2. Катастрофа К-429

                (Предыдущее см. http://www.proza.ru/2017/12/07/315).               

             Когда подошел к пирсу – новое удивление. Ладно, не провожало меня начальство, но на этот раз меня никто и не встречал!  Причем буквально никто – на пирсе никого не было!  Ну, думаю, дела, неужели мой «Доклад» всех так напугал? Однако, пока сами подошли к пирсу, ошвартовались, пока подали сами себе с пирса трап, к нам прибежал запыхавшись комдив с двумя-тремя офицерами штаба. Наспех выслушал мой доклад и огорошил «новостью»: в бухте Саранная, при дифферентовке, утонула подводная лодка 10 дивизии  «К-429»! Экипаж с помощью водолазов вывели на поверхность в спасательном снаряжении, но не всех. 16 человек погибли…
             Я остолбенел, как утонула?!   При дифферентовке?!  Но это же невозможно!  Комдив коротко рассказал, что и как произошло. Сообщил, что сейчас у 12 пирса стоит специальная плавбаза, на которой Главком ВМФ Горшков проводит совещание с руководящим составом флота и завода, решают, как поднимать корабль. (Потому меня никто и не встречал, все были там).

            Просто не мог в произошедшее поверить. Командира подводной лодки Николая Суворова я знал лично. Не раз обсуждали наши проблемы, из-за которых может случиться всякое…  Но, чтобы такое, и именно с ним, у нас – немыслимо. И вот оно произошло!

            В конце дня, когда мы уже вывели из действия ГЭУ, и шло её расхолаживание, но мы все пока еще были на подводной лодке на своих местах, из штаба флотилии прибежал офицер. Он передал от Командующего флотилией, что к нам идет адмирал из свиты Горшкова. Чтобы я его встретил, допустил на корабль, он хочет побеседовать с моряками, офицерами.
            Вскоре адмирал подошел. Походили с ним по отсекам, пообщался он с матросами. Остался очень доволен чистотой и порядком, настроениями людей.  Собрали офицеров в кают-кампании, и он еще раз рассказал, что произошло. Но мы к тому времени уже всё знали  сами. А может и побольше, чем он.


            Коротко изложу, что же случилось. Дело было так. Подводная лодка "К-429" в мае 1983 года пришла с Боевой службы и находилась в межпоходовом ремонте силами второго экипажа. По окончании ремонта экипаж Суворова должен был принять её и приступить к выполнению задач в море. Но пока его экипаж еще не весь возвратился из отпуска, часть людей из его экипажа отсутствовала. Всё шло своим чередом, особой спешки с окончанием ремонта и приемом-передачей корабля не наблюдалось.
            И вдруг планы командования флотилии резко поменялись. Вспомнили, что для поддержания подводной лодки и основного экипажа Суворова в 1 линии, т.е. в постоянной боевой готовности ей надо было выйти в море и выполнить пару боевых упражнений. Иначе мог возникнуть недопустимый по руководящим документам перерыв в плавании экипажа Суворова, принимающего корабль. За вывод корабля из 1 линии командование флота спросило  бы с командования флотилии по всей строгости.
           Суворову  было приказано  срочно принять подводную лодку и приготовить к выходу в море на практические торпедные стрельбы. Начальник штаба дивизии и сам Суворов пытались убедить командование флотилии в том, что лодка не готова к выходу, не закончен ремонт, не весь личный состав экипажа в сборе и т.д.  Однако, как говорится, для начальства флотилии его Величество План превыше всего, докладывать на флот о его срыве никто из командования флотилии не пожелал. И НШ флотилии контр-адмирал О.Ерофеев приказал приготовить корабль к выходу в море в кратчайший срок.

              Что делать, приказ есть приказ, его надо выполнять. Собрали всех, кто еще заканчивал отпуск, но уже был здесь в посёлке, недостающих взяли с других экипажей, приняли от экипажа почти закончившего МПР, корабль. К заданному сроку подготовили его к выходу в море. Штаб флотилии наскоро проверил лодку на готовность к таковому и НШ флотилии Ерофеев дал «добро» на выход.

              Суворов понимал, что так нельзя, и ремонт не закончен, и экипаж доукомплектован другими людьми, не знающими особенности данной подводной лодки, но не хотел раздражать начальство, опасаясь отказа в переводе преподавателем в одно из Военно-морских училищ в Ленинграде(ему то уже было обещано). Как потом выяснилось, он даже  Журнал готовности корабля к выходу в море у Оперативного дежурного не подписал. (После катастрофы начальники уговорили его поставить  подпись в журнале задним числом. Не знал Николай, что тем самым подписывает себе приговор). Он просто надеялся, что как-нибудь сделает всё, что надо, и скоро вернется. И пошел. С ним старшим на борту вышел в море начальник штаба дивизии Гусев, Герой Советского Союза.

             Последствия того, что на постах управления корабельными системами и механизмами в ЦП и некоторых отсеках были люди с других экипажей, не знающие особенности их использования, не могли не сказаться самым губительным образом.  При погружении в районе дифферентовки на перископную глубину оказались отключенными глубиномеры. Лодка погружалась, а они показывали "0". Ночью в перископ трудно понять, насколько погрузилась лодка. Но это хоть и плохо, но не такая уж беда. Беда в том, что  захлопки  вентиляции подводной лодки в атмосферу в 4 отсеке остались открытыми, потому что на постах управления ими оказались прикомандированные люди, не знающие недостатков сигнализации на пульте этой конкретной системы. Через них в лодку хлынула вода. Это уже очень плохо, но опять-таки не трагедия, достаточно просто срочно продуть балласт, всплыть на поверхность, разобраться что к чему, устранить недостатки. И начать дифферентовку с самого начала. На то и проводится дифферентовка в специальном районе, чтобы если что не так, можно было бы сразу же продуть балласт, всплыть и принять меры.
               Трагедия в данном случае была  в том, что при продувании цистерн главного балласта, (ЦГБ), клапана вентиляции цистерн, (КВ), оказались открытыми тоже.  По закону подлости, а точнее из-за неисправности системы, (её ремонт был незакончен) не сработала обычная в таких случаях блокировка.  И весь воздух высокого давления  (ВВД) из баллонов вышел через открытые КВ в атмосферу, не продув ЦГБ. Лодка легла на грунт, не имея никакой возможности всплыть. Два отсека оказались затопленными, люди там погибли. Еще долго никто наверху не знал и не догадывался о случившемся. Только когда два моряка в спасательном снаряжении вышли из 1 отсека через торпедный аппарат на поверхность и сообщили о происшествии командиру пограничного катера, (катер оказался там случайно, пограничники подводников сначала приняли за диверсантов и довольно долго допрашивали), пограничники сообщили о происшествии с подводной лодкой на флот.  На флоте с запозданием объявили тревогу  и только тогда принялись спасать экипаж. С помощью водолазов живых людей  с подводной лодки вывели. Сам корабль с погибшими подводниками остался на грунте…


             Думаю, здесь надо сказать еще и о том, что, по слухам,  Ерофеев настаивал на том, чтобы Суворов, не теряя времени, шел прямо в район БП, не заходя на дифферентовку в Саранную. Мол, перед выполнением боевого упражнения   в назначенном районе перед погружением и удифферентуешься. Этому можно верить - многие из нас при дефиците времени так и делали.  Но Суворов, понимая, что сейчас не тот случай, когда имеешь дело со своим отработанным, надежным экипажем, отказался, и пошел, как положено, в бухту Саранная в район дифферентовки с небольшими глубинами. Если бы он послушался Ерофеева, то утонул бы на глубине в 1,5 – 2  тысячи метров…


            И, кроме того, просто непостижимо – сигнал об аварии подводной лодки на флоте согласно руководящим документам, (а они для нас – Закон), объявляется в обязательном порядке через 1 час после того, как руководитель учения, (стрельб) и ОД флота в назначенный планом срок не получили радио от подводной лодки о всплытии.  В данном случае, от назначенного времени донесения на берег о всплытии и освобождении района дифферентовки до объявления «К-429» потерпевшей аварию, прошло порядка 8 часов. И никто не обеспокоился отсутствием донесения с подводной лодки в назначенное время! И впоследствии за неудовлетворительную подготовку подводной лодки к выходу в море и преступное промедление с объявлением о её аварии, никто из штабных не ответил!
 
            Но, вернемся к нашим делам.
            Адмирал обошел наш корабль, отметил его чистоту, порядок, несение вахты на  постах, пультах, обеспечивающих расхолаживание ГЭУ, и в отсеках. Собрали свободных офицеров в кают-компании. Там он коротко всех проинформировал о том, что произошло, спрашивал у моих офицеров – могло ли такое произойти на нашем корабле? Те отвечали, что нет, на нашем – никогда. Но, что безобразий на флоте с подготовкой экипажей и кораблей к выполнению задач в море хватает, это факт. А я в конце беседы добавил:
-  Если Вы действительно хотите нам помочь, возьмите мой доклад о состоянии наших дел и передайте его лично Главкому ВМФ.
            Адмирал заверил, что обязательно сделает это сегодня же. И что о моем экипаже и обо мне лично доложит Главкому. Что вот какие у нас есть отличные корабли, командиры, экипажи. Я поблагодарил его за добрые слова и проводил на берег, вручив по расписку второй экземпляр «Доклада». Не имея понятия о его содержании, тот взял его и ушел. А через пару минут прибежал кто-то от Павлова:  ни в коем случае нельзя допустить, чтобы о «Докладе» стало известно Главкому!  Опоздал.

             Как потом оказалось, Павлов волновался совершенно напрасно. Очевидно, тот адмирал, который у меня был, прежде чем отдавать мой «Доклад» Главкому,  решил просмотреть его сам. После чего, скорее всего, решил никому его не показывать. Потому что от Главкома ни гу-гу, а сам он не только не хвалил нас больше, но даже не смотрел в мою сторону при случайной встрече. Хорошо хоть позже вернул «Доклад» в мою секретную часть.

             Главком убыл в Москву, не дожидаясь пока лодку поднимут. Её подняли спустя два месяца, поставили в завод. Там из-за грубых  нарушений порядка проведения ремонта она еще раз утонула прямо у стенки, и её окончательно списали на металлолом.  Суворова и его механика судили, дали по 10 лет колонии. Никого из начальства не тронули. Тот же Ерофеев пошел в Академию Генштаба. После её окончания он командовал флотилией на СФ, потерял еще одну подводную лодку, после чего стал Командующим Северным Флотом. (Чья рука его спасала и двигала – осталось загадкой, по крайней мере для меня).

                Продолжение: http://www.proza.ru/2017/12/07/302