Почему в России либерализм обречен

Я неоднократно писал, что Россия, разместившись на Крайнем Севере, за исключением незначительных своих южно-европейских губерний, в географической зоне, непригодной для жизни человека, обрекла себя на вечный феодализм.

Но трагизм этого явления состоит в том, что народ, я имею в виду, увы, крайне немногочисленную, но, тем не менее, единственную мыслящую его страту, - с этим смириться не может. А быдлоидное вырождение, которое бы примирило весь народ с сонной дикостью вечного XVII века, по какой-то еще непонятной для нас причине, хоть и постоянно идет, но идет как-то странно. Мыслящие особи не только не исчезают полностью, но нарождаются новые в среде быдлоидов!

Смесь из быдлоидов и классических homo sapiens чем-то напоминает азеотропный раствор, примером которого является раствор спирта в воде или воды в спирте, который невозможно разделить на две фракции со стопроцентной концентрацией. Никакими ухищрениями компоненты не удается разделить до конца, - по мере уменьшения, скажем, воды в смеси, резко возрастает сила ее связи со спиртом, и вместо 100% спирта мы всегда получаем азеотроп, содержащий 95,5 % спирта (по массе) и кипящий при температуре 78,1 °C. Химически чистого спирта никто никогда не видел!

Так и в нашем случае. Концентрация генетических вырожденцев растет до определенного предела, затем возникает равновесие, которое никакой, даже самой жестокой отрицательной селекцией разрушить нельзя. Кстати, и 95,5 % в российском населении достаточно точно коррелирует. Замерить эту концентрацию можно по рейтингу Путина (уникальный случай, математический парадокс совпадения двух процессов, связанных друг с другом разве что водкой).

Так или иначе, но классических homo sapiens вечное пребывание в сточной канаве эволюции общества не устраивает. И они бунтуют, давно бунтуют периодически, и бунты эти всегда кончаются печально.

Вот 415 лет назад, 28 октября 1602 года, в Москве от неведомой болезни неожиданно умер жених Ксении Годуновой, 19-летний принц Иоанн Шлезвиг-Гольштейнский. Есть подозрения, что он был отравлен. Надежды царя Бориса на европеизацию царства посредством династического брака рухнули. Впереди у Руси было Смутное время.

И далее Россия пыталась «оевропеиться» при каждом удобном и неудобном случае: при Петре I, в  эпоху Екатерины II, в начале правления Александра I, при реформах Сперанского, чуть не удалось при декабристах, потом реформы Александра II и Николая II (Столыпин)… Не счесть попыток, но ни одна успехом не увенчалась, феодализм держал мертвой хваткой.

В итоге Россия как норовистый конь взбрыкнула, и устроила Великую пролетарскую культурную революцию, - невиданный в истории человечества феодально-рабовладельческий реванш. Февральская демократическая революция до этого кончилась полным пшиком.

Дальше через 70 лет массового онанизма Утопия закатила глаза в предсмертной агонии, но до распада СССР успела случиться «перестройка» с ее дурацкими «кооперативами» и 101-й моделью хозрасчета. Марксизм закатился, а Россия как была, такой и осталась, несмотря на успехи в космосе и в области балета.

Грянула похабная Криминальная революция. В итоге капитализм по форме – феодализм по содержанию. Пришедший молодым и энергичным Путин, постепенно превращался в царя-батюшку, а экономика в воровскую «трубу».

Не нашлось никого, кто вложил бы сюда хоть цент. НЕ ВЫГОДНО. Зато воровские паханы и ассоциированные с ними чинодралы вынесли из страны $5 трлн., пустив под нож всё оставшееся от СССР.

А что сейчас? В Петербургском музее Анны Ахматовой прошел цикл лекций петербургского историка Якова Гордина «История свободы в России».

Яков Гордин определяет этот цикл как историю «отчаянных попыток русских людей в разных исторических ситуациях и разными способами отстоять свое человеческое достоинство и поднять уровень своих политических возможностей». Внимание историка привлекла не вся русская история, а так называемый «дворянский период» борьбы за свободу – от дела царевича Алексея до мятежа декабристов. Свои лекции Гордин определяет как рассказ о «постоянном и упорном сопротивлении, которое оказывала мыслящая часть русского дворянства… тому способу управления страной, который, начиная с петровских времен, вел Россию к катастрофе 1917 года».

О том, нужны или не нужны сегодня в России рассуждения о свободе, состоялась беседа с историком Даниилом Коцюбинским. https://www.svoboda.org/a/28820193.html

«Либерализация в России может привести только к одному – к коллапсу российской политической системы. С моей точки зрения, в этом нет ничего трагического: если все пойдет по такому сценарию, какой мне представляется, то, возможно, на месте России появятся государства, которые смогут соединить либеральную демократию с устойчивым развитием.

Вообще, политической свободы в России было всего ничего – 12 лет в начале ХХ века после 1905 года, а потом немножко при Горбачеве и на заре Ельцина. И при Николае Втором, и при Горбачеве это закончилось коллапсом. Ельцин остановил расползание империи тем, что начал процесс ее реставрации и закончил передачей власти преемнику.

Так вот, я могу сказать, чем все закончится. Реставрационный процесс удался на 100%. Это значит, что построен некий персоналистский режим, которому ничего не угрожает, политическая свобода ликвидирована. У персоналистского режима есть только один изъян – у него персонифицированная легитимность. Путин не может передать власть никому, кроме назначенного им самим преемника. А Путин будет сидеть до конца – следовательно, не успеет никому передать свою харизму. После того как такой правитель исчезает, возникает вакуум легитимности, остаются люди, которые начинают между собой грызться. Как только в России будут объявлены мало-мальски конкурентные свободные выборы, наступит очередной период либерализации, и вот его, как я понимаю, Россия может уже не пережить».

Если соединить с «климатическим» обоснованием причины нашего застревания в феодализме, то будущее России выглядит весьма мрачно, вернее, его нет совсем. Рано или поздно, после первого же неудачного «бесконечно незаменимого лидера» произойдет коллапс, и в итоге в южных, инвестиционно привлекательных регионах появятся государства с конкурентоспособной экономикой, которые смогут соединить либеральную демократию с устойчивым развитием, а в оставшейся лесотундре останутся только вахтовые поселки ресурсного профиля.

Примерно так предполагал и я, в окончательном итоге поиска выхода из «географической ловушки». Я назвал это географической оптимизацией. Конечно, нелинейно-замкнутая модель экономики в тандеме с одной или несколькими благополучными странами Европы могла бы позволить сохранить Россию, по крайней мере, в ее нынешних границах (я имею в виду ту или иную форму возврата Украины, которой тоже это объективно выгодно), но это при сохранении нынешнего криминал-фашистского персоналистского режима невозможно. Этот режим создан как антипод либерализации, и способен существовать только в условиях нашего феодального зимовья. Поэтому он изо всех сил будет защищать статус-кво.

На протяжении своей беспутной истории Россия так и не перешла грань, разделяющую феодальную азиатскую дикость и современную европейскую цивилизацию, зато родила монстра – цербера этой самой дикости – этого самого «недоцаря», который вкупе с быдлоидным большинством непобедим, и, чувствуя это, сам не уйдет. Наверное, именно этот тип власти и есть главная беда России. Нельзя таких допускать здесь до власти, или нужно иметь противовес в виде парламента, как в США. Настоящего парламента, а не картонного.

Иными словами, или с неким обобщенным «Путиным» в канализационном коллекторе, или в свободном мире, но без него. Третьего не дано. А уж какие размеры и конфигурацию будет иметь наша страна во втором случае, - зависит от нашей расторопности. Лично я, зная качества русской публики, ныне согласен с Даниилом Коцюбинским. Распад и формирование стран с чистого листа. Жертв будет много. Старики, дети. Кошмар. А каждый день промедления уменьшает вероятность благополучного исхода.
Несчастная страна, несчастные мы…

Валентин Спицин