Элизабет дю плесси

И всё же Антуану не давал покоя вопрос, на который Элизабет так и не ответили откровенно, как ему казалось: «кто она на самом деле?» Может быть, одна из не законнорожденных дочерей графа, коих тоже было пусть и не столь много, но имело место быть, и если старших они ещё могли протиснуть куда-то, то младших ожидала не столь счастливая судьба. Де Вир, не стал ей демонстрировать свои познания в дворянских родах королевства, но был уверен, что в один прекрасный или не совсем, он поставит перед ней, этот свой, неудобный вопрос. И дело не в том, аристократка она или простолюдинка, а в постановке самого вопроса: почему она упорно  стремится  называться дочерью графа Дю Плесси?  
Если она думает, что быть дочерью графа, означает какие-то привилегии, то в этом плане она сильно заблуждается, хоть на пиратском корабле, хоть на королевском фрегате титул в большинстве  случаев, не больше чем пустой звук; а в случае же мятежа, то и опасность оказаться игрушкой в руках мятежников, не считающихся ни с чем. Или она думает, что виконтесса Дю Плесси будет иметь преимущество перед какой-либо графиней или баронессой? Да когда подобное произойдёт, в какой стране? На новых землях, простирающихся от берегов одного океана до другого и там нет подобного. Но есть выскочки, правдами и неправдами, заполучившие титул, претендующие на самый торжественный приём, при этом не брезгующие грабежом и мародёрством, как и высокородные вельможи, живущие самым скромным образом, не афишируя своё происхождение. Чего только не доводилось видеть графу Де Вир, пока он бороздил моря, омывающие европейский континент от Амстердама до Генуи и до берегов Новой Франции и Англии, вместе взятых. Но нельзя не признать и то, что многие капитаны пиратских кораблей старательно выживают информацию о пассажирах женского пола именно из высокородных семейств ради хорошего выкупа, чего искренне не понимал капитан галеона «Всевидящее око», обходясь призами  с контрабандных судов королевского флота Испании. Не брезговал он и кораблями Французской короны, иной раз, вступая в схватку с превосходящими силами противника, но лишь в том случае, если всё потворствовало его победе. И до сих пор Фортуна покровительствовала ему в этом плане. Может статься, виконтесса Дю Плесси подарок Фортуны, ниспосланный самими небесами? Капитан заметил какими влюблёнными глазами смотрит на него Элизабет, да и ему она тоже небезынтересна, внешностью достаточно хороша, умом тоже вполне может заткнуть другого недоучку, пожелавшего блеснуть своей псевдоучёностью, в чём Антуан уже наглядно успел убедиться.
Но покоя лишал единственный вопрос: для чего ей представляться именно виконтессой Дю Плесси? Ведь самопровозглашение не даёт каких-либо привилегий, да и на новых землях титул не более, чем выжатый лимон, там требуются либо физические, либо умственные способности  для достижения успеха и уважения. Поставить вопрос ребром перед девушкой, он считал для себя унизительным, как бы там ни было, в данный момент они зависели от его благородства и вероломно нарушить свои же правила, не было в его манере. Надо искать какие-то окружные пути, чтобы, не унизив себя, и, не оскорбив девушку, выйти к правде. Задача  вроде бы и не сложная на первый взгляд, но таящая столько подводных камней, что малейшая ошибка будет стоить Де Виру потери доверия. А этого он никак не хотел допускать. Ради этого он позволил Франсуа приобщить юношу, спутника мадемуазель, к такелажным работам, что немало оживило юношу, заскучавшего по серьёзной работе. Наблюдая изредка за ним, капитан заметил, что худощавость юноши нисколько не мешает ему справляться с парусами наравне с другими матросами.
«Виконтесса, стало быть, говорила правду, когда рассказывала о том, что юноша укрощал самых строптивых коней, - думал Де Вир, наблюдая за ним. – А что, если его приобщить к морскому делу? Сноровка есть, силой тоже Бог не обделил, а не хитрым морским премудростям Франсуа научит. Почему бы и нет?»
Каждое утро Де Вир и виконтесса завтракали в капитанском салоне, после чего граф закуривал на балкончике свою сигару, выпуская клубы дыма в небо. При этом они вели ненавязчивые беседы с Элизабет и всякий раз, он пытался узнать её тайну, не задевая её никоим образом, что порою вполне удавалось. И ему уже верилось, что разгадка близка, когда Элизабет стала избегать ответов на каверзные вопросы и ловко сменяла тему на что-то не существенное, никакого отношения к ней не имеющее. То ли это было обычным кокетством или же продуманным ходом мадемуазель, Де Вир ещё не осознал, но и из разрозненных фрагментов, что ему удалось выведать во время предыдущих бесед, у него уже сложилось определённое впечатление о виконтессе. Никаких порочащих девушку фактов не имелось, всё было, так или иначе, благопристойно, да и так ли существенно для него, изгоя французского высшего общества, её происхождение. На данный момент, он всего лишь морской разбойник, кого могут повесить без суда и следствия, на любом корабле королевского флота, независимо, чей бы он ни был. И сегодня при дворе Его Величества, едва ли кто вспомнит блистательного шевалье графа Антуана Де Вир д Оджоно. Некогда близкие друзья и те постараются обойти его стороной, не признав былых знакомств, в страхе навлечь на себя немилость. Так что говорить о девушке, у которых прав и того меньше, кого отцы использовали иной раз в качестве чуть ли не разменной монеты, лишь бы приумножить богатства или стать вхожим в лучшие дома. В этом ключе, едва ли можно обвинять девушку, пожелавшую сбежать из отчего дома, только чтобы не быть игрушкой судьбы в руках алчных родителей, коим безразлична дальнейшая судьба дочерей. Но Де Вир понимал и то, что во многих случаях отцы поступали так из лучших побуждений, дабы дочь не испытывала нужду в чём-либо. Понять же вражду между двумя состоятельными родами, чьи корни уходили в глубь веков, он так и не смог. И когда, Элизабет попросила у капитана, какую-нибудь да сменную одежду, Де Вир предложил посмотреть в сундуке, что стоит у неё в каюте. Элизабет, из нарядов, имевшихся в предоставленной ей каюте, смогла выбрать наиболее близкие к её внешности и отвечающие фигуре, благодаря чему позволяла себе смену платьев. К тому же платье, в котором она взошла на борт, не спасало от продувающих насквозь  ветров, как и от холода, что чувствовался по вечерам на этих северных широтах.  В этом также была заслуга Антуана, не позволившего выбросить сундук с женскими нарядами, захваченный на одном из испанских галеонов, шедшего с немалым грузом золота из Нового света. Элизабет теперь приходила на завтрак в лёгкой амазонке, отороченной меховой опушкой и утеплённой подкладкой, что придало ей воинственный вид, приоткрыв новые грани её внешности. Тогда же они смогли обогатить свой арсенал тремя мортирами, заменившими лёгкие кулеврины, в достаточной мере хорошие в близком бою с лёгкими шебеками и каракками, но бессильны были против бронированных корпусов фрегатов, да и экипаж неделю отдыхал в родном форте, попутно занимаясь ремонтом рангоута.
И в один из вечеров, когда граф по обыкновению курил свою сигару, он вспомнил фрагмент разговора с виконтессой, где она мельком упомянула о мадам Маго Де Арктуа. По своим воспоминаниям Де Арктуа владела достаточно большим поместьем и, имея хорошие площади виноградников, могло приносить солидный доход при разумном распоряжении всем этим. Но, как упорно твердила память, хозяин отсутствовал. В этом заключалась вся беда поместья, назначенный управляющим один из доверенных слуг мадам, либо не совсем понимал в возделывании виноградников, либо проявлял равнодушие, получая средние урожаи даже в самые лучшие сезоны. У мадам Де Арктуа было две дочери, в тот момент, когда Антуан ещё был вхож в лучшие дома Французского королевства, достаточно малого возраста и именно по этой причине, как-то не зацикливал на них своего внимания. Да и в королевстве хватало дамочек, с красиво сложенной фигуркой, соблазнительно выпирающим бюстом из-под лифа, и кукольными личиками, готовых одарить своей любовью и расположением знатного сеньора, располагающего финансами, каковым он и был. Так что ему было просто не до них. И вот теперь, если, разумеется, его предположения верны, одна из них – старшая или младшая – находилась у него на борту галеона. Но, опять-таки, почему граф Дю Плесси вызвался распоряжаться судьбой дочери мадам Де Арктуа? Едва ухватившись за конец нити, чтобы распутать клубок, он оказался перед новой неразрешимой загадкой. С того дня, как он бежал из Бастилии, прошло много лет и многое поменялось в королевстве, но правила-то должны были сохраняться. Или что-то другое кроется здесь? Догорающая сигара больно обожгла пальцы и на миг прервала размышления графа, и в тот же миг Франсуа окликнул его.
О трагических происшествиях, происходивших то в одной, то в другой провинциях, всколыхнувших всё королевство, на разрешение которых были брошены лучшие силы полиции и армии детективов, Антуан не имел никакого представления. Да и в виду своего изгнания, не очень и стремился вникать в происходящее на родине, которая обрекла его на нищету, лишив даже имени.
И в один из безлунных осенних ночей, подобная трагедия коснулась и замка мадам Де Арктуа. Никто не знал, откуда были те головорезы, сколько было их численностью, так и осталось тайной, покрытой мраком ночи. Но в результате, той трагической ночью девочки лишились матери, да и спаслись только лишь благодаря усилиям преданной служанки, что пожалев малюток, поспешила скрыться в одной из ниш, о которой хозяева замка и те давно забыли. Сколько они скитались, пока добрели до поместья Дю Плесси, Элизабет и сама едва ли могла бы сказать: ночи под открытым небом, иногда же у сердобольных мирян, дни в пешем пути, когда обувь вся износилась, и было загадкой, благодаря чему она ещё держится на ногах. Многое довелось перенести девочкам, они к вечеру едва переставляли ноги от усталости, пока в один солнечный день, каких было не так уж и много в тот год, не попалась им навстречу группа всадников в доспехах, на щитах которых красовался герб Дю Плесси. Возможно, они так бы и прошли мимо них, если не Элизабет, закричавшая на радостях:
 - Дю Плесси! Дю Плесси!
Один из всадников обернулся на крик, а после развернул и коня, приближаясь к ней, застывшей на дороге.
 - Откуда тебе известно, что это герб Дю Плесси, оборвыш?
 Элизабет, совладавшая с собой, непререкаемым тоном ответила, правда, вызвав смех среди спутников всадника:
 - Во-первых, Вы должны извиниться за оскорбление, нанесённое персоне дворянского происхождения, ибо я баронесса Де Арктуа, во-вторых, граф Дю Плесси гостил нынешним летом у нас в поместье…
Последние слова вызвали оглушительный смех, но повелительно поднятая рука мгновенно прекратила его.
 - А в этой девочке поистине что-то есть. Вы не находите, господа?
 - Да, она забавна и весьма серьёзна для своих годков, - произнёс один из спутников, всё также восседающих на конях.
 - Господа, с высокородной мадемуазель принято общаться на равных, а Вы даже не соизволили сойти со своего коня. Вам не кажется, сие пахнет дурным тоном?
 - Вы слышали? Я поспешу согласиться с её приказанием, и как бы в шутку спешился, но тут вступила их сопровождающая, на которую до сих пор так никто не обратил внимания, поглощённые находчивостью девочки:
 -Господа, прошу простить мою хозяйку за некоторую дерзость, проявленную в ваш адрес, но она и вправду является баронессой Де Арктуа. По причине же постигшего нас несчастья, мы вынуждены скитаться по королевству. Возможно, Вы слышали о резне, устроенной разбойниками в замке Де Арктуа?
Если в начале они и с недоверием прислушались к словам бедно одетой женщины с двумя девочками, но по мере продолжения повествования, их лица посуровели.
 - Мы занимаемся именно поиском этих душегубов, но ничего не слышали об этой трагедии, приносим свои самые искренние соболезнования. – Произнеся эти слова, он повернулся к наиболее близко находящемуся спутнику:
 - Этьен, изволь принять к себе девочек и приглядывай, чтобы они не выпали, а я размещу у себя их спутницу, - и с этими словами, схватив служанку за талию, водрузил на коня, что та даже опомниться не успела, не то, чтобы закричать.
Справившись со всем этим, небольшой рысью, они поскакали обратно в расположение замка. И с этого момента, она стала представляться виконтессой, поскольку была на полном пансионе графа, ничуть не противившимся этому. Напротив, граф Дю Плесси, считал своим долгом вырастить их и определить в жизни. Что же до вопроса, с какой целью он сие делал, связывало его что-то с мадам Маго Де Арктуа, о том Элизабет ни единожды не поинтересовалась у него. Может статься, считала сей вопрос неприличествующим для девушки, как оно и было, либо дожидалась дня, когда граф сам соблаговолит раскрыть сердечные тайны, связывавшие его с их
престарелым графом, она решила, что вправе сама распоряжаться собственной судьбой и сблизилась с конюшим, показавшимся ей, способным помочь в задуманном ею предприятии. Все остальные были значительно старше её по возрасту и на подобное едва ли могли решиться рискнуть, лишая себя крова и относительно безбедной жизни. Дю Плесси на их долгие беседы предпочитал не обращать внимания, считая недостойным для себя поступком. Если бы хоть раз вздумай он прислушаться к их разговору, вполне допустимо, конюшего ожидала пыточная, а Элизабет заточение в замке под неусыпным присмотром служанки. И ожидала бы она, приезда наречённого мужа в четырёх стенах, без какого-либо права выбираться даже во внутренний дворик, где росли похожие на неё розы, такие же красавицы и такие же колючие. Но ничего подобного на их счастье не произошло, что в конечном итоге и помогло вырваться на долгожданную свободу. Но об этом она ещё не решилась поведать во всех подробностях капитану галеона «Всевидящее око» и благодаря ему они сейчас в недоступной дали от преследователей, которых названный отец, граф Дю Плесси, мог снарядить в погоню.. . И вполне возможно, они были в нескольких минутах или часах, чтобы нагнать их, не подбери их галеон.
                Ожидайте новые главы, раскрывающие историю нежданной      
                гостьи Антуана Де Вира.               
И всё же Антуану не давал покоя вопрос, на который Элизабет так и не ответили откровенно, как ему казалось: «кто она на самом деле?» Может быть, одна из не законнорожденных дочерей графа, коих тоже было пусть и не столь много, но имело место быть, и если старших они ещё могли протиснуть куда-то, то младших ожидала не столь счастливая судьба. Де Вир, не стал ей демонстрировать свои познания в дворянских родах королевства, но был уверен, что в один прекрасный или не совсем, он поставит перед ней, этот свой, неудобный вопрос. И дело не в том, аристократка она или простолюдинка, а в постановке самого вопроса: почему она упорно  стремится  называться дочерью графа Дю Плесси?  
Если она думает, что быть дочерью графа, означает какие-то привилегии, то в этом плане она сильно заблуждается, хоть на пиратском корабле, хоть на королевском фрегате титул в большинстве  случаев, не больше чем пустой звук; а в случае же мятежа, то и опасность оказаться игрушкой в руках мятежников, не считающихся ни с чем. Или она думает, что виконтесса Дю Плесси будет иметь преимущество перед какой-либо графиней или баронессой? Да когда подобное произойдёт, в какой стране? На новых землях, простирающихся от берегов одного океана до другого и там нет подобного. Но есть выскочки, правдами и неправдами, заполучившие титул, претендующие на самый торжественный приём, при этом не брезгующие грабежом и мародёрством, как и высокородные вельможи, живущие самым скромным образом, не афишируя своё происхождение. Чего только не доводилось видеть графу Де Вир, пока он бороздил моря, омывающие европейский континент от Амстердама до Генуи и до берегов Новой Франции и Англии, вместе взятых. Но нельзя не признать и то, что многие капитаны пиратских кораблей старательно выживают информацию о пассажирах женского пола именно из высокородных семейств ради хорошего выкупа, чего искренне не понимал капитан галеона «Всевидящее око», обходясь призами  с контрабандных судов королевского флота Испании. Не брезговал он и кораблями Французской короны, иной раз, вступая в схватку с превосходящими силами противника, но лишь в том случае, если всё потворствовало его победе. И до сих пор Фортуна покровительствовала ему в этом плане. Может статься, виконтесса Дю Плесси подарок Фортуны, ниспосланный самими небесами? Капитан заметил какими влюблёнными глазами смотрит на него Элизабет, да и ему она тоже небезынтересна, внешностью достаточно хороша, умом тоже вполне может заткнуть другого недоучку, пожелавшего блеснуть своей псевдоучёностью, в чём Антуан уже наглядно успел убедиться.
Но покоя лишал единственный вопрос: для чего ей представляться именно виконтессой Дю Плесси? Ведь самопровозглашение не даёт каких-либо привилегий, да и на новых землях титул не более, чем выжатый лимон, там требуются либо физические, либо умственные способности  для достижения успеха и уважения. Поставить вопрос ребром перед девушкой, он считал для себя унизительным, как бы там ни было, в данный момент они зависели от его благородства и вероломно нарушить свои же правила, не было в его манере. Надо искать какие-то окружные пути, чтобы, не унизив себя, и, не оскорбив девушку, выйти к правде. Задача  вроде бы и не сложная на первый взгляд, но таящая столько подводных камней, что малейшая ошибка будет стоить Де Виру потери доверия. А этого он никак не хотел допускать. Ради этого он позволил Франсуа приобщить юношу, спутника мадемуазель, к такелажным работам, что немало оживило юношу, заскучавшего по серьёзной работе. Наблюдая изредка за ним, капитан заметил, что худощавость юноши нисколько не мешает ему справляться с парусами наравне с другими матросами.
«Виконтесса, стало быть, говорила правду, когда рассказывала о том, что юноша укрощал самых строптивых коней, - думал Де Вир, наблюдая за ним. – А что, если его приобщить к морскому делу? Сноровка есть, силой тоже Бог не обделил, а не хитрым морским премудростям Франсуа научит. Почему бы и нет?»
Каждое утро Де Вир и виконтесса завтракали в капитанском салоне, после чего граф закуривал на балкончике свою сигару, выпуская клубы дыма в небо. При этом они вели ненавязчивые беседы с Элизабет и всякий раз, он пытался узнать её тайну, не задевая её никоим образом, что порою вполне удавалось. И ему уже верилось, что разгадка близка, когда Элизабет стала избегать ответов на каверзные вопросы и ловко сменяла тему на что-то не существенное, никакого отношения к ней не имеющее. То ли это было обычным кокетством или же продуманным ходом мадемуазель, Де Вир ещё не осознал, но и из разрозненных фрагментов, что ему удалось выведать во время предыдущих бесед, у него уже сложилось определённое впечатление о виконтессе. Никаких порочащих девушку фактов не имелось, всё было, так или иначе, благопристойно, да и так ли существенно для него, изгоя французского высшего общества, её происхождение. На данный момент, он всего лишь морской разбойник, кого могут повесить без суда и следствия, на любом корабле королевского флота, независимо, чей бы он ни был. И сегодня при дворе Его Величества, едва ли кто вспомнит блистательного шевалье графа Антуана Де Вир д Оджоно. Некогда близкие друзья и те постараются обойти его стороной, не признав былых знакомств, в страхе навлечь на себя немилость. Так что говорить о девушке, у которых прав и того меньше, кого отцы использовали иной раз в качестве чуть ли не разменной монеты, лишь бы приумножить богатства или стать вхожим в лучшие дома. В этом ключе, едва ли можно обвинять девушку, пожелавшую сбежать из отчего дома, только чтобы не быть игрушкой судьбы в руках алчных родителей, коим безразлична дальнейшая судьба дочерей. Но Де Вир понимал и то, что во многих случаях отцы поступали так из лучших побуждений, дабы дочь не испытывала нужду в чём-либо. Понять же вражду между двумя состоятельными родами, чьи корни уходили в глубь веков, он так и не смог. И когда, Элизабет попросила у капитана, какую-нибудь да сменную одежду, Де Вир предложил посмотреть в сундуке, что стоит у неё в каюте. Элизабет, из нарядов, имевшихся в предоставленной ей каюте, смогла выбрать наиболее близкие к её внешности и отвечающие фигуре, благодаря чему позволяла себе смену платьев. К тому же платье, в котором она взошла на борт, не спасало от продувающих насквозь  ветров, как и от холода, что чувствовался по вечерам на этих северных широтах.  В этом также была заслуга Антуана, не позволившего выбросить сундук с женскими нарядами, захваченный на одном из испанских галеонов, шедшего с немалым грузом золота из Нового света. Элизабет теперь приходила на завтрак в лёгкой амазонке, отороченной меховой опушкой и утеплённой подкладкой, что придало ей воинственный вид, приоткрыв новые грани её внешности. Тогда же они смогли обогатить свой арсенал тремя мортирами, заменившими лёгкие кулеврины, в достаточной мере хорошие в близком бою с лёгкими шебеками и каракками, но бессильны были против бронированных корпусов фрегатов, да и экипаж неделю отдыхал в родном форте, попутно занимаясь ремонтом рангоута.
И в один из вечеров, когда граф по обыкновению курил свою сигару, он вспомнил фрагмент разговора с виконтессой, где она мельком упомянула о мадам Маго Де Арктуа. По своим воспоминаниям Де Арктуа владела достаточно большим поместьем и, имея хорошие площади виноградников, могло приносить солидный доход при разумном распоряжении всем этим. Но, как упорно твердила память, хозяин отсутствовал. В этом заключалась вся беда поместья, назначенный управляющим один из доверенных слуг мадам, либо не совсем понимал в возделывании виноградников, либо проявлял равнодушие, получая средние урожаи даже в самые лучшие сезоны. У мадам Де Арктуа было две дочери, в тот момент, когда Антуан ещё был вхож в лучшие дома Французского королевства, достаточно малого возраста и именно по этой причине, как-то не зацикливал на них своего внимания. Да и в королевстве хватало дамочек, с красиво сложенной фигуркой, соблазнительно выпирающим бюстом из-под лифа, и кукольными личиками, готовых одарить своей любовью и расположением знатного сеньора, располагающего финансами, каковым он и был. Так что ему было просто не до них. И вот теперь, если, разумеется, его предположения верны, одна из них – старшая или младшая – находилась у него на борту галеона. Но, опять-таки, почему граф Дю Плесси вызвался распоряжаться судьбой дочери мадам Де Арктуа? Едва ухватившись за конец нити, чтобы распутать клубок, он оказался перед новой неразрешимой загадкой. С того дня, как он бежал из Бастилии, прошло много лет и многое поменялось в королевстве, но правила-то должны были сохраняться. Или что-то другое кроется здесь? Догорающая сигара больно обожгла пальцы и на миг прервала размышления графа, и в тот же миг Франсуа окликнул его.
О трагических происшествиях, происходивших то в одной, то в другой провинциях, всколыхнувших всё королевство, на разрешение которых были брошены лучшие силы полиции и армии детективов, Антуан не имел никакого представления. Да и в виду своего изгнания, не очень и стремился вникать в происходящее на родине, которая обрекла его на нищету, лишив даже имени.
И в один из безлунных осенних ночей, подобная трагедия коснулась и замка мадам Де Арктуа. Никто не знал, откуда были те головорезы, сколько было их численностью, так и осталось тайной, покрытой мраком ночи. Но в результате, той трагической ночью девочки лишились матери, да и спаслись только лишь благодаря усилиям преданной служанки, что пожалев малюток, поспешила скрыться в одной из ниш, о которой хозяева замка и те давно забыли. Сколько они скитались, пока добрели до поместья Дю Плесси, Элизабет и сама едва ли могла бы сказать: ночи под открытым небом, иногда же у сердобольных мирян, дни в пешем пути, когда обувь вся износилась, и было загадкой, благодаря чему она ещё держится на ногах. Многое довелось перенести девочкам, они к вечеру едва переставляли ноги от усталости, пока в один солнечный день, каких было не так уж и много в тот год, не попалась им навстречу группа всадников в доспехах, на щитах которых красовался герб Дю Плесси. Возможно, они так бы и прошли мимо них, если не Элизабет, закричавшая на радостях:
 - Дю Плесси! Дю Плесси!
Один из всадников обернулся на крик, а после развернул и коня, приближаясь к ней, застывшей на дороге.
 - Откуда тебе известно, что это герб Дю Плесси, оборвыш?
 Элизабет, совладавшая с собой, непререкаемым тоном ответила, правда, вызвав смех среди спутников всадника:
 - Во-первых, Вы должны извиниться за оскорбление, нанесённое персоне дворянского происхождения, ибо я баронесса Де Арктуа, во-вторых, граф Дю Плесси гостил нынешним летом у нас в поместье…
Последние слова вызвали оглушительный смех, но повелительно поднятая рука мгновенно прекратила его.
 - А в этой девочке поистине что-то есть. Вы не находите, господа?
 - Да, она забавна и весьма серьёзна для своих годков, - произнёс один из спутников, всё также восседающих на конях.
 - Господа, с высокородной мадемуазель принято общаться на равных, а Вы даже не соизволили сойти со своего коня. Вам не кажется, сие пахнет дурным тоном?
 - Вы слышали? Я поспешу согласиться с её приказанием, и как бы в шутку спешился, но тут вступила их сопровождающая, на которую до сих пор так никто не обратил внимания, поглощённые находчивостью девочки:
 -Господа, прошу простить мою хозяйку за некоторую дерзость, проявленную в ваш адрес, но она и вправду является баронессой Де Арктуа. По причине же постигшего нас несчастья, мы вынуждены скитаться по королевству. Возможно, Вы слышали о резне, устроенной разбойниками в замке Де Арктуа?
Если в начале они и с недоверием прислушались к словам бедно одетой женщины с двумя девочками, но по мере продолжения повествования, их лица посуровели.
 - Мы занимаемся именно поиском этих душегубов, но ничего не слышали об этой трагедии, приносим свои самые искренние соболезнования. – Произнеся эти слова, он повернулся к наиболее близко находящемуся спутнику:
 - Этьен, изволь принять к себе девочек и приглядывай, чтобы они не выпали, а я размещу у себя их спутницу, - и с этими словами, схватив служанку за талию, водрузил на коня, что та даже опомниться не успела, не то, чтобы закричать.
Справившись со всем этим, небольшой рысью, они поскакали обратно в расположение замка. И с этого момента, она стала представляться виконтессой, поскольку была на полном пансионе графа, ничуть не противившимся этому. Напротив, граф Дю Плесси, считал своим долгом вырастить их и определить в жизни. Что же до вопроса, с какой целью он сие делал, связывало его что-то с мадам Маго Де Арктуа, о том Элизабет ни единожды не поинтересовалась у него. Может статься, считала сей вопрос неприличествующим для девушки, как оно и было, либо дожидалась дня, когда граф сам соблаговолит раскрыть сердечные тайны, связывавшие его с их
престарелым графом, она решила, что вправе сама распоряжаться собственной судьбой и сблизилась с конюшим, показавшимся ей, способным помочь в задуманном ею предприятии. Все остальные были значительно старше её по возрасту и на подобное едва ли могли решиться рискнуть, лишая себя крова и относительно безбедной жизни. Дю Плесси на их долгие беседы предпочитал не обращать внимания, считая недостойным для себя поступком. Если бы хоть раз вздумай он прислушаться к их разговору, вполне допустимо, конюшего ожидала пыточная, а Элизабет заточение в замке под неусыпным присмотром служанки. И ожидала бы она, приезда наречённого мужа в четырёх стенах, без какого-либо права выбираться даже во внутренний дворик, где росли похожие на неё розы, такие же красавицы и такие же колючие. Но ничего подобного на их счастье не произошло, что в конечном итоге и помогло вырваться на долгожданную свободу. Но об этом она ещё не решилась поведать во всех подробностях капитану галеона «Всевидящее око» и благодаря ему они сейчас в недоступной дали от преследователей, которых названный отец, граф Дю Плесси, мог снарядить в погоню.. . И вполне возможно, они были в нескольких минутах или часах, чтобы нагнать их, не подбери их галеон.
                Ожидайте новые главы, раскрывающие историю нежданной      
                гостьи Антуана Де Вира.               
И всё же Антуану не давал покоя вопрос, на который Элизабет так и не ответили откровенно, как ему казалось: «кто она на самом деле?» Может быть, одна из не законнорожденных дочерей графа, коих тоже было пусть и не столь много, но имело место быть, и если старших они ещё могли протиснуть куда-то, то младших ожидала не столь счастливая судьба. Де Вир, не стал ей демонстрировать свои познания в дворянских родах королевства, но был уверен, что в один прекрасный или не совсем, он поставит перед ней, этот свой, неудобный вопрос. И дело не в том, аристократка она или простолюдинка, а в постановке самого вопроса: почему она упорно  стремится  называться дочерью графа Дю Плесси?  
Если она думает, что быть дочерью графа, означает какие-то привилегии, то в этом плане она сильно заблуждается, хоть на пиратском корабле, хоть на королевском фрегате титул в большинстве  случаев, не больше чем пустой звук; а в случае же мятежа, то и опасность оказаться игрушкой в руках мятежников, не считающихся ни с чем. Или она думает, что виконтесса Дю Плесси будет иметь преимущество перед какой-либо графиней или баронессой? Да когда подобное произойдёт, в какой стране? На новых землях, простирающихся от берегов одного океана до другого и там нет подобного. Но есть выскочки, правдами и неправдами, заполучившие титул, претендующие на самый торжественный приём, при этом не брезгующие грабежом и мародёрством, как и высокородные вельможи, живущие самым скромным образом, не афишируя своё происхождение. Чего только не доводилось видеть графу Де Вир, пока он бороздил моря, омывающие европейский континент от Амстердама до Генуи и до берегов Новой Франции и Англии, вместе взятых. Но нельзя не признать и то, что многие капитаны пиратских кораблей старательно выживают информацию о пассажирах женского пола именно из высокородных семейств ради хорошего выкупа, чего искренне не понимал капитан галеона «Всевидящее око», обходясь призами  с контрабандных судов королевского флота Испании. Не брезговал он и кораблями Французской короны, иной раз, вступая в схватку с превосходящими силами противника, но лишь в том случае, если всё потворствовало его победе. И до сих пор Фортуна покровительствовала ему в этом плане. Может статься, виконтесса Дю Плесси подарок Фортуны, ниспосланный самими небесами? Капитан заметил какими влюблёнными глазами смотрит на него Элизабет, да и ему она тоже небезынтересна, внешностью достаточно хороша, умом тоже вполне может заткнуть другого недоучку, пожелавшего блеснуть своей псевдоучёностью, в чём Антуан уже наглядно успел убедиться.
Но покоя лишал единственный вопрос: для чего ей представляться именно виконтессой Дю Плесси? Ведь самопровозглашение не даёт каких-либо привилегий, да и на новых землях титул не более, чем выжатый лимон, там требуются либо физические, либо умственные способности  для достижения успеха и уважения. Поставить вопрос ребром перед девушкой, он считал для себя унизительным, как бы там ни было, в данный момент они зависели от его благородства и вероломно нарушить свои же правила, не было в его манере. Надо искать какие-то окружные пути, чтобы, не унизив себя, и, не оскорбив девушку, выйти к правде. Задача  вроде бы и не сложная на первый взгляд, но таящая столько подводных камней, что малейшая ошибка будет стоить Де Виру потери доверия. А этого он никак не хотел допускать. Ради этого он позволил Франсуа приобщить юношу, спутника мадемуазель, к такелажным работам, что немало оживило юношу, заскучавшего по серьёзной работе. Наблюдая изредка за ним, капитан заметил, что худощавость юноши нисколько не мешает ему справляться с парусами наравне с другими матросами.
«Виконтесса, стало быть, говорила правду, когда рассказывала о том, что юноша укрощал самых строптивых коней, - думал Де Вир, наблюдая за ним. – А что, если его приобщить к морскому делу? Сноровка есть, силой тоже Бог не обделил, а не хитрым морским премудростям Франсуа научит. Почему бы и нет?»
Каждое утро Де Вир и виконтесса завтракали в капитанском салоне, после чего граф закуривал на балкончике свою сигару, выпуская клубы дыма в небо. При этом они вели ненавязчивые беседы с Элизабет и всякий раз, он пытался узнать её тайну, не задевая её никоим образом, что порою вполне удавалось. И ему уже верилось, что разгадка близка, когда Элизабет стала избегать ответов на каверзные вопросы и ловко сменяла тему на что-то не существенное, никакого отношения к ней не имеющее. То ли это было обычным кокетством или же продуманным ходом мадемуазель, Де Вир ещё не осознал, но и из разрозненных фрагментов, что ему удалось выведать во время предыдущих бесед, у него уже сложилось определённое впечатление о виконтессе. Никаких порочащих девушку фактов не имелось, всё было, так или иначе, благопристойно, да и так ли существенно для него, изгоя французского высшего общества, её происхождение. На данный момент, он всего лишь морской разбойник, кого могут повесить без суда и следствия, на любом корабле королевского флота, независимо, чей бы он ни был. И сегодня при дворе Его Величества, едва ли кто вспомнит блистательного шевалье графа Антуана Де Вир д Оджоно. Некогда близкие друзья и те постараются обойти его стороной, не признав былых знакомств, в страхе навлечь на себя немилость. Так что говорить о девушке, у которых прав и того меньше, кого отцы использовали иной раз в качестве чуть ли не разменной монеты, лишь бы приумножить богатства или стать вхожим в лучшие дома. В этом ключе, едва ли можно обвинять девушку, пожелавшую сбежать из отчего дома, только чтобы не быть игрушкой судьбы в руках алчных родителей, коим безразлична дальнейшая судьба дочерей. Но Де Вир понимал и то, что во многих случаях отцы поступали так из лучших побуждений, дабы дочь не испытывала нужду в чём-либо. Понять же вражду между двумя состоятельными родами, чьи корни уходили в глубь веков, он так и не смог. И когда, Элизабет попросила у капитана, какую-нибудь да сменную одежду, Де Вир предложил посмотреть в сундуке, что стоит у неё в каюте. Элизабет, из нарядов, имевшихся в предоставленной ей каюте, смогла выбрать наиболее близкие к её внешности и отвечающие фигуре, благодаря чему позволяла себе смену платьев. К тому же платье, в котором она взошла на борт, не спасало от продувающих насквозь  ветров, как и от холода, что чувствовался по вечерам на этих северных широтах.  В этом также была заслуга Антуана, не позволившего выбросить сундук с женскими нарядами, захваченный на одном из испанских галеонов, шедшего с немалым грузом золота из Нового света. Элизабет теперь приходила на завтрак в лёгкой амазонке, отороченной меховой опушкой и утеплённой подкладкой, что придало ей воинственный вид, приоткрыв новые грани её внешности. Тогда же они смогли обогатить свой арсенал тремя мортирами, заменившими лёгкие кулеврины, в достаточной мере хорошие в близком бою с лёгкими шебеками и каракками, но бессильны были против бронированных корпусов фрегатов, да и экипаж неделю отдыхал в родном форте, попутно занимаясь ремонтом рангоута.
И в один из вечеров, когда граф по обыкновению курил свою сигару, он вспомнил фрагмент разговора с виконтессой, где она мельком упомянула о мадам Маго Де Арктуа. По своим воспоминаниям Де Арктуа владела достаточно большим поместьем и, имея хорошие площади виноградников, могло приносить солидный доход при разумном распоряжении всем этим. Но, как упорно твердила память, хозяин отсутствовал. В этом заключалась вся беда поместья, назначенный управляющим один из доверенных слуг мадам, либо не совсем понимал в возделывании виноградников, либо проявлял равнодушие, получая средние урожаи даже в самые лучшие сезоны. У мадам Де Арктуа было две дочери, в тот момент, когда Антуан ещё был вхож в лучшие дома Французского королевства, достаточно малого возраста и именно по этой причине, как-то не зацикливал на них своего внимания. Да и в королевстве хватало дамочек, с красиво сложенной фигуркой, соблазнительно выпирающим бюстом из-под лифа, и кукольными личиками, готовых одарить своей любовью и расположением знатного сеньора, располагающего финансами, каковым он и был. Так что ему было просто не до них. И вот теперь, если, разумеется, его предположения верны, одна из них – старшая или младшая – находилась у него на борту галеона. Но, опять-таки, почему граф Дю Плесси вызвался распоряжаться судьбой дочери мадам Де Арктуа? Едва ухватившись за конец нити, чтобы распутать клубок, он оказался перед новой неразрешимой загадкой. С того дня, как он бежал из Бастилии, прошло много лет и многое поменялось в королевстве, но правила-то должны были сохраняться. Или что-то другое кроется здесь? Догорающая сигара больно обожгла пальцы и на миг прервала размышления графа, и в тот же миг Франсуа окликнул его.
О трагических происшествиях, происходивших то в одной, то в другой провинциях, всколыхнувших всё королевство, на разрешение которых были брошены лучшие силы полиции и армии детективов, Антуан не имел никакого представления. Да и в виду своего изгнания, не очень и стремился вникать в происходящее на родине, которая обрекла его на нищету, лишив даже имени.
И в один из безлунных осенних ночей, подобная трагедия коснулась и замка мадам Де Арктуа. Никто не знал, откуда были те головорезы, сколько было их численностью, так и осталось тайной, покрытой мраком ночи. Но в результате, той трагической ночью девочки лишились матери, да и спаслись только лишь благодаря усилиям преданной служанки, что пожалев малюток, поспешила скрыться в одной из ниш, о которой хозяева замка и те давно забыли. Сколько они скитались, пока добрели до поместья Дю Плесси, Элизабет и сама едва ли могла бы сказать: ночи под открытым небом, иногда же у сердобольных мирян, дни в пешем пути, когда обувь вся износилась, и было загадкой, благодаря чему она ещё держится на ногах. Многое довелось перенести девочкам, они к вечеру едва переставляли ноги от усталости, пока в один солнечный день, каких было не так уж и много в тот год, не попалась им навстречу группа всадников в доспехах, на щитах которых красовался герб Дю Плесси. Возможно, они так бы и прошли мимо них, если не Элизабет, закричавшая на радостях:
 - Дю Плесси! Дю Плесси!
Один из всадников обернулся на крик, а после развернул и коня, приближаясь к ней, застывшей на дороге.
 - Откуда тебе известно, что это герб Дю Плесси, оборвыш?
 Элизабет, совладавшая с собой, непререкаемым тоном ответила, правда, вызвав смех среди спутников всадника:
 - Во-первых, Вы должны извиниться за оскорбление, нанесённое персоне дворянского происхождения, ибо я баронесса Де Арктуа, во-вторых, граф Дю Плесси гостил нынешним летом у нас в поместье…
Последние слова вызвали оглушительный смех, но повелительно поднятая рука мгновенно прекратила его.
 - А в этой девочке поистине что-то есть. Вы не находите, господа?
 - Да, она забавна и весьма серьёзна для своих годков, - произнёс один из спутников, всё также восседающих на конях.
 - Господа, с высокородной мадемуазель принято общаться на равных, а Вы даже не соизволили сойти со своего коня. Вам не кажется, сие пахнет дурным тоном?
 - Вы слышали? Я поспешу согласиться с её приказанием, и как бы в шутку спешился, но тут вступила их сопровождающая, на которую до сих пор так никто не обратил внимания, поглощённые находчивостью девочки:
 -Господа, прошу простить мою хозяйку за некоторую дерзость, проявленную в ваш адрес, но она и вправду является баронессой Де Арктуа. По причине же постигшего нас несчастья, мы вынуждены скитаться по королевству. Возможно, Вы слышали о резне, устроенной разбойниками в замке Де Арктуа?
Если в начале они и с недоверием прислушались к словам бедно одетой женщины с двумя девочками, но по мере продолжения повествования, их лица посуровели.
 - Мы занимаемся именно поиском этих душегубов, но ничего не слышали об этой трагедии, приносим свои самые искренние соболезнования. – Произнеся эти слова, он повернулся к наиболее близко находящемуся спутнику:
 - Этьен, изволь принять к себе девочек и приглядывай, чтобы они не выпали, а я размещу у себя их спутницу, - и с этими словами, схватив служанку за талию, водрузил на коня, что та даже опомниться не успела, не то, чтобы закричать.
Справившись со всем этим, небольшой рысью, они поскакали обратно в расположение замка. И с этого момента, она стала представляться виконтессой, поскольку была на полном пансионе графа, ничуть не противившимся этому. Напротив, граф Дю Плесси, считал своим долгом вырастить их и определить в жизни. Что же до вопроса, с какой целью он сие делал, связывало его что-то с мадам Маго Де Арктуа, о том Элизабет ни единожды не поинтересовалась у него. Может статься, считала сей вопрос неприличествующим для девушки, как оно и было, либо дожидалась дня, когда граф сам соблаговолит раскрыть сердечные тайны, связывавшие его с их
престарелым графом, она решила, что вправе сама распоряжаться собственной судьбой и сблизилась с конюшим, показавшимся ей, способным помочь в задуманном ею предприятии. Все остальные были значительно старше её по возрасту и на подобное едва ли могли решиться рискнуть, лишая себя крова и относительно безбедной жизни. Дю Плесси на их долгие беседы предпочитал не обращать внимания, считая недостойным для себя поступком. Если бы хоть раз вздумай он прислушаться к их разговору, вполне допустимо, конюшего ожидала пыточная, а Элизабет заточение в замке под неусыпным присмотром служанки. И ожидала бы она, приезда наречённого мужа в четырёх стенах, без какого-либо права выбираться даже во внутренний дворик, где росли похожие на неё розы, такие же красавицы и такие же колючие. Но ничего подобного на их счастье не произошло, что в конечном итоге и помогло вырваться на долгожданную свободу. Но об этом она ещё не решилась поведать во всех подробностях капитану галеона «Всевидящее око» и благодаря ему они сейчас в недоступной дали от преследователей, которых названный отец, граф Дю Плесси, мог снарядить в погоню.. . И вполне возможно, они были в нескольких минутах или часах, чтобы нагнать их, не подбери их галеон.
                Ожидайте новые главы, раскрывающие историю нежданной      
                гостьи Антуана Де Вира.               
И всё же Антуану не давал покоя вопрос, на который Элизабет так и не ответили откровенно, как ему казалось: «кто она на самом деле?» Может быть, одна из не законнорожденных дочерей графа, коих тоже было пусть и не столь много, но имело место быть, и если старших они ещё могли протиснуть куда-то, то младших ожидала не столь счастливая судьба. Де Вир, не стал ей демонстрировать свои познания в дворянских родах королевства, но был уверен, что в один прекрасный или не совсем, он поставит перед ней, этот свой, неудобный вопрос. И дело не в том, аристократка она или простолюдинка, а в постановке самого вопроса: почему она упорно  стремится  называться дочерью графа Дю Плесси?  
Если она думает, что быть дочерью графа, означает какие-то привилегии, то в этом плане она сильно заблуждается, хоть на пиратском корабле, хоть на королевском фрегате титул в большинстве  случаев, не больше чем пустой звук; а в случае же мятежа, то и опасность оказаться игрушкой в руках мятежников, не считающихся ни с чем. Или она думает, что виконтесса Дю Плесси будет иметь преимущество перед какой-либо графиней или баронессой? Да когда подобное произойдёт, в какой стране? На новых землях, простирающихся от берегов одного океана до другого и там нет подобного. Но есть выскочки, правдами и неправдами, заполучившие титул, претендующие на самый торжественный приём, при этом не брезгующие грабежом и мародёрством, как и высокородные вельможи, живущие самым скромным образом, не афишируя своё происхождение. Чего только не доводилось видеть графу Де Вир, пока он бороздил моря, омывающие европейский континент от Амстердама до Генуи и до берегов Новой Франции и Англии, вместе взятых. Но нельзя не признать и то, что многие капитаны пиратских кораблей старательно выживают информацию о пассажирах женского пола именно из высокородных семейств ради хорошего выкупа, чего искренне не понимал капитан галеона «Всевидящее око», обходясь призами  с контрабандных судов королевского флота Испании. Не брезговал он и кораблями Французской короны, иной раз, вступая в схватку с превосходящими силами противника, но лишь в том случае, если всё потворствовало его победе. И до сих пор Фортуна покровительствовала ему в этом плане. Может статься, виконтесса Дю Плесси подарок Фортуны, ниспосланный самими небесами? Капитан заметил какими влюблёнными глазами смотрит на него Элизабет, да и ему она тоже небезынтересна, внешностью достаточно хороша, умом тоже вполне может заткнуть другого недоучку, пожелавшего блеснуть своей псевдоучёностью, в чём Антуан уже наглядно успел убедиться.
Но покоя лишал единственный вопрос: для чего ей представляться именно виконтессой Дю Плесси? Ведь самопровозглашение не даёт каких-либо привилегий, да и на новых землях титул не более, чем выжатый лимон, там требуются либо физические, либо умственные способности  для достижения успеха и уважения. Поставить вопрос ребром перед девушкой, он считал для себя унизительным, как бы там ни было, в данный момент они зависели от его благородства и вероломно нарушить свои же правила, не было в его манере. Надо искать какие-то окружные пути, чтобы, не унизив себя, и, не оскорбив девушку, выйти к правде. Задача  вроде бы и не сложная на первый взгляд, но таящая столько подводных камней, что малейшая ошибка будет стоить Де Виру потери доверия. А этого он никак не хотел допускать. Ради этого он позволил Франсуа приобщить юношу, спутника мадемуазель, к такелажным работам, что немало оживило юношу, заскучавшего по серьёзной работе. Наблюдая изредка за ним, капитан заметил, что худощавость юноши нисколько не мешает ему справляться с парусами наравне с другими матросами.
«Виконтесса, стало быть, говорила правду, когда рассказывала о том, что юноша укрощал самых строптивых коней, - думал Де Вир, наблюдая за ним. – А что, если его приобщить к морскому делу? Сноровка есть, силой тоже Бог не обделил, а не хитрым морским премудростям Франсуа научит. Почему бы и нет?»
Каждое утро Де Вир и виконтесса завтракали в капитанском салоне, после чего граф закуривал на балкончике свою сигару, выпуская клубы дыма в небо. При этом они вели ненавязчивые беседы с Элизабет и всякий раз, он пытался узнать её тайну, не задевая её никоим образом, что порою вполне удавалось. И ему уже верилось, что разгадка близка, когда Элизабет стала избегать ответов на каверзные вопросы и ловко сменяла тему на что-то не существенное, никакого отношения к ней не имеющее. То ли это было обычным кокетством или же продуманным ходом мадемуазель, Де Вир ещё не осознал, но и из разрозненных фрагментов, что ему удалось выведать во время предыдущих бесед, у него уже сложилось определённое впечатление о виконтессе. Никаких порочащих девушку фактов не имелось, всё было, так или иначе, благопристойно, да и так ли существенно для него, изгоя французского высшего общества, её происхождение. На данный момент, он всего лишь морской разбойник, кого могут повесить без суда и следствия, на любом корабле королевского флота, независимо, чей бы он ни был. И сегодня при дворе Его Величества, едва ли кто вспомнит блистательного шевалье графа Антуана Де Вир д Оджоно. Некогда близкие друзья и те постараются обойти его стороной, не признав былых знакомств, в страхе навлечь на себя немилость. Так что говорить о девушке, у которых прав и того меньше, кого отцы использовали иной раз в качестве чуть ли не разменной монеты, лишь бы приумножить богатства или стать вхожим в лучшие дома. В этом ключе, едва ли можно обвинять девушку, пожелавшую сбежать из отчего дома, только чтобы не быть игрушкой судьбы в руках алчных родителей, коим безразлична дальнейшая судьба дочерей. Но Де Вир понимал и то, что во многих случаях отцы поступали так из лучших побуждений, дабы дочь не испытывала нужду в чём-либо. Понять же вражду между двумя состоятельными родами, чьи корни уходили в глубь веков, он так и не смог. И когда, Элизабет попросила у капитана, какую-нибудь да сменную одежду, Де Вир предложил посмотреть в сундуке, что стоит у неё в каюте. Элизабет, из нарядов, имевшихся в предоставленной ей каюте, смогла выбрать наиболее близкие к её внешности и отвечающие фигуре, благодаря чему позволяла себе смену платьев. К тому же платье, в котором она взошла на борт, не спасало от продувающих насквозь  ветров, как и от холода, что чувствовался по вечерам на этих северных широтах.  В этом также была заслуга Антуана, не позволившего выбросить сундук с женскими нарядами, захваченный на одном из испанских галеонов, шедшего с немалым грузом золота из Нового света. Элизабет теперь приходила на завтрак в лёгкой амазонке, отороченной меховой опушкой и утеплённой подкладкой, что придало ей воинственный вид, приоткрыв новые грани её внешности. Тогда же они смогли обогатить свой арсенал тремя мортирами, заменившими лёгкие кулеврины, в достаточной мере хорошие в близком бою с лёгкими шебеками и каракками, но бессильны были против бронированных корпусов фрегатов, да и экипаж неделю отдыхал в родном форте, попутно занимаясь ремонтом рангоута.
И в один из вечеров, когда граф по обыкновению курил свою сигару, он вспомнил фрагмент разговора с виконтессой, где она мельком упомянула о мадам Маго Де Арктуа. По своим воспоминаниям Де Арктуа владела достаточно большим поместьем и, имея хорошие площади виноградников, могло приносить солидный доход при разумном распоряжении всем этим. Но, как упорно твердила память, хозяин отсутствовал. В этом заключалась вся беда поместья, назначенный управляющим один из доверенных слуг мадам, либо не совсем понимал в возделывании виноградников, либо проявлял равнодушие, получая средние урожаи даже в самые лучшие сезоны. У мадам Де Арктуа было две дочери, в тот момент, когда Антуан ещё был вхож в лучшие дома Французского королевства, достаточно малого возраста и именно по этой причине, как-то не зацикливал на них своего внимания. Да и в королевстве хватало дамочек, с красиво сложенной фигуркой, соблазнительно выпирающим бюстом из-под лифа, и кукольными личиками, готовых одарить своей любовью и расположением знатного сеньора, располагающего финансами, каковым он и был. Так что ему было просто не до них. И вот теперь, если, разумеется, его предположения верны, одна из них – старшая или младшая – находилась у него на борту галеона. Но, опять-таки, почему граф Дю Плесси вызвался распоряжаться судьбой дочери мадам Де Арктуа? Едва ухватившись за конец нити, чтобы распутать клубок, он оказался перед новой неразрешимой загадкой. С того дня, как он бежал из Бастилии, прошло много лет и многое поменялось в королевстве, но правила-то должны были сохраняться. Или что-то другое кроется здесь? Догорающая сигара больно обожгла пальцы и на миг прервала размышления графа, и в тот же миг Франсуа окликнул его.
О трагических происшествиях, происходивших то в одной, то в другой провинциях, всколыхнувших всё королевство, на разрешение которых были брошены лучшие силы полиции и армии детективов, Антуан не имел никакого представления. Да и в виду своего изгнания, не очень и стремился вникать в происходящее на родине, которая обрекла его на нищету, лишив даже имени.
И в один из безлунных осенних ночей, подобная трагедия коснулась и замка мадам Де Арктуа. Никто не знал, откуда были те головорезы, сколько было их численностью, так и осталось тайной, покрытой мраком ночи. Но в результате, той трагической ночью девочки лишились матери, да и спаслись только лишь благодаря усилиям преданной служанки, что пожалев малюток, поспешила скрыться в одной из ниш, о которой хозяева замка и те давно забыли. Сколько они скитались, пока добрели до поместья Дю Плесси, Элизабет и сама едва ли могла бы сказать: ночи под открытым небом, иногда же у сердобольных мирян, дни в пешем пути, когда обувь вся износилась, и было загадкой, благодаря чему она ещё держится на ногах. Многое довелось перенести девочкам, они к вечеру едва переставляли ноги от усталости, пока в один солнечный день, каких было не так уж и много в тот год, не попалась им навстречу группа всадников в доспехах, на щитах которых красовался герб Дю Плесси. Возможно, они так бы и прошли мимо них, если не Элизабет, закричавшая на радостях:
 - Дю Плесси! Дю Плесси!
Один из всадников обернулся на крик, а после развернул и коня, приближаясь к ней, застывшей на дороге.
 - Откуда тебе известно, что это герб Дю Плесси, оборвыш?
 Элизабет, совладавшая с собой, непререкаемым тоном ответила, правда, вызвав смех среди спутников всадника:
 - Во-первых, Вы должны извиниться за оскорбление, нанесённое персоне дворянского происхождения, ибо я баронесса Де Арктуа, во-вторых, граф Дю Плесси гостил нынешним летом у нас в поместье…
Последние слова вызвали оглушительный смех, но повелительно поднятая рука мгновенно прекратила его.
 - А в этой девочке поистине что-то есть. Вы не находите, господа?
 - Да, она забавна и весьма серьёзна для своих годков, - произнёс один из спутников, всё также восседающих на конях.
 - Господа, с высокородной мадемуазель принято общаться на равных, а Вы даже не соизволили сойти со своего коня. Вам не кажется, сие пахнет дурным тоном?
 - Вы слышали? Я поспешу согласиться с её приказанием, и как бы в шутку спешился, но тут вступила их сопровождающая, на которую до сих пор так никто не обратил внимания, поглощённые находчивостью девочки:
 -Господа, прошу простить мою хозяйку за некоторую дерзость, проявленную в ваш адрес, но она и вправду является баронессой Де Арктуа. По причине же постигшего нас несчастья, мы вынуждены скитаться по королевству. Возможно, Вы слышали о резне, устроенной разбойниками в замке Де Арктуа?
Если в начале они и с недоверием прислушались к словам бедно одетой женщины с двумя девочками, но по мере продолжения повествования, их лица посуровели.
 - Мы занимаемся именно поиском этих душегубов, но ничего не слышали об этой трагедии, приносим свои самые искренние соболезнования. – Произнеся эти слова, он повернулся к наиболее близко находящемуся спутнику:
 - Этьен, изволь принять к себе девочек и приглядывай, чтобы они не выпали, а я размещу у себя их спутницу, - и с этими словами, схватив служанку за талию, водрузил на коня, что та даже опомниться не успела, не то, чтобы закричать.
Справившись со всем этим, небольшой рысью, они поскакали обратно в расположение замка. И с этого момента, она стала представляться виконтессой, поскольку была на полном пансионе графа, ничуть не противившимся этому. Напротив, граф Дю Плесси, считал своим долгом вырастить их и определить в жизни. Что же до вопроса, с какой целью он сие делал, связывало его что-то с мадам Маго Де Арктуа, о том Элизабет ни единожды не поинтересовалась у него. Может статься, считала сей вопрос неприличествующим для девушки, как оно и было, либо дожидалась дня, когда граф сам соблаговолит раскрыть сердечные тайны, связывавшие его с их
престарелым графом, она решила, что вправе сама распоряжаться собственной судьбой и сблизилась с конюшим, показавшимся ей, способным помочь в задуманном ею предприятии. Все остальные были значительно старше её по возрасту и на подобное едва ли могли решиться рискнуть, лишая себя крова и относительно безбедной жизни. Дю Плесси на их долгие беседы предпочитал не обращать внимания, считая недостойным для себя поступком. Если бы хоть раз вздумай он прислушаться к их разговору, вполне допустимо, конюшего ожидала пыточная, а Элизабет заточение в замке под неусыпным присмотром служанки. И ожидала бы она, приезда наречённого мужа в четырёх стенах, без какого-либо права выбираться даже во внутренний дворик, где росли похожие на неё розы, такие же красавицы и такие же колючие. Но ничего подобного на их счастье не произошло, что в конечном итоге и помогло вырваться на долгожданную свободу. Но об этом она ещё не решилась поведать во всех подробностях капитану галеона «Всевидящее око» и благодаря ему они сейчас в недоступной дали от преследователей, которых названный отец, граф Дю Плесси, мог снарядить в погоню.. . И вполне возможно, они были в нескольких минутах или часах, чтобы нагнать их, не подбери их галеон.
                Ожидайте новые главы, раскрывающие историю нежданной      
                гостьи Антуана Де Вира.               
И всё же Антуану не давал покоя вопрос, на который Элизабет так и не ответили откровенно, как ему казалось: «кто она на самом деле?» Может быть, одна из не законнорожденных дочерей графа, коих тоже было пусть и не столь много, но имело место быть, и если старших они ещё могли протиснуть куда-то, то младших ожидала не столь счастливая судьба. Де Вир, не стал ей демонстрировать свои познания в дворянских родах королевства, но был уверен, что в один прекрасный или не совсем, он поставит перед ней, этот свой, неудобный вопрос. И дело не в том, аристократка она или простолюдинка, а в постановке самого вопроса: почему она упорно  стремится  называться дочерью графа Дю Плесси?  
Если она думает, что быть дочерью графа, означает какие-то привилегии, то в этом плане она сильно заблуждается, хоть на пиратском корабле, хоть на королевском фрегате титул в большинстве  случаев, не больше чем пустой звук; а в случае же мятежа, то и опасность оказаться игрушкой в руках мятежников, не считающихся ни с чем. Или она думает, что виконтесса Дю Плесси будет иметь преимущество перед какой-либо графиней или баронессой? Да когда подобное произойдёт, в какой стране? На новых землях, простирающихся от берегов одного океана до другого и там нет подобного. Но есть выскочки, правдами и неправдами, заполучившие титул, претендующие на самый торжественный приём, при этом не брезгующие грабежом и мародёрством, как и высокородные вельможи, живущие самым скромным образом, не афишируя своё происхождение. Чего только не доводилось видеть графу Де Вир, пока он бороздил моря, омывающие европейский континент от Амстердама до Генуи и до берегов Новой Франции и Англии, вместе взятых. Но нельзя не признать и то, что многие капитаны пиратских кораблей старательно выживают информацию о пассажирах женского пола именно из высокородных семейств ради хорошего выкупа, чего искренне не понимал капитан галеона «Всевидящее око», обходясь призами  с контрабандных судов королевского флота Испании. Не брезговал он и кораблями Французской короны, иной раз, вступая в схватку с превосходящими силами противника, но лишь в том случае, если всё потворствовало его победе. И до сих пор Фортуна покровительствовала ему в этом плане. Может статься, виконтесса Дю Плесси подарок Фортуны, ниспосланный самими небесами? Капитан заметил какими влюблёнными глазами смотрит на него Элизабет, да и ему она тоже небезынтересна, внешностью достаточно хороша, умом тоже вполне может заткнуть другого недоучку, пожелавшего блеснуть своей псевдоучёностью, в чём Антуан уже наглядно успел убедиться.
Но покоя лишал единственный вопрос: для чего ей представляться именно виконтессой Дю Плесси? Ведь самопровозглашение не даёт каких-либо привилегий, да и на новых землях титул не более, чем выжатый лимон, там требуются либо физические, либо умственные способности  для достижения успеха и уважения. Поставить вопрос ребром перед девушкой, он считал для себя унизительным, как бы там ни было, в данный момент они зависели от его благородства и вероломно нарушить свои же правила, не было в его манере. Надо искать какие-то окружные пути, чтобы, не унизив себя, и, не оскорбив девушку, выйти к правде. Задача  вроде бы и не сложная на первый взгляд, но таящая столько подводных камней, что малейшая ошибка будет стоить Де Виру потери доверия. А этого он никак не хотел допускать. Ради этого он позволил Франсуа приобщить юношу, спутника мадемуазель, к такелажным работам, что немало оживило юношу, заскучавшего по серьёзной работе. Наблюдая изредка за ним, капитан заметил, что худощавость юноши нисколько не мешает ему справляться с парусами наравне с другими матросами.
«Виконтесса, стало быть, говорила правду, когда рассказывала о том, что юноша укрощал самых строптивых коней, - думал Де Вир, наблюдая за ним. – А что, если его приобщить к морскому делу? Сноровка есть, силой тоже Бог не обделил, а не хитрым морским премудростям Франсуа научит. Почему бы и нет?»
Каждое утро Де Вир и виконтесса завтракали в капитанском салоне, после чего граф закуривал на балкончике свою сигару, выпуская клубы дыма в небо. При этом они вели ненавязчивые беседы с Элизабет и всякий раз, он пытался узнать её тайну, не задевая её никоим образом, что порою вполне удавалось. И ему уже верилось, что разгадка близка, когда Элизабет стала избегать ответов на каверзные вопросы и ловко сменяла тему на что-то не существенное, никакого отношения к ней не имеющее. То ли это было обычным кокетством или же продуманным ходом мадемуазель, Де Вир ещё не осознал, но и из разрозненных фрагментов, что ему удалось выведать во время предыдущих бесед, у него уже сложилось определённое впечатление о виконтессе. Никаких порочащих девушку фактов не имелось, всё было, так или иначе, благопристойно, да и так ли существенно для него, изгоя французского высшего общества, её происхождение. На данный момент, он всего лишь морской разбойник, кого могут повесить без суда и следствия, на любом корабле королевского флота, независимо, чей бы он ни был. И сегодня при дворе Его Величества, едва ли кто вспомнит блистательного шевалье графа Антуана Де Вир д Оджоно. Некогда близкие друзья и те постараются обойти его стороной, не признав былых знакомств, в страхе навлечь на себя немилость. Так что говорить о девушке, у которых прав и того меньше, кого отцы использовали иной раз в качестве чуть ли не разменной монеты, лишь бы приумножить богатства или стать вхожим в лучшие дома. В этом ключе, едва ли можно обвинять девушку, пожелавшую сбежать из отчего дома, только чтобы не быть игрушкой судьбы в руках алчных родителей, коим безразлична дальнейшая судьба дочерей. Но Де Вир понимал и то, что во многих случаях отцы поступали так из лучших побуждений, дабы дочь не испытывала нужду в чём-либо. Понять же вражду между двумя состоятельными родами, чьи корни уходили в глубь веков, он так и не смог. И когда, Элизабет попросила у капитана, какую-нибудь да сменную одежду, Де Вир предложил посмотреть в сундуке, что стоит у неё в каюте. Элизабет, из нарядов, имевшихся в предоставленной ей каюте, смогла выбрать наиболее близкие к её внешности и отвечающие фигуре, благодаря чему позволяла себе смену платьев. К тому же платье, в котором она взошла на борт, не спасало от продувающих насквозь  ветров, как и от холода, что чувствовался по вечерам на этих северных широтах.  В этом также была заслуга Антуана, не позволившего выбросить сундук с женскими нарядами, захваченный на одном из испанских галеонов, шедшего с немалым грузом золота из Нового света. Элизабет теперь приходила на завтрак в лёгкой амазонке, отороченной меховой опушкой и утеплённой подкладкой, что придало ей воинственный вид, приоткрыв новые грани её внешности. Тогда же они смогли обогатить свой арсенал тремя мортирами, заменившими лёгкие кулеврины, в достаточной мере хорошие в близком бою с лёгкими шебеками и каракками, но бессильны были против бронированных корпусов фрегатов, да и экипаж неделю отдыхал в родном форте, попутно занимаясь ремонтом рангоута.
И в один из вечеров, когда граф по обыкновению курил свою сигару, он вспомнил фрагмент разговора с виконтессой, где она мельком упомянула о мадам Маго Де Арктуа. По своим воспоминаниям Де Арктуа владела достаточно большим поместьем и, имея хорошие площади виноградников, могло приносить солидный доход при разумном распоряжении всем этим. Но, как упорно твердила память, хозяин отсутствовал. В этом заключалась вся беда поместья, назначенный управляющим один из доверенных слуг мадам, либо не совсем понимал в возделывании виноградников, либо проявлял равнодушие, получая средние урожаи даже в самые лучшие сезоны. У мадам Де Арктуа было две дочери, в тот момент, когда Антуан ещё был вхож в лучшие дома Французского королевства, достаточно малого возраста и именно по этой причине, как-то не зацикливал на них своего внимания. Да и в королевстве хватало дамочек, с красиво сложенной фигуркой, соблазнительно выпирающим бюстом из-под лифа, и кукольными личиками, готовых одарить своей любовью и расположением знатного сеньора, располагающего финансами, каковым он и был. Так что ему было просто не до них. И вот теперь, если, разумеется, его предположения верны, одна из них – старшая или младшая – находилась у него на борту галеона. Но, опять-таки, почему граф Дю Плесси вызвался распоряжаться судьбой дочери мадам Де Арктуа? Едва ухватившись за конец нити, чтобы распутать клубок, он оказался перед новой неразрешимой загадкой. С того дня, как он бежал из Бастилии, прошло много лет и многое поменялось в королевстве, но правила-то должны были сохраняться. Или что-то другое кроется здесь? Догорающая сигара больно обожгла пальцы и на миг прервала размышления графа, и в тот же миг Франсуа окликнул его.
О трагических происшествиях, происходивших то в одной, то в другой провинциях, всколыхнувших всё королевство, на разрешение которых были брошены лучшие силы полиции и армии детективов, Антуан не имел никакого представления. Да и в виду своего изгнания, не очень и стремился вникать в происходящее на родине, которая обрекла его на нищету, лишив даже имени.
И в один из безлунных осенних ночей, подобная трагедия коснулась и замка мадам Де Арктуа. Никто не знал, откуда были те головорезы, сколько было их численностью, так и осталось тайной, покрытой мраком ночи. Но в результате, той трагической ночью девочки лишились матери, да и спаслись только лишь благодаря усилиям преданной служанки, что пожалев малюток, поспешила скрыться в одной из ниш, о которой хозяева замка и те давно забыли. Сколько они скитались, пока добрели до поместья Дю Плесси, Элизабет и сама едва ли могла бы сказать: ночи под открытым небом, иногда же у сердобольных мирян, дни в пешем пути, когда обувь вся износилась, и было загадкой, благодаря чему она ещё держится на ногах. Многое довелось перенести девочкам, они к вечеру едва переставляли ноги от усталости, пока в один солнечный день, каких было не так уж и много в тот год, не попалась им навстречу группа всадников в доспехах, на щитах которых красовался герб Дю Плесси. Возможно, они так бы и прошли мимо них, если не Элизабет, закричавшая на радостях:
 - Дю Плесси! Дю Плесси!
Один из всадников обернулся на крик, а после развернул и коня, приближаясь к ней, застывшей на дороге.
 - Откуда тебе известно, что это герб Дю Плесси, оборвыш?
 Элизабет, совладавшая с собой, непререкаемым тоном ответила, правда, вызвав смех среди спутников всадника:
 - Во-первых, Вы должны извиниться за оскорбление, нанесённое персоне дворянского происхождения, ибо я баронесса Де Арктуа, во-вторых, граф Дю Плесси гостил нынешним летом у нас в поместье…
Последние слова вызвали оглушительный смех, но повелительно поднятая рука мгновенно прекратила его.
 - А в этой девочке поистине что-то есть. Вы не находите, господа?
 - Да, она забавна и весьма серьёзна для своих годков, - произнёс один из спутников, всё также восседающих на конях.
 - Господа, с высокородной мадемуазель принято общаться на равных, а Вы даже не соизволили сойти со своего коня. Вам не кажется, сие пахнет дурным тоном?
 - Вы слышали? Я поспешу согласиться с её приказанием, и как бы в шутку спешился, но тут вступила их сопровождающая, на которую до сих пор так никто не обратил внимания, поглощённые находчивостью девочки:
 -Господа, прошу простить мою хозяйку за некоторую дерзость, проявленную в ваш адрес, но она и вправду является баронессой Де Арктуа. По причине же постигшего нас несчастья, мы вынуждены скитаться по королевству. Возможно, Вы слышали о резне, устроенной разбойниками в замке Де Арктуа?
Если в начале они и с недоверием прислушались к словам бедно одетой женщины с двумя девочками, но по мере продолжения повествования, их лица посуровели.
 - Мы занимаемся именно поиском этих душегубов, но ничего не слышали об этой трагедии, приносим свои самые искренние соболезнования. – Произнеся эти слова, он повернулся к наиболее близко находящемуся спутнику:
 - Этьен, изволь принять к себе девочек и приглядывай, чтобы они не выпали, а я размещу у себя их спутницу, - и с этими словами, схватив служанку за талию, водрузил на коня, что та даже опомниться не успела, не то, чтобы закричать.
Справившись со всем этим, небольшой рысью, они поскакали обратно в расположение замка. И с этого момента, она стала представляться виконтессой, поскольку была на полном пансионе графа, ничуть не противившимся этому. Напротив, граф Дю Плесси, считал своим долгом вырастить их и определить в жизни. Что же до вопроса, с какой целью он сие делал, связывало его что-то с мадам Маго Де Арктуа, о том Элизабет ни единожды не поинтересовалась у него. Может статься, считала сей вопрос неприличествующим для девушки, как оно и было, либо дожидалась дня, когда граф сам соблаговолит раскрыть сердечные тайны, связывавшие его с их
престарелым графом, она решила, что вправе сама распоряжаться собственной судьбой и сблизилась с конюшим, показавшимся ей, способным помочь в задуманном ею предприятии. Все остальные были значительно старше её по возрасту и на подобное едва ли могли решиться рискнуть, лишая себя крова и относительно безбедной жизни. Дю Плесси на их долгие беседы предпочитал не обращать внимания, считая недостойным для себя поступком. Если бы хоть раз вздумай он прислушаться к их разговору, вполне допустимо, конюшего ожидала пыточная, а Элизабет заточение в замке под неусыпным присмотром служанки. И ожидала бы она, приезда наречённого мужа в четырёх стенах, без какого-либо права выбираться даже во внутренний дворик, где росли похожие на неё розы, такие же красавицы и такие же колючие. Но ничего подобного на их счастье не произошло, что в конечном итоге и помогло вырваться на долгожданную свободу. Но об этом она ещё не решилась поведать во всех подробностях капитану галеона «Всевидящее око» и благодаря ему они сейчас в недоступной дали от преследователей, которых названный отец, граф Дю Плесси, мог снарядить в погоню.. . И вполне возможно, они были в нескольких минутах или часах, чтобы нагнать их, не подбери их галеон.
                Ожидайте новые главы, раскрывающие историю нежданной      
                гостьи Антуана Де Вира.               
И всё же Антуану не давал покоя вопрос, на который Элизабет так и не ответили откровенно, как ему казалось: «кто она на самом деле?» Может быть, одна из не законнорожденных дочерей графа, коих тоже было пусть и не столь много, но имело место быть, и если старших они ещё могли протиснуть куда-то, то младших ожидала не столь счастливая судьба. Де Вир, не стал ей демонстрировать свои познания в дворянских родах королевства, но был уверен, что в один прекрасный или не совсем, он поставит перед ней, этот свой, неудобный вопрос. И дело не в том, аристократка она или простолюдинка, а в постановке самого вопроса: почему она упорно  стремится  называться дочерью графа Дю Плесси?  
Если она думает, что быть дочерью графа, означает какие-то привилегии, то в этом плане она сильно заблуждается, хоть на пиратском корабле, хоть на королевском фрегате титул в большинстве  случаев, не больше чем пустой звук; а в случае же мятежа, то и опасность оказаться игрушкой в руках мятежников, не считающихся ни с чем. Или она думает, что виконтесса Дю Плесси будет иметь преимущество перед какой-либо графиней или баронессой? Да когда подобное произойдёт, в какой стране? На новых землях, простирающихся от берегов одного океана до другого и там нет подобного. Но есть выскочки, правдами и неправдами, заполучившие титул, претендующие на самый торжественный приём, при этом не брезгующие грабежом и мародёрством, как и высокородные вельможи, живущие самым скромным образом, не афишируя своё происхождение. Чего только не доводилось видеть графу Де Вир, пока он бороздил моря, омывающие европейский континент от Амстердама до Генуи и до берегов Новой Франции и Англии, вместе взятых. Но нельзя не признать и то, что многие капитаны пиратских кораблей старательно выживают информацию о пассажирах женского пола именно из высокородных семейств ради хорошего выкупа, чего искренне не понимал капитан галеона «Всевидящее око», обходясь призами  с контрабандных судов королевского флота Испании. Не брезговал он и кораблями Французской короны, иной раз, вступая в схватку с превосходящими силами противника, но лишь в том случае, если всё потворствовало его победе. И до сих пор Фортуна покровительствовала ему в этом плане. Может статься, виконтесса Дю Плесси подарок Фортуны, ниспосланный самими небесами? Капитан заметил какими влюблёнными глазами смотрит на него Элизабет, да и ему она тоже небезынтересна, внешностью достаточно хороша, умом тоже вполне может заткнуть другого недоучку, пожелавшего блеснуть своей псевдоучёностью, в чём Антуан уже наглядно успел убедиться.
Но покоя лишал единственный вопрос: для чего ей представляться именно виконтессой Дю Плесси? Ведь самопровозглашение не даёт каких-либо привилегий, да и на новых землях титул не более, чем выжатый лимон, там требуются либо физические, либо умственные способности  для достижения успеха и уважения. Поставить вопрос ребром перед девушкой, он считал для себя унизительным, как бы там ни было, в данный момент они зависели от его благородства и вероломно нарушить свои же правила, не было в его манере. Надо искать какие-то окружные пути, чтобы, не унизив себя, и, не оскорбив девушку, выйти к правде. Задача  вроде бы и не сложная на первый взгляд, но таящая столько подводных камней, что малейшая ошибка будет стоить Де Виру потери доверия. А этого он никак не хотел допускать. Ради этого он позволил Франсуа приобщить юношу, спутника мадемуазель, к такелажным работам, что немало оживило юношу, заскучавшего по серьёзной работе. Наблюдая изредка за ним, капитан заметил, что худощавость юноши нисколько не мешает ему справляться с парусами наравне с другими матросами.
«Виконтесса, стало быть, говорила правду, когда рассказывала о том, что юноша укрощал самых строптивых коней, - думал Де Вир, наблюдая за ним. – А что, если его приобщить к морскому делу? Сноровка есть, силой тоже Бог не обделил, а не хитрым морским премудростям Франсуа научит. Почему бы и нет?»
Каждое утро Де Вир и виконтесса завтракали в капитанском салоне, после чего граф закуривал на балкончике свою сигару, выпуская клубы дыма в небо. При этом они вели ненавязчивые беседы с Элизабет и всякий раз, он пытался узнать её тайну, не задевая её никоим образом, что порою вполне удавалось. И ему уже верилось, что разгадка близка, когда Элизабет стала избегать ответов на каверзные вопросы и ловко сменяла тему на что-то не существенное, никакого отношения к ней не имеющее. То ли это было обычным кокетством или же продуманным ходом мадемуазель, Де Вир ещё не осознал, но и из разрозненных фрагментов, что ему удалось выведать во время предыдущих бесед, у него уже сложилось определённое впечатление о виконтессе. Никаких порочащих девушку фактов не имелось, всё было, так или иначе, благопристойно, да и так ли существенно для него, изгоя французского высшего общества, её происхождение. На данный момент, он всего лишь морской разбойник, кого могут повесить без суда и следствия, на любом корабле королевского флота, независимо, чей бы он ни был. И сегодня при дворе Его Величества, едва ли кто вспомнит блистательного шевалье графа Антуана Де Вир д Оджоно. Некогда близкие друзья и те постараются обойти его стороной, не признав былых знакомств, в страхе навлечь на себя немилость. Так что говорить о девушке, у которых прав и того меньше, кого отцы использовали иной раз в качестве чуть ли не разменной монеты, лишь бы приумножить богатства или стать вхожим в лучшие дома. В этом ключе, едва ли можно обвинять девушку, пожелавшую сбежать из отчего дома, только чтобы не быть игрушкой судьбы в руках алчных родителей, коим безразлична дальнейшая судьба дочерей. Но Де Вир понимал и то, что во многих случаях отцы поступали так из лучших побуждений, дабы дочь не испытывала нужду в чём-либо. Понять же вражду между двумя состоятельными родами, чьи корни уходили в глубь веков, он так и не смог. И когда, Элизабет попросила у капитана, какую-нибудь да сменную одежду, Де Вир предложил посмотреть в сундуке, что стоит у неё в каюте. Элизабет, из нарядов, имевшихся в предоставленной ей каюте, смогла выбрать наиболее близкие к её внешности и отвечающие фигуре, благодаря чему позволяла себе смену платьев. К тому же платье, в котором она взошла на борт, не спасало от продувающих насквозь  ветров, как и от холода, что чувствовался по вечерам на этих северных широтах.  В этом также была заслуга Антуана, не позволившего выбросить сундук с женскими нарядами, захваченный на одном из испанских галеонов, шедшего с немалым грузом золота из Нового света. Элизабет теперь приходила на завтрак в лёгкой амазонке, отороченной меховой опушкой и утеплённой подкладкой, что придало ей воинственный вид, приоткрыв новые грани её внешности. Тогда же они смогли обогатить свой арсенал тремя мортирами, заменившими лёгкие кулеврины, в достаточной мере хорошие в близком бою с лёгкими шебеками и каракками, но бессильны были против бронированных корпусов фрегатов, да и экипаж неделю отдыхал в родном форте, попутно занимаясь ремонтом рангоута.
И в один из вечеров, когда граф по обыкновению курил свою сигару, он вспомнил фрагмент разговора с виконтессой, где она мельком упомянула о мадам Маго Де Арктуа. По своим воспоминаниям Де Арктуа владела достаточно большим поместьем и, имея хорошие площади виноградников, могло приносить солидный доход при разумном распоряжении всем этим. Но, как упорно твердила память, хозяин отсутствовал. В этом заключалась вся беда поместья, назначенный управляющим один из доверенных слуг мадам, либо не совсем понимал в возделывании виноградников, либо проявлял равнодушие, получая средние урожаи даже в самые лучшие сезоны. У мадам Де Арктуа было две дочери, в тот момент, когда Антуан ещё был вхож в лучшие дома Французского королевства, достаточно малого возраста и именно по этой причине, как-то не зацикливал на них своего внимания. Да и в королевстве хватало дамочек, с красиво сложенной фигуркой, соблазнительно выпирающим бюстом из-под лифа, и кукольными личиками, готовых одарить своей любовью и расположением знатного сеньора, располагающего финансами, каковым он и был. Так что ему было просто не до них. И вот теперь, если, разумеется, его предположения верны, одна из них – старшая или младшая – находилась у него на борту галеона. Но, опять-таки, почему граф Дю Плесси вызвался распоряжаться судьбой дочери мадам Де Арктуа? Едва ухватившись за конец нити, чтобы распутать клубок, он оказался перед новой неразрешимой загадкой. С того дня, как он бежал из Бастилии, прошло много лет и многое поменялось в королевстве, но правила-то должны были сохраняться. Или что-то другое кроется здесь? Догорающая сигара больно обожгла пальцы и на миг прервала размышления графа, и в тот же миг Франсуа окликнул его.
О трагических происшествиях, происходивших то в одной, то в другой провинциях, всколыхнувших всё королевство, на разрешение которых были брошены лучшие силы полиции и армии детективов, Антуан не имел никакого представления. Да и в виду своего изгнания, не очень и стремился вникать в происходящее на родине, которая обрекла его на нищету, лишив даже имени.
И в один из безлунных осенних ночей, подобная трагедия коснулась и замка мадам Де Арктуа. Никто не знал, откуда были те головорезы, сколько было их численностью, так и осталось тайной, покрытой мраком ночи. Но в результате, той трагической ночью девочки лишились матери, да и спаслись только лишь благодаря усилиям преданной служанки, что пожалев малюток, поспешила скрыться в одной из ниш, о которой хозяева замка и те давно забыли. Сколько они скитались, пока добрели до поместья Дю Плесси, Элизабет и сама едва ли могла бы сказать: ночи под открытым небом, иногда же у сердобольных мирян, дни в пешем пути, когда обувь вся износилась, и было загадкой, благодаря чему она ещё держится на ногах. Многое довелось перенести девочкам, они к вечеру едва переставляли ноги от усталости, пока в один солнечный день, каких было не так уж и много в тот год, не попалась им навстречу группа всадников в доспехах, на щитах которых красовался герб Дю Плесси. Возможно, они так бы и прошли мимо них, если не Элизабет, закричавшая на радостях:
 - Дю Плесси! Дю Плесси!
Один из всадников обернулся на крик, а после развернул и коня, приближаясь к ней, застывшей на дороге.
 - Откуда тебе известно, что это герб Дю Плесси, оборвыш?
 Элизабет, совладавшая с собой, непререкаемым тоном ответила, правда, вызвав смех среди спутников всадника:
 - Во-первых, Вы должны извиниться за оскорбление, нанесённое персоне дворянского происхождения, ибо я баронесса Де Арктуа, во-вторых, граф Дю Плесси гостил нынешним летом у нас в поместье…
Последние слова вызвали оглушительный смех, но повелительно поднятая рука мгновенно прекратила его.
 - А в этой девочке поистине что-то есть. Вы не находите, господа?
 - Да, она забавна и весьма серьёзна для своих годков, - произнёс один из спутников, всё также восседающих на конях.
 - Господа, с высокородной мадемуазель принято общаться на равных, а Вы даже не соизволили сойти со своего коня. Вам не кажется, сие пахнет дурным тоном?
 - Вы слышали? Я поспешу согласиться с её приказанием, и как бы в шутку спешился, но тут вступила их сопровождающая, на которую до сих пор так никто не обратил внимания, поглощённые находчивостью девочки:
 -Господа, прошу простить мою хозяйку за некоторую дерзость, проявленную в ваш адрес, но она и вправду является баронессой Де Арктуа. По причине же постигшего нас несчастья, мы вынуждены скитаться по королевству. Возможно, Вы слышали о резне, устроенной разбойниками в замке Де Арктуа?
Если в начале они и с недоверием прислушались к словам бедно одетой женщины с двумя девочками, но по мере продолжения повествования, их лица посуровели.
 - Мы занимаемся именно поиском этих душегубов, но ничего не слышали об этой трагедии, приносим свои самые искренние соболезнования. – Произнеся эти слова, он повернулся к наиболее близко находящемуся спутнику:
 - Этьен, изволь принять к себе девочек и приглядывай, чтобы они не выпали, а я размещу у себя их спутницу, - и с этими словами, схватив служанку за талию, водрузил на коня, что та даже опомниться не успела, не то, чтобы закричать.
Справившись со всем этим, небольшой рысью, они поскакали обратно в расположение замка. И с этого момента, она стала представляться виконтессой, поскольку была на полном пансионе графа, ничуть не противившимся этому. Напротив, граф Дю Плесси, считал своим долгом вырастить их и определить в жизни. Что же до вопроса, с какой целью он сие делал, связывало его что-то с мадам Маго Де Арктуа, о том Элизабет ни единожды не поинтересовалась у него. Может статься, считала сей вопрос неприличествующим для девушки, как оно и было, либо дожидалась дня, когда граф сам соблаговолит раскрыть сердечные тайны, связывавшие его с их
престарелым графом, она решила, что вправе сама распоряжаться собственной судьбой и сблизилась с конюшим, показавшимся ей, способным помочь в задуманном ею предприятии. Все остальные были значительно старше её по возрасту и на подобное едва ли могли решиться рискнуть, лишая себя крова и относительно безбедной жизни. Дю Плесси на их долгие беседы предпочитал не обращать внимания, считая недостойным для себя поступком. Если бы хоть раз вздумай он прислушаться к их разговору, вполне допустимо, конюшего ожидала пыточная, а Элизабет заточение в замке под неусыпным присмотром служанки. И ожидала бы она, приезда наречённого мужа в четырёх стенах, без какого-либо права выбираться даже во внутренний дворик, где росли похожие на неё розы, такие же красавицы и такие же колючие. Но ничего подобного на их счастье не произошло, что в конечном итоге и помогло вырваться на долгожданную свободу. Но об этом она ещё не решилась поведать во всех подробностях капитану галеона «Всевидящее око» и благодаря ему они сейчас в недоступной дали от преследователей, которых названный отец, граф Дю Плесси, мог снарядить в погоню.. . И вполне возможно, они были в нескольких минутах или часах, чтобы нагнать их, не подбери их галеон.
                Ожидайте новые главы, раскрывающие историю нежданной      
                гостьи Антуана Де Вира.               
И всё же Антуану не давал покоя вопрос, на который Элизабет так и не ответили откровенно, как ему казалось: «кто она на самом деле?» Может быть, одна из не законнорожденных дочерей графа, коих тоже было пусть и не столь много, но имело место быть, и если старших они ещё могли протиснуть куда-то, то младших ожидала не столь счастливая судьба. Де Вир, не стал ей демонстрировать свои познания в дворянских родах королевства, но был уверен, что в один прекрасный или не совсем, он поставит перед ней, этот свой, неудобный вопрос. И дело не в том, аристократка она или простолюдинка, а в постановке самого вопроса: почему она упорно  стремится  называться дочерью графа Дю Плесси?  
Если она думает, что быть дочерью графа, означает какие-то привилегии, то в этом плане она сильно заблуждается, хоть на пиратском корабле, хоть на королевском фрегате титул в большинстве  случаев, не больше чем пустой звук; а в случае же мятежа, то и опасность оказаться игрушкой в руках мятежников, не считающихся ни с чем. Или она думает, что виконтесса Дю Плесси будет иметь преимущество перед какой-либо графиней или баронессой? Да когда подобное произойдёт, в какой стране? На новых землях, простирающихся от берегов одного океана до другого и там нет подобного. Но есть выскочки, правдами и неправдами, заполучившие титул, претендующие на самый торжественный приём, при этом не брезгующие грабежом и мародёрством, как и высокородные вельможи, живущие самым скромным образом, не афишируя своё происхождение. Чего только не доводилось видеть графу Де Вир, пока он бороздил моря, омывающие европейский континент от Амстердама до Генуи и до берегов Новой Франции и Англии, вместе взятых. Но нельзя не признать и то, что многие капитаны пиратских кораблей старательно выживают информацию о пассажирах женского пола именно из высокородных семейств ради хорошего выкупа, чего искренне не понимал капитан галеона «Всевидящее око», обходясь призами  с контрабандных судов королевского флота Испании. Не брезговал он и кораблями Французской короны, иной раз, вступая в схватку с превосходящими силами противника, но лишь в том случае, если всё потворствовало его победе. И до сих пор Фортуна покровительствовала ему в этом плане. Может статься, виконтесса Дю Плесси подарок Фортуны, ниспосланный самими небесами? Капитан заметил какими влюблёнными глазами смотрит на него Элизабет, да и ему она тоже небезынтересна, внешностью достаточно хороша, умом тоже вполне может заткнуть другого недоучку, пожелавшего блеснуть своей псевдоучёностью, в чём Антуан уже наглядно успел убедиться.
Но покоя лишал единственный вопрос: для чего ей представляться именно виконтессой Дю Плесси? Ведь самопровозглашение не даёт каких-либо привилегий, да и на новых землях титул не более, чем выжатый лимон, там требуются либо физические, либо умственные способности  для достижения успеха и уважения. Поставить вопрос ребром перед девушкой, он считал для себя унизительным, как бы там ни было, в данный момент они зависели от его благородства и вероломно нарушить свои же правила, не было в его манере. Надо искать какие-то окружные пути, чтобы, не унизив себя, и, не оскорбив девушку, выйти к правде. Задача  вроде бы и не сложная на первый взгляд, но таящая столько подводных камней, что малейшая ошибка будет стоить Де Виру потери доверия. А этого он никак не хотел допускать. Ради этого он позволил Франсуа приобщить юношу, спутника мадемуазель, к такелажным работам, что немало оживило юношу, заскучавшего по серьёзной работе. Наблюдая изредка за ним, капитан заметил, что худощавость юноши нисколько не мешает ему справляться с парусами наравне с другими матросами.
«Виконтесса, стало быть, говорила правду, когда рассказывала о том, что юноша укрощал самых строптивых коней, - думал Де Вир, наблюдая за ним. – А что, если его приобщить к морскому делу? Сноровка есть, силой тоже Бог не обделил, а не хитрым морским премудростям Франсуа научит. Почему бы и нет?»
Каждое утро Де Вир и виконтесса завтракали в капитанском салоне, после чего граф закуривал на балкончике свою сигару, выпуская клубы дыма в небо. При этом они вели ненавязчивые беседы с Элизабет и всякий раз, он пытался узнать её тайну, не задевая её никоим образом, что порою вполне удавалось. И ему уже верилось, что разгадка близка, когда Элизабет стала избегать ответов на каверзные вопросы и ловко сменяла тему на что-то не существенное, никакого отношения к ней не имеющее. То ли это было обычным кокетством или же продуманным ходом мадемуазель, Де Вир ещё не осознал, но и из разрозненных фрагментов, что ему удалось выведать во время предыдущих бесед, у него уже сложилось определённое впечатление о виконтессе. Никаких порочащих девушку фактов не имелось, всё было, так или иначе, благопристойно, да и так ли существенно для него, изгоя французского высшего общества, её происхождение. На данный момент, он всего лишь морской разбойник, кого могут повесить без суда и следствия, на любом корабле королевского флота, независимо, чей бы он ни был. И сегодня при дворе Его Величества, едва ли кто вспомнит блистательного шевалье графа Антуана Де Вир д Оджоно. Некогда близкие друзья и те постараются обойти его стороной, не признав былых знакомств, в страхе навлечь на себя немилость. Так что говорить о девушке, у которых прав и того меньше, кого отцы использовали иной раз в качестве чуть ли не разменной монеты, лишь бы приумножить богатства или стать вхожим в лучшие дома. В этом ключе, едва ли можно обвинять девушку, пожелавшую сбежать из отчего дома, только чтобы не быть игрушкой судьбы в руках алчных родителей, коим безразлична дальнейшая судьба дочерей. Но Де Вир понимал и то, что во многих случаях отцы поступали так из лучших побуждений, дабы дочь не испытывала нужду в чём-либо. Понять же вражду между двумя состоятельными родами, чьи корни уходили в глубь веков, он так и не смог. И когда, Элизабет попросила у капитана, какую-нибудь да сменную одежду, Де Вир предложил посмотреть в сундуке, что стоит у неё в каюте. Элизабет, из нарядов, имевшихся в предоставленной ей каюте, смогла выбрать наиболее близкие к её внешности и отвечающие фигуре, благодаря чему позволяла себе смену платьев. К тому же платье, в котором она взошла на борт, не спасало от продувающих насквозь  ветров, как и от холода, что чувствовался по вечерам на этих северных широтах.  В этом также была заслуга Антуана, не позволившего выбросить сундук с женскими нарядами, захваченный на одном из испанских галеонов, шедшего с немалым грузом золота из Нового света. Элизабет теперь приходила на завтрак в лёгкой амазонке, отороченной меховой опушкой и утеплённой подкладкой, что придало ей воинственный вид, приоткрыв новые грани её внешности. Тогда же они смогли обогатить свой арсенал тремя мортирами, заменившими лёгкие кулеврины, в достаточной мере хорошие в близком бою с лёгкими шебеками и каракками, но бессильны были против бронированных корпусов фрегатов, да и экипаж неделю отдыхал в родном форте, попутно занимаясь ремонтом рангоута.
И в один из вечеров, когда граф по обыкновению курил свою сигару, он вспомнил фрагмент разговора с виконтессой, где она мельком упомянула о мадам Маго Де Арктуа. По своим воспоминаниям Де Арктуа владела достаточно большим поместьем и, имея хорошие площади виноградников, могло приносить солидный доход при разумном распоряжении всем этим. Но, как упорно твердила память, хозяин отсутствовал. В этом заключалась вся беда поместья, назначенный управляющим один из доверенных слуг мадам, либо не совсем понимал в возделывании виноградников, либо проявлял равнодушие, получая средние урожаи даже в самые лучшие сезоны. У мадам Де Арктуа было две дочери, в тот момент, когда Антуан ещё был вхож в лучшие дома Французского королевства, достаточно малого возраста и именно по этой причине, как-то не зацикливал на них своего внимания. Да и в королевстве хватало дамочек, с красиво сложенной фигуркой, соблазнительно выпирающим бюстом из-под лифа, и кукольными личиками, готовых одарить своей любовью и расположением знатного сеньора, располагающего финансами, каковым он и был. Так что ему было просто не до них. И вот теперь, если, разумеется, его предположения верны, одна из них – старшая или младшая – находилась у него на борту галеона. Но, опять-таки, почему граф Дю Плесси вызвался распоряжаться судьбой дочери мадам Де Арктуа? Едва ухватившись за конец нити, чтобы распутать клубок, он оказался перед новой неразрешимой загадкой. С того дня, как он бежал из Бастилии, прошло много лет и многое поменялось в королевстве, но правила-то должны были сохраняться. Или что-то другое кроется здесь? Догорающая сигара больно обожгла пальцы и на миг прервала размышления графа, и в тот же миг Франсуа окликнул его.
О трагических происшествиях, происходивших то в одной, то в другой провинциях, всколыхнувших всё королевство, на разрешение которых были брошены лучшие силы полиции и армии детективов, Антуан не имел никакого представления. Да и в виду своего изгнания, не очень и стремился вникать в происходящее на родине, которая обрекла его на нищету, лишив даже имени.
И в один из безлунных осенних ночей, подобная трагедия коснулась и замка мадам Де Арктуа. Никто не знал, откуда были те головорезы, сколько было их численностью, так и осталось тайной, покрытой мраком ночи. Но в результате, той трагической ночью девочки лишились матери, да и спаслись только лишь благодаря усилиям преданной служанки, что пожалев малюток, поспешила скрыться в одной из ниш, о которой хозяева замка и те давно забыли. Сколько они скитались, пока добрели до поместья Дю Плесси, Элизабет и сама едва ли могла бы сказать: ночи под открытым небом, иногда же у сердобольных мирян, дни в пешем пути, когда обувь вся износилась, и было загадкой, благодаря чему она ещё держится на ногах. Многое довелось перенести девочкам, они к вечеру едва переставляли ноги от усталости, пока в один солнечный день, каких было не так уж и много в тот год, не попалась им навстречу группа всадников в доспехах, на щитах которых красовался герб Дю Плесси. Возможно, они так бы и прошли мимо них, если не Элизабет, закричавшая на радостях:
 - Дю Плесси! Дю Плесси!
Один из всадников обернулся на крик, а после развернул и коня, приближаясь к ней, застывшей на дороге.
 - Откуда тебе известно, что это герб Дю Плесси, оборвыш?
 Элизабет, совладавшая с собой, непререкаемым тоном ответила, правда, вызвав смех среди спутников всадника:
 - Во-первых, Вы должны извиниться за оскорбление, нанесённое персоне дворянского происхождения, ибо я баронесса Де Арктуа, во-вторых, граф Дю Плесси гостил нынешним летом у нас в поместье…
Последние слова вызвали оглушительный смех, но повелительно поднятая рука мгновенно прекратила его.
 - А в этой девочке поистине что-то есть. Вы не находите, господа?
 - Да, она забавна и весьма серьёзна для своих годков, - произнёс один из спутников, всё также восседающих на конях.
 - Господа, с высокородной мадемуазель принято общаться на равных, а Вы даже не соизволили сойти со своего коня. Вам не кажется, сие пахнет дурным тоном?
 - Вы слышали? Я поспешу согласиться с её приказанием, и как бы в шутку спешился, но тут вступила их сопровождающая, на которую до сих пор так никто не обратил внимания, поглощённые находчивостью девочки:
 -Господа, прошу простить мою хозяйку за некоторую дерзость, проявленную в ваш адрес, но она и вправду является баронессой Де Арктуа. По причине же постигшего нас несчастья, мы вынуждены скитаться по королевству. Возможно, Вы слышали о резне, устроенной разбойниками в замке Де Арктуа?
Если в начале они и с недоверием прислушались к словам бедно одетой женщины с двумя девочками, но по мере продолжения повествования, их лица посуровели.
 - Мы занимаемся именно поиском этих душегубов, но ничего не слышали об этой трагедии, приносим свои самые искренние соболезнования. – Произнеся эти слова, он повернулся к наиболее близко находящемуся спутнику:
 - Этьен, изволь принять к себе девочек и приглядывай, чтобы они не выпали, а я размещу у себя их спутницу, - и с этими словами, схватив служанку за талию, водрузил на коня, что та даже опомниться не успела, не то, чтобы закричать.
Справившись со всем этим, небольшой рысью, они поскакали обратно в расположение замка. И с этого момента, она стала представляться виконтессой, поскольку была на полном пансионе графа, ничуть не противившимся этому. Напротив, граф Дю Плесси, считал своим долгом вырастить их и определить в жизни. Что же до вопроса, с какой целью он сие делал, связывало его что-то с мадам Маго Де Арктуа, о том Элизабет ни единожды не поинтересовалась у него. Может статься, считала сей вопрос неприличествующим для девушки, как оно и было, либо дожидалась дня, когда граф сам соблаговолит раскрыть сердечные тайны, связывавшие его с их
престарелым графом, она решила, что вправе сама распоряжаться собственной судьбой и сблизилась с конюшим, показавшимся ей, способным помочь в задуманном ею предприятии. Все остальные были значительно старше её по возрасту и на подобное едва ли могли решиться рискнуть, лишая себя крова и относительно безбедной жизни. Дю Плесси на их долгие беседы предпочитал не обращать внимания, считая недостойным для себя поступком. Если бы хоть раз вздумай он прислушаться к их разговору, вполне допустимо, конюшего ожидала пыточная, а Элизабет заточение в замке под неусыпным присмотром служанки. И ожидала бы она, приезда наречённого мужа в четырёх стенах, без какого-либо права выбираться даже во внутренний дворик, где росли похожие на неё розы, такие же красавицы и такие же колючие. Но ничего подобного на их счастье не произошло, что в конечном итоге и помогло вырваться на долгожданную свободу. Но об этом она ещё не решилась поведать во всех подробностях капитану галеона «Всевидящее око» и благодаря ему они сейчас в недоступной дали от преследователей, которых названный отец, граф Дю Плесси, мог снарядить в погоню.. . И вполне возможно, они были в нескольких минутах или часах, чтобы нагнать их, не подбери их галеон.
                Ожидайте новые главы, раскрывающие историю нежданной      
                гостьи Антуана Де Вира.               
И всё же Антуану не давал покоя вопрос, на который Элизабет так и не ответили откровенно, как ему казалось: «кто она на самом деле?» Может быть, одна из не законнорожденных дочерей графа, коих тоже было пусть и не столь много, но имело место быть, и если старших они ещё могли протиснуть куда-то, то младших ожидала не столь счастливая судьба. Де Вир, не стал ей демонстрировать свои познания в дворянских родах королевства, но был уверен, что в один прекрасный или не совсем, он поставит перед ней, этот свой, неудобный вопрос. И дело не в том, аристократка она или простолюдинка, а в постановке самого вопроса: почему она упорно  стремится  называться дочерью графа Дю Плесси?  
Если она думает, что быть дочерью графа, означает какие-то привилегии, то в этом плане она сильно заблуждается, хоть на пиратском корабле, хоть на королевском фрегате титул в большинстве  случаев, не больше чем пустой звук; а в случае же мятежа, то и опасность оказаться игрушкой в руках мятежников, не считающихся ни с чем. Или она думает, что виконтесса Дю Плесси будет иметь преимущество перед какой-либо графиней или баронессой? Да когда подобное произойдёт, в какой стране? На новых землях, простирающихся от берегов одного океана до другого и там нет подобного. Но есть выскочки, правдами и неправдами, заполучившие титул, претендующие на самый торжественный приём, при этом не брезгующие грабежом и мародёрством, как и высокородные вельможи, живущие самым скромным образом, не афишируя своё происхождение. Чего только не доводилось видеть графу Де Вир, пока он бороздил моря, омывающие европейский континент от Амстердама до Генуи и до берегов Новой Франции и Англии, вместе взятых. Но нельзя не признать и то, что многие капитаны пиратских кораблей старательно выживают информацию о пассажирах женского пола именно из высокородных семейств ради хорошего выкупа, чего искренне не понимал капитан галеона «Всевидящее око», обходясь призами  с контрабандных судов королевского флота Испании. Не брезговал он и кораблями Французской короны, иной раз, вступая в схватку с превосходящими силами противника, но лишь в том случае, если всё потворствовало его победе. И до сих пор Фортуна покровительствовала ему в этом плане. Может статься, виконтесса Дю Плесси подарок Фортуны, ниспосланный самими небесами? Капитан заметил какими влюблёнными глазами смотрит на него Элизабет, да и ему она тоже небезынтересна, внешностью достаточно хороша, умом тоже вполне может заткнуть другого недоучку, пожелавшего блеснуть своей псевдоучёностью, в чём Антуан уже наглядно успел убедиться.
Но покоя лишал единственный вопрос: для чего ей представляться именно виконтессой Дю Плесси? Ведь самопровозглашение не даёт каких-либо привилегий, да и на новых землях титул не более, чем выжатый лимон, там требуются либо физические, либо умственные способности  для достижения успеха и уважения. Поставить вопрос ребром перед девушкой, он считал для себя унизительным, как бы там ни было, в данный момент они зависели от его благородства и вероломно нарушить свои же правила, не было в его манере. Надо искать какие-то окружные пути, чтобы, не унизив себя, и, не оскорбив девушку, выйти к правде. Задача  вроде бы и не сложная на первый взгляд, но таящая столько подводных камней, что малейшая ошибка будет стоить Де Виру потери доверия. А этого он никак не хотел допускать. Ради этого он позволил Франсуа приобщить юношу, спутника мадемуазель, к такелажным работам, что немало оживило юношу, заскучавшего по серьёзной работе. Наблюдая изредка за ним, капитан заметил, что худощавость юноши нисколько не мешает ему справляться с парусами наравне с другими матросами.
«Виконтесса, стало быть, говорила правду, когда рассказывала о том, что юноша укрощал самых строптивых коней, - думал Де Вир, наблюдая за ним. – А что, если его приобщить к морскому делу? Сноровка есть, силой тоже Бог не обделил, а не хитрым морским премудростям Франсуа научит. Почему бы и нет?»
Каждое утро Де Вир и виконтесса завтракали в капитанском салоне, после чего граф закуривал на балкончике свою сигару, выпуская клубы дыма в небо. При этом они вели ненавязчивые беседы с Элизабет и всякий раз, он пытался узнать её тайну, не задевая её никоим образом, что порою вполне удавалось. И ему уже верилось, что разгадка близка, когда Элизабет стала избегать ответов на каверзные вопросы и ловко сменяла тему на что-то не существенное, никакого отношения к ней не имеющее. То ли это было обычным кокетством или же продуманным ходом мадемуазель, Де Вир ещё не осознал, но и из разрозненных фрагментов, что ему удалось выведать во время предыдущих бесед, у него уже сложилось определённое впечатление о виконтессе. Никаких порочащих девушку фактов не имелось, всё было, так или иначе, благопристойно, да и так ли существенно для него, изгоя французского высшего общества, её происхождение. На данный момент, он всего лишь морской разбойник, кого могут повесить без суда и следствия, на любом корабле королевского флота, независимо, чей бы он ни был. И сегодня при дворе Его Величества, едва ли кто вспомнит блистательного шевалье графа Антуана Де Вир д Оджоно. Некогда близкие друзья и те постараются обойти его стороной, не признав былых знакомств, в страхе навлечь на себя немилость. Так что говорить о девушке, у которых прав и того меньше, кого отцы использовали иной раз в качестве чуть ли не разменной монеты, лишь бы приумножить богатства или стать вхожим в лучшие дома. В этом ключе, едва ли можно обвинять девушку, пожелавшую сбежать из отчего дома, только чтобы не быть игрушкой судьбы в руках алчных родителей, коим безразлична дальнейшая судьба дочерей. Но Де Вир понимал и то, что во многих случаях отцы поступали так из лучших побуждений, дабы дочь не испытывала нужду в чём-либо. Понять же вражду между двумя состоятельными родами, чьи корни уходили в глубь веков, он так и не смог. И когда, Элизабет попросила у капитана, какую-нибудь да сменную одежду, Де Вир предложил посмотреть в сундуке, что стоит у неё в каюте. Элизабет, из нарядов, имевшихся в предоставленной ей каюте, смогла выбрать наиболее близкие к её внешности и отвечающие фигуре, благодаря чему позволяла себе смену платьев. К тому же платье, в котором она взошла на борт, не спасало от продувающих насквозь  ветров, как и от холода, что чувствовался по вечерам на этих северных широтах.  В этом также была заслуга Антуана, не позволившего выбросить сундук с женскими нарядами, захваченный на одном из испанских галеонов, шедшего с немалым грузом золота из Нового света. Элизабет теперь приходила на завтрак в лёгкой амазонке, отороченной меховой опушкой и утеплённой подкладкой, что придало ей воинственный вид, приоткрыв новые грани её внешности. Тогда же они смогли обогатить свой арсенал тремя мортирами, заменившими лёгкие кулеврины, в достаточной мере хорошие в близком бою с лёгкими шебеками и каракками, но бессильны были против бронированных корпусов фрегатов, да и экипаж неделю отдыхал в родном форте, попутно занимаясь ремонтом рангоута.
И в один из вечеров, когда граф по обыкновению курил свою сигару, он вспомнил фрагмент разговора с виконтессой, где она мельком упомянула о мадам Маго Де Арктуа. По своим воспоминаниям Де Арктуа владела достаточно большим поместьем и, имея хорошие площади виноградников, могло приносить солидный доход при разумном распоряжении всем этим. Но, как упорно твердила память, хозяин отсутствовал. В этом заключалась вся беда поместья, назначенный управляющим один из доверенных слуг мадам, либо не совсем понимал в возделывании виноградников, либо проявлял равнодушие, получая средние урожаи даже в самые лучшие сезоны. У мадам Де Арктуа было две дочери, в тот момент, когда Антуан ещё был вхож в лучшие дома Французского королевства, достаточно малого возраста и именно по этой причине, как-то не зацикливал на них своего внимания. Да и в королевстве хватало дамочек, с красиво сложенной фигуркой, соблазнительно выпирающим бюстом из-под лифа, и кукольными личиками, готовых одарить своей любовью и расположением знатного сеньора, располагающего финансами, каковым он и был. Так что ему было просто не до них. И вот теперь, если, разумеется, его предположения верны, одна из них – старшая или младшая – находилась у него на борту галеона. Но, опять-таки, почему граф Дю Плесси вызвался распоряжаться судьбой дочери мадам Де Арктуа? Едва ухватившись за конец нити, чтобы распутать клубок, он оказался перед новой неразрешимой загадкой. С того дня, как он бежал из Бастилии, прошло много лет и многое поменялось в королевстве, но правила-то должны были сохраняться. Или что-то другое кроется здесь? Догорающая сигара больно обожгла пальцы и на миг прервала размышления графа, и в тот же миг Франсуа окликнул его.
О трагических происшествиях, происходивших то в одной, то в другой провинциях, всколыхнувших всё королевство, на разрешение которых были брошены лучшие силы полиции и армии детективов, Антуан не имел никакого представления. Да и в виду своего изгнания, не очень и стремился вникать в происходящее на родине, которая обрекла его на нищету, лишив даже имени.
И в один из безлунных осенних ночей, подобная трагедия коснулась и замка мадам Де Арктуа. Никто не знал, откуда были те головорезы, сколько было их численностью, так и осталось тайной, покрытой мраком ночи. Но в результате, той трагической ночью девочки лишились матери, да и спаслись только лишь благодаря усилиям преданной служанки, что пожалев малюток, поспешила скрыться в одной из ниш, о которой хозяева замка и те давно забыли. Сколько они скитались, пока добрели до поместья Дю Плесси, Элизабет и сама едва ли могла бы сказать: ночи под открытым небом, иногда же у сердобольных мирян, дни в пешем пути, когда обувь вся износилась, и было загадкой, благодаря чему она ещё держится на ногах. Многое довелось перенести девочкам, они к вечеру едва переставляли ноги от усталости, пока в один солнечный день, каких было не так уж и много в тот год, не попалась им навстречу группа всадников в доспехах, на щитах которых красовался герб Дю Плесси. Возможно, они так бы и прошли мимо них, если не Элизабет, закричавшая на радостях:
 - Дю Плесси! Дю Плесси!
Один из всадников обернулся на крик, а после развернул и коня, приближаясь к ней, застывшей на дороге.
 - Откуда тебе известно, что это герб Дю Плесси, оборвыш?
 Элизабет, совладавшая с собой, непререкаемым тоном ответила, правда, вызвав смех среди спутников всадника:
 - Во-первых, Вы должны извиниться за оскорбление, нанесённое персоне дворянского происхождения, ибо я баронесса Де Арктуа, во-вторых, граф Дю Плесси гостил нынешним летом у нас в поместье…
Последние слова вызвали оглушительный смех, но повелительно поднятая рука мгновенно прекратила его.
 - А в этой девочке поистине что-то есть. Вы не находите, господа?
 - Да, она забавна и весьма серьёзна для своих годков, - произнёс один из спутников, всё также восседающих на конях.
 - Господа, с высокородной мадемуазель принято общаться на равных, а Вы даже не соизволили сойти со своего коня. Вам не кажется, сие пахнет дурным тоном?
 - Вы слышали? Я поспешу согласиться с её приказанием, и как бы в шутку спешился, но тут вступила их сопровождающая, на которую до сих пор так никто не обратил внимания, поглощённые находчивостью девочки:
 -Господа, прошу простить мою хозяйку за некоторую дерзость, проявленную в ваш адрес, но она и вправду является баронессой Де Арктуа. По причине же постигшего нас несчастья, мы вынуждены скитаться по королевству. Возможно, Вы слышали о резне, устроенной разбойниками в замке Де Арктуа?
Если в начале они и с недоверием прислушались к словам бедно одетой женщины с двумя девочками, но по мере продолжения повествования, их лица посуровели.
 - Мы занимаемся именно поиском этих душегубов, но ничего не слышали об этой трагедии, приносим свои самые искренние соболезнования. – Произнеся эти слова, он повернулся к наиболее близко находящемуся спутнику:
 - Этьен, изволь принять к себе девочек и приглядывай, чтобы они не выпали, а я размещу у себя их спутницу, - и с этими словами, схватив служанку за талию, водрузил на коня, что та даже опомниться не успела, не то, чтобы закричать.
Справившись со всем этим, небольшой рысью, они поскакали обратно в расположение замка. И с этого момента, она стала представляться виконтессой, поскольку была на полном пансионе графа, ничуть не противившимся этому. Напротив, граф Дю Плесси, считал своим долгом вырастить их и определить в жизни. Что же до вопроса, с какой целью он сие делал, связывало его что-то с мадам Маго Де Арктуа, о том Элизабет ни единожды не поинтересовалась у него. Может статься, считала сей вопрос неприличествующим для девушки, как оно и было, либо дожидалась дня, когда граф сам соблаговолит раскрыть сердечные тайны, связывавшие его с их
престарелым графом, она решила, что вправе сама распоряжаться собственной судьбой и сблизилась с конюшим, показавшимся ей, способным помочь в задуманном ею предприятии. Все остальные были значительно старше её по возрасту и на подобное едва ли могли решиться рискнуть, лишая себя крова и относительно безбедной жизни. Дю Плесси на их долгие беседы предпочитал не обращать внимания, считая недостойным для себя поступком. Если бы хоть раз вздумай он прислушаться к их разговору, вполне допустимо, конюшего ожидала пыточная, а Элизабет заточение в замке под неусыпным присмотром служанки. И ожидала бы она, приезда наречённого мужа в четырёх стенах, без какого-либо права выбираться даже во внутренний дворик, где росли похожие на неё розы, такие же красавицы и такие же колючие. Но ничего подобного на их счастье не произошло, что в конечном итоге и помогло вырваться на долгожданную свободу. Но об этом она ещё не решилась поведать во всех подробностях капитану галеона «Всевидящее око» и благодаря ему они сейчас в недоступной дали от преследователей, которых названный отец, граф Дю Плесси, мог снарядить в погоню.. . И вполне возможно, они были в нескольких минутах или часах, чтобы нагнать их, не подбери их галеон.
                Ожидайте новые главы, раскрывающие историю нежданной      
                гостьи Антуана Де Вира.               
И всё же Антуану не давал покоя вопрос, на который Элизабет так и не ответили откровенно, как ему казалось: «кто она на самом деле?» Может быть, одна из не законнорожденных дочерей графа, коих тоже было пусть и не столь много, но имело место быть, и если старших они ещё могли протиснуть куда-то, то младших ожидала не столь счастливая судьба. Де Вир, не стал ей демонстрировать свои познания в дворянских родах королевства, но был уверен, что в один прекрасный или не совсем, он поставит перед ней, этот свой, неудобный вопрос. И дело не в том, аристократка она или простолюдинка, а в постановке самого вопроса: почему она упорно  стремится  называться дочерью графа Дю Плесси?  
Если она думает, что быть дочерью графа, означает какие-то привилегии, то в этом плане она сильно заблуждается, хоть на пиратском корабле, хоть на королевском фрегате титул в большинстве  случаев, не больше чем пустой звук; а в случае же мятежа, то и опасность оказаться игрушкой в руках мятежников, не считающихся ни с чем. Или она думает, что виконтесса Дю Плесси будет иметь преимущество перед какой-либо графиней или баронессой? Да когда подобное произойдёт, в какой стране? На новых землях, простирающихся от берегов одного океана до другого и там нет подобного. Но есть выскочки, правдами и неправдами, заполучившие титул, претендующие на самый торжественный приём, при этом не брезгующие грабежом и мародёрством, как и высокородные вельможи, живущие самым скромным образом, не афишируя своё происхождение. Чего только не доводилось видеть графу Де Вир, пока он бороздил моря, омывающие европейский континент от Амстердама до Генуи и до берегов Новой Франции и Англии, вместе взятых. Но нельзя не признать и то, что многие капитаны пиратских кораблей старательно выживают информацию о пассажирах женского пола именно из высокородных семейств ради хорошего выкупа, чего искренне не понимал капитан галеона «Всевидящее око», обходясь призами  с контрабандных судов королевского флота Испании. Не брезговал он и кораблями Французской короны, иной раз, вступая в схватку с превосходящими силами противника, но лишь в том случае, если всё потворствовало его победе. И до сих пор Фортуна покровительствовала ему в этом плане. Может статься, виконтесса Дю Плесси подарок Фортуны, ниспосланный самими небесами? Капитан заметил какими влюблёнными глазами смотрит на него Элизабет, да и ему она тоже небезынтересна, внешностью достаточно хороша, умом тоже вполне может заткнуть другого недоучку, пожелавшего блеснуть своей псевдоучёностью, в чём Антуан уже наглядно успел убедиться.
Но покоя лишал единственный вопрос: для чего ей представляться именно виконтессой Дю Плесси? Ведь самопровозглашение не даёт каких-либо привилегий, да и на новых землях титул не более, чем выжатый лимон, там требуются либо физические, либо умственные способности  для достижения успеха и уважения. Поставить вопрос ребром перед девушкой, он считал для себя унизительным, как бы там ни было, в данный момент они зависели от его благородства и вероломно нарушить свои же правила, не было в его манере. Надо искать какие-то окружные пути, чтобы, не унизив себя, и, не оскорбив девушку, выйти к правде. Задача  вроде бы и не сложная на первый взгляд, но таящая столько подводных камней, что малейшая ошибка будет стоить Де Виру потери доверия. А этого он никак не хотел допускать. Ради этого он позволил Франсуа приобщить юношу, спутника мадемуазель, к такелажным работам, что немало оживило юношу, заскучавшего по серьёзной работе. Наблюдая изредка за ним, капитан заметил, что худощавость юноши нисколько не мешает ему справляться с парусами наравне с другими матросами.
«Виконтесса, стало быть, говорила правду, когда рассказывала о том, что юноша укрощал самых строптивых коней, - думал Де Вир, наблюдая за ним. – А что, если его приобщить к морскому делу? Сноровка есть, силой тоже Бог не обделил, а не хитрым морским премудростям Франсуа научит. Почему бы и нет?»
Каждое утро Де Вир и виконтесса завтракали в капитанском салоне, после чего граф закуривал на балкончике свою сигару, выпуская клубы дыма в небо. При этом они вели ненавязчивые беседы с Элизабет и всякий раз, он пытался узнать её тайну, не задевая её никоим образом, что порою вполне удавалось. И ему уже верилось, что разгадка близка, когда Элизабет стала избегать ответов на каверзные вопросы и ловко сменяла тему на что-то не существенное, никакого отношения к ней не имеющее. То ли это было обычным кокетством или же продуманным ходом мадемуазель, Де Вир ещё не осознал, но и из разрозненных фрагментов, что ему удалось выведать во время предыдущих бесед, у него уже сложилось определённое впечатление о виконтессе. Никаких порочащих девушку фактов не имелось, всё было, так или иначе, благопристойно, да и так ли существенно для него, изгоя французского высшего общества, её происхождение. На данный момент, он всего лишь морской разбойник, кого могут повесить без суда и следствия, на любом корабле королевского флота, независимо, чей бы он ни был. И сегодня при дворе Его Величества, едва ли кто вспомнит блистательного шевалье графа Антуана Де Вир д Оджоно. Некогда близкие друзья и те постараются обойти его стороной, не признав былых знакомств, в страхе навлечь на себя немилость. Так что говорить о девушке, у которых прав и того меньше, кого отцы использовали иной раз в качестве чуть ли не разменной монеты, лишь бы приумножить богатства или стать вхожим в лучшие дома. В этом ключе, едва ли можно обвинять девушку, пожелавшую сбежать из отчего дома, только чтобы не быть игрушкой судьбы в руках алчных родителей, коим безразлична дальнейшая судьба дочерей. Но Де Вир понимал и то, что во многих случаях отцы поступали так из лучших побуждений, дабы дочь не испытывала нужду в чём-либо. Понять же вражду между двумя состоятельными родами, чьи корни уходили в глубь веков, он так и не смог. И когда, Элизабет попросила у капитана, какую-нибудь да сменную одежду, Де Вир предложил посмотреть в сундуке, что стоит у неё в каюте. Элизабет, из нарядов, имевшихся в предоставленной ей каюте, смогла выбрать наиболее близкие к её внешности и отвечающие фигуре, благодаря чему позволяла себе смену платьев. К тому же платье, в котором она взошла на борт, не спасало от продувающих насквозь  ветров, как и от холода, что чувствовался по вечерам на этих северных широтах.  В этом также была заслуга Антуана, не позволившего выбросить сундук с женскими нарядами, захваченный на одном из испанских галеонов, шедшего с немалым грузом золота из Нового света. Элизабет теперь приходила на завтрак в лёгкой амазонке, отороченной меховой опушкой и утеплённой подкладкой, что придало ей воинственный вид, приоткрыв новые грани её внешности. Тогда же они смогли обогатить свой арсенал тремя мортирами, заменившими лёгкие кулеврины, в достаточной мере хорошие в близком бою с лёгкими шебеками и каракками, но бессильны были против бронированных корпусов фрегатов, да и экипаж неделю отдыхал в родном форте, попутно занимаясь ремонтом рангоута.
И в один из вечеров, когда граф по обыкновению курил свою сигару, он вспомнил фрагмент разговора с виконтессой, где она мельком упомянула о мадам Маго Де Арктуа. По своим воспоминаниям Де Арктуа владела достаточно большим поместьем и, имея хорошие площади виноградников, могло приносить солидный доход при разумном распоряжении всем этим. Но, как упорно твердила память, хозяин отсутствовал. В этом заключалась вся беда поместья, назначенный управляющим один из доверенных слуг мадам, либо не совсем понимал в возделывании виноградников, либо проявлял равнодушие, получая средние урожаи даже в самые лучшие сезоны. У мадам Де Арктуа было две дочери, в тот момент, когда Антуан ещё был вхож в лучшие дома Французского королевства, достаточно малого возраста и именно по этой причине, как-то не зацикливал на них своего внимания. Да и в королевстве хватало дамочек, с красиво сложенной фигуркой, соблазнительно выпирающим бюстом из-под лифа, и кукольными личиками, готовых одарить своей любовью и расположением знатного сеньора, располагающего финансами, каковым он и был. Так что ему было просто не до них. И вот теперь, если, разумеется, его предположения верны, одна из них – старшая или младшая – находилась у него на борту галеона. Но, опять-таки, почему граф Дю Плесси вызвался распоряжаться судьбой дочери мадам Де Арктуа? Едва ухватившись за конец нити, чтобы распутать клубок, он оказался перед новой неразрешимой загадкой. С того дня, как он бежал из Бастилии, прошло много лет и многое поменялось в королевстве, но правила-то должны были сохраняться. Или что-то другое кроется здесь? Догорающая сигара больно обожгла пальцы и на миг прервала размышления графа, и в тот же миг Франсуа окликнул его.
О трагических происшествиях, происходивших то в одной, то в другой провинциях, всколыхнувших всё королевство, на разрешение которых были брошены лучшие силы полиции и армии детективов, Антуан не имел никакого представления. Да и в виду своего изгнания, не очень и стремился вникать в происходящее на родине, которая обрекла его на нищету, лишив даже имени.
И в один из безлунных осенних ночей, подобная трагедия коснулась и замка мадам Де Арктуа. Никто не знал, откуда были те головорезы, сколько было их численностью, так и осталось тайной, покрытой мраком ночи. Но в результате, той трагической ночью девочки лишились матери, да и спаслись только лишь благодаря усилиям преданной служанки, что пожалев малюток, поспешила скрыться в одной из ниш, о которой хозяева замка и те давно забыли. Сколько они скитались, пока добрели до поместья Дю Плесси, Элизабет и сама едва ли могла бы сказать: ночи под открытым небом, иногда же у сердобольных мирян, дни в пешем пути, когда обувь вся износилась, и было загадкой, благодаря чему она ещё держится на ногах. Многое довелось перенести девочкам, они к вечеру едва переставляли ноги от усталости, пока в один солнечный день, каких было не так уж и много в тот год, не попалась им навстречу группа всадников в доспехах, на щитах которых красовался герб Дю Плесси. Возможно, они так бы и прошли мимо них, если не Элизабет, закричавшая на радостях:
 - Дю Плесси! Дю Плесси!
Один из всадников обернулся на крик, а после развернул и коня, приближаясь к ней, застывшей на дороге.
 - Откуда тебе известно, что это герб Дю Плесси, оборвыш?
 Элизабет, совладавшая с собой, непререкаемым тоном ответила, правда, вызвав смех среди спутников всадника:
 - Во-первых, Вы должны извиниться за оскорбление, нанесённое персоне дворянского происхождения, ибо я баронесса Де Арктуа, во-вторых, граф Дю Плесси гостил нынешним летом у нас в поместье…
Последние слова вызвали оглушительный смех, но повелительно поднятая рука мгновенно прекратила его.
 - А в этой девочке поистине что-то есть. Вы не находите, господа?
 - Да, она забавна и весьма серьёзна для своих годков, - произнёс один из спутников, всё также восседающих на конях.
 - Господа, с высокородной мадемуазель принято общаться на равных, а Вы даже не соизволили сойти со своего коня. Вам не кажется, сие пахнет дурным тоном?
 - Вы слышали? Я поспешу согласиться с её приказанием, и как бы в шутку спешился, но тут вступила их сопровождающая, на которую до сих пор так никто не обратил внимания, поглощённые находчивостью девочки:
 -Господа, прошу простить мою хозяйку за некоторую дерзость, проявленную в ваш адрес, но она и вправду является баронессой Де Арктуа. По причине же постигшего нас несчастья, мы вынуждены скитаться по королевству. Возможно, Вы слышали о резне, устроенной разбойниками в замке Де Арктуа?
Если в начале они и с недоверием прислушались к словам бедно одетой женщины с двумя девочками, но по мере продолжения повествования, их лица посуровели.
 - Мы занимаемся именно поиском этих душегубов, но ничего не слышали об этой трагедии, приносим свои самые искренние соболезнования. – Произнеся эти слова, он повернулся к наиболее близко находящемуся спутнику:
 - Этьен, изволь принять к себе девочек и приглядывай, чтобы они не выпали, а я размещу у себя их спутницу, - и с этими словами, схватив служанку за талию, водрузил на коня, что та даже опомниться не успела, не то, чтобы закричать.
Справившись со всем этим, небольшой рысью, они поскакали обратно в расположение замка. И с этого момента, она стала представляться виконтессой, поскольку была на полном пансионе графа, ничуть не противившимся этому. Напротив, граф Дю Плесси, считал своим долгом вырастить их и определить в жизни. Что же до вопроса, с какой целью он сие делал, связывало его что-то с мадам Маго Де Арктуа, о том Элизабет ни единожды не поинтересовалась у него. Может статься, считала сей вопрос неприличествующим для девушки, как оно и было, либо дожидалась дня, когда граф сам соблаговолит раскрыть сердечные тайны, связывавшие его с их
престарелым графом, она решила, что вправе сама распоряжаться собственной судьбой и сблизилась с конюшим, показавшимся ей, способным помочь в задуманном ею предприятии. Все остальные были значительно старше её по возрасту и на подобное едва ли могли решиться рискнуть, лишая себя крова и относительно безбедной жизни. Дю Плесси на их долгие беседы предпочитал не обращать внимания, считая недостойным для себя поступком. Если бы хоть раз вздумай он прислушаться к их разговору, вполне допустимо, конюшего ожидала пыточная, а Элизабет заточение в замке под неусыпным присмотром служанки. И ожидала бы она, приезда наречённого мужа в четырёх стенах, без какого-либо права выбираться даже во внутренний дворик, где росли похожие на неё розы, такие же красавицы и такие же колючие. Но ничего подобного на их счастье не произошло, что в конечном итоге и помогло вырваться на долгожданную свободу. Но об этом она ещё не решилась поведать во всех подробностях капитану галеона «Всевидящее око» и благодаря ему они сейчас в недоступной дали от преследователей, которых названный отец, граф Дю Плесси, мог снарядить в погоню.. . И вполне возможно, они были в нескольких минутах или часах, чтобы нагнать их, не подбери их галеон.
                Ожидайте новые главы, раскрывающие историю нежданной      
                гостьи Антуана Де Вира.               
И всё же Антуану не давал покоя вопрос, на который Элизабет так и не ответили откровенно, как ему казалось: «кто она на самом деле?» Может быть, одна из не законнорожденных дочерей графа, коих тоже было пусть и не столь много, но имело место быть, и если старших они ещё могли протиснуть куда-то, то младших ожидала не столь счастливая судьба. Де Вир, не стал ей демонстрировать свои познания в дворянских родах королевства, но был уверен, что в один прекрасный или не совсем, он поставит перед ней, этот свой, неудобный вопрос. И дело не в том, аристократка она или простолюдинка, а в постановке самого вопроса: почему она упорно  стремится  называться дочерью графа Дю Плесси?  
Если она думает, что быть дочерью графа, означает какие-то привилегии, то в этом плане она сильно заблуждается, хоть на пиратском корабле, хоть на королевском фрегате титул в большинстве  случаев, не больше чем пустой звук; а в случае же мятежа, то и опасность оказаться игрушкой в руках мятежников, не считающихся ни с чем. Или она думает, что виконтесса Дю Плесси будет иметь преимущество перед какой-либо графиней или баронессой? Да когда подобное произойдёт, в какой стране? На новых землях, простирающихся от берегов одного океана до другого и там нет подобного. Но есть выскочки, правдами и неправдами, заполучившие титул, претендующие на самый торжественный приём, при этом не брезгующие грабежом и мародёрством, как и высокородные вельможи, живущие самым скромным образом, не афишируя своё происхождение. Чего только не доводилось видеть графу Де Вир, пока он бороздил моря, омывающие европейский континент от Амстердама до Генуи и до берегов Новой Франции и Англии, вместе взятых. Но нельзя не признать и то, что многие капитаны пиратских кораблей старательно выживают информацию о пассажирах женского пола именно из высокородных семейств ради хорошего выкупа, чего искренне не понимал капитан галеона «Всевидящее око», обходясь призами  с контрабандных судов королевского флота Испании. Не брезговал он и кораблями Французской короны, иной раз, вступая в схватку с превосходящими силами противника, но лишь в том случае, если всё потворствовало его победе. И до сих пор Фортуна покровительствовала ему в этом плане. Может статься, виконтесса Дю Плесси подарок Фортуны, ниспосланный самими небесами? Капитан заметил какими влюблёнными глазами смотрит на него Элизабет, да и ему она тоже небезынтересна, внешностью достаточно хороша, умом тоже вполне может заткнуть другого недоучку, пожелавшего блеснуть своей псевдоучёностью, в чём Антуан уже наглядно успел убедиться.
Но покоя лишал единственный вопрос: для чего ей представляться именно виконтессой Дю Плесси? Ведь самопровозглашение не даёт каких-либо привилегий, да и на новых землях титул не более, чем выжатый лимон, там требуются либо физические, либо умственные способности  для достижения успеха и уважения. Поставить вопрос ребром перед девушкой, он считал для себя унизительным, как бы там ни было, в данный момент они зависели от его благородства и вероломно нарушить свои же правила, не было в его манере. Надо искать какие-то окружные пути, чтобы, не унизив себя, и, не оскорбив девушку, выйти к правде. Задача  вроде бы и не сложная на первый взгляд, но таящая столько подводных камней, что малейшая ошибка будет стоить Де Виру потери доверия. А этого он никак не хотел допускать. Ради этого он позволил Франсуа приобщить юношу, спутника мадемуазель, к такелажным работам, что немало оживило юношу, заскучавшего по серьёзной работе. Наблюдая изредка за ним, капитан заметил, что худощавость юноши нисколько не мешает ему справляться с парусами наравне с другими матросами.
«Виконтесса, стало быть, говорила правду, когда рассказывала о том, что юноша укрощал самых строптивых коней, - думал Де Вир, наблюдая за ним. – А что, если его приобщить к морскому делу? Сноровка есть, силой тоже Бог не обделил, а не хитрым морским премудростям Франсуа научит. Почему бы и нет?»
Каждое утро Де Вир и виконтесса завтракали в капитанском салоне, после чего граф закуривал на балкончике свою сигару, выпуская клубы дыма в небо. При этом они вели ненавязчивые беседы с Элизабет и всякий раз, он пытался узнать её тайну, не задевая её никоим образом, что порою вполне удавалось. И ему уже верилось, что разгадка близка, когда Элизабет стала избегать ответов на каверзные вопросы и ловко сменяла тему на что-то не существенное, никакого отношения к ней не имеющее. То ли это было обычным кокетством или же продуманным ходом мадемуазель, Де Вир ещё не осознал, но и из разрозненных фрагментов, что ему удалось выведать во время предыдущих бесед, у него уже сложилось определённое впечатление о виконтессе. Никаких порочащих девушку фактов не имелось, всё было, так или иначе, благопристойно, да и так ли существенно для него, изгоя французского высшего общества, её происхождение. На данный момент, он всего лишь морской разбойник, кого могут повесить без суда и следствия, на любом корабле королевского флота, независимо, чей бы он ни был. И сегодня при дворе Его Величества, едва ли кто вспомнит блистательного шевалье графа Антуана Де Вир д Оджоно. Некогда близкие друзья и те постараются обойти его стороной, не признав былых знакомств, в страхе навлечь на себя немилость. Так что говорить о девушке, у которых прав и того меньше, кого отцы использовали иной раз в качестве чуть ли не разменной монеты, лишь бы приумножить богатства или стать вхожим в лучшие дома. В этом ключе, едва ли можно обвинять девушку, пожелавшую сбежать из отчего дома, только чтобы не быть игрушкой судьбы в руках алчных родителей, коим безразлична дальнейшая судьба дочерей. Но Де Вир понимал и то, что во многих случаях отцы поступали так из лучших побуждений, дабы дочь не испытывала нужду в чём-либо. Понять же вражду между двумя состоятельными родами, чьи корни уходили в глубь веков, он так и не смог. И когда, Элизабет попросила у капитана, какую-нибудь да сменную одежду, Де Вир предложил посмотреть в сундуке, что стоит у неё в каюте. Элизабет, из нарядов, имевшихся в предоставленной ей каюте, смогла выбрать наиболее близкие к её внешности и отвечающие фигуре, благодаря чему позволяла себе смену платьев. К тому же платье, в котором она взошла на борт, не спасало от продувающих насквозь  ветров, как и от холода, что чувствовался по вечерам на этих северных широтах.  В этом также была заслуга Антуана, не позволившего выбросить сундук с женскими нарядами, захваченный на одном из испанских галеонов, шедшего с немалым грузом золота из Нового света. Элизабет теперь приходила на завтрак в лёгкой амазонке, отороченной меховой опушкой и утеплённой подкладкой, что придало ей воинственный вид, приоткрыв новые грани её внешности. Тогда же они смогли обогатить свой арсенал тремя мортирами, заменившими лёгкие кулеврины, в достаточной мере хорошие в близком бою с лёгкими шебеками и каракками, но бессильны были против бронированных корпусов фрегатов, да и экипаж неделю отдыхал в родном форте, попутно занимаясь ремонтом рангоута.
И в один из вечеров, когда граф по обыкновению курил свою сигару, он вспомнил фрагмент разговора с виконтессой, где она мельком упомянула о мадам Маго Де Арктуа. По своим воспоминаниям Де Арктуа владела достаточно большим поместьем и, имея хорошие площади виноградников, могло приносить солидный доход при разумном распоряжении всем этим. Но, как упорно твердила память, хозяин отсутствовал. В этом заключалась вся беда поместья, назначенный управляющим один из доверенных слуг мадам, либо не совсем понимал в возделывании виноградников, либо проявлял равнодушие, получая средние урожаи даже в самые лучшие сезоны. У мадам Де Арктуа было две дочери, в тот момент, когда Антуан ещё был вхож в лучшие дома Французского королевства, достаточно малого возраста и именно по этой причине, как-то не зацикливал на них своего внимания. Да и в королевстве хватало дамочек, с красиво сложенной фигуркой, соблазнительно выпирающим бюстом из-под лифа, и кукольными личиками, готовых одарить своей любовью и расположением знатного сеньора, располагающего финансами, каковым он и был. Так что ему было просто не до них. И вот теперь, если, разумеется, его предположения верны, одна из них – старшая или младшая – находилась у него на борту галеона. Но, опять-таки, почему граф Дю Плесси вызвался распоряжаться судьбой дочери мадам Де Арктуа? Едва ухватившись за конец нити, чтобы распутать клубок, он оказался перед новой неразрешимой загадкой. С того дня, как он бежал из Бастилии, прошло много лет и многое поменялось в королевстве, но правила-то должны были сохраняться. Или что-то другое кроется здесь? Догорающая сигара больно обожгла пальцы и на миг прервала размышления графа, и в тот же миг Франсуа окликнул его.
О трагических происшествиях, происходивших то в одной, то в другой провинциях, всколыхнувших всё королевство, на разрешение которых были брошены лучшие силы полиции и армии детективов, Антуан не имел никакого представления. Да и в виду своего изгнания, не очень и стремился вникать в происходящее на родине, которая обрекла его на нищету, лишив даже имени.
И в один из безлунных осенних ночей, подобная трагедия коснулась и замка мадам Де Арктуа. Никто не знал, откуда были те головорезы, сколько было их численностью, так и осталось тайной, покрытой мраком ночи. Но в результате, той трагической ночью девочки лишились матери, да и спаслись только лишь благодаря усилиям преданной служанки, что пожалев малюток, поспешила скрыться в одной из ниш, о которой хозяева замка и те давно забыли. Сколько они скитались, пока добрели до поместья Дю Плесси, Элизабет и сама едва ли могла бы сказать: ночи под открытым небом, иногда же у сердобольных мирян, дни в пешем пути, когда обувь вся износилась, и было загадкой, благодаря чему она ещё держится на ногах. Многое довелось перенести девочкам, они к вечеру едва переставляли ноги от усталости, пока в один солнечный день, каких было не так уж и много в тот год, не попалась им навстречу группа всадников в доспехах, на щитах которых красовался герб Дю Плесси. Возможно, они так бы и прошли мимо них, если не Элизабет, закричавшая на радостях:
 - Дю Плесси! Дю Плесси!
Один из всадников обернулся на крик, а после развернул и коня, приближаясь к ней, застывшей на дороге.
 - Откуда тебе известно, что это герб Дю Плесси, оборвыш?
 Элизабет, совладавшая с собой, непререкаемым тоном ответила, правда, вызвав смех среди спутников всадника:
 - Во-первых, Вы должны извиниться за оскорбление, нанесённое персоне дворянского происхождения, ибо я баронесса Де Арктуа, во-вторых, граф Дю Плесси гостил нынешним летом у нас в поместье…
Последние слова вызвали оглушительный смех, но повелительно поднятая рука мгновенно прекратила его.
 - А в этой девочке поистине что-то есть. Вы не находите, господа?
 - Да, она забавна и весьма серьёзна для своих годков, - произнёс один из спутников, всё также восседающих на конях.
 - Господа, с высокородной мадемуазель принято общаться на равных, а Вы даже не соизволили сойти со своего коня. Вам не кажется, сие пахнет дурным тоном?
 - Вы слышали? Я поспешу согласиться с её приказанием, и как бы в шутку спешился, но тут вступила их сопровождающая, на которую до сих пор так никто не обратил внимания, поглощённые находчивостью девочки:
 -Господа, прошу простить мою хозяйку за некоторую дерзость, проявленную в ваш адрес, но она и вправду является баронессой Де Арктуа. По причине же постигшего нас несчастья, мы вынуждены скитаться по королевству. Возможно, Вы слышали о резне, устроенной разбойниками в замке Де Арктуа?
Если в начале они и с недоверием прислушались к словам бедно одетой женщины с двумя девочками, но по мере продолжения повествования, их лица посуровели.
 - Мы занимаемся именно поиском этих душегубов, но ничего не слышали об этой трагедии, приносим свои самые искренние соболезнования. – Произнеся эти слова, он повернулся к наиболее близко находящемуся спутнику:
 - Этьен, изволь принять к себе девочек и приглядывай, чтобы они не выпали, а я размещу у себя их спутницу, - и с этими словами, схватив служанку за талию, водрузил на коня, что та даже опомниться не успела, не то, чтобы закричать.
Справившись со всем этим, небольшой рысью, они поскакали обратно в расположение замка. И с этого момента, она стала представляться виконтессой, поскольку была на полном пансионе графа, ничуть не противившимся этому. Напротив, граф Дю Плесси, считал своим долгом вырастить их и определить в жизни. Что же до вопроса, с какой целью он сие делал, связывало его что-то с мадам Маго Де Арктуа, о том Элизабет ни единожды не поинтересовалась у него. Может статься, считала сей вопрос неприличествующим для девушки, как оно и было, либо дожидалась дня, когда граф сам соблаговолит раскрыть сердечные тайны, связывавшие его с их
престарелым графом, она решила, что вправе сама распоряжаться собственной судьбой и сблизилась с конюшим, показавшимся ей, способным помочь в задуманном ею предприятии. Все остальные были значительно старше её по возрасту и на подобное едва ли могли решиться рискнуть, лишая себя крова и относительно безбедной жизни. Дю Плесси на их долгие беседы предпочитал не обращать внимания, считая недостойным для себя поступком. Если бы хоть раз вздумай он прислушаться к их разговору, вполне допустимо, конюшего ожидала пыточная, а Элизабет заточение в замке под неусыпным присмотром служанки. И ожидала бы она, приезда наречённого мужа в четырёх стенах, без какого-либо права выбираться даже во внутренний дворик, где росли похожие на неё розы, такие же красавицы и такие же колючие. Но ничего подобного на их счастье не произошло, что в конечном итоге и помогло вырваться на долгожданную свободу. Но об этом она ещё не решилась поведать во всех подробностях капитану галеона «Всевидящее око» и благодаря ему они сейчас в недоступной дали от преследователей, которых названный отец, граф Дю Плесси, мог снарядить в погоню.. . И вполне возможно, они были в нескольких минутах или часах, чтобы нагнать их, не подбери их галеон.
                Ожидайте новые главы, раскрывающие историю нежданной      
                гостьи Антуана Де Вира.