Ингрия - мой гений места

1) Сноска: Гений места, дух места, гений локуса от латинского  выражения «genius loci» — дух-покровитель того или иного конкретного места (деревни, горы, отдельного дерева).

                Слышишь мелодию песни старинной,
                Грустный знакомый  мотив
                Здесь наша родина – старая Ингрия
                Серые камни, залив.
                Аля  Деконская ( сб. Ингерманландский  можжевельник , СПб , 2008)
 
 
    Ингрия, моя любимая! Несуществующая страна, у тебя свой флаг и герб, свой гимн, такой наивный («Nouse INKERI…» Увы, кому там подниматься? «Кто-то  из из твоих  сыновей умер,  кто-то уехал, некоторые уцелели , но в целом  ассимилировались и  забыли о корнях ).  Эти символы я всегда ношу в своей сумочке вместе с листочком со словами «Отче наш…» «ISA ,MEIDAN, JOKA OLET TAIVASSA..» и фотографиями своих близких. Все это — моя опора среди современного бытия...
    Ветры истории и советского тоталитаризма разметали ингерманландцев... Если смотреть на карту Европы слева направо, с запада на восток, то кроме Литвы, Латвии, Эстонии (бывших  когда-то российских Курляндии, Лифляндии, Эстляндии , а позднее и «Советских Социалистических Республик ),  и помечтать (  не без оснований )  что могла бы быть и еще одна балтийская страна — Ингерманландия, Ингрия.
Да была, была эта страна, была надежда...
Я росла среди книг. (Мой отец, капитан дальнего плавания, человек европейски ориентированный, как я теперь осознаю, собрал большую библиотеку).
И вот сейчас передо мной лежит, выражаясь современным языком, учебное пособие».
«200 лет Санкт — Петербурга», год издания 1903, Исторический очерк, составил для городских начальных училищ В.Авсеенко. Издание Санкт—Петербургской городской думы». Издано в 1903 году.
Больше  ста  лет назад ( Уже позади и трехсотлетие  моего родного города )! Причем на титульном листе и черным по белому написано «Печатается по распоряжению Спб. городского головы». Так что это вдвойне дозволено цензурой и рекомендовано молодому поколению граждан Российской империи.
Это тогдашняя официальная точка зрения.
Потом уже, при большевиках, слово Ингрия совсем уже уйдет из обихода, исчезнет. В весьма респектабельной, если отбросить идеологические издержки пятидесятитомной Большой Советской Энциклопедии упоминание об Ингрии можно найти только в одном месте, в скобках, как шведское название Ижорской земли, тогда как этимологически вполне возможно, что это как раз наоборот: может быть, Ижора — это русифицированное название Инкери, или страны Инкери — Ингрии?
Вопросы, вопросы...
Inkerilaiset, inkerkot, —  именно так называло себя подавляющее большинство людей, на территории которой и жили разные угро-финские племена, одни из которых как бы русифицировались («русские по паспорту»), а другие «суомилизировались», сохраняя один и тот же исторический костяк: этнический тип и язык.
Благодаря этой книге я сама еще в детстве догадалась, что мои корни не просто из Кингисеппского района Ленинградской области, моя родина называется Ингрия.
Оттуда молчаливый и очень сдержанный, но одновременно упорный, настойчивый и бескомпромиссный характер моей мамы. Её невероятная аккуратность и стремление все делать идеально хорошо. Даже соседки по нашей коммунальной квартире уже здесь в Москве, которые недолюбливали за неразговорчивость, (не лежала у нее душа к сплетням и пересудам, всё больше молчала да думала про себя) и наивную прямолинейность (всегда всю жизнь говорила «все как есть»), признавали, что уж хоть и странная эта "чухна" и лицо у нее «лошадиное» (, а у мамы лицо было овальное, настоящая красавица, белокурая с тонким, скандинавского типа лицом), но «уж чистоплотная - это да! тут уж нельзя не признать, да, даже уж чересчур», — говорили они.
И вот который раз с трепетом читаю, после слов о том, что во время «преобразовательной деятельности Петра» мысли его обратились на Север:
«К Неве и Финскому заливу примыкала бедная малонаселенная страна, некогда подвластная Великому Новгороду, но впоследствие отошедшая к Швеции и получившая от нее название Ингерманландия...»
Еще совсем маленькой девочкой (лет трех я бойко выговаривала названия: Ораниенбаум, Копорье, Васскара, Пейпие, Урмизно (не говоря уже о таких, как Нежново и Ильмово, Холодные ручьи, Райково), это деревни поблизости деревни Копаницы(Kopana- по- фински ), той, где построил дом мой прадед Петр. (сам он был родом из деревни Ингере. Останки этой деревни, всего три полуразрушенных дома, она мне как-то показала, когда мы ехали на автобусе от станции Котлы (Каттила) до Нежново.) О нем только знаю, что он был хороший печник (еще в начале 70-ых годов были старушки, которые помнили это), очень любил лошадей и не вступал в колхоз, но туда вступила его дочь, сестра моей бабушки и зять. Пришлось отдать туда лошадь и она погибла от плохого ухода и недогляда — перерезала себе горло цепью, за которую ее привязывали пастись.
Перечитываю исторический очерк далее:
"Шереметьев взял Копорье и Ямбург и наконец вся Ингрия была в русских руках.(Выделено мной Э.П.) В Москве в присутствие царя эти события были торжественно отмечены"
"Голландия оставалась для него идеалом счастливого и благоустроенного государства, и все виденное им там неотступно преследовало его мысль, когда пришлось создавать русскую столицу в обильной водами, суровой и бедной Ингрии".
Была, была эта страна, этот прекрасный и несчастливый край... С детства я была уверена: Нет и не может быть более красивых мест.” Выдающийся Финский  исследователь фольклорист Элиас Лённрот самые древние руны собирал в Ингрии, в том числе  на полуострове Сойколла приблизительно в 30 км от нашей деревни   
НАШ ДОМ. Он стоял (уже ветхий, но стоит и до сих пор) на холме, внизу дорога, за ней луг, по которому течет речка Систа, через мост на самом берегу речки деревня Ильмово, а дальше на горизонте лес и необозримая даль. За нашей деревней тоже густой еловый лес, потом болото, а дальше бор, дорога через бор ведет к озеру.
Красота!Дух захватывает: высокий песчаный берег, сосны, озеро огромное, можно дойти до поворота, а там простор, и на берегу камни—валуны.
Теперь, за свою жизнь многие места удалось повидать: и в Финляндии была, и на Готланде в Швеции, и Норвегию можно сказать изъездила. Но ТАКОЙ красоты не встречала нигде.
Иногда до сих пор все еще сниться жаркий день, запах жита в амбаре (сама открываю его и беру из закромов, чтобы кормить кур), потом идём на озеро. Детей одних на озеро не пускают, ведь все-таки далеко, туда ходят-— на целый день, набрав еды и налив молоко в бутылки; и вот радость — моя мама собралась идти со мной и троюродным братом, а к нам присоединяются и соседские ребятишки. Приходят: «И мы с вами».Мама ворчит: да как же я смогу справиться, смотреть за всеми! - она боится чтобы кто-то не утонул. Ведь она человек обязательный. Если кто-то пошел с нами даже безо всякого приглашения и договоренности, мама будет смотреть как за своим ребенком. Идём через болото аккуратно по жердочкам. Каждый раз кто-то вспоминает, что здесь когда-то засосало в трясину корову.
Вот уже и широкая дорога через бор. Бывало, что где-то тут мы встречали пограничника, который подробно расспрашивал маму, кто мы такие, или местного жителя, который, по маминым словам тоже уж чересчур интересовался нами (В разговоре обязательно находились общие знакомые или родственники и подозрительность бдительного встречного таяла). Я тут же встревала, заявляя с гордостью: «У нас СВОЙ ДОМ м. У нас тут родной дом. Нам прислали справку из сельсовета». Ведь именно так, это мама и говорила в милиции, когда мы оформляли пропуск. (Это всегда была целая история).
Вот уже блестит вдали за соснами водная гладь. Скорее, скорее! По горячему глубокому песку между сосен, к воде. На озере мы одни. Может быть далеко кто-то и еще купается в Пейпие или в Систо—Палкино.Но здесь только мы, ведь озеро-то  Копанское, от него с этой стороны дорога идет только от нашей деревни, другим далеко, если только кто-то из ильмовских дойдёт.
Жаль, нельзя к морю выйти, хоть это недалеко, но, говорят, кто-то из нашей родни как-то давно в молодости заехал туда, какие-то бочки вез на телеге.И пограничники «таак погнали», что на всю жизнь запомнил и другим заказал... До моря и десяти километров нет, а увидеть нельзя, и многие здесь родились выросли и умерли, так и не увидев моря!
Так жарко, так искупаться хочется, скорее сбросить одежду и броситься в прозрачную воду. Только бы солнце не зашло за тучку, а то бывает окунаться страшно. Никогда не забуду это чувство радостного нетерпения и этот приветливый пустынный берег...
Мне и теперь снятся эти мгновения во сне, запах сосняка, песок, солнечные блики на воде. И это - самые безмятежные, самые счастливые мои сны...
А вот о моем  отце. Он - русский , родился в Питере  в 1910 году. Моряк по призванию, осуществил романтическую мечту детства.  1931 году закончил  мореходное  училище  в  Архангельске- судоводительское  отделение  ,  получил квалификацию – штурман дальнего плавания, ( а впоследствии было ему  присвоено желанное звание капитана дальнего плавания .    В период  1936 -1939 годов  плавал на судах  торгового флота:   в Англию , Францию , Норвегию , Швецию , Польшу  и другие  страны.
 С первых дней Великой Отечественной войны был призван в действующий флот    .
  В период  3 10 1941 по  02 (1942 года был комендантом  Военно- морской комендатуры  города Ораниенбаума
 В 1944 году командовал дивизионом минных тральщиков.
Читаю  боевую   характеристику( официальный термин - ЭП  ) на командира  дивизиона   тогда старшего  лейтенанта  ЛП Панкратова:
 «В 1943  успешно  выполнил 24 конвойных операции  Кронштадт  острова  Сескар – Лавенсаари. Корабль под конвоем  тов.   Панкратова  тралил  ,  буксировал баржи  и был ведущим местом нахождения командира конвоя. Кроме конвойных операций было осуществлено   19 операций по буксированию  барж с грузами и войсками  в районах  Кронштадт – Ленинград - Лисий Нос. Поведение  старшего  лейтенанта Панкратова в бою  похвальное : смел спокоен , решителен , подчас даже  чувство  юмора.» 
  Особенно драматично участие отца в  военной  операции  - в знаменитом  петергофском  десанте( 1941  год ), отчаянной , обреченной попытке прорвать кольцо ленинградской блокады  , а в Ленинграде  это время была моя мама  и бабушка, мать и сестры отца  (мои родители еще не были женаты , поженились  в 1944 году, это  отдельная романтическая история , папа, на  четырнадцать лет старше мамы  руководил  кружком в яхт- клубе Дворца пионеров, а мама   была одной  из школьниц  посещавших его кружок).    

Genius loci добрый дух родных мест  не оставил нас и в Москве, куда папу перевели по службе . Сначала жили на Соколе ( а до этого снимали комнату в бараке в Серебрянном бору, трудное житье, но от названия веяло родным  как  это звучало по-ленинградски ,по-питерски  )  Ленинградское шоссе ,родное Северо- Западное направление...
А дальше больше,  уже после смерти отца ,мы с мужем  получили квартиру в Новогиреево ,  прямо  напротив Терлецкого  парка , посмотришь в окно  и видишь  как заманчиво  блестит водная поверхность его  прудов . Несколько остановок  на троллейбусе  до  усадьбы Кусково, а там подлинная европейская красота – родной петерургский  стиль : голландский домик, павильон Грот…Как-то не осознавала а неподалеку исторический район Лефортова ,а там и немецкое кладбище  (  ныне Введенское ) с евангелически – лютеранской   церковью Святой Троицы, где и встретила земляков и духовно близких людей  .
И еще , наша семья всегда ездила  отдыхать в Прибалтику, но когда республики стали наконец свободными ,но появились границы  мы купили дом в российской глубинке . Просто потому что , бабушка  одноклассника нашего сына была родом их этих мест. Из Галического района , а Галич он ведь МЕРЬСКИЙ  , от угро-финского племени меря.  И оказалось , что и здесь места с названием « ИНГЕР», как и в ленинградской области. Есть несколько речек и деревень с таким названием
Нейском районе деревня –За-Ингири. Считается что гидронимы произошли от марийского слова  « энгер», что означает просто «реку» и «приточную воду».

Так что и  сейчас в конце жизни мой гений всегда со мной
В  архетипах моего сознания - булыжниковые мостовые, окна со многими переплетениями, изразцовые печи, мосты, ажурные ограды и  - вода , вода, вода… Поэтому я, как и мама, никогда не привыкла к  шумной,  в чем-то лубочной( в последние годы он работал в Министерстве Морского Флота ), чересчур большой Москве( да простят меня москвичи! В том числе и мой муж , родившийся  здесь в самом центре в Варсонофьевском переулке  ). Мое сердце принадлежит родному Ленинграду – Петербургу  ,Ингрии ,  Балтике…