Альпинистка

ЕВ-ГЕ-НИИ(Я)!

       Её жизнь – это альпинизм. Поэтому именно она бросила мне страховку, когда я уже несколько дней болталась над пропастью, беспорядочно размахивая ногами и отчаянно соображая то ли рухнуть вниз, то ли взмыть вверх. Инстинкты подсказывали, что и то, и другое было одинаково критично, а помирать, видимо, не хотелось.  Когда туман начал понемногу рассеиваться, то среди прочего окружающего пейзажа и натюрморта я смогла различить натуру в виде быстро идущей, почти бегущей по длинному больничному коридору, хрупкой девичьей фигурки в коротком белом халате поверх синих джинсов. Завидев меня, фигурка на секунду притормозила, а её обладательница задорно и широко улыбнулась, обнажив ровные белые зубы, и  выкинула вверх два пальца правой руки, символизирующих в данном случае нашу с ней общую победу.
       В ней удивительно сочетаются французское изящество, подчёркнутое короткой  стрижкой и цепкий, почти гипнотизирующий, взгляд внимательных, тёмных и глубоких, как омут, немного печальных и чуть раскосых,  искрящихся кошачьих глаз. И какая-то нездешняя оголтелость завершает образ, придавая ему неповторимую изюминку. Если коротко – смесь весенней свежести с  корицей плюс гласные в имени: одна -  закрытая, одна- долгая открытая, и,  своего рода, дифтонг в окончании. И даже корень веет гениальностью, заложенной генами! Ну, то есть, умопомрачительность налицо!   
      Уже после всего я принесла ей  баклажанную икру, приготовленную по рецепту моей бабушки и рыжие нахальные хризантемы. Почему-то две… Ну, то есть, моя умопомрачительность тоже... Она опять широко улыбнулась, потом вдруг взяла банку с икрой, поднесла её к глазам, прищурилась  и сквозь прозрачное баночное стекло пару минут молча различала ингредиенты. Потом вернула банку на стол и неожиданно констатировала, что рецепт очень сложный. Я ошалела, потому что никогда не видела, как диагностируют рецепт баклажанной икры. Не скажу наверняка, но очень надеюсь, что икра ей понравилась, а хризантемы стояли  ещё долго, символизируя нашу с ней общую победу и мою долгую благодарность c ударной гласной в предпоследнем слоге.  Внезапно выяснилось, что оказывается она  деревенская, а значит крепкая…    
       И я вдруг поняла, почему выжила тогда: об её изящество легко споткнуться, за её взгляд невозможно не зацепиться, её нездешняя весенняя оголтелость влечёт каким-то русалочьим безумием, а её страховка крепкая и надёжная и вскарабкается по ней ещё не один человек!