Кнут Гамсун. Он пишет как поёт птица, как растёт..

Кнут Гамсун. Он пишет как поёт птица, как растёт дерево в лесу .

Предисловие к сб произведений Кнута Гамсуна «Заросших тропинках», М, Старт,1993

   Кнут Гамсун (1859- 1952) – несомненно, одна из самых ярких, сложных и одновременно самых загадочных фигур в литературе нашего столетия. Гамсуном восхищались Герман Гессе и Томас Манн, Герберт Уэллс и Джордж Голсуорси. Генри Миллер называл его «Диккенсом своего поколения». Его с увлечением читали Кафка, Брехт, Андре Жид, Горький, Музиль…
Творчество Кнута Гамсуна питала эстетическая любовь к родной земле, природе, «опьянение жизнью» - по выражению его младшего современника Юхана Боргена. «А если говорить о чём-либо красивом, то во всём мире не было бы таких гор, как у них; таких гор не было нигде на свете. Уже в марте прилетал скворец, а немного погодя и серый гусь – о, Боже! Как он любил этот чудесный трепет крыльев, птичий гам под небом, перед которым отец и мать его учили снимать шапку и тихо стоять» («Бродяги», 1927). Какие простые, непритязательные слова и какой удивительный, наполненный звуками и красками пейзаж они рисуют. Зримый образ Норвегии, страны, где человек и по сей день не утратил связи с природой, - страны, в которой уважение к человеческой жизни столь велико, сколь мала она сама.
Есть своё прочное место у Гамсуна и в русской духовной жизни. Общеизвестно, что это был один из самых известных и читаемых у нас авторов в 90-е года и на рубеже веков. Чехов называл его роман «Пан» чудесным и изумительным. Для А. Блока Кнут Гамсун – «утончённый поэт железных ночей, северных закатов, звенящих колокольчиков, проникший в тайны природы». Значительный след оставил великий норвежский писатель в творчестве Андрея Белого, Пастернака, Паустовского…
Когда заходит речь о Гамсуне у нас и за рубежом, первое, что упоминается в разговоре о нём – это гениальные книги: «Голод», «Пан», «Мистерии»; и второе – факт коллаборационизма во время второй мировой войны, его визит к Гитлеру.
«Славой и позором Норвегии» называют его соотечественники. О Гамсуне выходило и выходит огромное количество книг, прежде всего у нас на родине, где каждое поколение вновь и вновь решает для себя мучительный вопрос об отношении к гениальному писателю, запятнавшего себя поддержкой фашистского режима, и о его подлинном месте в норвежской культуре.
Роберт Фергюсон, ведущий в настоящее время исследователь творчества Гамсуна (англичанин, заворожённый загадкой личности и творчества великого художника, настолько «вжившийся» в норвежскую культуру и полюбивший страну, что поселился в Осло, возможно насовсем, связал свою судьбу с Норвегией), и сейчас задаёт этот роковой вопрос: «Как могло произойти, что чувствительный, мечтательный гений, творец прекрасных историй о любви «Пан» и «Виктория», стал нацистом… Был он им или не был?» 
Жизнь, и если угодно, история ставит вопрос с безжалостной прямотой и не даёт однозначного ответа. Проблема не была бы столь мучительно острой, если бы масштаб личности был бы иным. Нам легче было бы понять его, если бы он писал свои пропагандистские статьи:

Под давлением, от страха, ради спасения себя своих близких.
Или даже из-за выгоды.
Или из-за того, что его обманом хитростью вовлекли нацистские круги (как просто было бы свалить всю вину на Марию Гамсун - активную деятельницу нацистской партии). Или из-за старческого слабоумия (в пери¬ од оккупации ему было уже за восемьдесят).

Чтобы спасти репутацию художника, многие поклонники и доброжелатели Гамсуна делали вид, что верят в одну из этих версий, хотя сам он решительно отвергал их все, не пытаясь ухватиться как за соломинку ни за одну из них, даже во время судебного процесса. В Своей знаменитой речи на суде Гамсун подтвердил, что его искренне увлекала "идея мирового великогерманского сообщества", в котором "Норвегия должна была занять высокое, выдающееся место", он не отрекся ни от одной строчки, написанной им, и оставил за собой право "на собственное понимание добра и зла, правоты и заблуждений".
Публикуемые нами дневниковые записи писателя дают возможность каждому вынести свое собственное суждение в связи с этими драматическими обстоятельствами.
Книга "На заросших тропинках" вышла в 1949 году. Это хроника событий (с мая 1945 по июнь 1948 года), связанных с арестом писателя, его пребыванием в доме для престарелых и психиатрической клинике. Страницы книги заполнены описанием событий больших и совсем ничтожных, одинаково, с равной долей дотошности и старческого педантизма, фиксируемых писателем; в них и свободный полет фантазии художника -"сказки, сны, восторги, бред", по выражению Куприна. Его обнаженная душа, в подлинном смысле ее "ландшафт", со всеми его закоулками, тупиками, противоречиями... Мы имеем возможность непосредственно заглянуть во внутренний мир этого упрямого и в то же время вечно сомневающегося, растерянного, мятущегося, в чем-то эгоистичного, может быть, и не очень приятного человека, который поглощен исключительно своими страданиями и переживаниями. Его ранит холодность медсестер, подчеркнуто, а то и вызывающе сухо исполняющих свои обязанности.
Он, по-видимому, так до конца и не осознал, сколь болезненно были восприняты соотечественниками его выступления в печати, в особенности его статья, написанная в апреле 1940 года, в которой он, с насмешкой отзываясь о короле и правительстве, эмигрировавших в Англию, призывал норвежцев бросать оружие и не оказывать сопротивление Германии, которая "борется ради всех против английской тирании". "Предатель!" -это слово было на устах у многих. В усадьбу Нёрхолм приходили посылки: люди возвращали писателю книги; некоторые приходили сами и швыряли книги через изгородь в сад. Рассуждения Гамсуна о том, что он не знал о происходящем вокруг, о том, что он искренне верил, что, 'служа Германии, он мог защитить интересы Норвегии, кажутся совершенно неубедительными, И в то же время трудно без волнения читать о глухо те Гамсуна, о том, как он штопает себе носки, подвязывает разваливающуюся галошу...
Трагедия его заключалась в том, что, стремясь к человеческому совершенству, тоскуя по аристократизму духа, он соблазнился мечтой об "общегерманском братстве" и возрождении древнего скандинавского величия как альтернативой английскому экспансионизму и американскому духу наживы. Приняв идею сверхчеловека, он стал апологетом одного из самых бесчеловечных режимов в мировой истории. "Какая флейта в руках нацистов!" -перефразируя известные слова Гамлета, воскликнул датский писатель Том Кристенсен, читая одну из статей Гамсуна военного времени.
Время все расставило по своим местам. В этом смысле оказались пророческими слова норвежского поэта Нурдаля Грига: "Гамсун дал реакции главное, что у него было: свое имя. А мы сохраним те сокровища, которые он подарил миру".
Книга "На заросших тропинках" рисует закат жизни писателя, и все же вольно или невольно, думая о смерти, Гамсун благословляет жизнь. Как судьбой живого существа озабочен он судьбой маленькой беззащитной елочки, которой заслоняют свет мощные ветки и листья растущего рядом тополя. И когда писатель убеждается, что мешавшие ветки срублены, он чувствует глубокое умиротворение.
Его согревает мысль, что "через тридцать лет она превратится в высокую ель".
Любовь и страсть, причудливые и многообразные порывы души -квинтэссенция жизни и смысл бытия для Гамсуна. Он очень мало доверял позитивному знанию, и потому так намеренно антиинтеллектуальны, иррациональны все его произведения. Еще в начале века А. Куприн пророчески определил основную суть художественного мастерства писателя: "Он пишет так же, как говорит, как думает, как мечтает, как поет птица, как растет дерево" .
Надеемся, знакомясь с новеллами Гамсуна, наш читатель ощутит это! (Публикуемые новеллы существовали ранее в старых переводах конца прошлого и начала нынешнего веков, анонимных, случайных, с искажениями, неточностями и даже значительными пропусками.)
В наш сборник, который условно можно было бы назвать сборником малой прозы, мы включили и несколько произведений других жанров -произведений, в той или иной мере являющихся вехами на творческом пути писателя и позволяющих лучше понять его художественный мир и судьбу.
В раннем очерке "Через океан" (1886) запечатлен один из драматических моментов не только в жизни Гамсуна, но и в жизни всего норвежского общества - период массовой эмиграции в Америку. С легкой грустью, иронией и удивительной рельефностью деталей рисует художник "всю эмигрирующую Скандинавию".
Читатель имеет, наконец, возможность познакомиться с программной статьей писателя "О бессознательности духовной жизни", без которой не может быть многое понято ни в творчестве Гамсуна, ни во многих явлениях искусства за последние сто лет. Написанная и опубликованная в 1890 году (за несколько лет до первой работы Зигмунда Фрейда), она запечатлевает носившиеся в воздухе идеи о роли подсознания в жизни человека. С одной стороны, это как бы своеобразный эксперимент над самим собой, с другой - романтический прорыв в сферу бессознательного. Одновременно это и восторженный гимн творческим личностям -людям с тонкой душевной организацией, которым присуща удивительная способность улавливать "далекие сигналы из глубин воздушного пространства и морской стихии, мучительная и изумительная в своей простоте способность воспринимать звуки, улавливать трепетание неведомых атомов, о существовании которых только догадываешься".
Эссе "Festina lente" отражает мучительные раздумья писателя о культуре и цивилизации, о подлинном смысле жизненных ценностей, о своем отношении к техническому прогрессу, символом которого для него всегда были Соединенные Штаты Америки. Страна, с резкой критикой которой ОН выступил в своей нашумевшей книге "Духовная жизнь современной Америки", пробуждала, как показывает эссе, и много теплых чувств. Эссе Гамсуна, всегда искреннего в своих подчас весьма противоречивых оценках, не потеряло актуальности и сегодня, когда американский образ жизни для многих кажется единственно прав ильным и достойным подражания.
Наш сборник обращен как к знатокам и поклонникам Кнута Гамсуна, так и ко всем тем, кто впервые открывает для себя писателя и начинает знакомство с ним хронологически как бы "с конца" - с заросших тропинок его памяти, с последней вспышки его выдающегося таланта.
Великий художник, Гамсун не считал себя ни мудрецом, ни пророком, и каждый день, по его словам, "вопрошал об этом и море, и ветер, и звезды". Роль идеолога оказалась для него и трагической, и жалкой одновременно.
А произведения Гамсуна живут, излучая любовь к человеческой жизни и свет духовности.