Mon amour, Сызрань

 

"В моем сердце не было раскаяния. Я шел через луговины и пажити, через
заросли шиповника и коровьи стада, мне в поле кланялись хлеба и улыбались
васильки. Но, повторяю, в сердце не было раскаяния... Закатилось солнце, а
я все шел.
"Царица Небесная, как далеко еще до Петушков"! - сказал я сам себе.
"Иду, иду, а Путушков все нет и нет. Уже и темно повсюду - где же Петушки?"

"Москва-Петушки"

Я никогда не была в Сызрани. У меня там нет родственников, друзей, знакомых и даже знакомых знакомых нет. Наверняка отыщутся какие-нибудь знакомые знакомых моих весьма шапошных знакомых. Впрочем, если  на минутку представить, что в Сызрани живёт моя тётя - это ничего не изменило бы в той недосягаемости, в том Запределье и Зазеркалье, которой представляется мне Сызрань. А ведь там живут люди! Обычные люди - сызранчане, сызранцы, сызряне, сызреане. Ходят в булочную, пьют пиво. Нет, у них нет крыльев, третьего глаза, лёгкости в преодолении всяческих невзгод и , скорей всего, нету даже запасных батареек к пульту телевизора.
 Моя прабабушка, всеми фибрами своей души, стремилась в Небесный Град  Иерусалим, моя бабушка просто с ума сходила по коммунизму,  мама хотела дачу 
подальше от города. Мой дядя по материнской линии  мечтал о Шамбхале, но, однажды побывав там, очень разочаровался.  А я не хочу  в Сызрань. Сначала я не хотела в Париж, но это было уж очень пафосно и я решила не хотеть в Сызрань - так оно более жизненно что-ли.
Нирвана - это отсутствие волнения. Я совсем не волнуюсь по поводу Сызрани - ведь я там никогда не была и не буду. Вот, по поводу отсутствия меня в Париже, я несколько волновалась. А если меня нет в Сызрани - это достойно китайского медитативного пейзажа чёрной тушью.
Впрочем, это не мешает мне любить этот далекий город, той чистой и искренней любовью, которую испытывают космонавты глядя с орбиты на голубую планету в складках местности которой притаилась мифическая Сызрань.