Мне дали табличек
Тела скользили, блестели потом, ссыпались вниз, хаотично, шумно, цепляясь конечностями друг за друга. Вставая, отряхивались, тёрли грязными руками глаза и всматривались вдаль - в этой пустыне смыслов кроме тел всюду лежали огромные кучи дощечек. Рядом с каждой кучкой стояло тело, внешне куда более уверенное, чем вся эта копошащаяся братия, что окружала меня со всех сторон. У тела висела на шее такая дощечка, местами испачканая чёрными кривыми полосами.
Как я заметил, тела теряли суетность и обретали подобие покоя тогда, когда выстаивали очереди к этим кучам с дощечками и коммуницировали с телом, с шеи которого свисала испачканная чёрным дощечка. Завидев, что все пошли - и я пошёл. Всё равно нужно было что-то делать. Я и пошёл.
Я встал в очередь, я стоял под солнцем. Влажный от пота, весь в песчинках я развлекался тем, что рассматривал отпечатки своих ног, затем ногами же засыпал их песком и делал новые, позволяя ветру смягчать их края.
- Простите, вы последний?
Я оглянулся.
За мной стояло длинноволосое тело, весьма нежно созданное, с мягкими округлыми линиями и не такой грубой кожей, как у меня. Тело улыбалось, но в глазах его сквозил испуг.
- Не знаю, - ответил я и пожал плечами. - Должно быть.
- Тогда можно я встану за вами?
Мне это польстило.
- Конечно, - ответил я.
Испуг в глазах длинноволосого тела исчез, взгляд стал даже немного задорным.
- Мне хорошо с вами, - сказало оно. - Это прекрасно, что можно вот так просто стоять за вами и ни о чём не думать.
- Совсем ни о чём? - спросил я.
- Нет, не совсем. Я думаю, что мне хорошо и... спокойно.
Я не мог похвастаться тем же, но почувствовал, что если длинноволосому телу станет неспокойно, то мне станет хуже, чем сейчас, а значит, нужно было продолжать делать так, как я уже принялся делать. Стоять в очереди.
Тела получали наборы дощечек и уходили довольные и улыбающиеся.
Те тела, что были погрубее, радовались сильнее. Им было важнее получить дощечки, и я чувствовал, что стою в очереди не напрасно.
Наконец, пришёл и мой черёд.
Тело с дощечкой произнесло:
- Добро пожаловать сюда.
Я слегка наклонил голову и вновь выпрямился.
- Это - табличка, - сказало тело, указав пальцем на дощечку, висящую на груди. - Здесь надпись, - оно ткнуло пальцем в измазанное чёрным. - Здесь - таблички для всех. Они дают смыслы. Здесь свои смыслы.
- Можно мне смыслов? - робко поинтересовался я. - А то мне немножко неуютно.
- Вы растеряны, понимаю, - сказало тело. - Моя миссия помочь вам.
Я кивнул.
Тело вынуло из кучи табличек одну и протянуло мне.
- Надевайте.
Я взял дощечку, посмотрел на надпись, повертел табличку в руках, подёргал за верёвочки. Верёвочки были крепкими. Очень крепкими.
- Что это? - спросил я опасливо, не решаясь водрузить табличку на грудь по примеру моего собеседника.
- Надевайте, надевайте, - сказало тело. - Смелее. Без этой таблички вы станете изгоем, вас возненавидят, вас примутся жалеть, как больного пса, вас будут травить, искать в вас немыслимые недостатки, вас сочтут пороком, от вас будут желать избавиться, вы будете обузой, стыдом и позором. Наденьте же и будьте горды.
- Но что это? - спросил я, надевая.
- "Настоящий мужчина". Гляньте на свой живот. Ниже. Видите? Это член. Под ним мошонка с яичками. Ваши плечи широки, ваши бёдра узки, ваша кожа груба, ваше лицо грубо, и на нём растут волосы. Вы "настоящий мужчина" и теперь вам надо быть им.
- Потому что иначе....
- Да.
Я вздохнул и поправил табличку, чтобы она висела ровно.
- Вы - он. Я тоже - он. Вы можете гордиться. Быть "настоящим мужчиной" - очень хорошо. Вы можете взять женщину силой и вы теперь много чего должны. Прелесть, не правда ли? Держите ещё.
- Что это? - с опаской глянул я на вторую табличку, что протягивал мне мужчина.
- "Тоже русский".
- Что это значит? - спросил я, послушно надевая табличку на табличку, что лежала на моей, покрытой волосами, груди.
- Это значит, что язык, на котором мы говорим - русский. А это, в свою очередь значит, что вы немножко богатырь, немножко победили во Второй Мировой Войне и немножко в битве при Бородино. Вы даже немножечко медведь.
- Я не понимаю... - пробормотал я, косясь на табличку.
- А и не нужно, - снисходительно, но в то же время миролюбиво произнёс мужчина. - Об этих событиях вы узнаете позже. Но особую значимость они приобретут для вас тогда, когда вы захотите гордиться чужими успехами, как своими, потому что вы тоже - русский.
- А если я заговорю с вами на другом языке?
- Вы всё равно останетесь тоже русским, но среди других тоже русских вы потеряете значительную часть своей значимости. Вас станут презирать, оскорблять, вас будут считать предателем, изменником и ещё каким-нибудь либерастом. Хотите табличку "Типа либерал"?
- А можно выбирать?
- Конечно! - мой собеседник осклабился. - Смотрите, какая прелесть: "Подобие сына", "Типа муж", "Похожий на отца", "Суррогат друга", "Такой, как все", "Часть толпы", "Едва ли не любящий", "Мог быть учёным", "Тоже качался", "Нуждающийся в твёрдой руке хозяина", "Не ленивый, но прокрастинирующий", "Похожий на водителя", "Имитатор трудяги", "Еслибышник"...
- Дайте мне вон ту...
- Конечно. Приходите ещё.
И он протянул мне табличку "Вроде писатель".
*****
Я стоял в стороне и наблюдал рождение "Настоящей женщины".
Мимо меня прошёл странный мужчина. Странный потому, что он смотрел на небо и сбрасывал с себя таблички. "Гражданин страны", "Русский", "Мужчина", "Человек"...
Он шёл по пустыне без табличек. Шёл и улыбался.
Странное дело, но его таблички никто не спешил подбирать... Ветер засыпАл их песком...
03.10.17
Свидетельство о публикации №217111902230
Приглашаю Вас участвовать в увлекательном Конкурсе http://www.proza.ru/2020/01/24/1318 .
Желаю удачи.
От имени Международного Фонда ВСМ,
Ирина Сова 22.02.2020 13:43 Заявить о нарушении