Инкаунтер во время аллилуина

И восстал сатана на церковное общество и возбудил народ “подстраиваться” под всякие карнавалы языческие, и соблазнил искуситель древний даже святых и избранных - сообразовываться с миром сим, альтернативы “священные” хэллоуину изобретать/придумывать. И начал народ святой/церковный “осенние фестивали” праздновать, и запустили братья/сестры духовные карнавалы многоразличные, “осветленные”, “красочные”. И придумали “крещенные Духом” и особо смышленные "святую" альтернативу хэллоуину – “вечеринку” под названием “Аллилуин” организовали, где "ты хорошо духовно прокачаешься". И даже слово такое, с хэллоуином рифмованное задумали. Без кощунства похоже, со всей серьёзностью? И собирается ежегодно “молодежь на светлую и добрую тусовку”, с “крутой зажигательной музыкой, едой и прочими интересными штуками”, и костюмами светлыми. И веселится народ, и развлекается - "Аллилуин" называется. "Но ведь и поет, и пляшет, и молится! - говорят многие, - Не паникуйте, не критикуйте, а радуйтесь!"
Менее духовные, Тrick or Тreat” - на “Тrunk or Тreat” заменили; “фаны” и угощения бесплатные освятили молитвами, наряды и символы хэллоуиновские мерзкие/мрачные – “окультурили” ревностно и “оприличили” сказочно. И устремились верующие на церковные фильмы ужасов, и погрузились в “атипичные триллеры”, “на самом деле страшныe и захватывающие”. Некоторые же, особо гибкие и свободные, “праздником жуткого веселья” - хэллоуин называть стали. И спонсируются церковные “жуткие веселья”, и посещают “святые и дивные” дома привидений и комнаты страха; даже “неприветливыми коридорами и темными галереями”, даже “омерзительными фигурами в туннелях ужаса под крики из темноты” – деток своих восхищаться учат с измала; на христианские акции “Крик в ночи” – подростков своих, и без того сильно кричащих, бездумно подсаживают. “Trunk or Treat”, “Holy Win”, “Heavenly Treat”. Во имя спасения детей – “священные” альтернативы хэллоуину христиане придумали. Своими же руками “высекли себе водоемы разбитые", а “источник воды живой, оставили”. Божий дом обезводили...

И пришел на их торжество “альтернативное” пророк из пустыни Божией. Без бича пришел правда, и без посоха властного. По вдохновению привлечен был в храм Божий он, с обличительным Словом пришел к народу церковному. И произнес пророк неизвестный свою речь без смущения, властно-пламенно изрекал он истину - на площади, перед храмом: “Никакой альтернативы хэллоуину! И никакой этической диллеммы! Один у нас истинный выбор - святой и Божий, полное отвержение сего действа адского! “Тайне беззакония” - “да будет анафема”! Нет никакой адиафоры у Бога нашего, нет у него “золотой середины”, и никакого “морального безразличия” не приемлет Святой и Истинный! Зло это все, хэллоуиновское, сам диавол стоит “одесную его”, весь “ад следует за ним”, вся преисподняя шествует в мерзости! Полное отвержение и осуждение сего карнавала бесовского, и никакого “прилично-веселого” подражания! Никакой толерантности, никакого “костюмного” подстраивания и смягчения “сладкого”! Полная анафема! Да будет отсечен и отвержен! Маранафа!
Посмотрите, как устремились из преисподней духи замаскированные, бесовские, мерзкие – скрытой пропагандой смерти и тления занялись. Скелеты, пираты, паутина, уродства, кровь и сладости в виде гробиков – не смешно это и не просто страшно! Демоны/духи темные незаметно пленяют серца безбожные. Но дают особо наивные - место диаволу в домах своих и так обезбоженных! Танатизация/поэтизация смерти, насилия и жестокости – как культурное развлечение преподносится... даже деткам малым, даже младенцам. Естественные для ранимой детской психики табу и внутренней цензуры над глумлением, над смертью и страданиями – целенаправленно снимаются. Психические травмы, детские страхи, неврозы, немотивированная агрессия, самоубийства, ночные кошмары, одержимость бесовская – результаты такого "веселия". Помните, только “глупые смеются над грехом”, а над болью и смертью – совсем безумные!

Разве вы не видите, как насмехаются над Словом Всевышнего глупые и безумные? И постигают их проклятия “при входе и выходе”. Смятения и несчастия умножается в семьях и нациях, и ощупью ходят уже ведь многие, даже в полдень ползают хилые/помраченные, и мучимы во все дни свои, и нет исцеления пленникам этой мерзостью. Пораженные “сумасшествием, слепотою и оцепенением сердца” (Втор.28.28) – умирают заживо. “И сойдешь с ума от того, что будут видеть глаза твои” (Втор. 28.24) – предупреждал Господь еще древле, но они “не услышали”, а потому нет им покоя ни днем ни ночью – “трепещущее сердце, истаевание очей и изнывание души” (Втор. 28.65) – удел их рабский, “хэллоуиновский”. “Не учитесь путям язычников” (Иер.10:1). Не перенимайте обрядов "восточных и западных"! Служите Господу со страхом и радуйтесь с трепетом - во все дни жизни вашей!
Но не послушали слов пророка люди церковные... Единодушно устремились на него и закричали неистово, фальцетами-визгами: “К монахам его, в монастырь, в пустыню!” И зашипели, как змеи, некоторые, и захихикали/загоготали, как гуси на гром - почти истерически, и исказились их лица гримасами - почти хэллоуиновскими... И удалился пророк в места пустынные, и поднялся на высокую гору, и оставался там один, и печалился. В страхе и трепете пребывал он великом, со “встревоженным духом” ожидал втречи с Невидимым. И пал он на лицо свое постыженное, и лежал на земле сырой/пустынной, и устремлял дух свой немощный к Богу Всесильному. Великую борьбу переживал он в сердце своем изнуренном, воздыхания неизреченные возносил к Бодрствующему и Святому. Духовная жажда и голод томили серце его утомленное. И плакало оно перед Ним умиленно, и умоляло Его неотступно-пламенно о милости и прощении: “Пощади, Господи! Пощади! Пока не благословишь - неотступно и слезно, из глубины взывать и вопиять к Тебе буду!”

И явился ему Господь... И вспопинал он об этом инкаунтере всегда с радостью: “Помню, хорошо помню, как сошел тогда Господь мой и Бог мой на вершину горы, “после всех явился и мне, как некоему извергу”! И забоялся я тогда очень сильно, и не смел взглянуть на лицо Его глазами грешными, и “закрыл лице свое” смертное, и “упал к ногам Его, как мёртвый”, и лежал пред Ним трепетно. И положил Он на меня руку Свою сильную, и крепко на мне была рука Господня, а “от руки Его лучи, и здесь тайник Его силы!” И почувствовал я “от руки Его лучи” исцеляющие, и коснулся Он меня тогда живительно/огненно, и повеял на меня тихим ветром Своим/целительным, и успокоил душу мою почти умирающую. И был я “в духе”, и “пришел в исступление”, и увидел Его! И вошел в меня дух Его, и поставил меня Он на ноги мои (вдруг укрепленные), и говорил со мною... И вдруг оживилось лицо мое скованное, и вдруг просияло мрачное, но не заметил я этого, не знал я, что воссиял лик мой земной “лучами от того, что Бог говорил” сo мною...

И вновь повел меня дух на торжество их “альтернативное”/хэллоуиновское. И спустился я к ним поспешно с горы высокой, и пришел на парковку церковную, огромную/многолюдную. Машины... машины и развлечения разные - с багажниками открытыми и всячески снаряженными/украшенными – паутиной, тыквами, костями, скелетами, “уродцами”, оружием, крестами и... черепками “людскими”/игрушечными... даже сьедобными/сладкими. И люди церковные/ “ряженые” – кто в кого, маскарадные/“сказочные”, иногда и с оскалами страшными/фантастическими/звериными. Мужчина церковный... в костюме пирата/“одноглазый”, и с оружием лезвенным. А вот и женщина/“пиратка” играется, нож к горлу брата во Христе или супруга приставляет и улыбается... И много детей “разодетых” по разному... А вот... И как прежде возмутился дух мой от карнавала их “церковного”. И устремился в народ я ревностно, и по парковке их смело... с молитвою продвигаться начал... Но, что это, Господи? Что случилось? Почему они отворачиваются от меня, почему бояться смотреть на лицо мое? Почему все так замерли/“заморозились”, засмущались и устыдились? Лицо мое сильно ярко сияет? Благодать светлую излучает? Как лицо ангела светится? Даже тень моя осветляет мрачное? Исцелить души темные может? Слышу уже, слышу и вижу, Господи - маленькая девочка в наряде феи и с игрушечным черепом в руках, вдруг бросила все на землю и закричала в восторге искреннем: “Посмотрите, тот дядя светится, посмотрите же, как он красиво светится! Зачем вы его прогнали? Кто он? Кто же он?!” За ней и другие, и дети и взрослые – оставили/побросали все... и забыли о фане своем “красочном”, и о машинах своих по-хэллоуиновски “разукрашенных”; и подбегали ко мне стремительно/с радостью, и прикасались к одежде моей трепетно. Снова и снова прикасались к одежде моей руки разные - совсем еще детские и уже далеко взрослые; и снова и снова я ощущал силу и благодать Его, из меня исходящую.

И продолжал я идти "в мир их праздничный" – не останавливался, и продолжал я молиться ревностно... И страх от Всевышнего посещал сердца обольщенные, и очищались/освобождались души от “паутин” и “скелeтов” хэллоуиновских, “без слов” отрекались от дел своих непотребных многие, и открыто сжигали “колдовские свитки”, “перед всеми сжигали их”, не жалея потерянных денег. И молились, молились, молились – прямо на церковной парковке, возле храма Его/у дома молитвы молились искренне. И не было уже ни продающих, ни покупающих, ни играющих у порога храма! И не проносили уже через храм непотребные вещи тленные, и не стояли уже они соблазном пред очами детскими. И благодать обильная заполняла церковное здание, и “слово Господне распространялось и набирало силу”! И потекли два потока живительных – прямо из под порога прежде безводного храма потекли реки воды живой! И устремилась вода священная на мирскую равнину, грехом пораженную; и потекла неустанно/обильно в море житейское/мертвое, и воды его исцелились! И всe стало живо, красиво, сиятельно! И заплакал я тогда от великой радости, прямо на церковной парковке преклонился и поклонился Господу! И возрадовалось со мной Небо, и запели Ангелы, и осветилась земля от Света Небесного! И не смогла обьять Его тьма мрачная! Аллилуйя!