За миг до беды...

                ЗА МИГ ДО БЕДЫ…

    «Не судьба быть вместе. Так тому и быть. Больше рисковать нельзя – они на страже! Уже “водят”.

    Девушка нервно вздохнула, порадовавшись, что парень её не слышит даже своим даром медиума.

    – Глупо было надеяться… С разных этажей, из чужих миров. Не в это время. Не при этом строе. Промахнулась на полстолетия. Спасибо, вовремя опомнилась. И поняла, кто он в Системе. И как “им” дорог. Пора отпустить. Будет трудно. Попытаюсь…»


    Когда были на пляже, после обеда он неожиданно крепко уснул, и случилось чудо: заговорил во сне.

    То, что услышала, сидя рядом, потрясло, но прояснило до конца ситуацию.

    Смотря испуганными глазами на бредящего любимого, старалась не разбудить резко. Лишь лихорадочно рассуждала беззвучно:

    «То, что сейчас видит, касается меня и его. Судя по тому, как дрожит – всё фигово. Что ж, Виталик предупреждал. Не оставлю Лёшу, “уберут”: несчастный случай, сбила машина, утонула во время купания в собственной ванне, вывалилась с балкона, прирезали при попытке ограбления, просто “пропала без вести” – выбор велик и приятен во всех отношениях.

    Сильно сжала губы, не позволила ужасу взять верх – крепилась.

    – Не волнуйся. Потому и пытаюсь спасти хотя бы тебя. Оторвав, может, сберегу твою жизнь? Обо мне не беспокойся – отстанут, как только вернёшься на праведный путь: в семью, общество, социальную среду, в которой родился, вырос и выучился; на работу, к коллегам и соратникам, тем, кто близок по крови, убеждениям и вере. Вернёшься к своим. В стаю, прайд, – закрыла помертвевшие глаза. – А я постараюсь раствориться в мире и больше никогда не оказаться на твоём пути. Превращусь в туман, растаю. Так надо, единственный. Живи спокойно. Ты этого достоин, как никто другой на земле…»

    – Опять о себе забыла? Только о других думаешь? – проснулся, «услышал».

    Вскочил на колени, схватил её больно за предплечья, впился возмущённым взглядом в неживое, будто мраморное, застывшее личико.

    – Ты за кого меня принимаешь, Маринка? Неужели думаешь, что вот так легко променяю тебя на ту жизнь?.. Нет и сто раз нет! С сегодняшнего вечера я живу с тобой…

    – Нет! Это всё, – стала камнем.

    Замер, медленно отпустил женские плечи, бессильно опустил руки вдоль тела. Побледнел.

    – Забудь.

    Подняла чистые, тёплые, родные до крика глаза и глубоко посмотрела в серый сумрак, погладила расстроенное лицо руками-крыльями, успокаивая и бесконечно любя.

    Задрожал всем телом, безмолвно выдохнул: «Жена моя! Суженая! Лада!»

    Решительно убрала руки, крепко по-мужски ругнулась в свой адрес, построжела, отступила на пару шагов, быстро собрала вещи и сунула в сумку.

    – Пора по домам, мечтатель Кремлёвский… Прости, Лубянский. И не забывай о ней самой. Она куда основательнее и правдоподобнее, чем наша глупая мечта.

    Вдруг услышала вдали гром, заметила только сейчас темнеющее стремительно небо.

    – Пойдём быстрее. Дождь собирается. Точно в больнице встретимся в следующий раз. Хотя… Нет, я и забыла! – криво улыбнулась, хмыкнув. – Они будут разные – вот и вся реальность даже в мелочах. Ты окажешься в спецклинике ведомства с полным гособеспечением и высоким уровнем обслуживания, а я – в нашей районной нищей больничке, где от всех болезней пенициллин да анальгин. Где врач не может поставить правильный диагноз и пишет всем: «ОРЗ», а медсестру ещё надо найти и вымолить чудом назначенный укол. А к иной без шоколадки вообще не суйся! Не переживают медики. Знают, что голытьба московская живучая! И этого с нас довольно. Вот и не окочуриваемся им назло! – убавила веселье, заговорила тише. – Так-то, сын уважаемых и заслуженных москвичей в пятом поколении. Всё предсказуемо и просто до тошноты. Не ропщу: каждому своё.

    Подняла руки в знак примирения, сменила тему.

    – Давай, двигай ножками! – сердитым голосом проворчала, шутя, поддала ладошкой по его попе. – Марш наверх! Без разговоров!

    Рассмеявшись, хотел сцапать ручищами, но она рванула в сторону Москворечья…


    Догнали одновременно двое: мужчина и ливень! Просто стена воды обрушилась на самом верху холма, а до остановок было далеко! Благо, дождь оказался очень тёплым – согрел их, озябших в сырых одеждах.

    Алексей от ливня сошёл с ума: целовал и носил любимую на руках; схватив в сильные руки за запястья, крутил на «воздушных каруселях», счастливо смеясь; выкрикивал слова признаний, забыв на миг о жесткой и суровой действительности; в порыве всепоглощающей любви подхватывал и сажал на талию, вжимая в бёдра и сходя с ума от чувственности момента и остроты телесных переживаний; хохотал, когда отбивалась и соскакивала с ловкостью кошки; ловил и вновь кружил в танце безумства и страсти.

    Она серебристым коконом окутывала, окружала пару, завивалась спиралью цвета огня, заставляя воздух и влагу клубиться ощутимым туманом, закрывая неясным ореолом, а он, подсвеченный закатным солнцем, превращался в нимб цвета золота.

    Так и танцевали, сияя небесным знамением, порождая в чувствительных душах людей мистический трепет и ужас: истово крестились. Проезжающие машины с менее чувствительными особями за рулём в сухих и тёплых салонах задорно давили на клаксоны, гудя на все мотивы и лады, радовались с молодыми, освистывали свихнувшихся влюблённых, выплясывающих под лучами вечернего солнца и тугими струями обильного столичного ливня безбашенный танец лета. Выйти или открыть боковые окна никто не решился – стена дождя нешуточная. Только старались притормозить, помедлить, подсмотреть миг чужого счастья и любви, молодости и свободы.


    – …Эй! Сумасшедшие влюблённые! Опомнитесь! – из притормозившего у обочины такси к ним взывал весёлый дядя. – Влезайте, пока вас, дурил, молния не убила! Вот ошалели, черти!..

    Продолжал смеяться и любоваться проделками парня: закинул девушку на плечо и закружился, а она хохотала и болтала ногами.

    – Я не шучу, молодые! На Кольцевой два дня назад молния в свадьбу ударила – семь трупов. Жених с невестой тоже. Садитесь, ребята. Даже всю цену не возьму: как увидел вас – сердце дрогнуло, – заметив их нерешительность, успокоил. – Сиденья кожаные, высохнут! Залезайте смело. Вещи в багажник киньте, открою, – щёлкнул тумблером на панели, качнул головой парню. – Открыто.

    – Мне на «Коломенскую», – усевшись первой, сразу выпалила Мари, пока Лёша не вернулся и не натворил глупостей. – На Якорную улицу. Ему на Судостроительную. Там же.

    – Нет, шеф, она пошутила! – плюхнулся рядом, зыркнул возмущённо в зелень её глаз. – Нам на…

    – Нет! Шутки закончились. По домам. Баста, – стала собой. – Не будем задерживать человека. Ему план нужно выполнять. Смена скоро.

    – Мариш…

    – Нет!

    – Да… Понятно… Теперь понял, – метнув взглядом на их окольцованные руки, взрослый мужчина-таксист покраснел, как рак. – Вот оно как бывает: не смогли в своё время пожениться, а она опять вас догнала. Знакомая ситуация. У меня брат так мучается, лет десять уж. От ведь напасть-то, а… эта любовь, будь она неладна, – посмотрел на пассажирку в зеркало заднего вида. – Домой, милая?

    – Да. Спасибо, родной. После «Стекляшки» покажу. Ему ещё раньше. Покажет сам, – грустно смотрела в смущённые и восхищённые карие глаза. – И прошу, забудьте о нас потом.

    – Жаль… Такая красивая… Видно невооружённым глазом – счастливая пара такая! Что ж вы?..

    Поражённо и обречённо махнул узловатой кистью, расстроенно крякнул и тронул машину с места, устремившись сквозь плотную завесу дождя в сторону Каширки, чтобы после кинотеатра «Мечта» свернуть к «Коломенскому» и вырваться на проспект Андропова. Покрутил настройку радиоприёмника, побегал по волнам, и вдруг среди треска и свиста – Магомаев, «Ленточка моя финишная»!

    – Ну вот, повезло. Песенка вам такая хорошая, да и певе…

    Оборвал фразу на полуслове, увидев в зеркале обнявшихся несчастных влюблённых: беззвучно рыдали под чарующую песню знаменитого певца.

    – Вот, чччёрт косматый… – пробормотал и печально опустил голову. – Эх тыыии… жизня…

                Май 2013 г.                По мотивам романа «Поступок, ставший судьбой».

                Фото из Интернета.

                http://www.proza.ru/2015/10/17/1048