Норвежские сказки-1

               
                Петер Кристиан Асбьёрнсен и Йорген Му

                НОРВЕЖСКИЕ СКАЗКИ
Несколько слов от переводчика:
    Наверное, каждый из нас помнит одну из лучших на свете сказок «Снежную королеву»   датского сказочника Ханса Кристиана Андерсена. А начинается она с того, как некий злобный  тролль смастерил такое зеркало, в котором в преувеличенном виде отражались все человеческие недостатки. А потом он и его ученики пытались добраться до неба, «чтобы посмеяться над ангелами и господом богом», но зеркало вырвалось у них из рук, полетело на землю и разбилось вдребезги. Осколки зеркала разлетелись по белу свету, а один осколок попал в сердце мальчика Кая…
  С детских лет , меня страшно интересовал этот тролль, как он выглядел, вел себя с учениками, почему был таким злым. Само слово «тролль» завораживало. И вот со временем я поняла, что лучше всего  о троллях и  маленьких человечках,  всевозможных гномах , которых  норвежцы  называют  особым словом  « nisse» лучше всего  узнать  из сказок  Петер Кристена Асбьёрнсена (1812-1885 ,совсем недавно отмечался его юбилей) и Йоргена  Му (1813-1882), которых часто называют норвежскими братьями Гримм. Значительную часть жизни  оба посвятили  собиранию  народных сказок, легенд  и преданий (по всей Норвегии), многие из  которых и  повествуют о троллях и гномах.
     Природа Норвегии и по сей день первозданна. Когда  стоишь где-нибудь неподалеку от знаменитой «стены троллей» (в провинции Ромсдал), вглядываешься в причудливые очертания горных вершин или глубину прозрачно-зеленых горных озер, то в полной мере ощущаешь свое единение с ней ,Она притягивает  тебя , уносит,  почти поглощает, и ты начинаешь понимать, что такое быть «bergtatt», быть взятым горой, стать пленником гор, буквально заманивающих тебя в свой мир
    Из этих сказок, сказаний и преданий  возник  «Пер Гюнт» Ибсена и родилась бессмертная музыка Эдварда Грига,   неповторимый  норвежский фольклор  – часть фундамента европейской, а может быть и мировой культуры.  И при этом   старинные народные  персонажи и образы  активно  живут в сознании современного человека : Тролль как символ  абсолютного  зла ( в том числе и интернетного );   добродушный  и озорной   рождественский гном – неизбежный спутник  главного  семейного праздника  в году; Мумле – гусиное яйцо воплощение, дерзости и свободомыслия;  нещадно эксплуатируемый  журналистами образ удачливого младшего сына   Эспена Аскеладда (Эспена -Замарашки) , одновременно Похожего и на Золушку и на Иванушку – дурачка….

Предлагаю вашему внимаю  в своем переводе  три сказки  из собрания сказок Кристена Асбьёрнсена и Йоргена  Му

АСКЕЛАДД И ХИТРЫЙ  МИККЕЛЬ

Жил на свете король и владел он несметными богатствами: были у него огромные стада овец, коз и коров, лошадей, а также целые груды золота и серебра. Но не радовали короля его сокровища, не желал он никого видеть, а тем более разговаривать с кем бы то ни было. Таким он стал с тех пор, как пропала его младшая дочь. Вправду сказать, и до этого страшного несчастья неприятности случались одна за другой. Появился тролль, который наносил урон королевской усадьбе, ни у кого здесь ничего не ладилось, ведь он то отвязывал лошадей и те бродили по полям и лугам, вытаптывая или пожирая посевы, то сворачивал головы королевским гусям и уткам, то убивал коров в хлеву, а овец и коз загонял далеко в горы. А что касается рыбы, и говорить нечего. Только бывало королевские слуги соберутся наловить свежей рыбы из садка, а она уже вся выловлена и мертвая разбросана по берегу.
В том же королевстве жили старик со старухой и было у них три сына. Одного звали Пер, другого Поль, третьего Эспен Аскеладд или Эспен Замарашка, потому что любил он на полу у очага валяться да в золе копаться.
Все они были прекрасные ребята, но Пер – самый старший, кажется самый смекалистый, и вот попросил он разрешения у своего отца отправиться свет повидать, счастья поискать.
– Ну что же, в добрый путь, – сказал старик. – Давно пора. Как говорится – лучше поздно, чем никогда.
1 Миккель – имя лиса( ударение на И- ЭП ) в норвежских сказках; персонаж, аналогичный русской Лисе Патрикеевне, здесь прозвище



Дали парню в дорогу еды чуток да доброго вина глоток, взял он, как говорится, ноги в руки и пустился в путь-дорогу. Шел он, шел, видит, какая-то старуха лежит у дороги.
– Дай мне чего-нибудь покушать, сынок, – попросила старуха. Но Пер едва взглянул в сторону старухи, только слегка повернул голову и пошел дальше.
. – Так, так, – сказала старуха ему вслед, – увидишь теперь, как у тебя дела пойдут.
_______
Долго ли, коротко ли он шел, пока не пришел, наконец, в королевскую усадьбу. На крытой галерее стол король и кормил кур.
– Добрый вечер и бог в помощь, – поздоровался Пер.
– Цып-цып-цып, – продолжал король звать кур, разбрасывая во все стороны корм и не обращая на Пера ни малейшего внимания.
– Цып-цып-цып, ну что ж, вольно тебе здесь так стоять да кур созывать, гляди, скоро и сам закукарекаешь, – пробормотал Пер, имея в виду, что раз он поздоровался с королем, то тот должен был ответить. И, ни слова больше не говоря, отправился прямо на королевскую кухню и уселся там на лавке, как какой-то важный господин.
– Это что еще за сопляк здесь расселся, – воскликнула повариха, взглянув на Пера, – ведь борода-то у него еще не выросла.
Ясное дело, таких насмешек Пер не мог стерпеть, и он набросился на повариху, обозвав ее грубиянкой, но тут как раз подоспел на кухню сам король и приказал своим слугам схватить парня да вырезать у него из кожи на спине три ремня. Так они и сделали, да еще посыпали соль на раны и, приказав убираться подобру-поздорову, выгнали его прочь из королевской усадьбы.
Вернулся Пер домой, а тут средний брат Поль в путь собрался. Дали и ему в дорогу еды чуток да доброго вина глоток, взял он ноги в руки и отправился в путь-дорогу.
Долго ли, коротко ли он шел, но вот встретил на пути старуху, которая попросила у него еды, но Поль прошел мимо, не проронив ни слова в ответ. В королевской же усадьбе с ним обошлись не лучше, чем с Пером. Король также кормил кур, приговаривая «Цып-цып-цып». Молодая девка-повариха назвала его сосунком, а когда он вздумал поколотить ее за это, на кухню явился сам король с ножом для разделки туш и самолично вырезал три кроваво-красных ремня со спины парня, посыпал соль на раны и прогнал Поля со двора.
А тем временем и Аскеладд надумал оторваться от очага и копания в золе и стал приводить себя в порядок. В первый день отряхнул с себя золу, на второй день помылся и причесался, а на третий – надел на себя кафтан, в котором ходил в церковь.
– Ну вы только посмотрите на него! – воскликнул Пер. – Подумать только, какой франт объявился. Уж не задумал ли ты к королевскому двору отправиться, чтобы заполучить принцессу и полкоролевства. «Сидел бы ты лучше дома да в золе копался», – добавил он. Но Аскеладд не стал его слушать, а пошел к отцу просить  позволения странствовать по белу свету.
- Зачем это тебе? – спросил старик. – Ничего хорошего ни для Пера, ни для Поля из этого не вышло, так чего уж тебе ожидать.
Но Аскеладд стоял на своем, пока отец не отпустил его. Братья не хотели ему давать в дорогу ни крошки еды, но мать дала корку сыра да обглоданную мясную косточку, и зашагал он прочь из родной усадьбы. Шел он, не спешил.
– Времени всегда хватает, ведь впереди целый день, а там, когда стемнеет, коли повезет, и месяц выйдет, – рассуждая так, он неторопливо переставлял ноги, по сторонам оглядывался, и то и дело отдыхал.
Долго ли, коротко ли он шел, видит на обочине лежит старуха.
– Ну что, убогая, лежишь-полеживаешь, небось есть-то хочется? – спросил Аскеладд.
– Хочется,  – согласилась старуха.
– Могу с тобой поделиться, – сказал Аскеладд и протянул ей корку сыра.
– Да ты, видать, совсем замерзла, – сказал он, глядя на старуху, у которой зуб на зуб не попадал. – Вот возьми мою куртку, правда у нее рукава коротковаты да в спине она узковата, но когда-то была хорошей.
– Погоди, – сказала ему старуха, пошарив в своем глубоком кармане. Есть тут у меня один старый ключ. Это единственное, чем я могу тебя отблагодарить. Как глянешь сквозь узорчатую прорезь на ключе, то увидишь все, что пожелаешь.
Когда он подошел к королевской усадьбе, то увидел, как повариха с трудом несет ведра с водой.
– Видать, тяжело тебе, – сказал Аскеладд, – давай-ка я помогу.
Обрадовалась повариха и с тех пор поселился Аскеладд на кухне. Она разрешила ему выскребать остатки еды из королевских котлов, и зажил он было, не зная горя, да только появилось у него из-за этого много завистников, стали они королю наушничать, что он якобы похвалялся: мол, на все руки мастер и ничего невозможного для него нет.
И вот в один прекрасный день приходит король и спрашивает, правда ли, что Аселадд похвалялся, что знает, как уберечь рыбу в садке от тролля.
– Да никому я это не говорил, а если бы пообещал, то значит, сделал бы.
– Как бы то ни было, пусть попробует сберечь рыбу от тролля, а не то спина его пострадает.
– Ну что поделаешь. Я попробую, – согласился Аскеладд, – кому охота красные полоски на спине под рубахой носить.
И вот вечером посмотрел Аскеладд сквозь узорчатую прорезь ключа и увидел то, чего боится тролль. Оказалось, что это трава чабрец. Тогда он пошел да и нарвал сколько мог чабреца, а семена его разбросал по всей округе: и по земле, и по воде, и особенно вокруг садка.
Пришлось троллю оставить рыбу в покое, но вместо этого стал он вредить с овцами. Выгнал он королевских овец из их хлева и гонял всю ночь по горам и холмам.
А тут нашлись слуги, которые клялись королю, что якобы слышали, как Аскеладд похвалялся, что может и овец спасти, да только ему этого делать не хочется.
Король пошел к Аскеладду и стал угрожать, что вырежет три широких ремня у него на спине, коли тот не спасет королевских овец от тролля.
На это Аскеладд сказал, что хоть и почетно получить красный мундир из рук самого короля, но уж никак не из своей собственной кожи. Так что он уж лучше попробует и с овцами.
Пошел Аскеладд снова чабрец собирать, а потом стал привязывать пучки травы на овечьи спины, чтобы тролля отогнать, да только ничего у него не выходило, потому что он не успевал привязывать пучки к их шкурам, как они уже их объедали друг у друга. Тогда он решил приготовить особую мазь из семян чабреца, смешать с дегтем да и смазать ею овец, уж на такую-то мазь они не польстятся. Этой же мазью смазал он коров и лошадей, и тролль был вынужден оставить их всех в покое.
Но вот однажды отправился король на охоту и заблудился в лесной чаще. Скакал он по лесу на лошади несколько дней без еды и питья, одежда у него так разодралась, что почти превратилась в лохмотья. Вдруг навстречу ему вышел тролль, он пообещал выпустить короля из своего леса и указать ему дорогу домой, если король отдаст троллю того, кого он первым встретит в своей усадьбе по возвращении. Король согласился, ведь обычно первой с радостным лаем и, виляя хвостом, к нему навстречу выбегала маленькая собачонка. Но на этот раз, стоило ему приблизиться к своей усадьбе, так первой к нему навстречу с радостными словами приветствия вышла старшая дочь в окружении придворных.
Когда король увидел это, то, сойдя с коня, он тут же без чувств упал на землю, и потом все замечали, что король как-то не в себе.
Вечером того же дня должен был придти тролль и забрать принцессу. Наряженная королевская дочка, еле живая от страха, сидела на лужайке на берегу лесного озера и проливала горькие слезы. Здесь же был и придворный, по прозванью Хитрый Миккель, который должен был сопровождать ее к троллю, но он так перетрусил, что забрался на макушку высоченной ели и там отсиживался. Наш Аскеладд взял да подошел и уселся на землю прямо рядом с королевской дочкой.
Всякому понятно как несказанно она обрадовалась, что хоть какой-то крещеный человек осмелился быть рядом с той, что предназначалась троллю.
– Положи голову ко мне на колени, а я поищу у тебя вошек, – сказала она Аскеладду. Так он и сделал, когда она принялась чесать ему волосы, он задремал, а она осторожно, но крепко вплела ему в волосы золотое колечко.
А тут и тролль появился. С громким сопением, тяжело дыша, ступал он по валежнику, так что шум и треск его шагов был слышен за целую четверть мили до его появления. Когда он увидел, что Хитрый Лис сидит на макушке елки, как какой-то тетерев, то сплюнул в его сторону, и от этого плевка елка повалилась, Хитрый Миккель упал на землю, покатился и затрепыхался среди веток как рыба, вытащенная из воды.
– Уф, уф! Что это ты сидишь здесь и ищешь в голове у крещеного  человека  вместо меня, за это я тебя съем, – пригрозил тролль королевской дочери.
– Тьфу, – сплюнул Аскеладд, тут же пробудившись, и посмотрел на тролля сквозь прорезь в ключе.
– Ух, ух, – через что это ты на меня пялишься? – спросил тролль Аскеладда и опять добавил, – Ух, ух!
И тут же метнул в Аскеладда железный прут, который застрял в горе на целых пятнадцать аршин, но наш Аскеладд-то был парень проворный, живо увернулся от прута.
– Тьфу, что это за детские забавы, – сказал Аскеладд. – А ну-ка, дай мне сюда свою зубочистку, я тебе покажу, как надо ее бросать.
Ну что ж, поднял тролль одним рывком железный прут, здоровенный как три жерди в обхват. А в это время Аскеладд все смотрел через узорчатую прорезь ключа, поворачиваясь вместе с ним на все четыре стороны света.
– Ух, ух, что это ты озираешься? – спросил тролль.
– Да вот выбираю, на какую звездочку сподручней твой прутик забросить. Пожалуй, вон на ту, что прямо на севере.
– Ну уж нет, нечего тебе на звезды глазеть, – сказал тролль. – Я не хочу лишиться своего железного прута.
– Ладно уж, пусть прут остается у тебя, – сказал Аскеладд, – а может вместо него тебя закинуть на месяц? – спросил Аскеладд.
– Ну что ж, это веселая игра, согласился тролль, – только первым будешь водить ты.
– Хорошо, – согласился Аскеладд, – да только лучше уж давай посчитаемся, чтоб никому обидно не было.
Стали они считаться и, ясное дело, Аскеладд устроил все так, что водить пришлось троллю. Завязал ему Аскеладд глаза широкой лентой, и началась игра. Тут уж вам стоило посмотреть, как пустились они бегать на лесной опушке. Тролль носился среди деревьев, то и дело спотыкаясь о пни и коряги, так что валежник хрустел да трещал на весь лес.
– Уф, уф, уф, надоело, нет уж, больше тролль жмуркой не будет, – закричал рассвирепевший великан.
– Ну побудь еще чуток, я теперь остановлюсь на месте, позову тебя, а тут ты и словишь меня.
С этими словами взял он чесалку для конопли и перепрыгнул на другую сторону бездонного лесного озерца.
– Да там небось непроходимая чащоба? – спросил тролль.
– Да нет, ты небось, по моим шагам слышишь,  пней  да  завалов здесь нет, – уверил его Аскеладд. Снова захрустел валежник. Ну вот, плюх, тролль упал в лесное озеро, а Аскеладд стал тыкать троллю в глаза чесалкой всякий раз, как только его голова показывалась из воды.
Тут стал тролль тихим, жалобным голосом молить о пощаде, так что пожалел его наш парень, но прежде, чем отпустить, взял с него слово, что тот больше никогда не будет вредить людям в королевской усадьбе. Ну что ж, отпустил он тролля подобру-поздорову, и тот уныло побрел в свою гору.
Тут Хитрый Миккель появился и повел старшую дочь короля домой, а по дороге заставил принцессу угрозами дать обещание, что она подтвердит, будто это он спас ее от тролля.
Аскеладд привел из горы тролля и младшую принцессу. Хитрый Миккель коварством завладел ею и тоже отвел в королевскую усадьбу, представив дело так, будто и эту принцессу освободил он.
Несказанный была радость в королевской усадьбе и слух обо всех этих необыкновенных событиях разнесся далеко по белу свету, по всем землям в королевстве. Хитрый Миккель должен был жениться на младшей дочери короля.
Ну так вот, стали готовиться к свадьбе, все шло как будто бы хорошо, да не очень. Не забывший своей обиды тролль взял да перекрыл все источники воды.
Раз уж по-другому не могу вам навредить, – рассудил он, – так хоть по крайней мере лишу вас воды для свадебной каши.
Делать нечего, пришлось опять посылать за Аскеладдом, чтобы беде пособить. Ну что же, взял он железный прут длиной в пятнадцать аршин и позвал шестерых кузнецов, чтоб раскалили его докрасна. Потом посмотрел сквозь прорезь в ключе и понял, что, находясь под землей, тролль не такой могущественный, как на земле. Тогда Аскеладд взял и проткнул землю раскаленным прутом в том месте, где тролль находился и попал ему прямо в спину, так что запахло паленым на всю округу.
– Уф, уф! – завопил тролль. – Отпусти меня, и через один из подземных ходов, весь обгорелый, выбрался наружу. Но Аскеладд времени не терял: тут же повалил тролля, уложил его на прут, смазанный мазью из чабреца, и стал расспрашивать, откуда это он новые глаза взял, ведь прежние-то Аскеладд выколол ему чесалом.
– А я украл репу с огорода, смазал своей волшебной мазью и вырезал из нее глаза, которые всадил оглоблей себе в глазницы. Таким глазам теперь любой крещеный человек позавидует.
Тут и король с обеими принцессами подошел, чтобы на поверженного тролля посмотреть. Подошел и Хитрый Миккель и так он гордо и надменно вышагивал, что нос у него был до небес. Вдруг король заметил, как что-то блеснуло в волосах у Аскеладда.
– Что это у тебя? – спросил он.
– А это кольцо, которое мне твоя дочка вплела, когда я ее от тролля спас, – ответил Аскеладд. Тут все и разъяснилось.
Как ни плакал, ни молил о пощаде Хитрый Лис, пришел час расплаты, бросили его в змеиную яму, и змеи тут же набросились на него и разорвали на куски.
Потом, расправившись с троллем, все пили, ели и плясали на свадьбе Аскеладда, ведь наконец-то он добился, чего хотел. Он получил в жены младшую принцессу и полкоролевства в придачу.

Вот спущу я эту сказку
К тебе с горки на салазках.
Ты ее лучше расскажешь, споешь,
Все приключения вместе сплетешь,
А уж коль не сможешь – на себя пеняй,
И меня уже ни в чем не упрекай.


Мумле –Гусиное яйцо  1)Имя этого фантастического существа  стало псевдонимом  прославленного  писателя Юхана Боргена( 1902-1979 ), которому удавалось   в  оккупированной фашистами  стране   и  контролируемой ими печати эзоповским языком писать сатирические статьи, помогая  согражданам  не падать  духом, внушая  надежду на  победу 1)Имя этого фантастического существа  стало псевдонимом  прославленного  писателя Юхана Боргена( 1902-1979 ), которому удавалось   в  оккупированной фашистами  стране   и  контролируемой ими печати эзоповским языком писать сатирические статьи, помогая  согражданам  не падать  духом, внушая  надежду на  победу



Однажды пятеро женщин жали в поле рожь, все они были бездетными, но каждая из них мечтала иметь ребенка. Вдруг откуда ни возьмись, перед ними предстало лежащее на земле огромное яйцо величиной с человеческую голову.
– Я первая заметила его, – сказала одна из женщин.
– И я его сразу увидала, – воскликнула другая.
– Ну уж нет, я заберу яйцо, – сказала третья.
Вот так они и препирались из-за этого яйца, и дело чуть не дошло до настоящей потасовки.
Долго спорили они, пока в конце концов не решили, что яйцо у них будет одно на всех, они будут по очереди высиживать его как гусыни, пока не вылупится птенец.
Ну так вот, каждая из женщин высиживала яйцо в течение восьми дней, при этом в поле не работала, а другие усердствовали и за себя и за нее. Одна из них принялась язвить по этому поводу:
– Расти, расти, копи силы, чтобы запищать, как только вылупишься, но сдается мне, вылупится здесь не гусенок, а ребенок. Я как будто слышу, как он уже лепечет: «Селедочки и молочка и кашки». Ладно, ладно, потерпи еще деньков восемь, тогда мы все с радостью накормим тебя до отвала.
И вот, наконец, на девятый день последняя из наседок услышала громкий крик:
– Селедочки и молочка, кашки и кашицы.
Назвали они своего младенца Мумле – Гусиное яйцо.
Хоть был младенец неказист, настоящий уродец, приняли его женщины с любовью, да быстро их радость прошла, потому, что он без устали пожирал всю еду, которую они ему давали. Сготовят они бывало огромную кастрюлю каши-размазни или котел рассыпчатой каши, которой хватило бы и на шестерых, так нет же, он все один враз слопает. И так он им надоел, стали они думать, как от него избавиться.
– Я ни разу не наедалась досыта, с тех пор как оборотень вылупился из яйца, – сказала одна. Когда Мумле – Гусиное яйцо услышал, что другие женщины согласились с ней, то объявил всем во всеуслышание, что раз он им не нужен, то и они ему не нужны, и пошел прочь из их усадьбы.

Долго ли коротко ли шел он, наконец увидел среди усеянных камнями полей крестьянские постройки. Постучал он в ворота и спросил, не нужен ли здесь работник. Работник и впрямь был нужен, и старик крестьянин приказал Мумле убрать все камни с поля. Недолго думая, Мумле – Гусиное яйцо повытаскивал все камни из земли и сложил их к себе в карман. Проворно покончив с этим, он спросил, есть ли еще какая работа.
– Я же приказал тебе очистить поле от камней, – сказал хозяин. – Как же ты мог окончить работу, когда ты еще и не начинал.
Тогда начал Мумле – Гусиное яйцо все камни из кармана выбрасывать да в одну кучу складывать. Тут уж хозяин увидел, что тот и впрямь закончил работу, и понял, что с таким силачом следует быть повежливей.
– Ты можешь пойти в дом и поесть, – сказал старик.
Мумле только этого и ждал. Он тут же проглотил все, что было приготовлено для всех домочадцев и слуг,
но и этого ему показалось мало.
– Да, работник этот парень что надо, но и едок тоже, брюхо-то у него, что бездонная бочка, – подумал крестьянин и вслух сказал: «Такой работник сожрет всех нас, со всеми потрохами, опомниться не успеешь».
Больше работы для Мумле не нашлось. Ничего другого не оставалось, как отправиться в королевскую усадьбу. И вот Мумле – Гусиное яйцо пришел к королю, и тут же получил работу. Ясное дело, что в королевской усадьбе было полно и еды и работы. Мумле был одновременно назначен и посыльным и помощником к девушкам-служанкам, он должен был помогать им: носить воду и дрова, а также выполнять прочую мелкую работу.
Он спросил, с чего ему начать. Ему сказали наколоть дров. Мумле – Гусиное яйцо так горячо взялся за дело, колоть-рубить, что только щепки вокруг летели. Не успели они оглянуться, как он уже и толстые бревна перепилил, и чурбаков заготовил, и поленьев нарубил, а, покончив со всем этим, спросил, что делать дальше.
– Дрова коли, – сказали ему.
– Да вроде и колоть-то нечего – возразил Мумле – Гусиное яйцо.
– Да не может такого быть, – сказал управляющий и заглянул в сарай. – Нет, и впрямь всю работу выполнил Мумле – Гусиное яйцо, и чурбаков и длинных поленьев заготовил.
«Ну, это уж чересчур», – подумал он и распорядился, чтобы Мумле не давали никакой еды, пока он не нарубит в лесу ровно столько деревьев, сколько у него ушло на все эти чурбаки и дрова.
Пошел тогда Мумле – Гусиное яйцо в кузню и попросил кузнец выковать ему железный топор весом в пятнадцать вогов1. А потом отправился в лес, да как начал орудовать им направо и налево, уложив множество строевых елей и корабельных сосен, не разбирая королевское ли это владение или соседское. Ни верхушек, ни веток он не обрубал, а потому деревья лежали как ветром поваленные. Потом сложил, нагрузил он деревья в огромный воз и впряг в него всех лошадей, какие только нашли в округе, но воз был такой тяжелый, что лошади никак не могли сдвинуться с места, тогда он впрягся сам в оглобли и потащил воз.
Подъезжая к королевскому дому, Мумле заметил, что король уже поджидал его, стоя на крытой галерее вместе с управляющим, и готов накинуться на него с бранью, ведь управляющий уже успел побывать в лесу и увидеть, что Мумле там натворил. Когда король воочию увидел Мумле, привезшего в усадьбу половину изведенного им леса, то он одновременно пришел в ярость и испугался. Он понял, что раз парень такой силач, то уж придется его остерегаться.
– На работу ты здоров, – сказал король. – Ну, а как насчет еды, тоже небось не промах. Сейчас-то, поди, проголодался.
Мумле с охотой поведал, что для хорошей каши надо двенадцать бочек муки, да и то может оказаться мало.
Но такую кашу, ясное дело, скоро не сваришь, а пока суть да дело, повезет он дрова на кухню. Навалил он их целую гору на сани, да опять попал впросак: едва не застрял в дверях, сруб дома весь как зашатается, чуть не развалился весь королевский дом. Когда еда была, наконец, готова, его попросили скликать народ к обеду. И тут Мумле так закричал, что эхо прокатилось по всем горам и холмам. Стал народ собираться, но некоторые не так проворно, как ему хотелось, с теми он повздорил, да и прибил до смерти целую дюжину.
– Он убил дюжину, – сказал король, – ест он за несколько дюжин, а за сколько дюжин он работает?
– Я работаю за дюжину дюжин, – отвечал Мумле.
--------
1 Вог – старинная мера веса, один вог приблизительно 18 кг
После обеда ему предстояло отправиться в ригу2, чтобы заняться обмолотом; для начала выдрал он потолочную балку, да так, что крыша чуть не обвалилась, тогда вырвал с корнем строевую ель, обломал с нее ветви и вставил ее заместо балки, а сам пошел молотить. Все у него оказалось в одной куче: и рожь, и сено, и солома. Вышло все по-дурному, поднялось такое облако пыли, которое заволокло все королевство.
Не успел он закончить дело с обмолотом, как на страну напали враги, и началась война. И посему повелел король Мумле – Гусиному яйцу собрать людей и отправиться навстречу неприятелю. Втайне король надеялся, что тот погибнет. Мумле же заявил, что ни к чему людей зря переводить и что он один пойдет воевать.
– Ну что ж, это к лучшему, – подумал король, – быстрей от него избавлюсь.
Воины Мумле были не нужны, а вот боевой молот он потребовал.
Кузнецу было приказано выковать молот весом в пять вогов.
- Таким молотком только орехи колоть, – сказал Мумле – Гусиное яйцо.
Выковал тогда кузнец молот в пятнадцать вогов. только сотня людей могла передвинуть его с места на место.
– Таким только гвозди в подметки забивать, – сказал Мумле.
Но более тяжелый молот кузне даже со всеми своими подмастерьями выковать не мог. Делать нечего, отправился Мумле сам в кузницу и выковал молот в пятнадцать корабельных фунтов3. Таким молотом можно было сразу сотню врагов уложить. Вот этот молот был для Мумле в самый раз. Понадобилась ему и котомка для съестных припасов. Ее сшили из шкур пятнадцати быков, набили едой, и зашагал Мумле по склону холма с сумкой за спиной и молотом на плече.
Когда он вышел на поле брани, враги прислали к нему гонца, чтобы спросить, готов ли он сражаться.
– Подождите, пока я поем, – сказал Мумле, попятился слегка назад и уселся
на землю рядом со своей огромной котомкой.
Но враги и не подумали дожидаться, пока он перекусит, и открыли стрельбу,
___________
2 Рига – сарай для молотьбы.
3 Корабельный фунт – старинная мера веса, употребляемая в Германии и скандинавских странах, один фунт – 148–185 кг (в 1875 году был определен в 159,4 кг).
так что на него обрушился настоящий град пуль.
– На эти волчьи ягоды я плевать хотел, – сказал Мумле – Гусиное яйцо и еще пуще принялся уплетать; ни свинец, ни железо не задевали, а в его котомку попал целый ворох пуль.
Тогда враги принялись палить из пушек и бросать бомбы.
– А, все это мне нипочем, – сказал он, но тут из-за одной бомбы он чуть было не поперхнулся.
– Тьфу, – он выплюнул бомбу обратно, вдруг какой-то металлический шар угодил прямо в его масленку, а другой – прямо-таки выбил у него кусок изо рта.
Тут уж Мумле рассердился не на шутку, закричал, неужто они и впрямь думают выбивает у него пищу изо рта этими черничинами, выпущенными из каких-то тарахтелок. И он так ударил оземь своим молотом, что рокот прошел по горам и холмам, а всех врагов приподняло кверху, как какую-то мякину в риге. На том война и кончилась.
Когда Мумле – Гусиное яйцо вернулся с войны и спросил, какую еще работу он должен сделать, то короля едва кондрашка не хватила, ведь он-то надеялся наконец-то избавиться от Мумле – Гусиного яйца. Оставалось самое последнее средство – послать его к черту.
– Отправляйся-ка ты к Старому Эрику4 и взыщи с него оброк за землю, – приказал король.
Ну что ж, делать нечего, зашагал Мумле прочь из королевской усадьбы, котомка за спиной, молот на боку. Долго ли, коротко ли, но пришел он к дому Старого Эрика, а оказалось, что того и след простыл. Дома была только его мамаша. Она сказала, что и слухом не слыхала ни о каком оброке и чтоб Мумле приходил в другой раз.
– Ладно, ладно, приду завтра, – сказал он, хотя у него этого и в мыслях не было, оброк-то он хотел получить немедленно, уж лучше он подождет Старого Эрика. Но стоило ему только спустить с плеч котомку да подкрепиться, терпение его иссякло, стал он снова требовать у старухи деньги.
– Ни за что, – сказала старуха, – и решение мое непоколебимо, как та старая сосна, что растет у ворот, ведущих в ад.
_______
4 Старый Эрик – обычное имя черта, изредка – тролля.
А сосна была такая мощная да толстая, что едва ли пятнадцать человек могли бы ее охватить. Но Мумле – Гусиное яйцо забрался на ее макушку, покрутил-повертел ее, да и вырвал из земли как ивовый прутик, а потом спросил старуху, готова ли она теперь отдать ему деньги. Ну что ж, теперь уже ей ничего другого не оставалось, как собрать и принести целую гору скиллингов, которые Мумле ссыпал в свою котомку и отправился в обратный путь с земельным оброком от черта. А тут вдруг и Эрик возвратился домой.
Узнав, что Мумле только что скрылся из его дома с котомкой, полной денег, он прежде всего дал взбучку своей мамаше, а потом бросился вдогонку за Мумле. И ему почти удалось с ходу настигнуть его. Ведь он-то бежал налегке, можно сказать почти летел как на крыльях, а Мумле – Гусиное яйцо так и тянула к земле тяжелая котомка с деньгами. Но, видя, как Старый Эрик преследует его по пятам, припустился Мумле бежать еще быстрее, держа наготове свой молот, чтобы защититься в нужный момент. Так они и бежали, Мумле из всех сил вцепился в рукоятку молота, а Старый Эрик все пытался его схватить. Наконец, перед ними раскинулась глубокая горная долина. Тут Мумле начал прыгать с одной горной вершины на другую, Старый Эрик не отставал, едва на пятки Мумле не наступал, в конце концов он налетел на молот и скатился кубарем в долину. А пока падал, сломал ногу, да так и остался лежать там внизу.
– Вот получите оброк за землю, – сказал Мумле – Гусиное яйцо, подойдя к королевскому дому, и поставил котомку с далерами на крыльцо с таким грохотом, что оно пошатнулось.
Король поблагодарил, расхвалил Мумле до небес и предложил хорошую жизнь в королевской усадьбе и жалованье, если ему это по нраву, то Мумле только работу подавай.
– Что еще сделать надо? – спросил он у короля.
Задумался король, а потом велел Мумле такую службу сослужить: отправиться к горному троллю, что жил в замке у моря, и куда дороги не было, да забрать у него меч, который тот похитил еще у деда короля. Еще никто не отваживался туда ходить.
Делать нечего, загрузил Мумле в свою котомку целые горы еды, снова отправился в путь. Долго ли, коротко ли он шел через горы и леса, поросшие вереском плоскогорья, пока не подошел к огромной горе, где должен был жить тролль, похитивший меч у деда короля.
Но тролля нигде поблизости не было, да и вход в гору был закрыт.
А тут как раз случилось так, что в горах неподалеку работали каменоломы, прокладывая путь к одной горной усадьбе. Он решил им помочь, и такого товарища по работе у них еще никогда не было. Как начал он ломать да крушить гору, горная порода затрещала, образуя разломы, а камни громоздились одни на другой, образуя пещеры. Задумал Мумле чуток передохнуть да перекусить, залез в свою котомку с провиантом, глядит, а еды-то и нет, все съедено, кто-то украл да видно и съел.
– Да уж я и сам подкрепиться не промах, но тот, кто здесь побывал, и меня заткнет за пояс, ведь даже ни обглоданной косточки не оставил.
Так прошел первый день, но и на второй не лучше было. А вот уж на третий день Мумле, когда опять потрудился на славу, ворочая тяжелые камни, решил передохнуть, взял котомку с остатками еды, положил ее на видное место, а сам улегся неподалеку и притворился спящим.
Вдруг откуда ни возьмись, выходит из горы тролль о семи головах и с громким чавканьем начинает поглощать его еду.
– А вот и еще для меня снедь приготовлена, эх угощусь я на славу.
– Ну уж это мы еще поглядим! – Как вскочит Мумле, да как ударит тролля своим молотом, так что все его головы покатились в разные стороны.
Теперь Мумле смог войти в гору тролля и увидел коня, который там стоял и ел раскаленные угли, хотя прямо рядом с ним была мера овса.
– Почему же ты не ешь овес? – спросил Мумле – Гусиное яйцо.
– Да потому что я никак не могу повернуть голову, – отвечал конь.
– Давай я помогу тебе, – предложил Мумле.
– Ты лучше совсем отверни мне голову, – попросил конь.
Так Мумле и сделал, конь тут же обернулся красивым парнем, который поведал Мумле, как он стал пленником горы, а тролль обратил его в коня. Он-то и помог Мумле меч отыскать. Этот меч запрятал тролль в самую глубину перины на той постели, где его мамаша-троллиха спала беспробудным сном, только храп раздавался.
В обратный путь Мумле вместе с этим парнем отправились морем. Но да только успел отплыть их корабль, как старуха-троллиха бросилась вслед за ними и принялась пить воду в морском проливе. Пролив обмелел, однако, всю воду она выпить не сумела – лопнула. Сойдя на берег, Мумле дал знать королю, что тот может забрать свой меч. Король выслал четверку лошадей, но они не смогли сдвинуть меч с места, тогда прислал король восьмерку лошадей, но опять меч не сдвинулся с места, прислал еще двенадцать лошадей, но как лежал тот меч, так и остался лежать на месте. Ну а Мумле легко поднял его да и понес в королевскую усадьбу.
Король не поверил своим глазам, когда снова увидел Мумле, но встретил его приветливо и посулил ему и злато и леса зеленые. Но Мумле просил только работы. Что тут поделаешь. Повелел король ему отправиться в замок тролля, из которого еще никто живым не возвращался, да к тому же построить мост через пролив, чтоб людям было легко перебираться с одного берега на другой. И если Мумле и с этим справится, тогда уж король по-настоящему наградит его и даже отдаст свою дочь в жены.
– Ну что же, я не прочь, – согласился Мумле.
И вправду, из замка этого страшного тролля еще никто не возвращался живым. Вся дорога к нему была усеяна разрубленными на мельчайшие кусочки телами. Это были тела смельчаков, которые пытались приблизиться к этому замку.
Вот туда-то и отправился наш герой, захватив с собой котомку со съестными припасами, да кривой и косой сосновый чурбак, плотницкий топор, клин, несколько толстенных поленьев. А еще взял он с собой мальчишку из королевских слуг.
Когда подошел Мумле к проливу, на другой стороне которого стоял замок тролля, то увидел, что в пролив впадает очень бурная река, прямо как настоящий водопад, к тому же по ней идет лед. Но и это Мумле – Гусиному яйцу оказалось нипочем, он уверенно ступал ногами по дну и благополучно добрался до другого берега.
Отогревшись и насытившись, он задремал, но ненадолго. Вскоре до него донеся страшный шум и грохот, замок тролля вздрогнул, весь пошатнулся и, казалось, вот-вот рассыпится на куски. Ворота на огромном склоне горы поднялись наверх и исчезли внутри скалы, а перед Мумле разверзлась зияющая пропасть от самых стропил до порога.
– Вот тебе заморить червячка, – крикнул Мумле и швырнул туда мальчишку на побегушках, который был при нем.
– А ну-ка выходи, кто ты там есть.. Сдается мне, что это старый знакомый.
Так оно и было, показался Старый Эрик. Стали они с Мумле играть в карты. Уж больно охота было Старому Эрику отыграть часть оброка, который Мумле – Гусиное яйцо угрозой выманил у его матери. Но сколько бы они не играли, каков бы не был расклад, выигрывал все время Мумле, потому что ухитрялся метить козырные карты. Таким образом Старый Эрик проиграл ему все свое состояние и был вынужден отдать Мумле все серебро и золото, которое было у него в замке.
Играли они, играли и вдруг почувствовали, как стало холодать, да так, что карты примерзли одна к другой.
– Пожалуй, надо дров нарубить да огонь развести, – сказал Мумле – Гусиное яйцо. – Взял он свой плотницкий топор да и всадил его в сосновый чурбак, а потом еще вбил в него клин, но колода никак не поддавалась, никак не раскалывалась надвое.
– Говорят, в тебе силы много, – сказал он Старому Эрику. – А ну-ка, поплюй на ладони, да вцепись когтями в колоду, да и покажи, на что ты способен.
Эрик все так и сделал, засунул оба кулака в щель и попытался изо всех сил раздвинуть, а Мумле – Гусиное яйцо выбил клин да еще и поддал Эрику топорищем по спине. Тоненьким нежным голоском молил Старый Эрик отпустить его, но Мумле его и слышать не хотел. Тогда он обещал, что уж больше никогда, никогда не вернется на землю и никому не доставит неприятностей, а кроме того еще и построит мост через пролив, чтобы людям было удобно переправляться с берега на берег в любое время года, да построит как можно скорее, сразу же, как только сойдет лед.
– Что-то уж очень много всего я наобещал, – сказал Эрик. Но другого выхода у него не было, коли он хотел остаться живым и невредимым. Единственное, что удалось ему выторговать в свою пользу, так это душу первого, кто пройдет по мосту, – это будет, с позволения сказать, платой за переправу.
– Ну что ж, так тому и быть, – сказал Мумле. Он освободил Эрика, и тот отправился восвояси. А Мумле – Гусиное яйцо улегся на кровать тролля да и проспал до следующего дня.
А на следующий день туда пришел король, уж больно хотелось ему поглядеть, просто ли тролль зарубил Мумле или вдобавок искромсал его на мелкие кусочки. Но вместо этого он увидел Мумле, мирно храпящего на кровати, и чтоб подойти поближе, королю пришлось пробраться между грудами сокровищ и мешками
денег.
– Господи, спаси и помилуй меня и мою дочь, – воскликнул король, увидев, что Мумле цел и невредим. Да, Мумле здорово расправился с троллем, тут ничего не скажешь, но пока мост не готов, говорить о свадьбе не приходится.
Через день мост через пролив был готов, на нем стоял Старый Эрик и поджидал свою жертву, так сказать, плату за переправу.
Мумле стал уговаривать короля пройти с ним по мосту, чтобы испробовать его, но у того не было на это ни малейшего желания. Тогда Мумле уселся верхом на лошадь, а перед собой на седло посадил здоровенную бабу-скотницу, на вид она была, что та сосновая колода, из которой Эрик руку не мог вытащить. И поскакал он с ней с грохотом по новому мосту.
– Ну, а где же причитающаяся мне плата за переправу. Где обещанная мне душа? – вопил Старый Эрик.
– Душа внутри этой самой колоды, коли хочешь заполучить ее, так поплюй на ладони, да и извлеки ее наружу, – посоветовал Мумле – Гусиное яйцо.
– Ну уж нет, спасибо, коли она сама не идет ко мне навстречу, так уж и я ее брать не буду, – ответил Эрик и полетел прочь к своей старухе-мамаше, и с тех пор никто его видом не видывал и слухом не слыхивал.
А Мумле прямехонько направился в королевскую усадьбу, чтобы получить то, что ему причиталось. Король пытался отвертеться от обещанного, тогда Мумле велел самому королю позаботиться о котомке с едой и теперь-то уже он, Мумле, отблагодарит короля по заслугам. Когда сумка с провизией для короля была готова, то вывел он его на двор перед домом и дал ему такого пинка, что тот так и взлетел  на воздух. Котомку с провизией Мумле бросил ему вслед, чтобы тот совсем с голоду не помер, а так как король на землю не спустился, то стало быть, начал он парить между небом и землей, да так и летает по сей день.



НЕВЕСТА  – КОРЯГА
Жил-был вдовец и было у него двое детей, сынок и дочка. Оба такие добрые да хорошие и сердечно привязанные друг к другу.
Но прошло время, и отец женился вновь, а в жены взял вдову, у которой была дочка от первого брака, уродливая и безобразная, как, впрочем, и ее мамаша. Стоило новой жене появиться, как сыну и дочке вдовца не стало места в родном доме, и тогда брат решил, что лучше всего уйти и начать самому добывать хлеб насущный. Шел он, шел, добрался до королевской усадьбы, здесь дали ему работу конюха, и таким прилежным да расторопным работником она оказался, так он холил и лелеял лошадей, что стали они такие упитанные да гладкие, шерсть на них прямо лоснилась.
А вот жизнь его сестренки в родном доме с каждым днем становилась все тяжелей. Мачеха и сводная сестрица никак не оставляли ее в покое, все косились на нее да бранились. Она делала самую тяжелую работу, а в награду получала только брань да скудную еду.
И вот однажды послали ее на ручей за водой. Стала она воду зачерпывать, а из воды вдруг возьми да появись огромная страшная голова.
– Помой меня! – приказала голова.
- Ну что ж, хорошо, – сказала девушка и принялась тереть и споласкивать это страшилище. Уж вы поверьте, особой радости от этого ей не было.
Едва успела она помыть лицо страшилища, над поверхностью показалась другая голова, еще более безобразная, чем предыдущая.
– А ну-ка, причеши меня, – приказала голова.
– Ну что же, с радостью, – сказала девушка и начала приводить в порядок свалявшиеся лохмы на голове у чудовища.
Едва успела она закончить эту работу, как над поверхностью воды появилась третья голова, еще страшней и безобразней, чем две предыдущие.
– Поцелуй меня! – сказала голова.
– Хорошо, я тебя поцелую, – сказала падчерица и поцеловала отвратительную морду, и это было самое неприятное, что ей приходилось испытать в своей жизни.
Тут головы начали разговаривать между собой, решая, как же им отблагодарить ту, что была так добра к ним.
– Пусть станет она самой прекрасной девушкой на свете, белокожей и светлолицей, как ясный день, – сказала первая голова.
– Путь, как только примется расчесывать свои прекрасные волосы, прямо из густой копны начнут падать золотые монеты, – произнесла вторая голова.
– И каждое сказанное ею слово тоже превратится в золотые монеты, – добавила третья.
Вернулась падчерица с ручья, светлая и прекрасная, как ясный день. Мачеха и ее дочка прямо позеленели от злобы, а когда она стала говорить, и из ее рта посыпались золотые монеты, вообще чуть не лопнули от зависти. Мачеха выгнала падчерицу в свинарник, пусть де сидит там со своим богатством, а к ним в горницу не смеет и показываться.
Вскоре мачеха послала к ручью свою родную дочку. Стоило ей со своими ведрами подойти к берегу, как высунулась из ручья первая голова.
– Помой меня! – попросила голова.
– Черт тебя помоет, – отвечала Мачихина дочка.
Тут и вторая голова появилась над водной гладью.
– Причеши меня, – приказала голова.
– Черт тебя причешет, – отвечала дочка.
Вторая голова исчезла в воде, а над поверхностью появилась третья голова.
– Поцелуй меня, – попросила третья.
– Черт поцелует твою гнусную рожу, – отвечала девушка.
Поговорили головы между собой о том, как наказать такую злобную строптивую девушку и порешили, что нос у нее станет в пять аршин, подбородок будет выдаваться на три аршина, на голове у нее вырастет кривая сучковатая сосенка, похожая на корягу, а как только она заговорит, изо рта будет сыпаться зола. Подошла она к дому с ведрами и кричит матери:
– Дверь открой!
– Ты что, сама не можешь, дочка? – спрашивает мать.
– Нос мешает, – отвечает дочка.
Вышла мать ей навстречу да и увидела, что стало с дочкой, как ни рыдала, сколько ни плакала-причитала, что бы она ни делала, нос и подбородок у дочки меньше не становились. Она оставалась уродиной.
А пасынок тем временем продолжал службу в королевской усадьбе, но про свою сестру не забывал. У него был ее портрет, и каждое утро и каждый вечер вставал он перед ним на колени и молил Всевышнего о благополучии для сестры, так он сильно был к ней привязан. И вот прознали в усадьбе о том, что молодой конюх каждое утро и каждый вечер на коленях молится перед безбожной картинкой. Придворные доложили королю и стали уговаривать его пойти и заглянуть в комнату парня через замочную скважину, чтобы убедиться в этом. Поначалу король не хотел верить, но мало-помалу слугам удалось уговорить его, и вот, на цыпочках, отправился он к двери  комнаты парня. И вправду все так: стоит парень на коленях, сложив руки на груди, а на стене перед ним какая-то картинка.
– Отвори! – приказал король.
Но парень не слышал его.
Король крикнул громче, но парень молился так истово, что и на этот раз ничего не услышал.
– Немедленно отвори! – изо всей мочи закричал король. – Тебе приказывает сам король!
На этот раз парень услышал, бросился к двери, но второпях забыл убрать со стены портрет сестры. Когда король, наконец,  вошел в комнату, то замер на месте как зачарованный: столь прекрасной была та, чье изображение он увидел на портрете.
– Я даже и не думал, что такие красавицы бывают на белом свете! – воскликнул король.
Но брат сказал, что он нарисовал сестру именно такой, какова она есть на самом деле, не лучше и не хуже.
– Ну что ж, коли она и впрямь так хороша, – сказал король, – я хочу, чтобы она стала моей королевой, и приказал парню немедленно отправляться за ней да нигде не задерживаться на обратном пути. Парень побежал, не мешкая ни секунды, и тут же пустился в путь-дорогу.
Приехал он домой за сестрой, стали они собираться к королю, а мачеха со своей дочкой тоже увязались. Падчерица взяла с собой ларец с золотыми украшениями, матушкино наследство, да собачку по кличке Верный, ту, что жила у них еще при покойной матушке. Ну вот, отправились они в путь, а часть дороги шла по морю, брат сидел в ладье на корме на веслах, а мачеха и обе девушки сидели на носу.
Долго ли, коротко ли они плыли, наконец, вдали показался берег.
– Вижу серый песчаный берег, скоро мы к нему пристанем! – воскликнул брат и показал рукой вперед.
– Что это там братец говорит? – спросила падчерица.
– Да он говорит, чтобы ты выбросила в море свой ларец, – объяснила мачеха.
– Ну, раз братец приказывает, так я и сделаю, – проговорила девушка и бросила ларец в море.
Плывут они дальше, все ближе к берегу, вытянул брат руку вперед и показывает:
– Вон уже виден королевский замок, где нас ждут.
– Что это мой братец говорит?
– Он говорит, чтобы ты выбросила вою собаку в море, – отвечала мачеха.
Заплакала-запричитала девушка, ведь она так была привязана к своей собачке, но что делать, бросила и ее за борт.
– Раз уж брат мой велит, послушаюсь я его, но только богу известно, как тяжело мне расставаться с тобой, милый мой песик, – причитала девушка.
– Вот видишь, сам король спешит к тебе навстречу, – воскликнул брат, указывая на берег.
– Что это мой братец говорит? – снова спросила сестра.
– Он говорит, чтобы теперь ты сама бросилась в море, – отвечала мачеха.
Заплакала, запричитала девушка, но раз брат ей велит, значит, должна она и на это решиться, и выбросилась в море.
Вот высадились они втроем с мачехой и сводной сестрой на берег и перед королем предстала безобразная невеста с пятиаршинным носом, трехаршинным подбородком и скрюченной сосенкой, похожей на корягу, на голове. Король поначалу даже испугался. Но к свадьбе все было уже готово: и пиво, и стряпня, и гости уже сидели и ждали невесту, так что какой бы они ни оказалась, король должен взять ее в жены. Но, ясное дело, король был вне себя от ярости. Никто не мог осудить его за то, что он приказал бросить парня в змеиную яму, раз он привез ему такую невесту.
Но вот в первый же четверг, поздно ночью, явилась на королевскую кухню прекрасная девушка и попросила спавшую там повариху одолжить ей свой гребень, та одолжила, девушка принялась расчесывать свои волосы, и после каждого взмаха ее руки на пол падали золотые монеты. С ней пришла и собачка, и девушка сказала ей:
– А ну-ка Верный, иди на улицу и покарауль, когда придет рассвет. Так трижды отсылала она собачонку, а на третий раз собачка прибежала с лаем, – уже светало. Тут гостья ушла, а перед уходом произнесла:

– Тьфу! Невесту-раскоряку,
Ждут объятья короля,
А я – на дне в песке и в иле,
И брошен к змеям братец милый.

Я приду сюда еще дважды, а уж потом больше никогда, – промолвила прекрасная дева на прощание.
Утром повариха рассказала обо всем увиденном и услышанном, и король сказал, что в следующий четверг поздно вечером он сам останется на кухне, чтобы убедиться, так ли все это. И вот, когда наступили сумерки, король пришел на кухню. Но как он ни старался не заснуть, как ни тер глаза, ничего не помогло: он погрузился в крепкий сон. А дело-то в том, что его невеста-коряга принялась напевать такую мелодию, что глаз у короля стали смыкаться сами собой, так что когда явилась прекрасная дева, он крепко спал и даже храпел. Так же, как и в первую ночь, попросила дева гребень поварихи и принялась расчесывать волосы, и с каждым движением руки на пол сыпались золотые монеты. Посылала она собачку три раза посмотреть, не рассветает ли, а при первых лучах солнца девушка удалилась. Перед уходом произнесла, как и в прошлый раз:

Тьфу! Невесту, что с корягой
Ждут объятья короля,
А я – на дне в песке и в иле
И брошен к змеям братец милый.

– Я приду еще раз, а больше уж никогда, – добавила она.
На третью ночь с четверга на пятницу решил король снова бдеть. На этот раз пришел он не один, а взял с собой придворных, которые должны были трясти и дергать его, как только он начнет клевать носом, а двум другим приказал глаз не спускать с невесты-коряги. И все же, когда дело пошло к ночи, принялась она напевать и выводить такую мелодию, что веки у короля сомкнулись сами собой, а голова наклонилась набок.
Тут и появилась прекрасная дева, она принялась расчесывать свои волосы, посыпались на пол золотые монеты, и собачку отсылала она три раза посмотреть, скоро ли рассвет; когда собачка своим лаем возвестила наступление утра, произнесла дева:

Тьфу! Невесту, что с корягой
Ждут объятья короля.
А я – на дне, в песке и в иле
И, отдан змеям братец милый.

– Теперь я уже больше никогда не приду, – сказала дева и хотела было уйти, но те двое, что неотлучно находились возле короля, схватили его за руки, вставили в руку нож, он бросился к деве, поранил ей мизинец, и оттуда вытекла капелька крови.
Наконец-то, настоящая невеста была спасена, а тут и король пробудился. Девушка рассказала о том, как все произошло, как коварно обманули ее мачеха со сводной сестрой. Ее брата тут же освободили из змеиной ямы, и оказалось, что змеи не причинили ему ни малейшего вреда. А вместо него в змеиную яму бросили мачеху с ее безобразной дочкой. Невозможно описать радость короля, когда вместо невесты-раскоряки, с корягой на голове, он получил в жены девушку, прекрасную, как ясный день. Когда король с будущей королевой ехали в церковь, то в карете с ними была и собачка Верный. Тут-то и сыграли настоящую свадьбу, и такой был пир на весь мир, что о нем по соседним королевствам молва прошла. Тут и сказке конец, дальше уж все без меня было.