Блок. Пробивалась певучим потоком... Прочтение

4. «Пробивалась певучим потоком…»








                Пробивалась певучим потоком,
                Уходила в немую лазурь,
                Исчезала в просторе глубоком
                Отдаленным мечтанием бурь.
                Мы, забыты в стране одичалой,
                Жили бедные, чуждые слез,
                Трепетали, молились на скалы,
                Не видали сгорающих роз.
                Вдруг примчалась на север угрюмый,
                В небывалой предстала красе,
                Назвала себя смертною думой,
                Солнце, месяц и звезды в косе.
                Отошли облака и тревоги,
                Всё житейское — в сладостной мгле,
                Побежали святые дороги,
                Словно небо вернулось к земле.
                И на нашей земле одичалой
                Мы постигли сгорания роз.
                Злые думы и гордые скалы —
                Всё растаяло в пламени слез.
                1 июля 1902

 






     Мы по-прежнему в мире  «на нашем севере угрюмом». И здесь мы не в первый раз:


                «Мы живем в старинной келье
                У разлива вод.
                Здесь весной кипит веселье,
                И река поет.
                18 февраля 1902»

Сюда он попал сразу после весеннего блуждания по мирам, как в заточение, как в ссылку, как на гауптвахту в самом начале лета, которое здесь - вот такое:

                «Брожу в стенах монастыря,
                Безрадостный и темный инок.
                Чуть брежжит бледная заря, —
                Слежу мелькания снежинок.
                11 июня 1902 С. Шахматово»
            
    Но и сюда пробилась та, которая "назвала себя смертною думой". Пришла и:

                Всё житейское — в сладостной мгле.
    и:
 
                И на нашей земле одичалой
                Мы постигли сгорания роз.


     Пришла  к ним, как с юга пробивается широкая теплая река: 

                Пробивалась певучим потоком,
                Уходила в немую лазурь,
                Исчезала в просторе глубоком
                Отдаленным мечтанием бурь.

     и то, что было тесным, замкнутым  мирком одинокого монастыря, вдруг стало – порогом в огромный мир... И хорошо, если только в наш:

                Побежали святые дороги,
                Словно небо вернулось к земле.

     Инок, тыопять можешь выбрать любую! И - уйти.
     И           До этого момента, до этого стихотворения, этой главы в его трехкнижии розы были Твоими атрибутами, атрибутами ангелов небесных:

                "...Белый, белый ангел бога
                Сеет розы на пути...
                4 октября 1901"

     И вот, впервые они стали намеком инструмент соблазна:

                ...на нашей земле одичалой
                Мы постигли сгорания роз.

Да и сама, пришедшая, прорвавшаяся сюда она так похожа на ту, которая спустя годы обернется Незнакомкой...


Блок Александр Александрович. "О современном состоянии русского символизма":

   "я произвел заклинания, и передо мною возникло наконец то, что я (лично) называю "Незнакомкой": красавица кукла, синий призрак, земное чудо.
   
   Незнакомка. Это вовсе не просто дама в черном платье со страусовыми перьями на шляпе. Это - дьявольский сплав из многих миров, преимущественно синего и лилового".

    Спустя пять лет это будет выглядеть так:

                "Она пришла из дикой дали –
                Ночная дочь иных времен.
                Ее родные не встречали,
                Не просиял ей небосклон.

                Но сфинкса с выщербленным ликом
                Над исполинскою Невой
                Она встречала с легким вскриком
                Под бурей ночи снеговой.

                Бывало, вьюга ей осыпет
                Звездами плечи, грудь и стан, –
                Всё снится ей родной Египет
                Сквозь тусклый северный туман.

                И город мой железно-серый,
                Где ветер, дождь, и зыбь, и мгла,
                С какой-то непонятной верой
                Она, как царство, приняла.

                Ей стали нравиться громады,
                Уснувшие в ночной глуши,
                И в окнах тихие лампады
                Слились с мечтой ее души.

                Она узнала зыбь и дымы,
                Огни, и мраки, и дома –
                Весь город мой непостижимый -
                Непостижимая сама.

                Она дари'т мне перстень вьюги
                За то, что плащ мой полон звезд,
                За то, что я в стальной кольчуге,
                И на кольчуге – строгий крест.

                Она глядит мне прямо в очи,
                Хваля неробкого врага.
                С полей ее холодной ночи
                В мой дух врываются снега.
               
                Но сердце Снежной Девы немо
                И никогда не примет меч,
                Чтобы ремень стального шлема
                Рукою страстною рассечь.
               
                И я, как вождь враждебной рати,
                Всегда закованный в броню,
                Мечту торжественных объятий
                В священном трепете храню.
                17 октября 1907"

*             

Блок. Из дневников:
     «Сейчас я вернулся из Боблова (21 июля 1902 года, ночь). Л. Д. сегодня вернулась от Менделеевых, где гостила чуть не месяц».

                …Солнце, месяц и звезды в косе.

Л.Д. Из воспоминаний:
     «Лето в Боблове я провела отчужденно от Блока, хотя он и бывал у нас.»



*
*

вкратце о месте стихотворения в общем своде книги "Стихи о Прекрасной Даме".

     Ал. Блок : «Символист уже изначала - теург, то есть обладатель тайного знания, за которым стоит тайное действие».
     Теургия -  это человеческая практика по работе с божественными сущностями.  «Стихи о Прекрасной Даме» - рабочий дневник Александра Блока о ходе подобной практики.
     Спустя десять лет он напишет Андрею Белому: “Отныне я не посмею возгордиться, как некогда, когда, неопытным юношей, задумал тревожить тёмные силы - и уронил их на себя”.
     «Стихи о Прекрасной Даме» как раз об этом - о тёмных силах и о гордыни попытки справится с ними.
     Справиться не получилось. Спустя ещё десять лет, уже после смерти Блока, Андрей Белый резюмирует:
     «Первый том - потрясенье: стремительный выход из лона искусства; и - встреча с Видением Лучезарной подруги; и - далее: неумение воплотить эту встречу, обрыв всех путей».

     Для Блока было важно подчеркнуть рабочий, реалистический характер книги («к моим же словам прошу отнестись как к словам, играющим служебную роль, как к Бедекеру [путеводитель], которым по необходимости пользуется путешественник»), поэтому вместо трёх разделов с мистическими названиями "Неподвижность", "Перекрёстки", "Ущерб" первого издания  в канонической редакции их стало шесть, у которых вместо всякой философии теперь только указания на  место и время действия.

     Вот их краткая сводка:

     I. С.-Петербург. Весна 1901 года. Юный теург обретает свет, но появляется и «гадалка» из Тёмного храма.
     II. С. Шахматово. Лето 1901 года. Поэт учится работать с обретёнными силами, но постоянно путается меж Ясной и гадалкой, меж Солнцем и любимой. Меж Тобою и тобой.
     III. С.-Петербург. Осень и зима 1901 года. Грань богопознания: попытка – успешная! – увидеть  в любимой богиню, то есть раскрыть в «тебе» – Тебя! Но тут же появляются «двойники», которые искушают теурга россыпью миров.
     IV. С.-Петербург. Зима и весна 1902 года. Видение Моисея, готовность к Акту, видение, как «мы странствовали с Ним по городам» – но что это все? – послания от Тебя или обманки «двойников»? И – снова видение Моисея, видение Неопалимой Купины, осознание, что Ты – Купина, то есть Ты –  прямой призыв Господен к действию, как  некогда к простому пастуху Моисею: «Иди! И соверши небывалое». Но опять вмешиваются акторы лиловых миров – гадалка, двуликий, двойник. И поэт срывается в открытые ему «двойниками» другие миры.
   
                V. С. Шахматово. Лето 1902 года.   Лето зимних кошмаров, лето расплаты… Но в ответ на прямой призыв:  «Приходи, Я тебя успокою», поэт  настаивает на своём праве на «каменные дороги».

     VI. С.-Петербург. Осень — 7 ноября 1902 года. Он выходит на Тропу миров – лиловых миров. Бродит по ней, отчаивается. Он, ставя на кон свою жизнь, прорывается к Храму, но, судя по всему, это – тёмный храм.

     Данное стихотворение относится к первой  сцене ПЯТОГО раздела. Всего сцен в нем – пять:

                Сцена первая.    Разномирье.
         Сцена вторая.    Иное новоселье
         Сцена третья.    Чужая свадьба
         Сцена четвертая. Без лица и названья.
         Сцена пятая.     Двух голосов перекличка
      
*

         Разномирье:

1. «Брожу в стенах монастыря…»                ( http://www.proza.ru/2017/12/29/932 )
Ссылка в мир на Севере угрюмом.
2. «На ржавых петлях открываю ставни…»             ( http://www.proza.ru/2017/12/29/951 )
Прорыв в мир Италии Возрождения.
3. «Золотокудрый ангел дня…»                ( http://www.proza.ru/2017/12/30/971 )
Преступный сон о божьем гневе.
                4. «Пробивалась певучим потоком…»                ( http://www.proza.ru/2017/12/30/980 )
                Возвращение в мир на Севере угрюмом. В котором – весна!
*