Новый год

Новый год.

Иду с работы домой. Раз в год привычная улица становится сахарно-игрушечной.

Наряженные елки, увитые гирляндами. Витрины переливаются светодиодами. Сонные зимние деревья украшены накидками электрических сетей загадочно- синих,  романтично-розовых, радостно- льдистых.

Даже снег под ногами в тонах тропических фруктов. 

Несмотря на усталость, привычно растворяюсь в смешении окружающих меня красок.

Я малярша, я привычно испытываю блаженство от уверенной завершенности цвета.

Мужчины устроены иначе. Отработал свое и до свидания.  Маляр, токарь, фрезеровщик, слесарь – не  это главное. Главное, что он мужчина. Царь природы, венец мира. Мужчина  на улице головой не вертит, он стремителен, руки в карманах. Он свободен. Легкий снег путается в его смоляных волнистых волосах,  глаза охотника прищурены в будущее и сухие сильные ноги, с отлично развитыми икрами несут его вперед, уверенно и энергично.

Я смотрю на широкую мужскую спину, даже под курткой угадываются накачанные  трапециевидные  мышцы...я обожаю силу и форму этих мышц….  Это невероятное блаженство провести по ним ладонью…а рядом бугрятся «крылья»...это широчайшие поверхностные мышцы…гладкая загорелая кожа, плотная, как щит.

Я знаю устройство мужчин, при моей внешности  это не трудно. Однако сильные  мужчины слишком ценят свободу. И я не хочу мешать им оставаться охотниками. Я не хочу, чтобы наш мир населяли мужчины  слабые духом, лишенные мышц.

Я намеренно приношу себя в жертву эволюции и поэтому плачу. Я  беспомощна, я растворена в празднике цвета. Я радуга, горящая в потоке собственных слез.

А кругом кипит праздник.

Встречный Дед-Мороз с разгону стискивает меня звездчатым атласом малиновых варежек:

- С наступающим, красавица!

Он воспринимает мои слезы за талый снег. И добродушно смеется.

- И вас! – выдыхаю я и торопливо бегу дальше.

Вот и дом.

Ночью мне снится хвойный лес. Я чувствую его запах, ощущаю тяжелый холод шишек, слышу осыпание сухой коры. Я стою на месте и не знаю, куда мне идти. Кругом елки, подпирающие небо.

- Лесник, - громко зову я и просыпаюсь.

Пододеяльник сполз на пол. С недавних пор я покупаю только бамбуковое постельное белье. В молодости я любила постельный шелк. Дразнящий, легкий, яркий. С годами приутихла и выбрала  бамбук. Прямо по фэнь-шую. Лет через десять, с возрастом, перейду на поплин, добрый, мягкий и нежный. А потом…потом  сатин. Он бессмертен. Дурацкие мысли.

- Так, о чем я думала? – я пытаюсь вспомнить сон.  И не могу.

Вернее я вспомнила, но для меня главное – это причина, а не поступок. Почему я подумала именно про лесника?

Итак, крохотный психоанализ.

Мне снилась тайга. И я боялась заблудиться. Наше бессознательное вытаскивает наружу проблемы, о которых мы сознательно не думаем. Я никогда не думала про лесника. И вот подумала.

- Значит, - сказала я себе, расчесывая волосы, - цепочка тут следующая. Новый год – это елки. Вчерашний  Дед Мороз – это мужчина.  Мои слезы  – это одиночество. Вот почему  я позвала лесника, который связывает все эти, казалось бы, случайные фрагменты.

Я сняла с огня турку и налила  кофе. Мысли не давали покоя, пробивая аромат арабики 

Кто они такие вообще, эти лесники? Я открыла ноутбук, набрала вики - «лесник».

"Лесник — работник государственной лесной охраны, штатный сотрудник лесничества. За лесником закрепляется лесной обход, ему выдаётся паспорт участка, форменное обмундирование, может выдаваться охотничье оружие. На должность лесника принимаются лица, прошедшие подготовку в лесной школе, колледже, техникуме или на специальных курсах. Лесник непосредственно подчиняется мастеру леса."

- Может быть,  мне нужен мастер леса? – я допила кофе, оставив на донышке немного гущи,  - нет, мастер леса – это должность.  А лесник – это моя судьба, если, конечно,  Фрейд не ошибся. 

Я осторожно перевернула фарфоровую чашечку и поставила ее на блюдечко по «косой», чтобы внутри купола образовался узор. Самый важный рисунок находится ближе к ручке чашечки, потому что ручка – это как бы я.

За окном, во дворе,  взорвали петарду. Она на мгновение замерла  на моем подоконнике  бесподобным букетом фуксии. Праздник просто рвался ко мне в дом. И напрасно.

Я давно не покупаю елку, не ставлю на пол милые толстые свечи, не готовлю заливную осетрину. Я не хочу отмечать Новый год, у него слишком короткий срок хранения.  Этот праздник не доживет  и до конца месяца, унося с собой все мечты и надежды на счастье. И уносит не в Лапландию, а в ближайший мусорный бак, деловито сгребая туда вялые елки с обрывками серебряного дождя, рваную упаковку от подарков и пустые бутылки из-под шампанского.

Я заглянула внутрь фарфоровой чашечки и чуть не выронила ее из рук. Возле ручки темнел узор дерева, а проще говоря, елки.

- Планы будут выполнены, желания исполнены, - прошептала я.

И повторила это толкование три раза. Повторять три раза совсем необязательно. И даже  говорить его вслух необязательно, потому что гадание уже состоялось. Судьба выбрала елку. Она не могла выбрать лесника, потому что он не предусмотрен в символах. Нет лесника, но есть елка. На всякий случай, я сверилась с книгой толкований.

«Горы - высокие устремления, успех в достижении цели»
«Грабли - предпринять попытку привести в норму дела и регулировать стиль жизни»
«Гриб - рост, прибавление в весе»
«Груша - комфорт и достаток»
«Дамская сумочка – нежданная - негаданная лотерея»
«Дерево - планы будут выполнены, желания исполнены»

- Желания будут исполнены,- снова прошептала я.

Во дворе опять взорвали петарду, но я ее почти не услышала, словно сквозь подушку с бамбуковой наволочкой.

Я стала машинально одеваться.

Я не выбирала предметы гардероба, я не учитывала совместимость цвета и фактуры ткани, я не стояла перед зеркалом, я просто открыла дверь и вышла на улицу. И никто не обращал внимания на мою внешность. Я пересекла улицу наискосок, не замечая снующих машин и, завернув за угол, уперлась в елочный базар.

Среди елок бродил молодой парень, очень похожий на каменщика Федотова с моей стройки.  Он всегда забыл мне отдавать мелкие долги, так что я привыкла их не ждать. Условный рефлекс, подаренный нам собаками сто лет назад.

Увидев меня «Федотов» заторопился на встречу:

- Сейчас попросит пятьсот рублей, - промелькнула привычная мысль.

- Елочки сами посмотрите или выбрать помочь?  - спросил "Федотов".

- Помогите,  - кивнула я, - подскажите мне адрес лесничества.

- Чего не знаю, того не знаю, – пожал плечами  «Федотов», - я не продавец. Мы с Лехой соседи по дому. Он звонит – постой за меня на елках, я отойду,  кофе выпью.  Вот я и стою. Пять штук продал. Про лесничество никто не спрашивал.

- Значит, будем ждать Леху,  – сказала я, - насчет, адреса.

- Это пожалуйста, - кивнул  «Федотов», - у Лехи все  бумаги на елки  в идеальном порядке.  Он  же сам лесник.

- Он лесник? – я провалилась в дуру, махом, как под лед, - настоящий?

- А какой же? - пожал плечами «Федотов», - всю жизнь в тайге пахал. Весной ему медведь руку откусил. Если бы не инвалидность, его бы не списали. Он в Москве-то всего полгода.

"Лесник - инвалид" - я в ужасе зажмурила глаза, пытаясь вспомнить  узор дерева  на чашке. Были ли там отломанные ветки?

- Здравствуйте, - раздался рядом мужской голос.

Голос немного простуженный, в пределах благородной мужественности, - мне сказали вам нужны бумаги на наши елки? Они в сторожке, я принесу.

- Здравствуйте, - сказала я, не открывая глаз, - значит, вы лесник и у вас есть сторожка? 

Я боялась смотреть на откусанную медведем руку. Я тянула время.

- Извините, что не приглашаю в нее, - сказал мужской голос, - сторожка у меня холодная и маленькая. Сколотил ее только для хранения документов.
 
- Я Вера, - я осторожно протянула руку к голосу, вслепую.

- Очень приятно, а я Леха, - отозвался голос.

Моя ладонь ощутила твердое мужское пожатие. Рука была на месте. Гора с плеч.  Я открыла глаза.

Передо мной стоял мужчина выше меня на две головы. Борода до пояса. И его энергичный синий взгляд, никак не соответствовал наличию окладистой бороды. Но и мой гардероб отличался внезапностью. Только сейчас я обратила внимание, что без раздумий натянула разные зимние сапоги. Мы стоили друг друга.

- Я могу идти за бумагами? – спросил разрешения Леха.

Он почему – то меня очень слушался. А может он слушается всех женщин? Меня кольнула легкая ревность. В тайге любая красавицей выглядит.

- У меня к вам просьба, - сказала я, - не про бумаги. Выполните?

- Любую, - сказал Леха и огладил бороду.

- Когда закончите работу, принесите мне елку вот по этому адресу, - я достала визитку, - там адрес и телефон. Если не сможете прийти – позвоните.

- Я смогу, - визитка утонула в Лехиной руке, - в десять вечера по этому адресу.

- Да, - я повернулась и пошла домой, стараясь не обращать внимания на свои сапоги. Один черный, другой синий. И каблуки разные. На этот раз мне казалось, что на меня смотрела вся улица.

В десять вечера зазвонил телефон.

Обычно он молчит, потому что всем девчонкам с работы я говорю, что уезжаю загород на весь Новый год, а телефон оставляю дома.

В морских ракушках крохотная песчинка со временем превращается в жемчуг, а крохотное вранье - в правду. Мне поверили и никогда и никто  в Новый год мне не звонил.

Я взяла трубку и молчала.

- Это Леха, - сказал простуженный голос, - я внизу, вы не передумали?

- Поднимайтесь, - я нажала кнопку домофона.

Елка в квартиру не войдет. Это сразу стало понятно, когда я открыла дверь и уткнулась в еловые лапы.

Я живу на пятнадцатом этаже, значит, Леха поднимал елку на себе. Лифт у нас крохотный. Потом он отнес ее вниз.

И воткнул в сугроб под моими окнами. Получился кусочек тайги. На вершине елки звенели замерзшие шишки. Я была уверена, что под слоем хвои,  свил  гнездо героический клест, и обжила дупло веселая белка.
 
- Вы похожи на Деда Мороза, - сказала я, когда бородатый Леха снова появился на лестничной клетке.

Он ничуть не запыхался. Вот это форма.

- Я бороду сбрею, - Леха смущенно опустил глаза, - просто никто до вас не обращал на нее внимание. Тайга же кругом.

- Извините, - сказала я, - мне ваша борода совсем не мешает. Я легко представляю вас без нее.

По правде говоря, я  с большей охотой представила бы его невозмутимо - выпуклую "трапецию" и боковые мышцы спины, похожие на дубовые клепки коньячного бочонка. К тому же от Лехи пахло gucci guilty - нас объединяла приверженность к эфиру  пачули, у него с нотками лимона, а у меня мандарина. У меня профессиональный нюх малярши.

Леха пригнулся, зашел и закрыл дверь. Сбросил тяжелую волчью шубу.  Правый рукав опоясал грубый шов. Нитки торчали, как антенны лунохода.
 
- Медведь оторвал, - пояснил Леха, перехватив мой взгляд, - но  руку пришить успели.  Вертолетом добросили. А рукав я сам чинил, руку разрабатывал. И время быстрее шло.
 
- Проходите на кухню, - сказала я, - не люблю я большие столы. Посидим, как в сторожке. Чтобы все под боком.

На кухне Лехе было тесно. Пришлось вытолкать в коридор двухъярусный холодильник.

- Давай на ты, - предложила я, придерживая дверь упиравшегося  холодильника, - я Вера.

- Я не забыл, - кивнул Леха, - ты же визитку дала. Ты всем визитки даешь?

- Только по работе, – сказала я, накладывая Лехе картошку с мясом, - я же малярша, Леха. Раздаю своим заказчикам, чтобы не забыли. Хотя все и так помнят.

- То-то я смотрю у тебя квартира, как игрушка, - Леха ел неторопливо, с достоинством, ломая хлеб на куски, - может, ты  и мою берлогу отремонтируешь?

- Ты во всем  такой быстрый? – удивилась я.

- Был бы не быстрый, левой рукой сейчас бы чокался, - откликнулся Леха, поводя могучей шеей, - ты забудь насчет ремонта. Я все сам привык делать.

- Давай выпьем, - сказала я, - скоро двенадцать.

- Давай, - кивнул Леха, - за праздник, по чуть-чуть.

- У меня есть спирт, - сказала я, - как растворитель держу. Этиловый, из аптеки.

- Пойдет, - тряхнул головой Леха. Он чуть привстал и посмотрел в окно, - даже вершинку елочки отсюда видно. За Новый год, Вера!

- За Новый год! - повторила я. Я отучилась повторять. Это оказалось приятно. И я тихо сказала еще раз:

- За Новый год!

- Праздник – это сюрпризы, - сказал Леха, отодвигаясь от стола, - я тебе шкуру медвежью подарю. У него башка огромная. Впечатляет.

- А мне нечем ответить, - сказала я, - у меня нет сюрприза.
 
- Ты сама - сюрприз! - сказал Леха и поднялся. Головой он вбил кухонный светильник в потолок. Стало темно и  тревожно, как  в ночном сне. Я прислушалась. Тихо. За окном качалась черная верхушка ночной ели.

- Лесник, - с тревогой позвала я, - ты где?

- Я тут, - я ощутила свою руку в Лехиной, - я всегда буду рядом, Вера, а если по дороге на нас нападет медведь, то я отдам за тебя не только  руку, а все, что у меня есть. До последней косточки.

- Все что у меня есть, - отозвалось эхо его слов в моем благодарном сознании.

- Но, нет, я так не хочу, -  я протестующе замотала головой и крепко обвила руками  Лехину шею, уловив деликатное встречное  движение его бесподобной  «трапеции».