Вишнёвое варенье с капелькой дождя

Виталий Ковалев, Олеся Янгол


Четвертая книга саги "Побережье наших грез" вошедшая в книгу "Ночи Дианы"

отрывки глав


Вишнёвое варенье с капелькой дождя

1. Мыс

Диана постояла ещё некоторое время на дороге, хотя машина давно уже скрылась за поворотом, и шума мотора уже не было слышно. Над ней только сосны протяжно шумят на ветру. В этом звуке есть какая-то грусть, пустынность. Это звук прощания, разлуки, одиночества. Этим шумом начинается роман Хемингуэя «По ком звонит колокол», но как странно звучит он сегодня, когда всё вокруг пронизано… Нет, это даже счастьем назвать нельзя. Это, скорее, сон. Сегодня, прямо в этот миг, есть то, чего не бывает на свете.
Когда-то давным-давно, она написала Янке, что они обязательно встретятся, будут вместе. Написала тогда и, прикусив губу, долго разглядывала строки своего письма, осознав вдруг, что это просто слова, буквы и глупые мечты. Янка, та на шесть лет старше, и она, конечно, понимает, какой от Дианкиного письма веет наивностью. И вот, теперь, очнувшись от нахлынувших воспоминаний, она оглянулась на свой дом, увидела над ним голубое небо, сосны озарённые солнцем и с наслаждением подумала – ЯНА СО МНОЙ!  Она сейчас за домом, под вишнёвым деревом читает книгу. Она здесь и будут они вместе целое лето до самой осени! Боже, Дианка улыбнулась, спасибо тебе за всё! И она посмотрела на небо, на облака, ведь надо же посмотреть на того, к кому обращаешься. А на что ещё она может посмотреть, как не на мир, который её окружает. Это день счастья! Иные рассуждают, а бывает ли оно, и что это такое. Бывает. Вот, оно. И не надо мне других чудес.
Диана пошла к дому, сорвав по пути веточку полыни, что росла у забора, размяла в пальцах и вдохнула кружащий голову аромат. И почему же всё вокруг пронизано для меня литературой? – думала она. Весь мир, куда ни повернись, на что не взгляни, всё навевает воспоминание о прочитанных книгах. Так и сейчас она вдыхала печально-щемящий аромат «Тихого Дона». Полузакрыв глаза, она увидела бескрайнюю степь, пахнущую горько и терпко… Это запах жизни, счастья и горя…
Не надо только говорить другим о том, что творится в её голове. Она и вправду, наверное, чуточку… ну, не такая, как другие. Но Янке можно открываться полностью. Янка – это она сама. Надо скорее, скорее идти к ней. Каждая секунда, каждый миг для меня теперь золото, думала она. Как бы остановить время, чтобы жить в вечности? Надо просто не думать ни о чём и наслаждаться каждым вдохом воздуха, пахнущего морем, каждым звуком, каждой капелькой росы на маленькой ели у дома. Как удивительно эти искорки блестят сегодня – голубые, розовые, жёлтые…
- Янка, я уже тут, - сказала она, заходя за дом, но не увидела Яну у вишнёвого дерева.
Диана остановилась в нерешительности, с тревогой оглядывая двор. Вот её коляска с оставленной на сиденье книгой, её широкополая, соломенная шляпа, подвешенная на ручку, чуть колышется от ветра…
- Диана, иди ко мне! – услышала она голос Яны, и тут же увидела её за вишнёвым деревом, лежащую на краю клумбы.
- Янка, что случилось, - бросилась она к ней.
- Да я тут навернулась. Подожди, не поднимай меня. Я сама встану. Ты подкати только коляску.
- Зачем же ты встала! - шептала Диана, помогая ей встать. – С тобой всё хорошо?
- Да всё в порядке. Здесь же мягкая земля.
- Ой, кошмар! У меня же тут колышки поддерживают розы.
- Нет, я приземлилась очень удачно.
Диана подкатила коляску, Яна подползла к ней на четвереньках и с помощью Дианы, села в неё.
- Ну вот, всё хорошо, - сказала она улыбнувшись.
И тут же Диана почувствовала, что улыбка её совершенно искренняя и детская. Диана вытащила еловую иголку из её роскошных, рыжих волос, поправила их и посмотрела в её голубые глаза, чистые, как небо.
- Фу-ф! Меня аж трясёт, - всё не могла она успокоиться
- Диана, у тебя слишком пылкое воображение. Я упала прямо, как на мягкую подушку. Обещаю, что без тебя не буду вставать.
- Да уж, давай-ка со мной.
- Как там наши рыболовы? Надеюсь, дождя не будет, - сказала Яна, отряхивая джинсы.
- Можешь не беспокоиться. Ник в этом деле профессионал. Палатка у них есть, берег не топкий. Ночью там знаешь, сколько доночников сидит. Мы там часто бываем.
- Не знала, что и ты рыболов.
- С детства обожаю. Но тогда я ловила вообще, банкой. Разве не писала тебе?
- Помню-помню.
Яна в своём кресле на колёсах улыбнулась и, хоть и осталась сидеть, сложив руки на коленях, Диана прямо таки почувствовала, как Яна, словно, протянула к ней свои руки и обняла её всей душой.
- Потом, чуть позже, позвоним им, - сказала Яна. – Чем займёмся сегодня?
- Давай соберём вишню, я сварю варенье. Мы как раз успеем собрать до дождя.
- Думаешь, будет дождь?
- Конечно. Видишь, облака вдоль моря летят, утром была гроза и скоро новая тучевая волна придёт. Так весь день и будет - то солнце, то гроза, если ветер не поменяется.
- Ты прямо зверобой и следопыт вместе взятые, - улыбнулась Яна.
- Я здесь родилась, и все приметы знаю не из книжек. Так что, сегодня день хороший. И дождь будет и солнышко. Вот, если бы тучи летели с реки на море, то это беспросветный, монотонный дождь на весь день.
- Прямо, как у людей. По большей части, люди, как сегодняшний день - то солнышко, то пасмурно. Хуже, когда беспросветный и монотонный дурак.
- Ну, я от радости, наверное, совсем, как дурочка, - сказала с нарочитой опаской Диана и, улыбнувшись, забыв про все опасения, протянула Яне глубокую тарелку. – Давай собирать.
- Мне нравится твоя причёска, - сказала Яна, глядя на Дианку снизу вверх, сквозь ветви. – Такой, знаешь, художественный растрёп.
- Ага, с лёгкой ноткой безумия.
- Какая же Дианка без «лёгкой нотки»… М-м-м! Какая вкусная, - сказала Яна, взяв в рот вишню и, выплюнув косточку, взглянув на грозно синеющую за деревьями тучу, заметила. – Пожалуй, до грозы не успеем.
- А, сколько успеем, столько и хорошо. А дождь пойдёт, будем под навесом сидеть да семечки щёлкать. Кстати, наверное, щёлкать семечки, это исключительно русская привычка.
- Вовсе нет.
- Нет, я не говорю там, про венгров, румын, поляков… Но в Европе, мире это ведь не принято.
- Ты ошибаешься. Ещё как щёлкают. Угадай, например, где, - Яна взяла ещё одну вишенку в рот.
- Ну-у-у, наверное, в Японии.
- Ха! Японцы, те вообще всё умеют. Нет, бери подальше.
- Не знаю. Сдаюсь.
- Ну, как же! Ещё целый сериал был.
- Я не смотрю сериалы. Янка, говори скорее.
- «Секретные материалы» смотрела?
- Ну, несколько серий смотрела.
- Ты что, не помнишь,  там Дэвид Духовны весь фильм семечки щёлкает. Это у него там фишка такая – сидит за компом, размышляет о всяких тайностях и семечки щёлкает.
- Ну-у, так это фишка. Точно так же он мог бы, для сосредоточения, играть на африканском барабане.
Яна отдала Диане полную тарелку вишен, блажено потянулась.
- Как хорошо тут у вас! - сказала она. – Тишина, покой, никакой городской суеты.
- Да. У нас и телевизора нет. Надоела вся эта политика, грызня пауков в банке. Люди во власти, я тебе скажу, это кошмар какой-то! Я во власти была. Я уж знаю.
- Это когда же ты была во власти?
- В четвёртом классе. Наша классная пришла однажды и говорит, что нужно выбрать председателя комиссии по художественной самодеятельности. Повела глазами по всем, на мне остановилась. Предлагаю, говорит – Диану. Она девочка с фантазией, инициативная, заметная, учится хорошо. Все тут же обрадовались, что не их выбрали – да! да! Диану! Ну что же, говорит классная – «теперь Диана ты председатель комиссии, а это дело ответственное». И тут, Янка, я сижу и чувствую, что со мной что-то не так. Не могу понять что. И вдруг, поняла. У меня, непонятно почему, начали раздуваться щёки.
- Как это? – прикрыла рукой рот Яна.
- Не знаю. А только чувствую, что щёки раздуваются. Аж больно стало. Представляешь, как будто по яблоку под каждой щекой. Наверное, если бы тогда посмотреть на меня с затылка, то щёки были бы видны.
- Ой, Дианка, не могу!..
- Но я не долго была председателем. На той же неделе я сорвала занавес в актовом зале и разбила окно... Ну, знаешь, как это бывает – мячом на перемене. Меня с должности и сняли. Выбрали другую девочку. И что ты думаешь! Такая серая мышка была и тоже сразу наэлектризовалась, стала такая громкая, звонкая, фигурка у неё стала изгибистая, глазки лучистые… Что ты. Власть, такое с тобой делает!..
- Дианка, прекрати, косточкой подавлюсь. Тебя нельзя без смеха слушать.
Дождя ещё не было, но они услышали нарастающий шум его приближения. Ветер сорвал с головы Яны шляпу и забросил в ветви вишни. Диана быстро её подхватила и повезла Яну под большой навес у входа в дом. Дождь, словно шлепки по голому телу, зашумел по плитке двора, мягко по поникшей траве и глухо, раскатисто по крыше навеса. Диана присела у ног Яны. Маленькие капельки сверкают в её тёмных, коротких, чуть всклоченных волосах. Яне показалось, что в глубине глаз Дианы, в ярком, влажном блике она видит себя, на фоне потемневшего неба, с неожиданной вспышкой ярко-кремового облака, озарённого солнцем. ...


2. Дорога

А потом они молча лежали на песке и слушали плеск волн. Ветер щекотал плечи и спину. Яна чувствовала, как по спине ползёт муравей, но так хорошо было лежать на солнышке, что не могла она найти в себе сил, чтобы пошевелиться. А если засну? – думает она. Я засыпаю… Что Диана сделала со мной? Разве это я лежу сейчас на песке? Что-то изменилось во мне… Я не знаю, что, но мне нравится это.
- Что будем делать потом, Дианка? – спросила она не открывая глаз и осознавая, до чего странно звучит этот вопрос, произнёсённый ею, более старшей, чем Диана, но в чём-то, и она это осознавала теперь, гораздо более младшей. - Что будем делать дальше?
- Мои импровизации тщательно продуманы, Янка. Мои сумасбродства под жестким контролем.
- Такое возможно? – Яна легла на бок и положила руку на согретое солнцем, тёплое плечо Дианы.
- Ты же и сама это знаешь. Помнишь, ты рассказывала, как рисуешь акварелью. Ты говорила, что настоящая акварель любит полную свободу. Краски растекаются так, как им хочется.
- Да, так и есть.
- Но ты говорила, что, зная, что любит акварель, можно использовать её особенности. Пусть она будет свободна, но там, куда ты её направишь.
- Да, это так.
- И точно так же делается жизнь. Ведь, если честно, Янка, жизнь гораздо интереснее всех акварелей и всех книг. Мне очень нравится сочинять истории, но гораздо интереснее сочинять саму жизнь. Я вот, иногда думаю, люди читают книги, в которых авторы показывают, как чудесен окружающий нас мир, и многие из этих людей, живут в этом прекрасном мире. Кто-то живёт у моря, видя смену всех времён года, кто-то среди лесов, слыша в открытые окна, как шумят деревья, чувствуя, как роскошен аромат листвы после дождя. Кто-то живёт среди гор, рек, полей с их туманами, снегами… Они живут среди красоты, осознают это но…
- И в чём же вопрос? – полуобернулась к ней Яна.
- Но они снова тянутся читать книги, в которых говорится о красоте мира.
- Зачем читают?
- Да. Зачем. Почему бы просто не жить?
- Им чего-то не хватает. Чего-то такого, что дают им книги.
- Да. Такое чувство, что им чего-то не хватает. Но чего? У них ест всё. Я знаю одного парня, у нас там, в Юрмале, который обожает диски со звуками природы. Зачем, спрашиваю я у него? Ведь звуки природы всё время вокруг нас. Вон, дождь идёт, гром гремит, море шумит. Зачем платить за это деньги?
- Многие считают, что счастливыми их сделает только то, что можно приобрести за деньги. Ты заплатил за это деньги и, следовательно, это представляет ценность. Всё, что бесплатно – даже не дешёвка, а нечто совершенно бесполезное. Но твой первый вопрос был совсем о другом. Чего не хватает людям и что они ищут в книге... Потом я тебе скажу, в чём тут дело.
- Ты уже знаешь?
- Да. Но давай потом. А то уже идти надо.

- Кажется, мы уже высохли, - Диана быстро поднялась, надела шорты и помогла подняться Яне.
- Дианка, - прижала руки к груди Яна. – Моя коляска! Я совсем забыла о ней.
- Заметила, что ты сейчас сказала! Если больной забыл о лекарстве, значит, он выздоравливает.
- Да, ты меня и вправду… Раскочегарила.
- Дай мне возможность, и я из тебя Афродиту слеплю… Ты у меня не то что по земле пойдёшь. Ты пойдёшь по водам, аки по суху…
- Болтушка, пошли скорее смотреть, стоит ли ещё моя коляска. Очень удивлюсь, если стоит.
- На месте она. Можешь мне поверить. Тут народ культурный. Тут даже комары, заметила, какие вежливые. Ни один нас не укусил за это время.
- Просто на море их не бывает.
- Да вон, летит, и вон, ещё… Тут же лес рядом. Полно их тут.
Она взяла Яну под руку, и они пошли назад, к выступающему в море мысу. У его оконечности всё так же колышутся хаотичные, грозные валы. Даже не верится, что за поворотом, где они купались, было так тихо и безмятежно.
На берегу уже никого не было. И коляска Яны стояла на гребне дюны, среди высокой травы, раскачиваемой из стороны в сторону ветром.
- Садись, отдохни. А то ты набегалась, - сказала Диана, когда они поднялись к коляске и ещё раз оглянулись на море.
Лёгкие, розовые облака летели по чистому небу. В синеве, на востоке, уже проступили предвечерние сумерки. И в этой плотной синеве ярко горели оранжевые стволы сосен с пышными ярко-зелёными кронами.
- Картина Гогена, - показала Яна на оранжевые сосны на фоне неба.
- А представляешь, как Сезанн  это бы написал! А Ван Гог! Да… Куда ни повернись – Лувр и Третьяковка…   


3. Отель

Диана укатила коляску в отель, словно угадав намерение Яны, Чуть-чуть побыть одной, а потом самостоятельно войти. Она чуть продрогла, пока стояла у машины, но вот, наконец, машина отъехала (водитель приветливо помахал им через стекло рукой), и Яна, поддерживаемая Дианой под руку, обходя расцвеченные рекламными огнями лужи, направилась к ярко освещённому входу, обещавшему, наконец, тепло, и долгожданный отдых. Да, Диана сегодня едва не переборщила с экстримом. Ещё немного и ноги бы ей точно отказали, до того она устала. Хочется лечь, лежать и не шевелиться.
- Янка, посиди, - подвела её Диана к креслам в большом холле. – Я пока всё организую. Сейчас подберу классный номер.
- Лучше постою у колонны. Я потом не встану, кресла такие низкие.
- Хорошо. Я быстро, - и уже уходя, обернулась на неё, окинула взглядом с головы до ног, и одобрительно кивнула – Ты молодец! Ещё чуть-чуть и отдохнём.
Диана стоит у стойки с надписью «Reception», из притемнённого бара доносится музыка, а рядом с ним, за стеклянными дверями от пола до потолка, зал с двумя столами для настольного тенниса. Парень с девушкой только что закончили игру, бросили ракетки на стол и, обнявшись, стоят у огромного, во всю стену окна и смотрят в темноту. Ни одного огонька за окном. Холл, в интерьере которого преобладает кожа и хром, играющий искрами от ярких огоньков, которыми усеян потолок зала, залит ярким светом, играющим на гранях белых колонн, зеркальных плитках пола, отчего кажется, что находишься ты в середине огромного кристалла.
Яна никогда не задумывалась ни об интерьерах, ни об архитектуре, но сейчас она ощутила всю силу правильного дизайна. Ведь только что она валилась с ног, была совсем обессилена. Куда делась усталость в этом тёплом сиянии, которое пронизывает её и все мысли и чувства её делает светлыми? Она наполнилась силой и радостью, и ей не хотелось больше ложиться. Хотелось увидеть что-нибудь ещё. Ведь столько чудесного ещё есть вокруг. Но, как странно, что чудесным этим становятся обычные вещи, которые окружают нас каждый день, и на которые мы не обращаем внимания.
Дианка… Где же она?
Но Диана уже идёт  к ней, разглядывая какой-то буклет, а потом смотрит на Яну, улыбается и подмигивает ей.
- Думаю, они решили, что мы с тобой две лесбиянки, - сказала она тихо. – Та девица в красном – точно, потому как сама такая же. Но, плевать… Коляску я тут пристроила. Её даже пристегнули в спецпомещении. Всё здесь продумано. А номер-то какой у нас! Пошли скорее его смотреть.
- Диана, а это дорого? А то ты всё платишь и платишь.
- Рука дающего не оскудеет. За все мои добрые дела, Бог простит мне мои прегрешения.
- Болтушка. Прегрешения у неё… Пошли смотреть номер.
Лифт с зеркальными стенами мягко подхватил их, взметнул ввысь и, с мелодичным звоном, так же мягко остановился. Открылись двери в притемнённый холл, и первое, что увидела Яна за стеклянной стеной, были тёмные очертания верхушек елей на фоне ночного неба всё ещё хранящего едва заметный отсвет заката. Чем дальше, тем больше деревья опускались вниз, словно в глубокий провал. Какая высота! Отель на горе, и я на вершине этого отеля – думала Яна. Ночь, звёзды, огромные ели спускаются подо мной в пропасть… Диана. Она открывает белую дверь номера с золотыми цифрами – 333.