Холодная воронка-1

глава 1 Бегство из Казахстана

На площади одного из городов России в центральной части стоит памятник В. И. Ленину, в другой же части в начале стоит монумент- стела покорителям и первостроителям производства атомной отрасли. Она схожа обличием на портрет героя этого романа. Если пристально вглядеться, то можно увидеть в нём черты сходства. А, если сбросить несколько десятков лет назад, можно предположить с него ваяли собирательный, обобщенный образ строителя атомной промышленности. Парадокс заключается в том, что в момент возникновения строительства закрытого города его не было в нём, а так схожи. Не мудрено, часто бывают совпадения в желаемых событиях прошлого и настоящего и бог его знает, какими правилами меряется, опирается, руководствуется течение времени в отраженных событиях артефактах, встречающихся на просторах великой, необъятной земли русской. По значению события происшедшего с ним побудило написать повесть о нём, о том, что произошли в недалёком прошлом. Время ушло, отсеяв и оставив в памяти только то, что стоит имеет смысл описывать без нелепицы абсурда, пристроенных построений вытекающих в построениях смутного времени.
 Идёт одна тысяча девятьсот девяносто первый год, Ваня в сложных чувствах обуреваемых настроений едет на новое место жительства в закрытый военный  городок, у которого и места нет на карте. Тревожное состояние навевает     монотонный перестук колёс уходящих во времени и пространстве, рвущее сердце  мчащееся вперёд как ему кажется, заре навстречу неопределённого поезда времени. События встревожено текут чередою памятью вчерашнего. Что нового покажет эта неопределённость, что ждёт завтрашнее будущее. Несколько штрихов из этого вчерашнего. Едет с Казахстана, где в связи с развалом Союза проживать русским стало затруднительно, по причинам нацинального характера всеобщего охваченного раздрая. Но у него ещё сложнее в плане семейного благосостояния. Развод, дробление семьи, уход супруги к другому гораздо моложе чем он, посути предательство жены с которой прожил семнадцать трудных испытательных  тревожных и волнительных по своему знаменательных годов. С ним едет младший, 
старший остался с ней.
 Ваня не может привыкнуть к одиночеству, страдает от развала распада семьи. Ему искренне жаль себя за время распада Союза и семьи многое передумал, многое переосмыслил. Гнетущее настроения теснят смятую душу, на лице выражено обречённость и немой вопрос:
- За что его наказала жизнь, судьба, ему до сих пор не верится, что его любимая жена, которую носил на руках, разлюбила его, предала, никак не верится и где то там в подсознании кажется игрой, в которую  играют обое. Ах, как он её любил, как боготворил и сейчас нет её той некогда складной игрушки.
 Память переворачивает страницы любовных милых сердцу утех, треволнений, без которых он уже не он. Вот они лежат на солнцепёке у озера, дети: старший  и младший играются у воды, ничего не предвещает грозового, впереди12только счастье, солнце, радость и тепло. Они идут в камыши и занимаются любовью яростно, страстно, спонтанно и темпераментно. Катерина вся отдаётся любовным утехам, ей нравятся его страсть и напор. Она стонет от ласк и ухаживаний, растворяется в нём, он ответно горд за себя и за неё. Счастье овевает молодых их счастливое время. Солнце улыбается, греется радужным теплом о их человеческие добротно скроенные, разомлевшие тела о белые, будто из сметаны вдалеке у озера, глазам больно вылитые долгой зимой фигурки играющих в воде детей. Ничего не предвещает ужасного, трагического. Память никак не хочет     смириться с наступившей бедой и надежда уходит последней цепляясь за всё, что может.
- Женился с той которая язвила,
чтобы встречаться с той,
которая стояла той загадкой,
жена же думала любовь волной;
как будто бы с весной у изголовья рая,
порхала и блуждала той мечтой;
Её искал, рыбалку бросил,
не находя блуждал цветной мечтой;
русалка та чистюлею из ада
к нему ходила утренней зарёй;
бредя во сне чешуйками парада,
сжимала поутру капкан;
находкой безупречного обряда,
рекой стремительно игрался патефон;
он как герой дон Педро лука скрученным,
сжимал руками бёдра чешуи;
стонал, летал и плакал лучником
и орошал стрелою дни;
во сне и на яву излучины,
тень билась будто его кровь;
он голышом страдал Христосом мученным,
в бреду сжимая бёдра вновь и вновь;
неробкой речь вилась походкою,
любовь текла, струилася рекой;
он нежно груди её вспучивал,
из пены, из воды,из тех потерь;
находкой ножки хвост страдая лучился,
из состраданья гладя её холл;      
тела их бились в ритме лучника;
пускали стрелы в сердце тенью дол;
неслись рекой, гудя потоками,
тряслись рукой от судорог дорог;
сжималося рукой, сжимая бёдрами излучены,
вилась томительной рекой;
В бреду зависла облаком, похожей с чешуёй;13
приснилась рожь, он в ней ведёт косьбу,
глядь то русалка, ближе к ней;
спонтанной дрожью ощупью, стреножено,
лошадкой мохноногой мчится голышом на ней;
Любовь такая не приснится,
здесь запах сена, август и апрель;
такое нам навряд ли чаровница,
в душу зарода, виснет соловей;
Русалка та с ветряного мая,
попутал чёрт, весна и коростель;
акаций тех святою дымкой снится,
до сей поры, измене нет вестей;
Русалка та из мая, степнокрылого,
одаркой той с белесою мечтой;
в ей яростно жила, изменой слученной,
мочалкой с бани, кожею Луна;
Любил жалея, смазывал те раны,
склоняясь неустанно окроплял;
она ожила, он окроплял победы,
во сне, как будто лебедь белый,
крича на небо Добронравовым летал;
Девчонки той он окроплял поленья,
стонала, жгла мосты, жила душа;
не пахло та акация изменой,
любил он жизнь, казахский край и май;
Она варилася кипящею муреной,
краснея и бледнея в курултай,
хороший мальчик, такой неистовый и смелый,
она такая- растакая кувандыкская стерлядь;
откуда знать такая с Оренбуржья,
с тех мест залётных сизых голубей,
которые и по сей день снятся,
которые и по сей день при ней;
Морена, Катерина, голубица,
семнадцать лет на призрачный полёт;
он окроплял не Вас, а Ваши лица,
Вы вместе пели с Аллой в приворот;
Катюша в пижаме, та будто в кожане,
ходили по городу гордые;
Высоцкий отвянет,
Ветрило натянет
и слава летит стороной;
Вы, Алла пели славу проводницей,
а ты ветрилой кувандыкских тех высот,
у Вас обоих лучезарны лица,14
обои Вы сияете в завод;
ночами, днями искренне струился,
его плацдарм любил троих в восход;
но всё ж таки к русалке той стремился,
глаз не ведун, душой искал зарод;
как не чистюля та была, варился,
стремился к той русалке из высот;
любовью окропляя сад дебелый,
росла изменою его душа,
Паром тот без паромщика несмело,
уплыло как то разом в небытие;
внимательно вглядевшись в эти лица,
обман приметил прошлою водой;
в глазах любви нелепой чаровницы
как не приметил ранее, ну её
и снились дальше щёчки шаловницы
и губы чувственных парно;
Запахло запахом измены,
пора решать, пора грести на дно;
измены чисто-честной блудницы,
парно- парнокопытное оно;
и ножки как у девочки двоится,
что чресла, что у этой, что у той;
та песенки поёт, та проводницей,
плетёт из света свой дымчатый бой;
Та ведьма с яростного мая,
глядится в тему времени в глаза;
но снится мыльным саксофоном лица,
русалки той морские голоса
и пахнет чистою мочалкой водица,
любовь его всё переборет- переждёт;
судьба- судьбинушка парно копытцем,
чистюли кожицы зелёный свод;
На шахте верноподанным ложится,
разрывом сотрясая горный свод;
его суженая с ластами всё снится,
под шлёмом смотрит с каменных высот;
не спи замёрзнешь, скоро утро,
в дрёме мнится,
трясясь от тряски, в чувственный полог;
бурило с подземелья думой взвился,
в рекордно сжатый ветряный фокстрот;
Ну что Маруся, Алла, Катерина,
поможешь мне и ротик свой в замок;
он там внизу, промоет раны той водицей,15
или стране даст уголька чуток;
сегодня там душою проводница,
она летит востребованным меж строк;
не надо было салазками томится,
канат порваться может смазкою в шлепок;
ну, что моя белеющая львица,
слабо лететь без утренней зари,
без света мыльного пюпитра светлый облик смылся,
святая музыка звучит у нас в поток;
туманность неба озабоченного мыльца,
тростинкой милой Никой в приворот,
победой чёрною канвой мечты простится,
бредя русалкой дождик льёт и льёт;
мочалкою измены,
чистюлей слёзы темы,
ветрами дождика сметённый,
пахучий, рыбий воздух пьяный;
ночами призрачно туманный,
чертою призраков гонимый,
во снах изгиба шапито,
парно- парнокопытные копытца,
полно полтаргейса ветров рейса,
тела по ветру на беду,
измены чистою мочалкою хранится,
чистюли пудреной лунится;
летит он к ней изгибом тела,
любовь сверкает призрачной изменой,
ни капельки ему, не стыдно на ветру;
Он обнимает всех троих и деву,
ту, что видал тогда одну,
бежал к которой раньше наяву;
изгибом лука стонет тело,
пахучею темою измены,
не сцены приворот,
изгиба бедёр рвёт и хвост зелёномерный;
нисколечко не жаль,
обманок тех печаль;
Страна ночная бьёт рекорды,
семидесятые- просчёты;
вперёд, бурило ночь твоя,
бури шпуры, твоя земля,
слюнявя крылья приворот,
слезой клокоча, ненавидя род;
Один летит астральной ходкой
и с ним мозгов иголок взвод;16
русалкой мая, с  кожей белой,
мочалкой чистою измены;
чистюлей пот в очах стоит,
карета финская стучит;
растёт с водою непременно,
забой молчит и лебедь белый,
летит и падает водой:
чистюлей, паданкой, дугой,
парно, мочалкой, пудрой жёлтой;
нет в них изгибов, стержень ломкий,
парик шутов, изгиба складень,
нет бёдер, нет хвоста на складень;
забой гудит водою смазан,
Трещит карета, дробью камень;
дремота черная забота,
все удалились, спать охота;
стучит забой, гремит карета,
взлетают лебедем победы;
сметаной пахнет и чистюлей,
в забой летит тот образ милой;
к чертям и вон из снов, из слов:
жену, обманку, нелюбовь;
У Аллы радужную новь,
пахучих макинтоши мены,
прямыми ножками морены,
большими ртами и грудями,
из них летит измены камень;
изгибов нету, перелёт,
кровь от которых стынет свод;
На всё пойдёт горнорабочий,
канвою, лебединой рощей;
дождей сгоняя в переход,
пешком бредя домой в отход,
пчелинкой мая и изменой,
грустинкой мнятся дыба темы,
и запах этот из мечты,
бредёт за ним все три версты;
А, дома белый приворот,
с мечтой которую замнёт,
простая девушка из ветра,
что обожает анекдоты лета,
картошку ставит русский чай,
уходит в клуб, поёт печаль;
под Пугачёву и ещё кого,
звенит распутицей звонок,17
страстной из ресторана смог,
громкоголосного обета,
Под Пугачёву- ах, лето;
летит, печалится изменой,
картошка стынет, жди ответа;
в печаль души, в печаль измены,
так где же белый лебедь, где ты?
Летит тот голос по степи,
сметаны жди, лепи стихи;
Летит и кажется планете,
сметаны жаль и ножки сменой,
дождями лето в приворот;
степную окропляет плоть,
качает тополиной схемой,
ветрами мая и изменой,
Русалкой с туч, блестит восток,
косым дождём, сливая смог;
царапая иголкой стены,
русалки с мая и изменой,
извёсткой, рыбьей чешуёй,
грузинским чаем и мечтой;
Запахло тело волною измены;
сметаной, чистюлей и кожей дебелой
и он окроплял ей без устали цвет белый,
что в рост из воды резедой неприметно,
того, что парно-парное витает,
легко дует в том небе в глазах обитает,
погряз чёрным лебедем в белой канве,
в тревожном прозвоне грудей шапито,
в русалке той ладана, в изгибе складном;
обманкою верх, завязанным ртом,
Запутанный образ лепил из мечты
и ноги приделал жене от молвы,
а бёдра крутые с русалки сорвал
и мысленно швом наживую сабрал;
из трёх он третью свою резеду,
сшил будто сапожником работал в аду;
про рыбу забыл, про рыбалку и спорт,
искал в той девчонке вчерашний аккорд;
Любил на природе гулять беззаветно
и бегать в степи и дети пошли;
но в небо давно, смотрел всё равно,
те старые ветры, искал будто гетры,
Что видел не cмог, во степи сто дорог
и чудилось флюгер тем ветром подует;18
чуть- чуть не хватило, он стал бы как бог;
Просеяли вьюги, ветра на обгон;
пороги, дороги, судьбой на схорон,
измена, отроги, не повезло,
сердце оставил в степи той давно;
Грустною грустью в лесу ликовал,
корил в расставании и розу сминал;
то была не роза, не резеда;
то было больная с шипами вода;
Пион, альстримерия, акации джаз,
неба мицерия и дутый контраст;
девчонка та ловко содрала, картуз
его душу, стащила; на дно, на конфуз
Искал долго где- то, в степях то кино
и будто нарочно прошляпил зеро;
мяукнула кошка, весна не придёт,
сидишь дикой ношей, окно стережёт;
в степях тех осталась, он лесом пошёл
и душу из сердца погнал на простор
и вывернул хора из сердца разора:
заноза, заносом, хирургам шитьё,
он вышел из мая, всем нам в забытьё

Не дай боже пережить кому либо подобное, тяжёлые времена с распадом Союза и семейного счастья гонят его в неизвестные края. Для сына это вроде как      путешествие, хотя тот иногда неожидано, изучающе смотрит на него. Но он знает папа сильный всё сможет, всё сделает для возврата к прежней счастливой жизни, он в нём не сомневается, только вот мама почему-то не захотела с ними жить и  резко как думает он, непонятно почему покинула их. Обоим тяжело, без неё; он  как разбитый, не затонувший корабль.
- Ах, мама мама - зачем ты это сделала, в его глазах нет ни ненависти, ни  сострадания, ничего не прочтёшь. Но Ваня хорошо знает и читает настроения   мальчика, ведь тот рос практически у него на руках. Он, понимает нельзя давать слабинке хода, ни шагу назад, так его учила прежняя жизнь и его природное   упорство. Он продолжал ещё любить свою незабвенную  Катерину и надеялся, что  наладится в дальнейшем у них, что это временное явление надо через него пройти. Потому  не подавал вида, обращался с сыном как и раньше, надеясь, что поймёт, со временем будет ориентироваться верно рассуждать. К тому же имея высшее педагогическое образование знаком к подобного рода преобразованиям. Ему легче чем сыну, тому ещё доходить и доходить до понятий взрослой самостоятельной жизни. Он верил во всём отцу и тот не подводил сына, как будет дальше - время  покажет. Пока внутренне Ваня находился в напряжении, ещё не переболел потрясением распада семьи, не доконца верил в предательство всё ещё  любимой, но увы в прошлом, уже не жены. Многие чувства обуревали его, надежда непокидала. Может всё образуется, минует, беда пройдёт мимо и они19будут опять вместе, надежда умирает последней. Поезд набирает ход, стремительно мчится к новой неизведанной жизни, успевай лишь подстроиться. Всё  впереди, может это и к лучшему, неизведанные дороги откроют новые горизонты, у него образование, навыки и хватка так необходимая для роста в стремително несущемся как поезд времени, его не испугаешь, только вот пугает одно гнетущее чувство одинокого всеми покинутого человека. Жалости нет, он привык их преодолевать и его не напугать предстоящими трудностями; плохо то, что не с кем поделиться, не на кого положиться, опереться как раньше и это настораживает своей неопределённостью, летящей вслед беды.
- А, Катерина  ходила, летала на крыльях с тем молодцом, как смотрела на того, неужели у них другая любовь, быть не может, не верится, как любил он её, так никто не сможет, выходит обманывала,- констатировал, засыпая.
Поезд набирал ход; отец и сын стремительно неслись к новой неизведанной жизни. Ах, жизнь копейка себе налейка; а по вагону ходит бутерброд, Макдональд, хачапури и карты голые из под полы ворот. Народ в то незабвенное время пробавлялся чем мог, кто во что горазд, государство в стороне. Тяжёлые события постсоветской перестройки Горбачёва дали себя знать, общество трясло по швам от последствий его нового мышления и вслед идущих демократических преоброзований. Время в очередной раз играло на шкуре неподготовленного народа к ипостаси всеобщего консенсуса. У себя в кулуарах, в забегаловках, кухнях он с сожалением в разговорах, болью в сердцах ругал и хулил доморощенного правителя. Со стороны-то видно; а, сейчас особенно. Неверной, кривой дорогой шли, Мы товарищи. Неверной, факт, потому как имеем, что имеем. Конкретной атрибутикой гласит:
- Внешне оно вроде и истина, однако же, вникая внутрь истекшего, в глубину  раскрытия народного потенциала, выраженного наконец- то в истинной форме  предназначения оправдывающего пожелания и стремления не подтвердилось. От чего люди с горечью сожалений говорили: « Хотели лучше, получилось как  всегда » и с этой горечью сожалений не веря уже ни во что, ходили на работу, на службу, Ваня в прошлом в забой как в бой. Страна катилась в никуда и мало  кто смыслил в какую пропасть. Кремлёвские правители праведно рулили свой горбатый оверлог. Во истину пришёл на землю русскую липовый Каин он до сих пор верит в свою рисованную им справедливость, ни шагу назад. Вот с этой  точки отсчёта и строится внутреннее содержание обряда нашего постсоветского общества, его намоленного общественого правоустройства, перешедшего в активную прозу внутреннего содержания, ставшей основой в построении народного уклада,выражаясь современно ДИЗАЙНОМ АРХИТЕКТУРЫ нашего МОРАЛЬНО- НРАВСТВЕННОГО СОДЕРЖАНИЯ современности. Вот с этого осмысленного положения двинемся дальше к понятиям государственного устройства; проращению его внутрь себя, к первопричинам сращивания коррупции, стяжательства, мздоимства, воровства, предательства, подтасовки фактов  в славных начинаниях преобразований сегодняшнего моралитета Современности. Этого хотели господа хорошие и остальной нечистоплотный люд  реанимаций прошлого в новом переделе права народного достояния распоряжаться от себя ресурсами.20 Прикрывшись как всегда во все времена под эгидой святых посылов веры и чаяний народноого единства со времен Рюриков и Романова подбивается схима животного инстинкта в зверином обустройстве собственного нутра, во имя исполнения себе угодных пожеланий; народ быдло, какой бы святой в официальном отстаивании плана своих позиций по Толстому не был. В это понятие входит вкраплённое отстаивание своих устоев, русской с истоков Византии приш лой веры, ведение в своего образа жизни, с истари в похоронах сожжением усопших и отказом от того с обязательным захоронением преданием земле, забытью преданию отказу всех обрядов в традиции сложившего образа быта и жизни, заменой более значащих, высоких по нравственному полёту культовых правил, что учены в обращении c суровой как удумали дикой ПРИРОДЫ. Славянские корни природного наклонения и соблюдение дани ПРАВДЫ- ИСТИНЫ в перврначальном измерении потеряло свои былую привлекательность, потому что выглядели СУРОВО, НЕПРЕРЕКАЕМО и ПРЯМО ВЫРАЖАЛИ ВЕЛИЧИЕ. Племена отбросили постепенно в порядке потери веры к старому поменяли свою принадлежность к культовой вере к чудным силам ПРИРОДЫ, обряды  древнего племени славян, поклонников природы великих первоначальных явлений на другую привлекательную зримо слуховую чувственно- восхитительную веру. А, их  множество: древляне, поляне, вятичи, кривичи, угличи, киевляне, северяне, псковитяне и множество племён не указанных в современной истории. С восьмого, девятого века извращено указуется не истинно, с умыслом уклона  привилегии сборного, вновь образовавшегося сообщества, уже с участием племени воителей варягов с Туборгом, Синеусом и Рюриком Игорем впридачу стали успешно внедрятся крестится и крестить уже соборный низлежачий народ под свою утробу и порядки заморские. Вот как было осюда и запросы тянутся с прошого на наши оскоплённые земли. которое опосля примером тех же преобразований, что после Петра Первого и опосля революции с приходом Империи Единства и дале с приходом демократического правоустройства отключены от управления правоустройства земли, ибо оно уже не то государство, что ране существовало; а другое с уклоном обманного равноденствия и обманного экономического равноправия. Вера пришедшая к сердцу солидарно обманутого народа сыграло свою роль гапоновского отторжения и всю дальнейшую судьбину несло тонко задуманную пастораль не сыпьте соль на рану простому звонкому и светлому народу. Солидарно образовавшееся в преобладание права пришлых княжичей под натиском воинов и дружин с варяжской дальней стороны поддерживалась власть, затем боярская и понятно отсель политика пришлых племён корни посадские и дань, дань, дань в отношении к сословию работных людей и ремесленников приращенных к крепостям,острогам и городищам. Спустя многие лета, века кроилась ляпота эта соборно русская; колокола уж затем зазвучали в огляде на прежнюю проматерь природную и не заметили как под пятой у Рюриков и их племени оказались, другое, что земля с рождения ихняя. Ну и что-долго ли летопись переписать по своей ипостаси церковь в подмоге в разделе власти, что и случилось. До Петра первого сие длилось двойная магистратура правления светской и христианской намоленно- сострадательной схимы обладания в праве первого владения. Вся история о том толдычет, вещает поёт осанну21о подвигах вновь наречённых завоевателей и их будто бы великие ратные дела, свершения, другого будто ничего достойного не свершалося и подвиги будто сиё рук дело ума светлых воителей пришлых племён. Так оно пошло, поехало  по накатанной отложило отпечаток в будущей характеристики душ, чаяний, интересов великого уже по числу народа- русские. Забыв, оставили веру старую в явления могущества природы божества, предали картинки Старины забвению и далее гласности; а теперь и вовсе стыдно признаться кто мы на самом деле,отсюда понятия искривлённые праведности обрядов, обычаев христианской православной ветви с оттенком широкого размаха той Старины что нет, нет напоминает о себе. Пугачёв, Степан Разин; да и другие до них верно были, не дошли стало быть, преданы огню забвения учёта искоренения с памяти народной. Одно в заботе как утаить оставшие артефакты, чтобы не дай бог буча не сотворилась меж народами в прямом последующем расколе от правящей партии и ловко схваченых недалёко сидящих тут рядом в народных потрохах и печёнках обманутого народа. Так и жили обок Ярило, Ветрило и другие бога с Христосом на кресте скрюченном веками, не видя соседствовали. Мари же не гнулось, да и кому нужен маленький древний род вроде папуасов на необъятных просторах новой уже царской, социалистической, демократической объединённой империи капитализма. От чего бежали в огне кровопролитий междуусобиц местничества и двух огней спасая семьи, отечество и соборный народ к тому и пришли- природа не допустит собственного выбора в праве преобразования общественных формаций по нашему строя значит. Она вернёт вспять, заставит пройти ту форму, которую не освоили, без которой все толдычеи о фабрикации отражения в разных частях тела вселенной не произойдут, по причине- это одно тело большого вещества. Коли так приключилось, задумка не меняет цели- просто идёт другим путём, потратив добавочное уплотнение, в части всплеска энтропии мусора вещества выхлёстывает в скоротечном исполнении этапы общественно- преобразующих ревормаций в образе явлений революций, войн, мора, инквизиций, походов на ведьм, переворотов, диктатуры;
- у нас диктатуры пролетариата, с переходом вытекающих оттуда последствий последовательности очереди реформациёй путём ассимиляции,смешения вгенетическом потенциале национальных черт-в то среднее устоявшееся геополитическое образование, которое сейчас нарекают русским народом. Правовладение же по ходу утеряны, заменены традицией право-обладания управления уже не древних первоначально заселявших исконно обжитые земли племен славян, а в смешении рас, конфесий и племён праотцов, пришлых, других народностей и этим всё сказано. Чистота славян преобразовалась в другую соборно-агломерационно зависимую расу;  да и подходы с установкой на старую истину зарождения пополнились другими  достоинствами и чертами характеристик природы земли русской. Не то важно, что как раньше жили отважно; а то, что героями всегда стремимся быть дважды.Чистота помыслов перетерпела свою оригинально милосердную суть ПРОСТОТЫ ЗВОНКОЙ СТАРИНЫ; в наши дни колокола, что только и звонят в трезвоне малиновым стоном требушат русскую уже сердцевину, да иволга с кукушкою ведают в тиши тёмного леса. 

ТИХИЙ ЛЕС
Несчастными Мы были22
и ветер нас носил
и наши раны кровью
солённые солил
и солнечные ветры
и майский клавесин
и пятнами отравы
кричал нам мир в настил.
Ложились Мы порядком
и линии  ладонь
струили на отладку
гвоздями с похорон
и ветер дует Славы
и Радуги полёт
глядимся из потравы
в небесный небосвод,
звездой горячей света
Христос воскрес, а я
летаю в тайне лета,
храня полёты зла
и много бы не надо
листаю ветра шток
на шаговой оправе
пылинкою блестя.
Сквозные веют стужи
на пике хруста лёд
и следом расписные
медведи ищут ход
флажками от оправы
когтями щеря степ
и русскою отравой
устам стекает мёд.
Мостам схоронок слова
флажками вперевес
полосками стяжными
качает дикий лес
замкнуло на подлеске
замкнуло на подскок
спиною жмыха Главы
стрелой летит процесс
и шёпотом и лавой
и ветром в перевес
шипится снятой славой
темнеет ТИХИЙ ЛЕС.
А, время по мосточу23
меж паузы пролог
и дует и отравлен
высокий духа смок.
Добро и Зло отваги
вибрации присест
блистает той отвагой
не помня прежний шест.
Веками ране люди
садились на коня
и вешали заблудших
от Игоря сюда
и что сменила стужа
вибрации подсвист
зимою стряпчей лужей
коню и прежний пост.
Нахрапами осколки
сухой разинув рот
приглаженным струмилом
бликует мудрый реп,
по беленькой по репке         
солённою ботвой
водилися гвоздями
и рану смоет зной;
И время не учило,
и солнышко цвело,
и идиотов смысла,
нутро не заросло.
И ветры дуют смока
и прежнее зерно
ничто не научило
и ляжет в землю что?
 
  Время ушло- по новому, по заморски они управлять не могли, не умели, варились в своём славянском котле; оно требовало налаживать связи, торговать, тем самым расти в своих глазах и в благосостоянии прорастания своего рода. Были обречены  историей тёмной пропаркой прошлого; от того сливаясь, ассимилируясь  преобразовывали и свою традицию к святой Старине в отношение обрядам старины- зачем повторять то, что повторяли соседи, потому в благолепии сравнения, великолепия увиденного стихийно «по ляпоте” избрали путь поступательного движения Европы; воочию сравнивая, видели, убеждались в динамике жития благое. Отсюда и города и городища на уже русский манер с валом, самой крепостью и толстыми желательно каменными крепкими стенами самого городища. Примером как у них в Константинополе, но правообладание как было так и осталось в первом виде ВАРЯЖЕСКОЙ ПРОЙМЫ; т. е. кто силён, тот устанавливает свою власть по своему разумению, что у нас во всём пространстве государства соблюдается неукоснительно, не меняется так24как проверено толщей времени. Потому Мы проживаем обособленно в многообразии сооществ «геополиса народов наций мира Земли", в этом хранится и наша запечатанная временами русская родовая особенность СОБОРНОЙ СТАРИНЫ. С этим менталитетом устоев и пожеланий,сросшегося Времени Мы и существуем время от времени, преобразуясь- открыв окошко в покосившуюся  кажется Европу; в сожалении в который раз обнаруживаем, что те удалились в прообразе правоустройства, правообладаний своих нарощенных благ и когда это успели. Немцы  нам  сильно  насолили, сколько людей измором погребли, ни в глазу пройденного горя опыта; ищем и ищем ностальгические нотки в прообразах покорения своей же, заметьте нашей исторически освоенной  правды земли и лезем не спрашивая совета в чужой требник прав и правоустройство как и раньше не своей земли. Время революционного чуда исчерпало свои полномочия, у нас с исстари была, в сердцах живёт, непогасшая своя вера в Великое преклонение к явлениям Природы- к его исцеляющим началам, примером как Будду и к примеру как вере храмов Шау-линь. Там как и у нас скапливалась многозначная истина в понятие верной равновесной внутренней карме в предназначении человека верившего в эти проверенные природные истоки. Со временем они трансформировались по воле пожеланиям правителей, семейных кланов Рюриков, Романовых и последователей; прокрутилось чрез колесо их иудейских писаний вековыми пазлами внедрённо вошло в образ, уклад нашего народа. Великого не от того, что нас много, а от того, что Мы размножаясь подвигались к Востоку и захватывали якобы с мессианских целей иже приобщить варваров и дикие народы, племена сами не подозревая того к чужой вере, главное- земли в лоно православной, христианской религии записать за церковью и царём. Плавно текут мысли под мерный рокот течения настоящего времени, можно осмыслив внакладку растащить нерешенное по полкам, ничего личного, своя малина росла и растёт по нашим посадам, не за морем. Верно толкуют предназначение истины их назначений. Вот и пирожки с начинкою с прошлого и подтекстом уже наступившего настоящего, вот и шаурма и шашлык с опрокинутого Кавказа и вино со склонов будущей резни Схиндвали, где вечно насущный кровавый спор с прошлого перерастает медленно в спор высокой материи- кто в истинной вере, а кого можно порезать на шампуры, а вот и первые ласточки распада Великой Империи в отражении темпераментных вольнолюбивых кубанских   ниже Ростова заезжих казаков, в коих отражено скопище накопившейся        несправедливости социалистического гнёта с прошлого капища, понятно они выльют ся в чьи- то горькие беды, слёзы зальют чьи- то дворы, обжитые селения и горе, кто встанет на пути. Будут громить, мародёрствовать изголятся по всякому, сами тоже не понимая, во имя чего и чью миссию они выполняют. А вот и как всегда их много, они галдят с треноги, они в глазах своих гневят и истины Христа и пыль дороги, о это воины луны и пылью их тревоги кибиткой радуги волны в душе поля, отроги, им не занимать весны бичующей волхвами истин Старины, о этим неподвластны ни хула, ни яростный молебен чертога; то дети бога, сатаны цыгане, им пыль дорожная милей, чем Вы людишки с Сиб.дороги. Что с  них возьмёшь, они за грошь готовы жертвовать собою, им дал пятак наш Ваня, ждёт вчерашний рай. Цыганка верная раба, закатом славы повесть гладит,25сама не веря во Христа, в приблуде где-то пляшет;
- Я погадаю, сыпь родной в  ладошку звонкую монету, да не жалей подам тебе на блюдце радоницу; а хочешь я спою тебе, романс цыганской львицы, хай живе славный Порт- Артур, ты  катишь из столицы; бежишь из рода кипчака, Вас всадник настигает, порушен дом твой, проник в твой сад другой садовник; и горе мыкать и беду, ты едешь предводитель, ты не найдешь в стране другой душицы избавления и не найдёшь спокойный рай, искать ты будешь сострадания; 
- Всё, всё, хоршь мне гнать трамвай, иди отсель скорее, не то я тоже погадать  смогу твои сомнения;
- О ты провидец, ты стрелок, ещё подай копейку, ты едешь верно на Восток и там найдёшь забвение; с тобой случится лютый грех людского избавления; ты сердце вырвешь и замрёшь на площади в забвении; никто не скажет про тебя ты признанный мессия, один лишь Бог Иисус, что Вам продал себя, не чуя, во  имя славного отца, во имя жизни и страданий, восстал и ты восстанешь для собственных страданий; ты много в жизни превозмог- за это и страдаешь, но ты не  бойся сильный ты, не просто так страдаешь; в другом мужчиной перейдёшь понятий ложных истин, я не учённая, мудрён мне русский эгоизм, но вижу Я, что ты из тех, кто верит в справедливость, кто будет биться до конца, вершин достигнет ИСТИН; Во имя веры и отца воистино ты веруешь в свою звезду, в свою  Страну и этим светятся глаза, меня цыганку не проведешь; Я вижу света разум и этим связана любовь, мечтою о всем сразу.26
Виктор Перфилов 18.10.2017г.26