Воспоминания у окна...

Был конец апреля. Трава медленно, но уверенно поднималась из земли, на деревьях почки лопались, и появлялась зеленая листва. Вся природа ждала чего-то большого, красивого, прекрасного. Ожидание чувствовалось в дыхании теплого весеннего ветерка, в запахе растаявшей земли, в щебете птиц. Но все это уже несколько дней было окутано туманом. Было тихо грустно и уныло. Туман проникал в дома, в одежду, в кожу, в мысли и чувства, заглушал даже звук редкой капели с крыши дома. Природа как будто боялась показать приход весны и красоты, как художник, который не хочет никому показывать незавершенную работу.
   Бабушка Сайгибат сидела у раскрытого окна, положив локти на подоконник, и безмолвно смотрела на улицу. Эта была семидесятая весна ее жизни. Последние десять лет самым главным ее занятием были размышления о прошедшей жизни и  любви. Привычка и природа и сегодня сделали свою работу. Она головой ушла в свою молодость и глупость, в глупость и в судьбу от которого невозможно было уйти.   
   Её молодость пришлась на полуголодные, холодные  послевоенные годы. Отец без вести пропал на войне. Мать надрывалась на колхозной работе, чтобы не голодали ее дети, трое сыновей и две девочки. Сайгибат была самой младшей, самой красивой, самой любимой. У старшей сестры и братьев сложились семьи, а Сайгибат никак не могла решить за кого выйти замуж. В послевоенные годы невест в селении было намного больше, чем женихов, но желающих сватать красавицу Сайгибат было немало. А Сайгибат была безразлична ко всем. Ей уже было двадцать лет. Ради приличия надо было выходить замуж. Она согласилась с решением братьев. Сыграли свадьбу, по обычаю односельчан, все было, сделано, как полагается.
   Муж попался хороший, работящий, любящий. Никаких претензий к первому мужу у Сайгибат не было. А ей их дом даже казался черным. Она все время пропадала у своей матери. К себе домой ходила как на расстрел. Хорошо, что он был чабан и осенью вместе с колхозными отарами ушел на зимовку в Ногайские степи. Сайгибат еле дотянула до весны, пока он не вернулся в горы. Встретила мужа неласково. Вечером сама собрала все нехитрые пожитки послевоенной невесты и ушла от него к матери. По мнению односельчан, ей не было никакого оправдания. Все село осуждало ее поступок. Она молчала и плакала, лишь на уговоры братьев отвечала, - я не хочу там жить.
  Ее муж женился на другой девушке. Косые взгляды сельчан, испортившиеся отношения с родственниками сгладило время. Но братья и мама никак не хотели успокоиться. Сайгибат сосватали во второй раз. Об отказе жениху не могло быть и речи. По мнению односельчан это было огромное счастье, что на Сайгибат жениться такой хороший парень. Молодой красивый, недавно вернувшийся из армии, в новой военной форме, Расул (так звали второго мужа) привлекал внимание многих девушек села. А Сайгибат было все равно. Сыграли свадьбу. Ей бы жить и радоваться счастью. Но нет, история опять повторилась. Она не смогла жить и со вторым мужем, без причины ушла от него, вынесла все осуждения сельчан, ругань братьев, не приняла уговоры сестры и матери. Вернулась к себе домой и стала жить с матерью.
   Ей исполнилось двадцать пять лет, а сердце по-прежнему ничего не трогало. Одиночеством не тяготилась. Любовь к ней подкралась тихо и незаметно, как осенний туман выходить из ущелья и окутывает все горы вокруг. Любовный туман окутал ее тело, мысли, поступки, движения. Или это был не туман, а озарение, когда непогода, установившаяся на долгое время, за одну ночь уходит незаметно и навсегда. Небо очищается от облаков и тумана. Умытые долгой непогодой звезды блестят, как никогда, красиво и ярко, а утром, из-за гор, выходит  красивое, тёплое, яркое солнце,  радуя своим восходом все живое вокруг.
   А она не могла ни радоваться, ни грустить о своей любви. Любовь не имела никакого смысла. Ей было двадцать пять лет, два раза уходила от своих мужей, а ему только исполнилось восемнадцать лет. Его даже в армию ещё не призывали. Признаться в любви она не могла даже сама себе. То, что происходило с ней, было бессмысленно, непонятно, невозможно. Она дышала им, думала о нем, мечтала о нем. Каждый день несколько раз ходила за водой лишь бы его увидеть среди парней, стоявших у дороги. Ходила на все колхозные работы на сенокос, на уборку сена, чтобы только быт там, где бывает он.
   Он был озорной веселый, душа компании, всегда в центре внимания. Единственный брат четырех сестер, баловень судьбы. Восходила его звезда. Он был молод, мог позволить себе все, танцевать, петь, шутить, смеяться. Все это где хотел и с кем хотел. И он не упускал случая показать себя.
   А она стояла в тени и не могла позволить себе даже рассмеяться его шутке. Сайгибат родилась на десять лет раньше своей судьбы. Она кусала губы, когда он танцевал с другими девушками на сельских свадьбах. Ревновала, когда он громко смеялся. Даже во сне была всё время с ним. Во сне, сама под руку вела ему невесту и от ужаса просыпалась в холодном поту. С собой ничего сделать не могла. Братья с ней не разговаривали. Ее подруги давно стали матерями жили и радовались жизни, а она полумертвая дома, чуть оживала, когда видела его, потом, замечая в нем что-то похожее на любовь к другой девушке, готова была от ревности убить соперницу, и потом убить себя. В этом состоянии могла сойти с ума, но к счастью осенью Ахмеда призвали в армию. Среди провожающих стояла и она, но не могла даже взглядом выдать свои чувства, а хотела вместе с ним уйти в армию, в конец света, куда угодно, от осуждающих условностей сельских обычаев, от строгих взглядов братьев, от молчаливого укора матери, скажи он хоть полслова, взгляни один раз нежно. Она бы жизнь отдала за его влюбленный взгляд.
   Ахмед стоял веселый, безразличный, чуть пьяный. Сайгибат для него была чужой тётенькой. Она не была даже его родственницей и поэтому не могла попрощаться за руку, стояла и смотрела издали. И вдруг, или ей это показалось, через голову своей двоюродной сестры Ахмед посмотрел в ее сторону, нашел ее в толпе, и как будто кивком головы попрощался с ней.
   Этот кивок головой сохранил ей жизнь три долгих года его службы в армии. За три года она успокоилась. Огонь любви превратился в тлеющие угли. От жизни уже ничего не хотела. Думала, что проживет жизнь лишь, думая о нем. Когда вернулся из армии, Сайгибат даже не пошла на торжество, послала маму. Растревожить себя, не хотела. Сельские слухи сватали за Ахмеда то одну, то другую красавицу. Сайгибат, сгорая от ревности, никому не выдавала свои чувства и мысли. Слухи не оправдывались, месяцы шли. Она устала бояться и стала спокойнее.
   Летом играли свадьбу двоюродного брата Сайгибат. За него брали сестру Ахмеда. На этой свадьбе главными действующими лицами были Сайгибат и Ахмед. Танцевать на свадьбе двоюродного брата Сайгибат могла сколько угодно. За это никто не мог осудить. Почему-то её партнёром в танце всегда оказывался Ахмед. От этого счастья она расцвела. Красоту изнутри излучали все ее поступки, движения, поведение. От счастья она выглядела восемнадцатилетней, а ей было двадцать восемь.
   В любви к Ахмеду она не признавалась никому. Не объяснялся с ней и Ахмед. Под громкий ропот всех сельских сплетниц осенью Сайгибат сосватали в третий раз. Братья присутствовали ради приличия. Мама разговаривала только на людях. Все обошлось. Сыграли свадьбу.
    Сем лет Сайгибат и Ахмед прожили душа в душу. У них родились двое сыновей и маленькая дочурка. Как бедность и болезнь невозможно скрыть, так и счастье тоже не спрятать, и не скрыть от людей. А счастье делает людей добрее, лучше, красивее. После стольких дней страданий, после такого людского осуждения Сайгибат вновь обрела уважение братьев, понимание односельчан. Такие поступки как у Сайгибат в горах не скоро прощаются, но ее поняли и простили.
   Сайгибат могла себе поклясться, что красивее их соседки Айшат в селении нет ни одной девушки. Потом подозрение подкралось в душу и охладило всю её жизнь. Постепенно она поняла, что Ахмед полюбил молодую красивую соседку. Айшат не разрушила семью, и благоразумно вышла замуж в соседнее селение.
   После этого Ахмед перестал радоваться, смеяться, ходил мрачный, сам не свой. Он перестал разговаривать, на расспросы ничего не отвечал, охладел к детям, в семье жил как чужой.  Никаких объяснений, разборок, скандалов не было. Осенью уехал в город, как будто в поисках работы и не вернулся.
     Через два года Сайгибат узнала, что в городе он женился на другой девушке. На жизнь Сайгибат не жаловалась. Сама, в доме родителей Ахмеда, вырастила детей, определила их в жизни, понянчила внуков. Ахмед со своей городской женой приезжал на их свадьбы. Дети всегда общались с отцом.
   Последние десять лет, она проводила время в размышлениях о жизни и о любви. И даже теперь на высоте семидесяти прожитых лет готова была, если нужно, повторить свою судьбу. Она ни о чем не жалела. Да, если и жалела, она знала, в жизни иначе быть не могло. Эта была судьба, судьба и жизнь которую никто не может изменить.