Наработал для издателя...

Книгопродавец старой школы папаша Догро, человек той эпохи, когда издатели мечтали о том, чтобы держать взаперти, где-нибудь в мансарде, умирающих от голода Вольтера и Монтескьё, умело снижает цену рукописи исторического романа Люсьена. Начальный гонорар в 1000 франков уменьшается после взгляда на место обитания писателя. Вид дешёвой гостиницы указывает на достаточность суммы в 800 франков, комнатка на пятом этаже и безнадёжно убогий интерьер жилища соответственно вычитают ещё по 200 франков. В результате за роман предлагается всего 400 франков, явно недостаточных для жизни литератора. Оноре Бальзак. Утраченные иллюзии. // Отношения писателя и издателя – всегда ловушка. Дженет Морган. // С миру по нитке, писателю – рубаха, издателю – «джип». Владимир Романовский. // Огромная прибыль, которую «Оливер» доставил и продолжает доставлять издателям; жалкая, нищенская сумма, которую я за него получил; мысль об этом и сознание, что мне предстоит такой же тяжёлый рабский труд на тех же условиях подёнщика; сознание, что мои книги обогащают всех, кто с ними связан, кроме меня самого, и что в самом зените своей славы и в расцвете сил я вынужден барахтаться всё в тех же цепях и тратить свою энергию понапрасну для того, чтобы другие могли набить себе карманы, в то время как своей семье я с трудом обеспечиваю образ жизни, мало-мальски приличествующий её положению в обществе, – всё это удручает меня и лишает бодрости. Чарльз Диккенс. // Даже для начала семидесятых это был очень маленький аванс, но я этого не знал и не имел агента, который знал бы это за меня. Пока до меня дошло, что мне таки нужен агент, я уже наработал дохода больше миллиона долларов, по большей части для издателя. Стандартный контракт «Даблдей» тех времён был хотя и лучше долгового рабства, но не намного. Стивен Кинг. // Мы – бились насмерть, мы изнемогали под каменным истуканом Советов, с Запада нам нёсся слитный шум одобрения мне, – и оттуда же тянулись ухватчивые руки, как бы от книг моих и имени поживиться, а там пропади и книги эти, и весь наш бой. Александр Солженицын. // «Хищники и лопухи» – так аттестует он в «Зёрнышке» издательский мир Запада, который из Москвы виделся в розовом свете.