Возвращаясь в прошлое

 того памятного дня, как распахнув широкие двери детского дома, где я воспитывалась и постигала науку – под немудрёным названием – жизнь, прошло немалое количество лет. И вот я снова здесь…
Едва ступив на перрон, я с немалым трудом удержалась от головокружения, от того, чтобы не задохнуться от избытка свежего воздуха, с некоторым привкусом солярочного дыма, что выпускают тепловозы, приходящие и уходящие, маневровые паровозы, целый день растаскивающие вагоны, отгоняя в тупики или наоборот пригоняя откуда- то. Но в любом случае не сравнить с  воздухом, каким дышат в переполненной людьми и загазованной техникой, Москве. Второе, что сразу бросилось в глаза: это вездесущие воробьи, несколько нагловатые  голуби, снующие и маневрирующие под ногами отъезжающих и приезжающих, встречающих и провожающих, ничуть не боясь быть затоптанными. Как давно всё это было. Трава и та здесь казалась зеленее, сочнее что ли? Поправив лёгкую сумочку на плече, и, взяв баул в руки, я поспешила по заасфальтированной дорожке, ведущей к выходу в город. Встреченный мною по пути носильщик, предложил было свои услуги, но я вежливо отказалась.  Дело даже не в деньгах, что он непременно попросил бы, я просто ошалела от свежести природы, от самого воздуха, напоённого чем- то из далёкого детства, от синевы бездонного неба, от ослепительно сияющего солнца. Всё вокруг дышало спокойствием, неспешностью, присущей небольшим городам, чего так не хватает в мегаполисах.  Выйдя на площадь перед вокзалом, я ещё раз удивилась, представившемуся облику города, преобразившемуся до неузнаваемости. Панорама домов, отчасти напоминала мне Москву: девятиэтажки, устремившиеся в небо, машины, несущиеся в бурном потоке, как всё знакомо по крупным городам и внове здесь. Я же помню город совсем другим: двухэтажные дома в буйной зелени деревьев, редкие пятиэтажные дома, даже когда уезжала, - на весь город была одна башня – девятиэтажка. Не успела опомниться, прийти в себя, как тут же меня окружили таксисты, наперебой расспрашивая: куда подвезти?
Я поначалу отказалась от их назойливой помощи, но уже через некоторое время, время раздумья, вдруг осознала: а куда вправду? Я же не знаю, сохранился ли тот дом? Улицу, где он стоял,  не переименовали ли? Видимо, всё это так явно отразилось на моём лице, и узрев моё замешательство, отбросив ложную гордость, ко мне подошёл один из отвергнутых мной таксистов: немолодой, на висках заметная седина, да и поступь какая- то основательная, по всему видать, не от лёгкой жизни вышел таксовать.
  -Здравствуйте. Куда- то собрались проехать, но не знаете как?
 -Здравствуйте. В общем да, - ответила я, обескураженная ситуацией.
- Не знаете адреса? Или что другое?
 -В обоих случаях Вы правы, - мои слова, как и говор, с головой выдавали приезжую. Местные жители, не останавливаясь, проходили к остановке общественного транспорта.
 -Может быть, я могу Вам чем- то помочь? – вызвался он с готовностью.
 -Возможно. Вы знаете, где находится детский дом?
 -Разумеется. Подвезти Вас?
 -Буду очень признательна.
 -В таком случае, идём, - он развернулся и зашагал размеренной походкой к стоянке такси, где я заметила, торгующихся относительно цены проезда, водителей и потенциальных клиентов. Кто не согласившись с ценой, отходил в сторону, в надежде, что таксисты несколько да скинут с первоначально назначенной цены, кто уже укладывал чемоданы и сумки в багажник, готовясь прокатиться с ветерком. Базар он и есть базар, продавец хочет подороже продать, покупатель же дешевле купить.
 -Присаживайтесь, - он показал на правую дверцу, перехватывая у меня багаж, чтобы положить в багажник. Вырулив с привокзальной площади, он повернул направо, и дождавшись «окна», влился в поток машин.
Перед нами шёл «мерс» со стрижеными накоротко водителем и пассажирами, в белых теннисках, под которыми ярко выступали накачанные плечи с замысловатыми татуировками, что выдавало их социальное положение, не хуже кошелька с содержимым. Таксист молчал, сосредоточенно всматриваясь на дорогу. Я тоже не особо стремилась заводить разговор.
Через несколько поворотов, прямых улиц, мы заехали на улочку, и притормозив у двухэтажного здания, он, наконец повернул голову в мою сторону:
 -Вот и приехали.
Я копошилась в памяти, пытаясь вспомнить, как он выглядел в то время, сопоставляя в голове видимое с прошлым. Но, как бы я ни старалась, что- то не сходилось.
 -А ещё детские дома есть в городе?
  Он удивлённо вскинул брови:
 -А какой именно?
 Я несколько растерялась в свою очередь:
 -Там девятиэтажка была поблизости, мы её ещё башней называли, - вымолвила я, надеясь на знание города водителем.
 - Вы про дом на  улице Стрельникова? Так его давно снесли. Там теперь коттеджи нуворишей, - прозвучал ответ, в котором чувствовалась горечь от грусти по старой части.
 -Да, да. Улица до сих пор так и называется?
 -Кажется, да, - слова прозвучали неуверенно, видимо в этот район не очень- то приходится ездить за клиентами. Эти хозяева жизни, сами имеют в гараже не одну машину, чтобы вызывать такси. Он включил зажигание и вырулил на дорожную полосу.
 -А откуда Вам известно про него? Воспитывались там? – спросил он.
 -Да, давно это было, словно в прошлой жизни.
 -Согласен с Вами, многое переменилось, как в жизни, так и в городе. Этот дом снесли, как мне помнится, лет восемь назад. 
 За разговором мы доехали  до нужной улицы:
- Вас где оставить?
- Неподалёку от башни, - я тут же вспомнила пятиэтажку, что показалась на повороте.
 - Ну вот, доехали. С Вас пятьдесят.
 - Огромное спасибо, - я взялась за ручку дверцы, он же вышел из салона, открыл багажник и протянул баул, поинтересовавшись:
 -Вам есть, где остановиться?
 -Нет.
 -В таком случае, дочка, не столь далеко отсюда, метрах в двухстах, есть небольшая гостиница, недорогая, - он подробно описал дорогу, как можно пройти и не заплутать.
 -Ещё раз спасибо, - я была благодарна безмерно его отеческому вниманию, встречающееся не столь уж часто. Для многих таксистов, главное заполучить деньги и поехать дальше в поисках новых клиентов.
 - Всего Вам доброго, - машина уехала.
Я осталась стоять на тротуаре, почти на том самом месте, где когда- то впервые поняла, что встретила его: избранника судьбы, своё счастье. Встретила свою первую любовь…
…Как давно это было…
Тогда я стояла у калитки, ведущей в наш мир, огороженный высоким забором и отчего- то плакала. Сейчас, конечно же, трудно вспомнить, что послужило причиной: может быть, насмешки или какая другая обида. Со стороны, наверняка, было заметно, как мелко дрожат мои худенькие детские плечи, ладошки, прикрывающие лицо.
 -Привет, - услышала я голос, принадлежащий, по всему, подростку. – Что- то случилось?  Или потерялась?
Я не сразу ответила. Попыталась как- то вытереть на лице слёзы, неуклюже ведя по лицу руками, и лишь затем посмотрела в ту сторону, откуда донёсся голос.
Рядом стоял, чуть повыше меня ростом, подросток. По одежде, что я тут же смекнула своим детским умом, он явно был из городских, но вот глаза… глаза были какие- то задумчивые, искренние. И я произнесла:
-Привет.
 -Тебя обидели? – спросил он.
 - Нет, - я всегда могла постоять за себя в физическом плане, а посвящать чужих в свои дела, у нас считалось дурным тоном.
 -А почему плакала?  Не просто так же, – от его пытливого взгляда не смогли ускользнуть  мои покрасневшие от слёз, глаза, да и выражение лица мало походило на счастливое.
 -Давай забудем об этом, как о небольшом недоразумении, - предложила я, пытаясь сменить тему.
 -Хорошо, - согласился он легко, как вдох и выдох, - а как тебя зовут?
 - Надя.
 -Надя… Надежда, я почему- то так и подумал в самом начале, - то ли в шутку, то ли всерьёз сказал он, - красивое имя. А ты не хочешь прогуляться?
 -А мы не знакомы, - с капризной ноткой, посмотрела я на него. А сама подумала: мог бы сразу догадаться представиться. Или его этому не учили? И с чего я должна с ним идти гулять?
 -Ах, да. Меня Юрой зовут. Можно Юраш, - ответ прозвучал таким чистым и откровенным, что я даже почувствовала, как меня обдало его обаянием, словно лёгким летним ветерком. И никакого чванства, что встречалось со стороны городских, когда мы иной раз бывали на экскурсиях по городу. Его открытость способствовала согласиться с его предложением относительно прогулки, правда в пределах видимости нашего детского дома.
 - Пойдём. Только недалеко, ладно.
 - Хорошо.
Мы прошли около пятисот метров по гравийной дорожке до скверика, где увидев пустующую скамейку, подошли и присели. Я почувствовала, как напряжение, обиды, всё негативное покидает меня и на душе становится светлее, воцаряется умиротворение. Мы говорили обо всём и ни о чём, как все подростки, при случайной встрече.  За разговором незаметно пролетело время и на улице сгустились сумерки, над нашими головами зажглись рукотворные звёзды – фонари на столбах, я спохватилась и сказала, обрывая повествование:
 - Юраш, уже поздно, меня могут хватиться. А это, в свою очередь; неприятно отразится на мне.
Он проводил меня до самой калитки и, пожелав доброй ночи, ушёл.
Так родилась моя первая любовь. Мы стали встречаться каждый вечер и скамеечка в скверике, стала нашим излюбленным местом, пока однажды не пошли к башне. И вот там… на восьмом этаже,… он впервые поцеловал меня. Поцеловал в щёку обжигающими губами, в которых уже ощущалась пробуждающаяся страсть, нежность..
 После, взяв откуда- то гвоздь, где он его откопал, я так и не смогла понять, возможно, что и носил с собой в кармане, нацарапал на оконном стекле: Ю + Н = Л…
При этом воспоминании, я невольно направила свои шаги к высотке.
Я, не совсем уверенная, что надпись до сих пор сохранилась, словно ведомая кем- то, чьей- то невидимой рукой, удерживающей крепко, шла. С того времени, десятки раз могли поменять стёкла, учитывая менталитет наших сограждан, но я всё же шла. Лёгкий ветерок, забираясь под пряди волос, трепал ими, как хотел, нёс навстречу мне пожухлые листья, пожелтевшие от дождей и ветра обрывки газет, рекламные листовки, в изобилии распространяемые подростками, сноровистыми мальчишками, в желании заработать на карманные расходы, дабы не клянчить у родителей…
  «Вот и до провинции добралась цивилизация», - подумала я про себя, разглядывая пролетающие листки с рекламой разнообразных товаров и услуг, в большинстве своём, представляющие бесполезную трату денег. Вслед за этим пришла вторая мысль: «бедные дворники. Ведь весь этот хлам дома, в Москве, у нас подбирают они». Я не раз наблюдала, как молодые девушки, женщины, приехавшие из небольших городков в поисках лучшей доли, работают дворниками, подметая летом дворы от подобного хлама, осенью же к ним прибавляются опадающие листья, а зимой, когда сгребая снег, а когда и ломом отдалбливая лёд с тротуаров и дорожек.
С такими противоречивыми мыслями, что вились в голове, на первый взгляд, не имеющие никакого отношения к моему визиту, я подошла к высотке. На металлической двери подъезда, я заметила кодовый замок и огляделась по сторонам, в тайной надежде разглядеть хоть кого- то, приближающегося к дому: жильцов ли или таких же случайных гостей. Но, все, кого ни видела, проходили мимо, кто- то торопливо, кто и не спешно по своим неотложным делам, лишь какой- то пудель также, как и я, напрасно цеплялся к прохожим, выпрашивая открыть ему дверь. Вечно спешащие люди, не желали его замечать,  и тогда он заливисто лаял, словно ругая за их недогадливость. Прошло, наверное, около часа, когда дверь открылась изнутри.
 -Подождите! Подождите, пожалуйста, минутку! – я закричала пожилому мужчине, убелённому сединой, что вышел из подъезда.
 -Что? – не расслышав, переспросил он.
 -Дверь, пожалуйста, попридержите, - повторила я свою просьбу, подойдя поближе.
 - Хорошо, - он прижал таблетку к гнезду в замке.
 - Спасибо Вам, большое, - я прошла внутрь, пропуская перед собой аккуратно постриженного пуделя, так похожего на Артемона из бессмертной сказки о золотом ключике, который в знак благодарности умильно вильнул хвостом и быстрым шагом направился к лестничному маршу, откуда вскоре послышался радостный лай, дошедшей до родной двери, собаки.
Я же, войдя в лифт, со скрежетом и скрипом подъехавший на первый этаж, нажала на кнопку восьмого этажа. На потолке кабины тускло светила лампочка, едва освещая пространство, да и сама кабина поднималась рывками. Сердце в волнении забилось учащённо, как если бы мне было семнадцать лет и там, на восьмом этаже, меня ждал мой возлюбленный. А может быть, так и должно происходить в жизни, что в попытке восстановить в памяти первую любовь, мы словно переживаем всё заново?
Чем ближе становился этаж, тем удары сердца учащались, дыхание перехватывало и даже, стыдно признаться, я почувствовала, как покраснели щёки. И вот, просигналив, лифт остановился. Распахнулись двери, услужливо выпуская меня из своей ловушки, ограниченного четырьмя стенками, пространства.
Не знаю почему, но лифт для меня ассоциируется с ловушкой и, входя в него, я невольно испытываю внутреннее беспокойство, хотя клаустрофобией никогда не страдала.
 Ступив на твёрдый пол коридора, первое, что я увидела: было окно.
Я заворожено смотрела и шла к нему: веря и не веря. И можете мне не верить, поскольку подобное происходит не столь часто, но… стекло было, то же самое. Я тут же, с первого взгляда, наспех брошенного на стекло, нашла нацарапанное:  Ю + Н  = Л…
 …Время, казалось, повернулось вспять. Перед глазами возник образ Юраша, старательно царапающего гвоздём на стекле эти заветные буковки. Где он сейчас? Как он?
Мне нестерпимо захотелось узнать его судьбу. Но к своему стыду, я не знала ни его прошлого домашнего адреса, ни тем более нынешнего. Номер телефона по истечении времени просто выветрился из памяти. Мы расстались тогда самым неожиданным образом, заставившим меня на какое- то время забыть о его существовании.
…Вечером, попрощавшись, мы договорились о встрече, но он не пришёл, я напрасно прождала его, напрасно надеясь на чудо. После того вечера, я каждый день заколдованно брела к нашему месту, надеясь хотя бы издали увидеть его, если он передумал встречаться. Но нет, пока однажды не получила письмо с обратным адресом исправительного учреждения. Нет, я не стала отвечать, как не ответила и на второе письмо, пришедшее вслед за первым. В письме он пытался объяснить , что ни в чём не виноват, что это судебная ошибка, которую возможно удастся исправить, но разве убедишь шестнадцатилетнюю девчонку, на чьих глазах каждый день ребята, натворив что- либо, клятвенно заверяют, что они ни при чём? А если бы я тогда ответила? Как бы развивались последующие события?
Мой взгляд скользнул по стеклу, упёршись в который раз, на эти три буквы: Ю + Н – Л… затем бросила взгляд свой на панораму города, открывающемуся из окна. Да, окрестность заметно преобразилась: в то время отсюда можно было рассмотреть парк, аттракцион, сейчас же всё это заслоняют собою, возвысившиеся высотки, оставляя лишь синеву неба, да ровные ряды лоджий.
Я вытащила из сумочки мобильный телефон, желая узнать время. Дисплей высвечивал двадцать пятьдесят.
«Надо поторопиться, так можно и без места в гостинице остаться», - второпях подумала я, уверенная, что в небольших городах администрация завершает работу рано.
На улице я быстро сориентировалась с направлением и зашагала через дворы, желая заметно сократить расстояние. На душе уже кошки скребли от нахлынувших воспоминаний. В горле запершило.
Войдя в  гостиницу, я подошла к стойке:
 -Добрый вечер. Девушка, можно поинтересоваться: есть свободные места?
 - Добрый, - из- под накрашенных густых и длинных ресниц, блеснули её глаза, цвета небесной лазури.- Да, есть.
  -Одноместный номер, пожалуйста. Можно?
 - Конечно. Документы: права или паспорт?
 - Я протянула паспорт.
Она бегло прошлась по клавиатуре и протянула мне ключ от номера: триста второй номер.
 -Спасибо.
Я приняла ключ и поднялась по лестнице на третий этаж. В сумрачном коридоре, где горели две лампочки в концах, казалось, невозможно отыскать свой номер, да и дежурная по этажу, куда- то отлучилась.
Я наугад побрела, заглядывая на двери. Судя по цифрам, я шла в правильном направлении. И через десяток дверей, увидела свою.
Переступив порог, я почувствовала, навалившуюся за день усталость, перемежающуюся с пережитыми воспоминаниями, и моих сил хватило лишь принять душ и упасть на кровать. Глаза сами слипались, погружая меня в мир, чудный мир грёз, называемый сном, но в другое время…
Я вновь увидела себя в юности, едва переступившей порог детского дома, вступая в мир взрослой жизни со своими правилами, так разительно отличающийся от привычных нам с  детства. Здесь каждый стремится к своему благополучию, к своему успеху, пусть даже перешагивая через всех и вся, где главный лозунг для многих: победителей не судят. Во сне явился Юраш, всё тот же угловатый подросток. Но было что- то, что насторожило меня в его облике. Лишь присмотревшись получше, я поняла: он был коротко пострижен. Таким я его ни разу не видела, да и не представляла. Но в эту минуту, что такси, поехала на вокзал.- то извне нарушило мой сон, я проснулась. Сами собой нахлынули тревожные мысли: каким он стал? Где сейчас?
Я долго пролежала, путаясь в мыслях и воспоминаниях, как оно и происходит, когда сон резко обрывают помимо твоей воли, и только под утро меня снова сморил сон…
Из гостиницы я ушла в десять часов и, поймав такси, поехала на вокзал. В городе, давно ставшим  чужим, хотя и мои детские годы прошли именно здесь,  меня ничто не удерживало. Да и сама не стремилась оставаться, не видя для этого значительного повода, что могло бы заставить меня пересмотреть свои взгляды. Водитель, хотя и попался неразговорчивый, но стоило мне посмотреть на него, что- то глубоко затаённое зашевелилось в душе.  Видимо, он тоже заметил мою растерянность  и по дороге, я несколько раз перехватывала его взгляд, обращённый на меня, в зеркале заднего вида. И так же, как и меня, это обстоятельство лишало покоя своими размытыми очертаниями.
Уже подъезжая к вокзалу, он не выдержал:
 -А Вас не Надеждой зовут?
 -Да, Вы угадали, Надеждой, - растерялась я от неожиданности.
 - Из детского дома? – продолжил он расспрашивать, не раскрывая истинных причин.
 -Откуда Вам это известно? – не могла понять я, оторопевшая от его прямых вопросов.
 - Помните Юраша? – он обернулся ко мне, до этого смотревший в переднее стекло и я не могла рассмотреть черты его лица.
 -Так, это Вы? – с полными от волнения, набежавших слёз глазами, и,  ошарашенная подобным поворотом событий, не в силах больше что- либо произнести, уставилась на него.
-Да, я. Только давай без всякого выспреннего обращения. Сколько лет прошло, а ты лишь немного изменилась. Похорошела, - спокойный голос выдавал заметное волнение, и он, не удержавшись, едва ощутимо дрожащими руками, закурил сигарету, - ты не против?
Я, всё ещё не оправившаяся от произошедшего, только и смогла вымолвить:
 -Нет.
 -А я искал Вас, Надя. Долго искал, упорно. Но Вы словно в воду канули, - он обращался ко мне на вы, то ли отдаляя себя от меня, то ли пытаясь понять. Я же сидела, потеряв дар речи, не зная, что делать дальше.
Подъехав к вокзалу, он приостановил машину на секунду и плавно вырулил на стоянку.
 - Вот мы и приехали, Надежда…
               
                Продолжение следует...