Волк на псарне

Алчущие взгляды европейских государств на евро-азиатские просторы России имеют многовековую историю. Первым объединителем Европы против Руси была католическая церковь, организовавшая крестовый поход. (Католическая в переводе с греческого – главная). Впоследствии, как главный «просветитель-историограф» скрыла все свои деяния мнимыми нашествиями монголами.

Следующий Наполеон пытался «организовать» Европу в интересах французской буржуазии, капитализм был еще молод и в борьбе против феодализма буржуазия выступала как революционный класс. Конечно, взоры новой Европы опять обратились на восток. Благо для России, что достойный «выпускник» эры просвещения оказался во главе ее, чьи заслуги еще не оценены грядущими поколениями.

 Историческая действительность опровергает измышления непрошенных «объединителей» Европы, порождаю¬щих сомнения в возможности мирного сосуществования государств. Как известно, первая мировая война, причинившая человечеству тяжкие страдания и повлекшая неисчислимые жертвы, была войной «одинаково мыслящих государств». Тогда еще не существовало советского государства, в войне участвовали исключительно капиталистические державы.

Итог войны привел к распаду четырех империй, на обломках одной из них выросло новое социалистическое государство -  СССР с коммунистами во главе.
Известно, что и вторая мировая война началась также между державами, в общественном строе которых не было различия: все они были «одинаково мыслящими государствами».

Один из основателей движения «Пан-Европы» австрийский граф Куденхове-Калерги в свое время писал, что «Европа - это не естественный континент, это произвольное образование... На Востоке границей Европы является граница европейского сообщества», исключая Россию.
Куденхове-Калерги исключал из своей «Пан-Европы» Россию, но допускал участие в ней Турции и даже... Египта! Прежние разновидности пан-европейского движения либо пришли в упадок, либо их руководители изменяли им и стушевывались перед новым лидером «европейского единства» - Гитлером.

В январе 1933 года Шахт сказал Куденхове-Калерги: - «Гитлер - единственный человек, способный примирить Германию с западными державами. Вот увидите! Гитлер построит пан-Европу». (Coudenhove-Kalergi, J’ai choisi l’Europe.).

Приход Гитлера к власти был первым шагом на пути создания «германской Европы». Он свидетельствовал о значительном усилении агрессивности германского империализма.Действительно, гитлеровцы восприняли, причем в наиболее неприкрытой и грубой форме, основу «европейской» идеологии - лозунг «защиты цивилизации» от коммунизма.

В декабре 1931 года Гитлер выступил с большой речью по радио, в которой сказал, что шесть миллионов коммунистов в Германии - это «коммунистическая опасность» для всей Европы и что решающий бой против коммунизма будет дан в Германии, которая станет избавительницей человечества от большевизма.
По мере того как укрепляется власть Гитлера, он все настойчивее выставляет себя борцом против большевизма.

Каковы цели гитлеровского антибольшевизма? Он служит замыслам германского империализма, который привел Гитлера к власти: помогает разгромить германское рабочее движение, оправдывает лозунг «дранг нах Остен». Пропагандируя идею «крестового похода против большевизма» при содействии германской заграничной печати, как того требовали секретные инструкции Геббельса, гитлеровцы побуждают враждующих между собой империалистов других стран согласиться на восстановление военной мощи Германии и на ее экспансию и даже способствовать им. (Эти инструкции опубликованы газетой «Манчестер Гардиан» 11 июня 1935 года. См. «История дипломатии», т. III, стр. 544).

Так с помощью пугала «большевистской угрозы» удалось заставить державы примириться с ремилитаризацией Рейнской зоны. В дни проведения ремилитаризации (7 марта 1936 года) Гитлер заявил:
«Я трепещу при мысли о том, что будет с нашим перенаселенным старым континентом, если вторжение азиатской идеологии разрушения и ниспровержения всех накопленных ценностей обеспечило бы победу большевистской революции».

Легко объяснить полное совпадение политики Гитлера с интересами крупного германского капитала. Теперь уже достоверно известно, что с самого начала Гитлер получал финансовую помощь от магнатов черной металлургии в лице Круппа, Тиссена, Кирдорфа, химической промышленности (фон Шницлера из «И. Г. Фарбениндустри»), банкиров Шахта и Шредера. Нацистское государство было порождением германского финансового капитала. (Бюллетень германских предпринимателей «Дейче фюрербрифе» и показания на Нюрнбергском процессе, приведенные в книге Моурера «Германия переводит часы назад» (Mowrer, Germany puts the clock back).

Гитлера в его борьбе против коммунизма поддерживали также наиболее могущественные международные капиталистические круги. В статье, посвященной памяти главы концерна «Ройял датч» Детердинга, одна нацистская газета писала:
«Детердинг часто и открыто выражал свои симпатии к новой Германии. Но он не ограничивался платоническими высказываниями: в 1937 году он предоставил в наше распоряжение 10 миллионов флоринов». («Гамбургер фремденблатт», 6 февраля 1939 года).

Американские монополии оказывали большую помощь гитлеризму. Начиная с 1923 – 1924 годов сращивание американских и германских монополий зашло чрезвычайно далеко. Для наглядности: Группа Шредера была чем-то вроде исполнительного органа этих мощных финансовых групп. В Германии Курт фон Шредер, возглавлявший банк Штейна, банк стального треста, был прочной опорой Гитлера. Именно Шредер организовал 7 января 1933 года встречу Гитлера с фон Папеном, подготовившую официальный приход Гитлера к власти. Лондонский банк Шредера, связанный с концерном «Англо-ираниен» и с директором Английского банка Монтегю Норманом, поддерживал тесные связи с кёльнскими Шредерами. Нью-йоркский банк Шредера, основанный в 1923 году, вскоре приобрел крупное значение, так как он связан с фирмой братьев Даллес, поверенных в делах группы Рокфеллера.

Со своей стороны, «И. Г. Фаребниндустри» связан с Английским химическим трестом («Импириэл кемикл индастрис»); в Соединенных Штатах «И. Г. Фарбениндустри» имеет картельные соглашения и общие филиалы со «Стандард ойл», концернами Диллона, Меллона, Дюпо¬на и Форда.

«Банк международных расчетов», основанный в Базеле в 1929 году в порядке осуществления плана Юнга, был создан международным финансовым капиталом. Хотя его деятельность не получила отражения в официальных документах, известно, что он был одним из основных орудий экономического и политического контроля над Европой.

«Гитлеровская Европа» была подготовлена усилиями не только германского империализма, но и значительной части магнатов международного финансового капитала, главным образом германо-американского.

Эти мощные финансовые группы заставляют правительства западных держав вести политику капитуляции перед непрерывными актами агрессии, совершаемыми Гитлером. На следующий день после аншлюса один из сотрудников парижской «Тан» следующим образом объяснял «мюнхенскую политику»:

«Достаточно [Германии] потрясти пугалом большевизма, чтобы дискредитировать и парализовать силы сопротивления... Громко кричать о коммунистической угрозе - это значит внушать буржуа Парижа или Лондона, что Германия - оплот Запада, и даже христианской цивилизации».

Лорд Галифакс, впоследствии английский министр иностранных дел, сказал Гитлеру при встрече с ним 19 ноября 1937 года:
«...Фюрер достиг многого не только в самой Германии... В результате уничтожения коммунизма в своей стране он преградил путь последнему в Западную Европу, и поэтому Германия по праву может считаться бастионом Запада против большевизма». (Документы и материалы кануна второй мировой войны. Из архива министерства иностранных дел Германии, т. I, стр. 16, Мо¬сква, 1948 год).

Поэтому правительства западных держав саботировали выдвинутую Советским Союзом политику коллективной безопасности, хотя только эта политика могла остановить гитлеровскую агрессию. Мюнхенская политика, представлявшая собой полную капитуляцию перед агрессией, привела к войне. Из всех партий одни лишь коммунисты осуждали эту политику, противоречившую национальным интересам.

Через год после Мюнхена, 5 декабря 1939 года, газета «Методист рекордер», пытаясь оправдать его, невольно разоблачила цели и классовые корни мюнхенской политики:
«В прошлом году западные демократии воздержались от оказания помощи Чехословакии; отчасти это объясняется тем, что они поняли, что мощная гитлеровская Германия является действенным противоядием против империализма Коминтерна».

В еще более циничной форме выразил ту же мысль в ноябре 1938 года на столбцах «Комба» Тьерри Молнье:
«У правых партий создалось впечатление, что поражение Германии означало бы крушение авторитарных систем, которые представляют главную защиту от коммунистической революции... Жаль, что люди и партии, которые пришли к такой мысли, обычно не признавались в этом, хотя она и не содержит ничего постыдного. Я даже думаю, что эта мысль была самым веским доводом против вступления в войну в сентябре 1938 года».

В книге Бувье и Гакона «Правда о 1939 годе» прекрасно показана «антисоветская западная идиллия зимы 1938—1939 года» (основанная, в частности, на декларации Боннэ—Риббентропа от 6 декабря 1938 года) и двойная игра англо-французской дипломатии весной и летом 1939 года.
В книге убедительно показано тяжкое преступление господствующих классов западных держав; руководствуясь классовыми интересами и принося в жертву интересы народов, они помогли Гитлеру завоевать Европу.

И все же блок против СССР не смог быть создан благодаря ярко выраженным антигитлеровским настроениям общественности в странах западной Европы. Слишком сильны были противоречия, в особенности англо-германские. После саботажа западными державами переговоров 1939 года СССР использует эти противоречия, чтобы сорвать попытки создания единого фронта капиталистических держав. Заключение в августе 1939 года пакта о ненападении дало Советскому Союзу возможность подготовить силы для отражения ожидаемого нападения гитлеровской Германии.

Со своей стороны, Гитлер, готовясь к этому решающему бою, хотел обеспечить себе господство над остальной Европой. Завоевание Европы, оказалось сравнительно легким делом вследствие предательства господствующих классов.
Выступая в Бордо 13 февраля 1938 года, Фланден (тот самый, который послал Гитлеру приветственную телеграмму) следующим образом обосновывал лозунг «лучше Гитлер, чем народный фронт»: «Трудная, я согласен, и неблагодарная задача, быстрое разрешение которой, однако, необходимо для Европы и, я сказал бы, даже вообще для белой расы, заключается в том, чтобы согласовать стремления демократических стран и новых режимов, которые развиваются и укрепляются и в Берлине и в Риме, если мы ограничимся упоминанием только великих держав...

Сейчас необходимо, чтобы народ, если он не хочет допустить гибели Франции, объединился вокруг сильного и решительного правительства, которое скажет: «Я обеспечиваю мир» - и которое сумеет, вернув французам возможность вершить свою судьбу, заставить замолчать всех поджигателей гражданской войны, всех проповедников социальной войны, всех вдохновителей смертоносной интернационалистской идеологии. Франция, проснись»!

А вот что говорится в книге А. де Шатобриана «Собирание сил», вышедшей в свет в 1937 году:
«Пусть Франция, Франция Людовика Святого, Франция Ришелье... поймет, что перед лицом гигантских битв, которые готовит будущее, в дни, когда уже началась борьба за нашу планету, Рейн не является больше границей, за которую сражаются, а стал стратегической линией, на которой сосредоточивают силы».

Отметим все же, что французская крупная буржуазия не была вполне единодушна. Часть ее боялась быть «проглоченной» германским людоедом и ориентировалась на Англию. Изучение этого «раскола» в среде буржуазии и его причин было бы весьма интересным: оно позволило бы, в частности, лучше понять деголлевское движение во время войны).

Начавшаяся в сентябре 1939 года война по праву была названа «странной войной». Журналистка Дороти Томпсон следующим образом определила в газете «Нью- Йорк геральд трибюн» от 12 октября 1939 года цели войны западных держав:
«Эта война является гражданской войной, цель которой - заставить Германию вернуться в лоно западной цивилизации, а затем общими усилиями, забыв о прошлом, переустроить заново и укрепить эту цивилизацию».

Предпринимаются многочисленные «мирные наступления» для исправления «ошибки», заключавшейся в объявлении войны. В «нейтральных странах» происходят встречи политических деятелей и дельцов, которые используют свои космополитические связи и имеющиеся в их распоряжении средства политического давления. Соединенные Штаты принимают активное участие в этих переговорах: в феврале—марте 1940 года Самнер Уэллес совершает поездку в Рим, Цюрих, Берлин, Лондон и Париж и зондирует возможности заключения компромиссного мира. В то же время финляндская война явилась своего рода предвосхищением «европейского крестового похода» против большевиков.

Гитлер нанес сокрушительный удар разоружившимся перед ним западным демократиям. В 1940 году Европа - от Испании до Польши и от Норвегии до Италии — становится вассалом или «союзницей» гитлеровской Германии.
Вслед за тем тема «объединения Европы» была поставлена германской пропагандой в порядок дня.

Вскоре после вступления немцев в Париж, в августе 1940 года, явился на свет первый «европейский» журнал— «Им аж де ла пе». («Ils ont d;j; de la paix». Журнал окончил свое существование на втором номере).

В декабре 1940 года газета «Фигаро» опубликовала редакционную статью, озаглавленную «Размышления о Европе». Газета ратовала за «практическое и достойное сотрудничество с Германией с целью наилучшего определения роли Франции в будущей Европе».

Созданное 1 апреля 1941 года так называемое «Национальное народное объединение» Марселя Деа включило в свою программу «экономическое, политическое и духовное строительство Европы».
Пока Гитлер не чувствует себя достаточно сильным для нападения на СССР, эта «Европа» скрывает свою подлинную антисоветскую сущность. Она сколачивается под антианглийским знаменем.

Но через две недели после нападения гитлеровской Германии на Советский Союз Деа писал:
«Европейская война начала приобретать свой подлинный смысл - смысл совместной обороны против большевизма, смысл великой революции, совершаемой совместно для объединения Европы и построения новой цивилизации. («Эвр», 7 июля 1941 года.)

 После Сталинграда Деа снова заявил: «Именно теперь война получила свой подлинный смысл» («Эвр», 9 февраля 1943 года). Несколько позднее он писал: «Англо-американская измена и соучастие имеют характер явления эпизодического: война является теперь почти исключительно войной против большевизма». («Эвр». 10 марта 1943 года.)

Накануне капитуляции германского фашизма, 1 мая 1945 года, преемник Гитлера адмирал Дениц говорил:
«Ведя борьбу, чтобы преградить путь волне большевизма, Гитлер сражался за Европу и за всю цивилизацию».

Ненависть к Советскому Союзу приукрашивалась разной мишурой. Разумеется, видное место отводилось разглагольствованиям о «защите западной цивилизации». Речь Риббентропа в Берлине 26 ноября 1941 года озаглавлена: «Борьба за Европу, за ее свободу». Выступая в начале лета 1943 года на конгрессе Европейского союза, Розенберг призывал к «объединению Европы под знаком культуры против степного варварства».

Парижский кардинал Бодрийяр в своих выступлениях делал упор на защиту христианства:
«Не забывайте, что добровольцы... сражаются за христианскую цивилизацию Запада, которой уже давно угрожает коммунистическое варварство.
...Эти легионеры являются крестоносцами XX века. Да будет благословенно их оружие! Гроб христов будет освобожден!»1

Широко использовалась обманная тема «социалистической Европы». Речь идет о некоем демагогическом социализме под нацистским соусом. 9 января 1941 года Деа заявил, выступая в парижском зале «Мютюалитэ», что социалистический характер новой Европы обеспечен, поскольку во главе ее будет стоять Гитлер, «сделавший в своей недавней речи заявление, которое я с охотой подхватываю: «Я был и остаюсь фанатическим социалистом».

И что еще неожиданнее - гитлеровская Европа изображается как «необходимое условие обеспечения мира» (например, в статьях Деа).
Впрочем, Абец в своих мемуарах, написанных в тюрьме, утверждает, что, по его мнению, все эти положения недостаточно пропагандировались. Он задним числом упрекает Гитлера в том, что последний слишком рано открыл свои карты, выпятив военный аспект Европы вместо «мирного сотрудничества» Франции и Германии в «объединенной Европе».
(Из предисловия к брошюре, посвященной памяти «героя восточного фронта, члена «французской народной партии» Ф. Сабиани (1942).

Главным в гитлеровской Европе была ее военная организация.
«Мы не должны забывать,- писал недавно генерал Гудериан, - что европейская идея была впервые вопло¬щена в отрядах СС и что благодаря СС между нациями установились связи, которые было бы предпочтительнее не разрывать». (Цитируется генералом войск СС Паулем Хаусером в предисло¬вии к его книге «Войска СС в войне» (Paul Hausser, Les waf- fen SS en guerre).

В феврале 1942 года председатель «Легиона французских добровольцев» Константини писал:
«Германский солдат - это солдат Европы... Он спасает цивилизацию. Он спасает также и Францию. Он воодушевлен тем же европейским идеалом, что и солдаты старой гвардии Наполеона... Спасибо германскому солдату». (Газета «Аппель», 5 февраля 1942 года (заключительные слова набраны крупным шрифтом).

«Легион французских добровольцев» был организован в начале июля 1941 года. Комитет в составе коллаборационистов Бюкара, Дорио, Константини и Деа опубликовал следующее воззвание:
«С одобрения главы французского государства маршала Петэна и с согласия фюрера нижеподписавшиеся французские организации единогласно решили принять участие в крестовом походе против большевизма. Они создают «Легион французских добровольцев», который будет представлять на русском фронте Францию и от ее имени примет участие в деле защиты европейской цивилизации».

Кардинал Бодрийяр, входивший в состав руководящего комитета «легиона», благословил французских добровольцев. Петэн обратился к командованию «легиона» со следующим посланием: «Вы защищаете таким образом вашу страну, возрождая одновременно надежды на примиренную Европу».

 «Гитлеровская Европа», представлявшая собой военную систему, направленную против большевизма, «организовывалась» также и в экономическом плане.
Материальная «помощь» европейских стран Германии осуществлялась посредством систематического ограбления оккупированных стран. Один лишь пример: в результате аннексии северо-восточных провинций Франции был создан выгодный для германской металлургии блок Рур — Лотарингия.

Экономическое «объединение» осуществляется под руководством германских монополий, которые повсюду учреждают свои филиалы, становятся «участниками» иностранных компаний или увеличивают долю своего участия в этих компаниях. Впрочем, последние не выражают недовольства: так, компания Лувройль – Монбар - Ольнуа, единственный крупный производитель труб во Франции, заключила в 1941 году соглашение с германским трубным картелем о поставках Германии значительной части своей продукции. В отчете, представленном общему собранию акционеров в 1941 году, не без цинизма говорится: «Мы имеем удовольствие отметить, что заключенные теперь соглашения весьма соответствуют нашим интересам».

Акционерное общество «Франколор», изготовлявшее красители и химикаты, было создано в 1941 году и включало четыре завода французского треста Кюльмана. 51 процент его акций принадлежал концерну «И. Г. Фарбен-индустри», который таким образом стал хозяином общества и установил контроль над французской промышленностью красителей. В списке членов административ¬ного совета «Франколор» мы находим фамилию Дюшмена. Представители «И. Г. Фарбениндустри», представшие перед трибуналом в Нюрнберге, в своих показаниях напомнили о том, что эти соглашения представляли «практическую выгоду» для Кюльмана.

Одним из больших преимуществ «экономической организации» Европы для предпринимателей было сохранение низкого уровня заработной платы вследствие запрещения профсоюзов и рабочих партий и господства фашистского террора.
Наряду с прямым присвоением товаров практиковался также угон «европейских» рабочих в Германию для использования их в интересах гитлеровской военной машины. Вот как руководитель гитлеровской «Службы трудовой повинности» Заукель восхвалял свою организацию:
«Создан новый тип европейского рабочего. До самой победы он будет ковать мечи, которые защитят Европу от большевизма».
Гитлеровцы соблазняли надеждой на эксплуатацию СССР в «общих интересах» всей Европы.

«Сегодня, - восклицал один из сотрудников «Аппель» в октябре 1942 года, - территории Украины, этой житницы России, еще вчера находившиеся за пределами Европы, вернулись в европейское содружество... Сегодня благодаря быстрой организации территорий на Западе в Германии может быть увеличен хлебный паек. Если логично и справедливо, чтобы германский народ, кладущий столько трудов, первым воспользовался приобретенными выгодами, то завтра хлебный паек будет увеличен уже во всей Европе».

Характерно, что, как это выяснилось на Нюрнбергском процессе, «Гитлер возмутился «наглостью» одного журналиста, близкого к правительству Виши, который, приняв гитлеровскую пропаганду за чистую монету, осмелился написать в июле 1941 года, что война в России должна вестись в интересах всей Европы: Он, Гитлер, хотел, чтобы она велась в интересах одной только Германии». (R. Cartiеr, «Les Secrets de la guerre devoirs par Nuremberg», p. 276.)

Грабительские цели германского империализма в отношении Советского Союза ничем не были прикрыты. Тут нацисты не надевали перчаток. Все, захваченное советское имущество было объявлено «специмуществом» (Wirtschaftssondervermogen) и находилось под непосредствен¬ным управлением германских монополий.
Таким образом, «объединенная Европа Гитлера» - это Европа, находящаяся под господством Германии и эксплуатируемая в интересах германского империализма.

Еще в 1932 году Гитлер говорил близким к нему людям (об этом в свое время писал Раушниг):
«Речь идет не о мелочном деле создания пацифистской пан-Европы... Наша миссия—покорить другие народы. Германский народ призван дать миру новый класс его господ».
Писаки из коллаборационистских газет подхватили эту тему. Деа даже утверждал, что 22 июня «дало Германии известные права на руководство европейскими делами». Константини добавляет:
«Адольф Гитлер - это объединитель... Возможна европейская федерация вокруг германского ядра....  Адольф Гитлер - катализатор Запада. Это герой, пришествие которого предсказано Ницше. Это Европеец». (Газета «Аппель», 29 апреля 1943 года).

Эта Европа ницшеанских «сверхчеловеков» характеризуется полнейшим пренебрежением к человеку, к его достоинству и к человеческой жизни. Вот, например, что говорил Гиммлер в октябре 1943 года:
«У нас, эсэсовцев, есть непреложный закон: мы должны быть лояльными, порядочными и дружественными по отношению к людям нашей крови, но только по отношению к ним. Меня совершенно не трогает то, что может случиться с русским. Живут ли народы, процветают они или умирают от голода - меня это интересует только в той мере, в какой они являются рабами нашей культуры. Пусть 10 тысяч русских женщин умрут от истощения, копая противотанковый ров, - меня это интересует только потому, что надо закончить этот ров, нужный Германии. Ясно, что мы не должны быть жестокими и бесчеловечными без необходимости: мы, немцы, единственный народ, который хорошо относится к животным, и мы должны распространять это отношение и на человеческих животных. Но было бы преступлением против нашей крови дать им идеалы, так как мы тем самым создали бы трудности для наших детей и внуков. Я прошу эсэсовцев усвоить это отношение ко всем негерманским народам и в особенности к русским».

В заключение посмотрим, каково же было отношение западных держав к этой нацистской Европе. Их действия значительно замедлили крах гитлеровской Европы. Вспомним о вялости военных операций, о задержке второго фронта...

На третий день после нападения гитлеровской Герма¬нии на СССР Трумэн писал в «Нью-Йорк геральд трибюн»:
«Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если выигрывать будет Россия, то нам следует помогать Германии, и, таким образом, пусть они убивают как можно больше».

Менее известен тот факт, что практически никогда не прекращались переговоры и личные встречи между представителями союзников и гитлеровцев. Этому способствовало то обстоятельство, что связи между германскими и американскими монополиями не были порваны. По данным министра юстиции США, в мае 1942 года существовало 162 картеля; хотя картельные соглашения были официально расторгнуты, находились тысячи способов для их сохранения, в особенности при посредстве Южной Америки и Швейцарии.

Некоторые картели продолжали существовать даже официально: так, «Стандард ойл» категорически отказалась порвать с «И. Г. Фарбениндустри». Видную роль в установлении контактов с гитлеровцами играли два человека: фон Шницлер, юрисконсульт «И. Г. Фарбенинду-стри», и Аллен Даллес, брат Фостера Даллеса, руководитель американской разведки в Европе во время войны. Мы уже упоминали о его связях с группой Рокфеллера и со Шредерами.

Нетрудно догадаться, какие «цели мира» были предметом этих переговоров. Помощник генерального прокурора США Арнольд так охарактеризовал их в речи, произнесенной 3 июня 1942 года:
«Тайное влияние международных картелей, действующее в том же смысле, что и в Мюнхене, направлено к тому, чтобы при первой же возможности достигнуть мира без победы... Узкая группа американских дельцов, являющихся участниками этих международных соглашений... все еще полагает, что война—лишь временный перерыв в деловых отношениях с сильной Германией. Они ожидают, что, когда война кончится, начнется старая игра. Знаменательно, что все эти картельные лидеры действуют и думают, исходя из того, что война закончится «вничью" и что поэтому они должны быть в состоянии продолжать свои дела с сильной Германией после войны». (Речь на заседании Ассоциации адвокатов штата Иллинойс 3 июня 1942 года.)

Тема переговоров всегда одна и та же: на каких условиях Англия и Соединенные Штаты согласятся создать с Германией единый фронт против большевизма? Вот что рассказывает Мольтке о состоявшихся в феврале 1943 года переговорах между испанским министром иностранных дел графом Хордана и английским послом в Мадриде Сэмюэлем Хором:
«В заключение этих переговоров Испания настойчиво призывала Англию отойти от России в интересах сохранения европейской цивилизации, не упустить возможности создания единого фронта против большевизма, то есть возможности, открываемой сотрудничеством с Германией...»
И далее:
«Испанский министр иностранных дел получил из Лондона информацию о том, что ответственные лица, в том числе даже один член кабинета министров, благоприятно относятся к идее посредничества в целях заключения мира и создания единого европейского фронта против большевизма». (Documents allemands secrets relatifs й 1’F.spagne. No 51).

Характерно, что после Сталинграда, в начале 1943 года, то есть в момент, когда стала очевидной невозможность победы фашистской Германии, мирный зондаж производится все чаще и встречает все более благосклонный прием.
Фон Шницлер обосновался в Мадриде для того, чтобы «возобновить отношения с иностранными промышленниками, организовать послевоенное экономическое сотрудничество и рассмотреть вопрос о статусе Европы после окончания военных действий». (Mourin, Les Tcntatives de paix separee, p. 156.)

Западным союзникам не нравится форма «Европы», созданная Гитлером, но ее сущность - антибольшевизм и, быть может, даже решающая роль Германии - их вполне устраивает.
«Не приходится переоценивать опасности большевизма, - заявил Салазар германскому послу Штореру... - В случае англо-саксонской победы Германия сохранит свою роль оборонительного бастиона». (Documents allemands secrets relatifs a 1’Espagne, No 51).

Таким же языком говорил представитель военного министерства США полковник Уинлок на совещании персонала лагерей для немецких военнопленных 27 июля 1943 года:
«На нас возложена обязанность создать вместе с немцами кадры, которые можно будет использовать для укрепления престижа Америки и для ведения нашей политики в самой Германии после оккупации ее союзниками... Не забывайте, что для нас, американцев, для будущей Европы национал-социалисты, столь непопулярные до сих пор, могут быть и будут более полезными и удобными, чем всякого рода антифашисты и демократы... Мы, американцы, установим порядок в Германии и в Европе; для этого нам нужны многочисленные кадры, родственные нам по духу и идеям». (Allan Dulles, L’Allemagne souterraine, p. 182).

Имея в виду эту задачу, Аллен Даллес внимательно следит в 1944 году из Цюриха за «заговором» против Гитлера. Суть его заключалась в том, что перед лицом неотразимой мощи наступления русских предполагалось заменить фюрера правительством, способным сговориться с Западом. По словам Даллеса, основным мотивом заговора было «горячее стремление не допустить того, чтобы Центральная Европа подпала под идеологическое и фактическое господство России, так как это господство привело бы к исчезновению в Европе христианской культуры, демократии и всего, что связано с ней». (Allan Dulles, L’Allemagne souterraine, p. 182).

Итак, для некоторых западных политических деятелей и дельцов главная задача заключалась не в том, чтобы бросить в бой все силы союзников, а в том, чтобы подготовить будущую «организацию Европы», соответствующую их планам.

 «Гитлеровская Европа» потерпела крушение. Это произошло главным образом благодаря победам и жертвам советского народа; она была разбита благодаря сопротивлению народов Европы, а также в результате военных действий западных союзников, которые были активизированы успехами Красной Армии и давлением общественного мнения.

Сегодня «европейские» лозунги и люди, провозглашающие их, уже не те, но антисоветская, антинародная сущность «европеизма» сохранилась. Убраны из лозунгов участие советского народа в разгроме фашизма, подчищают историю вне русской цивилизации.
Идет восстановление «Латинской империи»: Югославия, Ирак, Ливия, война в Сирии, а в общественном сознании внедряется: противоборство  американских империалистов и России. (см. карту в заглавии).