Блок. Когда святого забвения... Прочтение

42. «Когда святого забвения…»






                Когда святого забвения
                Кругом недвижная тишь, —
                Ты смотришь в тихом томлении,
                Речной раздвинув камыш.

                Я эти травы зеленые
                Люблю и в сонные дни.
                Не в них ли мои потаенные,
                Мои золотые огни?

                Ты смотришь тихая, строгая,
                В глаза прошедшей мечте.
                Избрал иную дорогу я, —
                Иду, — и песни не те…

                Вот скоро вечер придвинется,
                И ночь — навстречу судьбе:
                Тогда мой путь опрокинется,
                И я возвращусь к Тебе.
                Май 1902

    



     Опять он вернулся на  линию вероятности с речным камышом. Как же там ему хорошо…

                Ты смотришь тихая, строгая,
                В глаза прошедшей мечте.

     Лодка, камыш, любимая – тихая, строгая, и вся в тихом томлении… И не возвращался бы… Но…

                Вот скоро вечер придвинется,
                И ночь — навстречу судьбе:
                Тогда мой путь опрокинется,
                И я возвращусь к Тебе.

от тебя – к Тебе, от любимой – к Даме, от  уюта и покоя – к  «покоя – нет!». От свидания  – к служению…
   От смерти - к жизни.

   Напомню и версию, видение   Андреем Белым в «Северной симфонии» этого мира камышовых заводей, этой промежуточной станции меж Землей и Небом, где ждут своего часа те, которым пока Небо недоступно, но не по грехам - Ад; напомню, что установить приоритет на мир, где встречаются на закате, где "на закате... рябь и камыш", мир, где "закат над камышами" ныне вряд ли возможно, что скорее всего они описали его одновременно, как одновременно потом напишут друг другу первые письма; как одновременно делали свои открытия в те времена великие физики.
   
     По сюжету «симфонии» Андрея Белого королевна…

          «…Вечно юная, она сидела на троне. Кругом стояли седые рыцари, испытанные слуги.
           Вдруг заходящее солнце ворвалось золотою струей. И грудь повелительницы, усыпанная каменьями, вспыхнула огоньками.
          С открытой террасы влетела странная птица. Белая, белая. И с мечтательным криком прижалась к ее сверкающей груди.
          И все вздрогнули от неожиданности: в ясном взоре птицы белой трепетали зарницы откровений. И королевна сказала: "Она зовет меня за собой... Я оставлю вас для Вечности!"…   
   
          Опечаленные рыцари стояли в зале, опершись на мечи, склонив пернатые головы... И говорили: "Неужели должны повториться дни былых ужасов!.."
          Но тут вспыхнул пустой трон белым сиянием, и они с восторгом глядели на сияющий трон, улыбаясь сквозь слезы заревыми лицами, а самый старый воскликнул:        "Это память о ней!"
          "Вечно она будет с нами!.."  »
   
А она оказывается там, где…

          «…Тянулись и стояли облачка. Адам с Евой шли по колено в воде вдоль отмели. На них раздувались ветхозаветные вретища.
          Адам вел за руку тысячелетнюю морщинистую Еву. Ее волосы, белые, как смерть, падали на сухие плечи.
          Шли в знакомые, утраченные страны. Озирались с восторгом и смеялись блаженным старческим смехом. Вспоминали забытые места.
          На отмелях ходили красные фламинго, и на горизонте еще можно было различить его далекий силуэт.
   
          Здесь обитало счастье, юное, как первый снег, легкое, как сон волны.
Белое.»

как раз там, где…

          «…В этой стране были блаженные, камышовые заросли; их разрезывали каналы, изумрудно-зеркальные.
          Иногда волна с пенным гребнем забегала сюда из необъятных водных пространств.
          В камышовых зарослях жили камышовые блаженные, не заботясь о горе, ожидая еще лучшей жизни.
          Иногда они преображались и светились светом серебристым. Но они мечтали о вознесении.
          Тут она бродила, раздвигая стебли зыбких камышей, а по ту сторону канала над камышами бывал матово-желтый закат.
          Закат над камышами…»

то есть там, где:

                …Ни тоски, ни любви, ни обиды,
                Всё померкло, прошло, отошло…
                Белый стан, голоса панихиды…

Из Примечаний к данному стихотворению в «Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах» А.А. Блока:
     – «... Ты смотришь( ... ) // Речной раздвинув камыш.» – "Русальные" мотивы одновременно могут вводить тему утонувшей Офелии.
     – «Тогда мой путь опрокинется ...» и след. – Символика "опрокинутого" мира близка к циклическим идеям "вечного возвращения", усвоенным "новым искусством" у Ницше.
     Но "опрокидывание" у Блока связано также с темой самоубийства, гибели.
     [
     С моей точки зрения «опрокидывание» – это резкая смена реальностей (и реальность после смерти – лишь одна из них). Это переход с двойниками в другие миры, выпадение на «Золотую межу». Сам термин «опрокинуться» – в одном ряду с фольклорным «перекинуться» – люди-оборотни из людей в зверей – «перекидываются». Он в новый  мир – «опрокидывается».
     Пожалуй, наиболее ярко это прозвучит в «томе II»:

                «Твоя гроза меня умчала
                И опрокинула меня.
                И надо мною тихо встала
                Синь умирающего дня.

                Я на земле грозою смятый
                И опрокинутый лежу.
                И слышу дальние раскаты,
                И вижу радуги межу.

                Взойду по ней, по семицветной
                И незапятнанной стезе –
                С улыбкой тихой и приветной
                Смотреть в глаза твоей грозе.
                Ноябрь 1906»

     Дважды повторенный термин «опрокинуть» впрямую указует, что «твоя гроза» героя из реальной реальности вынесла. И в новой он уже может оперировать реальностями совсем другими:

                «          вижу радуги межу.
                Взойду по ней, по семицветной…»

…ведь метафоры Блока далеки от всякой метафоричности. Ср.:

                «…Предо мной – к бездорожью
                Золотая межа.

                Заповеданных лилий
                Прохожу я леса.
                Полны ангельских крылий
                Надо мной небеса.

                Непостижного света
                Задрожали струи…»
                22 февраля 1902»
     ]

     Публикации: I1. С. 24, в отделе "Неподвижность"; I2. С. 110; I3. С. 163 и I4. С. 138 – в цикле СПД, в разд. "IV. Свершения. (1902 год)"; 88 стихотворений. С. 68; I5. С. 133.
»
 
I1 – Блок А. Стихи о Прекрасной Даме. М.: Гриф [1904]  (тит. л. 1905).
I2 - Блок А. Собрание стихотворений. 2-е изд., испр. и доп. Кн. 1. Стихи о Прекрасной Даме (1898-1904). М.: Мусагет. 1911.
I3 - Блок А. Стихотворения. Кн. 1. 1898-1904. М.: Мусагет. 1916.
I4 - Блок А. Стихотворения. 4-е изд. Кн. 1. 1898-1904. Пб.: Земля. 1918.
I5 - Блок А. Собрание сочинений. Т. 1. Стихотворения. Кн. 1. 1898-1904. Пб.: Алконост. 1922


 
*
*

вкратце о месте стихотворения в общем своде книги "Стихи о Прекрасной Даме".

     Ал. Блок : «Символист уже изначала - теург, то есть обладатель тайного знания, за которым стоит тайное действие».
     Теургия -  это человеческая практика по работе с божественными сущностями.  «Стихи о Прекрасной Даме» - рабочий дневник Александра Блока о ходе подобной практики.
     Спустя десять лет он напишет Андрею Белому: “Отныне я не посмею возгордиться, как некогда, когда, неопытным юношей, задумал тревожить тёмные силы - и уронил их на себя.”
     «Стихи о Прекрасной Даме» как раз об этом - о тёмных силах и о гордыни попытки справится с ними.
     Справиться не получилось. Спустя ещё десять лет, уже после смерти Блока, Андрей Белый резюмирует:
     «Первый том - потрясенье: стремительный выход из лона искусства; и - встреча с Видением Лучезарной подруги; и - далее: неумение воплотить эту встречу, обрыв всех путей»

     Для Блока было важно подчеркнуть рабочий, реалистический характер книги («к моим же словам прошу отнестись как к словам, играющим служебную роль, как к Бедекеру [путеводитель], которым по необходимости пользуется путешественник»), поэтому вместо трёх разделов с мистическими названиями "Неподвижность", "Перекрёстки", "Ущерб" первого издания  в канонической редакции их стало шесть, у которых вместо всякой философии теперь только указания на  место и время действия.

     Вот их краткая сводка:

     I. С.-Петербург. Весна 1901 года. Юный теург обретает свет, но появляется и «гадалка» из Тёмного храма .
     II. С. Шахматово. Лето 1901 года. Поэт учится работать с обретёнными силами, но постоянно путается меж Ясной и гадалкой, меж Солнцем и любимой. Меж Тобою и тобой.
     III. С.-Петербург. Осень и зима 1901 года. Грань богопознания: попытка – успешная! – увидеть  в любимой богиню, то есть раскрыть в «тебе» – Тебя! Но тут же появляются «двойники», которые искушают теурга россыпью миров.

                IV. С.-Петербург. Зима и весна 1902 года. Видение Моисея, готовность к Акту, видение, как «мы странствовали с Ним по городам» – но что это все? – послания от Тебя или обманки «двойников»? И – снова видение Моисея, видение Неопалимой Купины, осознание, что Ты – Купина, то есть Ты –  прямой призыв Господен к действию, как  некогда к простому пастуху Моисею: «Иди! И соверши небывалое». Но опять вмешиваются акторы лиловых миров – гадалка, двуликий, двойник. И поэт срывается в открытые ему «двойниками» другие миры.
   
      V. С. Шахматово. Лето 1902 года.   Лето зимних кошмаров, лето расплаты… Но в ответ на прямой призыв:  «Приходи, Я тебя успокою», поэт  настаивает на своём праве на «каменные дороги».
      VI. С.-Петербург. Осень — 7 ноября 1902 года. Он выходит на Тропу миров – лиловых миров. Бродит по ней, отчаивается. Он, ставя на кон свою жизнь, прорывается к Храму, но, судя по всему, это – тёмный храм.

       Данное стихотворение относится ко седьмой сцене ЧЕТВЁРТОГО раздела. Всего сцен в нем – десять:


                IV. С.-Петербург. Зима и весна 1902 года

         Сцена 1.  Моисей.
         Сцена 2. Храм.
         Сцена 3. Мастерская.
         Сцена 4. Солнечный день.
         Сцена 5. Мир у разлива рек.
         Сцена 6. С Ним.
         Сцена 7. Снова гадалка.
         Сцена 8. Призыв к поэту.
         Сцена 9. Ответ из лиловых миров.
               Сцена 10.Блуждание по мирам.

         Сцена 10. Блуждание по мирам.

35. «Мы отошли и стали у кормила…»                ( http://www.proza.ru/2017/ 12/26/996 )
Самоволка на яхте.
36. «Я — тварь дрожащая. Лучами…»                ( http://www.proza.ru/2017/12/26/999 )
Попытка покаяния.
37. «Слышу колокол.  В поле весна…»                ( http://www.proza.ru/2017/12/26/1004 )
А  его вытаскивают в «розовеющий лес»
38. «Там — в улице стоял какой-то дом…»                ( http://www.proza.ru/2017/12/27/1087 )
Краткая вылазка в «страшный мир»
39. «Я и мир — снега, ручьи…»                ( http://www.proza.ru/2017/12/27/1094 )
Но  «Нам не страшен вечный плен»
40. «Мы встречались с тобой на закате…»                ( http://www.proza.ru/2017/12/27/1114 )
Передышка  в мире, где «рябь и камыш».
41. «Тебя скрывали туманы…»                ( http://www.proza.ru/2017/12/28/1058 )
Прогулка в мир 98-ого  года – к их «Гамлету».
                42. «Когда святого забвения…»                ( http://www.proza.ru/2017/12/28/1064 )
                И снова отдых в мире речного камыша – «где ни тоски, ни любви, ни обиды».
43. «Ты не ушла. Но, может быть…»                ( http://www.proza.ru/2017/12/28/1066 )
Возвращение в келью.
*