Ленинград. Воспоминания бывшего студента медика

Впервые я,молоденький сержант,ехавший в краткосрочный отпуск на родину, ступил на землю этого славного города весной 1968года,сойдя с поезда Таллин-Ленинград и торопливо пройдя по перрону в здание Финляндского вокзала,спустился в метро,чтобы как можно скорее успеть в центр города,на улицу Гоголя,что несколько в стороне от Невского проспекта,но недалеко от Дворцовой площади и известному всему советскому народу по школьным учебникам открыткам и кинофильмам Зимнему дворцу.Купив билет в воинской кассе,оставшееся время до отправления автобуса в аэропорт Пулково,я решил посвятить осмотру близлежащих достопримечательностей города.Примерно зная из напутствий моего армейского товарища-ленинградца,свое теперешнее местонахождения,я уверенными шагами вышел на Невский проспект,знакомый мне лишь из стародавних описаний Н.В.Гоголя ,поразился  нескончаемому потоку автомобилей на нем,с бьющимся сердцем полюбовался аркой главного штаба,виденной мной еще в юности на какой-то картине.Перейдя Адмиралтейский проспект  и одноименную набережную , оставив слева Александровский сад и здание Адмиралтейства,а справа  Дворцовую площадь и Зимний дворец,не переставая восхищаться увиденной красотой,я вышел на Дворцовый мост.
И вот здесь меня,провинциала с юга страны, окончательно потрясли великолепные виды набережных Невы.Я буквально оцепенел,  созерцая архитектурные творения Еропкина,Воронихина,Камерона,Кваренги,Монферрана и многих других по обеим берегам Невы и самой Невой, величаво несущей свои темные воды в Финский залив.
К сожалению, до отлета самолета оставалось не очень много времени,и я почти бегом вернулся на ул.Гоголя,чтобы на автобусе отправиться в аэропорт.Еще стоя на мосту я дал себе слово непременно вернуться в этот город и,если удастся,покорить его.

Вернулся в этот же год за месяц до экзаменов в ЛСГМИ(ленинградский санитарно-гигиенический медицинский институт)на медико-профилактический факультет.Весь этот месяц я прожил у своего армейского товарища В.Цветкова в доме №29(ныне консульство Японии),в крохотной комнатке  двухкомнатной квартиры,платя за жилье его матери вполне умеренную сумму.Здесь я днем и ночью с перерывами на обед и ужин в близлежащей столовой готовился к вступительным экзаменам.Сравнительно легко я воскрешал полузабытые знания по химии,труднее по физике,но уж совершенно непонятна мне была генетика, которая лишь недавно стала предметом изучения в школах и высших учебных заведениях.Дом этот находился почти напротив дома А.С.Пушкина,откуда он и начал свой смертный путь 27 января(8 февраля) 1837 года,закончив его в этом же доме в страшных мучениях.На противоположный берег р.Мойки я часто поглядывал тревожными белыми ночами  и воображение уносило меня в век девятнадцатый,когда состоятельные люди ездили в каретах и носили они крылатки,цилиндры и брюки со штрипками,а простолюдины были одеты в зипуны и армяки и обуты в грубые сапоги,а то и лапти .Меня,уроженца юга,в белые ночи почему-то лихорадило,а в душу заползал беспричинный страх.Не только мне не по себе было в белые ночи.Один мой знакомый,тоже южанин,рассказал мне,что однажды очутился где -то на Васильевском острове в белую ночь.Было тихо,как в гробу,в окнах  старинных домов  темно,зияли жуткой тьмой  арки дворов колодцев,а небо без единого облачка мертвенно бледно.И его вдруг охватил жуткий страх.Он застыл на месте,как столб,не в силах двинуться с места.Вывел его оцепенения громкий стук каблуков:через улицу перебегала обнаженная женщина,едва покрытая накинутым на плечи белым плащом, и рот у нее был в крови,а глаза страшно светились желтым светом.Перебежав через улицу,она скрылась в парадном дома напротив.Очумев от страха,мой знакомый бросился бежать.По пути его мерещились то грустный гоголевский Башмачников,то бледный Раскольников с окровавленным топором и волочащаяся за ним старуха-процентщица с мозгами наружу и жуткой улыбкой на устах,то Григорий Распутин,опухший от долгого нахождения под водой и со спутанной бородой крестил его двуперстием из окна, а  вслед  дико хохотала безумная Настасья Филипповна.
От рассказа моего знакомого веяло враньем,но я в вполне ему поверил,потому что знал,что временами он впадал в довольно длительные запои.Ничего удивительного,что  временами его посещали подобные видения.
   
Итак, пока я грыз "гранит науки",мой бывший сослуживец продолжал праздновать "дембель"и  предавался "бесу пьянства" да так усердно,что однажды во время моего отсутствия,обуреваемый похмельным синдромом,  порылся в моем чемодане и похитил по моим меркам довольно крупную сумму денег.К счастью,мне к тому времени  предоставилась возможность поселиться в общежитии, в комнате моего земляка и друга,ставшего студентом еще в прошлом году Геннадия Сокола , и я с одним лотерейным билетом в кармане,на который возлагал большие надежды,перебрался туда.И мои надежды  частично оправдались:я выиграл в лотерею целый рубль-в те времена стоимость хорошего обеда в столовой.Рубль я проел и был почти счастлив,тем более,что к тому времени подоспел денежный перевод от родителей.К чести моего армейского друга,деньги он через некоторое время принес.В ознаменовании этого события он попросил меня из этой суммы пожертвовать малую толику  на покупку бутылки портвейна,что и было мною исполнено в знак полного примирения между нами.
Конечно,возврат денег был для бедного любителя выпить и закусить почти геройским поступком,но все равно в конечном итоге он плохо кончил.Сохранив привычку хорошо выпить,но перестав при этом закусывать,он вскоре отбыл в места не столь отдаленные за побои,нанесенные им в пьяном виде случайному прохожему.В дальнейшем эти "ходки на зону",стали повторяться с завидной регулярностью,и вскоре он исчез из моей жизни на долгие годы.

Я покинул набережную реки Мойки-место,как бы сегодня выразились,престижное.Еще бы!От него в шаговой доступности были Дворцовая площадь,с окружающими ее по периметру зданием капеллы,комплексом Главного штаба и Зимним дворцом.Если чуть пройти дальше,то легко можно было очутиться в Александровском саду,на Сенатской площади с возвышающимся над ней медным всадником и полюбоваться Невой и видимыми на противоположном берегу зданиями Кунсткамеры,Университета и дворца Меньшикова...
При желании,если идти в противоположную сторону, ноги принесут желающих на Марсово поле,Мраморному дворцу,далее к Инженерному замку,где злодейски был убит император Павел первый..
Много чего можно было увидеть в этом районе,но я ,как уже писал,покинул его и переехал в район некогда известный под названием Пески,центральной осью которого был Суворовский проспект(бывшая Слоновая улица),а мое общежитие находилось на параллельной ему Кирилловской улице.Во времена Достоевского Пески были застроены маленькими домиками,в одном из которых родилась последняя его жена Анна Григорьевна Сниткина.В конце 19-начале 20 веков  одноэтажные дома уступили место 
многоэтажным доходным.Здание общежитие ЛСГМИ размещалось в шестиэтажном доме №14.Но пока ненадолго оставим достопамятный этот дом,в котором мне мне предстояло прожить шесть лучших лет жизни,и устремим свой взор к институту,в который я собирался поступать.

Институт этот(ЛСГМИ)ведет свое начало от созданного по инициативе В.М.Бехтерева Психоневрологического института в 1907 году.Собственно ЛСГМИ он стал называться лишь в 1946 году,а сейчас сменил название на СЗМУ(Северо-западный медицинский университет им.Мечникова),основная учебная и научная база - больница им.Петра Великого(в мое время им.Мечникова) на Пискаревском проспекте,47.Больница эта,в свое время самая крупная в стране, сейчас состоит из пятидесяти павильонов(зданий) и являются памятниками архитектуры.Довольно сложная история.Сам было чуть не запутался.Но оставим историю вернемся к моим воспоминаниям на период с 1968 по 1974 годы.
Поступил я в институт после сдачи трудных,особенно для таких,как я, демобилизованных из армии,экзаменов по химии,физике и биологии.Аще в писании сказано:
"Много было званых,да мало избранных"
Желающих действительно поступить в институт было много, и конкурс,насколько я помню,был три человека на место.По территории института из павильона в павильон бродили сотни абитуриентов с растерянными лицами и порой уткнувшись в учебники,беззвучно шевеля губами,пытаясь в последние часы и минуты перед очередным экзаменом освоить недавно зазубренное,но уже позабытое.Среди них встречались уже неоднократно пытавшиеся поступить или уже поступившие ранее,но отчисленные за неуспеваемость или другие прогрешения.Эти обычно вели себя спокойно,и частенько среди окружающих их "абитуры"вели разъяснительную работу по части хитростей,которые необходимо применять при общении с экзаменаторами.

Из подобных "знатоков" мне больше всего запомнился Фима Левин-по внешности истинный семит,которому для полного сходства с ортодоксальным иудеем не хватало только лапсердака, ермолки,широкой шляпы и длинной бороды.Крючковатый нос,выпуклые глаза,чуть не касавшиеся стекол его очков,и курчавые волосы у него уже имелись.Необыкновенно говорливый,веселый и общительный,он собирал вокруг себя наиболее внушительную толпу жаждущих познать все способы ввода экзаменующих в заблуждение и тем самым убедить их,что именно они являются наилучшими кандидатами в студенты. Фима всем доходчиво и охотно объяснял все эти премудрости, потому что имел достаточный опыт,так как уже поступал и поступил в прошлом году и "вылетел" по неведомой мне причине.Забегая вперед,сообщаю,что и на этот раз он поступит,но о опять вылетит со второго курса за неуспеваемость, разделив в определенном смысле участь своих соплеменников,изгнанных в библейские времена из Египта.Мы еще встретимся с ним в дальнейшем , ибо это фигура весьма неординарная.

Итак,сдав экзамены,часть абитуриентов стали студентами,часть получили статус кандидатов,часть вообще выбыли из игры,не пройдя конкурсного отбора.Так называемые кандидаты в дальнейшем займут места настоящих студентов, не сдавших первую зимнюю сессию,и станут полноценными студентами.А те что не сдадут зимнюю сессию разделят участь не сдавших конкурсные экзамены.Итого из шестисот абитуриентов, зачисленных в институт в качестве полноценных студентов или кандидатов  закончило полный курс и получило заветные дипломы примерно триста восемьдесят человек.Параллельно студентам медико-профилактического факультета в институт было принято сто пятьдесят лечебников,сколько закончило-не знаю.В моих мемуарах в основном речь пойдет о представителях моего родного факультета.Что касается преподавателей,то они,то они обучали и тех и других,только количество часов по некоторым дисциплинам были разные.Были еще некоторые особенности,но на них я не буду заострять внимание,так-как особенного значения для моего повествования не имеют.
Возвращаясь назад,стоит упомянуть,что не все абитуриенты имели одинаковые шансы пройти конкурсный отбор.Предпочтения отдавались прежде всего юношам из сельской местности, окончивших школу рабочей молодежи,отслуживших действительную службу в Армии и Флоте,а так же комсомольцам и особенно членам КПСС.Больше шансов поступить были у окончивших среднюю школу с золотой медалью,имевших дипломы средних медицинских заведений и выходцам из рабочих семей.Остальные,особенно девочки,выдержавшие вступительные экзамены с одинаковыми оценками с вышеперечисленными категориями абитуриентов, не имели почти  никаких шансов.
Я проявил армейскую находчивость и сфотографировался в парадной военной форме с лычкам младшего сержанта на погонах.Таким образом,я предоставлял экзаменационный лист экзаменатору с вышеуказанной фотографией,как бы предварительно сообщая ему,что с меня особенно нечего взять.Некоторые оказались еще хитрее и приходили на экзамены в военной форме.

И вот наступило 1 сентября 1968 года.Студенты нашего потока,разделенные на группы,в белоснежных медицинских халатах и с некоторой робостью приступили к занятиям на разных кафедрах.Мне и моим товарищам по группе первый шаг в студенческой жизни был сделан на кафедре нормальной анатомии.Практические занятия вела ассистент кафедры добрейшая Марина Степановна.Начали изучение человеческого тела с костей позвоночника.Для этого на столах стояли металлические посудины с костями, а в дальнейшем и мягкими частями неизвестных товарищей,органы которых без особенного почтения вертели в руках начинающие студенты.Изучали человеческие тела и в анатомическом музее,где на видном месте стоял торс человека с ободранной кожей для наглядности,а остальные его внутренности были законсервированы в стеклянные банки и помещены в шкафы и снабжены поясняющими надписями на русском и латинском языках.Это было на втором этаже.Чтобы увидеть трупы,как говорится,в полный рост нужно было спуститься на первый этаж,где в просторном и светлом зале,стояли столы из мраморной крошки,на которых лежали тела совершенно мертвых мужчин и женщин,которым было почему-то отказано в христианском погребении,а выпала участь быть препарированными теми же студентами.Должно быть,им это было до лампочки и они любезно предоставили свои вымоченные в формалине тела на растерзание.Руководила всеми этими безобразиями опять же же Марина Степановна,бывшая для нас не только куратором,но и почти матерью.Она терпеливо помогала непонятливым,утешала испугавшихся первых трудностей малодушных,поощряла самых старательных,мягко укрощала не дисциплинированных и вообще,как я уже писал,бывшая для нас очень близким и родным человеком.До конца дней буду помнить с благодарностью эту замечательную женщину.
Лекции нам читали проф.Надеждин и Борисов А.А.О проф.Борисове ничего не могу сказать особенного,а вот о Надеждине поговаривали,что он дома собрал целую коллекцию органов различных зверей,включая  хобот слона. Впрочем,это,наверное,студенческие байки.
Совершенно нельзя оставить без внимания зловещую фигуру доцента Крутиковой И.Ф.,лютовавшую на на экзаменах и зачетах.Эта дама с офицерской выправкой и маленькой стриженной головой наводила ужас на всех,кто имел несчастье экзаменоваться у нее.Возможно,в кругу своей семьи она была добрейшей женщиной и вообще хорошим человеком,но со студентов спрашивала весьма строго,если не сказать большего.Ее боялись даже круглые отличники.

Поскольку я начал с анатомии нормальной,то плавно перейду к анатомии патологической.Кафедра патологической анатомии размещалась в павильоне  расположенном в самом у самой границы больничного городка.Дальше тогда простиралось поле,поросшее местами невысоким  кустарником и пролегало полотно железной дороги,ведущее в сторону Всеволожска.На первом этаже павильона находился морг и кабинеты сотрудников,а на втором кабинет заведующего кафедрой, члена-корреспондента АМН,проректора ЛСГМИ по научной части Головина Д.И.,а также помещение со столами и микроскопами на них,через которые мы изучали срезы органов людей,пораженных той или иной болезнью.Периодически мы спускались в морг,где присутствовали при вскрытии трупов.Это уже не были те формалиновые или глицериновые трупы,что на кафедре нормальной анатомии,похожие больше на кукол и редко вызывавшие естественный страх у даже непривычных к такому зрелищу людей.Здесь опытными руками санитаров ловко вскрывались полости недавно умерших пациентов нашей больницы,а преподаватель или врач-патологоанатом  давали пояснения по каждому органу и оформляли заключение о причинах,приведших к такому печальному исходу.Нередко при вскрытии присутствовал лечащий врач умершего,часто смущенного  едкими замечаниями в свой адрес.Иногда на секции обнаруживались грубые врачебные ошибки,но редко доводившиеся до сведения родственников. покойника.
Но пока хватит о грустном.В коллективе кафедры по моему наблюдению царил культ ее заведующего Головина.И не удивительно.Трудно было не поддаться обаянию этого красавца,бывшего фронтового разведчика,а в то время известного ученого,прекрасного лектора и любимца женской части студенческого сообщества.Он прекрасно знал об этом и оттого часто допускал недопустимые для других "шутки" по адресу прекрасного пола.Например,по неподтвержденным сведениям, он на экзамене заявил одной из студенток:
-Ты хоть и красивая,но дура.
Или другой:
-Ты некрасивая,да еще и дура.
Первую фразу он адресовал-опять-же по слухам-известной красавице с легко запоминающейся фамилией на букву К.Любой мой однокурсник догадается о ком идет речь.Эта девушка с прозвищем "первая нога сангига" носила короткие юбки, не скрывавшие ее действительно стройных и длинных ног,а лицом и другими прелестями напоминала нынешнюю звезду шоу бизнеса Волочкову.Я умышленно не называю имен и фамилий,так-как большинство студентов нашего потока, в том числе и она сама, живы и,надеюсь, здоровы, и я могу ненароком обидеть кого-нибудь.Исключение составляет вышеописанный Фима Левин-но уж больно колоритная была фигура.
На первом курсе мы жили в одной четырехместной комнате.В то время,когда большинство первокурсников корпели над учебниками и конспектами, Фима с анатомическим атласом подмышкой шлялся по всем этажам общежития где заводил знакомства,которых у него еще со времен поступления было великое множество.Обычно он почти каждого незнакомого встречного студента радостно приветствовал:
-Зд-о-о р-о-о в!
Затем выяснял,с какого он курса,"размовляет ли тот на украиньской мове",откуда родом и прочее.Если не удавалось разговорить этого,то он находил другого.Таких праздношатающихся разгильдяев,как он,было не так уж много,поэтому все равно приходилось Фиме возвращаться в свою комнату,садиться на кровать и  некоторое время изображать из себя прилежного студента.Но этот спектакль ему быстро надоедал.Тогда он,сняв очки с толстыми стеклами,укладывался поверх одеяла,свернувшись калачиком, и быстро засыпал.Когда кто-нибудь из нас тряс его и пытался разбудить,он бормотал сквозь сон:
-Отстань,штынкер вонючий!Не видишь,что я про себя повторяю?-Потом опять засыпал.
Разумеется,такое отношение к учебе не приносило ему больших знаний и в конце концов его отчислили из института уже во второй раз.А "зарубила" его очаровательная молодая женщина,ассистент кафедры гистологии Бела Ивановна Зайчик.А может, у не была другая фамилия,только муж у нее был Зайчик-доцент кафедры патологической физиологии,что вызывало в моей душе молчаливый протест и зависть к его положению законного мужа предмета моего тайного обожания.Бела Ивановна почему-то очень невзлюбила Фиму-этого добродушного шалопая и дважды не приняла у него зачет,а это означало отстранение от  экзамена и как следствие-очередной вылет из института.Несмотря на ходатайство завкафедрой марксизма-ленинизма,а Фима ,как ни странно, был коммунистом,приказ об отчислении его был подписан ректором.Пришлось ему покинуть наше общежитие и с некоторым сожалением  перекочевать в другое-завода Красный треугольник, где он  занялся изготовлением резиновой обуви,но, как я предполагаю,ненадолго,учитывая его наклонность к праздной жизни.

Надо сказать,что Фиме некоторым образом повезло-он пал от руки и, даже можно сказать,нежной ручки красивой и обаятельной женщины.Другим повезло меньше.Я уже упоминал о "кровожадном" доценте Крутиковой.Так была еще одна,при упоминании имени которой всякого студента била нервная дрожь.Эта довольно пожилая женщина  с лицом и повадками истинной немки по фамилии Шварцвальд, ассистента  кафедры биохимии.Она не прощала никому даже малейшей ошибки.С ее легкой руки много студентов вынуждены были покинуть наше учебное заведение.О ее арийской твердости и беспощадности ходили легенды.
Но не только женщины отличались особой суровостью и даже наоборот.Я,например,предпочитал сдавать зачеты и экзамены именно женщинам ,избегая,конечно,вышеназванных.Свою прозорливость в выборе экзаменатора,хотя это не всегда удавалось , могу подтвердить следующим примером.Изучали мы еще и органическую химию-науку,которую я не мог постигнуть без риска вывихнуть мозги.Помню, на экзамене я предстал перед женщиной средних лет и добрыми глазами.Я вытянул билет и ,не долго думая,начертал многоэтажную формулу какого-то органического вещества и бредовыми пояснениями ниже.Надо сказать,что я из всей органической химии твердо помнил только формулу этилового спирта.Виновато улыбаясь, подал листок с моими каракулями этой доброй женщине и сразу понял по ее лицу,что прочитав мою ахинею,она ужаснулась.Ужас охватил и меня.Но все кончилось благополучно:открыв зачетку и увидев мою фотографию,она с радостным умилением воскликнула:
-Со-о-о-лдатик!-и написала мне "удов".
Я схватил зачетку и опрометью выскочил за дверь,боясь что она передумает.Но все обошлось:возможно у не в армии служил сын, зять или еще какой-нибудь родственник,а потому прониклась искренним ко  мне сочувствием.

До сих пор мне везло,можно сказать,по воле слепого случая.Но был и остается вполне предсказуемый способ добиться успеха.Это так называемый "блат".По блату,или если угодно,по знакомству, многие люди добивались успеха в делах на многих поприщах:в карьере,политике,науке и даже в любви.Я тоже однажды воспользовался хорошим знакомством и сдал один из самых трудных для себя экзаменов.Это был экзамен по физике.Его я должен был сдавать ассистенту кафедры Гельману.До экзамена я занимался в его группе и хорошо знал его характер.Этот человек глядел на мир и проживающих в нем не людей с глубочайшим равнодушием.Его маскообразное лицо не выражало ничего,кроме абсолютного безразличия,когда он очень медленно и аккуратно выводил в ведомости "неуд".,"удов","хор" или "отл".Узнав,что именно ему я должен буду сдавать экзамен,мне стало как-то очень нехорошо.Совершенно приуныв, я брел за день до экзамена по одному из этажей общежития и мысленно прощался со всеми его обитателями.Из всего курса физики в голове вертелись только формула линзы и закон Ома.И тут на мое счастье навстречу попался мой земляк и одновременно студент второго курса Гена Сокол.
-Ты что идешь,как в воду опущенный?-весело спросил он.
Показав ему учебник по физике и конспект,я грустно ответил:
-Да вот,завтра экзамен по физике, а я не в зуб ногой.
-А кому сдаешь?
-Гельману,пропади он пропадом.
-Тогда можешь не учить.А свой конспект и учебник забрось подальше.
Я не очень поверил товарищу,но с удовольствием последовал его совету и завалился спать.
Утром я предстал пред светлые очи моего предполагаемого палача.Правда, света они не излучали, а наоборот,были ,как всегда, тусклыми и равнодушными.Ленивым жестом он указал на рассыпанные веером,как игральные карты,экзаменационные билеты и кивком головы пригласил за соседний стол.Я впился глазами в содержание билета и понял,что погиб безвозвратно.Нацарапав ручкой малопонятные даже для меня ответы,я встал и подал листок экзаменатору.Пока он читал этот бред сумасшедшего,я не уловил не его лице ни одной эмоции.Затем он взял мою зачетку,равнодушно просмотрел ее содержимое и отложил в сторону.
-Можете идти.Матрикул получите во второй половине дня,-бесцветным голосом произнес он и глазами указал  на дверь.
Это означало только одно-экзамен я сдал. В противном случае он отдал бы мне зачетку обратно.
Я радостно выскочил за дверь и тут же был окружен толпой ожидающих своей очереди студентов.
-Верная,тройка!-прыгая чуть ли не до потолка,провозгласил я.
Многие с завистью смотрели на меня.Но они еще бы больше обалдели от зависти,если бы полюбовались на мою зачетку после обеда,где черным по белому твердым почерком было выведено "отл."Не берусь описать мои чувства,когда я увидел это чудо.Но они были сродни чувствам приговоренного к смерти через повешение и вдруг получившему помилование.

Последний массовый отсев на нашем факультете был на кафедре фармакологии.Заведующий кафедрой был профессор Денисенко.Говорил он с "украинским прононсом" и гордился тем,что не только пишет монографии,но и шьет штаны своим аспирантам.В дальнейшем на других кафедрах отсева студентов почти уже не было,разве что за поступки,не совместимые со званием советского студента.Например,попадание в вытрезвитель однозначно приводило к отчислению из института.
В конце своего титанического труда упомяну еще несколько замечательных личностей из профессорско-преподавательского состава.Если профессор Денисенко говорил с "украинским прононсом",то на кафедре акушерства и гинекологии лекции нам читал профессор Климец на непонятно каком диалекте.Например,этот интеллигентнейший  человек при обширнейших знаниях в своей области слово акушер  произносил как акушор,женщину он превращал в жэншыну и вообще отличался косноязычием.Заведующего  кафедрой кожных и венерических заболеваний профессора Горбовицкого часто принимали за гардеробщика за его простецкий вид.Во время чтения лекций почти непрерывно  курил сигареты,прикуривая одну от другой, профессор кафедры психиатрии Случевский,обаятельнейший человек и умница,в последствии приглашенный в качестве эксперта по делу знаменитого маньяка Чикатило.

И все-таки,не называя имен и фамилий,следует упомянуть о студентах,населяющих в то время шестиэтажное здание на улице Кирилловской.Большинство девушек были добродетельными,а юноши сдержанными и обходительными.Возможно, этому способствовал тогдашний климат на Северо-Западе Союза ССР.Морозы в -35 градусов были не редкость,а сексуальная революция только-только начинала тлеть в странах загнивающего Запада.Правда, чуть выше шестого этажа,если подняться по черной лестнице,существовала площадка со стоящей на ней продавленной кушеткой и оттуда нередко раздавались игривый смех и звуки поцелуев.Что там в это время происходило,не берусь утверждать-свечку не держал.
А вот то,что большинство студентов обладало незаурядным чувством юмора,могу смело свидетельствовать.Когда,выйдя утром из общежития, толпа студентов  набивалась до отказа в трамвай №14,чтобы ехать в институт,то редко кто из них бросал в кассу свои кровные три копейки за проезд.Иногда в это время раздавался голос шутника:
-Кондуктор!!!
Напуганные безбилетники,чуть не по головам друг друга, устремлялись к кассе,но почти сразу же тот же голос командовал:
-Отбой!Шутка.
Вот и нам с вами "отбой".Пока.