Ленин

Что делать, если массы глухи к призывам о ВНУТРЕННЕМ действии, мирно и бескровно преображающем жизнь, и в то же время дальнейшее сохранение старых форм жизни уже стало просто преступлением, изуверством, противным самой Природе и воистину «смерти подобным»?.. Когда необходимость перемен и активных действий в защиту правды и человеческого достоинства столь велика и очевидна, как это было в предреволюционные годы, то всякие соображения об аморальности и жестокости ВНЕШНЕГО действия (революции) не могут рассматриваться как ведущие, несмотря на свою несомненную истинность. Насущность НЕМЕДЛЕННЫХ конкретных действий огромного масштаба была столь высока, что перевешивала все моральные доводы, ставшие отвлечённостью. Другими словами, чтобы поступить нравственно в данной ситуации, необходимо было отступить от нравственности.

Нравственность – категория относительная и абсолютная одновременно. Одна лишь относительность порождает деспотов и преступников, одна абсолютность приводит к полному бездействию ханжи, которое равно преступлению. Абсолютная нравственность невозможна в нашем относительном мире. И если для одних эта аксиома становится оправданием их никчемности и пропуском для всякого зла, то для других это – необходимость и возможность действия, или всё большего приближения к абсолютной нравственности.

Надо уметь отличать кровавых лицемеров от самоотверженных строителей Общего Блага!


_________________


Бывают такие острые ситуации, когда общие моральные положения отступают на второй план, и актуальной делается именно специфика текущего момента. Чтобы достичь успеха в целом, необходимо сосредоточить в одной точке всю силу действия. Такое повышенное внимание к одной точке не отменяет общего положения, не уводит от основной НРАВСТВЕННОЙ цели, а, напротив, служит её достижению, несмотря на то, что имеет вид БЕЗНРАВСТВЕННОСТИ. Нужно уметь соединять Общее с конкретным, Идеальное с несовершенным, как это делает сама Жизнь. В том и мудрость. И когда иногда кажется, что кто-то отступил от общих моральных истин, изменил Цели, надо посмотреть внимательно – а не есть ли это, наоборот, глубокое понимание Цели, умение проникать в конкретную ситуацию, извлекая из неё всё, что полезно для дальнейшего усвоения Общего? Ленин в высшей степени обладал таким искусством проникновения в суть момента. И, говоря о конкретном, он, конечно же, подразумевал Общее. Нелепо было бы предположить, что, акцентируя внимание на классовой борьбе, Ленин хотел НАВЕЧНО утвердить принцип классовости. Наверняка он был бы очень огорчён, если бы узнал, что мы не пошли дальше агрессивного классового сознания, дальше марксизма-ленинизма, и закоснели, приняв НУЖНОЕ В СВОЁ ВРЕМЯ учение слишком буквально. Ленин говорил, что Коммунизму нужно без конца учиться. Последовали ли мы этому завету? Нет, мы ничего не поняли ни в самом Ленине, ни в проповедуемом им учении.


_________________


Узкомыслящие боятся целесообразности, ибо понятие это предполагает существование права на принесение в жертву энного количества людских жизней ради сохранения жизни целой страны или даже всего мира. Действительно, для узкомыслящих такого «ужасного» права не может быть, но всё же ОБЪЕКТИВНО ОНО СУЩЕСТВУЕТ, как существуют в Природе катаклизмы, уносящие многие жизни, но предназначенные именно для установления нарушенного равновесия – то есть, ОБЪЕКТИВНО СПРАВЕДЛИВЫЕ. Природу по недомыслию часто именуют равнодушной и безжалостной – точно такими же эпитетами награждают тех редких людей, чьё понимание Добра не умещается в среднем обывательском уме. Но может ли быть неразумной и бессознательной Природа, Жизнь – то, что произвело на свет мыслящего, сознательного человека? И если нет, если мы верим в высшую справедливость Жизни, вопреки получаемым от неё «несправедливостям», то почему мы не можем так же относиться к некоторым людям – самым мощным её представителям, которые, как и она, никогда не могут быть оценены однозначно как «добрые» или «злые»?

У не умеющих мыслить и жить широко, обобщённо, Беспредельное и Всемогущее Добро расчленяется на ближнее и дальнее с непременным отрицанием последнего. Эти два вида Добра постоянно сталкивают друг с другом, тем самым подрывая Добро изнутри, заставляя его противоречить самому себе. Но ведь ясно, что ближняя, общепринятая добродетель, в силу сложности внешних обстоятельств, не всегда может быть соблюдена: по законам ведения боя, иногда для того, чтобы одержать победу, надо отступить. Если же полководец непобедимость понимает примитивно и связывает с нею только одно наступление, то он обязательно будет разбит. И тот, кто под Добром разумеет лишь добро, не может называться истинно добрым человеком.


_________________


Самое трудное – постичь единство противоречий. Мало кто поверит, что можно, горя любовью к человечеству, подписывать приказы о расстреле. Но что такое Любовь? Не есть ли это наивысшая Поэзия? А если понимать Поэзию буквально, она умирает.

Человеку в море
четыре вещи совсем не нужны:
вёсла, руль, якорь
и страх по морю плыть.

(А. Мачадо)

Верно ли сказано? Конечно! Но значит ли это, что нам можно пускаться в море без руля и паруса?..

Или вспомним горячую исповедь Ивана Карамазова о том, что никакая высшая гармония, никакое всеобщее счастье не стоят «слезинки хотя бы одного только замученного ребёнка». Правда ли это? Да! Но возможно ли в нынешнем человечестве? Именно слёзы замученных разжигают гнев и жажду восстановления справедливости. Нельзя уйти от этого чувства – законного, святого чувства! Но и от диких проявлений несовершенства человек ещё не ушёл. Вот и встречаются они в немыслимом, невозможном, казалось бы, тандеме – святое и мерзкое, великое и ничтожное, прекрасное и страшное… И только большое сердце не содрогается от вида многих неправд и жестокостей на пути к Истине, умея видеть в них те самые вёсла и якорь, без которых нам, увы, пока не плавать.


_________________


В действии видно несовершенство. В яром действии – видно втройне, до ужаса. Но именно ярое действие быстрее всего освобождает от несовершенства.

Ленин знал это.