Один раз в год сады цветут-2

   С той ночи, памятной обоим тем, что они узнали друг о друге многое, прошло недели две с небольшим, если подсчитать, как они вновь встретились, сами того не ожидая. Да и как могло быть иначе, если проживаешь в сельской местности и тем более на одной и той же улице .Нет, никто не спешил стыдливо отводить глаза, но и напоминать о ней тоже не спешили. Каждый по своему осмысливал, произошедшее до этого в их жизни, да и по правде, что могла решить одна-единственная, проведённая вместе ночь. Удовлетворённая похоть, которой не было и не могло быть с подходом Маши в этом вопросе, пресекающей всякие вольности в самом зародыше, да и сами не столько этого желали, а чего-то большего, в чём сами себе ещё признаваться побаивались…
   Андрей, приодетый, - с чисто выбритыми щёками, до синевы, - так выглядели советские артисты с уже позабытых открыток, в своё время миллионными тиражами, издававшиеся «полиграфиздатом», шёл домой, накупив продуктов. О его недавней московской жизни напоминала едва заметная городская походка, но ни спеси, ни чванства нельзя было разглядеть на его лице. За всё время, проведённое в родном селе, то бишь сельской глуши, как любят сегодня выражаться «огорожанившиеся», он стал тем самым мужиком, которого воспевал наш русский, исконно русский писатель Василий Шукшин, кто знал характер русской души, её широту.
   -Привет, Маша, - поприветствовал он, поравнявшись с ней, - как жизнь? Чего нового?
   Не сколько новости интересовали его, просто в деревнях и сёлах, в отличие от города, не принято проходить мимо, словно воды, в рот набравши, или, затаивши обиду какую.
  - Привет, - ответила она отстраненным голосом, погружённая в свои мысли, и с небольшим неудовольствием, что отвлекли от дум, - всё, слава Богу, хорошо. На днях, вот в отпуск ухожу, - продолжила своим, всё таким же звонким голосом, а в глазах сквозь спокойствие сквозило выражение невысказанной тоски, меланхоличного настроя. Нет, не напрасно глаза называют зеркалом души, какие бы слова мы ни произносили, правду выражает только сердце через взгляд и именно этим можно объяснить, привычку шкодников, опускать глаза при оправданиях своих поступков.
   -Это же хорошо, Маша, радоваться надо. На море, поди, поедешь? – чисто в шутку, не вкладывая  какого-либо умысла, спросил он, только из желания, как-то удержать, побыть рядом.
   - какое море, Андрей? Это горожане ездят по Сочам, - сама, не заметив, она сделала упор на горожане. В этом, в некоторой мере, был упрёк и Андрею, что укатил в Москву и позарился на городскую сытую жизнь. – А у нас сад, огород, хозяйство – вот всё  наше Сочи. Чуть зазевался, можно и половину урожая потерять, вот и крутишься, как та же белка в колесе. Одно только отличие в отпуске – на работу спешить не надо, а так с утра до вечера копошишься у себя во дворе…
  - Маша, я же в шутку, - сконфуженно ответил он, не сразу даже найдя нужных или уместных слов.
   - Я же всерьёз, - не преминула возразить она и добавила, - а может быть, ты желаешь свозить меня к морю? – и насмешливо посмотрела в его глаза. В её взгляде, сохранившем юношескую непосредственность и помноженную на зрелость, читался некоторый вызов: не побоишься потратиться? А может быть, кривотолков?
   Хотя, что до последнего, Андрей этого не опасался, напротив, он чувствовал себя виноватым перед нею, родителями, перед этой ничем не примечательной, но одновременно привораживающей своей чистотой природой, когда закрылся от неё, отгородившись каменными стенами, городской суматошной жизнью.
  - А что? Всё возможно, - на полном серьёзе, проникся к ней Андрей. – Когда-то же, надо съездить, побывать на море? Не так ли?
  - Эх, Андрюша… Нам бы здесь отдохнуть спокойно, без суеты, - вздохнула Маша. – Ты-то, небось, каждый год ездил по Мальдивам и Канарам?
   - Какие Канары и Мальдивы? За всё, то время, что жил в Москве, самое большее, может быть, и отдохнул у бывшего тестя на даче. Он-то сам с Подмосковья, деревенский. И топор в руках держать, и лопатой в земле поковыряться, не чурался работы, - вспомнил Андрей своего тестя. Вспомнил, как тот не хотел отпускать его, да Андрей про себя уже всё решил. И он, видя безвыходность ситуации, не стал супротив его решения, на первое время денег выделил, как ни был против Андрей: Я всё понимаю, на первое время, как-то продержаться, нужны деньги.
   «Андрей, я тебя, как мужик мужика, уважаю и ценю. Знаю, с такой головой и руками, ты нигде не пропадёшь, да и жену-зазнобу себе ещё встретишь. Не каждый день попадаются на пути такие люди. И хотя и не принято говорить плохо о своих детях, я про Ирину, просмотрел- проглядел я её, уж, не обессудь старика. Все мы хотим, чтобы детям легче жилось, а на деле, вот как оно боком выходит-то», - сказал он ему как-то в откровенном разговоре.  И было столько горечи и обиды в его словах, что Андрею жаль стало его. Но жить-то ему не с тестем, а с дочкой его – непутёвой, алчной. И после того разговора, наверное, и месяца не прошло, как он расстался с ней и с Москвой.
    Да  и сам теперь, по прошествии времени понял, не было у них любви, одна лишь влюблённость, физическое влечение. Не хотел замечать, как она вьётся у зеркала, словно мотылёк у освещённого окна в ночи, меняет наряды одну за другой, ссылаясь то на веяние моды, то на мнение подруг. А деньги исчезали в её руках быстрее, чем кольца табачного дыма рассеиваются в воздухе. Даже то, как она постоянно исчезала по вечерам:  когда к подругам, когда на какие-то корпоративы, и, возвращалась иной раз под утро, всё это как-то не порождало в его душе пусть даже смутных, ничем не подкреплённых подозрений, не наталкивало на размышления. Он весь был поглощён в свой бизнес: переговоры с партнёрами, заказчиками, в развитии своего детища, в то время как супруга нежилась в солярии или в объятиях любовника, пытаясь затмить менее удачливых подруг шоколадным загаром. Что же до сна до полудня, он пытался объяснить её городским происхождением.
  Но и всё равно нелегко далось ему решение, как-никак он смог организовать и наладить своё дело, хоть и не без помощи тестя, к которому даже сейчас, кроме симпатии он не испытывал никаких претензий по поводу случившегося; устроенный быт, но вот застопорившаяся личная жизнь, опутанная обманом, как паутиной, когда он из организатора стал прислугой, причём обязанной поддерживать семейный бюджет на должном уровне, давила на него и выхода другого он просто не видел.
  Жаль было напрасных трудов, попусту прожитых лет, несмотря на то, что отрицательный результат, тоже результат, прожитые годы ушли псу под хвост, по образному выражению. Да и сам стал замечать в последнее время, что город как-то не держит его, с раннего утра, заполняющегося шумом бесконечной вереницы машин, спешащих по поводу и без; с застывающим каждое утро на восходе солнца облаком смога, отравляющего всё вокруг уже одним лишь своим видом, да и солнце светит не так ярко и приветливо, как на родных просторах, чувствовал, к земле тянет: когда утром по росе выбегаешь на луг, ещё прохладный с ночи; а из-за леса уже прорезались дрожащие лучи, восходящего солнца, предвещая ясную погоду, без единого облачка на небосклоне и, обладая острым зрением, ещё долго можно наблюдать на небе исчезающую утреннюю звезду.
   И с замиранием сердца ожидаешь появления самого края солнечного диска, что словно тяжело нагруженный воз, карабкающийся в гору, неспешно появляется на горизонте, и, сотни разных звуков, ласкающих слух, в мгновение разрывают тишину прекрасного утра. Щебет пташек, одаривающий прохладой лёгкий летний ветерок, и сердце наполняется чувством, словно вернулся в детство…
   - Как же это так, Андрюша? У тебя же серьёзный бизнес был, связи всякие, - уже заинтересованно спросила она, видимо, запамятовав прошлый разговор или пытаясь понять причину, истинную причину.
  - Был, да сплыл, но только не это огорчает меня, и не хочу ворошить прошлое.- Будущее, что открывается впереди, неизвестное значительно лучше, - с известной долей оптимизма, ответил он.
   Но неопределённость всё-таки тревожила его душу: что, как же будет дальше?
  Со дня приезда, он не раз задавал себе вопросы о дальнейшей жизни, задумывался над этим: чем он будет заниматься, как зарабатывать, но к единому решению не смог прийти до сих пор, хотя в этом направлении уже сделал определённые шаги, предложил свои услуги в интернете. Но хвалиться пока, всё, же было рановато.
    - Тоже, конечно, верно. Что утекло, то утекло… - наскоро пожелав удачи, они разошлись каждый по своей дороге, унося в своих мыслях затаённые мысли.
    Лето со своим разноцветьем и разноголосьем, с ослепляющее-обжигающим золотом солнца и бескрайней синевой неба, установилось уже в конце мая.
   Молодёжь и подростки, вовсю,  резвились в согревающейся за день воде небольшого озерца, расположенного посреди села. А для взрослых начиналась самая жаркая пора: сенокос. Андрей с детства помнит эту пору, но в силу возраста не очень-то и любивший её, что и понять-то несложно: кто купается в пруду, катается на велосипеде, а он с утра пораньше машет косой. И возможно именно по этой причине, что казалось бы странным, он вырос трудолюбивым, на все работы спорым мужиком.
    Выступающий пот застилает глаза, стекает по лицу, а взошедшее солнце, поднимается всё выше и выше, начинает нещадно палить, словно и не замечая косарей. Трава, местами поднявшаяся по пояс, после каждого взмаха ложится упругим пучком, вычерчивая на поляне ровную линию покосов, пьянящих голову ароматом свежескошенной зелени, бабочки порхают вокруг, выжидающе кружат оводы и комары, выискивая открытые места на теле косарей, машущих косами спозаранку, дабы потрапезничать человеческой кровью.
   Когда же, отвлёкшись от косьбы, и, улучив момент, успеваешь прихлопнуть кроворпийцу, на коже остаётся волдырь и кроваво-красное пятно от того, что только недавно кружилось вокруг тебя. А присядешь на траву, потрапезничать-передохнуть, как тут же облепляют муравьи, также снующие в траве в поисках пищи или желании набить склады свои и закрома на зиму. И всё равно есть своя неперадаваемая прелесть в летнем лесу и никакой мошкаре и прочим тварям, стремящимся испортить тебе настроение, привлекает нас к себе…
    И вот, снова началась эта пора. С раннего утра, а где и задолго до рассвета стучат наковальни, отбивая косы, поправляя лезвия, кто-то уже косит покрытую жемчужной росой траву, в желании успеть до восхода солнца накосить, помня про себя поговорку, всем знакомую с детства: «коси коса, пока роса, роса долой и мы домой». Взметнувшееся в высь солнце, осушает траву, и она затвердев, даётся с трудом. В лесу то и дело слышны голоса людей: косари, грибники, ягодники, все от мала до велика выпорхнули на лоно природы. В самой деревне, в эту пору мало кого можно, повстречать из взрослых.
   Андрей, с братом Сашкой, тоже ещё с вечера приготовили косы и все сопутствующие принадлежности и с часа четырёх утра направились в лес, на свою делянку. Завершив хлопоты по двору, ближе к полудню, к ним присоединился и отец, считавший своим долгом, хоть клок сена да выкосить за сезон. За дружной работой они за два дня справились с поляной и ещё день прошёл в ожидании сушки покосов. Благодаря не спадающей жаре, сено просохло даже в плотных покосах и с обеда они начали метать во временные стога. На другой же день, с обеденной поры подрядились свозить сено во двор. Первые рейсы завозили к родителям, а последующее уже до брата.
   Оставалось, наверное, навильника два-три, когда брат Сашка подозвал жену, побирающую сено по траве граблями:
   - Маманя, зайди в дом, на стол сготовить, тут мы уже и сами справимся.
   - Ладно, - отложив грабли к забору, Василиса направилась к сеням.
   - Чаю крепкого не забудь, - крикнул со стога Андрей.
   - Грузинского чая или цейлонского? – насмешливо отозвалась она.
   И вот, спустившись со стога, Андрей вытащил пачку и, выбив сигарету, поднёс к губам.
   - Можно тоже одну, цивильную сигарету? – попросил сосед, присоединившийся к ним помочь.
   - Конечно, можно, - Андрей протянул пачку.
    - Да, жара невозможная, - произнёс сосед, вытаскивая сигарету из пачки, - градусов сорок, наверное?
    - Нет, ближе к обеду градусов тридцать семь было, - возразил Сашка, выпуская клубы дыма.
    - Так то, к обеду, под вечер оно всегда сильнее печёт, - своё гнул сосед.
    - Тоже верно, под вечер завсегда так, - поддержал соседа Андрей. В мареве сролнечного зноя, даже табачный дым рассеивался как бы нехотя.
    - Ну что, докурили? – чуть погодя спросил Сашка.
   - Ещё пару затяжек и всё, - выпуская дым, ответил Андрей.
   Все трое, разом поднявшись на ноги, направились в дом, предварительно разувшись на крыльце.
    На кухонном столе уже дымилось жаркое, сало копчёное в тарелке, хлеб домашний нарезанный.
    - Что-то я хозяйки стола не вижу, - как бы с укором оглядел стол Андрей.
   - Да кто на голодный желудок-то принимает? Сначала поешьте, будет вам крепкое.., - не отходя от плиты, где жарились румяные пирожки, ответила Василиса.
  - Да как-то в сухую глотку особо не идёт. Как там говорится: сухая ложка рот дерёт, что ли? – отозвался Сашка, успевший занять место за столом на правах хозяина.
   - Да будет вам, раскудахтались, как куры, - доставая поллитровку из холодильника, произнесла Василиса, а Сашка тем временем организовал рюмки, сверкнушие своими гранёными боками.
   - Ну, давайте за хорошее завершение сенокоса, одной из главных забот крестьянина, - провозгласил тост Сашка, разлив водку по рюмкам.
   Все, дружно чокнувшись, осушили рюмки залпом.
   - Ох, хорошо пошла, - крякнул от удовольствия сосед, поднося хлеб к губам. И уже поддев сало вилкой, от души зажевал выпитое.
    - Она завсегда хорошо идёт, - поддел соседа Андрей.
   - И то верно.
   После того, как пропустили по второй рюмашке, Андрей поднялся из-за стола, дабы выйти покурить. Следом подтянулся и сосед.
   - Вы что, уже? – вопросительно посмотрел на них Сашка, явно не ожидавший такого.
   - Да нет, мы покурить, - захмелевшими глазами сосед ответил за них, обоих.
 Солнце, ещё недавно висевшее над горизонтом, золотой полированной тарелкой, уже скрылось за дальней кромкой леса, и только багрово пламенеющий закат, предвосхищал наступающий вечер.
   - А хорошо в деревне, Андрей? – вдруг ни с того, ни с сего, ляпнул сосед.
   - Слабо сказано, бери выше: сказка – встрепенулся Андрей, в задумчивости сидевший с сигаретой в зубах.
   - Город, обратно не тянет? – продолжил допытываться он, не сколько ожидая ответа, сколько из желания начать разговор и, подыскивая тему.
    Андрей на эти слова ничего не ответил, он уже вычеркнул из своей памяти, да и из жизни этот период, как понапрасну потраченное время и годы, но вот, нет-нет да, как вот сейчас, кто-то да напомнит о прошлом.
   Затушив сигарету о подошву ботинка, он грузно  поднялся и, намереваясь пройти в дом, взялся за дверную ручку, всем своим видом, демонстрируя, что разговор закончен и тема для него закрыта. Да и сосед, по его виду похоже понял, и больше не стал донимать расспросами.
   Уже несколько стемнело, когда он, распрощавшись с братом, направился домой. Брат, видя его состояние, предложил было проводить, но он отказался. Хотя и захмелел, но походка не выдавала его состояния, по дороге шёл ровно, лишь кое-где, собаки почуяв прохожего, начинали брехать за заборами, да в домах горел свет.
    До дома оставалось дойти метров триста, когда кто-то окликнул его со спины. По голосу он не смог определить, но когда тот подошёл поближе, опознал в нём своего одноклассника.
   - Слышь, - без предисловий и приветствий начал он, - к тебе претензии есть…
   - Не у тебя ли? – огрызнулся Андрей, ещё в школьную пору, питавший к нему неприкрытое неприятие, поскольку Олег, будучи сыном председателя сельсовета, считался из блатных детей, как сейчас говорят из элитных, кому все дороги, независимо от успеваемости, открыты, но только жизнь внесла свои коррективы в отлаженную систему свои коррективы и он оказался не у дел. И уже который год слонялся по деревне, примыкая то к одной компании, то к другой, где к нему также не испытывали особых симпатий.
   -А если и у меня, то тебе какая разница? – возмутился Олег, на резкий ответ.
   - Большая, отоспись, - Андрей, уже собрался дальше продолжить свой путь, но Олег схватил за рукав рубашки. Андрей, оборачиваясь, машинально выдернул руку, хлёстко бросив тому в лицо:
   - Тебе непонятно?
    Олег вначале ошалел от столь резкого ответа Андрея, никак похоже не ожидавший такого, но придя в себя, процедил сквозь зубы:
     - Чтоб я тебя возле моей Маши не видел!
    Андрей в первую минуту просто оторопел от этих слов, чего-чего, но чтобы такое?! Да на него бабки, кроме как брезгливо, не смотрели, а он во, как загнул!
    - Ты хоть представление имеешь, когда в России крепостное право отменили? – издевательски обратился к нему Андрей, справившись с волнением. Теперь он вспомнил, что в школе, Олег приударил было за Машей, но та быстро его отшила. И когда, Андрей сам уже встречался с ней, у него с Олегом произошла потасовка. И всё по той же самой причине. Сейчас он не смог вспомнить, чем тогда всё закончилось, да и надобности особой в том не было. И вот спустя столько лет, они опять стоят друг против друга, и лишь предательская темнота скрывает перекошенное злобой лицо Олега.
  - Я тебя предупредил, - сквозь зубы произнёс он, но и Андрей, подстрекаемый выпитым накануне, бросил ему в ответ:
   - Знаешь, кого предупреждай?..
  Олег, собравшийся сгрести рубашку Андрея у ворота, не успел даже осмыслить ход своих дальнейших действий, когда получив хороший удар, отлетел в придорожную канаву.
   - Запомни, я с тобой в игры играть не собираюсь, - на прощанье сказал ему он, удаляясь своей дорогой, пока Олег, привстав, пытался отряхнуться от приставшей к штанинам пыли.
   - Я-то подавно, - про себя уже ответил Андрей. На его счастье, дверь в сенях оказалась не запертой и он, не включая света, прошёл к себе в спальню.
    Он уже успел раздеться и прилечь, когда в окно тихонько постучали. Недовольно поднявшись с постели, приоткрыл створку окна.
    - Дядя Андрей, там, на улице вас зовут, - почти прошептал мальчуган, лет одиннадцати, едва доставая окна.
   - Скажи, сейчас выйду, - ответил он и потянулся за одеждой, наспех сложенной на табуретке возле кровати.
    - Ну куда ты опять? Не хватило что ли – проворчала мать, заслышав шаги, как бы тихо ни пытался он ступать, но предательская половица скрипнула под ногами. Сколько раз давал себе слово поменять, но руки никак не доходили.
    - Да я тут же вернусь, - бросил он на ходу.
   Выйдя на улицу, он огляделся по сторонам, но поблизости никого не оказалось. Ночь хоть и летняя, но безлунная казалась темнее обычной, только в конце деревни горели два фонаря на столбах, как бы намекая, что деревня ещё жива. Он ещё поозирался вокруг и уже собрался вернуться в дом, когда тот же мальчуган, вынырнул из темноты.
   - И что ты наврал? Никого же вокруг? – с упрёком обратился к нему.
   - Ничего я не наврал. Они вон там, - и показал рукой.
   - тогда пошли к ним….
    Мальчуган стоял, как вкопанный, лишь прерывистое дыхание выдавало его испуг:
   - Они пьяные, - наконец выговорил он.
   У Андрея не осталось сомнений, что это задумка Олега, подобная подлость водилась за ним ещё с детских лет, но раздумывать стало поздно. Если он вернётся домой, то Олег за здорово живёшь, может пустить слухи самого разного толка. В темноте, ни на что не рассчитывая, он пошёл в указанном направлении, и на фоне сереющих домов различил две тени. Как ни пытался , второго так и не смог опознать.
.
 
  - Похоже, ты зашуган, если один побоялся прийти…
   - А я не драться пришёл, а бить тебя будем, - всё также со злостью ответил он.
   - Ну, тогда попробуйте, - Андрей собрался весь в единый кулак и пристально наблюдал за их движениями. Собутыльник Олега держался в сторонке, докуривая сигарету.
   Первый замах он отбил легко, но при этом улучив момент успел нанести хороший удар в область плеча, однако тот покачнулся, но удержался на ногах. И возможно, они так и продолжали бы обмен ударами, если не компаньон Олега. В пылу обмена ударами, Андрей как-то упустил его из виду, чем не преминул воспользоваться тот и, ухитрившись, нанёс ему удар по голове, чем-то тяжёлым, что Андрей не понял даже, что произошло.
   - Уходим! – почти выкрикнул тот, видя, как Андрей осел на землю.
   - Ты что, дурак? А если убил? – хоть и пьяный, но страх за содеянное, мгновенно проветрил ему мозги и он набросился на товарища, но тот всё так же крепко сжимал булыжник в руках.
   - И ты сейчас ляжешь, - от этих слов у Олега мурашки пробежали по спине, и он сам уже не рад оказался, что его позвал с собою.
А что, если и вправду он так же уложит и его? Булыжник более, чем весомый.
   … Андрей очнулся в кровати, но глаза как-то сразу различили чужой потолок, чужие стеныю.
   - Что со мною? Где я? – первое, что спросил он, превозмогая ноющую боль в затылке.
   - Что? Не знаю… А так, у меня. Это я, Маша, - сквозь какой-то гул, донёсся далёкий женский голос, который он уже слышал, но никак не мог определить из-за шума в голове.
  Он пощупал голову и понял, что она обмотана чем-то и что-то липкое задели пальцы.
    - А каким образом я здесь оказался?
    - Не ведаю я, я вообще от подруги возвращалась, а тут ты возле дороги. Я даже не поняла с ходу, то ли чутьё внутреннее подсказало. Вначале подумала, что ты пьяный. Так что понапрасну не дёргайся, я и без того с трудом перевязала, ты ж помнишь, я вида крови не переношу. Сама удивляюсь, как только в обморок не хлопнулась…
    - Маша, спасибо тебе за всё и… пожалуйста, прости прежние обиды
               
                Аскольд Де Герсо