Золото, гл. 35

Глава тридцать пятая
Конец октября 1911 года

     Еще в середине лета Лисицкий обратил внимание, что поведение Найды заметно изменилось. Она стала более спокойной и чаще требовала от него ласки: терлась об его ноги, просительно заглядывая в глаза, и уже не бросалась стремглав в лес, почуяв дичь. Даже к Василию, которого Найда по какой-то только ей известной причине недолюбливала после его приключений с бандитами, собака стала относиться терпимее. А в августе у нее вдруг стремительно увеличился живот, и набухли соски. А еще через месяц Найда ощенилась, приведя на свет четверых широколобых щенков.
     - Энто как же она умудрилась, коль все время на глазах была, да с тобою по тайге шлялась? – удивленно разинул рот Никола, увидев щенков. – От святаго духа, что ль?
     - Не богохульствуй! – строго прикрикнул на сына Василий. – От Вулкана, видать, и понесла. От кого ж еще!
     - Дык, и Вулкан все время на глазах был! – воскликнул Никола. – Ни разу не видал, чтоб они вдвоем кудысь уединялись…
     - А собакам для энтого дела уединение и не нужно, - сказал Василий. – Оне и на людях могут энтим заняться.
     Но Лисицкий вдруг вспомнил случай на охоте, который тогда, хоть и не стал чем-то особым для него, но вот вспомнился… 
     В своей прошлой жизни Лисицкому приходилось принимать участие в облавах местных помещиков на волков, и он знал повадки этого зверя. Но изучив на охоте натуру Найды, Лисицкий был уверен, что в случае встречи с волком его собака, не задумываясь, бросится на него. Ведь волк внешне не отличается от собаки, но хватка у них разная. Если собака кусает и отпускает, то волк хватает и рвет, не разжимая челюстей. Поэтому волчьи раны намного опаснее собачьих. Найда до сих пор не видела волка, поэтому легко спутает его с собакой. А Лисицкий видел, как ведет себя с одинокими псами волк: налетает молча, сбивает с ног, валит на землю и становится над поверженным псом с оскаленной пастью. Сбитая с ног собака обычно поднимает лапки кверху. Но волк лапы не поднимет, он вцепится в шею, и придется ему навек расстаться со своей собакой.
      И все же, как бы не старался Лисицкий не допустить встречи Найды с волком, она все-таки случилась. В тот день он шел по лесу, а Найда носилась где-то далеко впереди. И вдруг он явственно услышал волчий вой. Выбежав на большую поляну, Лисицкий увидел стоящего на взгорке волка, который, завидев человека, не спеша пошел в лес, временами останавливаясь и оглядываясь в сторону охотника. Расстояние до  волка было около полусотни саженей, и он уходил. Лисицкий прицелился и выстрелил, хотя и знал, что с такого расстояния из ружья круглой пулей вряд ли попадет в зверя. Волк остановился и стал удивленно озираться. Лисицкий выстрелил из второго ствола. Волк подскочил, как ужаленный, и бросился в чащу. Найда, услышав выстрелы, вернулась из своего «свободного поиска» и увидела убегающего зверя. Но, заметив, что преследует в лесу «собаку», она на мгновение замешкалась.  Ведь она не привыкла охотиться на собак и поэтому недоуменно  искала глазами привычный объект преследования. Однако когда Лисицкий послал с досады вдогонку еще один заряд, она припустила  за волком.
    И тут Лисицкий испугался. Оставшись один на один с Найдой, волк быстро разделается с нею. Он побежал вслед за собакой, пытаясь командой отозвать Найду обратно. Тем временем волк, добежав до бурелома, остановился и  сел, глядя на догоняющую его собаку. Спокойствие зверя не ускользнуло от внимания Найды: она не налетела на волка,  а благоразумно замедлила бег и стала обходить его стороной. Волк же вдруг увидел перед собой не охотника, а суку. Он дружелюбно взбрехнул, показав в улыбке клыки, и Найда доверчиво пошла к зверю. Лисицкий видел это, но ничего поделать не мог – расстояние было слишком велико. И он прекрасно понимал, что если сейчас наступит этап обнюхивания, и Найда подпустит волка к себе, беда неминуема. Лисицкий бежал что есть мочи  и, стараясь предупредить сближение, снова выстрелил, хотя  знал, что не попадет. Волк шарахнулся в сторону и пустился наутек. Но Найда… Найда снова ринулась за ним. Сколько ни звал собаку Лисицкий, ответом ему было только эхо.
     До сумерек пролазил в буреломах Лисицкий, криком подзывая Найду – безуспешно… И вдруг, когда он совсем отчаялся, Найда вышла из чащи, виновато помахивая хвостом. Лисицкий бросился к собаке, осматривая ее со всех сторон, но не увидел нигде даже клочка вырванной шерсти. Лишь загривок выглядел каким-то помятым. И только сейчас, глядя на подозрительно похожих на волчат щенков, Лисицкий понял, что произошло тогда в чаще. Конечно, волк не воспринял собаку как угрозу и поступил с нею так, как должен был поступить самец с самкой. И Найда, не понимая, что рядом с нею смертельно опасный зверь, со всей своей собачьей страстью поддалась его грубому напору.
     Теперь Лисицкий ходил охотиться в одиночку, стараясь добыть для Найды какое-нибудь лакомство. И постоянно думал о том, что если бы в тот день, когда он подстрелил в лесу человека, Найда была с ним, наверно, этого бы не случилось. Хотя, кто знает, могла ведь и его собака стать добычей незнакомца…
     Уже перед морозами на хутор пожаловал пристав Кравцов. С ним, как всегда, было несколько человек охраны и у каждого заводная лошадь. Кравцов торопился, и в избу заходить не стал. Сбросив на землю несколько мешков с провизией, он наклонился с седла и поманил к себе поближе Лисицкого.
     - Ты, Сергей Васильевич, будь здеся начеку! – сказал он. – Какое-то племя появилось в тайге. Говорят – людоеды. Я б сомневался, конечно, но только люди стали пропадать и у нас в поселках, и в стойбищах у якутов и хакасов. Главное, никто их вблизи не видел. Сказывали, что шастают по тайге мелкими партиями человек по десять, но к людям не приближаются. Как завидят людей, исчезают. Но утром оказывается, что где-то женщина пропала, где-то - ребенок. Дикие они! Луками и стрелами охотятся. Да, вишь ты, из-за непогоды зверь-то в норы ушел, шибко не поохотишься. Мож, потому и стали людей выкрадать…
     - Я тоже одного или двух в тайге подстрелил, - тихо сказал Лисицкий. – На том месте, где движение заметил, нашел я лук со стрелой. И кровь.
     - А почему стрелял-то? - спросил Кравцов. – Угроза была?
     - Явной не было, врать не буду! – ответил Лисицкий. – Но движение было мне наперерез, и стрела лежала на боевом упоре лука. И, как оказалось, не один он был. Я когда на звук выстрелил, слышал еще один вскрик.
     - Почему же думаешь, что только подстрелил, а не убил?
     - Я же вышел пару глухарей подбить, поэтому ружье зарядил дробью на птицу. Серьезных ранений дробью-то не причинишь. Тем более, что с расстояния стрелял, не в упор. Ты-то куда торопишься, Кравцов?
     - Не называй меня Кравцовым! – насупился пристав. – Звать меня Егор Лукич.
     - Так ведь ты сам при первой встрече мне Кравцовым представился, аль забыл? – Лисицкий добродушно улыбнулся. – Чего ж обижаешься?
     - Тогда, так сказать, официальное знакомство было. А теперя изволь по имени-отчеству звать!
     - Я же не против, Егор Лукич! Тем более, что больше душевности в таком обращении, нежели в фамильном. Спаси тя господь, Егор Лукич!
     - И тебе не хворать, Сергей Васильевич! Береги себя!
     Кравцов натянул поводья.
     - Да, еще одно! Чуть не позабыл, старый дуралей… Тута, верстах в пятидесяти от твоего хутора на север ишо один хутор есть – Забелинский. Старик Забелин там проживает с дочерьми. Дочери-то все на выданье, а девки – кровь с молоком! Сыновья Забелина все погибли на лесосплаве, а от дочерей какая подмога в таежном хозяйстве? Сбегал бы, познакомился, а?
     - Отчего ж не сбегать?! – улыбнулся Лисицкий. – Сбегаю, пожалуй! Только как в тайге я хутор найду? Велика тайга-то!
     - Ты не ошибешься дорогой! – сказал Кравцов. – Следуй строго на север, выйдешь к заброшенному каторжному участку. Мимо него дорога на хутор идет. Старый Забелин там десятником на лесоповале работал много лет, так что, тропа набитая. Найдешь!
     - Ты-то куда путь держишь, коль не секрет?
     - Для тебя не секрет! С границы тревожные вести получили – из Маньчжурии банда проникла в наши пределы. Половина азияты, половина наши беглые. Иногда они заходят на нашу территорию прииски пограбить, золотишка добыть. Опасный люд! Велено губернатором выследить и уничтожить. Сюда-то вряд ли они пойдут, знают, что поблизости приисков нет. Ты больше дикарей бойся!
     - Да я, пожалуй, лучше буду всех бояться, кто по тайге шастает. Целее буду!
     Когда Кравцов и его команда скрылись в лесу, Лисицкий шагнул за порог и увидел, как испуганной мышью юркнул за печь Василий.
     - Не бойсь, Василий! – крикнул он. - Это я!
     Кравцов привез мешок муки, мешок гречки и мешок макарон.
     - Добрейшей души человек! – сказал Лисицкий. – А ты, Василий, от него прячешься…

Продолжение следует -