Демон мухи в безумии Врубеля

      "Сияющее зияние Абсолюта это снятие оппозиции света и тьмы" Люк Яхве

   Симуляция обычное состояние сознания, как оказалось в конфигурации компьютерных технологий, так отчётливо эксплицировавших всю терминологическую тяжеловесность истории человеческой мысли начиная с Декарта.
   Реальность это дескрипция, система непрерывного описания, нескончаемый миф о бытии.
   Сознание так быстро создает (моделирует) реальность вокруг себя, что принимает её за истинное положение дел.
   Проблема в рекурсии сознания.
   Мира вне сознания может и не быть.
   Проверить, что носители сознания не живут в собственной выдумке нет возможности.
   Даже боль -- последний аргумент реальности, по логике действий ведущая к смерти может быть частью такого непрерывного моделирования.
   Боль -- сигнал бедствия для сознания, которое не может представить свою конечность. Заплыть за буйки значит получить контрольный выстрел в структуру мозга, фиксирующей непрерывность потока очевидности.
   Постмодерн снял проблему, похоронив субъект в могиле объекта, чем сделал познание бессмысленным занятием.
   Всё уже украдено до нас.
   Теперь надо моделировать по-новой.
   "Если в мире всё так бессмысленно, давайте придумаем хоть какой-то смысл", -- сказала одна умная девочка.
   Хаос высшая степень порядка.
   Хаос кажется нам хаосом, из-за сверхбыстрой смены n-порядков, которую мы не в состоянии отследить.
   Дискретное в быстрой протяжке -- усреднённое конкретное.
   Так из хаоса субъективных переживаний рождается объективная реальность.
   Бытие мерцает небытием.
   Поэтому мы видим кино реальности в смазанной откадровке собственных интерпретаций.
   Аналогично с бессознательным -- оно сознание более высокого уровня.
   Муха на полотне "Демон" видит лишь наслоение краски, не зная ни о смысле картины, а уж тем более о Врубеле.
   Да и задумчивый Демон, никогда не узнает, что он нарисован.
   Реальность интерсубъективная конвенция, миф по умолчанию.
   Луну мы договорились видеть в определённом месте и времени.
   Это небесное тело, впрочем, как и само небо существует только в фокусе коллективного внимания.
   Именно внимание истинное небо, на котором зажигаются звёзды нравственного императива и испаряются бредом сивой кобылы чёрные дыры невежества.
   Забудь о Луне все одновременно, Луна исчезнет как понятие, как архетип.
   Это как в компьютерной игре, игровая ситуация возникает в зоне действия курсора.
   Игра же существует как континуум всех возможных ситуаций в пределах правил.
   Но... так недалеко и до Матрицы, из которой невозможно выпрыгнуть, но можно обматерить.
...Душа определяется метафорой, ну, типа "душа амальгама зеркала сознания".
   Казалось бы -- ни о чем.
   А что в таком случае сознание?
   А что оно отражает?
   А зачем?
   И пошло поехало...
   Контексты тонут один в другом, выныривая дельфинами метафор.
   Та же петрушка с понятием времени, бытия, ничто, свободы, вечности, бога, любви, счастья, ничто...
   Антиномия называется.
   Самые расхожие понятия упираются в абсурд -- источник всех смыслов.
   Метафизическая избыточность языка требует постоянных уточнений.
   Достоверные кажимости всегда были нашей реальностью.
   Бытие это верёвка, принятая с перепугу за змею.
   Сознание -- грёза о невозможном.
   Время -- жидкость, растворяющая всё кроме своей идеи.
   Свобода это ничто, обвладевшее человеком.
   И пр.пр.пр.
   Мы живём в состоянии апории, в спринтерских догонялках марафонствующей черепахи.
   Мы живём в мифе о существовании.
   Метафоры, метафоры, метафоры...
   Только они и остались.
   Пока мы подбираем слова как ключи к таинственной двери в иное, да и просто, чтобы объяснить происходящее -- мы живы.
   Поэты в этом смысле живее всех живых.
   "Чем незримей вещь, тем оно верней, что она когда-то существовала..."
   Самые бесполезные вещи имеют заоблачную цену.
   Тот случай, когда плацебо действует как виагра.
   Метафизический адреналин.
   Вопрос в другом.
   Есть ли тот (Тот?), кто заинтересован, чтобы мы на него подсели.
   Процесс интерпретации безграничен как сам бог.
   Семиозис в своей самодостаточности.
   Деятельность знака по производству своей интерпретанты и есть творение мира.
   Апофатическое богословие о том же -- бог есть, потому что его нет.
   Мир отпечаток Его божественной стопы.
   Знание механизма чувств даёт нам возможность нажимать на нужные клавиши, когда уж совсем никак на душе.
   Искусство в целом такой оргАн... или Орган?
   Человек творит, анестезируя невыносимость существования.
   Время враг сознания, и сознание судорожно хватается за края собственной бездны воображением.
   Этакий самостимулирующийся оргастический механизм.
   Ну, чё уж там... мастурбация на вечность.
   Познавать в принципе нечего. «В действительности человек хочет не знаний, а определенности» Б. Рассел. Факта бытия для этого достаточно. Человеку даже в статусе Бога будет тесно. "Потому мы и счастливы, что ничтожны..."
...В чём сущность метафоры?
   Она всегда между тут и нигде.
   Она сам режим бифуркации.
   Метафора ухватывает футурологию, недоступную понятийному аппарату.
   Понятия потом подтягиваются к этому рубежу, присваивая победу себе.
   Но метафора опять делает бросок в неведомое и всё повторяется.
   В области трансцендентного похожий процесс.
   Метафора что-то вроде разрыва, движущейся границы бытия-ничто.
   Делёз, правда, по поводу структуры времени приводит фразу Эмиля Брейе --
   "Когда скальпель рассекает плоть, одно тело сообщает другому не новое свойство, а новый атрибут "быть порезанным".
   Метафора играет роль такого сообщения.
   Негативной предикации атрибута. 
   В различении Бытия и Сущего у Хайдеггера похожий приём.
   Это как бы эксклюзивное различение, после которого начинается вечный фрактальный повтор различий Сущего в его перманентном падении в ничто.
   Хотя это, в сущности, попахивает ногами висельника, судорожно ищущего ускользающий табурет "последнего основания".
   Опять метафора, как без неё.
...Сама догадка, что с миром что-то не так уже указует на выход из сценария.
   Кукла догадавшаяся, что она кукла уже не кукла.
   Поэтому у греков философ был чем-то вроде бога, лишенного могущества.
   Философ новый Адам, обнаруживший что сакраментальное яблоко из папье-маше и вкушать его идиотская затея.
   Это о тщете познания.
   "--Ты догадался?
    --Да...
    --Ну и что ты будешь делать после этого?
    --Ничего. Цена догадки бесценна. А вот что Ты после этого будешь делать?
    --Мучить тебя вопросами похожими на ответ."
    Человек хочет и станет богом.
    Но потом окажется, что это не выход из сценария.
    Тут буддисты правы.
    По ту сторону Абсолюта абсолютная неизвестность.
    Шунья это аннигиляция двух базовых иллюзий -- сансары и нирваны.
    Иллюзия тоже иллюзия.
    Шунья не пустота, а фиксированная бессмысленность иллюзии.
    Как ноль в математике, сводит всю математику на нет и в то же время являет весь её смысл.
    Шунья, кстати, и означает "ноль".
    Форма всех формальных содержаний.
    Джива (душа) и есть шунья в сансаре, удерживаемая в капсуле нирваны.
    Ничто в оболочке нечто, так и остается ничто.
    Тут перекличка с онто-онтологией Хайдеггера, где Бытие ничтожится в Сущем посредством Дазайн.
    Сущее, читай -- сансара, находится в перманентном падении в Ничто.
    Так смертожизнью и пробавляемся.
    Бытие напоминает пористую структуру из-за наличия пустот ничто.
    Этой мочалкой кто-то кому-то спинку и трёт в "баньке с паучками".
... Я верую, потому что всего лишь человек, а мыслю, потому что имею сверхчеловеческие амбиции.
    Демон амбиций мухи делает её похожей на Врубеля, которого возможно Кто-то тоже нарисовал без его ведома, чтобы его мухой засидел задумчивый Демон.
    Две эти реальности сосуществуют не смешиваясь.
    В таком шизофреническом шпагате находится всякий рефлексирующий человек.
    Пока ещё человек...
    Человек метафора Бога.
    Я и взял метафору.
    Этого достаточно, чтобы организовать управляемое безумие -- путешествие господина Никто в прекрасное никуда.