Удачно не совсем удачное РЗ

– РЗ – разговорное зрелище. Речь о ВВРС – ток – шоу «Вечер ВРС». Вчера такое было. Видел? – Да, но ничего особенного там не увидел. – Плохо смотрел и слушал. Там о морали, нравственности в современном мире говорили и о демократии научно рассуждали. – Об этом всё всем с древности известно, мне – тоже. Но расскажи. Я всё понимаю, но высказать не могу, тем более написать об этом. После твоего рассказа я тебе лучше твои мысли изложу, - уму разуму тебя научу. – Издержки свободы слова и безудержной гласности! Современный парадокс информированности: всё понимаю, только сказать не могу. Ну ладно, расскажу, не с кем мне, кроме тебя, общаться. – Не вежливо прозвучало, однако. – Долг платежом красен. Так вот, с совестью, оказалось, в рыночном обществе дело обстоит совсем плохо. – «Бизнес, только бизнес и ничего иного». – Именно так. Один украинский толковый участник этого шоу в пух и прах разгромил «духовную жизнь» «торгашей». Но не пояснил, каких именно. – Он имел ввиду торговцев деньгами – ростовщиков и капиталистов. – Ты так понял, но он то не уточнял. Наёмные работники торговли тут не причём. Ведущий передачу даже растерялся: его не перебил. Так как он всех перебивает, если они из намеченной им колеи вылезают. – Возможно он себя представил на месте торгашей. – Возможно. Везде и во всём «двойная мораль», «двурушничество». Так мне хотелось, чтобы о «Братьях Карамазовых» там вспомнили. Но не случилось. – О демократии что нового сказали, по – твоему? По – моему, ничего: как о ней говорили непонятно в начале «перестройки» СССР, так и сегодня говорят. – Не совсем так. Согласились с тем, что она – инструмент, а не цель. Какая, - это уже второй вопрос. Одни считали, что демократия - это «честные выборы, независимый суд, свобода слова, гласность»; другие – участие граждан в управлении обществом как большой единой семьёй. Интересно: о такой демократии в СССР добрыми словами вспомнили, мол, такого «участия», какое было там, нигде в мире не было. Пионеры, комсомольцы, партийцы, да все в своих коллективах только и делали, что «управляли» - намечали планы, обсуждали итоги выполнения их, контролировали исполнение, даже наказывали нерадивых работников. Товарищеские суды чести были. А вот не пошла такая демократия в жизнь современного – перестроенного общества. Американскую хвалили. Но и критиковали, мол не во всех странах она приемлема. А может быть и нигде. – Скажи, а о демократии СРДС ЛОРДОВ (страны разумной духовности и справедливости в НООТ, страны людей общества разумной духовности), ты, слушая ораторов, не вспоминал? – Вспоминал! Как же! Там будет лучшая ДЕМОКРАТИЯ! Может быть не идеальная, но лучшая, - это точно. Вот что тебе ещё хочу рассказать. Статейку из старой газеты нашел случайно. Выдержка из второго тома «Мёртвых душ» приведена. Сохранилась как – то. «Выпустив разоблачённого Чичикова из тюрьмы, главный в городе человек собрал подозреваемую в связях с Чичиковым элиту, чтобы произнести речь… Князь вышел ни мрачный, ни ясный: взор его был твёрд, так же, как и шаг… - Я почёл приличным повидаться с вами и даже объяснить вам отчасти причину. У нас завязалось дело очень соблазнительное. Я полагаю, что многие из предстоящих знают. О каком деле я говорю. Дело это повело за собой открытие и других, не менее бесчестных дел, в которых замешались даже наконец и такие люди, которых я доселе почитал честными… Но дело в том, что я намерен это следить не формальным следованием по бумагам, а военным быстрым судом, как в военное время… В таком случае, когда нет возможности произвести дело гражданским образом, когда горят шкафы с бумагами и, наконец, излишеством лживых посторонних показаний и лживыми доносами стараются затемнить и без того довольно тёмное дело, - я полагаю военный суд единственным средством и желаю знать мнение ваше. Князь остановился, как бы ожидая ответа. Многие были бледны… - Само по себе, что главным зачинщикам должно последовать лишение чинов и имущества, прочим – отрешение от мест. Само собой разумеется, что в числе их пострадает и множество невинных. Что ж делать? Дело слишком бесчестное и вопиет о правосудии. Хотя я знаю, что это будет даже и не в урок другим, потому что на место выгнанных явятся другие, и те самые, которые дотоле были честными, сделаются бесчестными, и те самые, которые удостоены будут доверенности, обманут и продадут, несмотря на всё это, я должен поступить жестоко, потому, что вопиет правосудие. Знаю, что меня будут обвинять в суровой жестокости… Я должен обратиться теперь только в одно бесчувственное орудие, в топор, который должен упасть на головы виновных… Вот моя просьба. Знаю, что никакими средствами, никакими страхами, никакими наказаниями нельзя искоренить неправды: она слишком глубоко вкоренилась. Бесчестное дело брать взятки сделалось необходимостью и потребностью даже и для тех людей, которые и не рождены быть бесчестными. Знаю, что уже почти невозможно многим идти против всеобщего течения. Но я теперь должен, как в решительную и священную минуту, когда приходится спасать своё отечество, когда всякий гражданин несёт всё и жертвует всем, - я должен сделать клич, хотя к тем, у которых ещё есть в груди русское сердце и понятно сколько – ни будь слово «благородство». Что тут говорить о том, кто более из нас виноват! Я, может быть, больше всех виноват; я, может быть, слишком сурово вас принял вначале; может быть излишней подозрительностью я оттолкнул из вас тех, которые искренно хотели мне быть полезными… Но оставим теперь в сторону, кто кого больше виноват. Дело в том, что пришло время спасать нашу землю; что гибнет уже земля наша не от нашествия двадцати иноплеменных языков, а от нас самих; что уже, мимо законного управления, образовалось другое правление, гораздо сильнейшее всякого законного. Установились свои условия; всё оценено, и цены даже приведены во всеобщую известность. И никакой правитель, хотя бы он был мудрее всех законодателей и правителей, не в силах поправить зла, как ни ограничивай он в действиях дурных чиновников приставлением в надзиратели других чиновников. Всё будет безуспешно, покуда не почувствует из них всяк, что он так же, как в эпоху восстания народ вооружался против врагов, так должен восстать против неправды. Как русский, как связанный с вами единокровным родством, я теперь обращаюсь к вам. Я обращаюсь к тем из вас, кто имеет какое – ни будь понятие о том, что такое благородство мыслей. Я приглашаю вспомнить долг, который на всяком месте предстоит человеку…» Статья в газете «АиФ» заканчивается словами: «На этом попавшая мне на глаза перепечатка несгоревшей рукописи обрывается…» - Классика! В смысле, вечная проблема человечества. Однако, рассказ актуален. Учить уму – разуму тебя, в это раз, не буду. Так скажу тебе. В. Лоб.