Учусь быть. Глава 3. Язык, понятия, суждения

Учусь быть. Памятка - http://proza.ru/2021/03/23/598
Анонс моей книги «Медитируем стоя» - http://proza.ru/2020/07/11/754

БАЗОВЫЕ ПОНЯТИЯ

Знак

Язык - это система знаков любой физической природы, служащая средством передачи информации. Знак — это соглашение (явное или неявное) о приписывании чему-либо какого-либо определённого смысла. Что-либо обозначать есть первое свойство знака.

Второе, не менее важное свойство знака: он должен быть материален, а значит может восприниматься какими-либо органами чувств (чаще зрительно или в виде звука, реже тактильно). То есть знак может быть воплощен в предмете, звуке, рисунке или слове.

Вследствие этого знаки делят по способу их выражения: акустические (при помощи звуков), мимические (с помощью мышц лица), жестовые (с помощью рук), в виде изображения на какой-либо поверхности (письмо, рисунок), в виде позы (например, в балете), в виде артефактов (скульптура) и проч.

Знаки бывают составными, то есть состоять из других знаков. Так цифры являются знаками чисел, буквы знаками звуков, а слова знаками понятий.

Одна и таже буква может быть выражена разными знаками: звуком или их сочетанием, письменным знаком, жестом и мимикой (язык глухонемых, с помощью флажков на флоте), комбинацией точек и тире (азбука Морзе).

Речь и язык

Речь - это конкретный процесс говорения посредством звуковых (устная речь) или письменных знаков (письменная речь). Только по наличию речи можно обнаружить существование языка. Например, если найдется человек, который говорит на непонятном никому языке, или текст, который  написан на непонятном языке, то таким и только таким образом мы сможем узнать, что этот язык вообще существует. 

Язык и речь - две стороны одного и того же явления. Язык - есть система знаков и правил передачи информации, общий для всех людей, а речь - конкретный акт говорения. Речь и язык можно сравнить с ручкой и текстом. Язык - ручка (инструмент), а речь - текст, который записан этой ручкой. Язык - это инструмент, а речь - процесс (я говорю речь) или результат (я сказал речь).

Естественные и искусственные языки

Имеются различные классификации языков. Одна из них основывается на происхождении языка, на том появился ли язык "сам собой" или его создали специально. Отсюда языки делят на естественные или искусственные. В настоящее время насчитывается около 7 тысяч естественных языков. На 40 наиболее самых распространённых языках разговаривает примерно 2/3 населения Земли. Больше всего людей говорят на китайском, хинди, английском, испанском, арабском, русском и португальском. 

Искусственные языки — специальные языки, которые, в отличие от естественных, сконструированы целенаправленно. К ним относят языки программирования, формализованные научные языки, например, язык математики, логики и проч., речевые искусственные языки, например, эсперанто.

Вербальные и невербальные языки

Вторая классификация языков основана на том, используются ли в нем в качестве знаков слова или нет. Соответственно различают языки вербальные (от лат. verbalis - словесный) и невербальные. Примеры последних - мимика, жесты, звуки (крик, свист), поза, прикосновения, взгляд, дистанция и др.

Невербальные коммуникации более древние. Например, человек может рукой показать направо, а сказать "налево". В этом случае скорее всего правильным будет направление, показанное жестом.

Надо сказать, что не любая информация может быть названа языком. Например, когда мы говорим про язык мимики или жестов, то примером такого языка является жестово-мимический язык глухонемых. Но если вы распознали эмоции человека, которые отразились на его лице, и соответсвенно получили какую-то информацию, то это не означает, что это является мимическим языком. Важным признаком языка является желание передающей стороны что-то передать. А вот если вам подмигнули, покрутили пальцем у виска или показали язык, то это язык мимики.

Вербальный  язык - это система знаков, средств и правил говорения и написания (если имеется письменность на данном языке), общая для всех членов данного общества. Это явление постоянное для определенного периода времени.

Далее мы будем говорить о вербальном языке.

ФУНКЦИИ ЯЗЫКА

Роль языка для конкретного человека и человечества в целом огромна. Без языка мы вряд ли бы смогли создать цивилизацию, сделать различные открытия в науке и технике.
 
«Если бы каждый член человеческого рода не мог изъяснить своих понятий другому, – сказал когда-то великий помор Ломоносов, – то бы не токмо лишены мы были согласного общих дел течения, которое соединением разных мыслей управляется, но и едва бы не хуже ли были мы диких зверей, рассыпанных по лесам и по пустыням!»
Известно, что глухонемые, не получившие образования, остаются всю жизнь на уровне слабоумных даже в том случае, когда глухота не сопровождается поражением мозга.

Перечислим основные функции языка:
• коммуникативная: передача знаний, информации, опыта.
• аккумулятивная: язык служит «хранилищем» коллективного опыта человечества.
• когнитивная: язык есть способ познания окружающего мира.

В рамках коммуникативной функции язык выступает как средство общения, люди в процессе общения передают друг другу свои мысли, волеизъявления, чувства, душевные переживания, воздействуют друг на друга в определенном направлении, добиваются взаимопонимания.

Аккумулятивная функция позволяет языку служить хранилищем коллективных знаний. В книге «Слово о словах» Лев Успенский писал: «Новый человек роднится с древними мыслями, с теми, что сложились в головах людей за тысячелетия до его рождения. Сам он обретает возможность обращаться к правнукам, которые будут жить спустя века после его кончины. И все это только благодаря языку». Строго говоря, аккумулятивная функция есть разновидность коммуникативной. Это отложенная во времени предача информации.

Когнитивная функция говорит о том, что с помощью языка мы познаем окружающий мир, делая различные умозаключения. Наиболее известной формой умозаключений является простой силлогизм. Силлогизм – это умозаключение, которое устанавливает отношение между двумя терминами, посредством указания их отношения к некоторому третьему. Например: «Все люди смертны, Сократ – человек; следовательно, Сократ смертен». Условно имеется некий черный ящик, на входе которого первое и второе, а на выходе третье.

Перечисленные функции языка достаточно очевидны. Но это далеко не все. В рамках данной главы мы узнаем, что:

а) решая задачи биологического выживания (то есть в утилитарных целях), язык расчленяет единый мир на части и устанавливает между ними границы,

б) язык - это соглашение между людьми о том, как установить границы между частями единого мира,

в) язык состоит из слов; каждой обособленной границами части единого мира соответствует понятие, обозначенное словом,

г) когда ребенок обучается языку, он по сути обучается видеть вещи (обучается устанавливать границы между частями) таким способом, который соответствует общепринятому соглашению в цивилизации, в которой он воспитывается,

д) в соответствие с имеющимися понятиями язык обусловливает восприятие - мы видим мир таким, каков наш язык; реальность для нас такова, каков наш язык.

КАК ЯЗЫК ОБУСЛАВЛИВАЕТ НАШЕ ВОСПРИЯТИЕ

Язык неизбежно обусловливает наше восприятие действительности. Реальность вне языка останется чем-то неопределенным, призрачным, ибо неназванным.

В толковых словарях каждое слово имеет определение, которое определяет границы понятия, его пределы. Собственно, само слово «определить» при изменении в нём ударения говорит об этом же. Сделав ударение на второй букве «е», мы получим «опредЕлить», то есть очертить пределы. Можно предположить, что такое произношение этого слова является изначальным.

Б. Уорф пишет: «Мы расчленяем природу в направлении, подсказанном нашим языком. Мы выделяем в мире явлений те или иные категории и типы совсем не потому, что они (категории и типы) самоочевидны; напротив, мир предстает перед нами как калейдоскопический поток впечатлений, который должен быть организован нашим сознанием, а это значит – в основном языковой системой, хранящейся в нашем сознании... Мы сталкиваемся, таким образом, с новым принципом относительности, который гласит, что сходные физические явления позволяют создать сходную картину вселенной только при сходстве или по крайней мере при соотносительности языковых систем».

«Давать названия частям целого всегда было любимым занятием человека - со времен творения и это полезное занятие, при условии, что мы не забываем об основополагающем единстве этих частей» (Томам Майерс, Анатомические поезда, с.37)

То есть, чтобы получить понятия нужно разделить окружающий мир на части. Лепесток, стебель, листок – части цветка. Но в природе ничего этого, отдельного или лучше сказать отделённого от цветка, не существует. Мы конечно можем, гадая на ромашке, отрывать лепестки. Но даже отделенный от цветка, это будет лепесток ромашки. И, как нетрудно догадаться, скоро превратится в ничто.

Если продолжить дальше эту логику, то можно сказать, что есть луг, как некая целостность, и отдельного цветка тоже не существует. Глядя на луг, мы выделили некий элемент - цветок , который физически нельзя оторвать от луга, не убивая, не разрушая его. Идем дальше, луга самого по себе тоже нет - без влаги, без солнца, без воздуха, без почвы. Мы называли это лугом, то есть условно установили границы, пределы, опредЕлили, выделили из целостности некую его часть. Но луг - это элемент некоего единого организма.

Вот что пишет Грегори Р. Л. в своей книге «Глаз и мозг: Психология зрительного восприятия»: «До появления человека «на Земле извергались вулканы, лилась магма, летели камни, но грохота не было. Более того, не было не только звука как формы психической презентации, не было «вулканов» и «камней» как форм категоризации человеческого восприятия, особенности которого проявляются в том, что в качестве фигуры из фона выделяются твердые объекты (камни), жидкие (магма), а не движение. Понятия «вулкан», «камни» суть некоторые формы обобщения, под которые подводятся и через призму которых воспринимаются конкретные единичные объекты в их завершенности».

Немецкий философ Артур Шопенгауэр утверждает, что мир есть мое представление. Он не отрицает реальности мира, но различает мир в себе, независимый от моих чувств и разума, и мир, каким я его вижу и познаю, т. е. мир феноменальный. Мир феноменальный, пишет Шопенагауэр, есть мое представление, моя идея, продукт моей умственной организации, так что если бы я был иначе организован, мир был бы иным, или, по крайней мере, казался бы мне иным, состоял бы (для меня) из других феноменов. Как реальность, он существует независимо от меня, но как объект чувств и разума, одним словом, как феномен, он зависит от меня, его воспринимающего.

Как верно подметил московский психолингвист В. Петренко: «Для обыденного, житейского сознания, структуры которого закреплены в языке, адекватность или неадекватность окружающей действительности — вопрос не лингвистических штудий, а жизненно важный момент, определяющий выживание той или иной этнической общности, и сам факт существования того или иного национального языка является свидетельством успешного решения этой жизненно важной задачи». Иными словами то, что мы с вами существуем, есть результат того, что наши предки имели и передали нам такой язык, который формировал такое представление о действительности, с помощью которого они смогли выживать на протяжении многих поколений.

Наше представление о мире отражено в языке, зафиксировано в языке и определяется языком. И это представление было сформировано прежде всего для решения утилитарных задач, связанных с биологическим выживанием вида и функционированием социума. С помощью языка мы научаем наших детей концептуаьно видеть мир так же как мы, также как научили нас наши родители, чтобы упешный опыт всех предыдущих поколений помог им выживать и в дальнешем.

Успешно решая задачи выживания, в отношении других неутилитарных задач, например, задачи развития сознания, его трансформации, язык может являться препятствием, фундаментальной преградой. Кастанеда, объясняя природу этого препятствия, ссылается на теорию Толкотта Парсонса, где вводится понятие «глосса».  Глосс – это элемент, являющийся результатом взаимодействия языка и восприятия. В интервью Psychology Today он говорит: «Ребенок познает мир, исходя из ограниченного количества заранее сформированных мнений, до тех пор, пока его не обучат видеть вещи таким способом, который соответствует общепринятому описанию. Мир – это, по сути, соглашение. Именно это содержится в идее глоссировки – обучения ориентации в мире и соответствующих действий согласно заранее заданному описанию, определяющему вид социального соучастия».

Таким образом, наличие языка выгодно отличает человека от других живых существ и дает массу преимуществ для выживания. Вместе с тем, его использование таит в себе некоторые ловушки, о которых мы поговорим ниже.

ПОНЯТИЕ И СЛОВО

Человеческое мышление протекает в основном в вербальной (словесной) форме, то есть понятия тесно связаны со словами. Понятие – это форма мышления, а слово – это знак, который соответствует конкретному понятию (строго говоря, почти, но не совсем всегда, так как существуют омонимы).

В общем случае понятие может быть не связано со словом. Считается, что высшие приматы, например, шимпанзе, не умея говорить, тем не менее обладают способностью оперировать понятиями. Это можно проиллюстрировать следующими экспериментами. Обезьяна сидит в клетке, неподалеку от клетки кладут банан. В клетке лежит палка. Обезьяна берет палку и с её помощью пододвигает к себе банан. В другом эксперименте банан висит под потолком. Обезьяна строит пирамиду из пустых ящиков и срывает банан. Важно отметить, что если убрать палку или ящики из клетки, то она начинает искать нечто подобное взамен. Это говорит о том, что у обезьян в сознании есть некие образы палки и ящика, то есть имеются соответствующие понятия.

Если вспомнить, что понятия есть одна из форм мышления (наряду с суждениями и умозаключениями), то это означает, что шимпанзе обладают мышлением. Вместе с тем, несмотря на достаточно высокий уровень развития, интеллект обезьян имеет очевидную ограниченность. Так, шимпанзе сооружают довольно сложные плетеные гнезда, в которых проводят ночь, но никогда не строят даже простейших навесов от дождя и во время тропических ливней нещадно мокнут. В природных условиях обезьяны редко пользуются орудиями, предпочитая при необходимости добывать более доступные корма, чем тратить время и силы на добычу труднодоступных.

В человеческом языке слова и понятия так сильно связаны между собой, что иногда кажется, что это одно и то же. Однако между ними нет абсолютного тождества.
Во-первых, понятия могут обозначаться как отдельными словами, например, «дом», «молекула», «любовь», так и словосочетаниями – «лиственное дерево, «взлетная полоса».
Во-вторых, понятие и слово не всегда однозначно соответствуют друг другу, что очевидно при рассмотрении омонимов и синонимов.

Синонимы – это слова, тождественные или очень близкие по своему значению, то есть обозначающие одно и то же понятие. Синонимы, как правило, отличаются друг от друга оттенками значений или стилистической окраской.

Не следует путать синонимы и паронимы. Паронимы – это близкие по звучанию однокоренные слова, имеющие разное значение или совпадающие в нем лишь частично. Например, «бегун» и «беглец».

Омонимами называются слова, совпадающие по звучанию и написанию, но относящиеся к различным понятиям. Например, «ключ», «мир», «лук» и другие. Таким образом, одним и тем же словом можно обозначать совершенно разные понятия.

Многие слова имеют несколько значений, такие слова называются многозначными. Примеры многозначных слов: рука (часть тела – левая рука; почерк, творческая манера – рука мастера) красивый (внешне привлекательный – красивая девушка; интересный, эффектный, сложный для исполнения – красивое решение задачи, красивый гол; рассчитанный только на внешний эффект – это только красивые слова).

Нужно отличать многозначные слова от омонимов: значения многозначных слов связаны по сходству или по смежности, а значения омонимов никак не связаны между собой. Например, шляпка гриба или гвоздя называется так, потому что она похожа на шляпку – головной убор. А гардеробом называется не только шкаф для одежды (в комнате стоит старинный гардероб), но и помещение для хранения одежды (сдать пальто в гардероб), а также сама одежда (обновить гардероб) – в данном случае значения слов связаны по смежности.

СМЫСЛ ПОНЯТИЙ

Выделяют содержание и объём понятий. Содержанием понятия называется совокупность существенных признаков какого-либо класса предметов, подпадающих под это понятие. Например, содержание понятия «ромб» образуют следующие два признака: родовой – «быть параллелограммом» и специфический (видовой) – «иметь равные стороны».
Объёмом понятия называется совокупность самих предметов (или классов предметов), относящихся к этому понятию. Например, объём понятия «дерево» составляет множество всех деревьев (которые существовали, существуют или будут существовать; реальных и воображаемых), или множество всех разновидностей деревьев.

Между содержанием и объёмом понятия существует обратная зависимость: чем больше содержание понятия, тем меньше его объём. Иными словами, чем больше признаков входит в понятие, тем меньше предметов это понятие охватывает (и наоборот). Например, понятие «лиственное дерево» больше по содержанию, то есть содержит больше признаков, чем понятие «дерево». Соответственно объём первого понятия оказывается меньше, чем объём второго, поскольку лиственные деревья – это часть (или подкласс) всех деревьев (деревьев вообще).

Обычно понятие имеет относительно ясное и устойчивое содержание и сравнительно четко очерченный объем. Когда говорят о смысле понятия, то имеют ввиду совокупность его содержания и объема. У человека имеются понятия обо всех известных ему объектах и явлениях, а также об их свойствах, качествах и состояниях. При этом объем и содержание понятий, о тех вещах, представления о которых человек имеет из чувственного опыта, более или менее однозначны. Например, понятия «стол», «запах сирени» или «ветер» большинством людей будут поняты относительно однообразно.

Имеется множество понятий о вещах, которые не могут быть восприняты с помощью чувственного опыта. Среди них можно выделить, такие, которые имеют вполне четкие и недвусмысленные определения в толковых словарях. Например, «процент», «вес» или «кентавр». Наиболее трудный и размытый смысл имеют понятия, которые иногда называют философскими. Так, услышав слова «любовь» или «свобода», каждый поймет их очень и очень по-своему.

Не даром Тютчев написал: «Мысль изреченная есть ложь». Как же это сложно - услышать слова человека с тем смыслом, который в них вкладывает сам говорящий!

Конечно, смысл понятий сильно суживает контекст, в котором они употребляются. Именно контекст помогает нам выбрать интерпретацию, которая кажется нам наиболее правильной. Но даже в рамках контекста часто имеется достаточно широкий диапазон допустимых смыслов, что может затруднять понимание сказанного. И тем более, если принять во внимание, что мы не всегда стараемся искренне понять человека, а зачастую выбираем удобный для нас смысл.

В термине «слово» угадывается корень «лов». Мы ловим с помощью слов смыслы.

ПОНЯТИЕ И ПОНИМАНИЕ

Обозначим проблему: люди часто не понимают друг друга, ибо об одних и тех же вещах можно говорить разными словами, и одними и теми же словами можно говорить о разных вещах. Это достаточно сильно затрудняет смысл сказанного. В этой связи Вольтер однажды сказал своему собеседнику: «Прежде чем спорить , давайте договоримся о терминах». От себя добавим - почему только спорить? Это нужно бы сделать, чтобы вести любой разговор. Именно поэтому с возрастом все меньше и меньше возникает желание вести разговоры с незнакомыми людьми - по хорошему сначала нужно каждому изучить весь словарный запас друг друга с определениями каждого слова. А этом дело явно трудоемкое и, чтобы человек согласился потратить на это время, нужна очень серьезная мотивация.

В самом начале обучения любой науке дается объяснение основных понятий, используемых в ней. Потому что, не имея понятий, человек не в состоянии понять смысл сказанного. Ему просто нечем оперировать для описания предметной области данной науки.

Поэтому когда человек что-то не понимает, то это может быть не признаком слабости его интеллекта, а отсутствием у него соответствующих понятий. Именно это имел ввиду Козьма Прутков, когда сказал: «Многие вещи нам непонятны не потому, что наши понятия слабы; но потому, что сии вещи не входят в круг наших понятий».

Так, например, малообразованный человек будет плохо понимать человека образованного вследствие того, что он не знаком со многими понятиями или знаком, но в искаженном виде. При этом его интеллект может превосходить мыслительные способности образованного человека. Но отсутствие понятий и связей между ними дает ему тот проигрыш, который кто-то воспринимают, как превосходство интеллектуальное.

Невозможно думать о том, о чем у нас нет понятий. Вот почему является преступлением давать детям (тем более детям дошкольного возраста!) понятия сексуального характера, что практикуется в странах так называемого цивилизованного мира. Если у ребенка нет понятия о том, что можно сменить пол, то ни интересоваться, ни думать об этом он не будет. По крайней мере вероятность этого крайне мала.

Мы дети позднего СССР понятия не имели об однополой любви и уже будучи достаточно взрослым я с удивлением узал о ее существовании. И когда сегодня в США процент детей, относящих себя к нетрадиционной ориентации достигает 20, то в моем детстве я не знал ни одного такого случая. Ни у кого не возникло сомнения в своей половой принадлежности. Вот что значит наличие или отсутствие понятий. Кстати говоря, в тех же США этот процент неуклонно растет. Так за прошедшие 10 лет количество американцев, считающих себя представителями нетрадиционной сексуальной ориентации, увеличилось вдвое. Понятно, что это результат целенаправленной деятельности.

НЮАНСЫ

В языке есть много слов с похожим смыслом, но важны нюансы. Человек подбирает слова таким образом, чтобы они приводили его к тем целям, которые он преследует. Вспомним шуточную песенку «Советы Тристана» в исполнении Армена Джигарханяна из «Собаки на сене»:

Если вы на женщин слишком падки,
В прелестях ищите недостатки.
Станет сразу все намного проще:
Девушка стройна, мы скажем: мощи!

Умницу мы наречем уродкой,
Добрую объявим сумасбродкой.
Ласковая - стало быть липучка,
Держит себя строго, значит злючка.

Назовем кокетливую шлюхой,
Скажем про веселую - под мухой.
Пухленькая: скоро лопнет с жиру.
Щедрую перекрестим в транжиру.

Ну а бережлива? Окрестим в скволыгу!
Если маленькая? Ростом с фигу!
Если рослая? Тогда верзила!
Через день, глядишь, любовь остыла!

Гениально, не правда ли?

СУЖДЕНИЯ

Каждое понятие – это смысловая единица мышления. Но человек не мыслит отдельными понятиями и тем более он не говорит понятиями. Выражая свои мысли, мы выстраиваем слова в предложения. Предложения бывают повествовательными, вопросительными и побудительными. Повествовательные предложения называются суждениями.

Суждение представляет собой форму мышления, в которой устанавливается связь между двумя и более понятиями. Иными словами, в суждениях, сочетая понятия, мы что-либо утверждаем или отрицаем о предметах, явлениях, их свойствах и отношениях между ними. При этом, предметы и явления могут быть как реальными, так и вымышленными. Например, «Москва больше Пскова», «Ветер дует с востока», «Геракл совершил 12 подвигов».

Кроме того, суждения бывают истинными и ложными. Утверждение «Псков больше Москвы», также является суждением, но ложным.

Структура простого суждения включает четыре элемента:

Субъект суждения – это предмет или явление, на которое направлено утверждение или отрицание. Субъект обозначают буквой S (от лат. subjectum).

Предикат суждения – это то, что говорится в суждении о субъекте этого суждения. Предикат является понятием о том, что утверждается или отрицается о субъекте. Обозначается предикат буквой Р (от лат. praedicatum).

Связка в суждении является отображением связи, существующей между субъектом и предикатом. Например, связка может устанавливать, принадлежит или не принадлежит субъекту свойство, мыслимое в предикате. Связка выражается такими словами, как «есть», «не есть», «больше», «меньше», «принадлежит», «является», «находится» и т.п. В русском языке связка нередко опускается или заменяется тире.

Квантор (от лат. quantum — сколько) есть общее название для логических операций, ограничивающих область истинности какого-либо предиката. Кванторы обозначается буквой K, бывают кванторы:
- всеобщности – «все», «каждый», «любой», «ни один… не» («все … не») и т. п.;
- существования – «некоторые» («существуют», «имеются», «часть»), «хотя бы один»,  «многие» и т. п.;
- единственности – «этот», «данный», «существует или имеется только один ... » и т. п.

Общая формула утвердительного суждения: «(К) S – Р». Пример: «Это (квантор) вещество (субъект) есть (связка) металл (предикат)».

Нередко, высказывая суждения, мы опускаем кванторы, подразумевая их. Например, мы говорим: «Металлы проводят электрический ток», подразумевая: «Все металлы проводят электрический ток». Или, говоря «Мальчик побежал», подразумеваем: «Этот конкретный мальчик побежал». Опущенный квантор мы угадываем по контексту.

ОЦЕНОЧНЫЕ СУЖДЕНИЯ

Нередко наши суждения содержат отношение к окружающему миру: «это плохо», «это хорошо», «это лучше, чем то», «лучше бы было так, чем эдак». Если сами факты обычно воспринимаются более или менее одинаково, то их оценки могут быть достаточно разными, достаточно субъективными, иногда диаметрально противоположными.

Например, можно легко прийти к согласию по поводу того, что «идет дождь». Если это действительно так, то вряд с этим можно всерьез поспорить. А вот отношение к этому факту может быть от резко негативного до восторженного. Более того, даже один и тот же человек сегодня может иметь одно отношение к этому факту, а завтра совсем другое. Это зависит от многих факторов, например, от самочувствия или наличия зонта.

Оценочные суждения обычно включают в себя оценочный компонент («плохо», «хорошо», «безнравственно» и т.п.), а также различные толкования, отношение к явлению, объяснение его причин или оценку влияния на другие явления.

В оценочных суждениях встречаются такие речевые обороты: «на мой взгляд», «по моему мнению», «с моей точки зрения», «по–видимому», «считалось», «представляется», «как утверждал», «как говорил», «как отмечал» и т.д.
Нередко оценочные суждения высказываются в довольно категоричной форме, и обороты типа «мне кажется» говорящий опускает как ненужные, ибо считает, что «так и есть на самом деле». Тем не менее, содержание суждения может быть именно оценкой, а не фактом.

Наши оценки во многом определяют наше поведение. Если вам нравится что-то, вы стремитесь к этому. Если не нравится – вы это отвергаете, стараетесь избежать.

На основании чего мы даём те или иные оценки? Обычно человек руководствуется своим или чужим опытом, выработанной системой ценностей, своими убеждениями и взглядами (которые, в общем-то, тоже являются следствием своего или чужого опыта): «я уже сталкивался с этим и знаю, что это хорошо», «родители в детстве меня учили, что это плохо», «из истории я знаю о том, что это ужасно» и т.п.
И зачастую такой подход вполне оправдан. Если, наступив на грабли, вы получаете по лбу, то очевидно, что в следующий раз будет то же самое.

Таким образом, суждения основаны либо на прошлом, либо на предполагаемом будущем. В этом подходе есть свои изъяны.

Оценочные суждения, основанные на прошлом могут быть "не о том", так как ситуации никогда не повторяются на все сто процентов. Конечно, если речь идет о граблях, то наступать на них второй раз вряд ли нужно, чтобы убедиться, что лучше этого не делать. Однако, если рассмотреть более сложный пример, то всегда есть масса нюансов, которые делают каждую ситуацию по сути уникальной. В этом смысле говорят, что опыт есть бесценные знания о том, как себя вести в ситуациях, которые больше никогда не повторятся.

В общем-то никто не предлагает забыть прошлое и начинать каждый раз «с чистого листа». Речь идет о том, чтобы наше оценочные суждения не заслоняли собой реальную ситуацию, которая есть «здесь и сейчас». Ведь эти суждения есть не факты, а наше субъективное отношение к этим фактам. Как говорил мой институтский преподаватель: «Мы живем не в мире фактов и событий, а в мире их интерпретаций».

Зачастую мы выносим оценочные суждения, основываясь на предполагаемом будущем. Например, вас уволили и вы вроде бы обоснованно считаете, что это плохо. Но проходит время и вы находите более лучшую работу. Возможно такое? Конечно, возможно. Но если бы вы оставались на прежней работе, то не нашли бы то, что имеете сейчас. Так хорошо или плохо, что вы лишились работы? Мы не знаем, что будет в будущем, к чему приведет то или иной вариант развития событий.

Есть известная притча о крестьянине, у которого сбежала лошадь. В ней повествуется о череде событий, которым присваивается оценка «хорошо» или «плохо», причем каждому следующему событию дает противоположная оценка нежели предыдущему. Лошадь была единственной кормилицей и то, что она сбежала, ничего хорошего крестьянину не сулит. Но через некоторое время лошадь вернулась, да не одна, а с жеребёнком. Безусловно это хорошо. Через какое-то время сын крестьянина поехал верхом по каким-то делам, упал с лошади и сломал ногу. Конечно же это плохо. Началась война, мужчин забрали в армию, многие из них погибли, а калеку–сына оставили дома. Снова хорошо, ведь так? Вся эта череда событий, где «плохое» рождает «хорошее» и наоборот, демонстрирует общий принцип: «будущее закрыто», и поэтому сложно давать оценки, ибо, не зная всех последствий, у нас нет информации, к чему это может привести.

Как можно давать однозначную оценку тому или иному событию, если будущее не задано жестко и однозначно? Если мы не знаем, какую цепочку событий запустит тот или иной случай. Например, человек сожалеет, что у него нет автомобиля. Но будущее от нас закрыто, и как знать, что было бы, если бы было как то по другому? Он, например, мог бы попасть в аварию, или могла не состояться судьбоносная встреча. Как знать?

Георгий Гурджиев пишет: «Он (человек) живет в субъективном мире «люблю – не люблю», «нравится – не нравится», «хочу – не хочу», то есть он думает о чём–то, что оно ему нравится, а о другом – что оно ему не нравится; он считает, что желает чего-то, а другого – не желает. Он не видит реального мира. Реальный мир скрыт от него стеной его собственного воображения. Он живёт во сне, он спит».

УТИЛИТАРНОСТЬ ЯЗЫКА

Имеется распространенный миф о том, что мы знаем и понимаем свой язык на том основании, что мы можем на нём говорить. Но так ли это? Вот что пишет Гурджиев по этому поводу: «Язык, на котором они (люди – П.К.) говорят, приспособлен лишь для практической жизни. Люди могут сообщать на нём информацию практического характера: но едва они переходят в чуть более сложную область, как они тотчас же теряются и перестают понимать друг друга, хотя и не сознают этого».

И это понятно в том смысле, что язык обслуживает прежде всего функцию нашего выживания. Какие потребности являются более важными с этой точки зрение, а какие менее?

Обратимся к пирамиде потребностей американского психолога Маслоу. Согласно этой шкале наиболее приоритетными являются потребности, которые направлены на выживание его лично или выживание других людей. Конечно это не всегда так, и человек, захваченных какой-либо идеей, может действовать и вопреки этому правилу. Однако в большинстве случаев это правило действует.

Поэтому взгляд сканирует окружающее пространство, прежде всего, на предмет наличия непосредственной опасности. То есть на то, что может быть опасно прямо сейчас. А также оцениваются потенциальные опасности, которые могут грозить в ближайшем будущем, например, голод или холод.

Взаимодействую с миром, получая информацию о мире, мы оцениваем окружающую действительность на предмет наличия непосредственной опасности, с одной стороны, и возможности по удовлетворению своих потребностей, с другой, основываясь о своих представлениях о «важно / не важно».

В этом нет ничего плохого, ведь потребность в выживании действительно важнейшее условие нашего существования. Мы живем в материальном мире, и выживать в нём нужно уметь.

Но, с другой стороны, такой взгляд на мир можно назвать корыстным, деловом, рыночным, утилитарным. При таком подходе к жизни сознание становится только средством для выживания. Но выживание – это не жизнь.

Ошо говорил: «Чем больше подходите вы к вещам с точки зрения их полезности, чем больше вы погружены в деловую жизнь, тем менее вы живы… Утилитарная жизнь необходима, но цена ее очень высока. Вы утратили праздничность жизни…».
К слову сказать, «утилитарный» произошло от латинского слова utilitas, которое переводится как «польза». Увидев объект, мы, прежде всего анализируем, несет ли он для нас опасность и как его можно использовать. Это порождаются соответствующее отношение к миру.

Подчеркивая утилитарный характер языка, Георгий Гирджиев говорил: «Язык полон ложных понятий, неправильных подразделений и ассоциаций. И главное – вследствие существенных, характерных особенностей обыденного мышления, его неясности и неточности – каждое слово может иметь тысячи различных значений сообразно материалу, которым располагает говорящий, и действующему в нём в данный момент комплексу ассоциаций. Люди не уясняют себе, до какой степени субъективен их язык, насколько разные вещи выражает каждый из них одними и теми же словами. Они не осознают, что каждый человек говорит на собственном языке и очень плохо понимает язык другого человека или не понимает его совсем. При этом люди даже не представляют себе, что все они говорят на языках, непонятных друг другу. Они твёрдо убеждены в том, что говорят на одном и том же языке и понимают один другого. На самом же деле эта уверенность не имеет под собой никаких оснований.
Язык, на котором они говорят, приспособлен лишь для практической жизни. Люди могут сообщать на нём информацию практического характера: но едва они переходят в чуть более сложную область, как они тотчас же теряются и перестают понимать друг друга, хотя и не сознают этого. Люди воображают, что они часто, если не всегда, понимают своих ближних, по крайней мере, способны при желании их понять, воображают, что понимают авторов прочитанных ими книг, что другие люди понимают их. Такова одна из тех иллюзий, которые люди создают для себя и среди которых живут. На самом же деле никто из них не понимает другого человека. Двое людей с глубокой убеждённостью говорят одно и то же, но называют это по–разному и до бесконечности спорят друг с другом, не подозревая, что думают совершенно одинаково. Или наоборот, они говорят одни и те же слова и воображают, что согласны друг с другом, что достигли взаимопонимания, а в действительности они говорят совершенно разные вещи, ни в малейшей степени не понимая друг друга».

ПОНЯТИЯ ОПРЕДЕЛЯЮТ ВИДЕНИЕ МИРА

Мы видим мир в соответствие с имеющимися у нас понятиями. Язык обусловливает восприятие, мы видим то, чему в нашем языке есть понятние. Обучая ребенка языку, родители обучают его видеть вещи способом, который соответствует общепринятому соглашению в цивилизации, к которой они принадлежат.

Познавая мир, человек опирается в первую очередь на свои ощущения. Однако наш разум обладает способностью анализировать и выделять в разрозненных объектах и явлениях нечто общее. Например, мы можем выделить все треугольные предметы – мы видим, что у каждого из них имеется три угла, и именно по этому признаку их легко объединить в одну группу. Далее мы закрепляем за любом объектом, имеющим три угла, слово «треугольник» или «треугольный».

Однако, глядя на тот или иной предмет, мы воспринимаем его не потому, что знаем слово, которое его обозначает, а потому, что у нас есть соответствующее понятие. Понятие есть единство существенных свойств, связей и отношений предметов или явлений, отображённое в мышлении.

Представитель практически любой национальности, глядя на ложку, обычно понимает, что перед ним именно ложка, и это понимание не изменится от того, назовём мы её «ложка», «spoon», «lоffel» или «karote».

Поэтому различие в понятиях зависит не столько от языка, на котором человек разговаривает, сколько от принадлежности к конкретному народу и конкретной культуре. Например, если ложку увидят цивилизованный человек и человек из дикого племени, не привыкший орудовать столовыми приборами, то у них в сознании возникнут совсем разные понятия.

Если в языке нет какого-то понятия, то это означает, что народ, пользующийся этим языком, не выделил соответствующий этому понятию предмет, явление или качество в окружающем мире. То есть этого предмета, явления или качества для этого народа не существует, он его не видит, либо приравнивает к другим понятиям. Так блок компьютера дикарем возможно будет восприниматься как камень.

С одной стороны, язык - штука безусловно полезная. Он позволяет нам быть в едином смысловом поле, когда мы говорим о бытовых вещах, которые всеми понимаются однозначно. Но с другой, язык очень сильно ограничивает человека. Не способен человек увидеть то, чему нет имени в его языке.

ОТОЖДЕСТВЛЕНИЕ СЛОВ И ПРЕДМЕТОВ

Человек рождается, не зная слов и не имея понятий. Критический, переломный момент в жизни ребенка наступает примерно в возрасте двух лет, когда его мышление становится речевым. Признаками этого являются быстрое и активное расширение словарного запаса. Ребенок впервые открывает для себя символическую функцию речи и осознает обобщающее значение слов.

Со временем его реакция на слова и на предметы, которые они обозначают, становятся очень похожими. Когда человек, к примеру, слышат слово «лимон», он может представить, какой лимон кислый и как обычно морщатся, когда едят его, то есть произнесение слова вызывает в памяти образ (запускается вторая сигнальная система), после чего происходит слюноотделение (срабатывает первая сигнальная система). Таким образом, повышенное отделение слюны может начаться как при виде лимона, так и после того, как человек услышал слово «лимон».

Это нашло отражение в работах физиолога И. П. Павлова, который разработал учение о первой и второй сигнальных системах.

Первой сигнальной системой он назвал деятельность коры головного мозга, которая связана с восприятием через рецепторы непосредственных раздражителей (сигналов) внешней среды, например, световых, тепловых, болевых и т. д. Она свойственна как животным, так и человеку. Благодаря первой сигнальной системе, достигается конкретно чувственное восприятие окружающего мира и состояния самого организма.

У человека, в отличие от животных, имеется также вторая сигнальная система, связанная с функцией речи, со словом, слышимым или видимым (письменная речь).
Без общения с другими людьми вторая сигнальная система, а вместе с ним и вербальное (речевое) мышление не развиваются. Так, дети, воспитанные дикими животными и жившие в зверином логове (синдром Маугли), не понимают человеческую речь, не умеют говорить и даже утрачивают способность научиться разговаривать. Кроме того, известно, что люди, попавшие в изоляцию на десятки лет, без общения с другими людьми забывают разговорную речь.

Первая и вторая сигнальные системы тесно взаимодействуют между собой, так как вторая сигнальная система возникла на базе первой и функционирует в связи с ней. Слово, по И. П. Павлову, является сигналом для работы первой сигнальной системы («сигнал сигналов»).

Из этого примера видно, что человек одинаково или почти одинаково реагирует как на реальные ощущения, так и на слова, обозначающие эти ощущение.
Учитывая, что каждое слово обозначает некоторое понятие, то, по сути, мы отождествляем предмет и понятие, которое его отражает. В нашем сознании предмет подменяется понятием, которое претендует на приравненность к реальным объектам.

Если у нас имеется понятие, то часто создается ощущение, что нам всё или почти всё понятно о предмете или явлении. Не даром слово «понятие» родственно слову «понимание». И здесь нас подстерегает такая опасность, как иллюзия понимания. Мы скользнули взглядом по кроне дерева и, не задерживаясь, отправились по тропинке дальше – зачем останавливаться, если нам уже всё понятно?

Однако наличие понятия говорит лишь о том, что мы выделили из окружающего мира некий класс предметов согласно каким-то признакам, свойственным каждому предмету этого класса. Мы дали определение, опредЕлили, установили пределы, границы данного явления или объекта. Например, мы легко отличим «дерево» от «не дерева», руководствуясь тем, что у дерева непременно должен быть ствол, корни и листья.

Таким образом, язык завладел нами настолько, что зачастую подменяет собой реальный мир. Ведь согласно учению о первой и второй сигнальной системе, реакция человека на слово и на реальный объект практически тождественны друг другу.
Философ Артур Шопенгауэр так писал о своём путешествии по Альпам в 1804 году: «Особенно я радовался тому, что эта череда образов приучила меня не довольствоваться именами вещей, но рассматривать, исследовать и судить о них не из потока слов, а на основе знания, обретённого в созерцании. Поэтому позже я никогда не впадал в искушение принимать слова за вещи».

Известный психотерапевт В.Леви, обращаясь к коллегам, писал: «Едина Жизнь, уважаемые коллеги, Жизнь целостна. А слова и понятия ваши, - в том числе научные термины - ее шизофренически расчленяют, Единую Жизнь, разрывают, дробят на несуществующие абстракции».

Когда мы говорим «стул», то мы понимается, что это некий объект, у которого имеются ножки, сиденье и спинка. То есть по сути это некая обобщенное представление о стуле. Иногда это называют идеей стула. О конкретном стуле мы пока ничего сказать не можем. Таким образом, понятия – это некие обобщенные модели объектов. Реальный стул может быть деревянным, пластмассовым или стальным, сиденье может иметь мягкое или жесткое, спинка может быть короткой или низкой. Модель всегда абстрактна, а действительность конкретна.

Каково назначение этих моделей? Возвращаемся к утилитарности языка. Модели в основном нужны, чтобы знать, как мы можем этот объект использовать. Когда мы говорим «стул», то мы понимаем, что это то, на чем можно сидеть, со всеми особенностями, которые его отличают скажем от «табуретки» или «кресла».

Или вот «дерево», его можно пустить на дрова, под ним можно сделать навес от непогоды, на него можно залезть, чтобы осмотреться. Таким образом, мы увидели дерево, отождествили его с известным нам понятием, которое определяет список возможных вариантов его использования, но мы не успели заметить ни красоты, ни тайны. Мы не заметили сложный и загадочный мир дерева, с его корнями, где растут грибы, живут различные жучки, совершают свой обход дождевые черви; с его стволом и ветвями, по которым текут соки; с его листьями, где происходит загадочный фотосинтез и притаились невысохшие капли дождя.

Вот пушистый комочек, который скачет по асфальту. Мы взглянули и определили – «воробей» и мысли, не задерживаясь, потекли дальше. Наш интерес к данному объекту пропал, потому что наш утилитарный ум мгновенно понимает, что опасности этот объект не несёт и пользы от него тоже никакой. Поэтому он становится ему не интересен. Мы опять пропустили самое главное - загадку, тайну, красоту.

     Крыло зари
     Смахнуло темноту.
     И небо стало чище и яснее...
     Как часто мы не ценим красоту,
     Особенно
     Когда мы рядом с нею...
    
     Да, мы не замечаем красоту...
     Мы что-то ищем.
     Что — не знаем сами.
     И смотрим, смотрим, смотрим
     За черту
     Той красоты,
     Что вечно рядом с нами. (Владимир Фирсов)

Вот что пишет Дэн Милман, автор и прототип главного героя книги и фильма «Мирный воин»: «Когда ты еще ребенок, всё это появляется перед твоими глазами. Стучится тебе в уши и производит потрясающие впечатления. Всегда как в первый раз. Теперь же ты знаешь все имена, названия и категории. Вот это хорошо, а это плохо. Вот — стол, там — стул, машина, дом, цветок и так далее. Постепенно, тебе становится скучно, потому что окружающие тебя предметы находятся вокруг тебя только как названия. Сухие и узкие понятия разума набрасывают на тебя пелену, затрудняя восприятие. Теперь ты смотришь на все через завесу ассоциаций, относительно вещей. Тебе кажется, что ты все это уже видел. Это всё равно что в 20-й раз смотреть один и тот же фильм. Тебе становится скучно, потому что ты видишь лишь воспоминания о предметах. Понимаешь, скука — это фундаментальная неспособность осознавать жизнь».

ОБЪЕКТЫ И ПРОЦЕССЫ

И объекты, и процессы обозначаются именем существительными. И зачастую это вносит искажение в наше восприятие в том смысле, что нередко процессы мы воспринимаем, как объёкты. Что такое река? Это течение воды. Это процесс. Но размышляя о реке нам представляется объект.

Процессами являются свет и звук, сознание и внимание, любовь и вера. Отвечая на вопрос «что это?» -  «это свет» или «это внимание», нужно отдавать себе отчет, что никакого «что» нет. Сюда же можно отнести все эмоции (радость, страх, гнев и проч.) - они происходят, движутся, текут, как река.

Поэтому спросить «Что это?» и ответить «Это любовь» конечно с точки зрения языка правильно, но лучше : «Что здесь происходит?» и ответить: «Здесь пульсирует любовь», или струится, или кровоточит. Но без глагола смысл не улавливается, теряется. «Здесь подкрадывается страх», «Здесь серебрится радость». В этих существительных, если нет движения, то нет никакого «что».

Или возьмем речь. Наша речь течет, это речка, это течение. Остановите это течение и речь прекратится. Не даром наши предки говорили «рекут» в смысле «говорят».

Особенно хочется остановиться на внимании, что крайне важно для дальнейшего изложения. Не существует неподвижного внимания, внимание это всегда процесс. Когда мы пытаемся концентрировать внимание на объекте, то невозможно это сделать статично. Нельзя направить внимание. Оно должно пульсировать, его можно направлять, то есть делать это непрерывно.

Знание и понимание

Очевидно, что одно и тоже знание каждый человек воспринимает по-своему. В чем здесь дело? Чтобы прояснить этот вопрос, обратимся к некоторым идеям Георгия Ивановича Гурджиева. Гурджиев говорил, что люди обычно путают «бытие» и «существование». О существовании можно говорить, когда камень, дерево или животное просто имеются в наличии, то есть воплощены в материальной форме.

Бытие, по мнению Гурджиева, – это нечто иное. Бытие человека составляет совокупность его практических качеств, которыми он обладает. Гурджиев говорит, что внешние признаки человеческого бытия многогранны: «активность и пассивность, правдивость и лживость, искренность и неискренность, храбрость и трусливость, самоконтроль и распущенность, раздражительность, эгоизм, готовность к самопожертвованию, гордость, тщеславие, обман, усердие, леность, моральность, развращённость – это и многое другое составляет бытие человека».

Бытие животных совершенно. Человек отличается от животных тем, что его бытие способно к определенному развитию. Он рождается как саморазвивающийся организм на более низком уровне бытия, чем ему предназначено быть по его созданию, и поэтому является несовершенным, незавершенным.

В книге «В поисках чудесного» П. Д. Успенский приводит следующие слова Гурджиева: «Развитие человека идёт по двум линиям – линии знания и линии бытия. При правильной эволюции линии знания и бытия развиваются одновременно, параллельно друг другу, помогая одна другой. Но если линия знания слишком опередит линию бытия или линия бытия опередит линию знания, развитие человека пойдёт по неверному пути и рано или поздно остановится».

Развитие по линии знания есть накопление в основном вербальной информации. Развитие по линии бытия – это изменение своих качеств. Например, если человек становиться более внимательным и менее механистичным, то его бытие изменяется.
Гурджиев говорит о том, что равновесие между знанием и бытием более важно, чем развитие того или другого из них в отдельности. Если знание уходит далеко вперёд от бытия, оно становится теоретическим, абстрактным и неприменимым к жизни, а фактически вредным. «Знание, которое не находится в согласии с бытием, – считал Гурджиев, – не может быть достаточно полным и соответствовать реальным нуждам человека. Оно всегда остаётся знанием лишь одной вещи, игнорирующим другую вещь, знанием детали без знания целого, знанием формы без знания сущности».
Если знание получает перевес над бытием, человек знает, но не может делать. Это бесполезное знание. Если бытие получает перевес над знанием, человек способен делать, но не знает, что именно надо делать. Бытие, которого он достиг, становится бесцельным, затраченные усилия оказываются бесполезными.

В связи с этим Гурджиев различает знание и понимание. Он считал, что это совершенно различные понятия. По его мнению, знание само по себе не даёт понимания; и понимание не увеличивается благодаря росту одного лишь знания. Понимание зависит от отношения знания к бытию, это – равнодействующая знания и бытия. Отношения между знанием и бытием не меняются вследствие простого роста знания. Они изменяются только тогда, когда бытие и знание растут одновременно. Иными словами, понимание возрастает лишь с возрастанием уровня бытия.
Когда полученные знания мы воплощаем в своем бытии, когда наше качество нашего бытия изменяется при помощи этих знаний, тогда и приходит действительное понимание этих знаний.

Выполнение практики даст вам новый опыт, вы получите различные новые ощущения, которых не испытывали раньше. а более или менее длительное выполнение практики изменит ваше бытие. И тогда знания превратятся в понимание.

ЗАБЫТЬ, НЕ ЗАБЫВАЯ

«Если мы только примем язык за реальность или сам опыт, – писал Д. Т. Судзуки, японский философ и популяризатор дзен-буддизма, – мы совершим самую ужасную ошибку, и начнем принимать за луну палец, который всего лишь указывает на нее. Язык – это обоюдоострый меч. Если пользоваться им неосторожно, то он поразит не только врага, но и самого нападающего. Мудрый избегает этого. Он всегда очень осторожен в обращении с языком».

Раз поддавшись соблазну назвать, определить опыт, ввести его таким способом в рамки языка, и поверив в произнесенное слово, духовный искатель превращается в носителя мифа, бессознательного шарлатана, ловца иллюзий.

Мы, конечно, не можем забыть язык, как не можем забыть разум, если не собираемся вместо подлинной реальности найти подлинное безумие. Очевидно, мы должны прийти в некое особое положение дистанцирования от языка, чтобы подобно дону Хуану всегда повторять: «Это лишь способ говорить». Нам следует забыть язык, не забывая его. Древние даосы неоднократно упоминали о таком странном процессе. Они создали образ Великого Слова, сущностью которого является тишина. Всем своим творчеством они напоминали человеку, что слово не имеет «изначального» смысла, оно только чревато смыслом.

Забвение слова, забвение языка – это совсем не тривиальная «забывчивость». Такое забвение, как указывали даосы, несет определенную функцию: оно является перерастанием мыслью ее оболочки, превращает обособленную и потому бессмысленную вещь в «весть бытия». Такое постижение – переворот в сознании и восприятии языка. Оно научает видеть во всех формах жизни беспредметный порыв, чистый зов, извечную красоту. «Небо и земля обладают великой красотой, а не говорят. Четыре времени года имеют ясный закон, а не судят. Вещи несут в себе совершенную истину, а не ведут речей...» – такова древняя даосская мудрость.

Ведь слова, как считают даосы, существуют для того, чтобы их забывать. Они нужны, чтобы поймать смысл. Ведь слово - это с-лов-о, это ловцы смыслов. После того, как смысл пойман, они становятся не нужны. Выпестованное языком внимание освобождается, чтобы превратить нас в новую, невиданную форму, в существо, полностью слитое с реальностью, но способное при этом жить в ней и восхищаться ею. До сих пор этого достигали немногие, и мы можем разделить горечь великого Чжуан–цзы, сказавшего: «Сеть существует потому, что существует рыба; поймав рыбу, вы можете забыть о существовании сети... Слова существуют, так как в них заложен смысл; осознав смысл, вы можете забыть слова. Где мне найти человека, который забыл слова и с которым я мог бы поговорить?»
Чжуан-цзы