Гл. 4. Знакомство

Каждое воскресенье в девять часов вечера вся деревенская молодёжь собиралась в фойе клуба, где проходили танцы. Машутка никогда их не пропускала. И этот выходной не был исключением. Она перебегала от шкафа к трюмо, примеряя платья и недовольно бурча себе под нос:

- Не то! Опять не то!

- А в этом... я такая толстая!

- А это что?  Просто жуть! Старьё! На тряпки давно пора пустить!

Сёстры с интересом наблюдали за сборами. Нина не выдержала и
предложила:

- Хочешь, надень моё.

Розовый шёлк Машутке приглянулся – она тут же примерила наряд, потом надела новые красные бусы и, покрутившись перед зеркалом, выпалила:

- Вот это другое дело. Красота! Все девчата от зависти лопнут.- И, глядя на Нину в упор, голосом, не терпящим возражения, спросила: Не обманываешь? Разрешаешь надеть? - И, не дожидаясь ответа, скомандовала:

- Чего сидите? Собирайтесь быстрее. Без вас мне мамка не разрешит идти в клуб. Ну, шевелитесь же, шевелитесь!

Катя надела голубую атласную блузку с рукавом-фонариком и узкою чёрную юбочку.  В этой одежде она казалась подростком, хотя две недели назад отпраздновала семнадцатилетие.

- А туфли какие наденешь? – внимательно рассмотрев наряд Кати, спросила Маша. – Хочешь, я тебе свои дам, чёрные лаковые лодочки. Недавно купила. А сама пойду в красных: они как раз к платью подходят. Размер обуви у тебя такой же - подойдут.

Катя согласилась.

Машутка, подвивая волосы вокруг круглого румяного личика раскалённым гвоздиком, снова переключилась на Нину:

- Ты чего сидишь? Собирайся уже! Кстати, тебя Лёшка ждёт.  Только сегодня на репетиции  раз десять спросил, придёшь в клуб или нет. Надоел уже! - А потом, состроив смешную  гримасу, вкрадчиво попросила: Только не отбирай наряд-то, ладно.

Нина улыбнулась:

- Ладно уж, пойду с вами.  А ну, снимай платье, - и   засмеялась, увидев испуганное лицо Машутки. – Неужели и правда подумала, что отберу? У меня  ещё лучше есть. Бархатное. - И показала девчонкам приготовленный с утра наряд.

Катя пропела:

- Кра-со-та... Кра-со-ти-ща какая... Как у царицы.

А Мария замерла,  будто увидела что-то необыкновенное.
Платье было, действительно, красивое: с вырезом "каре" и с разрезами по бокам. Нина взглянула на себя в зеркало и одобрительно произнесла:

- По-моему, ничего. Молодцу всё к лицу.

До клуба нужно было добираться пешком с одного конца села на другой, и «молодёжь с ежовки» - как называли девушек и парней, живущих далеко от «центра» - собиралась возле пруда и гурьбой, с шутками и прибаутками, отправлялась на танцы.

С Алексеем Нина познакомилась прошлым летом. Её удивила начитанность парня, обходительность, что было не свойственно деревенским.  На второй день знакомства он подарил Нине букет белых лилий. А  потом, когда провожал её домой, читал стихи Ахматовой и Гумилёва. Но всё же не этот парень был героем её романа: две встречи с ним - и Нина заскучала. Девушка поняла, что Алексей не может любить никого, кроме себя.  Интересно всё-таки, изменился он или нет.

Алексей не изменился. Увидев Нину, он, не успев поздороваться,  похвастался:

- А я выпускные экзамены сдал на одни пятёрки - теперь точно буду учиться в Саратове, в университете. Таких, как я, мало. - А потом добавил: Я знал, что ты придёшь. Даже стихи Есенина выучил... для тебя.

Уверенность парня  разозлила Нину, и она мысленно возмутилась: "Вот дурак! Думает, что приехала ради него. А я ни разу не вспомнила о его существовании. Самодовольный болван!"

Молодёжь танцевала под магнитофон, а он то и дело жевал ленту и заставлял парней свистеть, а девчат – вздыхать. Нине и Кате хватило часа – дальше уже было скучно, и они засобирались домой.  Алексей вызвался их проводить. По дороге он декламировал стихи, упиваясь своим голосом и размахивая руками. Нина слушала и не слышала. Её внимание отвлекала парочка, идущая следом. Она почему-то подумала, что это тот самый парень, которого они с сестрой встретили на речке, и повернулась, всматриваясь в темноту и пытаясь удостовериться в своём предположении.  Потом  прервала Алексея и неожиданно для него спросила:

- Ты не знаешь, кто это сзади? Вроде голос знакомый, но не могу понять, чей именно.

- Ты что, - удивился Алексей, - не узнала своего соседа? Это же Валька, мой одноклассник. – А потом, вспомнив, что Нина не приезжала в деревню  с прошлого лета, догадался: Ты, наверное, не видела его. Он с родителями всего лишь полгода здесь живёт. Из Кемеровской области приехали. Дом купили на краю деревни.

И тут же крикнул:   

- Валька, Лена, догоняйте! Мы ждём.

Нина почувствовала, как бешено заколотилось её сердце: тот, кого она очень хотела увидеть, прибавил шаг.  Черноволосая, коротко стриженная малолетка семенила за ним. Приблизившись, парень насмешливо произнёс:

- А, девчонки! Видел вас сегодня, видел. 

Катя усомнилась:

- Да ты на нас и не посмотрел даже, а говоришь, видел.

- Видел, видел… Важные такие, городские. Куда уж нам до вас? – И поймав пристальный взгляд Нины, направленный в сторону его спутницы, добавил: Это моя младшая сестрёнка, Ленка. Увязалась за мной: возьми да возьми… Танцы, видишь ли, ей подавай. А самой-то всего тринадцать.

У Нины сразу же отлегло от сердца.

С центральной деревенской улицы, освещенной несколькими тусклыми фонарями, молодёжь свернула в переулок – и сразу же оказалась в кромешной темноте. Нина двигалась на ощупь: «куриная слепота» (по-научному  гемералопия) давала о себе знать. При хорошем освещении всё было нормально, но лишь наступали сумерки, как зрение тут же ухудшалось.

Алексей и Валентин в темноте чувствовали себя уверенно: ни разу не споткнулись, ни разу не оступились. Катя, привыкшая к ровным московским дорогам, боялась сломать каблуки на чужих туфлях и повисла на парнях: они буквально тащили её под руки. Нина хотела показать свою самостоятельность, но ноги, как назло, постоянно попадали  в ямы и ямки, которых на дороге было видимо-невидимо. «Только бы не сломать ногу, - думала она, – только бы не упасть!». Наконец они дошли до пруда. Удивительно, но, то ли глаза привыкли к темноте, то ли стало светлее, Нина  отчётливо увидела тропинку, по которой совсем недавно «ежовская молодёжь» направлялась в клуб, и повеселела. Тропинка была такой узкой, что Кате пришлось отцепиться от ребят. Так и шли гуськом: впереди Валентин, потом Алексей, Катя, Нина и Лена. Валентин комментировал:

- Осторожно, здесь камни. А здесь яма.

     Алексей болтал без умолку всю дорогу, и только Катя слушала его внимательно: о чём-то переспрашивала, то и дело смеялась. Казалось, парень уже забыл о Нине, но,  когда вся компания благополучно добралась до «места назначения»,  неожиданно предложил:

- Нин, пойдём… посидим на лавочке возле Дрозда (так называли в деревне старика, который осенью ловил певчих птиц, а весной отпускал их на волю). Девушка в ответ зевнула:

- Что-то спать хочется. Не пойду… Завтра увидимся… может быть.

Зато Катя изъявила желание  продолжить знакомство с Алексеем - он не смог отказать «москвичке».

Попрощавшись с Леной и Валентином, Нина направилась домой, сожалея,  что этот парень не предложил ей задержаться хотя бы на часок. Во сколько вернулись Катя и Машутка, она не видела. Бабушка постелила всем троим  перины на веранде, на полу, и вместо одеяла выдала каждой по овчинному тулупчику – на всякий случай, чтобы не замерзли.  Под тулупчиком было так уютно и тепло, что Нина заснула мгновенно.

Продолжение следует http://www.proza.ru/2017/12/10/1554