Колька-хасавьюрт

                Они не умирают, а уходят,
                на память нам оставив жизнь свою….    

  Как- то погожим летним днём, желая развеять тяжёлые мысли, которые ни с того ни с сего стали одолевать, прогуливаясь по оживлённым улицам родного города, благо был выходной день и люди старались полноценно воспользоваться предоставившейся возможностью, совсем случайно я забрёл в дальний район новостроек, прозванный в народе «Долиной смерти», куда мало кто отважится ступить в сгущающиеся сумерки, а в тёмное время суток вообще предпочитают обходить стороной, как говорится, от греха подальше. Сегодня мало кто припомнит, откуда пошло это странное название, но любой первый встречный может поведать, что здесь чаще всего происходят нелепые драки, случайные стычки со смертельным исходом и как бы в подтверждение своих слов приведёт пару- тройку животрепещущих историй, связанных с районом.

  И сейчас, судя по солнцу, находящемуся в самом зените, около часа дня, возле одной из девятиэтажек, я заметил скопление машин, причём большую часть которой составляли иномарки внушительных габаритов с тонированными окнами. В начале мне подумалось, возможно кто- то из новорусских решил устроить домашнюю вечеринку, которую сразу же отмел при некотором размышлении, в такую солнечную погоду они обычно выезжают на природу за город, то бишь барбекю. Хотя должен признать, хоромы у них, не то что наши квадраты, где шагу не ступить, чтобы чего- нибудь не задеть или кого- нибудь не задеть. Лишь пристально присмотревшись, среди машин я увидел «Лауру», спортивную модель, собственноручно собранную одним из моих друзей- автолюбителей и кого уж никак нельзя назвать вхожим в эти круги. И именно этот факт, ещё не зная истинной причины, привлёк моё внимание и заинтриговал. Я решил дождаться прояснения ситуации, а потом уже, удовлетворив любопытство, продолжить свой путь, учитывая, что спешить мне всё равно некуда. Вытащив из кармана пачку, я щелчком выбил сигарету и закурил, выпустив сизое облако дыма. И совсем невдомёк было мне, что события развернутся совсем в ином ключе, нежели я мог предполагать.

  Ждать пришлось недолго, сигарета ещё продолжала тлеть, но каково было моё удивление, когда этот самый друг в паре с незнакомым парнем вышел из дверей подъезда, неся в руках венок. О наличии у него родственников в этом доме, он как- то ни разу не упоминал, а что касается друзей и знакомых, я не выпытывал, не считая нужным. Разгоревшееся любопытство само понесло меня к ним. Пока я приближался, из дверей вышли ещё несколько пар с венками.

  - Привет, Серёга, - я уже собрался протянуть руку в приветствии, когда вспомнил, что на похоронах это не принято.

  - Привет, - ответил он.

  - Серёга, - заинтригованный, я захотел узнать подробности, - а кого хоронят- то? – спросил я, всё же из деликатности, стараясь не привлекать к себе излишнего внимания.

  - Кольку -  хасавьюрта.
После,  вначале громких , впоследствии ставших какими- то обыденными событий на Северном Кавказе, что длятся не первый год и ежедневной трансляции репортажей оттуда, названия этих горных селений, в одном из которых когда- то ожидали своей участи Жилин и Коростылёв, стали едва ли не родными и поэтому  первое, что пришло мне в голову, и о чём я спросил:

  - Из Чечни?

  - Да нет.

  Но поскольку уже вынесли гроб с телом и водрузили на катафалк, Серёжа был вынужден прервать разговор. Мы разместились в просторном салоне автобуса ритуальных услуг. Вереница машин, одна за другой, направилась в сторону загородного кладбища.

  …Уже вечером, сидя за столом в уютной, не по- холостяцки аккуратно прибранной квартире, с поллитровкой «Столичной» , я снова завёл или точнее вернулся к прерванному разговору на сегодняшних похоронах. Ему тоже, видимо, хотелось высказаться, излить накопившееся в душе и после двух стопариков, опрокинутых один за другим, он начал свой невесёлый рассказ.

  Начал он, по сложившейся русской привычке, издалека…

  Родился и вырос Колька в деревенской глуши, затерявшейся на бескрайних просторах Приуралья, кстати, откуда и он сам, Серёга. Как он сам признался, жил с ним через улицу, почему и знает так хорошо как историю, так и предысторию.
Как и все дети той поры, любил играть в войнушки, особенно подобное желание подстёгивалось показом фильмов о Великой Отечественной войне. Но даже в самых смелых фантазиях, какими изобилует мальчишеский ум, он вряд ли мог представить себе, что пройдёт совсем немного времени, когда наступит день и он уже не понарошку, а в жизни вынужден будет убивать себе подобных, чтобы выжить самому. А тогда, в далёкую детскую пору беззаботного детства, он лазил на деревья, как краснолицые чероки или сиу, представляя себя бесстрашным разведчиком в тылу врага, продирался сквозь густые заросли колючего шиповника, разбивая коленки, карабкался на скалистые выступы горы за околицей, крепчая день ото дня в физическом и духовном плане, словно кряжистый дуб. К моменту окончания школы у него имелся профессиональный разряд по боксу, да и в районе равных себе не имел, из пяти выстрелов, сделанных из охотничьего ружья, четыре уверенно шли в десятку.
  В сельском клубе, где тусовалась молодёжь, в его присутствии редко кто осмеливался затеять драку, достаточно было ему сказать пару слов, чтобы ссора увяла на корню. И немало девичьих сердец сохло по нему, а он взял и влюбился в скромную тихоню, на удивление не только девушек, но и друзей. Как ни странно, но не придал этому никакого значения; может быть потому, что при нём его выбор боялись обсуждать, а возможно, как говорят: сердцу не прикажешь. Они на всех вечеринках были вдвоём, лишь повестка, а затем и призыв в армию разняли их, но и здесь, на вечере, устроенном по этому поводу, рядом с ним была только она.

  …В первые месяцы, во время прохождения учебки в Подмосковье в одной из элитных частей ФСБ, он писал ей нежные и полные любви  письма чуть ли не через день. Пока однажды поток писем не оборвался…

  Следующее письмо, после мучительно долгого ожидания, когда каждый день растягивался до бесконечности и сердце разрывалось от неведения, пришло письмо из далёкой Чечни, всполошившей не только родителей, но и друзей, любимую подругу. В коротком письме Коля просил не беспокоиться, но разве родителям прикажешь не волноваться, писал, что жив – здоров, мол ангелы – хранители денно и нощно берегут его, пустой бравады, показной в его письмах не было, наоборот, нет – нет да в каждой строчке сквозила тоска по родному краю, по родителям, по любимой. Мечтая, что вернётся из армии, устроится на работу, поженятся с Ниной и будут радовать внуками.

  В одном из боёв под горным селением Хасавьюрт ему удалось обеспечить продвижение, уничтожив несколько боевиков, засевших на огневой точке.

  Командование выразило благодарность и пообещало представить его к государственной награде. Но… то ли бумаги затерялись в дороге, что не редкость в нашей действительности, то ли обещание оказалось злой шуткой, но, кроме намертво приклеившейся клички  Хасавьюрт, он больше ничего не получил, что впоследствии видимо и сыграло не последнюю роль, когда по истечении срока службы ему предложили подписаться на контрактника. Колька отказался, отдав предпочтение мирной жизни.

  По приезду домой, он просто не узнал родную деревню. Повсюду царит запустение, зарплаты в колхозе никакой, да и ту по году не выплачивают, молодёжь поразъехалась кто куда, а оставшиеся целыми днями слоняются хмельные. На первое время он подался к временщикам, но у них к осени тоже работы затихли. И, лишь благодаря удачному стечению обстоятельств, он не запил.

  Один из его одноклассников, в одночасье ставший новорусским, хотя в школе особой тяги к знаниям и не выказывал, предложил ему работу в ночном клубе, где только за вход отстёгивали не меньше ста долларов, и даже за такие деньги случайным людям вход туда заказан. Работа же состояла, буквально «не бей лежачего», биться с кем- либо на ринге до крови или травмы, как пожелает публика, получить гонорар и ждать.

  Выросший на других идеалах, в первые дни он отказывался, но помыкавшись по конторам в поисках работы, всё же вынужден был сам напроситься. Свою роль сыграло и то, что нужно устраивать личную жизнь, семью создавать, да и деньги предлагались немалые, причём сразу. Уже через каких- то полгода он сумел создать кое- какой капитал, оплатить свадьбу с любимой девушкой в ресторане и приобрести небольшую квартиру. В клубе он имел серьёзную репутацию и стал одним из самых высокооплачиваемых бойцов, а слава перешагнула далеко за пределы города и на его показательные бои съезжалась богатая публика свердловчан, пермяков, некоторые в попытке переманить его к себе во время отдыха вели тайные переговоры, предлагая более высокие ставки, но он не решался.

  К переезду в другой город, в другой клуб его подтолкнуло сообщение жены о скором пополнении семьи и приглашение друга, с кем бок о бок приходилось сидеть в засаде, охотясь на снайперов в далёкой Чечне.

  Таким вот образом, Колька – хасавьюрт оказался в нашем городе. Молодая жена, прознавшая о деталях, не совсем одобрительно отозвалась  о его работе, будь какая возможность, хотя бы малая, отговорила бы от неё, а Колька в Нинке души не чаял, но поделать ничего нельзя, сколько молодых людей слоняются без работы и причём местных, а они здесь вообще чужие. Правда, как и обещали, дали квартиру, машину предоставили с водителем. Казалось бы, живи и радуйся, наслаждайся каждым днём, что дарит нам Господь. Но о чём ему не говорили, так это о том, что квартиру предоставили в спальном районе, известном, как «Долина смерти».

  …Трагедия произошла глухой осенней ночью, именно в то время, когда он вынужден был выступать и биться с приезжим столичным чемпионом таких же закрытых ночных клубов. Как и всегда, публика самая разношёрстная, с той лишь разницей, что здесь все они были в смокингах и при галстуках- бабочках, с нетерпением ждали начала боя.

  Колька через своих успел кое- что выведать о слабых местах своего соперника и, не особо беспокоясь по поводу предстоящего боя, стоял в углу ринга, ожидая появления чемпиона. Под восторженные крики барышень- спутниц, нуворишей он появился в дверях, играя накачанными бицепсами, в красной бархатной накидке через голое плечо, под которой было заметно наигранное перекатывание мышечных бугров, рассчитанное больше на зрителей, нежели на соперника. Чемпион о казался несколько выше, нежели он ожидал, а в остальном, кроме напускной бравады ничего особенного из себя не представлял. Бывали соперники значительно превосходящие в габаритах и ничего. Вдруг безо всякой видимой причины, у Кольки резко кольнуло в сердце и отступило, лишь непонятная тревога поселившаяся в душе, так и осталась, чему он, в напряжённом ожидании удара гонга, не придал значения.

  В «Долине смерти» же, точно подгадав, что он не откажется от боя, подрос шая беспредельная молодёжь, под покровом ночи, проникнув в его квартиру, забрала все деньги, ювелирные украшения и уверенная в своей безнаказанности, не забыв прихватить и домашний кинотеатр, преподнесённый в подарок на день рождения. Но видимо и этого им показалось мало, напоследок они не преминули надругаться над его женой…

  Приехав под утро на такси, он нашёл квартиру в полном беспорядке, вещи были разбросаны по всей комнате и во всей этой неразберихе, на диване, в разорванном в нескольких местах платье, сидела его рыдающая жена. Никаких слов не понадобилось, чтобы понять произошедшее.

  Сказать, что Колька был вне себя, было бы слишком мало, его всего перехлёстывало эмоциями, бушевавшими в глубине души и только стальная выдержка, неотъемлемое качество бойца, сдерживала этот поток, готовый выплеснуться наружу.
  Он окинул комнату взглядом, не обещавшим ничего хорошего.

  - Поймаю, всех порешу – только и смог он произнести, но от того, как прозвучали они, у любого захватило бы дух.

  Соседи, да и знакомые, коими он здесь успел обзавестись, не понаслышке знали о том, что слова у Кольки – хасавьюрта не расходятся с делом. У всех на памяти хранился случай, когда он за указательный палец вверх в недвусмысленном намёке, просто вывернул его владельцу, лишив способности что- либо делать до самой смерти.

  Беспредел, учинённый в его квартире, словно выбил почву из- под его ног, он ходил не в силах найти себе место, на какое- то время даже забросил работу в ночном клубе, где равных ему не находилось, а тех же, кто слабее его, ломать надоело. Работодатель, прознавший про его проблемы, предложил свою помощь, но Колька от него отказался, тактично объяснив что это касается только его самого, но от информации, что они смогут предоставить, он поблагодарил. Он превратился в хищника, выслеживающего свою жертву. Прошло больше месяца, с той ночи, когда он смог вычислить и выцепить одного, в последний миг  своей беспутной жизни, проклявшего и родителей, подаривших ему жизнь и друзей, подбивших на разбой и всё на свете, перед тем, как его уже безжизненные глаза продолжали смотреть на звёздное небо, безучастные ко всему происходящему на земле.

  Хорошие деньги, предложенные нужным людям в нужное время и информация, что значит уважение состоятельных господ, помогли отделаться условным сроком и то якобы за незаконное ношение пистолета.

  И только он один знал, что пистолет, инкриминируемый ему, в руках он держал в последний раз в горах Кавказа. На волне жизни, тем же воздухом дышали, под тем же небом  продолжали наслаждаться ещё три поддонка, настичь которых он считал делом чести и никакая сила, никакой закон не могли воспрепятствовать ему в этом. Жители района, как и города в целом, разделившись на отдельные группы по разному воспринимали всё это: одни сочувствовали, другие осуждали, третьи кому пришлось пройти через подобное, но у самих не хватило смелости пойти на решительный шаг, поддерживали его, что мол только таким образом можно добиться справедливого возмездия.

  У него на руках имелись адреса всех троих, но вот подловить их оказалось более чем проблематичным. Видимо, кто- то сердобольный предупредил их и они предпочитали держаться вместе и, причём всегда на виду. Необходимо было либо ждать случая подходящего, либо разрядить на мгновение обстановку, в надежде, что кто- то из них ошибётся. На время Колька возобновил участие в боях, выбрав второй вариант, да и семью тоже нужно кормить и одевать. И как он и рассчитывал, он не ошибся.

  …В тот вечер они вдвоём с другом заехали в бар, где немного посидели за бокалом пива, и уже собрались уходить, когда Колька краем глаза выхватил одного из троицы. Тот, видимо, уже изрядно под дозой, не замечая никого вокруг, прошёл в сторону туалета. Колька, ничего не говоря другу, встал из- за стола и направился следом. Кровь прилила к вискам. Посетители, увлечённые кто чем, казалось даже не обратили на него никакого внимания, да и мало ли кто идёт в туалет. Никем не замеченный он вошёл в туалет. Парнишка обернулся на звук закрывающейся двери и… сквозь пьяный туман в его глазах проглянул животный страх…

  …Хасавьюрт, напружинившись всем своим гибким сильным телом, рывком выбросил тело из оконного проёма в туалете, на мягкий снег в тихом сквере. Утопая в глубоком снегу, он прошёл метров пятьдесят, пока вышел по другую сторону улицы, начавшийся снегопад принялся заметать следы, становясь невольным соучастником возмездия. В конце недели в городской газете в рубрике «хроника происшествий» кратко сообщалось среди прочих, что в помещении бассейна произошёл факт суицида, и лишь один человек, в то время находившийся в означенном месте, смутно подозревал, что без Хасавьюрта здесь не обошлось, а поскольку всё было по справедливости, да и неприятностей на свою голову ему тоже особо не жаждалось, он предпочёл умолчать. Не зря говорят: меньше знаешь, крепче спишь. Почти по идентичному сценарию кара настигла и третьего. Отныне их оставалось двое. Никто из них не мог точно предугадать, кого они из себя представляют: жертву или охотника. Роли менялись ежедневно, а подчас и ежечасно. Но появилась одна небольшая разница, о которой не знал и даже не догадывался Колька, на него охотились вдвоём.

  Развязка не заставила себя долго ждать, но настигла совсем иначе. Наверное, справедливость существует только на небесах, но никак не на земле. Увлечённый охотой и долгое время, сопровождаемый напряжением, Колька возвращался домой на автобусе. С усталости слипались глаза, сказывался и получасовой бой и недосыпание, он поздно спохватился, что всё же надо было ехать на такси. А всё блажь, пожелавшая проехаться на автобусе. В голове маячила только одна единственная мысль, скорее домой и спать.

  А вполне возможно сказывалась засушливая летняя погода с удушливой жарой. Из- за долгого ожидания автобуса, народу на остановке скопилось, словно на электричку. Колька не заметил, что к нему слишком близко подступил малый, а если бы и заметил, то что?

  Рассекая плоть, лезвие вонзилось в спину и в тот же миг, что- то горячее и липкое он почувствовал на коже, ноги стали ватные и не в силах держать тело, стали подгибаться в коленях.

  Но никому и в голову не пришло побежать за малым, что добежав до пятиэтажки, скрылся за углом, да и к этому времени подъехавший автобус закрыл обзор…