Воля ваша

Глава 1. Мощи святого Валентина

1
В ответ на стук Та;ис приподнялась с лежанки и повернула рукоятку замка. Дверь купе отъехала в сторону, в проём шагнула улыбчивая проводница в форменном костюме Укрзализныцы – светло-голубом с серебряным кантом на пилотке и серебряным шитьём на лацканах кителя. В руках у неё был небольшой поднос с чем-то, накрытым белоснежной хлопковой салфеткой:
 Доброе утро! Через час Львов. Ваш завтрак. Вам чай с лимоном или каву?
 У вас растворимый кофе?
 Нет-нет, мы вам сварим!
 Тогда кофе, пожалуйста!

Пассажирка ехала в СВ одна, поэтому на столике хватило места подносу со снедью, проводница лишь чуть отодвинула в сторону смартфон в кожаном чехле-тетрадке.
Молодой женщине по имени Та;ис было двадцать шесть лет. Стройная, пропорциональная брюнетка, с короткими вьющимися волосами – так ей было удобнее в бесконечных командировках по Украине. Лёгкий, как принято говорить, «газовый» халат, с широкими «на две трети» рукавами и «ниже колен», был надет на голое тело. За ночь, украшенные принтами подсолнухов, полы халата расползлись в стороны, открывая стороннему взору широкую ложбину между небольшими грудьми и по-детски безволосое лоно, на самом деле, тщательно эпилированное лазером.

Никаких серёг, никаких татуировок или пирсинга, никаких колец на пальцах и никакого макияжа – Таис была убеждена, что нарисованное фальшивое лицо делает фальшивым всё, что произносит его обладательница. Ей, конечно, приходилось пользоваться профессиональной косметикой – антибликовой пудрой и контрастной губной помадой, но только для объектива телекамеры.

Добровольно мазать свои ресницы какой-то сажей, а губы – красным жиром? Ну, что за глупость, в конце концов! А эти клуши с накрашенными красными ногтями?! Что может быть омерзительнее у женщины длинных красных ногтей? Только облезлые ногти на ногах! Что может быть поганее в женщине, чем неестественный цвет волос? Только перекрашенные волосы с отросшими корнями родного цвета!

«Бабы не понимают,  считала Таис,  что всё время красить своё лицо – это как во все блюда подсыпать глутамат натрия – в конце концов, потеряешь вкус к натуральной пище». Наверняка потому, что Таис, по мере возможности, избегала макияжа, её лицо выглядело свежим, как у девятнадцатилетней девушки, то есть на десять лет младше её ровесниц.
Лучший цвет волос тот, что дала природа. Лучший аромат – это запах чистого, здорового, молодого тела. Таис любила спать вообще обнажённой, но в поезде приходилось соблюдать приличия.
На левой стопе у неё был наполовину спущенный тёмно-красный шерстяной носок, а правая стопа босая, так как носок с неё затерялся где-то в складках скомканного одеяла.
Женщина отыскала пропажу, натянула уютную шерсть на, озябшую было, стопу, и выглянула в окно, слегка отодвинув в сторону занавесь с фирменной сине-жёлтой надписью «Укрзалізниця». За стеклом в утреннем сумерке мелькали голые деревья с чуть припорошенными снегом ветвями.
Тогда женщина заглянула за ещё одну ткань – под накрахмаленной салфеткой на подносе обнаружился свежий круассан, зелёное яблоко, черничный йогурт, подрумяненный тост, клубничный джем и мягкий сыр.

Сфотографировав смартфоном всю эту буржуазную красоту, Таис зашла в Твиттере в аккаунт @koni и с хэштегом #МойЗавтрак написала: «Доброе утро, страна! #ЗаОкном 11 февраля 2013 года и Львовская область». Как только твит был опубликован, смартфон зазвонил, оповещая, что не по Вайберу, не по Вотсапу, а по обычной мобильной связи кто-то хочет поговорить со львовского городского телефона.
 Та;ис Ко;ни, слушаю вас.

 Привет, Таи;с Васильевна! Это Женя, я с проводного, чтобы свои деньги не тратить. Как только твит твой увидела, поняла, что не спишь… ты, скажи, если надо, Женя подъедет на вокзал и встретит тебя.

 Нет, спасибо, меня будет ждать машина из Трускавца.
 Та;я, мы тогда в Самбор уже на сами съёмки приедем с Женей, в Трускавец к тебе не будем заезжать.
 Я поняла тебя Женя, передавай привет мужу Жене. – Таис не удержалась под конец скаламбурить и подразнить однокурсницу Женю, вышедшую во Львове за оператора Женю.
Когда-то, целую вечность назад, они вместе учились на филфаке Одесского Национального Университета имени И.И.;Ме;чникова, а потом проходили преддипломную практику во Львове, где одесситка Женя влюбилась и выскочила замуж за львовянина Женю, работавшего оператором в её съёмочной группе. Если знать, что фамилия её мужа – Файдюк, то тогда становилось понятно, почему в титрах Є.Файдюк появлялось дважды: в качестве журналиста и в качестве оператора, что служило поводом для однообразных незлобных шуток коллег.
Сама Та;ис Ко;ни терпела подколки по поводу «лошадиной» фамилии ещё со школы, но коней и вправду любила, и не обижалась особо. Более того, даже, когда два года назад вышла замуж за строителя Тараса Мелько;, фамилию не сменила, объясняя тем, что к этому времени «сделала имя» на телевидении и не хочет начинать всё заново.
На самом деле, Та;ис была дочерью обрусевших греков, и ей было до смерти жаль расставаться со своей греческой фамилией, которая так гармонировала с её именем, данным отцом – неисправимым романтиком и археологом-античником.
«Я папе заменила сына»  говорила Та;ис, рассказывая о своей семье. Какую фамилию будут носить их дети, Кони ещё не решила, ведь детей у неё не было, а на вопросы старших родственников мужа она отвечала: «Я ещё не хочу», чем вводила их в скорбное недоумение.
Та;ис успела съесть зелёное яблоко и черничный йогурт, прежде чем проводница принесла ароматный кофе в нарочито грубоватой терракотовой чашке а-ля «рукодельная». Кофе, действительно был отменно сварен. Половины чашки хватило на тост с джемом и мягким сыром, а ещё половину чашки Кони выпила с хрустящим свежим круассаном.
Во Львове ходит легенда о том, как спустя некоторое время после осады турками Львова в 1672 году, в этом городе была открыта первая знаменитая кофейня, в которой подавали круассаны в форме османского полумесяца и ароматный кофе по-турецки. Считается, что с тех пор эти необычные булочки приобрели популярность и стали продаваться в Вене и в Париже.
2
В пустую комнату, со стенами, обшитыми панелями салатового цвета, зашли две азиатского вида босые девушки в тёмно-коричневых туниках. Вслед за ними появились двое мужчин среднего возраста. Их бёдра были обмотаны оранжевыми полотенцами с фирменной вышивкой «Royal SPA & Wellness центр «Женева». Девушки встали по обе стороны дверного проёма и замерли в лёгком буддийском поклоне, сложив кисти лодочкой на груди.
Мужчины разговаривали друг с другом, не обращая на персонал комнаты тайского массажа никакого внимания.
 …Андрий Панасович, я привык путешествовать в одиночестве,  ответил один на вопрос другого, заданные ещё за порогом.
 Но, Денис Иванович, в пути одному – это так скучно,  возразил здешний завсегдатай, а на самом деле владелец санаторно-курортного комплекса «Женева».
 Не знаю… с тех пор, как погибла жена, я привык быть один. Похоже на одиночное плавание. Все эти брачные заботы, любовь, кажутся нереальными.
 Делай, что хочешь…
Мужчины легли на массажные столы лицом вниз и тайки принялись за расслабляющий массаж.
 … всё позволено, но ничего не хочется? Компанию можно найти везде,  подмигнул Андрий Панасович,  некоторые знакомятся даже в самолёте.
 Это не для меня,  поморщился Денис Иванович.
 В жизни всё нужно попробовать,  заявил банальность Андрий Панасович.
 Почему-то, те, кто такое говорит, не имеют в виду квантовую физику или геометрию Лобаческого,  усмехнулся Денис Иванович
Мужчины замолкли, их сухопарые тела, но уже со стареющей кожей, девушки умащивали маслами и разминали щипками, и звучными ударами сложенных ладошек. Тайки переглядывались и улыбались. Было не понятно, понимают ли они русскую речь или улыбаются друг другу с каким-то девчачьим секретом.
 Что же тебя так привлекло к этой церкви в Самборе? – спросил Андрий Панасович, переворачиваясь на спину. Тайка при этом села ему на бёдра.
 Хочу привлечь внимание молодёжной аудитории к мощам святого Валентина, двести пятьдесят лет хранящихся в церкви Рождества Пресвятой Богородицы.
 Между прочим, подлинность реликвии подтверждает документ Папы Римского от 1759 года,  глубокомысленно поднял палец Андрий Панасович.
Массажистка ухватила поднятую руку и принялась энергично проминать мышцы плеча.
 А кто их сюда привёз?
 Краеведы говорят, что у папы Римского была в то время любимица из Самбора. Панночка польская. Такая, знаешь, как жена Лжедмитрия Мария Мнишек, она ведь тоже отсюда. Вот эта панночка и привезла фрагмент черепа и несколько косточек, закованных в стеклянный гробик.
 Вот это мы 14 февраля на день святого Валентина по телевизору покажем, а как наступит тепло, так саркофаг с мощами свозим в Киев. Поможешь организовать, Андрий Панасович?
 Ты, Денис Иванович, сам не оплошай, договорись с Кафедральным собором Воскресения Христового – это самый большой храм греко-католиков в Киеве, полторы тысячи человек вмещает. А я пособлю, чем смогу, здешний священник Богдан Добрянский – мой хороший знакомый, помогаем ему по мере необходимости.
Денис Иванович с удовлетворённым лицом тоже перевернулся на спину. Симпатичная массажистка стрельнула в него чёрными глазками и одобрительно улыбнулась. Её важный клиент был владельцем и генеральным директором одного из крымских винодельческих агропромышленных предприятий. Бывший советский совхоз имени Ленина после гибели СССР был реорганизован в агрофирму «Дионис» и выпускал херес и мадеру для всей Украины, а также на экспорт. Налаженный механизм производства и сбыта работал столь безотказно, что позволял Денису Ивановичу Ра заниматься ещё чем-то для души, например, просветительской работой на уровне национального телеканала.
 Андрий Панасович, а ты распорядился, чтобы машину послали во Львов за журналисткой, что я выписал из Киева? – спохватился Денис Иванович, когда массажистка принялась сгибать ему поочерёдно ноги, невольно задевая локтём чресла.
 Да, Денис Иванович, послал лучший лимузин отеля «Роял». Судя по времени, они вот-вот должны приехать. Нам доложат.
И действительно, в скором времени в массажную комнату заглянула служащая с рецепции и сообщила о том, что привезли киевскую журналистку. Денис Иванович засобирался.
 Андрий Панасович, я, пожалуй, пойду.
 Куда ты спешишь? Подождёт эта телезвезда.
 Не-не, мне познакомиться с ней надо, подготовиться к интервью, надиктовать ей необходимые вопросы, какие надо мне задать в эфире, может, сегодня и запишем видео. 
 Спасибо, девочки,  поблагодарил Ра таек.
Те поклонились поглубже, чем в первый раз, сложив ладошки на груди, и принялись за массаж своего нанимателя в четыре руки.
3
Денис Иванович – поджарый мужчина с седыми волосами и седой, но совсем короткой бородкой, ростом метр восемьдесят и весом не более восьмидесяти кило, был одет в чёрную рубашку с длинными рукавами и нагрудными карманами, которую в его юности называли «батник»; классические тёмные брюки со «стрелками», на ногах тяжёлые рыжие ботинки под стать тёмно-рыжей кожанке, каковую он сначала держал в руках, а потом повесил на спинку барного стула, где присел, заказав кофе.
Мимо него прошла и разместилась «через стул» черноволосая девушка в чёрном шерстяном платье, обтягивающим её фигуру по колено и подпоясанное чёрным лакированным пояском. Несмотря на декольте, платье выглядело деловым из-за воротника, как у классического пиджака и узких рукавов, закрывавших половину плеча.
Девушка заказала американо без молока, и когда бариста поставил чашку перед ней, что-то вытащила из сумочки и добавила в напиток. Увидев недоумённый взгляд незнакомца, девушка пояснила:
 Это кардамон. Я люблю американо с кардамоном, но у них никогда нет этой специи.
На самом деле, Таис Кони, а это была именно она, уже видела этого моложавого седовласа в кабинетах руководства своего канала и догадывалась, что это и есть Денис Иванович Ра, который заказал сюжет о мощах святого Валентина. Она решила не проявлять осведомлённости, предпочитая, чтобы беседу на деловой тон переключил он сам.
Денис Иванович тоже знал, что его соседку по бару зовут Таис Кони, так как она каждый день появлялась на экране, зачитывая «стендапы» в новостях. Но он ждал, когда подойдёт администратор и представит ему журналистку. Ему не хотелось быть включённым в армию тех, кто её знал «из телевизора». Зачастую это делает «звёзд экрана» несносно заносчивыми.
 Предпочитаете всё выстроить по своему вкусу? – заметил Ра, скорее из любезности, чем желая знать ответ на свой вопрос.
Он занёс Кони в категорию «деловая колбаса» и намеревался держать её максимально на такой дистанции, чтобы это только не мешало задуманному им сюжету.
 Предпочитаю вкус, какой мне нравится и окружать себя теми, кто мне нравится. – ответила Таис, чуть развернувшись к собеседнику.
 Да, но те, кто вам нравится, могут стать теми, кому вы не нравитесь. Тогда придётся обзаводиться новым кругом общения, а там всё повторится. Знаете, каково моё решение? Живи в единении со всеми… – последняя сентенция получилась у Ра слишком пафосной, и он понял это, когда её произносил, поэтому чуть сыграл поэта, заканчивающего читать вслух перед публикой последние строки поэмы.
Кони посмотрела на него с наигранным скепсисом:
 Вот как? Тогда почему вы тут, в баре отеля, один, в полдень воскресенья?
 Ну, такую, как ты, я бы одну не бросил.
Таис заметила, что мужчина вдруг перешёл на «ты», и посмотрела на него чуть осуждающе за поспешность. Рано ещё «сжигать лягушачью шкурку в печи»! И решила чуть охладить его напор:
 Именно! Я никогда не знаю, какой … милый незнакомец обратит на себя моё внимание.
После этих слов Таис сделала большой глоток остывающего кофе, подумав, что, кажется, сказала лишнего своему потенциальному заказчику.
Денис Иванович пересел на соседний стул, поближе к дерзкой журналистке, та покосилась на него из-за кофейной чашки. От мужчины пахло каким-то восточным ароматом.
 Я бы желал быть тем незнакомцем.
Таис откинула голову с широкой улыбкой:
 Вы даром время не теряете! Атмосфера горного курорта.
 И я ей пользуюсь, как видите.
Подошла девушка с рецепции, одетая в тёмно-красную униформу отеля:
 Денис Иванович, вы просили подвести к вам журналистку из Киева, но вижу, что вы уже общаетесь, на всякий случай, представлю: это Таис Кони.
На лице журналистки нельзя было не увидеть сожаления по поводу разрушенного игривого настроения этой коммуникации.
 Благодарю вас,  обратилась она к администратору,  вы так добры!
Администратор сдержанно кивнула и удалилась.
 Ну, вот, чары спали: красавица и чудовище превратились в… журналистку и заказчика, – иронично и вместе с тем облегчённо объявил Ра.
 Почему люди всегда стараются помочь тем больше, чем меньше нуждаются в их помощи? – в голосе Таис была слышна откровенная досада.
 Погодите, она сейчас вам и оператора приведёт!
Таис усмехнулась и раскрыла «Заметки» в смартфоне.
 С другой стороны, приятно быть под присмотром. Если честно, я догадывалась, что вы и есть тот самый Денис Иванович, кого я должна встретить в отеле и знаю наверняка, что вам известно, кто я такая. Куда же делась прямота в общении?
 Да, я видел вас в новостях, но всегда только спереди и по пояс, а теперь увидел и сзади. И должен признать, что попка у вас безупречная! – с этими словами Ра посмотрел на Кони с преувеличенной честностью во взгляде.
 Я вся безупречная! – ответила Таис ему с такой же показной серьёзностью.
 Я скажу ещё. Встретив кого-то, я в первую же минуту знаю, хочу ли я остаться с этим человеком.
 А как насчёт меня? Хотите остаться со мной? – не удержалась от кокетства Кони.
 Да, на ближайшие два дня.
 Ладно, два дня у вас есть. И что вы будете делать? – она повернула к нему голову и провоцирующее чуть приоткрыла губы.
Они сидели совсем близко друг к другу и, при желании, Ра мог без труда поцеловать Кони в эти губы. Он посмотрел на неё так, как будто и вправду собирался это сделать. А она как будто ждала именно этого. У неё зазвонил телефон. Таис взглянула на экран, с которого улыбался Тарас Мелько, но не ответила мужу, а перевернула мобильный вниз экраном, чтобы сбросить звонок.
 Буду работать с вами над сюжетом про день святого Валентина, – ответил очнувшийся от очарования момента Денис Иванович. – Можете называть меня Денис. Без отчества. Где ваша съёмочная группа?
 Исполнительный продюсер и оператор приедут на съёмки завтра, непосредственно в Самбор. Мы запишем интервью с настоятелем церкви и с вами. Потом мы снимем богомольцев и запишем ещё одно интервью, с кем-нибудь из них. Вместе со съёмочной группой я уеду во Львов, там мы смонтируем и перегоним видео на канал в Киев, и 14 февраля сюжет выйдет во всех новостных выпусках нашего телеканала.
 Тогда я предлагаю вам разместиться в номере, переодеться для СПА и встретиться через сорок минут у бассейна, иначе завтра у вас времени насладиться СПА-процедурами просто не будет…
Денис нашёл Таис плавающей в бассейне и имел возможность сверху полюбоваться её наготой, прикрытой чёрным бикини, пока она плыла к блестящей никелированной лесенке. Все шезлонги были заняты и они прошли в отделение с японскими ваннами – тёплой, очень горячей и ледяной. Над каждой висела табличка по-украински, по-русски и по-английски разъясняющая, сколько можно пробыть в каждой ванной.
 Итак, Таи;с.
 Да, Дени;с?
 Я хочу поделиться своим представлением, какая информация должна прозвучать в сюжете.
 Слушаю вас внимательно.
 В эти дни молодые верующие, да и просто влюблённые люди отмечают День святого Валентина. Этот «покровитель влюблённых», вспоминаемый 14 февраля, в православных календарях известен как священномученик Валентин Интерамский; память его совершается в православных храмах 12 августа по григорианскому стилю. Общеизвестно, что святой Валентин жил в итальянском городе Терни в третьем веке и был казнён 14 февраля 270 года. Римский император Клавдий Второй приказал убить его за проповедническую деятельность среди молодёжи. Канонизацию святого Валентина совершил Римский Папа Геласий Первый в 494 году А в 496 году он же и объявил 14 февраля Днём святого Валентина.
 Денис, это слишком много, скучно и не по-телевизионному. И, кстати, нам пора перебираться в горячую ванну.
Они с трудом погрузились в обжигающе горячую ванну, и какое-то время помолчали, привыкая к температуре.
 Я продолжу, Таис. Нам важно разъяснить, что целевой аудиторией проповедей святого Николая Мирликийского в четвёртом веке были маленькие дети. И до сих пор христианские ребятишки верят в Санта Клауса. А предшественник Санты  Валентин проповедовал любовь в несколько более взрослой аудитории – среди юношества. Святого Николая почитают все христиане: православные и староверы, католики и протестанты. То же самое относится и к святому Валентину, потому что все святые, совершившие свой подвиг в Западной Европе до 1054 года, то есть, до даты разрыва Православия и Католичества, – это наши общие святые.
 Ну-до-та! – отчётливо по слогам произнесла тележурналистка,  Денис, у нас новости, а не History Channel! Не наш формат. Это не пропустит редактор новостей. Мы должны отвечать на вопрос «Что происходит?»
На этих словах мобильный телефон Таис принялся сигналить из кармана белого махрового халата, висящего достаточно далеко от горячей ванной.
 Вот, блин! – огорчённо и еле слышно подосадовала Таис.
 Что происходит? – спросил Денис Иванович.
 Забыла позвонить мужу.
 Айда в холодную воду окунёмся, и перезвонишь ему сама.
Они шумно бухнулись в ледяную воду и поплескались там до тех пор, покуда выдерживало тело. Перезванивать мужу журналистка не стала, так как сильно замёрзла и с блаженством забралась сызнова в тёплую ванну.
 Телезрителю, Денис, надо сообщать что-то конкретное и в то же время что-то очень ему знакомое. Например, в День святого Валентина есть традиция  отправлять любовные письма и дарить безделушки, напоминающие о любви. Так вот, если обратиться к статистике, то к 14 февраля по всему миру расходятся более миллиарда открыток, так что, по данному показателю Валентинов день уступает лишь Рождеству. И тогда телезритель подумает: «Ух, ты! Моя открытка – одна из миллиарда!» или «Вот незадача! А я никому не отправил, какая досада!» Мы вызовем у него эмоцию, понимаете вы это или нет?
 Понимаю теперь. Таис, у меня есть текст, который я хочу сказать на камеру, но, во-первых, он у меня на бумаге, а во-вторых, здесь его читать и, как выяснилось, исправлять в нём что-то, неудобно. Пойдём в зал, где кормят своими ногами рыбок? И я там прочитаю свою первоначальную версию, а вы скажете, что в ней надо переделать.
В тихом, но, как выяснилось, гулком зале Денис и Таис опустили ноги в шестидесятилитровые аквариумы, в каждом из которых было по восемьдесят рыбок Garra rufa, которые принялись обкусывать омертвевшие участки, поскольку здоровая кожа более упруга и не поддается их, похожим на микротерку, роговым пластинкам челюстей. Было по большей части щекотно, но иногда даже больно. Таис взвизгивала и заливисто хохотала. Денис любовался формой её стоп, пальчиков и поймал себя на мысли, что и сам не прочь был бы оказаться на месте этих рыбок. Он достал из кармана халата вчетверо сложенный лист А4 и расправил его на колене.
 Вот послушайте, Таис, это отвлечёт вас от укусов людоедов:
«В храме Рождества Пресвятой Богородицы 14 февраля лишь служат молебны святому мученику Валентину об умножении любви. Ну и как бы  всё. И весь святой Валентин.
Уверяю вас, на Украине, кроме «вышиванок» ещё много всего интересного. Сейчас часто привозят мощи святых в разные города. Бывают даже путешествия мощей по всей стране. Предлагаю всем, кому небезразлична затронутая мною тема, объединится у меня на страничке в Фэйсбуке, как это мы сделали прошлым летом, когда восстановили соломенную крышу на хате Ивана Франко.
Нам надо провезти святые мощи Валентина по всей Украине, чтобы люди знали – он с нами. И каждый верующий может помолиться перед святыней древней неразделенной христианской Церкви. А 12 августа, в день памяти святого Валентина, следует привезти его мощи в Киев. Эта миссионерская программа не требует ни особенных денег, ни какого-то криводушия, ничего такого. Достаточно просто объявления: «12 августа. Молебен перед мощами св. Валентина Интерамского, например, в церкви святого Николая на Аскольдовой Могиле. Если вы, ребята, действительно влюблены, приходите. Помолитесь вместе друг о друге»
 Ахахаха!!! Не обижайтесь, Денис Иванович, я просто не могу сосредоточиться, это очень щекотно… Давайте ещё раз, вы так тихо бубнили, что было не разобрать…
Зазвонил мобильный. Таис достала смартфон, увидела лицо Тараса Мелько и отклонила звонок.
 Слушаю вас. Начинайте. Ахахаха!!! Нет, ну, это просто невыносимо! А знаете, что? Пойдём, где-нибудь поедим? Я ужасно голодна! Там и прочитаете.
На территории санатория они выбрали ресторан азиатской кухни, потому, что Таис не ела мяса. Она заказала хрустящие креветки со сливочно-устричным соусом, а Денис  форель в соусе из кафир-лайма с филлипинским рисом. Из имевшихся вин Ра выбрал Пино Гриджио Вальдадидже.
 Таис, пино-нуар в переводе с французского означает «чёрная шишка», поскольку небольшие плотные гроздья этого винограда по внешнему виду немного напоминают шишки хвойных деревьев,  винодел Денис Иванович любил рассказывать о вине,  Родиной пино-нуар считается французский регион Бургундия, где с четвёртого века культивируют этот сорт винограда.
Кони пригубила вино, прислушалась к впечатлению:
 Действительно, приятный вкус.
 Именно из винограда пино-нуар делают шампанские вина, кстати…
 Денис, давно хотела спросить, ваша фамилия «Ра», очень необычная, это египетский бог солнца, что ли?
 Нет-нет,  тихо рассмеялся Денис Иванович,  это «Революционная Армия». Дед мой был беспризорником, вот и придумали ему такую конъектурную на тот момент фамилию. Ну, что, вернёмся к нашим баранам?
Денис развернул отсыревший у бассейна лист с речевым модулем и принялся произносить написанное почти по памяти. У Таис опять зазвонил телефон, она отклонила звонок. Встретив взгляд прервавшего речь Дениса, объяснила:
 Это муж, а я на работе. Когда освобожусь, позвоню ему сама. Семейные дела не должны мешать рабочему процессу. Просто, он из тех людей, для кого работа – это сверлить дырку на заводе, переносить тяжести или ругаться по телефону с поставщиками. А размышлять, глядя на дождь, или интервьюировать кого-то за чашечкой кофе – это не работа, это можно и порушить, мол, ничего страшного, любой сможет. Извините!
Таис была явно раздосадована.
Денис отложил листок, подлил ещё вина и предложил заняться непосредственно остывающим обедом, справедливо рассчитав, что жующий человек, как и жующий конь, непременно успокаивается.
 Таис, представьте, что это завтра будет конец света, что вы будете делать?  спросил Ра.
 Искать точку, откуда это снять! – усмехнулась Кони. – А почему вы спросили?
 Мне просто интересно, к чему вы стремитесь, о чём думаете, какие мужчины вам нравятся, как вы отдыхаете… заказать ещё кофе?
Жующая Таис кивнула утвердительно.
Денис Иванович жестом подозвал официантку и попросил два кофе с кардамоном.
 К чему я стремлюсь? – задумалась над формулировкой Кони,  сделать карьеру, иметь свой дом…
 Родить детей,  продолжил Ра тривиальный набор стереотипов.
 Моя старшая сестра родила уже пятерых, мне кажется, она делает это и за меня тоже,  возразила Таис.
 Ваш муж тоже так думает? – поинтересовался Денис Иванович.
 Это очень личное, я не готова с вами разговаривать об этом. А вы? Чего хотите вы?
 Мне нужна женщина вроде вас,  ответил Ра с напускной серьёзностью.
Журналистка польщено хмыкнула.
 Ах! Перестаньте!
Открытая улыбка и блёстки в глазах говорили её собеседнику нечто прямо противоположное: «Продолжайте в том же духе!»
 Серьёзно, Таис, пока вы не вышли замуж, какой идеал мужчины был у вас? – задушевным тоном спросил Денис Иванович.
Женщина посмотрел вверх и влево, потом вернула взгляд вниз и упёрла его в столешницу с чашкой недопитого кофе.
 Мне казалось, что мой идеальный мужчина должен быть скромным и не считать себя идеальным.
Таис произнесла это, прикрыв веки и приподняв брови. Она помолчала, не поднимая глаз на собеседника. Тот тоже молчал, ожидая продолжения.
 Он должен был быть умён, внимателен, весел…  Кони щедро улыбнулась и открыто взглянула на Дениса Ивановича.
Ра молчал, но выражение его лица сообщало собеседнице «продолжайте, пожалуйста».
 … Он романтичен и смел. У него красивое тело, он подкачан…
Денис Иванович при этих словах сдержанно расцвёл, он втайне гордился своим физическим состоянием.
 …Он чу;ток и нежен, и не побоится выглядеть недостаточно маскулинным в глазах общества.
 Это всё? – не выдержал Ра.
Но Кони уже понесло:
 Он должен был любить свою маму, цветы, хорошую музыку и уважать мою карьеру.
 А мне кажется, люди слишком много думают о карьере…  поделился Денис Иванович,  Мне жаль, что мы не можем жить где-то в просторной степи, там, где хорошо лошадям. Вы знаете, Таис, что естественная среда обитания лошадей и людей, как биологических видов, абсолютно одинакова?
Кони склонила голову и заинтересованно слушала Ра  такого подката по лошадиной теме она ещё за свои двадцать шесть лет жизни не слышала.
 Я согласна, но я ещё не знаю, куда приведёт меня жизнь.
 Она привела вас в Карпатские горы.
 Да, а ведь я родилась в Одессе.
 А вы знали, что знаменитая Дерибасовская улица в Одессе названа в честь Хосе де Рибаса, основателя Одессы и организатора убийства императора Павла I?
Таис посмотрела на Дениса Ивановича с нескрываемым восхищением – такие факты про Одессу мог знать и помнить только её отец, сотрудник Одесского археологического музея.
 Вы увлекаетесь историей? – уточнила журналистка.
 Просто у меня советское образование,  с удовлетворением от произведённого эффекта сообщил её заказчик.
Когда они вышли из ресторана, было уже темно, внутренний двор огромного отеля освещали фонари «под старину» и многочисленные окна «Женевы». На голых ветвях ухоженных деревьев тоже светились крохотные лампочки, оставшиеся ещё от новогодней иллюминации. На обрамлённой подстриженными кустами летней танцевальной площадке под открытым небом сиротливо горевал снеговик из двух снежных шаров, но без головы, сбитой каким-то резвящимся вандалом.
Денис Иванович указал на снежную скульптуру и неожиданно спел, подыгрывая себе рок-н-ролл на невидимой гитаре:
«Слепили бабу на морозе – руки-ноги, голова.
Она стоит в нелепой позе, не жива и не мертва,
А мне другой не надо нынче,
Пусть красивых в мире тыщи,
Нет её белей и чище,
И другой такой не сыщешь, хоть ты тресни!»
Таис посмеялась неизвестной ей, но такой задорной песенке и спросила:
 А это баба или мужик? Снежная баба или снеговик?
Денис Иванович наклонился, скатал из чуть влажного снега на пробу снежок и предложил:
 А давайте-ка вернём этому существу потерянную голову, а там и решим?!
Не дожидаясь согласия женщины, он бросил снежок в снег и покатил его к «бабе», на ходу превращая в увесистый ком снега. Таис принялась ему помогать. Площадка была изрядно затоптана, поэтому им пришлось покатать «голову» зигзагами, чтобы она обрела пропорциональный размер.
 Я последний раз лепил снеговика, пожалуй, лет пятнадцать назад,  признался Ра.
 Я тоже,  поддержала его Кони.
Они вместе приподняли снежный шар и водрузили его на два других. Денис Иванович подобрал пару кипарисовых шишек и сделал голове глаза. Таис достала тюбик губной помады и нарисовала голове губы
 Пусть это будет девочка!
А Денис Иванович опять пропел:
«Нас очаруют и ослепят феи летних отпусков,
Ах! Почему ж они зимой не лепят снежных мужиков?»
 Что?! – не поняла намёка Кони. Или сделала вид, что не поняла.
 Я говорю «Как мы её назовём»? – почти шёпотом спросил Ра, почти касаясь губами уха девушки.
 А! Пусть будет Ева! – она повернулась к нему, их губы почти соприкоснулись.
 Тогда давай, слепим ей и Адама?
Таис легонько оттолкнула Дениса Ивановича и побежала в отель.
 Пора домой, я очень продрогла,  крикнула она, не оглядываясь.
Мужчина легко догнал её напротив дверей ресторана, откуда доносился вальс. Ра взял Кони за руку и обнял за талию, приглашая немного потанцевать. Таис любила танцевать и умела это делать. Ей понравилось, как ведёт Денис Иванович. В танце она согрелась, и они решили обойти отель, чтобы зайти с парадного входа, который сторожили два огромных белых льва. На самом деле, им просто не хотелось расставаться.
 Вы меня поразили, Денис,  призналась Таис,  мне так легко!
 Чем же? – справился Денис Иванович.
 Утром я предполагала одного, а получилось совсем другое,  пояснила Таис, заглядывая ему в глаза снизу вверх.
 Вам нравится, как заканчивается этот день? – риторически спросил Ра, галантно поддерживая Кони под руку.
 Да, очень нравится! – женщина освободила от захвата свой локоть и взялась за правую руку мужчины сама. – Идеальный! Жаль, что все не могут быть такими!
 Могут быть,  возразил Денис Иванович, приподняв одну бровь,  но для этого надо немного поработать.
Швейцары в ливреях открыли перед ними дверь.
 Давайте зайдём ко мне в номер?  предложил перед лифтом Ра,  Я хочу вам кое-что показать.
Таис посерьёзнела и нахмурилась:
 Я думаю, что не стоит этого делать.
 Может быть,  легко согласился Ра,  поэтому я вам кое-что покажу и тут же выгоню!
Кони опять рассмеялась. Денис Иванович нажал на кнопку самого верхнего этажа, где снимал президентский люкс.
 Как здесь мило! – оценила Таис, пройдясь по просторным апартаментам и обернувшись к следовавшему чуть сзади Денису Ивановичу.
Тот снял с неё белый приталенный пуховичок и отнёс в гардеробную.
 Можешь сесть на кушетку и посмотреть на искусственный огонь в электрокамине.
 Ладно,  согласилась Кони, тихо и кротко рассмеявшись.
Денис Иванович вернулся, сел рядом с молодой женщиной и левую руку положил на спинку кушетки, у неё за спиной.
 Правда, прекрасный люкс! – повторила Таис.
 Уже да! – согласился Ра и поцеловал её губы.
В какой-то момент Таис оторвалась от его рта и тихо сказала:
 Вы знаете, мы не должны этого делать.
 Согласен,  ответил мужчина и возобновил поцелуй.
Она не сопротивлялась.
 А с другой стороны, почему нет? – риторически спросил он, когда ему потребовалось вздохнуть воздуха,  Прекрасное окончание прекрасного дня.
Таис рассмеялась, её зубы касались при этом его губ. Они целовались ещё и ещё. Его правая ладонь с её плеча переместилась на грудь журналистки.
 Постой! – остановила она его,  Я так быстро не могу.
 Я тоже,  ответил Денис Иванович, но руку не убрал и принялся целовать правое ушко Таис.
 Я лучше пойду,  сказала она и попыталась встать.
 Куда вы пойдёте? – удержал её Денис Иванович,  Зачем? У нас тут камин…
Кони опять щедро улыбнулась и посмотрела на огоньки электрокамина «почти как настоящие».
 Хочешь, я угощу тебя мадерой собственного производства?
 Обожаю мадеру!
Денис Иванович отошёл к серванту и вернулся с бутылкой и двумя фужерами.
 Вы знаете, что Распутин больше всего любил крымскую мадеру?
Она встала навстречу ему.
 Денис, я так устала! – вздохнула Таис,  Давайте оставим мадеру на завтра?
 Нет! – горячо возразил Ра,  Сегодня! Только сегодня!
Он, не выпуская бутылку и фужеры из рук, привлёк к себе женщину и опять стал целовать ей уши. Кони рассмеялась и упёрлась ему кистями в плечи.
 Если понравится, то посидим ещё,  предложил Денис Иванович,  А потом ещё. И ещё немного.
 Давайте не будем всё портить! – шепнула она ему на ухо.
 Давай! – с готовностью согласился Ра и поцеловал её в губы,  Я тоже этого не хочу.
С этими словами он опять поцеловал её в губы.
 Вы знаете, что я не могу у вас остаться,  кулаки Таис, упёрлись в плечи Дениса Ивановича и сжались.
Мужчина развёл руки с бутылкой мадеры и фужерами, журналистка выскользнула из его объятий.
 Послушайте, Денис,  предложила Таис уже в дверях,  это был прекрасный день! И я надеюсь, что если нам захочется, мы проживём такой же снова.
3
Таис Кони и Денис Иванович в Самбор добирались вместе на гостиничном лимузине. Они оба сидели на просторном заднем диване, разделённые широким подлокотником с маленьким баром под мягкой крышкой. Каждый смотрел на горы в своё окно. Лимузин шёл мягко и небыстро, и можно было видеть прекрасные Карпаты, заросшие густым лесом, и снежные шапки на вершинах. Зимний лес был особенно красив в чуть розовом утреннем свете. Пара оленей резвым галопом неслись куда-то по склону горы. По требованию журналистки шофёр остановил лимузин. Таис попыталась выйти из салона и снять оленей на телефон. Но глубокий, по колено, снег на обочине не позволил этого сделать. А воздух был разрежен, и олени были видны, как на ладони. Кони снимала, опустив стекло, покуда они ни скрылись на другой стороне горы.
По мере того как они поднимались всё выше, снег из редких падающих сверху снежинок превратился в классический снегопад. Из окна лимузина было видно, как с деревьев обрушиваются снежные шапки. Сугробы лежали на полянах в окружении суровых скал. Наконец, шофёр указал сквозь снежную пелену на темнеющие дома под перевалом. Затем тучи опустились ниже, и лимузин въехал на улицы Самбора, усердно работая щётками «дворников» по лобовому стеклу.
Как и во многих других городах западной Украины, центральная площадь Рынок расположена на вершине холма, а бо;льшая часть Самбора  в низине.
В центре Рынка – сквер с заснеженными елями, а в центре сквера  Ратуша с часами на башне. Самборская ратуша  самая красивая во Львовской области. На протяжении всей своей истории она использовалась по назначению. Вот и сейчас в ней размещена местная администрация.
От Ратуши до церкви Рождества Пресвятой Богородицы Таис дошла пешком. Церковь была в стиле рококо: бело-голубая с чёрной крышей и маленьким позолоченным куполом. На фронтальном балконе по-над входом возвышались скульптуры каких-то королей, а на мансарде  статуи ангелов-хранителей с мечами, кои они держали, как мороженое-эскимо. У входа киевскую журналистку уже ждали львовские телевизионщики Файдюки.
 Таис! Таис! – замахала ей Женя,  Мы здесь!
У неё были длинные, чёрные мелкокурчавые волосы, как у библейской иудейки, нос с горбинкой, шея замотана в серый шарфик. Драповая куртка с рисунком «ёлочка» говорила о том, что в кадре Файдюк работать не собирается. Кони подошла к ней и бывшие однокурсницы расцеловались.
 Где ты была? – спросила Женя Файдюк,  СМС от том, что вы въехали в Самбор пришла от тебя двадцать минут назад!
 Оставляла сумку в Ратуше,  пояснила Таис Кони,  заедем потом за ней, когда во Львов отправимся, ладно?
 Конечно! Ты чуть ни пропустила всё веселье! Сейчас батюшка приведёт пару помолвленных, мы их подснимем в церкви и засинхроним прямо перед мощами!
 А священник не против?
 Да, что ты! Отец Богдан пообещал нам дать раскадроваться внутри, сколько нам будет угодно! Здесь отличные люди! Они пели и пили всю ночь. Придут помолиться святому Валентину по нашей просьбе и потом опять отправятся пити і співати українські пісні! Представляешь?
С этими словами Женя Файдюк шутливо впечатала большой микрофон с логотипом ICTV киевской журналистке в грудь. Та взялась за край защиты объектива направленной на неё телевизионной камеры и посмотрела в темноту стекла, как в зеркало, поправляя нарядный шарфик.
 Скажи,  спросила она у оператора,  как тебе без меня тут живётся?
 Ты просто не;что!  отозвался Євген, не отрывая глаза от резинового окуляра видоискателя. Это был рано лысеющий молодой мужчина с жидкими коротко стрижеными волосами и бородкой коммунального цвета.
 Ладно,  прервала любезности его жена,  запиши первую «подводку», а то отец Богдан вот-вот уже должен прийти.
Євген настроил камеру на Таис и отчётливо произнёс «Пишем!»
 Раз в году вся наша страна вспоминает об этом крошечном городке на западе Украины и посылает друг другу открыточки его имени. Кто это? Валентин Интерамский. Самый знаменитый покровитель влюбленных в мире и к тому же святой. Согласно поверью, он умеет пробуждать любовь. Сегодня мы все должны задать себе вопрос «Кого я люблю на этом белом свете?»
Таис услышала шум у себя за спиной, а Файдюк перевёл туда объектив телекамеры, чтобы снять «проходку». Кони обернулась – вдоль церкви, слева по проезжей части, шли помолвленные, а сзади них  три подруги наречённой и один священник в чёрной рясе.
Таис обомлела от того, каким счастьем светились лица официально названных женихом и невестой. Когда им надо было подняться на тротуар с проезжей части, молодой человек предложил девушке руку, та опёрлась на неё и преодолела бордюрный камень. Кони восхитилась: его движения были жестом прекрасного принца, а её – прекрасной принцессы. По крайней мере, так тогда это показалось.
В церкви она спросила у священника:
 У вас в храме продаются открытки-«валентинки», святой отец?
 Я не «святой»,  одёрнул её поп лет сорока,  а мы не в Голливуде.
 А как правильно к вам обращаться?
 Зовите меня «батюшка» или отец Богдан. А открытками мы не занимаемся, если хотите пожертвовать храму, так пожертвуйте, сколько можете, и поставьте за это свечку. Раньше ведь как было? Приходили в храм со своей самодельной свечой, а к ней прикрепляли монету – жертву храму. А теперь, раз вы дома свечей не изготавливаете, берите свечу нашу за те деньги, что вы пожертвовали храму. Понятно тебе? А то вы думаете, что мы тут свечами и открытками торгуем.
 Да, отец Богдан!
Таис не была ни религиозной, ни даже суеверной настолько, что последний день съёмок она называла последним днём съёмок. А когда её пытались поправлять на «крайний день», она огрызалась: «крайней бывает плоть, вы бы ещё Фенимора Купера поправляли на «Крайний из могикан»!
Кони свой пёстрый турецкий шарфик повязала на голову на манер православного платка и, перекрестившись, вошла в церковь. Внутри, слева и справа были пристроены две ниши с престолами: справа  Рождества Христова, а слева  святого Валентина, под которой расположили небольшой стеклянный гробик с мощами: крышкой черепной коробки, нижней челюстью и плечевой костью.
Таис положила в коробку для пожертвований розовую двугривенную банкноту, взяла коричневую свечу и пошла выбирать жертвенный подсвечник. В глубине церкви ещё сохранилась после празднования Рождества Христова инсталляция из кукол и природного материала, изображавшая младенца Иисуса в яслях, в окружении домашних животных и волхвов, похожих больше на волшебников из мультфильмов.
Слева от инсталляции, на тумбе стояла скульптура, изображавшая Иисуса, изнывающего на кресте в смертной муке. На шее у гипсового Иисуса висел крест с изнывающим в смертной муке Христом, а у того на шее тоже был изображён на цепочке крестик с прибитым к нему маленькой фигуркой изнывающего в смертной муке Иисусом, а у того, совсем крошечного Сына Божиего… «Иисус Христос же не носил крестик?»   только и успела подумать Кони, как её окликнули.
 Таис! – боясь повысить голос, произнёс оператор Євген Файдюк,  вы где будете молодых синхронить? Только не у хрустального гроба! Он бликует и у меня баланс не устанавливается.
 А Женя где хочет?
 Женя сказала у тебя спросить.
 Тогда пиши под вот этой большой иконой святого Валентина.
Внутренняя роспись церкви была выполнена художником-иконописцем Яблонским. Святой Валентин у Яблонского на лазурном фоне шёл по облакам и благословлял своим жестом всех влюблённых, смотрящих на его облик. А те, кто не был на данный момент влюблённым, святой Валентин обращал во влюблённых и всё-таки настойчиво благословлял.
Таис хотела, было, поставить свечку ему, но оператор Файдюк сделал ей «страшные глаза»  он только-только настроил свет и перебил все тени.
Пока Женя и Женя Файдюки выдавливали «синхронны» из молодых наречённых и сурового отца Богдана, Таис вышла наружу, выглядывая Дениса Ра, задержавшегося поговорить с главой самборской администрации. Наконец, сребробородый «патриарх крымского виноделия» пришёл скорым шагом, на ходу развевая фалдами просторного пальто из светло-коричневого кашемира.
 Вы готовы, Денис Иванович? – спросила его Таис, намеренно называя по имени отчеству, дабы он настроился на деловой лад.
 Так точно, Таис Васильевна! – щёлкнул каблуками Ра и предупредил,  только говорить я буду по-русски.
 Один синхрон по-русски на канале как-нибудь перенесут,  отмахнулась Кони.
 Простите, пани Кони! – обратился к ней вышедший из церкви молодой наречённый, обнимающий за талию свою простодушнолицую возлюбленную.
 А! – улыбнулась Таис,  поздравляю, кстати!
Для записи интервью они сняли верхнюю одежду и оказалось, что невеста одета в рубаху с яркими красными цветами на рукавах. «Рукава, мов у кров вимочені» – вспомнила Таис народную присказку,  «Ещё этот черно-красный броский узор называли «пекло».
Помолвленный был одет в не совсем национальную украинскую одежду. Хотя его одежда и близка к ней. Это было «униформа» украинского политика-националиста, позиционирующего себя, как «представителя простого народа Украины». Практика носить английский пиджак поверх селянской вышиванки восходит ещё ко временам Махатмы Ганди.
В 1930-х годах ученик Льва Толстого  Ганди призвал носить одежду из домотканной материи «хади», как символ борьбы против английского колониализма и английских мануфактурных тканей, обилие и дешевизна которых в Индии обернулись смертью от голода миллионов индийских ткачей-кустарей, оставшихся без работы в ХХ веке. Трупы умерших от голода ткачей лежали по улицам, и это был настоящий голодомор по вине английских колонизаторов.
Позже такую же «униформу» носили и пакистанские политики. Только с «пилоточкой» на голове. Это и символы, и политическая традиция. А на что намекает вышиванка, позорно заправленная в брюки, под английским пиджаком у украинских политиков? На то, что Украина тоже азиатская колония? Она теперь у англичан вместо Индии?
 Гана хочет попросить вас сфотографироваться с нами – сказал журналистке «пиджак на вышиванке».
 С удовольствием сфотографируюсь с самой красивой парой в Самборе,  любезно отозвалась Таис и встала рядом с ними для сэлфи.
 Вы лучшая! – похвалил её наречённый с влюблёнными глазами, фотографировал он, так как у него были самые длинные руки.
 Нет! – живо возразила тележурналистка,  Это вы лучшие!
 Денис Иванович, познакомьтесь,  обратилась Кони к Ра,  это Гана и-и-и…
 Руслан!
 …и Руслан, они вчера помолвились и скоро поженятся.
 Поздравляю вас, ребята! – откликнулся Денис Иванович и протянул Руслану яркий картонный флаер.
 Что это? – спросила Гана у наречённого.
 Сертификат на ящик крымского хереса! Марочного! – вчитавшись, воскликнул Руслан вне себя от счастья.
Гана с чувством поцеловала Дениса Ивановича прямо в серебристую бородку, а её наречённый Руслан, не теряя момента, крепко расцеловал Таис Кони.
Гана, недобро сверкнув глазами, схватила будущего мужа за ворот пиджака и утянула прочь…
 Пишем! – буркнул Евгений Файдюк из-за объектива.
 …Чехов считал зиму мрачным, тёмным и лишённым всякой надежды временем года,  закончил Денис Ра свой «синхрон»,  Но мы-то знаем, что зима – это один из этапов жизненного круговорота. Я готов согласиться, чтобы зима никогда не кончалась, если провести её на западной Украине, купаясь в тепле сердец жителей города Самбора и христианской любви святого Валентина…
 Отлично сказано! – похвалил Дениса Ивановича отец Богдан.
 Ну, а вы что скажете?  обратился ко львовским журналистам крымский винодел.
 Я тронут! – признал Файдюк и пожал Денису Ивановичу руку.
Его жена жестом показала записать поскорее «отводку» с Таис Кони. Киевская журналистка сама дала отсчёт, дублируя его пальцами правой руки «три, два, один»:
 Жаль, что телевидение до сих пор не способно передать атмосферу чуда в церкви, где хранятся мощи святого Валентина! Лично я была рада здесь побывать. Из Самбора Таис Кони. До встречи!.. Снято! Я пошла!
С этими словами Таис вернулась в храм. Ей хотелось всё-таки поставить свечку святому Валентину. У мощей она застала Дениса Ивановича. Тот тоже держал в руках незажжённую восковую палочку. Они возожгли свои свечи от лампадки и установили в подсвечнике перед святым Валентином. Ничего особо у него и не прося. Так… ну…, а чего ещё делать-то?
4
Минивэн Файдуков – серебристый Volkswagen Sharan объехал оранжевую снегоочистительную машину и выехал на трассу Самбор-Львов.
 Ты смотри-кась,  посетовал Евгений, сжимая руль и вглядываясь вдаль,  Как снег валит!
 Что там? – тоже близоруко сощурилась его жена Женя, сидевшая на пассажирском сиденье, справа от водителя.
 Не знаю,  пожал плечами Файдюк,  может, снежная буря?
Таис Кони, устроившись на заднем сиденье, мрачно вглядывалась сквозь мелькающие щётки «дворников» в стоп-фары легковушек, скопившихся у блок-поста милиции.
 О! Нет! Нет!!! – воскликнула она, когда их фургон упёрся в зад стоящего Ford Taurus.
Кони покинула салон, излишне резко хлопнула дверцей и, зябко кутаясь в свой пуховичок «на рыбьем меху», который ветер тщился с неё содрать, пошла к милиционерам, что размахивали руками у капота Форда Тауруса.
 Офицер! – спросила она у сержанта милиции,  Что происходит?!
 Ничего особенного,  сержант давно уже озяб, продрог и прятал подбородок в воротник форменной куртки,  мы закрываем дорогу! Снежная буря!
 Какая буря?! – возмутилась Кони,  Всего пара снежинок!
Сержант перестал прятать подбородок в воротник и расправил плечи:
 Вы что, пани, не слышали прогноз? Настоящая буря!
 Я сама работаю на телевидении в «Надзвичайних новинах», мы там постоянно делаем чрезвычайные бури из пары снежинок! Пропустите нас, пожалуйста! Вы же знаете, наши службы сотрудничают!
 Пани Кони, эти «пара снежинок», как вы говорите, уже превратили ваши волосы в сугроб,  сержант дал понять, что узнал панночку «из телевизора».  Или вы вернётесь в Самбор, или, пани Кони, двинете кони на трассе во Львов!
Милиционер улыбнулся собственному каламбуру. Таис закатила глаза  она слышала такую шутку сто пятьдесят миллионов раз.
 Выбор ваш,  ткнул в неё пальцем сержант,  Ну, как? Решили?
 Я думаю! – зло ответила Таис, но голос её дрожал от холода, голова тряслась от холода, а зубы во рту стучали от холода…
Съёмочная группа вернулась в центр Самбора, на площадь Рынок. Такие площади с таким названием типичны для Галиции. Львов, Жолква, Дрогобыч, Стрый, Белз, Бучач и многие другие  везде Рынок устроен примерно одинаково: правильный прямоугольник с плотной застройкой по краям и ратушей в центре.
В Самборе застройка по краям площади в основном австро-венгерских времён. Из-за домов торчат башни трёх храмов. За деревьями виднеется башня костёла Иоанна Крестителя, затем уже упомянутая Греко-католическая церковь Рождества Богородицы и экс-бернардинский костёл Святого Станислава, ныне не действующий и занятый органным залом, что делает распределение храмов между конфессиями завершённым  один всё-таки остался атеистам. Масштаб зданий совсем не уездный  впрочем, в Галиции это нормально, и многие районные центры здесь напоминают скорее «тихий центр» Львова. Самый живописный дом на Рынке в стиле «гуцульской сецессии», вдобавок является домом-памятником Тарасу Шевченко.
Съёмочная группа расположилась в ресторане с претензионным названием «Палермо», рассчитывая, что найдут там Интернет для того, чтобы переслать отснятое видео во львовское бюро «Надзвичайних новин». Их ожидания оправдались, но отчасти – Интернет был проводной, только в бухгалтерии, куда хозяин заведения любезно отвёл Евгения Файдюка.
 Да, ладно! – недоверчиво сказала Таис в трубку ресторанного телефона,  не будет мобильной связи? Разве у вас нет бригады МЧС для спасения знаменитостей?..
 …?!
 Это я! – ответила в трубку тележурналистка,  Я чрезвычайная ситуация и знаменитость!
Официантка задела её подносом с дымящимися горшками и Кони, звонившей по проводному телефону у барной стойки, пришлось потесниться.
 Пожалуйста, найдите меня в отеле «Империал», на площади Рынок,  завершила она разговор.
Женя Файдюк поставила локти на стол, по обе стороны от горшочка с бограчом – венгерским супом-гуляшом, красным от паприки. Бограч – это блюдо венгерских пастухов и почему он числился в разделе меню «Вишукані українські страви» Таис не понимала. По правде говоря, она любила украинскую кухню, но ни одно её блюдо не могла бы назвать «вишуканим», то есть изысканным. Всё такое селянское, густое и жирное.
Жене Файдюк внимали муж и «свежие уши» Таис Кони.
 Так вот, Таис, мне постоянно говорят «Женя, ты – анорексик!»,  Файдюк потрясала над супом раскрытыми ладонями с напряжёнными пальцами,  А я им «Нет! Неправда! Я столько ем, вы и представить себе не можете!»
 Я тоже думал, что ты анорексик,  поддержал Женю Євген. Его серый синтетический джемпер отчётливо смердел старым по;том.
 Все так думают! – безапелляционно подтвердила его жена. – Абсолютно все!
 Ага,  согласился Євген,  Это потому, что ты особенная, не такая, как все.
Таис взглянула ему в лицо, ища хотя бы мимолётную тень сарказма.
 Спасибо! – поблагодарила рассказчица,  Я знаю. Но это только за счёт высокого метаболизма.
 Да! – подтвердил Євген и тоже посмотрел на Таис.
 Мой дед был анорексиком,  Женя произнесла это, ковыряясь пальцами в пальцах, с таким видом, как будто она впервые в жизни сообщает своим собеседникам эту интимную домашнюю подробность.
 Да? – переспросила Таис, искренняя заинтересованность давалась ей с большим трудом. Она сочувственно слегка улыбнулась и склонила голову.
 Правда? – серьёзно поинтересовался Євген.
 Да,  с обречённым вздохом подтвердила его жена. – Он сражался за Украину, вместе с Бандерой и попал в плен.
С горестной миной и чуть кивая, Женя обвела взглядом собеседников, ища сочувствия и понимания того, насколько тяжело было попасть в плен боевику УПА.
 И в плену большевики их мучили едой,  продолжила конфабуляцию львовская журналистка,  Им говорили, что еда отравлена, и каждый день они делали так, чтобы их стошнило этой едой…
 О-о-о! – брезгливо поморщился Євген.
Таис сдвинула брови и осуждающе покачала головой. Знакомое пальто мелькнуло у входа ресторана.
 Какой ужас! – возмутился Євген.
 Какая глупость,  согласным тоном произнесла Кони.
Женя довольная произведённым эффектом, сложила ладони себе под левую щёку.
 Вы тоже так думаете? – спросила она с печальной улыбкой у своих коллег.
 Да! – с поспешной горячностью подтвердил Євген.
Таис увидела, как за барную стойку устроился Денис Иванович Ра. Вид у него был малорадостный, даже сокрушённый.
…  Мне очень нравится, как Алена Демьяненко работает со звуком, просто потрясающе,  рассказывал Євген Файдюк, рассчитывая, прежде всего, на внимание Таис Кони. – Она сейчас монтирует «Болезнь любви» с Дмитрием Томашпольским…
Таис встретилась взглядом с Денисом Ивановичем, тот улыбнулся ей грустной улыбкой.
 … Такой, знаешь ритмичный монтаж, мегакульный, на треках… Понимаешь?
Таис вернула взгляд на собеседника и честно призналась:
 Нет.
 Нет? – удивился Файдюк,  Ты не любишь украинское кино?
 Знаешь что?! – перебила его жена,  Мы с Таис в позапрошлом году снялись в сериале «Картина мелом». Это была эпизодическая роль, но это было потрясающе, ты себе не представляешь!…
 Извините, я сейчас,  Таис сделала вид, что ей надо в туалет.
 Съёмки были в Трускавце, мы сыграли фотомоделей…  увлечённо рассказывала Женя своему мужу историю, которую он с лета 2011 года периодически терпеливо выслушивал, отмечая в воспоминаниях жены всё новые и новые небывалые детали.
Таис было приятно видеть, как заметно потеплели глаза у Дениса Ивановича, когда он наблюдал идущую к нему молодую женщину.
 Здрасти! – сказала Кони, улыбнувшись,  Тоже не успели вырваться из Самбора?
 К радости нашего шофёра, у которого тут, как он сказал, «кума».
Таис понимающе посмеялась.
 Ну, а у вас как дела? – спросила она, внезапно осознав, что не знает, куда деть свои руки.
 Открою вам секрет,  заговорщицки произнёс Ра,  Я пытаюсь организовать побег. Мне нужен сообщник.
Таис с готовностью рассмеялась, легко догадываясь, что в сообщники он позовёт её.
 Сначала надо вырваться из Палермо, потом с острова Сицилия. Вы со мной?
 С вами! – подтвердила Таис с напускной серьёзностью.
– Надо взять вещи,  махнула она рукой на семейную пару Файдюков, доедающую свой бограч.
 Надеюсь, вы достаточно выпили? Тут смелость нужна! – сказал ей в спину Денис Иванович и добавил уже бармену,  Любезный, повтори-ка мне выпивку и добавь побольше виски в лёд.
Прощелыга-бармен покачал головой с наигранным возмущением.
 Так вы ночуете у кого-то из местных, Файдюки? – спросила Таис съёмочную группу.
 Да, у Євгена тут родственники,  ответила за мужа Женя,  у них есть раскладной диван, извини, но только один.
 Ничего, страшного,  успокоила её Кони,  Но мне надо идти в гостиницу, а то персонал весь разойдётся и я не заселюсь.
Она забрала сумку, надела пуховичок и с каменным лицом прошла мимо Дениса Ивановича. Тот тоже сделал покер-фейс и вышел вслед за ней. За дверьми «Палермо» они расхохотались. Ра перехватил сумку у Кони и довёл её до рецепции отеля «Империал». Он оплатил ей отдельный стандартный номер и ещё раз помог донести сумку…
5
Обнажённая Таис повернула кран с красной пимпочкой и надписью «Hot», тут же из душа на неё хлынул поток обжигающе ледяной воды.
 Ай!!! – взвизгнула женщина,  О! Боже! Перепутанные краны, как культурный код нации!
С этими словами она вывернула на полную мощь кран с синей пимпочкой и надписью «Cold». На неё обрушилась «ниагара» холодной воды. Таис закричала и выпрыгнула из душевой кабины. Она насухо обтёрлась гостиничным полотенцем, надела мягкий, велюровый костюм с капюшоном и отправилась на рецепцию. В коридоре ей попалась горничная в фирменном розовом халатике.
 Скажите, пожалуйста, а горячей воды нет? – обратилась к ней Таис.
Горничная почему-то рассмеялась с ни чем не оправданным оптимизмом и ответила:
 Нет, сегодня уже не будет! – сообщила она таким тоном, каким сообщают, что дождь кончился и больше его сегодня не будет.
 Ну, конечно,  искусственно рассмеялась ей в ответ тележурналистка,  Глупый вопрос!
 Спокойной ночи, пани Кони! – сказала ей вслед горничная, давая понять, что узнала «ту самую Кони из телевизора».
Постель была белоснежная, с хрустящим от крахмала бельём. Таис голая свернулась калачиком, пытаясь уснуть в уютной позе зародыша. Жарко. Потом, наоборот, раскинулась звездой, сдвинув сторону одеяло. Замёрзла. Накрылась, высунув из-под одеяла левую ногу. Идеально. Но не засыпается.
Она встала, натянула свежие трусики и серую велюровую кофту с завязками, застегнула молнию. Включила торшер. Посмотрела на смартфон. Связи по-прежнему не было. Полистала гостиничный журнал с инструкциями и описаниями экскурсий к достопримечательностям Карпатских гор. Опять устроилась на кровати, подперев спину подушкой. За окном темнела площадь Рынок. Ни души.
Кони почитала табличку над внутренним гостиничным телефоном, набрала номер Дениса Ивановича.
 Что-то скучно.
 Приходи,  раздался голос Ра в трубке, совсем не сонный, как показалось женщине.
 Только без этого, ладно?
 Приходи, посмотрим кино по телевизору…
6
Ра в гостиничном синем халате лежал животом на большой постели, головой к экрану. Кони сидела подле кровати на мягком ковре. По польскому каналу шёл чёрно-белый фильм «N;; w wodzie» Романа Полански.
Таис подлила Денису Ивановичу мадеры в гостиничный стакан. Тот перехватил бутылку и налил ей, внимательно следя за соперничеством между двумя мужчинами на экране – молодым и старым  за внимание молодой женщины, жены старого.
 Когда я впервые увидела вас в баре «Женевы», вы были одеты в почти такой же батник, как у этого актёра, как его… Леона Немчика. Это так олдскульно.
Таис отпивала сладкое вино маленькими глоточками и мягко улыбалась.
 А я не по телевизору впервые увидел тебя на телеканале, мы поднимались вместе в лифте.
 Да?
 Не помнишь?
Таис отставила вино и положила голову на сложенные руки.
 И во что я была одета?
Ра пожал плечами, отвернулся от экрана телевизора, посмотрел на неё и ответил
 Ты улыбнулась.
Таис улыбнулась.
 У тебя есть телевизионная улыбка, а есть просто от себя. Вот я тогда её впервые увидел и запомнил. Представляешь?
Денис Иванович опять вернулся к фильму. А Таис отметила про себя, что он опять обращается к ней на «ты». На экране красивая польская актриса Иоланта Умецка в белом купальнике эффектно прыгнула с яхты в воду.
 Правда, она на меня чем-то похожа?  спросила снизу Кони.
Денис Иванович поразился, насколько кадр с Иолантой, которая держалась за край лодки, был похож на то, как Таис, сидя на полу, держится за край кровати. Он подал ей руку и вытянул на постель, как из воды в лодку.
 Давай больше никогда сюда не приедем, здесь никогда уже не будет так весело,  почему-то предложила Кони.
 Как скажешь,  буркнул Ра,  ты босс.
Таис хмыкнула. Денис Иванович переменил позу и лёг спиной на подушку, на которой мгновенье назад лежали его босые ноги. Кони опустилась затылком на соседнюю подушку.
Фильм завершился открытым финалом. Спортивный автомобиль с мужем и женой стоит на распутье. Муж хочет ехать в полицию, чтобы заявить о преступлении. Жена знает, что преступления не было, однако эта правда слишком больно бьёт по самолюбию мужа.
 Дальше у них легче станет? – спросила Таис, не глядя на Дениса Ивановича.
Её взгляд был устремлён в потолок.
 Нет,  ответил Ра, он тоже смотрел в потолок,  Да, конечно, станет.
 А у меня?
 Чем больше знаешь, чего ты хочешь, тем меньше ты расстраиваешься.
Таис посмотрела на Дениса Ивановича и опять посмотрела в потолок.
 Я просто не знаю, кем мне быть. Шесть лет в телерепортаже, а дальше что-то никакого роста. Я пробовала писать сценарии, но… это было ужасно. И я пробовала снимать документалку … Очень средне. Наверное, многие через это проходят. Выпендриваются…
Кони посмотрела на Ра  не уснул ли он? Нет, он слушал.
Но Денис Иванович слушал её в какой-то полудрёме. Ему ничего не хотелось от этой женщины, но нравилось её внимание и атмосфера откровенности. А так-то он с удовольствием бы поспал. Но женщина не уходила.
 Я за тебя спокоен,  медленно произнёс он,  Чувствую, ты будешь в порядке. Не сдавайся.
Таис повернулась набок к нему лицом и подогнула ноги. Левую руку подсунула под подушку, на которой покоилась её голова.
 А я такая злая,  невпопад призналась Кони.
Денис Иванович хмыкнул и тоже повернулся к ней лицом, подложив правую руку под голову.
 Давно ты замужем?
 Два года… Мне трудно с ним спать, он обнимает меня за шею и так засыпает, а я задыхаюсь. И не высыпаюсь.
 Раздельный сон для супругов – не вызов и не протест. Какой смысл, лежать рядом всю ночь в беспамятстве? – глубокомысленно заметил Ра,  Надо иметь общие цели, а не одеяло.
 Представляешь, а мужу я так и не позвонила… Расскажи о своём браке.
Денис Иванович испытывающее посмотрел на Таис и не сразу произнёс:
 Это тяжело.
Они помолчали.
 Было здорово. Света везде ездила со мной. Мы много смеялись, веселились. Два года назад она с детьми отправилась в круиз по Волге на теплоходе «Булгария». Слышала про кораблекрушение?
 Слышала. Раньше этот теплоход назывался «Украина».
 Теперь я обхожусь без неё.
Денис Иванович обратил к потолку глаза, чтобы не видно было появившихся слёз.
 Я скучаю по ней, по дочкам. Но ничего. С детьми всё сложнее. Страшно за них.
 Да,  согласилась Таис, плюща левую щёку о ладошку,  страшно…
 Самый страшный день в твоей жизни будет, когда родится твой первый ребёнок.
У молодой женщины расширились глаза, а брови нахмурились.
 Почему? Никто мне такое не говорил.
 Твоя жизнь,  Ра водил глазами по потолку, как будто читал там эти слова,  Уже не имеет никакого значения.
Он посмотрел на неё и закрыл глаза.
 Всё кончено… А они учатся ходить, потом говорить,  он с кряхтением выдернул из под себя узел пояса от халата,  А ты хочешь быть с ними, так как для тебя они самые красивые, самые умные дети на свете.
 Это чудесно,  сонно произнесла Таис, умильно улыбнувшись представленному своему ребёнку.
Денис Иванович вытер пальцами слёзы с глаз и, не открывая век, спросил:
 Где ты выросла?
Таис тоже закрыла глаза и поведала:
 Я выросла в Одессе. Потом переехала в Киев. Но там всё не так, всё другое.
 Да-а-а…  ответил сквозь сон Денис Иванович,  я знаю.
 Тарас считает, что я раздражительная и злюсь на всех, что они не умные.
Ра нащупал рукой холодные пальчики стопы Таис, упёршиеся ему в ногу, чуть сжал их в руке, согревая.
 Это пройдёт,  сказал он и провалился в сон.
7
В 7:00 зазвонил будильник на прикроватной тумбочке со стороны Дениса Ивановича. Он открыл глаза. Таис протянула правую руку, на ощупь нашла кнопку и отключила звон.
 Ещё так рано,  пробормотала она, оставив руку у него на шее и прижавшись головой к его щеке.
Денис Иванович недоумённо смотрел в потолок, пытаясь вспомнить подробности прошедшей ночи. Он сдвинул одеяло вниз и пощупал обнажённое предплечье Таис. Она хмыкнула, сместила руку ему на грудь.
 Что-то изменилось.
Таис открыла глаза и улыбнулась.
 К лучшему или к худшему?
 Все перемены к лучшему, особенно такие,  он повернул к ней голову и поцеловал в губы.
Таис отозвалась губами на прикосновение его губ.
 Как ты здесь оказалась?
 Мы смотрели кино и пили мадеру.
 А почему ты ещё здесь?
 Ты ведь сам просил меня остаться! В «Женеве», помнишь?
 Попросил остаться в Трусковце, а ты осталась в Самборе?
Таис сморщила лоб, смотря на него снизу вверх, и хихикнула.
 Мне нужно кое-что посмотреть,  сказал Ра, освобождаясь от её объятья.  А ты лежи. Лежи!
Он подошёл к окну и увидел безлюдную и заснеженную площадь Рынок города Самбора.
 Снежная буря прекратилась!
Он с наслаждением отпил из гостиничной бутылки газированной минеральной воды и запрыгнул обратно в постель.
 И ты здесь! – он посмотрел ей в глаза.
 Я здесь,  ответила она ему и не отвела взгляда.
Ра опять с чувством поцеловал молодую женщину. В губы. Потом стал целовать её ухо и щёку.
 Денис, где же ты вчера был? – спросила Таис, чуть отстраняясь от щекотки серебристой бородки,  Взял и заснул.
Она засмеялась.
 Вчера я очень устал,  Ра перестал целовать женщину и спросил,  Чем я могу искупить свою вину? Сегодня.
Таис притворно насупила брови и надула губки:
 Не волнуйся, я что-нибудь придумаю.
Она улыбнулась и сама с нежностью его поцеловала.
8
Они вышли из отеля Империал с вещами. Лимузин уже ждал их. Таис и Денис Иванович прошлись до машины, с удовольствием вдыхая свежий горный воздух.
Перед большим чёрным автомобилем с золотыми коронами на дверцах и надписью «СПА-отель «Женева» Денис Иванович остановился, развернул к себе женщину и предложил:
 Давай здесь останемся?
 В горах коням трудно живётся,  отшутилась она.
 Ну, хотя бы на полденёчка, а? – взмолился Ра – осмотрим костёл Иоанна Крестителя  единственное здание Самбора, которое помнит Мнишеков. Здесь воевода Ежи Мнишек и его дочь Маринка молились перед задуманной авантюрой. Здесь был перекрещён Гришка Отрепьев. А ты знала, что на их свадьбе впервые в Москве пользовались вилками? Ей было двадцать шесть лет, когда она умерла, совсем, как тебе сейчас…
 Ладно-ладно, уговорил, – согласилась Кони,  только лучше мы пешком пройдёмся. А потом отвези меня в Трускавец, пожалуйста! Мне муж прислал СМС, что приезжает туда. Он весьма раздосадован моим трёхдневным молчанием.
9
Когда гостиничный лимузин припарковался на автостоянке Трускавецкого железнодорожного вокзала, Денис Иванович предупредил шофёра, что сам достанет вещи Таис из багажника. Он не хотел, чтобы этот человек видел их последние прощальные минуты. Шофёр нажал на кнопку, крышка багажника поднялась вверх. Ра и Кони вышли из салона. Денис Иванович достал её дорожную сумку.
 Извините, вы Таис Кони? – обратился к тележурналистке какой-то пенсионер.
Та согласна кивнула.
 Я ваш большой поклонник,  он взял руку Таис двумя ладонями и слегка сжал в приветствии,  А что здесь делаете?
Кони увидела, как Денис Иванович принёс из салона её сумочку.
 Простите,  обратилась она к пенсионеру,  Мне надо идти.
Она сделал пару шагов к Ра.
 Спасибо!
 Тебе спасибо.
Их смущал пенсионер, который всё ещё не ушёл, не теряя надежды спросить что-то у телезнаменитости.
 Я буду скучать,  признался Денис Иванович.
Таис хмыкнула. Они помолчали неловко. Дениса Ивановича ждал шофёр. Таис – пенсионер.
 Ты прямо сейчас уезжаешь? – спросил, наконец, Ра.
 Да, мой муж уже купил обратные билеты для нас обоих,  она смущёно подняла вверх плечи и опустила,  Ты не пожелаешь мне приятной дороги или что-то в этом роде?
 Конечно!
Они ещё какое-то время смотрели друг на друга, понимая, что расстаются, скорее всего, навсегда.
 Ладно,  наконец, решилась она, посмотрев на часики,  Пока!
 Пока! – отозвался Ра.
Он смотрел, как она удаляется к стеклянным дверям ж/д вокзала.
Возле дверей её остановили какие-то школьницы и попросили разрешения сделать с ней селфи. Таис Кони покорно поулыбалась своей фирменной телевизионной улыбкой в каждый направленный на неё смартфон. Когда подружки-школьницы менялись, она успевала посмотреть на Дениса Ивановича. Тот так и стоял у лимузина с раскрытыми дверцами. И смотрел на неё. И не мог налюбоваться.
Наконец, Кони «отпустили», она подошла к автоматическим дверям вокзала, те разъехались в стороны и заглотили её стройную фигурку. Таис не оглянулась напоследок.
Денис Иванович сел на заднее сиденье за шофёром и решительно захлопнул дверцу. Крышка багажника плавно закрылась сама. Лимузин аккуратно принялся выруливать с автостоянки.
 Одну минутку! – обратился Ра к шофёру,  Я сейчас!
Он выскочил из салона и скорым шагом отправился на перрон прибытия поезда из Киева. Поезд уже прибыл и толпа отъезжающих, провожающих и встречающих хлынула из вокзала. Денис Иванович видел, как идёт Таис Кони, но из-за плотного потока людей никак не мог нагнать её. В конце концов, он потерял её из вида, а когда нашёл, то она уже была в объятьях молодого мужчины, спортивного вида и в спортивной одежде.
Денис Иванович остановился. Он понял, что опоздал и ничего уже больше не сможет сказать Таис. А та, целуя и обнимая мужа, повернулась вместе с ним так, что ей стал виден вход в вокзал с перрона и стоящего среди суетящейся толпы крымского винодела Дениса Ивановича Ра. Она смотрела на Дениса так, как будто это не муж её в это время обнимает и целует, а просто женщину мнёт сильный злой ветер и от этого ветра она пошатывается, а на её глазах блестят слёзы.


Глава 2. Сланцевый газ

1
Под стенами Верховной Рады бушевал митинг. Люди протестовали против лишения льгот и пенсий чернобыльцев. День был весенний, зябкий. Протестующие разогревались криками и потрясаниями транспарантов: «27-я годовщина аварии Чернобольской АЭС»; «Мы были первыми ликвидаторами – нас первыми ликвидируют»; «Независимая Украина, защити нас – воинов-ликвидаторов»; «Гу;цула в отставку!». Скандировали «Ганьба!!!».
Митингующие перекрыли прилегающую улицу Грушевского, они требовали, чтобы депутаты не принимали закона, урезающего выплаты чернобыльцам, чтобы глава Комитета Верховной Рады Украины по вопросам экологической политики, природопользования и ликвидации последствий Чернобыльской катастрофы вышел к ним для объяснений.
Милиционеры окружили митинг металлическими ограждениями. В какой-то момент прибыл отряд «Беркута» в устрашающей чёрной форме и сферических касках, за которые в народе их прозвали «космонавтами».
В окно, сидя в специально для этого развёрнутом кресле, за ними наблюдал девяностолетний старик.
 Около ста пятидесяти человек,  доложила сорокадвухлетняя женщина, одетая в серый деловой костюм с юбкой-карандашом,  требуют увеличения социального обеспечения чернобыльцев.
 Они упоминают моё имя? – спросил скрипучим старческим голосом маленький сухонький человечек.
Он казался ещё меньше самого себя из-за величественных книжных шкафов его кабинета, заполненных томами работ Михаила Грушевского, Ивана Франка, Дмитрия Донцова и других «украинознавцев». Между шкафами на тёмных стенах поблёскивали масляными красками лики на больших портретах – Тараса Шевченко, Леси Украинки, Симона Петлюры и Степана Бандеры. Огромный жовто-блакитний стяг нависал над журнальным столиком со старомодным телефоном правительственной связи.
 Ну, да,  ответила женщина, стоявшая позади кресла,  Как обычно, «Гуцул геть!», «Гуцул  зрадник»
 Хе-хе,  то ли прокашлялся, то ли посмеялся старик,  мои избиратели…
Он был одет в чёрный английский пиджак, под которым белела вышиванка с повязанным бантиком на горле красным шнурком. Высокий лоб покрыт глубокими морщинами, а морщины покрыты пигментными пятнами. Золотые дужки очков без оправы. Толстый нос свесился над пышными седыми усами, сливающимися с такой же бородой, как у Санты Клауса.
 Конечно, пани Дубровская,  старик многозначительно поднял указательный палец,  Вы неплохо постарались в прошлый раз. Как там вы написали в «Столичной газете»? «Россия и Украина схожи, как две бутылки минералки, только одна с газом, а другая без газа».
Женщина сдержанно улыбнулась похвале:
 Это всего лишь цитата.
Русые волосы пани Дубровской были убраны в политически модную причёску с плетением объёмной косы вокруг головы – «каравай», как у томящейся в заключении Юлии Тимошенко.
С портрета на них безмолвно взирал бухгалтер московской страховой компании Симон Петлюра, который в своё время заверял царское правительство в том, что украинцы «не поддадутся провокационным воздействиям и выполнят свой долг граждан России в это тяжёлое время до конца», и утверждал, что он выступает за объединение всех украинцев под эгидой России.
Старик покачал головой и протяжно хмыкнул.
 Меня это всегда удивляет – что люди могут сделать ради карьеры!
Сам он в июне 1942 года в Киеве вступил добровольцем в 118 батальон охранной полиции из числа бывших членов Киевского и Буковинского куреней Организации украинских националистов. Правда, ранее он был военнопленным рядовым Красной Армии, попавшим в плен в первый месяц войны.
Батальон принимал активное участие в массовых расстрелах в киевском Бабьем Яру. После этого батальон передислоцировали на территорию Белоруссии. Интендантом 118 батальона был любимец Адольфа Гитлера — гауптман Ганс Вельке, которого можно по сей день увидеть в фильме «Олимпия» Лени Рифеншталь  Вельке первым из немцев выиграл золотую медаль в толкании ядра на Олимпийских играх 1936 года в Мюнхене. Именно этого олимпийца убили белорусские партизаны, остановившиеся накануне переночевать в селе Хатынь.
Полицаи 118 батальона вышли по их следам к этому селу. Сто сорок девять жителей Хатыни  стариков, женщин, семьдесят пять детей выгнали из домов и загнали в колхозный сарай. Обложили строение соломой, облили бензином и подожгли. Деревянная калы;ба быстро загорелась, тех, кто из неё вырывался, расстреливали из пулемёта. Дома жителей Хатыни украинские полицаи тоже сожгли. Пятнадцать коров увели на продажу.
Когда 118 батальон был разгромлен, Гу;цул попал во 102 украинский добровольческий батальон, переброшенный во Францию в середине августа 1944 года. Уже через пару недель этот батальон в полном составе из восьмисот двадцати человек перешёл на сторону французского Сопротивления.
После войны в фильтрационном лагере Василю Гу;цулу удалось замести свои следы. Только в 1952 году за сотрудничество с фашистами во время войны трибунал Киевского военного округа приговорил его к 25 годам лишения свободы. В то время о хатынском эпизоде его карательной деятельности ничего не было известно. В 1955 году Президиум Верховного Совета СССР принял Указ «Про амнистию советских граждан, которые сотрудничали с оккупантами во время войны 1941-1945», и Гуцул вышел на свободу. Вернулся в Киев.
Очень любил выступать перед пионерами в образе ветерана войны, и даже именовался почётным курсантом в одном из военных училищ Киева. А в 1991 году 68-летний Василь Гу;цул вдруг обрёл лик борца за независимость Украины и стал появляться везде в фуражке-мазеповке и френче Легиона украинских сечевых стрельцов времён I мировой войны.
В 1997 году Партия Зелёных Украины включила его в свой список кандидатов в депутаты Верховной Рады по ветеранской квоте. В 1998 году, вместе со Славой Стецько, Василь Гу;цул на правах старейшего депутата открывал первое заседание вновь избранной Верховной Рады. С тех пор он был старейшиной Комитета по вопросам экологической политики, природопользования и ликвидации последствий Чернобыльской катастрофы. Не председателем, но очень авторитетным старейшиной.
2
В последние дни апреля по-настоящему пришла весна. Побережья черноморских лиманов покрылись цветами, заиграли светлой зеленью. Шалфей, всю зиму метавшийся на ветру, стоял теперь прямой и пушистый, под венцами из белых нежных соцветий. Повсюду цвели кучки жёлтого адониса, крохотными островками выбивались среди прошлогодней травы, сбегали по откосам лиманных берегов. На кустах астрагала одесского благоухали красно-фиолетовые трубчатые чашечки с шиловидными зубцами, густо опушенные белыми волосками. А по акациевым лесопосадкам разлилась синеватая дымка буйно цветущих колокольчиков. Хрупкие, нежные одесские пижмы распускали жёлтые венчики. Лядвенец украинский, карагана скифская, верблюдки и сотни других цветов сплошь покрывали теперь луга и лесополосы. Даже реликтовые деревья гинкго билоба, современники динозавров, украсились кистями мужских колосков и женских семязачатков на ножках, скромных и целебных, как и подобает виду столь почтенного возраста.
Предутренний туман стелился между обрывистым берегом и узкой полоской морского прибоя. Все звуки поглощали ритмичные аплодисменты мелких волн. Небольшая резиновая лодка на вёслах уткнулась в «дикий» песчаный пляж близ посёлка Рыбаковка.
Из лодки выбралась фигура в чёрном гидрокостюме, вытащила за собой две объёмных чёрных сумки. Человек повернулся лицом к морю и дважды включил мощный плоский фонарик. Отблески света осветили снизу кавказское лицо женщины средних лет. С парусной яхты, прикрытой темнеющим горбом острова Березань, ей ответили парой ярких вспышек. Женщина чуть кивнула головой удовлетворённо, подобрала сумки и пошла вдоль обрыва, выискивая тропинку наверх.
В ореховой роще, под приметным платаном, «лодочница» обнаружила обшарпанный синий ЗАЗ Chance, а на ветке платана пластиковый мешок с ключами и документами. В рассветной тишине громко, с жестяным звуком, хлопнула дверца запорожского седана. Хорошо отлаженный мотор завёлся с «полуоборота». Автомобиль, шурша шинами по грунтовке, поехал в сторону киевской трассы. До столицы было чуть более пятисот километров. Одессу ЗАЗ Chance объехал по окружной дороге. Трасса была первоклассная  около ста пятидесяти километров автобана и остальное – вполне сносная «двухполоска». К вечеру ЗАЗ Chance въехал в Киев.
Положив смуглые кисти рук на рулевое колесо «без десяти два», женщина любовалась медленно открывавшейся перед ней панорамой столицы Украины. Небоскребы вздымались ввысь под вечерним небом, словно разноцветные сталагмиты, испещрённые бесчисленными окнами, сверкавшими на закатном солнце. Она неспешно продвигалась в плотном потоке машин по улицам, шириною соперничавшим с Днепром, мимо высоток, аллей и прекрасных парков.
3
Стрелки на золотом циферблате наручных часов Vacheron Constantin показывали семь минут десятого. Их обладатель в белой, в полоску рубашке, галстуке с шашечками и тёмно-сером в узкую полоску костюме недовольно поморщился. Это был Андрий Панасович Лопуга, он находился в одноместном номере гостиничного комплекса Royal Congress Hotel, что в полутора километрах от международного аэропорта Жуляны, в деловом центре украинской столицы. Комната отличалась элегантным интерьером с изысканной мягкой мебелью. Ни сумок, никаких следов проживания гостя в номере не было. На столике у белой лампы стояли столбиками полураскрытые проспекты с информацией о прекрасном ресторане, баре и конференц-холлах, оборудованных всей необходимой техникой.
В дверь вкрадчиво постучали. Андрий Панасович взял со столика большой конверт из крафтовой бумаги, подошёл к двери и произнёс:
 Да.
 Я ищу пана Драгоманова,  раздался женский голос за дверью.
 Пана Драгоманова? – переспросил Лопуга, шаря глазами по застеклённой табличке с планом эвакуации жильцов в случае пожара.
 Да,  подтвердил женский голос с еле уловимым чеченским акцентом,  пана Михаила Петровича Драгоманова.
Андрий Панасович просунул под белую дверь свой тонкий конверт и с силой его пихнул напоследок. Конверт выскочил на серый ковролин гостиничного прохода прямо к двум чёрным сумкам, стоящим по обе стороны от синих лакированных туфель-лодочек. Его подобрала брюнетка средних лет, с учительским пучком на затылке, одетая в тёмно-синий костюм стюардессы бывших Югославских авиалиний JAT. Костюм мог бы показаться излишне строгим, если бы не голубой шарф, завязанный замысловатым узлом. Брюнетка подняла сумки и прошла к незапертой двери соседнего номера.
Не успела щёлкнуть замком дверь на автодоводчике, как зазвонил проводной гостиничный телефон на прикроватной тумбочке. «Стюардесса» села на тёмно-зелёное покрывало постели и сняла трубку цвета слоновой кости.
 Да.
 Всё готово,  сообщил мужской голос в трубке.
 Деньги должны быть там, когда я приеду в цирк,  с этими словами женщина вытащила из конверта лист белой бумаги с распечатанной на принтере групповой фотографией.
 Они будут там, если работа будет сделана,  заверили её на том конце провода.
 Тут нет сомнения,  ответила женщина и положила трубку.
Затем она опять сняла её ещё раз и, справившись с лежавшим тут же буклетом, набрала короткий номер гостиничной службы.
 Слушаю вас,  раздался вежливый женский голос.
 Я хочу сделать заказ в номер.
 Да, что вы хотите?
 Зелёный чай, кус-кус, овощи-гриль, тёплое молоко,  произнося меню своего ужина, «стюардесса» рассматривала групповое фото членов Комитета Верховной Рады по вопросам экологической политики. Лицо Василя Михайловича Гуцула, сидевшего в первом ряду и лицо ещё одного депутата помоложе, стоявшего во втором ряду, были энергично обведены жёлтым маркером.
 Вам всё принесут.
 Большое спасибо!
4
Поздним вечером белый фургон Запорожского автомобильного завода ZAZ Lanos Pick-up остановился за последним домом села Стариково Глуховского района Сумской области. Дальше центральная улица села упиралась в неширокий, но непреодолимый для пикапа ручей, а на том берегу ручья обращалась в грунтовку, уводящую в рощу из дубов, клёна, вяза и липы.
Константин Филиппов открыл задние дверки фургона, оттуда выскочил чёрно-белый русский спаниель, суетливо побегал вокруг. Из-за ограды крайнего дома на него залаяла собака. Спаниель не ответил, но оставил послание  оросил несколько кустов, высоко задирая заднюю ногу. Тридцатичетырёхлетний мужчина был одет в коричневую куртку и такого же цвета брюки – охотничий костюм из слабопромокающей ткани, к которой не цепляются колючки растений. Он достал из фургона длинные болотные сапоги, сел на задний бампер и надел их взамен стареньких кожаных кроссовок, давно потерявших цвет и форму.
Натянул на плечи охотничий мешок с ножом, мотком верёвки, фляжкой бренди, фонариком и прочими нужностями. Наконец, он достал из полиэтиленового пакета с ковбоем Marlboro упакованную в него коричневую фетровую шляпу. В ней он стал походить на чудаковатого городского охотника, из числа тех, кто ни столько добывает себе мясо на пропитание, сколько изучают природу родного края. Но вот ружья Филиппов с собой не имел. Он закрыл фургон, проверил все двери, пощёлкав дверными рукоятками, и похлопал себя по правому бедру – знак собаке «к ноге».
Вот уже три года Горыня был неизменным спутником Константина на охотах. Горыня был гениальной собакой, его привязанность не переходила в навязчивость, храбрость  в задиристость, он был смышлен, добродушен и весел.
Они преодолели ручей и дошли до края леса. Здесь дорога для пешехода раздваивалась: направо шла накатанная грунтовка, объезжающая лесной «мыс» и уходящая в глубь огромного луга; налево вела непроходимо заросшая кустарником, бывшая колхозная дорога, которой перестали пользоваться лет двадцать назад, когда между Россией и Украиной устроили государственную границу. Филиппов свернул направо и пошёл по укатанной грунтовке, рассчитывая выйти на тех, кто её накатал.
Ему нужно было выйти на участок трассы Рыльск-Глухов между российскими сёлами Козино и Городище. Там у Константина была намечена встреча с коневозкой из Саратова.
Ах! Какого коня нашёл Филиппов на Саратовском ипподроме! Караковый тринадцатилетний мерин тракененской породы по кличке Замысел.
Где-то год назад в социальной сети В Контакте он наткнулся на мольбу о помощи – владелица коня, списанного из Почётного эскорта Президентского полка в Кремле, просила кого-нибудь с Украины помочь ей приобрести лекарственный препарат «Стекловидное тело». В России его производство запретили, а на Украине он ещё был в свободной продаже.
Надежда Домбаева, так звали коневладелицу, писала, что из-за травмы роговицы глаза, коня списали, и он достался ей. Теперь, чтобы вылечить животное, ей срочно нужен был такой редкий препарат. Филиппов, а фамилия его с греческого переводится как «любитель коней», сжалился над девушкой и конём, купил «Стекловидное тело» на весь курс лечения и с оказией отправил в Саратов.
Зимой Надежда врезалась на автомобиле в опорный столб моста, сильно разбилась, потеряла способность ходить и теперь продавала своего коня, чтобы обрести средства на лечение. Филиппов и тут помог девушке. Он заплатил по системе Контакт половину стоимости за коня, а вторую половину пообещал передать через шофёра коневозки, если тот в ночь с 1 на 2 мая привезёт животное в село Козино Курской области.
Надя писала, что глаз у Замысла зажил, конь в прекрасной форме, добронравен, очень технично проходит конкурный маршрут, но с барьерами не выше 120 сантиметров. А Константину выше и не надо было. Дело в том, что он намеревался подарить Замысла на день рождения своей невесте – Кате Богомоловой.
Отец её, бывший «красный директор», имел в Полтаве множество бизнесов, в том числе приватизированную конюшню, денники в которой он сдавал в аренду. Катя хотела заняться конкуром – это такие соревнования по преодолению препятствий в определённом порядке и определённой высоты. Но, как новичок, нуждалась в техничной лошади, которая бы сама обучила начинающего всадника…
Месяц проглядывал время от времени из-за туч, освещая грунтовую дорогу, но по большей части путник со спаниелем ориентировался на свет лампы, освещавшей вагончики пограничной заставы. Глухо залаяла собака. «Наверное, овчарка в вольере»  подумал Филиппов и достал из кармана футляр с очками. Он надел очки, похожие на чеховские пенсне, и стал ещё больше похож на городского недотёпу. Его окликнули:
 Стой, кто идёт!
 Добрый вечер! – отозвался Константин, закрывая глаза от света, направленного на него фонаря,  я что, в Россию попал?
 Нет, это ещё Украина,  ответила ему полная женщина-прапорщик,  А вы чего тут шастаете?
 Я из Старикова, приехал на майские погостить,  старательно изображая «писателя Бианки», объяснился Филиппов,  Вот вышел собачку выгулять.
Константин похлопал себя по правому бедру и скомандовал:
 Горыня! ; pied! (К ноге)
Спаниель подбежал к его правой ноге.
 Сoucher (Лежать!)
Горыня с готовностью сел и посмотрел на женщину-прапорщика.
 Это вы на каком языке с ним разговаривает? – изумилась пограничница.
 Я приказал ему лечь на французском языке, но он по этой команде садится, иначе ему ничего не будет видно из-за травы,  с готовностью пояснил Филиппов,  Команда рассчитана на легавых собак, а спаниельке, если он ляжет, из-за травы не будет видно, куда упала подстреленная птица.
 Так вы охотник? – опять напряглась прапорщица,  Здесь охотиться запрещено!
На их голоса из вагончиков вышли ещё два пограничника – офицер и рядовой. Их глаза смотрели строго из-под кустистых бровей, огромные берцы плотно прижимали к земле пырей.
 Нет-нет, я знаю, что у нас в Украине везде охотится весной запрещено,  поспешно заверил Филиппов,  но к осени надо с пёсиком много гулять, чтобы поддерживать хорошую физическую форму.
 И самому жиры растрясти, да же ж? – вступил в разговор младший лейтенант-пограничник, намекая на несколько грузную фигуру собаковладельца, который для своих метр семьдесят пять весил килограммов на десять больше нужного.
 Так точно! – по-военному согласился Филиппов.
 Ну, вот что,  с этими словами прапорщица поводила лучом фонаря по грунтовке,  Здесь гулять нельзя, тут пограничная зона, идите-ка назад, а то, неровён час, и правду, в Россию забредёте, а за тамошних пограничников мы не ручаемся!
 Да-да, спасибо! – с готовностью поблагодарил Константин,  Мы тот час же возвращаемся.
И скомандовал сидящему псу:
 Горыня! All;e!
Спаниель сорвался с места и умчался в темноту.
 До свидания! Счастливой службы! – обходительно попрощался Филиппов.
 И вас с праздничком! – отозвался рядовой пограничник  высокий, сутулый вуйка с невероятными усами.
«Писатель Бианки» отправился обратно к развилке, размышляя над увиденным: во-первых, вездехода у пограничников нет, их привозит и отвозит транспорт откуда-то, но не из Стариково; во-вторых, в пограничном наряде трое, немного выпили ради Первомая; в-третьих, в вольере и вправду немецкая овчарка, верхнего чутья у этой породы нет, а лесополоса, отделяющая украинскую заставу от советской дороги, скрадёт все звуки.
На развилке у лесного «мыса» Филиппов свернул на старую колхозную дорогу, густо поросшую бузиной. Справа бывшую дорогу подпирал лес, а слева начиналось болото с густыми зарослями камыша и рогоза высотой с человеческий рост. По дороге двигаться было решительно невозможно из-за зарослей дикой малины или еживики – в темноте и не разберёшь. Так что, путник пошёл по самой кромке болота.
Они с Надей Домбаевой пару месяцев собирали документы на легальную перевозку коня из России на Украину, но всё без толка. Слишком много разрешений нужно было собрать и с одной и с другой стороны. Самое неприятное, что все они имели ограниченный срок действия и устаревали ещё до того, как бюрократическая машина выдаст следующие требования по списку.
«Я родился в СССР,  рассуждал Филиппов,  для меня это одна страна. На два государства его разделили капиталисты для своих нужд. Если СССР был государством рабочих, то в нём была диктатура рабочего класса, а если Украина и Россия государства капиталистические, то в них диктатура капиталистов. Я рабочий, значит, интересы капиталистов – это не мои интересы. Поэтому законы капиталистических Украины и России не позволяют мне легально перевезти лошадь, вот почему я вынужден сделать это контрабандой».
На самом деле, Филиппов был не рабочим, а инженером. Он обслуживал гидропомпы на Глинско-Розбышевском газонефтяном месторождении, расположенном в Гадячском и Лохвицком районах Полтавской области, в девяносто пяти километрах юго-западнее города Сумы.
«Раз я не владею средствами производства, а продаю капиталистам своё время, значит, я пролетарий»  так определял свою классовую принадлежность Константин. У огромного куста козьей ивы путь человеку и собаке преградила вода. Но, судя по карте, река Обеста была значительно левее. «Видать, бобры запрудили речку плотиной, и она разлилась,  гадал Константин,  а, может, ещё весенний разлив не сошёл».
Он зашёл в воду и стал по траве определять: где болото, которое обозначали заросли рогоза, а где до недавнего времени была суша  скрытые под водой повышения выдавали островки осоки. До трассы Рыльск-Глухов оставалось не более трёхсот метров. Филиппов видел свет фар и слышал рык редко проезжающих грузовиков.
Секцию металлической ограды трассы, судя по всему, выломали местные пастухи, чтобы через образовавшийся проём перегонять скот на пастбища. Константин тоже воспользовался этой удачей. Он по мобильному телефону сориентировал шофёра саратовской коневозки на автобусную остановку, где они вывели на лунный свет коня, измученного семисоткилометровой поездкой.
Замысел нервничал. Незнакомый человек, ночная дорога, чужие запахи и звуки села. Константин скормил ему заранее приготовленную и густо посолённую горбушку хлеба. Конь перестал вскидывать голову, заметно наслаждаясь тем, что земля под ногами больше не качается. Филиппов накинул на него тяжёлую шерстяную попону, застегнул ремни на груди. Защёлкнул карабин корды на недоуздке.
 Ну, что? – риторически спросил он у шофёра, передавая конверт с деньгами в обмен на «лошадиный паспорт»,  Передавай привет Наденьке, пусть поправляется!
Длинная Газель с трудом, в три приёма развернулась на дороге и укатила в сторону Козино.
 Пойдём, Замысел, прогуляемся,  потянул за недоуздок Константин,  Тут недалеко, четыре километра лесом.
 Горыня! Домой! – скомандовал он спаниелю, рассчитывая, что пёс, белея спиной в темноте, выведет его обратно в Стариково.
Второй раз Горыне приказывать не пришлось. Он наспех оставил «собачьи СМС-ки» на углах автобусной остановки и потрусил в обратный путь. Конь без сопротивления спустился с Константином с насыпи трассы, дошёл до края воды, напился и встал, как вкопанный. Дальше в болото идти ему вовсе не хотелось.
Константин послал собаку вперёд. Вернул назад.
 Видишь, За-а-амысел, хороший мой,  там даже собачке мелко, пошли уже, ну! – уговаривал Филиппов коня. Тот, наконец, решился и сдвинулся с места. Дальше было уже проще. Если не считать того, что конь боялся болота и прижимал, идущего слева человека в заросли лещины и ежевики. В какой-то момент Горыня повёл всех прямо в болото по длинному песчаному мысу. Пёс закрутил хвостом, как будто кого-то причуял и метров через пятьдесят резко бросился в камыш. Оттуда с громким хлопаньем крыльев вырвалась пара селезней.
Конь резко встал на дыбы, Филиппов упал в грязь, не выпуская корды из рук. А довольный Горыня вылез из камышовой чащобы с выражением морды «Видал? Каких красавцев тебе нашёл! Хвали меня!»
 Умница, Горыня! Охотничек ты мой ненаглядный! – приговаривал Константин, поднимаясь из грязи и оглаживая коня. «Писатель Бианки» добавил ещё несколько выражений ласковым голосом, но они были непечатные.
Когда они уже видели огни села Старикова, Филиппов услышал урчание мотора приближающегося грузовика. «Это везут смену на пограничную заставу,  догадался Константин,  не хватало ещё попасться им на глаза!» Он завёл коня за раскидистый куст боярышника и свистнул в специальный собачий свисток, призывая спаниеля. Звук этого свистка плохо слышен человеческому уху, но хорошо и далеко распознаваем собакой. Когда спаниель вернулся, Филиппов жестом приказал ему «Сoucher». Пёс сел подле правой ноги человека, опасливо поглядывая на коня: как бы ни наступил.
Филиппов нашарил в кармане кусок сахара и скормил коню, чтобы тот успокоился и перестал «плясать». Мимо них прочадил ГАЗ-66, подвывая разрегулированной коробкой передач. Украинские пограничники не заметили за кустом ни коня, ни белеющего спаниеля.
 Фу-у-ух! – облегчённо выдохнул Константин, когда звук мотора отдалился от них на достаточное расстояние,  Прям, как в кино про фашистов, едрит-мадрит!
Они перешли вброд ручей у села и подошли к заждавшемуся пикапу Ланос. Его белые бока отражали лучи рассвета. Константин привязал коня к столбу, переобулся в кроссовки и потормошил пса, осматривая, не прицепились ли где клещи, а также освобождая длинные мохнатые уши от репейника и семян череды. Затем налил себе из термоса полную чашку горячего и ароматного кофе.
Полтавская коневозка заставила себя ждать довольно долго. Уже давно рассвело. Село Стариково зажило своей неспешной стариковской жизнью. Коротая время, Константин выбирал семена череды из шерстяной попоны и разговаривал с конём.
 Какой же ты молодец, Замысел! Не наврала твоя бывшая хозяйка – ни гавканья собак ты не боишься, ни сигналов автомобиля, ни криков людских, а ещё, она сказывала, что даже звуков духового оркестра ты не пугаешься. Так тебя выучили для участия в инаугурации президента Путина 2004 года. Оркестром нас, как видишь, не встречают, а стоило бы. Славно мы с тобой попартизанили!
Конечно же, конь ничего не отвечал, но вёл себя спокойно, срывая и поглощая пучки сочного молодого мятлика. Он даже позволил человеку заглянуть в свои жёлтые, как прокуренные, зубы, поочерёдно подал для осмотра ухоженные копыта, благодарно отнёсся к тому, что из его гривы и хвоста были выбраны колючки и, что особенно порадовало Константина, дал почесать себя между глаз. На лошадином языке это означает «Я тебе доверяю». На месте «под седлом» слева у Замысла было тавро «2000». В паспорте ВНИИКа указана кличка «Хаз 26», место рождения: Конезавод «Олимп Кубани».
Полтавская коневозка была фирменная, на базе микроавтобуса Volkswagen Caravelle. Шофёр поздоровался с Филипповым и озабоченно пробормотал:
 Надо местных кого-нибудь позвать.
 Зачем? – не понял Константин.
 Коня в фургон заталкивать, они ж обычно упираются, не идут.
 А ты «человеческую» дверцу впереди открой, чтобы конь свет там, в конце тоннеля, видел, и зайдёт он в распахнутые задние двери, как миленький.
Так оно и вышло.
 Знаток! – похвалил довольный шофёр Константина,  Ну, давай! Я медленно поеду. В Полтаве увидимся на конюшне, там ему уже денник приготовили и даже ветеринара вызвали на всякий случай.
Они хлопнули по рукам и разошлись по машинам. До Полтавы надо было проехать где-то километров триста. Когда Константин выезжал из Глухова, ему на прощанье помахал автоматом ППШ огромный бородатый дед в зимней шапке и овчинном тулупе.
 Тож кой чо могём! – подмигнул Константин памятнику «Партизанам Глухiвщини» и улыбнулся довольный сам собою.
5
К старинному особняку на улице Артёма подъехала жёлтая Daewoo Lanos с шашечками на боках и светящейся на крыше пластиковой вывеской «Киевское». На ступенях особняка её уже поджидала ведущий корреспондент «Столичной газеты» Леся Дубровская. Когда-то депутаты Верховной Рады на средства депутатского фонда приобрели здесь пансионат «Щасливе майбутнє» для детей своих избирателей. Они и вправду какое-то время здесь поправляли здоровье, эти дети избирателей, но потом как-то мало-помалу в пансионате стали пребывать сами депутаты. Василь Гуцул помахал Лесе на прощанье из окна первого этажа. Та ответила зеркальным жестом и села в такси.
Василь Гуцул включил телевизор и лёг в постель, по ICTV шла передача о скандалах в украинском миротворческом контингенте, принимавшем участие в оккупации в Ираке войсками НАТО.
 Вы были командиром батальона 95-й аэромобильной бригады? – уточнила Таис Кони у своего собеседника, хмурого военного.
 Так точно! Она напилась, потом сказала: «Вы меня поздравляете с 8 марта, а я не женщина – я солдат». Потом она убежала неизвестно куда, звонила своей сестре Вере и говорила, что её захватили арабские террористы и требуют вывести украинский контингент. После этого её нашли пьяной и привезли обратно.
Сиделка, в униформе пансионата «Щасливе майбутнє», заинтересовалась телепередачей и присела у телевизора так, чтобы не загораживать обзор Василю Михайловичу.
 А что же на самом деле произошло? – поинтересовалась Таис Кони.
 После случившегося уже трезвую Савченко я спросил: «Что же тогда в действительности произошло?» На что она ответила, что арабские террористы похитили её сестру Веру и требовали, чтобы Украина вывела войска из Ирака. Поскольку отнять у неё оружие я не имел права, то приказал спилить боек на автомате Савченко, чтобы она не могла ни в кого выстрелить.
Сиделка неодобрительно покачала головой. То ли она не одобряла командира, испортившего оружие никому неведомой Савченко, то ли она осуждала саму Савченко за пьянство и гульбу. Что именно не понравилось служащей пансионата «Щасливе майбутнє», пришедшей посидеть с Василем Михайловичем, её подопечный не успел спросить потому, что дверь приоткрылась, в образовавшейся щели показался глушитель устаревшего американского пистолета High Standard HDM: «Тук»  раздался звук выстрела, который полностью заглушила заставка «Надзвичайних новин».
Грузная сиделка, поражённая пулей в затылок, свалилась головой вперёд со стула-качалки. «Тук»  глухо прозвучал ещё один выстрел, предназначенный Василю Михайловичу.
Это надо было сделать ещё во времена Великой Отечественной войны. Народный депутат Верховной Рады Украины лежал с простреленным виском. Его мёртвые выцветшие глаза смотрели в потолок. Пуля калибра 5,6 мм вырвала с другой стороны головы струю крови с мозгами, которые залили склянки с лекарствами на прикроватной тумбочке.
Спустя незначительное время с ограды пансионата «Щасливе майбутнє» спрыгнула фигура в легких жёлтых шортах и свободной голубой футболке, под которой угадывался спортивный бюстгальтер. Волосы скрывала пёстрая бандана. Фигура по короткому переулку энергичным шагом дошла до улицы Гоголевской. Уличные фонари осветили кавказское лицо молодящейся брюнетки. Она вставила в уши наушники от смартфона, закреплённого на поясе, и побежала в сторону Павловского сквера.
Модное киевское казино «Ривер Палас» располагалось на Набережном шоссе, возле станции метро «Днепр». Оформление игорного заведения напоминало пребывание на острове: в игровых залах были расставлены пальмы, помещения были светлыми и просторными, а крупье казино были одеты в гавайские рубашки. Один из игроков – толстячок, почти колобок, с разъехавшимися на пузе полами белой рубашки, зашёл в туалет и недовольно поморщился, увидев пожилую уборщицу-«хачиху», вытирающую пол под писсуарами. Она была в голубой робе, в розовых резиновых перчатках и со съехавшим пёстрым платком на голове, повязанным по-восточному.
«Другого времени не нашла»  подумал толстяк и заперся в кабинке.
Уборщица прислушалась к звуку расстёгиваемого ремня и спускаемых штанов, достала из пластикового чёрного полуведёрка с инвентарём американский пистолет Ruger MK22 с глушителем, зашла в соседнюю кабинку, встала на унитаз и выстрелила рассевшемуся толстяку в коротко стриженую голову. Выстрел был практически неслышным, похожим на хлопок ладонями. Двухграммовая пуля 22-го калибра проделала в макушке жертвы маленькую дырочку, сразу и незаметную. На ручку двери кабинки с убитым депутатом Верховной Рады Виталием Фиалковским уборщица-«хачиха» повесила табличку «Не работает» и покинула мужскую комнату, толкая перед собой тележку с инвентарём для уборки помещений.
6
Протиранием пыли с плафонов заканчивала уборку другая уборщица. Тоже не молодая, полная, с короткими волосами цвета баклажан. Она поспешила прижаться к стене, так как по длинному коридору офиса Национальной акционерной компании «Нафтогаз Украины» шёл председатель правления Евгений Бакулин, его сопровождала личная помощница и докладывала:
 Гуцула нашли около часа ночи. Его сиделка тоже убита. Фиалковского нашли в два часа ночи в туалете казино.
Бакулин был одетый в чёрный костюм-двойку, белую рубашку с фиолетовым галстуком, уголок платка, такого цвета, как и галстук, торчал из нагрудного кармана пиджака. Он посмотрел на помощницу, услышав «туалет казино».
 Лопуга очень расстроен, казино находится в его отеле «Ривер Палас», это скажется на репутации заведения. Он и Насыко уже едут.
 Насыко?
 Да, от СБУ никуда не деться.
На входе в кабинет председателя правления НАК «Нафтогаз Украины» помощница дала Евгению Николаевичу лист бумаги с распечатанными речевыми модулями. Тот посмотрел на буквы, скорее для порядка и прошёл к своему столу мимо изысканного полувстроенного в стену открытого шкафа из белой древесины ясеня.
Шкаф венчал огромный деревянный кокошник в стиле рококо. На полках шкафа стояли декоративные тарелки, между ними, сделанная в СССР, фарфоровая скульптура казни Тараса Бульбы. Ниже девять декоративных книг с переплётами под цвет ясеневого шкафа. Ещё ниже пара золотых сувениров в виде буровых вышек и фарфоровая тарелка с надписью «Укргаздобыча». Ещё ниже – корзина с живыми цветами: пурпурными тюльпанами, бежевыми пионами, белыми гиацинтами и веточками жёлтой акации.
Слева от шкафа зеленела призрачным светом картина «После дождя»  одна из лучших работ Куинджи. Под ней стоял мягкий стул тёмной кожи и с гнутыми ножками. За двухтумбовым столом председателя правления находились три узких высоких окна, драпированных золотистым бархатом. За тяжёлым чёрным кожаным креслом на колёсиках возвышались два флага – жёлто-голубой Украины и чёрно-голубой «Нафтогаза Украины». Справа и слева от флагов стояло по фикусу в керамических кадках.
 Если захотите выступить перед прессой с соболезнованиями, Евгений Николаевич, то лучше это сделать сейчас, на десятичасовом брифинге,  подсказала помощница,  Лучше переодеться в чёрную водолазку.
 Ты хочешь, чтобы я выступал перед журналистами в чёрной водолазке? – недоумённо переспросил Бакулин и опять посмотрел на речевые модули со словами соболезнования.
 Да, надетой под пиджак.
Слева от стола на стене висел портрет Тараса Шевченко в тяжёлой деревянной раме. Под ним, на изящном столике, низкая пузатая ваза с букетом из кремовых альстромерий. Под столиком ещё два горшка с кофейными деревцами.
 В Комитет по вопросам экологической политики теперь можно завести своих депутатов, Евгений Николаевич, я тут приложила список возможных кандидатур…
Дверь в кабинет так резко распахнулась, что помощница Бакулина вздрогнула.
 Здравствуйте, Евгений Николаевич! – громко произнёс Андрий Лопуга.
За ним вошёл ещё один мужчина лет тридцати пяти с кудрявой светлорыжей головой.
Андрий встал перед камином прямо под портретом президента Украины Виктора Януковича. Его спутник, представитель СБУ Борис Насыко, заслонил собой старинные напольные часы с маятником.
 У СБУ есть подозреваемые? – спросил Бакулин, не поздоровавшись.
 Ещё рано,  ответил Борис Насыко,  Днём будут представлено заключение баллистической экспертизы.
 Я бы хотел получить отчёт о службе охраны и о ваших промахах,  сказал Бакулин, оставаясь стоять и не приглашая присесть посетителей.
 Охрана не при чём, пан председатель! – возразил Лопуга.
Фирма, выигравшая тендер на охрану объектов «Нафтогаза», принадлежала ему.
 Убиты два члена Комитета по вопросам экологической политики, природопользования и ликвидации последствий Чернобыльской катастрофы,  возразил Бакулин,  И оба они находились под защитой службы охраны «Нафтогаза».
 Борис Денисович,  обратился Бакулин к сотруднику СБУ,  мне нужен прямой ответ. Эти убийства как-то связаны со Службой Беспеки Украины, Генеральной прокуратурой, других силовых ведомств?
 Как вы могли такое подумать?! – риторически возмутился Насыко.
 Борис, разберись с этим, ладно? – попросил Бакулин.
Его помощница, двадцатипятилетняя Яна Бригинец, на время разговора мужчин отошла к шкафу с Тарасом Бульбой, прикованным к дубу. На ней был кремовый приталенный жакет с рукавами на три четверти, такого же цвета прямая юбка, закрывающая колени. Под пиджаком блузка цвета топлёного молока. Прямые русые волосы свободно ниспадали за спину. Губы чуть тронуты сиреневой губной помадой. Никаких ювелирных украшений. Лишь аккуратные ногти покрыты бесцветным лаком.
 Пан председатель,  учтиво произнесла помощница,  Нам нужно встретиться в пять часов.
 В пять часов, панове, спасибо!
Лопуга, резко повернувшись, посмотрел на Насыко. Тот тронул узел своего галстука, развернулся и вышел из кабинета. За ним поспешил Андрий Панасович.
Бакулин, наконец-то, опустился в кресло.
 Надо это использовать,  посоветовала всё ещё стоявшая у шкафа Бригинец,  Это полезно для вашего паблицитного капитала.
Бакулин озадаченно посмотрел на портрет президента Украины.
Уже в одиннадцатичасовом выпуске новостей транслировали горестную речь председателя правления «Нафтогаз Украины» Евгения Бакулина:
«Шановні громадяни України! Наша страна понесла тяжёлую утрату – прошлой ночью были убиты двое депутатов Верховной Рады, Василь Гуцул и Виталий Фиалковский. Эти убийства рассматриваются, как попытка грубого нажима… Мы, патриоты Украины, надеемся, что эти подлые действия не останутся безнаказанными. Мы хотим быть уверенными, что всё делается для того, чтобы убийцы предстали перед законом, потому что справедливость для нас превыше всего».
В пять часов вечера мужчины опять собрались в кабинете председателя правления «Нафтогаза». Они расположились на двух прикаминных диванах светлой кожи. Евгений Бакулин был без пиджака, в свежей белой рубашке.
 Если речь идёт о заговоре,  говорил он своим собеседникам,  то кто же заговорщики? Если это иностранные террористы, то чего они добиваются?
Бакулина от Лопуги и Насыко отделял длинный полированный журнальный столик с мелкой вазой, в которой благоухала весенняя композиция из алых роз, персиковых тюльпанов и светло-зелёных, нераскрывшихся лилий.
 Беспеку нельзя обвинять в слабости миграционных порядков,  в качестве слабого возражения заметил Борис Насыко.
Лопыга посмотрел на него скептически.
 Андрий, кто на подозрении? – спросил у него Бакулин.
 Это информация секретная, пан председатель,  попробовал уклониться Лопыга.
 Конечно, но у тебя же есть связи в МВД? – заметил Евгений Николаевич.
Андрий Панасович наморщил лоб.
 Им известно, что одиннадцать террористов с Ближнего Востока находятся сейчас в Киеве. Они предпочитают лечиться в наших медицинских учреждениях.
 Но конкретных подозреваемых у вас нет? – подала голос, до этого стоявшая «на вытяжку» у письменного стола, личная помощница Бакулина.
На девушку изумлённо посмотрели Лопыга и сам Бакулин.
 Верно? – спросила Яна Бригинец…
 О, вы, кстати, знали, что отстаивание своего мнения перед старшими людьми называется невоспитанностью? – спросил у неё Борис Насыко…
Уборщица с невозмутимым лицом пылесосила ковролин в коридоре офиса, когда мимо неё проходили Яна Бригинец и Андрий Лопуга.
 Этот Насыко…  хотела было высказать колкость девушка, когда её за локоть сжал Андрий Панасович и указал глазами на необъятную задницу с пылесосом.
Личная помощница председателя правления «Нафтогаз Украины» и владелец охранной фирмы «Нафтогаз Украины» что-то ещё говорили друг другу, но гул рабочего пылесоса не позволил уборщице расслышать ни слова.
7
Во время утренних и вечерних прогулок с Горыней у Филиппова завязывались в разных местах знакомства со многими людьми. Среди них была, например, весёлая, ладная Катя Богомолова. Она ухаживала за клумбой у своего дома с грабельками в руках или секатором обрезала кустики. Должно быть, ей очень нравилось возиться с растениями, но по настоянию отца выучилась она на юриста. Когда Катя возилась с цветами, её волосы были аккуратно заплетены в косы, а когда она их распускала, то они вились ещё пуще прежнего. Катя жмурилась на солнышке, в руках у неё плясали грабельки, пальцы были украшены множеством колечек, а губы в яркой губной помаде широко открывались, обнажая ровный ряд белых зубов,  она широко улыбалась всякий раз, когда Филиппов управлял спаниелем по-французски.
От нее-то Константин и узнал самые красивые и самые модные песни. Когда они включали душераздирающие композиции Ланы Дель Рей, глаза Кати заволакивались дымкой, подбородок дрожал от волнения, и она прижимала руки к своей обширной груди. Наконец, когда замирал последний звук не очень-то стройного пения американской певицы, Богомолова вытирала мокрый нос пальцами и поворачивалась к Филиппову.
 Ну, скажи, разве не круто? Очень круто. Как она поёт! Да ещё и о любви! Ты для такой любви уже слишком стар, я для тебя слишком мала, и всё-таки мы теряем время и слушаем Лану.
Филиппов и вправду достиг того возраста, что никакая драма ему нахрен была не нужна. А нужна была адекватность, секс, деньги, ужин, пара хороших фильмов и время на отдых вдвоём.
На экране телевизора Таис Кони в «Надзвичайних новинах» расспрашивала Лесю Дубровскую.
 Вы брали интервью у депутата Гуцула в день его убийства, не так ли? Он не говорил что-то, что могло пролить свет на эти события?
 Да, он говорил о вещах, не подлежащих огласки, они исходили от члена Комитета по вопросам экологической политики. Сейчас я уже могу ссылаться на него. Он сказал, что председатель государственной службы геологии и недр Украины манипулирует общественным мнением, а это подрывает доверие к государственной власти и ещё больше усиливает…
Катя Богомолова услышала, как перестала шуметь вода в душе и отключила звук на пульте. К ней в комнату зашёл Константин с обёрнутыми полотенцем бёдрами и поцеловал, не давая встать с кресла.
 Что смотришь?
 Эта Дубровская мне очень нравится,  кивнула на экран Катя,  хотела бы я так выглядеть в её возрасте. А ты помнишь, я же проходила практику у Фиалковского? Он такой весь деловой, резкий… и поэтому его убили.
Богомолова два года назад закончила Полтавский юридический институт и перекладывала бумажки в одной из фирм своего отца.
 Странно, что убили Гуцула, ему и так оставалось недолго,  поддержал беседу «про политику» Константин.
 Может, они боялись, что он дотянет до выборов? – принялась гадать Катя.
 Но почему Фиалковский? Кроме того, что они оба из Партии зелёных, у них с Гуцулом не было ничего общего. Гуцул – киевлянин, истеблишмент, а Фиалковский с села какого-то…
 С Новой Каховки,  подсказала девушка.
 Вот, где надо искать,  прищурился Филиппов,  Решение, где они оба были «за».
 Фиалковский в основном занимался лоббированием, не имел особой специализации и занимался самым разноплановым бизнесом: от поставок компьютеров до продуктов питания. Я у него занималась госзаказом на изготовление электронных пластиковых удостоверений для сотрудников МВД.
 Думаешь, их мог убить какой-нибудь кровожадный компьюторщик? – Константин состроил страшную рожу и вставил указательный палец «пистолетом» Кате под левую грудь.
Та взвизгнула
 Ахахаха!!! Я никого не исключаю!
 Говорят, причинами могут быть ненависть или месть…  продолжал гадать Филиппов.
 Или попытка повлиять на состав Комитета…  предположила Катя.
 Да не-е…  отмахнулся Константин,  тут какие-то материальные мотивы, дело на большую сумму
Филиппов был родом из Константиновки, а в Полтаве снимал однокомнатную квартиру, в районе «Вечного огня», у остановки Карла Либкнехта, за тысячу гривен, без джакузи, без евроремонта, но с кабельным ТВ, холодильником и с ненужным проводным телефоном. В этом же доме жила в своей «двушке» Екатерина Богомолова – двадцатичетырёхлетняя шатенка, любящая экспериментировать с цветом лака на длинных ногтях и губной помады на губах большого улыбчивого рта. Дома она ходила в коротком-коротком шёлковом халатике с розами, зрительно увеличивающими её и так выдающуюся грудь.
 Ко-о-ость,  протянула Катя,  поможешь мне борщ делать?
 Полтавский, с галушками?
 Ну, разумеется!
Популярный на Украине борщ имеет массу разновидностей, практически в каждом регионе его готовят по своему, особому рецепту, но свекла всегда остаётся непременной составной частью борща. Она дает ему основной вкус и окраску.
Отдельно полстакана фасоли и утку с парой листиков лаврушки Катя уже отварила, и теперь ей надо было раздельно обработать овощи. Она чистила и резала кубиками картошку.
 Кость, нарежешь свеклы? – попросила хозяйка,  А то она руки красит, фиг отмоешь потом!
Филиппов и с этим делом справился, нарезав «соломкой» сырой свеклы. Девушка сбрызнула её уксусом для сохранения красного цвета и поставила тушиться в свином жиру.
 Ко-о-ость, а лук накрошишь помельче? – обратилась хозяйка к своему гостю с ещё одной просьбой,  А то я заплачу и у меня тушь потечёт.
Сама она порезала четверть кочана капусты и заложила в бульон минут через десять после того, как там уже поварилась картошка. Вся Катина «двушка» наполнилась ароматом утиного бульона и резким запахом чеснока и лука, на плите кипели разные сковородки и кастрюльки, а между плитой и разделочным столиком в съехавшем набок фартучке двигалась Катя, бормоча себе что-то под нос.
Мелко накрошенный Филипповым лук, а также нарезанные им соломкой морковь и петрушку Богомолова пассировала вместе около четверти часа, стараясь, чтобы овощи тоже были покрыты свиным жиром. Уже в самом конце Катя добавила в глубокую сковороду томатной пасты и, пока жир не окрасился под цвет томат-пюре, конфорку не выключала. За пятнадцать минут до готовности в кастрюли отправились и тушёная свекла с пассированными овощами.
 В четверти стакана кипятка Катя развела столовую ложку муки, тщательно её растёрла, добавила яйцо, ещё немного муки, а потом воды, добиваясь, чтобы тесто было не круче, чем густая сметана. Это тесто она брала чайной ложкой и опускала в кипящую подсолённую воду. Когда галушки всплыли, Богомолова откинула их на дуршлаг и потом сразу  в почти готовый борщ, в компании пяти горошин чёрного перца.
 Кость, головку чеснока порежь, чтобы у меня пальцы им не пахли,  скомандовала хозяйка,  закинь в борщ и всё, я фасоль закладываю и плиту выключаю. Обождём минут двадцать, я пока за сметаной и хлебом схожу.
 Давай я сгоняю? – предложил Филиппов.
 Не! Мне там ещё кое-чего надо по-женски,  отказалась от его услуг хозяйка.
 Я тогда воспользуюсь твоим ноутом? – спросил Константин,  хочу кое-что проверить.
 Валяй! – благодушно согласилась хозяйка,  Чур, только борщ не трогай!
 О! Это будет трудно, он так пахнет!
 Благоухает! – поправила его Катя, переодеваясь в спортивный костюм на выход.
Когда она вернулась, Филиппов всё ещё что-то набирал, немилосердно стуча по клавиатуре ноутбука. Хозяйка скрылась в ванной комнате, потом долго шабуршилась на кухне – нарезала хлеб, гремела тарелками.
 Ко-о-ость! Ну, ты скоро?! – наконец, не выдержала она.
 Сейчас-сейчас,  отозвался Филиппов,  уже дописываю.
 Чего ваяешь-то? – подошла она к нему сзади принялась легонько массировать плечи, читая одновременно его пост в LiveJournal.
 Да, так… догадку одну записал.
 Про Гуцула и Фиалковского?
 Да… на тему «Кто мог заказать эти убийства». Было у них одно общее дело пять лет назад.
 Ты такой умный, Костенька,  Катя потрепала русую шевелюру своего жениха. – Можно я потом репост у себя на Фейсбуке сделаю?
 А где мой авторский гонорар? – пошутил Константин, целуя руку Кати.
 Костя, у нас будет ребёнок!
 Ты уверена? – спросил Филиппов, вставая и целуя Катю в губы.
 Угу,  ответила она, не имея возможности ничего более произнести.
Мужчина прижал её к стене, распахнул олимпийку и ласкал ей пышную грудь через белую футболку.
8
12 апреля 1961 года первый космонавт Юрий Гагарин подъехал к первому космическому кораблю на автобусе, произведённом в городе Львов – ЛАЗ-695. Особенность этой модели – остеклённые скаты крыши, сочетающиеся с увеличенными окнами. Материалы, из которых были изготовлены львовские автобусы  алюминий и нержавейка, практически не оставили им шансов на выживание. Тем примечательнее «Кофейбус» на проспекте Победы города Киева. Кое-что, правда, изменилось с гагаринских времён: двери стали металлопластиковыми, и салон, конечно, оформлен иначе – оборудована стойка для кофемашины, установлены удобные столики на двоих для романтичных парочек и на четверых – для дружеских посиделок в компании.
Потолки оклеены страничками из итальянских каталогов продавцов кофе и кофемашин. Среди них – заметки советских газет и журналов о львовских автобусах. Из старого бобинного магнитофона Юпитер 202 звучит мелодия из фильма «Эммануэль» 1974 года. На крюке около водительского места наверчен целый рулон талончиков на проезд.
Цены в меню – весьма демократичные: эспрессо по 10 гривен, американо – 11, латте и капучино – 15.
Уборщица «Нафтогаза» с баклажановой головой читала анекдот на обороте кофейной карты: «Февраль, лес, падает снег. Ходит по лесу раздраженный медведь – то елку сломает, то осину пнёт, то на волка наорёт. В общем, в гневе. Ходит и бурчит: – Ну, нельзя мне в ноябре кофе пить! Нельзя!»
 Здрасти, тёть Галь! – поприветствовала её вошедшая в «Кофейбус» Леся Дубровская и подсела за столик.
Тётя Галя украдкой передала Дубровской сложенную бумажку.
 Горячий шоколад, пожалуйста! – повысив голос, заказала журналистка и тихо спросила у уборщицы,  Как пан председатель?
 Какой? – с глуповатым выражением лица переспросила тётя Галя.
Они обе рассмеялись старой шутке.
 Очень расстроен из-за Гуцула. Печётся о переформировании Комитета природопользования, хочет повлиять.
Дубровская развернула листок бумаги. Тётя Галя отвернулась равнодушно в сторону.
 Что это? – поинтересовалась Леся.
 Окончательный список кандидатов в члены Комитета.
 А что с расследованием?
 Я пока мало слышала, но я продолжаю следить за ними…
 Спасибо! – сказала Дубровская, то ли тёте Гале, то ли баристе, подавшему ей высокий стакан с горячим шоколадом.
Уборщица засобиралась:
 Увидимся ещё,  сказала она, покидая «Кофейбус».
9
Сотрудница пресс-службы «Нафтогаза» изучала свежий номер «Столичной газеты». Она выделила розовым маркером заголовок на первой полосе: «Верховная Рада. Новый список членов Комитета по вопросам экологической политики, природопользования и ликвидации последствий Чернобыльской катастрофы».
 Ну, надо же! – обратилась она к своей коллеге за соседним столом,  Я думала эти имена держатся в секрете до голосования.
 Должно быть, сами дали этот список Дубровской, чтобы отследить реакцию политикума,  отозвалась девушка,  не отрывая взгляда от монитора своего компьютера  здесь в Фейсбуке очень интересное эссе о том, кто мог бы заказать убийства Гуцула и Фиалковского.
 Какая-то оригинальная версия? – поинтересовалась сотрудница, штудировавшая печатную прессу.
 Я тебе сейчас ссылку скину, сама поймёшь, какие у нас в Полтаве мозги.
В это же время в редакции «Столичной газеты» на столе ведущего корреспондента зазвенел проводной телефон.
 Аллё? – сняла трубку Дубровская.
 Это Леся Дубровская? – спросил мягкий мужской голос.
 Да, это я,  подтвердила Леся.
 Извините за беспокойство, у меня нет номера вашего мобильного телефона, поэтому я позвонил на номер, указанный в выходных данных газеты…
 Вы по какому вопросу, извините? – перебила его Дубровская, поморщившись, и подумала «некоторые люди совершенно не умеют разговаривать по телефону…»
 Я могу вам дать информацию по Гуцулу и Фиалковскому,  говоривший это имел явное российское произношение.  Вы записываете этот разговор? 
 Нет,  заверила Дубровская и приготовила репортёрский блокнот с карандашом.
 Меня можно вычислить по номеру?
 Нет, ваш звонок на меня перевела секретарь с общего телефона и я не могу узнать ваш номер.
 Я знаю, кто убил их!
 Ваше имя?
 Креон Григо.
Леся сжала губы и закатила глаза, как бы обращаясь к Богу «Ещё один сумасшедший!»
 Это не настоящее имя,  сказала она.
 Да… на конференции я натолкнулся на то, чего не должен был видеть…
 У вас есть копия,  ровным голосом спросила журналистка.
 Я… должен подумать…
 Ладно,  мягко согласилась Леся.
 Я неделю не спал…
 Понимаю,  участливо посочувствовала Леся
 Я растерян…
 Обещаю,  голос Дубровской обрёл официальную твёрдость,  я буду защищать вас, как конфиденциальный источник.
На том конце положили трубку.
 Алё! Алё!!! – раздосадовано произнесла Дубровская и аккуратно положила свою трубку на рычаги.
Она набрала секретаря:
 Ася, у тебя определился номер, звонившего мне?
 Это был международный звонок, Леся Анатольевна,  отозвалась секретарь редакции,  так что, ничего не определилось.
Через какое-то время на столе редакционного секретаря «Столичной газеты» опять зазвенел телефон.
 «Столичная газета», добрый день!
 Я могу поговорить с Лесей Дубровской?
 Представьтесь, пожалуйста!
 Креон Григо.
 Леси в настоящий момент нет в редакции, но она оставила для вас свой мобильный, запишите, пожалуйста!
Мобильный телефон зазвенел у Дубровской, когда та крутилась на сложной развязке-«бабочке», разворачиваясь с Набережного шоссе на мост Патона. Журналистка чертыхнулась и включила гарнитуру Bluetooth на ухе.
 Леся?
 Да!
 Это Креон Григо, я ещё не решил.
 Господин Креон, знайте, что я никогда за всю свою карьеру не раскрывала свои источники. Знаю, как вам трудно: честный человек, сознательный гражданин… Вы не сможете жить спокойно, не открыв обществу эту тайну…
 Я перезвоню.
Дубровская включила аварийку и с большим трудом нашла, где прижать свою белую Audi A1 на проспекте Воссоединения. Она достала iPhone 3 из сумочки и вошла в «Недавние звонки». Креон Григо звонил из России.
10
Кабинет у Яны Бригинец был небольшой, зато отдельный и уютный. На столе лежали шесть аккуратных стопочек листов формата А4 с текстами подчёркнутыми разного цвета маркетами и с приклеенными жёлтыми стикерами. Перед столом стояло два мягких стула, за ними входная дверь, слева от которой – книжный шкаф с большим немного устаревшим телевизором посередине.
На стульях расположились сотрудницы пресс-службы с ежедневным докладом мониторинга украинской, международной прессы и соцсетей.
 Сотрудники службы безопасности аэропорта Борисполь обнаружили на камерах видеонаблюдения изображение Раисы Дундаевой. Чеченской террористки. Он вылетела в Петербург. Но она могла прилететь в Киев уже после того, как было совершено убийство.
 Что ещё? – поинтересовалась Яна.
Над её головой возвышалась огромная картина голландского художника Франса Арнольда Брейхаус де Грота «Отправление эмигрантов в Америку»  с парусниками и людьми в одеждах XIX века.
 Ещё одна версия,  отозвалась сотрудница пресс-службы и замолкла, опасаясь нагоняя.
 Какая?! – холодно улыбнулась Бригинец.
 Она объявилась в последние сутки в LiveJournal и, как мне кажется, эта публикация может навредить пану председателю,  сотрудница достала распечатку и положила на стол Бригинец чёрную папку с серебряным тиснением в виде нефтяной вышки.
 И как? – Яна отвернула крышку стеклянной бутылочки негазированной воды «Нафтуся» и сделала пару глотков.
 Всё в этом резюме,  предпочла не распространяться сотрудница пресс-службы.
Яна открыла папку и увидела аватарку с лицом Константина Филиппова и его ник, состоящий из имени и фамилии.
 Это журналист? – спросила Бригинец.
Пока она читала небольшой текст, сотрудницы пресс-службы заметили, что Яне стало как-то не по себе…
11
Когда закончился очередной брифинг в пресс-холле «Нафтогаза», несколько журналистов из деловых изданий окружили Яну Бригинец.
 Я же сказала,  сказала она им,  порываясь прорваться и уйти,  Евгений Николаевич убывает в Москву на переговоры с Газпромом. Пока ещё ничего не ясно.
 Яна,  а, правда, в Николаеве намерены построить регазификационный терминал для сжиженного газа из Катара? – спросил седовласый корреспондент газеты «Галицкие контракты», больше похожий на дореволюционного бухгалтера, нежели на журналиста.
 Георгий,  похлопала его по плечу девушка,  вы узнаете это первым! Окончательное решение ещё не принято.
 А контракт с Туркменией на поставку сжиженного газа подписан? – выкрикнул юноша из газеты «Бизнес».
Бригинец посмотрела на него скептическим взглядом.
 Вы же не ждёте от меня ответа!
С этими словами личный помощник председателя правления удалилась в глубину длинного коридора НАК «Нафтогаз Украины».
В своём кабинете её ждал Бакулин.
 Пресса досадует, что сегодня вас не было на брифинге, Евгений Николаевич,  доложила помощница.
Под мышкой у неё была чёрная папка с серебряным тиснением.
 Ну, что там за дела? – спросил Бакулин,  заметив эту папку.
 Вот это написал,  доложила Бригинец, передавая папку в руки своего начальника,  один инженер из полтавского подразделения «Укргаздобычи».
Бакулин сел за стол и жестом предложил присесть Яне. Та воспользовалась предложением и села под картину Куинджи.
 Это версия о том,  пояснила она,  кто стоит за этими убийствами. И косвенно этот инженер упоминает «Нафтогаз».
Бакулин озадаченно нахмурился.
 Правда, доказательства натянуты до абсурда,  поспешила успокоить его помощница,  Но СБУ, по понятным причинам, проверит и эту версию.
Евгений Николаевич обречённо вздохнул.
 Мы… я… не можем повлиять на это расследование,  он повертел папку, всё ещё не открывая её.
 Попросите Лопугу, чтобы он надоумил МВД заняться этим,  порекомендовала Яна,  Далее мы заявим, что это мусор и расследование прекратим.
Бакулин смотрел на помощницу, чуть приоткрыв рот, не успевая за полётом её мысли.
 А как упоминается «Нафтогаз»? – Бакулин потряс чёрной папкой,  Чьи там имена?
Яна подула с нижней губы себе в нос.
 Одно,  она упёрла взгляд в пол.
 Кого мы оба знаем? – уточнил Бакулин.
Бригинец посмотрела на него ясным взором и чуть заметно кивнула. Бакулин резко встал, провёл пальцами по периметру чёрной папки, потом потёр круговыми движениями нефтяную вышку на серебряном тиснении. Бросил папку на стол и отошёл к окну. За стеклом цвели каштаны.
12
Кафе «Кипяток» находилось у Краеведческого музея Полтавы в самом центре города. Это было очаровательное место – светлые улицы с множеством магазинчиков, с ярко одетыми манекенами, с кондитерскими коробками в витринах, какими-то «кухнями на заказ», фруктами и овощами в палатках. Улицы просторны, если бы ни напаркованные везде без всякой меры автомобили. Константина Филиппова очень привлекала эта красочная часть города, шумная и суетливая, где постоянно слышались голоса весёлых студентов, кудахтанье пенсионерок и протяжные звуки клаксонов из «посаженных» тачек. Как раз в самом центре этого района, в цокольном этаже высокого сталинского здания, находилась чайная и кальянная «Кипяток».
День Победы – большой праздник, но Константин, Екатерина и Горыня отмечали своё, им одним известное, событие. Заведение было переполнено посетителями. Скрипач в белой рубашке и джинсах извлекал из своего инструмента пронзительные звуки, все рассказывали друг другу, что каждый из выпивающих и курящих собирается делать и почему собирается это делать, а потом серьёзно начинали обсуждать, стоило ли браться за это дело. Но влюблённым было ни до чего.
Костя по случаю своего предстоящего отцовства накатил немного сверх меры виски Glenmorangie, а Катя твёрдо встала на путь материнства и пила только чай, благо он в «Кипятке», пожалуй, лучший в городе. А Горыня ничего не ел и не пил, он, согласно специальной договорённости с мажордомом кафе, культурно сидел под столом и не высовывался.
 Поженимся в июле,  предложила Богомолова,  я закажу себе такое платье, закачаешься! Живота ещё не будет видно… Значит, так, голые плечи, декольте, обнажённая спина… Подол такой, с вырезом, чтобы ноги были видны по колено.
Девушка встала и показала, как спереди будет коротко её свадебное платье, а сзади почти до пола. Для похода в кафе она надела чёрную футболку с золотой бабочкой на всю грудь, короткую золотистую юбку в обтяжку и колготки с крупными красными розами – всё своё самое лучшее.
 А фата? – спросил Филиппов, скорее, чтобы поддержать разговор, нежели ему и вправду было интересно.
 Фу! Не! Фату не хочу. Пусть будет такой белый широкий ободок с белой розой, такой, как шляпка, понимаешь? А под розой немного вуали, так, чтобы только волосы закрывало.
 А на шею тяжёлые перламутровые бусы, что я тебе подарил в прошлом году?
 Да-а-а!
Они счастливо засмеялись.
 Я стану домохозяйкой, буду заниматься ребёночком,  мечтательно потянулась Богомолова,  Ты рад?
 А как ты всё скажешь отцу? – спросил Филиппов.
 Ты скажешь! – взмахнула указательным пальцем Богомолова. – Ты взрослый, уверен в себе, у тебя есть профессия, ты отлично подходишь мне в мужья. Ты завтра же должен с ним встретиться и попросить моей руки.
 Ладно, идём, поздно уже,  предложил жених.
 Благодарю за восхитительный чай,  сказала Катя на прощанье официанту и лёгкой поступью направилась к двери рядом со своим суженым.
 Дай мне ключи, я поведу,  предложила она,  теперь всё наоборот будет, раньше ты меня катал пьяненькую, а теперь я тебя.
Филиппов безропотно вручил ей ключи и они, обнявшись, отправились на автостоянку. Тёплый воздух был пропитан ароматом майских цветов и наполнен тихим, мягким шелестом и жужжанием проезжавших по улице Гагарина автомобилей. Впереди, высунув язык, бежал на поводке Горыня. Он то и дело оглядывался назад, как будто боясь потерять хозяина.
 Ой, Костичек,  воскликнула Катя,  я мобилку на столе забыла, сбегаешь, а? Ну, Ко-о-ость! Не в службу, а в дружбу!
 Катя, да, не вопрос! – жених для своей невесты готов был Луну с неба достать, а тут всего-то за мобилкой сходить.
И Константин, отдав невесте поводок с собакой, пошагал назад в «Кипяток». Когда он возвращался, спаниель уже сидел в фургоне, а девушка за рулём. Она крикнула ему в открытое окно:
 Нашёл?
Филиппов, ничего не говоря, помахал мобильным телефоном. Катя улыбнулась и повернула ключ в замке зажигания. Стартер нехотя провернулся несколько раз.
 У тебя что, аккумулятор сдох? – крикнула девушка жениху, который решил подождать её на месте, более удобным для посадки пассажира.
 Да, нет,  уверил её Константин,  попробуй ещё раз.
Богомолова опять повернула ключ, и яростной силы взрыв ослепил на мгновенье Филиппова.
 Катя!!! – он бросился к тому месту, где стояла его машина и ещё один взрыв, уже бензобака, швырнул его оземь так, что он ударился затылком о мостовую и потерял сознание.
13
Он слышал завывание сирены, то ли пожарной машины, то ли кареты скорой помощи, а может, и милиции. Глаза почти ничего не видели, какие-то огни, силуэты бегающих людей. Его кто-то поднял, общупал, легонько встряхнул:
Эй! Ты живой? Вставай-вставай, давай, в сторонку.
Ничего не соображая, Филиппов повис у кого-то на плечах, с трудом переступая подламывающимися ногами, дошёл обратно в «Кипяток», уже в третий раз.
 Ты посиди пока тут,  сказал кто-то,  Я сейчас за врачами сбегаю.
Филиппов сидел, откинувшись на спинку стула, его брови обгорели, из под век без ресниц стекали слёзы. Через какое-то время его потрогала по плечу женщина в униформе фельдшера скорой помощи.
 Мужчина? Вы как себя чувствуете? Идти сможете?
Филиппов не мог. Его опять взяли «под руки» и отвели в машину. Там сделали какой-то укол… Он очнулся в больнице, когда его оформляли. Рядом стоял милиционер. Он увидел, что контуженный открыл глаза и спросил:
 Это ваша машина взорвалась? Говорить можете?
Константин ничего не ответил, он пытался сфокусироваться, «картинка плыла», пощупал на животе внутренний карман своей джинсовой куртки – бумажник с документами был на месте. Во внешнем нагрудном кармане торчал телефон Кати Богомоловой. У милиционера на груди тоже было переговорное устройство. Оно зашипело эфирными помехами и велело милиционеру срочно куда-то идти.
 Я сейчас вернусь,  сказал милиционер и ушёл.
Филиппов встал и зашёл в какую-то дверь, оказалось, что она ведёт в служебный коридор. Там были пациенты и какой-то старенький фельдшер что-то записывал за столом, даже не взглянув на вошедшего. С каждым шагом походка Константина крепла. Он шёл, поглядывая на таблички дверей. Наконец-то, нашёл выход. У двери, которая за ним закрылась, на кирпичной стене синела табличка «Полтавський обласний центр екстреної медичної допомоги та медицини катастроф».
По ночной безлюдной улице Володарского он добрёл до хорошо освещённой и праздничной улицы Фрунзе. На тротуаре было больше народу и больше шуму, чем обычно. Полтавчане праздновали 68-летие победы в Великой Отечественной войне. Фрунзе была переполнена пьяными компаниями с бутылками пива. Реконструкторы из военно-патритических клубов ездили на Виллисах и ГАЗ-69 с красными знамёнами. Девушки в платьях 40-х годов прошлого века, в туфельках с ремешком, надетых на белые носочки, в пилотках советского образца. Казаки с георгиевскими ленточками и фантастическими орденами. На балконах домов, фасадами выходящих на Фрунзе, тоже было много зевак – выпивающих и закусывающих, бабахающих новогодними хлопушками, осыпая всех цветным конфетти «с неба». Толпа затолкала и завертела Филиппова в разные стороны. Люди всё прибывали, толпа становилась гуще и гуще и уже несла его против воли. С трудом протолкавшись сквозь праздношатаев, Константин зашёл в гостиницу «Полтава», заплатил за самый простой номер. Заперся в комнате. Не включая свет и не разуваясь, рухнул на кровать.
14
В своём, наполненном свежими букетами кабинете, Евгений Бакулин развлекался у большого аквариума. Он «солил» воду сушёными дафниями и любовался разноцветными рыбками, метавшимися у поверхности воды. Вошёл Лопуга.
 Здравствуйте, Евгений Николаевич!
Бакулин мягким жестом указал ему на диван.
 Присядь, посмотри на это! Я сам подбирал рыбок так, чтобы были обжиты все уровни аквариума – нижний, средний и верхний… Насколько серьёзна эта тема со сланцевым газом?
 В Полтаве наше подразделение «Укргаздобыча» не занимается сланцевым газом. Они добывают 20%, оставшиеся ещё в советских скважинах. Это Радченковское газовое месторождение, в пятнадцати километрах к востоку от Миргорода, и Сагайдакское газонефтяное месторождение, в сорока пяти километрах к северо-западу от Полтавы.
 Надеюсь, мне не надо говорить, сколько неприятностей принесёт эта чушь из Фейсбука, если журналистов в неё кто-то ткнёт носом? Я хочу, чтобы твои друзья в МВД замотали эту версию. Я говорю про эти страсти по сланцевому газу.
 Попросить их закрыть глаза на эту версию?
 Если пресса узнает и начнут копать, то они растерзают меня.
 Так, значит, закрыть дело?
 Пусть они забудут об этом на неделю. Новые информационные поводы завалят эту тему, подогретую убийствами Гуцула и Фиалковского.
 Тогда пусть ваша помощница Бригинец применит все свои связи, чтобы нашу охранную фирму перестала кусать пресса. А я договорюсь в МВД о версии по «сланцевому газу».
15
Филиппов обрил наголо голову, во-первых, из-за обгоревшей до корней чёлки, во-вторых, чтобы хоть как-то изменить внешность. Он стоял на Октябрьской улице и смотрел на двухэтажное здание из декоративного красного кирпича с двумя жар-птицами с женскими головами у входа. «Избушка-СБУшка»  подумал Константин, рассматривая мозаичные панно и разноцветные керамические вставки фасадной части здания. И никак не решался войти. В этом памятнике архитектуры русского модерна находится региональное отделение Службы безопасности Украины.
С двухскатного стрельчатого крыльца, в нишах которого притаились статуи птиц-фениксов, сошли двое мужчин в деловых костюмах и решительной походкой направились к Филиппову.
Константин развернулся и скорым шагом поспешил к перекрёстку с улицей Ляхова. Он перебежал проезжую часть на мигающий зелёный и увидел, что сотрудники СБУ тоже побежавшие за ним, остановились, пережидая поток транспорта. Филиппов бросился в корпус Технического университета, который заканчивал двенадцать лет назад и знал там каждый закоулок.
К «Премьер Отелю Палаццо» подъехал огромный автобус, из которого вывалила шумливая толпа иностранных туристов, дающих разрядку своим напряжённым членам после долгого сиденья взаперти. Первый, француз, шёл быстрым шагом, гордо откинув голову и с выражением такой императорской надменности на лице, что можно было не заметить его маленького, как у Наполеона роста. Следом воинственно выступал немецкий крепыш, а за ним за ним в волнах духов и муслина шествовала итальянка в широкополой шляпе. Испанца, имевшего вид захваченного в плен миссионера, нетерпеливая жена насильно утащила к причудливому фонарному столбу. Она стояла там, устремив взор в пространство, пока он фотографировал её на фоне чугунного литья и цветущих тюльпанов. В толпу иностранцев втиснулся мужчина в сувенирной футболке с надписью I love Ukraine, в больших тёмных очках и кепке «Полтава». Вместе с туристами Константин, а это был он, потолкался у стойки рецепции и прошёл в ресторан, где заказал кофе. В баре работал телевизор, Таис Кони обозревала прессу в «Надзвичайних новинах»:
 В статье Дубровской, которая опубликована в «Столичной газете», говориться со ссылкой на неназванные источники из «Нафтогаза», что одной из убийц депутатов Гуцула и Фиалковского могла быть чеченская террористка Раиса Дундаева. Источник полагает, что одно из государств, поддерживающих чеченских террористов, могло нанять Дундаеву.
16
В редакции у Дубровской зазвонил мобильный телефон.
 Да!
 Леся Дубровская? – раздался голос Филиппова.
 Да, кто вы?
 Константин Филиппов. Вы слышали о версии убийства Гуцула и Фиалковского, связанной со сланцевым газом?
 О чём?
 О версии, связанной со сланцевым газом.
 Нет. Никогда не слышала.
 Это теория о том, почему были убиты депутаты. Моя подруга опубликовала её в Фейсбуке, ночью мою подругу убили. Точнее, хотели убить нас обоих, но мне повезло, и теперь они ищут меня.
 Подождите-подождите! – Дубровская выхватила репортёрский блокнот,  Ваша подруга опубликовала версию на своей страничке в Фейсбуке, а потом вашу подругу убили? Как её имя?
 Екатерина Богомолова.
 Откуда вы знаете, что её гибель как-то связана со сланцевым газом?
 Это был перепост с моего ЖЖ.
 Завтра я уезжаю в Николаев на закладку регазификационного терминала. Бакулин будет выступать перед прессой и портовыми рабочими. Я думаю, нам стоит там встретиться.
 В каком вы будете отеле?
 В Reikartz Ривер у реки.
 Ладно.
На том конце отключились.
17
В гостиничный холл отеля «Палаццо» вошёл молодой человек в просторной светло-розовой рубахе, светло-голубых джинсах и кислой улыбкой, в которой было очень мало юмора и очень много напряжённости. В нём чувствовалась подозрительность часто пинаемого подъездного кота. Его блондинистые волосы свисали до плеч. Правое плечо оттягивала увесистая мягкая сумка. Молодой человек походил, огляделся, нашёл в самом дальнем углу под пальмой Константина Филиппова, который разговаривал по телефону и сидел, склонив голову так, чтобы козырёк бейсболки с надписью «Полтава» закрывал всё его лицо.
 Привет! Как дела? – присел рядом с Филипповым на тесный диванчик длинноволосый блондин.
 А! Привет, Альберт! – отключил телефон Филиппов,  Ты был в квартире?
 Да, принёс тебе, как ты попросил, твой ноутбук и вещи по списку,  ответил молодой человек.
 Как хорошо, всё-таки, что я снимаю квартиру у тебя, а не у какой-нибудь бабы,  удовлетворённо заметил Филиппов,  Загребла бы вопросами, расспросами, потом бы всё перепутала, испугалась и ушла в тину.
Альберт покивал головой.
 Да-а-а, с бабами так.
 У меня ещё одна просьба, если кто будет спрашивать, скажи, что я уехал к родителям в Константиновку и больше ты ничего не знаешь, лады?
 У тебя есть деньги? – спросил Альберт.
 Да, на первое время хватит.
 От кого ты прячешься?
 Ты лучше иди, Альберт. Будет лучше, если ты уйдёшь.
Длинноволосый блондин похлопал по колену Константина, встал и ушёл, не оглядываясь.
На автовокзале Филиппов наткнулся на тех самых СБУшников, что упустили его в Техническом университете. Константин резко развернулся и бросился бежать, расталкивая толпящихся людей. СБУшники бросились за ним. Шоферы такси, подумав, что мужчины в деловых костюмах куда-то не успевают, налетели на них, словно коршуны, стараясь перекричать один другого. Голоса их становились всё громче, они хватали бедолаг за руки и тянули оперативников в разные стороны. Смешавшись с толпой, Филиппов ушёл в парк Воинов-афганцев, где нашёл через BlaBlaCar Україна ближайшую попутку. Ехать ему предстояло не менее семи часов.
18
Морской ветер и весенние дожди так отполировали Николаев, что, когда наступил май, город засиял ясными, нежными цветами, теми самыми расцветками, какою светятся маленькие бабочки, появляющиеся в скверах с наступлением причерноморского лета. Дни наступили тихие и нежаркие, солнце на небе ещё не палило беспощадно, и на воды Южного Буга и Ингула от светила ложились яркие золотистые блики. Солнце как будто обрызгивало Николаев тонкой золотой пылью.
Самый прибыльный в СССР и третий в мире по величине торговый флот Украины после передачи его в частные руки стал убыточным, а вскоре и вовсе исчез бесследно. Когда Украина обрела в 1991 году независимость, она, наряду с остальным тяжёлым машиностроением, вышла из состава СССР ещё и с мощной судостроительной отраслью. Производить суда – это очень выгодное дело. Недаром, на этом поднялась сначала Япония, потом Южная Корея, а к 2013 году крупнейшей судостроительной державой в мире стал Китай. Судостроение там развивалось потому, что была более низкая заработная плата и более дешёвая валюта. У украинского судостроения это тоже было, но японские, южнокорейские и китайские корабелы имели ещё и сильную государственную поддержку, а вот этого николаевцы из Киева не получали. Поэтому судостроительная отрасль в Николаеве умирала.
Экономика города более чем на наполовину зависит от хранения и перевалки продукции. Николаев стал одним из главных транспортных хабов страны. Его жители очень надеялись на возрождение города со строительством регазификационного терминала. В день, когда открывали начало проектных работ строительства терминала для приёма сжиженного газа, состав толпы показывал, как чтили «Нафтогаз» на Украине. На форум собрались пожилые горожанки в праздничных платьях и их сгорбленные мужья-ветераны судостроения с большим набором советских ещё наград; спешенные моряки в полосатых тельняшках, надетыми под белые рубашки, и несметное количество чиновного люда с лицами, загорелыми от заграничных курортов. Леся Дубровская заметила даже нескольких высоких, диковатых с виду арабских наблюдателей, усатых, с живыми чёрными глазами, одетых в огромные мешки из белой парусины. Поток людей медленно вливался в двери конференц-зала.
 «Начиная с 1924 года Украина в широких масштабах вела добычу собственного природного газа. Более сорока лет Украина была одним из поставщиков газа в СССР. Украина ежегодно направляла тысячи специалистов геологии и нефтегазовой отрасли в Сибирь, Среднюю Азию, Китай, Индию, Египет, страны Восточной Европы. Пик добычи природного газа пришёлся в Украине на 1975 год, в это время добывалось, 68,7 миллиона кубометров газа в год. В конце 70-х годов основные ресурсы нефтегазовой отрасли СССР направляются на развитие газовых месторождений Сибири и Туркменистана. С начала 90-х годов в Украине постепенно растёт зависимость от импорта газа. Наша химическая промышленность задыхается из-за нехватки газа.
После выборов президента Виктора Януковича новое правительство поменяло стратегию развития топливно-энергетического комплекса. В Украине принят закон о соглашениях о разделе продукции, который гарантирует защиту иностранных инвестиций...»
Леся Дубровская почти не слушала доклад председателя правления «Нафтогаза». Она всматривалась в лица присутствующих, надеясь узнать среди них инженера полтавской «Укргаздобычи» Константина Филиппова. Вообще-то, она не знала, как он выглядит. Его аккаунты с фотографиями В Контакте и Живом Журнале были удалены. Аккаунт Екатерины Богомоловой в Фейсбуке также был удалён.
А вот сотрудники СБУ, упустившие Филиппова на автовокзале в Полтаве, знали, как он выглядит. Они тоже внимательно прочёсывали присутствующих глазами, но инженера не находили.
Ивент-агентство, специально нанятое «Нафтогазом», постаралось массовое торжество, по случаю начала строительства Николаевского регазификационный терминала, сделать запоминающимся. Помимо переносных цветочных кашпо, которые так любил председатель правления, холл был декорирован воздушными шарами в корпоративных цветах национальной акционерной компании, а также среди публики разгуливали ростовые куклы в виде пузатых поролоновых казаков – с оселедцами, со смоляными усами и эмблемой «Нафтогаз Украины» на груди и на спине. Любой желающий мог с сфотографироваться с живой куклой на память или сделать селфи для соцсетей с хештэгом #НафтогазУкраины.
Внутри одной из ростовых поролоновых кукол находился Константин Филиппов. Он просто дал студенту, подрядившемуся изображать казака, те самые деньги, что ему пообещали заплатить в конце рабочего дня и с лёгкостью нашёл Лесю Дубровскую в секции прессы. Правда, срисовал он и полтавских СБУшников, знавших его в лицо. Поэтому подходить к Дубровской не решился.
19
Заботы о внешности имеют первостепенное значение для женщин любого возраста. Гостиничный номер Дубровской был сплошь завален кипами одежды, вытряхнутой из чемоданов. Леся вышла из ванной комнаты, вымытая до блеска, совершенно нагая, если не считать гостиничных одноразовых тапочек и намотанного на голову тюрбана из банного полотенца. Она встала перед зеркальной дверцей шкафа-купе и придирчиво осмотрела свою фигуру. Провела ладонями по округлым бёдрам, втянула живот, сжала и свела вместе груди с большими светло-коричневыми ареалами сосцов.
В дверь постучали. Женщина накинула гостиничный халат и отворила. На пороге стоял несколько грузный мужчина в сувенирной футболке с надписью I love Ukraine. Без бровей, его красные от бессонницы глаза были без ресниц, голова начисто выбрита.
 Я Константин Филиппов,  визитёр предупредительно помахал ладонью с растопыренными пальцами,  не думайте, что я сумасшедший.
 В газету звонит много безумцев, но я проверила то, что вы заявили. Богомолова была убита так, как вы сказали – её взорвали в пикапе полтавской «Укрогаздобычи».
Лицо у Филиппова скривилось гримасой, как от зубной боли.
 Посмотрим, что у вас есть? – спросила Дубровская, заметив сумку с ноутбуком на плече визитёра.
Тот кивнул и предупредил:
 Вы не будете ссылаться на мой LiveJournal и не назовёте моё имя, и не опубликуете свою статью, пока я не уеду из страны.
 Обещаю,  привычно согласилась Леся и жестом пригласила Константина войти,  Я сейчас живо приберусь, пожалуйста, присаживайтесь. Не против диктофона?
 Нет, односложно ответил Филиппов и сел на освобождённое от одежды кресло.
Дубровская положила перед ним на журнальный столик новенький iPhone 4S со значком включенного диктофона на экране.
 Как вам удалось так быстро разобраться в этом деле?
 Я вспомнил, как несколько лет назад, по телевизору рассказывали об одном англичанине Бэрри Принге, который продвигал в Украине новые технологии добычи остатков газа из старых скважин. Говорят, его насмерть сбила машина, но британский репортёр Грэм Филипс посчитал это убийством,  Константин пожевал губами и продолжил,  результаты расследования Филипса я прочитал в электронной книге «Ukraine  Men, women, sex, murder». Журналист заявил, что это не случайный наезд, не несчастный случай.
 Расследование прекратили?
 Точно. Остальное вы можете прочитать у себя в компьютере с моей флешки.
 Хорошо, я разберусь с вашими файлами, а вы можете пока принять душ у меня в номере.
 С удовольствием!
Когда Константин отправился в душ, Леся спросила:
 Почему вы решили рассказать именно мне?
 Вы очень нравились Кате,  ответил Филиппов и закрыл за собой дверь в ванную комнату.
Леся прибралась в комнате и переоделась в женский бархатный костюм Roberto Cavalli. Подключила флешку Филиппова к своему ноутбуку:
«… В 2008 году сорокасемилетнего британского бизнесмена Барри Принга насмерть сбил автомобиль. Британец с молодой женой Анной Зюзиной возвращался домой из ресторана и решил поймать такси. «Голосовавшего» Принга задавил автомобиль, двигавшийся со скоростью 130 км/ч без включенных фар.
Как только случилось это несчастье, семья Принга заподозрила «насильственную смерть». Согласно версии расследователя Грэма Филлипса, Принг не просто был убит, но и сам факт, что он оказался на дороге в ожидании такси, был подстроен. Подозревают, что Барри был убит его молодой женой из-за своего состояния. Киевские следователи упустили из виду то обстоятельство, что Барри Принг вёл переговоры с украинско-британской «Полтавской нефтегазовой компанией» о внедрении на Украине новейших технологий по добыче остатков природного газа из старых советских скважин Полтавской области, а также сопутствующего газа при добыче нефти в Сумской области и угля в Донецкой и Луганской областях. Ранее такая добыча газа считалась или невозможной, или нерентабельной.
В новых технологиях Принга был очень заинтересован Ринат Рахметов. В то же время, другой украинский магнат Игорь Голомойский рассчитывал на принципиально новый способ добычи сланцевого газа в Донецкой области. Вопрос рассматривался в Верховной Раде Комитетом по вопросам экологической политики, природопользования и ликвидации последствий Чернобыльской катастрофы. Два члена комитета: Михаил Гуцул и Виталий Фиалковский были категорически против добычи сланцевого газа на густонаселённой территории названных областей, так как это привело бы к отравлению водоносных слоёв с питьевой водой. Именно это произошло в пустынных районах США, где добывают сланцевый газ. Франция и Англия запретили на своей территории добычу сланцевого газа. Верховная Рада Украины также запретила добычу сланцевого газа.
Указом президента в 2010 году создана Государственная служба геологии и недр Украины, которая является центральным органом исполнительной власти. Госгеонедра вносит предложение относительно государственной политики в сфере геологического изучения и использования недр. Также Госгеонедра выдаёт специальное разрешение на геологическое изучение и добычу полезных ископаемых, в том числе нефтегазоносных недр с дальнейшей добычей нефти и газа.
Украине, в любом случае, надо диверсифицировать поставки газа для своих предприятий – что-то, по-прежнему, приобретать у Газпрома. При президенте Кучме Газпром поставлял российский газ по $50 за тысячу кубометров, при Ющенко цена повысилась вдвое. Какие-то объёмы сжиженного газа надо покупать у туркменов и арабов, а также научиться рационально использовать украинские месторождения нефти и газа. На базе акционерного предприятия «Полтава РГБ» создан научно-производственный сервисный центр «Укрнаукагеоцентр», которым открыто более 160 месторождений углеводородов с общим объёмом газа более 2,2 триллионов кубометров. Специалисты «Укрнаукагеоцентра» изучают мировой опыт, встречаются с коллегами из ведущих мировых компаний. Одним из таких коллег и был Барри Принг. После его гибели технологии добычи оставшихся 20% природного газа из советских скважин оказались недоступными и переговоры на эту тему свёрнуты.
Но, по мнению Госгеонедр, ресурсы сланцевого газа на Украине значительно больше и составляют до 32 триллионов кубометров. Добыча сланцевого газа может в корне изменить не только экономическую ситуацию в государстве, а, возможно, и его геополитический статус: не как транзитного государства, а как поставщика собственных углеводородов. Для практического выполнения программы поиска и добычи сланцевого газа Госгеонедрами была поставлена задача геологическим предприятиям службы заниматься подготовкой площадок под поисковое бурение на сланцевый газ. Предварительная себестоимость добычи сланцевого газа на Украине составит от $150 до $180 за тысячу кубометров.
Картбланш от Госгеонедр получила Национальная акционерная компания «Надра Украины», которая является крупнейшим предприятием в области разведки нефти и газа. От разведки до организации добычи. Однако рвение «Надр Украины» упёрлось в запрет Комитета по вопросам экологической политики, природопользования и ликвидации последствий Чернобыльской катастрофы. Василь Гуцул оказался неподкупен, он в любой момент может умереть от старости и хотел уйти, оставив о себе память «защитника украинской природы». Виталий Фиалковский – депутат Рината Рахметова, а тот против добычи сланцевого газа…»
Филиппов вышел из ванной комнаты заметно посвежевшим, но красные глаза выдавали в нём давно не спавшего человека.
 Мне звонил какой-то россиянин из Петербурга,   сказала ему Дубровская,  Он говорил, что знает что-то об убийстве Гуцула и Фиалковского, но потом куда-то пропал и больше не звонил. Он назвал свой никнейм Креон Григо, у меня также есть номер его мобильного телефона.
 Вы найдёте его?
 Константин, поехали со мной в Киев? – предложила Дубровская.
 С меня хватит! – отрезал Филиппов и обхватил грудь руками.
 Если вы правы, то они сделают всё, чтобы избежать расследования.
 Почему вы так считаете?
 Я порылась в Интернете, пару лет назад один блогер писал о том, что руководитель Госгеонер Эдуард Стабицкий и председатель правления «Надр Украины» Олег Проскурников  близкие знакомые Игоря Голомойского. Но этот блогер выяснил, что Голомойский также намерен взять под контроль и правление «Нафтогаз Украины», которые против добычи сланцевого газа. Блогер опубликовал фото Проскурникова, Стабицкого, Голомойского и Бакулина. На ней эти деятели вместе на сафари в Африке. Практически друзья. Заголовок статьи «Голомойский и три подземных короля».
Если ваша версия  правда и это станет известно людям, добыча сланцевого газа опять будет отложена на неопределённый срок. Этого не допустят. Я проверила по всем каналам: МВД, СБУ, Генеральная прокуратура говорят, что такой версии не было. Вы единственный свидетель, кто может доказать обратное. Исчезнете вы, исчезнет справедливость. Катя хотела бы, чтобы её смерть осталась неотомщённой?
 Катя хотела выйти за меня замуж и родить ребёнка.
 Я сожалею,  вздохнула журналистка,  Константин, если это дело зайдёт так далеко, как мы думаем, они постараются прикрыть его. Где мне вас найти?
 Езжайте в Киев. А я полечу в Петербург.
 Мы оплатим вам рейс из Международного аэропорта Николаева,  настояла Дубровская,  и я вызову такси. До поры не выходите из моего номера.
20
Из аэропорта Пулково Филиппов доехал до Московской площади и в ближайшем пункте МТС, расположенной в громадной «сталинке» советского ампира, приобрёл симкарту. Его расчёт, что Креон Григо снимет трубку, увидев  петербургский номер, не оправдался – на звонок никто не отвечал. В череде величественных «сталинок» на Московском проспекте Константин нашёл кофейню «Кофе Хауз», где заказал капучино и подключился к wi-fi. Яндекс сразу показал наличие никнейма Крен Григо в Твиттере. Последний твит был недельной давности. «Не дай Бог, в отпуск куда-нибудь за границу укатил»  нахмурился Филиппов. Он часа два читал Твиттер Креон Григо, вычисляя имя, фамилию место его работы и круг знакомств. Наконец, захлопнул крышку ноутбука, расплатился за ведро кофе, что он за это время выпил, спустился в метро и доехал до станции «Адмиралтейская».
Константин никогда прежде не был в Петербурге и испытывал нечто такое, что испытывал, надо полагать, какой-нибудь галл, оказавшийся в столице Римской империи. С непривычки Филиппову показалось, что вместо домов здесь в ряд теснятся сплошные дворцы. Впрочем, на Малой Морской улице, по которой он шёл в сторону Исаакиевского собора, так, действительно, можно подумать, ведь до революции 1917 года это была одна из главных фешенебельных улиц Петербурга. Украинец вспомнил, что где-то на этой улице жил Гоголь, создавший практически весь украинский мир в своём двухтомнике «Вечера на хуторе близ Диканьки». Все эти шаровары и казаки с чубами, и украинки в лентах и вышиванках – всё это плод фантазии Николая Васильевича, который придумал всё украинство здесь, прохаживаясь по тротуару и мимо домов Малой Морской улицы от Невского проспекта к Исаакиевской площади.
Помимо Гоголя, на Малой Морской жили в разное время: княгиня Голицына  прототип главной героини повести А. С. Пушкина «Пиковая дама»; князь Кропоткин – основатель русского анархизма; писатель Тургенев – основоположник современного европейского романа. Здесь же на Малой Морской умер от холеры композитор Чайковский. Всего этого, конечно же, инженер гидропомп не знал, но чувствовал что-то такое, чего не выразить так просто словами, когда проходишь мимо величественных домов позапрошлого века. То была гравитация великой русской культуры.
У Исаакиевского собора выстроились в ряд огромные двухэтажные автобусы с сотнями иностранных туристов. Филиппов обошёл эту разноязыкую толпу, прошёл мимо Манежа и оказался на Конногвардейском бульваре. Здесь в трёхэтажном здании находился один из офисов «Газпрома», в котором шаркал по паркету клерк Департамента маркетинга переработки газа Креон Григо.
На входе Филиппов остановился перед стойкой администратора. Та намётанным глазом определила на посетителе костюм и туфли не самых почётных брендов, но любезную улыбку сохранила.
 Здравствуйте,  поприветствовал её Константин,  у меня встреча с Лебедевым Юрием Владимировичем.
 Лебедевым? – удивлённо переспросила администратор,  одну минуту, я сейчас схожу и спрошу.
Она была одета в незастёгивающийся очень короткий светло-серый жакет с длинными рукавами и отложным воротником, сиреневую блузку, светло-серую прямую юбку по колено и с тонким чёрным пояском. Чёрные колготки и чёрные туфли на высоком каблуке. Всё это Константин рассмотрел, пока администратор удалялась чуть вихляющейся походкой и вернулась с двумя крепкими мужчинами в деловых костюмах.
Один из них с лакированными волосами и тухлыми глазами за очками с роговой оправой, поинтересовался:
 Вы давно договаривались о встрече с Лебедевым?
 Недели две назад,  ответил Филиппов и спросил,  Так я могу его видеть?
 Нет, не можете,  отказал второй мужчина,  его застрелили неделю назад.
 Это охранник,  представил «тухлый глаз» своего коллегу,  Пройдите, пожалуйста, с нами, у нас есть к вам пара вопросов.
 Нет, спасибо! – вежливо, но категорично не согласился Филиппов, развернулся и поспешил удалиться, пока его не взяли «под белы ручки».
Константин вышел из метро на станции «Звёздная». Торговцы продавали в палатках свежий улов корюшки, оттого в воздухе стоял густой запах свежих огурцов. Гугл-навигатор помог найти круглосуточную клинику «Стома Люкс».
 Скажите,  спросил он на рецепции,  Я могу записаться к Дарье Печориной?
 Да, конечно! – улыбнулась ему девушка с безупречной улыбкой,  На какой день и время вы хотели бы записаться?
Она открыла на экране компьютера таблицу с графиками принимающих врачей.
 У неё, кстати, прямо сейчас есть «окошко»!
 Вот прямо на сейчас и запишите! – обрадовался Филиппов…
Через три часа Дарья и Константин сидели за столиком пекарни-кондитерской «Буше», где им кружил голову восхитительный аромат свежеиспеченного хлеба. Они заказали лёгкие круассаны и согревающий кофе.
 Вы знали, что ваш муж звонил в редакцию киевской газеты? – спросил Константин.
 Мы не были женаты, вообще-то,  ответила Дарья. – Нет, не знала.
Это была стройная синеглазая блондинка лет двадцати пяти с прямыми волосами по плечи. Правой рукой Дарья постоянно потирала шею под этими волосами, должно быть, от волнения. Она была одета в салатовый брючный костюм, что позволило ей сидеть в мягком кресле, подсунув одну ногу под себя.
 Как он узнал про эти убийства депутатов? – спросила она, со стоном прикрыв глаза.
 Я не знаю, Даша! – признался Константин. – Он хранил какие-нибудь необычные документы или бумаги?
Печорина задумалась.
 У него был портфель с его документами, бумагами. Я всё это отдала людям из службы безопасности «Газпрома». Они приехали в тот же день, как его кто-то застрелил во время утренней пробежки в Пулковском парке.
«Всё, тут пусто»,  огорчённо подумал Филиппов и выпустил воздух сквозь сомкнутые губы.
 А вчера я, наконец-то, решилась разобрать его одежду,  продолжила Печорина,  И в кармане пиджака нашла одну вещь…
Девушка замолкла, не решаясь продолжить.
Константин напряжённо молчал, боясь неосторожным словом или даже звуком, напугать собеседницу.
 Компакт-карту.
 Компакт-карту? – решился переспросить Филиппов.
 Это такая большая флешка от его фотоаппарата. На неё записывают видео.
 И что на ней?
 Я не знаю, что на ней, у меня нет адаптера к такой карте. Я ношу её с собой, чтобы приобрести адаптер.
 Надо посмотреть, что записано на этой компакт-карте, Даша,  предложил Константин,  может, узнаем, кто его убил.
 Думаете, Юру убили потому, что он узнал что-то об этих убийствах? – глаза Печориной опять наполнились слезами.
 Именно это я и говорю,  подтвердил украинец.
 И вы думаете на этой флешке есть видео с информацией, связанной с этими убийствами?
 Да, может быть.
 Я так и не родила ему ребёнка,  горестно сказала Дарья,  в моём сердце такая дыра, сквозь неё можно увидеть луну!
Константин покивал головой. Тоже самое он мог сказать и о своём сердце.
 Я проверю всё сам. Никто не должен знать, что у вас есть эта флешка.
Печорина покусала нижнюю губу.
 Что-то мне страшно. Я лучше отдам её вам. Но у меня одно условие: если вы найдёте что-то порочащее моего любимого, вы не должны использовать это…
 Даю вам слово, Дарья! – поклялся Константин.
21
В кабинете главного редактора «Столичной газеты» Эдуарда Авраменко на стене висела большая плазменная панель, к которой подключил через адаптер компакт-карту Константин Филиппов. Пятидесятитрехлетний главный редактор был выше среднего роста, худощавый, излишне прямой, подтянутый, выхоленный. Сейчас лицо его было бледно. Он смотрел на присутствующих усталыми глазами. Перед экраном плазмы, помимо инженера «Укргаздобычи», похожего на обгорелого танкиста, находилась ведущий корреспондент Леся Дубровская.
На экране появилось лицо лысеющего сорокалетнего мужчины, с внешностью татарского баскака, приехавшего в Москву за данью. Он цепко держался за руль автомобиля, в салоне которого была сделана видеозапись.
 Даша, уже поздно, я приехал домой, сижу в машине под нашим подъездом,  слова «баскаку» давались с трудом,  этот документ, что записан отдельным файлом на флешке, я нашёл в своём раздаточном материале на конференции газовиков в Киеве и сфотографировал на телефон. Сделай с ним то, что посчитаешь нужным. Это записка предназначалась другому Лебедеву, его тоже зовут Юрий Владимирович, но он заместитель главы правления по вопросам безопасности «Киевгаза». Датирована 25 апреля. В ней сказано «Андрий Панасович, сообщите Голомойскому, что дело упростится, если убрать старика. Ещё необходимо убрать Фиалковского, тогда на осенней сессии Комитет отменит запрет на добычу сланцевого газа». Подписи нет. Депутаты Гуцул и Фиалковский были убиты. У меня нет сомнений, что это дело рук Голомойского и его сообщников. Я думал, что моё молчание и государственная граница спасут меня. Ты увидишь это видео только в случае, если я ошибся…
22
У заместителя главы правления по вопросам безопасности «Киевгаза» зазвонил мобильный телефон.
 Пан Авраменко? Очень рад! Чем могу быть вам полезен?
 В завтрашнем номере мы собираемся опубликовать статью о Голомойском и его связи с убийством депутатов Гуцула и Фиалковского.
Холёное, чисто выбритое лицо Лебедева растянулось в неестественной улыбке:
 Он вас засудит и разорит, а потом купит вашу газету с потрохами.
 У нас есть копия записки, адресованной Лопуге, где предлагают убрать депутатов Гуцула и Фиалковского. Вы отрицаете, что передали записку?
Юрий Владимирович натянуто рассмеялся.
 Это фабрикация.
 У вас ещё есть время всё обсудить,  сказал Авраменко и положил трубку.
Он тяжёлым взглядом обвёл Лесю и Константина, прежде чем набрать ещё один номер. Яна Бригинец сняла трубку.
 …Пани Бригинец, вы знакомы с версией убийства депутатов, связанной с запретом на добычу сланцевого газа?
 Знакома,  сухо ответила Яна.
 Мы решили опубликовать статью, излагающую её суть. И мы знаем, что Бакулин попросил МВД прекратить расследование в отношении Голомойского. Что вы скажете на это?
Девушка развернулась в кресле и посмотрела на картину «Отправление эмигрантов в Америку».
 «Нафтогаз Украины» отрицает прямое или косвенное вмешательство в расследование. У вас неверная информация, пан Авраменко!
С этими словами личная помощница председателя правления «Нафтогаза» отключилась.
Авраменко посмотрел на Дубровскую. Та хищно улыбнулась. Они оба терпеть не могли эту выскочку Бригинец. Эдуард отыскал в адресной книге телефона фамилию «Лопуга» и нажал на кнопку с зелёной трубкой.
 Андрей Панасович?
 Да? – отозвались на том конце.
 Эдуард Авраменко, главный редактор «Столичной газеты». Мы публикуем статью, приоткрывающую завесу над тайной убийств депутатов Гуцула и Фиалковского. Мы называем фамилию Голомойского, вашу и Лебедева. Мы считаем, что вы, по поручению Бакулина, надавили на МВД, чтобы прекратить расследование в отношении Голомойского.
Вечером того же дня на улице Терещесковской, у здания издательства «Наукова Думка», где на четвёртом этаже размещалась редакция «Столичная газета» припарковалось три чёрных BMW седьмой серии. В кабинет к главному редактору прошли Лопуга, Лебедев и Бригинец. 
Андрий Панасович увидел незнакомого ему тридцатилетнего мужчину с лицом без бровей и ресниц.
 Так это вы тот самый инженер «Укрогаздобычи», что заварил всю эту кашу? – спросил Лопуга с натянутой улыбкой.
 Вы путаете меня с повелителем трёх подземных королей,  тихо ответил Филиппов.
 Мы поможем вам,  сказал Лопуга,  Что вы хотите?
 Кто убил Катю?
 Технически это сделал американский инструктор СБУ.
Константин набрал сумму на своём телефоне, показал Лапуге и добавил
 Я хочу покинуть Украину прямо сейчас.
 Хорошо. Я выведу вас из этого здания, лично посажу в наш самолёт, вы полетите, куда хотите. И можете, хоть исчезнуть, но я должен иметь возможность связаться с вами через пани Дубровскую. Если будет крайняя необходимость.
Константин и Леся обменялись взглядами.
 Годится,  ответил Филиппов. – В самолёте должен быть только я, штурман и пилот. В полёте я скажу штурману, куда лететь.
 Пилот должен заполнить план рейса до вылета.
 У вас достаточно связей, чтобы уладить это.
Лопуга и Филиппов вышли. Секретарь принесла чай с плюшками. Через час, когда у Дубровской зазвонил телефон, она выслушала информацию и кивнула главному редактору, мол, всё в порядке.
Лебединский поставил на стол главного редактора тяжёлый кейс. Бригинец набрала на своём iPhone 4S сумму и показала её Авраменко. Тот в ответ вытащил из адаптера компакт-карту и отдал девушке.
Когда засидевшиеся гости покинули редакцию, Эдуард сказал Лесе:
 У тебя есть резервная статья? Закрой дыру на второй полосе и пусть принесут номер мне на подпись.
23
Лопуга услышал, как в дверь стандартного номера Royal Congress Hotel негромко постучали. Андрий Панасович взял со столика небольшой конверт из крафтовой бумаги и отозвался:
 Да?
 Я ищу пана Драгоманова,  раздался женский голос за дверью.
 Пана Драгоманова? – переспросил Лопуга.
 Да,  подтвердил женский голос,  пана Михаила Петровича Драгоманова.
Лопуга просунул под белую дверь тонкий конверт. Его подобрала брюнетка средних лет в тёмно-синем костюме стюардессы бывших Югославских авиалиний JAT. У себя в номере она достала из конверта фотографическую карточку Константина Филиппова с его данными на обороте.

Глава 3. Крым 
1
Большой красный чемодан лежал с откинутой крышкой на двуспальной постели. Он уже был заполнен наполовину. Таис Кони, одетая в широкие домашние брюки, тельняшку и холщёвый жилет, укладывала в этот чемодан остальные пожитки, каковые она брала с собой в командировку.
 У тебя ещё есть время купить на сайте Аэростара билет и полететь со мной,  сказала она мужу, который без дела топтался тут же, в их спальне.
 Дело не во времени,  возразил Тарас и расстегнул последнюю пуговицу на вороте своей чёрной в тонкую красную клетку рубашке поло,  С тех пор, как мы поженились, ты всегда всё делаешь мне вопреки!
Красный окунь с картины Дали «Сон, вызванный полётом пчелы вокруг граната, за секунду до пробуждения» косил на Тараса бессмысленным круглым глазом. Изо рта окуня вылетал тигр, из пасти тигра вылетал ещё один тигр, а от того, в спящую голую женщину, летела штыком вперёд винтовка. Репродукция картины висела в изголовье их супружеского ложа.
 Как можно не хотеть слетать в Крым?! – всплеснула руками Таис.
 Дорогая,  Тарас отошёл к окну, за которым фруктовый сад светился свежей июньской зеленью,  Мне не на кого оставить стройку, завтра привезут цемент, у меня нет опытного бетонщика.
 Неделя в Крыму с любимым человеком,  сказала мечтательно Кони.
 Ночью на море ещё холодно,  возразил Тарас Мелько.
 Ночные прогулки…  продолжила его жена, копаясь в груде своей летней обуви на дне шкафа.
 Это для тех, кому за тридцать!
 Да,  согласилась его жена,  жизнь надо устраивать до тридцати.
 Вот и прекрасно,  поддержал Тарас и принялся выкладывать вещи из красного чемодана.
 Милый,  Таис взяла грудой, выложенные им тряпки, и бросила обратно в чемодан,  Я не могу отказываться от должности директора ГТРК «Крым», даже не взглянув на предлагаемое место работы! Ты представляешь себе уровень чиновников, предложивших мне это?
 Всегда же можно что-то придумать, не правда ли? – Мелько развёл руки ладонями вверх,  Скажи им, что тебя не отпустил муж.
Таис ушла в ванную комнату, в которой, правда, ванной не было, а был лишь самодельный душ, вернулась оттуда с зубной щёткой, шампунем, кондиционером, бальзамом, мыльницей и принялась запихивать всё это в отдельный карман чемодана.
 Тарас,  обратилась она к мужу с небольшим ожесточением в голосе,  я закончила филфак, я  гуманитарий. Но и все шесть лет на телевидении я изучала нормативные акты СМИ, технологию создания телевизионных программ, авторское законодательство, основы планирования и финансирования и даже технические характеристики телевизионного оборудования. И всё это я сейчас засуну коту под хвост потому, что меня «не пустил муж»! Мне в этом месяце исполняется двадцать семь, тридцатник уже не за горами. И мне нужен стаж на руководящих должностях.
 Ладно-ладно, не заводись! – Мелько привычно поднял руки вверх, сдаваясь под напором своей жены. – Давай, успокоимся и скатаемся тут недалеко?
 Куда?
 Звонил Саныч, они возвели крышу. Поехали, посмотрим, как получилось?
Тарас и Таис снимали хату в селе Шпитьки. Не очень комфортную, старую. С перекошенными полами и не открывающимися окнами. Их жилище было в таком состоянии, что в нём никогда нельзя было навести идеальный порядок. Телезрители, смотрящие на Таис Кони в ежедневных выпусках «Надзвичайних новин», никогда бы не подумали, что эта рафинированная красотка у себя дома ходит в уборную в заросшем крапивой дворе.
В пригороде, если у тебя нет автомобиля, то у тебя нет жизни. Каждое утро Таис ехала из Шпитьков тридцать километров в Киев на своём красном Hyundai Getz, который заработала себе сама. Каждый вечер, в любую погоду, она без сил возвращалась из города в село. Её ещё хватало на уборку-стирку-глажку-готовку, но на работы по благоустройству двора  ни сил, ни времени, ни терпения, да и желания у Таис не находилось.
Из съёмной «однушки» в Киеве переехать в Шпитьки настоял Тарас. Он на одолженные деньги купил в строящемся там коттеджном посёлке землю, и все свои заработки тратил на возврат долга и постройку собственного дома. Строитель и сын строителя из Запорожья, Мелько мечтал о своём доме с отрочества, каковое он провёл, помогая отцу строить особняки в Подмосковье. И вот его мечта постепенно, шаг за шагом становится реальностью. У него свой участок и дом, у которого уже есть стены и крыша. Оставалось ещё потерпеть пару лет и при хорошем раскладе, к тридцати годам они въедут с женой в свой собственный особняк, в котором будет всё так, как они сами захотят.
Таис, как большинство украинских женщин, тоже мечтала о собственном доме. Но ей приходилось гнать от себя мысли, что село Шпитьки ей не по душе. Ей не нравились там люди – грубые, неотёсанные, заваливающиеся в сельскую бакалею по пояс голые, в растянутых трениках и резиновых тапках на босу ногу, в выцветших халатах, короткие рукава которых не скрывали пуки растительности под мышками. Дурно пахнущие мужики, вечно с пивом и смердящим окурком во рту. Вульгарные бабы, задающие беспардонные вопросы. Да, в коттеджном посёлке Шпитьки, наверное, будет другая публика. Но какая? Внезапно разбогатевшие жлобы?
На стареньком универсале ВАЗ-2104, с погромыхивающим на кочках строительным инвентарём в багажнике, они подъехали к своей стройке. Тарас со счастливыми глазами любовался их домом, который теперь, под крышей, уж точно стал похож на дом. Таис нравились в муже эти увлечённость и упорство, с какими он «вил гнездо» для их семейной жизни.
Мелько с гордостью любовался возведённым строением, а Кони любовалась мужем. На стройку она взглянула лишь мельком. А на что там было смотреть? На горы строительного мусора на участке в четыре сотки? На оконные проёмы без рам и стёкол? В одном окне, освещённый лампочкой, свисающей на голом электрическом шнуре, был виден их «как бы прораб» Саныч, он что-то мастерил на верстаке.
 Вся моя жизнь проходит у меня перед глазами, Тася,  сказал задумчиво Тарас,  а ведь у нас даже ещё нет детей…
На Таис нахлынуло умиление. Она погладила Тараса по затылку.
 Эй! – негромко позвала она мужа.
 А? – он оглянулся на неё, на секунду, и опять отвернулся, рассматривая в водительское окно свою стройку.
 Эй! – требовательнее позвала Кони, левой рукой сжав волосы мужа на затылке.
 Да,  снова обернулся Мелько и увидел, что жена ждёт его поцелуя.
Он перестал держаться за руль и тоже взял её за затылок. Они долго с чувством целовались. Наконец, у них совсем не осталось воздуха, и губы их разъединились, надо было отдышаться. Но лица супругов были близко-близко друг к другу, едва соединяясь носами.
 Не надо тебе ехать в Крым,  вдруг серьёзно сказал Тарас.
Таис посмотрела на него отчаянными глазами. Отказаться от заманчивого предложения? Остаться здесь, в Шпитьках? Забеременеть? Жить с ребёнком в хате, где горячая вода из электронагревателя, а туалета и вовсе нет? Ждать, когда достроится дом? А потом отделочные работы. Даже асфальт в коттеджном посёлке ещё не проложили. Нет ни газа, ни воды, ни канализации. Всё, что зарабатывает её муж, они вкладывают в стройку этого двухэтажного особняка с мансардой. А живут они на то, что зарабатывает Таис на телевидении. У неё хорошая зарплата, но этих денег едва хватает на двух взрослых. На ребёнка не хватит. Просить о помощи родителей? Им, Тарасу и Таис, под тридцать лет. И они будут просить о помощи постаревших родителей? Ну, уж нет! Ей нужна эта должность! «Ведь всем надо как у всех. А тот, кто сделал как у всех, так делать уже не хочет»,  подумала она.
 Ты сумасшедший, муж мой! – ответила Кони,  ты думаешь, что владеешь домом и участком, а на самом деле они уже владеют нами. Они стали смыслом твоей жизни. Но не моей. Твой дом не разрешает тебе поехать со мной в Симферополь, где я из телеведущей могу стать директором телекомпании. Некоторые люди живут долго, но неинтересно.
 Но это судьба, Тася, вот, что это такое! – возразил Мелько.
 Что?! – взвилась Кони,  Что ты говоришь?! Какая судьба? До сорока лет жить в строящемся коттеджном посёлке, рожать детей и ждать мужа с работы? Это моя судьба?!! 
 А как же наша любовь, Тася? Ведь и это же и есть семейное счастье! – горячо возразил Мелько.
 Я сто раз тебе говорила, не называть меня Тасей! – ожесточилась Кони,  Меня зовут Та;ис! Та;ис Ко;ни! Поехали домой, я улетаю утром, и хватит уже об этом!
Её глаза горели негодованием. Тарас сидел рядом с ней в салоне раздолбанной «четвёрки», угрюмо слушал её и думал, до чего же мучительно любить эту женщину «из телевизора» и не иметь уже готового дома.
Через пару часов, когда измученная, мокрая, как мышь, с распухшими от жадных поцелуев губами, любимая уснула на правом плече Тараса, он мягко высвободил из-под неё руку, накрыл обнажённые бёдра жены свежей простынею, положил свою голову на правый кулак и любовался лицом спящей Таис. «Я хотел бы сказать, что ты самая добрая, самая милая, самая красивая женщина, которую я когда-нибудь видел,  думал Тарас,  Никто никогда так не был так честен со мной, как ты». Мелько осторожно-осторожно поцеловал слезинку, выкатившуюся из-под ресниц жены. «Как только я тебя увидел,  продолжал мысленное признание Тарас,  со мной что-то произошло. Я никогда тебе об этом не говорил, но в тот первый момент мне страшно захотелось тебя обнять. Я не заслуживаю такого человека, как ты, я слишком примитивен для тебя. Но клянусь, я буду любить тебя до конца своих дней».
 Тарас, ты ещё не спишь? – спросила сквозь дрёму Таис.
 Да, девочка моя, я здесь,  с глубочайшей нежностью в голосе отозвался муж.
 Отвези меня в шесть утра в Жуляны,  еле слышно пробормотала Кони, опять проваливаясь в сон.
2
 Компания Аэростар приветствует вас на борту самолёта, которому предстоит перелёт Киев-Симферополь,  звучало из динамиков, встроенных в верхнюю панель, прямо над креслом Таис Кони. Она заняла место в последнем ряду, где справа за занавеской шебуршали стюардессы. – Примерное время полёта: полтора часа. Пожалуйста, проверьте, застёгнут ли ваш ремень безопасности, и находится ли спинка вашего кресла в вертикальном положении.
Спинка кресла Кони и не могла быть в горизонтальном положении, она упиралась в стенку, за которой был туалет. Таис застегнула ремень безопасности так, чтобы его пряжка лежала у неё на коротком подоле простого, но ярко-красного платья на бретельках. Подол туго обтягивал её бёдра.
Рядом в кресло плюхнулся молодой, не старше двадцати пяти лет, стюард в белой рубашке и красном корпоративном галстуке. На груди бейдж с именем: «Роман».
 Как вы здесь оказались? – спросил он у Таис,  На эти места пассажирам продают самые последние билеты.
 Я пересела,  призналась женщина,  мне досталось кресло с двумя детьми по соседству и их мамочкой. Знак «Осторожно! Дети» надо ставить не только на дороге, но и на некоторых женщинах. Уверена, они заляпают мне платье.
Стюард посмотрел на пассажирку с заинтересованным сочувствием.
 Это мой первый полёт в Крым,  попыталась объясниться Кони,  Я просто немного нервничаю.
 Боитесь летать? – привычно поинтересовался Роман.
 Боюсь летать в Крым,  пояснила журналистка,  Это из-за Ту-154, который летел над Крымом из Тель-Авива, а его сбили наши военные. Тогда даже никто не извинился перед родственниками погибших.
 Американцы сбили иранский Airbus и тоже не извинялись,  возразил стюард,  а там погибло человек триста.
 Вам мама никогда не говорила, что нехорошо пялиться на людей? – вдруг спросила Таис, заметив взгляд стюарда, купавшийся в её декольте.
 Вам, наверное, кажется, что военные собьют нас ракетой, и мы будем лежать на земле, в груде кусков, мёртвые? – ответил вопросом на вопрос молодой человек,  Я вам обещаю, что если это произойдёт, то вы ничего не почувствуете.
Кони поморщилась, представляя себе картинки, виденных ею ранее, авиакатастроф.
 Вам хорошо, вы уже давно летаете, верно?
 Меня зовут Роман,  представился стюард и протянул руку для рукопожатия.
Кони не ответила на этот жест. Роман продолжил:
 Ну, расскажите мне, как вы работаете в новостях, куда путешествовали? Или вы никуда из телестудии не выходите?
 Я ездила в Крым в прошлом году с мужем, на машине,  ответила Кони, нажав интонацией на слово «муж».
«Шановні пані та панове! Напоминаем, что пользоваться сотовыми телефонами и другими электронными устройствами во время взлёта не разрешается»,  раздалось из динамика сверху.
Утреннее солнце нестерпимо ослепляло Таис и она чуть прикрыла пластиковую шторку на иллюминаторе.
 Я не знаю, Роман, чему вас там обучают в школе стюардесс, но «кадрите» девушек вы неинтересно.
С этими словами Кони с преувеличенным вниманием обратила свой взор на стюардессу, объясняющую, как пользоваться спасательным жилетом. Потом она вытащила из кармана спинки кресла напротив инструкцию безопасности и также напряжённо стала рассматривать картинки и подписи под ними.
 Это невероятно…  начал Роман.
 Ну, что?! Что?! Что?! – воскликнула раздосадованная журналистка.
 Каждый ваш мускул напряжён, даже веки. Как вам это удаётся? – невозмутимо спросил стюард,  Вот, я. Мне нравится летать. И особенно этот момент: самолёт выруливает на взлётно-посадочную полосу, двигатели ревут, давление возрастает, его сила прижимает тебя к спинке кресла, потом – баммм! И ты в воздухе. Сидишь в кресле, в небесах, как бог! И всё земное осталось там, позади и внизу. Вот, здорово, да?! Есть только одна вещь в жизни, когда я чувствую такое же возбуждение.
 Да? – скептически спросила женщина,  И когда же?
 Ды-ы-ы,  начал, было, молодой человек.
 Нет-нет-нет! – останавливающе подняла ладонь молодая женщина,  Я уж как-нибудь сама догадаюсь!
Стюарт протянул левую руку к ней за спину. Пассажирка отстранилась от его прикосновения, но Роман всего лишь поднял полуопущенную шторку иллюминатора и вернул руку на подлокотник.
 Вы когда-нибудь занимались сексом, сидя на работающей стиральной машине? – спросил молодой человек.
Женщина неопределённо пожала плечами.
 Вот это возбуждение, которое вы испытываете в полёте, оно от вибрации, вон, посмотрите, даже облака в иллюминаторе – как крутящееся бельё в окошке стиральной машины.
Кони посмотрела в окно, Боинг развернулся, набирая высоту, и солнце уже не слепило. Внизу зеленели поля её милой Украины. В свете раннего утра ветер катил ватные барашки облачков. Под крылом самолёта, словно бывшие колонии на карте Африки, тянулись почти правильные, разных оттенков зелёного, участки сельхозугодий, разделённые искусственными границами лесополос. Кое-где краснели крышами поселения. Некоторые участки были «под паром» и проступали шоколадно-коричневыми прямоугольниками.
Напрягая зрение, Таис вглядывалась в очертания городков, стараясь различить площади, улицы, заводы, но названия населённых пунктов ей угадать не удавалось. Потом Боинг опять чуть накренился, и всё небо залилось ровной голубой глазурью. Земля внизу затянулась мельчайшими волночками облаков, небо, принимало белёсый оттенок, облака мягкими струйками тумана поднялись вверх, и самолёт влетел в большое облако. Оно клубилось, как будто Боинг валялся под скомканной белой простынею, в складках. Среди беспорядочного нагромождения воздушных скал бивнями гигантского мастодонта изогнулись белые полосы. Наконец, кучево-дождевые облака отступили, их сменила равнина с серебристыми слоистыми облаками.
Таис оглянулась к собеседнику, но стюард уже ушёл по служебным надобностям. Женщина пошарила глазами по проходам, однако молодого человека нигде не было видно. Стюардессы в форменных рубашках с чёрно-золотистыми погончиками и в элегантных красных бабочках раздавали с тележек завтраки.
Роман вернулся из-за занавески с парой бутылочек красного вина и двумя пластиковыми стаканчиками. Один из них был доверху наполнен кусочками льда. Стюарт выверенными движениями откинул столик для пассажирки, постелил бумажную салфетку, на неё поставил пустой стакан, пластиковой ложкой наполнил его наполовину льдом, скрутил крышку с горлышка бутылочки и залил лёд красной жидкостью.
Сначала Таис смотрела за ухаживающим парнем с преувеличенным скепсисом, но потом выражение её лица смягчилось, потому что ей нравилось то, отточенное многократными повторениями, мастерство, с которым Роман проделывал все свои манипуляции. Она взяла из его пальцев наполовину опорожнённую бутылочку и ознакомилась с этикеткой: «Оксамит Украины», столовое красное марочное вино из винограда сорта Каберне-Совиньон, выращиваемого в хозяйствах агрофирмы «Дионис», Украина… Вино удостоено шести золотых и трёх серебряных медалей».
 Недурственно! – похвалила Таис старания своего молодого ухажёра и вспомнила другого ухажёра, в два раза старше этого, владельца агрофирмы «Дионис», Дениса Ивановича Ра. Его вину она никак не могла отказать.
 Это из бизнес-класса,  уточнил стюард,  специально для вас.
 Скажите, Роман,  она впервые назвала его по имени,  Когда вы меня спросили про секс на стиральной машине, вы так отвлекали меня от мысли об авиакатастрофе или я и, вправду, похожа на такую, кто будет разговаривать о своём сексе со стюардом?
Молодой мужчина так и остался стоять над ней. Он улыбался профессиональной улыбкой обслуживающего персонала, такой, что кажется, что он улыбается всем. Но, нет  только тебе.
 Если сделать маленький глоток, Таис, то вы почувствуете лишь небольшую кислинку. А вот если глоток будет побольше, такой, знаете, как отпивают молоко, то послевкусие будет необыкновенным, как после свежих сливок. Попробуйте!
Кони отпила холодного вина так, как ей было предложено, и удивилась. «А, действительно, сливки! – подумала она,  как у бабушки из погреба!». Стюард довольный произведённым эффектом, опорожнил бутылочку к ней в стакан с остатками льда. Он опять улыбнулся и ушёл по делам. Распивая вторую бутылочку, Таис уже ухаживала за собой сама. От завтрака она отказалась.
Когда самолёт пошёл на снижение, стюард вернулся. Он сел, пристегнулся, вернул столик Таис в исходное положение и спросил:
 Как вы познакомились с мужем?
Кони уже заскучала в полёте, и ей хотелось поболтать ещё с этим забавным стюардом.
 На дне рождения моей подруги, он был другом её парня. Мы начали разговаривать… У меня было такое чувство к нему… И у него тоже… Это не было, как удар грома или молнии, было больше похоже на…
 Лёгкий моросящий дождик? – подсказал Роман.
Таис заинтересованно взглянула на собеседника и продолжила
 Подруга потом со своим рассталась, а мы с Тарасом тогда впервые поцеловались и стали встречаться.
 Стало быть, ваш муж хорошо целуется? – как-то необидно уточнил молодой мужчина.
 Поцелуй – это такая близость… Можно отключиться от чего угодно, но поцелуй, слившиеся губы двух людей, их дыхание, частицы их души…
Таис пресеклась, увидев внимательные глаза своего собеседника, и подумала, что коварный Оксамыт Украины развязал ей язык. И эта вибрация двигателей самолёта и вправду действовала на неё, как стиральная машина, если сидеть на ней обнажёнными ягодицами.
 В общем, я хотела сказать, что поцелуй есть там, где есть романтика.
 Романтика есть там, где есть Роман,  стюард многозначительно постучал пальцем по своему бейджу.  И как прошёл первый раз?
 Я хотела, чтобы это было прекрасно. Красавчик Тарас позвал меня к себе домой… «Украина мае талант»…
 Что, простите?
 Это такое музыкальное телешоу на СТБ, Тарас включил его для фона.
 Ну, поиски талантов у вас были,  поддерживающее пошутил Роман.
 Там выступал такой лысый дядька из Харькова, он играл Вивальди на фужерах с шампанским. К тому моменту, как жюри приступило к голосованию, мой будущий муж уже кончил, а когда жюри подводило итоги, Тарас уснул. Таким образом, первый раз был неудачным.
 Обычное дело для первого раза,  успокоил её мужчина.
 А вы верите в любовь, вечную любовь?
 Ну-у-у,  протянул стюард,  Я люблю свою маму.
 Я не о том,  жарко возразила Кони,  Все любят своих матерей. Впрочем, это тоже не про Тараса. Но бывает ли так, чтобы один мужчина был создан для одной единственной женщины?
 Это вопрос маленькой девочки, которая верит в волшебные сказки,  покривился Роман,  Не интересный вопрос.
 Это вопрос, который задают все! – заявила Таис с пьяной серьёзностью,  Это вопрос, на который все думают, что знают ответ, пока однажды что-то ни происходит.
 Что-то произошло?
Таис заметила на губах собеседника ироничную усмешку. Но губы были красивыми, а подбородок столь мужественным, что даже эта усмешка их не портила.
 Нет,  отрезала женщина и отвернулась к иллюминатору, но там из-за облаков ничего ещё не было видно.
 Я понимаю,  повернулась она опять к молодому мужчине,  Я понимаю, любить одну для вас значило бы быть вынужденным всё время сидеть дома, а вам, вероятно, нравится летать в разные города, как только у вас появляется такая возможность, а потом возвращаться домой…
Самолёт вдруг резко начал набирать высоту.
 Что происходит? – испуганно спросила Кони.
 Сейчас узнаю,  пообещал Роман, отстегнулся и скрылся за занавеской.
Пока его не было, Кони вся изнервничалась. По громкой связи что-то говорили, но она никак не могла сосредоточиться и понять смысл заученного текста стюардессы. Наконец, вернулся её попутчик. Он принёс ещё одну бутылочку вина и свежий стакан.
 Таис, у нас нештатная ситуация, только сохраняйте спокойствие…
 Что?! Что происходит? – спросила она прерывающимся шёпотом.
 У нас не выходит одно шасси.
 И что теперь?
 И теперь мы вырабатываем топливо, и лётчики пытаются справиться с ситуацией.
 А если шасси не выйдет?
 Они посадят самолёт на воду.
 На море?
 Да.
Таис взяла из рук Романа бутылку и выпила вино в несколько глотков, прямо из горлышка.
 Принести вам ещё чего-нибудь? – спросил стюард ровным голосом. – Может, быть, воды?
 У тебя есть презерватив? – неожиданно спросила она.
 Найдётся.
 Пойдём в туалет?
Она отдалась ему, сидя на узкой туалетной полочке, спиной к зеркалу, ощущая голыми ягодицами вибрацию двигателей, как стиральную машину. Обеими руками она держалась за шею мужчины, но не давала себя целовать в губы. Когда Роман кончил, несколько раз сильно толкнув её, она ощутила ещё один мощный толчок внизу фюзеляжа.
 Что это? – шёпотом спросила Таис прямо в мужское ухо.
 Шасси вышло,  ответил стюард,  Теперь мы сядем в аэропорту.
3
Пробившись сквозь гам и сутолоку стоянки симферопольского аэропорта, нежно-салатовая Audi RS4 Cabriolet оказалась на залитой солнечным светом улице Зелёной, что вела от Аэрофлотского посёлка в сторону столицы Крыма. Слева по обочине тянулись заросли лесопосадки, как забор, ограждавший село Комсомольское от шума трассы. Мимо проплывали кустарники с кудрявой зеленью, рощи тутовника с резко выделяющимися тёмной листвой пирамидальными тополями.
 Денис,  Таис обратилась к встретившему её и отчего-то неловко молчавшему Ра,  А как там с молебном всё сложилось?
 Каким молебном? – не смог сразу вспомнить Денис Иванович, к приезду молодой женщины он сбрил свою седеющую бороду, но журналистка никак это не отметила.
 Ну, вы там с Лопугой что-то собирались устроить в церкви святого Николая на Аскольдовой Могиле…
 А-а-а, ты об этом,  с каким-то сожалением в голосе протянул Ра,  Представляешь, мощи Святого Валентина, который всем влюблённым покровитель, якобы дарованные Самбору самим Папой Римским в 1759 году...
 Отменный репортаж, кстати, получился! – напомнила Таис февральские приключения.
 Да-да, и всё бы ничего – только, как выяснилось, это не Святой Валентин, а Святой Валентий, покровитель душевнобольных.
 Ты серьёзно?! – Кони прикрыла рукой открывшийся от удивления рот. – А почему священник нам тогда ничего не сказал?
 Просто, отец Богдан устал объяснять паломникам, насколько те неправы, потом смирился, а теперь даже рад такой популярности.
Всякий раз, произнеся фразу, он поворачивал к женщине свою голову, чтобы проверить, как она отреагировали на его слова, и тогда кабриолет начинал крениться к обочине, как будто у него спустило правое переднее колесо.
Зелёная улица плавно перешла в Евпаторийскую, а та привела уже в сам город — спутанные ряды разноцветных домиков со слепящими глаза солнечными отражениями, будто включенные софиты киностудии. Когда нежно-салатовый кабриолет с липким шорохом шин по расплавленному асфальту въезжал в Симферополь, Таис Кони, позабыв самолётные страсти, постаралась принять благородно-величественный вид.
Они проехали немного по Окружной дороге, задыхаясь от гари солярного смога, взвивавшегося густыми тучами из-под гружёных фур. Наконец, они свернули на широкую Киевскую улицу, где через пару кварталов, Ра нажал на тормоза, и кабриолет остановился в дрожащем мареве автостоянки рынка Крымский привоз.
 Надо лимонов для сангрии купить, а здесь они самые дешёвые,  пояснил Денис Иванович.
Они пробирались по рядам пронумерованных торговых мест, лавируя среди навьюченных оптовиков, тележек, сельских женщин и бесчисленных туристов.
 Вот,  указал Ра, ленинским жестом ладошкой  Тот самый ларёк с цитрусовыми, какой нам нужен.
Через некоторое время они подъехали к пансионату Совмина Автономной республики Крым. Это был большой дом светло-жёлтого цвета, словно перезрелое яблоко сорта «белый налив», обрамленное листьями. Макушки кипарисов еле заметно раскачивались на ветру, они, как кисточки художника, подрисовывали маленькие облачка на голубом небе.
 Анатолий Владимирович распорядился разместить тебя здесь,  пояснил Ра,  а потом, если ты вступишь в должность, тебе предоставят ведомственную квартиру.
Они прошли на рецепцию в большой комнате, уставленной пальмами в кадках и белыми гипсовыми скульптурами: Ленин, шахтёр с отбойным молотком на плече, пионер с горном и девушка с веслом. Их встретила невысокая, толстая женщина с заискивающим взглядом и вечной испариной. После необходимых формальностей Денис Иванович помог Таис отвезти чемодан в номер, и они вышли в садик с живой изгородью из ароматного самшита. Здесь были разбиты цветочные клумбы, обложенные по краям белым ракушечником. Дорожки, мощённые мелкой морской галькой, обвивали клумбы. С роз на клумбах осыпались лепестки, напоминающие шелуху ялтинского лука  багрово-красные, на вид глянцево-гладкие. В пламенных головках ноготков копошились полосатые шмели, точно куафёры в головах клиентов. Среди зелени скромно сияла синяя лаванда, а меж длинных листьев только-только зацвёл персиковыми лепестками лилейник.
 Здесь чудесно,  рассеяно оглядывая цветы, произнесла Таис с благоговением в голосе,  Я даже представить себе не могла, как здесь прекрасно! Даже не верится!
Кони благодарно поцеловала Дениса Ивановича в щёку. Так маленькие девочки целуют Деда Мороза за целый кулёк конфет!
 Ты голодна? – спросил он спохватившись.
 Нет, что ты! В такую жару! – отнекалась Таис, хотя перехватила бы чего-нибудь, но ей не хотелось обременять Дениса Ивановича, который, судя по деловому пиджаку, намеревался порешать в Симферополе какие-то дела.
 Да,  согласился Ра, надеясь, что журналистка перекусила в самолёте,  Тридцать на солнце, а в тени двадцать с копейками. Я уеду до вечера, а ты отдохни у здешнего бассейна, познакомься с жёнами чиновников Совмина, тебе это может пригодиться.
Он уехал, а Таис, переодевшись в купальник и лёгкий халатик, в сопровождении служащей пансионата спустилась по небольшой каменной лестнице к бассейну во внутреннем дворике.
Бассейн был Т-образной формы, обрамлённый площадкой крупного коричневого кафеля, на которой под пляжными зонтиками, на шезлонгах возлежали пять разновозрастных женщин в раздельных купальниках.
 Здравствуйте, девушки! Позвольте вам представить Таис Кони,  произнесла служащая пансионата и удалилась.
 Здравствуйте, Таис,  на разные лады произнесли загорающие женщины,  А мы вас смотрим по телевизору!
Женщины закрывали лица от солнца широкополыми соломенными шляпами. Дамы лежали, кто на животе, кто на боку, подперев голову руками, и судачили так, как это делают давно знакомые сударыни – обо всём подряд и ни о чём на самом деле. Постепенно Таис запомнила все их имена, узнала, кто чей родственник, кто уже замужем, а кто собирается выйти замуж и разные другие подробности.
Кони повесила халатик на крючок под зонтом, постелила полотенце на свободный шезлонг с тонким пляжным матрацем и легла лицом к компании, чтобы тоже принять участие в светской беседе.
 На прошлой неделе к нам приезжала делегация турецких моряков,  сказала одна женщина, чьё лицо было не разглядеть из-за огромных тёмных очков Versace.
 Жаль, что вы не видели их великолепную форму! – подхватила другая с набором разнокалиберных золотых цепочек на шее.
 Да-да,  воздела указательный палец третья, на пальце ослепительно сверкал перстень с массивным рубином,  Все эти золочёные погоны, канделябры из плетёных шёлковых шнуров…
 Не канделябры, а аксельбанты,  поправила её четвёртая кумушка в золотых браслетах до локтей, и вся компания расхохоталась.
 Вам понравился ваш номер? – спросила у Таис пятая сударыня, она единственная была без шляпы. Её чёрно-смоляные волосы были сплетены в две школьных косички. – Говорят, в том крыле номера восхитительны.
 Да, очень понравился! – ответила Кони и пригласила всех,  Заходите в гости!
 Расскажите нам о Киеве,  попросила обладательница рубинового перстня,  Про похождения Лилии Ребрик.
Таис с сомнением покачала головой.
 Не бойтесь, нам можно довериться,  уверила её кумушка в очках от Версачи,  Мы много про кого всякого знаем из журнала «Натали».
 Что вы хотите узнать? – попыталась уточнить журналистка,  Вам может показаться странным, но мы редко пересекаемся с другими медиа-персонами, особенно если они работают не на нашем канале.
Женщины опять расхохотались, возможно, так на них действовал крюшон, ополовиненный графинчик какового стоял перед каждой на пластиковых столиках.
 Ты думаешь, она и вправду считает себя «медиа-персоной»?  спросила обладательница набора цепочек у обладательницы набора браслетов.
 Боюсь, что «да»! – сквозь смех ответила её визави.
Таис решила, что официальная часть закончена и можно уже окунуться в бассейн. Она развязала тесёмки лифа на спине и сбросила верх купальника, явив солнцу небольшие, безупречной формы груди. Кумушки поджали губы. Кони прошла на специальный трамплин и ловкой ласточкой нырнула вниз головой в прохладную синеву. Вода, как шёлковая простынь, окутывала её тело. Отражённые от стенок бассейна волны, убаюкивающе стали покачивать Таис, когда она вынырнула и легла на спину. Вокруг её ресниц сверкали яркие блёстки водяных капелек. Среди акации тихо свиристела цикада.
Под небольшим балконом развесил стебли куст форзиции, увешанный, будто для карнавала, фонариками ярко-жёлтых цветков. На балконе стоял загорелый мужчина в тесном льняном костюмчике. Таис уже видела этого человека. В самолёте, на котором она сюда прилетела. Подняв руку, мужчина посылал приглашающий жест гологрудой купальщице.
Жаркий воздух был наполнен мягким шелестом листвы, ароматом цветов и тихим гулом насекомых. Таис испытывала одновременно два чувства. Ей сразу захотелось пожить в этом пансионате, как только она в нём поселилась. Но люди, как будто дожидались её приезда для того, чтобы она почувствовала себя тут «не в своей тарелке».
Кони наскоро вытерлась полотенцем, накинула халатик и ушла в свой номер, переодеться. В просторной комнате с закрытыми от солнца жалюзи царил полумрак. Проникнувшая вместе с Таис в помещение муха с жужжанием одурело летала под потолком, а за окном цикады приветствовали разгоревшийся день пронзительным звоном. Не успела Кони выбрать наряд, как в дверь постучали. На пороге стоял тот самый мужчина с балкона.
 Здравствуйте, Таис, меня зовут Илья Гольдман,  представился «льняной пиджак», на вид ему было лет сорок пять,  Я возглавляю Центр общественных связей Совмина. Давайте поговорим.
Он приглашающим жестом указал на два плетёных кресла у себя за спиной, расположенных на тенистой террасе перед журнальным столиком с весенними номерами «Натали».
 Таис,  начал Илья, как только они расселись друг против друга,  Как вы уже знаете, премьер-министр Анатолий Владимирович Могилёв прислан к нам из Киева и он не доволен региональным уровнем телевизионного вещания государственного канала. Полтора года у него не доходили руки до этой проблемы, наконец, он решил заменить директора ГТРК на своего человека.
Таис согласно кивала, напряжённо слушая. «А он похож на испанского вельможу, покидающего ростовщика» с картины Флорана Виллемса»,  подумалось ей.
… Вас все знают и рекомендовали многие,  в том числе депутат Верховного Совета, Денис Иванович Ра,  продолжал Гольдман.
 Что мне делать? – спросила Таис.
 Не вступайте тут ни с кем в интимные связи,  без обидняков заявил начальник Центра общественных связей.
 И меня утвердят в должности? – уточнила журналистка.
 Я бы голосовал за вас.
Он замолчал, давая Кони возможность задать вопросы. Но у неё не было никаких вопросов. Она лишь посильнее запахнула полы своего лёгкого халатика, осознавая, что сквозь него просвечивают мокрые трусы купальника.
 Вот почему вас назначат директором ГТРК,  продолжил тогда Гольдман, – Вы известная женщина.
 Благодарю!
 На кресло директора ГТРК претендуют ещё трое местных мужчин, они получат поддержку различных министров, а вы получите поддержку их женщин. Только если женщины замолвят за вас словечко.
 То есть? не поняла Кони.
 Жёны влиятельных мужчин консервативны, им не нравится современная женщина,  попытался донести свои соображения Гольдман.
 Поэтому вы предупреждаете меня от слишком тесного общения с Денисом Ивановичем?
 Я не об этом…
 Но суть в этом, да? А если сюда приедет мой муж, это сделает меня более традиционной?
 Таис…
 Что?
 Я не вмешиваюсь в ваши семейные отношения, я говорю о политике.
 Только о политике? – усомнилась Таис.
 Да! О чём же ещё? – переспросил Илья.
 Не знаю. Вы скажите,  потребовала журналистка.
Подошла служащая пансионата с подносом, на котором был графин и пара высоких стаканов со льдом.
 Вы угоститесь лимонадом? Мы его делаем сами,  предложила она.
 Нет, спасибо! – отмахнулся Гольман,  Я уже ухожу.
 А я возьму к себе в номер, с вашего позволения,  подхватила поднос Кони.
Все трое разошлись в трёх разных направлениях.
Мало-помалу пансионат незаметно, но властно подчинял Таис своим чарам. Каждый час нёс в себе такое спокойствие, такую дзен-буддийскую отрешённость, что хотелось удержать его навсегда. Но потом часовая стрелка на маленьких часиках передвигалась ещё на одно деление, и женщину ждал новый час, блестящий и яркий, как реклама аквапарка, и с тем же ощущением искусственности происходящего.
Уже темнело, когда Денис Ра заехал за Таис и отвёз её поужинать в крохотный караимский ресторанчик. Они были одни на весь зал. Над их невысоким деревянным столом, украшенным комнатными цветами, возвышались четыре зажженных свечи в начищенном бронзовом канделябре. Денис Иванович настаивал попробовать что-нибудь из караимской кухни, но Таис никак не могла ничего выбрать – всё было мясное.
Ра обратил её внимание на «чир-чиры». Это своеобразные аналоги чебуреков, приготовленные с овощной начинкой. Мажордом – караим в нефритовом халате, отороченном горчичной тесьмой, заверил, что вегетарианские чир-чиры пользуются особой популярностью у туристов.
От вина Таис тоже отказалась, решив, что утреннего Оксамыта Украины вполне достаточно для сегодняшнего дня. Мажордом, пошевелив оливковую глубокую тюбетейку на чернявой голове, посоветовал караимскую бузу  кисло-сладкий напиток из проса и пшеничной муки, отдаленно напоминающий квас.
 Чем ты сегодня занималась? – спросил Денис, накладывая себе из керамической супницы крохотные пельмени юфахаш, которые едят вместе с бульоном.
 Ничем,  буркнула Кони,  Я ничего не делала, как все эти жёны чиновников из пансионата. Что здесь можно делать?
 Можно придумать сто занятий, ничего особенно не выдумывая при этом,  заверил её Ра,  Можно на канатной дороге подняться на гору Ай-Петри; можно на Балаклавской бухте посетить Чембало, эту крепость построили генуэзцы сотни лет назад; можно съездить в пещерный город Мангуп-кале…
 Это всё туристические места, их сто раз показывали по телевизору,  возразила Таис,  Когда шеф-редактор меня отпускал в командировку, он велел найти чего-нибудь эксклюзивное. Скоро мёртвый сезон на телевидении, совсем нечего будет показывать.
 Таис, давай всё же выпьем хорошего вина,  предложил Денис Иванович,  глядишь, что-нибудь придумается.
 Я уже пила сегодня твоё вино,  призналась Кони,  у самолёта были проблемы с выпуском шасси и я со страху, что будем садиться на море, так напилась!
 Да, я помню, что посадка задержалась на час,  подтвердил Ра, кивком головы поблагодарив за чай, налитый ему в пиалу официанткой в алом платье и курточке с золотой тесьмой. Кони дождалась, когда девушка ушла, побрякивая монистами, и призналась:
 Я думала, это мой последний час и последний секс.
 В смысле «последний секс»?
 У меня был секс со стюардом.
Она отхлебнула бузу из керамического бокала, ожидая эффекта.
 Ты не моя девочка и не моя красавица,  ответил невозмутимо Денис Иванович,  Ты просто красавица.
 Пока я с тобой, насколько много я могу себе позволить? – спросила Таис.
 Любовь не поддаётся измерению,  был ей ответ.
 И после того, что я тебе рассказала, ты всё ещё меня хочешь? – проворковала Кони.
 Даже больше,  заверил её Денис Иванович.
 Я хочу стать ещё более…  запнулась Таис,  Мне кажется, что любовь гораздо сложнее, гораздо больше, чем физическое влечение.
 Любовь жутка по самой природе, согласился с ней Ра,  Любовь – это не эрекция, это не оргазм. Мужчина и женщина должны быть вне закона. Между ними должен быть кто-то третий.
 Я хочу выпить тебя до дна! – призналась Таис, осушая кубок со слабоалкогольной бузой.
Она переместилась поближе к Денису Ивановичу и легла головой ему на колени.
 Это слишком просто,  ответил ей Ра,  Я коллекционер. Коллекционер – это умный и уважаемый человек. Я коллекционирую ситуации. Доверься мне. Многие моменты нашей близости ты не забудешь никогда. 
 Должно быть всему виной Илья Гольдман,  задумчиво произнесла Кони.
 Причём здесь Гольдман? – недоумённо спросил Денис Иванович, порой он не успевал за мыслями этой женщины.
 Он умный и видит людей насквозь. Думаю, мне есть чему у него поучиться. Он такой, знаешь, без предрассудков и сразу рассмотрел такое же качество во мне.
 Так вот в чём дело,  Денис Иванович погладил жёсткие чёрные волосы Кони,  Ты и с ним хотела бы заняться любовью? 
 Нет-нет, что ты! – возразила Таис,  Я в нём вижу что-то вроде проводника в местном море акул пера и микрофона.
 Завтра в Совмине приём в честь Дня журналистики, держись рядом с ним,  посоветовал Ра…
4
Приём по поводу Дня украинской журналистики устроители организовали в цветущем многоуровневом саду с искусственным водоёмом, декорированным в виде старинного пруда. Были приглашены ведущие журналисты самых крупных крымских средств информации, присутствовали сотрудники Центра общественных связей кабинета министров и пресс-центра Верховного Совета Автономной Республики Крым. Официальное приветственное слово Анатолий Могилёв посвятил тому, что по результатам работы на посту председателя Совета министров Крыма, уже никто его не назовёт занимающим первое место в рейтинге врагов прессы по версии Независимого медиапрофсоюза и Института массовой информации, как это случилось в 2011 году.
Таис Кони на приём надела своё лучшее платье мятного цвета с небольшими бледно-розовыми пионами. Оно было немного расклешенное к низу, до середины бедра и на широких бретельках с глубоким вырезом, но чтобы придать себе более деловой вид, сверху Таис накинула мятный двубортный пиджак и наглухо застегнула все четыре пуговицы. Светло-коричневые очень открытые туфли с ремешком и серый рундучок со светло-коричневой кожаной окантовкой по углам, завершали её наряд…
На деревянных перилах галереи с фужерами в руках беседовали женщина и мужчина средних лет. Женщина лет сорока, в чёрном шёлковом комбинезоне, в элегантно повязанном белом платке на голове, внимала мужчине с седыми кудрями, в костюме, который можно было бы назвать лёгким френчем песочного цвета.
 Кажется, я свободный человек,  говорил он, оглядывая проходящих молоденьких журналисток.
 Да, всё, что хочешь, и я тогда тоже,  согласилась женщина, также разглядывая публику,  Я лажу со всеми моими мужьями…
 Твоими мужьями? – изумился мужчина,  Насколько я знаю, я первый и единственный…
 Я имела в виду будущих моих мужей,  иронично ухмыльнулась женщина.
К ним, опасливо покосившись на декоративную амфору с павлиньими перьями, подсела на пуф Таис Кони, узнав по бейджам супружескую пару из «Вечерней Ялты».
 Вы слышали,  спросил мужчина у Таис,  В Ялте есть целый Свинг-Отель. Его широко рекламируют в Интернете. Мы там были, познакомились с хозяевами. Отель хороший. Очень уютный. Открывается второй корпус.
 Но, на мой взгляд, цены слишком высокие,  добавила его жена,  В частном секторе вполовину дешевле, качественнее и в лучшем месте.
 Зато здесь преимущество, возразил муж,  есть с кем познакомиться из свингеров. Вас это не интересует?
 Думаю, одного мужа мне будет достаточно,  мягко отказала Кони и поняла, что солгала. «С тех пор, как святой Валентин свёл меня в Самборе с Денисом, мне одного мужа недостаточно,  подумала она,  Или нет, это же был не святой Валентин, а святой Валентий, покровитель безумцев. Отдаться этому стюарду Роману было безумство, конечно, но тогда, на высоте… и у него были такие красивые руки…»
 Смотрите,  прервала поток её мыслей корреспондентка «Вечерней Ялты»,  Вас зовёт Илья Гольдман.
Из-за декоративной решётки с ещё не разросшимся молодым виноградом ей и вправду призывно махал руководитель Центра общественный связей Совмина.
 Прошу прощения,  учтиво извинилась Кони перед свингерами и пошла в сторону Гольдмана.
Но на пути ей попался Денис Иванович, он беседовал с молодым человеком из «Крымского винодела», судя по бейджу на нагрудном кармане пиджака молочного цвета. Под пиджаком у журналиста была вышиванка с воротником-стойкой, но вышивка была еле заметная, цвета слоновой кости. Сам Ра счёл уместным прийти в белом смокинге с пурпурной бабочкой.
Ра поймал Кони за талию и сказал молодому человеку:
 Разрешите представить вас киевской знаменитости! Таис, это Пётр Солодкий, он делает обзор массандровских подвалов, и если это интересно твоей редакции, думаю, Петя не откажет и возьмёт тебя с собой.
 С удовольствием, Денис Иванович,  согласился журналист,  Таис, мне нравится, как вы работаете в эфире.
 Осторожно, Таис,  шутливо предупредил Ра,  Петя много пьёт и не пьянеет.
 А мне нравятся порочные мужчины,  также шутливо ответила Кони, подавая руку для поцелуя Солодкому.
К ним подошёл Илья Гольдман и пожал руки мужчинам, а женщине сказал «Здравствуйте!»
 Добрый день,  отозвалась Кони.
 Я похищаю у вас Таис,  заявил Гольдман, взяв под руку Кони и уводя прочь от Дениса Ивановича.
 Таис Васильевна,  сказал строго Гольдман,  мы же договорились, хватит играть на одной и той же скрипке, пора взяться за большой оркестр крымского политикума!
 Что вы имеете в виду? – чуть растерянно спросила Кони.
 Обещайте делать то, что я скажу!
 Что именно?
 То, что я вам скажу!
 Ладно, если вы так настаиваете.
Илья пошарил глазами среди присутствующих и нашёл премьер-министра.
 Вот!
 Анатолий Владимирович?  Кони увидела Могилёва в белом двубортном пиджаке и чёрных широких брюках.
 Да!
 Он же с кем-то беседует,  возразила Таис, рассматривая женщину в тёмном с тропическими цветами платье с камелопардовым широким поясом и манжетами такого же цвета.
 Это его жена, Лариса. Она вас не укусит.
Они подошли к пожилой паре. Лариса Могилёва, заметив приближающегося Гольдмана с киевской телезвездой, покинула мужа и отошла к компании сверстников-министров.
 Здравствуйте, Анатолий Владимирович,  официально поприветствовала премьер-министра Кони.
 Ваша красота, Таис Васильевна, превысила все мои ожидания,  сказал Могилёв и пожал руку, протянутую Таис для делового рукопожатия.
 Я могу вам её одолжить, если хотите,  пошутил Илья и удалился.
 Мы уже встречались,  напомнила Кони,  у нас в студии «Надзвичайних новин».
 В бытность мою министром внутренних дел? – уточнил Могилёв.
 Да, когда Юрий Луценко обвинил вас в причастности к организованной преступности в Крыму,  помогла ему вспомнить Таис.
 Замечу, что каких-либо доказательств этого экс-министр внутренних дел Украины не предоставил,  сказал Анатолий Владимирович, взял Таис под руку и повёл к столу с напитками,  Бокал вина за возобновление знакомства!
 Говорят, вы родились в России,  спросила Кони, когда они поднимались по небольшой, увитой плющом лестнице
 На Камчатке,  уточнил Анатолий Владимирович.
 Так вы камчадал? – козырнула словечком Кони.
 Такой же камчадал, как вы гречанка,  тоже блеснул своей осведомлённостью премьер-министр,  На самом деле, я окончил школу и институт в Славянске.
 Учитель физкультуры, кажется? – с нерешительностью спросила журналистка.
 Физики,  поправил её премьер-министр,  Трудовую карьеру я начинал здесь, в Крыму в Цветочненской средней школе Белогорского района.
 А в милицию как попали? – заинтересовалась Таис.
 О-о-о,  протянул её кавалер,  Это долгая и давняя история, расскажу, когда как-нибудь поужинаете со мной.
Таис ничего не ответила, выбирая между белым и красным вином.
 Вы молчите? – сокрушённо спросил Анатолий Владимирович.
 Может быть, мы увидимся…  она хотела сказать «в более деловой обстановке», но её спутника перехватил спикер Верховного Совета.
 Извините,  бросил он женщине и увёл Могилёва прочь, рассказывая что-то срочное и важное.
К Таис опять подошёл Гольдман.
 Ну, как вам ваш будущий работодатель? – спросил Илья, исподволь забирая у Таис вино и возвращая фужер обратно на фуршетный стол.
 Я не уверена,  покривила губами Кони,  Он говорит заученными фразами и сам себя слушает.
Гольдман опять взял Таис под руку и подвёл к женщине с сильно обесцвеченными волосами. Она была в коралловом платье с длинными рукавами, на шее нить крупного жемчуга. Коралловый маникюр и губная помада.
 Людмила, знакомьтесь, Таис Кони.
 Таис Васильевна,  это наша руководитель пресс-центра Верховного Совета, Людмила Леонтьевна Мухина.
 Илья Моисеевич,  укоризненным тоном произнесла приятная улыбчивая женщина,  Мы, слава Богу, телевизор смотрим. Конечно же, я сразу узнала свою любимую телеведущую из «Надзвичайних новин»!
 Таис, ко мне можно без отчества,  Мухина обратилась к Кони и добавила заговорщически,  Оно меня старит!
 Я тоже не люблю, когда меня по отчеству называют,  призналась Кони,  мне нравится ваш жемчуг.
 Правда? Спасибо! Вы любите жемчуг?
 Да, но мне он не по возрасту,  слукавила Таис, которая вообще не любила никаких украшений.
 Я вам скажу, что не по возрасту: это когда вколят в лоб  ботакс, в губы – гиалуронку и ходят, как отреставрированные куклы из лавки антиквариата!
Коллеги расхохотались.
 Я видела ваше интервью с Лесей Дубровской, а ведь это моя однокурсница,  сообщила Мухина.
 Да, очень авторитетная журналистка, специализируется на репортажах из Верховной Рады, она очень влиятельная,  откликнулась Кони.
 Вот видите, у нас много общего,  пошутила Мухина,  А у кого много общего, они объединяются!
Какое-то время они поговорили о текущих политических новостях и перебрали всех общих знакомых из украинских средств массовой информации. К концу приёма радикюль Таис был наполнен визитками, а запас её собственных визитных карточек практически иссяк. Одной из самых необычных и притягательных личностей, которых ей довелось увидеть среди присутствующих на приёме, был сильно заросший мужчина лет тридцати. Его волосы были такими светлыми, что заставляли гадать – блондинистые они или очень выгоревшие. Он как будто вышел прямо из скандинавской саги и был просто неотразим. Первый раз она его увидела у стола с напитками, ещё когда беседовала с Могилёвым.
Услышал она его гораздо раньше, чем увидела, так как он басил низким тестостероновым голосом, объясняя что-то своей спутнице в ярко-жёлтом расклешённом платье, застёгивающимся на множество пуговиц спереди, и в такой же ярко-жёлтой широкополой шляпе, более уместной на королевских скачках, нежели на приёме в честь Дня журналистики. У неё были ярко-жёлтые маникюр и педикюр, слава Богу, что губы не ярко-жёлтые. Встречаться с «викингом» в течение приёма Таис удавалось не часто, и встреч этих она ждала. Когда он показался из-за декоративных пальм уже без своей желтушной спутницы, Кони опять готова была стоять, раскрыв рот от изумления. На его смуглом, обветренном лице выделялись ярко-синие глаза, а щёки были помечены двумя глубокими вертикальными морщинами.
 А вы из какого издания?  спросила Кони, не увидев на нём бейджа.
 Я не журналист,  ответил мужчина в новеньком костюме сафари,  Я археолог.
 О! Это же самое интересное! – воскликнула Таис,  Мой папа археолог, разрешите я поговорю с вами?
 Да, конечно, слушаю вас, о чём вы хотели поговорить?
 Об археологии, конечно, но только не здесь, не сейчас,  попросила Таис,  у вас, на раскопках Херсонеса.
 Я не копаю Херсонес,  несколько сухо отказался археолог. – Мы исследуем Асандру, это такая морская крепость Боспорского царства.
 А как вас зовут? – Таис покопалась в ридикюле и вручила ему последнюю свою визитку.
 Олег Ланцов,  представился археолог,  У меня нет визиток, а завтра вечером я покидаю Симферополь.
 А днём завтра вы свободны? – не отставала журналистка.
 Мне надо сделать закупку для экспедиции, я буду на рынке Чонгар.
 Продиктуйте мне номер своего мобильного, пожалуйста! – попросила Кони.
Ланцов продиктовал и добавил:
 Чонгар находится на улице Субхи. Вы знаете Симферополь?
 Нет,  призналась Таис,  Но я найду.
«Хоть что-то новенькое для летнего телесюжета,  подумала журналистка, расставаясь с археологом,  «Асандра», какое многообещающее название!»
5
Таис проснулась от того, что сквозь деревянные жалюзи в её номер золотыми полосками проникли солнечные лучи. В утреннем воздухе стоял запах травы на свежескошенном газоне, раздавалось пение мелких птах, далёкий лай собак, шорох шин автомобилей и рык редких мотоциклов.
Завтракала она в столовой под сенью большого фикуса, видавшего ещё первого и последнего президента Республики Крым Юрия Мешкова. Прохладное синее небо пока не приобрело ослепляющей полуденной белизны. Цветы уже очнулись ото сна, розы на политых клумбах густо обрызганы водой. За завтраком она была одна, всё тихо и спокойно, потому что в такую рань никому ещё из кумушек не хотелось вставать. Ей подали пару яиц, сваренных всмятку, кофе и гренки со сливочным маслом и сливовым джемом.
Вызванное с рецепции пансионата такси – новенький светло-голубой хэтчбек ZAZ Vida  повёз Кони по в меру тенистым, без стильных новостроек, но с каким-то своим уютом улочкам Симферополя с их неизменными мяукающими и лающими «местными жителями», то вольготно развалившимися у крылечек зданий, то настороженно выглядывающими из-под забора.
Весь рынок Чонгар был охвачен кипучей деятельностью пятничного утра. Много лет у тыльной части центрального рынка Симферополя на улице Субхи топчутся торговцы подержанной домашней утварью. Прямо на асфальте, разложив на распластанных картонных коробках, пенсионеры продавали всё то, что скопилось в их кладовках и сараях. К девяти утра они свозят сюда на тачках и тележках-кравчучках бедняцкий скарб: кастрюли и сковороды, банки для консервирования, лопаты и грабли, эмалированные чайники, чугунные утюги и электросамовары, новогодние и детские игрушки... Весь этот, скопленный за жизнь хлам, а также самовязаные платки и носки, столярные и слесарные инструменты – становятся на рынке дополнительной гривной к пенсии своего владельца.
Время от времени к павильонам рынка Чонгар подъезжали Газели, доверху набитые ящиками с метизами, пластиковыми стульями, лёгкими разборными столами и другими предметами. Охваченные строительным волнением дачники носились из конца в конец по рынку, просовывали головы в окошки ларьков и громкими хриплыми голосами что-то спрашивали. Собаки слонялись от закусочной к закусочной, помогали доесть где могли, отгоняли кошек и вообще старались быть полезными.
По рынку, одетая в просторную белую хлопковую рубаху, развевающуюся широкую белую юбку по колено, в белых босоножках на каблуках и с белой сумочкой-клатчем в руке, Таис двигалась в атмосфере, какая бывает внутри стройки: окутанная клубами цементной пыли, искрами от сварки, тихим скрежетом тачек и пыхтением грузчиков. Навстречу ей, с большим пластиковым ящиком в руках и картонной коробкой под мышкой, безмятежно шёл Ланцов.
 Олег! – помахала ему Таис, понявшая, наконец, почему Ланцов не снимал трубку: у него, ведь, заняты руки.
 Держи! – археолог сунул ей в руки картонную коробку, которую до того с трудом удерживал под мышкой. – Помоги мне.
Он опять поднял тяжёлый ящик и скомандовал, указав подбородком:
 Сюда!.. К сожалению, у меня мало времени, мне придётся ехать дальше, на рынок Каиса… Мы с вами встретились по чистой случайности, обычно я не хожу на такие приёмы. Моя жена затащила меня туда, она пишет для «Археологии Крыма».
 В жёлтой шляпе? – уточнила Кони.
 Да! Она так настаивала, хотела обновить своё красивое платье,  с этими словами Ланцов подвёл Таис к старенькому выцветшему ЛуАЗ-969 «Волынь», положил в багажник свой ящик, забрал у женщины коробку и поместил туда же.
 Почему вы так на меня вчера посмотрели? – спросила Таис, с сомнением взглянув на пыльное пассажирское сиденье, когда Олег галантно распахнул перед ней полудверку.
 Размышлял, где я мог вас встречать раньше,  пояснил Ланцов,  а потом вспомнил, что видел по телевизору.
Старенькая «Волынь» у Ланцова была без верха, треск мотора, уличный шум, гул ветра не позволяли Таис нормально поговорить, кричать ей не хотелось и они практически молчком доехали до автозаправки Sentosa Oil. Археолог залил тридцать литров 92-го бензина, ушёл расплатиться и вернулся с двумя сочными чебуреками в обёрточной бумаге. Один сунул своей пассажирке:
 Хотите попробовать? С бараниной!
Таис благодарно улыбнулась, взяла чебурек и спросила, пользуясь наступившей тишиной:
 Расскажите о себе?
Ланцов откусил сразу треть чебурека, стараясь не обляпаться потекшим соком, и с набитым ртом ответил:
 Это непросто, лучше вы расскажите обо мне.
 Вы похожи на человека, которому нравится его работа и которому не скучно никогда.
 Хорошо,  кивнул Ланцов и откусил ещё треть чебурека, обжигаясь горячей начинкой.
 У вас есть дети?
 У-у! – Ланцов отрицательно потряс головой.
 Но собираетесь? – уточнила журналистка.
Олег, наконец, доел чебурек и сказал:
 Вы, знаете, у меня очень мало времени. Когда двое мужчин встречаются, они спрашивают друг у друга про работу. А женщины почему-то спрашивают про жену и детей. Смешно, правда?
Таис почувствовала себя уязвлённой, она вернула угощение мужчине.
 Нет, не смешно, я вижу, что вы ко мне очень строги, и я не знаю, что сказать.
 Тогда не говорите ничего,  ответил Олег и впился зубами в горячее тесто.
Когда они двинулись дальше по Луговой улице, Ланцов крикнул перекрывая шум мотора:
 А вы?
 Что? – крикнула в ответ Таис почти ему в ухо.
 Почему вы так вчера смотрели на меня? – из-за того, что Олегу приходилось форсировать голос, его вопрос прозвучал осуждающе.
 Потому, что вы отличались от мужчин, которые были на приёме,  прокричала Таис, наклоняясь к водителю так, чтобы её слова были слышнее за ветровым стеклом,  вы отличались от журналистов, депутатов и чиновников Совмина. Для них говорильня – основное занятие. Я чувствую себя вырвавшейся из тюрьмы.
 Вам скучно?
 Что?!
 Скучно? – повторил Ланцов, сожалея уже, что затеял эту перекличку,  Скучно здесь, в Симферополе?
 Может «да», может «нет»,  неопределённо ответила Таис, подставляя ладошку встречному ветру,  Но сейчас точно «нет»!
Они опять смолкли, потому что грохот грузовиков на Объездной дороге не позволял разобрать ни слова.
В большом строительном торговом центре Каиса Таис сначала просто ошалела от этого буйства мужской жизни, начинающейся прямо у порога. Кони могла только бродить за Ланцовым, в изумлении наблюдая то за одним, то за другим прилавком, каждую минуту провожая взглядом яркие прибамбасы неведомого назначения. Со временем, когда она уже немного привыкла к такому изобилию мешков, железок и рулонов, её наблюдения стали более сосредоточенными. Присев на корточки, Ланцов выбирал нужный ему гипс, сверяя маркировку со списком, а Кони наблюдала за повадками разных продавцов и покупателей вокруг неё. Даже когда на правой босоножке подломился каблук, она осталась с выражением полного смирения на лице.
Ей пришлось опять помочь Ланцову донести пакеты до «Волыни», зажав свой запылённый, бывший белым, клатч под мышкой. Олег завалил багажник доверху, поблагодарил Таис и сел за руль. Видя, что он больше не приглашает её с собой, Кони подошла к Ланцову со стороны водительской двери.
 Что ж,  сказал археолог,  Приятно было с вами увидеться, жаль, что мы не встретились раньше.
 Когда мы сможем встретиться снова? – спросила Кони.
 Кто знает? Может, когда приедете на раскопки со съёмочной группой,  пожал плечами Ланцов,  До свидания, Таис!
 Одну минуту! – подняла палец женщина, услышав сигнал пришедшей СМС-ки.
«Дорогая Таис, вчера меня так стремительно отвлекли. Приглашаю встретиться сегодня в 21:00 в кафе «Чехов». Я пришлю за вами машину. Могилёв»,  прочла она на экране смартфона, загородив его своей тенью.
Кони опять повернулась к нетерпеливо ожидающему Ланцову и чуть не упала  правый каблук совсем отвалился. Женщина подобрала его, обошла капот и уселась на пассажирское сиденье.
 Что вы делаете?! – воскликнул археолог.
 Еду с вами в Асандру,  невозмутимо ответила журналистка,  мне же нужно всё увидеть своими глазами, прежде, чем вызывать съёмочную группу.
 Ну, если вы так считаете,  хмыкнул Ланцов, отпустил сцепление и вырулил с автостоянки.
Когда начались раскопки, то Олег Ланцов, по примеру дореволюционных исследователей навроде Костюшко-Валюженича, попытался, было, в качестве землекопов нанять местных из посёлка Весёлое. Но в Институте археологии АН Украины его уверили, что к нему направят студентов-практикантов из Киевского архитектурного института. Они, де, будут копать за еду и кров у моря. На раскопки обычно из студентов приглашают крепких парней, желательно отслуживших в армии. Вчерашние солдаты серьёзнее, выносливее вчерашних школяров и понимают жизненную необходимость армейской дисциплины в «поле».
Землекопов ждал санаторий «Текстильщик», не ремонтировавшийся с советских времён. При советской власти любое предприятие принадлежит коллективу рабочих, которые на этом предприятии работают. И управляется это предприятие Советом рабочих, поэтому и власть называется «советская». Доход, который получает предприятие, Совет рабочих тратил на амортизацию основных фондов, модернизацию оборудования, но, самое главное – на развитие человеческих ресурсов.
Совет рабочих оплачивал строительство и содержание школы, библиотеки, физкультурного комплекса, пионерского лагеря и оздоровительного санатория. Вот и санаторий «Текстильщик» был построен в семидесятых годах прошлого века Балашовским комбинатом плащевых тканей имени 50-летия СССР. Корпус из стекла и бетона (как тогда было модно) находился между крепостью Асандра и посёлком Весёлое. Ткачи с комбината плащевых тканей приезжали отдыхать на море из далёкого Балашова по профсоюзным путёвкам, то есть бесплатно.
После антисоветского переворота 1991 года Комбинат плащевых тканей попал в частные руки, и основной целью производства стало не развитие человеческого ресурса, а нажива тесного коллектива акционеров. От всех непрофильных активов – жилых домов, школ, поликлиники, библиотеки, кинотеатра, дворца культуры и санатория на море – новые владельцы избавились. Забесплатно в «Текстильщик» рабочие с детьми ездили с удовольствием. А вот платные путёвки новым владельцам санатория продавать не удавалось. Пляж хороший, но кроме моря – никакой инфраструктуры. Момент, когда корабль отдал швартовы, называют  перестройкой. Первые же волны океана разбили корабль, и путешествие продолжилось на шлюпках.
«Текстильщик» нищенствовал и был рад сдать в аренду Институту археологии АН Украины хотя бы первый этаж. В назначенный день и час к «Текстильщику» подъехал огромный импортный автобус. Пыль осела, дверь плавно отъехала, и на траву, пробивающуюся из трещин в асфальте, ступила фея в широкополой шляпе и с большим пластиковым чемоданом. Очень красивая молодая блондинка. Тонкая блузка обтягивала пышные груди, которые колыхались при каждом её движении. Элегантная, цвета топлёного молока, укороченная юбка с высокой талией великолепно подчёркивала достоинства её фигуры.
За блондинкой появилась нимфа в стильном газовом платке и огромных тёмных очках на пол-лица. Юбка у этой брюнетки была настолько короткая, что при шаге вниз с подножки автобуса открылся треугольник белого хлопка. Встречающие увидели, откуда начинались её длинные загорелые ноги. Нимфа подняла руки вверх, снять белую футболку. Опять белый хлопок, на сей раз скользящий вверх, и загорелая кожа, упругая плоть, тонкая талия, тяжёлые прекрасные груди  их очертания чётко рисовались под полоской купальника; ложбинка у изгиба шеи, чувственные приоткрытые от жары губы. Она тоже вытянула из салона красный чемодан устрашающих размеров.
Потом из чрева ярко-блестящего автобуса выпорхнула наяда, её гламурная бейсболка с блёсками была надета козырьком назад, а в отверстие надо лбом кокетка выпустила легкомысленную рыжую чёлочку. Белокожая, как все рыжие, наяда укрылась в тени машины, встала, скрестив точёные ноги, плиссированная юбка открывала их на две ладони выше колен. Бюст сногсшибательно обтянут чём-то шёлковым.
Диктериады, авлетриды и прочие гетеры всё появлялись и появлялись из автобуса, с чемоданами и маникюром, который сверкал на солнце россыпью драгоценных камней. Ни дать, ни взять, автобус с моделями ехал в Монако, а приехал санаторий «Текстильщик». Или галера с невольницами из Сицилии, проданными полководцем Никием в рабство художнику Апеллесу. Одна из них, Лаиса, стала впоследствии знаменитой гетерой, любовницей философа Диогена, которому она отдавалась, чуть ли не публично. А вот со знаменитого оратора Демосфена эта гетера потребовала десять тысяч драхм за одну ночь…
Их было одиннадцать. Изящные босоножки, потрясающие бёдра, юбки-разлетайки, нежные животики, полупрозрачные топики на обнажённых грудях прокалывались изнутри дерзкими башенками сосков, тонкие шеи, губная помада, туш без комочков, причёски, заколки. Они приехали на курорт и смотрели на Ланцова, как на распорядителя кэмпинга очень низкого разряда. Недобро так смотрели. Осталось загадкой, что уж там им насвистели в институте при отправке на археологическую практику?!
Ланцов взглянул на грубые деревянные носилки, тяжёлые железные тачки, пирамиды штыковых и совковых лопат, которые приготовил для своих гипотетических землекопов. Набрал номер мобильного телефона своего руководства.
 Сергей Борисович, это кто ко мне приехал?
 Ну, это… практиканты. То есть, ну, практикантки наши, вот.
 Я перезвоню.
Олегу пришлось сунуть пятьдесят гривен водителю чудо-автобуса, «за простой»:
 Вы не уезжайте, пожалуйста, сейчас мы девушек покормим, они искупаются в море, и Вы отвезёте их обратно, в Киев.
Пока прелестницы обновляли свои крохотные купальники-бикини, а завхоз санатория Леонид Мухин накрывал на стол вино, хлеб, сыр, овощи и фрукты  Сергей Борисович по телефону заклинал Ланцова всеми святыми, чтобы он оставил девушек в экспедиции. Дескать, грунт лёгкий, девчонки трудолюбивые: будут копать, будут носилки носить и тачки катать, и керамику мыть. А он их декану слово дал, что практику им проведёт. Ежели Ланцов их назад отправит, то ему будет стыдно в Киеве на людях появляться.
 Сергей Борисович, они же БСЛ (большая совковая лопата – авт.) вдвоём не поднимут! Вы бы видели, они в макияже припёрлись. Что же вы мне экспедицию в бордель превращаете?!
 Ну, если ты так, то, позволь напомнить, разрешение на раскопки выписано на моё имя.
На Украине в политике и в науке предательство  всего лишь вопрос времени. Сергей Борисович «выкрутил руки» Ланцову так, что Олег разрешил девушкам взять свои чемоданы и расселяться по палатам. Завхоз Леонид получил команду открыть на этаже ещё один туалет, женский.
Одна из древнегреческих эпитафий гласила: «Танцовщица Арестион с бубнами носилась среди сосен, танцуя с распущенными волосами, в честь Кибелы; … ты умела осушать одну за другой три чаши чистого вина». Танцовщица Арестион была жалкой дилетанткой по сравнению со студентками Киевского архитектурного института!
Всё бы ничего, но вот рано утром на раскоп было невероятно трудно поднять всю эту эргастерию (небольшие предприятия-рудники, не более 10-12 рабов  авт.). Девицы бесстыже заявляли о начале менструации и с чувством призывали Ланцова «быть человеком!». Летним днём на Черноморском побережье невыносимо жарко и никто не копает по причине угрозы теплового удара, а вечером  симпозиум продолжается! В древнегреческом смысле слова «симпосио»  «пить вместе».
Студентки архитектурного института мечтали получить престижную профессию и выйти замуж за богатых заказчиков чудесных вилл, интерьеров ресторанов или пентхаусов. «Лаисам» не нужен был опыт археологической экспедиции. Реконструкция планов построек гарнизона крепости Асандра их не интересовала категорически. А ведь их предшественница  афинская гетера Фрина, родом из беотийского города Фесписа, воздвигла несколько храмов и других зданий в Коринфе. «Фрины» киевские не хотели «виснуть» до обеда на лопате, выковыривая из-под земли древние камни. «Аспазии» ненавидели просеивать грунт и таскать его потом на носилках. Те, кому довелось мыть черепки на тенистой аллее Керамики, жаловались на солнечные ожоги вокруг запястий. Это солнечные блики в тазах с водой выжигали им на коже профессиональные археологические «браслеты».
К каждой рабыне-изауре Ланцов нашёл «ключик» и заставлял трудиться всё отведённое на работу время. Подобно начальнику «лагеря труда без отдыха», Олег балансировал и подкручивал этот механизм по названию «археологическая экспедиция». Механизм работал как часы: не заведёшь  будут стоять. Точнее, лежать…
Через полчаса Ра получил СМС: «Дорогой Денис, я уехала за сюжетом на раскопки крепости Асандра, это близ посёлка Весёлое. В пятницу чиновникам не до меня, а уж в выходные – тем более. К понедельнику вернусь».
В этот момент Денис Иванович с Петром Солодким обедали сармой. По сути это обычные голубцы, но не в капустных, а в виноградных листьях. Ра любил это блюдо – настоящую находку для гурманов, ценящих мясо с «кислинкой», которую дают виноградные листья.
Ра выключил экран смартфона и с досадой бросил его на стол.
 Что случилось? – спросил молодой журналист.
 Кони уехала на побережье с археологами,  ответил Денис Иванович.
 Жаль,  развёл ножом и вилкой Пётр,  мы же как будто намеревались с ней в массандровские подвалы?
 Ещё вчера она никуда не собиралась,  с оправданием ответил Ра.
 Своенравная столичная штучка,  хмыкнул Пётр в стакан, отпивая воды,  Делает, что хочет.
Денис Иванович взялся свой стакан, опрокинул его нечаянно, тонкое стекло разбилось – осколки засыпали недоеденную сарму, а вода залила смартфон. Ра чуть слышно выругался, промакивая экран салфеткой. Смартфон зазвонил.
 Алё! Денис Иванович? Могилёв на проводе,  раздался в трубке властный голос,  Пригласил твоего человека на встречу, а она что-то не откликается. Ты не знаешь, где человек?
 На раскопки уехала за сюжетом для ICTV,  объяснил Ра.
 Вот те раз, а ты не с ней что ли? – удивился Анатолий Владимирович.
 Нет, я же ей не распоряжаюсь.
 А обещал, что будет управляемый человек,  укорил премьер-министр и отключился.
«Тебя ищет Могилёв»  получила СМС журналистка и набрала в ответ,  «Он пригласил меня в ресторан на поздний вечер. С такого начала не делают дел!»
 Донимают по работе? – крикнул Ланцов, поглядывая, как Кони, хмурясь, набирает СМС-ку «Я не могу говорить!»
Таис, молча, кивнула.
 Нам надо в Судак заехать,  предупредил Олег,  это для реставраторов из Генуэзской крепости я гипс выбирал, но сначала заедем ещё кое-куда, почти по пути!
Через два часа они проехали мимо городского кладбища Судака и по Восточному шоссе выехали на пологий склон, спускавшийся прямо к морю. Холмы и долины вокруг утопали в мягкой зелени молодого разнотравья. Посредине склона, в окружении кривых тенистых акаций, приютился небольшой табун татарских лошадей, в основном гнедых, караковых и буланых.
Старый табунщик расположился на отдых в кружевной тени ветвей, что ветер сплёл в причудливую решетку. Он дремал, развалившись на деревянном школьном стуле, много раз перекрашенном и теперь неравномерно облезающем. Руки татарина свесились к земле, ноги были вытянуты вперед. Короткие толстые пальцы на руках табунщика были скрюченными от долгой физической работы, ногти с траурными ободками набившейся грязи. Загорелый подбородок в глубоких, как на дубовой коре, морщинах, выражал старческую скорбь, веки были плотно сомкнуты.
 Ас-саля;му ‘але;йкум, Шевхи! – поприветствовал его Ланцов, с коробкой в руках, той самой, что помогла нести Таис на рынке Чонгар. – Вот, гостинцев тебе привёз, всё, что заказывали!
Старый Шевхи стал озираться вокруг, пытаясь определить, откуда появилось столько шуму, и заметил Таис, стоящую с напускной скромностью за спиной археолога. Потом он встал на ноги, улыбнулся, энергично почесал живот.
 Уагъалейкум ассалам! Вот спасибо, уважили! Дай вам Бог здоровья, а тебе, дочка – жениха хорошего.
Кони постеснялась сказать, что она уже замужем. Тогда бы ей пришлось объясняться, почему она ездит по городам и весям не со своим мужем.
 Садись, невеста,  табунщик символично обмахнул сиденье своего облезлого стула и предложил его женщине:
 Рад тебя видеть. Ты ведь из телевизора, да? А тут чего?
 Смотрю вот,  авось, и здесь тоже будем снимать кино,  как можно понятнее попыталась объяснить журналистка.
 У нас тут уже снимали. Этот… главный у них был, забыл, русское слово, всё в телевизор смотрел
 А! Режиссёр! – догадалась Кони.
 Да, точно, «режиссёр»  табунщик с трудом повторил редко им употребляемый термин,  Такой сердитый, ругался на всех! А чего ругался, спрашивается? Все что-то делают, убегают-прибегают, то тень, то свет делают, а он только в телевизор смотрит и ничего не делает!
Кони с Ланцовым переглянулись и от души расхохотались.
Шевхи опять обратился к археологу:
 Сегодня собирался гнать лошадей в Капсель. Только что-то очень жарко, слишком уж жарко. В горах камни так раскалились, что на них можно яичницу жарить. Поэтому я решил лучше остаться здесь и искупать их в море. Жара совсем меня сморила, вот я и задремал тут.
 Шевхи, давай, мы искупаем твоих лошадей! – предложил Олег.
 А и то дело! – с готовностью согласился старый табунщик,  Только с вами моя внучка поедет, она тут всё знает, как делать.
 Нефизе! Нефизе! – покликал татарин.
Появилась маленькая смуглая девочка с множеством косичек, скреплённых на кончиках разноцветными бухгалтерскими резинками.
Верхом они все вместе вышли через акациевую рощу на глинистую грунтовку, покрытую пылью, словно жёлтым бархатом. Голоногая Нефизе в выцветшем сиреневом платьишке ехала без седла. Она пустила коня в галоп, остальные лошади припустились за ней. Левая стопа Таис на рыси потеряла стремя, тогда она высвободила и правую стопу, так как путлища натирали ей голые игры. Она прижала пятки к хребту своей кобылы и, удерживаясь сильными бёдрами, вздёрнула повод почти к глазам лошади  послав её в мягкий кентер.
Потом они свернули в сторону и поехали шагом вдоль гребня прибрежных скал по тропке с закаменевшими следами конских копыт, пока она не вывела их к уединенному заливчику с песчаным пляжем, поросшим дурнишником с овальными колючками.
Нефизе прямо в одежде с ходу заехала в море. А Таис и Олег спешились, чтобы расседлать коней и бросить свою одежду на расстелённые вальтрапы. Женщина осталась в белых трусиках, а мужчина разделся совсем. Пах его зарос рыжими кучеряшками, впрочем, Таис старалась не смотреть туда. Они входили в тёплую морскую воду, под жгучими лучами солнца, пытаясь не наступать на острые ракушки, и поплыли, едва им стало по пояс, лицом вниз, над камнями и водорослями, ныряя иногда, чтобы остудить голову.
Слегка обсохнув потом на камне, Таис надела перепачканную юбку с рубашкой и окликнула Нефизе.
 Ты в школу ходишь?
 Да, первый класс окончила.
 И как тебе?
 Не очень,  честно призналась девочка,  дома мы говорим по-татарски и по-русски, а в школе по-украински и ничего не понятно. Почему так?
Журналистка не нашлась, что ответить и сменила тему:
 Красивое у тебя имя, Нефизе, что оно означает?
 Так назвал меня мой къартбабашка (дедушка – авт.), это в переводе с арабского – «изящная».
После купанья кожа Таис покрылась колкой корочкой соли, женщина стала сонной и вялой. Ленивым шагом доплелись они с Олегом от залива к леваде, и тут, почувствовали вдруг зверский голод. 
Нефизе расстелила клеёнку прямо на траву и расставила на ней кувшин кумыса и тарелку с кубэте – это такой пирог с отверстием сверху. Оно не только чтобы кубэте легче прожаривался – крымчаки считают, что через это отверстие пирог «дышит, с небом разговаривает». Разрезал кубэте старый табунщик. Ели сперва горячую мясную начинку, а потом дно – вместо хлеба. Шевхи откусывал тесто, жевал его немного и проглатывал большими кусками, так что вздувалось его коричневое, морщинистое горло. Таис насытилась овечьим сыром и вином, разведенным водой до бледно-розового цвета.
Покончив с едой, Олег отодвинулся от стола, старательно вытер рот и сказал:
 Нам надо спешить, иначе мы не успеем до темноты.
 Ещё далеко? – спросила Таис.
 Не очень, но мы потеряли много времени,  ответил Ланцов.
 Думаешь?
 Что?
 Мы потеряли время?
 Нет, я не это хотел сказать… Идём!
Реставраторы в Генуэзской крепости их совсем заждались. Ланцов «выменял» у них за гипс и цемент – резиновые шлёпки, старенькие джинсы и красную бейсболку для Таис. Джинсы оказались и широки и длинны. С шириной Кони справилась, стянув шлёвки проволокой. А штанины ей кардинально укоротил Олег, острым ножом обрезав значительно выше коленей. Таис почувствовала, что взволнована, когда она, расставив ноги, стояла над ним, а он, сев на корточки, держал её за бедро длинными сильными пальцами, в то время, как другой рукой решительно кромсал джинсовую ткань вокруг этого бедра.
Ночью в «Текстильщике» нашёлся для Таис тазик со стиральным порошком, чтобы постирать рубашку с юбкой. Днём практикантки мыли керамику в том же пластиковом тазике. На раскопе студентки весело улыбались журналистке «из телевизора», с гордостью протягивали ей разные находки: обломки римских амфор, с волнистой поверхностью грубой глины, сероглинянные кухонные горшки с потрескавшимися боками или же изящные краснолаковые кубки с росписью.
 Что это тут нарисовано, Олег Львович? – спрашивали студентки и показывали Ланцову отмытый килик, на котором герой Троянской войны Диомед ранит копьём Афродиту и Ареса.
 Это сцена борьбы,  отвечал начальник экспедиции, забирая ценную находку.  По окончании войны Диомед вернулся в Аргос, где застал свою жену Эгиалею, живущей с Ипполитом, что было наказанием Диомеду от Афродиты.
 А это тоже сцена борьбы? – спрашивали хихикающие девушки, показывая уцелевший бок скифоса, на котором порна делает феллацио какому-то философу на симпозиуме.
 Вот как здесь работать?! – с притворным негодованием вопрошал Ланцов у хохочущей Таис. 
На самом деле, никто не знал, как в античные времена называлась эта крепость. Археологи по керамике определили, что построили её во время правления боспорского царя по имени Асандра, где-то в I веке до нашей эры. То, что крепость боспорцы построили с целью борьбы с морским пиратством окрестных варваров – тоже было догадкой. В любом случае, из крепости открывался прекрасный вид на ближайшие бухты и Чёрное море.
В наше время Асандрой называли остатки крепостных стен трёхметровой толщины, руины четырёх башен и одного бастиона. Внутри крепостных стен, по которым сновали юркие зелёные ящерицы, территория была плотно застроена тесными клетушками из слоистого камня. В самом центре – глубокий колодец, обитель прохлады и ценных керамических находок. На верху колодца раскинулась настоящая пустыня, сухая и жаркая, лишь стрекозы прилетали туда греться на солнышке.
Когда рабочий день подошёл к концу, археологи спустились с высокого обрыва на широкий и просторный пляж Весёловской бухты. У Кони не было купальника, и она отошла подальше, чтобы поплавать полностью обнажённой. Свободно раскинувшись в тёплой, ласковой воде и лишь чуть-чуть шевеля кистями, чтобы держаться на поверхности, Таис пыталась мысленно слиться с морем, ей его так не хватает в Киеве!
С берега до неё доносились тестостероновый голос Ланцова и смех его студенток, а когда Таис слегка приподнимала голову, сквозь капли на ресницах были видны расплывчатые очертания фигур. Совсем убаюканная, она продолжала растворяться в блаженстве, как вдруг почти рядом с собой услышала громкий шлепок и бульканье. Затем последовал длинный, глубокий вздох, и лёгкая волна захлестнула женщине нос. Таис приняла вертикальное положение, чтобы не захлебнуться, и поняла, что отплыла на уже порядочное расстояние от пляжа.
Она никого не увидела на надувном матрасе, как ей поначалу подумалось, и её охватило беспокойство. Мало ли, кто здесь плавает такой большой?! Понятно, что акул в Чёрном море не бывает, а вдруг какая приплыла вслед за кораблём из Средиземного моря? Кони слышала про такие случаи.
Таис уже поплыла к берегу от греха подальше, как метрах в пяти от неё море вдруг будто бы расступилось, и на поверхности показалась гладкая, блестящая спина, издала глубокий вздох и снова скрылась под водой. Таис думала об акулах, поэтому серый треугольный плавник её так напугал, что она потеряла голос. Женщина разевала рот, чтобы позвать на помощь, но издавала лишь сдавленное «и-и-и-ите-е-е». У неё бешено колотилось сердце, когда она поняла, что это дельфины отсекли её от берега. Их было, наверно, штук шесть. Один из них вынырнул так близко от Таис, что она смогла разглядеть его глаза.
Издавая вздохи, дельфины играли с купальщицей, а Таис плавала вместе с ними, особенно чувствуя свою уязвимость, так как была без трусов. Она не знала – это самки или самцы с бульканьем приподнимаются из воды, делают медленный вдох и снова исчезают под водой, оставляя на поверхности лишь лёгкую пену. В любом случае, морские животные резвились между женщиной и берегом, как бы преграждая ей путь к спасительному пляжу.
Но через несколько минут дельфины проскользнули мимо неё и уплыли в сторону далёкой Турции. Женщина резкими движениями погребла к людям, не оглядываясь на то, как тянулись за афалинами следы из крупных пузырей пены, которые отблёскивали на солнце, нестерпимо ярко, как само солнце, прежде чем исчезнуть в ряби Чёрного моря.
Вечером студентки отпросились на дискотеку в посёлок Весёлое, а Ланцов повёл Таис распить на античных руинах бутылку игристого брюта с завода шампанских вин, что располагался неподалёку в посёлке Новый Свет. А ещё Олег предложил полюбоваться светлячками в наступающей темноте. Днём маленькие жучки, с мягким членистым брюшком могут вызвать только неприятные чувства. Они скрываются под камнями, корнями деревьев и кустарников. Но зато ночью бурые жучки вылезают на поверхность и, то зажигая, то гася фонарики, излучают зеленовато-белый свет. Этот свет пробивается из травы, а ещё светлячки собирались группами и рассаживаются на можжевельнике, по несколько на каждом веточке.
 Светятся они для поиска пары,  объяснил Ланцов,  Таким образом, самочка привлекает самца.
Сначала возле руин крепости мигали только две или три зелёные точки. Но постепенно их становилось больше, и вот уже можжевеловая роща освещена призрачным зелёным заревом. Никогда Кони не приходилось видеть такого скопления светлячков. Они носились облаком среди античных развалин, ползали по колодцу, камням и черепкам, кружились над головой Олега и Таис, зелёными угольками сыпались на могильную плиту. 
Ланцов своим, бередящим женское сердце, голосом душевно перевёл надпись на этой плите: «Здесь возлежит хрупкое тело маленькой голубки Триферы, нежного цветка среди пышных гетер, блиставших на шумных празднествах, с их удовольствиями и весёлой болтовнёй, на празднествах в святилище Кибелы. Кто поклонялся матери всех богов, кто больше всех других любил оргии Киприды,  кто обладал прелестью и грацией Лаисы?»
Таис поцеловала ему ложбинку между ключицами… по очереди каждый сосок… она опустилась на колени и поцеловала шишечку пупка, скользя губами вниз по дорожке рыжеватых волосков, свернувшихся в колечки…
Олег погрузил пальцы в густые волосы ритмично двигающейся женской головы и смотрел, как десятками кружились среди можжевеловых рощ заповедника Караул-Обы зелёные фонарики. У него со лба градом сыпался пот, и уже нельзя было разобрать, светлячки перед его глазами или звёзды оргазма. Он взорвался у неё во рту расплавленными пресными струями. «На вкус, как французский сыр Brie»  подумалось Кони. Она поднялась и поцеловала Ланцова в губы.
 Мне надо кое-что тебе сказать… Кое-что, что я говорила сто раз, но только одному человеку, моему мужу… Ты такой вкусный!
Олег молчал, потрясённый грандиозностью моря, светящейся можжевеловой рощей и дыханием женщины, о которой мечтал любой взрослый телезритель Украины. А она оказалась такая… раскованная.
 Да, я думала, что люблю Тараса,  продолжала Таис,  Так сильно, как только можно. Я так думала. Но слышать твой голос доставляет мне столько физиологического удовольствия. Странно, но сегодня я испытываю к тебе кое-что иное, чего никогда раньше в жизни не испытывала. Когда мы спускались на лошадях к морю, я подумала «Как красиво!». Море только тогда красиво, когда можешь об этом рассказать человеку, которого любишь…
 Послушай, Таис, ты мне по душе,  зарокотал Ланцов,  и это значит, что я желаю тебе добра, но это также значит, что мы под очарованием момента. Понимаешь? Когда я женился, то предупредил жену, что морская романтика, античные руины, поэзия древнегреческих мифов будут влюблять в меня каждый сезон новых студенток… И они мне будут по душе, я же не железный. Но я всегда возвращаюсь к жене. Потому, что всё это очарование проходит, когда сезон заканчивается, и мы переезжаем в город, где у меня нет денег и модной одежды, престижных вещей и высокой должности. Это очарование сходит, как сходят ожоги с запястий после камералки…
Небо ещё ночью заволокло тучами, а наутро пошёл дождь. Таис возвращалась в Симферополь на рейсовом «Богдане», таком же жёлтом, как шляпа жены Ланцова. Она смотрела на струи воды, стекающие по стеклу автобусного окна, и слёзы такими же струями стекали по её щекам. «Что я здесь делаю?  думала она,  Хватит с меня этих игр, мне от них слишком больно… Я пыталась понять их жизнь… их мысли… Но так и не смогла… Я так не могу… Не могу… Успокойся, Таис, успокойся, ничего страшного. Теперь всё будет хорошо… ешь, молись, привязывайся к людям, которые уделили тебе пять минут внимания, думай, что это любовь… Традиционные люди признают лишь отношения, основанные на насилии… Любовь, страсть, как они считают, не для нас. Слишком грустно и унизительно пытаться объяснить им, что мы любим. Я должна забыть его. Мне надо его забыть. Я возьму реванш с другим. Только так я смогу это всё осилить». Она набрала и отправила СМС «Извините, Анатолий Владимирович, я была не в городе».
6
 Ты меня разочаровала, Таис! – голос Дениса Ивановича в мобильной трубке был весьма укоризненный,  Хочешь, дам тебе совет?
 Нет! – почти крикнула Кони в смартфон.
 И всё же… Ты идёшь по жизни мелкими шажками розовощёкого ребёнка, который даже не знает, что такое насморк. Тебе придётся повзрослеть, если не хочешь быть просто красивым лицом ICTV. Помни, ты обещала Гольдману делать всё, что он скажет.
 А ты откуда знаешь?
 Он сам мне сказал.
 Ты встречался с ним?
 Созванивался.
 Но мне не нравится начинать деловые отношения с премьер-министром с ужина в ресторане. Он мне и как мужчина не нравится, он мне даже противен, он фат.
 Женщине, которая делает карьеру, не знакома эротика. Но себя надо организовывать разумно. Без лишних слов и чувств. Сердце должно оставаться холодным. В нём должен остаться лишь страх перед смертью.
 К чему ты это говоришь?
 Он присылал за тобой машину, когда тебя не было. Я назначил ему встречу на другой день. Пообещал обеспечить твою явку.
 И он согласился?
 Конечно.
 Как будто ты меня приносишь в жертву.
 Я не нахожу для себя возможности присутствовать на этой встрече. Я на два дня уезжаю, – с этими словами Денис Иванович положил трубку.
Сорокалетний Антон Павлович Чехов переехал из Москвы в Крым по состоянию здоровья. Вместе с ним переехала его младшая сестра Мария Павловна и мать Евгения Яковлевна. Именно в Крыму Чеховым были написаны его знаменитые пьесы «Три сестры» и «Вишнёвый сад», их новизна была в том, что для постановки обязательно требовался режиссёр. До Чехова актёрская труппа распределяла между собой роли, выучивали диалоги и вуаля! – пьеса готова. Но чтобы ставить чеховские пьесы непременно был нужен режиссёр. Можно сказать, что эта профессия установилась благодаря Чехову. Вот почему он знаменит на весь мир.
В Симферополе Чехова чтят: есть улица Чехова и на ней можно обнаружить кафе «Чехов», интерьер которого как будто воссоздаёт атмосферу начала ХХ века: белые, бежевые, кремовые тона занавесей, стен и мягкой мебели, стулья цвета слоновой кости и молочного цвета рояль F.MUHLBACH.
Возле рояля Таис и нашла Могилёва. Он, подперев голову правой рукой, внимал самый любимый Чеховым романс Чайковского «Снова, как прежде, один»
«Всё, что творится со мной,
Я передать не берусь...
Друг! помолись за меня,
Я за тебя уж молюсь»  дослушала Кони и решилась, наконец, тронуть за плечо премьер-министра.
Он обернулся, успел взять руку, тронувшую его, и поцеловать. Таис обошла стол и села напротив пятидесятивосьмилетнего мужчины.
 Вы прекрасны! – с чувством сказал Могилёв.
Таис оценила сыгранное чувство восхищения, чуть улыбнулась и сказала несколько холоднее, чем следовало бы:
 Вы настойчивы!
Анатолий Владимирович смотрел на неё прямо, казалось, он насквозь видит свою визави и все её кокетливые ужимки выглядели для него не более чем гримасы мартышки в клетке зоопарка.
 Спасибо, что пришли,  наконец, произнёс он.
Таис чуть теплее улыбнулась и кивнула едва-едва.
У Могилёва уже стояла початая бутылка вина «Жемчужины Инкермана», кое отметил даже знаменитый французский актер и винодел Жерар Депардье. Премьер-министр налил одну треть фужера Таис и столько же себе.
 Давайте выпьем за новое телевидение Крыма,  предложил Могилёв.
 Перед тем, как выпить, можно узнать, что это за телевидение?
 Новое телевидение провозглашает, что любовь к Родине – это хорошо! – ответил Анатолий Владимирович, чуть приподняв бокал,  Не надо этого стесняться. Не надо нянчиться с навязанными американскими ценностями и стандартами. Всякие стандарты связаны с ограничением. А границы свободы надо раздвигать до тех пор, пока они не исчезнут.
 Что ж, за новое телевидение! – согласилась Таис, хотя ничегошеньки не поняла из сказанного её собеседником.
 А теперь поужинаем. Поесть тоже важно.
 Так мой муж обычно говорит,  улыбнулась Таис, вспомнив Тараса.
Наконец-то она заказала самую «крымскую» еду  жульены из рапан и мидий. Их выращивают или вылавливают прямо у побережья и без заморозки доставляют в рестораны полуострова. Главный секрет приготовления морепродуктов  минимальная тепловая обработка. Достаточно продержать их в воде или на сковороде всего на несколько минут дольше положенного  и они станут жёсткими.
 Ра говорил мне,  сказал премьер-министр, обмакнув губы салфеткой,  что вы ищите интересные сюжеты для своего канала. Нашли что-нибудь?
 Трудно с этим, Анатолий Владимирович,  честно призналась журналистка,  все темы уже давным-давно заезжены. А хотелось бы чего-нибудь особенного, грандиозного, но никому не известного.
 А вы слышали про реконструкцию битвы за Ялту, которую у нас тут готовят?
 Что-то про Великую Отечественную войну,  скучным тоном поинтересовалась Кони.
 Нет-нет, подвиг русских мушкетёров в турецкой войне XVIII века,  заверил её Могилёв,  это была самая кровавая битва той войны в Крыму.
 Прямо уж мушкетёров? – усомнилась Кони.
 Ну, не только мушкетёров, ещё егерей и казаков,  разъяснил собеседник и опять разлил вино по бокалам,  17 июля вашей съёмочной группе можно будет снять воссоздание того, как в такой же день, но 1774 года у деревни Алушта высадился турецкий десант под командованием Гаджи-Али-бея. В Алуште тогда стоял совсем небольшой гарнизон из ста пятидесяти егерей Московского легиона под командованием капитана Колычёва. Егеря с двумя лёгкими пушками ничего не могли противопоставить туркам, и Колычёв приказал отступать к Ени-Сале, сейчас это село Чайковское.
Могилёв достал из портфеля карту, дождался, когда официант унесёт тарелки, развернул перед Кони и показал столовым ножом на середину дороги между Алуштой и Симферополем.
 Каковая ретирада была проведена в добром порядке,  произнёс Анатолий Владимирович, подражая манере киношных военных времён Екатерины II,  два с половиной километра тут. Правда, обе пушки пришлось бросить, заклепать и бросить
 Как это «заклепать»?  не поняла женщина.
 Пушки не имели затвора, как современные. Они заряжались с дула. В казённой части, это сзади,  Могилёв улыбнулся,  просверливалось небольшое отверстие. При выстреле пушкарь подносил к отверстию фитиль, воспламеняя порох. А если это отверстие чем-нибудь заклепать, в него просто вбивали гвоздь, поджечь порох было нельзя и пушка не могла стрелять.
 А гвоздь нельзя что ли потом вынуть? – усомнилась журналистка.
 Потом можно, но в полевых условиях нельзя,  пояснил Могилёв,  у Колычёва было трое убитых и девятнадцать раненых, поэтому тащить пушки не представлялось возможным.
 А мушкетёры ж где?
 А мушкетёры стояли в Ялте,  столовый нож Могилёва ткнулся в название на карте,  тридцать пять километров западнее Алушты. Это был Брянский полк мушкетёров под руководством майора Салтанова. Триста мушкетёров и пятьдесят казаков. Кстати, они были очень красиво обмундированы. Это вообще одна из самых красивых униформ того времени  белый суконный мундир, красные обшлага, красные выпушки.
«Представляю, как народ мучился»,  подумала Таис, вспомнив свои постирушки в «Текстильщике».
 Салтанов услышал, что турецкие корабли обстреливают Алушту и ночью пошёл на выручку,  говорил тем временем Могилёв,  Он прошёл до Гурзуфа и с Медведь-горы увидел, что турецкий флот идёт от Алушты к Ялте. И тогда Салтанов вынужден был развернуться и бежать наперегонки с флотом километров пятнадцать.
 Что, думаю, было очень нервно потому, что если бы турки заняли укрепления первыми, то тогда судьба мушкетёров была бы совсем кислая,  догадалась журналистка.
Могилёв кивнул и продолжил:
 При этом, как толковый военный, он не всеми силами ломанул из Гурзуфа к Ялте, а послал казаков на конях в разведку к Алуште, чтобы точно убедиться, что там происходит и объективно быть уверенным, не окружают ли его с той стороны турки, и если окружают, то какими силами.
 Разумный! – вставила Таис.
 Казаки доложили «Колычёва в Алуште нет, а деревня вся зажжена, и многое число ходит турков». А в это время в Ялте уже высаживались турецкие солдаты.
 А где в Ялте была русская крепость? – удивилась Таис,  Я там что-то ничего такого не помню.
 Реконструкцию устраивают на приморском отроге Полекуровского холма,  показал ножом Могилёв,  Но это не точно. Первый десант Салтанов отбил прямо на побережье и турки высадиться не смогли. Тогда они сманеврировали и высадились у Кучук-Ламбата в количестве двух тысяч морпехов.
 Это где? – стала искать Таис название на карте.
 Это между Гурзуфом и Алуштой,  Могилёв потыкал закруглённым кончиком ножа в мыс Плака.
 А почему там? – не поняла Таис.
 А поди ж ты знай,  развёл руками Могилёв,  Это же деревянные парусники, где ветер и берег позволили, там и пристали. И вот с рассветом 19 июля, с запада на Ялту напала татарская конница, с востока – турецкие пехотинцы, а с моря русских мушкетёров обстреливал из всех орудий турецкий флот. Сто девяносто семь мушкетёров, рядовых и офицеров были убиты. Остальные с боем прорвались через татар в Балаклаву.
Когда тебе что-нибудь объяснят, всё становится просто. Таис даже в голову не приходило, что в Ялте происходили события такие же красочные и волнительные, как осада Ла-Рошели в романе Александра Дюма «Три мушкетёра».
 В Алуште есть замечательная кальянная в доме №1 по улице Ленина, в 1966 году в там снимали «Кавказскую пленницу». Поехали, туда, увидите местность глазами капитана Колычёва! – предложил Анатолий Владимирович,  Тут полчаса езды.
Таис была не против. Они расположились на заднем сиденье чёрной Toyota Camry российского производства, и шофёр вдавил педаль в пол.
 Мне страшно! – призналась женщина, уцепившись за левую руку Анатолия Владимировича.
 Страшно остаться равнодушным, Таис Васильевна,  ответил ей премьер-министр,  Двойная мораль. Табу. Конформизм. Ложь.
Ему подумалось, что интеллект у Кони ограничен. Её черепная коробка могла вместить одновременно только одну какую-нибудь мысль, но, уж если она туда попадала, Кони упорно отстаивала её, несмотря на все противодействия.
Автомобили на трассе Симферополь-Алушта, сердито оскалив блестящие зубы радиаторных решёток, мчались к морю, обгоняя троллейбусы и высокие туристические автобусы. Они несли своих пассажиров к тёмно-синему морю, где теперь плавала всякая городская всячина. Потом налетал ветер и, разрывая поверхность моря, лепил из воды тяжёлые волны, похожие на огромных зелёных баранов с белой шерстью, которые подкрадывались к берегу и неожиданно бросались на него, чтобы забодать.
 Райское место! – бормотал, выдыхая кальянных дым, Могилёв, расположившись во вращающемся кресле-качалке.  Оно создано прямо для меня. Я хотел бы покачиваться здесь вечно и получать пищу и кальян из рук прекрасных, обнажённых дриад. И потом я, конечно, забальзамируюсь от постоянного вдыхания этого аромата. Нате, попробуйте!
 Дайте-ка, я теперь расскажу, как я всё поняла,  попросила журналистка, заменяя пластиковый колпачок на мундштуке кальяна,  Майор мушкетёров не был ограниченным солдафоном, который ничего не понимает, кроме того, как бухать в тавернах и размахивать шпагой на дуэлях.
 Это был очень толковый военный, который сделал буквально всё, чтобы выполнить поставленную боевую задачу, – подтвердил генерал-полковник Могилёв, и начал загибать пальцы – выслал разведку, выслал дальние посты.
 А сначала попытался помочь товарищам, которые бились в Алуште, не успел, вернулся назад, занял оборону,  Кони закашлялась, заглотнув слишком много ароматного дыма.
 Как только запахло «жареным», снял посты, отбивался до последнего заряда.
 У него закончились заряды?
 Или порох,  кивнул Могилёв,  потому, что полковая артиллерия и была главной точкой опоры. Одна батарея пушек против татарской конницы, другая против турецких морпехов. Через орудийный огонь турки прорваться, видимо, не могли, а татары не хотели. Потому, что на артиллерию иррегулярная конница ходит плохо.
 И как только заряды у пушек кончились, удержаться больше было нельзя?
 В живых осталось сто пятьдесят мушкетёров. Против тысячи турок и незнамо сколько татарских конников. Конечно, нельзя! И Салтанов, сформировав штурмовую колонну, повёл личный состав на прорыв, но его тут же убили.
 Не повезло…  с сожалением заметила Таис.
 Зато его люди были вымуштрованы так, что не разбежались, а понесли донесение в Балаклаву  «Турки высадились близ Алушты». И как только мушкетёров окружала татарская кавалерия, они сворачивали колонну в каре и отбивали атаку. Даже небольшое каре, из двух потрёпанных рот составленное, неприступно для лёгкой конницы.
 А почему? – удивилась Таис,  я в фильме «Четыре пера» видела, как каре англичан растащили суданские кавалеристы.
 Ну, эти восемьдесят пять километров из Ялты в Балаклаву и сейчас-то не автобан, а тогда сложно пересечённая горно-лесистая местность с дорожками шириной в две арбы максимум, негде там разогнаться конной лаве. В итоге, отряд мушкетёров сохранил боевую способность, боевую задачу выполнил и вышел к основным силам. Что самое главное: турки были отбиты, а татарское восстание было подавлено.
Кони и Могилёв съездили и до Гурзуфа в остаток суток: останавливались около смотровых площадок, представляли себя мушкетёрами Брянского полка, пытались определить на глаз тип парусников в морской дали; шагали по цветущему ладаннику Аю-Дага, мимо грабов и кизила, фисташковых деревьев и кустов жасмина, где изредка им попадался вечнозелёный земляничник.
 А зачем русские вообще Крым завоёвывали у татар? – спросила Кони, всматриваясь в Алушту с Медведь-горы или по-татарски Аю-Дага.
 Чтобы защитить население нынешней Украины,  пояснил Могилёв,  Крымские татары сотни лет нападали на Полтавщину, Слобожанщину, Полесье; грабили сёла, уводили в рабство людей. Это нужно было прекращать. Но сначала русское правительство не хотело забирать Крым, чтобы не связываться с внутренними проблемами этих самых татар. Достаточно было вассалитета. Но в конечном итоге, его пришлось, всё же, забрать, потому что крымское восстание показало, что если Крым не забрать, там всегда будет протурецкая пятая колонна, которую нужно будет потом опять военной силой ликвидировать. Поэтому Крым нужно было забирать в качестве собственной территории, а не в качестве какого-то там вассального отдельного государства.
 Триста мушкетёров! – воскликнула Таис,  Это как триста спартанцев, только русских мушкетёров! Так и представляется триллер! Ночь, где-то на горизонте горит Алушта, казаки на взмыленных конях  не успели. Надо возвращаться и держать оборону. Лезущие турки, атаки, отбитые и не очень, в итоге прорыв к своим. Эх, такое кино можно снять! 
 Вот вам готовый сюжет, интереснейшее событие,  согласился Могилёв,  а то вместо этого снимают, какую-то блевотину!
На обратном пути Кони заснула и даже не знала, как добралась до Симферополя. Она спрашивала себя: «Не приснилась ли мне моя жизнь в Крыму?». Могилёв проводил её в номер пансионата Совмина, усадил в кресло и зашторил окна.
 Что вы ещё хотите от меня, Анатолий Владимирович? – спросила Кони, опасаясь того самого ответа, и добавила,  Я так устала!
 Я хочу видеть вашего мужа, Таис Васильевна,  честно заявил премьер-министр,  Говорят, «муж и жена – одна сатана», хочу посмотреть, насколько он адская сатана.
Она облегчённо улыбнулась своему кавалеру и поднесла руку в знак прощания. Могилёв направился к двери. На пороге он остановился и посмотрел назад. Она возлежала в кресле совсем неподвижно, вытянув свои не длинные, но очень хороших форм ноги. Когда Анатолий Владимирович оглянулся, Таис ещё раз подняла руку и помахала ею на прощанье. Могилёву казалось, что в полутёмной комнате тени русских мушкетёров придвигаются к ней, теснятся у её ложа, как бы в ожидании, что она расскажет им о чём-нибудь.
7
В четырнадцати километрах от Бахчисарая, в балке Буранчи-Ичи, на плато Внешней гряды Крымских гор находятся виноградники Дениса Ивановича Ра. Здесь, в селе Розовое он воплощает свою мечту о биодинамическом виноделии: никаких пестицидов и удобрений, кроме органических, минимум серы для стабилизации вина. Его ви;на  это персональные работы, выдержанные в карпатском дубе.
На десяти гектарах плантаций произрастает виноград из саженцев, закупленных в Бургундии. «Казби;й-Эли;», имя винокурни семьи Ра  татарское название села Розовое. До их виноградников не так легко добраться, сельская горная дорога показывает, что создатели не стремились сделать это место центром туристического паломничества, однако именно сюда отправилась Таис Кони за новым сюжетом и, заодно, насладиться прекрасными винами, качество которых обусловлено, не в последнюю очередь, уникальным терруаром междуречья Альмы и Качи.
Из автомобиля Таис смотрела на просторные луга, наполненные крымскими травами, виноградники на склонах, с длинными стройными рядами опорных столбиков, густые заросли держидерева, усеянные насекомыми, и каменистые пустоши, где стайки нарядных дроздов-белобровиков с радостным свистом перепархивали с одного куста шиповника на другой.
Не доезжая села, Ра предложил пройтись вдоль виноградника.
 Приехав сюда, нужно забыть всё, что ты ранее знала о вине и винограде, и слушать, смотреть, понимать всё заново,  сказал он,  Всё, чем мы занимаемся в городе – ничтожно. Наполеон на острове святой Елены большую часть времени проводил, подсчитывая чайные ложки.
 Значит, у него не было там женщины,  предположила Таис и остановилась, чтобы прочитать табличку «Курить на винограднике категорически запрещено!»
 Ты заметила, что если в обществе говорить о сексе, то возникает скандал? – спросил Денис Иванович, не заметив, что спутница отстала,  Даже если это невинная эротика.
 Невинная эротика? – переспросила догоняющая его Кони,  Это… это так сказать… культ чувственных удовольствий?
Она опять была одета во всё белое, только босоножки со сломанным каблуком она заменила на белые полукеды, а клатч  на рюкзачок из коричневого кожзама.
 Отнюдь нет. Это не культ тела и не культ души, это школа искусства, которое одухотворяет секс. Когда ты осознаёшь стремление к правде,  винодел говорил это, обходя по кругу журналистку, которая опять остановилась, чтобы полюбоваться перспективой. У самого горизонта, далеко за виноградником, раскинулась недавно зацветшая кассиевая рощица.
 Звучит не очень заманчиво. По-твоему, эротика связана с противоположностью секса? – наконец произнесла она.
 Не преувеличивай,  возразил Ра и пошёл себе дальше по грунтовой дороге, кою от виноградника отделяла полоса цветущих ромашек,  Эротика – это когда человек посредством любви хочет вырваться из обыденности. Из мечты о плоти.
 Я бы определила эротику, как поиск удовольствия,  Кони опять догнала Ра, когда он входил с тень одичавшего грушевого сада.
 Главное не занятие любовью, а то, как это делается,  произнося эти слова, Денис Иванович широко жестикулировал, выписывая в воздухе фигуры.
 Ты говоришь о тридцати двух позициях из Кама-Сутры?
 Это азиаты в основном говорят о технике секса для достижения вершины блаженства. Это так. Но начиная с тела, мы стремимся к гораздо более высоким вершинам. Надо снять повязку с глаз. Пусть весь твой внутренний мир будет захвачен вихрем чувств. Выпустить на волю страсть. Вопль блаженства…
 Денни-и-и-ис! – раздался вдруг вопль откуда-то из-за старых груш,  Обожди! Это ты, сынок?
К ним на встречу спешил старик с короткой седой бородой, в мягкой серой кепке и бордовой трикотажной жилетке. Он остановился и широко раскинул руки, так делают отцы, когда к ним со всех ног бежит маленький сын.
 Папа! – воскликнул Денис Иванович и сделал Таис останавливающий жест.
Он подбежал к старику, и они крепко счастливо обнялись, как будто не виделись целую вечность, хотя Ра пропадал в Симферополе не дольше недели. Со стороны села на дороге появились несколько женщин разного возраста – от семидесятилетней старухи, до девочки-подростка. Все они были одеты в простые ситцевые платья. Метров на двадцать от них отстал ещё один пожилой мужчина в клетчатой рубахе и широких джинсах на подтяжках.
Пока Денис Иванович расцеловывался с женщинами, Кони подошла к компании родственников Ра, и старик церемонно поздоровался с ней за руку…
Татарское название села Розовое  Казбий-Эли представляет собой сокращённый вариант изначального имени Казы-Бей-Эли, что можно перевести с татарского как «местность господина судьи». Казы – это судья, бей – господин, а эль – край.
Дом родителей Ра возвышался над селом в окружении терновых рощ и безмолвных садов, где росли яблоки и вишни. Это был очень старый каменный особняк, возможно, того самого Кази, с выцветшими бледно-жёлтыми стенами, зелёными ставнями и буровато-красной черепичной крышей. Веранда так густо заплетена виноградом, что в нижнем этаже постоянно держались сумерки. Во дворе накрыли три стола, поставленных в ряд, чтобы уместились все родственники и соседи, пришедшие посмотреть и пообщаться с «той самой» Таис Кони «из телевизора».
Родителей Денис Иванович предупредил заранее, поэтому они угощали столичную гостью пилявом. Это, конечно, плов, да, но только вместо лука и мяса там сухофрукты. А из рыбных блюд Кони отведала барабульку. Высокие вкусовые качества барабульки ценили ещё древние римляне, покупая эту ничем с виду не примечательную рыбку «по весу» за серебро. А потом они из протухшей барабульки делали рыбный соус гарум, очень популярный среди всех сословий Рима. Гарум полностью заменял римским поварам соль, как сейчас соевый соус заменяет её поварам японским.
Таис непринуждённо общалась с крестьянками и с каждой девчонкой сделала обязательное сэлфи. Если у кого-то не было смартфона, Кони фотографировалась с ним на свой телефон и отправляла фото на e-mail. Всё это отнимало уйму времени и внимания.
Мать Дениса Ивановича звали Эсмеральда, она была настоящая испанка, но рождённая в Феодосии, в семье испанских беженцев, переехавших в Советский Союз после того, как в гражданской войне победил генерал Франсиско Франко. По-испански Эсмеральда говорила свободно, но всю жизнь прожила в Крыму и замуж тут же вышла за Ивана Степановича Ра – сына бывшего беспризорника неизвестной национальности.
 А она производит впечатление! – заметила Эсмеральда, указав глазами на Таис.
 Она друг,  уверил её Денис Иванович,  Просто друг.
Они вдвоём стали смотреть, как Таис смеётся о чём-то с их родственницами.
 С каких это пор у тебя женщины «просто друзья»? – спросила, лукаво улыбаясь, старая испанка.
 С тех пор, как не стало Светы и девочек,  сумрачно откликнулся Денис Иванович.
Эсмеральда взялась за свои губы пальцами, она уже пожалела, что подняла эту тему. Её сын, извинившись, сгрёб со стола глиняную бутыль вина и ушёл от гостей вглубь двора. Через какое-то время, когда Таис заметила его отсутствие, она разыскала Ра, сидящего на больших ржавых качелях. Денис Иванович был такой грустный, каким она его, пожалуй, никогда не видела. Кони присела рядом с ним. Двухместное сиденье стало раскачиваться. Ра остановил эти движении ногами, но на присоседившуюся женщину даже не посмотрел.
 Бедняжка,  наконец, сказала журналистка,  вы здесь жили?
Денис Иванович взглянул на неё тяжёлым взглядом и хрипло вымолвил:
 Нет, я; здесь вырос, а со Светой мы жили в Севастополе.
 Покажи мне свою комнату,  попросила Таис, желая вывести его из воспоминаний о погибшей семье.
Комната Дениса Ивановича была украшена двумя самодельными торшерами, у которых абажур крепился на стильно искривлённых стволах можжевелого дерева. Пространство над письменным столом украшала картина «Батальный натюрморт» с кремневым ружьём, саблей, горном, пороховницей, кавалерийским седлом и медной гренадерской шапкой с красной верхушкой и белым задником, на котором пылали три гренады.
«Сиянье шапок этих медных,
Насквозь простреленных в бою»  продекламировала Кони, строфу из «Медного всадника» и указала на картину. Ра согласно кивнул, мол, всё так, всё так. Александр Сергеевич писал о парадном строе Павловского лейб-гвардии гренадерского полка. Это их начищенные головные уборы сверкали в солнечных лучах. Моряки, кавалеристы, мушкетёры в те времена носили треуголки, но гренадеры, которым треуголка мешала кидать гранаты, носили конические колпаки, украшенные медным чеканным налобником.
Павловский гренадерский полк отличился в битве под Фридландом, в сорока километрах юго-восточнее Кёнигсберга, где столкнулись российские полки генерала Беннигсена и французские дивизии, которыми командовал сам Бонапарт. Несмотря на поражение русских, Наполеон оценил героизм неприятельских гренадеров. Он приказал собрать простреленные гренадерки и передать Беннингсену. А российский император Александр I повелел: «За отличное мужество, храбрость и неустрашимость в сражениях с французами 1806 и 1807 годов в почесть полка, состоящие в нём шапки оставить в том виде, в каком он сошёл с поля сражения». Шапки эти не хранились где-либо в полковом музее, но из призыва в призыв передавались от солдата к солдату.
Позже Александр I заменил гренадерки на вошедшие в моду кивера, но однажды император спросил стоящего на часах гренадера: «Что, покойней ли новые кивера старых шапок?» «Так точно, Ваше Величество, покойней»  отвечал солдат,  «Да только в гренадерках неприятель нас знал и боялся, а к киверам ещё придётся приучать его». Ответ гренадера так поразил императора, что он тотчас же велел вернуть полку его старые шапки…
 А это что? – спросила журналистка, заметив деревянный ящик-этюдник, лежавший на высоком табурете под окном.
 Это я придумал давно, когда ещё учился в школе,  откликнулся Денис Иванович.
 Но что это? – повторила свой вопрос Кони,  Можно я открою?
Не дожидаясь разрешения, она открыла плоскую крышку этюдника, но вместо красок, увидела пару десятков бутылок «чекушек» из-под водки, в которых находились всякие сухие корешки, семена и травы.
 Хорошо,  со вздохом сказал Ра,  Я расскажу тебе.
При этом он подумал: «Вот же бесцеремонная какая!»
Денис Иванович пошарил по полкам, нашёл небольшую пузатую рюмку, налил туда вина из своей глиняной бутыли и подал женщине со словами:
 Но сначала ты должна попробовать немного вина.
Таис отхлебнула, проглотила и выжидательно улыбнулась, мол, «вот, я попробовала, рассказывай!»
 Ты можешь описать его вкус? – спросил Ра.
 Это хорошее красное вино,  только и сказала Кони.
 Я думаю, с твоим глоссарием журналиста, ты можешь описать получше,  укорил её винодел.
 Милое вино с намёком на некоторую утончённость и без всякого притворства…
 …?
 На самом деле, я говорила о себе самой,  призналась Таис,  Я… я не знаю, как…
 Нет-нет, ты не ошиблась, вино, как люди,  заметил хозяин этюдника,  Виноград впитывает всё, что происходит вокруг него, поглощает это… И он сам приобретает характер.
 Именно поэтому нельзя курить на винограднике? – догадалась Кони.
Денис Иванович взял из плоского ящика бутылку, открутил крышку и поднёс горлышко к носу Таис.
 Вот, понюхай!
Та, закрыв глаза, втянула запах и предположила:
 Розмарин?
Денис Иванович нюхнул сам и одобрительно кивнул, правильно, мол. Открыл другую и сызнова сунул под нос Таис.
 Какой-то грибной…  она сделал гримаску, как школьник, вспоминающий у доски то, что он знал, но забыл.
Тем не менее, Денис Иванович учительским тоном похвалил:
 Очень хорошо!
Он стал указывать на остальные бутылочки в ячейках.
 Смородина, кассия, мята, лаванда,  он опять открыл и поводил горлышком бутылки под носом Таис, та понюхала,  Они все здесь в земле и в воздухе. Теперь попробуй вино ещё раз.
Таис допила содержимое пузатой рюмки.
 Закрой глаза,  предложил Ра.
Женщина повиновалась. Мужчина выжидающе молчал.
 Смородина,  произнесла Кони, не открывая глаз,  это чувствуешь сразу, и ещё эта… из зелёной бутылки… Лаванда!
Таис открыла глаза и увидела, что её собеседник приятно поражён.
 Невероятно! – сама себе удивилась женщина,  И ты собрал эту коллекцию в детстве?
 Да,  с мало скрываемой гордостью признался Денис Иванович.
 Невероятно! – опять повторила Таис, но уже по какому-то другому, одному ей ведомому поводу. На самом деле, она подумала: «В молодости мы занимаемся любовью естественно, как едим. Но если кто-то занимается любовью в возрасте Ра – это уже поэзия!» и поцеловала Дениса,  Пошли к твоим родственникам, а то мы слишком на долго уединились, это меня компрометирует…
Утром Денис застал гостью на кухне, завтракающей, как ему показалось, в одиночестве.
 Привет! – Таис помахала татарской лепёшкой с намазанным мягким сыром Бри,  Я никак не могу наесться этого сыра из козьего молока. При этом я не люблю коровье молоко и сметану, и даже белый шоколад.
 Как спалось, сынка? – спросила Эсмиральда, выглянув из-за открытой дверцы большого холодильника.
 Доброе утро всем! – ответил Денис и попросил,  Мам, можно кофе?
 Я почему-то чувствую себя невероятно обновлённой,  сообщила Таис, отламывая себе ещё кусок лепёшки,  Мне снился сон, я не могу вспомнить его до конца, знаешь, когда тебе снится сон, такой замечательный, и ты просыпаешься и чувствуешь, как в тебе произошла какая-то перемена…
Денис смотрел на неё и не верил своим ушам! «Это вшитая во всех женщин функция, что ли – пересказывать сны по утрам?»  думал он.
 Боже мой! – без всякого перехода воскликнула Таис, посмотрев в окно,  Как здесь красиво!
Часом позже они в компании Ивана Степановича Ра прошли через небольшой, сливовый сад с каменной оградой и ржавыми воротами. За садом заросшая дорожка привела их на заброшенный участок, когда-то тоже бывший виноградником. Его высохшая лоза раскинулась по земле, на которой цвели зверобой, душица, шалфей, а облепиховые деревья были так густо усыпаны соцветиями, что от их запаха кружилась голова. На погибшем винограднике всё было тихо и спокойно, только гудение пчёл доносилось оттуда да изредка птичий щебет. Всё вокруг пришло в запустение на этом холме, обращённом к тёмным, изрезанным Крымским горам. Всё тут лежало как бы в полусне, напоённое летним солнцем и отданное во власть дождям и ветрам.
Денис Иванович присел, взял горсть жёлтой земли и поднёс Таис.
 Посмотри, видишь эту землю? Она не возделывалась, отдыхала, но она хороша, это известковая почва местного терруара позволит подходящему сорту винограда достигать веса, необходимого для производства хереса.
Таис подставила ладошку, и Денис ссыпал туда комки и труху.
 Хорошее вино хересом не назовут – пошутила Кони.
 Ну, называй тогда «шерри»  это одно и то же. Это вино сложно в производстве. Когда его готовят, то специально заражают плесенью прямо в бочке. Плесень создает пленку и под ней происходит процесс, который придаёт вину вкус миндаля.
 Я слышала, что херес может простоять в бочке хоть сто лет.
 О, да! Херес – это вино-учитель, оно учит молодое вино, каким оно должно быть, ещё в бочке. Его постепенно отбирают из бочки, разливая в бутылки, а на его место к старому вину опять добавляют молодое. Это единственное вино, у которого нельзя установить год урожая, а только выдержку.
Таис плавным движением бросила землю обратно и отряхнула руки, как бы показывая «интересно, но не особо».
 А если ты ещё покажешь своим зрителям, как в производстве хереса используют гипс?  заманивал Ра,  А сам виноград пред давкой жарят на солнце в течение двух недель на соломенных матах!
Таис опять обвела взором окрестности и вздохнула:
 Как здесь красиво!
Денис шагнул к ней, как будто для поцелуя, но она «страшными глазами» указала на ходившего неподалёку Ивана Степановича.
 Ты как будто всё время о чём-то ещё думаешь? – предположил винодел.
 Могилёв хочет, чтобы я была здесь с мужем,  озадаченно призналась журналистка,  А без мужа мне не видать директорского кресла, как своих ушей.
 Я помогу уговорить тебе Тараса,  пообещал Денис Иванович,  Ты ведь хочешь заполучить его сюда?
Таис чуть заметно кивнула.
 Мы уговорим его! – решительно заявил Ра.
Она протянула ему руку, как при заключении сделки. Мужчина с готовностью пожал протянутую к нему ладошку.
Расположение Бахчисарая в каньоне между скалами очень впечатляет. Как Таис Кони убедилась, Денис Иванович Ра был настоящим народным депутатом. Складывалось впечатление, что он знал каждого жителя города и все знали его. Где бы ни остановился его нежно-салатовый Audi Cabriolet, всегда с десяток голосов окликали Ра по имени, приглашая на чашку кофе к столику под деревом. Милиционеры, горожане и монахи Свято-Успенского пещерного монастыря приветливо здоровались с ним на улице. Учителя, врачи, владельцы кафе встречали его как родного брата. «А, Денис Иванович!»  приветствовали они его и улыбались, как человеку, который что-то сделал для них и теперь хочется быть ему полезными. Его уважали за честность, а пуще всего ценили в нём истинно крымское бесстрашие и презрение к чиновникам из Киева.
В Бахчисарае всё интересное для осмотра находится в Старом городе. Ра и Кони шли по главной улице, заглядывая в попавшиеся по дороге интересные переулки.
 Урок №1,  поучал Ра,  Никогда не давать понять Тарасу, как сильно ты хочешь его переманить в Крым. Никогда никому не давай понять, чего ты от них хочешь.
 Поняла,  решительно ответила Кони, проходя мимо ресторана «Хан Гирей» и тут же спросила,  Ты видел это?!
 Что? – встрепенулся Денис Иванович и, проследив взгляд Таис, увидел на террасе ресторана парочку влюблённых.
 Как она надула губки? – пояснила Таис.
 Надутые губки – это серьёзнейшее оружие украинских женщин! – заявил Денис Иванович.
 Что в этом серьёзного? – поинтересовалась Кони.
 Это провоцирует! Мужчина держится в состоянии постоянного возбуждения и волнения. Она знает, как сказать «да», когда это на самом деле «нет», и как сказать «нет», когда это значит «да». Ты понимаешь?
 Нет!  честным голосом ответила Таис.
 Да? – удивился Денис.
 Попался! – ткнула ему в живот пальцем Таис и они, хохоча, двинулись дальше.
Над одним из домов нависла интересная скала. Похоже, что с неё когда-то что-то стекало. Но расспросы ничего не прояснили. 
 Всегда так было... – пожал плечами Ра.
 Я, кстати, поняла, что ты хотел сказать! – спохватилась Кони,  Я недостаточно сексуальна! Я должна быть маленькой девочкой с надутыми губками, которая говорит «да» и это означает «нет», и «нет», и это означает «да». Я не могу этого делать, понятно? Счастлива – улыбаюсь. Печально – хмурюсь. При соответствующем настроении – соответствующее лицо. А тебе нужна загадочная, сексуальная, манипулирующая.
 Это не я хочу такую,  горячо возразил Денис Иванович,  Я такую не хочу!
 А какую ты хочешь?! – упрямо выставила подбородок Кони.
 Я хочу иную женщину.
 Иную?
 Иную Таис. Ту, которую я ещё не знаю. И которая не знакома тебе. Надо стремится к неизведанному, через все свои чувства…  он увидел, что женщина смотрит на него весьма озадаченно и спохватился,  О чём это я? В общем, я хочу тебе помочь заставить Тараса переехать в Крым.
Уже когда они шли вдоль зелёной островерхой ограды Ханского дворца, Ра окончательно сформулировал:
 Я хочу, чтобы ты заставила его почувствовать «вот ты, прямо перед ним, но он не может обладать тобой, пока ни переедет». Подобающе одетая, выглядящая, как нужно, с этой свой лёгкой улыбкой и детской походкой…
 Что значит, «с детской походкой»?
 Ну, как ты ходишь, понимаешь? Как женщина и в тоже время, как маленькая девочка.
 Нет, не так! – возразила Таис, она с детства занималась народными танцами, а взрослой окончила курсы актёрского мастерства и была уверена, что у неё чертовски соблазнительная женственная походка, но, на самом деле, Ра был прав.
Журналистка ничуть не пожалела, что по дороге в Симферополь они заехали в Бахчисарай. Город идеален для маршрута одного дня. Ей показалось, что за это время можно увидеть всё. Взять хотя бы Бахчисарайский фонтан... У Пушкина, как ещё раз подтвердилось, богатая фантазия, хотя история создания фонтана поучительна и печальна. 
Они устали и нагуляли неплохой аппетит. Но ужинала Кони уже в ресторане «Rыbiza» и не с Ра, а с мужем, который прилетел первым же самолётом, узнав, что с ним хочет пообщаться председатель Совета министров Автономной республики Крым.
 Официант! – позвал Тарас
 Слушаю вас! – отозвался гарсон.
 Я буду говорити по-українськи, так що вже потерпіть, хочу камбалу, як це буде по-російськи?
 Камбала,  учтиво довёл до его сведения молодой человек
Мелько улыбнулся ему американским оскалом преуспевающего человека. Официант ушёл за заказанной камбалой.
 Я раскусил крымских официантов: ясли ты с ними мил, то они относятся к тебе, как швали, но если ты считаешь их за шваль, то они любят тебя! – поделился с женой Мелько.
 Тарас, со мной произошла своего рода трансформация,  взялась объясняться Таис,  Понимаешь, после того, как ты отказался быть со мной, я одна полетела в Крым и тогда случилось невероятное…
 Что?
 Всё пошло неправильно и вот я живу одна в пансионате с какими-то тётками, и поняла, что большую часть жизни провела так, чтобы оградить себя от ситуации, в которую попала. Нет дома, который был бы достаточно безопасен. Нет работы, достаточно прекрасной. Нет отношений достаточно прочных. Ты просто обеспечиваешь себе ещё большее разочарование, и при этом твоя жизнь проходит удивительно скучно. Парадокс человека-работника: дел много, но всё равно скучно…
Официант поставил перед её мужем блюдо с порцией наисвежайшей и жирной черноморской камбалы.
 О! Дякуємо! – оживился Мелько и продолжил начатый гораздо ранее рассказ,  Мы встретились с Могилёвым у него в кабинете… Что-то есть в его глазах… Такое самодовольство, что ли… И эта его улыбка, не улыбка, а ухмылка. Короче, он так мне ничего и не предложил. Поговорили ни о чём и всё, гуляй, Вася, жуй опилки, я хозяин лесопилки!
 Ты можешь пока не говорить об этом? – попросила Кони.
 Ну, что ж, Таис, это дела! Дела которые возникают, когда люди переезжают,  возразил её муж и вдруг спросил,  Ты должна ненавидеть меня. Я ему не понравился.
 Нет, Тарас,  Таис протянула через столик руку и пожала ему пальцы,  Конечно, я ненавидела тебя, но сейчас – нет.
Она пожала плечами, обвела взглядом столики вокруг подсвеченного синим светом бассейна, и повторила с милой улыбкой,  Нет!
 Таис, я…  начал было Тарас, но сдержался.
 Дорогой, ты плачешь?  с большим участием спросила Таис, заметив повлажневшие глаза мужа.
 Нет-нет,  Тарас потрогал пальцем веко,  Я просто чувствую себя так ужасно… ужасно виноватым.
 Пожалуйста, не чувствуй себя виноватым потому, что тогда я начну чувствовать себя виноватой за то, что ты чувствуешь себя виноватым, и…  она пресеклась, увидев обнадёженный взгляд мужа,  Ты знаешь, это была прежняя я… Почему бы и нет? Чувствуй себя виноватым! Купайся в своей вине до тех пор, пока у тебя губы ни посинеют!
 Ты удивительная! – произнёс Тарас.
Таис закусила большой палец, потом, спохватившись (а она боролась с этой привычкой), убрала руки под стол.
 Ты, действительно, удивительная! – Тарас посмотрел на танцующих под Dream a Little Dream Луи Армстронга,  Потанцуешь со мной?
Таис посмотрела на него с изумлением, её муж танцевал с ней последний раз на их свадьбе.
 Пожалуйста! – попросил Мелько и протянул ей руку.
Кони приняла предложение и встала из-за столика. Она была в простом чуть расклешенном голубом платье O’Neil со вшитыми внутри трусами, чтобы снаружи их не было заметно. Сиреневые туфли-лодочки на каблуке-рюмочке.
 Ты кажешься совсем другой,  сказал негромко на ухо жене Тарас, когда они вальсировали,  Но в то же время – прежней. Как будто кто-то включил свет внутри тебя… Почему это был не я?
Таис так расчувствовалась, что готова была вот-вот сама расплакаться. Они поцеловались с тем чувством, как впервые это сделали когда-то на дне рождения её подруги-сводницы. Она обняла его за шею. Он прижал её к себе с широко раскрытыми ладонями за голую спину…
Уже в номере пансионата Совмина, когда Тарас покрывал поцелуями её обнажённое тело, он всё приговаривал:
 Пожалуйста, прости меня! Пожалуйста, прости! Я, должно быть не в своём уме был… Таис, дорогая! Я надерзил этому Могилёву. Иногда мы делаем вещи, которые не осознаём, нам просто необходимо их сделать… Сделать то, что мы чувствуем. Может я просто боялся того, что нам предстояло, понимаешь?
 Тарас, стоп! – воскликнула Таис и столкнула его с себя.
 Мне нравится твоя кожа, она такая нежная и гладкая…
 Оставь меня!
 Что с тобой?
 Оставь меня!
Мелько сел, протёр лицо, как будто умывался, и сказал уже совсем другим, протрезвевшим голосом:
 Ты знаешь, я всё тот же, прежний Тарас, от которого ты завтра же сбежишь. Это тот же прежний я, который хочет иметь собственный дом в Шпитьках и семью, и который хочет сажать в тебя семена и увидеть всходы.
 Ты хочешь замуровать меня в Шпитьках? – жёстко спросила Кони.
Она ушла в душ и вернулась в длинной белой футболке с надписью «Я люблю Крым». Легла посередине своей кровати. Тарас надел трусы, забрал у жены одну подушку и лёг на узком диванчике…
8
Поздним утром в номер постучался Денис Иванович.
 Открыто,  крикнула Таис, она была в своём халатике в подсолнухах и собирала чемодан.
 Ну, как всё прошло?  спросил Ра и нахмурился, увидев чемодан,  Что случилось?
 Он вернулся в Киев с самым первым самолётом, а с премьер-министром они не поладили. Ну и я, как видишь, тоже сматываю удочки, поеду на поезде.
Ра с сокрушённом видом сел в кресло.
 Таис? – позвал он осторожно.
 Да,  ответила Кони, проглотив комок слёз.
 Ты не хочешь уезжать?
Женщина покачала отрицательно головой.
 Ты хочешь должность на ГТРК?
 Да! – в сердцах сказала Таис,  Но на самом деле, это совсем не то, о чём я думаю.
 О чём ты думаешь?
 О тебе,  она подошла и взяла его за руку.
 А я думаю, что ты не должна никуда уезжать,  сказал ей Денис Иванович.
 Не должна? Почему?
 На самом деле, я в этом просто уверен.
 Уверен? – недоумённо переспросила Таис.
 Могилёв ставит тебя на должность заместителя директора ГТРК Крым. На год, чтобы ты мягко приняла все дела у старого директора, прежде чем он уйдёт на пенсию.
Солнечный свет и облака расписали весь полуостров чёрными и золотистыми узорами. Далеко наверху среди тёмных гряд Крымских гор мирно летали разноцветные парапланы. Небо было голубое-голубое, как на альбомном листочке детского конкурса «В каждом рисунке солнце». По-над забором пансионата раскинула свои плети большая жимолость, усыпанная, будто маленькими лилиями, десятками белых цветов. Их сильный, густой аромат, тоже похожий на аромат лилий, но гораздо тоньше, разливался над террасой и как бы околдовывал Таис, завлекал в забытые таврические истории.
 
 
 
Глава 4. Абхазия
 
1
Абхазия – край живописных гор и вечной зелени на берегу Чёрного моря. Абхазская автономная республика входила в состав Грузинской Советской Социалистической Республики с 1931 года. Абхазы говорят, что это Сталин отдал Грузии Абхазию так же, как сразу после его смерти Хрущёв отдал Украине Крым в 1954 году. Солнце в Абхазии светит почти круглый год. Потрясающие пейзажи Абхазии  это когда вы можете видеть горы, эвкалиптовые рощи и море одновременно. Всё это привлекало в Абхазию туристов и просто отдыхающих со всех концов Советского Союза. Тем более, что отдых и взрослым рабочим, и их детям полностью или наполовину оплачивал профсоюз. Сегодня в Абхазию едут неохотно. Санатории и пансионаты разгромлены во время гражданской войны, да так до конца и не восстановлены толком. Дороги, искорёженные взрывами и танками, обнищавшее население. Абхазия еле-еле залечила послевоенные раны и напоминает ветерана-инвалида.
Но жители абхазских городов радушно встречают своих гостей. Хорошо встретить туриста, чтобы он похвалил курорт дома и ещё раз вернулся – это государственная задача для маленькой страны с разрушенной промышленностью.
Абхазы свою столицу называют «Акуа», а все остальные – «Сухуми», на грузинский манер. Раньше воздушные трассы, железные и автомобильные дороги соединяли Сухум со всеми уголками Советского Союза. Нынче есть только автомобильная дорога до российского Сочи, а уж оттуда лети и езжай, куда хочешь. Абхазия – частично признанное государство и самолёты сюда не летают, а железную дорогу никак ни наладят.
Город Сухум, как и в прежние времена, утопает в зелени летом и зимой. Но там, где раньше кипела жизнь, ныне полупустуют залатанные здания гостиницы «Абхазия», Драматического театра, Педагогического института. Особенно пострадал Белый дом, в котором заседало правительство Абхазской автономной Советской Социалистической Республики  его брали штурмом кабардинские добровольцы, воевавшие за абхазских ополченцев. Отсюда российский десантники эвакуировали на вертолёте президента Грузии Эдуарда Шеварнадзе, иначе его растерзали бы жители абхазской столицы.
В СССР на территории Абхазии дружной семьёй жили абхазы, грузины, армяне, русские, украинцы, греки, эстонцы и негры. Да-да, часть абхазов – это негры, которые живут тут с незапамятных времён и никаких иных обычаев, кроме абхазских не ведают. В селе Адзюбжа у негров-старожилов гостил в своё время русский писатель Максим Горький.
«Люблю Абхазию – жемчужину Союза,
Любви и мужества страну, цветовый солнца край.
Люблю за жизнь твою, цветущую счастливую,
За то, что круглый год у нас цветущий май!»  напевал Константин Филиппов, гребя пластиковыми вёслами в одноместной надувной лодке вниз по течению реки Эрисцкали. Он опять контрабандно пересекал государственную границу. На этот раз между Грузией и Абхазией. На реке Эрицкали находится каскад из четырёх гидроэлектростанций, построенных Советской властью. В 1992 году в ходе боевых действий ГЭС были остановлены и теперь находятся в неработоспособном состоянии, частично разграблены. Очень удобное место для скрытого пересечения границы.
Очень нравится жаркая погода не только людям в Абхазии, но и обезьянам. В Сухуми был единственный в Советском Союзе обезьяний питомник. Во время боёв за столицу, когда сначала грузины изгнали из столицы ополченцев, а потом ополченцы выбили из Сухума грузин, обитатели обезьяньего питомника разбежались по окрестным лесам. Теперь не только в европейском Гибралтаре есть дикие обезьяны, но и в абхазских лесах субтропического пояса.
С Сухумской горы открывается чудесный вид на город. Здесь старое живёт рядом с новым: в начале нашей эры в этом краю процветали города Анакопия, Питюнд, Диоскурия. Дворец-крепость царя Баграта воздвигнут в XI веке. Остатки инженерного сооружения Великой абхазской стены. Она простиралась на целых сто километров! Арочному мосту над рекой Баслата  тысяча лет.
Республика издавна славилась своими курортами. В 1888 году в Абхазии побывал Чехов. Он писал: «Если бы я пожил в Абхазии хоть месяц, то, думаю, написал бы с полсотни обольстительных сказок. Из каждого кустика, полутеней и теней на горах глядят тысячи сюжетов». Абхазский курорт Гагра – самый тёплый курорт на Черноморском побережье. От холодных северных ветров Гагру защищают горы. Санатории, дома отдыха, приморский парк – всё разрушила в Гаграх гражданская война, когда абхазский народ не захотел больше терпеть засилья грузинской буржуазии и решил жить отдельно, сам по себе.
Недалеко от Гагры находится Пицунда, она пострадала гораздо меньше. Выжила и роща знаменитых пицундских сосен, сохранившаяся с древнейших геологических эпох. Красивое озеро Рица находится на высоте целого километра над уровнем моря. С озером связано много поэтических легенд и песен. Воздух чистый, без единой пылинки, а в этой кристально чистой воде водится форель – лакомое блюдо отдыхающих.
Перевал главного Кавказского хребта отделяет Абхазию от Грузии. Дорога с него вьётся с севера на юг по живописным долинам рек Клыча и Кодор. Незабываемы картины горных потоков и снежных вершин. Невольно оживают в памяти слова Лермонтова о горах Кавказа: «Чтоб вечно их помнить, там надо быть раз…» На горных тропах часто встречаются непуганые звери. А в дупло знаменитого дерева, платана села Ачандар, может въехать всадник верхом на лошади!
Здесь в зоне альпийских лугов водится всемирно известная абхазская пчела. В горах немало озёр, подобных озеру Амткел. Тёмная гладь озера завалена брёвнами. Останетесь на ночевку, сможете рассмотреть, как в ночной тишине спускаются к водопою медведи...
Недра Абхазии богаты полезными ископаемыми. У горы Лашкенда;р Советская власть построила шахтёрский город Ткварче;ли. Это был уникальный город, который полностью окольцован горами и только одна дорога ведёт на въезд и выезд. Во время войны 1992  1993 годов эта особенность позволила грузинам блокировать шахтёров и Ткварчели назвали «вторым Ленинградом», он пережил тяжелейшую блокаду, продолжавшуюся четыреста тринадцать дней. Жертвами блокады и бомбёжек грузинских войск стали несколько сотен мирных граждан.
Ткварчели построили, чтобы добывать уголь для снабжения Руставского металлургического завода. Теперь уголь абхазского Ткварча;ла грузинам не нужен и город превратился в призрак, как город Припять близ одноимённой АЭС. Там тоже больше никто не живёт.
На полях республики раскинулись плантации чая и цитрусовых. Славилась социалистическая Абхазия и своими табаками. Чудесная хурма и айва зреют в садах Абхазии. Издавна славится местный сорт винограда Качич и Ауасырхуа. Абхазский виноград вьётся по высоким деревьям, а собирают его древолазы в большие остродонные корзины, кои спускают потом на верёвке вниз.
Как раз этим занимались фермеры, когда Константин от берега реки Эрисцкали вышел через кукурузные посадки к человеческому жилью. На высоком платане корзину наполнял человек славянской наружности, которого странного вида существо окликало «Валера». Существо это состояло из двух людей. Один – огромный, голый сверху по пояс негр с двумя короткими культями вместо рук. На его горбу сидел в специальной суме условно «белый» мужчина вообще без ног. Этот «кентавр» принял корзину с виноградом и разом обернулся, на крик с дерева «Там человек!».
Безрукий негр спросил что-то у Филиппова, но тот ничего не понял, развёл руками, поздоровался и сказал
 Я не понимаю.
 Он спросил «Ты один?»  перевёл вопрос безногий, оседлавший негра.
 Да, больше никого,  заверил пришелец.
 Пойдём, провожу,  предложил безногий.
Они прошли мимо большого каменного дома и мимо большого, крытого толью деревянного сарая, построенного так, чтобы ветер свободно гулял сквозь жердины стенок и сушил табачные листья. И сарая выглянула молодая абхазская девушка и с интересом проводила глазами неведомо откуда взявшегося городского человека с небольшим ярким рюкзачком. «Кентавр» завёл Константина в ещё один сарай, поменьше, оказавшийся гаражом.
 Это Осман Отырба,  представил безногий старика, копавшегося в моторе трактора Т-40,  Хозяин фермы.
Старик выпрямился и принялся вытирать тряпицей руки, он щурил глаза, пытаясь рассмотреть в ярком дверном проёме, кого ему привёл «кентавр». Пока кожа рук старика освобождалась от следов перегоревшего масла, его глаза обсмотрели Филиппова. Особенно надолго взгляд тракториста остановился на новеньких НАТОвских берцах. Наконец, он протянул не особенно чистую правую ладонь.
 Осман, рад видеть!
 Я Костя,  назвал себя Филиппов.
 Это Тимур Тарба,  указал Осман на безрукого негра, а потом на безногого условно «белого»,  А его зовут Георгий Гунба.
 Хорошо! – ответил Филиппов и пожал руку Георгию за них обоих, так как трогать культю Тимура не решился.
 Ты русский? – спросил Осман Отырба.
 Нет, я  украинец, добираюсь на море,  объяснился Константин,  Можно у вас переночевать? Я заплачу.
Хозяин фермы отвёл гостя в огромный сарай, в котором под потолком были подвешены бессчётные ряды табачных листьев. Они вялились в тени на ветерке, и запах от них стоял одуряющий, но его, казалось, не замечала двадцатилетняя девушка, перебиравшие на земляном полу копну больших «лопухов» коричневого цвета. Девушка была одета в типичное платье кавказских женщин – тёмное, в мелкий цветочек, с рукавами «фонариком» и длинным, ниже колен подолом. Она посмотрела на вошедших огромными карими глазами и мягко улыбнулась, опять же так, как улыбаются кавказские женщины – одними губами, не показывая зубов. От этого улыбка кавказских красавиц всегда кажется какой-то загадочной.
 Тинат, дочка, определи, где переночевать нашему гостю,  велел Осман, с этими словами он повёл Филиппова в другой конец сарая, откуда открывался вид на плантацию тунговых деревьев.
Девушка проводила мужчин долгим взглядом, даже не пытаясь встать и идти выполнять распоряжение отца «До темноты ещё много времени»  рассуждала она,  «А табак уже преет». Пришёл, спустившийся с платана, Валера, принёс в тень сарая корзину винограда. Он загляделся на Тинат, как она посматривает их нового гостя, как перебирает вяленые листья табака.
 У тебя есть оружие, Костя? – спросил хозяин фермы.
 Нет, нож только походный, но это не оружие, это инструмент.
 Напрасно,  с укоризной заметил Осман,  У нас тут неспокойно. Гальский район – место, где живут грузины-мегрелы, абхазов тут мало. С той стороны приходят мигранты, возвращаются беженцы, а вместе с ними  лихие люди, которые ничего не умеют делать, только грабить.
 Позавчера я видел огонь костра во-о-о-он там,  старый Отырба показал налево.
 А вчера я видел, как палили костёр во-о-о-он там,  Осман показал на склон перед ними,  Это не ты был, случаем?
 Нет, я приплыл по реке.
 Наши соседи, ну, те абхазы, что жили вверх по течению, у ручья,  как все сельские жители, Осман говорил так, будто его гость обязательно должен был знать этих соседей,  Их выгнали залпами из дробовиков. Сожгли всё их имущество и заставили уехать. При советской власти такого не было…
«Абхазов отделили от грузин. Украинцев и белорусов  от русских. Потом, внутри общества, всех отделили друг от друга. Каждый представляет себя неповторимой личностью, которая ничего общего не имеет с окружающими»,  подумалось Филиппову.
Особенность советского народа была в особенной коллективной сплочённости. Объединившись в одно целое, огромная масса советских людей добивалась исключительных результатов. Объединившись все вместе, мы противостоим внешней агрессии. Экономическая мощь позволила нам закончить Великую Отечественную войну в Берлине.
Память о Великой Отечественной войне  это последнее, что идеологическим врагам сломать не удалось. Изгажена наша Великая Революция. Оплёвана коллективизация. Оболгана индустриализация. На подвиг народа в Великой Отечественной войне гадят особо усиленно. Но пока никак не получается.
Индейцам европейские завоеватели Америки подбрасывали заражённые оспой одеяла. А русским подкидывают заражённые чужой идеологией СМИ и кино. В национальных республиках все должны ненавидеть русских. А русские должны ненавидеть сами себя, своё прошлое. Если советским гражданам СМИ рассказывали в конце восьмидесятых годов прошлого века, о том, что «ваши предки были скоты, дегенераты и сталинские упыри», то через десять лет, в девяностых годах все уже говорили именно так. Все советские граждане в конце восьмидесятых и в девяностых соглашались, что наши предки  «упыри, рабы, сталинские дегенераты». В наши дни у российского общества прямо таки шизофрения на тему «кто был дедушка?» Хороший, героический дедушка или отмороженный маньяк, который всех резал?
 Помочь вам ремонтировать трактор? – предложил Филиппов,  Я механик.
 А давай,  согласился фермер,  Трактор хороший, но уже устарел, подтекает то там, то здесь, старый, короче.
Константин с удовольствием залез в железное нутро трактора, сделанного когда-то на совесть в Липецке, аж в 1988 году.
 Сцепление не радует,  объяснял Осман Отырба,  Начиная от неудобной регулировки его через лючок из кабины и заканчивая отламыванием болтов корзины и частый износ стакана выжимного подшипника.
Филиппов наладил сцепление, но две передачи всё равно включались одновременно  обнаружилось, что в коробке передач высыпались подшипники.
 Всё отваливается одно за другим, – горестно посетовал Отырба,  Медленно и постепенно. Ты фильм «Покаяние» грузинского режиссёра Тенгиза Абуладзе смотрел?
 Нет,  честно признался инженер.
 Сначала призвали нас, советских людей, покаяться за грехи предков. Нам обязательно надо было покаяться: перед Богом мы виноваты, перед людьми. Посмотрел в 1984 году «Покаяние» и покаялся мой отец-коммунист. Потом я землю отдал. Теперь ты русским себя перестал называть.
К ним в гараж пришла Тинат. У неё была невероятно тонкая талия и тяжёлые бёдра, что делало фигуру девушки похожей на осу. Она приближалась к Филиппову напряжённо, так как старалась не расплескать прозрачную жидкость в гранёном стакане, в другой руке у неё была тарелка с лавашом, адыгейским сыром, помидорами и огурцами.
 Вот, держите! – девушка первым делом всунула ему стакан, потом тарелку, наконец, она сняла с шеи полотенце и повесила ему на руку, как официанту.
 Что это? – спросил Константин и понюхал жидкость.
 Чача,  такое у нас не каждый день, отец велел налить.
Для кавказской девушки Тинат смотрела на него слишком открыто и прямо. Как будто разглядывала на лице все мелкие детали и старалась запомнить недавно отросшие ресницы, редкие кустики обгоревших бровей, большое розовое пятно от зажившего ожога на правой стороне лица. Из-за этого ожога волосы на правом виске у Филиппова не росли.
«Похож на обгорелого танкиста»,  подумала девушка, но вслух комментировать свои наблюдения не стала. Всё это время за ней из-за вяленых табачных листьев наблюдал Валера Литвишко. Светловолосый, голубоглазый, сорокалетний мужчина с круглым, красным от солнца лицом, лоб которого навсегда избороздили глубокие продольные складки.
2
Когда стемнело, Тинат возилась на кухне, слушая, как потрескивает, разгорается костёр, разведённый мужчинами и их разговор. Точнее, говорил её отец, он рассказывал гостю об их житье-бытье:
 …Они приезжали, предлагали продать нашу тунговую плантацию…
 Тунговую? – переспросил Филиппов,  А это с чем едят?
 Тунговые деревья,  пояснил фермер,  они из Китая, дают урожай орехов, только орехи эти ядовитые, но из них отжимается масло для лакокрасочной, промышленности и технотканей.
 То есть, на рынке с ними стоять не надо, а – в маслобойку и потом в Россию?  догадался инженер.
 Да, хоть куда,  подтвердил фермер,  Вот только плодоносят тунговые деревья с пяти лет, много ждать. Мы с отцом долго этот участок выбирали. Им надо чтобы света много, чтобы влажный воздух, чтобы зимой морозы не сильные, чтобы почва была сухая. Нашли здесь, на южном склоне, власти нам выделили, как героям Великой Отечественной войны абхазского народа. Тимур с Георгием тоже с нами жить стали. Отец мой агроном был, он только первого урожая дождался и умер. И вот, как я эти плантации продам? Нет-нет…
Сполохи огня освещали лицо и руки Османа Отырбы, когда тот скручивал табачные листья в жгут, чтобы потом обрезать и превратить в душистую сигару. Его работники – инвалиды Тимур и Георгий вечеряли тут же. Отношения инвалидов друг с другом были отношениями уважительной, вынужденной, но тёплой привязанности, которая длилась годами. Мужские сообщества зачастую бывают изолированными. Жизнь абхазской женщины, как правило, протекает с детьми и в семье. Жизнь абхазского мужчины всегда протекает на работе с другими мужчинами. В традиционной культуре очень развито мужское общение друг с другом. Мужские братства имеют огромное значение для эмоциональной жизни мужчин. В них много чувств: мужская дружба, боевое товарищество – это то, что вызывает у абхазских мужчин слёзы, настолько там много чувств. Там так много значимого для мужчин, что там есть любовь.
 Моя жена и мать погибли с другими беженцами, когда их колонну расстрелял грузинский вертолёт, дочь я растил сам, тут на этой ферме… От правильных действий власти зависит выживание нации. Подавили на площади Тяньаньмэнь мятежников и Китай теперь великая держава. Если бы у ГКЧП были яйца – расстреляли бы всю эту кодлу горбачёвскую – Ельцина, Шеварнадзе… и сколько бы народу в живых осталось в Абхазии, в Грузии, в Чечне! У Тимура были бы целы руки, у Гоши – ноги…
«Слава Богу, у нас на Украине войны не было»  подумал Филиппов, слушая старого абхаза.
 …Для предателей коммунизм преступен,  продолжал Осман,  Им надо приравнять коммунизм к нацизму. Для предателей это одно и то же. Вот, к примеру, возьмём волка, живёт в лесу и всех жрёт, скотину режет. А вот возьми нашего Мухтара, он собака, сторожит имущество и друг человека. Для предателей одинаково. Они нам доказывают, что волк и собака  это одно и то же. Потому, что у них по четыре лапы, острые зубы и покрыты шерстью. Одинаковые же!
 Да какая теперь разница?! – то ли спросил, то ли возразил Георгий.
 А такая,  горячился Отырба,  Если коммунизм и коммунисты преступны по своей сути, то результаты Второй мировой войны достигнуты преступным путём. А любой пересмотр исторических фактов  это пересмотр территориальной целостности страны. Понимаете, почему антисоветчики  это предатели нации?
 Не, ну а что? – не выдержал и вступил в беседу Валера,  От коммунистов пострадала масса народа. Басмачей убивали, например. Кино «Белое солнце пустыни» все же смотрели? Или «Свой среди чужих, чужой среди своих»… Не басмачи и душманы, а это были муджахиддины  «борцы за веру». Люди за святое дело боролись, а красная сволочь, убивала их ни за что! В Прибалтике «лесные братья» по заимкам ныкались, в Украине  бандеровцы. Они вынуждены были идти к немцам в СС, чтобы с коммунистами воевать. Потому, что это два преступных режима  нацисты и коммунисты сцепились на территории Украины и стран Балтии. Теперь немцы платят репарации евреям, а русские должны репарации платить странам Средней Азии, украинцам и прибалтам!
 А деньги где брать? – спросил у него Константин,  Если репарации платить потомкам душманов, басмачей, лесных братьев и бандеровцев?
 А с нефти и газа,  уже был готов ответ у Литвишко,  Обратите внимание, все москали  ворьё! Все москали воры! Отличительная черта русских. Ещё Карамзин их говорил «Как там дела в России? Воруют!» Веками у русских одно и то же происходит: они воруют, москали не могут распорядиться ресурсами правильно. Давайте распорядимся мы!
 Кто мы? – не понял Филиппов.
 Справжні європейці!
Осман Отырба достал из костра горящую с одного конца палочку и раскурил самокрутную сигару, обдав окружающих клубами ароматного дыма.
 В бывших советских республиках обвиняли коммунистов,  сказал он, попыхивая сигарой,  А потом внезапно выяснилось, что все они были русскими. Конфликт в бывших советских республиках из идеологического перерос в национальный. Как у нас в Абхазии было? Вот мы тут все абхазы, армяне, греки, эстонцы, украинцы, а должности в автономной республике все захватили грузины. Гнать их отсюда! Ну, да, выгнали из Абхазии грузин, а из всех остальных республик – русских. И что там настало?
Отырба посмотрел на своего работника Валеру:
 Где самая передовая украинская промышленность в СССР? Откуда вы тут теперь взялись? Приехали на заработки? Оказывается, это не Россия из республик соки сосала, а республики за счёт РСФСР прекрасно жили.
Филиппова разговор тяготил.
 Пойду спать,  дождавшись паузы в доводах абхаза, он встал и ушёл в дом.
Осман опять раскурил свою сигару. Валера пытался рассмотреть, что делает в доме их гость.
А Константин подошёл к девушке, скрябавшей морковь и спросил:
 Помочь?
 Почисть картошки, а? – попросила абхазка.
Филиппов взялся за дело и вспомнил, как они с Катей Богомоловой готовили вместе борщ. Это было всего три месяца назад, а казалось, что триста. Девушка проверила, как получается у гостя чистить клубни и осталась удовлетворённой. «Наших такой работой фиг заставишь заниматься»,  подумала она, но опять промолчала, только посмотрела огромными глазищами и снова загадочно улыбнулась.
 Думаю предложить ему погостить у нас,  сказал Осман мужчинам, сидящим у костра,  Хороший механик.
Литвишко достал из нагрудного кармана клетчатой безрукавки мягкую пачку сигарет «Мтквари», выудил одну, прикурил от спички и, выпуская дым, выдохнул:
 Он бы ещё нам фургон починил…
Именно в этот момент вдруг раздался выстрел, и Валера завалился на спину. Осман вскочил на ноги, а Тимур и Георгий, напротив, залегли.
 Что случилось? – крикнула по-абхазски девушка своему отцу, высунувшись из окна кухни.
 Пригнись! – приказал тот ей по-абхазски.
Тинат и Константин сели на корточки под разделочный стол. Осман подошёл к, упавшему навзничь, Литвишко и приподнял его:
 Валера! Валера! – позвал фермер своего работника, но тот закатил глаза и не издавал ни звука, голова беспомощно откинулась назад, кровь заливала левую половину груди.
Осман широко раскрытыми глазами смотрел в темноту, откуда прилетела пуля: сквозь потрескивание костра он слышал приближающиеся шаги. Тимур встал на четвереньки, а Георгий привычным движением забросил своё тело ему на спину.
Из темноты появилось трое грузин, автоматы двоих из них были направлены на Османа и на Тимура. Филиппов схватил девушку за талию и прошептал «Сюда, сюда»,  они вместе заползли в чулан.
Один грузин с грушевидной головой резким пинком в грудь опрокинул безрукого негра обратно на землю. Потом поднял под мышки отчаянно ругавшегося безногого инвалида, отнёс его в темноту и там сбросил по склону вниз. Вопль несчастного постепенно перестал быть слышен.
 Пожалуйста! Не надо! – умолял Отырба, склонившись над бездыханным телом Валеры.
 Ш-ш-ш-ш-ш! – пришипел грузин с квадратной челюстью, в НАТОВском камуфляже, и добавил по-русски,  Не шуми.
Его грушеголовый спутник в рубашке-поло с широкими горизонтальными полосами подошёл к распростёртому телу Валеры, взял его за подбородок и повертел, рассматривая при свете костра.
 Дезертир,  сказал, наконец, «полосатый».
 Вот, где он был,  заметил «НАТОвец».
Они оба посмотрели на старика, когда тот помогал безрукому Тимуру сесть.
 Мы уедем отсюда,  принялся заверять Отырба,  Пожалуйста, не убивайте больше никого! Умоляю!
 Я не просил вас уезжать, уважаемый! – ответил «НАТОвец»,  просто подпишите.
«Полосатый» достал свёрнутые вчетверо листы бумаги, пластиковую авторучку и сунул её в нагрудный карман Османа.
 Что это такое? – спросил Отырба.
 Купчая на тунговые плантации,  ответил «НАТОвец»,  у нас тут даже нотариус с собой.
С этими словами он похлопал по плечу молодого грузина без оружия – их третьего спутника.
 Подпишешь, уедешь,  разъяснял «НАТОвец» старику,  Не подпишешь…
Отырба посмотрел на сильно помятый договор купли-продажи участка.
Последнюю угрозу услышала Тинат и вскочила бежать на помощь отцу. Филиппов схватил её и сильно дёрнул вниз, девушка не удержалась на ногах и свалилась через него в угол с хозяйственной утварью.
 Коба, проверь дом! – услышав шум, приказал «НАТОвец» своему заединщику в полосатой рубашке поло.
Тот кивнул и, взяв автомат Калашникова на изготовку, пошёл выполнять задание. Тем временем Филиппов, бросив нож для чистки картошки, что прихватил с собой, одной рукой держал за ворот платья девушку, а другой зажимал ей рот. Когда они услышали шаги Кобы, абхазка притихла. Константин отпустил её и огляделся, внизу стены он заметил какой-то лаз и попытался открыть дверцу, ведущую, судя по всему, в подвал. В это время Тинат схватила картофельный нож и бросилась вон из чулана  в атаку на грузина с автоматом.
Коба был настороже, поэтому он заученным движением выбил нож из руки девушки и намотал её волосы на кулак.
 Шагай! – приказал он ей по-русски.
Девушка постанывала и корчилась от боли, когда они появились перед костром. Она с ужасом посмотрела на залитого кровью Валеру, на беспомощного безрукого Тимура, на отца, державшего в дрожащих руках какие-то бумаги.
 Вечно эти женщины,  только и произнёс «НАТОвец».
Филиппов выбрался из чулана, подобрал с пола картофельный нож и пробрался на четвереньках на кухню, чтобы тайком наблюдать за происходящим внизу, у костра.
Отырба, видя, свою дочь в руках напавших грузин, запричитал:
 Я подпишу, я подпишу!
 Не подписывай!!! – что есть мочи крикнула Тинат.
Коба, державший левой рукой абхазку за волосы, повесил на плечо автомат, и освободившейся ладонью врезал Тинат такую оплеуху, что та захлебнулась собственной кровью, хлынувшей у неё из обеих ноздрей. Он ткнул девушку кровавым носом в колоду, на которой кололи дрова, снял автомат с плеча и замахнулся со словами:
 Ну, же?! Или я ей сейчас башку размозжу!
Тинат позабыв обо всём, скулила, как забиваемое животное. Осман дрожащей рукой вывел подпись под оформленным по всем правилам договором о купле-продаже участка. Когда он закончил со всеми подписями на каждой странице, Коба отпустил волосы девушки и толкнул её в объятья нотариусу. Тот обнял абхазку за шею удушающим приёмом и увёл в темноту.
«НАТОвец» посмотрел внимательно на тело Валеры, на безрукого негра, на безвольного старика и, проходя мимо Кобы, шепнул «Кончай его».
 Нет!!! Ара!!! Мамоу!!! – надрывалась Тинат на русском, грузинском и абхазском.
Но не ответил никто на её мольбы. А Коба ткнул прямым кинжалом кама старика в живот, а потом перерезал Осману горло от уха до уха. Константин видел это отчётливо, ему хорошо было видно. Он в бессильной ярости сжимал нож для чистки картошки и ничего не мог поделать.
Перед уходом в темноту «НАТОвец» ударил прикладом в ухо безрукого негра, Тимур завалился оглушённый. Последним из круга света от затухающего костра сгинул Коба, на ходу вытирающий окровавленный кинжал пучком скошенной травы.
Подождав ещё какое-то время после того, как шаги грузин и их пленницы стихнут, Константин крадучись выполз из дома и, пригнувшись, добежал до Тимура. Поднял его, ощупал ссадину на голове. Ухо было разорвано, но голова цела. Негр застонал и очнулся.
 Ты по-русски говоришь? – спросил его Филиппов.
 Мало,  ответил Тимур.
 Да, ты вообще, как я погляжу неразговорчивый малый,  усмехнулся Константин и подошёл к Осману Отырбе.
Тот лежал лицом вниз в большой луже собственной крови. Филиппов перевернул его и скислился от вида огромной зияющей хрящами раны на горле. Константин аккуратно положил тело старика на спину, закрыл ему глаза и перешёл к Валере. Расстегнул рубашку и увидел входное отверстие ниже ключицы, но значительно выше сердца. Перевернул тело, содрал с плеча рубашку и почти в темноте нащупал выходное отверстие, засунув в него палец. Литвишко застонал. «Жив!»  мелькнуло в голове у Филиппова.
 Тимур! – позвал он безрукого негра,  Иди сюда, помоги Валеру в дом занести!
Тарба подошёл, покачиваясь, встал на колени. Филиппов взвалили ему на спину раненого, негр поднялся. Константин шёл впереди и держал Литвишко за руки. В доме они положили его на кровать, на спину. Филиппов включил маленькую настольную лампу и откинул голову раненого назад и вбок на случай, чтобы тот не захлебнулся собственной блевотиной, если его вырвет. Ещё раз осмотрел рану: бордового цвета кровь вытекала из неё слабой струйкой.
 Тимур, найди аптечку, живо! – скомандовал Константин, снимая с раненого рубашку и переворачивая его на живот.
Негр довольно скоро вернулся, неся в зубах кожаную сумку автоаптечки. 
 Ты же можешь что-то пальцами ног делать, да, Тимур?  спросил Константин, заметив, что тот разулся.
 Даже косички Тинат заплетать!  заверил его безрукий.
Филиппов сбегал на кухню, набрал в пластиковый тазик воды, захватил хозяйственное мыло и полотенце.
 Садись, Тимур Тарба, сейчас ноги тебе буду мыть, как папа Римский,  приказал Константин.
Он тщательно намылил каждую стопу безрукому, особенно пальцы, потом насухо вытер полотенцем.
 Задача такая, Тимур,  объяснил Константин,  тебе надо пережать сосуд на спине Валеры выше дырки, понятно?
Негр кивнул. У него довольно ловко это получилось. Тем временем Константин затолкать пальцем глубоко в рану край стерильного бинта. Затем он захватывал по нескольку сантиметров ткани и проталкивать их в рану, плотно придавливая, чтобы в итоге образовалась своеобразная «пробка» в раневом канале. Он запихивал бинт в рану, пока ни заполнил её до поверхности кожи.
 Держишь? – спросил Константин у безрукого.
 Ааи – ответил тот по-абхазски «да».
 Держи! – велел Филиппов и ещё раз сбегал на кухню, на этот раз за бутылкой чачи. На небольшой участок кожи у раны он выливал чачу и потом аккуратно протирал это место бинтом в направлении от края раны. Затем смачивал соседний участок кожи, и вновь протирают его новым куском бинта. Потом смазал кожу вокруг раны йодом.
Наконец, Константин прикрыл выходное отверстие куском чистой наволочки, поверх которого положил пластиковый пакет и приклеил всё это к спине раненого синей изолентой, найденной в чулане.
Они осторожно перевернули Литвишко и вдвоём проделали всё, то же самое на входном пулевом отверстии. Напоследок Филиппов вколол Валере внутримышечно антибиотик.
 Тимур!!! – раздался у входной двери голос Гоши.
Оказывается, безногий инвалид всё это время полз на руках по склону к дому.
 Ну, вас тут полный комплект! – обрадовался Константин и, взяв под мышки безногого, принёс к раненому, всё ещё лежащему без сознания, – Теперь скажите мне, ребята, у Османа где оружие спрятано?
 У него только бе;бут есть,  сказал Тимур, ушёл в другую комнату и вернулся, держа в зубах окованные медью ножны с полуметровым кривым кинжалом.
 И курковка! – вспомнил Георгий.
Остаток ночи Филиппов провёл за рытьём ямы рядом с могилой Льва Отырбы. Он похоронил в ней Османа без гроба, просто завернув в байковое одеяло.
 Это ничего-ничего,  заверял его Георгий,  Как мы гроб сделаем, из чего? Мобильный здесь не берёт из-за горы, пока мы что-то придумаем, на такой жаре тело разлагаться начнёт. Раньше абхазы вообще мужчин хоронили на деревьях, а в землю только женщин закапывали.
Уже рассвело, когда Константин воткнул в свежий могильный холм деревянный крест, который смастерил Гунба. К этому времени грузины с пленницей ушли совсем далеко по лесу. Они шли всю ночь, привыкшие к многочасовым маршам. Тем более, что поклажи у них особенной не было.
Оставив раненого Литвишко на попечение абхазского «кентавра», Филиппов, вооружился бе;бутом, курковым ружьём тульского производства «ТОЗ-БМ» 12 калибра и отправился выручать Тинат.
Отсутствие дороги и даже тропинки сильно замедляло продвижение Константина. Ему приходилось всматриваться в траву, искать замятости. Иногда он останавливался, чтобы вслушаться в звуки буково-пихтового леса, в надежде услышать людские голоса. Передвигаясь по лесу, люди всегда будут оставлять следы, как бы они ни старались перемещаться бесследно. Филиппов любил поохотиться на кабана с ножом и двумя лайками в Черниговской области, в лесах близ городка Остёр. Там служил в егерях его бывший одноклассник Серёга Щуклый. Поэтому охотничьи навыки преследователя помогали Константину и в горном лесу Абхазии.
Миф о том, что Иван Сусанин завёл в чащу отряд поляков, а потом отказался выводить, всегда казался Константину слишком глупым. Конный отряд зимой запросто мог бы выбраться по своим следам обратно из чащобы.
Ему повезло. Не вскоре, но к обеду, он нашёл стоянку грузинских лазутчиков. Филиппов подобрал место, откуда хорошо просматривался бивуак. Ему оставалось только ждать. Это он умел делать в совершенстве, сказывались всё те же охотничьи навыки.
Нотариус открутил крышку у маленькой пластиковой канистры и отпил несколько глотков. Потом сунул канистру девушке, приказал:
 Пей!
Та беспрекословно принялась жадно пить воду, запрокинув канистру так высоко, что часть воды стекала по её подбородку, ручеёк скользил вниз по шее, мимо крупной родинки на левой груди. Коба плотоядно посмотрел на этот ручеёк, на эту отметину девичьей груди, обнажившейся в растерзанном вороте платья.
К нотариусу подошёл главарь шайки, бросил им с Тинат четыре упаковки НАТОвского сухпайка.
 Приготовьте пожрать,  приказал «НАТОвец» и добавил нотариусу,  Саба, ты отвечаешь за неё.
Главарь достал из кармана плоскую бутылку «Арагви» и с наслаждением сделал несколько глотков, передал коньяк Кобе. Тот тоже с радостью приложился, но оставил немного Сабе, сунул молчком «допивай», мол.
Девушка подождала, пока нотариус допьёт последние капли, закурит и попросилась:
 Мне в кустики надо, можно?
 Валяй!  разрешил подобревший грузин и спохватился,  Но я с тобой!
Они отошли от бивуака на достаточное расстояние, чтобы оставшиеся мужчины не могли видеть оправление девушкой естественных надобностей. Она села под куст, подобрала платье. Саба демонстративно отвернулся, дескать, «делай свои дела, я вовсе не смотрю».
Филиппов напрыгнул на него сзади, зажал рот и несколько раз, что есть силы, ударил по голове рукоятью тяжёлого кинжала. Грузин отключился, не успев пикнуть. Константин подхватил за талию поднимающуюся девушку и, не дав ей даже натянуть трусов, потащил в глубину леса.
 Тихо! Только тихо! – умолял он её шёпотом,  Только не ори! Всё, всё, дальше сама, бежим скорее!
Они бежали, не разбирая дороги.
 Ты его убил? – спросила, тяжело дыша, абхазка.
 Нет, не думаю, только оглушил,  ответил Константин на ходу.
 Надо было убить! – жёстко сказала Танат.
 Тогда бы они бросились за нами мстить,  возразил Филиппов,  А так они пойдут дальше, но уже с раненым. Ты для них была «вишенкой на торте», не нужна на самом деле. Купчая у кого?
 У Звиада в офицерской сумке.
 Кто это?
 Главный у них.
На берегу лесного ручья они сели отдышаться, попить и умыться. Константин заметил, как разбиты и кровоточат босые ноги девушки. Она перехватила его взгляд и посмотрела на него также прямо, как тогда в гараже, когда он чинил трактор.
 Я похоронил твоего отца рядом с твоим дедом,  сообщил Константин и отвёл взгляд в лесную даль. Он вслушивался  нет ли погони? Внюхивался  не подкрадываются ли грузины? Запах потных, курящих, давно не мытых мужчин приходит раньше их самих.
Находясь в состоянии «охотничьей чуйки», Филиппов увидел вход в небольшую нору, наполовину закрытый травой. Около входа сидела маленькая сова; она была неподвижна, как часовой, и смотрела на него круглыми глазами. Заметив, что демаскирована, сова одним взмахом крыльев поднялась в воздух и медленно полетела по-над руслом лесного ручья. Вода под птицей искрилась яркими вспышками белого света.
 А Валеру? – спросила вдруг Тинат, видимо, вспоминая обстоятельства прошедшей ночи. Лицо её даже с разбитым и опухшим носом ещё сохраняло следы красоты. Девичье тело выглядывало сквозь прорехи порванного платья и, несмотря на пережитую пробежку, движения его были легки и даже изящны.
 Жив ваш Валера,  обрадовал её Константин, провожая взглядом сову,  поправится. За ним Гоша с Тимуром ухаживают.
 Почему ты тогда спрятался? – с осуждением в голосе поинтересовалась абхазка,  И не помог?
Она находилась в том неестественно приподнятом настроении, какое бывает у некоторых людей, избежавших смертельной опасности.
 Нас бы тоже убили,  ответил Филиппов,  Как убили мою невесту.
Украинец уже пережил один раз свою беспомощность и не боялся её больше. Это не озлобило его, может, сделало более грустным, потому, что ты не пришёл в этот мир героем-полубогом, чтобы всегда быть вседержителем и прогибателем мира. Ты всего лишь человек, а это означает, что есть масса вещей, в которых ты, действительно, ничего не можешь сделать. Константин в свои тридцать четыре года уже был зрелым мужчиной. Он понимал, что не мог спасти Османа Отырбу, но мог помочь ему, оказавшись рядом с его дочерью. Фактически – это всё что он мог сделать для старого абхаза. Переживать свою беспомощность – это уметь как-то с этим справляться, понимать, что ты всего лишь человек и от этого не ломаться.
 Ты их знаешь? – опять спросила девушка.
 Я их видел… В Зугдиди. Их не трое, больше. С ними придут другие.
Филиппов снял со спины ружьё.
 Умеешь стрелять?
 Умею.
 Сначала надо взвести курки,  Константин показал как,  потом только нажимать на спусковые крючки, передний от правого ствола, задний от левого.
 Я знаю.
 Тут только два самокрутных патрона, латунных, не знаю что в них, картечь на волка или дробь на птицу, целься в живот.
 Хорошо, я поняла
Филиппов мягко вернул курки в прежнее, не боевое положение и передал «тулку» девушке.
 Иди домой, а я попробую отобрать купчую.
Тинат взяла ружьё и проследила глазами, как её спаситель исчез в зарослях. Она решила посидеть ещё немного. Взвела курки и опустила разбитые, саднящие стопы в холодную воду ручья.
Берега ручья были заболочены  вода то и дело выдавала свое присутствие ярким блеском. Над густыми зарослями колючих кустарников изредка поднимались эвкалипты. Повыше эвкалипты росли сомкнутыми рядами, ведь когда-то они были посажены людьми. Это был знакомый ей склон горы, но бывала она здесь не часто. Тинат двинулась в путь. Трава под босыми ногами была жёсткой, как стружки, кое-где виднелись островки огненно-жёлтых цветов.
Девушке вспомнились стихи народного поэта Абхазии – Дмитрия Гулиа:
«Цветы, цветы, здесь тысячи найдёшь их,
Багряных, синих, жёлтых, голубых,
Лиловых, белых, попросту хороших,
Как детвора – весёлых и живых».
3
Только к вечеру Филиппов нашёл лагерь грузинских наёмников. Они вели себя беззаботно. Разговаривали в полный голос по-грузински, так что Константин не понимал ни слова. Часовых не выставили, но с оружием не расставались. Нотариус Саба лежал с перевязанной головой на большой куче хвороста, судя по тому, как он мало двигался, ему было совсем худо.
Грузины поужинали хлебом, овощами и разогретой прямо в банках на костре тушёнкой. Частенько прикладывались к кожаному бурдюку то ли с вином, то ли с чачей. Константин сутки уже ничего не ел, от воды лесного ручья у него бурлило в животе так, что он боялся быть услышанным.
Однако перистальтика кишечника работала не только у него. Уже в сумерках Филиппов заметил, как Звиад закинул автомат за спину и пошёл прочь от лагеря в лес. Константин змеёй проскользнул за ним. Он нашёл «НАТОвца» по светившемуся в темноте заду. Не теряя ни мгновенья, бросился вперёд и ударил того по голове заранее приготовленным удобным камнем. Звияд плюхнулся ягодицами в собственное дерьмо.
Содрогаясь от отвращения, еле сдерживая рвотные позывы от вида свежей крови и размазанных фекалий, Константин обшарил офицерский планшет, нашёл завёрнутый в пластик договор о купле-продаже участка Османа Отырбы, захватил вражеский автомат и бесшумно растворился в темноте леса.
Ночью он заблудился, горный лес низкорослый, но деревья стояли так близко друг к другу, что их ветви переплетались между собой, Константин пытался их рубить кинжалом, как мачете, но тщетно. Колючий кустарник хватал его за штаны и рукава рубашки. На полянах росло множество похожих на сияющие фонарики чашечек цветков энотеры, которые свою истинную красоту раскрывают только тогда, когда не светит солнце. Местами их было так много, что Константину казалось, будто он идёт по клумбе.
По запаху ему удалось найти реку Эрисцкали, дальше было легче, на рассвете он вышел к ферме по тому же пути, что пришёл на неё двое суток назад. Снизу от реки дом Отырбы был едва виден за стеной рослой кукурузы, между которой стояли платаны, покрытые виноградной лозой с крупными фиолетовыми ягодами. Дом и прилегающие постройки были окружены валками скошенной на сено и уже подсохшей травы. Позади на реке лягушки кричали возбужденными, пронзительными голосами, воздух у фермы оглашался мелодичным жужжаньем пчёл, цикады время от времени тоже пробовали распеваться.
Константин отдал купчую умытой и переодевшейся Тинат, та сунула пластик с документом в карман чёрного капронового фартука и пошла на кухню, нагревать воду, чтобы Филиппов мог отмыться. Дом состоял из четырёх комнат, причём три комнаты были объедены снаружи верандой, как это принято в Абхазии. Несколько поодаль находились кухня и душевая, соединявшиеся с домом крытой галереей. Десять минут спустя после прихода, Константин обнаружил в комнате для работников ожившего Валеру. Голубые глаза его ввалились в тёмные глазницы, левая рука висела на перевязи из бабьего платка, но в целом мужчина чувствовал себя сносно и даже ходил без посторонней помощи.
 А где ребята? – спросил у него Филиппов.
 Ушли поить скотину,  ответил Литвишко ослабевшим голосом.
 Я помню тебя,  сказал ему Константин,  ты был с теми, в Зугдиди.
Валера закрыл глаза и сел на постель.
 Мы прилетели в Тбилиси из Львова, с документами «ремонтников чаеуборочных машин». Ребята были крепкие, кто-то и с боевым опытом, хорошо обмундированные, местные удивлялись нашим фуражкам-мазепинкам. Батальон УНА-УНСО назывался «Арго»  явились за золотым руном.
Раненый лёг на спину, голос его был еле слышен.
 После переворота «первыми лицами» в Грузии стали уголовные авторитеты – Тенгиз Китовани, командир Национальной гвардии, – со своей «гвардейской» верхушкой, из братвы, – и вор в законе Джаба Иоселиани с тремя судимостями, за разбой и убийство, – командир националистической организации «Мхедриони». Эдуард Шеварднадзе в тот момент был у братвы на подтанцовке. Воры его хвалили, мол, «прокравшись» в Москву, завалил Союз. Эти «первые лица государства», захватившие власть в силовых структурах, и трудоустроили нас после войны.
Литвишко заплакал:
 Они послали меня разведать это место. Хотели, чтобы я узнал, трудная ли предстоит работа… и что потребуется. Они уже говорили с Османом Отырбой, но он не хотел продавать. Они давно хотели эту плантацию. Но, когда я приехал, увидел здесь всё. Увидел её… Я понял, что всё это должно так и остаться. Что я должен помочь…
Пока мужчины толковали, Тинат ушла на могилы. На свежем земляном холмике она развернула купчую и дрожащими пальцами провела по кривым буквам, последним, что написал в своей жизни её отец  «Осман Львович Отырба». Её пальцы так же дрожали, когда девушка подожгла бумагу и посыпала получившимся пеплом могильный холм.
Прилетела небольшая птичка величиной с воробья, с глянцевито-чёрной спинкой и ослепительно белой грудкой и шейкой. Она сидела на старом кресте Льва Отырбы, время от времени подрагивая хвостом; её грудка сверкала на фоне скошенной травы, словно упавшая звезда…
 Нам надо уехать за подмогой,  сказал Константин,  есть транспорт?
 Старый армянский ЕРАЗик,  ответил Валера,  но у него, кажется, полетел кардан. Не успеем отремонтировать.
М-да-а-а, и трактор долго не протянет, починил «на спичках»,  сокрушённо покачал головой Филиппов  Я их немного задержал, но скоро они будут здесь.
 Сколько? – спросил раненый.
 Восемь. У шестерых автоматы.
 Что ж,  Валера громко сглотнул,  нас пятеро… Из которых двое инвалиды, третий ранен, четвёртый женщина, а пятый никогда не убивал людей.
 Но ты их знаешь, это нам поможет,  возразил Константин.
 Возможно,  ответил украинский наёмник.
Когда все пятеро обитателей дома Отырбы собрались на военный совет, они сложили перед собой всё оружие, что у них нашлось: на обеденный стол выложили курковое ружьё с двумя патронами, кривой кинжал бе;бут, автомат Калашникова с одним неполным рожком, кухонный нож для разделки мяса и острый топор.
 Надо помнить,  разъяснял боевую задачу Литвишко,  Они разведчики и придут как бы за «языком». Им нужна Тинат, чтобы подписать новую купчую. Скорее всего, они разделятся: двое пойдут с одной стороны, трое с другой; остальные рассредоточатся вдоль реки. Полагаю, что будут подходить по двое, особенно, если решат, что здесь опасно. Вряд ли они станут стрелять издали, чтобы не рисковать жизнью хозяйки. Думаю, лучше всего, постараться сбить их с толку: ослепить их. Чтобы они ничего не видели, не могли подавать знаки; тогда их выдадут разговоры по рации. А у нас будет возможность прятаться.
 Мало просто прятаться,  сказал безногий Гоша,  Надо защитить себя.
 Защитить тоже мало,  ответил ему по-абхазски безрукий Тимур.
Украинцы его не поняли, но Литвишко попросил Филиппова:
 Есть у меня одна идея, помоги мне выйти наружу.
 Тимур сказал, что придётся убить их всех,  перевела Тинат и пошла с мужчинами во двор.
Всё оставшееся время Тимур с Георгием и Тинат с Константином сгребали в кучи недосушенное сено, а Валера поджигал копна. Дым постепенно застил всю округу.
В полдень в этот дым вступили, багровые от долгой ходьбы, потные и распухшие от укусов насекомых восемь грузинских наёмников. Этот поход был особенно неприятен контуженному Сабе с перевязанной головой и вооружённому кинжалом. Наёмники остановились, чтобы ознакомиться с задымлённой местностью и затруднениями, ожидающими их. Теперь им предстояло приступить к основной работе  поиску и захвату хозяйки тунговой плантации.
В дыму еле-еле распознавалась крыша дома покойного Османа Отырбы. Звияд беспокойно обшаривал стелящийся дым глазами, пытаясь рассмотреть ещё чего-нибудь. Его заединщики угрюмо ждали распоряжений.
 Коба, возьми с собой двоих и идите к дому,  наконец, показал пистолетом направление Звияд,  увидите мужчин – стреляйте, увидите девку – хватайте.
 Ты, Леван,  обратился главарь к огромному пузатому грузину,  заходи с двумя справа. Ищите девку. Вперёд!
Наёмники зашли в белую мглу непроглядного дыма. Они двигались осторожно, выставив вперёд стволы автоматов. Но дышать было невозможно, и через пару десятков метров трое из них присели отдышаться, внизу это ещё можно было сделать. Одному из них прилетел и вонзился между лопаток острый самодельный нож умерщвления скотины. Убитый повалился, издав сдавленный стон. Из дыма выпрыгнул негр, страшно оскаливший зубы, с высоты его роста на голову толстого Левана, вскочившего было, обрушился клинок полуметрового кинжала бе;бута. Третьего грузина Тимур опрокинул пинком в грудь и тут же рухнул рядом с ним, давая возможность Георгию сверху вогнать сталь в грудь наёмнику.
Звияд с Сабой услышали звуки борьбы и поспешили на подмогу, но застали только три распластанных трупа, плавающих в ручьях собственной крови. Нотариуса вырвало тут же. Он уже ничего не мог видеть из-за слёз и слышать из-за охватившей его паники.
В это время Константин с Валерой, с замотанными мокрыми тряпками лицами, пробрались в гараж. Константин был вооружён топором, Валера – автоматом. Украинцы жестами распределили свои действия. Литвишко осторожно, стараясь не бередить рану, лёг, хорошенько прицелившись, дважды выстрелил по приближающимся к дому фигурам. Грузин, шедший посередине, упал, сражённый наповал. Тот, кто был ближе к стрелявшему, душераздирающе заорал, поражённый в бок, но мелькнувший из дыма топор резко оборвал этот крик. Назад к Литвишко приполз Филиппов, ещё с одним трофейным Калашом.
Звияд наткнулся на сидящего Кобу, тот лихорадочно дёргал стволом АКСУ-74 на любой шорох и приговаривал «ничего не вижу, ничего не вижу». Двое его подручных, в нескольких метрах от него скребли ногами в предсмертной агонии.
 Спокойно, спокойно,  сказал ему, оскалившись, Звияд.
Он посмотрел на дрожащего от шока Сабу и понял, что этот совсем не боец.
 У нас с Кобой тут уже свои счёты. Уходи отсюда!
Нотариус закивал забинтованной головой и попятился на карачках назад, к реке.
 Ты как? – спросил Звияд у тоже трясущегося Кобы. – Готов?
 Да!
 Пошли!
Они резким рывком добрались до гаража, осторожно обшарили его, но ничего не нашли, кроме трактора и синего фургона ЕРАЗ. Звияд прислушался и услышал что-то из сарая, в котором сушились табачные листья.
 Туда! – скомандовал он Кобе и они с двух сторон добежали до табакосушилки, пошли вдоль жердей, внимательно просматривая метр за метром сквозь прицелы автоматов. Но скрытно двигаться им не позволял дым, он раздирал лёгкие, и как бандиты ни крепились, время от времени им приходилось рефлекторно кашлять.
Этот кашель слышала Тинат, она была на крыше табакосушилки и, держа ружьё стволами вниз, потихонечку дошла по продольной балке до самого края. Коба увидел её тень, он отбежал от стенки сарая так, чтобы сразить человека на крыше, и выпустил длинную очередь вверх, почти не глядя. Девушка отпрянула назад, толь не выдержала её веса, и абхазка рухнула вниз.
Коба ворвался в сарай, где увидел, как дочь зарезанного им Османа Отырбы лежит на куче вяленых листьев и целится ему прямо в живот. Глаза девушки сверкали вселенской ненавистью. Это была всё-таки картечь. С близкого расстояния два выстрела разворотили пузо и грудь Кобы и отбросили окровавленный труп к выходу.
Уходя с линии огня, Звияд бросился под тракторный полуприцеп и залёг за колесом. Автоматная очередь взбила перед ним фонтанчики пыли. Звияд выстрелил в ответ, на звук, но сверху из прицепа на него вдруг обрушилось огромное тело «кентавра» – руки грузина мёртвой хваткой зафиксировали клешни Гоши, а в шею вцепились зубы Тимура. Безрукий абхаз вырвал яремную вену бандиту и вгрызался в булькающее кровью горло до тех пор, покуда Звияд ни затих.
4
Когда сено догорело, а ветер унёс остатки дыма, Константин с Тинат собрали трупы и погрузили в полуприцеп. Они отвезли мёртвых наёмников на плантацию тунговых деревьев и долго копали для них длинную общую могилу.
 Они хотели нашу землю,  многократно приговаривала абхазка,  Они её получили.
Жёлто-голубые стрекозы летали над ними зигзагами, сверкая в свете заката прозрачными крыльями. Когда молодые люди поехали от плантации к дому, Константин, управлявший трактором, повернулся назад и ещё раз полюбовался великолепными проспектами тунговых деревьев; их кроны на фоне бледно-розового небосвода шевелились под ветерком, как плюмажи на шляпах мушкетёрского полка. Домой вернулись под вечер. Сели с работниками за общий стол, поужинать стряпнёй однорукого Литвишко и молоком вечерней дойки, что надоил Гоша.
Тинат смотрела на украинцев с одинаковой нежностью, что не могло не задевать Валеру, рассчитывающего на её сердце. Когда Литвишко двадцатилетним бойцом «Арго» прибыл на эту землю, он был очень крутым.
«Не будем прогибаться под изменчивый мир,
Пусть лучше он прогнётся под нас»  так поёт молодняк. Потому, что эта песня не имеет никакого отношения к реальности. Теперь, двадцать лет спустя, Валера понимал, что был очень наивен. Теперь он хотел быть верным не украинской нации вообще, а одной единственной женщине – юной абхазке Тинат. Защищать этот дом, построенный её отцом. Любить детей, которых у них ещё не было. Он уже не боялся плакать, если случалось какое-то горе. Литвишко был достаточно в себе уверен, чтобы знать, что слёзы не сделают его слабым. На самом деле, мужчина от того, что плачет, слабее не становится. Валера стал сочувствующим. Он понимал теперь, чем отличается строгость от жёстокости, а твёрдость от агрессии. И он служил самому ценному в жизни – женщине, хозяйке дома.
 Ты останешься с нами? – попросила девушка Константина.
 Я, вообще-то, на море хотел,  признался Филиппов.
 Те, кто послал этих, пришлют новых,  объяснила абхазка свою тревогу.
Гость посмотрел на бывшего «аргонавта», тот глазами ему ответил «оставайся», мол.
 Ну, значит, погощу до сбора урожая,  пообещал Константин.
Постепенно пурпурно-красный цвет неба над домом Тинат Отырбы сменился на стальной. Солнце село за дальние горы. Лес перестал быть густым переплетением ветвей и кустарников, а стал тёмно-зелёным и плоским, как встающая внутренность детской книжки-открывашки с абхазскими сказками, которые всегда заканчиваются свадьбой.
 


Глава 5. Чужая свадьба
 
1
 Внимание! Внимание! Дорогие гости! – заместитель директора ГТРК «Крым» Таис Кони постучала вилкой по пустому фужеру для шампанского,  Мы благодарим вас всех за то, что вы пришли на наш скромный праздник. А теперь по видеосвязи посмотрим поздравление Мадонны!
Гости, собранные на банкет в киевском ресторане «Одесса», перестали бренчать вилками и устремили свои взоры на специально установленную плазменную панель, подключенную к ноутбуку со Скайпом. Техникой распоряжался виновник торжества, американец Эндрю Бликсен, пожалуй, лучше него этого бы никто не сделал, да и американская поп-дива не ответила бы на звонок с другого номера.
На экране появилась Луи;за Чикко;не, она была в своём лондонском доме, поэтому время не сильно отличалось от киевского. Было видно, как она всматривается в лаконичный, но дорогой интерьер «Одессы», ищет среди гостей знакомое лицо Эндрю Бликсена.
 Dear Andrew and Anne!  Мадонна произнесла имя украинской невесты Ани Загорулько на американский манер,  Саундтрек вашей прекрасной свадьбы мне ласкает душу. Пусть будет бесконечно долгий век у вашей семьи!
Поздравление Мадонны для гостей переводила на русский сама Анна Загорулько, теперь уже Анна Бликсен. Вообще-то, «Загорулько»  это была фамилия её прежнего мужа, Виктора. Настоящая девичья фамилия женщине нужна только для того, чтобы потом, в будущем, её ребёнок мог восстановить забытый пароль.
Она была в белом подвенечном платье девственницы, которое не могло скрыть её беременности. Несомненно, видеопоздравление в прямом эфире от самой Мадонны – это было гвоздём программы, изюминкой их венчания. Об этом будут потом рассказывать своим знакомым и «друзьям» в соцсетях все присутствующие на свадьбе гости: «Их благословила сама Мадонна!»
Преимущественно, это были гостьи; с мужьями. Анна была одесситкой, но в Киеве работало несколько ей бывших однокурсников по Одесскому национальному медицинскому университету. Их всех она и пригласила на своё торжество. И свою лучшую подругу детства  Таис Кони с её мужем Тарасом Мелько. Таис для этого пришлось специально прилететь из Симферополя. Впрочем, она всё равно собиралась в Киев за своей любимой красной машинкой  Hyundai Getz.
Во времена, когда они жили с Тарасом в Шпитьках, салон этого автомобиля был единственным прибежищем для Таис, где всё было так, как она хотела: влажные салфетки в кармане водительской дверцы, подушечки жевательной резинки в специальной прозрачной коробочке, драже TicTac  в другой. Под лобовым стеклом, на специальном прорезиненном коврике, смартфон Samsung последней модели. На задней полке – маленькая красная подушка с вышитой надписью «I love you». Освежитель воздуха на воздуховоде. Всё запредельно чисто, никакого мусора или чего-либо лишнего.
Таис сама заработала на этот автомобиль, снимая рекламные ролики для одной фармацевтической компании, по наводке Ани Загорулько, кстати. Кони себя уважала за то, что в двадцать пять лет сама себе смогла купить машину и считала её первой ступенью на вершину своего материального успеха.
 Мадонна крутая! – раздавались оценки среди гостей, чокающихся фужерами с шампанским «Новый Свет» брют белое.
 А какая она всё-таки скромная! – говорили другие,  Взяла и позвонила своему сотруднику, чтобы поздравить со свадьбой!
Жених Эндрю Бликсен поставил видеоклип Мадонны «Erotica», не самый подходящий для бракосочетания, но зато там были кадры, которые он сам снимал. Не все, конечно, но всё же.
 А давайте танцевать! – объявила невеста и пошла вовлекать в танцевальный круг своих бывших однокурсниц и однокурсников.
На экране Мадонна помыкала обнажёнными молодыми мужчинами в чёрных ошейниках с блестящими заклёпками. Молодёжь сейчас носит такие, как комнатные собачки, пытающиеся казаться бойцовыми псами.
Таис вспомнила, что год назад Аня Загорулько тоже пришла на концерт Мадонны в таком ошейнике. Тот концерт, который должен был состояться в августе 2012 года, обе молодые женщины – Таис и Анна  ждали. Они, можно сказать, выросли на песнях Мадонны, и вот представилась возможность увидеть её воочию.
Анна жила в Одессе, у неё был трёхлетний ребёнок, муж работал на Припортовом заводе минеральных удобрений. Анна сходила с ума в рабстве материнства. До замужества, ещё со старших классов школы, она перегуляла, пожалуй, со всеми более-менее заметными мальчиками на районе. Росла без отца, а её мать преподавала английский в той же школе. Аня выучилась на фармацевта, но проработала недолго, вышла замуж за менеджера, родила сына Артура и тут начались будни материнства.
Анна завидовала своей подруге, которая сначала поступила, казалось бы, на бестолковый филфак, но потом стала работать в новостях местного телеканала, была замечена в столице и вот она – «телезырка украинского телебачення». Впрочем, на их отношениях зависть женская не сказывалась. Таис сама купила билеты, самые лучшие, даже проезд из Одессы в Киев оплатила своей подруге. Единственно, что не пригласила её ночевать у себя в Шпитьках. «Вписала» в квартиру к знакомой под предлогом, что после концерта придётся далеко добираться. На самом деле, Таис стыдилась их несуразной хаты с деревянной будкой отхожего места в крапиве, заселённой огроменными пауками.
А ещё двадцатишестилетние подружки заказали две одинаковые специальные белые футболки с портретом Мадонны. И так и заявились на концерт. Шоу задержалось на три с половиной часа. Чтобы зрители не скучали, рабочие сцены включили музыкальные клипы с песнями Мадонны разных лет. Перед сценой было специальное пространство для танцев, именно в это пространство и купила за год билеты Таис Кони. Они с Аней мило проводили время, им было о чём поболтать, да и просто потанцевать не часто же удаётся, особенно Ане, которая была прикована к детской кроватке, как раб к галере.
Сквозь танцующих время от времени проходили рабочие сцены, а также инженеры видео и звуковой аппаратуры. Один, сухопарый, улыбчивый приглянулся Таис и она остановила его с просьбой сделать фото – как она с подругой «зажигает» на танцполе. Молодой мужчина лет тридцати оказался американцем, «видеограф Мадонны», как он сказал о себе. Он сфотографировал девушек, потом они сфотографировали его поочерёдно с каждой и даже сделали общее сэлфи на память. Фотографии Таис пообещала прислать ему на e-mail, и Эндрю Бликсен подарил ей свою визитку.
Наконец, вышла Мадонна, ей удалось в себя влюбить зал, однако многие зрители так и не простили задержки шоу, из-за чего им пришлось уходить задолго до конца – просто чтоб успеть на метро. Но Таис и Аня протанцевали до самого конца, благо, что ночевали они у общей знакомой, на Кловском спуске.
Если перед концертом Таис как-то могла объясняться с Эндрю жестами, скудным запасом слов, междометиями и улыбками, то чтобы написать ему письмо пришлось привлечь Аню. У Загорулько с детства с английским языком были особые отношения. Эти отношения переросли в отношения с американцем. Они стали общаться по Скайпу. Сначала изредка, но потом всё чаще и чаще, наконец, ежевечернее.
На Новый Год Эндрю Бликсен, воспользовавшись туром Мадонны по Европе, прилетел в Киев. Анна Загорулько упросила мужа отпустить её к подруге детства Таис Кони. Дела на Одесском припортовом заводе без российского газа шли плохо, денег не было даже на празднование новогодней ночи. И Виктор отпустил супругу, оставшись с ребёнком у своих родителей.
Таис Кони сама арендовала для любовников лучшие апартаменты, какие смогла найти в Киеве. Весной Эндрю объявил о разводе своей американской жене, а Анна – своему украинскому мужу. Тот был в полном недоумении – вот к чему привели ежевечерние «практики в английском», как называла их Анна.
И вот, спустя год после концерта Мадонны, Эндрю и Анна женятся в Киеве. Теперь завидовать подруге наступил черёд Таис. Ах! Ну, почему она так плохо знает английский?! Выйти замуж за американца и уехать в США – это ли не предел мечтаний каждой украинской девчонки?! А тут не просто американец и не просто в США, видеограф самой Мадонны – это же какой шанс попасть в сферу мирового шоу-бизнеса?!
Конечно, Аня ни в какую сферу не полезет, родит для Эндрю ребёночка и будет американской мамашей. С дитём или с двумя, если Виктор Загорулько позволит увезти своего сына. А он позволит, ибо какой ещё судьбы можно пожелать своему сыну, как ни оказаться в обеспеченной американской семье?
А вот Таис на месте Анны постаралась бы попасть в какой-нибудь проект Мадонны, но… Она сама уступила этого американца своей подруге, не ожидая от той такой прыти, ведь, казалось бы, Загорулько была безнадёжно замужем и с ребёнком. Но нет, та свой шанс не упустила…
Вот почему на свадьбе лучшей подруги Таис было немного грустно. К ней подошли молодые люди, лет двадцати.
 Привіт! – сказал один из них,  Радий тебе бачити!
 Привет! – почти механически отозвалась Таис и даже позволила ему поцеловать себя в щёку.
 Як справи? – спросил поцеловавший её молодой человек.
Он спрашивал «как дела» и вёл себя так, как будто они были знакомы. Не так, что он узнал бывшую телеведущую (а это происходило всё реже и реже), а, действительно, был с ней знаком.
 Тобі нудно? – спросил он.
На парне был официальный тёмно-серый костюм, такого же цвета галстук, съехавший вниз так, что стала видна первая пуговица белой рубашки. Его спутник был одет в чёрный костюм, рубашку с рюшами сверху донизу и чёрную вычурную бабочку
 Нет,  ответила молодая женщина и отпила шампанского, из которого давно уже улетучились все пузырьки.
На свадьбу она оделась в длинное простое платье без рукавов, молочного цвета, которое выгодно подчёркивало её морской загар. На плечи накинула полупрозрачную шаль в тон.
 Звучить непереконливо,  возразил молодой человек.
 Ну, да, немного скучно,  согласилась Кони.
Это почему-то вызвало широкую улыбку у спутника её визави.
 А ты откуда… родом,  спросила Таис, перехватывая инициативу.
 З Херсона.
 Здорово! А как тебя сюда занесло? Ты с какой стороны?
 З боку колишнього чоловіка нареченої.
 Бывшего мужа невесты???
 Я троюродный брат Виктора Загорулько, Аня нас позвала, чтобы жениху было с кем поговорить, а у нас беглый английский,  пояснил на украинском молодой человек. Он всегда говорил на украинском, даже если его собеседник отвечал только по-русски.
 Так уж и беглый?
 Як звали кохану Маяковського?
 Лиля Брик.
 Suck the tractor driver's dick! – молодые люди с удовольствием расхохотались своей скраберзной шутке.
 Как тебя зовут? – наконец, решилась спросить Кони.
 Артём Мищенко.
 А-а-а-а! Малыш Тёма! Когда я последний раз тебя видела, тебе было четырнадцать, и ты показал мне свою коллекцию покемонов,  вспомнила Таис приезд в Одессу родни тогдашнего жениха своей подруги,  Помнишь?
 У тебе гарна пам'ять! – утвердительно кивнув, похвалил её молодой человек.
У него закурлыкал смартфон, на дисплее высветилось «Анька»
 Извини за вопрос,  раздалось в трубке,  надеюсь, я тебя не отвлеку: ты где, бля?!
Артём со своим улыбчивым другом спешно ушли к Эндрю Бликсен, затосковавшему было в компании англо-говорящей тёщи. Кроме его невесты, её мамы и Артёма с Алексеем на свадьбе никто больше не говорил по-английски.
Алексей Олейник учился вместе с Артёмом Мищенко в Киевском институте культуры. Им оставался последний курс. Только Артём заканчивал факультет кино и телевидения, а Алексей  туристического бизнеса.
Таис отыскала глазами своего мужа. Тарас Мелько выглядел великолепно в костюме цвета топлёного молока, который она собственноручно ему отутюжила на свадьбу. Муж почувствовал, что жена на него смотрит, повернулся к ней и помахал рукой, мол, «всё хорошо». Он наводил знакомства с киевскими врачами. Даже если им ничего не нужно было строить или ремонтировать помещения, врачи – это всегда полезные знакомства. Кажется, что на фото двух-трёхлетней давности ты просто чуть лучше высыпался и меньше болел. Но нет, это просто старость сожрала ещё немного тебя. После тридцати какой-нибудь врач по-любому тебе нужен на постоянной основе.
Кони покинула своё место за свадебным столом и отошла к барной стойке. Она заказала стакан минеральной воды без газа. Бармен налил ей «Нафтусю» из маленькой бутылочки. Туда же подошёл Олейник, бармен налил ему бокал красного грузинского вина «Алазанская долина» от Marani. Алексей сделал ему знак, чтобы тот налил и для молодой женщины тоже.
 Спасибо! – искренне улыбнулась Таис молодому ухажёру,  Какой ты галантный мужчина!
 Спасибо,  поблагодарил Алексей за комплимент,  Опять грустишь?
Кони отпила немного вина, оценила вкус и мимикой дала понять Олейнику, что разделяет его выбор.
 Только благодаря моему отличному тайм менеджменту и делегированию обязанностей я всегда нахожу время на то, чтобы погрустить в одиночестве.
 Ты давно ушла с ICTV? – опять задал вопрос парень.
 Около месяца, я прилетела за машиной, завтра возвращаюсь в Крым, а мой муж остаётся достраивать дом и искать заказы.
 Мы с Артёмом тоже собираемся в Крым, погреть косточки перед началом нового учебного года. Знаешь, какие-нибудь хорошие крымские пляжи?
 В Новом Свете не плохо,  пожала плечами Таис,  Там Царская бухта.
 Да ну-у-у-у…  несогласно протянул Олейник.
 Там не красиво? – удивилась Кони.
Ей понравилась Царская бухта отличным песком и чарующим запахом можжевеловых рощ.
 Там полно уродов с рюкзаками и детьми,  поморщился студент,  мы слышали про один нудистский пляж. Хороший.
 Как он называется?
 Лисий… Лисья…  морщил лоб Алексей,  Лисья бухта! Точно! Лисья бухта. Настоящий рай! Да, лучше, чем рай! Это кусочек рая на земле. Тропический рай, спустивший корни на землю.
Кони улыбалась, наблюдая, как студент факультета туристического бизнеса силится прямо у неё на глазах создать копирайт рекламного проспекта из набора услышанных ранее штампов.
 Ты не хочешь поехать с нами? – вдруг неожиданно предложил Алексей.
Он разговаривал с женщиной, как с незнакомой прекрасной лошадью. Женщина не то, что не понимала его. Она его понимала. Но, как и любой красивой лошади, ей важнее была его интонация и его рука с «яблочком», то есть с фужером грузинского полусладкого. Поэтому Таис нравилось, как с ней общался Алексей  ласково, негромко, твёрдо.
 Я?! – искренне изумилась Кони,  вы хотите поехать со мной?
 Конечно! Возьми нас собой на своей машине до Симферополя.
 Вам есть, где там переночевать?
 Конечно! Тёплый песок под крышей звёзд, мы будем вкушать там арбузы и «торпеды» будем пить.
 А что это?
 Это большие бутылки пива.
 Не думаю, что моему мужу понравится эта идея.
На самом деле, Тарас осознавал, что его жена, как все телеведущие, страдает нарцисцизмом и самолюбованием. Красивая женщина принадлежит всем – так, кажется, говорили древние. «Лицам телеканала» необходимо обожание со стороны, ибо это и есть настоящая цель их жизни, отсюда их частые, зачастую неразборчивые интимные связи. Мелько заставлял себя смотреть на это, как на издержки профессии его жены, старался относиться к этому снисходительнее. В шестнадцать лет он искал идеал. В двадцать  великую любовь. В тридцать Тарасу Мелько нужна была женщина, просто пригодная для совместной жизни. Отношение к семье у него было такое же, как и к работе: можно и не любить, но обязанности выполнять нужно. И тогда ты молодец.
2
На другой день Таис, не торопясь, собирала необходимые ей вещи для жизни в Симферополе. Ей попался в руки женский журнал, в котором был тест для женщин «Сумели ли вы себя реализовать?» На вопрос № 1 она выбрала вариант «Б»  предпочитает бодрствовать, нежели спать. «В» был ответом на вопрос №4 – больше ценит власть, чем время или деньги. Ответом на седьмой вопрос она выбрала «А»  больше думает о настоящем, чем о прошлом или будущем. Она набрала шестнадцать очков. Тест определил её как «женщину, которая не боится принять свою свободу». Таис была согласна. Её путешествие по течению жизни было подобно сплаву по горной реке, нежели, чем плаванию в штиль под парусом или дрейфу водоросли в стоячей воде. Вот и в этот раз она так ждала этого отъезда… Уже машину заправила и вещи собрала, а уезжать перехотелось.
В соседней комнате её муж смотрел телевизор, расположившись с пивом на диване.
 Ты так молодо выглядишь, наверное, продала душу дьяволу,  сделал он комплимент жене, в очередной раз проходившей мимо него в домашней футболке и белых трусиках.
 А ты выглядишь не очень, наверное, дьявол душу бесплатно забрал,  не приняла комплимент Таис.
Ей не нравилось, что Тарас, как ей показалось, опустился: отрастил пузо, стал ежевечернее пить пиво, при этом строительство дома приостановилось.
 Если тебя всё бесит, значит у тебя всё ещё мало денег,  огрызнулся Мелько,  Каждому уважающему себя человеку необходимо иногда не отвечать на звонки и смотреть боевики в трусах и толстовке, обложившись едой, как свинья. У всех жизнь складывается по-разному: Иисус в тридцать три уже завершил карьеру, а Илья Муромец только-только покинул зону комфорта. И пусть я буду банален, но прежде чем взлететь, надо упасть и не бояться упасть снова.
 Чем ниже уровень твоего образования и хуже логика, тем больше в твоей жизни мистики, чудес и необъяснимых явлений,  парировала Кони, намеренно намекая, что у мужа за плечами лишь строительный колледж.
 Послушай, Тася, супружеские отношения это то, что должно спасать меня в тяжёлые дни, а не загонять ещё больше,  Тарас открыл ещё одну бутылку «Оболони»,  Ты сбежала, приезжаешь раз в месяц… может у меня депрессия?
 А как же вахтовики, как же подводники, как же лётчики, моряки? – всплеснула руками его жена,  Так долго дома не бывают! А им вообще по кайфу!
Она давно приняла тот факт, что всегда найдутся люди, которые будут недовольны тобой. Хоть в лепёшку расшибись! «Какая-то лепёшка корявая, могла бы ровнее быть!» Ей двадцать семь лет, она – заместитель директора ГТРК «Крым» с перспективой через год, в двадцать восемь стать самым молодым директором государственной телекомпании на Украине. Ну, почему её муж не может принять её успеха? Почему он держится за свой чёртов дом в Шпитьках, когда уже через год она, благодаря своим будущим связям, сможет «подгонять» ему заказы в Крыму?!
 Ты прям как ночной волк,  уколола Таис мужа.
 Типа, такой же свирепый?
 Нет. Тоже постоянно воешь без объективных причин!
 На самом деле, Тася, причина есть,  возразил Мелько,  Ты живёшь там, как женщина коммерческого содержания.
 Что?!! – задохнулась от возмущения Кони.
 Это так забавно, что все спят по-разному. Я сплю на животе, наша кошка спит на спине, а ты спишь со всеми! – ответил с хмельным безразличием Мелько.
 Тупые люди! Они везде. Они постоянно рядом. Они настолько рядом, что некоторые даже ты! – взорвалась Таис и бросилась в спальню с рыданиями.
3
Алексей с Артёмом снимали на двоих «однушку» на Дарнице. Олейник плескался в душе, а Мищенко хлопотал на кухне. Они набрали яств со вчерашнего свадебного банкета и на завтрак намеревались «спасать» нарезку подсохших сыров и завертевшей ветчины. Артём раскладывал поровну еду по тарелкам, когда у Алексея зазвонил мобильный. «Перезвонят»  подумал Мищенко, но телефон настойчиво трезвонил.
 Минутку! – сказал Артём в трубку и отнёс трубку соседу в ванную.
 Алло? – ответил Олейник, одной рукой держа смартфон, а другой насухо растираясь полотенцем.
 Привет, Лёша,  раздалось в трубке,  Это Таис.
 Кто?
 Таис Кони!
 А! Да! – голос красивой женщины с банкета смутил молодого человека, он был голый, хотя она его и не видела, конечно,  Как ты?
 Здорово, что ты уже не спишь! Вы едете сегодня?
 Куда?
 В Лисью бухту.
 А! Да! Мы готовы поехать сегодня… днём.
 Вы уже всё приготовили? – удивилась женщина такой расторопности молодых людей.
 Мы… Знаешь, нищему одеться, только подпоясаться.
 Я должна была спросить, ваше предложение ещё остаётся в силе?
 В смысле???
 Ничего страшного, я не хочу быть внезапной.
 Нет-нет! Поехали!
 Куда за вами заехать?
 Мы живём на Красноткацкой, на Левом берегу…
Алексей вышел из ванной комнаты, обернув бёдра полотенцем.
 Всё жрёшь, как не в себя, обжора? – подковырнул он Артёма, который не дождался товарища и приступил к завтраку. – Собирайся, мы едем на пляж.
 Какой пляж? – переспросил Мищенко с набитым ртом.
 Нудистский, в Лисьей бухте.
 Так это же в Крыму?! – удивился Артём.
 Знаю, но туда Кони едет.
 Какие кони?
 Таис Кони едет туда на машине и зовёт нас с собой.
 Ты шутишь?
 Нет. Но нам можно взять только одну сумку, у неё много вещей.
Они оба были из не очень богатых семей. Отец и мать Олейника были врачами в Виннице, жили в собственном доме с подворьем, держали кур и свиней. Отец Мищенко работал в Херсоне сантехником, а мать шила на дому одежду по индивидуальному заказу. Его сестра изучала политологию в Херсонском государственном университете и была активисткой националистического направления.
Парни быстро покидали в большую спортивную сумку плавки и шорты с футболками, и там даже ещё осталось место для нескольких бутылок пива, за которым они отправились в супермаркет Billa у метро Дарница. Настроение у студентов было прекрасное, хотелось прыгать от радости и они не стеснялись этого делать в бакалейных рядах, выбирая пиво и закуски. Притормозили у стойки со средствами мужской гигиены. Алексей хотел было взять шампунь, но отвлёкся на яркие упаковки презервативов.
 Презики! – весело воскликнул Олейник,  Тебе взять? Какой у тебя размер?
 Самый большой! – ответил ему ликующий Мищенко.
Заполнив корзину, как они говорили: «бухлом, жратвой и презиками», молодые люди двинулись на кассу.
В полдень у Олейника опять зазвонил телефон.
 Да? – ответил Алексей и заверил,  Мы собраны, спускаемся.
Они закрыли форточки, перекрыли газ, оглядели ещё раз свою квартиру «Вроде, ничего не забыли», Артём взял сумку, Алексей пакет с пивом и парни закрыли дверь на оба замка, чего обычно не делали.
У подъезда, среди бегающей детворы, их ожидал красный Hyundai Getz. Таис предупредила, что багажник забит, так что сумку надо расположить на заднем сиденье, вместе с пассажиром, второй пассажир поедет рядом с ней. Это был Артём на правах более давнего знакомого. Парни подивились, с какой аккуратностью ведёт автомобиль молодая женщина, педантично соблюдая скоростной режим и рядность. 
 Лайфхак для водителей,  объяснилась Таис,  попробуйте неуклонно соблюдать правила дорожного движения и увидите, как становитесь спокойными не только за рулём.
Она заправляла свою любимую машинку исключительно на заправках Shell. Алексей, нетерпеливо заменил нерасторопного заправщика, залил полный бак душистым бензином, завинтил крышку горловины и постучал по крыше, «отъезжай», мол.
 Эй! – одёрнула его женщина,  Не бей мою машину!
Она включила на DVD-проигрывателе «Summertime Sadness» Ланы Дель Рей и они отправились на юг уже без всяких остановок.
 
I think I'll miss you forever
Like the stars miss the sun in the morning skies
Late is better than never
Even if you're gone I'm gonna drive, drive
 
В то лето все знали эти слова, и компания в автомобиле с удовольствием подпевала американской диве:
 
I 've got that summertime, summertime sadness
S-s-summertime, summertime sadness
Got that summertime, summertime sadness
Oh, oh oh
 
 Вот эта песня «Summertime Sadness»,  заявила Таис,  У Ланы Дель Рей, пожалуй, единственная, которую можно петь.
 Чем ты сейчас занимаешься,  спросил у неё Артём, когда они ехали по направлению к Белой Церкви.
 А на кого я похожа? – спросила Кони.
 На социолога,  ответил Алексей, который жевал на заднем сиденье чипсы.
 Холодно!
 На пресс-секретаря,  попытался догадаться Артём.
 Холодно!
 На психолога,  сказал Олейник и отправил в рот ещё одну чипсину.
 Я похожа на психолога? – польщено переспросила женщина.
 Психолога МЧС,  подтвердил Мищенко догадку своего друга.
 Совсем холодно! – не согласилась Таис.
 Мы сдаёмся! – с этими словами Алексей передал ополовиненную пачку Артёму.
 Я заместитель директора ГТРК «Крым»,  представилась женщина.
 Это что значит? – уточнил Артём, запуская руку в пачку с чипсами.
 Это значит, она строит по утрам толпу журналистов, правильно? – спросил Алексей.
Таис согласно покивала, глядя далеко вперёд. Трасса была свободна, две полосы отличного асфальта туда и две – обратно.
 Я даже в детстве строила кукол, когда играла в дочки-матери.
 Зачем? – не понял Артём.
 Я жила с мамой, папой и старшей сестрой. Была самой младшей в семье, у нас даже кошки не было. Вот и командовала куклами.
 А кем ты хотела стать, когда училась в школе?
 Я хорошо училась в школе, но моим единственным желанием было уехать от родителей и путешествовать,  ответила женщина и с чувством добавила,  Объехать весь мир!
Парни понимающе покивали головами.
 Я тоже люблю путешествовать,  согласился Артём,  поэтому выбрал профессию телеоператора.
 Ты даже на самолёте ни разу не летал,  зачем-то сказал Алексей.
Они хотя и были друзьями, но постоянно негласно соперничали.
 Вы, правда, подумали, что я психолог? – спросила Таис, когда они обгоняли «горбатый» ЗАЗ-965.
 У тебя глаза такие, проникающие в самую душу,  объяснился сзади Олейник.
Таис всегда чувствовала себя комфортно с малознакомыми людьми, более того, ей нравилось становиться центром любой компании, будь то сборище бизнесменов или собрание интеллектуалов. Всегда находился тот, кто с добрыми намерениями или нет, заставлял Таис высказаться во время их споров. И она, делая вид, что вынуждена отвечать, пересказывала всё, что запомнила из разговоров более умных мужчин. Она никогда, ни по какому вопросу не отвечала: «Я ничего в этом не понимаю».
У развилки на Белую Церковь красный Hyundai Getz сбавил скорость до 40 км/час, как того требовал знак у поста ДАИ, и взяв влево, устремился к Умани. Они ехали по холмистой местности; вдоль обочин тянулись широкие, наполненные естественным мусором канавы, на травяном покрове стали появляться пятна ярких жестяных банок, свидетельствовавшие о бескультурье некоторых проезжающих. Иные кюветы густо поросли бурьяном. Базы стройматериалов, развалы арбузов и дынь уступили место редким палаткам с государственными и пиратскими флагами, да прочими сувенирами, на которые может позариться проезжающий к морю автотурист.
На обочинах дороги в проезжаемых сёлах стояли вёдра с молодой картошкой, на специальных столиках  банки с белым листом внутри, означающим, что здесь вы можете купить молоко. Пасечники выставили на выцветших капотах своих «Запорожцев» разнокалиберные банки со всяческим мёдом. Иногда попадались стаи белых домашних уток, напоминавшие упитанных медсестёр, спешащих на санитарный поезд. Таис видела весёлых мальчишек на новеньких подростковых велосипедах; пожилых велосипедистов с удочками, привязанными к рамам советских велосипедов и отсутствующим выражением в глазах; сельских девиц, смешных в своих ультра-модных клоунских нарядах, с ногтями, словно обагрёнными кровью; маленьких светло-коричневых старушек в белых платочках и с чёрными тяпками, возвращающихся с дальних огородов.
Кое-где по грязи прогуливались бычки на привязи, вдоль дворов большими шумными ватагами бегали и толкались собаки, их загнутые хвосты и облезлые бока в репьях совершенно не гармонировали с их жизнерадостностью. Среди них попадались небольшие белые сучки, выделявшиеся на фоне своих более тёмных кобелей словно облачка на ночном небе. По длинным заборам неторопливо шествовали великолепные откормленные коты; их искрящаяся на солнце шерсть прекрасно гармонировала с изящно изогнутыми хвостами. Среди гордых стад чернорогих коз, как бы в услужении у них, всегда мельтешило несколько овец, со светлой шерстью, свалявшейся в растаманские дреды, очень вульгарных в сравнении со своими сатанинскими родственниками.
Между сёлами можно было увидеть большие импортные трактора, скирдующие солому. Издали они казались движущимися зелёными и синими пятнами на жёлтом фоне. Трактора медленно и степенно собирали солому, распугивали чёрно-белых аистов, которые разлетались, подняв головы и изогнув шеи. Упоенная этим пышным зрелищем пасторальной жизни, охваченная своего рода визуальным экстазом, Таис не отрываясь глядела в ветровое стекло, не замечая ничего, кроме убегающей вперёд ленты дорожного полотна, лоснящихся тел коров, колыхания горячего воздуха над скошенным жнивьём и хлопот крестьян.
Артём и Алексей рассказали Таис много историй, каждая из них вела отдельную линию, но, сплетаясь, они составляли единое целое. Их истории, не смотря на мифологические вкрапления, в целом были правдой. Например, когда они проезжали Умань, студенты поведали о парке «Софиевка», основанном в 1796 году владельцем города Умани, польским магнатом Станиславом Потоцким. Все знают, что парк назван в честь его жены Софии Витт-Потоцкой и подарен ей на 36-летие. Хотели бы вы на 36-летие получить в подарок парк с дизайнерским ландшафтом?
Но мало кто знает, кем была эта удивительная гречанка. Да-да, София была гречанкой, как и Таис, вот почему Кони было так интересно узнать про жизнь дочери скототорговца Глявоне, который умер, когда она едва стала отроковицей. Её мать устроила юную Софию, как бы так сказать, «на воспитание» к старому польскому вельможе Каролю Боскамп-Лясопольскому. Это он, как Пигмалион, сделал из 15-летней Софии прекрасную Галатею. За три года он обучил свою любимицу науке любви и светскому поведению, и даже пригласил к себе в Польшу, когда закончился его посольский срок в Константинополе.
Но до Варшавы 19-летняя София не доехала. В Каменецкой крепости в неё влюбился сын коменданта 39-летний Юзеф Витт и они поженились. Супруги посетили Варшаву, где София Витт была представлена 50-летнему королю Станиславу Августу, который был восхищён 21-летней гречанкой. После Юзеф и София Витт переехали Берлин, где она сошлась «на короткой ноге» с 70-летним королём Пруссии Фридрихом II. А чуть позже с 40-летним австрийским императором Иосифом II, который рекомендовал своей сестре, французской королеве Марии-Антуанетте, принять Софию.
У Марии-Антуанетты за внимание уже беременной 22-летней Софии соперничали 26-летний граф Прованский, впоследствии король Людовик XVIII, и 24-летний граф д’Артуа, будущий французский король Карл X.
Супруг Софии  Юзеф Витт стал просто мужем знаменитой фаворитки. Зато она родила ему сына, крёстным отцом которого стал польский король, он же повысил звание Юзефа Витта с майора до генерала. Злые языки шептали, что на самом деле биологическим отцом малыша Яна был Станислав Август, и он сделал так, чтобы его сын рос в семье генерала.
Когда 29-летняя София Витт близко сошлась с 50-летним фаворитом российской императрицы Екатерины II  князем Потёмкиным, тот уговорил императора Австрии присвоить генералу Витту звание графа Священной Римской империи. Так София стала графиней, а её муж из Каменецкой крепости был переведён комендантом Херсона, дабы она могла почаще навещать Потёмкина.
А когда 31-летняя графиня Витт подружилась с 58-летней Екатериной II, та увидела в тёзке себя. Ведь немецкой провинциальной принцессе Софии А;нгальт-Це;рбстской было 33 года, когда та захватила российский престол с помощью своих любовников – офицеров лейб-гвардии, которые были младше её на пять лет. Императрица поручила графине сблизиться с самым богатым украинским магнатом 35-летним Станиславом Потоцким, которому принадлежали земли всей правобережной Украины. Софии это удалось настолько, что Потоцкий решил развестись со своей женой, коя родила ему одиннадцать (!) детей. Он заплатил генералу Витту два миллиона рублей откупных за его жену и сам женился на графине-агенте российской императрицы.
Для сравнения, Киев был куплен Петром I у Речи Посполитой за 146 тысяч рублей и уже навсегда признавался принадлежащим Русскому царству. А Потоцкий заплатил два миллиона рублей за женщину! Так правобережная Украина перешла от Польши к Российской империи.
Много достоинств было у графини Потоцкой, но вряд ли таковым можно назвать отсутствие угрызений совести. В 35-летнем возрасте она сделал своим любовником 19-летнего сына Потоцкого – Ежи. 53-летний муж не смог пережить такого и скончался. Ещё через десять лет 46-летняя София отослала наскучившего пасынка за границу и сошлась с 45-летним сенатором Новосильцевым, который помог ей обрести наследство умершего мужа, не смотря на претензии многочисленных детей Потоцкого от первого брака.
Умерла дочь греческого скототорговца Константина Глявоне в 62-летнем возрасте, оставив наследникам шестьдесят миллионов рублей, не считая дворцов и земель, в том числе уманьского парка «Софиевка».
«Жаль, что Тарас такой дундук! С моей помощью он бы мог стать крутым строительным магнатом, если бы поменьше ревновал, да побольше меня слушался. Ведь умная жена, как дудочка, коя раскрывает все клубнички на поляне, но складывать эти ягодки надо в мужа, который как кувшинчик»,  думала Таис, примеряя к себе судьбу фанариотки исключительной красоты и обаяния, прозванной современниками la belle favori (фр. «прекрасная фаворитка»). А ещё она почему-то вспомнила, как они с мужем купили строительные очки, полностью прозрачные для того, чтобы он мог на них эякулировать. «Скорее надо снова забыть эту информацию»  приказала себе Кони.
После Великих Троян им пришлось съехать с великолепного автобана Киев – Одесса. Алексей предложил сменить Таис за рулём, но та отказала:
 По статистике страховых компаний, самые плохие водители – это молодые мужчины в возрасте от 18 до 25 лет. Да, женщины не умеют ездить задом, путают право и лево, путают педали «газа» и тормоза, не чувствуют габаритов и геометрию углов, хуже замечают движение на периферии зрения, отвратительно паркуются, но это всё чревато лишь мелкими происшествиями и царапинами. А молодые мужчины за рулём слишком заняты самоутверждением: не соблюдают скоростной режим, дистанцию между автомобилями, склонны к неоправданному риску и необъявленным соревнованиям с другими участниками движения. Так, что Алёша, сидите на заднем сиденье,  заключила Кони,  лучше расскажите мне чего-нибудь ещё, если Бритни Спирс не хотите слушать.
Артём принялся повествовать, как ему удалось устроиться помощником оператора на съёмках художественного фильма. Это давало возможность Таис рассматривать его, делая вид, что она внимательно слушает рассказчика и поэтому поворачивается к нему во время особо интересных моментов повествования.
Ей нравился Артём. Он был выше своего друга, да и вообще любого человека среднего роста. С длинными, пропорциональными ногами и руками. За сильными длинными пальцами его рук почти полностью скрывалась бутылка пива. Тёмно-русые волосы Артёма были относительно коротки, и он также предпочитал сохранять на лице трёхдневную небритость. Но вот рассказчик из него был так себе. Не мастер богатой речевой культуры. А может, это было из-за того, что Артём всю дорогу старался говорить по-украински.
 Артём, что ты язык ломаешь? – спросила его Таис,  Мы вроде тут все по-русски говорим…
 В Україні повинні говорити українською мовою,  упрямо отказался Мищенко перейти на русский, который, безусловно, знал, как всякий украинец,  Наша мова за красою така ж, як італійська.
 С чего это вдруг «повинні»? – пожала плечами Кони,  свои репортажи я должна, конечно, делать на украинском, но в обычной жизни я говорю на том языке, на котором мне удобнее изъяснятся. И, знаешь, есть темы, за которые я не возьмусь по-украински, но когда я говорю по-русски, для меня таких тем нет.
 По-русски можна любити і дівчину і помідор, а по-українськи помідор ти любиш, а дівчину кохаеш,  не согласился Артём.  Треба проявляти національну свідомість і вчити українську мову.
 Да, хватит тебе, старик,  вмешался Олейник,  Вон в Финляндии всего 4% шведов живёт, а государственных языков два – финский и шведский. Кому, на каком удобнее, на таком и общаются. Если не заметил, то экономически Финляндия развитее Украины.
Таис почувствовала неладное и решила сменить тему, и обстановку. Она остановила машину на выезде из села Станиславово, где на берегу огромного водоёма расположилось кафе «Барсук» с пластмассовыми белыми стульями на открытой площадке.
 У вас есть девушки? – спросила женщина у своих спутников.
 У мене немає дівчини,  ответил Артём, выходя из машины.
 А у меня есть – Олеся,  поделился Алексей.
 Олеся? – переспросила Таис, не расслышав имя за хлопком автомобильной дверцы.
 Да.
 А где она сейчас?
 Путешествует с родителями по Европе…
 Правда? А где?
 В основном, по Италии,  ответил Олейник, а Мищенко в это время галантно подставил стул для Таис перед пластиковым столиком.
 А знаете, почему? – спросила женщина, устраивая свою сумочку на спинку стула и пододвигая его поудобнее.
 Що «почему»? – не понял Артём, он продолжал упорно говорить по-украински.
 Почему девушки стремятся в Италию?
 За одеждой, за впечатлениями…  попытался объяснить Алексей.
 За мужчинами! – перебила его Таис,  Итальянцы – покорители сердец!
 Не, ты не знаешь мою Олесю! – уверенно заявил Олейник,  Она никогда мне не изменит. Она даже хочет сделать татуировку с моим именем.
Артём в это время сходил внутрь бара и заказал три кофе. Кони исподволь полюбовалась его сильными ягодицами.
 Как мило! – живо согласилась Таис,  Твоей девушке повезло, что у неё такой классный парень. А ты сам-то верный?
 Абсолютно! – заверил её Алексей.
 Правильно, так и должно быть,  похвалила его Кони.
 А ты когда-нибудь изменяла мужу? – в свою очередь спросил Олейник.
 Я?! – удивилась Таис,  Изменяла?! Да, ну что ты!
 А он тебе? – не отставал Олейник.
 Тарас до сих пор самоутверждается…  неопределённо ответила женщина.
 Правда?
 Уффф!
 Ну, тогда…
 Нет, Тарас не такой! – категорически отвергла эту вероятность Таис и поблагодарила кивком головы Артёма, который принёс кофе.
 А что тебе в нём понравилось, когда вы познакомились?
 Ну-у-у, не знаю…  пожала плечами Таис,  У нас с ним много общего…
 Например?
 Например, у нас у обоих родители в разводе… У его матери тяжёлый характер, как и у моей мамы. Бедный мой отец! Я так переживала! Папа мало зарабатывал в Археологическом музее, а мама торговала яйцами на Привозе, упрекала его, что он бесполезный. Он ушёл от нас на моих глазах… Кроме Тараса у меня тогда никого не было, он работал на стройке в Одессе…  Таис на мгновения погрузилась мысленно в воспоминания, но спохватилась, отхлебнула кофе и поморщилась,  Растворимый! Ти бачиш, які суки!
 Так они же предупреждали? – заметил Артём.
 Когда?! – возмутилась Таис.
 В названии «Барсук», чего не понятно? – расшифровал Мищенко,  Бар сук!
 Ахахахах!!! – закатилась хохотом Кони,  Какой ты смешной!
Наконец, подошла официантка «сильно за сорок» и спросила:
 Что будем заказывать?
 Ой! Спасибо! – ответила за всех Таис,  Мы только кофе попьём и поедем, а то скоро стемнеет уже.
Официантка, молча, развернулась и ушла внутрь заведения, откуда доносилась песенка украинского гурта «Шао Бао»
 
Купила мама коника, а коник без ноги.
Яка чудова іграшка бу ги-ги-ги-ги
Купила мама другого, і другий без ноги.
Яка цікава іграшка конь...
 
Купила мама мені коня
Але ж задньої ноги у нього нема,
А що замість той ноги у нього було?
Про це ніколи не дізнається ніхто.
 
На однополосной дороге до Первомайска ехать было очень утомительно. Встречные разделяла «сплошная», через каждую пару километров стоял знак «Обгон запрещён». Как назло, на дорогу из близлежащих сёл повылазили все, кто ждал вечера, чтобы доехать «по холодку»  какие-то бензовозы, старые дедушки на «жигулях» с прицепами «Скиф», трактора со стогами сена на колёсах. Приходилось плестись за каждым, в ожидании, что тихоход доедет, куда следовал, и свернёт уже на свою просёлочную дорогу.
 Скажи мне честно, Алёша,  продолжила от скуки начатый в кафе разговор, Таис – ты ведь спал с кем-то, кроме своей девушки?
 Несколько раз,  откликнулся Олейник,  а Мищенко у нас скромный, он вообще ни с кем не трахался!
Выпитое пиво явно развязало ему язык. Мищенко тоже пил, но помалкивал. 
 А ты, Артём? – обратилась к нему Таис,  У тебя вообще были девушки?
 Дві або три,  неопределённо ответил Мищенко.
 Две или три давалки! – хохотнул сзади Олейник.
 Ты ходишь к шлюхам? – обернулась к нему Кони.
 Нет! – отверг такое предположение Алексей.
 Ще як ходиш! – возразил ему Артём, просто чтобы «насолить».
Свернув после Пушково направо, Таис увидела, как дорога, искрящейся на закатном свете границей разделяла местность на два типа: справа были плодородные поля кукурузы, зелёные рощицы и луга, окружавшие Южный Буг и занимавшие лесостепную часть Николаевской области, а слева, за лентой дороги, начиналась степь, необозримая плоская равнина, тянувшаяся до самого горизонта. Подёрнутая дымкой вечернего тумана, равнина казалась поросшей серебристо-бронзовой травой, вдалеке на берегах степной речки Синюхи с зеленью маленьких рощиц. Вдоль дороги проплывал безжизненный ландшафт холмов с выжженной травой, единственными движущимся предметами были редкие встречные автомобили.
 А у тебя было много парней до Тараса? – спросил Артём.
 Я начала слишком поздно и встретила Тараса слишком рано,  ответила Таис.
 Ты была девственницей? – уточнил Мищенко.
 Нет, у меня был парень до него.
 Значит, это он тебе это сделал… Innocence lost! – Алексей попытался изобразить голосом интонации Ланы Дель Рей, как она это произносит в песне Gods And Monsters.
 Да,  честно призналась Таис,  Это сделал именно он.
 Правда? – риторически спросил Олейник, подразумевая, дескать, расскажи как было?
 Он привёл меня к себе домой, я думала, что мы будем только целоваться, но он лишил меня девственности.
 Да-а-а-а? О-о-о-о-о!
 Мне было так больно, и я решила, что больше никогда не буду этим заниматься! – заявила Кони,  Но мы делали это каждый раз, как встречались. Сначала я думала, что ему был нужен только секс…
 Раньше мужчинам от женщин был нужен только секс, теперь женщинам от мужчин нужен хотя бы секс,  замысловато ввернул Олейник.
 Не-е-е-ет, он был не прочь и поболтать со мной. Потом он влюбился в меня.
 А хто б не закохався?  хмыкнул Артём.
Таис, в благодарность за комплимент, потрепала его по макушке.
 Он забирал меня из школы на маршрутке. Это так было здорово. Я всегда любила погулять.
 Погулять на маршрутке?
 Ну, он работал шофёром маршрутки. Мне хотелось быть с ним. Мы ездили по красивому маршруту, по Французскому бульвару. Я собирала деньги за проезд. А после смены мы шли в пляжный клуб «Пако»,  Таис с удовольствием вспоминала времена своей юности.
 Я б поїхав…  мечтательно сказал Артём, он знал этот клуб.
 Конечно! – горячо согласилась Кони,  Кто бы не поехал? Вот я и говорю… У него были короткие волосы, сломанный зуб и спортивный костюм Adidas. Я обожала его! Так обожала! Просто обожала!
Она смотрела на дорогу и не увидела, как Алексей показал руками огромный воображаемый фаллос Артёму. Юноши рассмеялись.
 А потом прискакал прекрасный Тарас и обнаружил, что кто-то уже пошарил в его огороде! – предположил Олейник.
 Не-е-е-ет! – возразила женщина,  Многие до сих пор уверены, что девственная плева   это перепонка, которая повреждается при первом сексе. Это заблуждение. Вместо плёнки у входа во влагалище находится гимен  мягкая эластичная ткань с отверстием, которая растягивается во время проникновения. Формулировка «девственная плева» также ошибочна, поскольку плевы, перепонки, там нет, а состояние гимена в большинстве случаев ничего не говорит об опыте вагинального секса у девушки
 Тоді що сталося? – поинтересовался Мищенко.
Лицо Таис омрачилось.
 Он погиб в аварии. На своей маршрутке…
 Чёрт!
Им пришлось остановиться напротив Лукашовки, потому что пастухи перегоняли через дорогу большое стадо коров – на водопой к водохранилищу Малый Ташлык. Hyundai Getz обступили коровы, которые, как показалось Таис, очень хотели почесать свои бока об её маленькую красненькую машинку. Кони вертела головой, отслеживая, чтобы никто из этих рогатых чудовищ к ней не прикасался, и вдруг увидела, что у задремавшего на заднем сиденье Олейника очень заметно бугрятся шорты на ширинке.
 Господи, Алёша! – воскликнула женщина,  Смотри, что началось! У тебя рвётся наружу «инструмент».
 Мой «инструмент» в полном порядке! – ответил спросонья Алексей.
 Цей-то малюк? – обернулся к нему развеселившийся Артём.
 Да? Мой Распутин всего на пять миллиметров короче, чем твоя сабля. Между прочим!
 А вы их сравнивали? – изумилась Таис.
 Да, у него с капюшоном, – пояснил Алексей,  Не оголяется полностью.
 Ага, а у цього піжони є маленький виродок,  парировал Артём,  А він його Распутіним називає. Мале;нький!
Артём развёл большой и указательный пальцы, но так, как они у него были длинные, то получился вовсе не маленький, а такой среденестатистический.
 Как ты занимаешься любовью со своей девушкой? – спросила Таис у Алексея, поглядывая на него в зеркало заднего вида.
 Как супермен! – заверил её Олейник.
 А как ты её возбуждаешь? – не отставала журналистка.
 Сначала небольшая прелюдия, чтобы разогреть «духовку», целую грудки, покусываю соски…
 А… потом? – вкрадчиво спросила Кони.
 Потом я загоняю «его» «домой»…
 И… что происходит? – продолжала допрос Таис.
 Трахаю её, пока она ни начинает молить о пощаде!
 И всё?
 Олеся стонет, вертится, как уж на сковородке, кричит…
 Бедняжка! Секс  это всегда риск. Если девушка кричит во время секса, значит, она осознала риски, и ей стало страшно.
 Не-е-е-ет! От удовольствия кричит!
 Могу себе представить! Это в миссионерской позиции, да?
 В миссионерской, стоя, по-собачьи… Она любит сидеть на мне сверху… Поза 69.
 Знает всю Кама Сутру,  покачал головой Артём Мищенко на переднем сиденье.
 Всю? – переспросила Таис.
 Да, всю-у-у-у, вона просунута,  заверил её Артём.
 Так уж и продвинута?  усомнилась Таис.
В этот момент перед машиной появилась глубокая яма с острыми краями, Таис резко выкрутила руль влево, но всё равно попала в неё правым задним колесом. Покрышка лопнула и что-то неприятно застучало. Кони съехала на обочину и остановила автомобиль.
 Вот, блин! – с досадой выругалась она,  Совсем немного до Первомайска не доехали!
 Не беда, Таис! – принялись её утешать молодые люди,  Мы сейчас быстренько колесо заменим, как на Формуле-1! Есть же запаска?
 Есть, но и запасное колесо, и домкрат, и баллонный ключ – всё глубоко под вещами!
 Погуляй! Мы сейчас всё вытащим, колесо заменим и всё в таком же порядке аккуратно сложим.
Но Таис не пошла никуда гулять, собственно, в сумерках не очень-то и хотелось. Она раскладывала сумки, которые вынимали ребята, так, чтобы вещи как можно меньше выпачкались в придорожной пыли. Когда Алексей снял колесо, то присвистнул.
 Что?! – заглянула ему через плечо женщина,  Что ещё не так?
 Хруст в ступице,  показал ей молодой человек,  Нужно заменить подшипник, только не знаю, он в сборе со ступицей идёт или всё же можно заменить сам подшипник. В любом случае, надо вызывать эвакуатор и делать это на станции.
Таис покопалась в Интернете, узнала номера телефонов, вызвала из Первомайска эвакуатор для машины и такси для себя и пассажиров. Также в Сети она нашли мотель со СТО и через час они оказались на месте. Мастер на шиномонтажке починил спустившее колесо, а насчёт ступицы велел ждать до завтра.
 А нельзя просто подшипник поменять? – поинтересовался Олейник.
 Ступица заднего колеса  это единый и не разборный узел.  объяснил мастер,  Проблема в герметичной завальцовке заднего колпачка. И завальцовке подшипника  нет стопорного кольца на внешнюю обойму. И если с АБС  то будет мешать шестерёнка АБС.
 Ну, тогда меняйте всю ступицу,  решила Таис, на самом деле, она ни черта не поняла из того, что сказал этот человек: какой-то шум моря.
 Стоимость ступицы в сборе примерно 650 гривен за более-менее достойный аналог и 1300 гривен за оригинал.
 Заказывайте оригинал,  велела Кони.
 Плюс 200 гривен за работу по перестановке…
Женщина вздохнула, махнула, соглашаясь, рукой и пошла в мотель. Молодые люди взяли её и свою сумки, и проводили Таис до номера, потом зашли в свой. Это была комната с двумя деревянными кроватями, стенами, выкрашенными бежевой масляной краской и советским трюмо с облезлой полировкой.
 Чур, я первый в душ! – быстро сказал Олейник и прошёл в душевую.
 Как ты думаешь, Артём,  крикнул он оттуда,  Олеся и вправду тарахается с итальянцами?
 Ні звичайно! До того ж італійці - гоміки!
 Да?
 Практично все! – заверил его Мищенко.
 Как считаешь,  опять спросил, растелешаясь, Олейник,  Таис хочет, чтобы её трахнули? Может, Тарас ей всё время изменяет? Может, мы осчастливим её и вылечим её боль?
 Только не предлагай мне секс втроём. Если бы я захотел расстроить сразу двух человек в комнате, то поехал бы на ужин к родителям.
 Если ты не получаешь удовольствие от секса, значит ты – рука,  рассмеялся Алексей и добавил,  Мы шампунь не взяли, сходи, спроси у Таис, а?
Алексей не видел, что Артём, дожидаясь своей очереди принять душ, уже разделся и обернул бёдра банным полотенцем. Мищенко поленился одеваться обратно, посчитав, что поздний час позволяет ему постучаться в соседний номер полуголым.
В это время Таис разговаривала с мужем по телефону.
 Привет Тарас, я звоню потому, что уехала не попрощавшись, ты обидел меня… я хотела исчезнуть из твоей жизни… была и нет…Теперь я понимаю, что была не права. Но я даже не знаю, что сказать тебе…
 Знаешь, Тася, я не забываю о трёх категориях людей,  отвечал ей муж,  Тех, кто помог мне в трудные времена, тех, кто бросил в трудные времена и тех, кто привёл к трудным временам.
 Не стирай рубашки в стиральной машине, она портит их, просто не носи дольше одного дня и замачивай в тазике с порошком, а потом стирай руками.
 Ты о чём, Тася? Вот верно британские ученые утверждают, что дельфины  на втором месте по интеллекту после человека, что отодвигает женщин на третье место!
Это был тот момент, когда бросить трубку лишь один раз показалось недостаточным. Она сидела на кровати спиной к входной двери и плакала, закрыв лицо ладонями. В номер вошёл Артём.
 Таис!
Она обернулась с заплаканным лицом.
 Ой! Вибач!
 Всё в порядке, заходи…
Артём сделал несколько шагов вглубь комнаты и глупо спросил:
 Всё нормально?
 Это всё поломка, жалко машину, да и дорого очень…
 Ти можеш позичити шампунь?
Вообще-то Таис рассчитывала, что Артём скажет «Не беда, мы сами за всё заплатим!» Но он был студент и привык, что более взрослые и работающие люди платят за него. А Кони в таких случаях привыкла, что мужчины платили за неё. Она промолчала на вопрос и долго оценивающе посмотрела на молодого человека, напомнившего ей стриптизёра в ночном клубе.
 Шампунь? – ещё раз спросил Артём.
 Убери полотенце,  приказала Кони.
 Що? – не понял Мищенко.
 Сними его!
 Рушник?
 Так, рушник! – повторила Кони по-украински,  Чи не ховайся, не треба. Ти так швидко збуджуєшся?
 Мабуть... – ответил Артём, чувствуя, что от того, как его рассматривает эта женщина, он и вправду возбудился.
Таис взяла его полотенце и постелила на пол. Потом достала из сумки, нет не шампунь, а толстую жёлтую свечу и зажгла её, поставила рядом с полотенцем, использовав гостиничный стакан, как подсвечник. Затем разделась, стянув даже трусики, села по-турецки на один край полотенца и жестом пригласила Артёма сесть на другой. Тот повиновался, потянулся к ней с объятьями, но Кони решительно остановила его:
 Если хочешь сохранить глянец на крыльях бабочки, не касайся их,  она протянула ему руки ладонями вверх, и он накрыл их своими большими лапами. Таис смотрела ему прямо в глаза, Артём также чуть в расфокусе рассматривал её лицо, отмечая, что левая носогубная складка, а они уже наметились, чуть глубже от лёгкой насмешливой улыбки.
Наконец, Таис закрыла глаза, едва запрокидывая лицо, как для поцелуя или как будто она слушает неведомую, только ей одной слышимую музыку. Она опять распахнула веки, улыбка сошла с её губ, она смотрела на Артёма серьёзно, испытывающее.
Молодой человек не отводил глаз, он испытывал сладчайшую муку от болезненной эрекции, не находящей себе исхода. Из губ Артёма вышел чуть слышный стон. Потом ещё один и ещё. Его вдарило в пот, он не мог контролировать себя внизу и извергся. Юноша застыдился и, чтобы женщина не видела этих мутных потёков, склонился лбом ей в плечо.
 Прости,  прошептал он по-русски.
 Это не важно,  погладила его по голове Таис,  Научишься. Я могу научить тебя ходить райскими тропами с любой женщиной. Я хочу, чтобы ты научился кончать без семяизвержения.
С этими словами она взяла его за волосы на затылке и отвела от себя голову так, чтобы посмотреть ему прямо в глаза.
 Как это? – спросил юноша.
 Ведь семяизвержение – это очень краткое состояние. А после этого приходит грусть. Посткоитальная депрессия. Ты теряешь семя и теряешь энергию в этом семени. А ведь эта энергия может поднять тебя высоко-высоко над реальностью.
 Над реальностью? – переспросил Артём,  Что моё семя может ударить мне в голову?
 Нет, не ударит тебе в голову,  рассмеялась Таис и откинулась на свои руки, уперев их в полотенце за спиной,  Эта энергия не теряется и, таким образом, ты приподнимаешься над суетой.
Артём не мог не смотреть на её обнажённую грудь. А женщина впервые поцеловала его в губы. Это был очень лёгкий поцелуй. Дразнящий.
 Тебе придётся обучиться двум вещам: контролировать своё семяизвержение и удовлетворять свою… женщину, с которой ты занимаешься любовью. Если ты научишься этим двум вещам, вскоре станешь лучшим любовником на свете! И будешь жить долго и счастливо, к тому же. А теперь пойдём в душ!
Они вместе нежились под горячими струями и намыливали друг другу тела душистым земляничным мылом.
 В теле моём есть тайная жемчужина,  сказала Таис, заглядывая ему в глаза,  твоя задача её найти.
Артём хотел поцеловать женщину, но она отстранила его.
 Смотри, у меня есть три кнопки, которым нужно особое внимание с твоей стороны. Две находятся вот, здесь.
Она взяла его руку и провела его пальцами по своим напрягшимся соскам.
 Это полюс со знаком «плюс». А есть ещё одна.
Она провела его пальцами по своему скользкому животу вниз, к голому, как у ребёнка, лону.
 Ну, давай, потрогай!
Женщина отпустила руку юноши и легонько прикоснулась к его чреслам, подумала «На ощупь, как подбородок лошади».
 Твой «плюс» здесь.
Потом она положила свою ладонь между плит его развитых грудных мышц.
 А здесь твой «минус».
«Наверное, она имеет ввиду моё сердце»,  догадался Артём, но не высказал вслух догадки, боясь спугнуть волшебство, происходившее с ними.
 Каждое человеческое тело,  продолжала женщина,  способно вырабатывать ток. Энергию, которая течёт в тебе. Когда мы вместе, мы создаём божественный биоток.
 Значит, ты хочешь поговорить об электричестве? – наконец-то решился хоть что-то сказать Артём.
 Я пригласила тебя побыть со мной. Ты можешь испытать со мной такое, чего ты ещё никогда не испытывал с другой девушкой. Вначале ты должен поцеловать меня, приласкать все три мои кнопки со всей силой своей любви.
Она посмотрела вниз и увидела, что Артём «восстановился».
 Как прекрасно! – похвалила его Таис.
 Спасибо тебе! – отозвался юноша.
 А теперь пойдём в постель, и поработай там над моей нижней кнопкой! – приказала Кони,  Ты знаешь, что в Индонезии есть особый вид жабы выделяющей слизь, это сильный галлюциноген. Люди лижут этих галлюциногенных жаб, тем самым они получают удовольствие от вызванных галлюцинаций.
 Да, я слышал что-то такое.
 Сок любимой женщины оказывает такое же действие на мужчину, галлюциногенное. Я называю это «вторичная ремиссия».
…Спустя какое-то время, когда Таис лежала на спине, удовлетворённая, прикрыв веки и улыбаясь, Артём спросил её:
 Мы в постели, наверное, уже час и я спрашиваю себя, зачем ты пригласила меня на этот праздник жизни, если мы ничем не занимаемся?
 По-моему, тебе и так неплохо,  лениво усмехнулась Кони,  Какой же ты фавн! Но у тебя начинает получаться: ты удовлетворил женщину и не потерял ни капли своего семени. Эта энергия в тебе, она помогает тебе жить, правда, замечательно?
 Может и замечательно, но я умираю от желания.
 Успокойся,  Кони потрепала юношу по макушке, как щенка,  Теперь пришла и его очередь, у нас всё получается.
Она встала с постели, чтобы достать из сумочки презерватив. Протянула Артёму.
 Скажи, чтобы он укутался, как его зовут, кстати?
Юноша тоже встал с постели, взял презерватив и посмотрел вниз.
 Шабля.
 Нет, сабля  это женский род, нужно какое-то особое мужское имя, какое будет принадлежать только ему и никому более. Вот, например,  она двумя руками закрыла своё лоно, а потом раскрыла ладошки,  Её зовут Ева!
 Ева?
 Да, потому, что она дала жизнь всему человечеству.
Мищенко подумал и заявил:
 Калашник! Я назову его Калашник.
 Калашник? – переспросила Таис.
 Калашник, в честь самого надёжного автомата.
Женщина взяла юношу за волосы на затылке и повалила с собой на постель.
 Хвастун!
 А теперь медленно,  прошептала она ему в губы снизу вверх,  Очень медленно. Наслаждайся моментом. Пусть Калашник медленно, аккуратно и очень нежно войдёт в мою Еву. Почувствуй, как она открывается ему. Непослушная Евочка. Пусть она примет Калашник в мокрые, трепещущие объятья. Ты меня ощущаешь?
Артём не ответил.
 Добро пожаловать, Калашник, я рада тебе! Какими судьбами? Ты пришёл поиграть с Евой в раю? Наша первая цель – научить тебя достигать восьмидесяти толчков без семяизвержения.
 Что?! Как это?! Но я же скончаюсь!
 Нет, ты не скончаешься, ты будешь жить долго и счастливо. Тот, кто сохраняет своё семя, доживёт до возраста абхазских долгожителей.
 Тогда я умру молодым!
Таис посмеялась и предложила.
 Давай дышать вместе.
И они дышали рот в рот, а тишину прерывали лишь автомобили, спешившие проехать Первомайск и вырваться на степные просторы Николаевской области. Занавески из синтетической тюли искрились на окнах яркими вспышками белого света от фар этих полуночных стритрейсеров.
 А теперь нежно… пять… шесть… семь… и теперь глубже… девять… десять… одиннадцать и двенадцать глубоко-о-о-о… у тебя прекрасно получается, хороший мой!
Кони опять потрепала его за волосы, как щенка.
 …нежно… пятнадцать… шестнадцать… семнадцать… восемнадцать и глубоко-о-о-о… Ох, ты, Господи!!! … тридцать шесть… тридцать семь…
 Мамочка,  простонал юноша,  Мамочка!
Когда он отвалился на бок, Таис вздохнула со стоном, то ли от удовольствия, то ли от разочарования. Артём, оправдываясь, взмолился:
 Я пробовал, я, правда, старался!
 У тебя прекрасно получилось, хороший мой! Целых сорок толчков. Ты улучшил свои показатели.
В это время на них из дверного проёма смотрел Алексей Олейник. Он замучился ждать друга, вымыл голову земляничным мылом, какое нашёл в душе, потом тоже обмотался полотенцем и пошёл в номер Кони. Дверь была не заперта. Алексей долго смотрел на ягодицы Артёма между бёдер Таис, слушал его русский шёпот, наконец, тихонько закрыл дверь, стараясь, чтобы не щёлкнул замок и не скрипнула ручка. Вернулся в номер. Почти следом за ним вернулся Артём. Без шампуня. Он давно забыл, зачем приходил к Таис на самом деле.
 Як справи, піжон? – спросил Мищенко, заметив, что его друг не спит.
 Так себе…  буркнул Олейник. – Хулі ти корчишся зі своєю української мовою?
 Що? – переспросил Мищенко.
 Ты меня слышал,  жёстко ответил Алексей,  Нет никакого украинского языка, это диалект русского потому, что синтаксис у него русский. Просто слова придумывают непохожие по принципу «хоч гірше  аби їнше».
 Як ти можеш таке говорити?!
 Я такое говорю, потому, что я являюсь стопроцентным украинцем: по крови, по месторождения. По критериям украинского национализма, я чистокровный украинец. У моих родителей, у дедушек, у бабушек, у всех в паспорте было написано «украинец». Поэтому я позволяю себе делать такие заявления, да? Русскому это не удобно, такое говорить, а вот я говорю. Это как еврейский анекдот: когда рассказывает еврей – это смешно, а когда русский, то не очень.
 Так що ти хочеш сказати?
 Я говорю, что украинцев не существует.
 Він сказав, що мене немає, я не ясную!
 Первые люди, которые заявили, что они украинцы и украинский народ, эти люди жили в Восточной Галиции, во времена Австро-Венгерской империи, в конце 90-х годов XIX века. В летописях, в исторических документах, в каких-то там книгах о путешествиях иностранцев нет никаких упоминаниях об украинцах. Опаньки!
 Я тобі не вірю!
 Интернет есть? Ищи, остаток ночи впереди. Если найдёшь, с меня сто баксов. А я спать.
«Хочу кнопку в кровати, чтоб – раз! И заснуть. А не вот это вот часами лежать и думать, почему Таис дала Артёму, и откуда берутся мои сопли»  подумал Олейник, закрывшись с головой одеялом, и отвернулся от Мищенко.
4
Их разбудил стук в дверь.
 Привет, ребята! – крикнула Таис из-за закрытой двери.
 Ми хлопці,  откликнулся Артём.
 Не, хлопцы – это маленькие холопы,  возразила Кони,  Мне больше нравится «ребята»!
 А ребята – это «робята», то есть маленькие рабы,  возразил ей Артём, отпирая дверь.
 Вы ещё не вставали? – поморщилась Таис от смрада старопотных кроссовок, царившего в номере,  Вставайте, а то мы никогда не доберёмся до Крыма!
Алексей в это время лежал в постели, даже не открывая глаза.
 Піднімай дупу, ледар! – сказал ему Мищенко.
 Алёша, пошли! – позвала его женщина.
Олейник проснулся и привстал на локтях:
 Прям, сейчас?!
На завтраке никто не рассказывал Таис о размолвке, однако она заметила напряжение между друзьями. Кони решила, что её поступок нарушил естественный баланс и что только в её силах его восстановить.
 Ну и как она в постели?  спросил Алексей у Артёма, когда Кони ушла забирать машину из ремонта.
 Да, пішов ти! – только и ответил Мищенко.
 Ну, что, не нашёл никаких свидетельств об украинцах раньше конца XIX века? – поддел Алексей Артёма.
 На смартфоні погано видно,  нехотя признал Мищенко.
 Более того, Тарас Григорьевич Шевченко, вы его называете «пророк української нації», ну, это как бы «наше всё» с точки зрения свидомых украинцев, парадокс, а Тарас Григорьевич Шевченко ни разу, я подчёркиваю, ни разу в своих произведениях, а их там мно-о-ого, ни разу не упоминает украинцев, украинок и украинский народ. Ни ра-зу,  повторил по слогам Олейник,  Так, так, любий друже, якщо я говорю ні разу, значить ні разу!
 Брешеш!
 Дружище, Интернет летает, время есть, найди мне, где Тарас Григорьевич говорит об украинцах.
Когда Таис подъехала на отремонтированном Hyundai Getz, она застала парней в взвинченном состоянии. Мищенко ковырялся в смартфоне и шевелил губами, что-то читая. Олейник стоял с выражением на лице томной грусти с лёгким оттенком цинизма, которое, как он слышал, ему очень идёт.
 А он про Украину писал! – с ожесточением сказал Мищенко, когда они уже ехали к селу Мигия.
«Это, как магия, только Мигия»  успела подумать женщина за рулём.
 Ты даже незнаком с материалом! – укорил украинского националиста Алексей Олейник,  А кто его читает, да же ж? Вдосталь портретов на деньгах!
 Но про Украину он писал же ж?! – не сдавался Артём.
 Нее-е-е, друг мой, он не про Украи;ну писал, он про Укра;ину писал,  поправил его Алексей,  Так называлось географическое название территории Приднепровья. Укра;ину он упоминал наравне с Галицией, с Волынью, то есть с географическими районами Малой Руси. Но не как о государстве. А вот про украинок и украинцев у него ни слова. Ни одного слова! Друг мій, що ж ти мені розповідаєш про двеститысячелетнее существование украинской нации, если даже ваш пророк ни разу не упомянул свою нацию в своих стихах?
 Ты о чём? – попыталась включиться Таис.
 Понимаете,  принялся пояснять с заднего сиденья Алексей,  не может существовать народ… вот у вас паспорт есть, какие-то справки, какие-то квитанции есть, где фамилия ваша фигурирует. Без этого невозможно. В принципе, не-воз-мож-но!!! А вот украинской нации удалось совершить такой вот подвиг. Она прошла через двести тысяч лет, как они утверждают, не оставив после себя никаких следов.
 А как же Чёрное море вырыли? – иронично возразила гречанка,  И насыпали Кавказские горы?
 Я же говорю это не для того, чтобы вы мне тут же поверили, пожалуйста, проверьте, Интернет нынче работает быстро, это раньше надо было идти в библиотеку, что-то там брать, заказывать, теперь в Интернете всё можно посмотреть,  объяснял Олейник и спросил у Мищенко,  Нашёл, что-нибудь, Артёмка?
 Нет! Трясёт сильно и у меня недосып.
 Недосып крупы в мозгу! – издевательски резюмировал Алексей. – Если не существовало народа, то не существовало и государства «Украина».
 Нам на лекции говорили, что в летописях упоминается Украина,  возразил Артём,  Я просто сейчас в Интернете этого найти не могу.
 Да,  согласился Алексей,  Она упоминается в летописях, но в контексте Киевского княжества и Галицко-Волынского. А почему, как она упоминается? Слово «укра;ина» оно в языке в нашем и не только в нашем, оно означает «пограничье». «Укра;инами» назывались пограничные земли. У Галицко-Волынского княжества была своя укра;ина, она пограничит с поляками, а у Киевского она пограничит со степняками. И вот эти укра;ины там упоминаются. Но ирония судьбы в том, что если на территории теперешней Украины она поминается два раза, то на территории нынешней России, ну-у, раз двадцать. То есть в нынешней России было штук двадцать укра;ин.
 А почему? – не поняла Кони.
 А потому, что русская армия двигалась, раздвигались эти границы и раздвигались эти укра;ины земли Русской. Ни в каком другом смысле Укра;ина не существовала. Слово «укра;ина» о Приднепровье – это поляки так назвали. Это было воеводство на самом краю Речи Посполитой. На границе с Диким Полем. Для них – это тоже укра;ина. Но это не значит, что существовали украи;нцы или укра;инцы. Это как есть Волынь, но не существует же народа «волыняне».
 Волыняне – это те, которые живут в данном регионе, подтвердила Кони,  Как одесситы.
Так продолжалось всю дорогу. Олейник спрашивал у Мищенко все аспекты украинских государственных мифов и безжалостно развенчивал их. Артём пытался представить ему наиболее убедительные аргументы, какие он мог вспомнить из лекций українознавців, каковые он посещал четыре года. Наконец, Артём, размазанный более искусным в полемике Алексеем, обратился за помощью к старшей женщине.
 Таїс, що ти мовчиш, он лишает смысла существование нашего государства, скажи уже что-нибудь!
 Когда общество считает, что жизнь не имеет смысла, мы должны смотреть на всё глазами Эроса. Со временем только Эросу предстоит сохранить равновесие между жизнью и смертью в споре, в котором сейчас побеждает смерть,  ответила Таис, провожая глазами монументальны знак «Херсон» на въезде в город.
Через три часа, как они выехали из Первомайска, Артём Мищенко привёл их в большую квартиру на тихой, малолюдной улице. На столах были разбросаны книги разнообразного содержания, но с одним объединяющим началом   украинская живопись, украинская музыка, украинская поэзия, и среди них журналы строго на украинском языке. Музыкальный центр был завален DVD-дисками с записями «Воплей Видоплясова», «Океана Эльзы», «Братьев Гадюкиных» и Ирины Билык. Не надо было быть Шерлоком Холмсом, чтобы определить по всем этим признакам характер хозяев дома. На одной стене висел портрет Леси Украинки с множеством бус на шее. Выражение лица Ларисы Петровны было спокойное и в то же время несчастное.
За дверью послышались быстрые уверенные шаги, и в комнату вошла Вилина – младшая сестра Артёма. При первом же взгляде на неё Таис убедилась, что портрет украинской поэтессы был так же копией Вилины Мищенко. Никогда раньше не приходилось ей видеть так близко живое олицетворение двухсотгривневой купюры.
 Привіт, я сестра Артема,  она, видимо, заметила изумление гостей, в её голубых глазах мелькнуло удовлетворение.
 Надеюсь, мы не очень обеспокоили вас своим приездом,  сказала Таис,  Артём настоял заехать к вам.
 Ну, что вы! Мы бы на вас очень обиделись, если бы вы к нам не заехали,  ответила по-украински Вилина.
 А родителей нет дома? – спросил Олейник.
 Папа на роботі, а мама скоро прийде.
С первой же минуты Вилина пленила гостей и пока не пришла Галина, мать Мищенко, они болтали и слушали «Нічний блюз»
 
Ніч на стрісі хати висить, дощ моросить,
Світло ллє духмяний місяць, дня є досить,
А я тебе прошу:
Просто побудь зі мною і послухай мій блюз.
 
Кухня хозяйки дома  Галины Мищенко была обставлена в стиле времён Богдана Хмельницкого: тёмная массивная мебель, гравюры на стенах со сценами казацкой жизни, вымощенные каменной плиткой полы, и сильный, приятно пленяющий аромат свежеприготовленных блюд, ожидающих гостей под блестящими керамическими колпаками.
 Здесь мы сможем, наконец-то, хорошо поесть,  пригласил Артём
 Я такая голодная, что если бы была сейчас Красной Шапочкой, пирожки для бабушки съела бы по дороге! – призналась Таис.
 Еда становится намного вкуснее, если её есть, когда очень жрать хочется, – с готовностью согласился Алексей Олейник.
Хозяйка рассадила гостей за обширным, как для игры в пинг-понг, столом, улыбнулась специально для Таис Кони и принялась хлопотать. Из-под её многокарманного фартука сиреневого цвета выглядывала белая национальная рубашка с этнической вышивкой. Единственным украшением служили крупные деревянные бусы вишнёвого цвета. Окрашенные хной завитушки волос, разделённые прямым пробором, пенились тщательно уложенными волнами.
 Сначала кёрезет,  заявила Галина и поставила перед гостями творог с пряностями, чесноком, луком. В воздухе разлился восхитительный аромат.
 В оригинале его готовят из овечьего творога, но я использую коровий.
Студенты ели с изумительной скоростью. Кони едва попробовала, как половина нарезанных колечками овощей с чайной ложкой творога сверху уже исчезла. 
Мищенко принёсла картопляники  жареные картофельные пирожки с мясной начинкой выглядели аппетитно, внутри были нежными, а снаружи хрустящими. Объедение! Но не для Таис. Мясо она не ела.
Заранее предупреждённая хозяйка подала бывшей телезнаменитости большую чашу с варениками трёх видов – с вишней, с творогом и со сливами. В отдельной плошке – густую домашнюю сметану.
Наконец, Галина принесла большую керамическую супницу и церемонно поставила перед студентами. Артём и Алексей предвкушающе заерзали на стульях.
Мать принялась разливать борщ по тарелкам, а дочь выкладывать пампушки с чесноком на блюдо. Говядина в борще была так истомлена, что мясо легко отставало от костей. Всю прелесть этого восхитительного украинского блюда нельзя передать словами.
 Ну как, нравится? – спросила Вилина.
Олейник промычал с набитым ртом:
 Ещё бы, это тебе не Доширак из быстрорастворимой лапши!..
Вилина сочла, что сейчас неподходящее время задавать вегетарианке Таис вопросы, и украинцы доели борщ в молчании. А в заключение были поданы бендерики – треугольные блинчики с мёдом и абрикосовым вареньем. Минут через двадцать Кони кусочком бендерика вытерла насухо плошку из-под мёда и удовлетворенно вздохнула.
 Ты хоть наелась? – спросила у неё Галина Мищенко.
Таис посмотрела на неё с изумлением.
 Да, на целый день,  ответил она.
Хозяйка улыбнулась.
 В Киеве так не покормят.
Напоследок она налила им по чашке кофе и сказала, что никого не отпустит «ни в какой Крым», покуда ни вернётся отец Артёма, а у него где-то там «прорыв трубы».
Артём с Вилиной и матерью остались мыть посуду, а Олейнику с Кони для отдыха отвели большую комнату, которую заполонила громадная кровать, попавшая сюда прямо из сказки Андерсена «Принцесса на горошине». Можно сказать, это была всем кроватям кровать, высотою она была как стог сена. Мега-постель сладострастно охватила их, когда они легли на неё, засосала в свои мягкие глубины и мгновенно навеяла такой крепкий и покойный сон, что пробуждение поначалу воспринялось как настоящая трагедия.
 Жёсткое порно для взрослых здесь,  пошутил Алексей,  это слизывать с друг друга суфле «0 калорий», валяясь в куче платежек ЖКУ и МГТС.
Таис поняла, что, не смотря на то, что они спали на разных сторонах кровати, его мысли были о ней и о сексе с ней.
 Слабости любого мужчины определяются его сексуальной слабостью и недостатком сексуальной техники,  с этими словами Кони встала, подошла к двери и прислушалась.
На кухне к голосам Галины, Вилины и Артёма прибавился ещё один мужской голос, очевидно, отец Мищенко пришёл с работы. Она закрыла защёлку. Глядя на себя в зеркало, скинула любезно одолженный Вилиной шёлковый халат, представ перед своим отражением абсолютно голой. Забрала волосы в пучок резинкой, включила на смартфоне релаксирующую музыку, достала из сумочки небольшую плоскую склянку с чем-то жёлтым и вернулась к Алексею. Тот сидел на постели по-турецки и зачарованно улыбался.
Женщина взяла его ладонь и налила туда немного тягучей ароматной жидкости.
 Что это? – спросил юноша.
 Сиди тихо.
Себе она тоже смазала ладони и принялась растирать Алексею плечи. Тот повторял зеркально её движения. Не выдержал и лизнул ей плечо.
 Что это? – опять спросил он и сам же ответил,  Мёд.
 Угу,  согласилась Таис, целуя его щёки,  Там мёд и что ещё?
Олейник закрыл глаза, ещё раз лизнул женское плечо и произнёс тоном дегустатора:
 Жасмин…
 Жасмин,  согласилась Таис,  Ваниль, корица, апельсиновый цвет, мускусная эссенция, вздохи трёх карпатских девственниц, и лёгкие августовские облачка, и клубничное мороженное, смешанное с грустью…
Она позволила ему нетереть массажным маслом свои груди.
 Давай намажемся этим снадобьем и слижем его друг с друга? – предложил Олейник.
Таис хмыкнула, закинув голову и подставляя для его поцелуев свою шею.
 Давай!
Она легла на живот, и юноша принялся умащивать её спину, любуясь двумя ямочками над её округлыми ягодицами. Загар на женщине лежал ровный, без каких либо следов от купальника. «Кто бы мог подумать,  отметил про себя Алексей,  ей не чужды нудистские пляжи!»
 Моя Ева хочет обнять твоего Распутина,  наконец сказала Кони,  Пусть он оденется и подойдёт поближе.
Её голос звучал глухо, так как она говорила в подушку.
Он почти вошёл в неё на боку, когда она лежала к нему лицом.
 Не двигайся,  приказала Кони,  пусть Распутин отдыхает там.
Олейник с трудом себя сдерживал, он не мог не двигаться. Он усмехнулся и сказал почти непринуждённо:
 Вспомнил один анекдот…
 Ш-ш-ш-ш-ш! – прошипела ему в губы женщина, заставляя замолкнуть.
Она легонько поцеловала его в краешек рта и объяснила:
 Ева ещё не совсем проснулась, но когда она откроет двери и увидит Распутина на пороге, она посмотрит на него и скажет: «Здравствуй, Григорий Ефимович! Тебе не хватает любви? Иди же, я тебя обниму!»
Таис прихватила верхнюю губу Алексея и сильно прикусила, отвлекая от попыток предпринимать что-либо самостоятельно. Так специальной губовёрткой девушки на конюшне заставляют коня подчиниться…
5
Херсонская область  одна из немногих на Украине, где в поездке на полпути можно видеть одновременно и место, откуда вы выехали, и место, куда вы направляетесь. Вокруг простирается степь, плоская, как футбольное поле, кажется, она уходит далеко к Великой Китайской стене. Ничто не нарушает однообразия поросшей жнивьём равнины, лишь кое-где виднеются тёмные силуэты межевых посадок.
Когда Днепр остался позади, а светлые контуры городка Алёшки стали расплываться и таять в дымке на горизонте, они выехали на прямое, как стрела, шоссе в Крым. Местами у обочины росли акации с бледно-зелёными листьями. При приближении красной машинки из акаций вылетали маленькие птички. Изредка над дорогой парил коршун, чуть пошевеливая тяжёлыми крыльями, величественный и грозный, как с герба какого-нибудь средневекового рыцаря.
Артём Мищенко, судя по всему, был подготовлен к разговору сестрой Вилиной.
 Пусть до конца XIX века никто не называл себя украинцами,  начал он,  пусть до начала ХХ века не было такого государства Украина, но это ровным счётом ничего не значит. Потому, что до начала XIX века не было на карте такого государства, как Италия. Королевства Аппенинского полуострова в одно государство Италию собрал Наполеон Бонапарт. А в середине XIX века его дело продолжил племянник Наполеон III. И флаг у Италии почти такой же, как у Франции. Просто синий цвет заменён зелёным. Итальянцев придумал Наполеон. Но разве мы можем теперь, в XXI веке сказать, что итальянцев не существует?
Государственным языком Италии назначили тосканский, потому что на нем разговаривал Данте. До сих пор в Италии шутят, что первый иностранный язык у них итальянский  дома все по-прежнему говорят по-сицилийски, по-венециански, по-флорентийски. Как кому нравится. Но разве можем мы сказать, что итальянского языка не существует?
У нас есть закон «О государственной языковой политике», позволявший придавать официальный статус русскому и другим негосударственным языкам на территории республики. Какой язык областной Совет примет за официальный, такой там и будет. Крым, Новороссия, Слобожанщина и Черниговщина признали у себя русский официальным языком. Чего тебе ещё не хватает?
 А зачем тогда Францишек Духинский предложил теорию украденного имени? – не сдавался Алексей Олейник,  Ведь это он сказал, что русские на самом деле не русские, а москали: угро-фино-татарский сброд какой-то, который пришёл и взял, и украл у честных украинцев, которые на самом деле не украинцы, а русские… украл их русское имя! Подлым образом! А Пётр I приказал всем москалям называться русскими и тем самым они выкрали самое священное и дорогое! Ну, а что оставалось бедным русским, им осталось называть себя украинцами. Чтобы не быть похожими на этих мерзких угро-фино-монголо-татарских москалей.
 Бред какой-то! – усмехнулась Таис.
 Да, для человека, знающего историю, это бред,  согласился Олейник,  Но ты же понимаешь, что для бедного хлопчика, выросшего на Херсонщине, а потом приехал в Киевский «кулёк»… Знаете, как это происходит? «Я приїхала з села, електричка привезла»!
Таис наблюдала в зеркало заднего вида, как Алексей, перекосив раскрытый рот и выпучив глаза, потешно изображает сельского жителя, впервые оказавшегося среди киевских небоскрёбов.
 И тут ему «Я пишаюся Україною!», ми, українці, викопали Чорне море, колесо изобрели, греки у нас свою античную культуру выкрали!
 Что? – возмутилась Кони.
 Извини! Но им хочется слышать то, что им хочется слышать – про двухсот тысячелетнюю историю, про империю великих укров. Вот среди этого развала промышленности и разворовывания государственной казны им втирают то, что им приятно слышать! Психологически это называется компенсация, это когда человек ущербный, а начинает придумывать, что он супергерой.
Примерно после часа езды и громогласных препирательств они свернули с шоссейной дороги на автозаправочную станцию. Артём, как только автомобиль остановился, выскочил из машины, громко хлопнув дверью, чем немало раздосадовал Таис. Мищенко ушёл к аккуратной изгороди и стоял там, упёршись рукой в столб, а головой в эту руку.
Таис пошла за ним, она поняла, что дело не в Украине и не в украинцах. Артём ревновал.
 Ну, Артём, ну, не будь таким,  принялась она его утешать и уговаривать,  Ну, разве вы оба не этого хотели, а? Ведь такой был замысел? Уехать со мной подальше и при случае трахнуть, не?
Мищенко молчал и отворачивался, не давая заглянуть себе в глаза. Он не мог переспорить Олейника, а тот даже на его женщину позарился.
 Знаешь, это моя ошибка, не надо мне было давать никому из вас,  оправдывалась она,  Я просто не хотела никого обидеть. Ты мне веришь?
Артём молчком кивнул головой.
 Прости меня,  попросила женщина и взяла его за руку,  Мир?
Юноша дал себя привести обратно к заправочной колонке.
 О! Привели обратно щирого українця! – поддел товарища Олейник, он только-только закончил заливать бензин,  Про голодомор зараз почне розповідати, чтобы его ещё сильнее пожалели!
Когда Таис, расплатившись за бензин, вернулась, Мищенко бегал вокруг машины за Олейником и ругался самыми последними словами. Не в силах догнать вёрткого Алексея, Артём пинал автомобиль и кричал:
 Стой! Стой, москаль!
 Да пошёл ты, свидомит тупорылый!
Мищенко плюнул в Олейника, но плевок не долетел до цели и размазался по лобовому стеклу.
 Ребята, успокойтесь! – громко потребовала Кони.
 Сейчас тебе, москаляка, этот свидомит тупорылый башку снесёт! – кричал Артём, не обращая внимания на увещевания женщины.
 Поцілуй мене в дупу! – дразнил его Алексей.
 Артём! – она попыталась задержать Мищенко,  Остановись!
 Отстань, Таис! – парень оттолкнул её от себя с такой силой, что она чуть было ни упала.
 Вы меня достали оба! – выкрикнула Кони,  Какая я дура! Никогда не понимала, что побуждает пары, которые дичайше ругаются в отпуске, ездить вместе снова и снова?
Она открыла левую заднюю дверцу, вытащила их сумку и бросила на асфальт.
 Я думала, что вы иные, а вы просто животные и холивар ваш – чушь собачья! Вы, студенты Института культуры, а ведёте себя, как типичные дикари! Дерётесь, как псы! Метите свою территорию! Только и думаете, кто главнее! Какая разница, Украина – это Россия или Европа, если вы оба так быстро кончаете?!! Как воробьи! Кто вы такие? Мужчины или нет? Пошли вы к чёрту, молокососы! Сами доедете!
Последние слова она выкрикивала уже с водительского кресла. Завела мотор с таким ожесточением, что взвизгнул стартёр, и стала выруливать по кругу с автозаправки.
Молодые люди остались стоять ошарашенные, друг против друга. Так собаки лают-лают на друг дружку со смертельным ожесточением, а когда вдруг оказывается, что разделявший их забор внезапно закончился, замирают от неожиданности и замолкают.
 Понял, воробей? – спросил Олейник,  Она уезжает.
 Капитан Джек Воробей! – огрызнулся Мищенко.
 Давай покончим с этим,  предложил Алексей,  А то она уедет!
Они подхватили свой багаж, забежали перед едущим автомобилем, бросили сумку перед капотом и оба упёрлись в него руками.
 Таис, прости нас!
 Да пошли вы оба! – крикнула Кони, включая заднюю передачу с намерением объехать сумку,  Доедете на автобусе!
 Мы хотим поехать с тобой!
 Чтобы драться, как собаки?!
 Обещаем не драться!
 Клянёмся!
 Правда!
 Я не хочу ехать с парочкой дебилов!
 Мы признаём, что мы дебилы, особенно он,  Олейник указал на Мищенко,  Мы будем делать всё, что ты хочешь! Ты будешь нашей хозяйкой!
 Мы почти уже приехали, госпожа! – подыграл ему Артём.
Кони нажала на тормоз так, что скрипнули на горячем асфальте размягчившиеся покрышки.
 Если я соглашусь, то вы будете меня слушаться, договорились?!
 Замётано!
 Одна драка и вы меня больше не увидите!
 Как скажешь!
 Тогда слушайте мои правила: первое, я не буду трахаться ни с кем из вас; второе, я довезу вас до Коктебеля, и в Лисьей бухте буду загорать голой, и я не хочу, чтобы вы крутились возле меня, как собаки, у которых капают слюни! Третье, музыку выбираю я, будем слушать Бритни Спирс. Четвёртое, вы замолкаете по моему первому слову. Пятое, никаких хохлосрачей! Шестое, если я попрошу, keep distance ten meters! Седьмое, вам не разрешается спорить в моём присутствии!
 Так это же «пятое»!
 Да, но это так важно, что можно и повторить. И восьмое, со мной вам спорить не разрешается! И только посмейте что-нибудь нарушить!
Жить по «Правилам Таис Кони» парни начали с того, что пошли, нашли воду и отмыли свою извачканную в пыли сумку. А она, тем временем, отмыла дворниками плевок с лобового стекла, истратив треть бачка с моющей жидкостью. Это у Таис был, как нервный тик: её раздражало любое, малейшее пятнышко на ветровом окне и на омывающую жидкость для лобового стекла она зимой и летом тратила денег втрое больше обычного автовладельца. Кони отыскала в бардачке старый, затёртый CD-диск с саундтреком из фильма 2002 года «Перекрёстки».
 
I’m not a girl,
Not yet a woman
All I need is time,
A moment that is mine
While I’m in between.
I'm not a girl…
 
I'm not a girl
(I'm not a girl don't tell me what to believe)
Not Yet a woman
(I'm just tryin to find the woman in me, yeah)
All I need is time (All I need)
A moment that is mine (That is mine)
While I'm in between…  звучало из маленькой красной машинки на полную громкость, когда она проезжала село Радостное. Таис с удовольствием подпевала. Она знала эту песню наизусть.
6
Крым встретил их пустынными пашнями. Большая часть степей до Джанкоя и южнее уже давно распахана и утратила свой естественный облик. Первозданный вид сохранили лишь солончаки, балки, овраги и каменистые равнины. Трава в них была почти добела выжжена солнцем, а на поверхности почвы наросла твёрдая корка, сквозь кою пробивался лишь ковыль, чьи платиновые переливы не менее прекрасны, чем буйство субтропического разноцветья.
Подъём был совсем незаметен, но всё же достаточен для того, чтобы отметить, как степные травы сменились зарослями низкорослых кустарников кизила – «шибляками». Ещё южнее на небольших участках предгорий кизил и колючее держидерево сменили низкоствольные дубравы. 
Они ехали, быстро лавируя между тракторами и грузовиками местных агрохозяйств. Слышны были только пронзительное стрекотание цикад, гул раскалённого мотора, шуршание шин и звяканье плохо уложенного баллонного ключа в багажнике. До боли в глазах Таис вглядывалась в заросли, в знойном мареве маячившие впереди. Из кустарника, резко стрекоча, выпорхнули пара сорок и полетели прочь; длинные красивые хвосты делали их похожими на попугаев в чёрно-белом исполнении. #ЛюблюЧБ – вспомнила Таис свой авторский хэштег в Твиттере.
Дубы сменились буками, а на южном склоне Крымских гор буки постепенно уступили соснам. Замелькали здравницы, сады, виноградники, обширные парки. В Коктебеле они с трудом нашли свободную комнату на три кровати в одном из частных пансионатов. За постой парни заплатили сами.
Был глубокий полдень и молодые люди застали во дворе мини-отеля отдыхающих, вернувшихся домой на обед и полуденный отдых от пляжного отдыха. Надувные матрацы были приставлены к стенам около дверей в номера, тут же были свалены в кучу тростниковые коврики, тяжёлые пляжные зонты. Мужчины в сдвинутых на затылок выгоревших бейсболках сидели, прислонившись к теневой стене мини-отеля, и потягивали из бутылок пиво. На них были ободранные, пропитанные морской солью шорты, голые ноги исцарапаны подводными камнями, сквозь которые им приходилось продираться, плавая с маской. Над приставленными к стенкам столиками колдовали женщины в соломенных шляпах, накрывающие обед, а вокруг кричало-орало-верещало множество загорелых ребятишек.
Айдар, приютивший в своём пансионате Таис, Артёма и Алексея, имел так же моторную лодку, в Лисью бухту он пообещал отвезти их немедленно, если они заплатят ему сто гривен и не будут против, что поедут его жена с детьми.
Они забрались в лодку, набитую коробками с провизией, полотенцами и зонтиками, и поплыли вдоль берега. Внутри лодка была голубая с белыми скамьями, а её пузатые бока со вкусом расписаны белыми, синими и ярко-оранжевыми полосами. Море было спокойное, на ярко-синем небе сияло солнце, дул лёгкий ветерок. Это была идеальная погода. Моторка двигалась с благородной неторопливостью, на носу её, точно вахтенный, сидел Артём. Он любил всё фотографировать.
Лисья бухта расположена у подножия Эчки-Дага, что переводится как «козья гора». Недалеко высится Кара-Даг, с его нависающими над морем обрывами. Примерно через пять километров от Коктебеля показался большой залив с пляжем из белого песка и грудами гладких, загорелых тел нудистов, которых было больше, чем хотелось бы. Но Айдар направил свою лодку ещё дальше на запад, к тому концу залива, куда пешком людям было тяжело добираться. Он бросил якорь в мелком месте и потом все, перемахнув через борт, весело плескались и ныряли, так что солнечный свет дрожал на взбаламученных водах Лиски, как её называют местные люди.
Всласть накувыркавшись, они в несколько гребков оказывались у берега и ложились на тёплый песок, лицом вниз, потому что глаза уставали щуриться от яркого солнца. Но ненадолго, быстро раскалившись, снова бежала нагая Таис в море, рассекая воду с таким звуком, будто рвётся шелк; солнце немного обжигало спину и зажигало на поверхности моря сотни разноцветных огней; женщина с трепетом рассматривала под водой сложный лабиринт песочных барханов, мерцающих почти у самой поверхности воды.
Разузнав, что голубая глина в Лиске отлично действует на кожу, Таис полностью ею обмазалась и бродила в таком виде. Подсохнув, она стала похожа на ожившую каменную статую обнажённой Галатеи. Глина действительно целебная, когда Кони её смыла, то почувствовала, что кожа стала свежая и чистая.
Наконец, стемнело и море засветилось изнутри. Это волшебство природы происходит обычно с июля по конец сентября, во время летне-осеннего развития планктона. Стоило провести рукой по воде, как на поверхности воды вспыхивала широкая золотисто-зелёная лента застывшего огня, а при прыжке в воду Таис казалось, что она погружаетесь в холодный расплав сверкающего света. Она вышла на берег, вся в огненных струях, и встала, окутанная поданным полотенцем и таинственным миром, в окружении ласки и теплоты Лисьей бухты, запаха морских трав и мерцающей тьмы.
 Да-а-а, будет что запостить в Instagram – вымолвил Артём.
 Человек старается подогнать свою жизнь под рассказ о ней. Но приходится выбирать: или жить, или рассказывать, – вздохнула Таис.
 А я, знаете, в такие минуты думаю о кремации,  философствовал Олейник,  но вместо урны я хочу, чтобы меня засыпали в песочные часы, чтобы я всё равно мог участвовать во всём. Например, мои внуки будут играть какую-нибудь настольную игру, и типа: «Это наш дедушка в нём где-то шесть минут. Переворачивай. Дополнительный раунд, поехали!»
Они погрузились обратно в лодку и отправились назад, оставляя за собой огненную дорожку, которая искрилась, сверкала и медленно гасла, будто тлеющая ветка.
Голодные, усталые, умирающие от жажды, с вихрем разнообразных впечатлений, Артём и Алексей медленно шли с пирса в пансионат, и следом за ними плелись двое полусонных татарчонка – сыновья Айдара. Самой последней шла Таис, она разговаривала с мужем по телефону.
 Я не знаю, Тарас, говори своей маме, что хочешь… Дай мне сказать, иначе я повешу трубку! Спасибо! … Есть вещи поважнее любви…
 Я могу доверять циникам и ловкачам, но не могу доверять лицемерам,  отвечал ей муж,  Потому, что лицемер сам не знает, когда он лжёт.
 Пожалуйста, не надо меня ненавидеть. Я звоню, чтобы сказать тебе, что люблю тебя и что ты был всей моей жизнью. Может… это не радостное прощание, но мы можем сделать его нежным. А я только надеялась, что ты изменишься, вот и всё… Я оставила свои ключи на кухне, не потеряй ключ от почтового ящика, он в единственном экземпляре. И я надеюсь, что ты научишься, как стать счастливым. Я сейчас счастлива…
Тарас Мелько бросил трубку. Таис Кони ещё сильнее отстала от компании, чтобы всласть наплакаться…
Ужинали они за столом, покрытым вытертой добела клеёнкой. У них была бутылка пятизвёздочного коньяка «Коктебель», крымские персики и светло-коричневый сыр Брюност из козьего молока и желудочного сока. По цвету и вкусу этот сыр, как вареная сгущенка. Они намазывали его на свежий лаваш и лакомились, запивая небольшими порциями коньяка.
 Я счастлива, что познакомилась с вами, иногда вы бываете конченными дебилами, но в душе вы отличные ребята!
 Верно сказано!
 И вам так повезло, что вы живёте в Киеве! Этот город пульсирует жизнью! За Киев! – она подняла круглый тонкостенный фужер.
 За Киев, за волшебный и музыкальный город! – отозвались собутыльники и звякнули своими фужерами о её.
 А вы снова друзья? – спросила Таис.
 Нет!
 Ни за что!
 Да, ладно вам, помиритесь,  приказала Кони.
 Значит я свидомит? – спросил Артём у Алексея.
 Свидомит, свидомит, упрямая башка! – миролюбиво ответил тот.
 Москаляку на гiлляку? – в свою очередь осведомился Олейник.
 Гiлляку йому в сраку! – незлобно усмехнулся Мищенко.
Они рассмеялись.
 Ну, вот и снова друзья!  Таис вновь протянула бокал, чтобы с ними с обоими чокнуться.
 Мидий хотите? – спросил Алексей,  Мне Айдар обещал.
 Сначала убедись, что они сварены,  напутствовала его женщина. – М-м-м-м, как же мне нравится этот сыр.
 Таис, прости меня,  попросил Мищенко, когда Олейник ушёл за мидиями,  Можешь простить?
 Тёма,  поцелуй меня, предложила Таис и привстала со стула специально для того, чтобы ему было удобно её поцеловать через стол.
 С удовольствием! – воскликнул Артём и поцеловал её в щёку.
 Прощён! – сказала Кони.
Пришёл Олейник с котелком горячих, тушёных в чесночном соусе, мидий. Он видел этот поцелуй и поэтому позволил себе спросить у женщины:
 Таис, скажи нам правду, кто из нас лучше трахается?
 Ну-у-у, ты меня насмешил! – расхохоталась Кони,  Несмотря на малоопытность, у каждого из вас есть свой шарм.
 Но с кем тебе было приятнее? – спросил Мищенко.
 Ну, он,  она показала пальцем на Алексея,  когда извергается, то зажмуривается, как от страха, а ты зовёшь мамочку... Самое большое удовольствие – это доставлять удовольствие.
 Ты останешься с нами? – спросил Артём.
 ???
 Не, ну правда, Таис, оставайся! – поддержал друга Алексей.
 Остаться…  Кони помолчала,  Самое опасное слово, какое только может произнести любовник.
Она нашла в плейлисте смартфона песню, которую ей давно хотелось послушать. Ей казалось, что эта композиция как нельзя лучше подходит к этому моменту. Одета женщина была в красное банное полотенце, под которым ничего не было, поэтому эта песня в какой-то степени была про неё – «Lady in red» Криса де Бурга. Сначала Таис танцевала со своим телефоном, но потом положила его на стол и нежно, но требовательно взяв за волосы на затылках, подняла своих юношей с табуретов. Они танцевали втроём, и Кони поворачивалась лицом, то к одному, то к другому. И кто из них в этот момент был счастливее – тот, кто прижимал её ягодицы к своим бёдрам или тот, кто мог целовать её лицо?! Но каждый из них в конце песни вместе с Крисом де Бургом успел ей шепнуть «I love you».
В номере она целовалась с Артёмом, пока Алексей устилал кафельный пол матрацами с железных панцирных кроватей. Они раздели её быстро, это было не сложно, всёго лишь надо было развязать узел полотенца на груди. Где чьи руки, где чьи губы она уже не осознавала. Парни не соперничали, они всё делали только для неё…
7
Наутро Таис опять встала раньше юношей и ушла во двор пансионата, где судачила с Гульнар, женой Айдара. Та на раскалённой сковородке пекла оладушки своим сыновьям, мальчишки таскали их ещё горячими, прямо руками с тарелки и ели не за столом, а бегая босиком по холодным камням вымостки.
Алексей подошёл к женщинам, пока Артём занимал умывальник.
 Будешь токмач? – спросила его Таис.
 А что это?
 Это татарский суп, приготовленный на бульоне из баранины и индейки, такой, знаешь, нежный и приятный вкус. Это лучшее лекарство.
 Буду! И холодного пива!
Подошёл полуголый и какой-то смущённый Мищенко.
 Гульнар, ещё один токмач, пожалуйста! – попросила Кони,  Артём, завтракаем и я уезжаю. А Гульнар пообещала, что Айдар покажет вам заповедник Кара-Даг.
 Не уезжай, Таис! – горячо попросил Артём.
 Вам надо начинать практиковаться с другими девушками,  не согласилась Кони,  Только будьте осторожны, потому что, переспав с вами один раз, они никогда вас не отпустят.
В одиннадцать тридцать Таис Кони отправилась в путь к дому, в Симферополь. Обратная дорога была спокойная, короткая и без приключений. Последнее, что она сказала Олейнику, было: «Украина уже есть. Она, как прибой. Так будь морем, а не берегом».
А до слёз огорчённому Артёму она после долгого прощального поцелуя прошептала на ухо: «Всю свою жизнь ты будешь прощаться, но это не значит, что нужно перестать любить».
Юноши на совесть натёрли её маленькую красную машинку снаружи и внутри. Теперь в салоне пахло свежестью и душистыми крымскими травами, что сунула ей в дорогу Гульнар «для чая». В зеркале заднего вида громоздились, как скомканное шерстяное одеяло, уютные, не страшные Крымские горы. B дали, над травой взлетали два чёрно-белых пятнышка, и слышался  как будто приглушенный расстоянием треск автомата Калашникова, предупреждающий всех  голос всегда бодрствующих сорок: «грэх-грэх… грэх-грэх-грэх… грэх-грэх…»
 


Глава 6. Майдан
 
1
Студенческий протест против политики президента Януковича начался в день небесного покровителя Киева, 21 ноября 2013 года, когда православные славяне празднуют День архангела Михаила. Поздним вечером 29 ноября угасающую акцию протестующих студентов на киевской площади Независимости навестили десятки милиционеров.
После «Майдана-2004», когда в результате незаконного третьего тура президентских выборов был избран Виктор Ющенко, площадь Независимости застроили скульптурами, куполами и малыми архитектурными формами так, чтобы на ней уже никогда не могла собраться многотысячная толпа.
В этот раз студентов на Майдане было двести, от силы триста человек. На самом деле, это не мало. Так, например, в центральноафриканском государстве Конго в 1965 году триста обученных наёмников во главе с генерал-лейтенантом Мобуту Сесе Секо совершили государственный переворот. Генерал установил авторитарный режим, его идеология основывалась на национализме. Мобуту обличил экономическую зависимость от СССР, к которой привела политика его предшественника Патриса Лумумбы. Во внешней политике правительство Мобуту ориентировалось на Западную Европу и США, в духе антикоммунизма и антисоветизма. Внутренняя политика выразилась в отказе от европейских имён, топонимов и костюмов. В 1971 году страна была переименована в Заир.
Режиму Мобуту не подчинилась лишь провинция Южное Киву на востоке страны, где образовалось самопровозглашённое государство марксистов. Лишь через двадцать шесть лет солдаты Южного Киву вошли в столицу Заира  город Киншасу, где они были встречены как освободители. Тогда же Заир обратно переименовали в Конго. От прежнего названия остался лишь ночной клуб «Заир» в пригороде Киева – местечке Ирпень.
Триста студентов на Майдане в ночь с 29 на 30 ноября скандировали «Милиция с народом», но сами себе не верили. Студенты же не народ и никогда народом не были. Помимо милиционеров в чёрных сферических шлемах со стеклянными забралами, в чёрных бронежилетах поверх пятнистой сине-голубой формы, с короткими серыми щитами и дубинками-«демократизаторами»  прибыла пара грузовиков для рассекания толпы, четыре кареты скорой помощи и около сотни фото- и телерепортёров.
Кто-то из манифестантов нестройно затянул государственный гимн.
 
Ще не вмерла України, ні слава, ні воля,
Ще нам, браття українці, усміхнеться доля.
Згинуть наші вороженьки, як роса на сонці,
Запануєм і ми, браття, у своїй сторонці.
 
Украине не повезло в том, что студенческую застольную переделку польского «Марша Домбровского» сделали государственным гимном. Петь его трудно, как любую жалостливую песню Ланы Дель Рей. Хотя песня старинная, конечно. Один из служивших в армии Наполеона польских генералов в 1797 году написал кантату «Естше Польска не згинела», быстро ставшую популярным шлягером в среде сторонников восстановления Речи Посполитой. Как «Марш Домбровского», она стала национальным гимном во время польских восстаний 1830 и 1863 годов. На Балканах Гандрий Зейлер перелицевал шлягер в «Ещё не погибла Сербия», а Людевит Гай в аналогичный «Ещё не погибла Хорватия».
На пьяной студенческой вечеринке сочувствующие польскому восстанию киевские студенты переделали популярную песню на украинский язык. Кто был студентом – поймёт, как это весело. Первая публикация украинского гимна была во львовском журнале «Мета» за 1863 год. Что характерно, вирши выдали за стихи Тараса Шевченко.
В 1917  1920 годах «Ще не вмерла» стал государственным гимном Украинской Народной Республики. В 1992-ом о нём снова вспомнили. Президент Кучма переделал первую строфу на: «Ще не вмерла України і слава і воля». Лишь в последний год правления Кучмы Верховная Рада утвердило это творение в качестве государственного гимна.
 И всё же, каждое утро в шесть часов спрашивать по радио «Украина, ты ещё не умерла?», согласитесь, как-то нелепо,  шутил в те годы главный редактор «Столичной газеты» Эдуард Авраменко.
Перед манифестантами выступил майор с рупором громкоговорителя: «Это незаконное собрание! У вас есть две минуты, чтобы разойтись!». На самом деле, они и так уже собирались расходиться, особенно те, кто спешил на первую электричку или утренний автобус. Но держались пока вместе: со своими единомышленниками всяко лучше, чем в такой же толпе, но с селянами, цыганами и ворами на пригородном вокзале. Теперь же, когда прибыли милиционеры, студенты волей-неволей сплотились в одну толпу. Так сельдь в своём косяке прячется друг за друга при атаке большой хищной рыбы. Над студентами развевались флаги-обереги: жёлто-голубой Украины и синий со звёздочками по кругу – Европейского Союза.
 Собирайтесь в аудиториях ВУЗов или на дискотеках, здесь ваш Майдан не продолжится! – продолжал майор милиции.
 Две минуты! – возмутилась Вилина, обращаясь к Артёму Мищенко, и спросила майора,  Могу я поговорить с вашим начальником?!
Она была обёрнута в жёлто-голубой флаг, что, по её мнению, защищало её от ударов дубинками-«демократизаторами», т.к. это было бы кощунством по отношению к государственному символу. Вилина в своё время тренировалась в Латвии по программе «Молодой лидер» и была научена американскими инструкторами обращению с милицией во время акций протеста.
 Тут не о чем говорить! – отрезал милиционер и скомандовал,  Вперёд!
Милиционеры бросились на толпу студентов, размахивая дубинками.
 Что вы делаете?
 Что вы делаете?
 Что вы делаете?
 Що ви робите?
Это был, пожалуй, самый популярный клич избиваемых. Они выкрикивали этот вопрос снова и снова, словно не понимая, что милиция избивает участников незаконной протестной акции – и это всё, что она делает. Не больше, но и не меньше.
 За що-о-о-о?! – кричал Артём, кровь из разбитой головы заливала ему висок и ухо.
Первых десять или двадцать студентов были с криками сбиты на землю. Вокруг царила неразбериха. Валялись разбросанные сумки и сбитые шапки. Те, кто устоял на ногах, пытались спасаться на стеклянных куполах подземного торгового центра. Они поскальзывались и скатывались вниз, как кусочки свежего мяса под ножи мясорубки, перемалывающей их в кровавый фарш.
Те, до кого ещё не добрались милиционеры, подрывали боевой дух атакующих скандированием «Ганьба! Ганьба! Ганьба!». Нападающие продолжили атаковать, пуская в ход свои короткие щиты и тяжёлые резиновые палки. Вдруг раздался громкий взрыв петарды, похожий на выстрел, и серое облако накрыло милиционеров и студентов. Но прежде, чем облако всё заволокло, несколько секунд всё было чётко видно в свете ночных фонарей площади Независимости. Затем в дыму замелькали пятнадцать-двадцать палок, которыми били по голове протестующих. Студенты кричали и сбивались в кучи, чтобы защититься. Фото- и телерепортёры, стоявшие поодаль, «поливали» объективами по происходящему.
Лидер протестующих Артём Мищенко, не смотря на пробитую голову, повёл своих людей укрыться на территории Михайловского монастыря.
«Беркут идёт в Михайловский монастырь бить студентов, которые там укрылись. Дети в опасности!», – написал в своём Твиттере журналист Павел Шеремет.
 Допоможіть! Допоможіть!– призывал Артём, упав на колени перед телом потерявшей сознание молодой женщины.
К нему подбежал Олейник. Вдвоём они подняли её, взвалили безвольные руки на свои плечи и поволокли несчастную вверх по Михайловской улице. Алексей Олейник сказал на ходу:
 Не понимаю, как президент Янукович может отказываться вступить в ассоциацию с ЕС, когда это так нужно нашему народу?!
На что очнувшаяся раненая отозвалась криком одобрения.
Во дворе Михайловского златоверхого монастыря студенты оказывали своим раненым товарищам первую медицинскую помощь. Тем, кто прямо на асфальте лежал без чувств, подложили под голову свёрнутые валиком куртки. У кого были разбиты головы, тем обматывали череп невесть откуда взявшимися бинтами – то ли у кого было с собой, то ли выпросили из автомобильных аптечек. В Скорую помощь студенты боялись обращаться, так как полагали, что из травмпункта их прямиком отправят в отделение милиции. Тем не менее, из больниц пришли отчёты о семи жертвах с переломами рёбер, рук, ног и с пробитыми головами.
 Дядя Юра! Дядя Юра! – тормошили два студента пожилого человека, сидящего прямо на земле,  У тебя же есть ружьё? У тебя есть ружьё!
 Что?
 Нам нужно твоё оружие!
 Я не могу идти! – жаловался мужчина в узкополой шляпе и светлом плаще.
 Мы знаем, у тебя есть оружие!
Олейник схватил за плечо одного из спрашивающих:
 Эй! Зачем вам оружие?!
 В Библии сказано «Око за око»! – ожесточённо объяснился молодой человек в клетчатой куртке.
 Да?!
 Мне надоело это дерьмо! – выкрикнул «клетчатый».
 Как думаешь, сколько у них оружия? – спросил Олейник, имея в виду бойцов милиции из отряда особого назначения,  Да у них там целая армия! А у тебя что? Пара охотничьих ружей?
 Этого хватит, чтобы убить пару подонков! – возразил ему «клетчатый».
 А скольких из нас они убьют в ответ?!! – спросил Алексей, тыкая пальцем в клетчатую грудь,  Из своих винтовок? Из своих «фортов», «вепрей», вертолётов, БТРов? Нам так не победить! И я не о Библии говорю, не о том, что одобряет Бог, я привожу факты, голые факты. Убьёшь двух из них, и они убьют десяток наших.
«Клетчатый» остыл и, вроде бы, не кипятился больше.
 Нам нужно побеждать иначе,  продолжил Олейник,  надо писать в соцсети. Мы вернёмся на Майдан. Мы завершим начатое. Мы выйдем снова…
«Пока неистовое насилие обрушивается на безоружных киевлян, пока они атакуют нас газом и палками, как врага на войне, ни один житель нашей Украины не может назвать себя непричастным. Все мы несём ответственность за наших ближних. Я взываю к мужчинам и к женщинам, которые верят в Украину и в добро. Украинцам, русским, любым. Если вы согласны, что все мы рождены свободными, приезжайте на Майдан! Присоединяйтесь к нашей борьбе против несправедливости и бесчеловечности! Вы нужны нам!»  такой пост на страничке Фейсбука Леси Дубровской прочитал в далёкой Абхазии Константин Филиппов. Когда он из Сочи прилетел в Борисполь, информацию о его прибытии получила, потерявшая его было, Раиса Дундаева.
2
Городские власти Киева готовились к празднованию наступающего 2014 года. «Начальника Главного управления МВД Украины в городе Киеве Валерия Коряка отправили в отставку после обвинений в причастности к разгону Майдана 30 ноября,  вещала с телевизионного экрана Женя Файдюк,  манифестанты снова начинают собираться, милиция реагирует на это, но пока вяло…»
Репортаж смотрел в комнате для совещаний полковник милиции Пётр Федчук, недавно назначенный заместителем нового начальника киевской милиции Валерия Мазана.
 Демонстрантов не так много и они настроены нерешительно,  заявил, вошедший в комнату для совещаний, генерал-майор Мазан. Он раздал серые картонные папки всем семерым присутствующим,  Итак, всё, что сейчас происходит – это только начало. Нам известно о том, что в город на автобусах прибыли националисты с западных областей.
В это же время в одном из общежитий Института культуры собрались студенты-манифестанты, они тоже обсуждали план дальнейшего противостояния «диктатуре Януковича».
 Итак, что там насчёт Майдана? – спросила одна из присутствующих студенток.
 Майдан будет, не волнуйтесь! – ответила Вилина Мищенко,  Потому, что с нами все студенты всех остальных ВУЗов.
Её заявление встретили аплодисментами и приветственными возгласами. На Украине всегда не любили власть. А власть президента Януковича вообще не заботилась о том, чтобы её особенно любили. Любая власть на Украине не заботилась об этом.
Так получилось, что с 1991 года «реальные пацаны» делили промышленность: после Советского Союза было чего награбить – «я возьму себе заводик», «я возьму себе пароходство», а гуманитарное направление – это было что-то такое никому не нужное и не интересное. Его отдали «лохам»  западно-украинским товарищам, которые сильно переживали по поводу языка, культуры, истории и литературы. Им-то и всучили весь гуманитарный блок – средства массовой информации и образование.
Повестку дня по воспитанию молодёжи формировали люди, семьсот лет жившие в отрыве от Русского мира и лишь после Второй мировой войны включённые в состав Советского Союза. Российская Федерация в это время вкладывала в экономику Украины, а Соединённые Штаты вкладывались в работу с обществом. Те деньги, которые вкладывали в работу с обществом, окупились. Те средства, что были вложены в экономику, оказались разворованы.
Само существование независимой Украины после того, как её слепили Ленин, Стали и Хрущёв из регионов Червонной Руси, земель Великого войска Донского, Новороссии, Крыма – должно было чем-то оправдано, должно было приобрести хоть какой-то смысл. И вот, в то время, как «реальные пацаны» были озабочены набиванием собственных карманов, созданием оффшорных фирм, выводу капиталов УССР, западноукраинские гуманитарии постоянно выдумывали и обосновывали независимость Украины. Историю Украины с древнейших времён до наших дней они написали в виде борьбы украинцев за свою независимость. Мазепа не предавал гетмана, потом русского царя, потом шведского короля, а боролся, таким образом, за независимость Украины. Сечевые стрельцы во время Первой мировой войны не служили австрийскому императору, а воевали за независимость Украины. Боевики Украинской повстанческой армии не терроризировали польское население, а боролись за независимость Украины… Таким образом была прервана историческая преемственность поколений Центральной, восточной и южной Украины.
Херсонские родители Артёма и Вилины Мищенко были озабочены тем, чтобы одеть, обуть, прокормить, выучить детей, а о том, что будет в голове у их детей, они не беспокоились, ведь в Советском Союзе этим всегда занималась школа.
 Итак, ознакомьтесь,  предложил новый начальник киевской милиции Мазан,  Артём Мищенко.
На белом экране проектора появилась фотография обнажённого по пояс Артёма, снятая в Лисьей бухте и скачанная с его странички в Фейсбуке.
 Активист, националист, наверняка будет в первых рядах,  пояснил генерал-майор.
Фотография сменилась изображением девушки в национальном украинском наряде.
 Его сестра Вилина Мищенко,  продолжал милиционер,  Тоже националистка и активистка. С другой стороны, она сторонница культурного просвещения нации, так что, неизвестно, чего от неё ожидать, но она точно будет в первых рядах. Есть также другие. В принципе, у каждого из вас есть «оперативки», вы можете просмотреть всех из них.
Генерал-майор, произнося всё это, держал руки в карманах брюк и слегка раскачивался у экрана проектора…
Средства массовой информации почти не поддерживали милицию. Руководство телеканала назначала или согласовывала администрация президента Януковича, но все низовые должности занимались молодыми людьми, воспитанными на западно-украинских ценностях: историософии Грушевского, фольклористике Драгоманова, литературе Франка. Получалось, что с руководящих ступеней спускалась задача, а исполнители её выполняли, с одной стороны, следуя букве полученной директивы, а с другой стороны – в духе того, как они это понимают. Зрителю становилось ясно, что вот есть топорная смешная государственная пропаганда, которая неправдивая, а вот то, что показывает Запад – это правда.
Особенно это выразилось во времена бомбардировки Югославии, когда любому вменяемому человеку было понятно, что сербы – это жертвы, но молодые журналисты говорили: «Как вы можете сочувствовать сербам?! Они же палачи и убийцы, загоняют бедных албанцев в концлагеря!» Эти журналисты, к 2013 году заполонившие все без исключения телеканалы, транслировали чётко прозападную и антироссийскую идеологию.
Майдан – это комплексная операция. Для его успеха необходимы, как государственные средства массовой информации, так и СМИ, созданные специально под Майдан: газеты, интернет-сайты и, главное, телевидение, такое, как «Громадське ТВ». Туда из русофобского сообщества были отобраны наиболее динамичные журналисты. Эти СМИ были, как говорил Ленин «не только пропагандистами и агитаторами, но и организаторами» Майдана. Эти-то СМИ-организаторы мобилизовали студентов и активную часть общества в «пехоту Майдана»…
 Наша задача,  Константин Филиппов объяснял собравшейся «пехоте» в зале, где обычно проводили дискотеки,  Захватить перекрёстки всех улиц, ведущих к Крещатику от улицы Хмельницкого до Европейской площади: Прорезную, Городецкого, Институтскую, Михайловскую. Но главное – удержать за собой площадь Независимости.
Филиппов водил шариковой ручкой по большой карте, укреплённой скотчем на стене. Для того чтобы занять площадь, есть определённые нормы, в том числе военные нормы – сколько человек могут занять площадь. Нанять триста-четыреста человек – это не сложно: привезти автобусами, организовать ротацию. Сложнее заманить туда толпу, чтобы она циркулировала. Эта толпа из молодёжи, из людей, которые не любят власть. И уже под прикрытием этой «дымовой завесы» уже можно обострять ситуацию. Можно выделять группировки, которые потом станут тараном…
 Да, да, у нас достаточно сил для противостояния,  продолжал генерал Мазан,  У нас тут есть кадры, чтобы вам посмотреть…
На экране появились кадры оперативной съёмки задержаний активистов на территории Михайловского монастыря.
 Чтобы вы поняли, как они действуют.
Крупно снятое окровавленное лицо задержанного студента было прижато коленом «беркутовца» к асфальту.
 Вы везде рассадили своих донецких,  кричал молодой человек, захлёбываясь кровью, текшей у него из обеих ноздрей,  Вы уничтожаете нашу демократию, сволочи!
Генерал Мазан возвышался над совещанием, рассматривавшим массовые задержания в Михайловском монастыре.
 Как видите, они достаточно агрессивны. Представьте себе, если один такой агрессивный, то какими агрессивными будут тысячи? Такие же точно активисты соберутся на Майдане…
На Украине государственной идеологии, кроме как отрицания советского прошлого, у власти не было. Любые политические группировки, которые приходили к власти Киеве, чтобы как-то оправдать себя, принимали идеологию украинского национализма. Потому, что национализм вообще возник при рождении капитализма, это его брат-близнец. И раз уж Украина из Украинской Советской Социалистической республики обернулась в капиталистическое государство «Украина», то и украинский национализм был тут, как тут.
 Итак, прежде всего! – Филиппов поднял авторучку с красным колпачком,  Кто мы такие? Мы, прежде всего, мирные демонстранты. Все наши демонстрации, манифестации должны носить мирный характер. Мы ни в коем случае не должны провоцировать милицию…
Константин быстро стал лидером у протестующего студенчества, просто потому, что был старше, опытнее, а протестный запал его был не юношеский, но подкреплённый чувством мести за погибшую невесту и разрушенную жизнь.
Этот мужчина с пятном зажившего ожога на правом виске пришёлся по нраву Вилине и она безоговорочно вверила ему свою группу активистов из Херсонского университета.
 Ми покажемо, на що ми здатні! – завершил своё выступление Филиппов.
Его приветствовали аплодисментами. Азбука учит, что среди согласных немало глухих. Русские от украинцев не отличаются вообще. Сельские жители, говорящие на местном диалекте, определяемы – этот с Полтавщины, а этот с Галичины, но жители городов, центрального региона – непонятно, кто они, ни внешне, ни по произношению. Если человеку по-русски говорят «Мы граждане Украины. Вот наш флаг украинский. Вот наша украинская история», то человек, который не считает гуманитарный фундамент какой-либо ценностью для себя, пропустит это «мимо ушей». Ну, да, мои предки приехали из России или у меня русская фамилия Филиппов, но мы же все на Украине живём! Пусть я – русский, пусть я говорю и думаю по-русски, но мы же на Украине живём? Пусть государственный язык будет украинский. При этом знать украинский язык не нужно вообще. Чиновникам нужно знать канцелярский украинский, чтобы документы писать. Журналистам нужно знать официальный, чтобы в СМИ вещать, но средний представитель украинского политикума с огромным трудом выступал публично по-украински и всегда с удовольствием переходил на русский, так как это было ему привычнее. В массе своей для жителей Украины русскость не было чем-то ценным и самодостаточным. Поэтому через двадцать лет независимости называть себя русским было не так много желающих.
По телевизору показывали какого-нибудь «проффесора»  бывшего заведующего кафедрой научного коммунизма, а ныне заведующего кафедрой українознавства, и он говорил: «Во Франции язык французский, в Италии  итальянский». Как он опровергал ту ложь, каковую эти теоретики развитого социализма продвигали в массы после XX съезда КПСС, когда осудили культ личности и идеологическое наследие Сталина, Ленина и Маркса? Думаете, правдой? Нет, ещё большей ложью украиноведения. При этом они не говорили, что в Бельгии нет бельгийского языка, а в Швейцарии – швейцарского, в Австрии – австрийского, в Канаде – канадского, в Австралии  австралийского.
Самые сознательные, свідомі українці – это люди, приехавшие из России, особенно женщины. «Мы же украинский хлеб едим! Мы же должны поддерживать всё украинское»  говорят такие иммигрантки. Этот феномен женского украинского национализма был особенно заметен на Майдане, когда нові українки носили манифестантам домашние пирожки.
 Итак, мы предполагаем, что они попытаются перекрыть основные улицы, ведущие к площади Независимости: Бориса Гринченко, Тараса Шевченко, Софиевскую, Житомирскую, Михайловскую и Костёльную. Нам нужно ни в коем случае не позволить этого сделать,  разъяснял задачу Валерий Мазан.
 Особенное внимание надо уделить Институткой и Грушевского, ведущих в правительственный квартал,  дополнил своего Пётр Федчук.
 Если потребуется, мы будем использовать спецназ, но постараемся корректно с ними обходиться,  предупредил Мазан, памятуя о судьбе своего предшественника,  Как вы думаете, сколько их там соберётся?
 Ну, от нескольких тысяч, до Бог знает какого количества,  ответил ему кто-то из старой команды генерала-лейтенаната Валерия Коряка.
На экране телевизора вновь появилось лицо Жени Файдюк из «Надзвичайних новин»:
 Итак, на данный момент ситуация достаточно спокойная, рабочие устанавливают на площади Независимости новогоднюю ёлку. Мы ждём развития событий.
Серебристый Volkswagen Sharan со львовскими госномерами пробирался вниз по улице Паньковской, чтобы вырваться на простор улицы Саксаганского. Едва различимые звуки доносились к шофёру и пассажирке сквозь закрытые окна – звуки отъезжающих со стройки грузовиков, криков строителей на верхотуре, музыки из салона свадебных платьев, тысячи других городских звуков, изданных с тесных кварталов старого Киева – бледного, подмёрзшего на декабрьском солнце, слабо мерцающем в тумане поздней осени. Поднимаясь выше и выше, звуки звоном своих децибелов разрывали пелену дыма, висевшего над домами и над улицами. Клочья чёрного дыма от горящих покрышек, медленно поднимаясь вверх, растворялись в воздухе, открывая взору Крещатик и очертания домов, похожих на окаменевшие торты.
Женя Файдюк наконец-то нашла в бездонных недрах своей сумочки затерявшуюся было пудреницу, откинула солнцезащитный козырёк у пассажирского сиденья и придирчиво посмотрела на своё лицо в зеркальце, вмонтированное в обратную сторону приспособления. Её раздражала болтовня по радио, полностью, на всех каналах, посвящённая событиям на площади Независимости. Женя выключила радио.
 Тебя не интересует тема? – недоумённо спросил Євген, её шофёр, её оператор и её муж.
 У нас будет свой репортаж,  пояснила Женя,  зачем нам слушать чужие?
Её перевели из львовского бюро «Надзвичайних новин» специально для освещения событий Евромайдана. Женя, привыкшая работать со своим оператором, добилась перевода в Киев и своего мужа Евгения.
4
Аппарат УЗИ издавал тихие квохтащие звуки. На экране высвечивался сектор, как будто кто-то по системе космической связи передавал из другой галактики изображение куска пиццы. Анна Бликсен с большим обнажённым животом смотрела на экран, вспоминая, как это всё было в прошлую беременность. И ничего не могла вспомнить.
 Когда мне говорят, что мечты не сбываются, я рассказываю, о том, как в юности мечтала иметь фигуру, как у Бритни Спирс, и вот я жирная,  Анне было тревожно и от того она пыталась шутить.
 Ну, вот, всё нормально,  нарочито радостным голосом сообщила ей «УЗИстка».
Эндрю Бликсен пожал руку жене. Они снова были вместе. Пока американское консульство не давало визу Анне. Это их обоих огорчало – и Эндрю, и особенно Анне хотелось, чтобы их ребёнок родился в США, чтобы он сразу стал гражданином этой великой страны. Но консульство медлило так, что Эндрю пришлось изыскать возможность снова прилететь в Киев, проведать свою жену.
 Плод в удобном положении,  рассказывала врач, водя сканером по блестящему от геля животу Анны,  Всё замечательно, Аня. У тебя будет чудесный ребёнок. Ну, что вы хотите уже узнать пол?
 Нет, нет, я думаю нам не стоит торопиться с этим,  ответил Эндрю, а его жена перевела ответ на русский.
 Может, всё же узнаем? – спросила Анна,  Хочется сделать покупки…
 Нет, нет,  не согласился Эндрю,  мы с этим потерпим, все покупки сделаем в Штатах.
Этот ответ Анна перевела своей бывшей однокурснице и та с готовностью порадовалась за молодых супругов.
 Знаешь, мне пора,  сказал Эндрю и поцеловал жену прямо в намазанный гелем живот,  Что-то там, в центре, намечается и меня просят помочь. Я попозже тебе позвоню, приду вечером.
 Мне будет тебе не хватать! – с нежностью сказала ему Анна, приподнимаясь на локтях и подставляя губы для поцелуя.
 Вы позаботьтесь о ней,  обратился Эндрю к «УЗИстке»,  Можете даже сказать ей… Главное, чтобы я ничего не знал, пусть это будет сюрпризом для меня.
Анна перевела. Молодые женщины заговорщицки рассмеялись…
Эндрю Бликсен зашёл в огромный конференц-зал гостиницы «Украина». Здесь расположился временный центр видеонаблюдения американских кураторов СБУ. Его встретил молодой парень в гражданском костюме с военной выправкой.
 Ну, что? – спросил встречающий,  Судя по тому, как ты весь светишься, всё нормально?
 Мой первый ребёнок,  ответил Эндрю,  ты ведь знаешь, как я к этому отношусь.
 Да, конечно,  ответил молодой человек,  Я ведь с тобой везде бегать не буду, нянчиться, у меня тут совсем другие заботы.
Мужчина пошевелил пальцами, изображая клацанье на компьютерной клавиатуре.
 Господи! – сообщил вдруг Бликсен,  там, на УЗИ такие всякие штучки показывали! У меня сердце колотилось, когда я смотрел на всё это! Я всё думал «Где же там пися, где же там пися? Это мальчик! Это мальчик!»
Его собеседник с готовностью рассмеялся.
 Десятиминутная готовность! – объявил подошедший седой американец в синем гражданском костюме,  Бликсен, проверьте готовность новых камер, удачи!
 Удача нам не требуется,  отозвался Эндрю,  Мы быстренько сделаем своё дело.
5
Около пятнадцати активистов организации «Правый сектор», вооружённые обрезками арматуры, разбили стёкла в окнах первого этажа и входных дверей и ворвались в здание Киевской городской государственной администрации (КГГА), находящееся на перекрёстке улиц Богдана Хмельницкого и Крещатик. Дочь покойного лидера политического движения «Рух» Татьяна Черновол приняла непосредственное участие в захвате первого этажа и призвала митингующих штурмовать всё здание целиком, но те, напротив, попытались остановить активистов «Правого сектора», называя их провокаторами. Ситуацию разрешили в пользу захватчиков депутаты Верховной Рады от партии «Свобода», которые, пользуясь своей депутатской властью и неприкосновенностью, устроили в КГГА пункт обогрева для участников митинга. «Правосеки», захватившие здание, забаррикадировались изнутри столами и диванами.
 У нас здесь полный порядок,  сообщила Татьяна Черновол своему куратору из конференц-зала гостиницы «Украина».
 Мы всё видели по камерам слежения, вы молодцы! – похвалил её мужской голос с английским акцентом.
У Дома профсоюзов, соседствующего с площадью Независимости на перекрёстке улиц Михайловская и Крещатик, выломали двери. В здание ворвались депутаты «Свободы» и «Батьковщины» в сопровождении молодчиков, вооружённых обрезками арматуры. Они прекратили трансляцию рекламы на большом видеоэкране, установленном на площади Независимости. Охрана, не дождавшись милицейского подкрепления, покинула здание. Лидер «Свободы» Олег Тягнибок объявил митингующим, что в здании Федерации профсоюзов будет располагаться Штаб национального сопротивления.
Около ста молодчиков из националистических организаций «Чёрный комитет», «Патриот Украины», «Правый сектор» и Социал-национальная ассамблея (СНА) захватили автопогрузчик, брошенный возле новогодней ёлки, установленной на площади Независимости. Они в мотоциклетных шлемах и вооружённые дубинками, используя автопогрузчик как таран, попыталась прорвать оцепление внутренних войск у Администрации президента на Банковой улице. Не вооружённых солдат забрасывали булыжниками, фальшфейерами, петардами и избивали цепями. Бойцы «Беркута» применили против нападавших свето-шумовые гранаты и слезоточивый газ. Толпа разбежалась.
Женя Файдюк не успела сдать материал в редакции на Паньковской, как её опять послали снимать пресс-конференцию в Доме профсоюзов. Там один из лидеров оппозиции, экс-министр экономического развития, депутат комитета ВР по вопросам европейской интеграции Пётр Порошенко заявил, что в штурме Администрации президента участвовало пятьсот провокаторов самого президента, так называемых, «титушек»: «Это вооружённые до зубов люди, цель которых спровоцировать наш мирный протест. Я призвал людей прекратить эту провокацию, однако меня в грубой форме сбросили с трактора, на который я взобрался, и не дали возможности говорить. Там остались наши люди. Но мы заявляем, что не давали команды митингующим штурмовать административные здания». Он всё делал для возвращения в исполнительную власть, став одним из активных участников майданных противостояний.
В народные отряды самообороны в соцсетях записалось почти три тысячи пользователей, среди которых были школьники, диванные аналитики и офисные хомячки. Около трёхсот настоящих активистов дежурили по периметру баррикад и грелись у железных бочек с огнём. В другие бочки посменно и беспрерывно били барабанщики. Ночью на Майдане слушали музыку, плясали, чтобы согреться – температура была минус 2С. Регулярно, раз в час пели гимн Украины.
На первом этаже КГГА ночевали люди, организованно привезённые из западных областей Украины. Это были селяне. Работы на полях были закончены, а здесь им платили по сорок гривен в сутки. «Западэнцы» занимали первый этаж, а также колонный зал и место у входа перед ним. Лифты были отключены, лестничные площадки заблокированы, а туалеты засраны.
В Доме Профсоюзов также ночевали активисты. В одном из кабинетов, на матрасах, среди транспарантов «Янукович геть!» Константин с Вилиной лежали под солдатскими одеялами и смотрели друг на друга. Светало.
 Который час? – спросила Вилина,  Ты ведь уже не будешь спать?
 Не-а, думаю о том, что будет,  он с нежностью поправил русый локон, закрывавший девушке глаз,  А ты?
 А чего там думать, что будет, то и будет,  твёрдо ответила Вилина и, немного смущаясь своих несвежих трусиков, встала, чтобы поспешно натянуть джинсы.
 Что общего у девушек и бургеров? – спросила она, заметив, что мужчина внимательно за ней наблюдает,  На фото они все выглядят лучше, чем в жизни.
 Ничего общего,  отозвался Филиппов и тоже встал.
Им предстоял ещё один трудный день противостояния силам киевской милиции, «Беркуту» и солдатам внутренних войск.
 Ну, что? Нервничаешь? – спросил Константин.
 Из-за ментов что ли? – уточнила Вилина затягивая шнуровку на берцах,  Сегодня менты наверняка будут с оружием… Что мы, первый раз, что ли с ментами сталкиваемся? Националисты не признают силу милиции и всё такое… Эти фашисты в милицейской форме, я знаю на что они способны. Только настоящего националиста они не испугают!
 Ну, это понятно,  ответил Филиппов, застёгивая манжеты рубашки,  Только потом на теле остаются неприятные вещи, типа синяков, шишек и царапин.
Он с удовольствием посмотрел на нежную грудь Вилины, открывшуюся в проёме её белой майки-«алкоголички».
 Ну, что же, мы знаем, на что идём! – спокойно высказалась Мищенко,  Добро сильнее зла потому, что добро может существовать без зла, а зло без добра существовать не может.
Мужчина взял её за руку и написал на предплечье чёрным маркером номер мобильного телефона.
 Это что? – спросила Вилина, но руку не отдёрнула.
 Телефон и e-mail на тот случай, если мы разделимся, и нужно будет как-то связаться.
К ним в кабинет заглянул Артём Мищенко.
 Ну, что? Вы готовы? Давайте, голубки, вылетать!
6
Движение в центре Киева было полностью перекрыто. Заблокированы улицы Крещатик, Институтская и Михайловская. Митингующие захватили Октябрьский дворец на Институтской улице. Главарь захватчиков, депутат от «Батькивщины» Андрей Сенченко объявил, что дворец будет использован как пункт обогрева и ночлега на тысячу мест.
Оратор на сцене, оперативно сооружённой на Майдане, надрывался в микрофон:
 Руководитель крымского управления командования внутренних войск Николай Балан сообщил, что из Крыма в Киев направлен личный состав «Беркута», от воинской части Симферополя, и от воинской части посёлка Краснокаменка. Мы знаем, чего они хотят!
Тысячная толпа скандировала «Янукович геть!» и «Ганьба!» над головами, помимо государственных флагов и стягов Евросоюза, реяли знамёна партий «Батькивщина», «УДАР», «Свобода».
У Верховной Рады, которая проводила первое пленарное заседание после отказа Украины подписать Соглашение об ассоциации с ЕС, бушевала массовая акция протеста. Комитет по вопросам государственного строительства и местного самоуправления рекомендовал Раде принять проект постановления «Об ответственности Кабинета министров Украины», предполагающего выражение недоверия Кабмину «в связи с предательством правительством национальных интересов государства».
Леся Дубровская попыталась пробиться сквозь толпу митингующих в Верховную Раду, но путь ей преградил Алексей Олейник.
 Я спецкор «Столичной газеты»,  громко сказала ему Дубровская и показала аккредитационную карточку,  Мне надо написать материал о вотуме недоверия правительству!
 Нет, пани, вам сегодня не пройти! – ответил ей Артём, перекрикивая шум толпы,  Парламент будет блокирован, пока не решится вопрос с отставкой правительства и лечением Юлии Тимошенко за границей!
Леся ушла в более тихое место и принялась обзванивать свои «прикормленные» источники информации в аппарате Верховной Рады.
 Порошенко с самого начала парламентского заседания сидел очень угрюмый,  сообщил её информатор из ВР,  Он рассматривался как один из кандидатов на пост премьера переходного правительства… В Фейсбуке создана группа «Мой президент – Порошенко»…
На своём сайте «Столичная газета» сообщила: «За отставку Кабмина проголосовали 186 народных депутатов при 226 необходимых: 0  КПУ, 1  Партия регионов, 90  Батькивщина, 42  УДАР, 36  Свобода и 17  внефракционных. Согласно украинскому законодательству, новую попытку вотума недоверия правительству депутаты могут предпринять только на следующей сессии…»
7
После того, как оппозиции не удалось добиться в Раде отставки правительства, митингующие перекрыли правительственный квартал и пикетировали здания Администрации президента и Кабинета министров Украины.
Киевская милиция была подкреплена «Беркутом» из Крыма. Бойцы спецподразделения МВД Украины прибыли к правительственному кварталу для его разблокировки.
 Ну, что, нервничаешь, Айдар? – спросил командир у одного из новеньких.
 Я нервничаю? – переспросил тридцатилетний крымчак,  Да, Господи ты Боже мой! Что мы раньше в таких ситуациях не бывали?
На самом деле, он никогда не бывал в таких ситуациях. Летом его мини-отель в Коктебеле приносил кое-какой доход, но с окончанием сезона денег большой семье стало не хватать, и он устроился служить в подразделение милиции специального назначения при территориальном управлении Министерства внутренних дел Украины.
 Бывало и похуже, это точно! – отозвался один из его также бравирующих сослуживцев.
 Ладно, ребята, кончайте болтовню распространять! – пресёк браваду командир,  Давайте-ка лучше будьте внимательны и будьте начеку!
 Эти демонстранты не такие уж и простые, как показывали по телевизору,  позволил себе заметить Айдар,  У них всякие фокусы всегда припасены.
 У нас тоже есть свои фокусы,  обнадёжил его командир,  Будем надеяться, что наши фокусы лучше их фокусов! Готовность пять минут!
В это время Женя Файдюк интервьюировала Артёма Мищенко, его голова была авантажно перевязана белым бинтом, совсем, как у революционера в фильмах про Великую Октябрьскую социалистическую революцию.
 Какие ваши требования? И чего вы пытаетесь сейчас добиться?
 Мы пытаемся заставить мировое сообщество обратить на нас внимание, на наши требования. Мы требуем от президента отправить правительство в отставку своим указом.
 Вы думаете, что Соглашение о стратегическом партнёрстве с Россией, ради которого Янукович улетел в Пекин, не совпадает с чаяниями народа Украины?
 Я думаю, что с помощью Таможенного Союза они хотят постсоветское пространство опять превратить в одно большое полицейское государство. Это лишит нас всех наших свобод.
 Ну что же, это интересная точка зрения, достаточно распространённая среди националистов…
Артём усмехнулся:
 Да, проблема только в том, что к нам несерьёзно относятся…
У Жени зазвонил телефон, она взглянула на экран, это был её шеф-редактор Виктор Лавров, она нажала на зелёную кнопку ответа.
Мищенко обиженно продолжил:
 Мы заставим обратить на себя внимание, мирными способами, естественно…
 Да, простите,  прервала его журналистка и обратилась к оператору – Женя, шеф велел срочно отсюда убираться!
Её слова прервал взрыв свето-шумовой гранаты, всё заволокло дымом.
 Чёрт! Они газ пустили! Газ пустили! – закричал Мищенко и натянул на нос смоченный из бутылки платок.
В Кабмине служащие с тревогой наблюдали в окна за разгоном митингующих силами милицейского спецназа.
 Всё будет в порядке, не волнуйтесь,  успокаивал их начальник охраны в штатском,  Скоро всё закончится.
С улицы в холл скорым шагом прошла Леся Дубровская, она зажимала рот платком и натужно кашляла. Слёзы, лившиеся из её глаз, она промачивала тем же платком. Ей сочувственно улыбнулась девушка на рецепции.
 Здравствуйте,  обратилась к ней журналистка,  Пожалуйста, зарегистрируйте меня.
Пока служащая вносила в компьютер данные с аккредитационного удостоверения, Леся отвлеклась на экран телевизора, работающего в холле. Три экс-президента Украины  Леонид Кравчук, Леонид Кучма и Виктор Ющенко обращались к телезрителям в связи с протестами в Киеве: «Стихийность массовых выступлений и вброшенный в протестные настроения радикализм могут иметь опасные последствия… Стороны должны немедленно отказаться от любых попыток решить политические вопросы силовыми методами. Призывы к захвату административных зданий, революционным действиям, введению чрезвычайного положения, неповиновению отдельных городов и регионов центральным органам власти, противопоставление украинцев Востока и Запада должны быть прекращены как опасные и непредсказуемые».
От стойки рецепции Дубровская прошла в переполненный бар.
 Можно мне минералки, пожалуйста! – попросила она бармена.
Тот дал ей поллитровую бутылочку «Миргородской» и высокий стакан…
На брифинге премьер-министр Украины Николай Азаров предложил оппозиции и общественности провести «круглый стол» с правительством с целью урегулирования политической ситуации, но при условии разблокирования всех административных зданий и недопущение провокаторов на массовые митинги. «Мы предлагаем оппозиции включить её представителей в состав следственной комиссии по расследованию разгона студенческого митинга 30 ноября»  сказал премьер.
Вечером на Крещатике встретились Константин Филиппов, Алексей Олейник, Артём и Вилина Мищенко.
 Здорово, мы показали им! – воскликнула девушка, увидев брата.
 Да! Чёртовы полицейские! – ответил ей брат, поправляю изрядно запачкавшуюся повязку на голове,  Теперь они знают, что мы существуем.
 Точно! – поддержал его Константин.
 Это только начало…  начал, было, Алексей, но его отвлёкли площадная брань и истошные женские вопли.
Около сотни нацистов с нашивками УНА-УНСО на чёрной форме напали на пикет Конфедерации Свободных профсоюзов Украины. Профсоюзных активистов, раздававших листовки, с осуждением неолиберальной реформы трудового законодательства, нацисты объявили «титушками под красными флагами». УНА-УНСОвцы принялись избивать профсоюзных пикетчиков и резать их палатку ножами.
 Эй! Прекратите! – закричал Филиппов, он поднял мегафон к губам,  Успокойтесь! Вы нарушаете порядок Майдана! Вы же милицию спровоцируете сюда прорваться!
 Коммуняку на на гiлляку! Москаляку на гiлляку! – кричали им в ответ разбушевавшиеся нацисты.
Активисты Евромайдана решительно ничего не могли поделать с разбуженной ими стихией антикоммунизма и русофобии.
 
 
8
Анне Бликсен очень хотелось поделиться своей радостью с кем-нибудь из подруг, она вышла из дома прогуляться и зашла в большую светлую аптеку в Музейном переулке. Там работала её бывшая однокурсница Инна Сытник.
 Смотри,  счастливая беременная протянула сотруднице аптеки маленький снимок УЗИ.
 Ну, что, уже известен пол? – спросила ладная блондинка в форменном халатике салатового цвета.
 Эндрю не стал настаивать, чтобы нам сообщили пол,  пояснила беременная.
К ним подошёл молодой мужчина, хозяин аптеки и, заигрывая, ловко выхватил карточку из рук Инны:
 Ух, ты! – только и успел он произнести, как Бликсен вырвала у него бумажку обратно.
 Это что? Какая-то секретная пиктограмма?
 Нет! Это фотография моего ребёнка.
Молодой мужчина в дорогом костюме повертел, веселясь, пустыми ладонями в воздухе и удалился.
Фото УЗИ опять перекочевало в руки Инны.
 Я рада за тебя! – Сытник искренне от души улыбнулась,  Посмотри, какие у нас тут есть витаминки для беременных. Тебе ещё столько нужно будет купить!
 Ничего мы не будем покупать. Если повезёт с визой, то придётся тащить все покупки в чемоданах через границы, таможни, это нам совершенно не нужно.
 Ну, да,  согласилась Инна,  К тому же, если он хочет сюрприз, то зачем ему портить сюрприз?
 Меня только беспокоит, что Эндрю в консульстве попросили помочь для ускорения визы. Его куда-то опять вызвали, а там какие-то демонстрации.
 Всё будет в порядке,  успокоила её Ситник.
 Я тоже на это надеюсь,  ответила Анна, рассматривая каталог для рожениц,  Просто хотела с ним погулять где-нибудь в тихом парке. А одна я там не решаюсь ходить.
 Ничего страшного, всё будет хорошо, не волнуйся,  продолжала успокаивать её Инна,  Я уверена, он там справится, на католическое Рождество, поди, уже будете в США.
Довольная Анна шутливо толкнула локтём подругу, чтобы та не сглазила. В этот момент в стекло витрины влетел булыжник брусчатки. Молодые женщины присели от неожиданности. Сытник закрыла беременную собой от летящих осколков. В проёме разбитого окна появился молодчик в военной форме и с платком, закрывающим половину лица. С ним вместе в аптеку ворвался шум бушующих уличных беспорядков.
 Какого чёрта!!! – закричала Инна,  Вы что, с ума сошли, что ли?!!
 А ви що, нічого не знаєте? Геть москалів! – крикнул в ответ бесчинник.
 Мы здесь не причём…  тихо возразила беременная.
 Хто не скаче, той москаль! – заорал дурниной дебошир.
Из подсобки выскочил охранник аптеки в форме ЧОПа. Мятежник показал ему средний палец и был таков.
 Господи!  пробормотала Бликсен,  Что происходит?
По узким старинным проулкам Киева растеклись мелкие банды «штурмовиков-провокаторов», они били витрины магазинов с вывесками на русском языке, малевали из баллончиков граффити со свастикой, знаками СС и лозунгом «Слава Україні!»
Одного хулигана, выламывающего чугунную ограду вокруг корней дерева, чтобы швырнуть её в витрину магазина, схватил за локоть Филиппов.
 Чого тобі треба? – закричал штурмовик «Правого сектора».
 Зачем ты это делаешь?! – крикнул в ответ Константин,  Вы же так милицию провоцируете! Вы курочите городскую собственность! Это то, чего они хотят!
 Ми провокатори? А чого нам робити? Говорити про мир і про любов?
Их перепалку заметила из проезжающего фургона Женя Файдюк и велела мужу начать съёмку.
 Мы находимся в центре города,  начала она стэнд-ап,  Где происходят волнения.
За её спиной «правосек» отпихнул от себя Филиппова половинкой чугунной ограды и со всей силы воткнул импровизированный таран в витрину гастронома с надписью по-русски «Хлеб», выполненную ещё в советские времена. Со звоном посыпалось стекло.
 Какого чёрта! – заорал Филиппов, закрывая собой следующую витрину с надписью «Колбасы».
 Революція гідности! – гаркнул ему в ответ уличный хулиган.
 Вы убежите, а нам достанется!!! – надрывался Филиппов.
 Це не гідність  це кримінальний злочин! – закричала на «правосека» подоспевшая Вилина, она указала ему на телекамеру Файдюка, направленную прямо на них.
 Пішла в дупу! – огрызнулся дебошир.
 Думаєш надів маску і відразу крутий?! – не отставала Мищенко.
 Так дівчинка!
Девушка бросилась в драку. Филиппов её перехватил за талию и закрыл собой от молодчика.
 Пішли ви в сраку! – крикнул напоследок «правосек» и неспешно удалился, пока Константин удерживал отчаянно бранящуюся Вилину.
Мищенко уже не вырывалась, а стала бить самого Филиппова. Файдюк в это время старательно раскадровывал мезансцену.
 Да, что с тобой?!! – вырвалось у Константина.
 А что с тобой? – огрызнулась девушка,  Ты мужик или кто?! Почему я должна лезть на него, а не ты?
 Потому, что можно договориться, словами договориться!
 Знаешь, что?
 Что?!!
 Таким пидарасам надо сразу рога обламывать, пока они всё ни испортили!
 Вилина!
 Пошёл бы ты нахер! – Мищенко показала средний палец прямо в объектив телекамеры Файдюка и ушла прочь.
 Вилина!!! – попытался её остановить Константин, но она даже не обернулась.
К нему скорым шагом подошла Женя Файдюк:
 Извините, вы могли бы прокомментировать то, что сейчас произошло? – она сунула микрофон под нос мужчины.
 А чего тут комментировать?! – переспросил Филиппов,  Какие-то уроды решили, что они свободны совершенно от всего! А такие уроды, как вы, используют всю эту информацию для того, чтобы зарабатывать бешбабло, потому что будете показывать всё это шоу, весь этот спектакль по телевизору в прямом эфире!
Файдюк не снимал в прямой эфир, он делал видеозапись, поэтому спросил у жены:
 Мы это используем или как?
Ошарашенная Женя не отвечала.
 Мы это используем или как?! – повторил погромче её муж.
 Там посмотрим,  ответила она и повела его к фургону с госномерами серии ВС, которые защищали его от мародёров из Львова…
Инна Сытник была вне себя от возмущения:
 Чёрт, окно разбили, взрывы, покрышки эти жгут днём и ночью, да что же это за ерунда такая?!! Не дают спокойно день доработать, Господи, этот дым везде идиотский!
У Анны Бликсен айфон закурлыкал рождественскую песенку Carol of the Bells, представляющую собой адаптацию украинской народной песни «Щедрик». Женщина нажала зелёную кнопку ответа.
 Анна, где ты? – спросил Эндрю на том конце провода.
 Я в аптеке.
 Что с тобой?!
 Ничего, просто зашла к подруге.
 Слушай, срочно вернись домой! – голос мужа был очень встревоженный,  Тут такое начинается!!!
 Да, я поняла!
В аптеку забежал молодой мужчина с разбитой головой, он упал на колени и его обильно вырвало. Служащие аптеки бросились ему на помощь с салфетками и лекарствами.
 Закрываемся!  объявил хозяин аптеки,  Охрана, заприте двери и спустите жалюзи! Давайте, девочки, разбирайтесь с этим парнем и уходите!
 Хорошо,  ответила ему Инна, она сидела на корточках и обрабатывала антисептиком голову раненому.
Анна вышла из аптеки. По улицам спешили служащие из правительственных зданий, закрывающие нос и рот платками от удушливого дыма горящих покрышек. Раздавался надсадный кашель. Выли сиренами кареты Скорой помощи и несущиеся милицейские легковушки.
Бликсен выглядывала среди автомобилей какой ни будь, но с «шашечками».
 Можете не пытаться ловить такси,  сказал ей прохожий молодой человек с украинским флагом на плечах.
 Почему?
 Да там всё равно всё перекрыто!
Анна набрала службу такси по телефону, но ей отказали, как только услышали адрес.
На улице Грушевского шеренга бойцов спецподразделения «Беркут» стояла напротив сплочённой толпы мятежников. И те и другие были в пластиковых шлемах. Только «Беркут» в форменных чёрных, а самооборона Майдана в разноцветных мотоциклетных. И те и другие были в бронежилетах. Только «Беркут» в форменных чёрных, а оппозиция в войсковых, цвета хаки. И те и другие были со щитами. Только «Беркут» с большими дюралевыми, а мятежники с самодельными, фанерными, на которых были намалёваны трезубы государственного герба. И те и другие были вооружены дубинками, только «Беркут» фирменными резиновыми, а «мирные протестующие» с черенками от лопат.
 Это милиция! – представился в мегафон командир «Беркута»,  Мы просим вас разойтись! Освободить дорогу и убрать все свои декорации.
 Це мирна демонстрація! – отвечал ему в микрофон Артём Мищенко,  Не носящая насильственного характера. Ми нічого поганого не робимо! Мы пользуемся своими гражданскими свободами!
Бойцы «Беркута» принялись слаженно бить дубинками по своим щитам. Мятежники застучали в железные бочки. Сзади боевиков самообороны Майдана толпа демонстрантов, которым не было ничего видно, напирала и подталкивала переднюю шеренгу всё ближе и ближе к «Беркуту».
 Последний раз предупреждаю! – объявил командир «Беркута» в громкоговоритель,  Иначе мы применим силу!
«Банду геть! Банду геть! Банду геть! Банду геть!»  скандировали ему в ответ из-за спин самообороны Майдана.
 Гранаты! – скомандовал командир «Беркута».
В глубину шеренг мятежников полетели свето-шумовые гранаты. Раздались взрывы и женские визги. В ответ в «Беркут» полетели булыжники брусчатки, фальшфейеры и петарды.
Из второй шеренги спецназа выступили вооружённые помповыми ружьями бойцы и произвели залп прямой наводкой. Передние боевики самообороны Майдана, кто не успел закрыться щитами, попадали наземь, как кули, сражённые резиновыми пулями. Тут же «Беркут» бросился в атаку на развалившуюся шеренгу мятежников. Демонстранты отхлынули назад, оставшихся на земле спецназовцы уволакивали вглубь своих рядов. Сопротивляющихся успокаивали хлёсткими ударами дубинок.
Анна пробралась сквозь толпу фотографов, телерепортёров и просто зевак, наблюдающих за стычкой мятежников и милиции. Она опасалась, что кто-нибудь заденет её живот локтём или штативом, поэтому свернула в первый попавшийся проулок между большим зданием и отелем «Днепр», где совсем не было людей. Но там завесой стоял дым. Она закашлялась и пыталась защитить дыхательные пути высоким воротником белой водолазки.
Из непроглядного дыма выскочили с десяток демонстрантов с криками «Там спецназ! Там спецназ!» вслед за ними, перекрывая весь проулок, грозной силой двигались чёрные фигуры «Беркута». Анна поспешила вернуться назад, в толпу репортёров.
Женя Файдюк с мужем пытались отдышаться в своём фургоне. Он был припаркован в самом начале узкой аллейки, ведущей в обход Крещатого парка. Но дым от горящих покрышек пробирался сквозь щели в салон. Репортёры надсадно кашляли. Вдруг на капот почти запрыгнул один из убегавших от милиции демонстрантов.
 Всё, давай! – сказала Женя мужу.
 Что?!! – не понял молодой мужчина.
 Пошли снимать, там движуха какая-то!
 В такой дым?!
 Бери камеру! – крикнула Женя, захлопывая пассажирскую дверцу с внешней стороны,  Давай быстрее!
В это время Анна Бликсен пробиралась среди репортёров, одной рукой раздвигая спины, другой – прикрывая свой беззащитный живот.
«Банду геть! Банду геть! Банду геть! Банду геть!»  ревела толпа на Европейской площади, как на стадионе. Бойцы «Беркута» приближались к площади по улице Грушевского. Они нещадно охаживая всех, кто попадался им на пути, без разбора куда бьют – по плечам, по спинам, по головам; не разбирая, кого бьют – юношей, девушек, крепких мужиков, тощих стариков, голосящих баб. Репортёры, боясь попасть под раздачу, прижались к стене здания, выставляя впереди себя своё оборудование, только это их и спасало. Но беременная Бликсен оказалась распростёртой по этой стене. Она сгибалась над своим животом, от чего теряла равновесие. Однажды её так толкнули, что Анна расцарапала щёку о шершавый гранит фасада. Из глаз её катились слёзы, она прижималась к мужчинам, ища защиты, но те в горячке отталкивали «чокнутую бабу», мешающую им работать.
Ей удалось пересечь улицу Грушевского, чтобы по Петровской алее покинуть, наконец, этот ад. Этого хотела не только она, многие перепуганные демонстранты пытались спастись этим же путём – вдоль Крещатого парка. Они бежали, обгоняя её, отталкивая со своего пути. Вдруг толпа развернулась и бросилась обратно. Со стороны Набережной Днепра к улице Грушевского по Петровской аллее бежали УНА-УНСОвцы, в чёрной форме, вооружённые обрезками арматуры. Демонстранты приняли их за ещё один отряд «Беркута». Анна тоже побежала назад. Остановилась в нише какой-то низкой серой избушки «без окон, без дверей». Бликсен прижалась спиной к каменной стенке строения. Она не могла дальше бежать, у неё резко заболело внутри, так сильно, что она даже вздохнуть не могла.
«Засадный полк» боевиков УНА-УНСО воспользовался паникой и погнал перед собой толпу, подгоняя её дубинками, рассчитывая, как живым тараном, смять фланг «Беркута» демонстрантами, расстроить ряды спецназа и отбить атаку. Один из нацистов заметил замешкавшуюся в нише каменной будки женщину и ткнул её арматурой в живот: «Біжи з усіма! Чого встала?!»
Анна охнула и упала лицом вниз, едва успев выставить руки. Боевик, не теряя темпа, побежал дальше, к людской свалке на улице Грушевского. За его спиной корчилась на асфальте беременная женщина, разевая рот в безмолвном крике. Она почувствовала что-то горячее у себя между ног, схватилась за низ живота под юбкой и ощутила липкую влагу. Женщина закричала, завыла нечеловеческим голосом от боли и ужаса, когда увидела свои обагрённые кровью пальцы. Бликсен лежала, подогнув ноги, упершись лбом в асфальт, и кричала родной украинской земле:
 А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!
Женя Файдюк стояла перед объективом телекамеры своего мужа, она опять записывала стэнд-ап:
 Здесь происходит какая-то истерика. Люди, сограждане бьют друг друга с неслыханным ожесточением…
Её слова заглушил истошный женский вопль. Это не был бабский визг истеричек, к которым уже все привыкли, как к взрывам шумовых гранат и канонаде железных барабанов. Это был вопль смертельно раненого животного. Женя обернулась к источнику звука и увидела, как на асфальте, у какой-то каменной будки корчится женщина в белой водолазке, расстёгнутой чёрной куртке и белой, но окровавленной юбке.
 А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!
Репортёр бросила большой проводной микрофон оператору и подбежала к несчастной.
 Что с вами?! Вы ранены?!!
 Помогите мне!!! – провыла, прорычала Анна, она опять взглянула на свои окровавленные пальцы и закричала:
 А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!! Я беременна! Мой ребёночек!!!
 Помогите! – крикнула уже Файдюк,  Женя!!!
Её муж, снимавший даже эту сцену, отстранил окуляр видоискателя от глазницы, но не успел и шагу шагнуть, как близ него взорвалась свето-шумовая граната. Свободной рукой он схватился за глаза, мгновенно утратив способность что-либо видеть и слышать. Он прижал камеру к груди и упал на спину, перевернулся на бок, поджав ноги и закрывая голову свободной рукой.
 Помогите! – опять призвала Женя уже неизвестно кого.
 А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!! – надрывалась беременная, глядя на свою кровь, текущую по пальцам.
Женя довела ослепшего мужа до фургона, подняла заднюю дверцу и запихнула туда мужчину, обнимающего свою телекамеру. Вернулась назад, дотащила на себе голосящую беременную, погрузила её туда же, велев мужу бросить уже, наконец, эту чёртову камеру и держать крепко рожающую женщину. Запрыгнула на место водителя и, не снимая руку с кнопки сигнала на руле, рванула по Петровской аллее в сторону Набережной Днепра, сшибая на ходу не успевших увернуться демонстрантов. Ей надо было сдать врачам раненых и отснятый материал в студию «Надзвычайних новин».
9
Константин Филиппов, Артём Мищенко и Алексей Олейник встретились в Доме профсоюзов. Вилины не было, на звонки она не отвечала. Решили дождаться её в пресс-центре, где работал телевизор. Вечерние новости все были переполнены репортажами с боя на улице Грушевского.
 Действия ультрас, громящих магазины и атакующих силы правопорядка, привели к тому, что милиция применила огнестрельное оружие,  вещала за кадром Женя Файдюк, на экране мелькала нарезка из бесчинств боевиков «Правого Сектора», «Чёрного комитета», «Патриотов Украины», Социал-национальной ассамблеи и УНА-УНСО.  Должен быть закон и милиция обязана поддерживать порядок, люди, которые всё это устроили,  продолжала стэнд-апом Файдюк,  Это представители экстремистских националистических группировок. Сотни людей ранены, десятки – тяжело ранены, изувечены. Навсегда останутся инвалидами. Среди пострадавших женщины и школьники.
Филиппов схватился ладонью за рот:
 Вот, чё-о-о-о-орт!
 Это мы-то?! – риторически спросил Артём, не известно к кому обращаясь,  Экстремисты? Что это за спектакль такой, чёрт подери?!
 Они специально послали своих «титушек»…  предположил Олейник.
 Что ты хочешь сказать? – уточнил Мищенко.
 Ну, ты помнишь, того парня, я вам рассказывал,  вымолвил сокрушённый Филиппов.
Он сидел, сгорбившись, закрыв лицо ладонями. Физическое и нервное напряжение последних дней стало сказываться.
Алексей грязно выругался и пошёл в кабинет, который занимал вместе с Мищенко. Артём чуть помедлил и пошёл за ним. Когда он вошёл, Олейник уже собирал свои вещи и бросал их в сумку. Ту самую, с которой они летом ездили в Лисью бухту вместе с Таис Кони.
 Оставь меня в покое,  сказал Алексей, не оборачиваясь на вошедшего,  Посмотри только, чтобы я ничего твоего не унёс.
 Пожалуйста, Лёх…  молящим тоном произнёс Артём,  Что же теперь, всё бросить?
 А что мы теперь можем сделать, Тёма? Ты видишь, к чему это всё привело? Людей избивали, расстреливали…
 Беда в том, что у плохих людей аргументы такие же, как у хороших…  попытался оправдаться Мищенко.
 Да пошёл бы ты нахер!!! Всё шло к этому!
 Мы просто хотели, чтобы нас услышали,  Артём объяснялся сто раз сказанными за день словами.
 Но мы же виноваты в том, что произошло? – спросил у него Алексей.
 Да, виноваты, мы плохо всё организовали.
 Значит, виноваты! – отрезал Олейник и продолжил свои сборы.
Мищенко вырвал у него из рук куртку и бросил её на пол.
 Да, хорошо, беги, пожалуйста! Только это ничего не изменит… Нельзя сейчас сдаваться. Дерьмо случается! Ты прекрасно сам это знаешь.
Олейник цокнул и покачал головой.
 Мы применим другую тактику, ну! – Артём взял его за плечо,  Ты ведь знаешь!
 Будем надеяться,  ответил ему Алексей и поднял с пола куртку, отряхивая её от пыли,  Но если это повторится, я не знаю…
 Мы этого не допустим,  пообещал Мищенко и ушёл в пресс-центр, к Филиппову.
Олейник поставил полусобранную сумку под письменный стол, на котором спал ночью. Он сел на корточки и схватился за голову руками:
 Ой, бля-а-а-а-а-а! – простонал он в полутьме.
Психология среднестатистического участника Майдана очень важна для понимания. Люди в названных средствах массовой информации работали на слом государства «Украина» сознательно, за деньги. Есть люди, которые работают на слом государства по своим идейным убеждениям. Им профессионалы кидают специально разработанный мем и они бесплатно с этим мемом работают на развал системы – сидят у себя дома или в офисе и пишут в Фейсбуке или Твиттере о том, что это государство нужно сломать. Но массовость на акции протеста создают не они. Эту, необходимую врагам государства, массовость придаёт то «мясо», которое нарастает на «костях» недовольных из соцсетей.
Большинство людей готово безмерно трудиться, лишь бы избавиться от необходимости хоть немного подумать. Человек ишачит на нелюбимой работе. Дома его пилит нелюбимая жена. Его постоянно чморит какой-то начальник, которого этот человек считает дураком. То есть человек сам себя загнал в такую ситуацию, в которой он никто и ничто, и его все давят. И вот этот человек, который никто и ничто, которого на работе опять наругали, а дома ждёт злая жена, приходит на Майдан и видит, что тут все братья. Это сектантская технология – «бомбардировка любовью»: мы все братья, мы нация, мы одно. «Разом нас багато, нас не подолати!»  лозунг оранжевого Майдана 2004 года. Так люди становятся близкими  они залечивают друг другу раны.
Человек получает смысл жизни. В СССР у каждого было Великое дело, чем бы он ни занимался, он строил коммунизм – светлое будущее всего человечества. А в капиталистических государствах, появившихся на месте Советского Союза, смысл жизни подменили зарабатыванием денег и потребительством. «Взрослая жизнь» ожидание: свобода, тусовки, куча денег… А реальность? «Получите справку, чтобы взять справку на получение справки за оплату справки».
И вот человеку исполняется срок лет, он пытается подвести итоги и впадает в жесточайший психологический кризис. Если он богат, то понимает, что на самом деле он – ничтожество и от его денег, по большому счёту, нет никакого проку. «Утром работа, вечером спать – жизнь бизнесменская, етит её мать!» А если он беден, то он понимает, что он ничтожество потому, что даже денег не смог заработать. «Дом – работа, дом – работа, дом  кладбище». Да ещё и работа не интересная. В будние дни он ни с кем не может встретиться, а в выходные  не хочет.
Легко сбить с толку такого человека? Как слепого осла! На Майдане для него поют звёзды шоу-бизнеса. Девушки поят его чаем, дают пирожки. Послы государств Европы и из США говорят ему, что он герой. И он ощущает себя таковым. Майдан – это самое яркое переживание в его жизни. И будьте осторожны с такими людьми. Когда у них заканчивается терпение, они сжигают порты, а не корабли. Потому, что когда нет надежды  нет и страха.
10
В больнице «На Саксаганского» к регистрации подошёл Эндрю Бликсен.
 Я ищу свою жену,  сказал он на скверном русском.
 Туда идите,  женщина на регистрации показала ему направление пальцем.
Его взялась проводить юная медсестра-практикантка.
 Что случилось? – спросил у неё по-английски Эндрю.
 Анну избили демонстранты,  ответила ему на скверном английском девушка.
 Спасибо! – поблагодарил ей по-русски Бликсен.
В «коммерческой» палате его жена лежала одна. Она спала в позе зародыша. Лицо было восковое, под глазами большие тёмные круги.
 Энн,  Бликсен погладил её по свалявшимся волосам.
Она очнулась, повернула к нему голову. Её голые руки были залеплены пластырями после капельницы и уколов.
 Это я,  сказал Эндрю и опять погладил её по обнажённому плечу,  Ну, как ты? Что случилось?
 Они ударили меня…  Аня говорила еле слышно, вот-вот готовая расплакаться.
 Чи-чи-чи,  Бликсен успокаивающе погладил её по щеке, мокрой от слёз.
 Я… я просто хотела добраться домой…
Эндрю нагнулся и стал целовать её влажные от слёз глаза.
 Наш ребёнок... – простонала женщина.
 Я понимаю,  говорил муж и целовал её щёки,  Успокойся, всё будет хорошо, милая.
 Мы потеряли…  выдохнула Анна.
Бликсн сильно-сильно зажал веки и упёрся головой к ней в плечо.
 Всё будет хорошо…  повторял он, как мантру, которая ничего не спасала и ничегошеньки не могла исправить на «хорошо»,  Я здесь, милая, я с тобой…
Анна подумала, что если бы ни этот американец, она жила бы себе потихонечку в Одессе с Витей, с Артурчиком, не знала бы никакого кошмара и никто бы не бил её арматурой по животу.
 Оставь меня! – она оттолкнула мужа,  Оставь меня в покое!
Анна зарыдала, закрыв лицо ладонью с золотым кольцом на безымянном пальце – подарок Бликсена.
 Оставь меня в покое! – повторила она сквозь всхлипы,  Уходи!
Эндрю выпрямился в смятении. Он понимал, что утешать жену надо на её родном языке, но он ещё не научился говорить, не коверкая слов. И он не знал, что именно надо говорить русской, когда она потеряла ребёнка. Эта женщина была единственной причиной, почему он так круто изменил свою жизнь, почему он торчит в этой Богом проклятой стране, а женщина… женщина гнала его от себя и рыдала. Пришла медсестричка, вколола Ане успокаивающего и увела Бликсена из палаты:
 Пойдём, милый мой, пойдём, не надо сейчас тебе тут, пусть поплачет и поспит, а ты завтра приходи…
Мужчина дал себя вывести за рукав, он шёл так, как идут мальчики в детском саду, когда не хотят расставаться с мамой даже на несколько часов. На регистратуре его усадили в кресло и налили воды. Бликсен что-то говорил им, этим русским женщинам в белых халатах и в белых чепцах, но те только отвечали:
 Ничего мы не понимаем, родной, ничего мы не понимаем, что происходит. О, Господи, да что же это за беда такая?!
Кое-как они вызнали у него домашний адрес и с большим трудом нашли по телефону такси, кое взялось отвезти мужа пострадавшей в тот конец города, куда никто не хотел ехать.
Таксист пробрался до места назначения какими-то подворотнями, американец сунул ему несколько смятых бумажек. Суровый мужик заскорузлыми пальцами выудил из жмени денег двадцатигривневую купюру, остальное засунул в нагрудный карман отрешённого пассажира.
 Ты сам-то дойдёшь? – спросил он у иностранца и, не дожидаясь ответа, предложил,  Давай с тобой схожу, а то неровён час, упырей, ****ь, понаехало в Киев, отродясь стольких сук не видали!
У дверей квартиры Эндрю никак не мог попасть ключом в замочную скважину. Таксист взял у него связку ключей, выбрал подходящий и отпер дверь.
 Умер у тебя кто-то? – спросил он.
Бликсен понял вопрос и ответил с сильным американским акцентом:
 Ребёнок.
 Да-а-а-а, беда…  протянул сочувственно таксист,  Мальчик? Девочка?
 Я… я не знаю! – ответил Эндрю Бликсен, его лицо ужасно скривилось, и он разрыдался.
Мужик, не разуваясь, завёл его в гостиную и потихоньку вышел из квартиры, осторожно прикрыв за собой входную дверь. Английский замок щёлкнул чуть слышно.
11
В центре города стихло лишь под утро. В каждом внутреннем дворике, в каждом подъезде виднелись кучки нечистот и горки не вывезенного бытового мусора, создававших впечатление присутствия огромного табора варваров. Редкие утренние прохожие мрачнели от стойкого запаха сгоревшей резины и звуков никогда не засыпающего Майдана, на котором веселились мятежники, зачарованные праздником Непослушания, одурманенные обилием событий и впечатлений. С одной стороны улицы Грушевского был ряд построенных после Отечественных войны зданий сталинского ампира, с другой – круто поднимался забор стадиона «Динамо». По обе стороны росли громадные каштаны с чугунными решётками вокруг корней, их ветки давно растеряли листву, а основания были побелены на высоту человеческого роста. Вся проезжая часть и тротуары были усыпаны камнями, вывороченными из брусчатки Крещатика, картонными гильзами петард и фальшфейеров, усеяно оторванными пуговицами и поломанными палками. По краям проезжей части валялись перевёрнутые мусорные баки на колёсиках, угнанные из внутренних дворов. Кое-где на месте сбитых с ног или упавших вчерашних демонстрантов на асфальте были видны пятна почерневшей крови, обрывки бумажных упаковок бинтов и пустые шприцы; всюду валялись разноцветные опустошённые баллончики перцового, слезоточивого, нервнопаралитического газов, в большом количестве виднелись чёрные проволочные кольца сгоревших покрышек.
По Крещатику беспрерывно сновали фрики: какие-то гуцулы в вышитых кацавейках, сердюки в синих жупанах, ряженые запорожские казаки, петлюровцы в папахах с красными шлыками, сечевики в серых конфедератках, анархисты в тельняшках. Они со скуки переходили от костра к костру в безуспешном поиске выпивки. На перевёрнутых городских скамьях, выделяясь на фоне брезентовых палаток зеленью новых армейских касок, располагались боевики самообороны Майдана, в ватниках советских солдат времён Второй мировой войны, в шнурованных высоких ботинках вместо кирзовых сапог. Хотя «кирзачи» были бы самой верной обувью, так как чёрная жижа от сажи сгоревших покрышек, смешанная с водой из брандспойтов, текла по обе стороны Крещатика, не уходя сквозь решётки битком забитых ливнёвок.
Стайки селян-«западэнцев», завидев хоть кого-нибудь из местных жителей, прерывали трапезу из консервных банок, преграждали дорогу, хлопая большими, чёрными ладонями со звуком, напоминающим шлёпанье мясом на плахе рыночного мясника, и сипло ревели: «Київ виходь!»
Филиппов в «своём» кабинете Дома профсоюзов завязывал на ощупь, без зеркала, галстук поверх воротника белой рубашки и слушал радио:
«После нескольких дней демонстраций и разгона милиционерами собравшихся в центре города манифестаций, на улицах наблюдается относительное спокойствие. Видны следы ночных беспорядков. Милиция оправдывает применение огнестрельного оружия тем, что манифестанты ведут себя агрессивно и забрасывают стражей правопорядка камнями и бутылками с зажигательной смесью»,  зачитывал диктор.
Константин с раздражением выключил радиоприёмник.
 Ну, да, конечно, они всегда найдут себе оправдание, пидармоты чёртовы! – выругался он.
Никто из присутствующих юношей и девушек не возразил ему. В кабинет заглянула Инна Сытник, на её левом рукаве белела повязка с красным крестом, через плечо была перекинута объёмистая сумка с таким же знаком.
 Ты Филиппов, командир восемнадцатой сотни?
 Ага,  подтвердил Константин, встал и повёл плечами в белой рубашке,  Как я тебе?
 Просто красавчик! – оценила девушка.
 Коста! – громко позвал его вошедший Алексей.
 Я за него,  шутливо отозвался Филиппов.
 Ну, что, ты готов? – похлопал его по плечу Олейник и вручил CDR-диск с записью обращения и фотографиями вчерашних событий.
 Да, я всегда готов! – ответил Константин, надевая пиджак,  Тушу костры желаний по-пионерски.
Алексей по молодости лет шутку не понял:
 Удачи тебе!
Филиппову нужно было обойти стороной Крещатик, то есть, подняться по Софиевской, свернуть налево, на Владимирскую, дойти до Оперного театра на перекрёстке с улицей Хмельницкого и опять, свернув налево, спуститься до Терещенковской. Там, в редакции «Столичной газеты» он договорился встретиться с Лесей Дубровской, которая обещала опубликовать воззвание к повстанцам и милиции от имени 18-й сотни, состоящей в основном из студентов Института культуры.
В редакции солидной киевской газеты в это время находился глава Министерства иностранных дел Германии Гидо Вестервелле, который встречался там с Виталием Кличко и Арсением Яценюком. После этой встречи Вестервелле заявил: «Нам судьба Украины небезразлична. Мы выступаем за европейские ценности, и заявляем о том, что двери в ЕС остаются открытыми. Украина должна быть на борту Европы». Глава МИД прошёлся по кабинетам редакции, поприветствовав журналистов. Редколлегия отвечала Вестервелле громкими аплодисментами.
 Простите, простите,  вежливо извинился Филиппов, пытаясь пройти сквозь дюжих молодцов охраны на лестничной четвёртого этажа. Его не пропускали. Молчком, просто выталкивая обратно на лестницу.
 Извините! – форсировал голос Константин, увидев в коридоре главного редактора Эдуарда Авраменко в компании с Гидо Вестервелле и лидерами Майдана,  Я хотел бы обратиться к нашим лидерам о свободе мирных манифестаций, о принципах безоружного протеста, которые так грубо попираются сегодня на улицах Киева. Если вы выглянете в окно, то увидите то будущее, которое нас ждёт – хаос и гражданская вой…
Договорить ему не дали резким ударом под дых и вывернули руки.
 Нами управляют олигархи, у которых вы марионетки…  просипел Филиппов, вырвавшись из захвата охранника,  Вы их марионетки!
 Сволочи, что вы делаете? – это Филиппов кричал уже охранникам Кличко и Яценюка, выкрутившим ему руки так, что головой он согнулся в три погибели,  Вы же уничтожаете нашу свободу!
Тяжёлые деревянные двери издательства «Наукова думка» открылись и охранники, несшие Константина вниз лицом за руки и за ноги, раскачав, выкинули его вон. Филиппов упал на асфальт плашмя, разбив себе подбородок.
С Крещатика доносился бой там-тамов из железных бочек и скандирование «Хто не скаче, той москаль! Хто не скаче, той москаль! Хто не скаче, той москаль!»
Константин вытер рукой кровь с подбородка, увидел, что красные пятна испортили белую рубашку и галстук. Он сплюнул солёным – прикушенная изнутри нижняя губа тоже сочилась кровью. Филиппов закрыл кровоточащую рану на подбородке ладонью и побрёл прочь от этого «Хто не скаче, той москаль!» в сторону Музея русского искусства. Там во внутреннем дворике на одной из стен Музея мистецтв iменi Богдана та Варвары Ханенкiв он увидел прекрасную мозаику: каштановые ветви и мужское лицо, и мать с ребёнком. Причём молодая мать в жёлтой косынке, белой вышиванке и красной юбке так ему напомнила Катю Богомолову, погибшую полгода назад в Полтаве, что Константин скупо, неумело заплакал. От обиды. От того, что хотели как лучше, а получилось, как всегда. От того, что тем майским взрывом в клочья порвало его тихое мирное счастье. Так бывает у мужчин, даже самых сильных – случится горе, перенесут на ногах, как грипп, а потом, спустя много месяцев, а то и через годы вдруг станет так горько на сердце, что не выплакать эту горечь невыносимую слезами горючими, не залить горькой водочкой.
12
Артёма и Вилину Мищенко арестовали во время пикетирования Министерства образования, где они со студентами Национального университета имени Тараса Шевченко, Политехнического института и Киево-Могилянской академии требовали прекращение репрессий против студентов, которые принимают участие в протестах; отставки первого замминистра Евгения Сулимы; отставки министра Дмитрия Табачника. На том же пикетировании арестовали Женю Файдюк, приняв по ориентировке за схожую с ней Татьяну Черновол.
Они сидели в автобусе, у которого на бортах было написано «Welcome!» и «Euro 2012». Сидели допоздна. Милицейское руководство никак не могло решить, куда их везти. Настроение было подавленное, запястья до крови стёрлись острыми краями пластиковых наручников.
 Чего загрустили, любі друзі! – обратился Артём к пассажирам никуда не едущего автобуса, и затянул:
 
Ще не вмерла України, ні слава, ні воля,
Ще нам, браття українці, усміхнеться доля.
Згинуть наші вороженьки, як роса на сонці,
Запануєм і ми, браття, у своїй сторонці.
 
Арестованные подхватили. Но пели уже сто тысяч раз спетый гимн грустно, уныло, как будто жаловались на свою судьбу.
 Ну, чего вы носы повесили! – буйствовал Артём натужным весельем,  Сейчас прокатимся со всеми удобствами, попадём в их лучшие люксы!
Вилина, сидевшая с ним на одном сиденье, скептически усмехнулась.
 Что? Не веришь мне?
 Болтаешь много всякой ерунды!
 Первый раз мне такое говорят! – изумился её брат,  Обычно попрекают: «Артём молчит, ничего не говорит, не поймёшь, что у него на душе!»
 Обычно так и есть,  согласилась Вилина.
 Во всём надо находить свои плюсы!
 И в том, что мы тупо сидим здесь?
 Если вы почувствуете себя очень тупым, то просто вспомните о том, что есть люди, которые сыграли свадьбу в кредит! – громко пошутил Мищенко.
В салоне тюрьмы на колёсах несколько люди рассмеялись.
 С другой стороны, мы своё дело сделали! – не унимался молодой человек.
 Что ты имеешь в виду? – переспросила его сестра.
 Мы заставили их обратить на нас внимание!
 То, что мы прибегли к насилию, не говорит о том, что они обратили на нас внимание,  возразила Вилина.
 На нас обратили внимание все европейские СМИ,  не согласился молодой человек,  Может, это не кажется сейчас таким очевидным, но потом это станет очевидным. Нам нужна помощь Европы, чтобы избавиться от олигархов!
В это время начальник киевской милиции генерал-майор Валерий Мазан и его заместитель полковник Петр Федчук смотрели по телевизору репортаж BBC:
«Полиция по-прежнему продолжает разгонять манифестантов, которых становится всё больше и больше. Полиция продолжает разгонять демонстрации. Начали прибывать иногородние подразделения внутренних войск. Эскалация насилия продолжается. Всё это уже больше похоже на военные действия, происходящие в центре столицы Украины…»
 Ну, вот, как раз то, чего мы опасались,  печально сказал полковник милиции.
«Вполне очевидно, что украинской полиции не удалось стабилизировать ситуацию и взять её под свой контроль»,  продолжал вещать диктор ВВС.
Генерал устало прикрыл веки – глаза бы его на всё это не смотрели. Он не спал толком с момента назначения его на должность начальника городской милиции.
Манифестанты пикетировали офисы пяти крупнейших украинских телеканалов. Вооружённые дубинами пикеты были выставлены у телеканалов Первый национальный, Интер, 1+1, ICTV, ТРК Украина. Националисты говорили, что хотят «поддержать журналистов телеканалов, которые рассказывают правду о событиях на Майдане и придерживаются стандартов свободы слова». На самом деле, молодчики отлавливали и жестоко избивали тех репортёров, кто называл их в своих репортажах «мятежниками» и выступал на защиту сотрудников правоохранительных органов.
Разблокировать телеканалы приехали бойцы крымского «Беркута». Без оружия. Пикетчики оказали ожесточённое сопротивление. На телеканале Интер разбили стёкла входных дверей и закинули внутрь дымовую шашку. Началась драка спецназа с пикетчиками и подоспевшими мобильными группами активистов Автомайдана.
Айдар, противостоящий мятежникам у Интера, вдруг заметил, как его сослуживец погнался за каким-то смутно знакомым парнем. «Ба! Да это же Лёха!»  мелькнуло в голове спецназовца, и он бросился вслед за погоней вдоль по улице Дмитриевской в сторону цирка. Олейник, чувствуя, что ему «по прямой» не удаётся оторваться от двух тренированных бойцов «Беркута», свернул в подворотню дома № 7, к редакции Интернет-портала FaceNews.ua и поднырнул под шлагбаум. Сильный пинок в зад сбил его с ног. Алексей кубарем укатился под мусорные баки. Догнавший его спецназовец нанёс сильный удар в лицо. Потом ещё один. Ещё! Голова Олейника моталась из стороны в сторону. Наверное, его бы убили, но второй спецназовец схватил первого и оттащил в сторону.
 Хватит! Хватит! Не убивай!
«Первый» пришёл в себя от азарта погони и ожесточения. Плюнул в поверженного автомайдановца и пошёл к телеканалу. Олейник катался в щели между мусорными баками, он закрывал голову руками и скулил, выдувая из разбитого носа кровавые пузыри.
 Ты в порядке? – спросил его Айдар и протянул ему руку,  Сам встать можешь?
Но Олейник не мог встать, он стонал сквозь слёзы, отплёвывал зубную крошку и спрашивал, накалывая язык на острые обломки зубов:
 Ну, что за нах! ****ь, ну, за что?!! За что?!!
 Вот чёрт, а? – Айдар беспомощно огляделся в арке,  Ты уж извини, Лёш!
 За что?!! За что?!! – спрашивал, как заведённый Олейник, у него была истерика.
 Ситуация такая, извини! – Айдар нагнулся между вонючими мусорными баками, сглатывая рвотные спазмы от смрада: в подворотне годами ссали бомжи и уличные выпивохи.
 Давай, вставай! – он поднял студента за лацканы кожаной куртки,  Уезжай отсюда, Лёха, уезжай к родителям, отлежись там, подлечись, твоя война закончилась…
Айдар вывел кашляющего и харкающего кровью Алексея из арки и передал на попечение подошедшей Инне Сытник, заприметив её белую нарукавную повязку с красным крестом и санитарную сумку…
13
 Алё! Алё! Виктор Петрович! – оператор Евгений Файдюк наконец-то дозвонился до шеф-редактора «Надзвичайних новин»,  Женю арестовали!
 Какого Женю? – уточнили на том конце провода.
 Файдюк,  пояснил оператор.
 Кто это звонит? – Лавров посмотрел на экран айфона, номер ему был незнаком.
 Файдюк звонит! Женя Файдюк!
 Так, давай сначала, кого арестовали?
 Женю Файдюк арестовали!
 А звонит мне Женя Файдюк? Ничего не понимаю… Вы близнецы что ли?
 Мы ваша львовская бригада, супруги Файдюки, Женя и Женя.
 А! Понял! Подожди немного, я перезвоню.
Шеф-редактор служил когда-то в советниках бывшего министра внутренних дел Могилёва и уволился, когда Анатолий Владимирович был назначен председателем правительства Автономной республики Крым. Связи в МВД позволяли репортёрам Лаврова везде оказываться первыми, а теперь вот эти связи потребовались, чтобы выручать журналистку.
Арестованных студентов-пикетчиков и Женю Файдюк под вечер привезли в РОВД Шевченковского района, растолкали по камерам изолятора временного содержания. Всех, кроме Файдюк. Ей вернули телефон, микрофон и личные вещи, которые были изъяты при аресте. Прапорщица в хирургических перчатках намазала Жене пальцы чёрной краской и «скатала» отпечатки на специальную форму.
Голодная, озябшая, со всклоченными волосами, в измятом, замызганном светлом кашемировом пальто с оторванными пуговицами, Женя вышла из отделения милиции и увидела у крыльца своего мужа.
 Ты всё это время был здесь? – спросила она, бросаясь к нему в объятья.
 Ну, а где же ещё? – ответил ей Євген,  Там, где моя любимая репортёрша!
Они крепко поцеловались так, как будто она вернулась с фронта.
Но не всем так повезло, не за всех замолвил словечко авторитетный Лавров. В женской камере ИВС студентки спрашивали друг у друга.
 И что же теперь с нами будут делать?
 Не знаю… сфотографируют, снимут отпечатки пальцев и всё такое...
Вилина постучала в железную дверку «кормушки».
 Що треба?– отозвался тюремщик.
 Вибачте, можна зателефонувати?
 Що?
 Нам же належить телефонний дзвінок?
 А что ещё вам полагается?
 Але ж у нас є права?
 Вы сами от них отказались, от своих этих прав!
Девушек по одной уводили на оформление протоколов. Когда пришла очередь Вилины, её из камеры вывели и разместили в одиночную клетку «обезьянника». В соседней клетке она заметила Филиппова, в дорогом тёмно-сером пальто, костюме и галстуке, узел которого сполз под расстёгнутый воротник белой рубашки.
 Костя? – девушка позвала мужчину, не уверенная, что это действительно он,  Костя, это я, как ты?
 Меня арестовали в гостинице «Украина», где Дубровская назначила мне повторную встречу.
 Как жаль! Что случилось?
 Заблудился, зашёл в какой-то конференц-зал, там американы сидят перед мониторами, у каждого кусок Майдана перед глазами, в ушах проволочка, перед губами – микрофончик. Поговорил с одним, а меня арестовали.
 Бедненький! – пожалела его Вилина.
 А ты-то сама как вообще? – поинтересовался в свою очередь Филиппов.
 Не знаю… Нас тут держат… Что будет дальше, когда выпустят? Не дают позвонить. В камере грязно, белья нет, только матрац и засаленная подушка без наволочки.
Константин услышал, как Вилина расплакалась от того, что подозревать хуже, чем знать  у реальности есть границы, а у воображения их нет.
 Господи, куда мир катится! – причитала Мищенко,  В принципе мне нравится жить, но живу я совсем не ту жизнь, какую хотела бы...
 Эй! Э-эй! – позвал её Филиппов, чтобы она обратила внимание на его высунутую сквозь решётку руку.
Девушка просунула сквозь металлические ячейки свою кисть, и молодые люди сцепились пальцами.
 Все буде добре! – ободряюще произнёс Константин.
Вилина не отвечала, она плакала.
 Всё будет хорошо! – повторил успокаивающую мантру мужчина.
 Почему ты так думаешь? – плаксиво спросила девушка.
 Потому, что это ещё не последняя битва,  ответил Филиппов,  Это только начало! Мы им покажем!
Девушка гладила его кисть большим пальцем, неудобно вывернув свою руку. Они так и сидели, молча, пока за ней ни пришли. Потом он лёг на узкую деревянную лавку и лежал так, закрыв глаза и вспоминая обстоятельства своего ареста: Дубровская извинилась по телефону и переназначила встречу в гостинице «Украина». На первом этаже Константин увидел каких-то селян-«западэнцев», они сидели или лежали прямо на полу. Филиппов пошёл наверх в поисках Леси и наткнулся в большом конференц-зале на сверстника, с лицом такого цвета, будто тот переживает инфаркт, прямо в эту минуту.
 Эй, ты в порядке? – Константин потрепал мужчину, сидевшего на стуле с убитым видом.
 Моя жена пострадала на демонстрации,  ответил человек с сильным американским акцентом,  Мы потеряли ребёнка…
 У нас, кажется, одинаковые проблемы,  сказал ему Филиппов,  Так что, ребёнка спасти не удалось?
 Нет, к сожалению.
 А у меня даже жены не осталось… Плохо, что всё закончилось насилием, так получилось… Странно, смерть пахнет цветами, а жизнь – дерьмом младенца. Нет младенца и нет жизни…
Американец кивал головой. Понимал ли он, что говорил украинец? Это осталось неизвестно  СБУ задержали Филиппова прямо там, в этом конферец-зале, отобрали телефон, а самого передали милицейскому патрулю.
Когда Константина из «обезьянника» перевели в камеру ИВС, он увидел человек двенадцать избитых студентов и среди них Артёма.
 О! Ось кого я радий бачити! – воскликнул Мищенко,  Ну що? Як ти? Просто красень, подивися, а?!
 Не изображай удивление! – буркнул Филиппов, оглядывая тюремную камеру.
Все койки и лавки, крепко приваренные к столу и привинченные к полу, были заняты парнями.
  Это не удивление, это трепет! – заверил его Мищенко и как-то смог уплотнить сидевших, чтобы освободить для старшего товарища сантиметров двадцать скамьи.
 Теперь ты можешь себя ветераном двух Майданов называть,  объявил Артём, намекая на участие Константина в «оранжевом» Майдане 2004 года,  Ты у нас самый заслуженный!
Студенты с уважением посмотрели на дорого одетого мужчину с разбитым подбородком, годившегося им в преподаватели.
Я в жопе,  не громко, но чётко произнёс Филиппов.
 Ситуация критическая или затрудняешься с последовательностью действий? – уточнил Мищенко.
 Ладно, хватит тебе! – оборвал Константин балагура,  У тебя всё веселье. Ты лучше посмотри на всех остальных, ты думаешь, это легко, что ли?
 А ты как думал? – спросил его Артём и обратился ко всем,  Свобода просто так не достаётся! Для того чтобы добиться того, чего ты хочешь добиться, нужно чем-то жертвовать. И если это синяки и царапины – пускай так оно и будет. Нельзя же сдаваться? Иначе, если мы сдадимся, когда-то они просто обнесут нас заборами из сетки-рабицы и будем, как цыплята на птицефабрике, кудахтать там.
 Кудахчет курица,  машинально поправил его Филиппов.
 Що? – не понял Мищенко.
 Кудахчет курица,  повторил Константин, вдруг осознавая, что это диалог из какого-то старого советского кино, поэтому он и рассмеялся.
Мищенко расхохотался вместе с ним.
 Да уж,  сквозь смех выдавил Филиппов,  Как хочется, чтобы на Украине всё было тихо, спокойно… мир, природа…
 Да, Коста,  отозвался Артём,  Читаешь мои мысли… То-то и оно…
Они оба замолкли, улыбаясь, глядя в потолок тюремной камеры, вспоминая каждый своё: Филиппов, как подарил кремлёвского коня Кате Богомоловой, а Мищенко – свою поездку к морю «по правилам Таис Кони».
14
Помощница председателя правления Национальной акционерной компании «Нафтогаз Украины» Яна Бригинец сидела в приёмной Евгения Бакулина и напряжённо размышляла.
 Проходите,  обратилась к ней секретарь,  Евгений Николаевич ждёт вас.
 Здравствуйте! – обратился к ней Бакулин, сидевший за своим столом, указал на стул под картиной Куинджи «После дождя». – Мне говорили, что вы вместе с другими сотрудниками «Нафтогаза» участвовали в манифестациях.
 Да, это так,  согласилась девушка.
Бакулин встал, вышел из-за стола и «навис» над помощницей.
 Надеюсь, вы понимаете, что ваше участие в беспорядках бросает тень на нашу организацию?
 Да, я понимаю.
Бакулин прошёл к изящному столу под портретом Тараса Шевченко в тяжёлой деревянной раме и взял, лежавшую там прозрачную пластиковую папку.
 Вот, посмотрите, это фотографии, которые предоставил мне начальник милиции.
Яна достала из папки свои фотографии, сделанные на баррикадах Майдана.
 Вы должны были делать то, что велят ваши служебные обязанности…  начал Бакулин и отошёл к окну, чтобы взглянуть на голые ветви каштанов, раскачивающиеся на декабрьском ветру.
 На первом месте у меня вхождение Украины в Европейский Союз,  оборвала его помощница.
 Милиция предпринимает необходимые в сложившейся ситуации действия, вы попали в фокус её внимания,  предупредил председатель и вернулся в своё кресло.
 На первом месте у меня,  упрямо повторила Бригинец,  возвращение Украины в семью европейских народов, а не прислуживание «Нафтогазу» и его правлению,  Я стала свидетелем того, как ассоциации с ЕС препятствует президент Янукович и его администрация. Они применили насилие!
Председатель правления «Нафтогаза» надел очки и взял в руки бумаги со стола.
 Я думаю, что этот разговор закончен,  сказал он девушке, не отрывая глаз от документа.
Яна встала. Евгений Николаевич не смотрел на неё, наоборот, отвернулся к букету из альстромерий в низкой пузатой вазе под портретом Тараса Шевченко.
 Ну, что же, пан председатель, вы можете уволить меня через суд, спасибо за сотрудничество! – с этими словами Яна Бригинец покинула роскошный кабинет своего начальника. Тот снял очки, отложил бумаги и долго, отрешённо смотрел на неработающий камин.
А его помощница уехала на Майдан.
 Ми  українці, вільні люди! – кричала она в микрофон перед собравшимися там людьми,  Україна це Європа!
«Україна це Європа!»  вторила ей толпа.
Яна Бригинец тоже, как и Вилина Мищенко, когда-то проходила тренинги на курсах «Молодой лидер» и там американские инструкторы обучали её, как обращаться с толпой митингующих демонстрантов. Всего около двадцати тысяч молодых людей прошли через эти курсы, устраиваемые некоммерческими американскими организациями в странах Балтии и в Польше. Около двух тысяч из этих обученных приняли участие в Майдане. Около двухсот из них составили ударную группу.
Яна Брикинец осмотрела своих слушателей, не отнимая от губ громкоговорителя. Жизнь повстанцев Майдана, казалась ей наиболее интересной, по сравнению с паркетными буднями правления «Нафтогаза»: «желторотые» подростки-школьники с криками метались между палаток бессрочного митинга за освобождение экс-премьер-министра Юлии Тимошенко. Эти палатки всегда находились на Крещатике между улицей Богдана Хмельницкого и бульваром Тараса Шевченко. С началом Майдана они перекочевали под защиту баррикад. Огромный портрет Тимошенко украшал новогоднюю ёлку, которую городские власти успели установить до начала организованного сопротивления. Собственно, именно охрана этой ёлки и послужила официальным поводом для разгона студентов 30 ноября. «Ялинкович»  контаминация из фамилии президента и «ялинки»  главный враг Майдана. Новогодняя ялинка с портретами Тимошенко и Бандеры  главный символ Майдана.
Первый президент Леонид Кравчук был мягким националистом, так как поколение советских людей не было готово к резким идеологическим переменам. Второй президент Леонид Кучма, которого выбирали за пророссийские лозунги и обещание придать государственный статус русскому языку, подписал своим именем книгу «Украина  не Россия» в 2003 году. Но и он был мягким украинским националистом. А вот третий президент Виктор Ющенко наградил посмертно Степана Бандеру орденом «Герой Украины». Идеология украинского нацизма, за неимением другой, заполнила идеологический вакуум Майдана.
Объективы многочисленных фотокоров блестели на всех доступных возвышениях. Красивая ярко-голубая и жёлтая певица Руслана Лыжичко с приготовленным микрофоном рассматривала Бригинец во время её выступления. Кроваво-красная стрекоза вертолёта МЧС пролетела над Крещатиком, колыхнулась в сторону и скрылась за крышами высоток-хмарочёсов. Шесть больших мужиков медленно и методично пробирались поближе к сцене, неожиданно к их компании, как будто привязанная невидимой ниточкой присоединилась маленькая девочка в розовых колготках и с зелёным ранцем.
 Мы хотим жить в Европе! – крикнула Бригинец в мегафон.
«Жить в Европе!»  откликнулась толпа.
 Мы хотим ездить в Европу без виз!
«Без виз!!!»
 Мы никогда не сдадимся! – продолжала Яна
«Янукович – геть!»
 Мы не хотим в Таможенный Союз с Россией!
«Москаляку на гiлляку!»
 Мы хотим в ЕС и кружевные трусики!
«Чорні брови, карі очі, Януковича не хочу!»  скандировала толпа.
 Наш Майдан – это первый шаг к свободе и мы победим! – завершила своё выступление Яна Бригинец.
Лозунги на транспарантах Майдана требовали независимости Украины от России и вступления Украины в ЕС, то есть, за ассоциацию с Евросоюзом. Таким образом, одни и те же митингующие, в одно и то же время, ратовали за свободу и за передачу своего суверенитета Евросоюзу. Это яркая форма шизофрении: «Я свободный человек, пустите меня в эту клетку!»
Эти идеи долго насаждались, дескать, есть солнечный Ва;линор – это Европа, есть чёрный Мо;рдор – это Россия и вот они дрейфуют от Мордора к Валинору. Дрейфуют к свободе, хотя эта «свобода» связана с потерей суверенитета страны. При этом украинцы почему-то не обратили внимания на соседа через море – Турцию. Она уже была к тому времени лет пятнадцать в ассоциации с Евросоюзом. Турцию, страну-члена НАТО, заставили выполнить массу требований, но в Евросоюз так и не взяли.
При ассоциации Украины с ЕС, Евросоюз получал право беспошлинной торговли на территории Украины, при этом сама Украина такой возможности не получала. То есть, Украина готовилась стать неравноправным вассалом Евросоюза под лозунгом свободы. Если бы населению Украины подробно объяснили, что им «светит» при таковом вступлении в Евросоюз, то особых радостей не возникло бы. Мало кто стал бы за такое выступать. Но кому-то это было очень сильно надо. Именно эти заинтересованные люди и «рулили» Майданом. Этим людям была выгодна любая интернационализация экономики. Для свободного перетекания капиталов из Украины во вне. Эти люди – украинские олигархи.
 
 

Глава 7. Тюрьма
 
1
Шевченковский районный суд Киева за участие в массовых беспорядках приговорил девять человек, арестованных во время пикетирования Министерства образования, к двум месяцам тюремного заключения, среди них – Артём и Вилина Мищенко. Столько же получил и Константин Филиппов, который даже не подозревал, что это заключение спасло ему жизнь, потому что Раиса Дундаева уже нашла его на Майдане.
Он сидел в одиночном отсеке железного фургона для перевозки заключённых и слушал, как грубо матерились те, кого привезли в общем отсеке, а так же встречающие их тюремщики. Казалось, что даже собака их лаяла что-то матерное. Арестантов привезли в Лукьяновский тюремный замок, что, несомненно, было благом, так как беспокойное, грязное и полуголодное содержание в ИВС уже порядком вымотало Константина. На ИВС дисциплина много слабже, но еду давали самую помойную – старый, списанный где-то хлеб и пустую овсяную кашу. Люди в камерах всё время менялись, привозили с допросов в кровь избитых бедолаг, из кого пытками выбивали признания, коек на всех не хватало. На постелях лежали матрасы без белья и засаленные подушки без наволочек.
Ничем не прикрытое отхожее место в правом углу от двери представляло собой дырку в каменном полу с вечным сталагмитом дерьма, вокруг которого всё было зассано немилосердно. Филиппов попросил было дать им, чем помыть полы в камере, ему принесли деревянную швабру с грязным куском одеяла, которое надо было мочить и выжимать в раковине, под краном с жутко ледяной водой. Договориться с сокамерниками было невозможно ни о чём: одних постоянно куда-то уводили, других, новых, приводили и все были молоды, шокированы и настроены только бороться за иерархию, но никак не за порядок во временном месте проживания. Курили где попало, плевали прямо на пол, мусорили и беспощадно матерились, выказывая тем самым свою недосягаемую крутость и несгибаемость «под изменчивый мир».
Переезд на место постоянного отбытия тюремного заключения показался Константину, если не началом белой полосы, то, несомненным посерением чёрной. По рассказам, услышанным им в изоляторе временного содержания, в следственном изоляторе три раза в день кормят «нормальной хавкой», раз в неделю горячий душ и меняют постельное бельё. Раз в день прогулка. Так что, если попадёшь в старый корпус «Столыпинку», то вообще будет курорт. Этот корпус построен во времена Столыпина и в нём содержали, и содержат привилегированных арестантов. Там сидел, например, 24-летний убийца Столыпина – Дмитрий Богров. Отец его был киевским присяжным поверенным, с недвижимым имуществом на полмиллиона рублей. Дед его по отцу был весьма популярным в 1860-х годах в еврейских кругах писателем. В деньгах Дмитрий Богров не нуждался. Образование он получил наилучшее по тем временам — юридический факультет Киевского университета, затем продолжил учебу в Мюнхене. Следствием было точно установлено, что в день покушения на Столыпина Богров обедал в ресторане «Метрополь» с известным врагом царизма Львом Троцким-Бронштейном… В наше время в «Столыпинке» отсидел экс-министр внутренних дел Украины Юрий Луценко.
Наконец, их всех привели в комнату для осмотра. Велели снять одежду, разуться и положить всё на большой, обитый железом стол, на котором каждому отвели достаточное пространство. Прапорщики проверили карманы и ощупали швы. Голым арестантам велели встать у кафельной, хорошо освещённой стены. Пол был грязный, бетонный и очень холодный. Филиппов старался наступать на край стоп, все точно так же косолапили ноги и все остальные.
 Поднимите руки! – последовала команда.
Все отняли кисти от прикрываемых чресл и подняли их.
 Выше! Покажите ладони! Руками поворошите волосы туда-сюда! Откройте рот! Высуньте язык! Повернитесь! Покажите подошву! Другую! Нагнитесь! Кашляйте!
Филиппов покашлял вместе со всеми. Он вообще-то и так покашлял бы, в камере ИВС, с вечно открытой для курящих форточкой, его просквозило.
 Присели несколько раз глубоко!
Тюремщики убедились, что ничего ни у кого не вывалилось ни изо рта, ни из заднего прохода. Последовала команда «Одевайтесь!»
Прапорщик взял дорогие ботинки Филиппова, согнул несколько раз, ножом поддел стельку у левого ботинка и вырвал металлический супинатор: «Это запрещено!» Потом «обезвредил», таким образом, и правый.
 Есть, кто на воле? – спросил у Константина лейтенант, оформлявший его документы.
 Родители в Константиновке Донецкой области,  ответил Филиппов и подумал, что несколько месяцев не давал им о себе знать, чтобы не выдать своё местоположение недоброжелателям.  Я с ними не общаюсь.
 Деньги с воли никто не может загнать?
 Нет, гражданин начальник.
 Есть в Лукьяновке враги, друзья, знакомые?
 Нет, гражданин начальник,  на всякий случай соврал Филиппов.
На самом деле, из Шевченковского РОВД в Лукьяновскую тюрьму привезли Артёма Мищенко и, скорее всего, его сестру, которая сидела в женской камере ИВС.
 Первое время мы определим вас в камеры карантина,  объяснил лейтенант.
Он был младше Филиппова и, объясняя порядки, отдавал дань уважения и его возрасту, но, в первую очередь, дорогой одежде, порядком замызганной, но, всё же, белой рубашке, шерстяному костюму Hugo Boss, кашемировому пальто.
 Мы присмотримся к вам,  продолжал лейтенант,  как вы двигаетесь, чтобы понять, как вписываетесь, а потом уже получите постоянную камеру. Верующий?
Филиппов неопределённо пожал плечами. Это всегда было для него непонятным вопросом. Скорее он относился в такому верующему большинству, как «Бога в сандалиях на облаке нет, но что-то такое там всё-таки есть».
 Молиться ходите? – перефразировал свой вопрос лейтенант.
Константин пожал плечами, он, как-то раз, прочитал Нагорную проповедь Иисуса Христа и навсегда запомнил слова: «И, когда молишься, не будь, как лицемеры, которые любят в синагогах и на углах улиц, останавливаясь, молиться, чтобы показаться перед людьми. Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою. Ты же, когда молишься, войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно». Получалось, что если уж и приспичит помолиться, никуда идти для этого не надо, кроме как собственной комнаты.
 Халяль, кошер? – продолжал заполнять свой бланк лейтенант.
 Нет, ничего такого.
 Свинину ешь?
 Ну, да.
 Ну и как вы собираетесь жить тут без денежных переводов?
 Не знаю, гражданин начальник!
 Руками что-то делать умеете, кроме того, как кидаться на милицию?
 Да, не делал я ничего такого!.. – начал было рассказывать обстоятельства своего ареста Филиппов.
 Профессия есть? – оборвал его лейтенант.
 Я инженер по гидропомпам на газовых скважинах…
Лейтенант вручил Филиппову белое вафельное полотенце с жирным чёрным клеймом, кусок хозяйственного мыла и вызвал конвоира. По подземному коридору Константина отвели в самый старый корпус для лиц, совершивших тяжкие и особо тяжкие преступления. Корпус называется «Катька». Существует легенда, что это здание построили при Екатерине II, что не правда, конечно. Официально Лукьяновский тюремный замок начал работать с 1863 года, то есть при Александре II, которого называют царём-освободителем, за то, что он в 1861 году освободил крестьян от крепостной зависимости. При этом никогда не сообщают, что «освободитель» впутал 80% населения страны в полувековую земельную ипотеку.
Пока Филиппов шёл по длинному коридору в самую дальнюю камеру карантина, он припоминал все эти истории о том, как в камеру попадают новички и как им там устраивают всяческие проверки. Полотенце какое-то у входа стелют, чтобы посмотреть: наступит или перешагнёт? Ещё что-то придумывают… Константин пытался вспомнить все эти рассказы арестованных, услашанные в ИВС, но мысли его путались и ничего больше, кроме как про полотенце ему не припоминалось. Так он и зашёл в камеру с полотенцем в руках и в мыслях.
Его встретил огромный, по пояс обнажённый громила с татуировками по всему белому, давно не видевшему солнца телу.
 Фамилия?
 Филиппов.
 Статья?
 296-я. Хулиганство.
 Знаю, что «хулиганка», хули ты сюда с такой статьёй заехал?!
 Я не знаю,  пожал плечами Константин.
 Вот и я не знаю,  хмыкнул громила,  у меня тут кто убийцы, кто грабители, кто по разбою.
Убийцы, грабители и разбойники были все младше Филиппова и сидели гроздьями на кроватях, камера была перенаселена.
 А сколько тебе дали?
 Два месяца.
 Эх! Если бы мне дали два месяца, я бы их у кормушки на одной ноге отстоял! Садись за дубок,  громила указал на лавку, намертво прикреплённую к столу,  Мне тут надо потачковать.
На вид бугаю было лет под тридцать, самая старая его татуировка сообщала, что он когда-то служил морпехом в Крыму, остальные были сплошь нацистского содержания – свастика на плече, руны на шее, орёл вермахта на груди. Всё это Константин рассмотрел, пока «морпех» записывал карандашом его данные в свой журнал.
 Образование?
 Высшее.
 Слава Богу! Хоть поговорить будет с кем! – неожиданно обрадовался громила,  Меня Панкратом зовут, я старший по камере. Спать рядом со мной будешь, во-о-о-он на той койке. Куток у меня там воровской.
Панкрат указал на койку, аккуратно застеленную синим одеялом. Чёрные полосы на нём означали, где должны быть ноги. На постели никто не сидел, не смотря на то, что на остальных двухъярусных железных кроватях сидело по два-три узника.
 Ты с Майдана? – продолжал расспросы старший по камере.
 Да,  односложно ответил Филиппов, не вдаваясь в подробности потому, что неизвестно, как тут относятся к манифестантам.
 На, надень косяк,  Панкрат дал ему пластиковый корпус от бутылки из под кетчупа.
Дно у бутылки было отрезано, горлышко тоже, сам корпус разрезан так, чтобы его можно было надеть на руку, например, как в школе  повязку дежурного по классу.
 Что это? – поинтересовался Филиппов, после того, как пристроил себе на плечо обрезок красного пластика.
 Дежурный по камере,  объяснил Панкрат,  Но дежурить ты сейчас не будешь, это я просто проверяю, ты на отрицалове или нет.
 На чём? – не понял новичок.
 Ну, не бросаешься в отрицалово, готов сотрудничать с администрацией.
 Стучать что ли? – попытался выяснить Константин.
 Да, не, понимаешь, заезжают на кичу идейные по понятиям, никому не подчиняются, приказания старшего по камере не выполняют, ну их сразу в изолятор определяют, мне они тут зачем? Въехал?
Филиппов не «въехал», но догадался, что это какие-то внутритюремные игры, в которых ещё предстояло разобраться.
 Самое лучшее здесь – это работать где-нибудь на столовке или электриком, водопроводчиком, сантехником,  продолжал объяснять Панкрат,  Тогда хоть какой-то движ по жизни есть, всё не сидеть в камере, да на рожи эти зырить!
Сокамерников своих старший по камере явно не уважал, а те его очевидно побаивались.
 Это для первоходов карантин, так что, если тебя кто из бандерлогов начнёт на тухлый базар подтягивать, не ведись, они сами ничего не знают,  инструктировал старший по камере. – Курим только у двери по очереди. На дальняк можно ходить только когда никто ничего не ест. Дачку если принесут, ни с кем ты делиться не обязан, сам если только захочешь кого угостить. Пока всё, остальное  по ходу пьесы.
Когда принесли ужин, оказалось, что на Филиппова порции не было.
 Эй, бродяги,  распорядился старший по камере,  Дайте новому шлёнку, весло и отсыпьте сечки…
Но Филиппов не хотел ничего и от ужина отказался.
После вечерней поверки и отбоя, в двери открылась «кормушка», Панкрату передали газетный свёрток. Тот кипятильником вскипятил в литровой банке чёрного чаю, разлил по двум железным кружкам и пригласил новичка полакомиться высушенной до деревянного состояния воблой. Они расстелили газету прямо на пол и сели тут же на свёрнутые вчетверо тюремные одеяла.
 Чифир, что ли? – спросил Филиппов, отхлебнув горячего горького напитка.
 Просто крепкий чай,  объяснил Панкрат,  Чифир я не пью и тебе не советую, сердце посадишь с него.
Никогда не думал Константин, что сухая-пресухая вобла может быть такой вкусной с горьким-прегорьким чаем. За трапезой он рассказал Панкрату о Майдане. Тот толком ничего не знал, так как телевизора на карантине не было, а в официальной газете украинского правительства «Урядовий кур'єр» сообщали сухую и маловразумительную информацию.
 Ты же не первоход, Панкрат? – аккуратно попытался хоть что-то вызнать про своего визави Филиппов.
 Нет,  односложно подтвердил собеседник.
 Я, конечно, человек тёмный, но мне почему-то казалось, что у тебя должны быть всякие там церкви наколоты, купола с крестами…
 Это раньше церкви били,  объяснил Панкрат,  Когда государство было против попов, чтобы показать, что ты отрицаешь государственную политику. А теперь, когда церковь и государство вместе, набивать наколки с куполами – это западло.
 А наколки с фашистской символикой – это не западло?
 А что тут такого? – хмыкнул Панкрат, обсасывая рыбьи рёбрышки.
 Ну, как же? Вот мы победили нацистов… Я на Дне Победы был в Полтаве, там и русские, и украинцы, и белорусы, и татары, и кого там только не было, все праздновали, почитали память своих погибших в боях с нацистами предков. Это же народ, не государство, и вдруг нацистская символика? Почему?
 На Украине живут два народа, чтоб ты знал,  ответил бывший морпех,  одна нация русские, а другая нерусские.
 Кто-кто?
 Галичане, единственная нация на свете, которая отрицает своё существование. Западная Украина – это другой народ. Со своей сложной тяжёлой судьбой и историей. Родной язык у них совсем не русский, совсем не русское мировосприятие. У меня раз заехал босяк с Галичины, письмо ему пришло, а там фотография его предка. А предок в форме венгерской кавалерии. То есть, его предок сто лет назад никакого отношения ни к России, ни к Советскому Союзу не имел.
 Бандеровцы что ли?
Панкрат не ответил.
 Но ты же не с Галичины? – уточнил Константин и отхлебнул чаю, стараясь не обжечь нёбо.
 Нет, с Комсомольска.
 Полтавская область?
 Да.
 Так мы с тобой земляки почти. Откуда же там бандеровцы?
 Ну, тут надо ещё с Великой Отечественной войны смотреть… На территории Украины был Юго-Западный фронт и в первые дни войны в плен попало гигантское количество советских военнослужащих.
 Сколько?
 Ну, с 22 июня и по начало осени, когда сдали Киев, в плен попало семьсот тысяч человек.
 До хера!
 Ага, причём,  это не только пленные, но и дезертиры. Бежали все и бежали в разные стороны. И уже дезертирами попадали немцам в плен. А те пленных отпускали.
 Разве они не сажали советских солдат в концлагеря? – спросил Константин, он читал совсем про другое.
 Не! Они отпускали их в огромных количествах. Ну, как отпускали, для сельскохозяйственных работ и для службы в различных подразделениях полиции.
 А те уходили в партизаны, надо полагать?
 Если посмотреть на карту, то партизанская деятельность, настоящая, не рейдовая, как Ковпак шёл в Карпаты… Где он шёл, там партизанщина, где ушёл – там её уже нет… Настоящая партизанская активность была в лесах – Черниговщина, северная Сумщина и подполье было в Новороссии – это Краснодон всем известный, Одесские катакомбы. А на территории центральной Украины и на западной Украине никакого партизанского движения не было.
 Может лесов не хватало? Или чего?
 Да, не! Не в лесах дело. Ковпак почему-то партизанил в районе Путивля, а Путивль – это то, что РСФСР в 1925 году отдала УССР взамен за Таганрог. Там база Ковпака была, на бывших российских землях. Украина была вся оккупирована, и были районы, где шла жесточайшая настоящая народная война.
 С немцами?
 Не только. Большое количество украинских дезертиров, которые убежали с Красной Армии, составили ту карательную армию, что воевала с партизанами. Не только на Украине, но и на территории Белоруссии и в Псковской области. А когда война закончилась, масса людей подозревалась в сотрудничестве с оккупантами.
 НКВД с такими работало, как известно.
 Да, но как они это делали? Есть свидетельства, что убивал партизан? Пожалуйста, на виселицу. Нет свидетельств? «Двадцаточка». В Чернигове на 1941 год было порядка 80 тысяч жителей. После освобождения – 26 тысяч. 
 Две трети поубивали!
 Да! А в Черниговской области карателями было уничтожено 130 тысяч мирных жителей. Есть такой райцентр Корюковка, там было тысяча триста дворов и семь тысяч жителей. За трое суток этот Корюковка была полностью уничтожена. Самая массовая расправа над мирным населением во время Второй мировой войны.
 Это украинцы такое сделали?
 Ну, а кто же ещё?!! Был создан специальный карательный батальон из педофилов, сексуальных маньяков, браконьеров и кастрированных гомосексуалистов, и даже евреев. Но подавляющее большинство карателей заехало на кичу не за конкретные такие вот убийства, а просто за сотрудничество с немцами. А в 1955 году Хрущёв их всех амнистировал.
 И тех, кто служил в СС? – уточнил Филиппов и указал глазами на руны SS на шее Панкрата.
 Всех. И они все откинулись.
 Через десять лет после войны?
 Ну, да! И куда вернулись все эти палачи?
 Куда?
 Туда, где им было легче всего осесть, где население их персонально не знало, и не было настроено против них. Где не было активного партизанского движа.
 Центральная и западная Украина?!
 Сечёшь! – похвалил Панкрат собеседника,  Очень быстро об их судимостях позабыли. После разоблачения культа личности Сталина про них стали говорить, что они «невинно пострадали». Каратели, уничтожившие Хатынь в Белоруссии, стали ветеранами труда, спокойно себе жили по совхозам и рассказывали пионерам, как они воевали с немцами. А в 1985 году их ещё всех наградили орденом Отечественной войны. Все жители центральной и западной Украины, так или иначе, замазаны в сотрудничестве с оккупантами. При немцах им жилось неплохо. Двести километров от Киева и Волынь. Там Украинская повстанческая армия и зародилась. Даже в ста километрах к западу от Киева уже были забандеренные районы. Туда отъехал и живи себе спокойно.
 А коммунисты чего? Разве они не выявляли? Не карали?
 Коммунистическая власть не давала ходу этому ничему. Про Хатынь, про Корюковку запрещали писать, что это украинцы сожгли. А смысл бандеровщины в том, что мы хотим вернуться в Европу, к хорошему хозяину. Пусть нас старая, хорошая Европа возьмёт обратно в своё буржуинство. Мы будем жить. Будем служить. Не тужить.
 А смысл украинского нацизма?
 А смысл украинского нацизма заключается в другом – пристроиться к сильному. К победителю. Кто победил в холодной войне? США. Значит, надо служить США. Завоевать жизненное пространство для себя и для победителя. Ведь что случилось с Черниговской областью в итоге? Огромные людские потери. Началось восстановление после войны. А откуда украинцев брать? Оттуда, где есть население. А где есть украинское население? Там, где оно не сопротивлялось немцам и даже помогало им! Волна переселенцев из центральной и западной Украины заселила Черниговскую и Сумскую области. И где то население, что было семьдесят лет назад? В могилах лежит зверски замученное. А кто живёт на его месте? Те, чьи предки убивали этих людей.
 Геноцид какой-то! – возмутился Филиппов.
 И всё это при Советской власти и под её покровительством.
 Невероятно!
 Ты про убитого депутата Гуцула слыхал что-нибудь?
 Ну, так…  напрягся Константин.
 Он как раз из таких карателей был, боевой пидарас.
 Панкрат, а чего же ты тогда в этих наколках ходишь, если так о нацистах отзываешься?
 Да это я на первом сроке набил ещё, имею же я право на ошибку? – честно признался старший по камере.
2
Обычно на «карантине» сидят несколько суток, но Филиппова «подняли» в камеры на следующее же утро. После толпы подозреваемых в изоляторе временного содержания Шевченковского РОВД и «карантина» следственного изолятора, перенаселённого обвинёнными, Константин уже мечтал об «одиночке». Но тюремная камера, куда его завели, была на четырёх человек. Помещение размером с железнодорожное купе, если его мысленно продлить до противоположного окна вагона. И, если это был бы кусочек ж/д вагона, то слева, как войдёшь, находились полки с чаем, сахаром и кружками, а справа – санузел с унитазом, как «на вокзале», и железной раковиной рукомойника с пожелтевшей от ржавой воды эмалью.
У зарешёченного кованой решёткой окна вдоль стен находилась пара двухъярусных кованых коек. Наверху лежали два человека. Внизу справа сидел грузный мужчина лет пятидесяти. Волосы «перец с солью», причём «соль» преобладала. Тяжёлые косматые брови, разбитые шрамами вдоль. Одно ухо прижато к черепу, другое отставлено так, как будто в детстве за него частенько таскали. Нос огурцом, который нависает, как у обезьяны-носача надо ртом с тонкими губами. Выдающаяся вперёд челюсть. Ноги тощие. Руки совершенно без мускулатуры, без единой наколочки. Кулаки с давно разбитыми костяшками, указательный палец на правой руке из-за этого сильно короче нормы. Взгляд тёмно-жёлтых глаз, какой бывает у тигра в зоопарке, который смотрит как бы на тебя, но как бы и сквозь тебя.
 Здорово, мужики! – поприветствовал всех Константин.
Под ногами у него была половая тряпка из старого, давно ставшего коричнево-серым вафельного полотенца. Филиппов вытер об него ноги. Слева человек на втором ярусе койки вообще не отреагировал ни как. Справа – поднял голову, это был молодой круглолицый блондин, и опять лёг, лицом к стене.
 Мужики в поле пашут! – отозвался заключённый с нижней койки.
До того Филиппов очень долго прождал в одной из маленьких комнат без сиденья, расположенных вдоль длинного коридора. Стекла в окне там не было, туалета тоже, в таких «стаканах» отсиживаются те, кто попадает в СИЗО и ждёт очереди, когда его переведут в камеру, а также те, кто этапируется на суд или следствие. Не спрашивая больше ничего, Филиппов подошёл к «очку» и с нескрываемым наслаждением обильно помочился. Потом подошёл к раковине, вымыл руки ледяной водой со своим куском хозяйственного мыла и вытер их насухо своим же полотенцем.
 Садитесь,  указал «бровястый» на нижнюю койку напротив себя.
Он достал общую тетрадь и шариковую ручку, чтобы записать данные вновь прибывшего заключённого.
Константин подивился на это учительское «садитесь», в тюрьме обычно, дабы выказать свою бывалость, зэки одёргивали за это слово: «Прокурор сажает, а у нас присаживаются!».
 Филиппов Константин Андреевич… 1979 года рождения… высшее… холост… статья 296 УК Украины.
 Непростой вы заключённый, Константин Андреевич,  оценил «бровястый», услышав статью, по которой был осуждён Константин.
 Что так?
 Ну, вот, посмотрите,  «бровятый» стукнул кулаком в железные полосы над своей головой,  Это Миша Овчинников, он мужика убил в очереди за пивом…
 Не убил,  раздалось сверху,  Жив он, в реанимации просто…
 Пока жив, да,  беззлобно согласился «бровястый»,  Если умрёт, то Миша наш пойдёт по 115-й, «Умышленное убийство». А если выживет, то будет осуждён по 121-й, «Умышленное тяжкое телесное повреждение». Вот он лежит наверху и молится, чтобы мужик тот выжил. 
 Не знаю только, кому молиться,  отозвался молодой человек,  Отец у меня русский, а мать – татарка. То ли Христу, то ли Аллаху…
 А вон тот узник,  «бровястый» указал наверх перед собой,  Дроздов его фамилия, 187 статья, разбой: побил соседа по дачному участку резиновым сланцем за то, что тот долг задержал в две тысячи гривен. Сосед, чтобы деньги не возвращать, написал заявление. Милиционеры, чтобы по разбою статистику поднять, Антона закрыли. А вот что вы тут делаете со своей «хулиганкой», я пока понять не могу.
 А к вам как обращаться? – спросил Константин.
 Олег Николаевич Недобор,  представился «бровястый» и добавил,  Я здесь старший по камере,  Вам, если в туалет надо, то это вот так делается.
Он встал, размотал свёрнутую в жгут «домашнюю» простынь в цветочек и другой конец толстой шерстяной нити, на которой крепилась занавесь, зацепил за крючок в противоположной стене.
 Так мы вас не видим, а надзирателю обзор в камере не закрываете,  пояснил Недобор,  Располагайтесь, я вижу, что вам надо. Вот туалетная бумага.
Филиппов вдруг понял, что ему и вправду очень захотелось. Так бывает с интеллигентными людьми, в поезде или в незнакомом, некомфортном месте не возможно себя заставить сходить «по-большому». А тут в спокойной обстановке, в тихой тюремной камере, за занавесочкой, где пахнет земляничным мылом…
 Простите,  вырвалось у Константина,  За причинённые неудобства!
 Ничего,  утешил его Недобор,  Это привычная для нас реакция арестанта из «карантина». Назад потом занавеску аккуратно сверните, будьте любезны.
Восседая над плоским унитазом, Филиппов осмотрел ту часть камеры, что открывалась его взору. Дверь была деревянная, старинная, обитая железом, крашенным в светло-коричневую краску. В противоположном углу на полках, склеенных из многих слоёв газеты и подвешенных на шерстяных нитях из распущенного носка, стояли три металлических кружки с ручками, обмотанными всё той же шерстяной нитью. В металлической жестянке из-под растворимого кофе находилось три большие дюралевых ложки, чайные ложки в тюрьме запрещены. Здесь же стопочкой сложены миски. Пачка чая и коробка сахара-рафинада. Правее  доска с крючками, на которой к одеждам других заключённых, Филиппов повесил своё пальто. Под «гардеробом»  узкий деревянный ящик с полками, на которых под занавеской с цветочками угадывались очертания консервных банок. Стены с давно отвалившейся штукатуркой, обнажившей древнюю тёмно-красную кирпичную кладку. Давно не белёный потолок покрыт пятнами грибка.
Позже Константин рассмотрел и окно с кованой дореволюционной решёткой, сквозь которую можно было дотянуться до фрамуги в 1/8 окна, без стекла и закрытой плиткой из проклеенной в несколько слоёв газеты. Такой же, из какой были смастерены полки. Это была «форточка», которую открыл Недобор, когда потребовалось проветрить маленькое помещение. Под окном, между койками стояла деревянная тумбочка, служившая книжным шкафом для Уголовного и Уголовно-процессуального кодексов, Библии, шахмат, шашек и коробки с домино. Эта же тумбочка служила письменным и, как потом выяснилось, обеденным столом.
Снаружи открылась «кормушка».
 Филиппов!
 Я!
 Грев тебе. Прими по списку, распишись в получении.
В «кормушку» с трудом просунули необъятную клетчатую сумку «мечта оккупанта». Константин вжикнул молнией, перебрал содержимое.
«1. Сало – 1 кг;
2. Колбаса копчёная – 1 кг;
3. Консервы мясные – 5 банок;
4. Консервы рыбные – 5 банок;
5. Лапша быстрорастворимая – 10 пачек;
6. Печенье овсяное – 1 кг;
7. Чай чёрный, байховый – 10 пачек;
8. Сахар рафинад – 1 кг.;
9. Кофе растворимый – 1 банка;
10. Молоко сгущенное – 5 банок;
11. Бульон MAGGI – 20 кубиков;
12. Сигареты Мальборо ментол – 1 блок;
13. Спички – 1 коробка.
Спички были высыпаны в полиэтиленовый пакет.
14. Спортивный костюм – 1 шт.;
15. Термобельё – 1 комплект;
16. Варежки шерстяные, белые – 1 пара;
17. Свитер шерстяной белый – 1 шт.;
18. Трусы мужские – 3 шт.;
19. Футболки серые – 2 шт;
20. Носки хлопчато-бумажные, чёрные – 3 пары;
21. Носки шерстяные, белые – 1 пара;
22. Тапки войлочные – 1 пара;
23. Полотенце банное – 1 шт.;
24. Туалетная бумага – 1 рулон;
25. Мыльница – 1 шт.;
26. Мыло туалетное – 1. шт.;
27. Зубная щётка – 1 шт.;
28. Зубная паста – 1 шт.»
Тюбик зубной пасты был выдавлен в полиэтиленовый пакет, в нём же плавал сам опорожнённый тюбик.
29. Шампунь – 1 шт.;
30. Гель для душа – 1 шт.;
31. Кусачки Zinger для ногтей – 1 шт.;
32. Электробритва «Харькiв»  1 шт.;
33. Кружка алюминиевая – 1 шт.;
34. Миска пластиковая – 1 шт.;
35. Ложка деревянная – 1 шт.
36. Бумага писчая – 1 пачка;
37. Конверты почтовые – 10 шт.
38. Авторучка синяя – 3 шт.;
39. Плитка электрическая – 1 шт.;
40. Телевизор Sanyo – 1 шт.»
Перечень был написан округлым, твёрдым, женским, незнакомым Константину почерком.
 Всё верно? – справился шнырь из продола.
 Телевизора и плитки нет,  заявил Филиппов.
 Плитку – на,  шнырь просунул в «кормушку» плоскую коробку с надписью «Электроплитка «Термія» ЕПТ 1»,  Телевизор занесём, как только придёт дежурный, в «кормушку» он не пролезет.
 Ну, тогда и подпишу,  заупрямился Филиппов.
 Э! Ты не быкуй! – одёрнул его шнырь.
 Правильно делаешь! – поддержал новичка обрадованный Недобор и обратился к шнырю,  Вы, будьте добры, офицера позовите!
Офицер-тюремщик не заставил себя долго ждать, он отпер дверь и шнырь внёс в камеру новенький чёрный куб телевизора.
 Я ж говорил, что вы не простой! – прищурился Недобор,  Такую чёткую передачу мог передать или сотрудник правоохранительных органов или тот, кто сам сидел.
Старший по камере убрал сало с колбасой в «холодильник»  специальную нишу, под окном, как в старых хрущёвских квартирах. Он внимательно осмотрел консервные банки с петелькой, чтобы можно было открыть крышку без всякого ножа, просто потянув за кольцо.
 Из крышек от этих банок отличные резки получаются, ножи-то у нас запрещены  пояснил Олег Николаевич,  Выпрямляешь её, один край подворачиваешь, чтобы ладонь не поранить, а другой край затачиваешь о бетонный пол. И, пожалуйста, режь хоть хлеб, хоть овощи, хоть ещё чего. Металл мягкий, в несколько движений наводится до остроты бритвы.
В тюрьме заключённым много ещё чего было запрещено держать в камерах – часы, верёвки и шнурки, вилки, стальные ложки, стеклянные бутылки.
 Я, правда, не знаю, от кого это! – признался озадаченный Филиппов,  Все мои знакомые на Майдане. Им не до меня. Да и какие они «сидявые», школота вчерашняя!
Загадка разрешилась лишь перед вечерней поверкой, когда принесли почту.
«Дорогой Константин!
Я очень-очень перед вами виновата! Сначала вас побили в нашей редакции, потом вас арестовали в гостинице «Украина», где я вам назначила встречу [Символ] Поверьте, я здесь не при чём, так сложились обстоятельства. Пожалуйста, не держите на меня зла! На ваш счёт в тюремной лавке я перевела тысячу гривен, через неделю положу ещё столько же. Если вам что-то понадобится, напишите мне письмо на адрес редакции «Столичной газеты».
Искренне Ваша, Леся Дубровская».
Константин не знал и не мог знать, что его благодетельница была супругой шеф-редактора «Надзвичайных новин» Виктора Лаврова, и применила все связи мужа, чтобы найти Филиппова в службе исполнения наказаний и оказать ему помощь, насколько это было возможно.
Внезапно разбогатевший Константин с удовольствием переоделся в чистое бельё и мягкий спортивный костюм. Скинул осточертевшие зимние ботинки, обулся в мягкие уютные тапочки. Сумку с пожитками он засунул под койку и обнаружил там с десяток крепко связанных пластиковых бутылок с водой.
 Это тут до тебя у нас арестант-физкультурник сидел,  пояснил Недобор,  Соорудил себе вместо гири. Я его предупреждал, что в тюрьме заниматься спортом – значит, готовиться к побегу. Он меня не послушал. Стал этой связкой качаться. Между кроватей, как на брусьях, отжиматься, и забрали его в карцер. С вещами. Вместо него вас завели.
 А в кино показывают, как в тюрьме все качаются, в мяч играют,  поразился Филиппов,  Видать, это у американцев так только…
 Мы тут как живём,  объяснил Недобор,  как в Граде Небесном у Иисуса Христа. У иудеев и буддистов ни рая, ни ада нет, как вы, наверное, знаете. У мусульман рай – это дворцы с фонтанами, прохлада, много вкусной еды и вечно юные гурии. У католиков рай – это сад, где ангелы поют, играют лиры и души маются без дела по облакам. А у православных какой рай, что там?
 Не знаю,  ответил Филиппов,  Я как-то не задумывался.
 А я вам сейчас расскажу! Рай – это Град Христов и там всё так же, как и на земле, все живут обычной жизнью, работают, отдыхают, но только всё по справедливости, ведь за этим наблюдает сам Иисус, он же и справедливо судит, если возникают какие-нибудь трения. Вот и мы в нашем узилище стараемся, чтобы всё было по справедливости. Разговариваем друг с другом, если что вдруг не так, и сообща выносим решение, как нам быть в том или ином случае.
 Вы священник, что ли, Олег Николаевич? – подивился Константин.
 Нет,  улыбнулся Недобор,  Егерь. Статья 119, убийство по неосторожности.
И с этим повезло Филиппову – два охотника, когда встретятся, всегда найдут, о чём поговорить: охотничьи угодья, кто на кого охотился. С собакой и без. По перу, по зверю. Ружья, патроны, снаряжение. Да и просто охотничьи байки!
Недобор показал новичку, как затолкать зубную пасту обратно в тюбик. Вопреки расхожей фразе, оказалось, что это возможно. Ставшие уже липкими трусы, «стоячие» носки и посеревшую рубашку Филиппов постирал с хозяйственным мылом в специальном тазике и развесил сушиться на оконной решётке. На ужин принесли кашу из пшеничной сечки, которую арестанты сдобрили своей тушёнкой. Наконец-то, Константин, впервые, со дня ареста, поел горячего. Жизнь налаживалась.
Утром забрали недоеденный вчера хлеб, а принесли свежий. Свежеиспечённые караваи источали головокружительный дух. «Почему на воле хлеб перестал быть ароматным?»  подумалось Филиппову,  «Или мы зажрались? Запах детства… подходишь к магазину, родители всегда отправляли за хлебом, и знаешь, что привезли хлеб по его аромату…»
 Посадили хорошего хлебопёка,  разъяснил Олег Николаевич,  Не знаю за что, но надеюсь, надолго.
Разбойник Дроздов собирался на суд. Достал из сумки тщательно сберегаемую толстовку с портретами киногероев из культового телесериала  Космос, Белый, Пчела, Фил. На всю грудь краснели буквы: «Бригада».
 Ты бы, Антон, надел какой-нибудь другой свитер,  посоветовал ему Недобор,  Судить-то тебя будут за разбой, вдруг судья не только тебя, но и киногероев твоих судить будет? Тогда на условный срок не надейся!
 Я, Олег Николаевич, очень этих ребят уважаю,  упрямо отказался Дроздов.
 Мальчишка совсем,  покачал сокрушённо головой Недобор, когда юношу увели конвоиры. – Фотографии нам показывал своей «девятки»-жигулей, девчонки восемнадцатилетней. Пропадёт ведь, дурак.
 Я по НТВ передачу смотрел про режиссёра этой «Бригады» Алексея Сидорова,  поделился Миша Овчинников,  в Северодвинске вынесли приговор его сыну Леониду. Напившись с друзьями, разгромил соседнюю комнату по коммуналке. Там мужик жил с бабой. Били их беспощадно бутылками, сковородой, табуретками. Бабу снасильничали. Рос Лёня Сидоров без матери, та от него отказалась. Отца, режиссёра этого, лишили родительских прав, когда Лёне было всего семь лет. В шестнадцать лет посмотрел «Бригаду». Собрал такую же банду. Угнали автомобиль, заехал на год на «малолетку». На воле недолго проходил, попал на кичу за изнасилование, разбойное нападение и убийство. Тринадцать лет дали. В 2020 году выйдет. На суде заявил: «Для меня моего отца Алексея Сидорова больше не существует». Небось, когда откинется, всё равно к отцу заявится. Тот в Москве живёт, при деньгах. Представляю, как новая жена режиссёра Сидорова обрадуется пасынку! – заключил Овчинников, моя посуду после завтрака.
По телевизору, на телеканале «1+1», принадлежащему олигарху Коломойскому, постоянно крутили анонсы, программы, сюжеты для пробуждения народного гнева и недовольства. С заграничных городов показывали различных эмигрантов с веночками и плакатами, демонстрируя, что весь мир сопереживает Майдану. Весь мир против тирании Януковича и жаждет, когда победит Майдан. Даже анонс фильма «Пираты Карибского моря» озвучивался как «Майдан Карибского моря». Этот анонс давался четыре раза в час, каждые пятнадцать минут. Миллионы телезрителей смотрели и слушали: «Он снова изменил курс и думал, что это сойдёт ему с рук». Речь шла о киногероях «Пиратов Карибского моря», но все понимали, что на самом деле имелся в виду президент Янукович, который не захотел подписывать договор о Евроассоциации. Анонс фильма «Храброе сердце» тоже навязчиво внушал: «Они могут забрать вашу жизнь, но не могут забрать вашу свободу, даже погибнув, вы будете свободными!»
Помятуя о том, что хорошее в своей жизни надо праздновать сразу же потому, что плохого ещё будет уйма, Константин на обед заказал в тюремной лавке для своих сокамерников копчёную курицу и свежие овощи – помидоры, огурцы, лук, подсолнечное масло. Тюремная столовая в этот день на обед прислала наваристые жирные щи и сечку из ячменя. Каждый день узникам Лукьяновки давали каши – овсяную, пшённую, перловую, пшеничную, манную. До Филиппова дошёл смысл фразы из кинофильма «Джентльмены удачи»: «А в тюрьме сейчас ужин. Макароны!» Оказывается, дело было не в ужине, а в макаронах! Это большая редкость в тюремном меню. А жареную картошку или яичницу вообще никогда не приносили – это пища свободных людей, кто бы мог подумать?!
Но даже остро пахнущая мякоть копчёного куриного мяса не могла вернуть душевное равновесие Михаилу Овчиникову. Человек, выносящий вам мозг своей бедой три часа кряду, уже не нуждается в помощи  он нашёл выход боли  свободные уши. Этими «свободными ушами» стали уши Филиппова.
 Если он выживет,  говорил Овчинников про своего потерпевшего,  Мне всё равно меньше семи лет не дадут. Семь лет!!! Что я буду делать эти семь лет! Я с девушкой живу. Поругались из-за ерунды какой-то. Накричал на неё. Выскочил из дома прогуляться. Во дворе друзей встретил. Пошли в ларёк пивка купить. Там этот мужик под горячую руку подвернулся. Главное… я же сам ему Скорую вызвал. До больницы с ними доехал, а там меня и приняли… Что я буду делать эти семь лет?!!
 А ты где учишься? – прервал причитания Константин.
 В Аграрном университете, на зооинженерии.
 Ну, договоришься с начальником колонии, устроите страусиную ферму. Знаешь, как выгодно страусов выращивать? У них же в дело всё идёт – и мясо, и перья, и кожа на сумки с перчатками.
Однажды Филиппову довелось побывать на страусиной ферме «Саванна» в селе Ставки под Веселиново в Николаевской области. Там фермеры занимались разведением и продажей африканских страусов. Это одна из крупнейших страусиных ферм на юге страны. Её посещают тысячи туристов не только из Одессы и Николаева, но и из других областей Украины. Теперь Филиппов вспоминал и рассказывал Овчинникову всё, что узнал и увидел на страусиной ферме.
 На волю выйдешь специалистом по страусам,  обнадёживал Константин студента,  вон, Янукович отсидел за воровство шапок, а теперь стал президентом!
Михаил от такой перспективы не то, что бы повеселел, но духом воспрял. Жизнь и в заключении не заканчивается. «В тюрьме тоже люди сидят», как сказал в своё время Панкрат на карантине. А самые счастливые мечтатели те, кто не перестаёт мечтать.
У Филиппова сбылась небольшая, но давнишняя мечта – он наконец-то попал в баню. Тюремная баня таковой, собственно, не является – это большая общая комната с горячим душем, что льётся из леек под потолком. Но если учесть, что вволю помыться горячей водой Филиппову в последний раз пришлось лишь в отеле в Зугдиди, где он остановился перед нелегальной переправой в Абхазию, то можно понять то часовое блаженство, наступившее в жизни Константина. Правда, вода была слишком горячая и обжигала кожу черепа, но плечи и торс быстро привыкли и распарились.
Наблюдая, как намыливает тело Недобор, Филиппов не выдержал и поинтересовался:
 Олег Николаевич, вы же давно в заключении, а что-то ни одной татуировки я на вас не вижу.
 Татуировки, Константин Андреевич,  отозвался Недобор,  Это вон у Миши!
Он указал на цветного тигра, оскалившегося на левом плече Овчинникова.
 А в тюрьме делают наколки,  объяснил Олегк Николаевич, смывая мыло с голой груди, волосы у него густо росли лишь на пояснице,  Только я не дурак, сам себе особые приметы делать. Ни к чему это мне!
 А как они тут эти наколки делают? – поинтересовался Михаил.
 Известно как, жгут резиновый каблук от ботинка, сажу разводят в собственной моче и накалывают швейной иглой под кожу. Вон, Константин Андреевич затянул электробритву, из которой выйдет отличная татуировочная машинка!
Филиппов надеялся, что баня избавит его от появившегося нервоза, который выражался в том, что ему казалось, будто у него вечно грязные руки. Такое чувство возникает в поезде, сразу, как устроишься в вагоне. В тюремной камере Константин мыл и мыл руки над жестяной раковиной с пятном отколотой эмали в виде обезьяньей головы. Ледяная вода и хозяйственное мыло за несколько дней смыли эпидермис на кистях рук, но стойкое ощущение грязных пальцев не проходило…
После ужина привезли с суда разбойника Дроздова. Пять лет ему дали. По дороге в тюрьму Антон истерил, обещал убить конвоиров и покончить жизнь самоубийством. На дверь их камеры повесили две карточки – жёлтую, означающую, что здесь сидит потенциальный суицидник и красную – агрессивный заключённый. Каждые два часа, даже ночью, надзиратель требовал, чтобы Дроздов подошёл к глазку и доложил, что жив. От этого все остальные не могли толком выспаться и очень досадовали. В мире маленьких радостей маленькие неприятности кажутся огромными.
Наутро камера записалась на прогулку, чтобы Антон, который «гнал», то есть ходил туда-сюда по маленькому свободному пятачку камеры, мог выходиться снаружи. Часть «двориков» находится во внутреннем периметре Лукьяновского тюремного замка, а часть на крыше «Столыпинки» и «Сталинки». В последней содержится молодежь, точнее «несовершеннолетние арестованные лица». Также в Лукьяновке есть корпуса «Брежневка», совсем новый «Кучмовка», отдельный ЖК (женский корпус) и «Больничка».
В тюремном дворике, вопреки ожиданиям Филиппова, тоже не было ни спортивных снарядов, ни баскетбольных колец. Место для прогулки заключённых представляло собой большой каменный мешок, в котором можно было ходить по кругу или курить на свежем воздухе. Сверху дворик закрыт проволочной решёткой, сквозь которую можно было посмотреть на облака.
То ли от бессонной ночи, то ли от того, что его продуло из-под газетной форточки, а, может, из-за сомнительного удовольствия часовой «прогулки», Филиппов почувствовал резкое недомогание и слёг. Его трясла лихорадка, а голова была, как с тяжёлого похмелья. Конвоир отвёл его в санчасть и закрыл там в отдельную клетку, дожидаться, когда освободится врач, проводивший плановый осмотр заключённых из «Кучмовки». Их было пара десятков человек. Они галдели в соседней клетке и по одному отправлялись в медицинский кабинет. Знакомый голос повествовал:
 Кіно називалося «Вишня одяглася в намисто». За сценарієм гітлерівці в'їхали в мирний українське село. Солнышко светит, гілки вишен клонятся к земле під вагою ягод. Во дворе коза, за околицей пасеться кінь, дівчина у вишиванці принесла йому води. И тут дрын-дын-дын-дын-дын – мотоцикл с коляской, в нём два страшных немецких автоматчика, за ним грузовик с солдатами. Пыль. Грохот. Съёмки развернули в пять утра.
 Ого! Как рано!
 Да, но в это время самый хороший свет. Ну и сразу выяснилось, что белая коза, что должна была нам сыграть козу, издохла накануне по неизвестным причинам. Но крестьянский двор не может быть пустым. Вернее, может, но потом, в конце войны, когда приедут красноармейцы. А в июне 1941-го крестьянский двор был полон скотины, символом которой служила коза. Исполнительный продюсер Руслана Фадеенко…
 С «Плюсов»?
 Да, телеведущая с «1+1», метнулась куда-то в сёла и привезла оттуда другую козу, да ещё и с козлёнком!
 Сотрудничком администрации! Ахахахахах!!!
 Будете перебивать  не буду рассказывать!
 Эй, харэ там, пусть рассказывает, интересно же, как кино снимают!
 Ещё напасть: ночью прошёл сильный дождь с ветром и посшибал последние вишни с дерева, на которое должен был залезть пацан в начале эпизода. Художник картины привязал проволочками ягоды обратно на веточки. А напасти в стиле «кино и немцы» всё продолжались  старинный немецкий мотоцикл никак не хотел заводиться. Залили другого бензина от генератора «световиков» – поехал, как миленький! Снимали мы в музее народной архитектуры Пирогово, бывал там кто?
 Плавали, знаем!
 И вот, репетируя сценки, актёры, игравшие немцев, говорили на немецком языке. К ним, как-то незаметно, присоединились немецкие туристы, которые, что-то обсуждая по-немецки, прошли на съёмочную площадку. И только когда они уходили, служащая музея уточнила у нас: «Это ваши?» Мы: «Нет, не наши!» Служащая бросилась на настоящих немцев, как наседка на кошку: «Но экспозишен, но экспозишен!!!» А туристы такие спрашивают по-немецки: «Почему этим немцам можно, а нам нельзя?».
А мы такие: «Потому, что мы снимаем кино здесь». А туристы нам: «Мы тоже хотим сниматься в этом кино!» А мы им: «Только в роли нацистов». Немцы сразу отказались.
 А я слышал, что слово «нацист» происходит от слова из баварского диалекта и означает «тупоумный»,  сообщил кто-то из слушателей.
Его снова зашикали: «Да, тише ты, бля!»
 «Немецкий» день съёмок заканчивался, но напасти нас не отпускали. К вечеру, когда снималась сцена «селянка с лошадью», налетела туча комаров, слепней, и наш конь от того никак не хотел «мирно пастись». Во-первых, по неведомым причинам он отказался пить воду из ведра. Если лошадь не хочет пить, то вы её не заставите ничем! Мы насыпали было ему в ведро яблок-падалицы. Но камера «видела», что лошадь «не мирно пьёт из ведра», а яростно что-то в ведре пожирает. Терялась лиричность момента. А во вторых, лошадь: на которую направлены подсвечивающие экраны на вытянутых руках неведомые люди; на которую направлен отблёскивающий объектив кинокамеры; на которую уставились полтора десятка чужаков – понятное дело, будет нервничать. Уже темнело, а босая актриса всё боролась и боролась с пляшущим конём, который так и норовил наступить ей на ногу. И всё же сухариками и добрым матерным словом мы смогли на какие-то считанные минуты уговорить коня-актёра сыграть на камеру «мирно пасущуюся лошадь». Загального полегшення не було меж, коли прозвучала команда: «Стоп. Знято! »
 Артём, когда кино смотреть будем? – спросил из своей клетки Филиппов, дождавшись конца рассказа.
 Костя? !! Ти чи що?! – обрадовался Мищенко, но разглядеть Филиппова из соседнего бокса не сумел.
 Я, кто ж ещё! От Вилины вестей нет?
 Кажуть, вона сидить в камері Юлії Тимошенко, а ти де?
 Я на «Катьке».
 Ого! Там Петлюра сидів!
 Всё-то ты знаешь, Тёма!..
Врач посчитала пульс Константина, измерила давление и велела заказать с воли лекарства: моноприл, гипотиазид и конкор. «Гипертония у вас, Филиппов»  поставила она диагноз. Велела сало и свинину не есть, от кофе отказаться и чай пить только слабый. Рекомендовала больше ходить. Но где ходить в камере размером с железнодорожное купе? Там если один ходит, то трое по койкам ныкаются.
3
В течение недели разбойника Дроздова увели на этап. Они зажили втроём и, по правде, наслаждались пространством. Филиппову приходилось быть участником «любовного треугольника», в котором двое, насмотревшись телевизора, спорили друг с другом про Майдан, а он выслушивал их жалобы. Они уже надеялись, что Новый Год встретят втроём, но не тут-то было. В конце декабря капитан Перепелица зашёл на утреннюю поверку, повертел головой и спросил:
 А что, Недобор, не пора ли вам тут сделать ремонт в камере? Вам же сидеть. Грибок чёрный на потолке, штукатурка до кирпичей обсыпалась, койки облезли.
 Никак нет,  не согласился Олег Николаевич,  В этой камере в 1967 году сидел основатель Народного руха Украины, Герой Украины Вячеслав Максимович Черновол. У нас тут, практически, камера-мемориал, бережём его наследие и менять что-либо не имеем морального права.
 Да будет тебе, Недобор! – воскликнул капитан,  Вон у вас кольца ржавые из стены торчат, зачем они? Черновола что ли к ним приковывали?
 Никак нет! Не Черновола! – доложил бывший егерь,  В кандалах к ним был прикован товарищ Дзержинский Феликс Эдмундович. Вы же уважаете Дзержинского, гражданин начальник?
Капитан Максим Перепелица уважал Дзержинского и даже очень. В его служебном кабинете хранился портрет «железного Феликса», выполненный в уникальнейшей технике: на стекло заключённый художник кидал с определённой высоты маленькое зубило и откалывался крохотный кусочек этого стекла. Такого рода насечками был выполнен весь портрет. Одно неверное движение гравёра и стекло раскололось бы вдребезги. Но, нет, уникальное произведение искусства украшало кабинет Перепелицы, вот уже второй год.
На вечернюю поверку капитан Перепелица привёл невзрачного истощённого мужичка.
 Принимайте нового сокамерника! – «обрадовал» тюремщик трёх тюремников,  Он штукатур, зовут арестанта Орест Васейко, погремуха «Паниковский», потому что на Виноградаре украл гуся у хозяйки на глазах. Заехал к нам по статье 186. Грабёж.
 Индоутку! – поправил его грабитель Васейко.
 Що?!
 Індоуткі я вкрав, громадянин начальник. Я ж не знав, що господиня на мене дивиться.
 Гуся или утку, смотрела на тебя хозяйка или нет, уже не важно, посадили тебя, Орест, под арест, сиди и не рыпайся! – капитан явно наслаждался своим каламбуром.
 Индоутку! – опять поправил его незадачливый грабитель Васейко, как будто это хоть что-то могло изменить.
Когда тюремщик ушёл, трое тюремников уставились на новенького. Обычно все переживают за того, кто заходит в камеру: как его примут, как сложится его судьба? Но никто не думает о том, что испытываю те, кто уже сидит в этой камере. А их очень многое интересует, что непосредственно скажется на их жизни. Опрятный ли новенький или его придётся бить, чтобы приучить к гигиене? А все лица с преступными наклонностями начинают с того, что в детстве не моют свои руки после дефекации. Как пахнет новый человек? У всех есть собственный запах и у некоторых он невыносим, особенно в условиях тесного «железнодорожного купе». Храпит ли новый сокамерник? Попадались ли вам храпящие попутчики в поездах? Вот это, то же самое, только ехать надо вместе очень и очень долго. А у них уже сложился микрокосм, научились слаженно двигаться.
Выговор Васейко не мог разобрать решительно никто! Родом он был из-под Мукачево. И говорил больше по-венгерски, нежели по-украински. Олег Иванович, родившийся в Новоукраинке Кировоградской области, его вообще не понимал. Молодой Овчинников, учившийся в украинской школе и украинском ВУЗе, по украинским учебникам, тоже не понимал Ореста.
Классической української мовою в СССР был назначен полтавский диалект. Потому, что это был язык героев Гоголя из его рассказов «Вечера на хуторе близ Диканьки». И на протяжении нескольких десятилетий это был украинский язык. Но и Константин Филиппов, можно сказать, полтавчанин, тоже не понимал заехавшего к ним в камеру «Паниковского». После 1992 года справжнім украинским языком стал становиться галицийский говор. С учётом того, что единого галицийского диалекта нет, а есть тернопольский, львовский, иванофранковский и мукачевский, то сейчас украинские телеканалы, такие, как СТБ, хоть стараются вещать на галицийском говоре, но говорят на четырёх разных диалектах.
Население Украины, если оно не говорит по-русски, общается на местных суржиках. Причём, в двух соседних сёлах они могут отличаться между собой: в ударениях, конкретными терминами, словами. В различных регионах, они тем более отличаются. Львовянин скорее поймет поляка, который живёт через границу, чем харьковчанина, потому что в Харькове живут такие же люди, как в русском Белгороде. Причём, даже в сельской местности разговаривают на разных языках, имея разные традиции и разные привычки.
Чего уж там говорить, когда Орест Васейко вообще не понимал, даже, почему его все называют «Паниковским»! Он не читал «Золотого телёнка» и в жизни никогда не смотрел фильма по знаменитому в Русском мире роману одесситов Ильфа и Петрова.
Проблема не заключается в том, чтобы вытеснить русский язык с Украины, а в том, что непонятно – чем его вытеснять? Потому что украинских языков такое же количество, как областных центров. В каждом украинском селе говорят на каком-то немножко своём наречии. Понятно, что они объединяются в большие региональные диалекты, но даже таких региональных говоров можно насчитать с десяток.
Единый украинский язык искусственно сформировали при Советской власти. Но поскольку новая Украина его отвергла, поскольку она опять начала свою речь переформатировать, то единой української мови нет и по сей день. И парадокс заключается в том, что украинец где-то в Сумской области, в селе, говорит почти по-русски, и украинец, где-то на западной границе, который говорит почти по-венгерски или почти по-словацки – они оба могут считать, что говорят по-украински.
 Васейко, а ты зачем гуся украл? – поинтересовался Недобор, когда записывал данные новоприбывшего в свой «бортовой» журнал,  Католическое Рождество что ли хотел отметить?
 Индоутку! – упрямо поправил его селянин.
 Индоутку,  беззлобно согласился Олег Николаевич.
 З голоду. Нам по сорок гривень в день на Майдані обіцяли,  объяснил Орест,  Перші дні платили, а потім перестали.
Он был давно в разводе. Жил с дочкой, маме его 81 год, держал свое хозяйство. На заработки ездил то в Тюмень, то в Венгрию – собирал ягоды. Обычная жизнь закарпатского селянина.
 Если «безвиз» дадут, может, и в Италию съезжу, на яблоки,  размечтался Васейко,  в Россию-то я могу приехать и по своему паспорту, а туда мне надо каждый раз визу получать, деньги платить, а могут не дать. А тут – безвизовый режим. Это же значит, что я буду ездить вплоть до Португалии, как в Россию. Приехал, поработал и уехал назад. Красота?
 Звичайно, краса! – горячо согласился Миша,  как мы ездим в Москву на стройки, точно так же будем ездить в Португалию на сбор апельсинов или в Германию, ухаживать за старичками, или в Италию или ещё куда-то. И всё у нас в этой жизни сложится, всё у нас будет хорошо.
 Это же речь про то, что значит, наши производства не работают, работы в родной стране нет, а та работа, которая в стране есть, приносит столько денег, что собирать апельсины в Португалии – гораздо выгоднее, чем горбатиться на каком-нибудь нашем заводе,  недовольно проворчал Недобор,  Дальше только хуже будет. Если Украина подпишет ассоциацию с Европейским Союзом, то откажется от российского рынка на сумму от 10 до 12 миллиардов ежегодно. С каждым годом цена этого подписания для Украины будет всё выше и выше, причём никаких других рынков Украина не получит.
 А в Европейский Союз мы вступаем для чего,  возразил Филиппов,  Для того, чтобы жить как немцы. 
 Ребята, а вы вообще не думаете, что надо вначале жить как немцы, а потом вступать в Европейский Союз? Ну, не немцы же вас будут содержать за счёт своих денег? – Недобор жестом спросил разрешения у Константина угоститься его ментоловой сигаретой и пошёл покурить у «кормушки».
 Ну, румыны же вступили, и болгары вступили в ЕС, они же стали европейцами. Это престижно, ну, и мы станем! – Константин, произнося это, чувствовал поддержку со стороны Миши и Ореста.
Когда говорят «больше престижа», обычно имеют ввиду «меньше власти». То, что румыны и болгары – нищие и не живут как немцы и будут жить всё хуже и хуже, это никого из молодых не волновало.
 У Кравчука с Кучмой была возможность создать государство, куда бы сейчас россияне ездили бы на заработки,  заявил Недобор, попыхивая сигаретой,  Потому, что в первые десять лет своего существования Украина находилась в привилегированном положении. У нас была самая крупная и самая современная по тем временам военная группировка. На момент распада СССР украинская армия была больше российской.
У нас была сосредоточена большая часть советской тяжёлой промышленности. Поэтому Украина была не просто интересным, а, практически, единственно возможным партнёром для российской промышленности в тот момент, когда там начала возрождаться армия.
Кучма до 2012 года заключил договор о поставках газа по $50. Это при том, что с 2004 года Европа начала получать по $150, по $200, по $300, потом по $400. Это значит, что украинская промышленность имела изначальное преимущество потому, что в химпроме, допустим, энергоносители составляют примерно 60% от себестоимости.
В той же самой металлургии, а это основная экспортная статья Украины – около 40% себестоимости составляют энергоносители. Изначально наша страна и её промышленность получали вот только на этом прекрасные позиции для рывка. Только за счёт российских энергоносителей они оказывались в 8-10 раз рентабельнее, чем европейские конкуренты…  Недобор не закончил своего поучения, как вдруг с той стороны двери громыхнул затвор. Тяжёлая массивная дверь отворилась и «продольный» объявил:
 Шмон! Всё запретное в продол!
После чего оставил дверь открытой и ушёл отпирать другие камеры.
Недобор собрал с кухонной полки заточенные крышки консервных банок – «резки»: хлебную, овощную и для хозяйственных нужд. Выбросил их в дверной проём, в коридор, «продол» по-тюремному. Велел всем достать и раскрыть сумки.
Зашёл капитан Перепелица с прапорщиком. Последний полазил по сумкам, посветил фонариком под койками, огромной деревянной киянкой постучал по стенам и по оконной решётке.
 Недобор, ремонт делать не надумали? – спросил Перепелица,  Я вот вам и штукатура Паниковского подогнал.
 Никак нет, гражданин начальник,  ответил Олег Николаевич, но объясняться дальше не посчитал нужным.
Зато, когда тюремщики ушли, Недобор продолжил свою речь:
 Сегодня я тюрьму за свой счёт ремонтировать должен, а завтра что? Армию на благотворительные СМС-ки содержать?! Наша Украина в 1992 – 1993 году была нормальным государством с народом, который исходил из того, что пусть откололась часть Советского Союза  там есть Россия, у нас здесь будет своя Россия, только будет называться Украина. Да, ради Бога! Будем все жить, раз уж так случилось, в государстве чуть поменьше. Но эти «паниковские» разбросали государственное имущество, после этого сели на пороховую бочку и подожгли шнур. И сейчас сидят, ждут, когда он догорит и говорят: «У нас всё равно всё будет хорошо потому, что когда бочка взорвётся, мы прилетим прямо в Европу!»
Красным директорам навроде Кучмы и мелким уголовникам, типа Януковича, на голову упало огромное имущество в виде Украинской ССР. Они просто решали, как это имущество лучше всего и проще всего между собой раздеребанить, а потом продать кому-то потому, что не понимали, а что с ним ещё можно сделать? Неадекватность людей из украинского руководства в том, что они почему-то уверены, что европейцы или американцы это у них купят дороже, чем Россия, а потом после этого их примут в Европе, как равных.
 У прибалтов же получилось! – прервал его монолог Филиппов,  Вот еврокомиссар от Литвы, вот еврокомиссар от Польши! Они же сейчас члены ЕС и НАТО, видите, их же приняли?!
 Ну и что, что половины населения уже нету, а промышленности нет вообще, они же в Европе! – саркастический согласился Недобор и достал из кладовой прямоугольную банку с тушёной гусятиной. – Ладно, европейцы, давайте к обеду готовиться. Из крышки этой банки отличная новая «резка» получится!
Последний день 2013 года начался так же, как и все остальные в тюрьме – в 6:00 прогудела сирена всеобщего подъёма. Включили телевизор, нашли канал с музыкальными клипами. Собрали с оконной решётки повешенные после стирки вещи. Истёртым огрызком веника подмели каменные полы в камере.
Вместо свежего ржаного хлеба им принесли высушенные в печи сухари. Потому, что по вторникам всегда приносили сухари из того хлеба, что недоели и сдали обратно заключённые. Недобор обычно сухари не ел, предпочитал белый, пшеничный хлеб из тюремной лавки или из передач.
А вот Филиппов повадился пересыпать ржаные сухарики раздавленными кубиками бульона и хрумкать во время чтения. Библиотека в тюрьме была большая, собранная ещё в советские времена. В неопределённое время шнырь возникал в «кормушке» с библиотечным списком, а также со стопочкой тех книг, что сдали узники других камер. Можно было отдать своё прочитанное и поковыряться в том, что сдавали.
Константин вернул шнырю роман Антонина Ладинского «Когда пал Херсонес», изданный в Москве в 1959 году. Филиппову понравилось в романе описание средневековой кухни. Оказывается, основным блюдом византийцев была похлёбка из ячменя с морской рыбой. Это было основным блюдом и в Лукьяновской тюрьме. Раньше Филиппов всегда отказывался от ухи с минтаем и перловкой, а теперь с удовольствием ел, называя «византийским супом».
В этот раз Константину попалась замечательная толстая книжка Чингиза Айтматова с тремя романами – «Первый учитель», «Белый пароход» и «Пегий пёс, бегущий краем моря». Несколькими днями ранее, по распоряжению начальника тюрьмы, ему выдали дополнительный матрац и второе одеяло, чтобы он больше не мёрз и не болел. Должно быть, это опять Леся Дубровская повлияла, она же передала в санчасть нужные лекарства, которые по одной таблетке выдавал ему фельдшер на утренней поверке.
Сокамерники попросили Константина не забирать себе все сухари, а поделить их на всех поровну. Потому, что «чернуха», как они презрительно всё время называли ржаные сухари, оказалась очень вкусной. Филиппова позабавило, как быстро они вышли из-под влияния тюремной традиции, и подпали под действие его «рекламы». Ведь и «византийский суп» его сокамерники точно так же полюбили после того, как он зачитывал им большие куски романа «Когда пал Херсонес».
От прогулки он отказался просто для того, чтобы побыть хотя бы час одному. В тюрьме для тех, кто сидит в одиночке, роскошь – хоть с кем-то поговорить. А для тех, кто сидит в общей камере, роскошь – побыть одному и не быть невольным слушателем чужих разговоров. А покурить и в камере можно. Навести себе крепкого чайку с сахаром и подымить, не спеша, в одиночестве, удобно расположившись на кубе из крепко обвязанных бутылок с водой.
Телевизор Филиппов всегда выключал, когда оставался в один. Там по всем каналам постоянно показывали события на Майдане, рассказы очевидцев и комментарии экспертов. Предсказания последних о том, что протесты закончатся к Новому году, отнюдь не сбылись. Крещатик от Европейской площади до улицы Богдана Хмельницкого был густо застроен палатками, над которыми развевались на зимнем ветру государственные флаги с надписями, свидетельствовавшими, откуда прибыли бунтовщики – Запорожье, Херсон, Луцк, Житомир…
О будущем страны спорили публицисты в газетах и гости бесконечных ток-шоу у Савика Шустера и Евгения Киселёва. Об этом же спорили в тюремных камерах и в тюремных двориках на прогулках.
Брякнул засов, вовнутрь пришли с мороза Недобор, Овчинников и Васейко. Пока их вели по подземным коридорам и разговоры были запрещены, они копили аргументы, чтобы вывалить их друг на друга, как только представилась возможность.
 Мы, украинцы – всегда были другой нацией! – горячо продолжил Миша, начатый на прогулке разговор,   Потом пришли москали и уничтожили нашу великую государственность, которая принесла человечеству огонь, земледелие и колесо. Но мы не смирились, до сих пор боролись и, наконец, победили. И сейчас построим свое государство, которое и дальше понесёт человечеству свет знаний!
 Вот эта вот ваша идея государственного строительства…   противился Олег Николаевич.  Политической элите, которая имеет чисто материальный интерес с этого, надо объяснить, «а зачем, собственно, это государство?» Действительно, зачем? Затем, чтобы Кравчук, Кучма, Ющенко, сейчас – Янукович и ещё несколько десятков или сотен приближенных или немножко отдаленных, грабили, гребли под себя. Ну, так это можно и без отдельной государственности делать, но на интуитивном уровне они понимали, что завтра к ним могут прийти и сказать, ребята, надо положить на место, туда, где взяли. Раньше-то им всегда говорили «что надо делать» из Москвы – там сидело руководство. Они понимали, что придут из Москвы и скажут – ребята, положите на место, отдайте наворованное. Поэтому их пугали все эти интеграционные процессы с Россией, которые вроде бы Украине приносили пользу. Более того, когда им из Москвы говорили, хлопцы, нас в России так интересует интеграция, что мы у вас даже не будем просить, чтобы вы что-то отдали. Вот то, что вы взяли – об этом забыли, а будем работать с чистого листа. Они в это не верили.
 Звідки ви-то це знати, то чого ж вони там нагорі собі думають? – поинтересовался Васейко
 А я же их на охоту водил,  объяснил Недобор,  Они говорят так: «Ну, понимаете, если бы я был на месте Путина, то я бы пришел и всё бы забрал». А когда я им говорил: «Панове, здесь же есть государственные интересы, поймите…». Они мне отвечали: «Что такое государственные интересы? Нет никаких государственных интересов! Есть интересы частные, есть интересы моего кармана, его кармана, твоего кармана». Поэтому, исходя из такого представления о жизни, они и действовали. И они считали, что поскольку Россия может потребовать отдать награбленное, то единственная защита  это вступить в ЕС и в НАТО…
Овчинникову недоставало жизненного опыта, чтобы противостоять в перепалке с Недобором, поэтому Филиппов зачастую занимал сторону студента:
 Европейцы нас работать научат, они у нас коррупцию искоренят, у них очень хорошие европейские законы. Мы сами не умеем такие законы принять и не воровать. Мы же хотим в Европу? Они нашим лидерам выставят такие условия по приёму в Европу, чтобы те перестали воровать.
 Уголовникам сколько ни говорят «не воруй, иначе в тюрьму посадят», они всё равно воруют,  возразил Недобор, переобуваясь в домашние тапочки,  Богатые люди на Украине согласны на внешнее управление, но это они себе представляют? Придут американцы, немцы, на худой конец, какие-нибудь французы. Начнут управлять так, чтобы наши паны и дальше могли воровать. При этом захватят им России до Воронежа или просто её разрушат, чтобы не мешала. Они сами ничего не будут делать, а кто-то будет руководить так, как им надо…
В жизни не встречал Филлипов двух человек, менее похожих на лиц, «совершивших тяжкое преступление»; чем больше думал он о них, тем меньше верил в их умение и способность убить человека. В действительности они оказались превосходными соседями. Самое важное в человеке  в лучшей его части. Овчинников обладал большой обучаемостью, Недобор быстро ориентировался в сложной политической обстановке.
С ними должен был Константин провести много дней и ночей в тюрьме, убивая время заключения при слабом свете вечно горящей над входной двери лампочки. В радиусе всего второго этажа его сокамерникам были знакомы каждый тюремщик, коридор, лестница, почти каждый угол. Они легко передавали из камеры в камеру нужные предметы, наладив через окна или канализацию свои «дороги», в то время как Филиппов, неуклюжий, неловкий, выдавал тюремщикам свои запретные намерения с грацией карьерного бульдозера. Сокамерники учили его стуком разговаривать с соседними камерами, и, когда в первый раз Константин попытался сделать это самостоятельно, то запутался в «стуковом» алфавите через десять минут. Они показывали, как прятать запрещённые предметы в тайниках, как складывать одежду в мягкую сумку так, чтобы она выглядела наглаженной, как хранить сало и колбасу, не опасаясь пищевого отравления.
Такова была тюрьма, показанная ему Недобором, и Филиппов не нашёл в ней ничего страшного, опасного. По сравнению с тем, что показывали по телевизору, тюрьма была очаровательна. Особенно ночью, когда под высокими каменными сводами с пологом колышущихся паутинок плесени царили глубокое молчание и удивительная мирная безмятежность…
На обед принесли гороховый суп с волокнами разваренного мяса и толчёную картошку. Прекратив политические дебаты, узники принялись обогащать меню собственными припасами. В суп Недобор нарезал крупной соломкой копчёную колбасу. Получился, как бы гороховый суп с копчёными свиными рёбрышками. Для второго блюда Олег Николаевич сделал зажарку из шкварок свиного сала и мелко рубленого лука. «Зашло», как в этническом ресторане с «вишуканими українськими стравами»!
После обеда Константин залёг на свою койку с ржаными сухариками, он отвернулся от всех, чтобы мысленно оказаться в дальнем ауле Киргизии, куда приехал красноармеец Дюйшен и начал обучать детей, оборудовав для этого заброшенную конюшню.
Васейко был дежурным по камере и начищал унитаз сопливой жидкостью из взбитых в обрезанной бутылке обмылков. Недобор читал «с карандашом» свежие газеты, а Овчинников включил телевизор и нашёл программу про страусов на Animal Planet.
Самые приятные удовольствия  те, которых не ждёшь. На праздничный новогодний ужин принесли длинные белые макароны с тушёнкой, как бы «по-флотски», и компот из сухофруктов. Филиппов за пачку писчей бумаги выменял у разносчика еды целый тазик варёных груш, чернослива и яблочных долек. Отбой официально разрешили в 00:00. Новый год же всё-таки. 2014-й.
 Давайте выпьем этого компоту за то, чтобы не остаться в одиночестве, ни нам, ни нашей Украине,  предложил Олег Николаевич.
 Росія дала нам три мільярди і Європа теж позичить грошей, протримаємося,  отозвался Васейко.
 Но Запад дает кредиты только для того чтобы Украина рвала экономические связи с Россией,  пояснил Недобор,  И получается, что наша страна сама же уничтожает основы своей государственности. Если у нас не будет экономики, то завтра нам просто не на что жить. Нечем платить зарплату армии, нечем платить бюрократическому аппарату, не на что содержать бюджетников. А потом произойдёт так, как когда-то произошло в республике Заир. Где было крупнейшее африканское государство с устойчивым диктаторским режимом, который опирался на одну партию, в которую всё население Заира записывалось с момента рождения. И всё у них было хорошо, до тех пор, покуда ни кончились деньги на содержание этого государства. Как только кончились деньги, в течение одного месяца, какие-то там мелкие партизаны, сидевшие на угандийской границе, вдруг взяли столицу и захватили страну. И режим поменяли, и название, всё поменяли.
 Ну, Олег Николаевич, вы как скажете! – воскликнул Овчинников,  Чай, Украина – это вам не Африка!
Филиппов раздал свои сигареты с ментолом; они сидели на койках у телевизора, смотрели новогодний концерт, судачили об артистках эстрады, пока по тюрьме ни объявили отбой. Тогда они вытянулись на своих койках, вдыхая запахи дягтерного мыла, горящей пыли на лапочке над входной дверью и копчёной колбасы из «холодильника» под окном. Заключённые в соседних темницах постучали в стены  тепло приветствовали с Новым Годом.
– Вы уже легли, бродяги?
– Уже на массе, уже на массе!
– Спокойной ночи, босота!
Жизнь казалась Константину чудесной.
 


Глава 8. Мирное наступление
 
1
Константину казалось, что каждый столб ему улыбается! Пройдя по Дегтярёвской улице, на которую одной своей стороной выходит Лукьяновская тюрьма, перейдя по проулку на раздвоение Белорусской улицы, миновав супермаркет Сельпо с рестораном «Пузата хата», они вступили в суматошную и одновременно сумрачную станцию метро Лукьяновская, наполненную базарным ароматом находящегося через дорогу одноимённого рынка. Пронизывающий холод, преследовавший их от самой тюрьмы, сменился чуть удушливым теплом, полумрак давал возможность смотреть на всё широко раскрытыми глазами, не щурясь от яркого солнечного света, от которого за два месяца в темнице отвыкло зрение. Артём легко и свободно шёл впереди по одному ему видимой тропинке, его ноги, обутые в берцы без шнурков, конфискованных два месяца назад при аресте, ступали по мозаике цветного бетона. Время от времени звучало объявление о том, что станция метро Крещатик закрыта на вход и на выход.
Обилие зрительных и обонятельных впечатлений доставляли Константину большие затруднения: он не успевал смотреть себе под ноги и всё время спотыкался. Фигурный светильник в бронзовой розетке почти под сводчатым потолком заставлял его смотреть вверх до боли в шее, машина для натирания полов, стоявшая в стороне от их пути и покрытая разноцветными наклейками, также привлекала его внимание; он озирался по сторонам, желая сразу всё увидеть и запомнить, ведь это был день его освобождения! Константин непрерывно оступался и снова спотыкался. В этот день у них не было определённой цели, поэтому они проехали одну станцию до Золотых Ворот, перешли на красную ветку и проехали ещё шесть станций до Дарницы.
Они вышли из стеклянного павильона станции метро вместе с ручейком пассажиров, который гудел сердитыми голосами и бурлил между киосками коробейников, облепленных густыми пучками политических газет и глянцевых журналов. В каждой расщелине между киосками стояли пенсионерки, толстые от трёх слоёв пальто, с раскинутыми на картонках соленьями и склонившимися к товарам плохо одетыми домохозяйками, выбирающими снедь подешевле. Минут двадцать бродили освобождённые узники между киосками, покупая всякую мелочь: им попадались испещренные кусочками сала домашние жареные колбасы, большие баклажановые кишки, набитые гречневой кашей пережаренной со свежей свиной кровью, крупные домашние яйца, казалось ещё тёплые от несушки, когда их брали в руки. В пышной растительности внутри пластиковых кадушек встречалось множество больших мочёных яблок и маленьких солёных арбузов, торговки старательно выкладывали в грудах влажных кульков с творогом самые аппетитные с крошечными белыми кубиками. У сгорбленного старичка-рыбака Константин обнаружил красивых зелёных и светло-жёлтых окуней; это навело его на мысль сварить настоящую уху. Не из обрыдших консервов, а из настоящей свежей рыбы! К окуням Артём, на остатки наличных, купил большого живого линя и испуганно вздрогнул, когда тот взбрыкнул у него в руках.
В однокомнатной квартире в «хрущёвке» на Красноткацкой, среди разбросанных в беспорядке вещей целовались на диване Алексей и Олеся – юная студентка с вьющимися русыми волосами до плеч, болотного цвета плюшевой кофточке и серых джинсиках. Фоном у них вещал телевизор: «В Киеве прошло очередное «Народное вече». Александр Турчинов призвал записываться в отряды самообороны. Юрий Луценко призвал жителей Юго-Востока Украины организовать «Восточный Майдан». Акции протеста прошли в Харькове, Одессе, Сумах, Луцке, Луганске, Донецке, Запорожье...»
 Сегодня опять будут гости,  сообщил Олейник своей невесте.
 Опять гости? – переспросила девушка,  Разве нельзя провести вечер просто вдвоём?
 Всё в порядке…  невпопад ответил Алексей, наслаждаясь нежным трепетом девичьих губ.
 А кто придёт? – поинтересовалась Олеся.
 Да, просто сосед возвращается из тюрьмы,  он запустил руки под кофточку к девушке, нащупывая твёрдые кружева бюстгалтера.
Олеся откинула голову, подставив шею ему для поцелуев, легонько засмеялась
 Я сама, сама…
Когда молодой человек отстранился, она одёрнула кофточку и встала, чтобы уйти в ванную.
Входную дверь открыли ключом снаружи.
 Вот и мамочка пришла! – воскликнул Артём Мищенко и свалил кульки с покупками на пол.
 Привет,  сухо поздоровалась Олеся.
 О, Боже, что за день сегодня! – крикнул Олейник из комнаты, услышав голос друга.
Алексей не стал выходить в прихожую, которая и так была тесна для Олеси, Артёма и топтавшегося в дверях Константина.
 Нянчишься тут с Лёхой? – спросил у девушки Мищенко,  Как он тут себя вёл?
Олеся «оттаяла»:
 Да он просто золото! Его теперь из дома не вытащишь!
Артём, наконец, разулся, прошёл в комнату и крепко обнялся с Алексеем.
 Где вы были? – спросил Олейник.
 У метро в пивнушке пиво пили, где же ещё, воскресенье есть воскресенье! – ответил Мищенко.
Алексей крепким рукопожатием также поприветствовал вошедшего Константина, накинул куртку и подал пуховичок девушке.
 Я только провожу Олесью,  объяснил он недоумённый взгляд Филиппова.
 Да, только осторожнее.
 Само собой.
 Смотри, чтобы тебя там не арестовали! – громко предупредил из глубины кухни Мищенко.
 Не арестуют! – заверил друзей молодой человек.
 Пока! – сказала всем Олеся.
 Пока,  ответил ей за всех Константин.
 Я не долго! – сказал на прощание Алексей.
Они пошли пешком по узкой лестнице подъезда со стенами, покрашенными масляной зелёной краской. Деревянные панели на ржавых перилах сохранились лишь на некоторых пролётах.
 Очень спешишь? – спросила Олеся с нотками ревности.
 Да, в общем нет,  ответил её ухажёр.
Действительно, куда ему было спешить? Ну, разве что поговорить с друзьями, два месяца отсидевшими в тюрьме и только что вернувшимися домой.
На первом этаже курили боевики Автомайдана, вооружённые бейсбольными битами и монтировками.
 Не скучаете тут? – Олеся указала глазами на автомайдановцев.
 Да, в общем, ничего. Они нас охраняют,  пожал плечами Алексей.
 Ну, да, лучше бы дома сидели,  неодобрительно отозвалась девушка.
Уже давно стемнело. Окна многоэтажных домов освещали улицу Бажова, по которой молодые люди отправились к станции метро Дарница. Неширокая улица была перегорожена автомобилями Автомайдана.
 Может, по бульвару Труда обойдём,  предложила Олеся.
 Ничего, прорвёмся,  ободрил её Олейник.
Он тщательно исследовал глазами путь, по которому они следовали: зелёную газонную траву под раздавленным шинами снегом, мелкие кучки легковушек, припарковавшихся прямо на газонах, бытовой мусор в трещинах и щелях, мертвую кошку, вмёрзшую в грязный лёд – городские власти не убирали улицы с декабря прошлого года. Отчётливо виднелась проложенная пешеходами извилистая дорожка, огибающая отверстия канализационного люка с торчащей из него облезлой новогодней ёлкой, саму крышку люка бомжи украли и сдали на вторчермет. Слегка повернув голову, Олейник заметил в глубине квартала что-то блестящее. Всмотревшись, он увидел милицейский броневик: корпус его был покрыт сложным бело-синим узором и совершенно сливался с зимними тенями от голой кроны дерева.
 Артём знает, что Вилина освободилась раньше него? – спросила Олеся.
 Да, они в тюрьме там всё вперёд всех узнают – ответил Алексей,  А вот, что она уже уехала в Херсон, он ещё не знает. Как бы ни обиделся на меня.
 Ну, это вряд ли, всё-таки это ей родители приказали вернуться домой, ты тут не причём, – Олеся внезапно остановилась, выйдя на освещённый перекрёсток с улицей Попудренко. Вся улица перед метро была запружена военной техникой – бронетранспортёрами и грузовиками с солдатами внутренних войск.
 Похоже, тут что-то серьёзное,  оценил обстановку студент.
 Дальше лучше не ходи,  попросила девушка и подставила жениху губы для долгого поцелуя.
Её заколка из двух цветочков отблёскивала свет фар армейской техники.
 Ты береги себя,  сказала тихо Олеся.
 Родители оплатили мне новые зубы, теперь их надо поберечь,  шутливо согласился молодой человек.
 А если что-то начнётся?..
 Что начнётся? – уточнил Алексей,  Они протестуют далеко отсюда…
 Ну, да…  кивнула девушка.
Они опять принялись целоваться. Она искала причину остаться, но не находила.
 Завтра около шести встретимся здесь, ладно? – предложил Олейник.
 Ладно,  отозвалась Олеся и нежно поцеловала жениха в щёку,  Ну, до завтра.
Она пошла в свет фар военных грузовиков. Потом обернулась ещё раз и сказала в темноту, где остался парень:
 Пока!
2
Тучи над Киевом постепенно начали редеть, стало значительно светлее, и автобус со спецназом въехал в кварталы, густо застроенные низкими домами позапрошлого века. Он проложил себе путь сквозь покрытую снежной кашей проезжую часть и, продавливая мокрый рыхлый снег, выехал на Т-образный перекрёсток улиц Институтской и Ольгинской. Площадка верхнего павильона станции метро Крещатик расстилалась перед ними, подобно большому лугу, золотисто-зелёная под лучами призрачного утреннего солнца, тихая и пустынная, резко очерченная в своих границах величественной стеной послевоенных «сталинок».
Боец крымского «Беркута» Айдар смотрел в окно на граффити «Янукович геть!», изуродовавшие фасады домов. У шофёра работал радиоприёмник с новостями:
«Комиссар Совета Европы по вопросам прав человека Нилс Муйжниекс обвинил МВД Украины в использовании для давления на оппозицию лиц, не являющихся сотрудниками правоохранительных органов, а также в нарушениях прав человека по отношению к участникам беспорядков и задержанным гражданам и нападениях на журналистов и медицинских работников. Генеральный секретарь Совета Европы Торбьерн Ягланд предложил создать совещательную комиссию, которая будет наблюдать за процессом расследования событий, произошедших на Украине в последнее время. В состав такой комиссии войдут по одному представителю от органов власти, оппозиции и Совета Европы…»
Бойцы в городском камуфляже и краповых беретах высыпались из автобуса.
В утренней тишине раздались негромкие, но чёткие команды:
 Всё проверить и доложить мне!
 Есть!
 Командиры отделений ко мне, быстро!
 Давайте, шевелитесь!
 Укройте технику, поставьте часовых и доложите об исполнении!
Скорым шагом к командиру подошёл богатырского вида спецназовец и доложил:
 Снайперский огонь можно весть оттуда,  он указал на высотку.
 Убедитесь, что там всё чисто!
 Да, товарищ полковник, мы как раз устанавливаем посты наблюдения на пустующих чердаках в самых высоких зданиях,  сообщил командир спецназа кому-то по рации,  Когда закончим, доложим.
 Только сделайте так, чтобы их никто не видел,  отвечал ему голос из рации,  Сегодня мы не должны проиграть!
 В моей роте всё под контролем. Мы готовы! Можете сообщить, что мы уже приступаем к инструктажу.
Пара бойцов «Беркута» обошли круглый павильон станции метро, привалились к шершавой стене и закурили, купаясь в утренних солнечных лучах. Постепенно до них стали доходить признаки жизни обитателей жилого комплекса Эврика: звонкое стрекотание ведущих FM-радио «Европа Плюс»; инопланетная реклама туристического агентства Желань-Тревел, обещающая незабываемый отдых на тёплом море; сиплое воркованье испанской речи из окна консульства республики Чили. Со стороны площади Ивана Франка донеслись, и эхо отразило громкие и беспечные команды дрессировщицы собаки: «Апорт! …порт! …орт!».
3
Если ты смелый, ловкий, умелый, скоро зазвонит будильник. В дверь квартиры на улице Красноткацкой требовательно позвонили. Алексей оторвал взлохмаченную голову от подушки.
 Лёха, Тёма откройте, нам пора на Майдан!
Олейник, не вставая с постели, проследил, как Мищенко, в одних трусах обошёл раскладное кресло-кровать с телом Филиппова и, шлёпая босыми ногами по линолеуму прихожей, отпер входную дверь.
 Тільки не кричіть! – предупредил он вошедших юношей.
 А что? Малыши спят, да? – по-уличному громко спросили его.
В комнату из прихожей заглянул один из автомайдановцев:
 Чего разлёгся,  спросил он у Алексея, растирающего со сна лицо.
В комнату вошли, не разуваясь, четверо парней в верхней одежде и заполонили всё незанятое мебелью пространство.
 Войска в город понаехали, куда ни сунься, везде броневики!!!
 Ладно, встаю-встаю, ладно! – Филиппов резко сел на своём кресле-кровати.
Передние ножки под деревянной раскладушкой подломились, и ему пришлось вскочить на ноги, запутавшись в одеяле.
 Вот, чёрт! – с досадой воскликнул Константин и наступил босой ногой на ледышку, принесённую ботинками ранних визитёров.
 Я насчитал двенадцать грузовиков,  сказал один из вошедших.
 Ти, прям, перерахував? – спросил его Артём.
 Да! У Дома офицеров их ещё больше! Я сам не видел, но по радио говорили!
 Сегодня будет ад! Это я вам говорю,  предвкушающее предупредил ещё один молодой человек.
Филиппов спешно натягивал белый свитер на серую футболку.
 Давай, давай, быстрее,  подгонял Алексея один из вошедших.
Тот второпях застегнул рубашку не на те пуговицы и теперь расстёгивался обратно.
Артём прыгал на месте, втискиваясь в тесные джинсы.
 У тебя что, яйца в штаны не влезают? – поддел его кто-то из автомайдановцы.
 А ты что, завидуешь?! – огрызнулся Мищенко.
 Когда приедем, то будешь опять учиться кидать камни! – заявил автомайдановец.
 Заткнись, ладно? – Артём шутливо толкнул в плечо своего однокурсника.
 Лёха, ты что, не едешь? – спросил Константин у Олейника, заметив, что тот расстегнул рубашку, но не спешит обратно её застёгивать.
 Я приеду на метро, скоро буду,  заверил его Алексей.
 Ну, пока! Увидимся! – махнул ему Филиппов из дверей, пропуская вперёд Мищенко и четверых автомайдановцев.
На самом деле, Олейник только делал вид, что собирается вместе со всеми. Он не хотел больше участвовать ни в каких протестных акциях. Алексей дал честное слово родителям, что закончит в этом году Институт культуры, и ни на что не будет отвлекаться. Артём и Константин об этом знали. Ни один вечер провели они в жарких спорах и решили уважать выбор друг друга. А выбор Филиппова и Мищенко – это месть.
 Понимаешь, Лёха, со мной в камере сидел дедок по 309-й статье, это изготовление и хранение наркотиков без цели сбыта,  рассказывал Артём,  Мы его звали дед Панас. Сидел он уже не первый раз, прошлый раз, за что, уже не помню, но когда он освободился, то купил себе старую хатынку в частном секторе Софиевской Борщаговки. Жил один, ни жены, ни детей у него не было. Одна отрада – птичек разводил или ловил, не суть. Факт то, что чижиков надо кормить конопляным зерном. Дед Панас ходил вдоль дорог, вырывал коноплю-дичку, подвешивал в сарае эти кусты кверху ногами, а когда трава подсыхала, то из неё вываливались семена. Дед их веником подметал и ссыпал в банки. Корм так заготавливал для птичек, а было их у него штук сто в разных клетках. Птички нравились ребятишкам борщаговским, они у деда тусовались, помогали ему. Такая, знаешь, станция юных натуралистов получилась. Раз пришли к Панасу пара сидявых, предложили с ними выпить. Тот отказался и дома у него пить не разрешил, а в сарае разрешил. Кенты эти украли оттуда сухую коноплю, по спичечным коробкам рассовали и на Сенной поехали толкать. Продали оперативнику. Заластали их. Спрашивают: «Где солому взяли?» Кенты указали на деда. К тому облава с обыском. И заехал дед Панас на восемь лет по части третьей за привлечение несовершеннолетних.
 Так конопля-дичка вроде не наркотическая? – недоумевал Олейник.
 А в том-то и дело, что ментам нужны было показатели по раскрытию! – кипятился Мищенко,  Настоящие наркодилеры с ними в доле, а невиновного орнитолога-любителя закатали по полной программе. Я с такой милицией не могу смириться!..
Каждое утро Олейник вместе со всеми собирался, а потом оставался под благовидным предлогом. Мищенко с Филипповым его прикрывали, не выдавали автомайдановцам. Они доехали до Октябрьского дворца и вышли на баррикаду, перегородившую Институтскую улицу.
 Что-нибудь видно? – спросил Артём у боевика самообороны Майдана, дежурившего на горе из автомобильных покрышек, досок, мешков с песком и парковых скамеек.
 Вон,  махнул рукой боевик в мотоциклетном шлеме и армейском бронежилете,  Посмотрите туда!
 Я уже не могу на них смотреть! – воскликнул Мищенко, заметив солдат в форме внутренних войск.
В такой же форме военнослужащие охраняют заключённых в Лукьяновской тюрьме.
 Геть! – закричал Мищенко, вкладывая в свой вопль весь восторг от того, что он может, наконец, им такое крикнуть,  Забирайтеся додому!!! Ви, банда Януковича, забирайтеся додому! Ми ще зустрінемося на Банковій!
Вдалеке, вверху на улице Институтской перестраивались отряды «Беркута».
 Им нас не остановить! – поддержал Артёма боевик самообороны Майдана,  И плевали мы на их резиновые пули и шумовые гранаты!
 Беркут вон! В Крым! Сволочи! – кричали остальные автомайдановцы.
Филиппов опять почувствовал себя юным и могучим, как олимпийский бог.
4
По улице Терещенковкой с рыком дизельных моторов проехали грузовики внутренних войск. Леся Дубровская, ночевавшая в своём кабинете, приводила в порядок лицо перед небольшим зеркалом. Проводной редакционный телефон надрывался.
 Ася! Возьми трубку,  крикнула Леся в приоткрытую дверь запропастившемуся секретарю.
Дубровская на ходу завязывала шейный платок, следуя в комнату, где редколлегия обычно пила чай. На лестничной площадке она заметила толпу спецкоров из областных центров.
 О, Боже! – сказала женщина Богу и потом уже обратилась к посетителям,  Сейчас я вернусь!
 Нам не понятно, что происходит! Кто-то нам может объяснить редакционную политику? – заговорили спецкоры.
 Да-да! Одну минуточку! – Леся заглянула в «чайную»,  Ася! Зачем ты их держишь на лестнице!!!
Секретарь редакции, молодая девушка, поперхнулась чаем.
Узел шейного платка никак не получался. Леся вернулась к спецкорам.
 Я уже иду в Верховную Раду. Оппозиция требует немедленного возвращения к парламентско-президентской форме правления и восстановления конституции 2004 года. Разрешите мне пройти! Мне надо ответить на звонок!
Дубровская протиснулась в редакционную приёмную и сняла трубку проводного телефона.
 Да! Сколько? Солдат не видно? – она выглянула в окно и посмотрела на улицу с четвёртого этажа.
Там шли редкие прохожие, среди которых выделялись студенты расположенного неподалёку Национального университета имени Тараса Шевченко.
 … А как у Верховной Рады? Хорошо, встретимся на заседании Рады.
Женщина поспешно бросила трубку на рычаги телефона и обратилась к спецкорам.
 Коллеги, мне нужно срочно в Верховную Раду.
 С нами поговорит хоть кто-нибудь?!!
 Я всё понимаю, но мне нужно всё подготовить… Извините меня, извините! – Леся опять протиснулась сквозь толпу посетителей в сторону «чайной».
 Они ждали больше часа,  сказала ей секретарь Ася,  В приёмной они все не умещаются. Говорить хотят только с вами!
 Скажи им, что мне надо увидеть спикера Верховной Рады Рыбака. Нет! Премьер-министра Азарова.
 Да, нет, президента Януковича,  пошутила Ася, протягивая Лесе чашку кофе.
Та, не присаживаясь, сделала большой глоток, обожглась, поморщилась и поставила чашку на стол.
 Могут не поверить, но попробовать стоит! – поддержала она шутку.
В глубине чайной комнаты Дубровская заметила пожилую женщину  их самого старого корректора.
 Как дела, Тамара Эдуардовна?
 А у вас? – ответила та по-еврейски вопросом на вопрос.
 У меня всё отлично!
 Авраменко звонил, не может проехать к редакции,  предупредила секретарь.
 Вот поэтому я и ночую у себя в кабинете,  ответила Дубровская и направилась на выход.
 Извините меня! – сказала она ещё раз иногородним спецкорам, дожидающимся хоть кого-то из редакционного начальства.
Улица Терещенковская встретила Лесю пронизывающим февральским ветром и шумом. Дубровская поёжилась, застегнула до верха пальто и поправила шарф, прикрывая горло.
 Леся Анатольевна, можно вас на минуточку,  остановил её у входа в здание «Науковой Думки» маленький мужичок.
 Извините, я очень спешу, обратитесь к ответсекретарю!
 Я насчёт гонорара за кроссворды.
 Речь идёт о вступлении в ЕС, а не о кроссвордах, Иван Степанович! – Леся легко улыбнулась их постоянному автору кроссвордов.
Навстречу ей попались две женщины, владелица и официантка рыбного кафе «На дне», что расположилось в стеклянном павильоне на перекрёстке улицы Терещенковской и бульвара Тараса Шевченко.
 Здравствуйте, Елена Макаровна,  журналистка протянула женщинам экземпляр свежей «Столичной газеты».
 Вы идёте на Майдан? – поинтересовались рестораторы.
 Война – дело молодых! – отрицательно покачала головой Дубровская,  Лекарство против морщин!
 Доброго ранку, пані Дубровська! – поприветствовали её знакомые студенты.
 Здравствуйте, ребята! – отозвалась Леся и тоже вручила им свежие номера «Столички».
По улице Богдана Хмельницкого Дубровская спустилась до баррикады, охраняемой боевиками самообороны Майдана, пересекла Крещатик и по спокойным улочкам стала пробираться к Верховной Раде, здание которой выделялось куполом цирка на улице Грушевского.
5
 Это первый корпус Верховной Рады,  командир «Беркута» на карте объяснял рекогносцировку младшим офицерам спецназа,  А мы здесь, во дворе.
 Ясно!
 Предполагаемый маршрут вот здесь,  командир провёл ногтём по улице Шелковичной,  Он выходит на Верховную Раду.
Командир показал рукой направление на местности.
 Понятно!
 Задача перехватить этих смутьянов и зажать их между собой и третьей ротой, которая не пустит их на Крещатик.
 Понял,  отозвался командир третьей роты.
 Мы соорудим стену из грузовиков у них на пути, и они выйдут прямо на нас,  продолжал инструктаж полковник,  улица Грушевского выходит на Европейскую площадь. Взвод мотопехоты внутренних войск проломит там баррикады своим БТэРом. Мы выдвигаемся за ними. Где-то сто сорок метров мимо Крещатого парка и гостиницы «Днепр». Надо очистить Европейскую площадь и захватить Украинский дом.
 А как насчёт крымского «Беркута» на Институтской улице? – спросил кто-то из присутствующих.
 Крымскому «Беркуту» надо взять штурмом Октябрьский дворец,  ответил полковник,  Главная задача: задержать пару-тройку сотен юных хулиганов. Ясно? И прикажите парням проявить максимальную агрессивность. Сегодня будет много арестов. Если начнётся стрельба, мы откроем ответный огонь. Патронов не жалеть.
Полковник кивнул, давая знать, что совещание окончено. Офицеры спецназа поспешили к своим подразделениям.
6
Леся Дубровская переулками вышла на улицу Шелковичную.
 Доброе утро, держите! – она раздавала прохожим «Столичную газету» с приглашением на « Мирное шествие, которое возглавят народные депутаты Андрей Ильенко, Олег Тягнибок, Олег Ляшко, Андрей Парубий».
 Здравствуйте, приходите! – говорила Леся незнакомым ей гражданам и протягивала газету.
 Привет, парни! – поприветствовала она спецназовцев, остановивших приличного вида мужчину, тот предъявил им удостоверение депутата Верховной Рады.
Дубровская сунула в руки депутату несколько газет:
 Раздайте у себя в Комитете, не дайте себя запугать!
На крышах домов она заметила бойцов спецназа милиции. В каждом подъездном проёме их стояло по два. У грузовиков, перегородивших улицу Шелковичную, она заметила, как пара спецназовцев зажала у стены корреспондента газеты «Киев на ладонях».
 Эй! Отпустите его! – крикнула Дубровская милиционерам,  Я его знаю, это журналист.
 Проходите, Леся Анатольевна,  сказал ей прапорщик,  У него нет документов.
Но Дубровская не послушалась и бросилась к свалке, в которой юный журналист пытался не дать скрутить себе руки.
 Эй! Эй! Парни! Я его знаю! Я заберу его с собой! Успокойтесь!
Киевские милиционеры узнали сорокалетнюю жену бывшего советника министра внутренних дел, известную журналистку и участницу телевизионных ток-шоу. Они позволили ей забрать у них юношу, напоследок хорошенько толкнув его в спину.
 Спасибо! – миролюбиво поблагодарила Дубровская,  Сегодня у нас мирное шествие!
Она почувствовала, что от юноши несёт перегаром.
 Иди домой и ложись спать,  напутствовала она его, отведя подальше от милиции.
У второго корпуса Верховной Рады на углу улиц Шелковичной и Грушевского она увидела несколько курящих сотрудников аппарата Парламента, подошла к ним, раздала несколько газет.
 Всё под контролем, Леся Анатольевна,  сказал ей кто-то, указывая подбородком на грузовики милиции, перегородившие улицу.
 Мирное шествие! Никаких беспорядков! Не дайте себя запугать! – отозвалась Дубровская и зашла в здание.
7
Командир крымского «Беркута» инструктировал своих подчинённых.
 Октябрьский дворец – это осиное гнездо! Мы должны разнести его к чёртовой матери! Мы должны преподнести урок этой шпане! Главарей этой банды мы должны узнавать в лицо. Давайте зададим им жару!
Офицеры, молча, кивали головами.
Полковник раздал распечатки с десятком чёрно-белых фотографий на каждой.
 Все должны знать в лицо их вожаков! Надо всыпать им как следует! Мы их поимеем, поэтому мы здесь! Доведите до личного состава – все они подлежат аресту! Всё ясно?
 Так точно! – нестройным хором отозвались младшие офицеры.
 Нам скоро домой, так что, покажем им напоследок! – обнадёжил подчинённых полковник спецназа. – За дело! Нами должна гордиться вся милиция! Пусть знают, что такое крымский «Беркут»! Вам всё ясно? Вопросы есть?
 А подкрепление у нас будет?
 Рота харьковского «Беркута», рота внутренних войск и всё.
8
На улице Шелковичной скапливались манифестанты. Депутат Верховной Рады от партии «Свобода» Олег Тягнибок, одетый в костюм с белой рубашкой и в галстуке, шёл мимо фасадов домов, сплошь исписанных проклятиями действующей власти. Он заметил своего коллегу – депутата Андрея Ильенко, инструктировавшего кучку партийцев. Андрей тоже его увидел и, жестом дав знак «не расходится», спешно подошёл к старшему товарищу.
 Там никого не выпускаю, не запускают, там будет настоящее столпотворение! – доложил Ильенко, дородный высокий брюнет в национальной вышиванке,  Я привёл сюда людей. Маршрут пройдёт там. А этих парней поставим там и они не пропустят никаких «титушек».
Ильенко энергично размахивал руками.
 Отрядов Самообороны Майдана достаточно? – спросил Тягнибок.
 Достаточно! – уверил его Ильенко и крикнул подручному,  Михайло, попроси своїх хлопців підійти сюди, як можна швидше!
 Они из приезжих? – поинтересовался Тягнибок.
 Приезжие скоро будут,  ответил Ильенко,  Заплутали по Киеву.
Андрей посмотрел на милицейские грузовики, перегораживающие улицу, и воскликнул:
 Якого біса вони роблять?!
 Думаю, они намерены не пропустить наш марш! – ответил Тягнибок,  Я прошёл по Шелковичной, везде полно милиции, ты с ними ещё не говорил?
 Я хотел поговорить с их командиром.
 Я сам, сам! – остановил его Олег и направился к грузовикам.
 Я жду тебя там,  показал Андрей место,  Объясни этим парням, что всё здесь под нашим контролем!
Тягнибок, уже шедший к милиции, обернулся и несколько раз кивнул.
 Здравствуйте,  обратился он к спецназовцам в полной экипировке и с ружьями для разгона демонстраций,  Я Олег Тягнибок, депутат Верховной Рады, партия «Свобода». Вы не могли бы отогнать свои грузовики? Ведь это мирное шествие!
 Это шествие незаконно, пан депутат,  отозвался старший из спецназа,  Шествие незаконно, отойдите от заграждения!
 Кто дал вам право запрещать нам идти по нашему городу? – вскипел Тягнибок,  Чем скорее мы пройдём к Верховной Раде, тем быстрее мы все окажемся в Европе!
 Мы просто выполняем приказ! – объяснился спецназовец,  Пан депутат, отойдите!
 Но свобода шествий – это основной принцип демократии!
 Правительство Украины запретило шествие!
Тягнибок сжал губы и вернулся к ожидавшему его Ильенко.
 Нет, они не пропускают шествие! – доложил он Андрею с ожесточением.
Но его голос заметно потеплел, когда он увидел проходящую мимо Лесю.
 Пани Дубровская, я надеюсь, сегодня вы будете с нами?
 Это не моя работа! – отозвалась женщина,  Владимир Рыбак предложил Раде создать специальную комиссию по выработке согласованного законопроекта о внесении изменений в конституцию, а уже затем реформировать основной закон. Спешу сдать материал на сайт «Столичной газеты».
Она вышла из Верховной Рады, когда фракция Партии регионов покинула зал заседаний. За ними хотели уйти и коммунисты, но оппозиционеры заблокировали выходы.
 Ясно, Леся Анатольевна! – вежливо принял её отказ Тягнибок, он уже знал, что трибуна и президиум Верховной Рады будут заблокированы его коллегами.
 Так что нам делать? – спросил Ильенко.
 Проводить шествие! – приказал Тягнибок.
 Ты уверен?
 Мы проведём его! Ведь если мы отступим, конец гражданским правам в этом государстве! И нашему движению. Найди автобусы с иногородними, а я сгоняю в Дом Профсоюзов.
 Ладно!
 Действуй!
9
Из Октябрьского дворца вышла Яна Бригинец и подошла к отряду Самообороны Майдана.
 Привет, парни! Сегодня повсюду много солдат внутренних войск, так что будьте осторожны! – сказала она молодчикам в мотоциклетных касках, в бронежилетах цвета хаки и с бейсбольными битами.
 Ладно, ладно! – откликнулись майдановцы, ощущавшие себя не меньше, чем Воинами Света.
 Ты Мищенко? – обратилась Яна к Артёму,  Можно тебя на пару слов?
 Да, это я,  отозвался студент.
 Тебя давно выпустили?
 Неделю назад,  Артём не был боевиком Самообороны Майдана и пришёл в обычной гражданской одежде, даже без шапки.
 Какие планы? – поинтересовалась Бригинец.
 Пока договариваюсь на сдачу сессии,  но это трудно после тюрьмы.
 Мы постараемся утрясти этот вопрос,  пообещала Яна,  Но если ты будешь работать на нас стрингером, ты ведь оператор? Только в милицию больше не попадайся.
 Больше я не попадусь! – обрадовано заверил её Артём.
 На улицы выходит много хлопцев швыряться камнями, но нам нужно, чтобы это кто-то снимал.
 Да, это всего лишь камни, а вы кто? – спросил Мищенко.
 Мы – Громадське ТБ – проект, який створили самі журналісти. Ми незалежні від влади, олігархів та політичних сил,  пояснила Бригинец,  Меня зовут Яна Бригинец. Сходи в Дом Профсюзов, мы оформим тебя корреспондентом и выдадим видеокамеру.
 Мне это по нраву,  заверил её Мищенко,  Хоть не надо будет бояться ареста и его последствий!
 С ректором насчёт сессии мы договоримся, но ты сделай так, чтобы тебя больше не поймали! – предостерегла его Яна.
 Я больше не хочу в тюрьму! – ответил Мищенко,  Буду снимать для вас и не буду кидаться камнями!
 А в мирном шествии к Верховной Раде ты будешь участвовать? – спросила Бригинец.
 На шествие я пойду, ребята идут и я с ними!
 Иди, получай камеру и будь осмотрительнее, может, там и увидимся.
 Всего хорошего, Яна! До встречи!
Артём пошёл вниз по улице к Дому Профсоюзов, Константин увязался за ним.
 Что она тебе сказала, Тём? – спросил Филиппов.
 Предложила работу стрингера,  ответил студент, не сбавляя шага.
10
Депутат Тягнибок подошёл к сформированной колонне «мирного наступления» на Верховную Раду. Боевики «Правого сектора» разогревались скандированием клича «Слава нації! Смерть ворогам!»
 Хлопцы, послушайте! – обратился к ним Тягнибок,  Сегодня нам не нужны лишние проблемы! В шествии примут участие женщины и дети, так?
 Правый сектор! Долой «Беркут»!
 Послушайте! – продолжал их увещевать Олег,  Лучше вам не дразнить гусей! Плюньте вы на них и идите с нами мирно, сегодня великий день! С нами женщины и дети, не забывайте об этом! Не провоцируйте спецназ!
 Ментовские свиньи! Слава нації! Смерть ворогам!
Тягнибок заметил огромный чёрный внедорожник Chevrolet Tahoe и подошёл к водительской двери.
 Надеюсь, оружия у вас нет? – спросил он у мрачного лидера «Правого сектора» Дмитрия Яроша. На пассажирском сиденье находился Андрий Лопуга, но Тягнибок с ним не был знаком.
 Это не твоя забота, Олег!  ответил небритый мужчина, наблюдающий за своими боевиками и старательно избегающий встретиться взглядом с депутатом.
 Ты дал мне слово! – предостерёг Тягнибок своего мрачного визави.
 Забери его! – ответил Ярош и сплюнул шелуху семечек в открытое окно.
 Нам нужно мирное шествие, это наш день,  ещё раз предупредил его депутат уговаривающим тоном.
Ярош не отвечал.
 Люди устали от стрельбы…  продолжал Тягнибок.
Его прервал подбежавший паренёк в капюшоне, скрывающем лицо.
 На Институтскую прошла рота харьковского ОМОНа,  доложил соглядатай,  На Грушевского БТР!
 Один!
 Так!
 Как что ещё увидишь, сразу ко мне!  распорядился Ярош,  Понял? Давай!
Тягнибок развёл руками и укоризненно посмотрел на Яроша.
 Олег, хорошо тебе получать парламентское жалование из Министерства финансов каждый месяц…  Дмитрий, наконец-то, взглянул в глаза Олега,  Шествиями ничего не решить.
 Посмотрим! – несогласно ответил депутат и пошёл обратно к колонне демонстрантов.
Снова и снова повторились громкие крики «Слава нації! Смерть ворогам!». Тягнибок забрался на возвышение и стал тщательно осматривать всё прибывающую толпу манифестантов. Вскоре он увидел трёх больших воинственных камуфлированных боевиков с короткими, тяжелыми битами и армейскими переговорными устройствами. Разделившись, они стремительно пересекли колонну и смешались с отрядами «Правого сектора» на противоположной стороне, повторив в рупоры громкоговорителей свои громкие, вызывающие крики «Слава Україні! Героям слава!». Не переставая кричать, они шустро, как хорьки, перебегали от отряда к отряду и перемещались внутри людской толпы с поразительной лёгкостью и быстротой. Это были сотники Самообороны Майдана, пожалуй, самые натренированные боевики из лагерей Прикарпатья. Тягнибок много слышал про их усиленные тренировки в лесу, но увидел их сноровку сегодня впервые. Ловкость и подвижность этих боевиков изумили его: они командовали и бегали внутри колонны, останавливались на мгновение, чтобы распорядиться и ответить на вызов рации или огласить улицу своими кличами.
11
В правительственном квартале у одного из зданий с распечатанным бомбоубежищем остановился огромный чёрный внедорожник Cadillak Escalade с синими милицейскими номерами.
У автомобиля выстроились высокие милицейские чины в мундирах городского камуфляжа.
 Добро пожаловать, товарищ генерал! – поприветствовал начальник киевской милиции Валерий Мазан вышедшего из Кадиллака министра внутренних дел Украины Виталия Захарченко.
Министр был одет в форменную кожаную куртку с меховым воротником.
 Со мной начальник управления по связям с общественностью.
 Майор Бурлаков, Виталий Юрьевич?  уточнил генерал Мазан.
 Он самый,  подтвердил генерал Захарченко.
Милиционеры спустились по ступеням в бронированное нутро бомбоубежища, построенного ещё при Сталине, сразу после Великой Отечественной войны.
 Как дела, Пётр? – осведомился у заместителя начальника киевской милиции министр.
 Отлично, товарищ генерал! – браво доложил полковник Федчук.
 Премьер-министру надоели эти бунтовщики с Майдана! – сказал Захарченко Федчуку и обратился к Мазану,  Ну, что? Сразу приступим?
 Если можно,  ответил начальник киевской милиции и скомандовал офицерам, находившимся в большой комнате для совещаний штаба,  Смирно!
Милиционеры вытянулись в струнку.
 Вольно! – приказал министр.
Офицеры расселись перед мониторами видеонаблюдения.
 Чай или кофе, Виталий Юрьевич? – поинтересовался Пётр Федчук.
 Что подороже! – пошутил Захарченко.
 Хочу доложить, товарищ генерал,  сообщил Валерий Мазан,  Что люди очень воодушевились, узнав о вашем приезде.
 Очень рад это слышать, Валерий Борисович,  отозвался министр,  Вы всё предусмотрели?
 Думаю, да, товарищ генерал! – осторожно сказал начальник киевской милиции.
 Хорошо!
Старшие офицеры выстроились перед большой подробной картой Киева. Докладывал полковник Федчук.
 В настоящее время они намерены пройти многотысячной колонной по улице Шелковичной до Верховной Рады. Где они намерены провести митинг и, скорее всего, захватить здание парламента. Мы намерены остановить их силами «Беркута». Шелковичная перегорожена тяжёлыми грузовиками.
 Отлично! – похвалил министр и спросил,  Внутренние войска?
 Внутренние войска охраняют Банковую улицу, Мариинский дворец, БТэРы вот здесь и вот здесь,  полковник потыкал в карту колпачком шариковой ручки. – И крымский «Беркут» на Институтской, приготовился очистить улицу до Крещатика, а также освободить Октябрьский дворец. Если возникнут сложности…
 В этом нет сомнений, возникнут…  перебил его Захарченко и отхлебнул горячий кофе из чашки.
 … рота харьковского «Беркута» при огневой поддержке роты внутренних войск пройдёт между Монументом Независимости и гостиницей «Украина», выйдет во фланг бунтовщикам на баррикаде и прижмёт их к Майдану. Одновременно мотопехота внутренних войск прорвётся к Майдану с Европейской площади, и бунтовщики будут зажаты с двух сторон.
 Обязательно дайте проход для эвакуации женщин и детей по Михайловской улице и по Крещатику в сторону Бессарабского рынка,  приказал министр.
 Хочу сказать, товарищ генерал,  вступил Мазан,  Что военнослужащие внутренних войск зайдут на Майдан только в том случае, если демонстранты будут отделены от хулиганствующих элементов.
 А мы знаем, кто из них кто? – спросил Захарченко.
 Да, мы расставили посты наблюдения во всех стратегических точках маршрута,  ответил начальник киевской милиции,  И они знают в лицо всех местных зачинщиков.
 По фотографиям? – уточнил министр.
 Да, товарищ генерал! – подтвердил Мазан.
 Отлично!
 Мы поставили снайперов здесь, Виталий Юрьевич,  если «Правому сектору» вздумается пострелять…
 «Вздумается» только вот откуда? – перебил его министр.
 Мы взяли под контроль крыши этих многоэтажек,  полковник Федчук показал каких,  А гостиницу «Украина» контролирует СБУ.
 Отлично,  опять похвалил министр,  Резиновые пули выданы всем?
 Так точно, товарищ генерал!
 Хорошо! – удовлетворённо отозвался Захарченко и спросил задумчиво,  Что я не предусмотрел? Бурлаков?
 Я, товарищ генерал!
 Что я не предусмотрел?
 Взаимодействие с прессой имеет важное значение, товарищ генерал,  напомнил начальник управления по связям с общественностью МВД.
 Да, победа пропагандисткой машины мне жизненно важна! – согласился Захарченко.
 По вашей просьбе мы проделали большую работу,  принялся докладывать Сергей Бурлаков,  Мы задействовали и местную и всеукраинскую прессу, охватив три основных формата – от ведущих таблоидов до ведущих телекомпаний и радиостанций.
 Узнайте в центре общественных связей Кабмина о месте пресс-конференции и сообщите мне,  приказал министр майору Бурлакову,  Всем спасибо! Продолжайте!
Вместе с начальником киевской милиции Виталий Захарченко прошёл в комнату начальника штаба.
 Может, собрать прессу на колоннаде гостиницы «Украина»? – предложил Мазан.
 Да, лучше места не найти,  согласился генерал Захарченко и взял предложенную ему чашку кофе.
 Оттуда отличный вид на Майдан Незалежности! – заявил генерал Мазан.
 Особенно для генералов,  опять пошутил Захарченко.
Он отставил чашку с кофе и скрестил руки на груди.
 Мы должны действовать жёстко, Валерий Борисович!
Мазан промолчал. Он подумал, что эта жёсткость связана с тем, что после январских смертей на баррикадах Захарченко понизили с министра внутренних дел до исполняющего обязанности министра внутренних дел.
 Очень жёстко,  повторил Виталий Юрьевич. – В случае обострения, спецназ наносит ответный удар. Вам ясно?
 Конечно, Виталий Юрьевич,  ответил начальник киевской милиции после непозволительной паузы.
 Хорошо! – кивнул головой Виталий Захарченко и встал перед Мазаном со скрещенными на груди руками,  И… Можете положиться на меня.
 Спасибо, Виталий Юрьевич!  благодарно, но сдержанно улыбнулся начальник киевской милиции.
Захарченко краем глаза за спиной Мазана заметил в углу какое-то движение, посмотрел туда внимательнее и увидел крупного серого зверька с длинным чешуйчатым хвостом, запутавшегося в трубах теплосетей. Это была крыса величиной с котёнка, серый её мех кишел светло-коричневыми блохами – постоянными спутниками подвальных крыс.
12
По Майдану металось множество разношерстной публики. Сбежавшие с занятий школьники ловко ускользали от расставленных по округе милицейских постов и стекались к палаточному городку. Палатки Майдана имели равномерную оливково-зелёную окраску, только флаги над ними развевались разные. Всевозможные фрики шныряли по платкам, убегали на баррикады и прибегали оттуда обратно, их ноги находились в безостановочном движении, длинные запорожские усы и чубы возбужденно топорщились. Боевики Самообороны никого и ничего не боялись и матерились, как черти.
 О! Женя и Женя, привет! – узнал съёмочную группу Файдюков депутат Тягнибок, следуя ко входу в Дом Профсоюзов.
 Здравствуйте! – отозвалась журналистка,  Когда начнём?
 Думаю, через час уже двинем,  заверил её Тягнибок и скрылся за дверью. 
Устроенный в Доме Профсоюзов Штаб национального сопротивления порядком потрепал интерьеры дворца, выполненные в стиле сталинского ампира. На пятом этаже боевики «Правого сектора» организовали производство взрывчатых веществ, во время изготовления «коктейля Молотова» произошёл взрыв. В результате одному человеку оторвало кисть руки, а другой получил ожоги глаз. Царила шумиха, неразбериха, всё было залито кровью.
 Олег! – окликнул Тягнибока депутат-свободовец Андрей Ильенко,  Наконец-то!
 Ну, что? – поинтересовался Тягнибок.
 Их перехватили возле Индустриального моста. Они не могут проехать!
Тягнибок отвлёкся от доклада коллеги, увидев большую группу репортёров. Он подошёл к ним и спросил:
 Ну, что, друзья, заточили свои перья?
Журналисты, сидевшие в холле на вынесенных из кабинетов стульях, при виде руководителя фракции «Свобода», встали, загалдели. Но Тягнибок, до которого, наконец, дошло сообщение Ильенко, с тревожным лицом вернулся к нему.
 Десять автобусов не могут проехать,  повторил Андрей.
Журналисты трогали Тягнибока за спину и руки, обращая на себя внимание.
 Мне сейчас некогда поговорить с вами! – огрызнулся на них Олег и повернулся к Андрею,  Что же делать?!
 Я отправил туда Ляшко, он разберётся, в общем, это не проблема.
 Мы не можем лишиться сразу десяти автобусов с демонстрантами!
 Успокойся, всё нормально, где-то минут через сорок они будут на Шелковичной.
 Как с охраной?
 С этим всё в порядке, Самообороной занимается Парубий.
 Дай мне пару минут, мне надо поговорить с Яной, я не надолго,  попросил Тягнибок у Ильенко.
 Хорошо!
 Мы должны были с ней встретиться ещё вчера. Одну минутку. Я сейчас. Я пойду.
С этими словами Тягнибок, наконец-то, сумел оторваться от Ильенко и пройти в самый конец коридора, где Бригинец инструктировала какую-то студентку. Она увидела направившегося к ней депутата и свернула инструктаж:
 Всё, иди, комната 306.
 306?
 Да, 306, иди уже!
Яна Бригинец укоризненно посмотрела на Олега Ярославича. После намеренной паузы спросила пониженным голосом:
 Ну и где ты был?
 Встречался с людьми,  виноватым тоном ответил депутат,  Просто кошмар какой-то!
 Как всегда,  спокойно ответила Бригинец на его причитания.
 Ильенко не совсем уверен в себе, приходится мне со всем разбираться…
 Смени пластинку, Олег, надоело! – потребовала Яна и пошла по коридору туда, откуда пришёл Тягнибок.
Тот бросился за ней.
 Подожди, Яна! – депутат преградил ей путь рукой,  Дай мне всё сказать!
Бригинец посмотрела ему в глаза прямо и сердито.
 Мне некогда, Олег! – она боком пыталась пройти между депутатом и стеной,  Мне очень некогда!
Тягнибок опять бросился за Яной.
 К восьми я освобожусь, и мы с тобой всё решим,  пообещал он.
 Не болтай, до двенадцати ты будешь торчать на Майдане, любуясь самим собой,  не поверила ему девушка,  Ты это знаешь, и я это знаю…
Она опять попыталась уйти.
 Постой, постой! – не сдавался Тягнибок, но его за локоть схватил репортёр CNN.
Депутат не мог его игнорировать и отошёл в сторонку с иностранным журналистом.
 Сегодня придёт много людей? – спросил иностранец по-русски с сильным акцентом.
 Люди поддерживали нас и раньше, поддержат и сегодня, это мирное наступление за ассоциацию с Европейским Союзом,  Тягнибок проговорил привычную мантру и поспешил к Бригинец.
 Можете назвать примерное число манифестантов? – крикнул ему вслед репортёр.
 Извините, занят! – уклонился от ответа депутат.
Яна разговаривала с кем-то по мобильному телефону:
 Час! Ещё один час!..
Ей принесли посмотреть какой-то список.
 Одну минуту! – бросила она тому, кто принёс на освидетельствование бумагу.
Тягнибок оттёр его плечом, встал перед девушкой и сказал:
 Ты несправедлива ко мне!
 Ты говоришь мне о несправедливости?! – возмутилась Бригинец и передала трубку помощнице,  Поговори с ними, Марина!
 Не говори мне о несправедливости! – обратилась она к депутату,  Я тебе вот что скажу, у меня тут дел по горло и ты у меня не один! Ты у меня не один, у меня тут вся мировая пресса! Понял?
Она опять обратилась к своей помощнице:
 Марина, дай мне трубку, я сама объясню!
 Это касается только нас двоих! – объяснялся Олег,  Я знаю, это трудно, но всё-таки, давай попробуем ещё раз?
Бригинец взяла у Марины айфон и приложила к уху:
 Да!
Она послушала чей-то доклад и вернула телефон помощнице:
 Поговори вместо меня, ладно?
Только после этих манипуляций она ответила Олегу Ярославичу:
 Ты пришёл слишком поздно!
Их опять разделила толпа набежавших иностранных журналистов. Бригинец покачала головой и ушла к молодёжи.
 Думаю, их очень напугала наша решимость возвысить свой голос! – Тягнибок принялся говорить для журналистов давно отработанные речевые модули. – Мы проводим мирное шествие против Таможенного союза и за Европейский Союз.
 Они говорят, что вы создаёте напряжённость,  произнёс журналист НТВ.
 А что ещё они могут сказать? – спросил его Тягнибок.
Убедившись, что никто больше не задаёт вопросов, депутат перешёл к группе молодёжи, скучковавшейся под транспарантом «Банду Януковича под суд!» У них стоял большой термос с кофе и столбик одноразовых стаканчиков. Олег очень хотел пить, у него разболелось горло и пересохло во рту от постоянных разговоров.
На том же столе была развёрнута карта туристического путеводителя. Филиппов объяснял порядок действия:
 Вот, это Верховная Рада. Это Майдан. Мы должны разойтись разными маршрутами поочерёдно. Депутаты поведут мирное шествие к Верховной Раде по улице Шелковичной,  Константин провёл ключом по карте,  Я заберу подкрепление на баррикады улицы Грушевского. Ещё надо вытеснить рагулей из Мариинского парка и начать там возведение баррикад. Ещё одна сотня захватит Дом офицеров на перекрестке улицы Грушевского и Крепостного переулка, где надо организовать временный медпункт для раненых манифестантов. 
 Отличная идея! – похвалила его Инна Сыник.
 Не получится,  заявил Мищенко.
 Получится, Артём! Мы смешаем им карты и заставим рассредоточить силы.
 Говорю же, не получится!
 А что ты предлагаешь?
 Предлагаю не ходить к Верховной Раде,  вмешался Тагнибок в их спор. – Я там был, там всё запружено войсками. Если мы поведём туда тысячи людей, то просто не пробьёмся.
 И когда вы это решили? – спросила у него Яна Бригинец,  Когда?
 Нам не нужны проблемы,  гнул свою линию Артём,  по одиночке нас быстро разгонят.
 Можете говорить, что хотите, Олег Ярославич! – возмущалась Яна,  Нельзя менять маршрут. И я не продаюсь, это понятно?!
 Как ты сказала?! – возмутился Тягнибок,  Кто же продаётся, погоди! Повтори, что ты сказала? Я участвую в Майдане гораздо дольше тебя с твоими друзьями! Я никогда никому не продавался!!!
Бригинец состроила обидную скептическую мину.
 Но на улицах три тысячи вооружённых солдат,  продолжал размахивать руками депутат,  И я не намерен использовать людей, как пушечное мясо! Или меняем маршрут и проводим свой митинг у Комитетов Верховной Рады на Банковой улице или я ухожу и увожу своих избирателей!
 Эти люди проделали такую работу,  возмутился Филиппов,  И ты пошлёшь её псу под хвост?!
 Подожди, Коста, дай ему договорить! – вступился за депутата Мищенко,  Что вы предлагаете, Олег Ярославич?
 Вот, что я предлагаю, мы пошлём по Шелковичной к Раде Андрея Ильенко или Олега Ляшко с их помощниками. И они символически пройдут до Рады.
 А мы успеем всех предупредить и увести шествие на Банковую?
 Успеем!
 Значит, договорились!
Тягнибок покинул шумящую компанию и поднялся на второй этаж. Здесь было гораздо спокойнее. Он прошёл в выделенный ему кабинет и в его тиши набрал номер на экране смартфона:
 Парубий? Это Тягнибок…
13
На манер протестующих, бойцы крымского «Беркута» соорудили костерок в железной бочке и грели над ним зябнущие руки.
 Сколько можно в меня стрелять, плевать, швырять всяким дерьмом? – ворчал один из них.
 Зато теперь мы покажем этим засранцам, что почём! – заявил другой.
 Дело в том, что им всё сходит с рук!
 На этот раз они нам за всё заплатят! Мы должны так надрать им задницы, чтобы они нас надолго запомнили!
 Но это же шествие за гражданские права? – усомнился Айдар.
 Все они сволочи, большинство! Все они одна банда! – возразил ему тот самый дюжий спецназовец, что в начале зимы покалечил Олейника.
 Но в основном же, они просто дети, не больше того,  мягко ответил Айдар.
 Они просто прячутся за детей! – сказал бугай, краповый берет на его огромной, лысой голове смотрелся как нашлёпка.
 А наш Витька, что умер сегодня в госпитале от ожогов, где его права? – вступил в беседу ещё один спецназовец,  А те ещё двое, что были убиты на прошлой неделе, где их права?!
 Не спрашивай, если не хочешь узнать ответ. Просто я говорю, что они дети!
 Ты или с нами или нет? Или с теми за той баррикадой? – спросил бугай.
 Я с вами! – твёрдо сказал Айдар.
 Так-то лучше!
 Что до меня, то все, кто за этой баррикадой – враги! – заявил спецназовец и уступил своё место у костерка в железной бочке.
 У всех есть прошлое, которое нам вредит. Я не вижу в них врагов,  объяснялся Айдар.
 Ничего, скоро увидишь! – пообещал ему кто-то из присутствующих,  Мы должны держаться вместе. В любом случае, это всё между нами. Главное, не бойся! Когда мы прошибём эту баррикаду, они сразу наложат в штаны.
 Мы просто возьмём и надерём их сраные задницы! – опять начал бугай,  Они узнают, как это делается!
Айдар вспомнил измочаленное в фарш лицо Олейника с выбитыми зубами и опустил глаза. Господь смотрит не так, как человек. Ибо человек смотрит, что на лице, а Господь смотрит, что на сердце.
 
14
Сидеть на унитазе дома в пижаме в 10:30, в понедельник, понимая, что никуда не нужно торопиться  прекрасно. Попробуйте, вам точно понравится! После сдачи сессии Алексей Олейник старался никуда не выходить из дому потому, что выйти из подъезда, особенно вечером, да ещё в одиночку  всё равно, что выйти в поле, полное ходячих мертвецов, такие ощущения. Оппозиционеры понавезли в столицу крестьян из западных регионов страны. Правительственная партия свезла активистов «Партии регионов» с восточных областей. И те и другие ненавидели друг дружку и вместе ненавидели киевлян. У хозяйки их квартиры дважды избили шестнадцатилетнего сына, когда он пошёл за хлебом и один раз ответил какой-то компании приезжих по-русски, а когда возвращался домой – другой шайке – по-украински. Но и в Винницу к родителям уезжать из Киева Алексею тоже не хотелось. Тут свершались исторические события, Мищенко с Филипповым каждый день привозили ворох интересных историй. От их одежды пахло гарью, их обувь приходилось держать за дверью, настолько она смердела.
Филиппов их, конечно, стеснил своей «впиской», но он заплатил за месяц аренды квартиры и держал холодильник забитым едой. Такого гостя можно и потерпеть в хрущёвской «однушке».
Алексей услышал, как стукнула входная дверь. Он не запер её после ухода парней и вот, кто-то пришёл.
 Олеся, это ты что ли? – крикнул он из туалета.
 Штоле! Русское штоле! – пропела вместо ответа его невеста и, не дождавшись, пока Олейник покинет «кабинет раздумий», принялась рассказывать свои новости:
 Представляешь, Лёш, сегодня сдавала отработку по клинической дисциплине. Принимал профессор-зверь, которому очень трудно сдать. Прежде, чем начать приём студентов, он объявил, что задаст всего три вопроса. Если студент отвечает на эти вопросы, то отработка закрыта. И вот через двадцать минут волнительного ожидания настала моя очередь боли и страданий. Профессор начал стандартную процедуру записи.
 Так, девушка, какой у вас курс?
Я: Третий курс.
 А факультет?
Я: стоматологический
 Фамилия?
Я: Тарасенко
И тут мне приходит в голову отличная идея. Я встаю и начинаю собираться. Профессор смотрит на меня уж очень удивлёнными глазами.
Олейник перешёл в ванную комнату и, намыливая руки, оттуда уже спросил:
 И что ты ему сказала?
 Ну, а что? Сказала ему, что на три вопроса ответила, а потом просто ушла.
Алексей расхохотался:
 Слов нет  одни смайлики!
Олеся вместе с ним тоже похихикала и дорассказала:
 Одногруппники сейчас звонили, сказали, что профессор минут десять смеялся и не мог остановиться. И, кстати, отработку он мне закрыл.
 А что за запах от тебя такой, странный? – поинтересовался юноша.
 А! Не обращай внимания! Вместо антистатика нанесла на подъюбник средство от моли... Выглядят похоже, стоят рядом… Слушай, я знаю… Знаю, как тебе трудно… Зря я, наверное, так настаиваю, чтобы ты никуда не ходил.
 Я сам виноват.
 Да, ничего…
 Всё нормально… Как я хочу, чтобы всё это закончилось уже всё! – всплеснул руками юноша,  И дня не проходит, чтобы я не подумал: «Как я хочу сводить её в кино или пройтись по Крещатику, или по Андреевскому спуску». А потом я думаю, а если кто-то захочет до нас докопаться или тебя обидеть… Не знаю, что и делать. Борьба за гражданские права ограничивает наши гражданские права. Вот почему больше не хожу на митинги и демонстрации. Я думаю, что это не стоящее дело. И я всё время думаю, может, когда-нибудь, может, теперь не скоро, но мы смогли бы жить, как все и ничего, ничего не бояться…
 Я понимаю,  ответила девушка и поцеловала его долгим поцелуем в губы.
У него зазвонил мобильный телефон на столе. Олеся оторвалась от его губ, чуть отстранилась и увидела в глазах жениха, как тот дёрнулся, было, к трубке, но сдержался, решил проигнорировать. Она с лёгким стоном уткнулась лбом ему в левое плечо. Телефон звонил, не переставая.
«Если он не возьмёт трубку, то те, кто звонит, подумают, что он просто не слышит, и будут звонить, покуда он ни услышит. А если отключить телефон, то все думают, что с человеком что-то случилось. Но никто, никогда не думает, что люди просто хотят побыть одни, наедине с кем-то или со своими мыслями… Почему люди не могут ограничится простым СМС?»  размышляла Олеся и почувствовала, что Олейник уже терпит её объятья, чтобы, наконец, освободиться и снять трубку.
15
Бригинец с Тягнибоком подошли к голове колонны «Мирного наступления», построенной на Шелковичной и готовой следовать вверх по улице к Верховной Раде. Их сопровождал Артём с новенькой камерой SONY.
 Тёма, сними вот это! – Яна обвела рукой флаги Украины и Европейского Союза, транспаранты «Банду Януковича під суд!» и плакаты «Янукович геть!».
Навстречу Олегу Ярославичу шагнул депутат Андрей Парубий:
 Мы идём по Шелковичной,  предупредил депутата комендант Майдана,  Ну, что, нет желания уйти?
 Чтобы всех разочаровать? – ответил депутат-свободовец.
 Ну, ты и скотина! – широко улыбнулся Андрей Владимирович.
 Да, что ты, Андрей, просто политик! – искусственно улыбнулся Тягнибок, заметив, что его фотографируют.
Бригинец в это время придирчиво смотрела, что выбирает для съёмки Мищенко.
 Ничего не пропусти,  наставляла она его,  Снимай всю панораму.
Солнце поднималось ещё выше, когда они, наконец, сгруппировались и отправились в путь вверх по Шелковичной. Снова над головами демонстрантов взметнулись фотоаппараты, видеокамеры, планшеты, смартфоны, снимающие видео. Солнце внезапно скрыла набежавшая туча и стало темно, как в подъезде с разбитыми лампочками. Артём с трудом ковылял, спотыкался о чьи-то ноги, стукался головой о транспаранты под аккомпанемент многочисленных проклятий манифестантов. Когда они вышли к грузовикам, перегораживающим улицу метров за сто от Верховной Рады, опять выглянуло солнце и стёкла грузовиков неприятно бликовали в объектив, создавая «пересвет». Пара сорок с криком и треском пролетела высоко над ними по направлению к Майдану. Разбросанные по небу облака были окрашены в чёрное и белое. Блики на стеклянных масках спецназа приветливо мигали демонстрантам. Артёму вдруг почудился какой-то вкусный запах, кажется, пельменей. Но он быстро вспомнил, что, прежде чем помыться и поесть, ему придётся бегать и снимать все события сегодняшнего дня. Перенёс он это разочарование сравнительно спокойно.
 А теперь, все вместе! – скомандовал Тягнибок и затянул гимн Украины:
 
«Ще не вмерла Україна, і слава, і воля,
Ще нам, браття молодії, усміхнеться доля:
Згинуть наші воріженьки, як роса на сонці,
Запануємо ми, браття, у своїй сторонці»
 
 Артём,  велела Бригинец,  Заберись повыше, сними весь поток, там должно быть тысяч пять или шесть!
Мищенко снимал людскую реку, запрудившую улицу Шелковичну на много кварталов. Люди пели:
 
«Станьмо, браття, в бій кривавий від Сяну до Дону,
В ріднім краю панувати не дамо нікому.
Чорне море ще всміхнеться, дід Дніпро зрадіє,
Ще у нашій Україні доленька наспіє!»
 
Иногда в видоискатель попадались мужчины с усами и оселедцами, с выбритыми головами и подбородками, как запорожские казаки из фильма про Тараса Бульбу, они выделялись своим видом в густой толпе обыденно одетых, как на работу, людей. Грудь военных кителей у «запорожских казаков» усыпана множеством фантастических орденов, медалей, значков – как будто они лет двадцать где-то беспрерывно и успешно воевали, вот только Украине повезло, и никакой войны на её территории не было с 1944 года. Обычно с такой внешностью в туристических местах сидят бандуристы, но в национальных вышиванках, широких ярких шароварах и типа «слепые». В толпе «мирного наступления», напоминавшей пассажирский поток в конце рабочего дня на станции метро «Дарница», эти покрытые фантазийными орденами «татасы бульбы» сияли лысинами на тёмном фоне кожаных мужских картузов и женских меховых шапок, как высокие ростовые куклы из поролона. В одном месте Мищенко увидел шесть таких «тарасов бульб», которые двигались вокруг кучки штурмовиков, одетых в чёрные комбинезоны с жёлто-голубыми нашивками. После нескольких часов ходьбы по мятежному центру Киева глаз снимающего начинает уставать от бесконечного однообразия зимних пуховиков, подбитых искусственным мехом кожанок и редких дизайнерских курточек каких-нибудь девочек; наткнувшись на картину, подобную описанной, былинную по своим очертаниям и окраске, оператор снова чувствовал интерес к толпе и её эпичности.
 
А завзяття, праця щира свого ще докаже,
Ще ся волі в Україні піснь гучна розляже.
За Карпати відіб'ється, згомонить степами,
України слава стане поміж ворогами!
 
 Как думаешь, сегодня что-нибудь будет? – спросил Артём у Яны.
 Что?! – переспросила Бригинец, было очень шумно, и она не расслышала.
 Сегодня что-нибудь будет?
 Да, нет, слишком много спецназа вокруг,  ответила девушка и спросила,  Не боишься, что тебя опять поймают?
 Обратно в тюрьму что-то не хочется! – признался Мищенко,  Но мы бьёмся за свои права, против олигархов, верно?
 Точно! – подтвердила Яна.
После получаса стояния перед грузовиками, наконец, подошла вся толпа, растянувшаяся по Шелковичной. Все возвышения – фонарные столбы, деревья, бетонные козырьки над подъездами были усеяны снимающими происходящее людьми, часть которых была настоящими журналистами, а другая часть блогерами, фрилансерами и стрингерами. В щелях между грузовиками и под грузовиками виднелись шеренги тяжело экипированного спецназа. Без огнестрельного оружия.
 Мы прошли долгий путь! – крикнул Олег Тягнибок в микрофон громкоговорителя,  Так что пора начинать! Сегодня у нас трудный день, но это день нашей славы. Мы все вместе поднялись на этот холм – мужчины, женщины и дети! Нельзя забывать во всей этой заварухе, что мы стоим перед гражданским выбором. Речь не о том, чего мы хотим, мы и так это знаем: вступление в ЕС, отмену виз, зарплаты и пенсии, как в Европе…
Толпа зааплодировала, засвистела одобрительно, заулюлюкала. Перед ним было столько разгорячённых людей, что воздух дрожал от их криков и взмахов многих транспарантов. Больше всего поразили его их головы, которые он рассматривал при свете выглянувшего солнца. Розовые, похожие на лепестки цветов, уши, казавшиеся прозрачными в солнечных лучах, отчетливо выделялись на голове парней спортивного вида. На лицах у них не было никакой растительности, бугры мышц, канавки сухожилий на их шеях создавали впечатление замысловатого барельефа, похожего на скульптуры Микеланджело. Выпуклые маленькие глазки блестели, из приоткрытых ртов вырывался пар.
 Мы должны выбрать средство достижения цели,  продолжал выступление депутат Тягнибок,  Насилие или ненасилие. Если мы хотим будущего для детей этой страны. Молодёжь сейчас не с нами, мы знаем, что молодёжь рвётся в бой, сражаться каждый день. Ради их будущего мы должны показать им, что ненасилие  более эффективное средство. А если не сможем, дело не ограничится камнями! Гражданских прав добиться нелегко. Особенно, когда одни швыряют камни, а другие стреляют резиновыми пулями. Трудно удержаться на пути ненасилия, когда многие говорят «Это бесполезно! Давайте возьмёмся за оружие и отомстим!» Но если вы верите в Украину сердцем и душой, как верю я. Если верите в то, во что верили Махатма Ганди и Мартин Лютер Кинг, также страстно, как я, в конце концов, объединив свои силы, мы победим! Дякуємо!
Обрадовавшись мирному настрою демонстрации, начальник милиции тоже обратился к собравшимся:
 Ваше шествие незаконно! Пожалуйста, разойдитесь!
Вскоре выяснилось, однако, что уговорить людей разойтись отнюдь не просто. Даже если бы кто-то внял увещеваниям и захотел уйти, напиравшая сзади толпа любителей европейских пенсий была слишком многолюдна, и отступать было совершенно некуда. Проход к Верховной Раде был намертво закупорен грузовиками и отрядами спецназа. Двое дебоширов забрались на автомобили и крыли милицию самой отборной бранью надсадными голосами. Начальник «Беркута» велел спецназовцам приготовить светошумовые гранаты.
В милиционеров прилетели первые камни. Гранатомётчики направили свои 40-миллиметрове ручные газовые гранатомёты поверх голов протестующих и выстрелили одновременно из всех стволов. Оглушительный шум выстрелов и вспышки яркого света вызвали в толпе страшный переполох. Все передние шеренги, а в них было не меньше пятисот человек, сорвались с места и с криками начали метаться по Шелковичной. Их гул и топот напоминали громкий шум разбивающихся о береговые скалы морских волн. Убедившись, что гранаты возымели действие, спецназовцы ворвались в толпу. Демонстранты группами носились по улице, расталкивая друг друга, обдавая матом, вызываемым взмахами милицейских дубинок.
«Беркут» принялся за работу и начал энергично размахивать чёрными дубинками. Попытки задеть ими спортивных парней не удавались, так как они легко ускользали от палок. Выбрав место, где агрессивных манифестантов было особенно много, спецназовцы добивались того, что резкие удары дубинок сбивали на асфальт несколько демонстрантов. Милиционеры кидались к ним прежде, чем они успевали снова подняться на ноги. Полученные ими удары, нанесённые палками, локтями и ногами, не были слишком сильными, но их было достаточно, чтобы на несколько секунд заставить протестующих сесть на землю. Но и в этом положении они проявляли исключительное проворство, и милиции с большим трудом удалось, спасаясь от их кулаков, загнать несколько бунтарей в приготовленные для этой цели «мешки» из металлических щитов.
В ответ боевики «Правого сектора» бутылками с коктелем Молотова подожгли грузовики ОМОНа.
В течение сорока пяти минут «Беркут» непрерывно преследовал демонстрантов, милиционеры поймали двадцать пять хулиганов. К этому времени оппозиция в парламенте добилась регистрации своего законопроекта. Оставшиеся на Шелковичной бунтовщики успели понять, что, дальнейшее нахождение здесь бессмысленно. Начальник «Беркута» решил, что для начала хватит и двадцати пяти арестованных и дaл команду прекратить преследование протестующих.
16
Женя Файдюк встала так, чтобы эффектные чёрные клубы дыма от горящих автопокрышек были у неё за спиной.
 Пишем! – крикнул ей муж.
 На улице Грушевского протестующие снова подожгли шины, в правительственном квартале разбили и сожгли несколько легковых автомобилей... Нападение на офис Партии регионов на улице Липской, разгромили и подожгли его … убили двух человек.
В это время в БТР, выехавшему на улицу Грушевского со стороны Мариинского дворца, прозвучала команда:
 Зарядить оружие!
Спецназовцы зарядили карабины КС-23, стреляющие светошумовыми патронами «Звезда».
 Как только их увидите, сразу стреляйте!
БТР мчался вниз по Грушевского, надсадно ревя мотором, выхлоп его дизеля смешивался с дымом горящих покрышек.
 Никакой пощады, бойцы! Никакой пощады! Прямо в толпу! Мы должны им всыпать! – звучал наказ внутри боевой машины.
Мятежники, впервые подвергшиеся атаке БТР за всё время противостояния, побежали врассыпную. Несколько человек из них бросили в БТР бессильные против брони камни и также бросились наутёк. Сотни «цэевропейцев» с истошными криками за несколько минут покинули улицу Грушевского, скопились на Европейской площади.
Съёмочная группа Файдюков бросилась под защиту стен Украинского дома.
 Не хрена себе! Да, их тут тысячи! Вот ведь засранцы! – кричали внутри БТР вооружённые спецназовцы,  Свободы захотели? Ну, теперь держитесь! Будет вам свобода!
Бронетранспортёр затормозил на газоне Европейской площади под синими флагами ЕС.
 Все на выход! – прозвучала команда.
Спецназовцы выскакивали на вытоптанный газон, некоторые, как на учениях, с перекатом.
 Всем рассредоточиться! Стрелять только прицельно! Разогнать их к чёртовой матери! – неистовал командир.
Загромыхали выстрелы. Заголосили женщины. Одно отделение «Беркута» побежало к Украинскому дому с ружьями наизготовку. Мятежники, захватившие Украинский дом, не были готовы к штурму и побежали оттуда вверх по Трёхсвятительской улице.
Женя Файдюк навёл камеру на одну из бежавших на него женщин. Она остановилась перед объективом и заполошно стала выкрикивать малосвязанные фразы:
 Звоните в колокола! Пусть церкви звонят в колокола! Нас тут убивают! Боже! Господи! Нас тут всех убивают!
Выстрелы КС-23 и грохот светошумовых патронов, действительно, создавал такое впечатление. В клубах дыма метался по Европейской площади БТР, как разъярённый бык на улице среди улепётывающих испанцев города Памплона во время энсьерро из романа Хемингуэя «И восходит солнце».
Сотни мятежников бежало к Майдану, под защиту баррикад. Но что значили эти груды досок и мешков против БТР? Ровным счётом – ни-че-го. Самое безопасное было  лечь вдоль стен зданий. Но для этого нужно было иметь железные нервы. А их у майдановцев не было ни у кого. Два с половиной месяца боя там-тамов из железных бочек, два с половиной месяца скандирования и скакания на Майдане, два с половиной месяца психованного поведения сказались тем, что нервы были порваны в клочья. Все, на самом деле, очень ждали, что власть, наконец, проявит то, в чём её всё это время голословно обвиняли – придут убийцы и палачи с автоматами.
 Не расходитесь! Это всего лишь резиновые пули! Они стреляют поверх голов! – кричал со сцены Майдана комендант Парубий в чёрно-красном шарфике «Правого сектора».
И вдруг он увидел, что манифестанты, бегущие от БТРа с Европейской площади, после выстрелов падают, как подкошенные.
 Они стреляют боевыми! – выкрикнул Андрей Владимирович и присел на корточки.
Филиппов бросился к упавшему парню, перевернул его на спину и увидел, что у того разорвано горло и кровь залила грудь и шею. С Константином вместе держалась женщина лет сорока, на вид кавказского происхождения, в чёрных джинсах и куртке. Через плечо у неё висела санитарная сумка. Это была Раиса Дундаева. Она посмотрела на ещё живого, последние секунды живого юношу и покачала головой.
 Уберитесь с баррикады! – что есть мочи заорал Филиппов,  Они стреляют боевыми!
Но боевики Самообороны Майдана его не слушали, они обкидывали камнями бойцов спецназа, наступающими на Крещатик с Европейской площади. Константин бросился к боевикам Самообороны, смуглая женщина побежала за ним.
 Не надо! Не надо! – кричал Филиппов,  Уходите с баррикады!!! Уходите с баррикады, они стреляют по вам боевыми!
Ещё один юноша, замахнувшись камнем, получил заряд прямо в лицо и рухнул с баррикады навзничь вниз головой.
 Стрелять только прицельно! – командовал командир «Беркута».
Один из его бойцов выцелил Филиппова, увидев, что тот явно распоряжается, то есть  главарь экстремистов. Но, в это же мгновенье, спецназовец заметил чёрный пистолет в руках бегущего за главарём человека с сумкой. «Этот опаснее»  решил боец и нажал на спусковой крючок.
Константин увидел, что санитарку, бегающую с ним от раненого к раненому, убило наповал. Она рухнула почти без стона. Из её безвольной руки вывалился американский пистолет Ruger с глушителем.
17
Артём Мищенко потерял Бригинец во время свалки на Шелковичной и решил добежать до своей сотни Самообороны, расквартированной в Октябрьском дворце. Вероятно, за десятилетия послевоенной жизни благополучных людей в этих кварталах впервые им пришлось испытать такие неприятности, как сегодня. Вероятно также, что пройдет ещё много времени, прежде чем такая неприятность снова повторится. Учитывая это, можно считать, что люди в правительственных кварталах ведут на редкость счастливую жизнь. Целыми днями благоденствуют они в просторных, тёплых и безопасных кабинетах. Вечером, проголодавшись, они на больших лимузинах выезжают наружу, катят в лучах заходящего солнца под позолоченными куполами церквей, садятся за столы ресторанов, пока темнота окутывает город, наслаждаются изысканными блюдами. Поутру они возвращаются в кабинеты, выспавшиеся в дорогих фешенебельных квартирах, спорят и ссорятся из-за лучших мест у бюджетной кормушки: солнце снова поднимается над Киевом, под его благодетельными лучами распиливается новый приход налогов для следующего пиршества дорогих одежд, дорогих автомобилей и дорогих женщин.
Баррикаду на Институтской улице атаковал крымский Беркут. Когда Мищенко добрался до Октябрьского дворца, здания уже отбрасывали на землю длинные тени. Артём снимал общие планы со склона, расположившись на цветочных часах. Вместо одного из окон дворца зияло чёрное отверстие, откуда уже выскакивали группы мятежников и бежали на Крещатик. Сначала редкие, эти группы становились всё многочисленнее и постепенно слились в сплошной поток, казавшийся на общем плане стадом овец, гонимое чёрными псами спецназа милиции. Спотыкаясь в сгущавшейся темноте сумерек и дыма горящей резины, Артём слышал на Институтской улице щелчки, как кнутом, выстрелов с обеих сторон и крики отставших и упавших раненых.
Их-то и спустился отснять на оставшийся заряд батареи оператор Громадьского ТВ, когда у оградки, отделявшей клумбу от тротуара, увидел скорчившегося и истекающего кровью Айдара. Мищенко тут же забыл о своём съёмочном плане. Он потрепал спецназовца за плечо.
 Эй! Що з тобою?!
 Ранен…  Айдар говорил с трудом,  внизу куда-то. Скажи Гульнар, пусть меня простит… пусть простит…
Огнестрельное ранение было где-то сразу под бронежилетом, в районе паха. Крови уже вытекло столько, что и не разобрать, куда там попали.
 Терпи, Айдар, потерпи, ми зараз! – украинец взвалил на плечо татарина и побежал вверх по Институтской улице, навстречу несущимся на него и мимо спецназовцам.
То дело на него сверкали чьи-то раскаленные боем глаза, сзади всё время доносились взрывы, выстрелы и крики. Это «Беркут» отвоёвывал монумент Независимости.
Свет от ярко горящего БТРа попадал на раскачивающиеся, подергивающиеся ветки – Артёму казалось, что это пули задевают их в своём движении. С шумом, как спелые плоды плюхались по земле берцы на толстой рифлёной подошве. Железные там-тамы, которые как будто не спят ни днём, ни ночью, оглашали окрестности Майдана звоном, время от времени большая толпа Майдана громко выкрикивала прокатывающееся по Крещатику: «Ганьба… Ганьба… Ганьба!!!» Вначале выстрелы светошумовых патронов разделялись правильными частыми интервалами, затем интервалы становились всё короче, пока все не слились в непрерывную громкую канонаду. В голове у Артёма от перенапряжения начались безумолчные треск и щебет. Казалось, это тукание крови в ушах доносится отовсюду – начиная с окон Октябрьского дворца и кончая круглым павильоном-ротондой станции метро Крещатик.
При беге вверх, с грузом на плечах, расстояния представляются, по меньшей мере, в два раза большими, чем они есть на самом деле. Февральский воздух тяжёлый, сырой; поднимая лицо кверху, можно заметить, как слабые струйки дыма обвиваются вокруг ветвей и фонарных столбов, просачиваются через сплетение стволов и веток. От перенапряжения все представления о формах и размерах казались Артёму ошибочными, высокий стройный медик показался ему бесформенными толстяком, его руки извивались, а ноги петляли при его приближении, словно стремясь сделать футбольный финт или подсечку. Спецназовцы забрали у Мищенко тело своего тяжелораненого товарища и посадили полумёртвого от усталости Артёма у колеса санитарного фургона. На груди у оператора болталась на ремне видеокамера с разрядившейся батарейкой.
 Чёрт! Просто безумие,  произнёс спецназовец над головой у Артёма,  Сколько пришлось стрелять!
 Чтобы я сдох! – ответил ему другой голос,  Я пристрелил парня на баррикаде и ещё одного, он хотел уползти. Знаешь, братан, я просто потерял голову после первого выстрела с их стороны.
 Я первых четырёх-пять ещё помню…
 Сколько всего ты отстрелял?
 Очень много, я расстрелял всё, что у меня было…
 Що ж ви наробили?! – произнёс снизу вверх Артём.
 Мы были, как под кайфом!
 Ви ж стріляли в народ …  слова с трудом выходили из пересохшего рта Мищенко.
 Ты сам всё видел! Все они террористы, братан!
 Терористи?! Так у них зброї не було!
 Они стреляли в нас! Они стреляли оттуда, ты и сам это знаешь! Мы добежали до баррикады и увидели там около сотни человек. С оружием. Мы увидели у них оружие и открыли по ним огонь. У нас у всех тут огнестрелы.
Взглянув вверх, Артём понял, что разговаривает с ранеными. Над ними было хмурое ночное небо. Мрак февральской ночи подчеркивался миганием рекламы Желань-Тревел и мерцанием многочисленных окон жилого комплекса Эврика. Подразделения «Беркута» и внутренние войска приступили к зачистке Майдана Незалежности.
 
 

Глава 9. Крымский референдум
 
1
Руководитель Центра общественных связей крымского Совмина Илья Гольдман встретил, вызванную им, Таис Кони у входа в четырёхэтажное здание в стиле сталинского ампира на проспекте Кирова.
 Степан Степанович сказал, вы очень талантливы и невероятно трудоспособны! – с этими словами совминовский пиарщик поприветствовал молодую женщину,  Он считает вас самым талантливым замом из всех, с кем ему пришлось работать!
 О! – только и произнесла Таис с лёгким выдохом,  Что ж, это… это хорошо!
Она была одета в деловой костюм – чёрные туфли лодочки на каблуке-рюмочке, серая юбка-карандаш чуть ниже колен, серый жакет и голубая рубашка под ним, волнистые чёрные волосы собраны в короткий конский хвост «пони-таил».
 Таис, охват аудитории ГТРК «Крым»  75%, а рейтинги по полуострову на четвёртом месте,  Гольдман зашёл в свой кабинет, не пропустив вперёд себя даму,  Для нас это источник вечного унижения.
Кабинет руководителя Центра общественных связей был в стиле хай-тек и выдержан в розово-серых тонах. Розовыми были стены, а на хромированном столе со стеклянной столешницей находились чёрная лампа, чёрные кюветы для бумаг, чёрные держатели для файлов и чёрный ноутбук SONY. Сам хозяин кабинета был в сером пуловере и голубой рубашке без галстука.
 Мне кажется, нашим телевизионщикам очень не хватает таланта,  завершил свои нарекания Илья Гольдман.
 А мне кажется, что Степан Гулеватый – профи! – с пластмассовой жизнерадостностью заявила собеседница.
 Пукающая какашка! – оценил гендиректора ГТРК «Крым» совминовский пиарщик.
 Павел Макеенко – прекрасный журналист! – попыталась исправить ситуацию Кони.
 Ведро живых вшей! – не согласился Гольдман, копаясь в бумагах на столе.
 Ну, хорошо! – хлопнула себя по коленям Таис,  ГТРК «Крым» никто не смотрит? Да! Но у него собственное вещание с восемнадцатичасовым программированием на отдельной эфирной сети.
Гольдман перестал искать понадобившуюся ему бумагу и снял очки для чтения.
 ГТРК «Крым»  это бесценный ресурс почти всей аудитории полуострова,  Таис, произнося эти слова, потрясала перед собой кистями рук с напряжёнными пальцами.
Её учили, что для того, чтобы быть более убедительной, надо отчётливо жестикулировать. Вот она и жестикулировала, отчасти асинхронно с тем, что произносила. При слове «полуострова», например, она зачем-то сжала кулаки перед своим лицом.
 От ГТРК отчаянно воняет нафталином,  сказал Гольдман.
 Но там такое недофинансирование! – пыталась оправдаться исполнительный директор.
 Вы никогда не работали на административной должности, Таис, вы очень молоды и не знаете, что в этой стране в срок только налоги и обещания! – продолжал Илья.
У Кони страдальчески исказилось лицо.
 Ваше образование – филфак, даже не факультет журналистики, а филфак в Одесском университете. Я ничего не пропустил? – спросил Гольдман с плохо замаскированной издёвкой.
Таис Кони немного помолчала, приходя в себя. Она была ошеломлена. Она всегда думала, что Илья Моисеевич её союзник. Она всего полгода проработала на своей должности после летнего скандала, когда коллектив работников Государственной телерадиовещательной компании «Крым» обратился и главе Совмина Крыма с требованием расторгнуть трудовой договор с генеральным директором Степаном Гулеватым. Сотрудники составили развернутый список прегрешений Гулеватого, среди которых – введение цензуры, найм на работу своих знакомых в ущерб профессионалам из коллектива, премирование приближённых за счёт нелюбимых сотрудников и тотальная слежка.
Был затронут вопрос и национальной политики Гулеватого в отношении крымских караимов и татар. Крымские татары постоянно педалируют факт их депортации из Крыма в 1944 году. Никто не вспоминает о депортации Сталиным крымских греков. А они там жили с античных времён! После депортаций в Крыму были переименованы населённые пункты, названия которых были крымскотатарские и греческие. Всего более 90 % населённых пунктов полуострова. Для погашения скандала греческое происхождение Таис Кони оказалось очень уместным вкупе с её популярностью на одном из национальных каналов.
 Я понимаю,  сказала, наконец, Таис с дрожью в голосе,  У вас нет никаких причин верить в меня, но я умею трудиться, как никто другой! Я прихожу первой, ухожу последней и я знаю о новостях намного больше тех, кому папочка оплатил курение травки и трепотню о композиции кадра на факультете кино и телевидения! Я полностью отдаюсь своей работе! Такой я уродилась. Такой уж я человек! 
Гольдман смотрел на молодую женщину с усталым равнодушием.
 Я…  Кони заметила безразличный взгляд Ильи Моисеевича и пресеклась,  Кого угодно спросите!
 Это так…  Гольдман сызнова нацепил на нос свои очки для чтения,  сомнительно… 
Илья показал женщине распечатки рейтингов телеканалов:
 Вы это видели?
 Да! – с виноватой улыбкой ответила Кони,  но…
 Вы хотите ещё больше обрушить наши рейтинги?
 Ну!.. Нет! – женщине было чем оправдаться, однако ей до чёртиков не хотелось этого делать, тем более, Гольдман и сам знал, в чём дело,  Всю зиму национальные каналы показывают события на Майдане, с эти сложно конкурировать, я бы сказала, невозможно!
 Вот смотрите распечатку за 22 февраля,  протянул Гольдман ей листок,  наш Верховный Совет принял заявление, в котором говорилось, что если «преступный сценарий» «цветной революции» будет реализован, то Крым окажется перед угрозой утраты «всех завоеваний автономии и её статуса». Парламент заявил, что не отдаст Крым «экстремистам и неонацистам», стремящимся «захватить власть» в стране и «крымчане никогда не будут участвовать в нелегитимных выборах… и не будут жить в «бандеровской» Украине»… Но у вас даже в этот день хреновые рейтинги и нет ни одного заметного интервью!
 Ну, нам надо ещё немного…
 Какой ужас! – Гольдман почесал голову,  Вы ещё наивнее, чем я думал. Надо же!
 Простите? – насторожилась Таис.
 Руководство хочет вернуться к схеме 1997 года,  пояснил Илья и скрестил руки на груди,  Телекомпания будет вещать во время региональных окон на украинских государственных телеканалах «Первый Национальный» и «УТ-2» в разное время продолжительностью от одного часа до четырёх часов в сутки.
Вскочившая было Кони осторожно опустилась обратно на край стула.
 Я думал, что вы сможете чего-то добиться,  продолжал Гольдман,  особенно когда Верховный Совет Крыма вступил в общенациональную повестку. Но теперь я выгляжу полным идиотом перед депутатами потому, что вы с чудовищным треском провалились! Через три недели канал переведут на схему 1997 года.
 Нет! – воскликнула Таис Кони.
 Вы не только ослабили наши позиции, но самолично убили собственное вещание, которое было у нас семнадцать лет! – Гольдман многозначительно воздел к небу указательный палец.
 Нет-нет! – всхлипывала Таис.
 Отличная работа! Отправляйтесь на ICTV, попробуйте прикончить «Надзвичайнi новини»,  Гольдман снял очки для чтения и швырнул их на свои бумаги.
Таис молчала ошарашенная. Её карие глаза были полны слёз. Полные губы слегка приоткрыты, как будто она собирается что-то сказать, но она ничего не говорила.
 Идите! – Илья принялся собирать в папку разбросанные по столу бумаги с рейтингами,  Я потратил на вас кучу времени!
 У нас есть три недели,  упрямо посмотрела исподлобья на него молодая женщина. – Не говорите пока никому, а то моральный дух из-за Майдана и так не очень крепок.
 Хорошо! – согласился Гольдман,  Объявите им сами, когда будете готовы.
Давая понять, что разговор окончен, Илья набрал на смартфоне номер и сказал невидимому собеседнику ворчливо:
 Алло, Феофан? Найди мне Филиппа Грифина, он что-то трубку не берёт, скажи ему, что если он как-то не определится, заявление за него сделает Владимир Яцуба! – на этих словах Гольдман раздражённо хлопнул ладонью по своему хай-тековскому столу.
Звук хлопка одной ладони подействовал на Таис, как выстрел стартового пистолета, она пулей выскочила из кабинета руководителя Центра общественных связей. В своём Твиттере в аккаунте @koni Кони написала: «27-летняя жительница Симферополя найдена тупой в ведомственной квартире не улице Ленина». Её Твиттер  это нож, которым она ковырялась в себе.
2
 А компенсацию тебе выплатят? – спросила по телефону Людмила Евгеньевна Кони у своей дочери.
 А-а-а-э-э-э-у-у… им здорово урезали бюджет в прошлом году, к тому же меня ведь не увольняют пока,  ответила Таис
Она уже пожалела, что позвонила матери в Одессу. Пока живы твои родители, им ведь надо звонить время от времени, верно? Таис всегда предпочитала звонить отцу – Василию Трофимовичу Кони, но они жили с Людмилой Евгеньевной раздельно, так что, хочешь  не хочешь, надо иногда и матери телефонировать, хоть они и не в особенно тёплых отношениях. В семье Кони старшая дочь Эвангелия была мамина, а младшая Таис – папина.
 Мда, прекрасно,  саркастически заметила Людмила Евгеньевна,  Дося, ты с восьми лет веришь, что будешь управлять тем, что показывают по телевизору. Но этого не будет!
 Но я ведь… Я знаю это, правда! – горячо и поспешно ответила Таис.
Ей очень не хотелось сызнова услышать, как мама будет ставить в пример Эвангелию, которая стала свидетелем Иегова и родила уже пятерых детей. Правда, от трёх разных мужей.
 В этом есть и моя вина, конечно…  примирительно сказала Людмила Евгеньевна,  Отец в тебе эти пустые надежды поддерживает. Он не был счастливым человеком, честно говоря. Но когда он увидел, что ты высоко метишь, его самооценка тоже начала повышаться…
 К чему ты клонишь? – Таис оборвала мать, зная, что ничего хорошего Людмила Евгеньевна о Василии Трофимовиче не скажет.
Людмила Кони, в девичестве Люся Адетокумбо, была очень хваткой женщиной, после антисоветского переворота в 1991 году, Людмила Евгеньевна первая уволилась с завода, возила сначала ширпотреб из Турции на продажу, теперь торговала яйцами на одесском Привозе. А её муж не смог приспособиться к новым реалиям капитализма и прозябал на нищенское жалование Одесского археологического музея. К тому же, половину пенсии Людмила Евгеньевна у него отсудила после развода и полностью забрала себе их общую квартиру.
 У тебя была мечта, верно? Прекрасно! В восемь лет это было очаровательно! В восемнадцать  вдохновляло на новые свершения. В двадцать восемь  это выглядит неловко.
Нажимая на слово «будет», Таис её поправила:
 Мне только будет двадцать восемь!
 Через три месяца! – парировала Людмила Евгеньевна,  Я просто хочу, чтобы это не закончилось всё печально.
 Ну, всё, пока! – только на эти слова у молодой женщины хватило сил, чтобы не расплакаться, она отключила связь.
Ей очень захотелось конфет «Вишня в коньяке» только чтобы без вишни и желательно без шоколада, а тупо коньяк.
3
Господи! Это божественное трёхсекундное чувство, когда только просыпаешься и ещё не помнишь, что у тебя за жизнь. На самом деле, до последнего разговора с Гольдманом Таис нравилась её новая жизнь. Она впервые в жизни жила одна в новой, двухкомнатной квартире с интерьером в стиле хай-тек. В спальне с маленьким балкончиком оба больших окна были драпированы тяжёлыми тёмно-зелёными портьерами, фисташкового цвета стены не были нагружены никакими картинами или изображениями узоров. Просторная деревянная кровать без спинки в ногах застелена дорогим постельным бельём благородного перламутрового тёмно-серого цвета. По обеим сторонам просторной постели находились низкие чёрные тумбы. На той, что была ближе к окну стояла ваза с живыми пурпурными розами. На другой, со стороны двери – плоский будильник. Просыпаться приходилось рано: ночное эфирное время ГТРК «Крым» занимали телеканалы «УТР» и киевский «Центральный канал». На студии надо было оказываться в 5:30, потому что их эфир начинался в 6:00.
Помимо кровати в спальне имелся низкий чёрный комод с хорошо освещённым зеркалом. На полу – белый ковёр с высоким ворсом, в котором утопали босые стопы. Такой же ковёр, не предполагавший никаких детей или домашних животных, покрывал ламинат в прихожей с большим зеркальным шкафом-купе, в котором уместились все вещи Таис, даже ещё место осталось. Гостиная с длинным угловым диваном, компьютерным столом и огромным плоским телевизором была соединена кухней полностью оборудованной от Mayer & Boch. Пространство гостиной и кухни разделял лишь узкий стол в виде барной стойки с четырьмя высокими металлическими стульями.
Таис откинула толстое одеяло, отключила трели будильника и прошла в ванную комнату, попутно взглянув придирчиво на отражение своего обнажённого тела в створке шкафа-купе. В просторной ванной комнате её не нравилось только одно – нельзя было принять душ стоя. В угловой ёмкости пластиковой ванны-джакузи была специальная полочка, сидя на которой можно было одной рукой поливать себя лейкой для душа, стараясь не расплескать воду на пол, а другой – намыливать тело или волосы. Но это было единственное неудобство! Зато принять ванну-джакузи с ароматной пеной до потолка было ни с чем несравнимое чувственное удовольствие! Пульт джакузи имел даже кнопки с радио. Таис любила найти лёгкий лаундж с импровизациями от джаза до босановы и нежиться в похрустовающей пене, время от времени добавляя горячую воду к остывающей.
Здание редакции её телерадиокомпании находится на Студенческой улице – это недалеко от ведомственной квартиры на улице Ленина, но Таис предпочитала встать пораньше, чтобы не суетиться без видимой необходимости и результатов, только для того, чтобы заглушить тревогу.
На кухонной поверхности цвета мокрого камня у Таис было всё, чтобы приготовить лёгкий изысканный завтрак – тостер, блендер, соковыжималка. Молодая женщина быстро соорудила салат с карамелизированной грушей, поджаренной помидорой и креветками.
Образ жизни Таис Кони был по-прежнему не совместим с тем, чтобы быть матерью. Ей не хотелось рожать, её казалось, что рожать – это разорвать свой организм пополам, молодой женщине было жалко своё тело. «Почему человечество не изобретёт какой-то иной способ производить детей, не такой тяжёлый для женщины?  думала Таис,  сам процесс беременности, родов и грудного вскармливания слишком много от женщины берёт, слишком сильно её меняет и мешает жить свободно и быть человеком». Быть матерью, для женщины означает гораздо больше вложений в детей  инвестиций, времени, сил и биологических и финансовых, и любых самых разных  чем для мужчины. Женщина должна сама заниматься своими детьми, и всё меньше и меньше становится ей помощи со стороны общества и государства. Это тем более склоняло Таис к выбору бездетности, тем более, что она хотела чего-то другого в жизни. Если нельзя, чтобы материнство было только одной из сторон жизни, когда ребёнком ты занимаешься «левой рукой», а «правой рукой» делаешь творчество, а ногами – спорт, а головой – карьеру, то тогда тяжелее решиться на материнство.
С гибелью СССР, материнство – это стало личным делом каждой женщины. И каждая может хорошо подумать и решить: «а мне этого не надо» потому, что от женщины это больше берёт, чем ей даёт. Хорошо образованные и с большим доходом женщины зачастую оказываются бездетными потому, что они выбирают карьеру, так как «штраф за материнство» в виде выпадения из профессиональной жизни на несколько лет  слишком высок.
Ставшие матерями женщины ведь тоже могут об этом пожалеть  вот они родили детей, растили детей, но это не всегда был осознанный выбор, иногда они шли за социальной нормой и, в общем-то, не были счастливы от своего материнства. А пожалеть в конце жизни можно обо всём – как о сделанном, так и о не сделанном.
Кони по настоящему наслаждалась своим одиночеством. Когда живёшь с кем-то, это всегда означает какие-то компромиссы. Даже когда в твоём жилище кошка, ты поневоле соглашаешься с тем, что приправой к любому блюду становится её шерсть. И даже если это лысый кот, то запах от его лотка никогда не позволит вам ощутить свежий утренний аромат чистой ванной комнаты.
Когда вы приготовили изысканный завтрак, вам придётся выбирать: или вкушать свои горячие тосты с ароматным кофе и смердящей ноткой от утренней кучи в кошачьем лотке или сначала испоганить девственность раннего утра отмыванием кошачьего лотка в резиновых перчатках.
А если у вас есть собака, то вам никогда не дано до самой её смерти вкусить всю ленивую прелесть от неги позднего пробуждения в выходной день и безмятежного созерцания холодного дождя за окном. Это как снегопад – для городского жителя красиво, а для сельского – полтора-два часа махания лопатой, чтобы откопать хотя бы выезд из гаража. Так и дождь для собачника означает неминуемую прогулку под этим дождём, а потом отмывание собаки от грязи в ванной, а потом ванны от собаки. Когда снег, наконец-то, застилает всё вокруг, собачник радуется примерно так же, как радуется мать, у которой ребёнок, наконец-то, приучился справлять нужду в горшок и не надо больше тратить уйму денег на памперсы.
А когда живёшь с другим человеком, то приходится смиряться, что не можете послушать ту музыку, которая вам нравиться, а ему не по нраву. На той громкости, которая вам по настроению, а ему мешает. Приходится делить телевизор, терпеть мокрые круги от его чашки на поверхности журнального столика, а то и чашку с недопитым чаем в спальне, расческу с волосами на раковине в ванной, его храп, сопение и возню ночью в постели. Или, наоборот, осознавать, что ваш храп, возня и сопение мешает ему.
Когда вы живёте с другими людьми в одной квартире, то никогда не уверены, что вещь, которую вы положили вот сюда вот, через какое-то время окажется там же, на своём месте. Что книга, которую вы оставили раскрытой на нужной вам странице, не окажется захлопнутой. Что вкусный кусочек, который вы отложили в холодильнике на особенный момент, не окажется съеденным… Это всё компромиссы, на которые Таис решительно не хотелось идти. Её чистота и уют в квартире были бескомпромиссны.
4
Красный Hyundai Getz тихо урчал мотором, заведённым с пульта из окна на втором этаже. Водительское кресло с подогревом приняло в свои мягкие объятья тело молодой женщины, а подставка для кофе – высокую чашку-термос. Кони любила пить кофе за рулём, по дороге от дома до телекомпании и ещё какое-то время там, здороваясь с утренней бригадой, наблюдая, как гримёры наводят последнюю красоту на ведущих утренней программы и тихо улыбаясь от того, что ведущие эти готовы вот-вот отключиться и уснуть от нежных, успокаивающих поглаживаний мягких кистей с антибликовой пудрой.
Седой режиссёр Сергей Дзябенко в наушниках с чёрным поролоновым шариком микрофона перед губами сосредоточился, стоя перед восемнадцатью мониторами, он держал в руках белые листы распечаток текстов, его жесты напоминали движения дирижёра перед оркестром:
 Так, повторим, начинаем с восьмой камеры, полный звук, на анонсы переходим на девятую. «Девятка» переходит на кран. Кран, начнёте чуть шире…
 Лёня! – обратилась Кони к исполнительному директору.
 Да!
 Что анонсируете сегодня утром?
 Да, всё подряд! – отозвался Леонид Плешаков.
Таис взглянула на мониторы с приготовленными картинками:
 О-о-о-о! – протянула она с нескрываемым разочарованием,  Похороны трёх бойцов «Беркута», погибших во время столкновений в Киеве… А что у «Интера»?
 Интервью с Кличко,  ответил Плешаков, который стоя слушал одним ухом чей-то доклад в наушнике.
 Твари! – обиделась Таис на киевских коллег потому, что у неё в Крыму таких интересных «говорящих голов» не было.
Боксёр Виталий Кличко, обладатель множества чемпионских поясов и титулов, после того как стал лидером Майдана, не уставал смешить общественность своими высказываниями, типа «Хочу обратить внимание всех. Я встречался со многими милиционерами, которые погибли, с людьми и демонстрантами, которые погибли, и все задают вопрос…».
 Пять минут до эфира, всем внимание! – раздалось в студии.
Кони отпила ещё раз кофе из своей большой кружки-термоса и просмотрела распечатки у Плешакова. 
 Над митингом партии «Русское единство», на котором началось формирование «народных дружин», был сбит наш квадрокоптер. Первым же залпом. Предполагалось, что он снимет с неба всю эту красоту, но что-то пошло не так,  докладывал Леонид о вчерашней съёмке.
 Всё тебе чего-то не найти, что-то не вернуть…  пожурила его Кони.
Он был вечно суетящийся человек, будто стесняется, что живёт.
 Двойную графику! – скомандовал режиссёр,  дайте оба имени! Отлично! Так, всем внимание! Дайте плашку… Внимание! Титры! Отлично!
Он был в белой рубашке с расстёгнутым воротом и закатанными рукавами.
 Внимание! Есть анонс. Девятая, приготовились! И-и-и-и, поехали, девятая.
Дзябенко указал правой рукой на камеру, не отрывая взгляда от мониторов.
 Переход!.. Приготовились к переходу на «четвёрку»!
На левом мониторе перед ним всплыл логотип телекомпании – на сером фоне синяя рамка со скруглёнными углами и надписью по-русски «Крым». На правом – общий план ведущих утренней программы новостей.
 И на «четвёрку»!
Его ассистентка давала отсчёт телеведущим, сопровождая его показыванием пальцев: «Четыре, три…»
 С наплывом на Мишу! – скомандовал режиссёр оператору крана,  Эфир!
 Доброе утро, друзья! – профессионально улыбнулся в объектив возрастной диктор.
 Третья, приготовились! – скомандовал в студии режиссёр.
 …Ну, а теперь вас ждут новости,  продолжил диктор.
 Крупный план,  распорядился Дзябенко.
Камера «наехала» на лицо диктора.
 На восточном побережье сегодня шторм продолжает терзать побережье, сильный ветер и высокие волны разрушили…
 Приготовить графику,  предупредил режиссёр,  … Приготовиться к смене… Смена графики и переход!
 К другим новостям, севастопольцы встречали автобусы с сотрудниками внутренних войск и спецподразделения «Беркут». Большое количество людей, собравшихся возле памятника адмиралу Нахимова, скандировало «Спасибо».
 Эй! – воскликнула Таис,  Графика!
 Что?! – обернулся режиссёр.
 Смените графику!
Слайды с фотографиями встречи митинга сопровождались подписью «Последствия шторма».
 Ребята были настолько запуганы за три месяца издевательств в Киеве, что даже у себя в родном городе не сняли маски,  продолжал вещать диктор.
 Поменяй скорей! – указал режиссёр придремавшему ассистенту за пультом.
 Да, что ж вы творите! – громко возмутилась Кони и потянулась сама к клавишам.
Ассистент ей не дал к ним прикоснуться. Таис ударила его по пальцам и скомандовала:
 Уберите текст!!!
Ассистент отключил подпись под слайдшоу и с видом побитой собаки вымолвил, заикаясь:
 Я… я… не виноват…
 Да,  примирительно согласилась Таис, ей не хотелось скандалить из-за такой мелочи. Но телешоу – это цепь, а мелочи в ней – звенья, нельзя не придавать звену значенья. Сегодня неверно подписали «Беркут», а завтра что? Ошибка в имени или фамилии президента?
Она отошла от пульта в сторонку и закрыла глаза ладонью, вспоминая издёвки Гольдмана. Эти люди сначала непрофессионально делают свою часть работы, а потом будут возмущаться, что их всех уволили.
 Приготовились к переходу, текст пошёл! – невозмутимо скомандовал режиссёр,  Переходим на погоду.
 Давайте посмотрим, какая погода будет на полуострове,  начал ведущий погоды, делая пассы руками у пустого синего экрана.
Телезрители в это время видели за спиной телеведущего карту Крыма с обозначенными городами и температурой в них.
 С западного побережья на нас продолжает наступать…
 Затем переход на запись,  режиссёр взмахнул над головой особенно замысловатым жестом. – Приготовились! Берём по центру! Центральный план с первой! Работаем! Так отлично, первая. Вторая! И пошла вторая! Наплыв на Мишу! Переход!
Кони допила последний глоток из своей кружки-термоса, слушая команду режиссёра, не отрываясь от монитора.
 И-и-и-и-и! Строка!
 Завтра мы расскажем вам о сотрудниках иногородних спецподразделений «Беркута», которые приехали на ПМЖ в Крым, спасаясь от расправ на Украине,  объявил диктор. – А также как в Керчи накаляется обстановка и майданутые получили жёсткий отпор на свои провокации.
 Что за слово такое «майданутые»? – возмутился Плешаков,  В телесуфлёре такого не было!
Кони опять бессильно закрыла глаза, она понимала, что её присутствие на утреннем выпуске новостей мало что меняет. Надо как-то всех подсобрать, мобилизовать, но как?
 Спасибо всем, до свидания! – попрощался диктор с телезрителями.
 Уходим в ЗТМ,  скомандовал режиссёр,  Порядок!
Дикторы отцепили с лацканов петлички, положили их на столешницы и вышли из-за стола. Операторы откатили свои камеры назад, давая им проход.
5
На утреннюю планёрку в кабинете Кони собрались исполнительные продюсеры всех программ ГТРК «Крым» и ведущие журналисты.
 Всем привет! – жизнерадостно поприветствовала коллег Таис.
Стол, за которым все у неё собирались, был большой, круглый, пластиковый и светло-серый. Вокруг него, на стульях с синими седушками, расположилось человек двенадцать телевизионщиков. Все они говорили по телефону или ковырялись в тачскринах своих смартфонов.
Замдиректору улыбнулся и помахал рукой лишь старый лысый ветеран журналистики Павел Макеенко.
 Доброе утро! – отдельно от всех поздоровалась с ним Кони.
 С нами опять нет Гулеватого! – объявила Нина Гаевая, продюсер утреннего шоу,  Какая неожиданность!
После летней ссоры с коллективом ГТРК, генеральный директор Степан Гулеватый не всегда приходил на утренние «летучки».
 Передайте Степану Степановичу, что мы его ждём,  обратилась Таис к стажёру.
 Хорошо! – отозвался тот и ушёл за генеральным.
 Спасибо! – поблагодарила его спину замгенерального и обратилась к остальным присутствующим,  Ну, что же, давайте нырнём прямо в гущу событий! А-а-м-м, кто хочет начать?
 У нас состоялся мега-огромный митинг на котором выбрали народного мэра Алексея Чалого,  начал севастопольский спецкор,  Депутаты пытались проигнорировать волю людей, которые выбрали народного мэра. Они пытались сорвать голосования за нового мэра. Что делать?
Не успела Таис сделать пометку у себя в ежедневнике и хоть что-то ответить, как вопрос задал керченский спецкор:
 На флагштоках возле нашей администрации подняты флаги города, России и Андреевский флаг. Вы хотите, чтобы в кадре были все три флага или…
Таис опустила глаза в ежедневник, но не успела написать и букву, как затараторила продюсер, ответственная за всеукраинские новости:
 В Сети появилось сообщение о том, что пограничный пункт в Сумах пересекло множество русских силовиков. «Через Сумскую границу проехало десять автобусов и пятнадцати машин с российскими силовиками». Звонила девочка с таможни, переоделись в нашу форму прямо там! Куда едут непонятно, скорее всего, в Крым!». «Информация 100%»,  уверяют нас. Надеемся, что будет проявлена бдительность ответственных особ…
 Насчёт интервью с советником Путина, Алексеем Журавлёвым! Извини, Лиза,  перебила «тараторку»,  кудрявая журналистка в очках,  Беседовать на диване или на стуле?
 Симферопольский городской совет назначил на 1 марта опрос горожан о судьбе памятника Ленину. Что делать? – задал вопрос симферопольский спецкор.
 В сюжет про российских депутатов в Севастополе взять интервью у Валуева или у Жириновского? – спросила молодая блондинка-журналистка.
 Я хочу сделать сюжет о том, как БТР въезжает в ворота Штаба ЧФ РФ,  сообщил Павел Макеенко.
 Все воинские части в Севастополе и в Крыму взяты под охрану военными РФ. Украинские военные деморализованы и плохо пахнут, алкоголем за десять метров от них несёт,  заявила полная женщина, продюсер вечерних новостей,  У меня есть видео, как в Балаклаве спецназ России блокировал пограничников, которые напуганы и закрылись. Мы это даём в эфир?
 Нам предлагают интервью с президентом Федерации греко-римской борьбы Сергеем Аксёновым, он нам нужен?
 Сюжет о махинациях в пенсионном фонде в Джанкое, пошлём свою группу или обойдёмся местными силами?
 Пульт накрылся, ремонт обойдётся в десять штук!
 Для материала о симферопольском восстании надо решить: в основное интервью «с народом» нужен эмблематичный кадр с ребёнком? И каким? Мальчик, девочка? Беленький, чёрненький? Славянин, татарин? Грудной, детсадовец, школьник?
 Простите! – форсировала голос Кони,  Я ничего не слышу, когда вы все говорите одновременно!!!
Он с силой хлопнула ладонями по крышке стола. Все смолкли.
 Пусть кто-то скажет на камеру, что, если депутаты будут игнорировать решение народа, их вышвырнут! – указала пальцем Кони на севастопольского спецкора.
 Да, все три флага на общем плане, но в крупный план российский триколор не брать! – ответила она керченскому спецкору.
 Так, Сумы! Кто говорил про Сумы?
Ответственная за всеукраинские новости помахала рукой.
 Информацию о колонне российских силовиков проверить невозможно и словосочетания «ответственных особ» в нашем глоссарии не существует! – поправила Кони «тараторку».
 Советника Путина интервьюировать на стуле!
 В поселке Зуя неизвестные ночью уже снесли памятник Ленину. Мы не будем ничего давать про памятники, чтобы не инициировать хулиганов! – обратилась Таис к симферопольскому спецкору.
 Угу! – одобрительно кивнул тот головой.
 Валуев! Московским боксёром затмим киевского Кличко. А Жириновский – это прошлый век.
 БТР въезжает в открытые ворота? Серьёзно?! – саркастически переспросила у Макеенко замдиректора,  Это «ниачом»!
 Нам нужен Сергей Аксёнов! Передайте ему, что мы дадим полчаса эфира и сможет говорить, о чём захочет!
 В Джанкое пусть обойдутся местными силами.
 И микшерский пульт надо починить, найдите десять штук, где угодно! А! Возьмите из расходов на гримёров!
 Дальше! Ребёнок нужен. Девочка. Шатенка. Школьница младших классов без зуба. Пусть на ней будет что-то с надписью «Таврия». Сделайте перебивку крупным планом этой надписи. Я ничего не упустила?
 А почему «Таврия»? – спросил Дзябенко.
 Мне греческое название полуострова нравится больше, чем татарское.
Это заявление своей начальницы присутствующие поддержали аплодисментами.
6
Прошедший день для Таис выдался самым тяжёлым за всю зиму. У Верховного Совета собралось десять тысяч человек татарского Меджлиса и «Русского единства». Начались стычки и локальные драки с применением палок, камней и бутылок. Кони насиловала по телефону своих репортёров, чтобы они пробились к лидерам Меджлиса и «Русского единства»  Рефату Чубарову и Сергею Аксенову, дабы они оба в эфире ГТРК «Крым» призывали людей к спокойствию.
Внутри здания спикер парламента Владимир Константинов не смог открыть сессию из-за отсутствия кворума, не хватало всего двух депутатов. Сессию перенесли. Применив слезоточивый газ, сторонники Меджлиса, вытеснили активистов «Русского единства» с площадки перед зданием Верховного Совета. Татары ворвались в холл через один из боковых входов. Рефат Чубаров призвал своих сторонников покинуть здание и организованно разойтись по домам. Кони послала к нему репортёра. Чубаров сказал в интервью: «Крым победил» и «сепаратистская сессия сорвана».
Оказалось жертвами столкновений стали два человека: мужчина умер от разрыва сердца, женщину задавили в толпе. Всего пострадало тридцать человек, госпитализировано шестеро. Кони послала в больницу съёмочную бригаду вечерних новостей.
После вечернего выпуска Таис выбралась в пансионат Совмина, у неё был абонемент на посещение тренажёрных залов и СПА-комплекса, которым она с удовольствием пользовалась. У женщины разболелась спина, было бы здорово поплавать, но в бассейне вода казалась слишком холодной. Сказать по правде, ей помогали только занятия любовью. Быть стройной, молодой и красивой после двадцати пяти лет очень не просто. Таис постоянно «сидела» на диете и каждое утро вставала на весы – от одной мысли, что она может растолстеть, ей становилось дурно. Иногда она думала, что родилась не в том веке и ей на роду написано быть толстой. Низкорослая брюнетка Анна Каренина из романа Толстого «Анна Каренина» никогда не занималась никаким трудом, разве что ездила верхом. Она была цветущей женщиной необъятных размеров. Наверное, каждый день съедала по расстегаю и сладкое вино заедала сладкой выпечкой. Это Алексей Вронский ограничивал себя в еде, чтобы подготовиться к скачкам и не весить больше четырёх с половиной пудов, то есть семидесяти четырёх килограммов.
В раздевалке Таис застала Лидию – ту самую журналистку из «Вечерней Ялты», с кем познакомилась на приёме в честь Дня журналистики. 
 Да, ты вся дрожишь! – заявила Лидия, проведя по плечу Таис горячей ладонью.
 Тяжёлый день, да и погода очень холодная,  объяснилась Кони.
 Согреешься в сауне,  обнадёжила её сорокалетняя женщина.
 Наверное,  согласилась Таис и расстегнула на спине застёжку бюстгальтера.
 Что это? – воскликнула Лидия.
 Ты о чём? – переспросила Таис.
 Вот эти отметины у тебя на спине!
 Ничего особенного,  ответила Таис и поспешила натянуть футболку,  Это я с лошади свалилась во время занятий верховой ездой.
Лидия с сомнением на неё посмотрела.
 Ох, уж эта твоя верховая езда! – сказала она, голосом давая понять, что ни капельки не верит в эту версию.
На самом деле, это и вправду Таис лишь так объяснила происхождение длинных красных полос на её коже. Надо же было как-то объяснить. В действительности же у неё продолжалась весьма эксцентричная связь с Денисом Ра. С самого первого раза Таис поняла, что это то, что ей надо в постели. Он никогда не занимался с ней любовью, как принято. Например, 14 февраля, на годовщину их знакомства, он схватил её сзади за волосы, затем отшлёпал тяжёлой ладонью по бёдрам и ягодицам, а потом отхлестал своим кожаным ремнём. Их же свёл не святой Валентин – покровитель влюблённых, а святой Валентий – покровитель безумцев и безумного секса.
К сожалению, ей пришлось заметно сократить количество их встреч. Дело приняло слишком опасный поворот. Она боялась не его. Она боялась себя. Она толкала его всё дальше и дальше. Всё зависело только от неё. Она ещё никогда не обладала такой властью. Власть в руках жертвы феноменальна и опасна. Она чувствовала, что очень нужна ему. Это была своего рода игра. Со своими правилами, но без каких-либо ограничений. Иногда Таис думала, что однажды они зайдут так далеко, что убьют друг друга. Ей было трудно объяснить самой себе «как это происходит», но Ра проникал в неё до самого нутра.
 Не считай меня такой уж наивной,  сказала Лидия по пути в тренажёрный зал,  Представляю, какие закидоны устраивает Герман, когда выбирается из Ялты. Но дома он просто ангел. Да и я стараюсь быть с ним. Мне грех жаловаться.
Они заняли два тренажёра для разминки позвоночника в области поясницы, поворачиваем вокруг себя специальной консоли.
 В каком смысле? – поинтересовалась Таис скорее просто для поддержания разговора, нежели из желания узнать подробности.
 Не знаю, рассказывать ли тебе,  засомневалась Лидия, но, всё же, решилась,  Мы прослышали об одном отельере, он старый друг Германа по институту. Устраивает эти весьма необычные вечеринки в своём отеле. Много раз приглашал нас. Наконец, мы решили прийти…
 Ну-ну, рассказывай,  подбодрила журналистку Таис, поворачивая свою консоль вправо и влево вокруг себя.
 Там было с десяток других пар,  продолжила свой рассказ и такие же упражнения Лидия,  В основном его коллеги из высших слоёв общества. Всем им было от тридцати до пятидесяти.
 И что же дальше?
 Всё было довольно странно, вечеринка началась только когда собрались все гости. Тогда нас пригласили вниз. Приглушённый свет. Пушистые ковры. Удобные, обитые плюшем диваны
Таис предвкушающее заулыбалась.
 Потом по видику запустили порнофильм,  продолжала Лидия рассказывать и раскачивать консоль,  Немного потанцевали… На самом деле, это был не танец, скорее прелюдия в вертикальном положении… А вскоре все кинулись заниматься любовью. По всему отелю. Наверху, в номерах.
 Но не ты же? – спросила Таис.
 Почему? – возразила Лидия и поменяла тренажёр, теперь ей надо было плечами толкать консоль вниз,  Но, правда, только с одним мужиком… Я не была, как это сказать, душой общества. Герман проявил гораздо большую прыть. Я видела его, по меньшей мере, с двумя бабами.
 И кого же ты, в результате, поимела? – поинтересовалась Таис намеренно скучным голосом, как будто речь шла о чём-то совершенно для неё неудивительном.
 Даже не знаю… Представляешь, мы почти не разговаривали,  Лидия рассмеялась,  Представляешь, но самое смешное, этот мужик, с которым я легла, он был в полном восторге.
 Невероятно!
 Наверное, его бедняжке жене достался мужик с преждевременной эякуляцией, во всяком случае, мы лежим, вот-вот кончим и тут она прётся «Шура, Шура!» А он ей «Ради бога!» А она: «По-моему ты слегка подзадержался!» А он: «Ирина, пожалуйста!» А она: «Поторапливайся!»
Лидия снова безудержно расхохоталась.
 Поторапливайся? – повторила Таис пожелание неведомой ей свингерши Ирины,  Ты шутишь! Не верю! Ахахах!
Когда они всласть насмеялись, Лидия продолжила:
 А у меня она спросила: «Ну, как он?» А я: «Вполне!» А она «Ладно, увидимся позже» и ушла. Тут уж мой мужик занялся делом на полную катушку, а я его подначивать.
Кони опять расхохоталась:
 Небось, вопил «О, боже, о боже!»
 А я «ещё, ещё!»  согласилась Лидия,  Во всяком случае, пыхтела изо всех сил и постанывала, как бы то ни было, это сработало – после оргазма он отправился на поиски жены.
 Земля не разверзлась под тобой?! – с хохотом поинтересовалась Таис.
 Нулевая отметка по шкале Рихтера,  оценила тот секс Лидия,  Понимаешь, мы никогда с ним не встретимся, да он и не узнает меня. Ты ведь совсем другая, Таис. Я пошла на это ради счастья мужа.
 Что ты имеешь в виду, что я другая? – усмехнулась Кони.
 А то, что в тот вечер там собрались любящие друг друга люди.
 Любящие? – переспросила со смешком Таис.
 Да! Представь себе! Женатые пары, скорее всего очень преданные друг другу люди, никогда не нарушавшие супружеской верности. И, наверное, таким путём они и подтверждали свою любовь.
Теперь настал черёд Таис усомниться в словах своей собеседницы. Кони, чтобы ответить откровенностью на откровенность, рассказала, как она прошлым летом привезла в Лисью бухту двух студентов и занималась с ними любовью одновременно.
 Только представь, взрослая женщина на коленях и два юных пениса!
Конец её рассказа застала пришедшая в «тренажёрку» Клара, её муж вместе с макеевскими и донецкими чиновниками приехал в Крым три года назад после того, как Виктор Янукович назначил на должность главы Совета министров экс-мэра Макеевки Василия Джарты. Однако летом 2011 года премьер скончался, и должность и.о. главы Совмина получил другой макеевец Павел Бурлаков. Он возглавлял правительство несколько месяцев, после чего Янукович отправил руководить Крымом экс-главу МВД Анатолия Могилева, который также был политическим партнёром и соотечественником покойного Джарты. Могилев решил не менять традиций своего предшественника, и практически все «макеевские» и «донецкие» сохранили свои портфели в крымском правительстве.
 А меня так и тянет к итальянцам,  заявила пришедшая женщина, её чёрно-смоляные волосы были заплетены в шве школьные косички,  они несносны, но…
 Аморрррр,  проворковала Таис.
 Си-си-си,  в тон ей согласилась Клара и заняла гребной тренажёр.
 Си-си-си,  передразнила её Лидия.
Новая собеседница рассмеялась и поделилась своим сокровенным:
 Ах! Моё первое путешествие по Италии… Эти парни обчистили меня в гостиничном номере до нитки! Унесли драгоценности, наличные, кредитки, смартфон… но зато «аморрррр» было хоть отбавляй! Когда он впервые кончил, то завопил «Мама! Мама! Мама мия!!!» Мне захотелось вскочить и спрятаться под кровать. Я решила, что в комнату вошла его мамочка!
Женщины расхохотались уже втроём. В зал пришла обладательница коллекции золотых цепочек на шее, её звали Зоя, и она не расставалась со своей нашейной коллекцией даже в тренажёрном зале. Зоя работала в министерстве курортов и туризма Республики.
 Девочки, вы не представляете, у меня новый тренер по теннису! – воскликнула она вместо «здрасти»,  Это такой мужчина!
 И долго уже продолжается ваша связь? – поинтересовалась Клара.
А Таис подумала, что обращение «девочки» отвратительно женское, если это не реально маленькие девочки, дети.
 Не связь! – строго поправила её Зоя, и устроилась на свободном «римском стуле»,  Между нами ничего не было! Но именно сегодня я поняла, что что-то должно произойти! Но я не чувствую за собой никакой вины. Вас ждут дома мужья. А когда, как я, живёшь, какое-то время, одна, тело приспосабливается к этому, либидо падает до нуля. И когда ты уже привыкаешь к мысли, что до конца своих дней останешься в одиночестве, вдруг случайно встречаешь старого любовника или кого-нибудь ещё… Я предпочитаю спать одна.
 Я тоже,  поддержала её Таис,  Почти всегда. Но иногда это удовольствие, хоть изредка полежать с живым существом.
 Для этого не обязательно нужен мужик,  возразила ей вошедшая в зал Зинаида, обладательница коллекции золотых браслетов на обоих предплечьях, в Совмине она занималась кадровой политикой.
– Я сплю вместе с дочкой. Мы спим, крепко прижавшись, и обняв друг друга.
 Сколько лет твоей дочке?  спросила журналистка «Вечерней Ялты» Лидия.
 Двенадцать,  ответила Зина, постилая полотенце на сиденье тренажёра-«бабочки».
 Ты не боишься, что можешь эмоционально принести ей вред? – Лидия поменялась с Кларой тренажёрами.
Зинаида на пару секунд задумалась:
 Да, нет,  пожала она плечами.
 Когда я лежала в больнице после нервного срыва,  сообщила им Клара,  Я очень боялась стать лесбиянкой.
 Боялась? Почему? – Зинаида поспешила увести разговор от своей дочери.
 Сама не знаю,  пожала плечами Клара, нажимая ногами на педали «степпера» и спросила у Таис,  Ты когда-нибудь спала с женщиной?
 Несколько раз,  призналась Кони и подумала, не слишком ли она откровенна с этими консервативными чиновницами и жёнами чиновников из Совмина.
Её нерешительность выдал жест поправления причёски, совершенно неуместный верхом на тренажёре-райдере.
 Наверное, ты тоже?  спросила поражённая Клара у Лидии.
 Конечно! – металлическим голосом ответила журналистка и промакнула каплю пота со своего носа.
 Чёрт возьми! – всплеснула руками Клара,  А я так боюсь всяких отклонений!
После тренировки разросшаяся женская компания переместилась в сауну.
 Какой приятный жар! – с удовольствием потянулась Клара,  прямо как тогда, когда у меня был мужчина в форме на Сицилии.
 Он был полицейский? – спросила Таис.
 Да, карабинер,  пояснила любительница итальянцев,  Я прихожу, снимаю майку, шорты…
С этими словами Клара обнажилась и постелила полотенце на доски самой верхней полки, где уже половину пространства заняла Кони. Клара легла к ней лицом к лицу и продолжила:
 Он тоже начинает раздеваться… Что-то расстёгивает и расстёгивает и расстёгивает…
Таис рассмеялась, представив себе, правда не сицилийского карабинера, а русского мушкетёра Брянского полка в белом суконном мундире, красных обшлагах и красной выпушкой на треуголке.
 Я не шучу! – предупредила её Клара, хотя принялась хихикать сама,  Знай, возится со своими пуговицами. Великолепный мужик с широченными плечами.
Женщина развела руки в жесте, каким рыбаки показывают друг другу размер выловленных когда-то щук.
 М-м-м-м, наконец, снял трусы…  понизив голос до заговорщицкого, сообщила рассказчица.
 Момент истины? – также заговорщицки спросила Таис.
Клара кивнула, закрыв глаза.
 Да. У него оказался… Крошечный пенис.
 А-а-а-а-а-а!!! – проскулила Таис и тоже закрыла глаза в притворном нежелании смотреть на крошечный пенис сицилийского карабинера. – Не может быть!
 Как у ребёнка! – заверила её Клара.
 У маленького ребёнка?  уточнила Лидия,  Или как у взрослого японца?
Журналистка села на нижнюю полку спиной к лежавшей наверху Кларе, но разговор ей был интересен, поэтому она неудобно выворачивала шею.
 Не знаю, то ли белое вино было тому виной,  объяснялась Клара,  То ли нелепость ситуации… Представляете, я и сицилийский мент?! Ну, на меня напал неудержимый смех! Я хохотала до слёз!
В сауну вошла Зина, в капельках воды после душа. 
 Фу! Ну и пекло!  она не слышала рассказа Клары и легла на нижнюю полку головой к «Вечерней Ялте».
 А он? – спросила Лидия.
 Ну, для него это была катастрофа! У меня ведь и в мыслях не было его унизить. Мне просто стало его жалко, но получилось полное фиаско. Попытка не удалась. Я пошла на всё: присосалась к нему, как пиявка…
 Как пиявка? – сквозь смех переспросила Лидия,  Это как?!
 Как чиновники к бюджету! – развела руками Клара.
Женщины опять сообща расхохотались. Когда они перешли в бассейн, Зинаида продолжила тему:
 Как помочь беднягам, когда у них что-то не так с пенисом? Мы беспомощны! Будь то большие члены, маленькие, длинные, короткие…,  она понизила голос, изображая мужской вопрос,  «Ну, скажи, что у меня самый большой член из всех, какие ты видела?!» Прямо зациклились на этом!
 Ты права,  согласилась Зоя,  У них это и правда, навязчивая идея! Вечно пристают со своими вопросами.
 И тебя спрашивали? – почему-то удивилась Лидия.
 Бывало,  односложно подтвердила Зоя.
 Они не зря беспокоятся,  заявила Клара, погрузившись в прохладную воду по самый подбородок. – Я бы сказала, это, безусловно, очень существенно!
 Но размер не самое главное,  возразила свингерша из «Вечерней Ялты»,  если любишь, всё остальное – мелочь!
 Но какая мелочь! – уточнила Зинаида и как-то особо пошло захихикала.
Таис так и не вошла в воду бассейна. Ей не нравился этот разговор, затеянный кумушками.
 Пойду лучше приму душ,  предупредила она о своём уходе.
 Мы её спугнули? – то ли спросила, то ли утвердила Клара.
 Да, согласилась Зинаида,  Бедняжку!
 Вода слишком холодная,  возразила, обернувшись, Кони.
 А вот ещё один приём, который бьёт наповал,  продолжила Зинаида,  Заводишь разговор о своей прежней любви и говоришь «О, Ваня, он был сама страсть!» Смотрю на парня, который со мной был – он скис!
 От такого кто угодно скиснет! – согласилась Лидия, поражённая циничностью этих женщин.
 И не надо придумывать ничего особенного,  с готовностью разъясняла ей Зинаида,  Вы идёте мимо отеля: «О! Я была здесь однажды с Ваней!» Бросьте украдкой взгляд, и вы увидите, как он позеленел от ревности!
Зоя и Зина зловеще расхохотались, закинув головы.
 А бывает, он говорит тебе «Это я научил тебя сексу!»  присоединилась к мстительным историям Зоя.
 Меня это злит больше всего! – согласилась Клара.
 Значит, пришло время ввернуть Ваню! – вставила Зинаида,  И ты говоришь «с тобой, дорогой, у нас любовь, а с Ваней… А с Ваней просто физическое влечение». И будь уверена, внутри у него всё перевернётся!
Зинаида и Зоя опять злорадно рассмеялись.
 А самое противное для него,  поделилась своим опытом Зоя,  дать ему почувствовать, что ты смотришь на него теми же глазами, что и на ресторанное меню-у-у!
Лидия из «Вечерней Ялты», приоткрыла рот от изумления.
 И во взгляде твоём ни капли желания! – продолжила наставление Зоя,  Убойный приём и ни капли великодушия!
До Таис под струями тёплого душа донёсся хохот африканских гиен.
 А ещё лучше, говори о нём так, словно даёшь объяснения туристам,  снова перехватила инициативу Зинаида,  Э-э-э-э, старинная мельница реставрирована, но отдельные её части имеют чисто декоративный характер!
 Ахахахахахахач-хач-хач-хач!!!
 Бахчисарай в прекрасном состоянии, но фонтан не работает! – подхватила Зоя.
 Ахахахахахах!!!
 Замок хорошо сохранился, но башня в руинах! – не сдавалась Зинаида.
 Ахахахахахахач-хач-хач-хач!!!
 Или, если связь длится годами, с ностальгической нотой в голосе вверни фразу о молодых парнях, которые каждое утро просыпаются, как огурчики, и готовы немедленно приступить к сексу. Или мастурбируй после того, как он закончил свой маленький номер! И плохое настроение ему гарантировано!
 Ахахахахахах!!!
 Ты невозможна! – зажмурилась Лидия из «Вечерней Ялты».
 Моя дорогая, я вытворяла кое что и похуже,  сказала Зинаида газетчице в раздевалке, перед зеркалом, подводя губы ярко-красной помадой,  Намного хуже!
Она посмотрела на результат своей работы и сказала, обращаясь к Зое:
 Ты ведь знаешь, я угробила десять лет жизни на Родиона. Трудно себе представить, какой дерьмовой жизнью я жила. Постоянно оставалась одна с детьми, а он изменял мне с кем попало. Обманывал и брюхатил. Я погрязла в домашних делах. Только и знала, что улыбаться услужливо и покорно. Но однажды, не спрашивайте, почему, но я вдруг задумалась над словом «измена». Почему именно «из-«? Не ПЕРЕмена, не ПОмена, не ЗАмена, а именно «из-«. И поняла: «Всё, с меня хватит!». Ну, и позвонила ему со словами: «Алё, Родион? Я в Алупке, в номере шестнадцать отеля «Сон у моря». Я с другом. Мы отлично проводим время, так что я останусь тут на ночь. Боюсь, ты начнёшь беспокоиться, любимый, поэтому звоню. Увидимся утром, спи спокойно, лапочка!»
Курортный роман парадоксальным способом уравнивает в правах мужчину и женщину, коя решает на курорте свои вопросы и мужчина может об них ничего не знать. Курортный роман нужен более всего именно замужней женщине, чтобы за ней ухаживали. А в семье-то она служанка и Цербер. Отдохнуть для женщины на курорте  это обязательно внимание мужчин, как минимум, и курортный роман, как программа-максимум.
Для людей среднего возраста курортный роман  это всегда испытание.
Он: «Я ещё мужчина!»
Она: «Я всё ещё женщина, я пользуюсь успехом!»
На курорте все мужчины и женщины смотрят друг на друга с этих позиций:
 Это женщина или не женщина?
 Это мужчина или не мужчина?
Курортный роман нужен для женщины, чтобы расслабиться, оторваться и забыться. На курорте у молодых преимущество  у них молодые тела. И покупать для любовницы особо ничего не нужно, кроме вина и еды. Возлежать есть где. Жанр курортного романа прописан в нашей литературе, например, «Дама с собачкой» у Чехова. Или «Дым» у Тургенева. «Солнечный удар» у Бунина. Курорты изначально, ещё в XIX веке задуманы с такой атмосферой для женщин, чтобы дама себе позволяла больше, чем в повседневной жизни.
Курортный роман  это нечто куртуазное. Это отношения между мужчиной не со своей женой и женщиной не со своим мужем. При существующем браке. Как в отпуске иногда, напрочь, забывают о работе, на курорте надо ещё иногда забывать о семье. Курорт  это пространство игры и измены. Пространство, где мужчины и женщины смотрят друг на друга, прежде всего, как на сексуальный объект. И одежда там принята и разрешена соответствующая.
Курорт  это заповедник, где охотятся «охотницы на мужей». Для женщины самый лёгкий способ зачать «ребёнка для себя»  это курортный роман. Поездка на курорт  это выход из привычного состояния. Две пьесы в одном спектакле  мужская и женская. Курорт  это такой карнавал. Где все в масках, кого-то изображают и разрешено несколько больше, чем в повседневной жизни. В курортном романе каждый решает свои гендерный сценарий. И тут появляется образ библейской Евы, коя предлагает плод познания добра и зла.
 Не используйте яркие! – сказала Таис, посмотрев на цвет губной помады Зинаиды,  Вы шатенка, у меня красная «двадцать восьмая», вам нужна «двадцать девятая».
 Хочу выглядеть поярче,  пояснила Зина,  Я тоже любила естественность, но в сорок два это очень рискованно.
 Какова же цена такого риска? – поинтересовалась Кони.
 Когда тебе исполнится сорок два, узнаешь,  ответила чиновница.
Таис почувствовала, что её опять морально щёлкнули по носу.
 Ты не виновата,  примиряющее сказала Зинаида,  просто у нас такая работа… Вообще-то, мне сорок четыре, но даже мой Могилёв не знает этого.
7
Когда рано утром Кони вошла в в здание телекомпании, на неё налетела продюсер утренних новостей Нина Гаевая:
 Таис! Таис! У меня такой материал, закачаешься!
Сумрачная от слишком раннего подъёма, Таис посмотрела на неё с опаской.
 О том, что в 4.30 утра неизвестными с оружием в чёрных масках и военных касках заняли здания Совета министров и Верховного совета Крыма?
 Да! Милиционеров и обслугу выпустили, двери забаррикадировали, над зданиями вместо украинских флагов вывесили российские «триколоры»! Это полный улёт!
Через несколько минут в эфире телекомпании диктор утренних новостей сообщала:
 Неизвестные, назвавшие себя представителями «самообороны русскоязычных граждан Крыма», никаких требований не выдвигают, от переговоров с властями отказываются…
Таис Кони слушала это сообщение, подперев подбородок рукой. Глаза её слипались. Рядом за столом шуршал бумагами исполнительный продюсер Леонид Плешаков.
 Вторая камера! – скомандовал режиссёр Сергей Дзябенко.
На экране сменился план.
 Когда в здание Совета министров попыталась прорваться наша съёмочная группа, была взорвана свето-шумовая граната,  продолжала диктор.
 Держим первую! – распорядился Дзябенко.
 Позже в здание Верховного совета допустили председателя Верховного Совета Владимира Константинова, членов Президиума и других депутатов.
 Третья, приготовились! – рявкнул режиссёр на отвлёкшегося оператора.
 Президиум Верховного Совета принял обращение к гражданам республики, в котором объявил захват оппозицией власти в Киеве неконституционным и назначил проведение референдума о расширении прав Крыма на 25 мая. Вам слово, Михаил!
 Переход на Мишу и плашка! – велел режиссёр.
Кони посмотрела на Плешакова, сверяющего текст с произносимым диктором Михаилом и спросила:
 Что теперь будет?
 Не спрашивай,  буркнул Леонид, не отрывая глаз от текста.
 Почему?
Плешаков не успел ответить, как к Таис подбежал стажёр с записочкой.
 Возьмите! – протянул молодой человек листок бумаги, вырванный из депутатского ежедневника с логотипом Верховного Совета Крыма.
 Спасибо! – поблагодарила Кони, подивившись такому архаичному способу связи.
«Сегодня на внеочередной сессии отправят в отставку правительство Могилева и назначат премьер-министром Аксёнова»  прочитала Таис. Подписи не было, но она узнала почерк Дениса Ивановича Ра.
«Наверное, у депутатов отобрали телефоны»  догадалась журналистка и подняла глаза на ассистента режиссёра, которая стояла перед камерами рядом с диктором утренних новостей и читала по словарю: «солдаты, стрелки, автоматчики, воины, бойцы…»
 Чёрт бы его подрал! – сокрушённо проворчал Плешаков.
 Что? Что теперь не так?! – разбежавшиеся было мысли о Могилёве, вернулись у Таис в студию.
 Михаил считает не правильным подобранное слово в следующем сюжете,  пояснил ей Дзябенко, сняв свои наушники.
 Что значит «неправильно подобранное»? – у Таис исказилось лицо, она стала похожа на горгулью,  Сообщение о постах на Перекопе? Интересно, что там неправильного?!
 Я не собираюсь называть расформированный «Беркут» омонОВЦАМИ – пояснил диктор, выделив вторую половину слова интонацией.
 Миша!!! – закричала Кони.
 Таис, не надо так орать! – вздрогнул Плешаков.
 Ну, всё! Достали, уроды! – опять крикнула Кони, содрала с головы наушники с микрофоном и, пнув ногой дверь, спустилась на съёмочную площадку.
 Михаил, мне нужно с вами поговорить!
 Таис Васильевна,  обратилась к ней ассистент режиссёра,  эфир через минуту.
 Это очень серьёзно, я быстро! – оборвала её Кони.
Диктор протёр воспалённые от раннего подъёма глаза.
 Я обещала руководству не лезть в кадровые вопросы,  твёрдым голосом обратилась Кони к диктору.
 Ясно,  только и ответил Михаил.
 Вы работали на телевидении ещё когда я была студенткой. Почему вы никак не усвоите, что вы – диктор?! Не журналист! Не редактор! А диктор! Ваша задача читать то, что вам напишут!!!
Кони орала. Почти визжала, так пронзительно, что генеральный директор Степан Гулеватый заглянул на крик в студию.
 Что происходит? – спросил он у Плешакова.
 А-а! Диктор Миша, вывел из себя вашего зама.
Гулеватый с недоумением смотрел, как Кони размахивает руками перед диктором новостей, а тот постепенно съезжает под стол под гнётом децибел, обрушившихся на его голову.
 Тридцать секунд до эфира,  голосом железнодорожного диспетчера объявила ассистент режиссёра.
Кони, казалось, не обратила на объявление никакого внимания:
 Я не могу никого уволить, не должна ничего менять, но должна поднять рейтинги до уровня национальных каналов! В Киеве Майдан! В Крыму антимайдан! Гулеватый где-то, сука, гуляет!
В студии раздался смех. Степан Степанович поспешно скрылся за дверью.
 Я девочка! Мне всего двадцать семь лет! Я не хочу выбирать между Киевом и Москвой! Но никто, никто в этой телекомпании не хочет брать ответственность на себя! И никто в этой студии, не может нормально работать, потому что вы, ёб вашу мать, вообще работать не хотите!!! – с этими словами Кони взмахнула руками, повернувшись ко всем за своей спиной, и попала перед объективы студийных телекамер.
 Мы снова в эфире! – объявила ассистент режиссёра.
Кони схватилась за голову и рухнула на колени. Она успела. Телезрители даже не заметили её силуэт в расфокусе, но отметили, насколько ошарашенная физиономия у пожилого диктора Михаила.
 На Перекопском перешейке и в Чонгаре установлены посты из бойцов расформированного накануне спецподразделения «Беркут», отказавшегося выполнять приказы из Киева,  сообщил диктор,  И последние новости о погоде!
 Переход на улицу! – скомандовал режиссёр.
На мониторе появился ведущий рубрики «Погода» с «задником» из голых деревьев во дворе ГТРК «Крым».
8
В районе площади Советской в 2007 году был установлен памятник «Выстрел в спину» – в память о гражданах, погибших от рук украинских националистов. Любопытно, что фамилия скульптора такая же, как у художника, расписавшего церковь Рождества Пресвятой Богородицы в Самборе  Яблонский. У памятника томился в ожидании Денис Иванович Ра.
Подъехавший микроавтобус с серо-синей эмблемой ГТРК «Крым» остановился и посигналил.
 Я здесь! – взмахнул рукой депутат.
 Привет! – высунулась из пассажирского окна Таис Кони,  Тебе не обязательно ехать!
 Я очень хочу! – возразил Ра,  Я не упущу возможность помочь тебе поднять рейтинги.
 Садись! – указала Кони на раздвижную дверь.
Денис Иванович откатил в сторону дверцу с затонированным окном и плюхнулся на просторное сиденье.
 Познакомься, это Иосиф,  представила Кони своего оператора, сидевшего там же, в салоне у неё за спиной. – Иосиф, это Денис Иванович.
 Привет, Иосиф! – Ра подал руку хмурому мужичку в толстом свитере и операторской жилетке с десятком карманов.
Телевизионный «камераваген» мужественно катил между влажно мерцающих домов улицы Воровского и Воронцовского парка, временами набирая отчаянную скорость. Городской ландшафт был туманно-задымлён, словно в духовой печи подгорела курица у заболтавшейся по телефону хозяйки. Повсюду, куда ни кинь взгляд, были возбуждённые горожане. Молодые мамочки торжественно выступали, катя перед собой яркие детские коляски; с переулков от параллельной улицы Беспалова, при приближении «камеравагена» выскакивали пикеты, внезапно удивляя глаз российскими триколорами; на Плотинной улице размахивали своими голубыми знамёнами активисты татарского Меджлиса, а из придорожных кустов Соснового бора без конца выскакивали стайки школьников, и их алые куртки вспыхивали огнём на фоне серых сплетённых ветвей. Ландшафт, казалось, был до отказа набит силовиками, куда ни глянь – видишь либо «вежливых людей», с громоздкими автоматами на животе стволами вниз, либо бойцов крымского «Беркута» в краповых беретах, либо отряды народных дружин «Русского единства», заглядывающих в окна легковых автомобилей. У Таис глаза заломило от всех этих цветовых пятен, пестроты диковинных шевронов на рукавах и обилия оружия в руках мужчин в форме.
Иосиф мирно почивал в уголке салона, а Ра пропадал где-то в экране смартфона, так что Кони одна любовалась этим милитаризованным парадом. Наконец последним героическим усилием «камераваген» втащился в пригород с большими, дорогими домами симферопольских вельмож, и, тяжело топая одеревенелыми ногами, Иосиф, Таис и Денис вышли из автобуса.
У Таис закурлыкал мобильный:
 Вы где? – раздался в трубке голос Плешакова.
 Я не знаю! – ответила Кони.
 Как это не знаешь? – удивился Леонид.
 Я не знаю всех пригородов Симферополя,  пояснила женщина,  Предупреди Гаевую, пусть приготовит резервный материал.
 Какой материал?
 Ну, как отряды «Самообороны Крыма» блокируют все пограничные пункты на территории автономии и воинские части украинской армии,  Таис схватилась за голову от того, что никто, решительно никто на ГТРК не хотел подставляться перед новой властью, ни перед киевской, ни перед крымской.
 Нет, нет, нет, нет! – отказался Леонид,  Боже упаси!
 Если Могилёв откажется, без резервного сюжета мы облажаемся! – предупредила его Кони.
«Камераваген» проехал белую изгородь коттеджного посёлка и преодолел незапертые ворота.
 Денис, лезу в самое пекло! – засомневалась Таис,  Если меня уволят, я больше никогда не найду такую работу! Денис, они же собираются закрыть наше собственное вещание!
Ра недоумённо посмотрел на Кони.
 Гольдман сказал, что если мы не поднимем наши рейтинги, нам конец. Мы будем вещать во время региональных окон на украинских общегосударственных телеканалах «Первый Национальный» и «УТ-2» в разное время, примерно один час в сутки.
 Ну, так вперёд! – подбодрил её Денис Иванович и махнул рукой оператору,  Идём, Иосиф!
Кони набрала Плешакова:
 Лёня, ты готов?
 Готов! Готов? Готов к чему?!
 О, господи!!! – вырвалось у Таис и она обратилась к оператору, вскинувшему телекамеру на плечо,  Ты готов?
Иосиф выставлял баланс «белого», поэтому не ответил, а только кивнул головой.
 Ты поймёшь, когда нас выставлять в эфир! – прошипела журналистка исполнительному директору, т.к. уже стояла перед дверью загородного дома Анатолия Могилёва.
 Раз-раз!  сказала Таис в большой выносной микрофон с логотипом ГТРК «Крым» на серо-синем кубе под поролоном ветрозащиты.
Иосиф посмотрел на индикаторы звука у себя на камере и одобрительно кивнул головой.
Ра постучал в дверь. Вышел Могилёв в синей рубашке, вязаной жилетке и с парящейся кружкой чего-то горячего.
 Денис Иванович! – уволенный Верховным Советом премьер-министр протянул руку депутату этого самого Верховного Совета,  Что вас сюда принесло?
Могилёв увидел телекамеру и Таис Кони, но не стушевался, а взглянул в объектив спокойно, безэмоционально.
 Заехали узнать ваше мнение по поводу сегодняшних событий. Нам бы хотелось узнать ваше мнение по поводу того, что внеочередная сессия парламента отправила в отставку ваше правительство и назначила премьер-министром Крыма лидера партии «Русское единство» Сергея Аксенова.
Таис увидела, что Могилёв готов отвечать и толкнула Дениса Ивановича:
 Выйди из кадра!
 Снимаете, Таис Васильевна? – спросил Анатолий Владимирович.
 Снимаем! – коротко предупредила Кони.
В студии новостей ГТРК «Крым» дирижировал Сергей Дзябенко:
 Вторую удалёнку! Вторую!
 В эфире специальный репортаж Таис Кони,  объявила диктор.
В интервью экс-премьер-министр подверг критике сепаратистские решения крымских депутатов и призвал к диалогу между Верховной Радой Украины и парламентом автономии. Во время прямой трансляции к дому Могилёва подъехала пара чёрных лимузинов с синими номерами министерства внутренних дел. Иосиф снял их на общих планах. Потом в кадре появилась сама Таис Кони в деловом тёмно-сером пиджаке и голубой рубашке.
 Нам удалось выяснить, что на полуостров прибыли исполняющий обязанности министра МВД Украины Арсен Аваков и представитель президента Сергей Куницын, которого пикет активистов-афганцев не пропустил в здание представительства президента Украины. С ними вместе к Могилёву приехал руководитель крымской милиции Валерий Радченко. Судя по всему, Аваков прибыл в Крым на переговоры с местными силовиками. Таис Кони, «Время новостей». Студия, вам слово.
В студии режиссёр Дзябенко взмахнул шариковой ручкой, как дирижерской палочкой, и скомандовал: «Переход!»
Когда Кони и Ра приехали в ГТРК «Крым», коллектив новостийщиков встретил их аплодисментами. Таис шутливо поклонилась и широким жестом указала на Дениса Ивановича, давая понять, что без него ничего не получилось бы. И даже при всех расцеловала. Депутат очень смутился, неловко всем покивал, пожал руки Плешакову и Дзябенко, и ретировался.
9
Отряды «Самообороны Крыма» и военные «вежливые люди» взяли под контроль республиканскую телерадиокомпанию ГТРК «Крым». В кабинете генерального директора тридцатидевятилетний Гулеватый в синей рубашке без галстука и в чёрном кардигане бултыхал чайной ложкой в прозрачной чашке с чаем. Долька лимона отражалась в его массивных очках в чёрной оправе. «Мой чай, словно пепелище на закате»,  подумал он, а вслух сказал, обращаясь к заместительнице:
 Могли бы и предупредить, Таис Васильевна. Я бы официально направил вас туда.
Они были в кабинете одни, но даже это обстоятельство не позволило женщине произнести слово, крутившееся у неё на языке – «лгун».
 Всем наплевать, Степан Степанович, что я могу делать рейтинговые новости на государственном уровне,  ответила Кони,  Но я могу, вы в этом убедились.
Женщина отпила кофе из своей чашки. Поморщилась – с сахаром, но без кардамона.
 Это блестящий материал, Таис, это…  Гулеватый подбирал слово,  Высший пилотаж! Это и есть настоящее телевидение. Я такое здесь и строил, купил новое оборудование за шесть миллионов гривен, обновил эфирную сетку. Современный подход к управлению требует большой самоотдачи от сотрудников, а они привыкли отрабатывать по одной программе в неделю, или даже в месяц, зачастую за счёт эфира решать личные вопросы.
 Угу,  кивнула головой Таис.
 Мой предшественник Валерий Гуменюк вернулся на свою прежнюю работу начальника по уборке мусора в Симферополе. Представляешь, на какой уровень была опущена телекомпания? Я зарылся в работу и днями своих родных не видел.
Они впервые за полгода говорили вот так просто, почти «по душам». Таис сочувственно посмотрела на Гулеватого. Она знала, каково это.
 Но если честно, я упустил свою семью ещё руководителем рекламной службы телеканала «Интер». Вот так…  продолжал исповедь Степан,  Меня вечно не было дома. А когда был, то постоянно разговаривал по телефону и краем глаза смотрел телевизор. Зачем я всё это вам рассказываю?
Кони пожала плечами, и тень недоумения проскользнула по её нахмуренному сосредоточенному лицу.
 Вы ещё хуже чем я.
Таис отвела глаза.
 Вам дать волю, вы ночевать на работе будете,  безапелляционно заявил гендиректор телеканала. – Хотите, скажу, чем всё это кончится?
Мужчина отхлебнул чаю и, не дождавшись ответа от женщины, продолжил:
 Вы останетесь ни с чем. Ни с чем! Точно также было со мной. Назначают верных, а требуют как с умных.
«Никто никогда не узнает, что у тебя внутри, ты  письмо, отправленное одним безумцем другому, письмо, потерявшееся на полпути», – подумала Таис, но опять промолчала.
Из кабинета гендиректора она спустилась в ньюсрум.
 О! Несётся на всех парах! – воскликнул Плешаков,  Что с тобой?!
 Нам придётся кое-что поменять,  ответила Таис, собирая все бумаги с его стола. – Паша на месте?
 Да, он в аэропорту, никаких изменений в работе аэропорта не произошло, рейсы продолжали выполняться в обычном режиме,  так что он сделает стендап на общих планах и возьмёт интервью у тех, кто вышел из аэровокзала.
 Нет! – жёстко ответила Кони и выкинула все собранные со столов бумаги в угол с мусорной корзиной,  Он пойдёт на аэродром к этим вооруженным людям в армейском обмундировании без знаков различия и в масках, чтобы выдавить из них хоть пару слов на камеру! Это называется «поднимаем ставки»! Ясно? Отныне все сюжеты, которые мы выдаём в эфире, должны быть сенсационными!
Дзябенко и Плешаков посмотрели на неё озадаченно.
 Добавим агрессивности! – Таис металась перед мужчинами, потрясая кулаками,  Будем работать больше и начнём прямо сейчас!
 Его просто не пропустят с оператором,  засомневался Леонид.
 Закрепите ему на голову экшен-камеру GoPro! Так, главный вопрос  «сможем мы его слышать?»
 Не то слово,  заверил её Леонид,  если на нём будет микрофон на петличке, мы услышим все его душераздирающие интервью.
 Правда?
 Правда!
 Отлично!
Дзябенко отошёл дирижировать камерами.
 Крупно!
На мониторе крупным планом диктор вещала о том, что Верховный Совет Автономной Республики утвердил новый состав крымского правительства.
 Включить «удалёнку»,  скомандовал Дзябенко. – Внимание!
 «Вежливые люди» взяли под контроль госпредприятие «Крымаэрорух», обеспечивающее авиационную навигацию над территорией полуострова,  объявила диктор в студии.
 Паша, внимание! – предупредил режиссёр Павла Макеенко,  Поехали!
На другом мониторе у него появился репортёр с пластиковой диадемой экшен-камеры GoPro на лысой голове.
 Наш специальный корреспондент Павел Макеенко самый первый решил поговорить с «вежливыми людьми», взявшими под контроль аэропорт «Симферополь», верно Павел? – обратилась диктор к Макеенко, сдержанно улыбаясь телезрителям в объектив.
 Внимание, открывайте второй микрофон,  прозвучала команда в студии.
 Павел, вы нас слышите?
 Да, слышу! – на экране у телезрителей появилась авантажная голова репортёра Макеенко,  в аэропорту всё спокойно, погода лётная, на полуостров прибыла делегация Татарстана.
На поясном плане репортёр сунул микрофон под нос одному из прилетевших россиян. «Мы встретимся с руководством крымско-татарского Меджлиса»  пояснил татарин.
В обществе безупречно одетого народного дипломата из Татарстана репортёр ГТРК «Крым» с экшен-камерой GoPro на голове выглядел как инопланетянин.
Кони взлохматила голову и сделала покер-фейс. А Плешаков, напротив, сделал фейс-палм. Гаевая не выдержала и рассмеялась, так комично выглядела эти парочки – на экране и в студии.
 Вторая,  скомандовал Дзябенко, переключив картинку в студию.
Когда они прервались на кофебрейк, Плешаков ворчал, сопровождая Кони в коридоре:
 Что ещё намерена делать? Может, к Петру Порошенко его отправишь? Один из организаторов смены власти в стране тоже прилетел на полуостров.
 Между прочим, видео с GoPro, которое он снял на лётном поле, имеет сто тысяч просмотров на YouTube. И Паша сам в полном восторге! О! И ещё один спец по рейтингам, Илья Гольдман сказал…
Её окликнул кто-то из администрации канала:
 Таис! Отличная работа!
 Спасибо! – женщина широко улыбнулась и повернулась к исполнительному директору,  Выше нос, Лёня!
 Знаешь, что я заметил? – проворчал Плешаков,  Люди говорят «выше нос» перед тем, как поиметь тебя в задницу!
 Дело в том, Леонид, я не хочу тебя расстраивать, но факты таковы, что уже давно весь мир спорит, что лучше: когда репортёр вовлечён в событие или когда отстранённо сохраняет объективную точку зрения. Тушить пожар вместе с пожарными или в чистеньком костюме на их фоне рассказывать о происходящем. Вести ли репортаж о байкерах с заднего сиденья Harley-Davidson или записывать стендап с байкерами за спиной. Развлечения или новости. Новости или развлечения? И знаешь, что?
 Что? – спросил Поешаков и жестами заказал у буфетчицы круассан с кофе.
 Ваша партия проиграла! – заявила Кони и обратилась к буфетчице,  Мне то же самое!
 Ты ошибаешься! – помахал Леонид указательным пальцем перед носом Таис. – Люди не идиоты и им нужна надёжная, проверенная информация, а не та скороспелая репортажная дрянь, которой ты хочешь их закармливать. 
 А чем, чем их закармливать? – возмутилась Кони,  «Паркетом» от официальных говорящих голов? Нам нужна живая информация! Если у нас не будет рейтингов, нас закроют. Оставят «Парламентский час» раз в день и всё! Нас уберут из эфира! Собственное вещание у нас могут закрыть! А я хочу изо всех сил его сохранить! Слышишь меня?!
Таис швырнула чашку на стол с таким ожесточением, что половина кофе расплескалось на блюдце.
 Я просто так им не сдамся! – прорычала она.
Плешаков озадаченно засунул в рот половинку круассана и поспешил покинуть буфет. Его место заняла Нина Гаевая с двумя треугольниками пиццы «Маргарита».
 Таис, я хочу с вами поговорить по поводу Паши.
 И вы туда же?! – с досадой воскликнула Таис,  почему все так трясуться из-за Макеенко. Он просто репортёр, хоть и заслуженный журналист Украины. 
 Я трясусь из-за Макеенко?! – переспросила Гаевая,  Да он, чтобы его не отправили на пенсию, пойдёт на всё! Слушайте, я понимаю, что вы делаете! Я столько лет такого ждала! Так что, я в вашей команде!
С этими словами она протянула Таис один сектор пиццы с помидорами.
 Серьёзно? – спросила приятно обрадованная Кони и принял пиццу,  Но вам за пятьдесят, у вас есть какие-нибудь проблемы со здоровьем?
 Да на мне пахать можно! – заверила молодую женщину бывалая телевизионщица.
В этот же день Гаевая организовала в вечерний выпуск новостей репортаж с моря о том, как ракетные катера и крейсер Черноморского флота блокировали украинские суда береговой охраны, находившиеся в Балаклавской бухте.
10
При последних бледных отсветах вечерней зари Денис Иванович Ра вернулся из Симферополя в свою севастопольскую квартиру. Блокпост, дремавший на дороге в город русской славы, беспрепятственно пропустил его нежно-салатовую Audi RS4 Cabriolet под пластиковым колпаком временной зимней крыши. Бойцы «Самообороны Крыма» знали эту машину и уверенно помахали руками, приветствуя «своего» депутата. К закату Ра подъехал по узкой извилистой тропинке, бежавшей среди зеленеющих кустов можжевельника к, словно умершему, малоэтажному таунхаусу. В золотом свете вечера повсюду виделись российские флаги – подвижные, яркоцветные триколоры на балконах и флагштоках. Сочетание флагов черноморского флота и России было прямо-таки воодушевляющим. Из окон квартиры, выходящих на море, было видно, как экзотическим фейерверком взмывали в воздух разноцветные сигнальные ракеты.
«Суть дружбы двух взрослых людей: вы постоянно пишите друг другу «надо бы, наконец, встретиться» до тех пор, пока один из вас не умрёт»,  подумал Денис Иванович, так как надеялся провести этот вечер с Таис, но та безнадёжно пропадала на своей работе. Метод снять напряжение парой бокалов вина больше не работал. Теперь Ра просто приходил домой, смотрел в одну точку часа полтора, а вот и спать пора.
Он успел переодеться в уютные серые велюровые толстовку и штаны, когда в дверь позвонили. Денис открыл дверь, и снаружи к нему ворвалась Таис.
 Привет! – успел сказать ей Денис Иванович,  Всё было неплохо…
Кони без разговоров толкнула его обеими руками к стене и впилась в губы долгим, сильным поцелуем. Дверь закрылась сама с громким хлопком.
 Я не хочу об этом говорить,  прошептала она, когда ей потребовалось вдохнуть воздуха.
 Ладно,  согласился Ра.
Кони обвила его шею руками и снова прильнула к его губам. Когда она дала ему возможность вдохнуть, он пробормотал ей в губы:
 У меня есть план…
Но женщина опять запечатала его губы своими. Она исступленно целовала его до тех пор, пока у неё ни зазвонил телефон в левом кармане пальто. Ра опустил туда руку, выудил тренькающий смартфон и пошёл на кухню.
 Э!.. – окликнула его Кони и бросилась следом за ним. – Я хочу посмотреть, кто звонит!
Ра шёл, не останавливаясь, держа смартфон за уголок двумя пальцами, как обгадившегося котёнка.
 А вдруг что-то случилось?! – Таис пыталась забрать телефон, но с её ростом это было совсем не просто.
 Кто-нибудь другой расскажет о том, что на здании администрации Севастополя спущен флаг Украины! – заявил Денис Иванович, сунул смартфон в хлебницу и захлопнул крышку.
 Ах! Так не честно! – возмутилась Таис.
 Конечно! – согласился Денис и пошёл прямо на женщину, выдавливая её с кухни.
 Конечно! Сам работаешь в парламенте…
 Да-а-а-а!
 И делаешь своими руками историю, которая войдёт во все учебники!
 В учебники? – переспросил Ра и присел.
 А мы делаем по пятнадцать сюжетов за выпуск! – похвасталась тележурналистка в то время, как мужчина приподнял её и взвалил себе на плечо.
 И каждый по три минуты, кстати! – сказала она, покорно свесившись вниз головой.
 Всё верно! – согласился Денис Иванович, внёс её в свою спальню и захлопнул за собой дверь. В его квартире было прохладно, а в спальне работал калорифер.
 Мне надо в ванную,  возмущённо попыталась вырваться Кони, но Ра её не отпустил.
Он привязал любовницу к батарее отопления, используя для этого специальный шёлковый шнур. В этот раз он взял её сзади, как мужчину. До этого вечера это было для неё абсолютно неприемлемо. Пожалуй, для Таис это было самое унизительное. Но большего наслаждения она ещё никогда не испытывала…
Посередине ночи Денис проснулся от ощущения пустоты под рукой, какой он обнимал Таис. Её сторона постели давно остыла. Ра прислушался  в гостиной чуть слышно бормотал телевизор. Мужчина вышел из спальни в прохладу большой комнаты, на ходу натягивая велюровую толстовку.
Диктор ICTV вещала: «Любые попытки вторжения на территорию Украины будут иметь серьёзные последствия»,  заявил во время брифинга временно исполняющий обязанности президента Украины Александр Турчинов».
 Что происходит? – спросил встревоженный Денис.
Растрёпанная Таис сидела перед ноутбуком, раскрытом на журнальном столике. На ней была его любимая клетчатая рубашка с вышивкой REAL PERSON.
 Александр Турчинов издал указ о незаконности избрания новым премьером Крыма Сергея Аксенова,  сообщила она своему любовнику,  А Владимир Путин обратился к Совету Федерации за разрешением об использовании Вооруженных сил на территории Украины…
 Но ведь, ночь за окном! – недовольно скислился Денис Иванович.
 Прости…  осеклась Таис и проворковала самым сладчайшим голосом,  Мне было так хорошо с тобой! Безумно хорошо и я… я… я очень рада, что мы…
Ра сел на подлокотник кресла, напротив её дивана и сказал:
 Езжай!
Он сделал «понимающее» лицо и мелко покивал головой.
 Что? – тихо переспросила женщина.
 Ты хочешь уехать? Уезжай.
Таис не могла понять, любовник злится или нет? Она внимательно на него посмотрела. Нет, кажется, не злится. Или злится, но скрывает?
 Ты в этом уверен? – осторожно спросила она.
Денис Иванович добродушно улыбнулся, как тогда, в лифте отеля «Женева», когда они поднимались к нему в президентские номер и он обещал показать что-то и тут же выставить её за дверь. Если собираетесь кого-нибудь полюбить, научитесь сначала прощать.
 Вали отсюда! – усмехнулся мужчина.
«Он не злится!»  поняла Кони.
Она тихо закрыла ноутбук, встала, полы рубашки расползлись в стороны, открывая мужскому взору широкую ложбину между небольшими грудьми и по-детски безволосое лоно.
 Спасибо! – прошептала Таис и легонько поцеловала Дениса в уголок рта, чтобы он не распалился и не передумал.
Она убежала в спальню, вернулась оттуда в чулках телесного цвета, рубашке и жакете, держа в одной руке сумку, в другой ноутбук. Метнулась на кухню, чтобы забрать из хлебницы смартфон. В прихожей сдёрнула с крюка пальто и хлопнула входной дверью. Денис подобрал с пола её шерстяную серую юбку. Входная дверь открылась, в квартиру опять ворвалась Кони, выхватила из его рук позабытую юбку.
 Предпочитаю людей, с которыми не обязательно общаться каждый день, чтобы оставаться друзьями! – шепнула она ему в губы, ещё раз целуя, и побежала на выход.
Денис Иванович в толстовке и трусах помахал ей вслед рукой, но Кони не обернулась. Дверь опять хлопнула. Подъездную дверь он не услышал, она была на автодоводчике. В утренней зимней глуши Севастополя стояла такая тишина, что, кажется, было слышно, как голуби клюют сор на балконе. «Любовь и счастье  это же не синонимы,  подумал Ра,  Вот ты счастлив, нафига тебе ещё и любовь!?» Вчера ему хотелось вина и секса, сегодня  сидра и полежать на полу в гостиной. Когда уже мужчины начнут немного проще относиться к тому, что женщины могут воспринимать секс так же легко, как это делают они?
11
Плешаков заметил, что Кони, хоть и не спит за своим столом, но выглядит как-то… как удовлетворённая в постели женщина, которая вот-вот заснёт. Такая Таис ему была по нраву. Так-то он предпочитал домашних женщин, каковым нравится выбирать детям наклейки на одежду и школьные принадлежности или вышивать…
Таис заметила какой-то особенный взгляд со стороны Леонида и жестом спросила «Ты чего?». Тот так же жестом отмахнулся, мол «не обращай внимания». Дверь к ним в ньюсрум открыл стажёр, и, не заходя, доложил: «Все пограничные пункты на территории Крыма перешли под контроль властей республики. Узлы связи выведены из строя. На Интере интервью с командующий военно-морскими силами Украины Денисом Березовским, он присягнул на верность крымскому народу».
 Что?! – риторически переспросила Кони и потом с досадой протянула,  Бли-и-и-ин!
 Что? – на этот раз уже спросил Плешаков.
 Вот, смотри,  Таис разложила перед ним последние распечатки со столбиками чисел и графиками, некоторые были помечены маркером,  Показатели нашей целевой аудитории улучшаются, но общие рейтинги пока ещё недостаточно хороши! Мы что-то упускаем!
 Может, пора Паштета опять заслать в аэропорт? – предположил Леонид,  Только на этот раз в аэропорт  Бельбек в Севастополе. Ночью он захвачен силами самообороны и Черноморского Флота.
 Ты думаешь?! – воскликнула Таис,  Нет, но я… Мы давали такую же картинку в прошлом репортаже… А-а-а, ты смеёшься надо мной…
 Нет,  не согласился Плешаков.
 Ну и ладно! – отмахнулась Кони,  Я… я к вечеру со всем этим разберусь. Ты на меня так смотришь, словно со мной что-то не так! Всё время!
 Что?! – возмутился Леонид.
 А я так не могу! Я не могу!
 Слушай, таких глупостей ты ещё никогда не говорила! – заявил исполнительный директор.
 Я не могу расслабиться ни на секунду! Понимаешь, чтоб творить в профессии надо хотя бы три-четыре таких же сумасшедших вокруг себя. Их катастрофически мало. Я не могу, я так не могу! – Таис вскочила и бросилась вон из ньюсрум.
 Таис Васильевна! Давайте не будем усукаблять ситуацию! – крикнул ей вслед Плешаков, но остался безответен…
На очередной утренней «летучке» Леонид настоятельно рекомендовал сделать развёрнутое интервью с представителя ОБСЕ по свободе слова Дуней Миятович, коя прилетела в Симферополь и остановилась в гостинице «Украина». Таис была не против, но, по её мнению, – это всё «хала-бала» и «паркет». Она традиционно послала Павла Макеенко на уже третьи съёмки, связанные с захватом аэропорта. На этот раз Самооборона Крыма взяла под контроль аэродром морской авиационной бригады ВМС Украины.
Симферопольский спецкор тоже предложил «паркет»  Верховный Совет Крыма принял постановление о вхождении Автономии в состав России в качестве субъекта РФ. На внеочередной сессии решено перенести дату референдума на 16 марта и принято Временное положение о нём.
 Всё бы хорошо, Коля,  сказала на это Таис,  но не хватает драмы, подумай!
 Я чего тут думать,  ответил ей Николай,  Власти Бахчисарайского и Белогорского районов отказались обеспечить проведение референдума на своих территориях. Вот тебе и драма!
 Бахчисарайского?
 Да!
 Я договорюсь с бахчисарайским депутатом на комментарий,  предложила Кони, вспомнив о Денисе Ивановиче Ра…
 Тридцать секунд до эфира! – объявила ассистент режиссёра.
 Опускаем музыку и выходим с первой – скомандовал режиссёр, посматривая на хронометр.
Был у него такой бзик, носил часы на обеих руках одновременно. Одинаковые. На одной чёрные, на другой белые.
 Три, два, один…
 Давайте объяву и выходим на первую!
 С добрым утром, Крым! В разных районах Симферополя замечены неизвестные, которые под предлогом переписи населения отбирают у жителей паспорта…
Кони, внимательно следившая за процессом, толкнула Гаевую, указав глазами на второго диктора, которая в ожидании своей реплики опустила глаза и как-то подозрительно замерла.
 … Центральная избирательная комиссия Украины заблокировала доступ к информации Реестра избирателей Крыма,  продолжал Михаил.
 О Боже! Опять! – возмутилась Нина Гаевая.
 Возьмите одного Мишу! – приказала Кони,  Сергей! Дзябенко!
 Возьми крупно одного Мишу! – распорядился режиссёр.
Оператор второй камеры бросил пачку самоклеящихся стикеров в задремавшую ведущую. Та с ослепительной улыбкой вскинула голову и сообщила телезрителям:
 Всё это, а также новости погоды в начале часа.
Гаевая не выдержала и рассмеялась.
 Классный бросок, Федя! – похвалила Таис оператора.
 Ноу проблем, Таис Васильевна,  откликнулся оператор второй камеры.
Когда они ушли на кофебрейк, Гаевая после глотка крепкого кофе «без ничего», сообщила:
 Таис, я говорила с Зиной из отдела кадров, они завтра-послезавтра уволят Гулеватого. Сверху затребовали данные по твоей карьере. Ты получишь это место! Ты станешь нашим генеральным!
Первую декаду весны погода благоприятствовала: прохладно и ясно было на всем полуострове. Но в этот день с утра Таис встретили свинцово-серые хмурые тучи; холодный противный дождь предупредил её, что не май месяц, а всего-то март. Последние дни оказались самыми трудными: обстановка в Крыму значительно накалилась, резкие заявления политиков рвали гражданский мир в клочья, заставляя бедных граждан дрожать от предчувствия гражданской войны. Подготовка к референдуму со всеми его хлопотами и заботами оканчивалось. Они предвкушали близкую теперь радость увидеть, наконец, результаты своего решения де-юре и наступления настоящей тёплой весны. Русской весны.
У Кони зазвонил телефон. «Гольдман»  успела заметить она и сняла трубку.
 Таис Васильевна, жду вас у себя, по возможности, скорее,  пригласил её руководитель Центра общественных связей Совмина.
 Конечно!
На выходе с телеканала её перехватили Плешаков и Гаевая
 Сюрпри-и-и-и-из! – протянула Нина.
 Пам! Пабабаммм! – спел Леонид.
Они вручили ей подарочную сумку из блестящего картона.
 Что?! Что это такое? Для чего? – засыпала их вопросами разулыбавшаяся Таис.
 Тебе это пригодится! – с загадочным видом сообщила продюсер утреннего блока новостей.
 Главное, чтобы не упаковка косметики, как тогда! – заявила Таис,  Та у меня так и лежит.
 Этим ты точно воспользуешься! – заверил ей Плешаков.
Кони достала из бумажной сумки свёрнутую красную футболку, развернула и прочла на ней надпись крупными белыми буквами «КОНИ на переправе не меняют!»
 Как это мило! – воскликнула Таис и прижала подарок к лицу.
Подошедшие в это время Павел Макеенко и Сергей Дзябенко, и операторы, и дикторы – зааплодировали.
 Я согласна! – счастливо засмеялась заместительница генерального директора и натянула подарочную футболку прямо поверх своей розовой блузки.
Когда она заходила в кабинет к Илье Гольдману, то застегнула пуговицы на своём красном жакете, чтобы он не увидел раньше времени каламбура про коней.
 Таис, рейтинги у вас занебесные, но нам придётся с вами расстаться,  сказал начальник Центра общественных связей Совмина.
У Кони стекла улыбка с лица.
 Мне очень жаль, но Государственная телерадиовещательная компания «Крым» переподчинена Верховному Совету Автономии. Сергей Аксёнов распорядился вас уволить, как «протеже Могилёва».
 А Гулеватый?
 Степан Гулеватый и генеральный директор Севастопольской региональной ГТРК Сергей Норманский тоже уволены.
 Но подождите! Вы же не могли на это согласиться! Ведь я так много сделала! Это потому, что я женщина, да?
 Её зовут Екатерина Козырь,  ответил Илья Гольдман,  она выходит сразу после референдума, в понедельник. У Аксёнова свои протеже, понимаете?
 О, чёрт! – выругалась Кони,  О-о-о-о, чёрт!!!
 Мне, правда, очень жаль Таис, но я сейчас сам не в том положении, чтобы сопротивляться вашему увольнению,  с горечью признался Гольдман,  Мне самому сейчас пальцы вставляют в колёса.
Кони поддакнула, но у неё схопнулся мозг.
12
Историю часто попрекают пристрастием к победителям. А происходит это, главным образом, из-за тех документов, которые на протяжении веков доходят до потомства. Так, например, у нас больше сведений о египтянах, чем о нубийцах, гораздо больше об испанцах, чем о племени ацтеков, и, конечно же, гораздо больше информации о мужчинах, чем о женщинах. Это серьёзно ограничивающий историю фактор. Объяснение этому чисто психологическое: мы предпочитаем больше знать о победителях, нежели о побеждённых.
Из Центра общественных связей Совмина на проспекте Кирова женщина направилась на улицу Карла Маркса, в Верховный Совет, прямиком в кабинет к Денису Ивановичу Ра. Тот был на месте и весьма обрадовался её приходу, обычно Таис избегала появляться у него на служебном месте.
 Привет! – улыбнулась женщина на входе в кабинет,  Я приезжала к Гольдману…
 Я знаю,  прервал её Ра,  Я знаю, где ты была. Я не знаю, куда ты собираешься?
Депутатский кабинет Ра был сильно перегружен вещами. Обои персикового цвета изредка выглядывали из-за шкафов с книгами, папками, переплетёнными подшивками журналов по виноградарству и виноделию, даже давно устаревшими VHS-кассетами. В промежутках между шкафами висели карты – мира, Советского Союза, Украины, Крыма и Бахчисарайского избирательного округа.
 Послушай, что пишет Леся Дубровская в «Столичной газете»,  предложил Денис Иванович и недождавшись согласия визитёра, прочёл вслух,  «Ход истории определяют три главных фактора: первый – количество, второй количество и третий – количество. Это означает, что украинцы в Украине, в конце концов, возьмут верх. А крымским татарам в Крыму этого, видимо, никогда не добиться. А это в свою очередь означает, что история аморальна. Такие понятия, как гражданские права, сострадание и справедливость истории абсолютно чужды…» Это цинично, не находишь?
Молодая женщина ничего не ответила. На её губах блуждала неясная улыбка. Глаза смотрели печально и задумчиво.
 Нам было весело с тобой, правда? – спросила она невпопад.
Она положила сумку и пальто в кресло, оставшись в жакете и юбке кораллового цвета. Обошла вокруг стола и села на его краешек перед Денисом Ивановичем.
 Чего ты хочешь? – спросил мягко Ра,  М-м?
 Ты знаешь, чего я хочу…  то ли ответила, то ли сама спросила Таис.
 Ты хочешь кресло руководителя ГТРК «Крым»,  уверенно ответил депутат.
Таис в упор посмотрела прямо ему в глаза и ответила тихо, но твёрдо: «Нет». Она наклонилась к сидящему на крутящемся стуле мужчине, взяла его за лицо и нежно поцеловала в губы. Её рука развязала галстук, расстегнула верхние пуговицы рубашки и скользнула к груди, с той стороны, где бьётся сердце.
Через несколько минут Денис сжал её плечи, немного отстранил от себя и заглянул в ей в лицо. Глаза Таис были закрыты. Денис снова прижал её к себе и принялся целовать её греческий нос. Прямой, выдающийся, но в то же время маленький, аккуратный.
Дружба между мужчиной и женщиной, которую регулярно протирают сексом, не только не ржавеет, но и блестит, как новенькая. Первый раз он её взял прямо у себя в кабинете. Стоя. Между шкафами, наполненными папками с обращениями граждан. Сорвалась и упала на пол карта Крымского полуострова…
Потом Денис предложил выпить с ним немного «посредственного» вина.
 Посредственного? – переспросила Таис застёгивая пуговички на блузе и подтягивая спустившиеся чулки.
 Это недорогое вино, выпиваемое вечером по средам! – пояснил Ра, доставая склянки из коробки,  Чувствую невероятный трепет, когда наливаю вино в новые бокалы  невинный бокал впервые становится винным!
Когда они собрались к нему домой, на выходе из кабинета Денис Иванович подарил своей любовнице клатч в виде книги Чернышевского «Что делать?»
 Ахахаха! – рассмеялась женщина, разорвав подарочную бумагу и разглядывая маленькую элегантную сумочку.
 А ты не смейся, Таис,  почти обиделся Ра,  Я хотел бы рассказать тебе об этом романе, ведь ты его наверняка не читала?
 Мы в школе проходили, кажется, но нет, не читала,  призналась Кони.
 А в конце XIX века нельзя было найти студента во всей Российской империи, который ещё в гимназии не прочёл «Что делать?». Когда роман запретили, его переписывали от руки. Куски заучивали наизусть. Ни у одного романа Тургенева или Толстого не было такой армии читателей, как у плохого романа «Что делать?», потому что молодёжь искала в нём не красот, а программы. 
 И находили?
 «Что делать?» стал энциклопедией для Ленина, Крупской, Инессы Арманд и Александры Коллонтай,  уверил её Ра, открывая перед любовницей пассажирскую дверку своей нежно-салатовой АУДИ,  Анны Ахматовой и Николая Гумилёва, Маяковского и Лили с Осипом Брик. Под неуклюжей формой романа оказалось подробное руководство по устройству счастья.
 Но что же сделает нас счастливыми? – спросила Таис, подумав одновременно, что если они прямо сейчас уедут в Севастополь, ей придётся оставить свою машину на автостоянке Верховного Совета.
 Тебе это покажется странным, но роман Чернышевского о любви, в центре романа стоят сердечные отношения.
 Действительно, странно,  согласилась Таис,  Все женщины мнят себя спецами по отношениям, а я не знаю ни одной, кто прочла бы этот роман.
Она открыла клатч «Что делать?», словно ожидая, что там будут страницы с текстом романа.
 Первое правило отношений по Чернышевскому: живи в трехкомнатной квартире! Главная проблема у семейных  в наплевательском отношении к неприкосновенности внутренней жизни человека. После свадьбы люди уверены, что теперь имеют право без церемоний «совать лапу в личную жизнь» супруга, вламываться без стука и жить без стеснения.
 Да, это верно,  согласилась Таис,  Каждому хочется, чтобы в его внутренней жизни был уголок, куда никто не залезал бы, всякому хочется иметь свою особую комнату, для себя одного.
 Поэтому Чернышевский предложил, чтобы у каждого супруга была своя отдельная спальня, куда другой не имеет права входить без стука. И общая комната для встреч.
 Счастье по Чернышевскому – это гарантированное невмешательство в личное пространство? – уточнила для себя Кони.
 Да! – подтвердил Ра, поворачивая с улицы Гоголя на Севастопольскую. – А второе правило Чернышевского: причесывайся!
 Почему? Что в этом такого?
 Он имел в виду, что в наших традиционных семьях очень мало деликатности, особенно в отношении к женщине.
 О-о-о! Да,  согласилась Таис,  Мой Тарас, превратно понимая мужественность, считал, что правильно быть угрюмым и грубым.
 Третье правило: поменяйся ролями! – объявил Ра, проезжая село Чистенькое.
 Мужчина должен стать женщиной, а женщина мужчиной? – удивилась Кони.
 Почти так,  согласился Денис Иванович,  с низшим скучно, только с равным полное счастье. Женщинам общество не прощает измен, а на мужские похождения смотрит сквозь пальцы. Надо поменяться ролями.
 То есть, это правило Чернышевского разрешает жене адюльтер?
Ра не ответил, лишь посмотрел, улыбнувшись, на Кони, снова заглядывающую в сумочку-конверт. Четвёртое правило Чернышевского он огласил, когда они проезжали село Приятное Свидание:
 Четвертое правило, Таис, живи как на первом свидании! Нужно смотреть на жену, как на невесту, которая каждую минуту может сказать: «Я недовольна тобой, прочь от меня». Признавай её свободу чувствовать дружбу к тебе так же, как признаешь её за своими друзьями...
Дальше от Бахчисарая до Севастополя все тридцать километров они молчали. Денис Иванович размышлял над тем, что повышенное значение, придаваемое роли личного счастья в романе Чернышевского, на самом деле, расшатывает устои нации и цивилизации. Понятие «личное счастье» включает всё то, что даёт человеку удовлетворение в повседневной жизни. Степень такого удовлетворения определяет параметры человеческого существования. Например, брак: в тех общественных структурах, которые считаются стабильными,  это всего лишь форма обмена экономического и политического субъектов производства. Это означает, что удачный брак весьма относительно связан с личным счастьем двух людей, вступивших в него. Более того, понятие «личное счастье» вовсе не связано с браком, а потому развивающемуся обществу следует заботиться скорее об общем благе или о гипотетическом будущем, нежели о счастье отдельного индивидуума.
В Римской империи, такое понятие, как «супружеская любовь», впервые появилось в III веке при Диоклетиане, приблизительно в те годы, когда империя рухнула. Тот же феномен произошёл в Европе в XVIII веке, когда концепция счастья Руссо во многом предварило Французскую революцию. Возникает вопрос, возможно, парадоксальный: та дикая погоня за счастьем, которая началась с романа Чернышевского и так характерна для современного общества, не связана ли она исторически с закатом русской цивилизации, который мы начинаем ощущать?
В Севастополе на этот раз Ра был необычайно нежен с Кони. Они приняли вместе душ и потом долго валялись на постели в его спальне, лаская друг друга поочерёдно. Но всё же, он больше. Особенно Таис нравилось, когда он массировал ей стопы и целовал пальчики ног. В такие моменты она лежала перед ним на спине, бесстыже, как розовая лабораторная лягушка. Мурчала от удовольствия и тихо похахатовала от лёгкой щекотки. Потом не выдерживала, садилась ему верхом на колени и затяжно целовала в губы, запрокидывая ему голову до тех пор, покуда он не валился на спину, и не принимался оттуда снизу целовать ей поочерёдно груди…
Они откупорили ещё одну бутылочку красного сухого вина, и Таис срочно решила сделать салат из помидоров, зелёного базилика и моцареллы с оливковым маслом и винным уксусом. Этому рецепту её научила Аня Загорулько, а ту – Эндрю Бликстер, а того – сама Мадонна. Поэтому Денис Иванович Ра вкушал со своей любовницей салат Капрезе по рецепту от самой Мадонны. И Таис с гордостью ему об этом сообщила. Также она рассказала ему, что работает на ГТРК «Крым» лишь до референдума. Но Ра сказал, что ничем не может ей помочь.
 Почему? – спросила Таис, сидя на нём, сжимая и разжимая маленькие стопы, как обезьянка.
 Потому, что, когда играешь не в команде, ты не можешь делать ошибки,  загадочно ответил Денис.
Таис посмотрела ему прямо в глаза, глубоко-глубоко, в её взгляде сквозило безграничное обожание.
 Почему мы не встретились раньше? – спросила она таким задушевным тоном, что Денис не выдержал наплыва нежности, погладил её по обнажённой груди, провёл по щеке и признался:
 Очень тяжело будет остановиться. Всегда чувствовал себя обманутым, когда герои книги или фильма ищут сокровища, а потом оказывается, что главное богатство – любовь, которую они обрели, пройдя испытания.
Она поцеловала пальцы, ласкающие её щёку, и ответила:
 Я не хочу останавливаться.
 Конечно, хочешь…  ответил ей Ра, но она не дала ему продолжить и запечатала его рот своим поцелуем.
 Я ещё кое-чего хочу…
 Что ещё у тебя в голове, Таис? – спросил Денис Иванович.
Она сидела на нём, как ребёнок, низкорослые женщины могут себе такое позволить, не утомляя мужчину физически. Кони опять посмотрела ему прямо в глаза бездонными чёрными зрачками и честно предложила:
 Женись на мне! – её голос был излишне твёрд от решимости.
 Что?!
«В романе с замужней женщиной самое главное, чтобы она не развелась»  мелькнуло у него в голове.
Кони засмущалась от того, что она, двадцатисемилетняя замужняя женщина, сделала предложение пятидесятилетнему вдовцу.
 Женись на мне,  повторила она самым нежным, самым сладким тоном, на какой была вообще способна.
 Я был женат. Однажды… Очень удачно… Её тело так и не нашли. Она пропавшая без вести…  признался Ра в самом сокровенном,  Пойми, она для меня жива, пока я не женился снова.
 Я хочу, чтобы ты был рядом,  объяснилась Кони.
 Я и так… рядом,  Денис произносил это, не глядя ей в глаза, но уперев взор в её безупречно прекрасные губы,  Правда, я не знаю, как ты этого добилась?
Таис приблизила своё лицо к его лицу и почти прошептала:
 Хочу, чтобы ты был со мной официально! – при слове «официально» она чуть оскалила по-вампирьи верхние клыки.
После долгого-долгого поцелуя Денис Иванович сказал:
 Но ведь ты не хотела больше замуж?
 Ой, да любая баба, которая «ах, не хочу замуж, зачем мне вот это, и так хорошо», уже где-то сохранила картинку свадебного платья, какое ей надо! – призналась Кони.
 Ты мне сделала предложение?
 Да! – игриво рыкнула женщина.
 Я подумаю…  ответил мужчина, выдерживая интонации манерных дам XIX века.
Ра плескался в душе, а Кони лежала в их постели в свой любимой позе: на спине, закинув руки за голову и высунув из-под одеяла голую согнутую ногу. У Дениса Ивановича в ванной комнате звучало радио. Это очень удобно – иметь в ванной комнате с туалетом радио, чтобы во внешний мир доносились звуки только джаза или ещё какого-нибудь блюза. Но кто в начале марта 2014 года слушал в Крыму музыку? Нет, в русскую весну самым популярными и жаждаемыми были новостные каналы.
 Таис, представляешь, Путин поговорил по телефону с Мустафой Джемилевым, приехавшим в Москву по приглашению экс-президента Татарстана Шаймиева,  сообщил Денис, растирая свои седые волосы махровым полотенцем,  Окончательное решение по Крыму будет принято после референдума, но Путин гарантировал соблюдение прав крымских татар.
Ра легонько толкнул круглое женское колено.
 Ты слушаешь меня?
 Я думала, у нас особенный вечер, без политики,  томно ответила ему Таис.
Ра наклонился, поцеловал внутреннюю поверхность её бедра. Потом сел на постель, сжал ей запястья за головой и такую, прикованную, как Андромеда к утёсу, крепко поцеловал в губы.
 Таис Кони – кисейная барышня!
После секса и пары часов сна, Денис Иванович сызнова проснулся один в своей постели. Из гостиной доносился тихий перестук клавиш. Таис Кони, одетая в его любимую красно-клетчатую рубашку, что-то строчила на своём ноуте.
 Наш «особенный вечер без политики» закончился в три часа ночи? – спросил Ра, натягивая серую велюровую толстовку.
 Помнишь, правительство Крыма дало поручение готовить банки к национализации? – ответила Кони, не отрываясь от своего электронного письма Плешакову,  Так вот, председатель Верховного Совета Константинов заявил о намерении национализировать Международный детский центр «Артек».
 И?
 Ты представляешь, какой трогательный репортаж можно завтра снять в «Артеке»?
 Таис, девочка моя, позволь спросить, а что ты собираешься делать после увольнения с телевизора? 
 Я улечу к папе, в Одессу.


Глава 10. Одесса
 
1
Тарас погрузился с головой в тёплую прозрачную морскую воду. Его глаза были открыты, запрокинув голову, он смотрел на большую-пребольшую луну. Она была такая огромная в ту ночь, что казалось гораздо ближе к поверхности земли, чем какие-то ни было другие дни, точнее, другие ночи. А если ещё точнее, то не к поверхности земли, а к спокойной глади Чёрного моря.
На береговой полосе от Черноморки до Дачи Ковалевского, под обрывами, между скалами есть много укромных мест, приятных для ночного купания. Тарас работал на стройке в санатории имени Горького. Завтра будут поздравления от отца, который получил тот подряд и взял его в свою бригаду. Завтра будут шум, тосты, похлопывания по плечу, алкоголь и пиршество. Но начало календарного 19 июля 2008 года ему хотелось встретить одному, в море.
Когда он выныривал, то становились видны ещё и звёзды – крупные, блестящие – их было бесконечно много. А когда он нырял, то оставалась видна только луна. А ещё девичий силуэт. Девушка перекрыла лунный диск, и Тарас под водой увидел, что она совершенно нагая. Наяда нырнула с поверхности прямо на него. Мелько рассмотрел даже мельком её остроконечные груди, но у него закончился воздух, и потребовалось срочно всплыть. Он сделал взмах сильными руками, и девушка отклонилась от него, чтобы не столкнуться под водой.
Он вынырнул, вслед за ним – она. И рассмеялась. Весело, легко, совершенно бесстрашно. Как будто она плескалась в собственной ванной с жёлтым резиновым утёнком. Так смеются русалки, когда играют в волнах с тонущим моряком. Тарас сгрёб её в охапку, уткнувшись носом в девичьи груди, но она выскользнула, несильно оттолкнувшись от его живота ногами и снова нырнув. Молодой человек нырнул вслед за ней и снова поймал уже под водой, сжал покрепче и вынырнул, держа её в объятьях. Девушка плеснула водой ему в лицо. Тарас от неожиданности прикрыл глаза рукой, что позволило нагой купальщице снова выскользнуть на свободу и снова расхохотаться. Тарас тоже рассмеялся: забавно получилось, «русалка» не уплывала, поэтому и не обидно.
Луна ярко блеснула на её мокром лбу, когда девушка бросилась к ему и с силой поцеловала в губы. От неожиданности Тарас не успел даже глотнуть воздуха. Они погрузились в море с головой, и он пошёл ко дну, обвитый её руками и ногами, с её губами на своих губах. Он был готов умереть от удушья и утонуть, лишь бы не прерывался этот поцелуй.
Когда они вынырнули, то оба глубоко вздохнули, она даже со стоном, может быть от того, что он в этот момент вошёл в неё, легко и свободно, как ещё никогда у него ни с кем не получалось. Девушка замерла, прислушиваясь к ощущению внизу, под водой. На этот раз он поцеловал её. Эта игра повторялась снова и снова, они обвивали друг друга, погружались на глубину, расцеплялись, выскальзывали из объятий, чтобы вынырнуть и опять соединялись на доли минуты, чтобы он мог в неё снова войти.
Наконец, выбившись из сил, они вернулись на мелководье, туда, где ноги могли ощутить твёрдое дно, а луна – осветить их тела до колен.
 Самый классный секс в моей жизни,  произнесла девушка, сильно задыхаясь и крепко обнимая его за шею. – А я совсем не знаю о тебе ничего.
Тарас не мог ей отвечать, он тоже задыхался, держа её на весу, сильно сжав пальцами ягодицы.
 Так лучше,  ответил он, после долгой паузы, потому что невозможно совершать фрикции и разговаривать одновременно, так же, как глотать и в то же время дышать.
Девушка посмотрела ему в глаза и потребовала:
 Ну, расскажи хоть что-то? Мне было бы это приятно… Чтобы осталось что-нибудь на память. Откуда ты?
Тарас сфокусировал взгляд на её лице.
 Из Запорожья.
 А я из Одессы,  поделилась девушка и попросила,  Ну, ещё что-нибудь?
«Какие раскованные девушки в Одессе»  подумал Мелько и ничего не ответил.
 Давай каждый расскажет по два факта о себе? – предложила незнакомка, сжимая в внутри себя его плоть, давая тем самым понять, что не отпустит его просто так, но пообещала,  И мы разойдёмся навсегда!
Тарас молчал, рассматривая её тёмные от влаги волосы, змеями облепившие треугольное лицо так, что в свете полной луны его «русалка» была похожа на лик бренда Версачи.
 Я мастерски готовлю шкару из кефали,  сообщила девушка.
 Это логично,  ответил Мелько, широко улыбаясь от того, что их носы соприкасались, как у майори с Новой Зеландии.
Девушка поцеловала эту улыбку и возразила:
 Вовсе нет, учти, ты прямо сейчас трахаешь лучшего в мире специалиста по шкаре!
 Да, ты права,  с готовностью согласился Тарас и принялся покрывать мелкими поцелуями её подбородок и плечи, там, где задержались мелкие капельки черноморской воды, 
 Конечно,  ответила девушка и запрокинула голову, подставляя ему шею для поцелуев.
 М-м-м,  пожевал губами молодой человек с интонациями дегустатора,  Только вот соли многовато…
Девушка хихикнула и откинулась всем телом на воду, держась за обеими руками за его шею и обвивая ногами поясницу.
 Теперь твоя очередь,  потребовала она, глядя на луну.
 Я родился сегодня, примерно в это время, двадцать пять лет назад.
 Сегодня твой день рождения?! – воскликнула девушка и сызнова прижалась к его телу.
Когда он кончил, она спустила ноги на песок и выдохнула ему в губы:
 Именинник из Запорожья…
Они опять поплыли на глубину, придерживаясь лунной дорожки.
 Ну и здорово же ты отмечаешь свой день рождения!  произнесла «русалка», её руки и ноги выполняли сильные симметричные движения параллельно поверхности воды,  А я твой подарок! Перевернись на спину!
Тарас повиновался и назад к берегу плыл уже на спине, двигая легонько руками, наслаждаясь ощущениями её горячего рта на своей мужской плоти и до боли всматриваясь в яркий свет полной луны…
2
Таис Кони жила раздельно с мужем уже десять месяцев. Нельзя сказать, что эта разлука совсем не доставляла ей страданий. Ей часто снились сны, где она вместе с Тарасом. «Мужа моя»  так она его называла во сне. Так она в минуты особенной нежности когда-то обращалась к нему в прошлом. Особенно прошлым летом и осенью она находилась в постоянной мыслительной жвачке, постоянно, какой-то десятой мыслью, но думала о нём. А когда эти мысли из десятых становились первыми, она испытывала сильное эмоциональное переживание. Звонила ему, пыталась выдерживать дружественный тон, но Тарас всякий раз всё портил, делая оскорбительные намёки на её сексуальную распущенность или ограниченность её женского ума. Ничем иным, как мазохистическим состоянием это назвать было нельзя. Ей от этих звонком становилось только хуже, но, в тоже время, было как-то ещё и приятно. Она была как бы с ним, когда готовилась к звонку или когда общалась по телефону. Она пребывала с ним, когда думала о нём и звонила ему по какой-нибудь бытовой мелочи.
Она пыталась себя наказывать за эти мысли о муже и звонки ему. «Так,  приказывала себе Таис,  если ты подумаешь о нём, то отчистишь сковородку, если ты позвонишь ему, то вымоешь полы за холодильником или под ванной». Её квартира была всегда начищена и наблищена нежилой чистотой, но она всё равно, не переставала мысленно возвращаться к мужу.
Кони постоянно залезала на его страничку В Контакте, смотрела на фотографии, старые, где они вместе и новые, где он один и коих было всего пара штук. Она перечитывала его статусы, пыталась вычислить, с кем он встречается, как проходит его жизнь без неё.
Таис прекрасно понимала, что у них нет будущего – она не могла вернуться в Киев, там её не возьмут после Русской весны ни на один канал. Даже репортёром. Может быть, даже арестует СБУ за поддержку пророссийски настроенных крымчан. Тарас же решительно не хотел уезжать из столицы никуда, тем более, теперь, после крымского референдума. Но всё равно, она строила какие-то совместные планы, какие-то совместные поездки, как вот им будет хорошо вместе. Иногда она даже думала о том, какие дети у них родятся. В её сознании бесконечно крутилась эта какая-то сказка.
В этих душещипательных, даже душераздирающих состояниях она особенно пребывала после её увольнения с ГТРК «Крым». Таис часто слушала страдательные рок-баллады, какие-то приятные трогательные песни-страдания Ланы Дель Рей. И, хотя всё это было очень болезненно, она упивалась этим своим состоянием, усугублённым съездом с её уютной симферопольской квартирки на улице Ленина.
Таис давно уже поняла, что во времена своей влюблённости в Тараса Мелько, она наделила его много чего таким, чем на самом деле её муж не являлся. Она отрабатывала с ним свои детские непрожитые моменты, какие-то сюжеты её отроческих мечтаний. То, что она в своё время не завершила с родителями. Сколько она себя помнила, её мать всегда находилась в размолвке с отцом. Их вторым ребёнком был мальчик, его звали Панкрат. Но Людмила Евгеньевна постаралась побыстрее выйти на работу, оставив маленького сына на попечение свекрови. Однажды бабушка недоглядела, маленький Панкрат опрокинул на себя большую кастрюлю с кипятком, малыш не выжил…
Третьим ребёнком была Таис, которая всегда чувствовала, что она – это как бы не она, а замена вместо её умершего брата Панкрата. Мама её никогда не любила, папа обращался, как с мальчиком. И только Тарас увидел в ней девочку. И баловал её, и угождал, и выполнял всяческие капризы. Только с ним она почувствовала, что это такое – быть любимой девочкой, не любимым сексуальным объектом, а любимой девочкой. Она была ему мамой, вместо его через чур строгой мамы-тигрицы. Он был для неё тем самым старшим братом Панкратом, который баловал свою младшую сестрёнку.
А теперь после каждого звонка она снимала с него эти «одежды старшего брата», она представляла своё будущее, как фильм и теперь всё чаще заменяла исполнителя главной роли на другого мужчину. На Дениса Ивановича Ра, например, и думала, что сможет его точно так же любить.
После каждого общения с Тарасом по телефону она трезвела. А потом опять ему звонила с неким туманом в голове. К зиме ей уже казалось, что она видит «картинку» реально, как оно есть на самом деле. И всё же, она жила с огромной дырой в душе, обстоятельства выдрали оттуда её мужа и там, в груди, где сердце – зияла дыра.
Она заполняла эту дыру работой на телеканале. Когда началась Русская весна, это особенно ей удавалось. Она пропадала на работе по шестнадцать часов в сутки. Иногда вырывалась в бутики и покупала себе красивую одежду, чтобы «выглядеть» во властных кабинетах не как телеведущая, но как руководительница государственного телеканала. Она вопреки своим прежним привычкам гоняла по Симферополю на запредельной скорости, заставляя вспениваться адреналин в своих жилах. Или качалась на тренажёрах до полного одурения. Заставляла Ра заниматься с ней всё более и более жёстким сексом, как бы наказывая себя этим мужчиной.
Страдания любят время, поэтому «тайм-менеджмент» Кони был очень плотным – она расписывала свой график на день, на неделю, на месяц, на год так, чтобы все события укладывались в него очень плотно, как каменные глыбы на пирамиде Хеопса. Но после увольнения с телеканала у неё опять появилась масса времени, чтобы пострадать. Вот почему Таис добилась от Тараса обещания приехать в конце апреля в Одессу и оформить с ней развод в том же ЗАГСе, где они расписались, чтобы уже с новой точки, «обнулённой», начать свою новую жизнь.
Когда Таис вышла на улицу Центральный Аэропорт, её поразило, что Аэрофлотовский парк, высаженный в середине прошлого века для защиты города от шума аэропорта, не оборудован для культурного отдыха. Она не увидела в нём ни тротуаров, ни заведений. Только свалки мусора. Парк был заброшен. Одесситы часто в нём устраивают пикники, после которых остаются кучи мусора. Кони просто диву давалась: притащить с собой наполненные содержимым бутылки, консервные банки, пакеты и прочей снедью можно, а унести их назад уже пустыми – ну, никак?
Кони приземлилась в небольшом аэропорту Одессы и так и не нашла отца, который обещал её встретить. У неё в Одессе не было особенных дел, кроме как явочным порядком расторгнуть свой брак с Тарасом Мелько. Кроме того, её хотелось побыть с отцом, так как она его не видела с прошлого года, только созванивалась почти ежедневно. Улица Центральный Аэропорт разделялась у автозаправки Укрнефти. Василий Трофимович велел повернуть направо, он уже подъезжал. Почва здесь коричневая, похожа на крымскую, и оттого прямая, как стрела,  дорога тоже коричневого цвета. С обеих сторон её обступают могучие тополя, и Таис наблюдала россыпи щебечущих пичужек, кормящихся среди ветвей; стаи ворон, каркающих сквозь шорох ветвей; шум мотора мопеда «Карпаты» вспугнул пару сорок и они понеслись над дорогой, скорбно треща.
На мопеде «Карпаты-2 Люкс» Львовского мотозавода, выпускавшего при Советской власти мопеды и велосипеды, стремительно нёсся Василий Тимофеевич Кони  шестидесятилетний грек с копной седых кудрявых волос, просторной рыбацкой куртке защитного цвета и чёрной толстовке с двуглавым орлом, и надписью «Новороссия» на груди. Когда Таис удостоверилась, что он её точно видит, то свернула в лесопарки неторопливо побежала, насколько ей позволяла большая мягкая дорожная сумка «через плечо». Пожилой мужчина остановил мопед, поставил его на подножку и бросился за дочерью. Она наказывала его за то, что он опоздал. Или за то, что приехал за ней на мопеде. В любом случае, это был их старый ритуал, установившийся ещё во времена детства Таис.
Пробежка была недолгой, молодая женщина, конечно же, щадила своего отца. Он догнал её, схватил беглянку, крепко обнял и поцеловал её лицо с зажмуренными глазами.
 Ты прилетела раньше, я думал встретить тебя в аэропорту.
 Ключевое слово «думал»! – возразила Таис,  Я прилетела вовремя, не нашла тебя и решила прогуляться. Погода чудесная, вот и пошла тебе навстречу. Держи!
Она отдала ему свою дорожную сумку.
 Какая тяжёлая! – удивился Василий Трофимович, но даже с поклажей молодцевато взбежал на обочину к мопеду и подал дочери руку.
 Спасибо! – поблагодарила его молодая женщина.
Василий Трофимович приторочил резиновыми ремнями сумку на багажник, завёл мопед и сделал круг почёта вокруг дочери. Та счастливо улыбалась, она помнила этот мопед с девичества, её отец очень любил свой мокик и содержал в идеальном порядке. Таис села сзади по-женски, обняла спину своего отца, и они поехали, время от времени опасно покачиваясь – Василий Трофимович давно отвык перевозить пассажиров.
3
Отец отпер облезлую, много раз перекрашенную дверь, и первым зашёл в темноту гаража. Он жил в гараже. Точнее в жилой надстройке гаража. Василий Трофимович сделал её своими руками в те времена, когда дети и жена мешали ему работать над диссертацией. Теперь, когда после развода Людмила Евгеньевна по суду выселила его из их общей квартиры, это было его единственное прибежище. Людмила Васильевна отобрала бы и гараж, так как гаражный кооператив был от её завода, но гараж они оформили на младшую дочь.
Таис прошла за ним наверх и остановилась, оглядывая сильно захламлённую комнату, служившую гостиной и спальней. Вдоль стен стояли металлические стеллажи, битком забитые книгами и папками. Поблёскивала хромированными дужками панцирная койка, застланная солдатским одеялом. У окна располагался деревянный канцелярский стол со стареньким «Пентиумом». На столе  сувенирная кружка с шариковыми ручками и карандашами. С ней соседствовала пепельница, битком забитая окурками. Рулоны чертежей валялись на полу и на старом обшарпанном кресле, из подлокотников которого выглядывал жёлтый поролон. 
Таис прошла на кухню, пожалев, что отказалась от старых разбитых тапок, пол был липкий. Она набрала в мутный гранёный стакан немного воды прямо из-под крана и напилась, чуть крякнув, как в детстве. На кухне было относительно чисто, но посуда вся разномастная, щербатая, кастрюли с обгорелой эмалью и покрытыми жёлтым жиром крышками. В полупустом холодильнике – трёхлитровая банка огурцов под слоем плесени и сковородка со вчерашней жареной картошкой.
Молодая женщина заперлась в крохотном, совмещённом с ванной, туалете и, пока сидела на ржавого цвета унитазе, осмотрела замыленную шторку, отделявшую «сидячую» ванну, и бурую плитку, покрывающую пол. Она всё равно, преодолевая лёгкую брезгливость, приняла горячий душ и отметила, что раковины в ванной комнате нет, чистить зубы и умываться надо над той же ванной.
 Жить-то у меня тебе будет неловко, доченька,  сообщил очевидное Василий Трофимович, разогревая картошку и открывая консервную банку с черноморскими бычками в томате,  но у меня есть вариант: у нашей дальней родственницы, Лены Адетокумбо, может быть ты её помнишь, есть частный пансионат на Даче Ковалевского, ещё не сезон, номера пустуют, и ты можешь остановиться у неё. Вот её телефон.
 Давай я хотя бы приберусь тут у тебя?! – предложила Таис, оглядывая прокуренные шторы на кухонном окне.
 Нет-нет! – категорически отказался пожилой мужчина,  Ты всё распихаешь, как белка по щелям, а я потом ничего не найду. Это тебе только кажется, что у меня беспорядок, а на самом деле у меня всё лежит так, что я могу найти любую вещь с закрытыми глазами…
Голос у Лены оказался неожиданно молодым, а Таис было подумала, что это их какая-то старая родственница. Адетокумбо рассказала, как к ней проехать – на трамвае по Фонтанской дороге до самого конца и там ещё немного.
 Только трамвай почему-то второй день не ходит, видать, пути ремонтируют,  предупредила Лена.
 А езжай на моём мопеде?! – предложил Василий Трофимович,  Чего ты будешь на такси всякий раз разоряться?
Таис оценила отцовскую жертву и не стала отказываться. «Почему бы и нет? Погода хорошая, погоняю, как в девичестве на «Карпатах»!»  подумалось ей.
Дача Ковалевского – это не совсем Одесса. Так называется улица и микрорайон на окраине пригородного поселка Большой Фонтан, а Одесса  на другой стороне залива. Когда-то главными источниками питьевой воды здесь были артезианские скважины, их называли на английский манер «фонтанами». Отсюда и название. 
«НЕ ФОНТАН — один из самых распространенных одесских терминов в других языках. В отличие от них, в языке, породившем этот термин, слово Фонтан по-прежнему пишется с большой буквы. В давние времена Одесса, как и сегодня, испытывала острую нехватку в хорошей питьевой воде. Лучшей в те времена считалась вода с Фонтана, как по сию пору называется один из районов города. Очень часто биндюжники, развозившие питьевую воду в бочках, набирали её, где придётся, но при этом рекламировали, что вода доставлена с самого Фонтана. Горожане, пробуя такую воду, качали головами и говорили: «Нет, это не Фонтан». С тех пор словосочетание «не Фонтан» вышло за пределы Одессы как синоним подделки, некачественного товара, а в самом городе качество питьевой воды стало таким, что тот давний не Фонтан сегодня бы прошёл за счастье». (Валерий Павлович Смирнов «Полутолковый словарь одесского языка»).
Один из немногих сохранившихся источников находится на территории санатория имени Горького на 16-й станции, так традиционно называются остановки вдоль трамвайных путей, мимо которых Таис ехала на старом мопеде. Всего их шестнадцать. 
Более ста лет назад по трамвайным рельсам ходил маленький паровозик. Его маршрут начинался на Куликовом поле, где проходила черта города, и заканчивался там, где стояли последние пригородные дачи, в районе Дача Ковалевского. Маршрут Таис, как и маршрут дореволюционного «Агицна паровоза» проходил вдоль побережья по Фонтанской дороге. Отправлялся паровоз с Куликового поля в 7:40, поэтому так и называется знаменитая одесская песенка «Семь сорок».
Она остановилась у ресторана «Рыба» с открытой террасой на втором этаже, откуда открывался прекрасный вид на морскую гладь. Таис заняла столик и, в ожидании официанта, рассматривала парочки за соседними столиками. Прямо между ней и морем любовались пейзажем блондин с длинными, ниже плеч, дредами и очень коротко стриженная молодая женщина, похожая на лесбиянку-буча. Правее, явно супружеская пара лет тридцати пяти о чём-то оживлённо разговаривали, а за её спиной миловались какой-то турок с местной «наташей». «А я буду жить одна! – думалось молодой женщине,  Совсем одна. Мне не нужны люди!»
Таис углубилась в меню, отыскивая что-то не мясное и не сильно дорогое, она даже вздрогнула, когда материализовавшийся перед ней официант спросил:
 Что закажете?
Кони смотрела на него и ничего не могла придумать.
 Откуда вы? – учтиво спросил молодой человек, чтобы хоть как-то вывести её из задумчивости.
Таис улыбнулась и ответила:
 Симферополь.
 Симферополь? Я там был, ещё когда Крым был украинским. Теперь и Одесса хочет туда же – в Россию. Так что будете на обед?
 Шкару,  наконец-то, выбрала Таис из меню.
 Извините, но у нас нет шкары на одного человека,  огорчил её официант.
Улыбка стекла с губ женщины. Она задумалась, но не о другом блюде, а о чём-то своём, что её давно мучило.
 Извините,  всхлипнула Таис и встала. – Простите меня!
Кони закрыла искривившиеся в плаче губы и покинула террасу ресторана «Рыба». Она своей детской походкой маршировала к мопеду. «Как это будет? – спрашивала она неизвестно у кого,  Одна. Одна под солнцем... Но нет, я не буду плакать!»
Таис с остервенением завела мотор «Карпат».
«И если горькая обида
Мальчишку станет донимать,
Мальчишка не покажет вида…
…………………………………..
… Ты ж одессит, Мишка, а это значит,
Что не страшны тебе ни горе, ни беда!
Ведь ты моряк, Мишка, моряк не плачет,
И не теряет бодрость духа никогда!»  пела она и проглатывала горький комок в горле вместе с морским ветром, проезжая 9-ю станцию, на которой когда-то жил знаменитый писатель Исаак Бабель, написавший «Одесские рассказы». Старые домики стояли увитые виноградом с молодыми листьями, так, что и фасада не видно. И, как и сто лет назад, самый популярный отделочный материал фасадов и заборов  камни, отшлифованные морем, которых так много на берегу. А море было совсем рядом. Между 11-й и 13-й станциями Тасис успокоилась и полюбовалась его волнами хорошо видными прямо с дороги. Интересно, что даже скамейки тут стоят обращёнными к морю, а спиной к дороге. На 13-й станции родилась Анна Ахматова. Таис проехала мимо её бюста из светло-серого мрамора. Анна Андреевна держалась за левую щёку, как будто у неё разболелся зуб.
А про 16-ю станцию писал Валентин Катаев, в повести «Белеет парус одинокий». Там упоминалось, что отец Пети снимал дачу как раз на этой станции Большого Фонтана. Отсюда виден мыс Большой Фонтан с базой береговой охраны и маяком.
На конечной 18-й станции находится старинная немецкая кирха, за ней овраг, через который ещё в позапрошлом веке переброшен мост. А за мостом началась длинная-длинная улица Дача Ковалевского. Пейзаж тут совсем не городской. На самом деле Дача Ковалевского это не одна улица, а целый лабиринт улочек. В самом дальнем конце Дачи Ковалевского, находилась конечная остановка 19-го трамвая и начиналась дубовая роща. Здесь и располагался частный пансионат Лены Адетокумбо, переделанный из большого, старинного дома XIX века. Перед домом был маленький, аккуратно огороженный палисадник, сплошь заросший дикими цветами. С одной стороны палисадник покрывала своей густой, плотной тенью огромная магнолия с тёмно-зелёной глянцевой листвой. От пансионата вниз по склону к Фонтанской дороге спускалась накатанная шинами колея, петлявшая среди акаций и черёмух. Дом Таис понравился с первого взгляда, как только мопед «Карпаты» подвёз её к нему. Ветхий, но необычайно элегантный, он стоял среди вишнёвых деревьев и, пожалуй, напоминал мушкетёра в белых кружевах, красующегося перед компанией селянок.
Построенный из известняка, дом внутри был отштукатурен и побелён. В нём хорошо дышалось, окна были приоткрыты и лёгкие занавеси чуть трепыхались, как выгоревшие паруса во время лёгкого бриза. Из комнаты, в которой угадывалась кухня, в прихожей появилась улыбчивая молодая женщина, ровесница Таис. Её волосы были закрыты платком, она что-то стряпала. Женщина дружелюбно улыбнулась и сказала:
 Привет, я Елена.
 Я Таис,  сообщила Кони.
Елена шагнула к ней и по-родственному поцеловала в щёку.
 Ты будешь ужинать? – спросила хозяйка пансионата.
Таис снова почувствовала приступ голода. В самолёте раздавали только бутерброды с ветчиной, от коих Кони отказалась, отца она объедать не стала, сказала, что не голодна, а в ресторане «Рыба» у неё что-то не задалось.
 Это гостеприимный дом! – заявила хозяйка,  Сейчас у меня живёт только Костя…
Елена указала глазами на приоткрытую дверь. В дверном проёме мелькнуло лицо мужчины лет тридцати, дверь в комнату скрипнула и закрылась от толчка изнутри.
 А всего у меня девять комнат,  доложила Елена,  хочешь посмотреть? Пойдём!
Хозяйка пансионата открыла соседнюю синюю дверь и сообщила:
 Это моя. Она рядом с кухней. Я могу одновременно готовить и приглядывать за дочкой.
Таис заглянула в комнату с двуспальной деревянной кроватью. В правом дальнем углу находился компьютерный стол со стационарным компьютером. На полу были самовязанные половики. И девочка лет шести, игравшая в куклы. Девочка обернулась на вошедших женщин.
 Это моя дочка, её зовут Марта,  представила Елена ребёнка,  Проходи!
 Нет, извини! – отказалась Таис и сделала шаг назад,  Я не хочу мешать её игре.
На самом деле, Таис просто не любила детей. Елена вышла вслед за ней, закрыла плотно дверь и сказала:
 Я знаю, какая комната тебе понравится! Она будто специально для тебя сделана. Пойдём!
Женщины поднялись на третий этаж по наружной каменной лестнице.
 Обычно, я оставляю второй этаж свободным до лета,  поделилась хозяйка пансионата, шедшая первой.
Они с лестницы они вышли на плоскую каменную крышу, служившую открытой террасой с «коморкой Карлсона, который живёт на крыше». Елена зашла в коморку и распахнула ставни. Таис затаила дыхание от восторга – перед ней расстилалась морская гладь с огромным кругом солнца, собирающимся окунуться в воду.
 Восемьдесят гривен в сутки,  сообщила цену Елена,  Но тебе я отдам за шестьдесят. Плюс ещё шестьдесят за завтраки или ужины. Очень рекомендую, я лучшая повариха на Золотом берегу!
Таис загляделась на начинающийся закат и ответила не сразу:
 Меня всё устраивает. Только я мясо не ем, никакое. И коровье молоко не пью. И все от него производные избегаю.
Елена оставила её одну и отправилась к своей стряпне, уже когда хозяйка была в дверях, Таис призналась:
 Со мной происходит нечто ужасное… Я развожусь.
Адетокумбо обернулась и заверила:
 Здесь мы позаботимся о тебе.
С этими словами она плотно закрыла за собой дверь, оставляя Кони наедине с её мыслями. «Контролируя пищу вы контролируете людей»  думала она.
В лучах вечернего солнца над самым морем суетилось множество чаек. Эти юркие создания на закате были розовыми, как маленькие фламинго. Они стаями летали над багровой солнечной дорожкой, зорко всматриваясь в волны. Вдруг, то одна, то другая камнем падала вниз  и выпархивала из воды с зажатой в клюве рыбой почти с себя ростом.
4
Василий Трофимович пришёл в редакцию газеты «Новороссия», внештатным корреспондентом которой считался. В ней все была внештатные, газета была «ежеслучайником», выходила на деньги жертвователей и, по сути, была штабом сторонников «Русской весны». Здесь нашли пристанище анархисты-махновцы, члены КПСС, не вступившие в КПУ, сторонники референдума по типу крымского, активисты, желавшие Одессе судьбы порта-франко.
 Здравствуйте, Василий Трофимович! – поприветствовал пожилого грека один из штабистов,  вечером идём расклеивать листовки, вы с нами?
 Конечно! – согласился Кони; у него была своя ячейка таких же, как он, старых марксистов, бывших членов КПСС, сохранивших свои партбилеты.
 Нужно размножить плакаты на ротапринте,  добавил штабист.
 Да, я этим займусь,  пообещал Кони.
Средних лет женщина в углу, заткнув одно ухо пальцем, а к другому прижав трубку проводного телефона, объяснялась с кем-то, постепенно повышая голос:
 Они пытаются шельмовать, вместо того, что бы пытаться констатировать очевидный факт: за последние две недели Одессу окружили блокпосты незаконных вооружённых формирований националистов. Полно приезжих националистов. Сотни Майдана приезжают из Киева на поездах, на легковушках, на автобусах. Их зловещие машины с флагами Правого сектора торчат на каждом углу…
Стены редакции газеты «Новороссия» были из крашенной фанеры и обклеены прошлыми выпусками, самодельными плакатами и постерами времён Великой Отечественной войны с призывающей Родиной-матерью и другой матерью, прижимающей к себе ребёнка напротив фашистских штыков.
Штабист проводил Василия Трофимовича в следующую комнату, где на разномастных столах лежал раздаточный материал. Когда-то, в советские времена это помещение занимал шахматный клуб.
 Весь материал здесь,  обвёл рукой штабист,  берите, что вам нужно, раздадите днём, чтобы к вечеру ваши товарищи успели расклеить все листовки.
Кони понимающе покивал.
 Хорошо, спасибо, спасибо!
Штабист ободряюще пожал Василию Трофимовичу локоть и нырнул обратно в людскую гущу ньюсрум редакции газеты «Новороссия».
 Они искажают образ нашего города. Не только в глазах одесситов, но и туристов. По телевизору шельмуют, вместо того, чтобы разоблачить то, что очевидно. Систематическое вторжение националистов в повседневную жизнь,  доносился оттуда громкий голос говорящей по телефону женщины.
Кони выбрал большой белый плакат, на котором наверху чёрными буквами старославянского шрифта было написано «Юго-Восточная Федерация»; с нижнего левого угла в правый верхний вздымалась синяя контурная карта Одесской, Херсонской, Николаевской, Запорожской, Донецкой, Днепропетровской, Луганской и Харьковской областей; в правом нижнем углу чёрные буквы прямого сансерифного шрифта «Сила в единении!» Он скрутил в большую трубу несколько таких плакатов и зафиксировал концы бумажной трубы обрывками газетной бумаги.
Также Василию Трофимовичу приглянулись большие квадратные наклейки размером примерно с лист формата А4. Это был жёлто-бело-голубой триколор, наверху, на синей ленте надпись «Новороссия», внизу на красной ленте подпись «Воля и труд», посередине, на фоне серых молота и якоря – двуглавый орёл с красным щитом на груди, на котором жёлтая фигура запорожского казака с саблей на боку и пищалью на плече; в правой лапе орёл держал жёлтые колосья пшеницы, а в левой  красные молнии.
Листовок старый грек набрал двух видов. На одной  на фоне российского триколора первоначальный герб Одессы и надпись «Помни свои корни, Одесса». На другой  всё то же самое, только триколор имперский – чёрно-жёлто-белый.
Когда Таис приехала к отцу в гараж, чтобы вернуть мопед, она застала там всю ячейку марксистов в сборе. Когда-то здесь стояли их «Жигули»  ВАЗ-2104, но теперь на этой машине её мать объезжала окрестные сёла, скупала яйца и перепродавала на Привозе. А отец организовал минитипографию на базе старенького ротапринта.
Мужчина лет сорока с поседевшими висками и в тельняшке толок что-то в цинковом ведре старой гантелей. Другой, постарше, в офицерской рубашке без погон, подкладывал бумагу в работающий ротапринт. С формового цилиндра краска переходила на резину, обтягивающую офсетный цилиндр, а с неё  на бумагу, которую подкладывал в печатный цилиндр печатник. Готовый оттиск выводился на приёмный стол, где его забирала курящая пожилая женщина.
Таис заглянула в цинковое ведро со смесью для самодельного клея.
 Трудно придётся тем, кто собрался сорвать наши плакаты,  заявил «алхимик».
Сверху из жилой надстройки спустился Василий Трофимович.
 Ну, революционеры, всё распечатали? – спросил он жизнерадостно и взял рассмотреть влажный ещё от краски оттиск.
 Зачем это всё, пап? – встретила его вопросом Таис.
 Я спросил у юных сотрудников нашего музея,  взялся объяснять старый археолог,  Кто после войны разделил Германию и Берлин на две части: СССР или США? На мой вопрос все ответили одинаково: Конечно, СССР! И это люди, закончившие исторический факультет! Государственная пропаганда Украины полностью искажает историю. Ставит всё с ног на голову.
 А как было в действительности?  поинтересовалась молодая женщина.
 Всё было наоборот. Сталин был категорически против разделения Германии, на чём настаивали Трумэн, Черчилль и де Голль. О разделении Берлина вначале и речи не было, ведь его взяла наша армия. Но де Голлю нужна была слабая Германия, чтобы она не могла больше напасть на Францию. И он уговорил остальных. Сталин уступил и согласился разделить Германию на ФРГ и ГДР. А потом Черчилль устроил «железный занавес» между СССР и Западом. Кстати, в юности я тоже считал, что «железный занавес»  дело рук СССР. Вот почему важно просвещение масс, пропаганда и агитация!
Таис не сочла убедительным, что самодельные плакаты могут побороться с телевизором. По её мнению, признаки заката русской цивилизации были очевидны: народ, который игнорирует общественные институты, низкая рождаемость, люди, отказывающиеся выполнять свой воинский долг и растущий внешний долг, выходящие из под контроля коммунальные услуги. После краха марксистско-ленинской мечты, у русских уже нет социальной модели, указав на которую, можно было бы сказать «вот, как нам следует жить!» Всё это относится и к жизни отдельного человека. Если вы не мистик и не святой, вам не найти модель для устройства своей жизни. Наступил процесс распада, который угрожает нашему существованию.
Даже если, как и в каждую эпоху, найдутся шарлатаны, которые станут уверять, что спасение придёт через средства коммуникации, микрочипы, новую религию, физическое совершенствование или станут талдычить другую белиберду, упадок русской цивилизации столь же неизбежен, как процесс старения человека. Максимально, что можно сделать – это замедлить его. Можно ожидать, что жизнь в этот период заката будет весьма приятной. В любом случае, наше коллективное сознание отвергает любые другие, не столь комфортные формы существования. Поэтому очень сомнительно, что кто-то из нас мог бы жить среди комсомольцев Павки Корчагина.
 Поднимайся наверх, доченька,  предложил ей Василий Трофимович,  Я сейчас подойду, попьём с тобой чайку.
В жилой комнате Таис подошла к советскому проигрывателю виниловых пластинок. Это был прибор из полированного дерева с чёрной пластиковой лицевой панелью, на которой слева направо была надпись «Аккорд-203», жёлтый индикатор, три вертящихся ручки управления и советский Знак качества. Справа от проигрывателя стояли пластинки в потрёпанных картонных конвертах. Таис «полистала» их в свою сторону, придерживая животом: «София Ротару», «Песняры», «Верасы», «Поющие гитары», «Алла Пугачёва»… Нашла «Леонид Утёсов». Надела пластинку отверстием на короткий блестящий штырь посередине прорезиненного «блина». Бережно опустила головку звукоснимателя с иглой на начало. Передвинула рычаг «Пуск» вправо.
«Есть город который я вижу во сне
О, если б вы знали как дорог
У Чёрного моря явившийся мне
В цветущих акациях город...»  раздался в колонке мягкий и задушевный тенор Утесова, его характерные вздохи, напоминающие шелест голышей на старых одесских пляжах, неповторимые утесовские интонации и паузы.
«А жизнь остаётся прекрасной всегда,
Хоть старишься ты или молод.
Но с каждой весною так тянет меня
В мой солнечный, радостный город!
В Одессу  мой солнечный город у Чёрного моря.
У Чёрного моря-а-а-а-а…»
Василий Трофимович застал дочь, перебирающую плакаты, расстелённые прямо на полу.
 Ты говорил об этом? – спросила молодая женщина у отца.
 Да,  согласился Василий Трофимович,  Но я не доволен, они могли бы быть и получше.
Таис взяла по одному из разных стопок, подсела к нему на кровать и стала перебирать агитацию.
 Это ерунда,  отложила она большую наклейку с орлом «Воля и труд»,  слишком перегружен.
 Это тоже,  отбросила она оба варианта с «Помни свои корни, Одесса»
 Вот этот,  показала она плакат с синей картой «Юго-Восточная Федерация»,  Более-менее…
 Значит, он твой! – предложил Василий Трофимович,  На промышленном Юго-Востоке Украины рабочие могут взять власть на заводах и фабриках в свои руки. Организовать Советы рабочих депутатов.
 Чтобы опять был Советский Союз с долларом по 76 копеек?
 В Советском Союзе мы долларов никогда не видели, дочка, и понятия не имели, сколько они стоят. Зато мы видели другое: жизнь, когда ты идёшь по улицам родного города в любое время суток и никто не то, чтобы нападёт  слова грубого не скажет. Никаких решёток на окнах первых этажей не было. Квартира же не тюрьма? Не было никаких железных дверей на подъездах с кодовыми замками  никаких бомжей и наркоманов потому что не было.
Василий Трофимович ушёл на кухню и, громыхая посудой, говорил громким голосом, чтобы Таис его слышала:
 В Советском Союзе твоя мама вешала бельё после стирки на верёвках во дворе многоэтажного дома, и никто его не крал, не пачкал из хулиганских побуждений. А автоматы с газировкой стояли на каждом углу и гранёные стаканы в них всегда были на месте.
 Пить из стакана после кого-то, фу! – Таис тоже пришла на кухню и наблюдала, как её отец выкладывает на стол печенье и конфеты к чаю.
 Советская власть – это лучшее в мире образование бесплатно, продолжал вспоминать старый грек,  И гарантия работы по специальности.
 Вот это, действительно, актуально, - вздохнула молодая женщина.
 А ещё бесплатные спортивные секции по всем видам спорта, пионерские лагеря – твоя старшая сестра ещё застала – курорты, санатории. Присаживайся, почаёвничаем! – Василий Трофимович смахнул невидимые крошки с деревянного табурета.
 Вот мы с Люсей поженились, и ей завод выделил однокомнатную квартиру. Бесплатно. Родили Эвангелину, потом Панкрата и нам завод поменял «однушку» на «трёшку», потому что дети разнополые. И опять же бесплатно.
 Мне нравятся фильмы, снятые на Одесской киностудии во времена СССР,  поделилась Таис,  про приключения Электроника, Тома Сойера, Петрова и Васечкина.
 О, да! «Чародеи», «В поисках капитана Гранта», «Место встречи изменить нельзя» с Высоцким,  принялся загибать пальцы Василий Трофимович,  «Весна на Заречной улице», про Будулая, «Д’Артаньян и три мушкетёра» с Боярским… всех и не пересчитаешь! А теперь киностудия закрыта. Ты вот на телевидении работаешь…
 Работала,  поправила его Таис.
 Неважно, в Советском Союзе не показывали по телевизору горы трупов и расчленёнки или быдло-юмор ниже пояса, а показывали добрые фильмы и познавательные передачи. Вот за что мы боремся, доченька. Спасибо, что пригнала мопед, ночью поедем расклеивать листовки. Надо поднимать народ. А то у нас сначала заводы и землю отняли, а теперь ещё и последнее, русский язык отнять хотят. И в этом обществе отупляющего и нескончаемого потребления неизбежно просыпается ползучее дремучее религиозное мракобесие!
Организация Василия Трофимовича Кони была небольшой и не располагала никакими значительными материальными ресурсами. Люди вокруг него собирались исключительно идейные. Число людей, сочувствующих деятельности марксистской группе было велико, а число непосредственно участников было невелико. Просто потому, что они не могли арендовать себе помещение, не могли печатать транспаранты и баннеры, они делали это всё сами, полуручным способом. Во времена Майдана вокруг «группы Кони» организовался небольшой отряд Самообороны, который наряду с десятком других, таких же отрядов, принимал участие в шествиях, митингах. Марксисты пытались противодействовать, как они говорили, «майданной вакханалии». Они опасались, что Майдан, подобный киевскому, могут повторить и в Одессе. У силового отряда «группы Кони» на вооружении были бейсбольные биты и рукояти от лопат, а из защиты – мотоциклетные шлемы и фанерные щиты.
Отряд принимал активное участие во всех событиях «Русской весны» в Одессе. На марши за единство русского мира в Одессе выходило до двадцати тысяч человек. «Жемчужина у моря» была самым пророссийски настроенным городом на Юге Украины.
5
Елена Адетокумбо стряпала ужин. Таис вернулась от отца на 19-м трамвае, не зная, чем себя занять, она взялась помогать хозяйке пансионата. Та поручила ей самое лёгкое – мыть посуду, испачканную во время приготовления пищи.
 Шаланды, полные кефали,
В Одессу Костя приводил.
И все биндюжники вставали,
Когда в пивную он входил, – громко напевала Таис, зная, что второй жилец сидит в своей комнате и слышит её. Кони хотелось его подразнить.
Лена понимающе посмотрела на гостью, вытерла руки и ушла в свою комнату. Она не спала с четырёх утра, у неё была операция с кодовым названием «закапай нос ребёнку, чтобы он при этом не проснулся». Хозяйка не прикрыла дверь, и было видно, как она активизировала компьютер, вошла в Твиттер и написала твит: «У меня новая постоялица, она прелестно поёт. Так что теперь я буду стряпать ещё лучше, если такое возможно».
Лена обернулась и спросила у Таис:
 Можно я назову твоё имя?
 Моё имя? В Твиттер? Да, но лучше ник «собака кони».
 Мой Твиттер  это тетрадка для записи мыслей и наблюдений, но с возможностью обратной связи,  пояснила Адетокумбо.
 Ты уже написала мой ник? – уточнила Таис
Лена убрала руки с клавиатуры:
 Да, но ещё не твитнула.
Кони подошла прочитать: «Её зовут @koni…»
Молчаливая девочка Марта взглянула на молодую женщину, вошедшую к ним в комнату. Во взгляде Марты промелькнуло что-то очень знакомое для Таис.
 Смотри, это для тебя! – показала Лена пальцем на реплай,  «Пусть нам @koni что-нибудь споёт».
Таис достала из кармана велюровой худи смартфон, активизировала приложение Твиттера и набрала реплай:
«Фонтан черемухой покрылся
Бульвар Французский весь в цвету
"Наш Костя, кажется, влюбился",   
Кричали грузчики в порту»
Она твитнула и одновременно пропела этот куплет.
«Браво, @koni! Как здорово ты поёшь! А где ты сейчас?»  пришёл обратный реплай.
«С каждым днём больше здесь, чем там»  ответила Кони.
 Это мне нравится! – похвалила её Лена, обернувшись,  Косте бы тоже понравилось. Он живёт здесь две недели, но мне кажется, что у него многое осталось там…
 Он из тех, кто быстро вызывает доверие? – спросила Таис и убрала смартфон обратно в карман серого худи,  Между вами что-то есть?
Лена кивнула и одними губами, беззвучно сказала «Секс». А вслух:
 Время от времени,  выражение её лица стало вызывающим,  И без особой близости. Предпочитаю быть с ним едва знакомой, чтобы не попасться на крючок.
Она сжала свои ладони бёдрами.
 Просто дикий,  сказала она вслух и продолжила снова одними губами,  «секс».
 В этом городе всё возможно,  кивнула, понимающе, Таис, без малейшей нотки осуждения в голосе.
 Да, но Костя командует отрядом Самообороны Майдана, они приехали из Киева и выставили блок-посты вокруг Одессы,  сообщила Лена, как о каком-то достоинстве.
В своё время с рождением Марты на Елену навалилась невероятная нагрузка, которая, по идее, должна была распределиться на двух родителей – на неё и на отца её ребёнка. А ещё на её маму и папу и на маму и папу отца её ребёнка. Но вот беда, родители Лены погибли в осеннем шторме, а кто отец её ребёнка она не знала. Но именно гибель родителей Лены, когда она осталась без близких родственников вообще, откинула все мысли об аборте. Лена захотела, чтобы с ней в этой жизни был хоть кто-то родненький. И она потащила на своих плечах все тяготы материнства и содержания пансионата, оставшегося ей в наследство. Можно сказать, что девичьих плечах, но родив, женщина навсегда перестаёт быть девушкой.
Она вынуждена была одна переживать все беды и горести, печали и редкие радости. Она и болезни детские одна переживала, и неудачи одна воспринимала. А родительские радости? Она одна приходила в детский сад к Марте на новогодний праздник, фотографировала и не могла не замечать, что все сидели «мама-папа», а она была одна. И эта неполноценность, эта тяжесть шла с молодой женщиной рука об руку шесть лет.
Она чувствовала себя какой-то «не такой», брошенной, ненужной, у неё очень страдала самооценка, ей казалось, что она теперь никому не нужна. Её одолевало чувство одиночества и отчаяния. Иногда она срывалась и вымещала обиду на маленькой дочке. Ей было потом ужасно стыдно, но порой она орала на маленькую Марту. «Ты не только моя радость,  зло думала она в такие минуты,  Но ты ещё и помеха моему полноценному женскому счастью!»
С ней не торопились дружить другие женщины, у которых был муж. Они не торопились приглашать её на какие-то семейные праздники, на Новый Год, на какие-то торжества, там, где собираются семейные люди. Маму-одиночку особо-то в такие места не ждут. Она воспринимается, как угроза: «Ты или приходи со своим мужем, со своим мужчиной или не приходи к нам вообще! Мне угроза моему дому, моей семье не нужна!» И тогда Лена, как мать-одиночка, держалась вместе с другими матерями-одиночками, семейные женщины – бывшие одноклассницы и однокурсницы  как-то её сторонились.
Но вот что хорошо понимала Елена, так это то, что Марте ещё труднее, чем ей. Лена старалась никогда не говорить в присутствии Марты плохо о мужчинах. Напротив, она старалась увеличить количество мужчин в жизни своей дочери. Она старалась, чтобы все какие-либо лица, имеющие отношение к её дочери были мужского пола. Когда ей требовался человек, который бы её подменил, когда она ездит на Привоз за продуктами для пансионата, она приглашала мужчину. Чаще всего это был Василий Трофимович Кони, её очень дальний и некровный родственник. Если ей надо было сводить дочку к врачу, она выбирала только врача-мужчину. Если среди постояльцев кто-то становился её любовником, то в его обязанности входило нянчиться с Мартой. Своим женским сердцем она находила достойных людей, пусть на время, но она старалась, чтобы её дочь имела перед собой яркий пример.
Они ужинали вчетвером – Таис, Марта, Елена и Константин. Когда Лена что-то подавала мужчине сзади, она непременно гладила его по плечу или даже, стоя позади, запускала ему ладонь в расстёгнутый ворот рубашки. Константин благодарно принимал эти знаки внимания и даже поглаживал её руку в ответ. Но при этом он посматривал на Таис. Не стесняясь. Кони привыкла к таким взглядам ещё во времена, когда каждый день появлялась на экранах телевизоров у миллионов граждан Украины. Её хотели, если не все, то очень и очень многие мужчины. Вот и Константин, наверняка дивится тому, что оказался за одним столом, за ужином с той, кого ещё год назад видел только в выпусках «Надзвичайнiх новин».
Таис ловила его взгляд иногда, но делала вид, что увлечена СМС-перепиской с мужем и ничего не замечает. Хотя, давно рассмотрела его лицо с давним ожогом с правой стороны, из-за которого на виске не росли волосы.
Мелько: «Я буду 3-го в Одессе, привезу Свидетельство о злоключении брака. Ты договорилась в ЗАГСе?»
Кони: «Да, всё в порядке, папа позвонил своей знакомой и она пообещала оформить Свідоцтво про розірвання шлюбу за один день»
Мелько: «Ты живёшь у отца?»
Кони: «Нет, в пансионате на Даче Ковалевского, знаешь, где это?»
Мелько: «Да, знаю. Там найдётся для меня комната?»
 Лена, мой муж приезжает, поселишь его? – спросила Таис.
 Легко! – отозвалась хозяйка и подложила Косте дополнительную порцию шкары из кефали, тушёной с луком-пореем.
Кони: «Приезжай, на конечной станции 19-го трамвая спросишь, как проехать к дому Адетокумбо»
Мелько:«Прямо, как в Деревне Дураков у Маски-шоу!»
Кони: «В смысле?»
Мелько: «А ты спой: «адетокумбо-адетокумбо-адетокумбо»
Таис мысленно спела и прыснула со смеху.
 А нам скажи?! – предложила поделиться Лена, она села напротив мужчины и «пожирала» его глазами.
 А! – отмахнулась Таис,  Послезавтра муж приезжает. Мы с ним разводимся, но он по сей день меня смешит!
Константин с видимым удовольствием обсосал хребет кефали от остатков нежного мяса с перчинкой и похвалил Лену:
 Очень вкусно, ты хорошо готовишь!
Та вспыхнула от похвалы, сверкнула глазами и заявила:
 Я лучший в мире специалист по шкаре!
Она промокнула губы салфеткой и спросила у Филиппова:
 А ты чем занимаешься?
Тот не нашёлся, что ответить и предпочёл вместо информации о себе разлить всем красного столового вина. Всем, кроме Марты.
 Не расскажешь? – многообещающе улыбнулась её мать,  Потом я это из тебя это вытащу.
Константин молчком чокнулся с присутствующими женщинами.
 Я хочу воды! – заявила Марта, обращаясь, прежде всего к мужчине.
Тот поставил свой фужер с вином на стол, сходил к холодильнику за минеральной водой «Куяльник» из одноимённого курорта в Подольском районе Одесской области. Откупорил бутылку, поставил перед девочкой стакан и налил туда две трети. Марта осталась довольна.
 Перед тем, как я познакомилась с Мартой,  сказала Таис,  Я думала, что у меня никогда не будет детей!
Страшно довольная Марта принимала комплименты с видом маленькой королевы.
 Тебе бы хотелось иметь такую дочку? – спросила Кони у Филиппова.
Голубоглазая Марта посмотрела на неё каким-то особенно знакомым взглядом и перевела глаза на Филиппова.
 Конечно! – с готовностью ответил тот.
 А для меня,  обратилась Таис к девочке,  Ты всегда будешь моей первой дочкой!
Марта опять посмотрела на Филиппова, он ей определённо нравился. Ей вообще нравились мужчины.
 А для тебя? – спросила она у него.
 Тоже,  заверил её Константин,  Первой и единственной!
Он подумал, что его ребёнок, не погибни Катя Богомолова в том страшном взрыве, уже родился бы три месяца назад. «Как бы мы назвали своё дитя?»  подумал Филиппов и спросил у девочки:
 А почему тебя назвали Марта, ты знаешь?
 Потому, что я родилась 31 марта,  с преувеличенной серьёзностью ответила она.
 Я ждала её в апреле и собиралась назвать Эприл,  поделилась Лена.
 Как девочка в черепашках-ниндзя! – улыбнулась Марта.
 Но она родилась 31 марта, так что, ничего не поделаешь, пришлось назвать Мартой.
 Мартой Юлевной,  дополнила девочка и, увидев, как мужчина поглаживает руку её матери и как при этом та смотрит на него, спросила,  Можно я посмотрю телевизор?
 Уже поздно и пора спать,  не разрешила Лена.
 Пусть Таис уложит меня спать! – невинно предложила Марта.
 Покажи мне тогда, где твоя комната? – поставила легко выполнимое условие Таис.
Марта протянула ей руку, Кони взялась за её маленькие липкие пальчики с грязными ногтями и они пошли вон из столовой.
 А поцелуй?! – потребовала Лена.
Девочка с готовностью поцеловала маму, в то время когда та глазами как бы говорила Константину: «когда они уйдут, ты тоже можешь поцеловать меня».
 Ты умеешь рассказывать сказки? – спросила девочка у Таис, ведя её за руку на второй этаж по деревянной лестнице.
 Конечно,  заверила её молодая женщина,  Ведь это моя работа!
Перед входом в свою спальню Марта отпустила руку Таис и побежала, смешно шлёпая тапочками по каменному полу, в свою кроватку. С разбега плюхнулась на неё и нырнула под толстое одеяло. Кони замерла на входе в комнату. То, как она была оформлена, поразило её. Стены были неровно покрашены валиком в цвет морской волны и покрыты трафаретами с мелкими синими рыбками с хвостами, раздвоенными, как у ласточек, а ещё на стенах было нарисовано много-много маленьких розовых медуз. Краска на щупальцах у медуз потекла, размазалась, но это создавало эффект, как будто их видишь под водой.
Спинка кровати тоже была покрашена кистью в цвет морской воды с примесью песка, как это бывает у самого дна, когда его взбаламутят. А на прикроватной тумбочке стоял конусовидный светильник, внутри которого в глицерине плавали по кругу пластиковые рыбки  не отличишь от настоящих, аквариумных! Рядом со светильником сидела кукла, как Барби, только «для бедных», дешёвая копия. Но лучше, чем Барби потому, что сидела она верхом на игрушечном дельфинчике.
Потолок тоже был не белый, а постепенно от стен цвета морской волны он темнел до тёмно-синего, со звёздами. Посередине огромной головкой сыра желтел нарисованный круг луны.
Марта лежала под одеялом, головой на подушке с широко открытыми, ожидающими чего-то глазами.
 Ты знаешь, я в этом городе познакомилась со своим мужем? – спросила у неё Таис, как будто Марта и вправду могла это знать.
Та отрицательно покачала головой, всей физиономией выражая: «Нет, не знаю и как это я упустила?!»
 Да, это так,  подтвердила молодая женщина,  Это знают только несколько человек во всём мире! А ещё это город хорошей погоды и исполнения желаний!
Марта удовлетворённо улыбнулась мысли, мол, как здорово, что мне повезло родиться тут, в Одессе!
 Если тебе что-то нужно,  продолжала Таис голосом сказочника,  Скалы Золотого берега сделают это и подарят тебе!
Марта очень удивилась, но промолчала, не смея перебивать женщину, которая всё время её избегала, а тут вдруг заговорила и наговорила так много слов.
 Только нужно быть очень осторожным с дырами в земле,  продолжала Таис импровизировать.
Она имела ввиду канализационные люки, крышки которых воровали бомжи, и приходилось быть очень внимательной, управляя мопедом.
Марта, услышав про дыры в земле, насторожилась и даже нахмурилась.
 … Хотя это тоже не важно,  продолжала сочинять на ходу Таис,  Потому, что в Одессе никто не умирает. Например, если ты упадёшь в такую дыру, ты можешь выбрать жизнь по своему желанию, стать, например, рыбкой.
Марта мягко улыбнулась и посмотрела на свой прикроватный светильник, на полупрозрачных пластиковых рыбок, плавающих по кругу в прозрачном глицерине.
Таис была не простой женщиной, а репортёром с шестилетним стажем в экстренных новостях. Она знала, что, не смотря на все старания матери, Марта напрочь не понимает мир мужчин. Мужчина для неё – это нечто пугающее, неизведанное, непонятное, а потому, опасное.
Марта не знает, как к мужчине подойти, как с ним общаться, как его обнять и поцеловать. У неё не было навыка, она никогда не сидела у папочки на ручках. Другую девочку целовали мужчины, а её – нет. Она не была сказочной принцессой. Она никогда ни для кого не была принцессой. Кто создаёт её, эту принцессу маленькую? Папа её создаёт! Соответственно, девочка, которая растёт без папы, страдает невероятно низкой самооценкой – вот, что знала Таис наверняка. Сама-то она выросла в исключительном обожании своего отца, который растил её, правда, и как принцессу и как добра мо;лодца Панкрата одновременно.
А Марту редко когда хвалил мужчина. Таис по опыту знала, что женщины, выросшие без отца, по жизни чувствуют себя неуверенно. Какой бы красавицей она не была! Она вроде бы объективно понимает, что она красива, вроде бы все её говорят об этом, но в базе у неё этого нет. Этого главного знания – нет потому, что мужчина, её мужчина, ей самый первый и главный мужчина в жизни, её отец не сказал ей этого.
Таис знала, что такие девочки чувствуют себя более уязвимыми, незащищёнными, у них никогда не было такого отца, который за неё постоит. Таких девочек часто обижают в школьном классе потому, что девочку, за которой нет сильного отца, сразу видно – она очень трусливая, она превращается в жертву, чем приглашает к нападению.
В школе Таис бегала на физкультуре быстрее всех мальчишек в классе, чем не стеснялась похваляться. Они попытались устроить ей «тёмную», но она вцепилась зубами в сосок одного из них, прокусила рубашку, почти оторвала плоть и, разъярённая, растрёпанная, как фурия, с окровавленными зубами, поклялась, что каждого из обидчиков её отец найдёт и разорвёт на части! И ей поверили.
А девочка без отца как бы уже приглашает насильника напасть на себя. Она сразу становится уязвимой. Эта бедная девочка-без-отца не чувствует опору и несёт её отсутсвие во взрослую жизнь. Она рискует остаться одинокой, рискует стать мужененавистницей, как Зоя и Зина из пансионата крымского Совмина, потому, что мужчины – это вообще какая-то чужая планета, и она не понимает этих «инопланетян с Марса». Она их боится.
Девочка-без-отца не понимает правил семьи, она их не знает. Она не усвоила с детства, что мужчине надо приготовить горячий завтрак, что его надо встретить с работы, самой оказаться вовремя дома, быть ласковой, тёплой, нежной. Нет, эта женщина, выросшая из девочки-без-отца, рискует стать холодной. Отрешённой. Такой неласковой. Надменной Снежной королевой. Ведь чем ниже самооценка, тем выше голова! Ведь иногда видишь – «королева в изгнании» такая идёт. А ведь это всё от обратного – это она боится мужчин и начинает их первая игнорировать.
Таис много раз видела, как такие девочки-без-отца выходили замуж за непонятно кого. Стоит самому плюгавому мужичонке выразить поддержку девочке-без-отца, каковую она с детства не видела, и она зачарована и околдована. Именно такие девочки-без-отца, по наблюдению Кони, выходят замуж за садистов. Потому, что они воспринимают садистов, как свою защиту. Она так мечтала с детства о такой сильной защите, что она находит в реальной жизни мужланов, что вообще-то чревато для неё самой – реальные мужики побивают не только других, но и её саму. Даже в русских былинах, когда жена Святогора полюбовничала с Ильёй Муромцем, кого казнил Святогор? Илью Муромца? Да, как бы ни так! Жене своей снёс голову былинный богатырь!
 …Город был очень рад прибытию той девочки,  продолжала рассказывать Марте свою сказку о себе Таис,  Особенно скалы Золотого берега. Так что они решили подарить ей что-нибудь, но они не знали «что?».
Марта смотрела во все глаза на молодую женщину, ей таких взрослых сказок ещё никогда не рассказывали!
 Плот? – спросила девочка.
 Больше! – не согласилась Таис Кони, имея ввиду интересную работу.
Марта всерьёз задумалась и, наконец, догадалась:
 Собаку?
 Нет! – не согласилась Кони, думая о собственном телеканале,  Что-то чего у неё не было.
 Её отца,  сокровенно произнесла маленькая девочка, она сказала это так, что возразить было решительно невозможно!
 Угадала, птичка-невеличка,  подтвердила Таис, хотя секунду назад совсем не туда собиралась направить повествование своей сказки.
 … Нужно было, чтобы девочка искала его по всему свету, пока ни найдёт  продолжала молодая женщина, постепенно приглушая голос, так как у Марты уже слипались глаза,  Её отец был бы таким, каким бы ей захотелось…
Услышав эти слова, Марта опять распахнула очи, тревожно уставившись на молодую женщину.
 Но девочка сомневалась, как и любой из нас,  рассказывала Таис о Денисе Ивановиче Ра,  какого папу ей выбрать? Винодела, строителя или командира? Но вот чего она точно хотела – это чтобы её мама превратилась в прекрасную русалку…
 Она уже тебя не слышит,  сказала Лена из дверного проёма.
И вправду, Марта заснула с безмятежным лицом.
Константина внизу уже не было, Лена и Таис сели за маленьким квадратным столом на кухне, почаёвничать. Остатки кипятка ушли на заваривание свежего чая, так что они налили в чайник новой воды и поставили на газ.
 Может дать ему шанс? – задумчиво произнесла Таис, имея ввиду мужа.
 Каждый заслуживает вторую попытку,  согласилась Лена,  Если сомневаешься, всегда лучше верить людям, правда!
 Так что, когда он приедет, мы попробуем ещё раз объясниться,  Таис поставила локти на скатерть в красную клетку,  Так будет лучше.
 Особенно для тебя,  согласилась Лена,  Я в этом уверена!
 Для меня?! – переспросила Таис и вдруг почувствовала, что её кто-то уговаривает простить Тарасу все эти унижения по телефону, какие она пережила за девять месяцев. – Я лишь хочу всё забыть!
 А есть вещи, которые невозможно забыть? – осторожно поинтересовалась Лена.
 Здесь возможно,  вздохнула Таис,  за этим я сюда и приехала. Но слишком поздно. Надо было приехать сюда раньше, когда ещё было время. С Тарасом. Я хотела бы провести с ним отпуск в Одессе, в городе, в котором мы женились. Я его просила, но он не хотел возвращаться. В прошлом году, на его день рождения.
С этими словами Таис посмотрела на настенный календарь-плакат. На календаре обнажённый мускулистый юноша обнимался с конём потрясающей красоты.
 Когда? – поинтересовалась Лена, намереваясь увести беседу в сторону обсуждения знаков гороскопа.
 19 июля,  ответила Таис,  если точно, в ночь с 18 на 19 июля.
Елена ошарашено посмотрела на настенный календарь и спросила:
 Он «Рак»?
Таис покивала головой.
 Мы могли бы отпраздновать его день рождения здесь, в Одессе,  сказала она горестно, не замечая реакции Лены на свой рассказ,  Может, даже с тобой!
 Кто знает…  неопределённо ответила Адетокумбо.
 Кто знает,  подхватила Таис,  Может, мы бы также искали пансионат и здесь с тобой познакомились бы, правда?
 Правда…  глухо произнесла Лена, она глубоко вздохнула, как перед нырянием в глубину и спросила,  Когда Тарас был здесь?
 Давно,  ответила Таис,  Он работал тут на стройке в то время, как мы познакомились.
 Насколько давно? – спросила Лена чуть вкрадчиво.
 Лет…  Таис посчитала в уме прошедшие годы,  Шесть назад.
Лена посмотрела в сторону, чтобы Таис не увидела её слёзы.
 Да, здесь ему исполнилось двадцать пять,  подтвердила свои расчеты Кони.
 Таис,  наконец, после нескольких глубоких вздохов произнесла Лена,
 Что случилось? – озабоченно спросила Кони.
 У тебя есть фотография твоего мужа?
 Да, конечно,  недоумённо ответила Таис, порылась в смартфоне, выбрала любимый портрет Тараса и кликнула, чтобы увеличить на весь экран,  Вот!
 Я сейчас очень взволнована, но я не могу плакать,  призналась Лена Адетокумбо.
 Не беспокойся, тебе незачем плакать,  заверила её собеседница, ничего не поняв.
Лена встала, тяжело оперевшись о столешницу и глубоко дыша.
 Тогда я упаду в обморок,  заявила она.
Таис решительно ничего не понимала.
 Это из-за моря,  предположила она,  Сегодня, наверное, шторм.
Лена попыталась улыбнуться. Но это было скорее не улыбка, а обнажение зубов. Она нагнулась к Таис и звучно поцеловала её в угол рта.
 Я уже никогда не смогу плакать,  сказала Лена.
Её лицо было так близко, что Таис могла рассмотреть не только веснушки на её носу, но и поры на её коже.
 Мне нужно прилечь,  Лена отправилась в свою комнату, её заметно штормило.
«Что здесь происходит?»  спросила Таис сама у себя, и взгляд её упёрся в большой портрет Марты, украшающий одну из стен кухни. 
Ракурс, поворот головы, выражение глаз у девочки был точь-в-точь, как на портрете Тараса в её телефоне.
Кони встала и прошла в комнату Лены. Та лежала на своей постели в позе зародыша и еле слышно плакала. Таис подошла к портрету младенца, висевшему на стене спальни Адетокумбо, и прочла подпись в правом нижнем углу, на которую никогда не обращала внимания: «Марта, день зачатия 19 июля 2008 года». С портрета на неё смотрели глаза Тараса.
 Марта?! – выдохнула Таис.
Лена перестала рыдать и тупо смотрела в стенку с плюшевым ковром, на котором олень-папа закрывал собой оленёнка от нападающего орла. Таис села ей на кровать и погладила женщину по волосам.
 Там Костя растопил баню,  сказала ровным голосом Елена,  Иди к нему, ведь он тебе нравится. Я вас не буду ревновать. Больше нет. Иди, а то он обидится, старался, же. Прошу тебя. Пожалуйста!
Тонкий-тонкий месяц еле проглядывал из-за туч, когда Таис по тропинке прошла из дома в отдельно стоящую сауну. Она донага разделась в предбаннике, ополоснулась в душе и зашла в парилку.
Константин лежал на верхней полке и плавился от жары. Он приоткрыл один глаз, чтобы посмотреть на вошедшего человека. Капелька пота тут же обожгла ему роговицу, но Филиппов успел заметить превосходные формы обнажённой женщины – небольшую грудь с сосцами безукоризненной формы, ни разу не кормившую ребёнка, плоский живот, безупречную линию от талии к бёдрам, безволосое лоно.
 Таис,  позвал мужчина,  Иди сюда, ложись рядом со мной.
Женщина прошла к полкам, пытаясь не смотреть на его выдающийся пенис. Постелила банное полотенце рядом с ним, осторожно легла, стараясь не прикасаться к раскалённым доскам.
Константин зачерпнул щедрую пригоршню жёлтой ароматной мази из плоской банки и провёл между её грудей. Потом намазал обе её груди, покрытыми мурашками, несмотря на жар.
 Расслабься, Таис,  приказал Константин,  Позволь мёду забрать всё лишнее…
Он скользко гладил её шею и плечи.
 А потом смой это всё в ду;ше.
Он намазал мёдом её лицо, чуть-чуть, еле-еле касаясь её распахнутых полных губ. Таис тяжело задышала. Даже немного постанывала. Он прошёлся по её бёдрам, смазал их внутренние поверхности, по-хозяйски запустил пальцы между ног. Таис приподняла голову и увидела, как напрягся его пенис. Она вернула голову на полотенце и сказала:
 Костя, я не хочу секса. Я ещё не готова.
Филиппов перестал натирать её эрогенные зоны, откинулся на спину и с каким-то облегчением сказал:
 Не волнуйся. Мы просто будем лежать. И греться в сауне.
Часа через полтора, Таис и Константин повыключали все лампочки и рубильники, и отправились по галечной дорожке в тёмный дом пансионата Адетокумбы. До самого горизонта, окаймленного бледными зеленовато-синими тучами, простирались тёмные воды Чёрного моря, чуть бликующие в отсвете молодого месяца. Мужчина и женщина шли несколько минут, а всё никаких признаков жизни, кроме пары полудиких котов, стоявших в позах друг напротив друга высоко над людьми  на крыше соседнего дома.
6
В тот день должен бы состоятся футбольный матч между харьковским «Металлистом» и одесским «Черноморцем». И был брошен клич – на Александровском проспекте в районе пересечения с улицей Жуковского собраться всем отрядам самообороны и активистам, которые намерены противодействовать приезжающим в Одессу пробандеровсским фанатам «Металлиста». А на тот момент все фанаты, всех футбольных клубов были исключительно пробандеровскими. И даже фанаты «Черноморца» делились на «проимперских» и «пробандеровских». Никто не мог предположить, что власти намерены были устроить бойню с физическим устранением всех активистов Новороссии.
В Одессу были завезены три сотни самообороны Майдана. На подъездах в Одессу были размещены блок-посты из личного состава сотен Майдана. Блок-посты представляли собой конструкции из мешков с песком. Боевики на блок-постах постоянно ротировались, те, кто не стоял на дежурстве, были размещены в пансионатах в Одессе. Всё это курировал секретарь Совета национальной безопасности и обороны, бывший комендант Майдана Андрей Парубий. Фанаты «Металлиста» и боевики сотен Майдана были хорошо тренированы и экипированы мотоциклетными шлемами и деревянными щитами. Вооружены они были топорами, цепями, деревянными и металлическими палками, а также огнестрельным оружием.
Отряд самообороны Одессы, в состав которого входила «группа Кони», откликнулся на призыв. Они полагали, что им предстоит противостоять толпе футбольных фанатов-националистов и пришли на оговоренное место сбора, где присоединились к Одесской дружине и другим отрядам, которые там собрались. Всего около трёхсот человек. На груди у них были георгиевские ленточки, а на рукавах повязки из красной изоленты.
Первое столкновение между отрядами самообороны Одессы и самообороны Майдана произошло на перекрёстке улиц Преображенской и Греческой, недалеко от Греческой площади. Вот там-то одесситы и увидели, что противостоят организованным отрядам численностью полторы тысячи человек.
Милиция в этот день была парализована. После февральского переворота в Киеве сменилось руководство Министерства внутренних дел, а в Одессе осталось прежнее начальство и областного и городского управлений. Им прямым приказом нового министра внутренних дел Арсеном Аваковым было запрещено вмешиваться в эти события.
Всё же, на Греческой улице цепь милиционеров отделяла фанатов «Металлиста» от фанатов «Черноморца», не позволяя им схватиться в рукопашную. Через милиционеров фанаты перебрасывались бутылками и выломанной тротуарной плиткой. Противостояние на Греческой улице с крыш контролировали киевские снайперы. Дважды пытались фанаты «Металлиста» атаковать через цепи милиции фанатов «Черноморца», но всякий раз безуспешно. После нескольких выстрелов снайпера в сторону приезжих, те озверели, разграбили пожарное депо и угнали пожарную машину. Именно с этой пожарной машиной и построившись «черепахой», со своими деревянными щитами, боевики Майдана пошли на милицейские цепи, как таран.
Милиция по команде стала отступать перед боевиками Майдана, вытесняя бойцов самообороны Одессы с короткого участка Греческой улицы, который они тремя сотнями худо-бедно ещё как-то обороняли. Когда их вытеснили на просторную Соборную площадь, сопротивление стало невозможным. Соборная площадь вместе со сквером – это огромное открытое пространство и триста одесситов были бессильны против превосходящих их в пять раз боевиков Майдана и фанатов «Металлиста». Сопротивление стало невозможно и отряды самообороны Одессы рассеялись. Тех, кто не убежал, кто отстал, кто упал, боевики Майдана забивали битами до смерти. Милиция не вмешивалась.
Когда стало известно, что на Греческой улице самооборона Одессы потерпела поражение, то те активисты, кто оставался в палаточном городке на Куликовом поле, кто не был участником силовых отрядов, например «группа Кони», да и сам Василий Трофимович  забаррикадировались в Доме Профсоюзов. Они надеялись, что эта толпа озверевших фанатов-националистов и боевиков Майдана ограничится уничтожением палаточного городка на Куликовом поле, а их не тронут. Никто не мог предположить, что боевики Майдана захотят сжечь Дом профсоюзов так же, как они это сделали в ночь на 19 февраля в Киеве.
И здание было сожжено вместе с людьми. Тех, кто пытался выбраться, забивали до смерти палками прямо на Куликовом поле. Часть боевиков Майдана проникли в Дом профсоюзов и убивали людей там – стреляли, резали, душили, проламывали черепа бейсбольными битами.
Целью новой украинской власти было сломить сопротивление одесситов и сделать это максимально жестоко. Чтобы показать, что со всеми, кто выступает против новой власти, будет так, как было с жителями посёлка Корюковка Черниговской области или с жителями Хатыни в Белоруссии. Чтобы подавить всякую волю к сопротивлению. Время митингов, гражданской активности, маршей с флагами закончилось.
7
Таис о том, что её отец погиб в пожаре Дома профсоюзов узнала на утро следующего дня. Она бросилась на Куликово поле, но не смогла пробиться сквозь милицейское оцепление. Вернулась в пансионат Адетокумбы, села на кухне у Лены, которая, судя по отсутствию её Volkswagen Caddy, уехала на Привоз за продуктами. На душе была выгоревшая пустота, в голове – тупость.
Дверь кухни скрипнула, и зашёл Константин. Он был небрит, глаза его ввалились. Таис увидела вошедшего и скрестила руки на груди.
 Доброе утро! – поздоровался Филиппов.
 Ты сейчас же объяснишь мне, почему ты здесь?! – потребовала Кони.
Константин сел за другой конец стола, застеленного скатертью в красную клетку, тяжко вздохнул и стал рассматривать свои пальцы.
 Ты мне так и не ответишь?! – взвизгнула Таис.
Филиппов тяжело молчал. Он лишь один раз посмел взглянуть на неё, натолкнулся на полные ненависти глаза и потупился.
 Это ты был на Куликовом поле, когда проклятые нацисты убивали моего отца!
 Это был не я,  буркнул Константин.
 Ах, нет? – выкрикнула Таис,  Тогда зачем же ты приехал сюда со своей сотней Майдана? Вы ведь приехали убивать нас, одесситов!
 Я отвечаю за блок-посты, в Одессе вчера меня не было. Я не принимал участия в той бойне, поверь! – оправдывался мужчина.
 Я больше тебе не верю, Конс-тан-тин! – твёрдо по слогам произнесла его имя женщина. – Я больше не буду задавать тебе вопросов, пусть лучше тобой займутся выжившие ребята из отряда моего отца. Тебе будет труднее им соврать.
Константин резко встал, так, что опрокинулся стул и пошёл на выход.
 Куда ты идёшь, а? – крикнула ему вслед Таис,  Хочешь скрыться? Тебя всё равно найдут!
На пороге Филиппов обернулся и спросил глухим голосом:
 Ты что, дура?
 Да! – с вызовом ответила Кони.
Дверь за ним с силой хлопнула, через минуту взревел мотор его внедорожника.
Лена неторопливо ехала по Фонтанской дороге, когда её обогнал красный хэтчбек ZAZ Vida с шашечками такси на крыше. Лицо пассажира ей показалось очень знакомым. Мужчина, щурясь от солнца, равнодушно смотрел на дома и заборы из морского камня, увитые виноградником. Адетокумбо нажала на акселератор, выехала на пустовавшую встречную полосу и поравнялась с красным хэтчбеком, заглядывая в салон такси и пытаясь получше рассмотреть пассажира, закрытого профилем таксиста.
Армянин-таксист недовольно посмотрел на неё, что-то сказал пассажиру и тот выглянул из-за него. Лена с силой выдохнула – это был он! Он  муж Таис и отец Марты! Женщина сбавила скорость и пристроилась сзади «ЗАЗ Вида». Лена видела, что пассажир такси оглядывается на неё время от времени. Так они доехали до кольца, на котором в конце маршрута разворачивается 19-й трамвай. Там такси остановилось. Лена заглушила мотор своего Фольксвагена. Пассажирская дверь красного хэтчбека открылась, оттуда выбрался Тарас Мелько и как-то медленно, неуверенными шагами пошёл к её Фольксвагену. Он, то ли тоже узнал её, то ли намеревался спросить дорогу к пансионату.
Не отрывая взгляда от мужчины, Лена тоже вышла из автомобиля и также нерешительно пошла ему навстречу, робко улыбаясь и поправляя, выбившийся из причёски локон. «Он узнал меня или нет?»  думала она, всматриваясь в его глаза и пытаясь разгадать мысли приближающегося мужчины в помятых после поезда брюках и расстёгнутом лёгком плаще.
Солнце слепило ей глаза, она щурилась и улыбалась смущённо. Да, Тарас узнал её, ту русалку, свой подарок на двадцатипятилетие. Он вспоминал её потом каждый свой день рождения, может быть, даже гораздо чаще. Они остановились в шаге друг от друга. Лена прикусила нижнюю губу. Он молчал. Она тоже. Наконец, он сделал этот шаг и так же, не говоря ни слова, обнял её и прижал к себе. Лена положила ему голову на плечо и заплакала. В голос. С подвыванием. Она плакала все невыплаканные слёзы за все шесть лет своего одиночества и одинокого материнства. Она плакала от счастья, конечно, от того, что теперь у её дочери есть отец, а у неё – мужчина. Настоящий. Не временный. Постоянный. Воплотившийся из той её давней девичьей прихоти-фантазии о сексе с незнакомцем.
Когда они приехали вместе в пансионат, Тарас сразу же прошёл на второй этаж в комнату к Марте, а Лена зашла на кухню, где всё ещё за столом сидела Кони.
 Ты поможешь мне готовить, Таис,  воскликнула Лена,  Мы приготовим особое блюдо и повеселимся на славу!
Кони ничего ей не ответила, она встала и с трудом сдерживала свои слёзы. Когда она уезжала рано утром на Куликово поле, то не сказала Лене о смерти своего отца, она ведь и сама в неё тогда не очень верила. Такие сведения не укладываются сразу в голове. Поэтому она просто молчала и смаргивала выступившую влагу, её губы подрагивали и кривились от сдерживаемого крика.
Лену тоже переполняли чувства, она взяла Кони за голову и с чувством поцеловала.
 Ты самое доброе создание в этом мире! – вымолвила Лена,  Таис, ты плачешь?
Кони кивнула.
 А я так счастлива, что от счастья сегодняшнего дня навсегда буду счастлива! – воскликнула Адетокумбо.
Таис отпила остывший кофе из своей полупустой чашки, чтобы проглотить горький комок в горле. На деревянной лестнице со второго этажа раздались шаги, кто-то осторожно спускался вниз. Кони прислушалась, там, наверху оставалась Марта, но шаги были тяжёлые мужские.
Лена прижала пальцы ко рту и обернулась к входной двери. Таис передалось её взволнованное состояние. Звук тяжёлых шагов приближался неторопливо: вот кто-то спустился с лестницы в столовую, обошёл там вокруг стола, приблизился к закрытой двери кухни с той стороны. Дверь, скрипнув, отворилась, и через порог перешагнул Тарас с девочкой на руках. Он остановился, увидев свою жену и мать своего ребёнка. И это были две разные женщины, хоть и дальние родственницы.
В солнечных лучах он был похож бронзовую фигуру советского солдата, стоящего в берлинском Трептов-парке. В одной руке «солдат» держал опущенный рюкзак, а другой поддерживал принесённую им шестилетнюю девочку.
Лена закрыла пальцами рот и нос и опять заплакала. Таис улыбнулась мужу, нерешительно подошла к нему, покачиваясь, и обняла его вместе с его ношей. Ей очень была нужна сейчас опора в жизни, но также она обязана была сделать переуступку супружеского долга.
Тарас опустил Марту на пол, и девочка подбежала к Лене со словами:
 Мама, скалы Золотого берега подарили мне папу, настоящего! Он с нами теперь будет навсегда. Я загадала папу-строителя и знаешь, кто он?
 Кто, доченька?
 Он строитель! – Марта обернулась к отцу,  Мы построим скворечник?
 Конечно, доченька! – отозвался Мелько.
Господи! Как он был счастлив! Разница между детьми и взрослыми в том, что взрослые во всём ищут счастье… А дети его во всём находят…
8
Через несколько дней Таис заехала в гараж своего отца. Она собиралась запереть его до лучших времён, а потом как-то разобраться с этой недвижимостью, но прежде – забрать фотоальбом со своими детскими фотографиями. Двое мужчин в штатском дождались, когда Кони справится с тяжёлым засовом, которым Василий Трофимович обычно не пользовался, а потом решительно взяли женщину под руки и, преодолевая её сопротивление, затолкали в белый фургон Mercedes-Benz Sprinter.
Белый фургон без окон пересёк весь город и въехал в ворота секретной тюрьмы СБУ. Таис с заклеенным скотчем ртом и руками, зафиксированными сзади пластиковыми наручниками, мужчины вынесли из фургона и поставили на асфальт перед Борисом Насыко. Кони огляделась. Это был двор-колодец, окружённый со всех сторон зданием с зарешёченными окнами даже на верхних этажах.
Её повели куда-то, она пробовала упираться, но была наказана сильным ударом по спине резиновой дубинкой. Таис вскрикнула и застонала сквозь скотч, заклеивающий ей рот. Внутри, в каком-то кабинете её посадили спиной к белому экрану, сдёрнули клейкую ленту с губ. Сверкнула фотовспышка. Кони от неожиданности вздрогнула. Её повернули профилем к объективу, фотоаппарат клацал, как щелчки шамберьера на конном манеже. Кони опять вздрогнула.
В другой комнате ей, наконец-то, сняли наручники и полностью раздели, Таис опять сопротивлялась, но тюремная служащая – огромная бабища в чёрной форме – насильно заставила её помыться под обжигающе горячими струями душа. Её одежду унесли, взамен сунули безразмерную тюремную робу и ношеные войлочные тапки.
В третьем кабинете её усадили напротив ослепляющей глаза лампы и долго задавали одни и те же вопросы.
 Я говорила, что случилось! – громко, как от неё требовали, отвечала Кони,  Я заехала в гараж своего отца за альбомом с фотографиями. Это мой альбом, с моими детскими фотографиями из школы и детского сада.
 Хотите сигарету? – спросил её Насыко из темноты за лампой.
 Нет!
 Скажите, Таис Васильевна, или можно Таис?
 Как хотите!
 Значит, вы не работаете на ФСБ и крымское правительство не послало вас, чтобы связаться с одесскими сепаратистами?
 Оставьте меня в покое! Я вам сказала десять раз, я приехала в Одессу, чтобы развестись со своим мужем. Вы что не можете понять этого, тупицы! – Кони сплюнула с досады.
 Во время захвата Крыма российскими войсками ты предавала нашу страну! Ты состояла в «группе Кони», своего отца?
Кони не ответила.
 Таис Васильевна, если вы дадите нам имена и адреса «группы Кони», вам станет легче, получите три года.
 Я не знаю никого!
Насыко вышел из-за лампы и поставил на стол перед Кони белую керамическую чашку.
 Кофе хотите, Таис? С кардамоном, без сахара, всё, как вы любите. Пейте, не бойтесь, мы не как ваши ФСБэшники, никаких психотропных препаратов не подсыпаем.
Кони к кофе не притронулась.
 Успокойся, Таис,  предложил ей Борис,  Сделай так, чтобы нам обоим стало легче.
 Зачем я должна признаваться в том, чего я не делала? спросила арестованная.
 Если бы ты ничего не сделала, тебя тут не было! – рявкнул Насыко и ударил кулаком по столу.
Чашка подпрыгнула, кофе пролилось на столешницу. Но Таис уже была не в силах реагировать, так как допрос шёл уже несколько часов, так ей казалось.
 Двенадцать дней без сна и человек погибает,  прорычал Насыко ей прямо в лицо, перегнувшись через стол с разлитым кофе,  Сядь прямо! Не спать! Убрать руки со стола!
 Я здесь уже целую вечность,  простонала женщина.
 Мы только начинаем,  возразил ей Борис Насыко,  Мы были разумными, а ты очень упряма! Ты дура, Кони, ты просто ничтожество!
Он схватил её за волосы и запрокинул ей голову.
 Ты просто шлюха!
 Если я признаюсь, меня отпустят домой?
 Ты признаёшь, что работала на ФСБ?!
Таис помолчала и, с трудом разлепив разбитые губы, сказала:
 Да.
 Ты признаёшь, что приехала в Одессу с инструкциями для сепаратистов?
 Да.
 Всё это ты признаёшь добровольно?
 Если вы меня отпустите,  сглотнув, тихо произнесла Таис, её красные от бессонницы глаза слипались.
 Ты только подпиши признание,  предложил удовлетворённый Борис Насыко.
Её отвели в другой кабинет, посадили напротив окна, свет которого чётко обрисовывал силуэты трёх мужчин в форме.
 Кони Таис Васильевна, вы добровольно признались в своих преступлениях и сепаратизме и сотрудничестве с предателями Украины. Суд признаёт вас виновной. Приговор: три года строгого режима.
Дюжая тюремщица за локоть подняла её со стула и повела длинными коридорами с железными решётчатыми дверями и стенами, выкрашенными серой масляной краской. В кабинете начальницы женского корпуса ей вручили полотенце, мыло, пластмассовый гребень и зубную щётку.
 Ты призналась и признана виновной,  сказала ей начальница,  Три годы ты будешь жить с другими заключёнными. Никогда не жалуйся. Не ругаться с охраной. Никогда не драться с другими заключёнными. Не сидеть на койке до того, как объявят отбой. Каждый день тридцать минут прогулки. Раз в месяц письмо. Никогда не раскрывать, почему ты попала сюда. Никогда не пытаться сообщать другим заключённым о том, что происходит на воле. Если ты нарушишь все эти правила, и мы узнаем об этом, будет новый суд и получишь ещё к своему сроку. Ко мне и другим служащим тюрьмы обращаться «гражданин начальник». Ты больше не человек. Ты – собственность государства.
Тюремщица отвела её в камеру на двадцать человек и представила:
 У вас новая подружка.
Старшая по камере, круглолицая полноватая шатенка, подошла к Кони и спросила:
 Как тебя зовут?
 Таис, Таис Кони.
 Ага, я Татьяна, положи свои причиндалы вот на эту тумбочку – указала она,  справа от неё будет твоя койка.
Таис повиновалась.
 Всегда заправляй свою постель идеально. Сидеть на ней нельзя, только после отбоя. Если тебя заметят сидящей на койке, то отправят в изолятор. Твоя роба должна быть идеально чистой и зашитой. Два раза в сутки поверка и осмотр. Личные вещи все должны быть в идеальном порядке. Я не знаю, что ты сделала, но мне всё равно. Всем всё равно. Но влипла ты очень круто! – заключила старшая по камере.
В Одессе огромное количество людей было задержано милицией, арестовано СБУ и распихано по тюрьмам. Сидят они без суда, и никто не знает, будет ли когда-нибудь суд над ними. На следующий день после пожара в Доме профсоюзов толпа одесситов вломилась в городское УВД и вытащила шестьдесят пять человек из тех, кого арестовали в торговом центре «Афина», расположенном в месте столкновений. Но от заключения были спасены только те, кто был в городском УВД, а остальных, кого успели распихать по тюрьмам других городов, освободить не удалось.
Тарас и Лена почуяли неладное, когда Таис не приехала ночевать. Все вместе – Елена, Тарас, Марта и Таис прожили мирно всего несколько дней. Филиппов после того разговора с Кони так и не вернулся. В его комнате не осталось вещей, лишь несколько банкнот – плата за проживание.
В отделении милиции, куда пришёл Тарас с заявлением, к нему отнеслись с прохладцей и предположили несчастный случай.
 Какой несчастный, случай! – кипятился Мелько,  Не верю!
 Вы же говорите, что развелись, она, наверное, была расстроена,  говорил ему лейтенант, доставший бланк протокола, но так ничего в него не записавший,  В состоянии стресса всякое возможно.
 Её одежда, паспорт, деньги, всё в комнате осталось,  докладывал Тарас.
 Иногда в таком состоянии люди ведут себя очень драматично,  сообщил ему милиционер,  Вам надо кому-то позвонить. Может, какой-нибудь симпатичный незнакомец её заинтересовал. Дайте ей два-три дня, и она объявится.
 Вы хотите сказать, что она не имеет никакого отношения к людям, арестованным после пожара в Доме профсоюзов? – спросил Мелько.
 Послушайте, ваша бывшая жена не имеет никакого отношения к нам. У нас её нет, клянусь! – заверил его офицер,  Это просто совпадение.
Тарас обвёл тяжёлым взглядом дежурную часть.
 Да вы сами в это ни на секунду не верите, мать вашу! – выругался Мелько и покинул отделение милиции.
По-весеннему нарядная Одесса притихла, как никогда. Старинные элегантные здания были обезображены разными граффити, словно гаражи в захолустье. Вдоль широких улиц цвели акации с белыми и жёлтые цветами. Весенняя атмосфера, видно, пьянила иногородних националистов, и они, лавируя между машинами, стадами перебегали улицу с меньшей осторожностью, чем обычно это делают одесситы, а водители легковых машин с киевскими номерами автомайдана соревновались в опасной игре, стараясь на максимальной скорости впритирку обогнать друг друга и при этом не столкнуться. Милиции они не боялись. Тарас подумал-подумал, нашёл в контактах своего смартфона телефон Дениса Ивановича Ра и нажал на синий кружок «Позвонить»…
На следующий день после заключения в общую камеру Таис свалилась от жёсткой головной боли. От тюремной каши с тушёнкой её рвало. Вертикально простоять она могла не более десяти минут, а потом падала в глубокий обморок. Старшая по камере срочно вызвала врача. Вскоре в камеру завели невысокую коренастую женщину с крашенными в красный цвет волосами, чуть приметными усами и живыми чёрными глазами за стеклами очков в роговой оправе.
Это была тюремный врач Роза Цедек, очень милая женщина, которая вела себя у постели больной довольно своеобычно.
 Ой-ой-ой,  произнесла она, входя в тюремную камеру и насмешливо разглядывая Кони.  Ой-ой-ой. Очень неразумно вели себя, а? Не едите мясо! Ой-ой-ой-ой-ой! Вполне может быть отравление организма. Вам повезло, если это всего лишь отравление. Ну, так вот, я заберу вас в госпиталь, но вы там делайте, что я вам скажу, иначе я умываю руки! И пожалуйста, не прибавляйте мне работы глупым поведением. Если вы ещё раз потеряете сознание, я не приду вас лечить. Ой-ой-ой… что наделали!
Пока Таис в течение недели валялась в постели, Роза Абрамовна каждые два или три дня произносила над нею свои «ой-ой-ой». В инфекционной камере тюремного лазарета Кони лежала одна. Здесь не надо было терпеть стоя до отбоя, напротив, лежи сколько хочешь. Таис почти ничего не ела, ничего не читала, она всё время как бы спала, но и не спала. Её жизнь была кончена. В голове у неё, как навязчивый бред, вертелась песенка Леонида Утёсова, услышанная, когда Таис последний раз пила с отцом чай.
«С одесского кичмана
Бежали два уркана,
Бежали два уркана в дальний путь.
Под Вяземской малиной
Они остановились.
Они остановились отдохнуть».
Ей всё время казалось, что она за каким-то стеклом. Весь мир был за стеклом. Люди были за стеклом. Но она даже не пыталась как-то включить себя, хоть как-то сосредоточиться. Она брала кружку и кружка падала. Пыталась пройти в дверь и обязательно больно стукалась о косяк.
«Неужели мама была права? – спрашивала себя Таис,  И я ни на что не способна? Почему я как-то бессознательно создаю ситуации, когда мне не везёт? Почему мне не везёт? Почему я рассталась с Тарасом? Почему меня уволили с работы? Почему погиб папа? Почему меня посадили в тюрьму? За что?!». Таис вспомнила, как в детстве на неё кричала мать. Непонятно за что. За одно и то же она могла накричать, а могла и не накричать, махнуть рукой. Всё, что на неё теперь навалилось, показалось женщине, как будто это судьба на неё кричит и наказывает. Непонятно за что. Непредсказуемо.
Однажды дверь в её камеру открылась, и вместе с Розой Цедек к ней вошёл Денис Иванович Ра. Он наклонился над измученной женщиной и сказал:
 Всё, детка, пора домой!
Таис показалась, что из-за низкого давления и неизбывной головной боли у неё начались галлюцинации. Она попыталась встать, но ей с большим трудом удалось только сесть. Денис Иванович подхватил её одной рукой под колени, а другой под спину, поднял и вынес наружу, в больничный коридор. Кони сильно исхудала, и нести её было несложно. Вокруг них бегала и причитала со своим «Ой-ой-ой» Роза Абрамовна.
В тюремном дворе их ждал огромный чёрный внедорожник Chevrolet Tahoe с Андрием Панасовичем Лопугой за рулём. Денис и Таис в полубессознательном состоянии разместились на заднем сиденье, и Шевроле Тахо отправился прямиком на Морской вокзал Одесского морского торгового порта, где на марине их ожидала тридцатиметровая парусная яхта Royal_Maris.
 Ну, как ты? – спросил Ра, когда заметил, что взгляд Кони стал более осмысленным.
 Нормально, а ты как? – отозвалась Таис, повиснув двумя руками у него на плече.
 Всё хорошо,  заверил её Денис Иванович.
Таис глубоко-глубоко вздохнула, попыталась вспомнить человека, сидевшего за рулём. Не смогла.
 Как ты меня нашёл? – спросила она.
 Сначала позвонил твой Тарас, а потом Андрий Панасович мне помог тебя найти,  объяснил Ра.
 Найти? Тебе никто не сообщил, где я?
 Официально – нет.
 И надолго бы меня там оставили? – опять спросила Кони, уперевшись лбом в плечо своего вызволителя.
Денис Иванович предпочёл промолчать.
Хотя потом Таис часто плавала на различных яхтах и пережила немало приключений, но с этой поездкой сразу из тюрьмы в Крым  ничто сравниться не могло. Шёпот волн, крик чаек, бодрящий воздух и брызги прохладной, солёной воды! И море тогда было синее;, и вода прозрачнее, чем всегда, и залитые солнцем паруса казались почти что алыми и даже более прекрасными, и экипаж яхты, как будто специально, ждал именно Кони, чтобы приветствовать её на своём деревянном бермудском шлюпе.
 Осёл, гружённый золотом, возьмёт любую крепость… Я выкупил тебя, женщина,  признался Денис Иванович, когда они покинули территориальные воды Украины на запредельной скорости в десять узлов в час,  Теперь ты моя. И да, я согласен взять тебя в жёны!
За кормой, словно хвост белого петуха породы леггорн, тянулись пенистые струи. Через шестнадцать часов впереди неясным пятном проступила земля. Это был Крым. Напрягая зрение, Таис и Денис вглядывались в очертания плоского берега. Наконец, перед ними открылись скалы полуострова. Горы его как будто спали под скомканным бурым одеялом, в складках которого зеленели можжевеловые рощи. Они обогнули последний мыс, сложенный из волнистых пластов красных пород, похожих на окаменевшие локоны гигантской Розы Абрамовны. Royal_Maris направился в широкую Южную бухту, похожую на голубую морковку, в самом кончике которой их ожидала марина Яхт-клуба Царская пристань.
 


Глава 11. Константиновка
 
1
Экс-коменданту Майдана Филиппов сказал, что уезжает к родителям, коих не видел уже больше года. Трофейный пикап Honda Ridgeline, что достался ему из разграбленного гаража бежавшего президента Януковича, радовал комфортом, быстро разгонялся, хорошо управлялся, особенно грела «мечта контрабандиста»  запираемый багажник под кузовом. Пикап был маневренный с плавным и спокойным ходом, и с огромной полезной нагрузкой. «Вот бы мне такой год назад,  думал Константин,  когда работал на скважинах «Укргаздобычи» Полтавщины, правда расход топлива слишком большой из-за постоянного полного привода, всё таки  шестицилиндровый мотор, объём 3,5 литра надо кормить дорогим бензином, да и налог, поди, размером с зарплату, не говоря уж о дорогих запчастях…»
Риджлайн выпускается на заводе Хонда в Канаде и предназначен для рынка США. «Кто там на них ездит в США? – гадал инженер,  Какие-нибудь фермеры-реднеки? А чем надо заниматься на Украине, чтобы оправдано ездить на таком грузовичке? Контрабандой? Узаконенным грабежом населения в виде прокурорства? Ну, уж никак не фермерством… А чем мне теперь заниматься? «Тебе не придётся работать ни дня в жизни, если ты выберешь своей профессией любимое дело»  говорили ему умники, но умалчивали, что это верно только в том случае, если у тебя богатые родители.
Путь его составлял примерно семьсот километров, и пролегал через двенадцать городов, то есть, ехать пришлось около двенадцати часов. Этого времени хватало, чтобы осознать себя как бы со стороны. Чтобы понять, что он боролся с властью, которая год назад сожгла заживо его беременную невесту Катю Богомолову и что всего через год он сам оказался на стороне тех, кто заживо сжёг полсотни человек в одесском Доме профсоюзов, среди кого были и беременные женщины, и старики возраста его отца, например, отец Таис Кони.
Как такое могло получиться? Как он стал тем, кем стал? Как смотреть в глаза Таис? Он вспомнил, как она вошла к нему в парную – вода после душа ещё стекала по её гладкому телу со смуглой кожей, струилась с массы мокрых иссиня-чёрных волос. Он, почти не отрывая головы от полки, на которой лежал голышом, посмотрел в лицо женщины и встретил её весёлый и смелый взгляд карих, казавшихся чёрными от полумрака сауны глаз. Некрашеные, ибо всё искусственное было ей чуждо, чёрные ресницы не опустились и не затрепетали перед властным и тем самым особым мужским взором сотника Майдана.
Константин прикрыл глаза, но сквозь ресницы не мог оторвать взгляда от соседки по пансионату, которая пришла к нему вместо его хозяйки. Она, как богиня, возникла из темноты и шума душа. Медное лицо, чёрные глаза и иссиня-чёрные волосы – необыкновенный для украинки облик поразил Константина ещё, когда она только приехала в пансионат Лены Адетокумбы. Позднее он понял, что многажды видел её с год назад по телевизору, в те мирные дни специальный корреспондент Таис Кони каждый день вела репортажи «Надзвичайних новин» на ICTV.
Медиаперсоны обычно избегали общества своей публики, опасаясь нелицеприятных, непричёсанных отзывов и фотографий в соцсетях, так пугавших киевских «селебрити». А эта – меднотелая, будто модель эротического мужского журнала или одна из древнегреческих статуй с гладким лоном, и стоит перед ним с достоинством жрицы храма Афродиты. Нет, не богиня, конечно, и не жрица эта невысокая отставная журналистка. Но откуда её спокойная уверенность и отточенность движений, словно она в храме, а не в маленькой сауне на окраине Одессы, нагая перед ним, будто она взрослая женщина, а он её грудной младенец?
Филиппов так же вспомнил, как испытывающее и серьёзно Таис посмотрела на него, когда он вошёл в столовую пансионата на следующий день после пожара в Доме профсоюзов. Голос одесситки, высокий и звенящий, хлестнул словами, как бичом. Филиппов вскочил, как ужаленный. Он бросился вон из пансионата, но и отъезжая чувствовал на себе взгляд её огромных горящих глаз.
Когда ещё совсем молодой Константин Филиппов участвовал в первом «оранжевом» Майдане, северо-запад Украины голосовал за «оранжевых», а юго-восток был за «сине-белых», пророссийских. К концу правления президента Ющенко, то есть к концу 2009 года, государством насаждалась идеология украинского национализма, этим занимались и сам Ющенко, и силы, которые за ним стояли. И достигли определённых успехов, опять же, в северо-западной Украине. В юго-восточной части страны росло неприятие этой политики. В Запорожье осталась единственная школа с обучением на русском  еврейская школа. Туда образовался конкурс, и очередь занимали с детского сада. Показная тупость и топорность, вышиванщина напополам с бандеровщиной вызывала у людей отторжение.
К моменту новых выборов президента, к концу 2010 года это отторжение достигло максимума – процент пророссийски настроенного населения юго-востока Украины был максимальный. Вместе с тем, деление на «пророссийских» и «прозападных» применимо не ко всему населению, а только к его активной части. Филиппов вспоминал, как в момент выбора Януковича президентом 30% населения было ориентировано на Россию, 15% были прозападные украинские националисты, а 55% населения представляли собой нейтральную серую массу, которые вообще не интересовались политикой. Поэтому Янукович и стал президентом. Он победил потому, что идеология «мягкого» украинского национализма большинством всё-таки не принималась. Тем более что Янукович для той 55% серой массы обещал «покращення вже сьогодні».
После избрания Януковича президентом, ожидания, что он и олигархат, который стоял за ним, примут пророссийский вектор развития, оказались ошибочными. На самом деле Янукович и олигархи, его выдвинувшие взяли себе кураторами не Москву, а Брюссель с Вашингтоном. Они объявили, что их путь – «в Европу», что это их стратегическая цель, и она не обсуждается. Никакого двуязычия на Украине не будет. Получилось, что власть,  которую избрали пророссийски настроенные граждане Украины и поддержала серая масса, ожидавшая улучшений прямо сегодня,  обманула тех, кто её избрал и не стала пророссийской, напротив, она повернулась на 180 градусов и стала прозападной.
Но те, кто хотел прозападной политики – украинские националисты всех мастей – как ненавидели «донецких», так и продолжали ненавидеть. Янукович и донецкие олигархи не стали для них «своими». В результате, «донецкие» стали всеми ненавидимы. Хуже того, власть «донецких» отличалась откровенным грабежом, переделом собственности, захватом бизнеса. Всё это делалось нагло и совершенно не прикрыто.
За очень короткое время эту власть стали ненавидеть почти все потому, что националисты хотели видеть у кормила своих лидеров, основная масса никаких «покращення вже сьогодні» не получила, а пророссийских активистов Янукович предал. За три года поддержка Януковича сократилась почти до нуля. При этом ориентированный на Запад Янукович позволял американцам и европейцам хозяйничать на Украине, как им вздумается. Украинские националисты и даже нацисты получали финансирование с Запада, получали поддержку от оппозиционных олигархов, развивали свои общественные движения, СМИ и политические партии. А пророссийский фланг был полностью «вытоптан»  Партия Регионов давила на корню любые движения среди «своего» электората.
К концу 2013 года и началу второго Майдана со стороны националистов имелось хорошо организованная структура и полностью вытоптанное поле со стороны пророссийских активистов. И если во времена «оранжевого» Майдана было две силы – «оранжевая» и «бело-синяя» и, когда «оранжевая» победила, то «бело-синяя» осталась и победила через четыре года. Ко второму Майдану имелось полное разочарование населения этой властью, так что, осуществить «цветную» революцию было делом техники. Что и произошло в феврале 2014 года.
2
Когда живёшь в небольшом городе, то всё-всё в нём знаешь, он мил и привычен, как домашняя пижамка. И когда что-то в городе ветшает или, наоборот, строится новое, то это возникает постепенно, на ваших глазах, день ото дня потихоньку-помаленьку изменяя картину привычного мира. Константин Филиппов покинул отчий дом, будучи семнадцатилетним юношей и приезжал к родителям изредка, сначала на каникулах, потом, выделяя часть отпуска. На этот раз он решил пожить у родителей подольше. Помочь им отремонтировать квартиру, если оно того требует, подкинуть деньжат «на лекарства», а самому отдышаться, осмотреться, придти в себя после года какой-то безумной цыганско-кочевой жизни, которая началась с взрыва его служебной машины с беременной невестой внутри.
И вот теперь, делая «круг почёта» по родной Константиновке, Филиппов с болью в сердце рассмотрел всю трагедию упадка и разрухи, в котором находится Украина.
В романе Никодая Васильевича Гоголя «Мёртвые души» аферист Чичиков покупает у помещиков эти самые «мертвые души», то есть, документы на умерших крестьян. Продав Чичикову мёртвых крепостных, помещики избавлялись от бремени: им не нужно платить налоги за умерших крестьян. В противном случае помещики платят налоги за умерших мужиков, покуда в стране не проведут очередную перепись крестьян. 
В те времена государство помогало дворянам, которые переезжали в Новороссию, давало земли бесплатно при условии, что они привезут на них своих крепостных. Под залог крепостных крестьян помещикам выдавались ссуды по 200 рублей за душу. Чичиков собирался заложить свои «мёртвые души» и получить за них «живые деньги». Как мы помним, афера у Чичикова не удалась.
Не все русские помещики были, как Чичиков. На территорию современной Константиновки в 1812 году помещик Номикосов привёз двадцать крепостных мужиков с семьями и основал село Сантуриновку. В середине XIX века на унаследованной сыном Номикосова земле возникло село Константиновка, названное по имени владельца.
Через восемь лет после отмены крепостного права около Константиновки открылась железнодорожная станция, которая со временем стала железнодорожным узлом. Бельгийцы построили керамический и металлургический заводы, а также бутылочный завод.
В годы сталинской индустриализации Константиновка стала одним из крупнейших промышленных центров СССР. Здесь работали уже более двух десятков заводов. В городе располагался ряд стекольных предприятий республиканского значения и единственный на Украине научно-исследовательский институт стекла УкрГИС.
Таким городом была Константиновка для Филиппова во времена его детства. Но с возвращением капитализма и отсоединением Украины от Советского Союза в начале девяностых годов ХХ века предприятия начали закрываться, что привело к безработице. Закрылись два дома культуры из трёх, все девять кинотеатров, все стадионы, 47 из 49 библиотек, два парка из трёх, 10 скверов и все трамвайные маршруты. Молодежь стала уезжать из Константиновки из-за невозможности получить хорошее образование, а соответственно приличную работу. 17-летний Константин Филиппов уехал учиться в Полтаву.
Филиппов проехал мимо руин Константиновского завода стеклоизделий, выпускавшего бутылки для шампанских вин в СССР. Если вы видите в старом кино, как герои открывают бутылочку Советского шампанского, знайте, это в 90% случаев бутылка из Константиновского завода, на котором работала мать Константина – Валентина Филиппова. Отец его тоже был с этого завода, парторг заводской организации КПСС. Теперь завод – банкрот и корпуса его растащены на кирпичи. Такой же банкрот – открытый в 1944 году бывший стекольный завод «Красный Октябрь». Его построили ещё когда шла война, чтобы застеклить все окна, разбитые в ходе боёв с немецкими нацистами за Украину.
Металлургический завод имени Фрунзе  одно из старейших предприятий чёрной металлургии в Донбассе – тоже лежал в руинах.
Константиновский стекольный завод «Стройстекло», бывший стекольный завод имени Октябрьской революции, основан в 1895 году. Выпускал самое дешёвое в мире оконное стекло, облицовочную плитку и посуду из ситалла, сейчас жизнь в нём еле-еле теплилась.
Химический завод имени XXV съезда КПСС – крупное предприятия по выпуску минеральных удобрений, кислот. Теперь, без российского газа в нём работает лишь несколько цехов, остальные превращены в развалины.
Дворец культуры и отдыха «Октябрь» был открыт в 1976 году. Построено здание по типичному плану домов культуры с залом на 1200 мест. Филиппов помнил его с огромным портретом Ленина и гербом Советского Союза на фронтоне и весёлыми фонтанами перед фасадом. Теперь же красочное панно было сбито государственными вандалами, вместо него серели силиконовые кирпичи. Фонтаны давно уже разломали, плитку с бассейнов сбили, белые берёзки срубили за какой-то надобностью. Стёкла в окнах брошенного очага культуры были расколоты.
Парк отдыха и дворец культуры «Металлург» во времена октябрёнка Кости Филиппова был любимым местом для детей и подростков. Теперь же это было место для натурных киносъёмок фильмов про маньяков – бурьян, мусорные свалки, поломанные деревья, поваленные памятники.
На стадионе «Автостекло» во времена советской власти проводились все городские мероприятия и спортивные соревнования. Стадион принимал знаменитостей СССР, таких как спортсмены-олимпийцы, лётчики-космонавты, звёзд советской эстрады. Теперь стадион тоже весь порос бурьяном, асфальт беговых дорожек растворился, скамейки растащили на «дерево» предприимчивые мелкие капиталисты. Все капитальные сооружения стадиона были разрушены до основания. На месте зрительских трибун выросли сорные деревья.
Шестиметровый монумент гвардейцам труда был установлен в честь 40-летия завода «Укрцинк» на площади у главной конторы. Он увековечил самоотверженный труд строителей цинкового завода. Константин встречался у этого памятника со своей первой любовью – Любой Голик. Теперь основание монумента разрушилось, пара шестиметровых металлургов грозилась рухнуть на любого, кто позволит себе назначить у их ног свидание.
Кинотеатр имени В.И.;Ленина, построенный в виде древнегреческого храма, стоял в полуразрушенном виде. Окна выбиты, ступени выщерблены, на некогда белоснежных колоннах – матерные надписи. Облупленный памятник Ильичу как бы отвернулся от того, что важнейшим из искусств для «незалежной» Украины стало не кино, а граффити вандалов.
Когда-то роскошная гостиница и ресторан «Восток», построенная в стиле брежневского неоклассицизма, стояла с разбитыми стёклами у арочных окон, облезлыми спутниковыми тарелками и объявлении о том, что собственник, «прихватизировавший» из народного хозяйства это здание, намерен теперь его продать.
Школа-дворец, в которой учился Константин, вообще была приготовлена к сносу. Янукович в бытность ещё тогда ещё губернатором области был одним из основных разрушителей города Константиновка. «Я этот город с землёй сравняю»»  пообещал он после того когда на выборах 90% голосов город отдал за коммунистов. Вот это своё обещание Янукович сдержал. Ломать  не строить!
Филиппов проехал по улице Ленина мимо четырёхэтажного здания горсовета, высматривая среди баррикады из мешков с песком и автомобильных покрышек своего старшего брата Василия. Тот, учившийся в Ленинградском училище Железнодорожных войск, получил погоны лейтенанта Советской Армии, но после отсоединения Украины уволился из Черниговского учебного полка, и работал в Константиновке на железнодорожной станции. После развода жил с родителями. Несколько дней назад принял участие в захвате городского совета и отдела милиции вместе с вооруженными повстанцами Донецкой Народной Республики. Не увидев никого похожего на Василия Филиппова, Константин отправился к родительскому дому.
Родители Константина – Андрей Степанович и Валентина Владимировна – жили на улице 13 расстрелянных, названной в честь тринадцати расстрелянных рабочих бутылочного завода. 13 января 1919 года белогвардейцы собрали на площади у бутылочного завода заводчан и за то, что не выдали красноармейцев, расстреляли каждого 10-го. Среди них был и Филиппов Василий Прокофьевич, прадед Константина.
В день прибытия Филиппова на малую родину в Константиновке опять стреляли. Между украинскими силовиками и местными ополченцами в районе телебашни шёл бой.
3
Константин подъехал к дому из силикатного кирпича с цифрами 1981 на фронтоне. Именно потому, что он в этом году родился, его родители бесплатно получили от производства трёхкомнатную квартиру на втором этаже первого подъезда. Филиппов припарковал чужеродно смотревшуюся здесь Honda Ridgeline между двумя берёзами. Когда-то их посадил Андрей Константинович Филиппов и сказал, что левая берёза – это его старший сын, Василий, названный в честь легендарного деда Василия Прокофьевича; а правая берёза – это Константин, названный в честь отца – Константина Васильевича.
В окне кухни на втором этаже мелькнуло лицо матери. Предупреждённая заранее телефонным звонком, она стряпала праздничный обед, поминутно выглядывая младшего сына в окошко. Филиппов взял увесистую сумку с купленными по дороге в Кривом Роге подарками, пикнул кнопкой центрального замка и подошёл к подъездной двери. Когда-то это была простая фанерная дверь, которую жильцы по новой красили во время субботника. Теперь же дверь была неприступная, железная с кодовым замком. Константин нашёл в «Заметках» смартфона код  *5987# дверь его пропустила в чуть затхлую темноту подъезда.
Пахло старой картошкой. Под лестницей уже не громоздились велосипеды и детские коляски, как в старые добрые восьмидесятые. В квартире №1 жили Швецовы, оба работали на зеркальном заводе, у них были две девочки. А в квартире №2 жил ветеран, настоящий фронтовик, дед Тимофей Сафронов с женой и сыном. Умер, наверное, уже. В квартире №3 обитал дядя Жора, инвалид, потерявший ногу во время подавления антисоветского мятежа в Венгрии. Поди, уже тоже неживой. Пил он сильно. В квартире №4, под Филипповыми, жила семья Осаковских, тётя Аля работала на кожевенном заводе, а дядя Коля был сварщиком на заводе металлургического оборудования. У них было трое детей старшая девочка и два сына, младший из которых, Роман, был «большим пацаном» для Константина в детстве. Филиппов знал каждую семью в своём подъезде до самого пятого этажа. Они жили дружно – вместе встречали Новый Год и поздравляли деда Тимофея на День Победы. Вместе владели сараями-гаражами, построенными общими усилиями во дворе. А в подвале дома у всех были свои клетушки с картошкой, луком и банками с вареньем и консервацией.
Между этажами на лестничной клетке пустовали почтовые ящики. А в восьмидесятых годах почтальон в 14:00 запихивал в них ежедневные газеты. Отец выписывал газету «Правду» и сатирический журнал «Крокодил» с карикатурами про американскую военщину и недостатки советского строя: «несунов»  это кто уносил с производства продукцию и «летунов»  это кто не задерживался подолгу на предприятии и переходил с одного производства на другое. А Валентина Владимировна выписывала газету «Труд» и журнал «Работница», на обложках которого каждый месяц можно было увидеть то ткачиху, то наладчицу аппаратуры, то кондитера. Константин подумал, что уже лет двадцать не видел на обложках журналов женщину-работницу, всё какие-то актрисы, певицы, спортсменки и просто салонные ****и с голливудским оскалом вместо улыбки. Старшему брату почтальон приносил «Комсомольскую правду» и журнал «Техника  молодёжи». И даже маленький Костя имел свою собственную корреспонденцию – журнал «Мурзилка». Казалось бы, Мурзилка – это подходящая кличка для котёнка, но в одноимённом журнале это был жёлтый пушистый щенок-корреспондент, в красном берете и фотоаппаратом через плечо.
Дверь квартиры с написанной мелом цифрой 8 была обита окаменевшим от старости тёмно-коричневым дермантином, укреплённым крест-накрест двужильным электрическим проводом, прибитым обойными гвоздями. «Ку-лунь»  пропел дверной звонок знакомую с детства песню. Константин позвонил скорее по привычке, конечно же, дверь была не заперта. Мать ждала в тесной прихожей. С возгласом «Сынка-золотунька!!!» она обняла его, не дав даже поставить на пол сумки. Константин стоял, не смея пошевелиться, он не мог обнять маму в ответ, так как обе руки его были заняты поклажей. Наконец, она его отпустила. Молодой мужчина заметил, как глаза его матери наполнились слезами, положил сумки прямо на стоявшую в прихожей обувь и сам обнял свою мать.
Андрей Константинович стоял у открытого шкафа с крюками для верхней одежды и ждал своей очереди. В синих спортивных штанах с белыми лампасами и «волнорезами» на коленях. В светлой рубашке, нелепо заправленной в эти штаны. Его волнистые волосы сплошь поседели, а чёрные косматые брови кустились кудряшками над глубоко запавшими глазами.
 Ну, здравствуй, сын! – сказал он своему младшему и крепко обнял его, когда, наконец, дошёл черёд.
Константин отметил, как ссохся его отец, стал как будто меньше прежнего. Неужели он когда-то подбрасывал Костю в небо, к самым, как тогда казалось, облакам, а потом ловил его, визжавшего от страха и восторга?!
На двери туалета ещё сохранилась, наклеенная руками Кости, картинка с весёлым ковбоем-стрелком, подспудно напоминающая стараться быть метким. Дверь потом неоднократно красили светло-бежевой краской, но картинку обводили. А на двери тесной ванной комнаты висела чеканка, на которой древнегреческая дева обмывала своё тело из лейки, подняв, согнутую в колене ногу. Константин вдруг осознал, кого ему напомнила Таис Кони в душевой сауны – эту знакомую с детства картинку.
Из прихожей Константин отнёс свои сумки в «детскую», гостиная была проходной комнатой. В ней доминировала югославская стенка, набитая книгами. Один шкаф – с трудами Маркса, Энгельса и Ленина. Гость заметил, что к ним добавилось собрание сочинений Сталина, коих в его детстве тут не было. Видать, отец, бывший парторг завода, продолжал изучать наследство теоретиков коммунизма.
На первое Валентина Владимировна приготовила рассольник ленинградский на говяжьем бульоне и со свиными почками. А на второе – гречневую кашу с пряными травами и томлёной свининой. Кухня у Филипповых-старших была маленькая, с трудом умещалось четыре человека. Социалистическая архитектура предполагала, что питаются рабочие в заводских столовых, а дома – так, перекус.
 А Вася где? – спросил Константин,  усаживаясь на «своё» место, определённое ему с детства.
Отец семейства Андрей Константинович сидел дальше всех от кухонной плиты, спиной к стене и справа от себя мог наблюдать прихожую, через всегда открытую дверь с авоськой на ручке. Хозяйка Валентина Владимировна сидела спиной к разделочному столу с керамической бочкой-хлебницей, по левую руку от неё находилась плита с кастрюлями на конфорках. А сыновья Костя и Вася сидели спиной к холодильнику, Костя ближе к матери, а Вася – к отцу.
 Слыхал, стреляют у телевышки? – спросил в свою очередь Андрей Константинович,  Там он где-то воюет.
Валентина Владимировна горестно вздохнула, но ничего не сказала, видать, муж запретил. Она поставила перед сыном тарелку с дымящимся рассольником. По кухне разлился неописуемо аппетитный аромат её стряпни.
 Руки помыл? – спросила она у Константина.
Тот подумал, что такой вопрос ему могли задать всего две женщины на свете: мама и… покойная Катя Богомолова. Хотя, нет, последней, кто его это спрашивал, была Таис Кони, правда, это было не за кухонным столом. Константин мысленно встряхнул головой, отгоняя мысли об этой женщине.
 Очень вкусно, мам! – похвалил рассольник Константин, отведав первую ложку горячего варева.
Он знал, что рассольник ленинградский его мать стряпала для того, чтобы порадовать старшего сына. Тот после окончания ленинградского железнодорожного училища привёз домой этот рецепт, а Костя, во многом подражавший старшему Васе, тоже его полюбил.
 Пап, я видел, ты там Сталина читаешь с карандашом, неужели что-то полезное находишь? – обратился Константин к отцу,  Коммунизма ведь больше нет, неудачный эксперимент, оказался.
Он намеренно не говорил о том, что прямо сейчас происходило в городе и о том, что было днями раньше в Одессе. Константину хотелось укрыться в своём детством мирке, отдышаться, обдумать всё, «как он дожил до жизни такой?»
 Тебе, сынок, образование ведь позволяет понять название «коммунизм»? – прожевав, ответил, не торопясь, Филиппов-старший,  от чего оно идёт – от понятия «коммуна». А коммуна, сын мой, – это когда люди ведут совместное хозяйство и все имеют примерно равный доступ к тому, что это совместное хозяйство даёт.
 Ну, да-да,  согласился Филиппов-младший,  слово из латыни, по-русски значит «община», в коммуне всё общее.
 То есть, тебе ясно, что это слово придумал отнюдь не Ленин и даже не Маркс в девятнадцатом веке? – спросил Андрей Константинович прежде, чем отправить очередную ложку с рассольником в рот, а когда прожевал, продолжил, не дожидаясь ответа сына,  Это очень древнее понятие, община – это когда всё, с чем связана жизнь людей, общее. Какие-нибудь древние охотники забили мамонта, разделали и каждому дали по куску мяса. Все получили, не только охотники, но и больные, увечные, старики, дети, беременные. Все с частью добычи, все счастливы. Понимаешь, что значит «счастье»? Это когда ты с частью общего. Не украл, не отобрал, не выпросил, а досталось тебе по справедливости. Это коммуна, это коммунизм.
Сын не ответил, занятый в своей тарелке отделением ложкой куска мяса от косточки, а отец продолжил.
 Счастье, коммунизм  социальное равенство. Не уравниловка, не обобществление всего чего у тебя есть, включая женщин, а именно социальное равенство, когда каждый член общества, член общины, член коммуны имеет доступ ко всем основным благам этого общества. Разве это устарело, а сын? Разве не так вы жили в Доме профсоюзов на Майдане?
 Ну, да, русские, когда где-то сами по себе собираются, всегда утраивают нечто вроде крестьянской общины, чтобы, значит, всем миром с задачей справиться  согласился Константин, отправляя в рот ложку с ломтиком солёного огурчика.
 Не все, кстати, знают, что «Война и мир» у Льва Толстого  это не «война и состояние мира», а «война и общество», да? – вставила свои «5 копеек» Валентина Владимировна.
 У нас на Майдане говорили, что коммунизм – это зло, этого строя никогда не существовало, это миф, это всеобщая уравниловка – и боролись с ним, свалив памятник Ленину на бульваре Тараса Шевченко,  ответил сын отцу, дождавшись конца реплики матери.
 Уверяю тебя, что эти лениноборцы и даже нынешние коммунисты из Компартии Украины, обе стороны – и те, кто против коммунизма, и те, кто за коммунизм, не могут сказать, что такое «коммунизм».
 Основная масса населения про коммунизм знает только Карла Маркса, то есть, как будто бы это образовалось в девятнадцатом веке,  согласился Константин.
 Карл Маркс, сын мой,  Андрей Васильевич поднял вверх указательный палец,  создал научный коммунизм. А есть ещё другие коммунизмы, например, анархо-коммунизм Нестора Ивановича Махно, который здесь у нас в Гражданскую бил украинского националиста Петлюру. Важно понимать, что есть суть коммунизма – это доступ всех членов общества к тем благам, которые есть у этого общества. Ты на Майдане бился за социальную справедливость? Доступ всех членов общества к тем благам, которые есть у этого общества – это и есть единственно возможная социальная справедливость.
 А разве такое возможно в реальной жизни? – усомнился Константин и отставил опорожнённую глубокую тарелку.
 Ну, когда по Вайберу ты с нами связывался – это же бесплатно.
 Это да, в Интернете много чего бесплатно.
 Значит, Интернет  это получается коммунистический элемент. Когда блага становятся общедоступными, за них тяжело содрать деньги. Их делают просто общедоступными. Ты пойми  это как настройка звука: есть выключен звук, есть максимальная громкость, но никто так не слушает. А есть некое промежуточное состояние. Так вот, дело в том, что в обществе может быть больше коммунизма, меньше коммунизма. Пожарная охрана работает бесплатно для людей. Вызываешь пожарных, они тушат пожар, но ты за это не платишь. Работа милиции доступна всем. А раньше работа медицины была доступна всем, сейчас только «скорая помощь» доступна.
 Ох,  махнула рукой Валентина Владимировна и поставила перед сыном тарелку с гречкой,  Переходим на страховую медицину, и уже сейчас приехавшая «скорая помощь» выясняет, а страховка-то есть? Нету?! Уезжает. Ты, Андрюша ешь-ешь, поди, остыл рассольник-то уже.
 Видите, количество коммунизма сейчас у нас на Украине снижается,  продолжил Андрей Константинович, доедая рассольник,  коммунистических форм собственности уже не осталось. Ныне на Украине есть лишь капиталистические формы собственности: частные предприятия, акционированные общества; а на Западе сейчас можно встретить действующие экономические коммуны, предприятия, которые организованы по принципам коммуны. Живут, кстати, вполне не фигово.
 Но дальше это что-то не распространяется,  хмыкнул сын.
 При советской власти было то, что называлось «строительством коммунизма», то есть увеличение количества коммунистических элементов. Например, сначала в Советском Союзе, когда введено было всеобщее среднее образование, ВУЗы были платными, потом стали бесплатными. По мере сокращения платных услуг и увеличения количества бесплатных шло нарастание коммунизма. После смерти Сталина, на двадцатом втором съезде КПСС, в 1961 году этот процесс был остановлен и даже пошёл вспять  государство стало пятиться от коммунизма обратно в капитализм. Реставрация капитализма в Советском Союзе – это довольно долгий процесс, который растянулся на тридцать лет, это отнюдь не перестройка виновата, это началось задолго до неё.
 Почему же так получилось? – спросил Константин, передавая матери пустую тарелку отца из-под рассольника.
 Валя, мне каши не надо,  предупредил Андрей Константинович жену,  двигаюсь я мало, тарелки супа на день в нашем возрасте вполне достаточно.
Валентина Владимировна беспрекословно навела ему кружку крепкого чая с лимоном, но без сахара.
 Война серьёзно подкосила Советский Союз, сын,  ответил Филиппов-старший.
 Война?! – удивился Константин,  ты же говорил, что СССР восстановился за четыре года, быстрее всех капиталистических стран!
 Это экономически,  подтвердил Филиппов-отец,  Но во время войны Коммунистическая партия очень сильно выросла, при этом большинство довоенных коммунистов выбило во время войны. Беспартийные знали, что коммунисты – честные, порядочные люди, они говорили «хочу быть коммунистом!»
 Если я погибну, считайте меня коммунистом! – процитировал Филиппов-сын фразу из советского кино.
 Но в бою он выжил и вступил в партию,  кивнул отец,  Вот таких послевоенных коммунистов, которые, в общем, хорошие, честные люди, защищали Родину, их было очень много, но они, в отличие от прежних, довоенных коммунистов, в большинстве своём даже не знали, что такое коммунизм. При Хрущёве коммунизм из понятия социальной справедливости был переведён в числовые понятия, когда коммунизм – это значит, у каждого есть квартира из расчёта по комнате на члена семьи, и автомобиль. Такой карго-коммунизм, как карго-культ у папуасов Новой Гвинеи. Вместо изучения работ Ленина стали ставить памятники Ленину на каждом углу. Чем этот карго-коммунизм Хрущёва и Брежнева был плох – это не коммунизм, он никакого отношения к научному коммунизму Маркса не имел. Пошли эти реформы косыгинские, которые фактически ввели, как обязательный, хозрасчёт, ввели понятие прибыльности предприятий… Идеи построения общества стали идеями не коммунизма, а госкапитализма…
Хлопнула входная дверь.
 О! Василий вернулся! – радостно прервал свои наущения Андрей Константинович, увидев в прихожей всклоченного старшего сына в замызганной клетчатой рубашке с разорванным рукавом на локте.
Младший брат вышел из кухни в прихожую, чтобы поприветствовать старшего брата, плотного человека с большущими руками и широким, обветренным лицом, которого Константин не видел, казалось, тысячу лет.
 Ты вернулся? – глупо спросил младший брат.
 Вернулся! – подтвердил очевидное Василий,  Рад, что ты дома!
 Я тоже! – отозвался Константин и с воодушевлением обнял старшего брата.
Тот, хоть и не уезжал последние годы никуда из Константиновки, тоже находился в смятенном состоянии. Новую киевскую власть в его городе никто не принял. Особенно закон «об отмене русского языка». Часть константиновских хлопцев участвовала в захвате Славянска с группой Стрельцова. Константиновка тоже вошла в состав городов, выступивших за референдум о независимости Донецкой Народной республики.
Вместе с тем, старую власть клики Януковича в Константиновке тоже люто ненавидели, ведь именно в пору губернаторства бежавшего президента основные предприятия города были разорены и обанкрочены.
Зачем становиться богатым, если надо соблюдать закон? Наличие денег отодвигает украинских олигархов вообще от всего, в том числе и от законов, свои вопросы они решают совершенно другим путём. Народ Украины – это для украинского олигархата некая питательная среда, питаясь которой живут существа другого порядка.
Теперь же получалось, что те, кто с оружием в руках восстал против Майдана, волей-неволей защищали прежнюю власть донецкого олигархата. В такой патовой ситуации лучше всего, конечно, уехать из страны. Но как оставить родителей – коренных константиновцев, которые не желают никуда переезжать из родного дома, привычного круга родных и соседей, от могил своих родителей? Грузный, нескладный Василий с дублёной кожей, он охранял родителей так нежно и заботливо, словно они были неразумные дети. На маму он с детства глядел с искренним обожанием, чем иной раз смущал её.
Константин счёл своим долгом сказать брату, что считает проживание в очаге разгоравшейся гражданской войны довольно неразумными.
 Мы могли бы уехать в Россию,  пояснил он,  Всего-то лет на пять, судя по Югославии.
 Не будь старомодным, Костя,  вспыхнул Василий.  В конце концов, мы ведь умираем всего лишь раз.
На это замечание, в котором было столько же неожиданности, сколько истины, Константин не нашёл ответа.
Так что Василий предпочёл отстаивать свои права на лучшую жизнь здесь, в Константиновке, в том числе – смотреть по телевизору российские каналы. После вооружённого сопротивления десанту МВД, который прилетел на двух вертолётах переподчинить себе телевышку, оборудование на ней вышло из строя, и телевизор уже больше ничего не показывал. Выручали тарелки спутникового телевидения НТВ+ и Триколора.
4
Когда братья хотели остаться одни, они традиционно уходили в сарай-гараж, что стоял чуть особняком во дворе и даже имел два окна. Сарай был просторный, с погребом и полуразобранным мотоциклом «Днепр Соло»  последней советской машиной, выпущенной Киевским мотоциклетным заводом.
 Разговаривал вчера с отцом,  сказал Константин,  про коммунизм. Идея сама по себе занятная, интересная, но очень сложная, а вот национализм, который сейчас популярность набирает, он вроде бы со своими своеобразными недостатками, но очень простой, поэтому он больше цепляет как-то людей.
 А тут ситуация какая,  откликнулся Василий,  Коммунистическая идея кажется сложной, смотришь на трёхтомник Маркса и думаешь – да ну нахрен! А на самом деле это очень простая идея – это идея социальной справедливости: вот, скажем, работает несколько человек на селе и не может же один, работая, зарабатывать, грубо говоря, сто коров в день, а другой  кружку молока в день. Они не могут настолько по-разному работать, правильно? Это несправедливо…
 А националистическая идея, тоже вроде бы, всё просто, понятно – Україна понад усе, или там кто ещё – Третий Рейх, Германия…
 Да-да, сразу своим к наиболее понятному: украинцам должны быть хорошо и богато, а тупые москали должны обеспечивать их хорошую и богатую жизнь,  согласился Василий.
 Точно, поэтому незачем кормить тех, незачем кормить этих, нужно, чтобы кормили нас,  сжато пересказал Константин идеологию Майдана.
 На самом деле, эта идея сложная,  заметил старший брат,  А какого хрена мы украинцы лучше? Если мы чего-то делаем лучше, то да, мы лучше, но это при коммунизме тоже, кстати, работает: если кто-то что-то делает лучше, то ему почёт и уважуха. Уважение к такому рабочему было больше, прислушивались к его словам. Понимаешь? Не материальных благ больше, а почёт в другой форме выражался. А при национализме получается как: допустим, вот этот вот украинец  пьяница, урод и хулиган, чем он лучше русского?
 Национальностью!
 Только потому, что он родился в нужной семье? И от этого уже хороший, уже лучше. Вот это как раз совершенно вещь необъяснимая и противоестественная. И именно противоестественность приводит к тому, что национализм, капиталистические идеи – их приходится старательно насаждать, вот эту морковку изображать, типа, можешь стать богатым, можешь стать счастливым, или то, что ты родился, ты, поэтому, богоизбранный народ. Понимаешь теперь, почему мы на телевышку ментов Авакова не пустили? Чтобы они нам украинский национализм не насаждали!
Константин осмотрел располовиненный мотор и повернулся к брату:
 Это ты его разобрал?
 Мы с отцом вместе разобрали двигатель,  пояснил Василий,  Он работает…
 Работает? – недоумённо переспросил Константин.
 Работал… А… потом перестал.
Константин, молча улыбнулся, и опять подошёл к мотору, беспомощно располовиненному на деревянном верстаке. Взял свечу зажигания, повертел, посмотрел на свет зазор. Свеча была новой. Тут же на верстаке лежал раскрытый атлас с подробным чертежом мотора модели МТ-11.
 А что за бензин? – спросил младший брат,  Может ему не хватает подпитки?
 Нет-нет, топливо хорошее,  почесал голову старший брат,  дело в сгорании, оно тормозится, как будто топливо полностью не сгорает.
 Что если изменить положение поршня в момент зажигания? – предложил Константин.
 Я могу сделать так, чтобы зажигание происходило раньше,  торопливо согласился Василий.
Константин взглянул на него и покивал головой – давай, мол, сделаем.
 Как насчёт привода? – поинтересовался он.
 В порядке, даже задняя передача работает, я убрал блокировку рычага её включения…
Братья провозились со своим мотоциклом с утра следующего дня до обеда. Наконец, выкатили из сарая на свет Божий, чтобы завести. Мотор «схватился» почти сразу.
 Видишь! – возликовал Василий,  Работает!!!
Регулировки клапанов, зажигания и карбюратора Константин выполнял на глаз или щупом. Не сразу появилось давление, затем неисправность исчезла, нагрев мотора стал равномерным. Запуском двигателя братья остались вполне довольны.
Константин убрал подножку и оседлал мотоцикл. Он медленно проехался по двору, освещенному майским солнцем, где среди листвы виднелось множество воробьёв  будто десятки вяляных шариков из шерсти были нанизаны на ветвях. Старший брат смотрел на младшего из-под ладони «козырьком». Его тёмное лицо осветилось улыбкой.
 Сгоняй в Балку Кравецкую,  посоветовал он Константину,  там сейчас красиво!
 Скоро вернусь! – отозвался Костя, выезжая со двора на городскую улицу.
 Счастли;во! – напутствовал Василий своим низким голосом.
Козы из села Иванополье разбрелись среди цветущего боярышника, шиповника, диких груш и яблонь. Громким меканьем козы окликали друг друга, отбегая от звуков ритмично работающего мотоциклетного мотора. Звонко заливались жаворонки, а в зарослях тёрна, выставив свою грудь, словно мандарин, выводил тонкую трель самец зарянки. Балка Кравецкая искрилась в лучах вечернего солнца, всюду кипела жизнь. Счастли;во… Верхом на резвом мотоцикле юности, что же, кроме счастья, можно было испытывать в такое время года?
Десять километров до Иванополье, десять километров обратно – Константин отсутствовал недолго. Он вернулся весь запылённый и с ощущением очистившейся души. Поставил мотоцикл на подножку у двери сарая, рассматривая свою потрёпанную жизнью машину.
Из подъезда вышел Василий:
 Ты вернулся? – воскликнул он обрадовано.
Константин, всё ещё находясь под очарованием момента, счастливо рассмеялся.
 Что? – не понял Василий. – Что такое?
 Этот аппарат… он…  Костя оглянулся на Васю,  Не могу объяснить… Как будто машина времени. С этим ничто не сравниться! Меня всё ещё трясёт!
«Вот, что мне нравится больше всего в жизни!  подумал Константин,  Мотоциклы и кони! Кони? Ну, да! Мотоциклы, кони и Таис Кони».
5
Они стояли на грунтовой дороге, какая обычно идёт вдоль посадок параллельно асфальтовой. Танк был тяжёлый и тряский. По грунтовке ехать было как-то помягче, да и жаль было совсем недавно положенного асфальта, рассчитанного максимум на колёсные грузовики. От Константиновки отъехали далеко, чтобы испытать, как работает двигатель и трансмиссия после многолетнего безделья на пьедестале, да и выстрелить в чистом поле из пушки по железным бочкам, специально для этой цели захваченным из города. Вышли отдохнуть от грохота движка, отлить в посадках перед обратной дорогой…
Последним в танк забрался Василий и закрыл за собой люк с лязгнувшим стуком. Заработала рация:
 Ну что там у вас, Сталин? – спросили из штаба самообороны Константиновки.
 Порядок, сейчас поедем назад,  ответил Василий, как командир экипажа советского танка ИС-3.
 Давай, База ждёт…
 Костя, жми на газ! – скомандовал Василий.
Константин нажал на кнопку стартёра. Танк ожил, загудел, механик-водитель включил несколько тумблеров, 12-цилиндровый четырёхтактный дизельный двигатель «схватился», в кабину поступил удушливый смрад сгоревшей солярки.
Опять заработала рация:
 Командир базы – Сталину! Курс тот же, на север, потом через поле озимых выезжаете на тропу и ждите указаний от командира на месте. Конец связи.
Константин наблюдал за местностью из своего люка, он потянул рычаг фрикциона и направил машину прямо в озимые, которые уже скоро пора была скашивать. Внутри танка всё ходило ходуном, незакреплённые гильзы отстрелянных снарядов катались внутри кабины и добавляли ощущения хаоса. Танкистских шлемов, предохраняющих головы, ни у кого не было, ведь экипаж состоял не из настоящих танкистов. Их дело было завести танк времён Великой Отечественной войны, покоившийся на постаменте в городе, а также испытать пушку Д-25Т, которая стояла на танке. К ней подошли снаряды гаубицы Д-30, которых было много у ополченцев. Это первый танк, поступивший на вооружение ополчения Донецкой Народной Республики  ранее у них были только БТР и БМД, взятые у частей украинской армии.
Танк проложил две глубоких колеи по озимым и остановился на грунтовой одноколейке, отделявшей пшеницу и посадки люцерны. Константин опять заглушил мотор.
 Вася, где мы? – спросил механик-водитель своего брата и командира,  В чём дело? Может, передашь по рации? Сообщи, что мы уже на месте!
 Приказано ждать, значит, будем ждать! – ответил Василий и прихлопнул слепня на своей шее.
Среди испытателей он был единственным профессиональным военным, хоть и в отставке, но всё ж таки офицером.
 Там кто-то идёт! – сообщил Саша Лето, вглядываясь в перископический смотровой прибор МК-4, дававшим круговой обзор.
Василий посмотрел в командирский бинокулярный прибор ТПК-1, обеспечивавший пятикратное увеличение.
По грунтовке к ним шёл человек в чёрном комбинезоне, сварочном шлеме и с советским 12,7-мм крупнокалиберным пулемётом НСВ «Утёс» на плече. Лицо человека было обожжено и покрылось волдырями. Веко правого глаза приспущено, как будто «сварщик» всё время в кого-то прицеливается.
 У вас кто командир? – спросил он, подойдя к танку.
Пулемёт он держал не по уставу, а за ствол, как дубину.
Василий выбрался из люка и сверху увидел, что комбинезон на «сварщике» сзади разорван, как и человеческая кожа под ним, тоже была похожа на лохмотья. Командир танка спустился к пришельцу. Тот представился тяжело дыша:
 Старший сержант Ермаков! Помкомвзвода бронетанковой бригады.
Его голос ломался: то рычал, то взвизгивал. Разбитая и вздувшаяся нижняя губа мешала внятно произносить слова. Левый, здоровый глаз смотрел как-то недобро. То ли презрительно, то ли надменно. Звуки, производимые голосовыми связками Ермакова, напоминали вопли стаи злокозненных обезьян.
 Два экипажа сгорели! – продолжил доклад Ермаков и посмотрел на ИС-3,  Какой танк! Нам бы в бригаду один такой! Разве мы…
 Как вас зовут? – спросил Василий.
Ермаков посмотрел на него с усталым недоумением.
 Вы что, плохо слышите? – переспросил Василий.
Ермаков продолжал молча вглядываться в его губы.
 Не слышите?! – громко крикнул Василий и показал указательными пальцами себе в уши.
 А-а! Я не слышу! – согласился, но головой помотал отрицательно, старший сержант и повернулся, чтобы посмотреть туда, откуда пришёл.
В это время Василий присел, чтобы приклад пулемёта не ударил его по голове.
 Кон-ту-зия! – по слогам пропел Ермаков,  Свистит всё время в голове где-то, а то иду-иду-иду и падаю!
Он махнул свободной от пулемёта рукой, показывая, как падает плашмя, и спросил:
 А вы кто?
Василий набрал на смартфоне буквы, дал прочесть контуженному и прокричал, тыкая себя в грудь:
 Лейтенант Филиппов, командир танка!
 А-а-а-а-а! – понимающе простонал Ермаков и кивнул головой.
Экипаж повылазил из люков и присоединился к беседующим, если крики командира и стоны контуженного можно назвать «беседой», конечно.
 Мой брат, Константин! – крикнул Василий и набрал на смартфоне «механик-водитель»,  Он на Майдане стоял!
Ермаков простонал и покивал.
 Учитель физики Непомнящий, он в школе работал! – опять крикнул Василий, указав на подошедшего долговязого человека лет пятидесяти, а на экране появились буквы НАВОДЧИК.
 Лето! – большим пальцем за плечо показал Василий на восемнадцатилетнего мальчишку, высунувшегося из люка на башне,  ЗАРЯЖАЮЩИЙ.
Константин хотел было облегчить пришельцу жизнь, и попытался забрать пулемёт.
 Не-е-е-е-е,  протянул контуженный и пулемёта не отдал, опять осмотрел танк и сказал восхищённо,  Какая машина!!! Слушай меня внимательно, Филиппов! У меня твой танк, двенадцать бойцов и задание. Я действую строго по плану. Тут есть Красный Лиман. ВСУ там уже поработали. Мы туда заходим. Там будет следующее задание. А пока ваш танк будет стоять здесь, на дороге. Если едет какой-нибудь транспорт, приказываете остановиться. Если всё равно едет дальше, бьёте прямо в мотор! Я ваш командир!
Братья Филипповы недоумённо переглянулись. Ермаков заметил это переглядывание и вгляделся в лицо Константина. Тот опустил глаза.
 По Красному Лиману на таком танке – это школьная экскурсия! – крикнул ему Ермаков, развернулся со своим пулемётом и пошёл туда, откуда пришёл.
Василий проводил его долгим взглядом и распорядился, чтобы выставили прибор ночного видения, пока совсем не стемнело.
 Всем поспать час-полтора! – скомандовал Василий и обратился к Константину,  Дежуришь ты!
 Почему именно я?! – возмутился младший брат.
 Командир тут я! – отрезал Василий.
 Без проблем, Вася,  покряхтел Константин,  Но если ты начинаешь вести себя вот так, что тут скажешь? Молодец! Ещё потребуй, чтобы я называл тебя товарищем лейтенантом!
 Знаешь, что Костя,  покачал головой старший брат,  можешь называть меня, как хочешь, а сейчас заткнись! Разбуди меня через полчаса.
С этими словами командир танка ИС-3 попытался задремать, сидя в своём командирском сиденье, положив голову на согнутую руку.
 Нет, ты объясни! – потребовал младший брат,  почему я, а не Непомнящий? Или этот, молодой Лето, может, он вообще не устал?
 Ладно, Костя, у меня свои соображения,  проворчал Василий, не поднимая головы.
 Хотя бы спроси у него,  пожал плечами младший брат,  «Ты не против подежурить?»
 Может быть, ты теперь командуешь танком? – возмутился старший брат.
 Причём тут «командуешь»? Я всего лишь попросил молодого, чтобы он меня заменил. Тут ничего личного! Скажи, ведь ты не против? – спросил Константин у Саши.
 У-у,  покачал головой юноша,  Нет, не против.
 Скажи, я тебя спрашивал? – спросил молодого теперь уже командир танка,  Я же сказал, «у меня свои соображения»!
Константин деланно рассмеялся:
 Вася, какие соображения? Хватит! Я падаю с ног от усталости, молодой согласен дежурить, а тут ты со своими соображениями!
 Да, Костя! – оборвал его старший брат,  У меня свои соображения, свои!
 Ну, да! Но как не крути, я не вижу в твоих соображениях ни капли логики!
 А? Что тут нелогичного?! Что нелогичного?!
 Я не против дежурить,  опять вмешался в перебранку братьев заряжающий Лето.
 А ты молчи! – рявкнул на него командир, и объяснился,  Он новенький, ему надо только заряжать. Брать снаряд и заряжать его в пушку!
 Управлять таким танком,  возразил Константин,  это физический труд. Мне нужно восстановить силы. А заряжающий ничего не заряжает, мы не воюем, мы просто испытываем танк. И Лето просто катается с нами!
 Послушай, Вася, какая разница, могу и я подежурить…  вмешался молчавший до этого Непомнящий.
 Костя, сделай одолжение, дай поспать,  уже миролюбиво попросил Василий.
Константин гневно замолк.
 Всё, отбой! – скомандовал командир танка и выключил внутренний светильник.
 Сладких тебе… соображений,  буркнул, наконец, Константин.
Непомнящий еле слышно рассмеялся.
Константин достал из кармана смартфон и стал ковыряться пальцем в сенсорном экране. Нашёл в Твиттере аккаунт @koni: «Периодически поднимаются темы "Приметы ещё никто не отменял" и "Свадьба обязательна, это долг перед (родителями, детьми, обществом)"». Следующий твит от 7 июня: «В таких случаях я сижу тише воды, ниже травы, как сельская ведьма в костюме монахини на заседании инквизиции. Уже хватает ума не спорить». И ещё: «Удивительно, как сильно мужчины и женщины могут заблуждаться относительно того, что им нравится друг в друге»
Филиппов нашёл все аккаунты Кони в соцсетях, но они были заморожены, живым оставался только Твиттер. Константин дочитал аж до «Доброе утро, страна! #ЗаОкном 11 февраля 2013 года и Львовская область», когда заговорила рация срывающимся голосом старшего сержанта Ермакова:
 Сталин, внимание, к вам едет «жигуль»!
Константин посмотрел в окуляр прибора ночного видения. Перед танком справа и слева сидели, оперевшись на одно колено, ополченцы с автоматами наготове. Со стороны Красного Лимана мчался тёмно-синий ВАЗ 2107, вздымая клубы пыли.
 Сталин, это Ермак, врубайте музыку! – приказал Ермаков.
 Огонь! – скомандовал Василий.
Непомнящий таращился в окуляр и ничего не делал.
 Учитель? – спросил командир танка.
Непомнящий не отозвался. Ему казалось, что выпученные глаза водителя Жигулей смотрят ему прямо в душу и умоляют «Не стреляй!»
Раздались автоматные очереди. Фонтанчики пулевых разрывов взбороздили обочину справа и слева от мчащейся прямо на них легковушки. Водитель вильнул сначала в одно сторону, потом в другую, и ни одна из автоматных пуль не попала в автомобиль.
 Он не остановился, бейте в двигатель! – приказал старший сержант Ермаков по рации.
 Огонь, наводчик, огонь!!! – рявкнул Василий,  Ну, стреляй! Стреляй!
Но пальцы у Непомнящего словно парализовало. Он не мог стрелять в молодого человека, который был едва старше его учеников и тоже был его соотечественником. Как так он его убьёт? Ведь у него есть родители, что они скажут? За что его убивать? Надо же сначала разобраться, выяснить, кто это? Куда едут? С какой целью?
Ополченцы-пехотинцы поливали очередями Жигули. Вылетели фары сверкающими осколками, вздыбился капот. Пассажирская дверца открылась, с перекатом оттуда выпрыгнул человек в гражданской одежде, но с коротким автоматом, он выпустил очередь по ополченцам и нырнул в заросли люцерны. Бойцы бросились за ним. Жигуль с простреленным лобовым стеклом и убитым водителем уехал в озимые и там встал.
Непомнящий, наконец, отпрял от окуляра прибора ночного видения и осмотрелся в кабине танка ничего не видящими глазами.
 Почему не стрелял? – жёстко спросил его Василий,  Ты же взял их на прицел! Отвечай! Я у тебя спрашиваю!!!
Снаружи танка раздавались звуки ожесточённой перестрелки в зарослях люцерны. Константин вгляделся в перекошенное лицо учителя и пошарил рукой у себя под сиденьем. Нащупал там солдатскую фляжку, обшитую сукном, протянул Непомнящему:
 Будешь? Держи!
Учитель на ощупь открутил винтовую крышку на цепочке и принялся жадно пить тёплую воду.
 Я растерялся,  наконец, объяснился он плачущим голосом,  Я же только вчера первый раз в жизни по бочкам стрелял. Я… просто растерялся.
Константин смотрел на его гримасничающее лицо и думал: «Мы же просто выехали из города испытать танк. Мы не военные. Как так получилось, что я должен водить настоящий танк, а учитель физики наводить пушку и убивать людей?»
Выстрелы стихли. Непомнящий опять посмотрел в окуляр прибора ночного видения, ополченцы возвращались из люцерны к танку. Все целы. Все живы и здоровы. Беглеца не видно. То ли пристрелили, то ли ему удалось скрыться.
Светало.
Опять заговорила рация срывающимся голосом Ермакова:
 Сталин, внимание, к вам едет пикап. Кончайте его. Стреляйте без предупреждения!
По грунтовой дороге сызнова ехал автомобиль, на этот раз белый фургон Запорожского автомобильного завода ZAZ Lanos Pick-up. Наводчик вгляделся в окуляр смотрового прибора. Водитель Ланоса помахал ему ладонью в открытое окно. Непомнящий зажмурился, дрожащим пальцем нажал на гашетку пушки. Раздался громоподобный выстрел, дымящаяся гильза вылетела из казённой части и громыхнула по железному полу кабины танка. Учитель отвернулся от смотрового прибора. Долго тяжело дышал, загоняя в лёгкие пороховые газы. Опять прильнул к окуляру.
Снаряд прошил кабину пикапа и его крытый кузов насквозь. Ланос горел и с открытыми дверцами, вздыбленным капотом ехал на танк. По обочинам раскидало проволочные клетки с белыми кроликами. Десятки белых пушистых кроликов валялось вокруг, мгновенно погибших от взрывной волны. На некоторых даже не было видно ни капли крови. Но те, кто был в крови, выглядели совершенно ужасно. «Бедные кролики!»  подумал наводчик и спохватился: «А где же водитель?!»
Он пошарил взглядом и смог разглядеть его в клубах дыма от горящего пикапа. Седой старик в старой форме цвета хаки, как любят одеваться все сельские старики, лежал на животе и кричал «А-А-А-А-А-А-А-А-А!!!» Его ноги были оторваны выше колена. Правая рука тоже оторвана по плечо. Старый фермер недолго кричал «А-А-А-А-А-А-А!!!»: из него вырвалась вся кровь, и он тут же скончался среди трупиков своих белых пушистых кроликов…
Они доехали до Красного Лимана с пехотинцами на броне. Константин вёл танк в каком-то полуобморочном состоянии. «Опять я причастен к убийству чьего-то старого отца,  думал он,  Ну, как так получается? Почему он бежит от войны, а оказывается в самом её горячем месте?! Он всего лишь помог брату отремонтировать танк и взялся его испытать в окрестностях Константиновки. И вот он заезжает в Красный Лиман, где идут бои за город с переменным успехом». «Ты, что, танкист?»  вспомнил Филиппов вопрос, заданный ему абхазкой Тинат. Как в воду глядела!
В начале улицы бойцы ополчения спешились и пошли впереди танка, держа под прицелами окна верхних этажей жилых строений. Константин двигал танк на самом малом ходу. Свой люк он закрыл и вёл машину, вглядываясь в окуляр смотрового прибора. Прямо на дороге лежала большая белая собака с обрывком цепи на шее. Её бок был разорван, обнажились, белея, рёбра, сизые кишки вывалились и ещё парились. Константину показалось, что собака ещё дышала. Проезжая мимо, он бросил взгляд на её слезящийся глаз. Да, глаз был ещё живой и полон прозрачных слёз. Среди крупных клыков беспомощной тряпочкой вывалился язык.
 Сталин, стоп! – приказал Ермаков по рации.
Механик-водитель выжал сцепление и переключился на нейтральную передачу. Ополченцы присели на одно колено и внимательно, окно за окном осмотрели ближайшие дома. На одном из заборов Филиппов увидел висящий кусок кровоточащего мяса – то ли чью-то толстую руку без кожи и кисти, то ли худую ногу без кожи и стопы. Его уже мутило от этого обилия крови вокруг.
Ополченцы встали и махнули рукой, «давай за нами». Константин воткнул первую передачу. Танк сызнова пополз по улице Красного Лимана, который, как никогда, сейчас соответствовал своему названию. У продуктового магазина сидел, опершись на стену, труп боевика Правого сектора. Он был поражён в голову, каковая слегка наклонилась, как будто правосек во что-то вслушивался. Филиппов узнал его – этот был тот самый вандал, кто половинкой чугунной ограды разбивал в Киеве витрину гастронома с надписью по-русски «Хлеб».
Константин открутил крышку у фляги и вылил часть воды сверху себе на лицо.
 Костя! – окрикнул его старший брат.
 Оставь меня в покое, мне дурно от этой кровищи! – потребовал младший брат.
 Меня тошнит от угарного газа,  пожаловался Саша Лето,  кажется, меня сейчас вырвет!
 Мы экономим воду, ясно? – предупредил командир танка,  Ясно?!!
 Как скажешь,  не стал перечить механик-водитель.
В смотровой прибор он увидел на земле труп пожилой женщины. Платок с неё сорвало, половины черепа недоставало. Рядом сидел безучастный старик. С седой щетиной на подбородке, с выцветшими глазами, он не плакал, не шевелился. Он был жив, но смотрел в одну точку, куда-то в пространство. По ходу движения танка Константин встретился с ним взглядом и вздрогнул от мысли «Боже мой, это мы всё это наскакали на Майдане! Революція Гідности! Люди охотно восстают против правителей в надежде на лучшее, но вскоре понимают, что обманулись, и стало ещё хуже». В голове зарычал-закаркал голос Юрия Шевчука из ленинградской группы ДДТ «революция, ты научила нас верить в несправедливость добра…»
Ермаков опять остановил по рации танк, забрался на броню, открыл люк, спустился к танкистам.
 У вас ДШК же? – уточнил он и пошарил взглядом по цинковым ящикам с патронами к пулемёту,  Дайте цинк двенадцать и семь миллиметровых, поделитесь!
Не дожидаясь согласия, он передал ящик с патронами вверх, своему подоспевшему бойцу. Потом вгляделся в растерянные лица гражданских людей, внезапно ставших танкистами, сказал, по-контуженному, нараспев:
 Чего расчувствовались?! А ну, соберитесь! Вчера жахнуло нас… Как обухом по голове… Гляжу, дым кругом чёрный!.. Кричу: «Юра, живой?!» А он молчит, я вниз спускаюсь, а там юркина голова лежит, на меня смотрит!.. Одна голова! – крикнул он,  Брехня это всё, что человек на 90% из воды состоит! Я бы этому сейчас учёному сказал!!! Горит человек, как факел! Полыхает! А-а-а-а-а!!! Бля-а-а!!!
Последние крики Ермаков издавал уже когда вылезал из люка и задел обгорелой спиной о ржавый его край. «Когда на Украине сбывались Кафка, Оруэлл, Пелевин, Сорокин, Войнович было смешно, но когда сбылись Незнайка на Луне и Чиполлино, стало страшно»,  подумал Константин Филиппов.
«Атакуют!!!»  раздалось снаружи. Константин приник к окуляру и увидел, как слева из-за угла здания вырвалась струя пехотного огнемёта ЛПО-50 и подожгла ополченца. Тот и вправду вспыхнул, как факел, второй бросился к нему, чтобы помочь сбить пламя и был застрелен. Они упали крест-накрест и горели, как два полена в костре.
 Сталин! – раздалось по рации,  РПГ слева!
Василий Филиппов, у которого смотровой прибор на башне давал круговой обзор, увидел боевика добровольческого батальона (от солдат украинской армии они отличались НАТОвской формой) с коротким «копьём» ручного противотанкового гранатомёта РПГ-7 на правом плече. Василий не услышал выстрела гранатомёта, но, как ему показалось, хорошо видел, как граната летела прямо на них, постепенно угрожающе увеличиваясь в размерах. Граната попала в «щучий нос» бронекорпуса, состоящий из двух сходившихся клином левой и правой верхних плит, расположенных под наклоном к вертикали и с подворотом. Потом зрение командира танка отключилось.
Стало темно, казалось, навечно. В голове раздался пронзительный скрип, как будто открывают огромную, заржавевшую и просевшую дверь металлического гаража.
Наконец, зрение вернулось к командиру танка и он, потерявший на какое-то время слух, в ватной тишине посмотрел во внезапно почерневшие лица наводчика и заряжающего.
 Сталин! Снаружи танк в порядке! – доложил по рации Ермаков,  Умели же, ****ь, делать при Сталине!!!
Василий вновь прильнул к окуляру, перед танком выученными перебежками ополченцы продвигались вперёд. Гранатомётчика захватили живым. Ополченцы сдирали с него новенькие берцы, кевларовую каску с очками, бронежилет, наколенники и налокотники. Голого пленного поставили на колени перед Ермаковым. Тот повертел в руках отобранный у гранатомётчика длинный узкий кинжал. Посмотрел прямо, как Василию показалось, в смотровой прибор танка, дескать, «я помню, что ты смотришь», и резким, хорошо отточенным движением вогнал острие кинжала в ямку над левой ключицей пленного. Тот замертво повалился под ноги старшего сержанта.
«Ермаков-то из села, надо полагать,  подумалось Василию,  там мужикам привычнее заколоть скотину, чем застрелить».
Старший сержант не стал вынимать кинжал из тела заколотого им голого пленного, вернулся к танку и постучал по закопченному «щучьему носу». Константин, чей легкосъёмный смотровой прибор сорвало при взрыве, казни не видел. Он открыл свой смотровой люк.
 Давай теперь впереди двигай, мы за тобой! – приказал Ермаков.
Филиппов повиновался, и они продвинулись по Красному Лиману ещё с полкилометра, въехали в разрушенную артиллерией школу. Константину были хорошо видны незнамо как уцелевшие портреты классиков русской литературы на стенах – Лев Толстой – фетиш умных иностранцев, Иван Тургенев – отец европейского романа, Фёдор Достоевский – светоч интеллектуального чтива. Филиппову вдруг вспомнилось, как Таис Кони ему рассказывала о своей матери, будто та, пропитавшись украинской пропагандой, вынесла во двор все книги русских писателей из их домашней библиотеки и сожгла на костре. Так она отреагировала на потерю Крыма.
 Сталин! – вдруг заговорила рация давно не слышанным голосом Базы,  По нашим данным вы отклонились от маршрута!
 Это по вашим данным! – ответил командир танка,  А по нашим данным, мы следуем строго по маршруту, заданным Ермаком.
 Сталин! Вы отклонились от маршрута, сейчас вы находитесь на территории, которую контролируют ВСУ.
 Это командир Сталина! Сейчас мы в центре города и мы не отклонились от маршрута ни на миллиметр! Повторяю, никаких отклонений от маршрута!
 Сейчас уже не важно, ты отклонился или нет! Сейчас ты на чужой территории и мы её не контролируем. Это проблема. Сиди в этой школе и не высовывайся, не провоцируй военных действий. Мы пытаемся решить твою проблему. Конец связи.
Рация отключилась, но Василий всё равно ответил «Слушаюсь!» безмолвному прибору.
 Глуши мотор, Костя! – приказал командир танка своему брату,  Можно выйти наружу по два и оправиться! Наружу за школу не высовываться, мы хоть и в гражданском, и без оружия, но что там у снайпера в голове, кто знает?
Учитель Непомнящий и Саша Лето ушли первыми, захватив пустые фляжки для воды. «Когда-то в Луганске выпускали "Шахтерский торт". Шоколадный и в шоколаде. И только на экспорт. В восьмидесятых годах он был признан лучшим в Париже»  раздавался всё затихающий рассказ физика в гулком школьном коридоре.
 Как думаешь, Вась,  спросил вдруг Константин,  Ну, куда этим упырям-олигархам столько богатства, зачем им столько денег? Они же не унесут их на тот свет. Они же не могут это ни проесть, ни потратить... 
 Я думаю, Кость,  откликнулся Василий,  Суть богатства не в обладании просто какими-то конкретными материальными благами. Вот представь себе, чисто гипотетически, нашу Константиновку в сферическом вакууме. И у каждого жителя есть по десять миллионов долларов. У тебя, у меня, у мамы, у папы, у дяди Жоры и дяди Коли с первого этажа, у всех-всех. Можно тогда нас назвать богатыми?
 По десять миллионов?
 Да!
 Можно, конечно.
 А вот нет, нельзя! Потому что, если у Шевцовых забьётся сортир, то не к кому будет даже обратиться, чтобы его прочистить, то есть придётся это делать самому. Ну, чем ты привлечёшь к такой неприятной работе другого жителя города, если он точно такой же миллионер, как ты?
 То есть, просто само обладание материальными благами – это лишь достаток, а не богатство?
 Если эти блага материальные не дают тебе возможности кого-то принудить к тому, чтобы делать что-то для тебя, например, почистить тебе обувь, сбегать что-то тебе принести… то ты не богат вообще. Богатство – это не просто сумма денег, это когда человек может за имеющиеся у него деньги заставить других людей делать то, что они не хотят делать или то, что им неприятно делать. Богатый человек может с помощью своих денег принудить одних людей, угнетать других людей. Иногда даже не напрямую давая им деньги, а через дачу денег третьим лицам. 
 Богатство – это разность потенциалов и реализуется только тогда, когда оно даёт власть над другими людьми?
 Именно! – подтвердил Василий,  Богатый без бедных существовать не может в принципе. Если нет бедных, значит, нет и богатых. Могут жить люди, допустим, все в достатке, как мы в Советском Союзе жили, но все в богатстве жить не могут.
Если в Скандинавии разница между бедными и богатыми не очень велика, то в этом случае богатый может снять проститутку, может кого-то заставить себе прислуживать, например, убирать в своей квартире или в доме, выполнять какие-то неприятные обязанности и работы у себя. Это небольшое богатство.
А если разница между бедными и богатыми колоссальная, как у нас на Украине, и она продолжает всё нарастать, то в этом случае власть богатства тоже возрастает. И уже не проститутку можно нанять для своих утех, а отобрать малолетнюю дочку у какого-нибудь человека, дав деньги сутенёрам, которые привезут, а если человек будет сопротивляться, то ещё и убьют его.
А это означает, что богатый человек, безумно богатый, очень богатый обладает по сути безграничной властью и эта власть настолько мощна, что позволяет заниматься по сути людоедством: разбирать на органы живых людей, бросать одних людей убивать других людей, вызывать войны и конфликты.
Богатство – это власть. Чем больше богатство, тем больше эта власть безгранична, больше даёт возможностей. И вот ради этой власти люди богатые всегда своё богатство приумножают. Потому, что эта разность потенциалов даёт им власть в своём кругу. То есть, если ты богаче, чем остальные, то ты можешь помыкать и другими богатыми людьми. Это даёт власть над большими территориями, над большим количеством людей, эта власть более полная.
Вот почему люди, которые хапают богатство под себя, никогда не будут останавливаться, они будут дальше наращивать богатство, потому что рост богатства – это рост власти. Они будут дальше грести под себя капиталы. Фразы типа того, что «давайте оставим у власти вот этого, он, типа, уже наворовался»  утопические. Он не наворовался, потому что он не ворует, он приумножает богатство и власть над всеми нами…
Снаружи раздались звуки подъезжающего в школьный двор автомобиля. Василий прильнул к окулярам и увидел огромный пикап Toyota Tundra.
 Людей, готовых за деньги грязную работу сделать, много. Эти люди из добровольческих батальонов являются главной опорой украинских олигархов, обеспечивая им власть. Вот это и есть суть богатства, брат,  закончил командир танка и набрал мобильный Непомнящего:
 Учитель! Очень аккуратно возвращайтесь! У нас гости. Чужие.
Зашипела рация:
 Сталин, это Ермак! К вам подъезжают двое краснолиманских ополченцев. Дождитесь темноты, и они вас проведут полями в Славянск. Конец связи.
Филиппов посмотрел в прибор кругового обзора. Ополченец из Тойоты Тундры махал ему рукой. На вид это был какой-то мелкий уголовник с весьма плутовской рожей. Пикап въехал в здание школы, пробрался по разбитым кирпичам поглубже. Махавший танку ополченец вышел из машины навстречу Непомнящему и Лету. На его рукаве была нашита крупная буква V из георгиевской ленты. Руку с этим шевроном ополченец протянул Непомнящему. Потом Лету. Краснолиманец лет сорока что-то рассказывал. Судя по выражению лица учителя, что-то неприятное. Они закурили.
В кабину танка Непомнящий и Лето вернулись не только с водой, но и с краснолиманским ополченцем, который принёс с собой упаковку пива «Оболонь», тушёнку и хлеб.
 Добро пожаловать, хлопцы! – поприветствовал Константина ополченец.
Краснолиманца похлопал по плечу Василий:
 Я тут командир! Лейтенант Филиппов.
 А я Бес! Позывной такой! – повернулся к нему ополченец и огляделся, присматриваясь к двадцати пяти снарядам, размещавшимся в лотковых укладках по бортам башни, ещё два находились на подставках в боевом отделении; стреляная гильза была закреплена в хомутковой укладке на правом борту корпуса,  А у вас тут неплохо! Даже очень!
Он ловко, как будто каждый день это делал, выбрался из люка наружу. За ним выбрались Василий и Константин.
 Отскочим, побормочем? – предложил младший брат и они отошли, чтобы помочиться в школьном туалете, у которого не доставало одной стены, но та, на которой были прикреплены писсуары, осталась невредима.
 Что это за разговоры, что кто-то ошибся и нас окружили укропы? – спросил Константин.
 Ну? – ответил Василий, встав через писсуар.
 Что «ну»?!
 В чём вопрос?
 Вопрос: правда ли это? Что тут происходит? Я не понимаю, что тут за ситуация? – наконец, позволил себе расспросы Константин, уверенный, что никакая рация их не подслушивает.
 Эта ситуация называется «война». Война – это всегда непредсказуемая ситуация! Мы будем двигаться на юг и прорвёмся,  заверил его Василий.
 Как мы прорвёмся? Или нам нужна ещё одна граната в наш танк? Застрял тут с тобой! Проводник, который завёл в занятый неприятелем город, стрелок, который не стреляет, командир-железнодорожник… Это нормально?!
 Успокойся, Костя, мы прорвёмся в Славянск, вот увидишь! Мы не оставим танк противнику.
 Какой прорвёмся?! Какой Славянск, Вася! Мы в этом танке все идём на смерть, ты понимаешь? А что делает добровольческая армия Стрелкова? Присылает двух каких-то типов на пикапе. Как им можно доверять, что они нас выведут?
 Я понял, что ошибался, Костя, а ты был прав! – признался старший брат.
 Прав? И в чём же я был прав?
 Что тебе не надо было дежурить.
 О чём ты?
 Брат, у тебя физическая работа, тебе нужны силы, если бы ты выспался, ты бы сейчас не психовал! – с этими словами Василий открыл кран умывальника и подобрал с пола обмылок.
Вымыл руки, умылся и намылил щёки.
 Что ты делаешь? – удивился Константин, заметив, как брат достал из кармана одноразовый бритвенный станок.
 Костя, я офицер и должен следить за внешностью! Чистота и порядок – основа всего. Это знает каждый командир танка. Нужно навести порядок в танке, и распределить снаряды. В боевом отделении поставить два осколочно-фугасных и один бронебойный. Мы поедем на юг и прорвёмся. Но, прежде всего, надо подготовить выстрелы раздельно-гильзового заряжания.
Василий побрился, обмыл случившиеся порезы холодной водой, провёл по щекам пальцами, убеждаясь, что не осталось не сбритой ни единой щетинки, и сказал:
 Невозможно воевать с небритой рожей!
Константин тоже умылся с мылом, но бриться не стал. Станка с собой на «поедем загород, проверим, как всё работает» он не взял, а братову бритву спрашивать побрезговал.
 Сталин, приготовься к выступлению! – предупредила танковая рация голосом Ермакова, когда братья вернулись в кабину,  Конец связи.
Константин выжал кнопку стартёра. «В-в-в-ууу-ггг  в-в-в-ууу-ггг  в-в-в-ууу-ггг  в-в-в-ууу-ггг  в-в-в-ууу-ггг!!!»  закрутился стартёр. Мотор не хотел схватывать. Филиппов отпустил кнопку, давая передохнуть аккумулятору. Toyota Tundra выбралась из укрытия под школьными стенами в наступивший сумрак летнего вечера и стояла в ожидании. Ярко светились крупные стоп-фонари.
«В-в-в-ууу-ггг  в-в-в-ууу-ггг  в-в-в-ууу-ггг  в-в-в-ууу-ггг  в-в-в-ууу-ггг!!!»  закрутился стартёр,  «В-в-в-ууу-ггг  в-в-в-ууу-ггг  в-в-в-ууу-ггг  в-в-в-ууу-ггг  в-в-в-ууу-ггг!!!»
взревел танковый мотор В-11, дав в кабину струю чада от плохо сгоревшей солярки. Механик-водитель выжал сцепление, врубил заднюю передачу и танк «Иосиф Сталин 3» медленно, вслепую попятился вон из логова в кабинете литературы. Толстой, Тургенев и Достоевский, чьи книги жгли в украинских дворах, пожелали Филиппову удачи. Тот подмигнул им в приоткрытый люк. Ни смотрового прибора, ни прибора ночного видения у него не было – они были уничтожены взрывом гранаты.
В школьном дворе Константин развернулся, обездвижив одну гусеницу и снося школьные снаряды для занятия физкультурой – турники, брусья, шведскую стенку. Toyota Tundra краснолиманских ополченцев выехала на улицу и ждала его там. Константин вёл танк за ней, разглядывая, что освещают фары пикапа и направляя танк строго за красными стоп-сигналами Тундры. Своих фар у ИС-3 не было. Так как неровно-круглый пучок света от фар пикапа выхватывал постоянно кирпичи, обломки досок, куски искорёженного железа и прочий, как бы строительный мусор, то Константину казалось, что они едут по бесконечной стройке. Это вот как, наверное, песчаная пустыня покажется бесконечным пляжем, так и разрушенный боями Красный Лиман был похож в темноте на бесконечную строительную площадку.
Глаза Константина вглядывались в освещённое пикапом пространство, руки вцепились в трясущиеся от вибрации рукояти фрикционов, ноги напряжённо выжимали педали сцепления и тормоз. Он как будто слился с машиной. Танк ИС-3 и механик-водитель Филиппов Константин в эти полчаса были единым биомеханическим организмом-киборгом. Командир танка и наводчик следили за местностью в штатные приборы ночного видения. Красный Лиман, захваченный украинскими войсками, стоял в темноте притихший, в кромешной тьме, без света и без радости.
 Почему рация молчит? – спросил заряжающий Саша Лето,  Где Ермак? Учитель, ты его видишь?
 Нет! – признался Непомнящий,  Он пропал.
Toyota Tundra заехала в какой-то тупик, заканчивающийся кирпичной стеной, припарковалась справа, из салона вышел ополченец и помахал кистью «Стой».
 Почему мы остановились, Костя? – тревожно спросил заряжающий, которому ничего не было видно, как «в танке».
 Ополченец показал мне остановиться,  пояснил механик-водитель.
 Зачем ты выполняешь приказы какого-то ополченца? – возмутился Лето, он был на взводе.
 Какие ещё приказы? – недоумённо переспросил Константин,  Он просто дал знак.
Краснолиманец подошёл к люку механика-водителя и указал на стену:
 Едете прямо туда, три километра.
 А где Ермаков? – поинтересовался Филиппов.
 Ермаков уже там. А мы должны уезжать,  с этими словами ополченец развернулся и скорым шагом дошёл до пикапа.
Тундра взревела мотором и скрылась в темноте, оказавшейся щелью между строениями какого-то завода.
 Вася,  обратился механик-водитель к командиру танка,  Мы едем туда, куда указал ополченец?
 Мы остаёмся тут и ждём Ермакова,  приказал Василий.
 Ермак! Ермак! – попытался вызвать контуженного наводчик танка Непомнящий.
Никто не отзывался. Рация молчала. Темнота сгустилась, и тёмно-голубое с металлическим оттенком небо как-то потускнело и посерело. Территория завода в окулярах прибора ночного видения переливалась зеленью и золотом, и весь индустриальный пейзаж дышал миром и покоем. Они удерживали позицию целый час, за который небо над всем городом стало черным-черно и тучи явно простерлись от Донецка через Азовское море до самого Стамбула.
 Сталин, это Ермак! – сказала вдруг танковая рация.
 Сталин слушает! – торопливо ответил командир танка.
 Куда вы пропали?
 Были проблемы со связью, приём!
 Ладно, не важно. Там был небольшой бой, мы сделали круг и прибыли в Славянск.
 Вы приехали в Славянск? – переспросил Василий.
 Да. Вы на ходу? Ополченец с вами?
 Нет!
 Короче, заводи мотор и вперёд! И говори со мной во время движения!
 Я не знаю, куда!
 Лейтенант, тебе нельзя стоять на одном месте, заводи мотор и поезжай!
 …
 Сталин! Говори со мной, не молчи! Вы уже едете? Сталин, вам надо сваливать оттуда! Сталин!
 Куда ехать?!
 На юг! По дороге дави, всё, что движется, если останетесь там – вам конец!
 Костя, заводи мотор! – приказал Василий.
«В-в-в-ууу-ггг  в-в-в-ууу-ггг  в-в-в-ууу-ггг  в-в-в-ууу-ггг  в-в-в-ууу-ггг!!!»  закрутился стартёр, и ещё не остывший мотор сразу схватился 
Как будто в ответ по броне танка застучал стальной град пуль.
 По нам открыли огонь! – доложил Непомнящий.
 Кто?! – вскричал заряжающий Лето.
 Не знаю,  признался наводчик, всматриваясь в окуляр прибора ночного видения.
 Бронебойный! – приказал командир танка.
Заряжающий засадил в пушку заранее подготовленный снаряд. Наводчик, почти не целясь, выстрелил в стену. Кирпичная кладка обрушилась, всё заволокло цементной пылью, механик-водитель, выглядывающий в свой люк, кашлял и не мог ничего рассмотреть. ИС-3 пошёл на таран пробоины практически вслепую.
 Костя, жми до упора!!! – прокричал Василий,  Давай, родной, давай!!!
Из темноты в приплюснутую полусферической формы башню танка прилетела граната из РПГ-7. Машину сильно тряхнуло, но цельная отливка из гомогенной броневой стали выдержала и эту атаку.
 Фугасно-осколочный! – приказал командир танка.
Лето шустро заряди пушку.
 Я стреляю! – предупредил учитель физики Непомнящий, который навёл прицел по вспышке.
Пушка танка грозно рыкнула, дымящаяся гильза с металлическим лязгом выпрыгнула внутрь кабины.
 Костя, давай, давай! – подбодрил механика старший брат и скомандовал,  Фугасно-осколочный!
…
 Я стреляю! – предупредил наводчик.
Опять грянул выстрел ИС-3.
 Костя, только, пожалуйста, не останавливайся!
 Вася, я ничего не вижу!
 Я вижу! Прямо гони! Погоняй, ****ь!!!
Константин через свой люк услышал выстрел гранатомёта. Граната опять попала в «щучий нос» бронекорпуса. Кабину заволокло дымом, в голове у Василия снова раздался пронзительный скрип, как будто открывают огромную, заржавевшую и просевшую дверь металлического гаража.
Ошарашенный Василий посмотрел на механика-водителя. Тот с поникшей головой нависал над рукоятями фрикционов.
 Костя!
…
 С ним что-то случилось! – тревожно сказал наводчик.
 Костя! – снова крикнул командир танка,  Костя, ты меня слышишь?
…
 Помоги мне, Лето! – приказал Василий наводчику,  Тяни его к себе!
В трясущемся и куда-то слепо едущем танке они вытащили бесчувственного Константина с места механика-водителя. Положили тело к катающимся по полу гильзам. Василий занял место механика-водителя.
Тот пришёл в себя, когда танк остановился. Три пары рук тормошили его в звенящей тишине. Константин слышал только собственное дыхание. Он снизу вверх смотрел на склонившиеся над ним лица и улыбнулся им ободряюще, мол, жив я, живой! Лоб его был разбит до кости, из ушей и ноздрей текли струйки крови. Он сглатывал и никак не мог проглотить застрявший в горле комок чего-то горького и колючего. На третьем глотке Константин опять отключился.
 Сталин, это Ермак! – заговорила танковая рация.
 Сталин на проводе! – ответил командир танка.
 Вы выбрались из Лимана?
 Да! – рыкнул Василий,  Вот только я не знаю, где мы. И у меня трёхсотый.
Летний туманный рассвет застал их, вялых, полусонных, на клеверном поле. Клевер источал медовое благоухание  точь-в-точь как свежеиспеченный пасхальный кулич. Но как ни сильно пахли омытые росой и согретые первыми лучами солнца соцветия клевера, все эти скромные источники обонятельных восприятии забивались трубным гласом выхлопных труб, закопчённой брони израненного танка ИС-3. Вскоре небо прояснилось, и показались направляющиеся к дневным жировкам журавли. Несколько птиц отклонились от траектории полёта и осторожно покружили над странным длинноносым трактором, прежде чем направиться к своей жировке.
6
В «детской» комнате Филипповых правая койка, старшего сына, была пуста и заправлена. Василий покинул Константиновку 5 июля вместе с последними бойцами арьергарда отступающего отряда Игоря Стрелкова. Младший Константин, наверное, тоже ушёл бы со старшим, но сильная контузия не позволила ему подняться с постели. Его койка стояла в «детской» слева. Он и находился в ней, когда в спальню вошла Валентина Владимировна, предварительно постучав.
Койка с деревянными спинками, была подростковой и малость тесновата для 32-летнего Константина. Его босые стопы выглядывали из-под простыни и упирались в жёлтую полированную спинку. Валентина Владимировна занесла в спальню поднос со снедью, весело хмыкнула и села на краешек постели у босых стоп своего младшего сына. Свободной рукой она принялась перебирать пальцы левой ноги Константина:
 Мизинчик, безымянчик, середнячок – все с тобой! И, напоследок, пальчик большой! – она подёргала за большой палец сыновьей стопы.
Константин проснулся и втянул ногу под простынь:
 Ну, мам!
Он потёр лицо и спустил ноги на пол, стараясь, чтобы простынь прикрывала пах. Он спал голым и стеснялся своей наготы перед матерью. А Валентина Владимировна в своём голубом с треугольниками халатике, подала ему чашку горячего кофе.
 Спасибо! – поблагодарил молодой мужчина, когда взял ещё и бутерброд.
 Вот какая тебе радость спать в этих палатках?! – продолжила мать вчерашний спор,  Тебе с твоими больными ушами, а?
Константин получил повестку для явки в военкомат и отправки на военные сборы. Он решил не игнорировать эту повестку, т.к. родителей новая власть может начать преследовать из-за Василия. А тут один сын в ополчении ДНР, зато другой  ветеран Майдана и в армии ВСУ. Воевать против ДНР Константин не собирался, поэтому занёс кому надо денег, чтобы его определили куда-нибудь в ПВО – авиации у Стрелкова точно не было.
 У меня уши уже не болят, мама,  только и ответил контуженный более месяца назад Константин, и взял предложенные ему таблетки.
 Витаминчики! – объяснила Валентина Владимировна. – Время уже десять минут десятого! Ты опоздаешь в военкомат!
 Успокойся, мамочка!
 «Успокойся, мамочка»  передразнила его Валентина Владимировна,  Как ты там без меня будешь? Спи в шапке!
 Да, мама! – покорно согласился младший сын.
 Не забывай, что у тебя уши!
 Хорошо, мама!
В военкомате всех константиновских резервистов оказалось немного. Им велели переодеться в военную форму украинской армии. Помещение склада было изнутри выкрашено в весёленький лазуревый цвет. Стеллажи и стойка выдачи были из нового дерева, покрытого прозрачным лаком. Каптёрщиков было двое, оба старые дядьки в синих гражданских халатах с карманом на груди, откуда торчал неизменный карандаш.
 Выдайте-ка мне пару порток по сезону! – обратился к ним резервист лет тридцати пяти, с «украинскими» усами и копной волос тёмно-медового цвета.
 Пятьдесят шестой размер, пожалуйста,  обратился к каптёрщикам другой резервист в светлой рубашаке без рукавов и в галстуке, с виду директор маленькой частной фирмы.
 Надеюсь, размер правильный? – спросил третий резервист,  Хочу, чтобы сидели на мне, как тогда, на дембеле!
Резервист с «украинскими» усами присмотрелся к бывшему дембелю и спросил:
 Ларискин?
Тот обернулся на вопрос, узнал усача и крикнул:
 Смирно!
Оба рассмеялись и принялись пожимать друг другу руки, обниматься, похлопывая по спине. «Видать, служили вместе»,  догадался Константин.
 Что поделываешь? – спросил усач у Ларискина.
 Я занимаюсь продажей продуктов питания…
 То есть, колбасой и прочим дерьмом?!
Усач подтолкнул третьего резервиста в очках с тяжёлой роговой оправой:
 Терлов, вон Ларискин! Занимается продуктами питания.
Терлов и Ларискин тоже поздоровались за руки. Филиппов попал с ними в один барак, называемый по-армейски «кубрик» Там их встретил бородач с кислой улыбкой, в которой было очень мало юмора и очень много напряжённости.
 Здорово! – сказал бородач персонально Филиппову, когда тот протискивался между двухярусных коек, цепляясь баулом за табуреты,  Сколько лет, сколько зим!
 Простите…  Константин немного слепило солнце из зарешёченного окна,  Я вас раньше нигде не видел?
 Я Альберт, ты у меня квартиру в Полтаве снимал!
 Альберт! – обрадовался Филиппов,  Ну, конечно! Ты себе бороду отрастил?
 Да, она немного маскирует мой безвольный подбородок,  Альберт заученным движением погладил свою светлую бородку.
Резервисты разошлись по кубрику, занимая приглянувшиеся койки. Усач, Филиппов уже знал, что его фамилия Лёвкин, втянул ноздрями запах свежей краски, побелки, сапожного крема и нового солдатского обмундирования:
 Чёрт! Как здорово! Наконец-то дома! Эти стены просто пропитаны духом боевого братства! Чувствуешь? – спросил он у Терлова,  Ты будешь спать наверху или внизу?
 Я займу эту тумбочку и вот эту койку,  указал Терлов на нижнее место.
 Хорошо,  согласился Лёвкин,  тогда я буду спать наверху.
Он всему был рад и всем доволен. Ему, наконец-то, удалось сбежать от вечно пилящей жены, которая после рождения ребёнка превратилась в мегеру, портящую всем настроение. Конечно, денег не хватало, работы у Лёвкин толком не было, но это же не повод ныть дни и ночи напролёт? У ребёнка то газы, то зубы режутся, то уши болят, то ещё какая напасть. Плачет постоянно. Когда ребёнок не плачет, то жена выжирает мужу мозг десертной ложкой. Нет, не для того Лёвкин на свет родился, чтобы какая-то баба из него кровь пила!
 Ты сделал чертовски правильный выбор! – похвалил Лёвкин соседа снизу и перешёл к койке напротив.
Там раскладывался торговец продуктами питания.
 Ларискин!!! – гаркнул ему прямо в ухо Лёвкин,  Добро пожаловать в армию! Здесь, конечно, не курорт, но зато дают бесплатно одежду и разрешают пострелять!
Филиппов ковырялся в большом бумажном мешке с предметами, переданными «войсковым» от национально просвещённых волонтёров. Он вытащил две НАТОвских фляжки.
 Мне выдали две фляги! – сообщил он Альберту, с которым они решили «семейничать» и по неопытности заняли вместе двухярусную койку у самого входа в кубрик.
 Значит, пить с двух рук по-накидонски. Одна будет моя, – заявил Альберт и забрал подарок,  спасибо! Чего там ещё интересного?
 Гороховый суп и длинные кальсоны…
Тем временем Лёвкин напихал полотенец себе за пазуху, натянул кепи на самые уши и манерным голосом стал приставать к Терлову:
 Любимый, как мне идёт военная форма, скажи?
Он явно изображал свою жену.
 Отлично! – откликнулся Терлов, который тоже был давно и безнадёжно женат, так что знал, что любую одежду супруги надо хвалить потому, что когда она спрашивает твоего мнения, она не спрашивает твоего мнения, а хочет услышать одобрение.
 Ты думаешь? – так же манерно переспросил Лёвкин.
Терлов взял его за голову, повертел и сделал вид, что крепко целует.
 Ты тоже неотразим в этой кепочке «порошенкинова войска»  похвалил его Лёвкин,  О! Нет! Как ты возбуждаешь меня, шалун Терлов!
Они принялись сначала пощипывать друг друга и отбиваться, как два гомосексуалиста из голливудских комедий, а потом влёгкую побоксировали друг дужку по корпусу. Мужчины явно наслаждались свободой от жён-надзирательниц и мальчишеством. Жёны ведь вечно озабочены тем, что подумают или, не дай Бог, скажут другие люди о том, какой у неё «не такой» муж! А у мужей со стабильной психикой и ясным пониманием, чего они хотят от жизни, нет потребности выяснять, что о них думают другие. Особенно, если эти «другие» приклеивают себе ногти на ногти, ресницы на ресницы, рисуют брови на бровях и мажут рот красным жиром.
 Парни, пора идти на склад материально-технического обеспечения! – позвал всех Ларискин.
 Ну, какое там ещё обеспечение, хренопечение! – сонно возмутился сосед Ларискина сверху.
Это был здоровенный рыжий детина Непейпиво с рыжими усами, красной шеей и рожей. По дороге из Полтавы в Константиновку он накидался самогонки и теперь его разморило на втором ярусе.
На складе МТО Лёвкин постучал по деревянной стойке ладонью и вызвал:
 Автосервис!
Из глубин стеллажей появился беззубый очкарик с усами и длинными не по уставу волосами.
 Нам надо получить машину по накладной! – доложил ему Ларискин.
Пожилой каптёрщик проскрежетал остатками зубов, зажмурил глаза за толстыми линзами очков, потом выпучил их и спросил одним из тех тоскливых голосов, которые характерны для зачинателей миссисипского блюза:
 Кто у вас командир? Накладная есть?
 Да, конечно, вот! – Ларискин предъявил вчетверо сложенный лист бумаги.
Каптёрщик, прочёл его содержимое, ушёл к стеллажу, на крючках которого висели ключи с бирками. Он вернулся с ключом и вручил его Ларискину.
 Так, хлопцы, вот ваш «Урал», машина ремонтно-технического обслуживания. Технику беречь! Она куплена на деньги налогоплательщиков!  сообщил он с ни чем не оправданным драматизмом.
 Что вы там себе возомнили?! – возмутился Лёвкин,  Это мы и есть те самые налогоплательщики. Мы! Это мы за неё заплатили, старичок!
 Кстати, а у тебя есть в салоне машина какого-нибудь весёленького цвета? – спросил Терлов,  Допустим, красного?
 Официально осведомляю вас об ответственности за сохранность казённого оборудования! – не обращая внимания на Терлова, каптёрщик сунул Ларискину накладную для подписи.
Тот подписал, согласно кивая.
 И в случае чего, будете обязаны возместить полностью стоимость всего имущества,  добивал его каптёрщик.
 Хлопцы, Ларискин купил машину! – провозгласил Лёвкин.
Все радостно заржали.
На автостоянке хохмы продолжались:
 Поздравляю Ларискин! – протянул руку для пожатия Лёвкин.
Ларискин не ответил на этот его жест.
 Ты только посмотри,  не обиделся тот,  Рама из чистейшего железного бруса в восемнадцать карат!
Ларискин посмотрел на часы и скомандовал:
 Пора обедать! Вперёд!
Резервисты отправились в столовую.
 Ларискин, ты же купил машину?! На ней и поедем,  не унимался Лёвкин.
В столовой было многолюдно, из репродуктора доносился почему-то Гимн польских гусарей из кинофильма «Огнём и мечом» режиссёра Ежи Гофмана.
 Интересно, что сегодня на обед? – спросил ни у кого Непейпиво.
 Москальские трусы с майонезом! – нашёлся Лёвкин.
Его шутки, неизменно тупые, раздражали Константина, но остальные солдаты с готовностью гоготали.
 Эй! – прикрикнул на шутника Непейпиво,  Не прижиматься! С этими пидорскими штучками не ко мне!
Солдаты сызнова заржали. А Лёвкин, не унывая, пригласил на танец Терлова и они к всеобщему веселью покривлялись под Гимн Польских повстанцев, которые воевали против русского царя в 1831 году.
 Как у тебя с потенцией, Терлов?
 Не беспокойся, Лёвкин, этой потенцией я стёкла режу!
За столом Терлов незаметно для дежурного по столовой подливал в стаканы с компотом свою самогонку.
 Филиппов! Давай горилочки дерябнем?
 Как же! – отозвался Константин.
 Сейчас будешь пить с настоящим директором! – предупредил его Лёвкин, указывая глазами на Ларискина.
 Да, горилке всё равно, в чьё нутро литься! – отмахнулся за своего приятеля Альберт.
 А ты украинец, Альберт?
 Нет, я русский.
 Какой же ты русский, раз в Украине родился?
 Дядя, ты что, дебил? Если медвежонок в свинарнике родился, он разве свинья?!
Альберт выпил и скривился.
 Что такое? – встревожился Непейпиво,  Вкус не понравился?
 Тьфу! Самогонка какая-то! Вкус, как отрава против крыс! 70% сивушных масел.
 Да, брось ты! Она хорошо идёт, если разбавить с оболоньским «Живчиком»,  заметил Терлов.
 Ну, я теперь понял, почему ты ходишь в очках!
 Ахахаха! И с белой тростью!
Перед вечерней поверкой всё отделение ремонтно-технического обслуживания комплекса 9К37М1 «Бук-М1» чувствовало себя убитыми. В кубрике висел тяжкий смрад дыхания пьяных курильщиков смешанный с кишечными газами от плохо переваренной низкокачественной пищи и вонью мужских позавчерашних носков.
 Не надо грешить на мою горилку! – требовал Терлов.
Непейпиво только покачал тяжёлой головой.
 Одевайтесь на построение! – потребовал Ларискин.
 Вот скажи, что ты несёшь?!  обратился к рыжему Терлов, держащий в руках бутылку с остатками горилки.
Лёвкин в это время лежал на втором ярусе, он свесился головой вниз и постучал Терлова по плечу:
 У меня есть сосед, он покупает бормотуху типа яблочного вина «Агдам» и перегоняет в самогон.
 Да, ну! – отмахнулся Терлов,  Фигня!
 Строиться!!! – оглушительно гаркнул Ларискин.
В длинный проход, с деревянными скрипучими полами из всех кубриков вышли подразделения:
1. Зенитчиков ЗУР 9М38М1;
2. Командного пункта 9С470M1;
3. Станции обнаружения и целеуказания 9С18M1 "Купол-М1";
4. Самоходной огневой установки 9А310M1;
5. Пуско-заряжающей установки 9А39.
6. Экипаж машины автоматизированной контрольно-испытательной подвижной станции на ЗиЛе
7. Экипаж машины ремонтно-технического обслуживания на «Урале»;
8. Экипаж транспортной машины для восьми зенитно-управляемых ракет на КрАЗе;
9. Экипаж автокрана;
10. Экипаж мастерской техобслуживания на ЗиЛе.
 Не смей клеветать на мою горилку! – продолжал требовать Терлов от Непейпиво.
 Надо было дважды прогнать её через змеевик, тогда было бы отлично! – не сдавался Непейпиво.
 Да, иди ты со своей критикой!!! – обиделся Терлов,  Говорю тебе, с моей горилкой всё нормально, её дважды прогонять не нужно!
Пока все встали в переднюю шеренгу, Терлов и Непейпиво пристроились во второй шеренге, прислонились к стене и вели высокоинтеллектуальный диспут о качествах алкогольного напитка, привезённого Терловым на военные сборы.
 Кому ты говоришь?! – возмутился Непейпиво,  тут требуется троекратная прогонка для такой сивухи!
 Выровнять строй! – скомандовал Ларискин.
 Да, ты просто дилетант! – заклеймил коллегу Терлов,  Одного раза достаточно!
 И в настоящую горилку не надо добавлять так много компота!..
 Тихо!!! – гаркнул Ларискин.
Перед строем появился невиданный ранее офицер-ракетчик со сложенными за спиной руками.
 Смирно! – скомандовал Ларискин.
Женатые мужики «за тридцать» вытянулись во фрунт настолько, насколько это им позволили отросшие за последние десять лет животы. Офицер с заложенными назад руками прошёлся вдоль строя туда и обратно. Всматривался в лица резервистов. Морщился от похмельного «выхлопа». Наконец, он остановился посередине, покачался с каблуков на носки своих офицерских ботинок и представился:
 Я подполковник Цуриков.
В строю послышались смешки. Когда шутковал весь день, выпивал, стоишь в нелепом пионерском строю, то фамилия «Цуриков» и вправду может показаться смешной.
 Я ваш ротный командир.
 Рвотный командир? – переспросил кто-то особенно смелый и остроумный.
 Молчать!!! Сержант, ведите подразделение в кинозал!
 Слушаюсь!  отозвался Ларискин.
В кинозале все расселись на разнокалиберных стульях, некоторые были из школ, а какие белые и пластиковые – из кафе. Когда все расселись и Ларискин выключил свет, ротный запустил проектор. «Защищая небо Родины» высветились белые буквы на экране. В фильме повествовалось о зенитном ракетном комплексе «Бук»:
«Качественное развитие средств воздушного нападения и радиоэлектронной борьбы предопределило создание нового комплекса. Он получил обозначение «Бук». Основной разработчик – научно исследовательский институт приборостроения. Главный конструктор Ардалион Растов. Перед разработчиками поставили задачу: надёжно прикрыть главные силы общевойсковых и танковых армий в наступлении и обороне. В первую очередь, от ударов низко летящих самолётов и вертолётов. На вооружение комплекс «Бук» приняли в 1980 году, а в 1983-м – его усовершенствованный вариант «Бук М1», состоящий из зенитной управляемой ракеты 9М38 с максимальной дальностью поражаемых целей – 35 километров. Минимальная высота поражения – 15 метров. Максимальная высота поражения – 22 километра. Максимальная скорость поражаемых целей – 2880 км/ч. Вероятность поражения истребителя одной ракетой – 0,95.
На огневой установке Бука размещаются четыре ракеты. К тому же она имеет собственную радиолокационную станцию. Это позволяет огневой установке действовать автономно, то есть вне состава комплекса».
 Чем хороша СОУ – раздался в темноте голос подполковника Цурикова,  Тем, что она может сама обнаруживать цели, сопровождать цели, подсвечивать цели, опознавать цели, распознавать цели и, заодно, их обстреливать!
«К каждой огневой установке придана пуско-заряжающая машина. Всего на ней может размещаться восемь ракет – четыре в боевом положении и ещё четыре используются для перезаряжания. Для стрельбы она сопрягается с огневой установкой. Когда огневые установки действуют в составе комплекса, то выбор и распределение целей производятся с командного пункта. Одновременно можно выдать шесть целеуказаний и навести на каждую цель до трёх ракет».
Когда подполковник Цуриков включил свет, все принялись тереть глаза от яркой вспышки. Все, кроме Непейпиво, тот спал мертвецким сном, откинув рыжую голову и широко раззявив рот с кариесными зубами.
 Непейпиво! Подъём!!! – рявкнул сержант Ларискин,  Солнце уже давно встало!!!
 Вам нравится ваша работа? – спросил Филиппов у ротного, пока личный состав строился у кинозала.
 Здесь есть свои радости и свои неприятности,  негромко, только для него ответил Цуриков,  Одно время думал «уволюсь» потому, что собственные дети стали называть меня «профессиональным убийцей». Они стыдились меня перед своими товарищами. Из-за войны в Афганистане. Ну, а сейчас стало полегче. Не смотря ни на что, это очень увлекательная работа. А на рынке труда новую найти себе очень сложно. Везёт же некоторым!
 Кому это? – не понял Константин.
 Парням, которые сделали себе карьеру менеджера в офисе! У них открывается язва желудка. Они ходят на официальные приёмы, работают сверхурочно и в один прекрасный момент от них уходит жена.
 То же самое можно сказать про ребят с рабочей специальностью, прозябающих на грязной работе, товарищ подполковник,  заверил его Филиппов,  Представляете, стоишь у своего сраного станка, работаешь на сдельщине и гадаешь, сможешь ли выполнить норму! А ведь нужно ещё выйти из цеха и подышать свежим воздухом.
 Всё, Филиппов, кончай, а то я сейчас заплачу, встань в строй!
После того как они обменялись перед построением своими представлениями о работе «на гражданке», Цуриков и его ротный заместитель  командир первого взвода Пирог построили экипажи у своих боевых машин.
Энтузиазм Цурикова побудил Филиппова в корне изменить своё отношение к военной службе. Филиппов привык без особого восторга созерцать экземпляры этих «солдат Урфина Джуса», кучкующихся в военных городках украинских поселений или дрожащих на ветру караульных вышек солдат-срочников, но тут, на просторах донецкой степи, военные ракетчики смотрелись совсем иначе. Здесь были высокие и стройные зенитные управляемые ракеты, со стволами, подобными колоннам Акрополя, лобастая самоходная огневая установка, но больше всего Филиппову пришлись по душе автомастерские.
Цуриков обвёл глазами строй экипажей-резервистов. Строй в точности напоминал отловленных дезертиров, но не дезертиров из строевой воинской части, а дезертиров из партизанского отряда, перезимовавшего зиму в землянках. Воротники и тесёмки шевелились на летнем ветру, и казалось, диковинный пузатый народец приветственно машет своему военачальнику дополнительными маленькими конечностями-ризоидами.
 Смирно! – скомандовал старший лейтенант Пирог,  Пан подполковник, личный состав комплекса согласно приказу построен!
 Здравия желаю! – поприветствовал личный состав Цуриков.
 Здравия желаем, товарищ командир! – «кто в лес, кто по дрова» откликнулся личный состав.
 Вольно! – скомандовал ротный.
Солдаты перестали втягивать животы и расслабили одну ногу.
 Перед тем, как мы разойдёмся по разным участкам, я хочу вас сердечно поприветствовать! – начал свою мотивирующую речь подполковник,  Надеюсь, что всё будет работать! Чтобы вы смогли выполнить свою боевую задачу, вы должны быть хорошо подготовленными по своим специальностям. Желаю вам успехов во время несения службы на учениях в условиях угрозы со стороны России. Потому, что во время войны с Россией это может спасти вашу жизнь и жизнь ваших товарищей! Я буду лично следить за ходом манёвров. И, если можно так выразиться, до встречи на укрёплённых позициях! Начинайте учения!
 По машинам! – заорал старший лейтенант Пирог.
Боевые машины выдвинулись в местность, что в девяти километрах от посёлка Ольховатка города Енакиево, между посёлком Полевое и селом Орлово-Ивановка, туда, где на карте обозначен курган «Острая Могила». Все три названных населённых пункта находились под контролем ДНР, но саму высоту «Острая Могила» удерживали за собой ВСУ. Позиция комплекса «Бук» находилась в одном километре от самого кургана на северо-восток. Судя по вахтенному журналу, пробные стрельбы проводили здесь ещё в июне.
Лёвкин, сидевший за рулём, увидев поворот на Полевое, свернул туда.
 Что ты творишь?! – возмутился Ларискин,  зачем ты выехал из колонны?
Лёвкин лукаво взглянул на возмущавшегося боевого товарища.
 Совсем дурак?! – не унимался сержант,  Нельзя по своему усмотрению выходить из колонны!
 Вредно для желудка постоянно так себя накручивать, Ларискин! – добродушно ухмыльнулся Лёвкин,  Язву заработаешь!
У первого же продуктового ларька резервисты остановились. В кунг вернулись, позвякивая водкой в пакетах и покряхтывая, таща большие упаковки пива.
 Мужики, давай побыстрее! – подгонял их сержант.
 Успокойся, Ларискин! – огрызались солдаты.
Автомастерская бросилась догонять колонну автомобилей комплекса «Бук», а в её кунге резервисты размахивали пивными банками и распевали во всё горло:
Купила мама мені коня
Але ж задньої ноги у нього нема,
А що замість той ноги у нього було?
Про це ніколи не дізнається ніхто.
В кабине грузовика Лёвкин тоже подпевал и утешал сержанта:
 Не вешай нос, Ларискин!
Установку 9А310М спрятали в специальном укрытии, закрыли брезентом и маскировочной сетью. Выкопали укрытие для солдат и операторов установки  с отрытыми по всем правилам окопами, щелями и площадками для установки пулеметов.
В палатке командного состава подполковник Цуриков, шаря по карте остро отточенным карандашом, давал распоряжения старшему лейтенанту Пирогу.
 Надо выдвинуть станцию обнаружения и целеуказания на курган «Острая могила», с ними машину ремонтно-технического обслуживания.
 Есть!
Пирог добрался до палатки техников-ремонтников. На входе сидел Лёвкин с бутылкой горилки, в одной руке у него была маленькая одноразовая рюмочка из пластика, в другой – огромный ядрёный огурец из трёхлитровой банки с мутным рассолом.
 Где у вас командир отделения? – спросил офицер, покосившись на бутылку, каковую Лёвкин даже не удосужился убрать с глаз долой.
 Ларискин! – крикнул солдат в глубокую темноту палатки.
 Кто там меня будит среди ночи?! – с этими словами Ларискин подошёл и, покачнувшись, нечаянно подтолкнул Лёвкина.
 Осторожно, мой кофе! – воскликнул Лёвкин, спасая рюмку горилки.
 Вам нужно будет передислоцироваться на вершину кургана «Острая могила»,  приказал Пирог и потребовал,  Повторите приказ!
 Передислоцироваться на вершину кургана «Острая могила»!
 Верно!
Ещё не рассвело, когда техники-ремонтники выехали в обозначенную точку дислокации. Ларискин светил на помятую карту фонариком-карандашом и пытался разобрать, как доехать на вершину кургана «Острая могила».
 Ты карту кверху ногами держишь, Ларискин! – возмутился шофёр Лёвкин, который тоже пытался в неё заглядывать, так как местность с одноколейными грунтовками вдоль посадок была на редкость однообразна.
 Ага! Ещё скажи, что я между ног её заглядываю! – огрызнулся Ларискин.
 Убери её нахрен! – потребовал Лёвкин,  Я лучше по навигатору в смартфоне доеду.
 Ладно,  согласился Ларискин,  Давай, погоняй, педаль в пол, мы быстрее этих со станцией обнаружения и целеуказания должны приехать!
Часа через полтора тяжёлый трёхмостовый Урал снёс ограждение луганского аэропорта и остановился.
 Это здесь! – заявил Лёвкин.
 Откуда ты знаешь? – недоверчиво спросил Ларискин.
 Ну-у, я это внутренне ощущаю! – заявил Лёвкин.
Они оба вышли из кабины и похлопывали себя по плечам от ночной прохлады.
 Тут же нет никакой возвышенности? – удивился Ларискин.
 «Никакой возвышенности»! – передразнил его Лёвкин,  Откуда ты знаешь? Здесь темно, хоть глаз коли! Навигатор сказал «Вы прибыли к месту назначения»!
 Может быть, есть ещё один курган «Острая могила»? – засомневался Ларискин.
 Да-да-да…  саркастически согласился Лёвкин.
Из кунга выбрались солдаты с рулоном брезента.
 Где разбиваем палатку? – спросил Филиппов.
 Тут! – показал на пространство перед капотом шофёр.
Озаренные взошедшим солнцем, в неподвижном воздухе висели, будто вертолёты, стрекозы с большими многоячеистыми глазами. Время от времени, торопливо взмахивая чёрно-кирпичными крылышками, мимо пролетала бабочка  ни дать, ни взять бабушка, опаздывающая на похороны к лучшей подруге.
Тихо, тепло, уютно... В этих посадках некого было опасаться. У вершины кургана «Острая могила», что близ села Полевое  дружелюбные лесные насаждения, тут можно спокойно сесть или лечь на землю, точно зная, что единственный представитель местной фауны, способный причинить вам неприятности,  комар.
Командир станции обнаружения и целеуказания 9С18M1 соединился с начальником командного пункта 9С470M1.
 У нас куда-то исчезла машина ремонтно-технического обслуживания, нужна помощь, мотор не вывозит станцию на вершину.
 Станцию ремонтно-технического обслуживания развернули сегодня ночью.
 Значит, её развернули не на кургане «Острая могила», их здесь нет!
 Вас не слышно! Конец связи!
В палатку экипажа машины ремонтно-технического обслуживания заглянул рассерженный старик в ватнике и трениках, занавесками висящих на тощих ногах.
 Вы совсем охренели что ли? – спросил старик,  Разбили палатку на лётном поле!
Первым из палатки-шатра выбрался Лёвкин. Оглядел ровный зелёный газон, уходящий вплоть до горизонта, и присвистнул:
 Это у вас тут лётное поле, что ли?!
 Да, ****ь! Представьте себе, лётное поле! – съёрничал старик,  А ну выметайтесь отсюда!
 Я же тебе говорил, что это не то место! – прорычал сквозь зубы Ларискин.
 А мне здесь нравится! – невпопад ответил шофёр.
 Я сейчас же позвоню вашему руководству! – пригрозил старик в вязаной полосатой шапочке.
 Не надо никому звонить! – уверил его сержант Ларискин,  Я лично тут за всё отвечаю! Пять минут и нас нет!
 Просто успокойтесь! – порекомендовал Лёвкин.
 Что значит «успокойтесь»?! – опять взъярился старик.
 Я могу арендовать это поле на сутки? – вальяжным голосом спросил шофёр «Урала» ремонтно-технического обслуживания ЗРК «Бук-М1».
Пока складывали палатку, Ларискин пытался связаться по рации с начальником командного пункта 9С470M1, но ничего не получалось. Связи не было.
 А вы знаете, что есть два кургана с названием «Острая могила»,  сообщил Филиппов,  один у Енакиево, а другой у Луганска?
 Мы что, на территории противника?! – посерел Ларискин.
Лёвкин при этом заржал и выронил свой край сворачиваемой палатки.
 У меня есть мобильный Цурикова, хочешь, я ему позвоню? – предложил Константин сержанту.
 Мы сейчас выберемся обратно, если сможем, а потом и позвонишь! – ответил Ларискин.
Он лично подарил старому сторожу лётного поля Луганского аэродрома ящик пива, чтобы тот не обижался, и солдаты ВСУ отправились обратно, к своей украинской «Острой могиле». Пока они добирались по грунтовкам вдоль посадок, замаскированная самоходная огневая установка 9А310М с двумя ракетами выпустила одну из них по пассажирскому самолёту Boeing 777-200ER, выполнявшему ежедневный рейс MH17 Амстердам  Куала-Лумпур. В результате атаки погибло 298 человек.
К вечеру следующего дня личный состав и боевые машины зенитно-ракетного комплекса «Бук-М1» благополучно вернулись в Константиновку и по этому поводу Лёвкин с Терловым заказали столик в ресторане «Челентано» на всё отделение ремонтно-технического обслуживания. Как-никак, смертельно рискуя, совершили удачный рейд по тылам противника!
 Добрый вечер, панове! – приветствовал резервистов метрдотель ресторана «Челентано»,  Столик бронировали?
 Да! – подтвердил Лёвкин,  На директора Ларискина, шесть персон.
 Это здесь, проходите, пожалуйста! – пригласил их седой мужчина в чёрном костюме и белой рубашке, скорее похожий на шофёра катафалка, чем на метрдотеля ресторана итальянской кухни,  Надеюсь, вам у нас понравится.
 Пожалуйста, экспресс-закуска специально для тех, у кого трубы горят! – заявил Лёвкин, едва заглянув в меню,  Расшифровываю: квашеную капусту, солёные помидоры и мочёные грузди специально под водку. Всего этого по две порции на рыло, заполировываем крепким пивом. И рюмочки сюда, мы хотим сразу выпить! Выполнять!
 Как только нам захорошеет от водки, твой авторитет, Лёвкин, взлетит на недосягаемую высоту,  сообщил Альберт.
В этот момент в ресторан «Челентано» вошёл подполковник Цуриков в сопровождении Леси Дубровской. Метрдотель отвёл их к специальному столику.
 Ой, чёрт! – воскликнул Терлов,  Ротный пришёл, причём, вместе с какой-то известной бабой.
Филиппов обернулся и увидел Дубровскую. Подполковник оставил журналистку за их двухместным столиком и подошёл к столу с резервистами.
 Ларискин, объясните, как вы сюда попали?! – потребовал командир.
Сержант вскочил, одёрнул форму.
 Пан подполковник, мне действительно жаль, мы…
 Бла-бла-бла! – помахал двумя руками Лёвкин,  Пан Цуриков, присядьте, пожалуйста!
Цуриков присел на спинку кресла соседнего столика.
 Ларискин, постарайся вести себя, как человек! – потребовал Лёвкин,  А сейчас помолчи, пожалуйста! Значит, так! Мы решили, что хорошо бы нам… в общем… Мы ползали по тем лесам, двигались, сражались и показали себя молодцами, плюс к тому питались армейской едой, которая и на пищу-то не похожа! Ну, да, ну заглянули мы в этот ресторан, просто мы снова захотели почувствовать себя людьми.
Цуриков скрестил руки на груди.
 Да-да, конечно, но если я смолчу, это будет должностным преступлением.
 Вот как? Но ведь можно в вашей докладной написать, что мы, допустим, проходили мимо, зашли сюда, чтобы культурно покушать! В культурной обстановке. Да, никто ничего не заметит, Цуриков!
 Хорошо,  неожиданно согласился подполковник,  Только никому не слова!
 Я знал, что вы мудрый человек! – Лёвкин пожал локоть Цурикову,  Хотите, присоединяйтесь к нашей компании!
 Нет! Я должен вернуться к своей спутнице,  подполковник игриво пошевелил бровями.
Быстро полетели вечерние часы  и вот уже полночь, самая прохладная пора. Под лунным светом они чувствовали себя, как на другой планете, и объятый тишиной городок притих. В это время суток ни одно здравомыслящее существо не покидает свое убежище  гуляют солдаты ВСУ и боевики националистических батальонов. Ракетчики расправили затекшие конечности, и только они от жаркого перешли к десерту, как к Филиппову подошла сзади Дубровская и закрыла ему глаза ладонями.
 Здравствуй! – сказала она Константину.
 Здравствуй,  улыбнулся под её прохладными пальцами Филиппов.
 Можно сесть? – спросила Леся и подтянула свободный стул от соседнего стола.
 Конечно! – запоздало согласился мужчина.
 Ты чувствуешь себя обманутым? – спросила Леся у бывшего сотника Майдана и погладила его обгоревший полтора года назад висок.
 Я чувствую себя безмерно тебе благодарным! – серьёзно признался Константин.
 Какой ты милый, Костя! – журналистка опять погладила его по лицу,  От тебя исходит какой-то неуловимо приятный аромат!
 О! Это букет из запаха сена, солидола и мазута! – пошутил Филиппов.
Парочка рассмеялась. Подполковник Цуриков ревниво посмотрел на Дубровскую, которая приехала с рекомендательным письмом от Андрия Порубия, и он никак не мог ей отказать в общении. Он отвлёкся на прилетевшее СМС «Возможно нападение противника в течение этих суток. Срочно расформируйте подразделение».
 Мне кажется, что от тебя пахнет гораздо приятнее,  наконец, выдавил из себя комплимент Филиппов.
 Дамы и господа! – обратился к гостям ресторана фронтмен вокально-инструментального ансамбля,  Вот мы и подошли к последней песне этого вечера. Наш гурт исполнит финальную композицию, и мы попрощаемся с вами!
Константин и Леся танцевали и слушали «Нічний блюз»
 
Ніч на стрісі хати висить, дощ моросить,
Світло ллє духмяний місяць, дня є досить,
А я тебе прошу:
Просто побудь зі мною і послухай мій блюз.
 
 Ты знаешь что-то про рейс MH17? – спросила Леся.
 Да, его сбили с самоходной установки, которую я обслуживаю.
 Но есть данные, что у Стрелкова тоже был «Бук».
 У Стрелкова действительно есть «Бук». Машину захватили ещё в апреле. Но так как в ней было неисправно счётно-решающее устройство, то использовать по назначению её было нельзя. Стрелков велел таскать трофейный «Бук» по территории ДНР, чтобы запугивать украинских лётчиков. А в пассажирский самолёт стреляли мы с «Острой Могилы».
 Что будешь делать с этим? – Леся посмотрела ему в глаза.
 Ничего! – честно признался Константин,  Мне хватило прошлого раза, второй раз так не повезёт.
 Вот и я не привезу в газету никаких новых подробностей,  потупилась журналистка,  Мне жизнь дороже этой никому не нужной правды.
Подполковник Цуриков, отчаявшийся дождаться корреспондентку «Столичной газеты» Дубровскую, перебрался за столик солдат своей роты и разделил одиночество Альберта. Остальные резервисты танцевали с местными девушками. Военные ещё раз выпили водки.
 Знаешь, кто мы? – пьяно спросил Альберт у своего командира.
 Кто?
 Мы кровавые каратели и убийцы своего народа.
Бросилось в глаза, что за последние часы Альберта, как говорится, малость укачало. Кепи сдвинуто на затылок, светлые пряди волос спутаны, глаза мутновато-стеклянные, как у человека, которого вдруг разбудили и он ещё не переступил рубеж между сном и явью. В движениях ощущалась некоторая неуверенность. Объяснение про карателей было неожиданным, однако подполковник не стал придираться. Альберт перевёл мутный взгляд в глубь танцпола, где снежинками кружились девушки в светлых платьях. Казалось, он забыл о существовании Цурикова. Лицо его выражало бездумное спокойствие.
7
В конце июля Константин Филиппов был переведён в третий батальон тридцатой механизированной бригады из Новоград-Волынского. На такую же должность механика-ремонтника во взвод техобеспечения. Однажды ночью бригада выдвинулась, как почувствовал Филиппов в сторону Донецка. Командиры обещали, что армия не будет ничего ни штурмовать, ни воевать. Армия отсечёт границу между Россией и самопровозглашёнными республиками и будет держать государственную границу. Блок-постами на дорогах. Дабы не было проникновения со стороны России боеприпасов и техники.
Офицеры рассказывали личному составу, что с России постоянно приходят колонны снабжения: танки, БМП, БТР-ы, оружие, чечены, кадыровцы целыми дивизиями заходят. Надо было отсечь границу.
«Только отсекаем, хлопцы, а остальное уже работают МВД и спецподразделения»  говорили командиры.
По пути следования впервые рассмотрел вблизи нацистов из батальона «Азов». У них был свой флаг с ССовскими рунами. Экипированы они были в три раза лучше, чем солдаты ВСУ. Вооружение у них было лёгкое, в основном бронетранспортёры, т.е. машины для довоза пехоты к месту боестолкновения, как раньше воевали драгуны – доедут, спешатся и уже пешком воюют. Но экипировка солдат ВСУ по сравнению с нацистами добровольческого батальона «Азов» была более чем скромная.
Всю ночь двигалась колонна третьего батальона тридцатой мехбригады, и как только рассвело, Филиппов увидел в окно кунга дорожный знак с надписью «Амвросиевка». Константин вспомнил, что в начале лета в ходе вооруженного конфликта этот город подвергался артобстрелу, но проезжая населённый пункт насквозь, никаких разрушений не заметил.
 Куда едем-то, командир?  спросил Константин у попутчика, вопрос явно застал офицера врасплох, и ему потребовалось время, чтобы решить, как тут поступить.
 Саур-Могила,  призналась он, наконец, без особой охоты,  От монумента воину-освободителю, разрушенному нашей артиллерией, там остался один сапог. Но сепаратисты не уходят.
Филиппов опять испытал прилив страха. Ни для кого не было секретом, что за Саур-Могилу всё лето идут ожесточённые бои между правительственным войсками и ополчением ДНР.
Внезапно из-за бугра над землёй колонну встретили два ударных вертолёта Ми-24. Перепугались все! Никто никогда вживую не видел над головой легендарные «афганские» «вертушки». Разве что по телевизору, когда показывали новости о войне в Чечне. А тут – на тебе! А вдруг это российские, а не украинские? Вдруг сейчас стрелять начнут?!
Пока ехали на позиции в селе Степановка, Филиппов впервые в жизни увидел, как работает 203-мм самоходная пушка «Пион». Из самой Степановки обстреливал 240-мм самоходный миномёт «Тюльпан» Саур-Могилу. Филиппов понял, что личный состав командиры обманывали, чтобы призывники не дезертировали. «Границу отсекать, блок-посты… ага, вот он! Самый бой, практически!»  думал Константин.
1 августа третий батальона тридцатой мехбригады расквартировался в Степановке. Первая же улица, на которую заехала колонна батальона, была намедни снесена артиллерией. Стояли остовы сожжённой техники, валялись пробитые насквозь каски, разорванные бронежилеты, ошмётки от солдатских ботинок.
 Это со стороны повстанцев работали самоходные 152-мм гаубица «Акация» и пушка «Гиацинт»,  пояснил командир.
 А чем гаубица от пушки отличается? – не понял Филиппов.
 Пушка – для настильной стрельбы. Гаубица – для навесной стрельбы с закрытых позиций. Из пушки удобнее поражать движущиеся цели на открытой местности. Из гаубицы – неподвижные и укрытые. Пушка хороша в обороне, гаубица – в наступлении,  охотно разъяснил офицер. Этот симпатичный тридцатипятилетний капитан Балога был в полной мере наделён живостью ума и речи, которые придают особый колорит и юмор говору закарпатского смельчака.
Константин с его разрешения выпрыгнул из кунга и прошёлся по улице. Бой был, судя по всему, буквально вчера. Но ни одного мёртвого тела или оторванной конечности Филиппов не нашёл. Навстречу попались две девочки с медицинскими сумками и в армейской форме.
 Девчата, хлопцев много полегло вчера? – спросил у них Филиппов.
 Не обращайте внимания, всего пара человек, ответила одна из них, та, что постарше.
 Скажите честно! – потребовал Константин.
 Честно? Семьдесят девять «двухсотых» и сто семьдесят трёхсотых только за вчерашний штурм села.
«Почему они не договариваются? Если за один штурм столько ребят полегло, то сколько же всего? И зачем это всё?»  думал Филиппов, вернувшись на своё место в кунге машины ремонтно-технического обслуживания на базе ЗиЛ-131.
Третий батальон находился в Степановке до 12 августа. К 13 августа весь район дислокации батальона оказался в плотном двойном кольце повстанческих сил. За две недели резервисты насмотрелись очень страшных вещей. Были и убитые и раненые. Был и шок и паника. Балога впрямую подтрунивал над начальством:
 Предлагаю ВСУ аббревиатуру  ВРОТ  временно оккупированные территории. Например: «Руководство АТО опять попыталось взять ВРОТ!».
Полковники говорили: «Сейчас садимся на броню взять высоту», а солдаты им отвечали «Вчера поехали: из шести БМП и полными группами на броне вернулось две. Из тех двух половина все ещё раненые – экипажи и все остальные». Потери были каждый день. Штурмовать Саур-Могилу никто не хотел. Однажды пять экипажей на БМП послали к едрене-фене полковника, развернулись и уехали в тыл. Тот кричал вслед «расстреляю» и всё остальное – «Приказ! Без приказа не отступать!», но БМП развернулись и уехали.
Филиппов на всё это смотрел из своей мастерской и совершенно не понимал, что происходит, за что люди воюют, ради чего гибнут? Настроение у основной части солдат-срочников, а также мобилизированных резервистов было по отношению к командирам негативное, так как они воевали не по своей воле. Воевать никто не хотел. Выполняли приказы под страхом расстрела и тюремного срока.
Первые недели все были в шоке и страхе – и резервисты и кадровые военные. Что первый обстрел, что сотый, страх был всегда. 12 августа Константин позвонил матери. Та сообщила, что села Степановка по сообщениям из телевизора, уже нет.
 Как это нет, мама? – изумился Филиппов,  Мы все здесь стоим.
 По новостям сказали, что тридцатая бригада отошла в тыл,  поделилась Валентина Владимировна,  Передавали, что село Степановка погибло, в нём ничего уже нет, разнесли артиллерией.
«Нас уже слили!  мелькнуло в голове у Филиппова,  Гражданскому населению солгали, что всё хорошо, отошли, а на деле, нас уже похоронили!»
Приехал капитан Балога, выезжавший за село собирать трупы погибших.
 Встретил одного из главных ополченцев,  рассказывал капитан,  Нам дают коридор. Предложили оставить БМП и танки, грузовики разрешили забрать. С белыми флагами выезжаем. Нас выпустят.
Пьяный комбат отказался:
 Приказа не было, сидим здесь!
Он и в правду с утра до вечера сидел в подвале, но на деле не руководил уже ничем – ни ситуацией, ни обстановкой. Всё пошло на самотёк. Кто на грузовиках, кто на отобранных у местного населения мотоциклах – покидали Степановку. Остались повара, медики, разведчики и снайпера. Бронетехнику бросили на улицах села.
Комбриг опять велел держаться. «Завтра прибудут три тысячи десантников и семь тысяч боевиков «Правого Сектора» и добровольческих батальонов! Штурмовики-профессионалы! С ватниками разберёмся, и всё будет хорошо!»  пообещал он.
«Украина заняла первое место в мире по использованию глаголов будущего времени»  подумал Филиппов, слушая комбрига.
Ночью со стороны села Дмитриевка начался штурм. Штурмовые группы повстанцев заходили с двух сторон, перерезая село. Филиппов слышал, что на соседней улице вспыхнул бой. Приборов ночного видения у ремонтников не было. Ночь. Темно. Сидели, как слепые котята. В соседнем доме находился штаб. Константин увидел в окно, как командир бригады – генерал и ещё пара полковников  перепрыгнули через забор и побежали огородами прочь.
Константин понял, что если уже и эти убежали, смысла здесь находиться уже нет. Филиппов собрал группу из двух поваров, двух ремонтников и двух медиков. Также через огороды, полями, где-то бегом, где-то ползком они выходили из окружения. Охотничьи навыки позволили Константину почувствовать две засады с миномётами и пулемётами. Он вспомнил, как полтора года назад обходил с конём пограничную заставу. Какие же это были детские шалости!
Филиппову удалось вывести свою группу километров за десять от села Степановка. Когда рассвело, встретили свою машину ремонтно-технического обслуживания. Сослуживцы извинились перед Филипповым, что бросили его в Степановке, и сообщили, что не знают, где находится остальной батальон. Решили как-то выбираться. Погрузились в кунг и поехали в село Петровское. Но на одном из безликих перекрёстков шофёр перепутал направления и свернул на Снежное. Так их ЗиЛ-131 и выскочил на блок-пост ДНР у яблоневого сада, откуда по грузовику принялись лупить из всего, что было. Шофёр и капитан Балога были убиты. Остальные успели выпрыгнуть и укрыться на обочине, где обнаружили компостную яму, в которую скатились Филиппов, повар и девочка-медик. Их обложили взрывами из подствольного гранатомёта.
«Похоже, всё!»  подумал Константин.
Стали кричать: «Свои-свои!»
Выстрелы прекратились, к компостной яме со стороны блок-поста подошли двое ополченцев. Один был мужчина лет шестидесяти, седоволосый. Другой помоложе – пятидесяти. Первый с карабином СКС. Другой со старым автоматом АК-47, волосы «перец с солью», причём «соль» преобладала. Тяжёлые косматые брови, разбитые шрамами вдоль. Одно ухо прижато к черепу, другое отставлено так, как будто в детстве за него частенько таскали. Нос огурцом, который нависает, как у обезьяны-носача надо ртом с тонкими губами. Выдающаяся вперёд челюсть. Ноги тощие. Руки совершенно без мускулатуры. Кулаки с давно разбитыми костяшками. Взгляд тёмно-жёлтых глаз, какой бывает у тигра в зоопарке, который смотрит как бы на тебя, но как бы и сквозь тебя.
 Не стреляйте, мужики! – попросил их Константин.
 Мужики в поле пашут! – оборвал его ополченец с АК-47,  А вот что вы тут делаете, я пока понять не могу.
 Олег Николаевич?! – вскричал обрадованный Филиппов.
 Он самый,  ответил Недобор и ухмыльнулся.
Он сунул руку в карман и извлёк красно-белое яблоко величиной с женский кулак, с одной стороны гладкое, будто глянцевое, а с другой – битое и покоричневевшее, словно кто-то задумал вырезать на нем африканскую маску, да на полдороге остановился. Жизнь не казалась такой уж бессмысленной и скоротечной на фоне судьбы других яблок, прекрасных, но упавших и ненужных, собранных в компостную яму.



Глава 12. Саратов
 
1
Денис Иванович замер с чашкой кофе и не сводил глаз с меднозагорелой фигуры, расхаживающей по его кухне непринуждённо, как будто наедине сама с собой, а не перед своим мужчиной. Таис излучала спокойствие и уверенность в собственном совершенстве и в том, что она не может вызвать у своего мужчины ничего, кроме благоговения. «Широкоплечая, узкобёдрая, малогрудая, без талии, Таис более похожа на мальчика»  думал Ра, рассматривая ту, которую решился взять в жёны. Портрет его прежней жены Светланы по-прежнему украшал одну из стен гостиной.
После того, как Денис Иванович в июле 2011 года опознал в Казани тела; своих дочерей, пятнадцатилетней Лиды и семнадцатилетней Нины, его жизнь навсегда переломилась на две части – до катастрофы теплохода «Булгария» и после её. Те;ла его жены Светланы так и не нашли. Официально объявили, что найдены все «пропавшие без вести», но на самом деле имели в виду «все граждане России».
Денис Иванович не стал превращать в мемориал свою просторную четырёхкомнатную квартиру в Гагаринском районе Севастополя. Вещи девочек он раздарил, во всей квартире сделал новый ремонт, заменил мебель, объединил кухню с гостиной. Не тронул только спальню Светланы. Он просто больше не заходил туда без особой надобности.
В своё время эту квартиру выбрала Светлана. Ей нравился Гагаринский район. Сама она была родом из Керчи, её покойный отец работали на тамошнем судостроительном заводе. Мать ещё была жива, всю жизнь она проработала в больнице акушеркой. А старшая сестра Марина рано овдовела ещё в начале девяностых годов и зарабатывала на отдыхающих путем сдачи жилья в аренду.
Светлана выбрала Гагаринский потому, что этот молодой севастопольский район вобрал в себя практически всю массу торговых центров, городских рынков, развлекательных центров, городских пляжей. Отсюда можно попасть в любую точку города без пересадок и в любое время суток. Именно тут самые удобные и тихие «спальные кварталы». Гагаринский очень хорош для детей, в нём много скверов и пляжей. Вот почему большая часть состоятельного населения проживает в Гагаринском районе Севастополя.
От прежнего дизайна в гостиной остались лишь большой портрет Светланы, который нарисовал акварелью художник во время их отдыха на Золотых песках Болгарии, да статуэтка Чернышевского, чей роман «Что делать?» определил для молодых Дениса и Светланы правила их семейной жизни.
Они учились на разных факультетах Севастопольского института, но жили в одном общежитии и даже на одном этаже. Были знакомы и даже дружили, но Светлана не была скованной монашкой, у неё были свои женихи-одногруппники и моряки-курсанты, а у Дениса – свои невесты со своего факультета. И только когда пролетели пять лет обучения, бывшая староста общежития Светлана По;лина и бывший комсорг общежития Денис Ра стали вместе оформлять обходные листы на выписку и поняли, что не хотят расставаться. Что они друг для друга последний форпост той весёлой студенческой жизни, который ой, как не хочется сдавать в архив вместе с обходными листами! И они поженились. 1;сентября 1990 года. Как будто на шестой курс перешли.
И вот от Светланы остались лишь портрет на стене, да спальня с её одеждой и личными вещами. Три года прошло со дня крушения теплохода «Булгария» на Волге. Три года о Светлане нет никаких вестей, ни как о живой, ни как о мёртвой. Казалось, жизнь заканчивалась. Всё самое лучшее было в прошлом. Качество жизни для Ра всегда была важнее, чем её продолжительность. Если мы не можем жить так, как хотим, стоит ли жить вообще?
Когда Денис Иванович встретил в Трускавце телеведующую Таис Кони, он ощутил прилив второй молодости. В его жизнь вошла новая волна. С него слетели, казалось, двадцать лет. Он почувствовал себя молодым окрылённым мальчиком. Ему хотелось снова сворачивать горы! Он заложил новые виноградники, избрался депутатом в Верховный Совет, у него появлялись всё новые и новые проекты, он был по-настоящему влюблён – хотелось парить и писать стихи! Таков был прилив сил! И сексуальных в том числе.
Ему нравилось любоваться молодым телом Таис. Её грудьми, расположенными высоко, широкочашными и округлыми. Её ягодицами с развитыми танцевальными мышцами, выгибающими тело назад и вперёд. Их наибольшая выпуклость перемещена выше и сильнее выступала, образуя резкую округлость. А ещё Денису Ивановичу нравилось заботиться о Таис. Он поселил её в спальне, когда-то принадлежавшей его дочерям и поэтому иной раз чувствовал себя с Таис библейским Лотом в пещере с одной из своих дочерей.
Он постоянно ощущал, что может чему-то не соответствовать, что очень скоро Таис его бросит. Она встретит молодого и променяет его на этого молодого. Денис Иванович, когда по утрам брил свою седую щетину на подбородке, чувствовал, что он всё таки уже старый, уже какой-то ненужный, что его потенция уже не так хороша, что он не сможет, в конце концов, потянуть все её аппетиты.
К тому же, разность в интересах и мировосприятии всё-таки всё время чувствовалась. У Дениса Ивановича были одни друзья и круг знакомых, а у Таис совершенно иные приятельницы и симпатизанты. Ему нравилось возиться со своими виноградниками, а ей это было скучно. Ей хотелось снимать какую-то «документалку». Она не до конца понимала те образы и символы, к которым прибегал Ра, и приходилось постоянно что-то разъяснять ей, как иностранке, что именно хотел сказать, когда пошутил: «Урий, Урий, где у него кнопка?!». И в то же время он осознавал, что ему не удастся «всю дорогу бежать с ней рядом». Таис настолько была жизнелюбивая и жизнерадостная, что Денис Иванович нет-нет, да и ощущал себя каким-то старым сычом. Он, как и прежде, не ревновал Таис, не пытался смотреть, кто ей звонит и пишет, но он ревновал к самой молодости.
Кони тоже ощущала, что попала в руки к «отцу». Ей очень была приятна его забота и внимание, то, что он вставал в шесть утра и готовил ей завтрак. Её в жизни никогда так никто не баловал! Таис ощущала, что Денис Иванович абсолютно предан ей. Он уже отгулял в своё время, и ему больше ничего не надо было. Таис видела, насколько с чувством, с толком и с расстановкой Ра подошёл к отношениям. Он был всецело её. Финансовое благополучие, которого так добивалась молодая женщина, наконец-то настало. Её радовал огромный холодильник с дорогими деликатесами, кои она набирала в супермаркете, совершенно не смотря ценники. Им предстояли поездки по всему миру. А новенький красный кроссовер MINI Countryman, подаренный ей Денисом Ивановичем?! Ей всё это очень и очень нравилось!
В его руках Таис всегда чувствовала себя молодой и прекрасной: не важно, была ли она тощая после тюремной болезни или когда резко поправилась на десять килограммов; была ли она причёсана или нет, она знала, что всё равно для него всегда прекрасна.
Но довольно скоро молодая женщина привыкла к богатству своего мужчины. Всё чаще её досаждали те мелочи, каковые поначалу и не чувствовались даже. Например, в семье Ра говорили не кипяченная, а «отварная» вода. Сам Ра никогда её не ревновал, не контролировал, не лез в её почту, не заглядывал в её телефон. Она спала в отдельной комнате и могла там сделать всё так, как ей хотелось. Но в остальной квартире она не чувствовала себя хозяйкой. Она всегда была как будто в гостях, а настоящая жена, Светлана Ра с портрета, ей чуть грустно, сочувственно так улыбалась.
Таис и Денис так и не смогли официально пожениться потому, что у неё был документ о разводе, а у Дениса не было. Светлана не считалась погибшей, а только пропавшей без вести, то есть, для ЗАГСа она была ещё живой, и требовалось привести бумаги в порядок. Самому Денису Ивановичу этого делать было совершенно недосуг. Лето на виноградниках, приведение законов автономной республики Крым в соответствие с федеральным законодательством Российской Федерации – всё это отнимало массу жизненных сил, рабочего времени и психической энергии.
Молодая женщина стала замечать за собой, что ей не нравится, как Денис Иванович стареет. Он пах дорогим парфюмом, но природный запах его тела был ей не особо вкусен. Ей хотелось молодого. Она заглядывалась на моряков, на спортсменов, на приезжих молодых купальщиков. Она ощущала это, как биологическую потребность потому, что Ра сексуально всё-таки слабел.
Ей хотелось, как в прошлом году, походить с Ра по ресторанчикам, по каким-то горным тропам, старинным крепостям и загадочным пещерам, а он предпочитал проводить время на плантациях или дома со своими виноградарскими журналами. 
 Представляешь, Таис,  говорил он ей,  Один из классических сортов французской области Медок, веками использовался для производства бордосских вин, но в 1867 году этот сорт винограда был почти полностью истреблён в Европе эпидемией вредителя филлоксеры. В Бордо его заменил сорт мерло, сходный по основным характеристикам. И лишь в 1990-х годах было установлено, что половина плантаций мерло в центральной долине Чили в действительности представляет собой карменер, завезённый в Южную Америку ещё до эпидемии 1867 года. Позднее карменер был обнаружен в Италии, где его принимали за каберне фран.
 Как интересно! – отзывалась Кони, хотя это ей вообще было не интересно.
 Ныне основные объёмы карменера выращиваются в Чили,  продолжал её мужчина,  немного в Италии и США.
 А у тебя на плантациях? – спрашивала Таис.
 У меня нет, сорт сложен в возделовании, долго вызревает. Содержание танинов низкое.
 Хорошо для больных подагрой,  резюмировала Кони и ощущала, как скоро сядет в кресло-качалку и примется вязать носки.
Она чувствовала, как сама стареет, как будто эти его занятия вытягивали из неё соки молодости. Как будто Ра затаскивал её в старость свою за собой. Ей нельзя было слушать свою музыку, смотреть своё кино, громко смеяться над видосами в YouTube, общаться с подругами, оставшимися на Украине, приводить в дом шумных гостей. Она уже начинала подумывать, что концепция самореализации, любимого дела и наполненности жизни  это такой рекламный ход поп-психологов из журналов, чтобы журнал покупался.
 Знаешь, Денис,  сказала погожим июльским деньком Таис,  по аналогии с пассивным курением, есть пассивная жизнь  это когда кто-то живёт, а ты просто стоишь рядом и наблюдаешь.
 Хочешь заняться делом? – спросил её Ра.
 Да! Я посовещалась с юристами, нам надо подать заявление в ЗАГС на основании решения суда. Но сначала признать через суд, что Светлана безвестно отсутствует. А в суд надо предоставить квитанцию госпошлины, основания заинтересованности заявителя, то есть тебя, и справку о розыске. Раньше такую справку было сложно украинскому суду запросить, но теперь, когда мы граждане России, я могу спокойно съездить в Казань, найти там розыскное дело и предоставить в суд эту справку.
 Что ж,  вздохнул Ра,  воля ваша…
После того, как у нотариуса они оформили доверенность для Таис представлять интересы Дениса Ра в государственных учреждениях России, Кони улетела в Казань.
2
Самолёт Аэрофлота летит из столицы Крыма в столицу Татарии около трёх часов. Таис с удовольствием полюбовалась сверху на один из самых красивых российских городов. Аэродром Казани год назад отремонтировали к Летней Универсиаде, и Кони ступала по новеньким блестящим серым плиткам напольного покрытия своими маленькими стопами в новеньких кожаных сандалиях с посеребренными ремешками. Сзади за ней катился пластиковый чемодан на колёсиках.
Аэровокзал встретил её огромным скопищем народа, громкими объявлениями, говором на невообразимых языках, смесью диковинных одежд. С одной стороны аэровокзала выстроились: сине-белый Boeing 737-800 авиакомпании flyDubai; нежно-салатовый Airbus A320-200 авиакомпании S7, прилетевший из Душанбе; красно-чёрный Pilatus PC-12 из Саратова. С другой стороны прилетевших пассажиров ожидала длинная вереница жёлтых седанов такси LADA Vesta, Priora, Granta и универсалы Largus, на случай объёмного багажа.
Внутри аэропорта мониторы прилёта авиарейсов показывали: Ашхабад, Самарканд, Гоа, Пхукет, Урумчи, Анталья, Астана… Пёстрая толпа туристов вываливала из терминала выдачи багажа, катя перед собой тележки с поклажей, а за собой  чемоданы-колесницы. Было много женщин в традиционных мусульманских головных уборах никабах, паранджах, чадрах  их встречали местные татарки в хиджабах. Среди по-средневековому одетых дам особенно ярко и выигрышно выделялись стюардессы в кокетливых униформах, перекроенных дизайнерами из мужской одежды.
Сама Таис была одета в ярко-жёлтую эксомиду  греческую тунику, оставляющую открытыми правое плечо и правую руку, которой она тянула за собой чемодан. Автоматические стеклянные двери разъехались в стороны и летний ветер напрыгнул на гречанку, загнал длинный лёгкий подол ей между ног, прилепил тонкую ткань к обнажённой груди, заставил прикрыть глаза ресницами, взъерошил кудрявые чёрные волосы. Таис вытерла пот под носом тыльной стороной левого кулака, в котором у неё были зажаты женское портмоне, смартфон и бутылочка минеральной воды «Тарханская» из самолёта.
Она осмотрела толпу встречающих с табличками на разных языках, хотя точно знала, что её никто не собирался встречать. Нашла взглядом вывеску, указывающую на стойку заказа такси, двинулась туда. Ей навстречу бросились и окружили татары: «Девушка, девушка, идёмте со мной!»
 Кто вы? – удивилась Кони,  Что вам надо?!
 В сторону, в сторону! – особенно громко прикрикивал один из мужчин,  Девушка, позвольте мне довезти ваш чемодан, он слишком тяжёлый для вас, я семейный человек и не позволяю своей жене таскать такие тяжести!
Ошеломлённая Таис уступила ему ручку своего чемодана. Довольный таксист принялся расталкивать своих коллег: «В сторону, брат, дайте пройти, отойди!»
 Ты забираешь мою пассажирку! – возмутился другой таксист и попытался взять Кони под руку.
 Пожалуйста, отойдите! – одёрнула его Кони и подумала, что даже ультрасовременный аэропорт восточные люди непременно норовят обратить в восточный базар.
На заднем сиденье новенькой Лады она опустила стекло и позволила тёплому ветру охлаждать её разгорячённое лицо. Изредка отхлёбывала остатки тёплой минералки из своей бутылочки. За окном мелькали строения села Большие Кабаны, через которое такси выехало на автомобильную дорогу Оренбург – Казань. От аэропорта до Казани предстояло преодолеть двадцать шесть километров. У шофёра по радио громыхала казанская рок-группа «Чудеса». 
 Нет бабы, нет бабы! – надрывался по-русски вокалист,  Как дальше жить? Как дальше жить?!
Таис песня не нравилась, но она решила потерпеть, тем более, что уже начался пригород Казани.
 Только ничего не подумайте, девушка,  обратился к ней таксист,  но могу я вас спросить?
Кони промолчала. Таксист принял её молчание за знак согласия и продолжил, широко жестикулируя левой рукой:
 Я уже пятнадцать лет вожу такси. Все пассажиры едут из аэропорта домой или в гостиницу, а вы первая, кто едет прямо в полицейское управление!
Таис посмотрела прямо ему в зрачки, отражённые в зеркале заднего вида и любезно улыбнулась. Но не ответила, чтобы шофёр не отвлекался от дороги. Сама же она во все глаза рассматривала центральную часть города: Кремль с куполом мечети Кул Шариф, Крестовоздвиженскую церковь в которой хранится знаменитая икона Казанской Божьей Матери, старотатарскую слободу, легендарное озеро Кабан, Кукольный театр, Дворец бракосочетания, возле которого фотографировали татарскую молодую пару в европейских свадебных одеждах. Её внимание привлекла совершенно новая «Казань-Арена», где год назад походило открытие и закрытие Универсиады. Кони отметила Музей Социалистического труда и быта, а также Музей счастливого детства. «Непременно надо будет выкроить время и посмотреть, что там внутри»  подумала Таис.
 Девушка, вот полицейское управление! – объявил таксист и остановил автомобиль.
 Сколько я вам должна?
 Тысячу.
Кони расплатилась и вышла из салона автомобиля, надевая на плечи кожаный рюкзачок и одновременно оглядывая четырёхэтажное здание полиции. Таксист достал из багажника её чемодан и вручил вместе с визиткой.
 Девушка, вот мой номер! Если вам понадобится такси, позвоните мне!
 Спасибо! – поблагодарила Таис и подумала, что музыка была не очень, зато в салоне не накурено, как это зачастую бывает у курящих таксистов.
Кони, обремёнённая с чемоданом, подошла к крыльцу полицейского управления и спросила у молоденького лейтенанта, стройного и ладного, как гимнаст:
 Где я могу подать заявление о пропаже человека?
 Да-а-а, идите… идите…  татарин не мог оторвать взгляда от вида её обнажённой груди, прикрытой тонким хлопком эксомиды, он обернулся всем корпусом и указал рукой в глубину тёмного дверного проёма,  Идите прямо!
Когда он повернулся обратно к молодой женщине, то смотрел уже не на её грудь, а в глубокие чёрные глаза:
 То есть, надо пройти прямо!
 Спасибо! – поблагодарила Кони и, обойдя остолбеневшего лейтенанта, подкатила чемодан к ступеням, окованным металлическим уголком.
 Давайте я вам его подниму?! – предложил молодой человек.
 Спасибо!
 Да, не за что! – полицейский поднял чемодан и преодолел с ним все три ступени.
Таис в это время, не дожидаясь добровольного помощника, вошла в управление полиции, ощущая взглядом, что лейтенант теперь пытается рассмотреть её попу. В расплату за это зрелище лейтенант довёл её до нужного кабинета на первом этаже. Оказалось, что он сам работал в этом кабинете.
 Пропала гражданка Украины, я представляю её мужа, гражданина России,  Кони протянула толстому майору документ в прозрачном пластиковом файле,  Вот доверенность и мой паспорт гражданки РФ.
Майор пожевал губами, украшенными тонкими чингисхановскими усами и встал. За его спиной в зарешёченном окне яркие автомобили гудели на щедро освещённой солнцем улице.
 Вы приехали из другого города? – спросил майор, покосившись на чемодан Кони.
 Да, из Симферополя,  объяснилась Таис.
 Только что приехали?
 Да! – согласно покивала молодая женщина.
Майор тоже понимающе покивал головой, непроизвольно «отражая» жест Кони. Он покопался в канцелярских журналах, достал один из них, положил на свой стол и сызнова уселся в свой вертящийся стул.
 Гражданка, нам нужны детали.
 Три года назад…  начала молодая женщина и осеклась, прерванная суетой лейтенанта.
 Чай,  объявил он и поставил пиалу с зелёным чаем перед майором.
Другую пиалу он протянул посетительнице.
 Хотите чай?
 Нет,  отказалась Таис, давая понять полицейским, что настроена на деловой лад.
Майор посмотрел на Кони оценивающе.
 Продолжайте! – потребовал он.
 Три года назад она без вести пропала во время крушения теплохода «Булгария»,  Таис проводила взглядом лейтенанта, который с обиженным лицом уселся за свой рабочий стол. – Она была на теплоходе с несовершеннолетними детьми, двумя дочерьми. Тела девочек нашли, их отец прилетал на опознание, но саму Светлану Михайловну Ра так и не нашли, ни живую, ни мёртвую. Денис Иванович Ра тогда был гражданином Украины, он не знал, что делать. Теперь, после присоединения Крыма, мы граждане России. Поэтому я приехала сюда. Я…
 Говорите медленнее,  притормозил её майор,  Ваше имя?
 Таис Кони.
«Таисия Конева»  продиктовал сам себе майор, заполняя страницу в журнале.
 Нет! – поправила его посетительница,  Таис Кони, я была ведущей на украинском телеканале, неужели вы никогда меня не видели по телевизору?
 Никогда в жизни не смотрел ни одного украинской телепередачи! – ответил ей майор, исправляя написанное имя, и обратился к лейтенанту,  Ты видел когда-нибудь, Дамир?
 Да, «Орёл и Решка»,  отозвался лейтенант, не отрываясь от монитора своего компьютера.
 Как зовут пропавшую?
 Светлана Михайловна Ра,  продиктовала Кони,  «Ра» в один слог, фамилия такая.
Монитор у лейтенанта выбросил на свой экран размножившуюся табличку с предупреждением и компьютер запищал негодующе.
 Прекрати там, Дамир! – потребовал майор и продолжил опрос,  Какого года рождения?
 1967 года.
 Цвет волос?
 Светлые.
 Какой рост?
 Метр семьдесят три.
 Есть её фотография?
 Да! – Таис извлекла из рюкзачка пластиковый конверт с фотографиями Светланы Ра.
 Красивая,  резюмировал майор,  рассматривая фото,  А есть, где она в полный рост?
Кони протянула ему ещё одно фото.
 Наверное, бывшая спортсменка,  предположил майор.
 Она преподавала физкультуру в детской хореографической школе,  пояснила Таис.
 Понятно, а чем занимается её муж? – продолжал расспросы полицейский.
 Он крымский винодел.
 А вы его юристка?
 Я телерепортёр, специализируюсь на журналистских расследованиях.
 Как мы, полицейские,  улыбнулся майор,  расследуем преступления, так ведь? – он покосился на Таис, чуть оторвав взгляд от своего журнала.
Та поняла, что майор старается ей понравиться и послала полицейскому пламенный долгий взгляд.
 О чём я говорил? – полицейский потёр лоб в усилии вспомнить. – Дело трудноватое, но я постараюсь… Всё получится! Конечно, это займёт немного времени, но я его решу!
Таис встала и оправила прилипший к бёдрам подол эксомиды.
 Девушка, вам надо здесь расписаться,  протянул ручку ей полицейский и показал пальцем, где именно.
В это время компьютер лейтенанта совсем уж распсиховался и принялся издавать отчаянные вопли.
 Почему ты никак не оставишь его в покое!? – возмутился майор и обернулся к лейтенанту.
Молодой полицейский убрал пальцы с клавиатуры и поднял ладони в жесте «сдаюсь!». На экране монитора размножилась серая табличка с предупреждением о сбое программы. Звук пищалки сверлил мозг.
 Может, мне помочь? – предложила Таис,  Я знаю эту прогу, у нас в «Надзвичайних новинах» была такая же.
 А? – лейтенант недоумённо обернулся к посетительнице и посмотрел на начальника.
 А, да! – заулыбался майор,  Вы же журналист! Дай ей попробовать! – приказал он подчинённому.
Лейтенант уступил молодой женщине нагретый стул.
 Как же достал, а! – в сердцах воскликнул он, перекрикивая пронзительное пищание.
Кони сосредоточенно прошлась по клавишам, забираясь в системные файлы программы. Писк прекратился.
 Вам надо почистить память и у вас больше не будет проблем,  пояснила она лейтенанту, освобождая его стул.
 Теперь доволен? – разулыбался майор,  Таис Васильевна, пожалуйста, поставьте свою подпись и вы свободны!
 Можно я вызову такси с вашего проводного телефона,  попросила Кони.
 Зачем такси! – возмутился майор,  лейтенант Мусатов вас довезёт!
 Дамир, подвези её! Иди!
 Идёмте! – предложил лейтенант, не веря своему счастью.
В полицейской машине Таис устроилась рядом с водителем, чтобы лейтенант не чувствовал отчуждения пассажирки. Она смотрела в открытое окно на оживлённое движение улицы Баумана.
 Далеко ещё ехать до той гостиницы, где останавливались родственники погибших на теплоходе «Булгария»? – спросила Кони.
 Почти приехали,  неопределённо махнул рукой лейтенант Мусатов и спросил,  Вы впервые в Казани?
 Да! – призналась Таис,  Вся Казань готовится к Чемпионату мира по водным видам спорта?
 Вы интересуетесь Чемпионатом? – вопросом на вопрос ответил полицейский.
 Посмотрела в Интернете,  отмахнулась Таис.
 Кстати, я тоже посмотрел в Интернете, ваше имя «Таис» означает мудрая, принадлежащая Исиде  богине плодородия, символ женственности и семейной верности в Древнем Египте,  Дамир вёл автомобиль, поминутно поглядывая на свою пассажирку,  Была такая Таис Египетская и вела порочную и развратную жизнь, а потом собрала свои накопленные позорным путём богатства, сожгла их на площади и удалилась в монастырь.
 Знаю,  улыбнулась молодая женщина,  но отец назвал меня в честь Таис Афинской, одной из самых знаменитых гетер своего времени. Вот почему я поправляю, когда меня пытаются назвать Таисией. Не думаю, что сжигать имущество – это достойный подражанию поступок. А что означает ваше имя?
 Славяне слышат в нем «Дающий мир», а так-то это одна из татарских форм имени Тимур, то есть «железный».
 Интересно,  заметила Таис,  одно и то же имя означает и «приносящий мир» и «железный воитель», две индивидуальности…
Она немного помолчала и предложила:
 Поужинаете со мной, Дамир? Я здесь ничего не знаю, а с вами безопасно. Покажете мне правильное место!
Лейтенант Мусатов остановил авто у кафе национальной татарской кухни «Дом Чая» и порекомендовал спутнице отведать вкуснейших национальных блюд: лагман, манты, эчпочмак, элеш, губадья, и конечно же, известную всем, сладкую выпечку чак-чак. Но Кони, по-прежнему избегавшая мяса, остановила свой выбор на кыстыбый  обжаренной пресной лепёшке, начинённой пшённой кашей.
 Таис, у меня завтра выходной, давайте сходим в Парк тропических бабочек? – предложил Мусатов уже на рецепции гостиницы, где остановилась Кони.
 А что там интересного, Дамир? – поинтересовалась молодая женщина, забрав ключи и решительно отбирая у лейтенанта чемодан, давая понять, что дальше её провожать не следует.
 Ну, там везде порхают тропические бабочки, есть крокодил, игуана, змеи и декоративные карпы, огромный паук-сердцеед…
 Птицеед! – поправила его и расхохоталась Таис,  Ладно! Давайте и вправду встретимся, и вы свозите меня в село Сюкеево, где потерпел крушение теплоход «Булгария»?
 Это же километров сто сорок пилить! – воскликнул полицейский.
 А заправлю ваш автомобиль,  пообещала Кони и посмотрела на молодого мужчину так выразительно, что все мышцы его спортивного тела напряглись.
Мусатов ответил утвердительным жестом, сдерживая вздох от бешено бьющегося сердца.
Таис плохо спала в эту знойную июльскую ночь. Ветер из заволжских степей с раздражающим однообразием шумел и свистел в оконных рамах гостиницы, неся с собой угнетение духа. Он дул всю ночь, не усиливаясь, но и не стихая. Wi-fi в гостинице поломался, мобильный интернет в смартфоне тоже «упал». Денис Иванович не звонил. На Таис напала меланхолия. Стало казаться бесцельным её существование: гибель отца, разрушенный брак с Тарасом, неудавшаяся карьера на телевидении, любовь к Денису Ивановичу, долгие ожидания его с виноградников или с заседаний Верховного Совета, роль недохозяйки в большой севастопольской квартире…
Она могла заняться съёмками документального кино, но зачем? Она как-то устала от своего всегдашнего азарта тележурналистки, с каким бралась за любое расследование. Она могла бы родить ребёнка Денису Ивановичу, но опять возникал вопрос «зачем?» Чтобы сказать «из меня ничего не вышло, и я решила посвятить себя семье»?
Ей не хотелось рожать ребёнка потому, что она боялась, что грудь её обвиснет, что у неё будет шрам от кесарева сечения, что у неё будет геморрой и тело уже будет не то. Она не хотела рожать ребёнка потому, что потеряет раз и навсегда свободу, а ей ещё хотелось поездить по миру с Ра. С ребёнком она уже не сможет остаться с кем угодно ночевать, куда-то спонтанно уехать, не то, чтобы она постоянно это делала, но она утратит это чувство, что может так сделать, если ей захочется. Утратит раз и навсегда это чувство свободы.
Навалится эта ответственность за кого-то. И ещё всё это так неблагодарно! Ты растишь это капризное существо… А вдруг он, рождённый от возрастного отца и «старородящей» матери, будет какой-то проблемный, больной ребёнок? Отвратительный, как те мерзкие дети в самолётах. А потом вырастет алкоголик или наркоман и сядет ей на шею. На всю жизнь! Родится и будет трепать ей нервы всю её жизнь!
А разделять с ребёнком пространство в квартире? Все эти кроватки, манежи, коляски, везде валяются игрушки, посуда эта детская дурацкая, не красивая, не изящная. Бутылочки, соски, смеси, запах рвоты, дрисни, убежавшего и подгоревшего молока… А если ей захочется ещё раз выйти замуж? После Ра? Рейтинг «бабы с прицепом» на рынке невест упадёт! Если у неё нет миллионов, то с дитём она никому особо так и не нужна.
Таис полистала свои фотографии на смартфоне и почувствовала себя какой-то второсортной. Вот в двадцать два, в двадцать пять она была «ягодкой», а теперь она видела на фотографиях какие-то изменения в себе. «В чём смысл моей жизни? – подумала Кони,  Зачем всё это? Зачем вообще я живу? Ненужная… никому не нужная…»
В который раз Таис затевала этот разговор сама с собой и в ней боролись инстинкт продолжения рода и страх продолжения рода. Её детство было порой настолько неприятным, что она не хотела о нём думать и не хотела думать о своих будущих детях.
Кони валялась нагишом на белой гостиничной простыни, положив голову на сомкнутые руки и безмолвно уставясь на спинку кровати из полированного дерева. Потеряло значение многое связанное с былыми надеждами молодой журналистки – из прошлого, настоящего и будущего. Горе и азарт, чаяния радости и режущие воспоминания с сожалениями о несбывшемся  смешались в сердце Таис. Женщина решила, что начинает стареть…
Наутро лейтенант Мусатов нашёл Кони в гостиничном кафе, лениво поглощающей стандартный завтрак. Он заметил запа;динки на её щеках и какой-то затравленный взгляд невыспавшихся глаз. А Таис, заметив молодого мужчину, заулыбалась, выражение глубокой печали сменилось выражением грозного упорства, как будто она бросала вызов судьбе едва уловимыми движениями губ, век, бровей и ноздрей её прямого носа классического эллинского типа.
В селе Сюкеево их встретил местный участковый, совсем молоденький русский лейтенант полиции, и проводил до берега Волги, откуда было видно место крушения теплохода «Булгария» в 2011 году. Мусатов полистал папку с бумажными фотографиями того года, в основном там были снимки работ по подъёму теплохода.
 Я обзвонил местных жителей, нашёл тех, кто может ответить на ваши вопросы,  доложил лейтенант.
 Ты только что из Академии? – спросил его Мусатов.
 Да,  признался участковый.
К ним подошла Таис, уходившая поближе к воде, сделать селфи на фоне реки. Она была в лёгком синем платье «в горошек» из сарпинки и ярко-жёлтых босоножках из лакированного кожзама. Волга отражала небо, приняв цвет её платья, по речному простору неслись рядами белые барашки волн. Порывистый ветер срывал с них пену, сверкавшую под солнцем и безоблачным небом. Но три года назад в этих местах нависали тёмные тучи, и был сильный ливень с грозой.
 Здесь всегда так ветрено?  спросила она по-русски у старого рыбака-татарина, чинившего сеть под защитой стен почерневшей от старости деревянной рыбацкой сторожки.
Старик промолчал.
 Здесь всегда ветрено? – перевёл её вопрос Мусатов на татарский язык.
 Юк,  ответил старик.
 Нет,  перевёл Мусатов, хотя Кони поняла это слово и без перевода, сказывалось общение с крымскими татарами.
 Вы видели крушение теплохода? – спросила женщина.
 Юк,  ответил рыбак.
 Но в отчёте есть ваши показания, как очевидца! – заметил участковый.
 Я видел, как он утонул,  пояснил старый татарин по-русски.
 Вы наблюдали, как круизный теплоход «Арабелла» спасал людей на плотах? – спросил Мусатов, оторвавшись от протоколов опроса свидетелей.
 Может быть,  неохотно отозвался старик.
 И сухогруз «Арбат» и толкач «Дунайский 66» прошли мимо плотов с пассажирами и экипажем теплохода «Булгария»,  прочитал протокол полицейский.
 Наверное,  так же неопределённо согласился татарин.
Таис краем глаза заметила оживление на Волге, обернулась и увидела красавицу яхту под косыми парусами, наполненными бризом. Она сняла крышечку с объектива фотоаппарата Nikon 700, сосредоточилась, наводя фокус, и не заметила, как ветер задрал сзади подол её платья, продемонстрировав старому рыбаку крепкие круглые ягодицы и синюю полоску трусиков-танго между ними.
 Там ещё яхта была,  вдруг вспомнил рыбак.
 Парусная? – сердито спросила женщина, злясь на предательский ветер и одёргивая подол.
 Да,  ответил ей с усмешкой очевидец,  называлась «Водоём».
 Откуда вы знаете, что она так называлась? – усмонился Мусатов,  ведь шёл дождь?
 Раньше тут видел,  буркнул старый рыбак и опять взялся за починку своей сети, давая понять, что разговор окончен…
По дороге назад, в Казань, Таис откинулась на спинку пассажирского кресла и закрыла глаза, будто утомлённая впечатлениями. Притихший Дамир долго смотрел на дорогу и молчал. Наконец, произнёс:
 Яхта какая-то… Название дурацкое… Ни в одном отчёте её нет… Старик какой-то… Явно со старческим маразмом…
 Дамир, есть три соображения: первое  шторм так далеко унёс тело Светланы, что водолазы его не нашли; второе  парусная яхта скрылась, чтобы её капитана не преследовали за неоказание помощи, как это было с капитанами судов, прошедших мимо пассажиров утонувшей «Булгарии»; третье  экипаж яхты «Водоём» вытащил из воды Светлану Ра и в таком случае она скорее живая, чем мёртвая. Если найдём яхту – вдруг, найдём и женщину?
Мусатов набрал на мобильном номер, дождался ответа и попросил:
 Рашид, посмотри по базе яхту с названием «Водоём»… Нет! «Беду» не надо, «Водоём»…
Через несколько минут отключил мобильный и повернулся к Таис:
 В Татарстане яхты с названием «Водоём» не зарегистрировано, а данных по яхт-клубам других волжских городов у нас нет.
Таис достала тщательно уложенный в кармашек рюкзачка смартфон, зашла в приложение «Safari» принялась забивать в поисковик «Водоём», «Яхта Водоём», но ни Яндекс, ни Google не могли ей помочь. Не мудрено, ответы на запросы «яхта» и «водоём» делали лучшие мастера SEO, чьи заказчики продают через Интернет морские и водные прогулки, отдых в прибрежных турбазах и платную рыбалку. Слоган «В Интернете можно найти всё!» давно уже далёк от реальной действительности. Пожалуй, с тех пор, как в Сеть добрались торговцы.
Ветер стих, когда они уже ехали по мосту через Волгу. Вечерний воздух, сверкающая бухта, врезанная в прекрасный город, переносили Таис мыслями в родную Одессу. Ухоженная набережная, белые бордюры, за газонами окрашенные розоватыми лучами заката домики под тёмными деревьями – тополями и каштанами, липами и раскидистыми рябинами. Чистые струйки дореволюционного фонтана в Ленинском саду разбивались в мелкие капли. Выше фонтана темнели макушки елей и вязов, а ниже – клумбы испещрённые белыми нарциссами, признаками жаркой середины лета. Неповторимый аромат большой воды в тёплый летний вечер будил детские воспоминания о жизни в советской Одессе под нежной опекой отца. Походы с ним в Одесский художественный музей… Маленькая Таис особенно любила картину «Прогулка», на которой кавалер в камзоле восемнадцатого века и с тросточкой сопровождал юную даму в белом пышном платье. «Как же фамилия того художника?»  силилась вспомнить Таис и вдруг вскрикнула:
 Мусатов!!!
 Что?! – от неожиданности Дамир ударил по тормозам, взвизгнули покрышки на разогретом за день асфальте.
 Да не ты! – от возбуждения Таис не заметила, как нарушила дистанцию, позабыв про то, что они с полицейским на «вы»,  Борисов-Мусатов!
Она опять достала смартфон и с досадой выругалась:
 Японский городовой! Батарейка села!
 Что ты хочешь узнать? – лейтенант тоже перешёл на «ты».
 Откуда он?
 Да, кто?!
 Художник Борисов-Мусатов, откуда? Москва, Петербург?
 Не надо Интернета, я и так знаю, откуда мой знаменитый однофамилец,  заверил её полицейский успокоительным тоном,  Из Саратова он.
 Дамирчик, миленький, позвони своему Рашиду, пусть узнает, есть ли в Саратове яхта «Водоём»! – взмолилась молодая женщина.
Таис, не в силах побороть волнение охватившего её журналистского азарта, всхлипнула. Этот тихий звук лучше всех уговоров показал Дамиру всю серьёзность женской догадки. Полицейский сызнова позвонил в управление «своему Рашиду» и через минут десять переговоров, наконец, удовлетворённо кивнул.
 Можете радоваться,  перешёл он обратно на «вы»,  в Саратове, действительно, есть парусная яхта с дурацким наименованием «Водоём». Как можно было так назвать лодку, ума не приложу!
 «Водоём»  это название самой известной картины Борисова-Мусатова! – с этими словами Кони поцеловала Мусатова в губы, крепко обняв.
Поцелуй длился долго. Полицейский наконец-то ощутил, казалось, недоступную крымчанку как женщину и понял, что недаром рисковал и задействовал служебную машину для частной поездки в село Сюкеево.
3
Памятник Николаю Гавриловичу Чернышевскому на Воскресенском кладбище Саратова возвёли ленинградский архитектор Михаил Васильевич Крестин и саратовский скульптор Павел Фёдорович Дундук: арка из красного камня с двумя дорическими колоннами и чёрный обелиск с барельефным портретом Чернышевского под её сводом. Таис преодолела четыре ступени и вошла под арку. Внутри на стенах она обнаружила две цитаты философа: «Я хорошо служил своей Родине и имею право на признательность её» и «Содействовать славе непреходящей, а вечной своего отечества и благу человечества – что может быть выше и вожделеннее этого?» И ничего о том, какое огромное влияние оказал роман «Что делать?» на семьи Гумилёва и Ахматовой, Ленина и Крупской, Александры Коллонтай, Маяковского и Брик, Диего Риверы и Фриды Кало и многих-многих революционеров конца девятнадцатого и начала двадцатого века.
Позади мемориала  семейный склеп семьи Чернышевских. Таис нашла могилу супруги Чернышевского – Ольги Сократовны и вспомнила строки из письма Николая Гавриловича, что написал он жене из тюрьмы: «Об одном только прошу тебя: будь спокойна и весела, не унывай, не тоскуй… Скажу тебе одно: наша с тобой жизнь принадлежит истории; пройдут сотни лет, а наши имена всё ещё будут милы людям; и будут вспоминать о нас с благодарностью, когда уже забудут почти всех, кто жил в одно время с нами. Так надобно же не уронить себя со стороны бодрости характера перед людьми, которые будут изучать нашу жизнь».
От мемориала открывался вид на вымощенную тротуарной плиткой аллею с разлапистыми елями по сторонам. Аллея вела на выход из Воскресенского кладбища, но Кони не хотелось пока покидать это место. Она остановилась примерно в десяти метрах от памятника, запоминая атмосферу и свои впечатления. Вряд ли она когда-нибудь сюда вернётся снова.
Таис обладала великолепным телом, привлекательным лицом, совершенными волосами и некоторыми способностями танцовщицы, но, кроме внешности и грации, она имела хорошую память, в совершенстве знала украинский и русский языки, любила историю, тянулась к основам философских учений. Он распознавала людей с первого взгляда, умела подчинять мужчин, не насилуя их воли, и увлекалась всем, чем могла посоперничать с мужчинами. Например, в искусстве верховой езды и вождения автомобиля она могла посоревноваться с любым. Скорее всего, именно соперничество с Денисом Ивановичем заставило Таис первым делом, по приезду в Саратов, посетить могилу русского философа. Она знала, как Ра почитал Чернышевского, но никогда здесь не был. А она теперь могла поставить себе «плюсик».
Кони вспоминала, как беседовала с Ра о «новых людях» Чернышевского. Они относятся к непонятному доброжелательно или с любопытством. Могут, как минимум, мириться с непонятным. «Люди в массе своей,  говорил Ра,  не понимают чужих аргументов, они тупо повторяют свои недоброжелательные представления о тебе. У «старых людей» зачастую нет способности выслушать другого. Они не готовы выслушать собеседника, а очень часто и дослушать. А «новые люди» Чернышевского с равной вероятностью могут заниматься всем. И менять вид деятельности радикально. Был медиком, стал переводчиком, например. У «новых людей» нет жёстких ограничений на супружескую верность. У них нет ревности. Свободная смена сексуальных партнёров – воля ваша, а не биологическая девиация и нарушение морали. В конце романа «Что делать» Екатерина Полозова и Дмитрий Лопухов с его прежней женой Верой Павловной и её новым мужем Александром Кирсановым поселились в одном доме и вместе вели хозяйство».
 Здесь есть ещё одно интересное захоронение, жены поэта Некрасова,  прервал её размышления молодой человек с коротко стриженными льняными волосами,  Пойдёмте, я вам покажу, совсем недалеко.
Голубые глаза его светились энтузиазмом; он малость картавил и говорил несколько громче, чем следовало, словно хотел, чтобы его услышали люди, стоящие в задних ряда.
 Да,  согласилась Таис, наконец, без особой охоты,  вы экскурсовод?
 Экскурсовод?  переспросил молодой человек, чтобы убедиться, что не ослышался.
 Да,  ответил он уже более твёрдо,  экскурсовод, меня зовут Рудольф Брод.
 Чудесно,  сказала она.  А я Таис Кони и мне хотелось бы получить у вас кое-какие сведения.
Этот симпатичный двадцатипятилетний блондин был в полной мере наделён живостью ума и речи, которые придают особый колорит и юмор говору поволжского немца. Быстрый остроумный рассказ, пестрящий именами и фамилиями, как русский спаниель пятнами, сопровождался поразительно точными датами: Рудольф не просто описывал, как Николай Некрасов, после череды женщин, остановил свой выбор на девятнадцатилетней блондинке Фёкле, но и чрезвычайно точно называл возраст всех участников событий, так что вы ощущали себя чуть ли очевидцем происходящего.
 Некрасов родился в украинском местечке Немирове…
 Это в Винницкой области,  не удержалась и уточнила Кони.
 Когда ему было двадцать, он познакомился со сверстницей Авдотьей Панаевой. Её муж тридцатилетний Иван Панаев вместе с Некрасовым возродил «Современник», общественно-политический журнал, основанный Пушкиным. Некрасов влюбился в Авдотью и они стали жить втроём в доме на Литейном проспекте. Тогда среди интеллигенции середины девятнадцатого века такого рода жоржсандистский либерализм был популярен. Так, например, тридцатипятилетний Герцен с тридцатилетней женой Натальей и тридцатилетний немецкий поэт Гервег со своей женой Эммой жили вместе в Ницце. Тот же Герцен, но сорокапятилетний, жил в Лондоне с женой своего ближайшего друга и ровесника Николая Огарёва – двадцативосьмилетней Натальей Огарёвой-Тучковой, она воспитывала его детей. А дети, которых она родила от Герцена, официально считались детьми Огарёва. Тридцатилетняя Авдотья Панаева в Петербурге тоже впервые родила от Некрасова сына, который считался ребёнком Ивана Панаева…
Продолжая в том же духе, Рудольф провел Таис от мемориала Чернышевского через колючий кустарник и жалящую крапиву к обнесённому железной оградой небольшому каменному обелиску из камня с овальной фотографией, ниже которой золотой краской было начертано:
«Некрасова Зинаида Николаевна
Жена и друг великого поэта Н.А.;Некрасова
1847  1915 г.»
 Вы сказали Фёкла, а тут Зинаида,  недоумённо спросила Кони.
 Её и звали Фёкла Анисимовна Викторова, дочь солдата, сирота, родом из Вышнего Волочка. Это Некрасов дал ей более красивое, как ему тогда казалось, имя Зина и своё отчество с фамилией.
 А почему отчество тоже?
 Некрасов стал для неё своего рода Пигмалионом, обучил свою Галатею важнейшим, по его мнению, наукам: безупречно держаться в седле, метко стрелять и хорошо разбираться в литературе. Полагаю, он скучал по Авдотье, она же была настоящим литератором, ведь вместе они написали романы «Мёртвое озеро» и «Три страны света». Некрасов женился на Зине, когда ей было двадцать три, а ему уже сорок восемь. Вместе они издавали журнал «Современник», дружили с Толстым и Тургеневым, Гончаровым и Островским.
«Разница в возрасте почти такая же, как у нас с Ра,  подумала Таис,  интересно, как она себя чувствовала в компании всех этих стариков?»
 После смерти Некрасова Зинаида переехала в Саратов и жила на Провиантской улице в доме № 8. Издавала популярные в народе произведения своего мужа. Обучала грамоте саратовских детей, своих-то у неё не было. Показать вам ещё интересные могилы?
 Нет, спасибо! – наотрез отказалась Таис,  Мне пора возвращаться в гостиницу.
 А где вы остановились, давайте я вас подвезу? – не отставал настойчивый Рудольф Брод.
 В гостинице «Волга»,  призналась молодая женщина и, подыгрывая экскурсоводу, добавила,  В номере, в котором Владимир Маяковский в 1927 году написал стихотворение «Фабриканты оптимистов». Кстати, а почему на крыше гостиницы стоят фигуры немецких рыцарей, ведь судя по её названию здесь скорее уместны скульптуры бурлаков с известной картины Репина?
 Гостиницу построили поволжские немцы, а скульптуры стражей и юношей-гонцов на пилонах здания выполнены саратовским скульптором Павлом Федоровичем Дундуком, он же вылепил барельеф Чернышевского, у памятника которого мы познакомились. Видели на вокзале памятник Дзержинскому? Тоже его работа,  с этими словами Брод открыл перед молодой женщиной пассажирскую дверцу своей Лады «Калины».
 Рудольф, а вы случайно не знакомы с владельцем яхты «Водоём»? – спросила Таис, усаживаясь на пассажирское сиденье.
 Нет, никогда о такой не слышал,  признался Брод, отъезжая от ворот Воскресенского кладбища.
 Ну, вот, а говорят, «Не зная броду, не лезь в воду»,  скаламбурила Кони, скрывая досаду.
 Зато сейчас я покажу вам город. Вы наверняка не знаете, что город Арбатов из романа Ильфа и Петрова «Золотой телёнок» – это на самом деле Саратов?
 А вы знаете, что настоящая фамилия Евгения Петрова – Катаев и он брат писателя Валентина Катаева? – скопировала Таис интонацию своего собеседника.
 Не может быть!
 Точно вам говорю, я же родом из Одессы, как и Катаевы.
На улице Московской одесситке Брод показал дом-гараж Захария Ивановича Иванова с барельефом мчащегося автомобиля на фасаде. Захарий был талантливым механиком и в этом гараже собрал из запчастей автомобиль, так что стал прототипом Адама Козлевича и его «Антилопы-Гну».
Проезжая по улице Киселёва, ранее Похоронной, Рудольф процитировал по памяти: «Жители города рождаются лишь затем, чтобы побриться, остричься и сразу же умереть». На этой улице и вправду было необыкновенно много ритуальных контор и парикмахерских.
 «Нимфа», туды её в качель, разве товар дает? – вторила Броду одесситка,  Кисть жидкая ... У меня гроб, как огурчик!
Молодые люди расхохотались.
На улице Радищева Рудольф обратил внимание пассажирки на статую льва, что украшала парадный фасад нарядного дома в стиле модерн и проступающие сквозь серую штукатурку буквы «Бендер и сыновья».
 Здесь жил Остап Бендер? – спросила поражённая Таис.
 Здесь торговал сарпинкой поволжский немец Андрей Иванович Бендер, но фамилию свою он Остапу подарил,  улыбнулся Брод.
Они проехали дальше по улице Радищева и экскурсовод, остановившись напротив памятника Чернышевскому с аркой кованой ограды парка за статуей, напомнил:
 В самом начале «Золотого телёнка» Бендер пройдя под фанерной аркой с лозунгом: «Привет 5й окружной конференции женщин и девушек», оказывается на Бульваре молодых дарований. В 1925 году в Саратове Клара Цеткин приняла участие в губернском совещании активисток женского движения. А Бульвар молодых дарований  это сад «Липки», рядом с которым находился музыкальный техникум,  кивнул Рудольф налево, на псевдоготическое здание консерватории с воющими псами на фасаде.
Обогнув «Липки» Брод проехал мимо Дома Офицеров, где встретились Бендер и Паниковский в кабинете предисполкома. На пересечении улиц Комсомольская и Волжская немец указал группу многоэтажек и сообщил, что раньше здесь был дом Екатерины Семёновны Миклухи, родственницы этнографа Николая Миклухо-Маклая, где он жил в 1882 году и лечился от малярии между путешествиями на остров Новая Гвинея. А на перекрёстке улиц Горького и проспекта Кирова притормозил у обветшавшего здания бывшей гостиницы «Россия», где обитал в 1918 году Нестор Махно вместе с одесскими анархистами.
 А вон в том здании, в редакции «Саратовского листка» впервые была исполнена песня «Калинка-малинка», которую написал в 1860 году саратовский композитор Иван Петрович Ларионов,  махнул рукой экскурсовод в одну сторону, а потом в другую,  А во-о-он виднеется жилой дом с надписью «Новый быт» из романа «12 стульев».
Наконец, одурманенные жарой, мельканием достопримечательностей и всевозможными саратовскими запахами, ослеплённые красками и солнцем, натерпевшись страху из-за склонности Рудольфа Брода ездить на волосок от смерти, они подкатили к усадьбе Виктора Борисова-Мусатова на улице Вольской, деревянному флигелю среди сада с плодовыми деревьями и цветами, который художник называл «Зелёная мастерская».
 В этом доме Борисов-Мусатов написал свои самые известные картины «Майские цветы», «Автопортрет с сестрой», «Изумрудное ожерелье» и ваш искомый «Водоём»,  поведал Брод,  Я познакомлю вас с заведующей музеем Элеонорой Белонович, может, она знает владельца одноимённой яхты.
На входе в музей их встретила строгая на вид женщина-полицейский.
 Мы пришли встретиться с Элеонорой Николаевной,  сообщил ей экскурсовод.
 У вас назначена встреча?
 Да, мы созвонились по телефону.
 Ваше имя, девушка? – обратилась полицейская к Таис, а Рудольфа Брода, она, судя по всему, хорошо знала.
 Таис Кони.
«Таисия Конева»  записала полицейская в журнале посетителей.
 Боже мой! – вырвалось у Таис.
 Что? – вскинула глаза на неё полицейская.
 Ничего,  через силу улыбнулась ей Таис и, сдавшись, произнесла,  Таисия Конева.
Заведующая музеем – женщина сорока пяти, с аккуратной причёской-каре, в стильных очках в оправе из прозрачного пластика, была одета в водолазку цвета кофе с молоком и в длинную чёрно-серую клетчатую юбку с широким кожаным поясом, украшенным золотыми бляхами.
 Дорогая,  сказала она, обращаясь к посетительнице,  я уже сказала Рудольфу по телефону, что не знаю владельца яхты «Водоём» и никогда её не видела. Я уже много лет руковожу музеем Борисова-Мусатова и знаю всех в городе, кто увлекается его творчеством. И я ни разу не слышала ни единого упоминания о яхте «Водоём», ни в саратовской прессе, ни от своих знакомых.
У Таис стекла улыбка с лица. Она покопалась в своём рюкзачке, достала фотографию Светланы Ра и положила её перед Белонович.
 Это Светлана Михайловна Ра. Возможно, она приплыла в Саратов на этой яхте.
Белонович взяла фотографию и вгляделась в лицо своей ровесницы. А Таис присмотрелась к серебряному украшению на её груди – это была серебряная, достаточно крупная цепочка, на которой висели реплики древнегреческих монет: в середине  тетрадрахма с головой Афины, а по бокам  по две дидрахмы с головами древнегреческих богов-мужчин. Точно такое же ожерелье было у её матери – Людмилы Евгеньевны – подарок отца-археолога.
«Все эти мои бессонницы, все, казалось, беспричинные слёзы и нервные срывы – это всё её вина  подумалось Таис про свою мать,  Если бы она тогда адекватно меня воспитывала, как надо, я бы всем этим сегодня не страдала». С тех пор, она как забрала из морга обгорелые останки отца, Таис никогда не звонила матери. И вот сейчас поняла, что хочет ей позвонить и высказать всё, что накопилось. Чтобы Людмила Евгеньевна извинилась за содеянное. Вместе с тем, до Таис быстро дошло, что маме уже сильно «за пятьдесят» и она живёт в обстановке гражданской войны, и признать для неё, что она виновата перед младшей дочерью – это невыносимо. Она никогда не признается.
Таис попыталась представить себе, надевает ли сейчас её мать это ожерелье, дорогой подарок своего мужа, с которым развелась? А если надевает, то к какой одежде? По какому случаю? Молодая женщина вспомнила наряды Людмилы Евгеньевны, тембр её голоса, когда они жили все вместе, выражение и цвет её глаз. И этими материнскими глазами вдруг посмотрела на себя, на маленькую Таис, любимицу мужа. Ведь Людмиле Евгеньевне было столько же лет, сколько сейчас Таис. И после смерти сына, она не смогла прочувствовать, что третий ребёнок – это её дочь. И все эти годы она смотрела на неё, как на девочку, какая просто жила с ней по соседству и ей мешала.
И когда Таис посмотрела сама на себя глазами своей матери-сверстницы, она вдруг увидела всё совершенно в другом свете! В её возрасте двадцативосьмилетняя Люда её вынашивала девять месяцев. И все эти девять месяцев у неё был токсикоз. В третий раз лопалась её кожа на животе и на попе, вылезали вены на ногах. Разрывалась её матка в родовых потугах, разрывались половые губы вагины, из которой достали красное тельце Таис. А потом она утратила свободу, её грудь окончательно обвисла, как уши спаниеля. У неё появились «звёздочки» лопнувших вен на ногах.
Ведь именно этого сейчас боялась Таис и оттягивала момент зачатия, и откладывала беременность до тридцати пяти лет. Она уже не юная девочка и хорошо осознавала – каково это  дать другому жизнь. Материнство и дети забирают у женщины гораздо больше, нежели потом отдают. Наверное, рассуждая с Василием Трофимовичем о третьем ребёнке после гибели Панкрата, Людмила Евгеньевна думала: «А хочу ли я подарить кому-то жизнь?». И, наверное, она говорила сама себе и мужу «Нет! Не хочу! Это слишком большая плата, чтобы просто потом радоваться этим деткам». Ведь большинство женщин после родов внешне изменяются, и не в лучшую сторону. После родов женщина уже не такая привлекательная. Её грудь обвисает, живот становится дряблым, появляются «растяжки», с которыми уже ничего не поделаешь, тело становится каким-то бесформенным. Всё это прекрасно видно на пляже или в бане. Можно сразу сказать – вот эта женщина рожавшая, а вот – Таис, она не рожавшая.
И Таис вдруг вместо ненависти к матери впервые ощутила к ней благодарность. За то, что она, пожертвовав своим телом, подарила её возможность жить. Даже не так: на мать, как воспитательницу, которая орала на неё, била, выгнала в восемнадцатилетнем возрасте из дома «за ****ство», Таис по-прежнему была в крепкой обиде. А вот к сосцам матери, к её груди, её яичникам, маточным трубам и всей этой женской физиологии Таис вдруг почувствовала благодарность. Молодой женщине захотелось в этот момент крепко обнять Людмилу Евгеньевну и от всей души поцеловать!
Элеонора Белонович перехватила полный нежности и теплоты взгляд молодой женщины и, неверно его истолковав, пояснила, оглаживая ожерелье на своей груди:
 Это я в Одессе купила, когда ездила на раскопки на остров Березань. Я ведь археолог в прошлом. И ваше имя, Таис, мне в студенчестве очень нравилось! Я даже воображала себя Таис Афинской, когда мы копали на том острове древнегреческий город Борисфен. Знаете что, дорогая, я никогда не видела этой женщины с фотографии, но оставьте мне номер своего мобильного, поспрашиваю у знакомых, может, и разузнаю чего. Саратов – город маленький, мы тут все спим под одним одеялом…
Медленно тянулись полуденные часы  самая жаркая пора. Под прямыми солнечными лучами Таис чувствовали себя в гостиничном номере, как в раскалённой топке, и объятый зноем Саратов притих. Женщина открыла окно, выходящее на пешеходный проспект, и вспомнила стихи Маяковского:
«Единственное видеть мог:
напротив  окошко
в складке холстика 
«Фотография Теремок,
Т. Мальков и М. Толстиков».
Из окна в доме на противоположной стороне проспекта, действительно, было видно заведение «Теремок», только не фотоателье, а кафе.
По проспекту Кирова двигалось танцующее шествие кришнаитов. Молодые парни в шафрановых одеяниях с белыми метками на лбах и оселедцами на затылках тянули за собой позолоченную колесницу со статуей Кришны. Сам синий и босой, непонятного пола, в жёлтых женских шароварах, и золотой короне, обвешанный массой цветочных гирлянд, Кришна как будто играл на флейте. Заунывные звуки флейт и вправду звучали, а ещё бумканье барабанов и звяканье медных тарелочек.
Девушки-кришнаитки в разноцветных индийских сари раздавали прохожим ритуальные сладости. «Харе Кришна, Кришна Харе»  пели нестройным хором саратовские кришнаиты, но громко, беспрерывно и настойчиво. Запевала голосил в микрофон, закреплённый на аккордеоне, на котором он сам себе аккомпанировал.
«Когда князь Владимир выбирал для Руси веру, ему предложили иудаизм, ислам и католичество. Никто не предложил буддизма или кришнаизма! – подумалось Таис. Из-за громкого пения она не сразу расслышала рингтон своего смартфона. Номер был незнакомый, но местный, начинался с 8452.
 Таис Кони? – раздался в трубке голос Элеоноры Белонович,  яхты «Водоём» сейчас нет в Саратове. Её владелец иммигрировал в Латвию. Странно, что он так назвал своё судно, ведь как неизвестны произведения Айвазовского, на которых суша, так неизвестны картины Борисова-Мусатова, на которых Волга... Но не всё потеряно. Я разузнала, что бывший матрос с этой лодки работает камнерезом на кладбище в Елшанке. Его зовут Паша. Найдите Павла и, может быть, что-то узнаете…
«Кладбища, похороны… Зачем они нам?  размышляла Таис,  Наверное, чтобы поэтапно, пошагово наше сознание приняло тот факт, что человека больше нет».
Когда она похоронила отца, то испытала невероятное чувство вины за то, что не успела дать ему при жизни то, что должна была дать. Вот почему так часто похороны устраивают с такими почестями, с памятниками, с венками, дорогими гробами. Потому что близкие хотят отплатить свой последний какой-то долг перед покойным. Похороны – это то пространство, где общественным мнением официально разрешены эмоции и человек может орать, рыдать, впадать в истерики, плакать столько, сколько ему это нужно. Таис вспомнила свою мать, которая пришла на похороны к своему бывшему мужу, какового в свое время ограбила и выгнала из дома, однако она присоединилась к общему какому-то настроению и проплакивала что-то своё. Эта женщина явно хотела скорейшей смерти Василию Трофимовичу, она даже вслух это неоднократно говорила. Но она рыдала изо всех сил потому, что всё, накопленное у неё и закопанное глубоко в душе, она не оплакивала, а на похоронах своего бывшего мужа дала волю чувствам.
Далеко за городом низкие деревья своей сумрачной листвой, как бы отчеканенной из позеленевшей меди, осеняли многочисленные новые могилы. Кладбище – это то место, куда человек может прийти после похорон. В его сознании остаётся что-то, с чем он всегда может пообщаться. Из-за того, что Таис не могла посетить могилу Василия Трофимовича, она поняла вдруг, насколько эгоистична эта идея, мол, «сожгите меня и развейте прах над морем». Так обычно она сама говорила, когда речь заходила о её собственных похоронах. «Не хочу лежать с холодной земле с червями»  писала Кони в своём Твиттере, хотя какая ей разница? Она же не думает, где лежат её ногти, которые она подстригла? Это нечто органическое, что отмерло. Её самой в этих серпиках состриженных ногтей больше нет. Или волосы, которые она сдёрнула с расчёски и смыла в унитаз. Она же не думает, как они там несчастные плавают в канализации с чужими какашками? Это часть её, часть её тела, но её самой как таковой в этих волосах уже нет. Так и с мёртвым телом целиком, будут ли его пожирать могильные черви или нет, не так уж и важно.
Могила на кладбище важна для тех, кто остался в живых, а не для покойника. Это нужно, прежде всего, детям. Это нужно Таис, чтобы прийти на могилу и пообщаться с отцом. Когда есть его могила, то он не просто исчез из виду и его нигде не найти, лишь в воспоминаниях, на каких-то фотографиях. Хорошо, что есть конкретное место на Таировском кладбище в Одессе, куда она, когда ни будь, после гражданской войны, сможет прийти поплакать, что-то попросить у Василия Трофимовича, что-то такое важное ему рассказать.
Потом, конечно же, лет через триста-четыреста от этого кладбища ничего не останется, но для двух-трёх поколений важно прийти к дедушке на кладбище. И похороны и последующие поминки тоже ведь не нужны покойнику, они так же нужны живым, чтобы убедиться, что о них не забудут, когда они тоже умрут. «Ведь мы же не забыли Анатолия Фёдоровича Кони, который лежит на Литераторских мостках Волковского кладбища в Петербурге? – спрашивала сама себя Таис Кони,  Значит, и нас не забудут, когда мы умрём!»
Когда люди приходят на кладбище, их мысли погружаются в какую-то особенную глубину. До них вдруг доходит идея конечности этой жизни. Может быть, уже завтра будут лежать они в этом странном месте, где у каждого своя оградка и надгробный памятник. В массе своей русские люди в течение дня стараются убежать от этой идеи. В русской культуре принято делать погост где-то за городом.
На кладбище в Елшанке, куда Рудольф Брод привёз Таис, та сразу же чуть было ни попала под колёса грузового мотороллера, вывозившего от камнерезной мастерской какие-то декоративные завитки из серого мрамора. Немец и гречанка прошли вдоль рядов намогильных камней – образчиков продукции. На чёрных обелисках были выгравированы портреты усопших. Зачастую это были уверенные в себе мужчины, изображённые в полный рост, с ключами от дорогих автомобилей, каковые красовались у них за спиной.
После чёрных обелисков так же, в две шеренги сидели кручинившиеся ангелы с лебедиными крыльями. Между ангелами были брошены две доски, на случай дождя они служили мостовой по-над засохшей грязью, каковая вздымалась из-под древесины гре;бнями. За один такой гребень Таис зацепилась босоножкой, и чуть было ни ударилась лбом об грустненького ангела, но её вовремя поймал Рудольф.
 Осторожно! – вскрикнул он и обнял её чуть крепче, чем того позволяли приличия,  Вы в порядке?
Таис сделал вид, что ничего не произошло, посмотрела на него с благодарностью и ответила:
 Спасибо!
Брод взял её за руку и повёл за собой, как будто это хоть как-то помогало от спотыкания. Женщина не решилась отнимать свою руку, ведь молодой человек совершенно бескорыстно бросил все свои дела и повёз её за край города.
 Здравствуйте, скажите, где найти Пашу? – учтиво спросил он у пожилого камнереза, жёсткой кисточкой вычищавшего стружку на складках платья опечаленной каменной женщины.
Старик ничего не ответил, сосредоточенный на своей деятельности.
 Слышь! Паша где?! – поменял тональность Брод.
 Там! – показал направление мастер, даже не поглядев на того, кто его спрашивает.
Рудольф с Таис прошли ещё несколько метров среди заломленных рук скорбящих статуй. Такой же пожилой, чем-то седой кудрявой шевелюрой схожий с покойным отцом Кони, ковырял в глазу статуи резцом. Каждая чёрточка изваяния, сделанного мастером, отражала неотвратимость смерти.
 Павел! – окликнул его Рудольф.
Мужчина обернулся.
 Я за него!
 Павел, вы раньше ходили на яхтах?  спросил Брод, подойдя к камнерезу поближе.
 Раньше ходил, сейчас больше не хожу! – сварливо пробурчал мужчина.
 Нам нужна маленькая информация о яхте «Водоём»…  пояснил Рудольф.
 Маленькая информация или большая, я вам ничего не скажу,  заявил мастер и пошёл прочь, намереваясь укрыться в конторе от непрошенных гостей.
 Пожалуйста! – попросил Рудольф.
 Пожалуйста, уходите отсюда,  передразнил его Павел,  Если я позову ребят из охраны, то у вас будет много проблем!
Пожилой мужчина прошёл мимо Таис, даже не взглянув на молодую и привлекательную женщину.
 Дядь Паш! – окликнула она его.
Мужчина остановился и оглянулся.
 Я ищу свою маму! – соврала Таис, заметив внимание со стороны камнереза,  Я приехала из Крыма, одна, мы теперь тоже россияне. Мне нужен всего лишь ответ для моего будущего ребёнка «Что произошло с его бабушкой?»
Обескураженный дядя Паша потупил очи.
 Я не могу заставить вас, но…  Кони сложила ладони, как девушки-кришнаитки с проспекта Кирова,  пожалуйста, помогите нам!
Бывший матрос яхты «Водоём» вгляделся в фигуру молодой женщины в поисках признаков беременности. Не нашёл таковых и таким же сварливым тоном приказал:
 Рассказывайте!
К великому его изумлению, Таис разрыдалась.
 Вы слышали о Светлане Ра? – спросил за неё молодой человек.
 О ком? – переспросил пожилой мужчина.
 О Светлане Михайловне Ра! – повторил Брод.
 О Светлане Ра? Нет! – покачал головой Павел.
 Три года назад, 10 июля в Куйбышевском водохранилище в районе села Сюкеево Камско-Устьинского района Республики Татарстан потерпел крушение теплоход «Булгария». Пассажирку Светлану Ра не нашли ни живой, ни мёртвой. Где её искать? Вы можете нам сказать?
 Спросите на Алтынке,  порекомендовал после некоторого молчания бывший матрос яхты «Водоём».
 В психбольнице? – уточнил Брод.
 Да! – подтвердил Павел,  И я вам ничего не говорил!
Женщина, не вытирая слёз, обняла ваятеля.
Солнце опустилось совсем низко, и тёмно-голубое небо как-то порозовело, а на западе даже покраснело. Саратов переливался золотыми окнами, и весь городской пейзаж дышал миром и покоем.
«Огней так много золотых на улицах Саратова, парней так много холостых, а я люблю женатого…»  пела Надежда Кадышева по радио в салоне Лады «Калины».
4
На следующий день они поднялись вверх по Ново-Астраханскому шоссе, ведущем на выезд из города и Рудольф, пользуясь случаем, заехал заправиться хорошим бензином на АЗС «Тореко» на правой стороне. Таис настояла на том, что за бензин платит она.
От автозаправочной станции узкая второстепенная дорога, утонувшая в горячей пыли, повела их дальше на север к городку, находящемуся в живописном месте у подножия горы Алтынная. Девять лечебных корпусов расположились в старинных зданиях начала XX века, они напомнили Таис бывший торговый дом «Бендер и сыновья», в котором квартирует администрация Саратова на углу улиц Первомайской и Радищева, а также похожую постройку филиала петербургского ломбарда напротив гостиницы «Волга». Административный корпус психиатрической больницы Святой Софии отличался особенной архитектурой эпохи ар-нуво  характерные очертания окон, лента фриза на фасаде.
 Все эти здания построил один и тот же архитектор Владимир Константинович Карпенко, который учился, кстати «о птичках», в реальном училище в Кременчуге Полтавской губернии,  пояснил Рудольф Брод бывшей гражданке Украины,  А первым главным врачом больницы был Самуил Иванович Штейнберг. Свое образование он получил на медицинском факультете Киевского университета…
Предупреждённые о приезде гостей к нынешнему главному врачу Александру Феодосиевичу Паращенко – доброму приятелю Элеоноры Белонович  охранник и служащая встретили Брода и Кони у въездного шлагбаума. На территории Таис заметила психбольных с мётлами и дюралевыми баками из столовой, своими пижамами они напомнили ей пациентов какого-нибудь санатория в Крыму. Психбольные отдали им лёгкие поклоны с достоинством и смирением.
После церемонии приветствий гостей проводили в боковой придел, приспособленный, очевидно, для приёма родственников, подали печенье, конфеты, пряники, мёд, чай и кофе. Посетители приготовились к долгому ожиданию, но не успели они испить до дна свои чашки с горячими напитками, как вошёл седоватый мужчина лет шестидесяти, в прямоугольных очках на полном лице, и положил на стол перед ними прозрачную пластиковую папку с ксерокопиями больничных документов. После обмена приветствиями, Александр Феодосиевич, а это был он, предложил прочесть внимательно распечатки, а потом он вернётся, и рад будет служить молодым людям своими сведениями.
Из выписки стало известно, что больная «Тамара» с неустановленной личностью 14 июля 2011 года была обнаружена на проходной Саратовской областной клинической психиатрической больницы с амнезией неясного генеза. При этом она также не могла говорить, иногда произносила эмбол «Тамра», но отлично понимала обращённую к ней речь, а с окружающими людьми объяснялась письменно и с помощью жестов.
«При поступлении: женщина, внешне русской национальности, на вид 45-50 лет, нормостенического телосложения. Речевой контакт отсутствует, т.к. больная ссылается на невозможность говорить, но при этом понимает обращенную к ней речь и изъясняется письменно. Предъявляет жалобы на невозможность вспомнить что-то из своего прошлого и невозможность разговаривать, т.к. при попытке заговорить «как будто комок сдавливает горло».
Воспоминания больной ограничиваются со следующего дня поступления, когда она «очнулась» в больничной палате. Во время «пробуждения» ощущалась сильная головная боль, некоторая спутанность.
Объективно: Кожные покровы чистые, обычной окраски. Опорно-двигательный аппарат без видимой патологии. В легких дыхание везикулярное по всем полям, хрипов нет. Сердечные тоны ясные, ритм правильный. ЧСС 76 уд/мин. АД 130/80 мм.рт.ст. Живот мягкий, безболезненный. Стул и диурез в норме.
Очаговой и общемозговой симптоматики не выявлено. Менингеальных знаков нет. Больная осмотрена неврологом, травматологом, окулистом. Выполнена рентгенография черепа в двух проекциях, эхоэнцефалоскопия. Данных за ЧМТ не выявлено.
Поведение больной адекватно. Острой психотической симптоматики нет. Фон настроения ровный. У больной отсутствуют воспоминания о своей жизни, при сохранении памяти на текущие события и элементарных навыков по самообслуживанию.
В отделении больная находилась с 14.07.11 по 05.09.11. На фоне проводимой метаболической и ноотропной терапии, через месяц после госпитализации утром больная проснулась и начала разговаривать. В голосе обращал на себя внимание лёгкий южный говор. При этом сама больная не смогла объяснить произошедших с ней перемен. Рассказать больше, чем ранее, она также не смогла. На продолжение лечения в условиях областной клинической психиатрической больницы больная дала согласие. За время госпитализации память к больной не вернулась. Иногда ей снились горы, название которых она вспомнить не могла, но они казались знакомыми. Фон настроения был ровный».
В отделении РОКПБ: Больная «Тамара» с неустановленной личностью. Женщина, на вид русской национальности, нормостенического телосложения, 45-50 лет. Особых фенотипических признаков нет.
Больная предъявляет жалобы на невозможность вспомнить события своей жизни, назвать себя. Имеющиеся воспоминания ограничиваются пребыванием в больнице. Помимо сведений, полученных ранее, было отмечено также, что больная часто испытывала чувство дереализации, при котором всё происходящее вокруг казалось ей неестественным, «никогда не виденным». В течение последних нескольких дней больную во сне преследуют образы двух девочек-подростков, которых она вспомнить не может, но они кажутся ему очень знакомыми. При рассказе об этих переживаниях настроение больной крайне ухудшается, и она начинает плакать. Просит врачей помочь ей.
Помимо этого, при проведении психологического исследования было отмечено, что уровень образования пациентки соответствует среднему: она грамотно пишет, умеет выполнять несложные арифметические действия, помнит основные даты из современной истории, правильно ориентирована в современной геополитической обстановке. Амнезия коснулась изолированно его прошлой жизни. 
В отделении больная вела себя обособленно, режим соблюдала. Настроение было подавленным, т.к. со слов больной «она хотела найти свой дом и вернуться туда». В контакт с другими больными вступала мало, большую часть времени проводила в одиночестве. На второй день госпитализации больная начала вспоминать отдельные названия улиц, номера домов, но не могла собрать разрозненный обрывки воспоминаний воедино. Больной был выставлен диагноз: «Диссоциативная биографическая амнезия»…
«Она не говорила «Тамра» или «Тамара», когда её нашли. Она пыталась сказать «Там Ра!»  подумала взволнованная Таис, но ничего не сказала, боясь спугнуть удачу,  Это она – Светлана Ра!»
Отдельно в папке обнаружились скрепленные листки, озаглавленные
ПАТОПСИХОЛОГИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ В ДИНАМИКЕ:
Исследование №1 (19.07.201 г., 5-е сутки.)
Послушно вступает в контакт и работает с методиками. Эмоционально и мотивационно вяла. Настроение снижено. Сообщает, что стала помнить себя с того момента, когда «проснулась» в больничной палате; беспокоили «страшная» головная боль и выраженная слабость. На настоящий момент каких-либо жалоб не предъявляет, кроме амнезии, чем весьма обеспокоена. Усвоение и удержание инструкций несколько затруднено в силу малой пластичности психических процессов и недостаточного понимания условности. Содержание распространенных пословиц, поговорок чаще трактует буквально, используя язык и тематику спортсменов. При составлении пиктограмм опосредование усложненных понятий затруднено, создаваемые связи плоско-конкретны; здесь также продуцирует спортивную тематику. Вычитание из 100 по 7 производит со стереотипными ошибками внимания, что свидетельствует о «застреваемости», но без труда оперирует отрицательными числами. С таблицами Шульте работала в умеренном темпе и относительно ровно, но по окончании работы пожаловалась на «туман в голове». К концу исследования продуктивность в целом снизилась. Кривая заучивания 10 слов низкая, лабильная, свидетельствует о нарушениях работоспособности.
Заключение. Таким образом, при исследовании на первое место выступили замедленность психических процессов, повышенная утомляемость, невысокая способность к обобщению, трудности абстрагирования.
Исследование №2 (28.07.2011 года, 14-е сутки)
Выглядит «живее», активнее. Иногда всплывают собственные воспоминания. Даёт отдельные «ложные» воспоминания (по типу конфабуляций) о ходе исследования и выполняемых при первом обследовании методиках. Жалуется на сохраняющуюся головную боль. После совместных работ с православными волонтёрами на территории больницы фон настроения несколько повышен. Не озабочена, что не может вспомнить всё.
Динамика работоспособности без выраженных изменений. Возможности непосредственного запоминания ограничены: кривая заучивания 10-ти слов  7,6,8,8,8, слов, спустя час вспомнила 5 слов. При опосредовании образы – ассоциации бедны по содержанию, отдельные из них чрезмерно формальны, например, для запоминания слова «дружба» рисует «сырок Дружба»  «такой раньше был». Графические рисунки выполнены хаотично, небрежно; опосредованный способ запоминания затрудняет последующее воспроизведение заданных стимульных понятий.
Заключение. Таким образом, при исследовании выступают бедность, формальность ассоциаций, черты личностной незрелости; неадекватно ситуации приподнятый фон настроения; низкая продуктивность как непосредственного, так и опосредованного запоминания.
 
30 сутки. 13.08.2011 г.
Беседа и клинический разбор с доктором мед. наук А.Ф. Паращенко
 Здравствуйте, садитесь, пожалуйста. Можно ли к вам обращаться на «ты»?
 Нет, на «вы».
 Спасибо. Как вас зовут?
 Тамара
 Кто вы?
 Человек.
 Да. Но кто вы такая?
 Я не помню.
 Кто в России главный руководитель?
 ......(молчит....задумывается... трёт лоб)
 Президент?
 Да.
 Как его зовут?
 ...(задумывается) Не помню.
 А раньше-то знала, кто у нас президент?
 Знала, но забыла.
 А кто такой Барак Обама?
 ...(задумывается) ... Фамилия нерусская... может быть, какой-то американец...
 А раньше слышала когда-нибудь эту фамилию нерусскую?
 Раньше слышала.
 А кто такой Гитлер?
 Фашист.
 А Сталин?
 Вождь советского народа.
 А где он сейчас?
 Вообще его нет.
 Сталин куда делся?
 Умер.
 А кто такой Горбачев?
 Какой-то предатель...
 Как его зовут?
 Михаил.
 Сколько вам лет?
 Я не помню.
 Родилась при Советской власти?
 В СССР.
 Споёте гимн Советского Союза?
 Нет.
 Состояла в партии?
 Была в пионерах... была комсомолкой, была ли членом партии, не помню... наверное, не успела вступить, так как партия распалась.
 Так в каких партиях состояла? В пионерской? В комсомольской?
 ...(надолго задумывается)... наверное, это одна и та же партия.
 
(На самые простые вопросы отвечает с большой задержкой, с видимым усилием, при этом закрывает глаза, наморщивает лоб, трёт его рукой).
 Где находитесь, знаете?
 В психбольнице.
 А где эта психиатрическая больница находится?
 В Саратове.
 Давно здесь находитесь?
 ...Около месяца.
 Что сейчас здесь происходит?
 Комиссия.
 Какая комиссия?
 Комиссия врачей-психиатров.
 Для чего собралась эта комиссия?
 Решает, дееспособна я или нет.
 Хорошо вы всё понимаете, но откуда вы взяли это слово – «дееспособность»? Это вам его здесь в больнице сказали?
 Нет. Я знала его раньше.
 Что такое дееспособность?
 Способность размышлять о своих поступках.
 Как размышлять? Например?
 ...Бывают поступки плохие и хорошие (трёт свой лоб).
 Ну и что дальше?
 Принимать правильное решение, поступать так или нет. Надо размышлять.
 Что такое правильное решение? И что такое дееспособный человек?
 Дееспособный человек – это взрослый человек, который может отвечать за себя и за свои поступки..., помогать другим...
 Вот вы – дееспособны сейчас?
 ...В какой-то мере, да.
 А в какой мере?
 У меня память ещё не восстановилась...
 А что ещё для этого нужно?
 Надо вспомнить родных, ...чем я занималась ...
 А когда вы очнулись в палате, вы тогда были дееспособной?
 Был тюфяком...
 А на сколько вы были дееспособным человеком тогда?
 ...На 3%...
 Значит, чтобы стать снова дееспособной надо вспомнить себя, своих родных, свою семью, работу... И тогда станете дееспособной?
 Нет, это ещё не всё...
 Что же ещё?
 Надо вспомнить, в чём смысл жизни.
Смысл жизни? Смысл жизни ваш, или человека вообще?
 Смысл жизни любого человека.
 А без этого можно дальше жить?
 Думаю, что нет.
 Откуда вы знали про смысл жизни?
 Он, наверное, у меня был.
Ну, какой смысл?
 ...Сначала надо создать семью... родить детей. ...А потом можно помогать другим...
 Что такое смысл жизни?
 ...Оставить после себя что-то доброе..., чтобы помнили, вспоминали ...родные, друзья.
 А человечество?
 Пока не хотела.
 Правильно ли я вас понял? У вас в голове постоянно идёт работа: вспоминать, вспоминать!?
 Да.
 Как идёт эта работа? Например?
 Что-то мне напоминает, и начинается процесс воспоминания...
 Помимо воли идёт воспоминание, как бы само собой?
 Нет.
 Бывает, что хотите остановить эту работу воспоминания, а она всё равно идёт?
 Нет. Но от процесса воспоминания устаю, процесс воспоминаний тогда затормаживается. Отвлекаюсь работой, тружусь вместе с сёстрами во Христе, чтоб отдохнуть..., а потом опять вспоминаю...
 А бывает так, что вас внутри как бы двое?
 Нет. Я разговариваю с собой мысленно...
 Сама разговариваешь с собой? У тебя внутри раздвоение?
 Нет. Я сам себя заставляют думать, вспоминать.
 Как это вы сама себя заставляете?
 Пересиливаю...
 Ну-ка, расскажите, что там мешает? Внутри?
 Есть стена, которая мешает вспомнить...
 Что за стена? Как вы её чувствуете?
 Это какой-то труд... как дверь, которая трудно открывается, когда её толкаешь... Но за ней – то, что знала раньше... и что нужно вспомнить.
 А бывает, свои мысли звенят или звучат в голове?
 Нет.
 А такое, что ваши мысли вдруг известны кому-то?
 Нет.
 А наоборот? Будто вы знаете или читаете мысли окружающих?
 Да... Матушка Еликонида только заходит в дверь, а я уже знаю, что она спросит... И она действительно заходит и спрашивает слово в слово.
 Вы у каждого человека можете знать мысли?
 Нет.
 А в этом случае с матушкой Еликонидой, вы её мысли прочитали, угадали?
 Да.
 А ваши мысли угадывают?
 Нет.
 Бывает ощущение точного повтора, уже виденного? Точного повторения уже виденного где-то ранее, что называется «дежавю»?
 Нет.
 А такое, например,  приснилось во сне и потом в точности сбылось?
 Нет.
 Как к нам врачам и к комиссии относитесь?
 Нормально.
 А вот как вы сами думаете, кем мы – врачи  вас считаем?
 Больной, потерявшей память.
 Психически больной?
 Нет, я не сумасшедшая.
 А правильно ли, что вас лечат в психиатрической больнице, может быть надо в какой-нибудь другой, не в психбольнице вас лечить?
 Нет. Правильно, что меня лечат здесь.
 Но вы знаете, что здесь психбольница и что здесь лечат психически больных людей?
 Да.
 А вы сама  психически больна, или психически здорова?
 Психически здорова.
 Вы себя считаете психически здоровой?
 Да.
 Зачем же мы вас лечим здесь в психиатрической больнице? И правильно ли это?
 Чтобы восстановить память. И правильно, что в психиатрической больнице.
 Тогда получается, что мы, в психиатрической больнице лечим психически здоровых? Как это объяснить?
 ............... (Молчит, никаких попыток объяснения. Кажется, что не видит или не чувствует здесь логического противоречия).
 
А.Ф.:  Верите ли вы в Бога?
 Хожу в церковь по большим праздникам.
 Ну, теперь вы вспомнили, кто у нас президент?
 .........Нет......
 Путин?
 А?.... Да... теперь вспомнила – Путин.
 Вот вам совет – не перетруждайте свой мозг постоянным напряженным воспоминанием себя. Всё, что сейчас ещё не помнится, само собой восстановится в памяти. Мы – комиссия врачей  знаем такие случаи и уверены, что наступит полное выздоровление и полное восстановление памяти.
 Ладно. Вы – профессор, Вы ведь знаете... идеологию человека...
А.Ф. – присутствующим врачам: посмотрите, как разумно реагирует пациентка на совет не утруждать свой мозг напряжённым воспоминанием, поскольку всё само собой восстановится в памяти, с каким доверием соглашается следовать нашему совету, значит, верит в выздоровление.
А.Ф.: Какой вы национальности?
 Я не помню, русская, наверное.
 Когда вы в первый раз осознали, что забыли себя, свое имя, фамилию, отчество,  в это самое время вы знали, что «Я это Я»?
 Конечно, знала. И не сомневалась, что Я – это Я. Просто не знала, как меня зовут, откуда я... Мне сказали, что я Тамара.
 
Продолжение беседы 31 августа 2011 года:
А.Ф.: Здравствуйте, Тамара! Вы очень хорошо рассказываете о потери памяти о себе, помогаете нам, психиатрам, больше узнать об этом расстройстве. А значит, и помогать таким как вы, попавшим в такую же беду. Видите, сколько врачей хотят больше знать об этой потере памяти о себе самом. Вы поможете нам? И можно ли к вам обращаться по имени, без отчества?
 Да, я согласна.
 Спасибо.
 Коллеги, пожалуйста, вопросы Тамаре...
 Тамара, вы человек открытый, общительный или замкнутый?
 Всё в меру.
 А кроме Бога есть какие-то духи?
 Нет. Бог один. Бог-отец, Бог-сын и Дух Святой. Но Бог един.
А.Ф.: Тамара, вот за эти дни с первой нашей беседы, получше стало, или нет? Дееспособность побольше?
 Стало. Дееспособность побольше и теперь процентов на 50.
 А почему на 50%?
 Не могу вспомнить ничего про себя.
 Пожалуйста, коллеги, у кого появились вопросы?
 Тамара, вы помните ваши семейные отношения, с родителями, с детьми? Вы помните, как познакомились с мужем, какая у вас свадьба была?
 Нет.
 У вас постоянно присутствует ощущение, что что-то там не вспомненное осталось за дверью, за «стенкой», как вы говорите?
 Да.
 И вы это чувство ощущаете постоянно, как вы его ощущаете?
 Что-то неспокойно, постоянно... на душе... неладное что-то, какая-то дрожь в груди (показывает рукой на грудь) ... волнение какое-то...
 Что вам надо вспомнить?
 Ну, если семью вспомню, как училась, где работала и что делала, это будет большой, большой плюс. И куда ездила.
Вопрос психологу Ольге Владимировне Валуевой, которая исследовала пациентку: «Вы указали, что не очень легко она совершала арифметические действия, но, в то же время, легко ей давались действия с отрицательными величинами? О чём это говорит?»
 Это свидетельствует, что у неё, возможно, высшее техническое образование... Это не каждый может.
 Тамара, от 100 можете отнять по 7 так, чтобы ничего не осталось?
 Бегло? Бегло, наверное, ничего не получится, бегло.
 Почему? Давно не отнимала? Или сейчас чувствуете, что голова не так ещё хорошо работает, как раньше?
 Наверное, ещё голова так не соображает, как раньше... Вроде не совсем ещё легко...
 А вот при запоминании 10 слов  трудно запомнить, внутри вам что-либо мешало? Или, может быть, отвлекало?
 Что-то может быть отвлекает... Голова ещё не додумывает что-то... трудно ещё внимание сосредоточить...
 А вот слова, которые мы говорим, речь сразу понимаете? Или кажется непонятной, не сразу доходит её смысл?
 Нет, речь мне сразу понятна.
 Так, Сталин кто такой?
 Это бывший вождь советского народа.
 Когда он умер?
 После войны.
 А в войне кто победил?
 Мы..., СССР, Советский Союз.
 А кто Верховный Главнокомандующий был?
 Иосиф Виссарионович Сталин.
 А что такое международный терроризм? Об этом сейчас говорят, или нет?
 Да, говорят. Взрывают везде.
 В партии вы не были? Вспомнили, какая партия – комсомольская, пионерская?
 Просто, партия была.
 А как называлась она?
 (думает).
 КПСС – что такое?
 Коммунистическая партия Советского... Союза...
 Споёте гимн Советского Союза?
 (Поёт гимн СССР)
 А вот про смысл жизни. Действительно, как вы говорили, что если бы всё вспомнила, а смысла жизни – нет, то жить нельзя? А?
 По-моему, нельзя. Зачем тогда жить, если смысла жизни нет?
 Но все живут: колбасы побольше, машина, дача, холодильник, позволяй себе всё, что хочешь?
 Нет, смысл жизни не в этом. Когда всё себе, это называется эгоизм... Когда всё себе.
 У нас сейчас строй какой? За эгоизм или.... за коммунизм?
 У кого как.
 А строй сейчас? Что нам говорят?
 Воруй, не попадайся.
– И ещё раз. Все-таки вы отвечали, что вы не сумасшедшая, не психически больная, а лечиться, мол, буду здесь, в психиатрической больнице. А я вам говорил тогда, как же получается, что мы – психиатры – лечим психически здоровых в психиатрической больнице? Тогда психиатры – сами сумасшедшие, так получается у вас? Как вы на этот вопрос ответите теперь?
 Ну, в какой-то мере всё равно надо человеку помочь.... Вспомнить надо помочь.
 Как вы считаете, что в беседе с вами мы как бы помогаем вам разрабатывать вашу память, и это наша цель в беседе – чтобы вы побольше вспомнили?
 Да, когда я с кем-нибудь побольше поговорю и повспоминаю, то вспоминаю быстрее и больше... И вы мне помогаете...
 А мой совет вам помните?
 Да. Что не перегружать себя, потому что и само всё вспомнится.
 Трудно следовать такому совету?
 Да, трудно. Постоянно беспокойство, вспоминай, вспоминай!
 А есть такое стремление, чтобы вспомнить всю жизнь предшествующую, или нет?
 Есть. Есть такая цель.
 Но ведь это невозможно. Если начать вспоминать даже не всю жизнь, а хотя бы прошлый год, или месяц день за днём, то никто не вспомнит всё. Обычно это люди не помнят.
 Ну, день за днём нет.
 
А.Ф.: Ещё вопросы к Тамаре?
 
 Тамара, а сейчас как вы понимаете, в чём смысл жизни, какие у вас планы на будущее?
 В монастырь поехать, стать послушницей и быть с сёстрами.
 А для чего вы будете жить в монастыре, как вы сам понимаете?
 Для Бога... для спасения своей души как-то. Но в основном для Бога. Чтобы Богу молиться.
 
А.Ф. Вот Тамара, мы вас мучили вопросами, теперь вы задавай нам любые вопросы, пожалуйста.
 
- Отпустите меня в монастырь сегодня!?
 Ну что же так торопиться? Мы сейчас посоветуемся, чтобы вас отпустить. Вы верующий человек, православный?
 Я крещённая, православная.
 Есть еще вопросы, Тамара?
 Нет, больше ничего. Выпишите меня. Не беспокойтесь. Я матушке Еликониде позвоню, и она меня заберёт в монастырь.
 Сейчас мы посоветуемся о выписке. Благодарим вас за беседу и желаем, чтобы у вас в монастыре всё было хорошо.
 
В целях социальной реадаптации мы выписываем пациентку Тамару с заключительным диагнозом: Связанная с острым сочетанным стрессом диссоциативная, преимущественно ретроградная, амнезия. Шифр F 44.0.
Дальнейшая психотерапевтическая работа с пациенткой невозможна, т.к. она уехала в Иоанновский женский монастырь близ села Алексеевка Хвалынского района. Через месяц по телефону от игуменьи Еликониды (Лысенко Татьяна Ивановна) стало известно, что у больной снова появился отказ от речи – мутизм.
5
«Что всё-таки побуждает человека сделать такой выбор, постричься в монахи, отречься от всего мирского и земного, отречься от сексуальной жизни, принять обет безбрачия?  силилась понять Таис, глядя в окно рейсового автобуса Саратов-Хвалынск,  Сам монастырь имеет иерархию, как и в другом учреждении, начиная от послушников и заканчивая настоятелем монастыря. И там, как и в любой другой социальной группе есть свои законы, которые каждый в монастыре обязан соблюдать. Конечно же, в монастыре людям дают какой-то определённый срок – побыть послушницей, сажать овощи на огороде, что-то такое строить, ремонтировать. И только потом человек решается на постриг, идёт на этот серьёзный шаг. Наверное, человек в начале жизни «позажигал», покуролесил, а потом в какой-то момент осознал конечность и неясность смысла жизни. Всё то, что он делал прежде, он обесценил и понял, что в этом вообще нет никакого смысла. Ни в сексе, ни в спорте, ни в пиршествах – это всё была пустота. Плюс, наверное, скопившееся с годами чувство вины, и вот тогда человек начинает задумываться о Боге. Ему нужны гарантии того, что он может избавиться от этого чувства вины путём страданий, работы на благо других, путём пожертвований, путём молитв, а также оправления религиозных ритуалов. И ещё ему нужны гарантии, что смерть – это не конец, что это не вся его жизнь, что впереди у него есть светлое будущее. И монастырь это гарантирует».
Монастырь даёт ясность. В монастыре женщина получает пионерский лагерь или даже детский сад. Ей настолько тяжела ноша человеческой ответственности, что она убегает в монастырь от мирских проблем. Но, убегая в монастырь, бросая своего мужа, свою мать и сестру, женщина остаётся хорошей и даже в каком-то смысле, святой. Она молится за них, она творит благие дела и в то же время, живёт в понятном месте и точно знает, что ей нужно делать. Человек зависим по своей природе, он не может быть независимым. Но зависимость от Бога делает психически больного человека – как бы здоровым, не псих ненормальный, а юродивый Христа ради.
Монастырь – это много свежего воздуха, много физического труда и отсутствие информационной перегрузки. Но, раз в монастыре такая же иерархия, как в обычной жизни, там начинаются те же самые проблемы, что и в мирской жизни. Те же самые интриги, как среди учительниц в школе или в бухгалтерии, состоящей из одних женщин. С виду это может выглядеть всё очень благоподобно, но может иметь и теневую сторону. Попытка убежать от обычных человеческих зависимостей в монастыре терпит крах.
Таис вспоминала молодых девушек, виденных ею во время съёмок в женском православном Параскевиевском монастыре, расположенном на Феодосийском шоссе в Крыму. В это время автобус Саратов-Хвалынск уже подъезжал к селу Алексеевка Хвалынского района. Эти девочки не сталкивались в своей жизни ни с какими особенными перипетиями в жизни. Не сидели они в тюрьмах, не были ни проститутками в прошлом, ни алкоголичками, ни наркоманками. Это были девушки, которые ещё будучи девочками, испугались мирской жизни. Им показалось, что они в ней не будут успешны, что их ждёт тюрьма, проституция, алкоголь и наркотики. Не будут как-то иначе востребованы. А монастырь им абсолютно точно гарантирует чёткие позиции благочестия. Они не привлекательные внешне, какие-то неказистые, прыщавенькие, кривенькие. В лице игуменьи они находят свою мать. Или в настоятеле монастыря находят отца.
Они не могут выйти замуж, не могут родить детей, не видят в своей жизни никакого смысла, а годы бегут и что гарантирует мирская жизнь таким девочкам? Абсолютно ничего не гарантирует! А монастырь гарантирует очень многое. Она там принята, она там любима, она там чётко чувствует себя на своём месте и при деле, уместной ко двору, чего не происходит в её мирской реальности – ни в школе, ни в ВУЗе, ни на какой-то работе…
Странен и торжественен был храм во имя святого праведного Иоанна Кронштадского, посетившего село Алексеевка во время своего плавания по Волге в 1894 году. На волжской круче пять разновысоких белых башен с золотыми куполами осеняли квадрат обширного монастырского двора с рядами низких построек, обшитых молочного цвета сайдингом и покрытых металлочерепицей фиолетового цвета. Даже за металлическую решётку ограды достигал аромат церковных благовоний, струившихся из раскрытых дверей храма, стоявшего на платформе зелёного холма, покрытого на макушке серой тротуарной плиткой.
Таис поспешила дойти до лестницы, компания прихожан и паломников, приехавших на специальном автобусе, не удостоила молодую женщину даже взглядом. «Значит, я правильно оделась»  мелькнуло в мыслях у Кони.
Доктор Паращенко предупредил о её приезде. Едва Таис ступила на площадку у входа, как перед ней очутилась небольшая толпа женщин в скромных повседневных платьях и платочках. В центре группы стояла женщина в цилиндрическом клобуке, чёрной рясе с широченными рукавами, с тяжёлым золотым крестом на груди и с Т-образным чёрным посохом, окованным серебром.
Таис передала ящичек от Александра Феодосиевича и удостоилась поклона от монахини. Игуменья взяла её под руку и повела вглубь храма. За дверями из полированного дорогого дерева, находились святыни монастыря: золотой ковчег с частицами мощей святых угодников, большая новая икона «Господь Вседержитель» с Иисусом Христом в сине-красном облачении, такая же новая икона святителя Николая Чудотворца, а также икона Божьей Матери «Одигитрия» с золотой ризой.
 Случилось знаменательное,  сказала игуменья с чётким саратовским произношением,  наша гостья приехала из Крыма и она знает семью послушницы сестры Тамары. Чего не хватает нам в удобствах, мы возмещаем человечностью. Отведите её в келью, где живёт сестра Тамара,  с этими словами игуменья перекрестила Таис и поцеловала в щёки горячими и сухими, как в лихорадке губами.
Кони чувствовала себя заболевшей – такого с ней ещё не бывало при посещении церквей. Немного кружилась голова, горели губы. Во рту ощущался сладко-горький вкус запаха ладана. Две монахини подошли к приезжей, почтительно поклоняясь, осторожно взяли её под руки. Улыбнувшись, Кони освободилась и пошла между двумя женщинами, не забыв перекреститься и поклониться на выходе из храма. Она глубоко вдохнула влажный, насыщенных запахами цветочных клумб и реки воздух. 
 У вас всё тут так великолепно,  похвалила Таис игуменью уже на свежем воздухе,  со всеми, с кем я разговаривала, все сказали, что у вас тут есть всё и благодарят вас за это!
 О! Я не заслуживаю такой похвалы. Мы сделали всё вместе. Построили тут всё с нуля. Это наша община и вы наша гостья. Так что, оно также и ваше. Вот во что мы верим,  с кроткой улыбкой ответила игуменья.
 Я хочу больше об этом поговорить, но сначала хотелось бы кое-что узнать. Александр Феодосиевич сказал, что Тамара плохо себя чувствовала ранее. Надеюсь для неё это не слишком напряжённо? – спросила Таис.
 Всё в порядке.
 Отлично! Для начала могу я узнать, как мне правильно к вам обращаться?
 Матушка Еликонида…
 Я предпочла бы по имени и отчеству. Простите, но у меня есть некоторые проблемы называть кого бы то ни было матерью.
 В женщине, предлагающей руку помощи, некоторые видят фигуру матери... Моё мирское имя Лысенко Татьяна Ивановна.
 Откуда вы и как здесь всё началось?
 О! Я отовсюду. Я побывала в каждом городе Саратовской области и в каждом посёлке. И знаете, что я нашла?
 ?
 Нищету, насилие и жадность. Основы гниения общества. И я поняла, что могу сделать по-другому. Видите всех этих женщин здесь? Они все пришли потому, что у них не было ничего. Они рождены изгоями. Без единого шанса. Я знаю, так как сама такая же. Общество отворачивается от этих женщин годами. Но Церковь – никогда. Я выросла бедной. Я знаю эту боль. Знаю, каково потерять надежду. Чувствовать себя в ловушке. Но не здесь. Придите сюда, и Церковь даст вам место жить. Даст вам работу. Даст вам еду. Даст вам кровать. Всё, что понадобится. И мы можем жить истинной жизнью,  матушка Еликонида так улыбнулась, что Таис даже на минутку подумала «а что, в конце концов, это выход!», но вслух сказала:
 Здесь определённо есть это чувство, но мне любопытно, разве изоляция – единственный способ достичь такого?
 Ну, надеюсь, нет. Но на данный момент – это так. Видите ли… мы строили этот монастырь много лет. И все эти годы к нам присоединялись заблудшие дитя, СССР развалился, современное правительство не всегда способно помочь людям. Позвольте апостола Павла: «К Римлянам» глава двенадцать, стих второй: «не сообразуйтесь с веком сим, но преобразуйтесь обновлением ума вашего, чтобы вам познавать, что есть воля Божия, благая, угодная и совершенная». Вот, что мы здесь делаем. Мы мирно продолжаем наше дело. Уверена, вы это цените.
 Безусловно! Кстати говоря, всё это стоило денег – построить такой величественный храм. Всё это за счёт пожертвований прихожан?
 Ох, дочь моя Таисия, что для тебя значит деньги? Жизнь? Мы не поклоняемся капитализму и материализму. Мы пришли сюда жить за счёт земли. С этого началась Россия. Ты замужем?
 А-а-а,  смешалась Кони,  Да.
 Это хорошо. Любишь своего мужа, да?
 Простите?
 Простой вопрос: ты любишь своего мужа?
 Да, конечно,  ответила Кони после некоторой заминки.
Она и вправду любила Дениса Ивановича настолько, что нашла его первую жену. Ведь это она для него делала в первую очередь. По крайней мере, в этом Таис была точно уверена.
 И ты сделаешь всё ради него?
Молодая женщина молча кивнула.
 А что насчёт детей, которые у вас есть или будут?
Таис посмотрела на игуменью тревожными глазами.
 Что-то не так? Тебя как будто застало врасплох от моего вопроса… Успокойся, дочь моя, я просто беседую. Видишь ли, я люблю этих женщин,  матушка Еликонида указала на послушниц, подкрашивающих фасад одного из зданий,  так же, как ты любишь своего мужа и неродившегося ребёнка. Эти сёстры – моя семья, мои чада. И когда ты увидишь сестру Тамару, я хочу, чтобы ты помнила это. И когда начнёшь говорить ей свой рассказ, помни, что от тебя зависит её жизнь.
 Взгляни на эти счастливые лица,  с игуменьей и гостьей раскланялись встречные монахини,  запомни, что видишь сегодня, Таис. На тебе большая ответственность. Надеюсь, ты осознаёшь это.
 Да! – заверила игуменью Кони,  Я пытаюсь быть честной… У меня нет никакого плана… Я просто расскажу сестре Тамаре, кто она, как её зовут, что у её есть муж, мать и сестра. Мне кажется это важным.
 Да, Александр Феодосиевич так и сказал. Вот почему я согласилась на вашу встречу. Чем ты занимаешься в миру?
 Я телерепортёр.
 Знаешь, я не верю журналистам. По телевизору я вижу только ложь, ложь и ложь. Всё, что позволит продать больше рекламы… Но я смотрю на тебя, Таис, и вижу, ты другая. Вижу, тебе интересна наша жизнь.
 Я… стараюсь понять,  смутилась молодая женщина.
 Это да…  мелко покивала головой матушка Еликонида,  Ну, есть ещё вопросы? Или мы можем приступить к встрече, ради которой ты приехала?
Таис чуть затравленно огляделась. Озноб пробегал по её спине. Кони с испугом ощутила собственное тело как нечто отдельное, наполненное противоречивыми желаниями, сковавшими разум и волю. Душа металась, стонала и вертелась перед чудовищным выбором: попрощаться и немедленно уехать в Казань, получить справку для суда и вернуться в Крым к прежней жизни с Денисом Ивановичем или вернуть ему Светлану Михайловну, а самой к «тридцатнику» опять остаться у разбитого корыта – без работы, без денег, без жилья, без семьи.
Если бы ни духовная закалка, полученная ей от русской литературы, она бросилась бы на большую дорогу, голосуя любой попутке, следующей в Саратов…
Ветер, чистый и холодный, прилетел с Волги, ворвался в распахнутый ворот и под юбку, и заставил очнуться окоченевшую женщину. Таис едва сдержала стон, чувствуя боль во всех мышцах будто после непрерывной часовой скачки верхом на арабской лошади. Злость на саму себя нарастала в Кони, мысленно пославшей ко всем чертям корыстную часть своей сущности.
 Нет, матушка, вопросов больше нет, я готова к встрече с послушницей Тамарой!
 На что ты надеешься? – спросила почти шёпотом игуменья.
 Я надеюсь вернуть её оттуда, где она сейчас,  так же чуть слышно ответила Таис.
 Куда?
 В мир.
Матушка Еликонида опять улыбнулась так, как улыбается Богоматерь, любующаяся на своё дитя на картинах Леонардо да Винчи и спросила:
 Что у неё там осталось после стольких лет?
 Любящий муж.
По вечерам сорокасемилетняя послушница Иоанновского женского монастыря любила сидеть у обращённого к Волге окна своей кельи, созерцая мутную могучую реку, катящую воды в далёкое Каспийское море, и дожидаясь, пока замерцает в реке отражение Луны. Эти вечерние сидения были её лучшим времяпрепровождением. Она ходила на все положенные послушнице храмовые службы, прилежно молилась, старательно выполняла все поручения старших сестёр по хозяйству. Но наблюдать Волгу, так круто однажды изменившую её жизнь, послушница любила больше всего. С реки потянул прохладный ветер, женщина поёжилась и притворила открытое окно в белой пластиковой раме.
Раздался скрип открываемой двери. Послушница посмотрела на вход и увидела девушку со смутно знакомым лицом.
 Как у вас тихо…  сказала вошедшая, её говор был не здешний, но такой родной-преродной.
Послушница ничего не ответила, но еле заметно улыбнулась посетительнице, эта тень улыбки на долю секунды осветила скорбное лицо.
 Я Кони,  представилась девушка,  Таис Кони, вы могли видеть меня по телевизору. Канал ICTV. В «Надзвичайних новинах». Раньше. Года три назад…  и она раздвинула губы в своей фирменной телевизионной улыбке.
Женщина взяла карандаш и что-то написала в открытой ученической тетради в линейку. Таис подошла к столику с молитвенниками и маленькой зелёной лампой.
 Можно взглянуть? – тихо и боязливо спросила она.
Послушница немного поколебалась и пододвинула к ней тетрадь. «Я Ра» было начертано чётким, округлым почерком, каким пишут учительницы начальных классов мелом на доске «Классная работа».
Таис ещё раз улыбнулась, на этот раз широко-широко, от всей души, когда морщинки на щеках и глаза превращаются в счастливые щёлочки с застывшими там слезинками.
 А теперь разрешите мне сделать с вами селфи? – попросила Таис, с трудом удерживая дрожащий от волнения голос.
Она присела рядом с Ра так, чтобы не загораживать мягкий вечерний свет из окна, вытянула руку и сделала совместный снимок на свой смартфон.
 Светлана Михайловна, вы не против, если я пошлю это фото Денису Ивановичу, вашему супругу? – протянула Таис смартфон женщине, чтобы та рассмотрела и одобрила своё изображение для мужа, который не видел её три года.
Та долго рассматривала фото, на котором были две женщины, молодая и не очень, и которые выглядели так, как будто опасались друг друга. Наконец, экран погас, и послушница вернула смартфон журналистке с лёгким поклоном.
 Можно, да?! – с искусственным оживлением спросила Таис,  Прекрасно! Замечательно!
Она отослала фото Денису Ивановичу по WhatsApp и продублировала по Viber с припиской «Денис, я нашла её!»
Ночевать Таис Кони осталась с позволения игуменьи в Доме паломника. Через сутки, такой же вечерней порой в дверь кельи «послушницы Тамары» легонько постучали.
 Светлана Михайловна!
Женщина медленно повернула голову. В дверях стояла Таис Кони в длинной чёрной юбке, тонкой кофточке болотного цвета и с белым платочком на голове.
 К вам пришли…
Светлана смотрела на тёмный дверной проём, из которого молодая женщина вывела за руку такого знакомого до слёз мужчину средних лет. Таис ободряюще похлопывала его по предплечью.
Лицо Светланы Михайловны изменилось до неузнаваемости, казалось, оно помолодело на двадцать пять лет, радость… вселенская радость осветило его, глаза, губы, показавшиеся из-под них белые краешки верхних зубов – всё вспыхнуло, как новогодняя ёлка с гирляндами и подарками от Деда Мороза. Женщина широко раскинула руки для объятия.
Денис Иванович, напротив, как-то скованно, с опущенными руками, с влажными от слёз глазами и кривящимися в судороге губами подошёл к своей жене.
 Дениска! Дениска! – внезапно произнесла Светлана, мелкими шажками сближаясь с ним.
Наконец, и он развёл руки, прижал её к себе и, не в силах больше крепиться, заплакал.
 Светочка моя!!! – он целовал её солёные щёки и мог только стонать.
Они стояли так посреди кельи, крепко обнимались, целовали друг друга и тихо, вполголоса рыдали. Таис замерла в дверном проёме, стеснительно улыбаясь, не зная, куда деть глаза. Она сплела перед собой вытянутые руки и думала, что даже если Господь приберёт её душу прямо сейчас, своё самое главное, самое важное дело в жизни она сделала.



Глава 13. Перемена мест слагаемых
 
1
Таис Кони всю жизнь была перфекционисткой, весь свой жизненный путь она стремилась к совершенству. Она всегда силилась идеально обточить своё тело физкультурой или на занятиях танцами. Она была карьеристкой, шаг за шагом ползла в гору и на телевидении, порой в ущерб всем, проявляла своё стремление сделать всё на «золотую медаль с бриллиантовой крошкой». Никакая ненужная муха не пролетит у неё в кадре, она видела каждый мелкий пазл в своей деятельности. «Мастерство – это внимание к деталям»  любила она повторять себе и коллегам.
Теперь, когда её карьера схлопнулась, она компенсировала это тем, что стала перфекционисткой в доме. Всё у неё всегда расставлено по полочкам, продукты в холодильнике «по алфавиту», посуда вся скрипит, всё начищено-наблищено, всё идеально. Она осталась жить в квартире Ра. Стряпать Светлана Михайловна её не допускала.
 Таис, готовить – это не твоё,  говорила она,  А вот мыть тарелки и кастрюли со сковородками – это возьми на себя, пожалуйста! Мне надо восстановить кожу на руках после трёхлетнего послушания в монастыре. Утюжить, так и быть, я согласна, а вот полы и санузел с ванной – это тоже на тебе!
С возложенными на неё обязанностями по дому Таис справлялась легко, но её душа болела потому, что она не стала каким-то выдающимся телевизионным деятелем, каковым мечтала быть с юности. Но по причине не зависящих от неё обстоятельств, она таковым стать не смогла. И тщась возместить свою нереализованность, она пыталась компенсировать её дома.
Всю жизнь Таис находилась в состоянии завышенного требования к себе. Она прекрасно видела, что её новая подруга Наталья из отделения банка «Рублёв», расположенного на первом этаже их дома, не предъявляет к себе этих требований и достигла к двадцати восьми годам должности начальника отдела.
Они познакомились случайно, в кофейне и Таис где-то внутри себя неприятно было осознавать, что она теперь домохозяйка и сидит «на попе ровно». Так сложилась её жизнь, что она жила с Денисом и Светланой Ра, как с папой и мамой, и немножко так за ними пряталась. Она стала бояться одиночества потому, что себе перестала доверять.
Она придумывала себе какое-то новое занятие, размышляла о том, чтобы открыть частную студию документальных фильмов. Но, чтобы сделать такой стартап, нужно было переделать целую гору дел и, готовясь к их исполнению, Таис всё чего-то изучала, откладывала, сваливаясь в бесконечную прокастинацию. Наконец, эта гора несделанного её уже пугала. Она так к ней и не приступала, а эта гора уже давила Кони всей мощью Вселенной.
У Таис заметно портилось настроение, когда она начинала сравнивать себя со своими ровесницами. Наташа – начальник отдела банка. Женя Файдюк ведёт «Надзвичайні новини» на ICTV, Лена Адетокумбо управляла пансионатом. Анна Бликсен уехала в США, как-то там тоже развивается. А она сидит на месте. Хуже того, как в сказке «Алиса в стране чудес», даже для того, чтобы оставаться на месте, она должна бежать вперёд. Кони чувствовала, что она не развивается, а всё вокруг в Крыму после возвращения в Россию, развивается. А её что-то непреодолимо тащит назад.
Но Таис всегда училась на «пятёрки», она получила красный диплом Одесского университета, она выступала на танцевальных конкурсах, на соревнованиях по верховой езде и всегда приносила домой медали с похвальными грамотами. Она привыкла с соперничеству и победам.
И, казалось бы, другим молодым женщинам было чему позавидовать у Таис – внешность, фигура, неизменное внимание мужчин; живёт с заботливым состоятельным человеком, который в ней души не чает, но Кони всё это как-то не ценила, скорее даже обесценивала. Всё равно у какой-то её ровесницы что-то было как-то успешнее.
Людмила Евгеньевна Кони всегда была жадна; на похвалу для Таис. Старшая дочь Эвангелия, по её мнению, всё же была получше. Но сама Таис, например, со старшей сестрой никогда не любила играть в дочки-матери потому, что не могла себе выбить хорошую роль. Чаще всего Эвангелия назначала её дедушкой. Или собакой. Слова поддержки и тепла никогда не исходили из уст ни Эвангелии в сторону маленькой Кони. Даже сейчас, комментируя фотки в ВКонтакте, которые не запрашивали оценки, старшая сестра писала «Совсем другое дело!», как бы и одобрила, при этом и косвенно обесценила что-то неведомое в прошлом.
Маленькая Таис приходила к старшей сестре с почётной грамотой:
 Эва, смотри, я победила на школьном конкурсе танцев!
А Эвангелия хотела смотреть ток-шоу по телевизору, и ей нужно было, чтобы сестра отвалила и не докапывалась до неё. И она говорила маленькой Таис:
 Ну, это же не городской конкурс?! Иди ещё репетируй, готовься к выступлению на Одесском фестивале.
А когда Таис победила и на городском фестивале, Эвангелия отреагировала: «Потрясающе, и откуда у тебя только находится на всё это время?!» Как бы вроде же восхитилась  но и продемонстрировала, что уж сама-то слишком занята для такой ерунды.
И от матери в детстве Таис тоже невозможно было получить похвалу. До самого последнего дня, того самого дня, когда Людмила Евгеньевна с ножом в руках изгнала «папину дочь» из дома, Таис жила в состоянии обесцененности. Невозможно было что-нибудь рассказать матери без ответного поучительного комментария типа «надо ..., чтобы ...» и вроде ничего плохого, но так каждый разговор происходил всю её жизнь. И младшая дочь, после хоть каких бы то ни было удач и достижений, всегда находилась в состоянии неудовлетворённости, невозможности хотя бы приблизится к маминому идеалу – Эвангелии и получить одобрение. Людмила Евгеньевна всегда предъявляла к ней требования, которые невозможно выполнить.  И с этим Таис ушла из дома во взрослую жизнь. Даже если бы она стала премьер-министром Украины, как Юлия Тимошенко, для матери это было бы недостаточно.
«Ну, намываю эти кастрюльки? Ну, добилась я талии у себя, ну и что? – думала Таис,  По жизни-то я не реализовалась, не построила свою карьеру. Кто я? Ну, кто я? Никто!» В квартире Ра было место с двумя зеркалами напротив друг друга. И Кони боялась собственного воображения, когда по ночам иногда оказывалась там. Будто призраки её сомнений оживали и бесконечно отражались в бесконечных пространствах, заканчивающихся темнотой и страхом.
И она жила вместе с супругами Ра временной, какой-то отложенной жизнью. Медленно, но верно Таис «скатывалась» назад, предъявляя сверхтребования к своей будущей студии документальных фильмов, которой она даже Landing page в Интернет-поисковике сделать не могла. Хуже того, она даже не могла придумать название своей гипотетической продакшн студии.
Она что-то такое силилась построить в своей голове, но не бралась это реализовать потому, что так красиво, как она придумала, в реальной жизни не получится. Кони находилась в накрученной самой себе невозможности получить желаемое.
 Таис, милая моя,  сказала её как-то Светлана Михайловна,  вот эта твоя пугающая гора дел по открытию студии Public History или как ты там её на этот раз называешь, постарайся откинуть оттуда не особо нужные дела. Возможно, у тебя есть ощущение, что это надо завершить, а надо ли? Зачем тебе иметь все необходимые объективы или светильники? Может, их можно у кого-то арендовать, когда они, действительно понадобятся? Может, оборудование, которого ты хочешь, уже устарело? Сделай ревизию во всех этих своих незавершённых делах, скученных в непреодолимую гору. Может, что-то уже, как навоз, высохло и само отвалилось. Оставь то, что действительно имеет смысл. Выстрой это в некую структуру, составь план и следуй ему лишь по полшага в день. Не запрокидывай голову на всю эту гору, а то голова твоя опять закружится, и ты упадёшь. Не загоняйся, двигайся по полшага в день. Полшага, но сегодня. Полшага, но сейчас. Я уезжаю в село Розовое, к родителям Дениса, им нужна помощь, тебя не зову, ты здесь мужу нужнее. Но завтра же сходи на «Первый Севастопольский» телеканал, они ищут редактора новостей и я переговорила насчёт тебя кое с кем по старым связям.
2
Первый разговор «по душам» у Таис и Светланы состоялся ещё когда они добирались на поезде из Саратова в Крым.
 Что у вас с Денисом Ивановичем? – спросила бывшая послушница Иоанновского женского монастыря.
 Ну-у-у,  смутилась молодая женщина,  У нас сильное взаимное притяжение.
 Так. И что?
 Разве всегда надо говорить прямо? – ответила Таис вопросом на вопрос,  Разве нельзя понять подтекст?
 Мы с мужем поговорили и решили, что эти ваши отношения нам подходят. Он спас тебя от тюрьмы и теперь ты весьма дорога для него. Ты нашла меня и очень дорога для меня. Может, тебе трудно осознавать себя должницей и не начать обесценивать то, что для тебя сделал Денис Иванович, однако постарайся справиться с этим. Ты останешься жить с ним. С нами. Может быть, это покажется тебе несколько старомодным.
 И он будет жить со мной, как прежде?
 Это не моё дело. Это ваши отношения, не мои.
 Я не представляю себе, как это мы будем жить втроём,  призналась Таис.
 Ну-у-у, мы ничего не будем выставлять напоказ, поэтому никому не будет обидно.
 И это всех вполне устроит?
 Мы с Денисом выбрали такой стиль жизни. Когда-нибудь мы с тобой будем стоять рядом на его похоронах.
 А это скоро произойдёт? – спросила почему-то молодая женщина.
 В России мужчины живут на двенадцать лет меньше, чем женщины. Это разница как между рабами и рабовладельцами. Поэтому, если мы его не пожалеем, то – скоро. Понимаю, всё это попахивает гаремом…
 Немного…  кивнула Кони.
 Но это не так, у нас есть причины именно для такого выбора. Ты огорошена всем этим, как я вижу? – Светлана Михайловна попыталась заглянуть в глаза собеседницы.
 Я не… Да!
 Должна сказать, что ни в девятнадцатом веке, ни в двадцатом за это строго не судили,  Светлана обхватила пальцами свою шею, словно прикрывая её от верёвки или топора.
 Да, но сейчас двадцать первый век и сейчас другая культура…
 Может быть, нашему обществу нужно развиваться? Может, надо смотреть на жизнь иначе? – Светлана чуть раздвинула губы в улыбке,  Может, есть те, с которыми мы в браке и те, кого мы любим?
 Светлана, ты старше меня и, конечно, мудрее, видела в жизни значительно больше и ты просто чудо! Ты элегантная и умная, и интересная, и ты кажешься мне родной, что весьма странно…
 Я так понимаю, что ты хочешь сказать «но» в конце этого предложения? – Светлана Михайловна подпёрла левую щёку рукой.
 Да…  согласилась Таис,  Но это всё началось с интрижки на горном курорте, Денис Иванович был вдовцом. А сейчас, когда вы законные муж и жена, жить с ним – это неправильно. Не этично. Плохо в смысле этики.
Светлана Михайловна набрала воздуха, что бы что-то сказать, но не сказала, видно, подбирая слова у себя в голове:
 Мы должны уважать твою этику,  произнесла она,  коли я прошу уважать нашу… Если передумаешь, то мы ещё не приехали. Но если ты сразу переедешь, и мы больше не увидимся, я буду вспоминать тебя очень тепло.
Она замолкла, и лицо её опять стало таким, как когда она наблюдала Волгу на закате, в своей монастырской келье.
 Ты в порядке? – встревожено спросила Таис.
Светлана Михайловна глубоко вздохнула:
 Грустно… Это было началом…
 Чего? – Таис решительно перестала её понимать.
 Веры…  откликнулась Светлана Михайловна.
Договорить она не успела, в купе вернулся Денис Иванович с напитками.
С Тарасом Мелько, своим бывшим мужем, Таис смогла сохранить дружеские отношения, они переписывались иногда в соцсети, комментировали фотографии, например. Теперь с Денисом Ивановичем по дороге из Саратова в Крым у Таис стали складываться такие же отношения, как с Мелько, как с мужчиной, с которым они вместе жили. Всё, теперь они, как любовники, расстались. Остались общие воспоминания, какие-то общие друзья и знакомые. Она теперь воспринимала Ра, скорее, как своего родственника, а не как мужчину, какого она хотела бы как-то завоевать или произвести особое впечатление.
Поэтому, когда они вернулись в Севастополь, и Таис не смогла в разгар сезона найти себе отдельную квартиру в хорошем месте и по приемлемой цене, она поддалась на уговоры Дениса и Светланы Ра и осталась жить в комнате их покойных дочерей, полагая, что наступит осень и она, всё-таки, съедет, как только начнёт сама зарабатывать. Но никакого секса у неё с Денисом Ивановичем уже не складывалось.
С возрастом друзей становится всё меньше и меньше. Они куда-то отваливаются. Выходят замуж, остаются по ту сторону границы. А новые уже как-то не приобретаются. Можно сказать, что Таис дружила со своим планшетом, где достаточно часто с ней выходила на связь подруга детства Анна Бликсен.
А в реальной жизни Таис дружила со Светланой и Денисом. Они сразу договорились, что квиты и никто никому ничего не задолжал. Иначе трудно было взвесить эту расновесность: Денис спас Таис из тюрьмы, дал кровь и заботу. Таис вернула ему пропавшую без вести жену. А для Светланы Михайловны молодая женщина вообще возвратила почти всю её прежнюю жизнь, но, вместе с тем, была любовницей её мужа. И главная базовая идея в их трио была:«мы не задолжали в нашей дружбе ничего». Как друзья они были нужны друг другу для приятного времяпрепровождения. Для весёлой и беззаботной, насколько это возможно, жизни.
Что Таис особенно нравилось в Светлане Михайлове, та никогда ей не завидовала. Не чувствовала Кони, что Светлана завидует её молодости, красоте или чему-то ещё. Таис всегда могла ей что-то такое рассказать приятное, поделиться какой-то радостью. Она чувствовала, что Светлана по-настоящему готова была разделить её удовольствие от поездок по полуострову, от приобретений, от знакомства среди высокопосталенных мужчин или от пережитого карьерного успеха.
Не смотря на то, что Светлана Михайловна всё это время провела в монастыре, по её глазам, по отсутствию агрессии, по тому, как она не переводила тему, Таис отмечала, что старшая её подруга внимательно слушает и не игнорирует.
За собой Таис знала это чувство зависти. Она завидовала Анне Бликсен, которая теперь в Лос-Анджелесе вращалась в кругах поп-дивы Мадонны. А Светлана Михайловна, даже если завидовала любовнице своего мужа, то умела как-то прикусить в себе это чувство.
Ещё одно качество старшей подруги очень импонировало Таис – она никогда не ныла, как это делала в бытность свою Лена Адетокумбо. Потеряв двух дочерей и три года жизни, последних молодых, можно сказать, три года жизни, Светлана Михайловна очень редко на что-то плакалась. Могла, но очень дозировано, всё-таки она же живая была, эта женщина, «вспомнившая всё».
Когда они общались втроём, с Денисом, Светлана никогда не перетягивала «всё одеяло» на себя, давая понять, кто тут хозяйка и чей это муж. Таис вспоминала свою однокурсницу Женю Файдюк, которая забирала всё внимание только на собственную персону. Когда Таис было двадцать лет, она этого вообще не замечала. Но теперь, когда ей было двадцать восемь, она отмечала, что девяносто процентов коммуникации по Скайпу Женя Файдюк тратила на себя. Пока они разговаривали, то всё время говорили про неё, про её какие-то случаи на съёмках, про её мужа, про её начальство. В какие-то моменты Женя даже возмущалась и говорила: «Таис, ты всё время меня спрашиваешь и спрашиваешь? Почему ты не рассказываешь о себе?» Но Кони понимала, что в беседе с этим «гвоздём программы» ничего невозможно вставить о себе. Потому, что она не слушает. Любую тему, какую бы ни начинала Таис, её коллега моментально развивала на примерах из своей жизни или из жизни мужа или ещё какого-то там её знакомого, или она что-то такое читала, или снимала, или видела в Интернете.
А Светлана Михайловна как-то незаметно, как-то исподволь, умела модерировать их общение в трио и разделяла время так, чтобы каждому доставалось по одной трети. Чтобы каждый мог рассказать о себе или о своих «виноградниках».
Таис опасалась, что из-за того, что она младшая в доме, что за неё платят, что она живёт на чужой территории, ей придётся как-то клоунадствовать перед супругами Ра, веселить их, постоянно как-то развлекать. Но этого не произошло. Светлана дружила активно: после годов в длинной юбке и платочке, ей хотелось праздника и, скорее, она зачастую выступала «массовиком-затейником». Она совершенно не хотела быть больше «тенью», безвольной монастырской послушницей.
Вместе с тем, Светлана никогда не была какой-то наглой или нахрапистой, как банкир Наташа, никогда не хватала её за руку и не нарушала персональных границ Таис. Не смотря на то, что они жили в одной квартире, Светлана скорее проявляла излишнюю скромность, чем излишнюю наглость.
С тех пор, как Анна Бликсен иммигрировала в США, она вечно совала свой нос в личную жизнь Таис. Возможно из-за того, что они дружили с детсадовского возраста, а может из-за того, что та старалась теперь быть во всём американкой, Анна считала, что имеет право засунуть свои руки по локоть в личную жизнь своей подруги и начать там всё расставлять так, как по её разумению было бы лучше. А Светлана всегда внимательно слушала Кони, задавала какие-то уточняющие вопросы, но никогда не советовала, если её того не просили.
В свою очередь, Таис, как хороший интервьюер, никогда не позволяла себе в дружбе со Светланой ни хвастовства, ни лести, ни критики, ни обесценивания всего того, что делала или рассказывала её старшая подруга. Поначалу относясь к жене своего любимого мужчины, как к душевнобольной, она и впредь в их дружбе всегда оказывала Светлане Михайловне только поддержку. И это была не поза с её стороны, а искренняя поддержка всех сильных сторон Светланы Ра. Даже когда та практически полностью восстановила свою память, кроме событий с 10 по 14 июля 2011 года.
3
Наступил сентябрь. Самое любимое время Таис в Крыму. Отдыхающие по большей части разъехались по своим городам, ведь с 1 сентября надо вести детей в школу, жара начинала спадать, а рынки переполнятся овощами и фруктами нового урожая. Вместе со снижением количества отдыхающих, снижались и цены на продукты питания и на съёмное жильё.
Наташа, новая подруга Таис затащила её к себе на празднование своего двадцатидевятилетия. Рослая блондинка, с выдающейся грудью, Наталья выглядела бы лет на тридцать с двадцатипятилетнего возраста, если бы ни лукавая улыбка, которая гуляла на её губах в том случае, когда она была не на службе в своём банке.
Однажды Таис наблюдала, как Наташа красилась утром, собираясь на работу, и чем больше косметики она наносила на лицо, тем сильнее изменялся её голос. Наконец, когда всё было готово, Наташа превратилась в Наталью Игоревну Голик – деловую даму с соответствующим, противным донельзя, манерным голосом.
Муж Голик носил погоны. В каком-то РУБОПе или что-то такое. Наташа не вдавалась в эти подробности, а Таис тем более. Она лишь отметила для себя, что её подруга никогда не звонит своему супругу, даже если тот допоздна задерживается. В свою очередь, Виктор, так его звали, никогда не возражал, если его жена отправлялась куда-то «позажигать», как она объявляла. Таис знала, что у Натальи есть любовник – владелец ночного клуба и подозревала, что Виктор тоже об этом знает. Навряд ли можно скрыть такое обстоятельство от мужа-полицейского, не правда ли?
Супруги Голик жили в большом доме, доставшемуся Виктору по наследству от покойного дедушки – генерала милиции. Так что, праздничный ужин Наташа устроила на открытой террасе второго этажа с видом на море. Это был рабочий день, поэтому Наталья объявила японское «номикаи» (корпоративное выпивание после работы – авт.)  нечто в духе «не могу поверить, что моя фирма платит за то, чтобы я ела устрицы, свежайшие сашими и суши, выпивая при этом любой алкоголь, который только есть в ресторане, а ещё оплачивает такси домой».
Стряпать самой ей было лень, поэтому она заказала кейтеринг, выездное ресторанное обслуживание вместе с официантом. Смуглый, сильно заросший, с самурайскими бакенбардами юный татарин красиво разложил на столе японские блюда и зажёг свечи.
 Бадзаси  это суши и сашими горных районов Японии. Так как моря в горах нет, то бадзаси делают из сырой конины,  представил одну из тарелок татарин,  Кстати, вот ещё одно японское традиционное блюдо, практически не известное за пределами Японии  камабоко. Странно, ведь так вкусно!
После этих слов официант и тихо удалился в тёмный угол.
«Камабоко? – подумала Кони,  Как красиво японцы называют обычные крабовые палочки!»
 Где ты находишь друзей, которые устраивают для тебя сюрпризы ко дню рождения, пишут поздравительные посты, приезжают к тебе домой с тортом и шариками? – с притворным восхищением спросила у именинницы Таис,  Мои друзья отправляют мне шаблонные поздравления, да и те, только если я не скрою дату рождения на Фейсбуке или ВК!
Кони предупреждённая, что вечеринка будет в стиле «номикаи», пришла в шёлковом платье, стилизованным под кимоно нежно лазурного цвета с коралловыми райскими птицами. Начальник гагаринского отделения банка «Рублёв»  Жора Деревцов был одет в светлые льняные брюки, серую рубашку с коротким рукавом и кожаные мокасины на босую ногу.
 Вообще, я считаю, самые приятные моменты в жизни  когда тебе доставили суши. Нужно такое фотографировать, будет что вспомнить! – заявил он, потирая перед собой ладони и обозревая сет в деревянной лодочке, коя была наполнена суши, роллами, сашими, зелёными пирамидками васаби и розовыми бутонами, искусно свёрнутыми из маринованного имбиря.
Жора Деревцов к тридцати пяти годам в совершенстве овладел искусством гляденья в пол, поддакивания и покашливания. И пузико вовремя отросло. Как раз к грядущему повышению, после которого Наталья Голик надеялась занять жорино кресло.
 А Витя, кстати, где? – поинтересовалась его жена, расщепляя деревянные одноразовые палочки.
Жанна Деревцова оделась во что-то такое, что при других обстоятельствах можно было бы назвать лиловой ночнушкой на тонких бретельках. Зато на босых ногах её были самые настоящие соломенные сандалии-дзори.
 В засаде опять где-то,  привычно отшутилась Наталья.  В банке у нас Жора заменил лампы дневного света на светодиодные. Они дают жёлтый свет, с непривычки кажется, что темнее, но замеры приборчиком показали, что освещение в норме. Зато теперь с жёлтым светом атмосфера кажется более домашней. Сотрудникам теперь вообще не хочется уходить домой.
Она нашла глазами официанта. Тот поспешил разлить её гостям жасминовый чай по высоким керамическим стаканам.
 А я, представляете, с ужасом нашла фигурку денежной жабы, которая оказалась задвинутой за шторку и вся аж покрылась пылью. Совсем я про неё забыла, давно не гладила ей по голове. А я-то думаю, почему премий давно не было. Исправилась – почистила, погладила, поставила на видное место, жду теперь Жоре премию,  щебетала Жанна, она отхлебнула немного чая, обожглась, поморщилась и отставила посудину из серой глины. – Надо нам вместе в ближайшие выходные на море выехать. Я уже и забыла, как это поваляться на песочке без сутолоки и торговцев.
 «Трубочки печёные, сгущёнкой начинённые, кто желает?!»  пропела характерным манером Таис, подражая пляжным зазывалам.
Все рассмеялись. Внизу залаяла собака. Наталья поняла, что приехал её муж, но не один, и пошла встречать гостей. Когда она вернулась с большим букетом осенних цветов, перевязанный цветными лентами и в сопровождении двух мужчин – Виктора и гостя  Кони обомлела: вместе с майором Голиком по деревянной лестнице на террасу поднялся Филиппов. Константин тоже не ожидал увидеть Таис и на какое-то время замер, держась за последний дециметр перил.
Кони смотрела на лицо молодого мужчины, находя незнакомые черты усталой и презрительной жестокости, не свойственные тому Константину, какого она ещё весной дразнила песенками в пансионате Лены Адетокумбо. Его низкий лоб казался покатым из-за сильно выступавших шрамированных надбровий. Прямой крупный нос подчёркивали складки вокруг рта, разбитые губы слегка растянулись над выдающимся подбородком. Глубокие вертикальные борозды прорезали щёки.
 Он раненый и контуженый! – грубовато пошутил Виктор, заметив, дойдя с женой до стола, что его спутник задержался на лестнице,  Лечится в нашем госпитале. Как говорят японцы «корэ кара мо ёросику!», то бишь, «и впредь прошу любить и жаловать!».
Филиппов, наконец, справился с оторопью и подошёл к праздничному столу.
 Я представлю,  властно сказал Голик, жестом остановив жену,  Жанна, супруга начальника нашей именинницы – Жоры Деревцова. Таис Кони, все бывшие украинцы знают её в лицо.
 Как дела? – дружелюбно спросил Константин у всех.
 Мы уже встречались, не так ли? – в голосе и усмешке Кони чувствовалась ни чем не прикрытая насмешка.
Она взяла яблоко из вазы с фруктами и смачно откусила целый бок, уподобившись хулигану Квакину из старого советского кино про Тимура и его команду.
 Может быть, где-то, да…  неопределённо ответил Константин, вглядываясь в лицо той, о ком он думал и мечтал все эти месяцы.
 Трубочки желаете?  Наталья громко хрюкнула, сдерживая желание расхохотаться.
 Почему ты смеёшься, Таша? – спросил её муж.
 Таис над нами прикололась ещё до вашего прихода,  пояснила Наташа и обратилась к гостю,  Пойдём, я покажу тебе дом, у него есть особая история.
Именинница заметила, что с подругой что-то не то происходит из-за этого гостя и решила увести его, дабы дать Таис совладать с собой.
 Этот дом был построен генералом советской милиции. Полностью из крымского дуба и без единого гвоздя. Лес был захвачен дедушкой моего мужа у контрабандистов. Целая баржа была редкого дерева,  начала свой рассказ Наталья Голик, взяв Филиппова под руку и уводя прочь от компании.
В доме, помимо того, что он был построен «без единого гвоздя», имелись и другие достопримечательности. Во-первых, роскошный пушистый кот.
 Он такой хитрожопый, что я подумываю купить ему сапоги,  представила своего любимца Наталья.
Во-вторых, мебель представляла собой невообразимую смесь дореволюционных и советских реликтов, запертых в комнатах в течение последних пятидесяти лет. Эти ладные, красивые, добротные вещи заполняли весь дом и ужасно скрипели, как бы рассказывая на своём деревянном языке о царских временах и о временах эпохи коллективизации с индустриализацией. Массивные стулья пережили две немецких оккупации полуострова. Обеденный стол помнил пирушку, на которой трапезничал первый советский космонавт Юрий Гагарин. В платяном шкафу размером чуть ли не с дом, прятался в детстве от бабушки Витя Голик.
В-третьих, чем особенно Голики гордились  подлинник картины Елены Александровой-Сковороды, вдовы саратовского художника Борисова-Мусатова – «Украинский пейзаж». Единственная уцелевшая вещь из её погибшей коллекции, когда она вдовствовала в Крыму уже после революции. Рядом с пейзажем висел войлочный вымпел с изображённым двуглавым орлом на щите и надписью «5 лет ВОГ УВКР  ОГ ДВКР ФСБ России в СКР».
 Показала она тебе картину? – спросил Голик, когда его жена с Константином, наконец-то, присоединились ко всем остальным,  Понравилась? Родные места, как-никак.
 Да, очень понравилась! – похвалил живопись Филиппов, он смутно припоминал, что видел картину Борисова-Мусатова в Харьковском музее изобразительных искусств, «Кажется, «Мальчик с собакой» она называлась»  мучительно вспоминал Константин, чтобы сказать нечто такое искусствоведческое, подобающее случаю…
Когда трапеза перешла к распитию саке из деревянных посудин в виде маленьких квадратных ящичков, Виктор Голик, желая, что называется, «угостить старых гостей новым гостем», спросил у Филиппова:
 Костя, ты ведь в плену был?
 Был,  односложно ответил Константин, а сам подумал: «Как же приятнее общаться с людьми, которые не задают вопросов, на которые не хочется отвечать!»
 И как приняли? Пытки, допросы?
Филиппов усмехнулся:
 Жёстко. Поначалу там знакомый один как-то помог, а потом, когда в Донецк привезли… Все ж обозлённые… Ещё я и одет был… Ну, «горка» (костюм горный ветрозащитный – авт.), берцы такие были песочного цвета, американские. Думали, что я наёмник. Ну, все солдаты ВСУ одеты по-простому, а про меня подумали, что я наёмник. Тут же отвели к стенке, пистолет ко лбу приставили и сказали «Молись».
 А ты? – поражённый банкир Деревцов даже поперхнулся алкоголем.
Спустя бутылку тёплого саке даже твой сотрапезник кажется каким-то смыслом. Который осмыслился вдруг.
 Ну, что делать, помолился,  усмехнулся Филиппов, поиграв пальцами, скрывая появившуюся дрожь в руках и вспоминая неприятное.  Рядом с этим бойцом стоял другой, ему позвонил по рации знакомый мой, Недобор его фамилия, и сказал, чтобы не трогали меня, мол, сокамерники, сидели вместе.
 А вы ещё и в тюрьме сидели? – всплеснула руками Жанна Деревцова.
 Да, довелось, недолго, пару месяцев, зимой ещё,  откликнулся рассказчик.  Контрразведка нас потом отвезла на Снежно;е, и там дальше продолжилось, допросы, ну и да, там было немного и пыток, пережил. Брат мой из ополчения, Василий и ещё сержант один Ермаков, с кем вместе я в Красном Лимане воевал, погибли к тому времени оба… Поручиться некому было…
 Ничего не поняла,  потрясла головой Наталья,  Так ты у кого в тюрьме сидел?
 У государства, в Киеве.
 А в плену у кого был?
 У ополчения ДНР…
 Мне больше не наливайте! – решительно заявила именинница.  Я что-то ничего не понимаю.
 Таша! Ну, не перебивай, а?! – взмолился её муж, зная, что самое интересное у рассказчика ещё впереди, и поинтересовался у Филиппова,  Здоровья не лишили?
 Да…  Константин потряс головой,  Не, всё нормально, всё цело… Нам заявили, мол, «Ребята лучше сразу сами скажите, кто вы, что вы, всю информацию, если не соврёте и всё подтвердится, то и нормальное отношение, а если начнёте врать, что вы не с нацбата или там не с Правого сектора, вам же будет хуже…» А дело в том, что когда штабники убегали из Степановки, в штабе оставили всё: карты, документы, списки бригады, кто, что, какая должность… они и так уже знали всё. Мне, конечно, доставалось самое больше…
 Почему? – спросила поражённая Таис.
 Потому, что сотник Майдана. Если с Майдана, то всё… Нас там посадили в клетку, любой, кто подходил и узнавал, что скакал на Майдане, доставалось самое больше… В Снежном был БДСМ, а я забыл стоп-слово. Ну… ничего… Ну, попозже перевезли обратно в Донецк. Там в здании СБУ, «избушка», так называемая, там уже отношение было нормальное. Сказали, что приказ Стрелкова был, чтобы к военнопленным относились, как к военнопленным. Всё согласно международным конвенциям, никаких там пыток, даже моральных. Не обзывать, ничего. Там уже было нормально…
 А почему решил воевать за Новороссию? – спросил у него хозяин дома, прекрасно зная ответ и подводя рассказ гостя к самому главному.
 А потому, что я принял участие в параде пленных на День независимости Украины 24 августа.
 Как пленный?! – почти хором воскликнули женщины.
 Как пленный,  криво усмехнулся Константин,  прочувствовал всё то, что выражали люди, когда прошёл в колонне с остальными пленными. Как люди все кричали: «Фашисты!!! Фашисты! Нацисты! Убийцы! Каратели!»
Лицо Филиппова стало на время каким-то растерянным.
 Я себя таким никогда не считал… Я давал присягу защищать народ Украины. И я сейчас считаю, что защищаю этот народ. Не государство, не власть, не систему, а именно… людей. Вот, как бы я не считаю себя фашистом. Оно ведь как получилось: в Киеве, те, кто боролся с системой, сами стали системой…
Гости молчали. Они в упор смотрели на Филиппова, вспоминая кадры парада пленных в Донецке, какие видели по телевизору, пытаясь как бы заново узнать его лицо.
 Меня Недобор нашёл потом. Договорился, чтобы мне родителям дали позвонить… Предложил пойти к нему в разведподразделение. Сказал: «Хочешь, езжай домой в Константиновку, но кем ты там будешь, и как себя будешь чувствовать, смотри сам. Либо оставайся здесь». И ещё, что повлияло записаться в армию ДНР, в Константиновке на меня завели три уголовных дела.
 За что? – поинтересовался Жора.
 За то, что помог завести танк «Иосиф Сталин»,  Филиппов принялся загибать пальцы,  за измену, за дезертирство… Отец по телефону сказал, что меня тут считают предателем. И про брата тоже сказал…
 Мда,  покачал головой Деревцов,  Возвращаться к такому сложно, а тебя не озлобило то, как тебя поначалу товарищи чекисты приняли?
 Нет,  решительно сказал Филиппов,  Я постарался трезво оценить ситуацию, понять их состояние. Нам в Снежно;м показывали жилой дом, по которому самолёт отработал бомбами, там полдома снесло… сколько людей и детей там погибло… местные сами говорили. Потому я не хотел оставаться на той стороне, которая истребляет свой народ…
 И много вас там было пленных?  спросила Таис, рассказ Филиппова прошёлся по её душе тяжёлыми сапогами и даже ударил под дых.
 Около пятисот.
 А сколько на сторону ДНР перешло?
 Я один.
 А давай я покажу тебе картину, что мне Таис подарила. Это «Водоём» Борисова-Мусатова. Не подлинник, конечно, но очень добротная копия,  Наталья решила пресечь печальную тематику, захватившую её день рождения. Она взяла за руку Филиппова и опять увела, на этот раз в комнату с подарками.
 Очень понравился твой знакомый нашей имениннице,  заметил Жора Деревцов, поглощающий десертные рисовые колобки дайфуку.
 Не, у Таши нет никаких шансов,  отмахнулся Голик,  Он Таис буквально глазами раздел.
Кони сделала вид, что занята обмакиванием сашими в посудинке с соевым соусом.
 Твоё мнение? – поинтересовалась у Таис жена банкира.
Кони прожевала наскоро сырую рыбу, запила глоточком остывшего чая, обмакнула губы салфеткой и встала из-за стола:
 Я пойду, посмотрю, что они делают.
 Расскажешь, что увидела? – спросил её Виктор, изображая лёгкую ревность.
 Конечно,  улыбнулась ему Таис и так же игриво почесала ему подбородок.
 Горячая штучка! – тоже пошутил Жора, заметив, что жена перехватила его взгляд сквозь тонкое кимоно Кони.
В «комнате с подарками» Таис застала подругу с Филипповым, рассматривающими две женские фигуры на картине «Водоём». На самом деле, Денис Иванович заказал это полотно на память о чудесном обретении пропавшей супруги, но Светлана Михайловна шепнула «младшей жене», чтобы та унесла куда-нибудь грустную картину.
 Эти девушки как будто не видят друг друга,  резюмировал, наконец, Константин,  или одна из них приведение.
 Нет-нет,  поспешила разъяснить Таис,  Они видят друг друга. Та, что слева – младшая сестра художника, Елена. А та, что справа – его невеста, тоже Елена. Сестра  бедная саратовская мещанка. Она всю жизнь нянчилась с Виктором Эльпидифоровичем. Ведь он с детства был маленьким горбуном, совсем, как его современник французский импрессионист Тулуз-Лотрек. Она была его музой и постоянной моделью. А невеста Елена – богатая дворянка, его сверстница, потомок украинского философа Сковороды. Она станет женой Борисова-Мусатова и его будущей музой. Старшая Елена Александрова волей-неволей забирает Виктора у младшей Елены Борисовой и, тем самым, лишает её, старую деву, смысла существования.
 Поня-а-а-атно,  протянул Филиппов,  раньше люди о смысле существования спрашивали у Бога. Теперь у Гугла.
Он перешёл к другой картине, тоже копии, но уже с Ивана Айвазовского «Старый Крым. Фонтан».
 Тоже красивая картина!
 Я могу показать тебе это место в Старом Крыму,  предложила Таис,  Хочешь, отвезу на машине? Часа три на дорогу уйдёт.
 Мне как-то сподручнее на рейсовом автобусе,  смутился Филиппов и, не зная, куда деть руки, засунул их в задние карманы пятнистых милитари-штанов…
Он отвернулся от женщин, подошёл к открытому окну. Тёплый полумрак был пропитан ароматом вянущих цветов и наполнен тихим, мягким шелестом и жужжанием насекомых вокруг лампы. Под окном был сад игрушечных размеров.
 Я могу посмотреть ваш сад? – спросил Филиппов у хозяйки дома, ему вдруг захотелось уйти на тёплый морской берег и там бродить по пляжам, пока не выйдет к коньячной реке, лимонным берегам.
 Ну, конечно! – разрешила Наталья и посоветовала,  Ты, правда, съезди в Старый Крым. Очень хорошее лечебное место для лёгочных больных.
 Пожалуй, завтра и поеду. Мой отпуск подходит к концу,  ответил Филиппов и обратился к обеим молодым женщинам,  Вы, пожалуйста, скажите гостям и майору «до свидания» от меня.
На улице, как циклоп из пещеры, выкатила маршрутка с одной горящей фарой. Внутри, в темноте, светились несколько мобильных телефонов. Было ощущение, что маршрутка собирается лететь в космос.
4
Ранним утром Константин, по заведённой привычке, вышел из госпиталя, прихватив из столовой горячий, остро пахнущий чебурек, как в советском детстве, где друзья с ободранными коленками гоняют на велосипедах, а из окон многоэтажки разит жареными котлетами. Голуби к осени стали наглые, разжиревшие на туристских объедках, бесстрашные и почти разучились летать. Филиппов шёл по тротуару, как по минному полю. Раз голубь, два голубь, три... Обходим-переступаем-обходим-переступаем. Рядом с ним шагала крупная чайка с хищным клювом. Она также, пешком, вразвалку, охотилась на раздобревших голубей.
С Константином поравнялся и притормозил чёрный лимузин с номерами Верховного Совета АР Крым. Стекло задней пассажирской дверцы опустилось, и оттуда окликнули: «Константин!»
 Да,  отозвался озадаченный Филиппов.
 Садитесь, пожалуйста!
Дверца открылась, и из салона лимузина выглянул седой, гладко выбритый, худощавый мужчина:
 Не вздумайте выбрасывать чебурек!
Сановный пассажир подвинулся вглубь, освобождая для Константина место. Филиппов сел рядом с ним. Мужчина одёрнул лацканы расстёгнутого пиджака. Блеснул на солнце депутатский значок. Светло-сиреневая рубашка, широкий галстук с мягким узлом, над которым расстёгнута верхняя пуговица. Неизвестный чуть слышно покряхтел, на что-то намекая.
 Э-э-э-э… Дверь? – догадался Константин.
Мужчина прикрытием глаз и еле заметными кивками подтвердил его догадку. Как только Филиппов захлопнул дверцу, лимузин тронулся с места, а его пассажир протянул руку и сказал:
 Здравствуйте, я муж Таис Кони, Денис Ра.
Константин с тюремных времён не любил здороваться за руку, но переложил чебурек в левую руку, вытер пальцы о камуфляжные штаны и послушно пожал протянутую ему ладонь:
 Вы меня простите, рука жирная,  произнёс он одновременно с этими манипуляциями.
 Только если вы простите мою навязчивость,  чрезвычайно любезно ответил Ра. – Я… я решил с вами познакомиться. Таис тепло отзывается о вас.
 Неужели? – недоверчиво спросил Константин,  Правда?
 Она говорит, вы очень приятный, искренний, умный…  Денис на несколько секунд задумался,  добрый… Она сказала, что вы настоящий герой…
Филиппов совершенно не знал, что ему ответить, легонько пожал плечами и вымолвил «Спасибо».
 Я рад, что она встретила вас, Константин,  радушно заявил Ра,  После того, как вы вчера пообщались, я увидел в её глазах давно не виденный свет!
Следующую фразу Ра произносил, глядя в своё окно на Корабельную улицу.
 И-и-и… я этому очень рад,  он повернулся к собеседнику с учтивой улыбкой,  хочу вас поблагодарить!
 Да, не за что,  растерянно ответил Филиппов.
 Я был бы рад, если бы вы согласились на автомобильную прогулку с ней в Старый Крым.
 Правда? – как-то глупо переспросил Константин, даже не замечая, что горячий сок из чебурека сквозь обёрточную бумагу капает ему на колено.
 Да! – от всей души подтвердил Денис Ра.
 Есть ли шанс, что это какая-то депутатская уловка, чтобы меня расслабить, прежде чем ваш шофёр обернётся и пристрелит меня из табельного пистолета?
Ра широко улыбнулся так, что стали видны его ухоженные зубы и даже слегка рассмеялся.
 Никак нет! – ответил он по-военному.
 Ну, тогда благодарю за приглашение, я съезжу, с удовольствием! – Константин выжал из себя все вежливые слова, какие наскоро вспомнил.
 Хорошо! – удовлетворённо подытожил депутат,  она заедет за вами через час.
И лимузин остановился. Дворняги, почуяв, что им, наконец, возможно перепадёт поживиться, окружили военнослужащего плотной стеной, виляющей хвостами. Филиппов, не раздумывая, отдал им свой подостывший чебурек и двинулся по тротуару назад в госпиталь, пробиваясь сквозь собачий заслон. Четыре или пять дворняжек, из числа тех, кому не досталось, охваченные глубокой, безудержной скорбью, следовали друг за другом впереди выздоравливающего, поминутно на него оглядываясь. Они роптали и пререкались, пока он вёл их, как строптивое стадо.
По бокам дороги тянулись палисадники с подсолнечниками, как забор из жёлтых тарелок, ловко поставленных на жонглёрские палочки и наполненных шишечками пыльно-чёрных семечек. «В каждом городе есть свой городской сумасшедший,  размышлял Константин,  Он разговаривает с птичками в парке, водит куда-то стаи собак и раздаёт детям шарики. И вот однажды ты просыпаешься и понимаешь, что он нормальный, а сумасшедший ты…»
После целого часа невероятных усилий и громких споров с ранеными сослуживцами Филиппову, в конце концов, удалось найти приличную гражданскую одежду – классические джинсы, коттоновую белую рубашку с длинными рукавами и белые кроссовки. «Это, конечно, не Armani,  объяснял он сам себе в ду;ше,  но всё дело в принципе!»
Уже сидя рядом с Таис в новеньком красном кроссовере Mini Countryman, Константин не выдержал и спросил у неё:
 Как он меня нашёл? По депутатскому запросу или как-то ещё?
 Я рассказала,  безмятежным голосом сообщила Таис, выезжая на улицу Героев Севастополя.
 Извини, что?! – Константин пристально взглянул на Таис, но та не ответила ему взглядом, так как была занята сложным поворотом на Брестскую улицу.
 С большой радостью! – только и ответила женщина.
 И про Одессу?
 Конечно!
 Почему? – всплеснул руками Константин, он стыдился этого факта в своей биографии.
 Потому, что он мой муж!
Мимо проплывали многоэтажки с кудрявой зеленью, затенявшей окна первых этажей, липовые скверы с дуплистыми стволами, обращавшими к людям свои старческие разинутые рты из-под сумрака собственной тени, полосатые заборы строек с реющими на ветру российскими флагами. Наконец, когда Кони сворачивала с круга на улице Генерала Мельникова на Лабораторное шоссе, её пассажир опять прервал молчание.
 А ты заранее знала об этом… приглашении?
 Нет! Я просто рассказала ему о нашем разговоре. Но он любит такие милые состыковки!
 Какая же это «милая состыковка»?! – воскликнул Филиппов, потрясая перед собой ладонями с пятнышками въевшихся пороховых газов на пальцах.  Для меня это дико! Дико, не-удо-бно!
 Я не знаю, что у него на уме. Ты должен понять,  Таис протянула левую руку и погладила тёплыми пальцами подсохшие порезы на свежевыбритом подбородке мужчины,  Это ваши с ним отношения, не мои. У тебя теперь есть новый друг.
 Вот как?
 Если хочешь… Но я тебе настоятельно рекомендую! Ты будешь ценить его дружбу. Он… хороший человек.
Константин отвернулся и стал смотреть в своё окно. Они проезжали мост через реку Чёрная, а им след с колокольни собора Святой Софии лился малиновый звон. Если бы позднее сентябрьское утро в Крыму стало вдруг издавать звуки, это и было бы как раз вот такое звенящее прощальное пение колоколов.
 Ты ещё не понял, правда? – спросила его Таис, проезжая пригород Инкерман по Симферопольскому шоссе.
 Ам-м-м… Нет! Мне так стыдно! – Филиппов сцепил пальцы в купол потому, что у него опять начали дрожать руки,  Я же не знал, что ты опять замужем!
 Почему стыдно, если он радуется? – мягко спросила женщина.
 Потому, что я ничего не понимаю! – ответил Константин и хлопнул себя по коленям.
 Может, отбросишь свои предубеждения, Костя? – Таис, наконец, оторвала взгляд от дороги и оглянулась на него,  Старый Крым удивит тебя своей красотой, если позволишь…
Она была одета в лёгкую короткую тунику и её стройные смуглые ноги обнажились почти до основания. Константин, пользуясь тем, что женщина увлечена дорогой, рассматривал её загорелые бёдра покрытые почти невидимыми золотистыми волосками. На поверхности левого колена, он разглядел крохотную родинку и из неё рос один волосок, чуть длиннее остальных. Филиппов задыхался от охватившей его нежности к этому волоску и к родинке, ему страшно хотелось поцеловать его. И вообще везде-везде, особенно эти пальчики в сандалиях с узкими посеребренными ремешками. Обнажённые руки молодой женщины тоже покрывали такие золотистые волоски. А кулаки на руле, держащие его на «без десяти два», были почти мужской формы, только маленькие, мальчишеские.
 Так ты теперь служишь разведчиком? – спросила Кони, чувствуя, как пассажир пожирает её глазами.
 Да, Недобор, про которого я рассказывал, он же охотник, ну и я охотился в мирное время...
 И ты теперь ходишь за линию фронта? – спросила женщина, в ней «включился» журналист.
 Задачи были разные, в основном наблюдение. Разведка – это наблюдение, прежде всего. Добывали информацию, приносили информацию,  уклончиво объяснил Филиппов.
 А вот ты воевал за Украину, а потом стал воевать за Новороссию, какие первые ощущения были? – сменила тему Таис, почувствовав, что её пассажир не готов говорить ничего конкретного.
 Первые ощущения были… Ну, сама пойми, нас всё время настраивали, что там враги-сепаратисты, российские спецназовцы тысячами, суперновое оружие…
 Бурятская милиция? – подсказала Таис.
 Да,  хмыкнул Константин,  бурятская подводная конная милиция и всё остальное… Да, там были парни с России. Это ни для кого не секрет, но чтобы это были профессиональные военные… Я бы не назвал. Были ребята с подготовкой. Кто постарше, кто в Чечне воевал, у таких опыт был. Но чтобы массово, целыми подразделениями, батальонами, бригадами, как нам говорили «спецназ ГРУ»  такого я не увидел.
 А в рукопашную ходить доводилось?
 Доводилось. В Иловайске. Но, как для разведчика, штурм – это специфика не та, тяжело. А ещё страшно. При штурме либо только вперёд, резко, чуть ли ни в полный рост и перебежками, как получится, и ползком; либо резко назад, но никак не останавливаться на месте и не наблюдать. Это не разведка…
 Угу, поняла.
 И при штурме самые большие потери. Штурм – это страшно. Ты бежишь, в тебя всегда стреляют и ты должен также всегда стрелять. И при этом занимать высоты или здания. А бой в здании – это очень страшная штука, там осколки летят, рикошеты, очень страшно, Таечка,  пассажир вздохнул.
 Там ранили?
 Осколком так попало, что если бы с ним походил сколько-то… то и всё…  опять уклончиво ответил Филиппов и пресёк следующий её вопрос,  Таис, я на войне всё время думал о тебе и вот я с тобой, а ты меня заставляешь думать о войне!
Кони сильно зажала губы ладошкой. За окном проплывали уединенные облепиховые рощи, которые сменялись густыми зарослями держидерева  излюбленного пристанища дроздов, дорога забегала в узкие долины подножья горы Агармыш, окутанные густой тенью буков.
 Вот, прямо, всегда обо мне думал? – нарушила вдруг тишину Кони.
 Ну, когда не убивали, то да,  смутился Филиппов.
Они опять помолчали немного. Когда Таис сбавила скорость до пешеходной, потому что на средневековой улочке Старого Крыма ей никак не удавалось обогнать татарскую арбу, запряжённую двумя быками, Константин спросил:
 Ты давно здесь живёшь?
 Почти полгода. В Одессе, когда ты уехал, меня посадили в тюрьму СБУ, а Денис меня вытащил. С тех пор я на Украину ни ногой.
 Он госслужащий?
 Нет, он депутат и виноградарь, виноград выращивает, делает вино.
Филиппов внутренне как-то съёжился, с мужем Таис он ни в какое сравнение не идёт, так ему подумалось, и оттого стало горько на душе.
Арба с быками всё плелась и плелась, слева и справа их обгоняли велосипедисты. Наконец, Кони остановила автомобиль и затянула ручной тормоз.
 Это здесь? – спросил Филиппов,  озирая старые дома, сложенные из известняковых камней.
 Да, надо немного берегом речки пройти.
 А как эта речушка называется,  поинтересовался Константин, когда они вышли на тропинку сильно заросшего берега.
 Чурук-Су,  ответила Таис и пояснила,  по-татарски это означает «гнилая вода». Она в Старом Крыму начинается, а возле Бахчисарая впадает в Качу. Там в её долине есть каменные «сфинксы», такие причудливые скалы высотой до двадцати метров.
 Откуда ты всё это знаешь? – поразился мужчина.
 А!  отмахнулась Кони,  Мы ещё до войны здесь сюжет снимали.
В воздухе среди отцветших колючих шишек чертополоха летали на паутинках крохотные паучки. Маленькие прозрачные тельца паучков-авиаторов были окрашены в тон растений, на которых они обитали: кремовые, бледно-зелёные, маслянисто-жёлтые. По усеянным тлями стеблям ползали божьи коровки  ярко-красные с круглыми чёрными пятнами. Любимые детворой божьи коровки, на самом деле ни какие не «коровки», а скорее хищные волки. Они переползали со стебля на стебель и поедали сливового цвета тлей, пасущихся под присмотром муравьёв, которые их время от времени «доят»  щекочут усиками и тля выделяет капельку прозрачной жидкости. Над стеблями-пастбищами с тлями-коровами, муравьями-пастухами и жучками-волками гулко гудели шмели, похожие на пушистых летающих медвежат.
Филиппов шёл за Кони в молчании, любуясь её походкой, прямой, с развёрнутыми плечами, зрительно прибавлявшей роста её небольшой фигурке. Сильная шея высоко держала голову с тяжёлым узлом волос на высоком затылке. При каждом шаге жёлтая туника западала то с одной, то с другой стороны её талии, подчёркивая гибкость тела. Маленькие стопы ступали легко и уверенно по пожухлой осенней траве.
 Здесь,  указала рукой Таис на огромный заброшенный татарский дом из известняка и пропустила вперёд Константина.
Тот подошёл поближе и заинтересованно осмотрел строение.
 Что-то не очень похоже на то, что было на картине Айвазовского,  отметил он с некоторым разочарованием.
 Да, но атмосфера ровно такая же – сонное царство,  объяснилась Кони.
Филиппов зашёл вовнутрь, осматривая стены с обвалившейся штукатуркой и окна с рассохшимися деревянными рамами без стёкол. За время боевых действий Константин видел сотни таких брошенных домов.
 Костя! – позвала Таис из какой-то комнаты.
Мужчина нашёл её в бывшей спальне, где даже сохранился остов кованой кровати. Кони опиралась рукой на её спинку с чёрной фигурной шишкой. Сквозь сгнившие полы обильно пролезли зелёные поросли.
 Понимаешь, почему я привезла тебя сюда? – спросила женщина, теребя край туники у горла,  Когда чищу мандарины или делаю курицу в духовке, квартира сразу наполняется Новым Годом, детством и счастьем. Ностальгия  это запахи, которые мы прожили и запомнили. Точно так же запах сауны всегда воскрешал во мне память о тебе. Я хотела бы заняться с тобой сексом здесь. Сменить ассоциацию.
 А в Одессе не хотела?!
Таис испытывающе и серьёзно посмотрела на Константина, её и без того тёмные глаза, утратив весёлый блеск, потемнели ещё сильнее.
 Ты удивлён потому, что не знаешь меня, я не какая-нибудь там шлюха портовая, если я хочу секса, то прямо об этом говорю.
 Похоже, теперь ты только этим и занимаешься,  весёлые глаза Филиппова сощурились от сдерживаемого смеха.
 Ну, не совсем так,  Кони не нашлась что сказать.
 Надоело однообразие?
 Мозгами пошевели, я сто семьдесят километров везла тебя к этим горам…
 Я думал, что ты просто пейзаж Айвазовского показать мне хотела. Ты умеешь разжигать любопытство.
 Правда?! Раздевайся,  коротко приказала спутница.
Константин повиновался, удивляясь, как эта молодая женщина умеет одновременно очаровывать и повелевать. Он положил свою брезентовую сумку на сохранившуюся деревянную полку и начал расстёгивать пуговицы на рубашке.
 Люблю раздеваться,  сказал он, глядя на то, как Таис идёт прямо на него.
 Может, и мне уж тогда поможешь,  громко прошептала она ему прямо в лицо.
Они оба почувствовали неодолимость, привлекавшую их друг к другу. Константин дотронулся до её обнажённых плеч ладонями, источавшими тёплую силу. Как же он вожделел по этим плечам в салоне автомобиля! Мужчина раздвинул ткань туники так, что она спала до кожаного пояска, обнажив дерзкие девичьи груди. Насладившись их видом, он взял Таис за щёки и горячо поцеловал в губы, и в нос, и глаза.
Кони правой рукой крепко ухватила его за шею, а левой нащупала рукой пуговицы на гульфике его джинсов… И не ощутила там больше ничего.
 Я же тебя всё равно заведу,  прошептала она губами ему в губы.
 Вполне допускаю,  прошептал в ответ Филиппов,  Ты красивая!
Он тоже запустил было руку ей под подол, но Кони остановила его:
 Нет-нет-нет-нет, стой, не двигайся…  с этими словами Таис опустилась на колени. Сначала она расстегнула широкий офицерский ремень Константина, затем левой рукой удерживала его за задний карман джинсов, а правой быстро справилась со всеми пятью серебристыми пуговицами – одной большой сверху и четырьмя поменьше снизу. Наконец и правой рукой взялась за другой задний карман. Мужчина погрузил пальцы в её тяжёлые, будто водоросли, волосы…
Позже, когда они нагие полулежали на кованом остове старинной кровати – Таис спиной на его животе, а Константин, опираясь на прутья спинки,  она чувствовала стук его сердца, отзывавшийся в её теле и слушала его дыхание, отдававшееся скрипом в пробитой осколком груди.
Внезапно он спросил, поглаживая её плечо:
 Тебя устраивает, что муж твой столь… снисходителен?
 Денис не снисходителен, просто ему нравится, когда я счастлива,  ответила Таис, рассматривая свежие рубцы заживших ран на его голенях.
 Даже с кем-то ещё?
 Тебя это удивляет? – спросила Таис, вложив в вопрос всю нежность, на какую была способна, будто тридцатичетырёхлетний воин-разведчик стал мальчиком.
 А ты не думала, что могут быть последствия какие-то? – спросил он серьёзным тоном.
 Вечно вам мерещатся последствия какие-то…  пробурчала Таис.
 Знаешь, всё это не очень нормально. Я не хотел бы, чтобы женщина, которую люблю, занималась сексом с кем-нибудь ещё.
 Предпочитаешь обманывать подругу? – она взяла его руку и сильно сжала.
 Ну, в такой ситуации – да.
 Ты, знаешь, обывательски подходишь ко всему.
 Просто любовь сложно встретить,  угрюмо ответил Филиппов.  Зачем ставить под угрозу любовь из-за глупой какой-то откровенности?
 Знаешь, я пойду лучше,  распрямившись, с всегдашней внезапностью объявила Кони.
 Почему?
 Домой ещё три часа ехать,  пояснила Таис, натягивая на ягодицы белые трусики.
 Расскажешь мужу о нашем сексе? – Константин вдруг отбросил вялую манеру разговора, свойственную людям после занятий любовью.
 Тебя шокирует это? – спросила она сквозь ткань туники, в которую занырнула, высоко подняв над головой.
 Знаешь, если бы я любил бы тебя, тогда это был бы шок,  с деланным безразличием пояснил Константин, потухая.
 Ты на меня смотришь сейчас, как на проститутку.
 Ну и что? Я люблю проституток,  усмехнулся неласково Филиппов.
 З-знаешь, з-здесь ц-цена в этих местах 3000 рублей! – заикаясь от обиды, заявила Кони.
Филиппов достал из кармана рубашки пятитысячную купюру и протянул ей:
 Вот тебе пять тысяч. Минет зачётный был. Ну, и остальное тоже не плохо.
Женщина вздрогнула. Побледнев, она взмахом руки выбила банкноту из его пальцев и с ожесточением выпалила:
 Оставь себе, пригодится для расплаты за такси обратно!
Она развернулась, не оборачиваясь, своей детской походкой помаршировала вон. Крупные слёзы покатились из-под намокших длинных ресниц, падали на ворот жёлтой туники.
5
Ра был такой же перфекционист, как и Кони. Но ему повезло, он построил карьеру, а она нет. Ведь мало быть талантливым. Мало быть трудолюбивым и настойчивым. Надо, чтобы тебе ещё и повезло. Все знают эту притчу про двух мышек, как одна попала в крынку со сливками, не смогла выбраться и утонула; а другая попала в крынку со сливками, не сдавалась, барахталась-барахталась, сливки сбились в масло и мышка из крынки выбралась. Но никто не рассказывает эту притчу до конца. А финал там такой – вторую мышку ждала кошка. Она её обессиленную схватила и задушила. Даже есть не стала. Это была сытая, ухоженная, хорошо откормленная кошка. Вот ей повезло. А обеим мышкам – нет.
Но и это ещё не всё! Ту мышку, утонувшую в сливках, хозяйка брезгливо выплеснула на навозную кучу вместе со сливками. А сам горшок изнутри ошпарила кипятком. Во второй же крынке хозяйка нашла уже готовое масло и порадовалась. Люди это масло с удовольствием съели. И тяжело заболели геморрагической лихорадкой. А кошка не заболела, у неё был иммунитет. То есть, ей дважды повезло.
Ра тоже, можно сказать, дважды повезло – он жил с двумя красивыми добронравными жёнами, молодой и постарше. Как хорошо, казалось бы, со стороны  та, что моложе, хороша для горячего секса, а та, что постарше, для душевного взаимопонимания.
На самом деле, если начать с той, что «помоложе», Ра любил двух Кони – дотюремную и послетюремную. В блюде «любовь к дотюремной Кони» основным ингредиентом был секс. А главной составляющей блюда «любовь к послетюремной Кони» была жалость. Когда Денис Иванович с помощью Андрия Панасовича выкупил Таис из тюрьмы СБУ, она была в замершем состоянии. В таком, «застывшем», что ли, состоянии души, в которой поселился страх того, что ничего не может быть под контролем. Ты просто пойдёшь в папин гараж за детскими фотографиями, а окажешься в тюрьме без всяких шансов оттуда выбраться.
И как вы прикажете заниматься жёстким сексом, который так любила дотюремная Кони, если её там, в тюрьме, возможно, насиловали? Она же не рассказывает ничего  сама помнит всё как-то фрагментарно. Иногда у неё перед глазами опять вспыхивала та лампа, какой её пытали во время допроса в СБУ, но Таис никому об этом не говорила.
Как вы будете ради сексуальных игрищ связывать или заковывать в наручники ту, какую совершенно точно в тюрьме фиксировали в наручниках на долгие часы? И так же доподлинно известно, что Кони в тюрьме били, таскали за волосы и пытали депривацией сна, выбивая признание вины.
В тюрьме Таис как будто бы раздвоилась и наблюдала себя со стороны. Как бы это не с ней происходит, а с какой-то другой, «той Таис Кони». Любой намек о том, что она пережила в тюрьме и не хочет пересказывать, мог теперь вогнать Таис в состояние беспричинной неконтролируемой паники. Например, она никогда не пользовалась гаражом Ра, потому что боялась в него заходить, предпочитая парковать кроссовер просто на улице, рискуя, что его угонят.
Так что, после тюрьмы если у Ра и случался секс с Кони, то это было очень нежное действо, не травмирующее, без дикого загребания её кудрей в кулак и животном вбивании женского тела в расплющенный матрас. После трёхлетнего перерыва в сексуальной жизни, Ра, действительно, расцвёл в постели с дотюремной Кони. Она его, можно сказать спасла. Мужчинам после сорока пяти нежелательно даже на полгода прерываться, а тут – целых три года. Если бы ни Кони, Ра уже был бы импотентом. А вот с послетюремной Таис его на секс уже не особенно-то и тянуло.
Её можно было бы сравнить с отреставрированным и ухоженным ретро-автомобилем, который, как всем кажется, находится в состоянии «только сошёл с конвейера» и только владелец-мастер знает, где у этой машины слабые места и на сколько её хватит в случае автопробега.
А что произошло с женой Ра «постарше», со Светланой? Она состоятельная дама и состоявшаяся мать, отправилась с любимыми дочерьми в безопаснейший круиз на теплоходе по Волге и пережила его катастрофу. Страх того, что в любой момент, посреди летнего дня, что-то может пойти не так и вот ты уже в холодной мутной воде, а дочери утонули, а тебя саму из воды вытащили какие-то непонятные люди  этот страх поселился в каждой клеточке её тела, в каждой струнке её чуткой души. Она замерла и стала ждать, когда её спасут. Вернувшись из Саратова домой, Светлана больше никогда не поднималась на борт судна. Она всегда ждала от этого какой-то невероятной опасности. И даже вид яхт порождал в её душе неизбывную тревогу. Это была главная причина, почему она уехала к родителям Ра, а вовсе не какая-то там их особая нужда в помощи.
В Севастополе везде яхты, а Светлана Михайловна их видеть не могла! При этом у неё не было страха смерти. После трёх лет в монастыре, в посте и молитве, она не боялась умереть. У старшей жены Ра был страх жизни. Она страшилась, что что-то тотальное опять может случиться и всё пойдёт не по её сценарию. Она не боялась умереть, она боялась жить. Светлана была сильной женщиной и заставляла себя преодолевать это чувство, но зачастую всё же, она ему поддавалась.
Когда Таис Кони, Светлана Михайловна и Денис Иванович приехали к родителям Ра и сын сообщил им, что будет жить с двумя жёнами, то Иван Степанович его не поддержал. «Хохлушка, тридцатилетняя, разведённая, ты можешь прервать это предложение на любом слове и получишь причину не продолжать эти отношения!»  ворчал он потом, когда они остались с сыном без его женщин.
 Она гречанка, папа,  возразил Денис.
 Если я буду говорить о её семейном положении или бездетности в тридцать лет, то совсем расстроюсь за тебя, сын! И поэтому я говорю о безопасном, о её национальности.
 Да, причём тут это?! – воскликнул Ра-младший.
 Чтобы ты понимал, с кем имеешь дело! – твёрдо ответил Ра-старший,  Я очень надеюсь, что ты не примешь решения, которое превратит твою прекрасную жизнь в невыносимую!
Но Эсмеральда сказала мужу: «Ваня, она чудесная! Да, ситуация не идеальна, но она любит моего сына! А как можно быть хорошими родителями и не симпатизировать той, кто наступила на горло своему женскому счастью, чтобы сделать счастливым твоё дитя?! Это же какое-то фашистское недружелюбие!»
Так Ра-младший с благословения родителей стал жить с двумя жёнами. И, проживая с женщинами, имеющими такие воспоминаниями и с таким высоким уровнем тревожности, понимал, что не просто важно, а жизненно важно ограждать обеих жён от всего, что может их вогнать обратно в состояние «застывшего ужаса».
Так что, когда Денис после рассказов Таис решил познакомиться с Константином, он не предполагал какой-то сексуальной разнузданности или подкладывания своей младшей жены под неизвестного героя гражданской войны. Прежде всего, Ра увидел отрадное оживление в Кони. Она напоминала своим поведением сонную охотничью собаку, каковая оживилась, когда узрела в прихожей собранный рюкзак хозяина и расчехлённое ружьё. Таис хотела покатать по полуострову Константина, и Денис Иванович поехал сам проверить, что за человек останется наедине с его младшей женой, ведь, не исключено, что именно он в мае донёс в СБУ на дочь покойного Василия Трофимовича Кони.
Ра увидел опрятно одетого мужчину «за тридцать», который аппетитно ел чебурек и радовался жизни. Мужчина «в самом расцвете лет» немного смущался, когда оказался в кожаном салоне депутатского лимузина в своём солдатском камуфляже, но не лебезил и не агрессивничал. Обычно люди мелкодушные свою неуместность выражают именно этими двумя способами.
Рукопожатие у него было хорошее – сильная, горячая, сухая ладонь. Взгляд приятный – глаза не прячет, но и зенками не буравит. Лексика человека явно имеющего высшее образование. И Денис Иванович решил, что этому мужчине можно доверить свою жену.
Но, проживший мирную жизнь винодел не знал, что всего две недели назад Филиппов бежал, кричал, стрелял, спасался сам и спасал других. В севастопольском госпитале Константин находился как бы во временно;й щели  между войной, начавшейся для него со взрыва автомобиля с беременной невестой и предстоящими боями в составе ополчения Новороссии. В Севастополе Константин внешне пребывал как бы в мирной жизни, но умом и памятью он находился на войне в Донецкой Народной Республике. Филиппов пытался вытащить себя из этой «щели», внушал себе, что «я уже не на войне», что вокруг него здесь мир, благодать и благорастворение в воздухах. Но любопытные обыватели снова и снова своими расспросами загоняли его в переживания, какие, казалось, остались уже в прошлом.
Ра не знал и не мог знать, что по ночам Филиппову снятся кошмары, что он мог вскочить и надавать «по щщам» всем спящим в палате, обороняясь от каких-то грузин. Он мог кидаться табуретами в «Беркут», прятаться от обстрела под кроватью или выпрыгнуть в окно. Его хватали, наваливались и заставляли проснуться.
И ни одна живая душа не знала, какое чувство вины он испытывал перед родителями за гибель Василия! Он-то выжил. А брат-то погиб! А останься он тогда с братом, не пошёл бы служить в ВСУ, глядишь, и не убили Васю. А ещё Константин носил в себе чувство какой-то великой несправедливости потому, что доподлинно знал, кто сбил малазийский Боинг 777 рейс MH17. Он проговорился немного об этом за столом у Натальи Голик. И именно из-за этой информации Таис Кони первоначально захотела остаться с ним наедине на подольше, желательно без риска, что к ним войдёт кто-то ещё. Салон автомобиля, едущего куда подальше – самый идеальный вариант.
Таис не понимала, что своими расспросами опять вгоняет сознание Константина в состояние военного восприятия действительности. А может и понимала, но не придала этому особого значения по привычной журналистской жестокосердности. Вы расплакались перед телекамерой, а для интервьюера – это профессиональная удача!
Таис впервые задумалась о сексе с Константином даже не тогда, как почувствовала в машине, что он её рассматривает, мужским взглядам она была рада, иначе, зачем тогда ещё надевать эту тонкую эксомиду? А вот когда Филиппов признался, что думал о ней все эти месяцы на войне, Кони тоже захотела его, как мужчину. Здоровое желание вошедшей в силу здоровой женщины. На дворе конец сентября, а последний секс у неё был в середине июля, в Казани, с лейтенантом Дамиром Мусатовым.
Она и вправду везла Филиппова на то место, где Иван Айвазовский в кои-то веки нарисовал свою «неморскую» картину «Старый Крым. Фонтан», но утомительная езда за тащившейся арбой с быками совсем доконали её после трёхчасовой поездки. И она, вспомнив о прошлогодней живописной локации, решила припарковать автомобиль и сводить туда своего любознательного спутника. Откуда ей было знать, что увидев пустующий дом и пропустив вперёд себя Филиппова, она «включила» в нём разведчика?! Что больше всего он захотел в эти минуты почувствовать в руках свой автомат?
У него была с собой финка, но усилием воли Константин заставил себя не трогать оружие, чтобы не выглядеть в глазах женщины параноиком.
Пока Таис бродила по комнатам и по привычке прикидывала, где поставить телекамеру при сложившемся освещении, Константин высматривал мины-«растяжки». Он точно знал, что их здесь нет, и не может быть, но не мог оставить себя. Это как когда хозяйка не может не вымыть яблоки, прежде чем поставить на стол. Она умом понимает, что микробы на них как были, так и останутся. Если боишься микробов, обдавай фрукты кипятком. А просто помытые водой из-под крана яблоки в инфекционном смысле ничем от потёртых о левое плечо не отличаются. И если вы спросите себя: «Так зачем я мою яблоко?», то ответите «Так душе спокойнее!». Вот поэтому Филиппов и смотрел «растяжки» там, где их не было.
Когда Константин целовался с обнажённой Таис, у него «не стоял» не потому, что она ему не нравилась. Очень нравилась, и очень он её хотел, но он видел также, что «зелёнкой» очень опасно заросло всё пространство перед окнами, и в перерывах между поцелуями разведчик внимательно обшаривал взглядом все тенистые кусты, видные из окна, ему чудились там притаившиеся люди.
И кто знает, какой дверной скрип, какой стон половицы или стук ставни старого покинутого дома включил в Константине то ожесточённое состояние, когда он принялся расспрашивать Таис о её муже, а потом предложил за секс деньги?..
Филиппов нагнул коротко стриженую голову, широкие плечи его обвисли, перевитые жилами руки вяло опустились. Если бы Таис оглянулась, то увидела бы человека, истощившего все свои силы и ни на что больше не надеющегося. Но слёзы не дали Кони обернуться, лишь, когда она села на водительское сиденье и захлопнула за собой дверцу, сдерживаемая обида вырвалась наружу. Уткнувшись головой в руль, она безутешно рыдала, разорвав ворот туники и растрепав волосы.
6
Наталья Голик пригласила Таис и Дениса Ра продолжить празднование своего дня рождения в ночной клуб «Фрина», что принадлежал её любовнику. Денис Иванович уступил уговорам молодых женщин, хотя по ночным клубам был давно не ходо;к. «Ладно-ладно,  согласился он, разговаривая с Голик по телефону,  Ради твоего дня рождения сделаю исключение, мы придём!»
В конце двадцатого века в Севастополе почти шепотом рассказывалось, что в городе есть ночное заведение, где иногда показывают стриптиз. О том, что такое стриптиз, можно было узнать только из художественных фильмов, где демонстрировались откровенные сцены. Сам Ра воочию увидел этот танец, когда в 1992 году они со Светланой приехали во Францию и поселились в крохотной гостинице на севере Парижа на холме Монмартр, в квартале Монпарнас. На бульварах у подножья холма между Белой площадью и площадью Пигаль вчерашних комсомольцев поразил квартал красных фонарей. Денег, чтобы посетить известное кабаре Мулен-Руж у молодых супругов Ра было недостаточно, но вокруг было вдосталь больших брезентовых шатров, где сменяющие друг друга девушки раздевались под музыку в режиме non-stop за мзду невеликую. Светлана идти туда отказалась, а Денис насладил очи зрением.
Сегодня же наличием стриптиз-клубов в Севастополе никого не удивишь, но настороженное отношение к стриптизу так и осталось. В «Фрине» чаще всего стриптиз демонстрировался посетителям клуба профессиональными танцовщицами. Однако, при желании, гостья могла заказать у ди-джея нужную ей музыку и станцевать у пилона pole dance, в котором самодеятельная танцовщица могла демонстрировать сочетания элементов хореографии, спортивной гимнастики и акробатики.
Наталья Голик встретила Таис и Дениса на входе в заведение и привела в приятную и расслабляющую обстановку отдохнуть от суеты и насладиться прекрасным стриптиз-шоу. Она была одета в длинное белое платье на тонких лямках и с рискованной шнуровкой на груди, позволяющей увидеть внутренние округлости её грудей. Глаза Натальи закрывали большие защитные очки.
 Тебе хорошо в них видно? – озадачилась Таис, заметив, что подруга не сняла их даже в романтическом клубном полумраке.
Наталья сдвинула на кончик носа очки и продемонстрировала Кони замазанный тональным кремом синяк под левым глазом.
 Это Виктор тебя так?! – ужаснулась Таис,  Как хорошо, что у меня муж не ревнивый!
 У меня тоже не ревнивый! – усмехнулась Наталья и вернула оправу на переносицу,  Полезла в шкаф и получила дверцей по физиономии – шкаф стоит сбоку вплотную к стене и при открывании дверцы между ней и стеной попал валяющийся воздушный шарик, дверца отпружинила и поставила мне фингал. Хорошо же я буду смотреться на работе после выходных!
 А я уж, было, подумала, что это он тебя так,  облегчённо выдохнула Таис.
 Нет! Витя на меня руку никогда не поднимет! – решительно отвергла такую возможность Наталья,  Я ему хорошая жена: рубашки у него всегда свежие, борщи варю, мозг не жру, по телефону не донимаю, если надолго на службе задерживается или даже ночевать не приходит.
 А ты не думаешь, что у него кто-то на стороне?
 Не-е-е-е, они там с недвижимостью Коломойского разбираются, работы много… И чем его может прельстить другая? – самоуверенно спросила Наталья, оглаживая себя по бокам от груди до талии.
Высокая, полногрудая блондинка – она выглядела сногсшибательно.
 «Нам не треба краще, нам треба інше»  процитировала Таис слова, услышанные когда-то от майора Голика,  Родит какая-нибудь ему ребёночка…
 Я вот должность начальника отделения займу и уже с этого места уйду в декрет,  поделилась Наташа давно задуманным планом по совмещению карьеры и деторождения.
«То-то руководство банка обрадуется»  подумала Таис и внезапно осознала возможную причину того, за что её уволили с должности заместителя директора ГТРК «Крым». Она ведь тоже тогда была замужем за Тарасом Мелько.
 Представляю тебе,  обратилась Наталья к мужчине лет сорока в льняном намеренно мятом костюме, длинными смолистыми волосами и чёрной импозантной бородкой,  Это Дени;с и Таи;с.
Владелец клуба Роман Осаковский внешне был похож на опереточного итальянца. С его лица не сходила благодушная улыбка. Он подчёркнуто учтиво пожал руку Денису Ивановичу и поцеловал тёплые пальцы Таис.
 Это Роман,  представила Наталья его своим друзьям,  владелец клуба, родом, кстати, из Константиновки.
 Ты устраиваешь конкурс самодеятельного стриптиза сегодня? – спросила Наталья у Романа, заранее зная ответ, но желая, чтобы он рассказал об этом гостям.
 Ну, конечно! – Осаковский поднял бокал с напитком, давая понять, что это в честь неё,  Мы что, просто так здесь собрались, что ли?!
Чуть отхлебнув, он поставил фужер на столик и обратился Наталье:
 Как бросить пить, чтобы дольше жить, если когда бросаешь пить, жить хочется меньше? Вот настоящий логический парадокс. А яйцо и курицу засуньте обратно в философов. Пусть они ими закусят.… Вы, кстати, с Таис всё обсуди;те, может, она нас тоже порадует своим искусством?
 Тая? – наклонилась к Кони блондинка.
 Нет! – наотрез отказалась Таис, взглянув на Дениса Ивановича,  Я вот что хотела: посидеть тут в укромном местечке, посмотреть шоу в спокойной обстановке…
Когда Таис произносила эти слова, то осматривала столики, находящиеся по другую сторону танцплощадки, точнее, не столики, а посетителей клуба, занимающие их. Внезапно за одним из столов она заметила Филиппова в компании с какой-то вульгарной девицей с красными волосами и сиськами навыкат в глубоком декольте красного платья. Константин что-то ей говорил, а та растягивала в манерной улыбке свои толстые губы, накаченные силиконом и намазанные красным жиром.
Филиппов, наверное, почувствовал взгляд, обернулся и посмотрел Таис прямо в глаза, отчётливо кивнув, произнёс неслышимые за общим гулом слова приветствия.
 Над чем-то задумалась? – спросила её Наталья, заметив, что подруга смотрит куда-то вдаль и в сторону.
 М-м? – повернулась к ней Таис.
 Твой взгляд совершенно бессознательный.
 Там, кстати, где-то есть мой бывший сосед по подъезду,  сообщил им Роман Осаковский,  Костя Филиппов, наши родители дружили. Встретил намедни его в Севастополе, он был без сил совершенно, завтра ему на фронт, так что притащил его отдохнуть с нашими девочками.
Услышав это, Таис опять глазами нашарила Константина среди столиков. Тот, оказывается, до сих пор её разглядывал. Разведчик смотрел на неё без гнева, а с сожалением,  так показалось женщине. Она склонила голову с тяжёлым узлом высоко зачёсанных волос и по-детски поджала губы дужкой.
Ночной клуб «Фрина» был во власти праздничных настроений. Гости приветствовали конкурсанток, восхищаясь их красотой, силой, чувством превосходства и власти над мужчинами, исходившими от восхитительных танцовщиц.
После присоединения Крыма к России, народ надеялся на большие перемены в своей судьбе, долженствующие изменить печальную жизнь по мановению президента Путина, испокон веков надеясь на лучшее и не понимая, что ход российской бюрократии медлителен и тяжек. Для этих, ныне живущих в Крыму людей, к лучшему уже изменилось многое. Погромы украинских националистов, военные беды, пожары и артобстрелы вторглись в неизменно бесцветное существование людских толп Новороссии с ошеломляющей внезапностью. Защита «вежливых людей» существовала только для жителей полуострова, празднующих жизнь дома или в спортзалах, или в ночных клубах…
Маленькая гимнастка, в чёрном, как ночь, трико, походила на обезьянку. Только вместо пальм – два блестящих высоких шеста-пилона. Силе рук танцовщицы могли позавидовать присутствовавшие в клубе качки в майках-алкоголичках. «Обезьянке» аккомпанировал блюз Beth Hart and Joe Bonamassa «Close To My Fire». Широкий размах ног девушки скашивал, подобно крестьянской косе, человеческие огорчения, повелевал каждому мужчине быть внимательней к своей спутнице и добрее к её подругам…
Загудели электронные барабаны. Ритм заострила дробь из невидимых акустических установок. Извилистые ленты тяжёлого сценического дыма потянулись над танцполом.
Следующая конкурсантка  тонкая, узкобёдрая, смуглая и низкогрудая, извиваясь, завертелась на пилоне. То, отлетая от него на вытянутую руку, то бешено бросаясь навстречу шесту, она дерзко, грубо и недвусмысленно изображала ярость овладевшего ею желания. Скатываясь с шеста на пол, танцовщица демонстрировала одержимость одной целью – быстрее удовлетворить мучавшую её похоть.
Крики одобрения понеслись со всех сторон. Только сам Роман Осаковский и любезный Денис Ра не выразили восхищения. Наталья с Таис тоже остались спокойными. Официанты обнесли всех в компании свежими фужерами с брютом «Новый Свет». Сценический дым осел, тело танцовщицы в маленьком цирковом купальнике заблестело от пота, пронзительная дробь смокла. Под замирающие удары барабанов конкурсантка скрылась.
Для следующего номера потребовался перерыв, во время которого сменилось освещение так, что большие зеркала стали кверху отражать лучи больших наземных светильников.
Глухо заворковали акустические барабаны, протяжно запели серебряные струны электрогитары и девушка в кожаных трусах и лифе, как от БДСМ-костюма, появилась в полосе света. На ногах её были ботфорты со шнуровкой сзади от верха до самого каблука, высокого и острого. Девушка была небольшого роста, крепкая и полногрудая. Её платиновые волосы не метались тонкими змеями по плечам, как косички предыдущей конкурсантки, а были коротко острижены, как у солистки шведской поп-группы «Roxette» Мари Фредрикссон.
Ноги в сапогах с защитным козырьком на коленях ступали дружно, одним слитным движением с ботфортами. «It Must Have Been Love»  доносилось из динамиков, и танец конкурсантки казался волшебным действом, тайной мистерией любви. Её pole dance поначалу был широким, плавным. В убыстряющимся темпе юная танцовщица словно бы парила вместе с серебристым шестом над головами зрителей, которые оценили полёт её фантазии, смотрели в молчании, захваченные чувством прекрасного.
Впечатлённый Ра повернулся к Осаковскому и громко, перекрикивая музыку, сказал:
 Вспомнил этот фильм с Джулией Робертс… Девяностого года… Про проститутку… Как его…
 «Красотка»,  подсказал Роман.
 Да, «Красотка». Как это было прекрасно! – воскликнул Денис Иванович и через мгновение с удивлением увидел, как Таис развязывает, обтягивающие щиколотку, тонкие ремни своих чёрных на высоком каблуке туфель. Она была одета в элегантное вечернее платье на тонких бретельках, с большим декольте, которое было стянуто на её маленькой груди, а потом опять расходилось в каплевидный вырез под грудью. Платье было ниже колен, но с разрезами настолько высокими, что ноги было видно так же, как если бы она была в микроюбке.
В это время опять сменили освещение и объявили перерыв. Босая девушка с распущенными волосами прошла через всю сцену к в ди-джейскому пульту, что-то спросила ди-джея. Тот протянул наушники и что-то ей включил. Та послушала и утвердительно покивала головой. Сначала на девушку не обратили внимания, но вдруг из колонок раздались непривычные здесь звуки бубна. Зазвенели бубенцы, прикреплённые к ободу инструмента, и в ярко освещённые круг между двумя пилонами ворвалась Кони. Ни обуви на маленьких стопах с чистыми ногтями, ни маникюра на цепких пальцах, ни косметики на лице, никаких украшений, ничего не было на ней, кроме простого чёрного платья, подол которого двумя крыльями метался вокруг её бёдер. Грациозной переступью Кони прошла от одного шеста до другого, склонив на бок голову с отрешённой улыбкой и приветственно размахивая распростёртыми руками. Наташа, видевшая этот танец на репетиции, понимала, что Таис разогревается.
Бубен смолк, и раздались звуки алтайского воргана. Кони в такт ритму повернулась обратно, внизу её бёдра двигались в невообразимой пляске, а сверху Таис держала голову прямо, с неподвижными плечами. Она не таясь, взглянула на Филиппова, смотрит ли он, тот смотрел, не отрывая глаз. Согнутой в локте правой рукой он опирался на спинку стула, а левая лежала на бедре, как бы прикрывая расслабленной кистью гульфик джинсов.
Внезапно для танца живота, который исполняла Кони, она запрыгнула на пилон и поворачивалась на нём, держась согнутым коленом. Зрители заорали в ритме скачки, заданным ворганом Тюргэна Кама.
Кони растягивалась на пилоне, обнимая серебристый шест вытянутой рукой и ногами. Потом снова отрывалась от пилона, вертелась вокруг него быстро и красиво. Подгоняемая восторженными криками зрителей, Таис растянулась во весь рост, придерживаясь за шест кистью руки и стопой, и безукоризненно балансируя. Она, держась ногами за шест, откидывалась, выгибаясь дугой и устремляя груди к тёмному потолку клуба «Фрина». Кони посмотрела на Филлипова и увидела, как тот что-то говорит на ухо своей красноволосой подружке.
Вдруг звуки воргана сменились горловым пением челябинского шамана, вызывающего духов, а Таис так же внезапно скинула с себя чёрное платье, оставшись абсолютно нагой. Клуб ахнул. Кони посмотрела в глаза Филиппову и принялась исполнять странный танец. Удерживаясь за пилон вытянутой правой рукой, а также стопой и голенью правой ноги, она высоко поднимала левую, обхватывая её щиколотку вытянутой вперёд левой рукой. Изогнутое луком, без единой белой полосочки от купальника, медное тело Таис обрисовывало треугольник. Затем обе вытянутые вперёд руки на уровне плеч вцепились в шест в такт сильному прогибу тела, а правая нога перешла в положение левой. И снова на миг обрисовался треугольник. Таис резко соскользнула сверху по пилону на пол и спокойной походкой подошла к столику Филиппова. Молча посмотрела тому в глаза. Вздох всеобщего восхищения приветствовал Кони, медленно возвращающуюся к другому шесту в сознании собственной красоты. Сильными движениями проскользнула ввысь и там повторила треугольники странного танца.
Стены клуба сотрясал рёв зрителей. Роман ринулся было вперёд с кубком Grand Prix, его остановила Наталья. Филиппов казался внешне спокойным. Красноволосая подруга сидела, сплетя руки под грудью в жесте «Сиськи по пуду  работать не буду». Денис Иванович резко встал и чуть не выбил поднос из рук официанта, находившегося сзади него с напитками и следившего за танцем так, как будто от этого стриптиза зависела вся его жизнь.
В этот момент Кони соскользнула с пилона и под восторженные крики зрителей поприветствовала их. Толпа возликовала, бурные аплодисменты переросли в неистовую овацию. Кони, присев, подобрала своё платье и убежала. Через несколько минут она вернулась к столику владельца клуба в этом платье, натянутым на голое тело, влажное от мокрого полотенца, которым она наскоро обтёрлась. Чаща её волос была стянута в конский хвост лентами российского триколора – белой, синей и красной.
Прежде, чем Роман и Наталья успели что-то сказать, женщина подошла к мужу, посмотрела ему в глаза с тревогой и ожиданием приговора. Денис о;бнял её и прижал к себе. Таис поднялась на цыпочки, положила голову ему на плечо и выдохнула, раздув щёки и сделав «страшные глаза» Наташе. Ра усадил жену на стул и с гордостью посмотрел на своих соседей по столику.
 Устала! – еле слышно вымолвила Таис.
Роман протянул ей бокал с вином, но та мягким жестом свободной руки отстранила от себя шампанское. За другую руку её держал восхищённый Денис. Наталья подсела к ней, обняв подругу и нисколько не ревнуя жадно глядящего на Таис ресторатора.
 Ты была великолепна!
 О-о-о! Моё сердце! – жалобно ответила Кони, наблюдая, как Филиппов придерживая красноволосую девицу за шею, направился с ней на выход.
 Денис!  обратилась Таис к мужу,  Давай пойдём домой, прямо сейчас?!
Это было лучшее предложение от жены, какое только мог ожидать Ра.
 Большое тебе спасибо! – сказал он уже на лестнице, когда они поднимались в их квартиру,  Но почему ты не дождалась церемонии награждения?
 Знаешь, не хотелось там оставаться! – вздохнула Таис.
Зайдя в квартиру, Ра поспешил в душ и смыл с себя дневную пыль и алкогольный пот ночного клуба. Вышел оттуда свежий, бодрый, как был, голышом он прошёл в спальню Таис и застал её лежавшей на постели прямо в платье и туфлях. Денис Иванович присел на краешек кровати и поднял за руку жену с подушки, привлекая к себе. Стриптиз снова породил в нём жажду близости с ней, обещал подзабытые оттенки страсти, тайны красоты сильного женского тела – целый мир ярких и всегда новых ощущений.
Молодая женщина зарделась, послушно подставив губы для поцелуя.
 Жду тебя, милый,  выдохнула она ему в рот, впервые назвав так Дениса Ивановича и вложив в это слово столько нежного значения, что Ра нетерпеливо сдёрнул с неё платье до пояса. Обвив руками его шею, Таис крепко прижалась к мужу, её горячее крепкое тело стало совсем близким.
 Я хочу быть сверху,  шепнула женщина.
Денис опрокинулся на кровать, безмолвно соглашаясь, и Таис, не снимая, спущенного до пояса платья, прямо в туфлях оседлала его, изо всех сил упершись в мужнину грудь, покрытую седыми кучеряшками.
Прошло немало времени, когда они снова вернулись ментально в окружающее пространство. Склоняясь над лицом возлюбленной, Денис спросил:
 Скажи-ка мне, что случилось третьего дня в Старом Крыму, а?
 Он меня проституткой обозвал...
Денис Иванович вгляделся в её ресницы, пряди волос на лбу и тёмные круги под глазами. Он взглянул в окно, морской горизонт подсвечивал контуры кораблей, стоявших на рейде. Их огни, казалось, были совсем близки. Долгая осенняя ночь кончилась. Таис приподнялась на локте и удивлённо смотрела на разгоравшуюся зарю. Внизу, во дворе, послышался прерывистый сигнал сдающего назад мусоровоза. Она медленно легла обратно и вытянула ноги, освещённые первыми лучами солнца, ещё резче подчеркнувшим оттенок меди, свойственный её загорелому телу. Руки поднялись к волосам извечным женским жестом – она развязала ленты и распустила волосы. Кони покрылась одеялом из мягкой шерсти альпака, будто озябла, и уснула рядом с Денисом, задумчивым, со склонённой над ней головой…
Долго заспаться Таис не дали  разбудил звонок от Натальи Голик. Судя по её голосу, она уже была одета, накрашена и на работе:
 Представляешь, думала, что потеряла телефон. И где? Вчера во «Фрине». Начала на него звонить с витиного, спотыкнулась. Слышу, на той стороне взяли трубку. Стала просить, чтобы сказали, у кого мой телефон. Там молчат. В итоге оказалось, что телефон в сумке, когда я спотыкнулась, он «ответил» на мой звонок.
 Угу,  буркнула сквозь сон Таис.
 Короче, как хорошо, что ты уехала, Тая! – сообщила ей Голик,  Сразу после вашего отъезда случилась безобразная драка! Филиппов набил морду какому-то морячку!
 За что?! – спросила ещё сонная Кони.
 За то, что морячок назвал тебя «знатной шлюхой»! Полиция приезжала, протокол, разборки, то-сё!
 Его арестовали? – сон с Таис, как рукой сняло.
 Осаковский отмазал своего земляка, но конкурс был сорван, настроение у всех уже было не то…
Кони, стоя у окна, наблюдала, как дворник нашёл и втихаря допил чью-то водку из пластикового стаканчика, как он сметает метлой с тротуара сизых птиц вместе с хлебными крошками и пивными крышками. Голуби возле их подъезда жрали, как лошади. Обгадили весь козырёк. А пожилые «орнитологи», их подкармливающие, мало того что хлеб крошили, так ещё и кашу ложками вниз кидали...
Из памяти Кони не выходила вчерашняя встреча с оскорбившим её человеком, воином, со следами ожогов на правом виске и шрамами на груди и ногах, скрытыми одеждой. Нам дана свобода относиться к какой угодно ситуации как угодно. В Старом Крыму она очень обиделась на Филиппова. «Наверное, я и правда какая-то ****ь,  думала она, вцепившись в руль и держа рекомендованные 90 км/час,  Опять меня отверг мужчина, которому я хотела доставить только радость и ничего больше. Ну, раз я такая, то не буду больше ни с кем сходиться, не буду больше никому давать использовать моё тело, раз уж я такая шлюха». Три часа, пока она ехала обратно в Севастополь, Кони погружалась и погружалась в эту обиду.
И когда Таис увидела обидчика в ночном клубе, она очень разозлилась! «Я люблю проституток!»… Да, как он мог сказать мне такое! – думала она, и это подстегнуло её стать ещё более божественно недосягаемой и безукоризненной. Своей наготой она показала Филиппову, насколько она его презирает за оскорбление: «Ты назвал меня проституткой, так вот смотри! Я не просто какая-то там проститутка, я супер-мега-ультро-гала-сверх-проститутка, бесстыже загибающаяся без трусов на шесте перед сотней мужских глаз! Твоё «проститутка»  это жалкий лепет школьника по сравнению с тем, кто я есть!»
А после звонка подруги Таис подумалось: «Ой, так этот человек завидует моему мужу!» И это вызвало в ней состояние радости, ликования и восторга. «Значит, я настолько хороша и восхитительна, что он оторопел и сказал мне такую гадость!»
В это время Филиппов в своей палате укладывал пожитки в большой брезентовый баул. Его выписали из госпиталя, осталось собрать вещи и следовать на вокзал. Отпуск закончился. По проводному радио передавали Чайковского – «Сцена письма Татьяны из оперы «Евгений Онегин». Константина одолевала «шугань»  такое похмельное ощущение стыда за то, что он мог по пьяни сделать что-то стыдное и ещё не знал наверняка, сделал или нет. В дверь постучали. Вообще-то он не один лежал в палате, просто все разбрелись кто куда, но в палату даже незнакомцы всегда заходили без стука.
 Да! – крикнул Константин, раздосадованный тем, что его отвлекают, и он из-за этого может что-то забыть.
 Это Ра,  раздалось за дверью,  Позвольте зайти?
Филиппов замер на несколько мгновений, затем подошёл к двери палаты, вдохнул, как будто собирался нырять и открыл. На пороге стоял одетый в безупречный костюм депутат Верховного Совета АРК. И не двигался с места.
 Пожалуйста, входите,  сделал приглашающий жест Константин.
 Спасибо,  ровным голосом поблагодарил Денис Иванович и вошёл в безлюдную палату.
Каким-то хозяйским взглядом окинул пустые, заправленные койки, казённую мебель, на стенах  детские рисунки со стреляющими танками и бомбящими самолётами.
 Может быть, желаете чего ни будь,  предложил Константин, оглядываясь на столик с электрочайником, коробками с рафинадом и чаем в пакетиках, стеклянными банками растворимого кофе.
Тыльной стороной ладони Денис Иванович снизу вверх резко ударил разведчика по правой щеке. Константин вскрикнул, его голова откинулась – в удар Ра вложил весь свой, накопившийся за утро гнев. Потупив глаза, Филиппов стоял перед ним, даже не подняв руки, хотя щёку очень жгло и нестерпимо хотелось её потереть.
Ра коротко выдохнул и произнёс голосом, в котором слышалась с трудом сдерживаемая дрожь:
 Мы с вами договаривались об автомобильной прогулке с моей женой в чётких, честных и само собой разумеющихся границах.
 Я знаю,  ответил Филиппов, осмелившись поднять на депутата глаза.
 Я доверил вам Таис, а вы нас с ней жестоко предали!
 Я не знаю, что на меня нашло…  жалким голосом попытался оправдаться Константин.
Ра прошёлся туда-сюда по палате и спросил:
 Вы вообще уверены, что знаете, что творите?
 Да…  военный односложно ответил депутату за своей спиной, потом, не выдержав такой позиции, повернулся к нему лицом,  Простите, я не хочу ни кого ранить…
 Я знаю,  согласился с ним Ра,  Побеседовал с психологом госпиталя.
Денис Иванович достал из кармана белый конверт и вручил Константину:
 Передайте своему командиру. Это на медикаменты в санитарные сумки.
Ничего не понимающий Филиппов взял конверт, а Ра в это время повернулся и, не прощаясь, вышел вон. Константин открыл конверт, обнаружив там стопку пятитысячных купюр и сложенную втрое записку, написанную угловатым мальчишеским почерком:
«Я начала работать в 18 лет, видеографом в Одесском МЧС. В 27 карьера моя потерпела крах. Я думала, что будет дальше, как я буду жить? Когда мы с тобой встретились в Одессе, я была напугана. Потом меня арестовали и посадили в тюрьму на 3 года. Так что, сейчас я ещё должна была бы сидеть в тюрьме, если бы ни Денис Иванович Ра.
Мы познакомились задолго до войны, на горном курорте в Трускавце. Тогда он был такой же, как сейчас – солидный, основательный, положительный. Я восхищаюсь им и глубоко уважаю. Это ведь тоже любовь.
А когда я увидела тебя в гостях у майора Голика, у меня в душе как будто открылась потайная дверь с нарисованным очагом в каморке Папы Карло. Я никогда не ощущала такого желания жить, как в твоих объятьях, в том разрушенном татарском доме, в Старом Крыму.
И потом было так соблазнительно забыть обо всём и обидеться на тебя навсегда. В любой момент мы можем выбросить из своей жизни всё, что нас не устраивает. Кто-то об этом забывает, а кто-то только и умеет выкидывать. Но я не могу. И не потому, что не верю, что ты и вправду думаешь, что я поступаю, как проститутка, и не из-за образа жизни или, как тебе кажется, разницы в материальном положении, или во мнении обо мне окружающих. Я говорила тебе: «Мы с Ра весьма старомодны», прошу, если ты не можешь не пытаться переделывать меня, то больше не появляйся в моей жизни. Я никогда не изменюсь!
Мне очень грустно, что ты уезжаешь на войну, и мы никогда больше не встретимся. Я даже не могу в это поверить. У нас впереди было ещё столько перспектив! Возможно, будь у нас больше времени, я бы тебе объяснила, какая она – идеальная любовь. Хотя, вряд ли. Таис Кони».
7
По протекции Светланы Михайловны на «Первом Севастопольском» телеканале появился новый редактор новостей – Таис Васильевна Кони. Нет, она не собиралась повторять те же ошибки, как когда-то в Симферополе на ГТРК «Крым». Она должна была идти вперёд и… совершать новые.
Таис с неудовольствием отметила, что вся деловая одежда прошлой зимы стала ей как-то тесновата. Она посмотрела на себя в зеркало: чёрные туфли-лодочки на каблуке-рюмочке, креповая юбка-карандаш (еле-еле застегнула) впилась в бока, рубашка с разъехавшимися расстояниями между пуговицами. Жакет из буклированной ткани сидел на ней так, как будто она от долгов сбежала!
 Вспомни, в двадцать пять лет,  обратилась она к iPad, на экране которого было лицо Ани Бликсен,  жри, сколько хочешь, и не жиреешь, а тут только посмотришь на булочку, а у тебя бац, блин! И плюс два килограмма! А ещё вчера мне так захотелось блинчик с фаршем у нас в буфете на канале!
 Ты же не ешь мяса?! – поразилась Аня по ту сторону океана.
 Не ем, а тут купила и сожра;ла!
 И нормально зашло?
 Куда там! Через две минуты в туалете вырвало.
 Давай исключим другие причины, хорошо? – предложила многоопытная Бликсен,  Ты не беременна?
 Конечно, нет! – Таис решительно отвергла эту вероятность и даже скривилась от мысли, «как такое могло прийти в голову Аньке Загорулько!» (Таис всё равно называла её по прежней фамилии). Но потом она подумала, что вся эта суета по вхождению в ритм работы телеканала, новая начальница, присланная из Москвы, какая-то суета на ровном месте, совсем её отвлекли, и она как-то выпустила из виду – а когда у неё должны были быть месячные?
На старом смартфоне у неё было приложение, которое за всем этим следило, а новый iPhone;6, который она получила за победу в танцевальном конкурсе клуба «Фрина», такого приложения не имел, и всё как-то не было свободной минутки его установить.
 Загорулько, а у меня когда последний раз месячные были? – спросила Кони озадаченно.
 Боже! Коняшка! Ещё листья были зелёные! – воскликнула американка.
Уже через час Таис в отделении банка «Рублёв», что было расположено на первом этаже её дома, в туалете для персонала стояла перед большим зеркалом над раковинами в компании с Натальей Голик. Та порекомендовала ей взять в ближайшей аптеке сразу несколько тестов на беременность Frautest за 70 рублей штука и обещала помочь. Ничего сложного не было, конечно, но моральная поддержка Таис была нужна.
«Жидкость для определения беременности» Кони собрала в одноразовый стаканчик от банковского кулера. Наталья вскрыла плоскую розовую коробочку и достала такую же розовую прокламацию с рекламой других тестов и короткой инструкцией. А Таис из той же розовой коробочки извлекла герметичный пакетик с тестовой палочкой и вскрыла его по линии разреза.
 Берись только за синенькую полосочку, Тая,  командовала Наталья, читая инструкцию с картинками,  а то беременность будет считаться недействительной! Опускай в стакан на 10 секунд… Стой!!! Не опускай пока, я секундомер включу!
Таис от вскрика Натальи чуть ни уронила тестовую палочку в урину. Руки у неё и так дрожали. И ноги, особенно в коленях. Она подложила на искусственный мрамор поверхности одноразовую бумажную салфетку и на неё уже тестер – проявляться. Практически сразу появилась одна полоска.
 Ф-ф-ф-ф-у-у-у-у-х-х-х-х!!! – выдохнула Таис,  Слава Богу!
 Что «фух!»-то сразу?! Что «фух»-то? Надо пять-десять минут ждать,  сверилась с инструкцией Наталья,  Перед твоим приходом сварили у нас в офисе очень вкусный итальянский кофе, выпила чашечку и сидела, наслаждалась послевкусием… пока вот на твою мочу ни насмотрелась. Теперь во рту как будто кони нассали! Ахахахаха!!!
 А меня пересаживают на новое рабочее место. И оно напротив сотрудника, который «не против». И я уже за полдня устала от его взглядов и шуток, – поделилась Кони своими досадами.
 Тая!!! – вдруг вскрикнула Наталья,  Там не одна полоска!
 А сколько? – вгляделась Кони в бледно-розовую поверхность палочки между чёрными буквами MAX слева и синей рукояточкой справа.
Рядом с отчётливой бордовой чёрточкой, проявившейся практически сразу – нерешительно, робко, как-то застенчиво стала показываться еле-еле различимая вторая вертикальная чёрточка. Спустя десять минут она, конечно, не стала такой же бордовой, как первая, но такой себе вполне бледно-пурпурной.
 Мне кажется, результат положительный! – объявила Наталья, глядя не на Таис, а на её отражение в зеркале. – Думаю, настал момент, когда надо зарегаться на все мамочкины форумы!
 О, Господи! – прошептала Таис.
 Боже, ты беременна! – вдруг дошло до Натальи.
 Я беременна! – тоже почему-то шёпотом повторила Таис.
 Ты беременна! – сокрушённо повторила Наталья, как будто уличила в чём-то подругу.
 Я… беременна…  произнесла Таис, привыкая к этому словосочетанию, которое ей предстояло сказать ещё много-много раз.
 У тебя будет ребёнок…  сделала «страшные глаза» её отражению Наталья.
 Ахахаха! – нервно рассмеялась Кони,  У меня будет ребёнок!.. – и повторила ещё раз ошарашено,  У меня будет ребёнок…
Их глубокий самоанализ прервал Жора Деревцов, который заявился в туалет для сотрудников.
 А у меня «мештем» день мудака продолжается,  делился он с кем-то по телефону,  Тренер, опрокинувший предыдущую треню, и это было в четвёртый раз, страшно извинялся, но на сегодняшнюю всё равно опоздал на пятнадцать минут. Капец, когда же это кончится?!
Молодые женщины быстренько смахнули все упаковки, коробки, стаканчики, полоски в пакет и выскочили из уборной-унисекс. Кони уехала на работу с чувством, что в ней произошла большая перемена – к лучшему или к худшему, она ещё не могла оценить.
 Тася, ты хочешь ребёнка? – спросила у неё Файдюк, когда Кони связалась с Киевом по Скайпу со своего рабочего компьютера.
 Я… не знаю… мне уже двадцать восемь, вроде бы как давно пора…  ответила Кони, угадывая знакомые лица, шаставших за спиной Жени сотрудников «Надзвичайних новин».
 Послушай, ты на этого Ра глаз положила ещё до Майдана, а теперь, когда вы официально живёте вместе… Признайся, ты хотела ребёнка!
 Может быть и так,  вздохнула Таис.
«Пять минут до эфира»  прозвучало в студии.
 Это у тебя или у меня? – озадачилась Файдюк…
Ночью Таис не спалось. Она лежала в своей комнате и слушала, как Денис и Светлана, крадучись вышли из спальни, и пошли к холодильнику на водопой и ночной дожор.
«Я беременна! Это случилось! Теперь вопрос: чей он?!»  гадала Таис, лёжа на спине и вглядываясь в потолок. Странное чувство ожидания пришло к ней исподволь. Само её тело устремилось этим ожиданием к небу, готовое принять оттуда новую душу в свои объятья. Таис казалось, что она слилась сразу со всем человечеством, она ожидала соединения со сверкающими душами бесконечных поколений предков. Великая тайна возникновения новой души вот-вот должна была открыться ей. Таис раскинула руки, всё тело её растеклось, стон сладостного долготерпения сорвался с губ. Но белесое покрытие натяжного потолка по-прежнему висело над ней, загадочное мерцание светил было не более чем слабым отблеском встроенных светодиодных ламп. Резкий спад её порыва и огорчил и даже оскорбил молодую женщину. Она увидела себя со стороны, жалкую, маленькую, залетевшую то ли от случайного любовника, то ли от сожителя. Её мнимое слияние с душами человечества было дерзким бредом величия, непостижимое осталось недосягаемым, будущее не сулило ни великого, ни светлого. Таис захотелось вскочить и тоже пойти на кухню, к Денису Ивановичу и Светлане Михайловне, чтобы перестать себя чувствовать никчемушной приживалкой, осознавшей своё ничтожество.
Не так она себе представляла свою беременность. Когда она была замужем за Тарасом, она первый год очень хотела ему родить. Но, как-то всё не складывалось. В те времена Таис рассматривала фотографии в женских журналах, где муж и беременная жена – она в длинном крупной вязки кардигане, он в рубашке в светлую клетку с повязанным на шее джемпером тонкого трикотажа. Они вместе пришли к врачу и радуются белозубыми улыбками. А врач тоже вместе с ними радуется, в американском оскале с винирами оттенка унитаза.
 Итак, ваш возраст? – спросила у Таис строгая врач роддома №2 «Комплекс».
Зубы у неё были серовато-желтоватые, самого обычного цвета зубы. Нитка крупного белого жемчуга выигрышно оттеняла её шею. Особенное, редкое для врачей выражение сочувствия и откровенности поразительно сочеталось с таинственной глубиной всезнающего взора акушера-гинеколога.
 Двадцать восемь,  ответила Кони и, глядя, как женщина лет сорока записывает её возраст, и поинтересовалась,  Скажите, а в какой именно из этих двух дней мы с моим любимым зачали ребёнка?
 Это важно? – спросила врач равнодушным тоном.
 Ну-у-у-у… да! – игриво и как бы экзотерически подтвердила беременная,  Это такой сокровенный момент, мы бы хотели знать дату, чтобы её отмечать.
 Можете отмечать обе,  посоветовала врач, не поднимая глаз на пациентку.
 Ну, да, конечно, так и будем,  Таис скосила глаза на табличку с именем отчеством принимающего врача,  Но, Антонина Филимоновна, я полагаю, одна из этих дат более вероятна, чем другая?
 Э-э-э, десятый день, когда у вашей подруги был день рождения, немного рановато, а на шестнадцатый день цикла у вас был…
 Танцевальный конкурс! – подсказала Таис.
 Ах, да! Помню-помню,  согласилась Антонина Филимоновна и взглянула на Кони поверх очков,  Немного поздновато… Вы уверены, что между этими датами ничего не было?
Врач перестала писать и пристально взглянула на беременную.
 Да, абсолютно уверена…  Таис сделала задумчивое лицо, как будто она вспоминает что-то,  Он уезжал… Так в какой день, думаете, это произошло?
 Не могу знать! – покачала головой Антонина Филимоновна,  Вероятность одинаковая. Зачатие могло произойти позже. Сперматозоиды жизнеспособны несколько дней.
 А вы не могли бы предположить?
 Нет!
 А первое УЗИ поможет предположить, когда произошло зачатие?
 Нет! – решительно отвергла врач такую возможность и протянула беременной квадратную бумажку,  Запишитесь на приём по этому номеру и приведите отца, если определите, который из них.
Тиас стало очень стыдно. Вот уж не думала она, не гадала, что такое может произойти с ней, с аккуратисткой и перфекционисткой.
 Ясно… сказала она,  Хорошо… Но просто из интереса…
 М-м,  откликнулась врач.
 Если вдруг у кого-то возникают сомнения насчёт отца…
 Можно провести анализ ДНК по амниотической жидкости, и я рекомендую вам пренатальные тесты, так как у старородящих женщин риски возрастают.
Кони нервно хохотнула и переспросила недоумённо:
 Старородящих?!!
 М-да!
 Это возмутительно! – воскликнула двадцативосьмилетняя старородящая.
 Пожалуй,  всплеснула руками сорокалетняя врач Антонина Филимоновна.
За окном хрипела простудная погода. Приблудная, и некому налить ей чаю. С лимоном, с имбирём, и корками сухими апельсинными. С медовым привкусом, и мятным. И с хвоей свежей чаю не нальют.
8
Утреннюю планёрку вела новая генпродюсер – двадцатишестилетняя девица, присланная из Москвы. Деловой брючный костюм, конский хвост, густо намазанные красным жиром губы, на глазах – чугунные оградки фальшивых ресниц.
 Новости так называются, потому, что они новые! – заявила москвичка Таня Смайлина,  Иначе они были бы давности!
Леонид Плешаков, переведённый с ГТРК «Крым», опоздал и не слышал потрясающий глубины афоризм от столичной фифы. Он подсел рядом с Таис и спросил потихонечку:
 О чём речь?
 Я где-то прочитала, что работа чертей в аду убеждать, что это рай. Убеждаемые могут убедиться и перестать страдать, а остальным придётся страдать за правду, – был ему ответ.
 А я хочу, чтобы Смайлина попала в рай. И ей там разрешили только смотреть! – шепнул в ответ Плешаков.
 Какие у нас топ-сюжеты? – продолжала Таня Смайлина своим противным московским нытьём,  Гуманитарный конвой МЧС по дороге из Москвы в ДНР. Видели по НТВ! Минские соглашения не исполняются. Бла-бла-бла. Видели на «России 24»! Мы сообщаем давности. Так что надо поднажать. Завестись. И убрать шелуху из нашей программы. Мы должны приковывать внимание, чтобы глаза не оторвать от экрана! Я хочу видеть анонсы типа «В прямом эфире участник штурма Донецкого аэропорта». «От Иловайского котла «Иловайский синдром»…
 О! Боже! В самом деле?! – поразилась Кони.
 Это было самым жестоким поражением украинских сил за всё время военных действий в Новороссии, но вы упустили главное! – отпарировала ей Смайлина,  Вы заинтригованы! Верно?
«Нет никакого ожидания праздника,  подумала Таис,  Мандарины какие-то кислые в этом году. Светлана просила ногу замороженную купить на холодец... А от оливье потом изжога. От шампанского похмелье. Дед Мороз в прошлом году оказался лысый, как Санта Клаус».
 Я хочу перезапустить «Пульс города». Изменить наши задачи. Через три месяца состоится презентация на медиа-форуме в Москве и мне нужен кто-то динамичный, изобретательный, целеустремлённый, чтобы возглавить проект. Кто возьмётся?
Таис подняла руку, чем немало удивила Лёню Плешакова, предпочитающего не высовываться.
 Есть желающие? – Смайлина обвела взглядом сотрудников мужского пола и младшего возраста.
Кони единственная из всей аудитории продолжала держать поднятой руку.
 Вы хотите что-то спросить? – посмотрела, наконец-то, на неё Смайлина.
 Нет,  мило улыбнулась Кони,  Я готова взяться! Хештэг #За_Дело!
 Хештэг #От_Работы_Кони_Дохнут,  проворчал Леонид.
После совещания Таис Кони стала специально посещать сайты похоронных бюро, чтобы эти гробы и венки контекстно рекламировались всем на работе, включая Плешакова. IP-address у них на всех был один.
9
«Что заставило тебя трахаться с Филипповым без презерватива?»  спрашивала в direct mail Твиттера Лена Адетокумбо.
@koni: «У него и так не стоял толком, а если бы я ещё о презервативах заикнулась, то вообще бы упал на полшестого».
@adetokumbo: «А если бы он тебя чем-нибудь заразил?!»
@koni: «Он же в госпитале лечился, там они сдают анализы на всё. Он бы меня предупредил. Он же под присягой! Обязался защищать народ. И от венерических заболеваний тоже!»
@adetokumbo: «А с Ра ты давно трахаешься без защиты?»
@koni: «Я после Казани с ним всего один раз переспала, после похода в ночной клуб. Ну, и он на правах мужа не стал надевать презерватив».
@adetokumbo: «Тебе надо сдать биоматериал Дениса Ивановича на ДНК-тест и тогда ты сможешь исключить одного из них из уравнения».
@koni: «Что я должна сказать Денису Ивановичу? Я живу в твоей квартире, но забеременела неизвестно от кого, так что не мог бы ты предоставить немного крови, спермы или что там сдают на ДНК-тест? А если Филиппова убьют? Зачем ставить под угрозу семейное счастье из-за глупой какой-то откровенности?»
@adetokumbo: «Но как ты выйдешь на контакт с Филипповым?»
@koni: «Разведчик, ходящий за линию фронта… Ему просто так не позвонишь… О! Я знаю, как добиться расположения молодой начальницы и исключить кандидатуру одного из претендентов на отцовство!»…
10
После оттепели, когда из-за морозов на передних бамперах машин образовываются тонкие сосульки, у машин получается такой жалкий вид, будто все они с простудой истекают соплями.
Ранним декабрьским утром Таис преодолела вертушку проходной телеканала, и к ней тут же подбежал ожидавший её Константин Филиппов в новеньком камуфляже Атакс для урбанизированного ландшафта:
 Привет! Какая встреча!
 Здравствуй! Рада тебя видеть!
 Взаимно!
 Я собиралась сегодня найти тебя и поздороваться. Прямой эфир – это всегда такой хаос.
 Мне можно было просто позвонить, а не приглашать через депутатский запрос моему командованию на телеэфир, где я буду рассказывать, как 12 декабря силы ДНР предоставили гуманитарный коридор украинским силовикам для проведения ротации личного состава в аэропорту, во время проведения которой, командир «Спарты» Моторола и командир батальона из 93-й бригады с позывным «Купол» пожали друг другу руки.
 Ну, всё не только ради этого…
 А я хотел пообщаться с тобой! – перебил её Филиппов,  Я ведь так и не извинился за свои слова.
 Правда? – недоверчиво спросила Таис.
 У нас была изумительная поездка! Ты самая замечательная женщина из всех, кого я вообще встречал в своей жизни!
 Мне очень неловко, правда,  смешалась Таис,  Я даже не знаю, как объяснить… М-м-м-м… Я беременна!
 Ух, ты! Ясно! Это намного лучше, чем эксгибиционизм!
Таис «проглотила шпильку», замолчала. Потом произнесла:
 Срок примерно двенадцать недель.
 О-о-о! Я всё понял… Это случилось в Старом Крыму?
 Я знаю, это тот ещё сюрприз, да? Но я в порядке. Ты должен знать, что я ничего от тебя не жду… Кроме полного анализа ДНК и твоей медицинской карты… Пожалуйста, пойми, я не хотела, чтобы ты узнал об этом так скоро. Я чувствую себя ужасно глупо. И нелепо. Но это нужно для ребёнка.
К Филиппову подошли гостевой редактор с помощницей.
 Константин Андреевич, нам пора готовиться к эфиру.
Улучив этот момент, Кони исчезла в одном из закоулков телеканала. «О! Господи! Я не сказала ему, что он может быть не единственным отцом!»  подумала Таис,  «А я вообще хочу, чтобы он был отцом? Ведь я его даже не знаю… А если отец Денис? Боже! Как неудобно перед Светланой получилось!»
В аппаратной она села на своё место и надела наушники. За стеклом Филиппову, причёсанному и напудренному антибликовой пудрой, цепляли на клапан накладного кармана форменного кителя петличку микрофона.
 Константин, расскажите, из вашего личного опыта самый запомнившийся эпизод боёв за Донецкий аэропорт? – задал вопрос ведущий прямого эфира.
 Мы собрались ротой, выехали для усиления. Мне «Утёс» дали. И расчёт «Утёса» пять человек.
 Пять человек на советский 12,7-миллиметровый крупнокалиберный пулемёт? Так много?
 Там особенности тяжёлого вооружения. Это самое главное вооружение любой группы. Потому, что лёгкая стрелковка бой не ведёт. Она просто подавляет огневые точки, прикрывает работу СВД, ПК…
 Снайперская винтовка Драгунова, 7,62-миллиметровый пулемёт Калашникова,  уточнил ведущий для телезрителей.
 Да, «тяжиков». В принципе для всего остального лёгкая стрелковка не нужна потому, что дистанция огневого боя больше чем дистанция поражения стрелковых целей огнём из личного стрелкового лёгкого оружия калибров 5,45 и 7,62.
 А «Утёс» на сколько бьёт?
 «Утёсом» я тогда работал на дистанцию 1500 метров по БэТэРу. Ну, крест-накрест, в принципе, единственный момент, когда я на такую дистанцию работал с него… Ну, нормально, для меня это как бы нормально.
 А для БэТэРа?
 Для БэТэРа тоже нормально – задымил, зачадил, но уехал всё равно,  махнул рукой Филиппов,  Для БэТэРа это не такая большая проблема, если «меха» целая, то уедет.
 Механическая часть? – уточнил ведущий.
 Да,  подтвердил военный,  И поехал дальше себе. Потом ещё мне расчёт РПГ навесили.
 Советский ручной противотанковый гранатомёт,  опять расшифровал ведущий для телезрителей и спросил,  А зачем расчёт пять человек для «Утёса»?
 Потому, что всё это пешком. Двое тащат пулемёт, двое с коробами – в каждой руке по коробу, а каждый короб с боеприпасом весит, считай, десять килограммов. А люди не «орлы», скажем так, это люди, только взявшие в руки оружие, бывшие таксисты, учителя, рабочие. Им тяжело, конечно, и поэтому пять человек нужно. Чтобы меняться. Дистанции длинные. Получается, двое тащат БК, а пятый прикрытие обеспечивает и взаимозаминяемость происходит. В городской застройке постоянный манёвр, близкий контакт. Ты не заранее увидел, что противник подтягивается, а неожиданно танк выскочил и там «пуфффф!» Давай, дёргай, куда получится!
 Я вас отвлёк, начните с самого начала, пожалуйста!
 Я командовал взводом. В пять утра «подъём». Полная боевая. Собираемся. Выдвигаемся на позиции, с которых непосредственно начинаем наступление. В 6:00 нас должна была прикрывать артиллерия. Рота местного ополчения. Обычные парни, наши донецкие. Командир роты Недобор, мой близкий товарищ, ныне уже погибший. Замкомвзвода тоже мой близкий боевой товарищ. Живой, целый, здоровый. Собрались, выдвинулись. К нам в прикрытие отряд наших чеченцев был. Человек двадцать пять, примерно. Мы ещё раньше с ними познакомились. Они и в Снежно;м и Дмитровке рубились. Я только лестное могу о них сказать, потому что в бою они показали себя лучше очень многих. И многое они отдали за наше общее правое дело. И убитыми и ранеными…
 Выдвигаетесь на исходные позиции…  вернул нить повествования ведущий.
 Да, придвигаемся к предместьям аэропорта. Перманентные бои постоянно там происходили. Группки ополчения там, четыре-пять человек, тоже разрозненные, без связи, без ни хрена. Просто где-то там, что-то стоим, кого-то держим, в кого-то стреляем. По сути, они большую часть времени друг с другом перестреливались, потому что не было никакой координации, связи и так далее.
 Бой в Крыму, всё в дыму,  позволил себе пошутить ведущий.
 Да! После артподготовки в 6:00 мы должны были пойти в атаку. В итоге, артогня нет, танков нет. Четыре танка к нам должны были подойти, прое – пи-и-ип! – звукорежиссёр еле успел запикать мат в эфире – …бались где-то по дороге. Как обычно,  продолжал повествование Филиппов, не замечая, что материться,  старая бл – пип! – ядь история! Что-то там у них сломалось, в итоге они не доехали, бл – пип – ядь!
В аппаратной режиссёр предупредил «звуковика»:
 Будь наготове! Он занервничал. Прерывать не хочется, а то замкнётся, уйдёт в общие слова,  режиссёр повернулся к Таис,  Скажи ведущему, чтобы тот как-то дал знать гостю, что тот забывается и употребляет нецензурную лексику в прямом эфире.
 … Сами себе подрезали что-нибудь и так и остались,  продолжал частить Филиппов,  это массово так было…
 Экипажи воевать не хотели? А с чем это связано? – уточнил ведущий, вслушиваясь в инструкцию редактора Кони в своём наушнике.
 Танк – это такая коробка,  объяснил Константин,  если экипаж не обученный, то его быстро сжигали. Экипажей обученных, толковых, идейных там один на двадцать штук всего было. Но один такой экипаж может поменять исход всей битвы.
 И вы не дождались никаких танков?
 Не дождались никого, выдвинулись, я РПГ-7 взял у расчёта.
 Советский многоразовый ручной противотанковый гранатомёт.
 Да, как выяснилось, из расчёта там никто не шарил. Парни толковые, но без подготовки, такая война. Необученные. Стрелять умеют, но правильно стрелять точно не умеют. Второму человеку из расчёта «семёрки», дедок там такой был лет пятьдесят, я сказал «Больше, чем на пять метров от меня отойдёшь, я тебя сам пристрелю!»
 Почему?
 А потому, что постоянно такая фигня происходит, что кто-то проё – пип! – бывается постоянно и ты надеешься на него, а его нету! Носить выстрелы особо негде было. Мешок полиэтиленовый белый, такой, как из-под картошки. И там у дедка моего от «семёрки»  наци, огурцы, морковки.
 Это что, простите?
 Это всё выстрелы к РПГ-7, термобарические, фугасные, коммулятивные, запас у деда был хороший. Рота была вооружена практически ничем, только стрелковка и тяжёлое, разгрузки у каждого второго, у остальных по подсумку с патронами и то хорошо, никакой ни брони, ни каски, люди бегали, в чём есть. В 6:15 выдвинулись в наступление. Двигались тихо, потому, что слышали  где-то переговоры на хохляцком была и там какой-то трактор ездил непонятный. «Семёрки» с «замком» у расчётов забрали и выдвинулись метров на тридцать. Видим, жопой к нам, полубоком Т-64, но хер поймёшь – наш – не наш? Но вводная была, что наших там нет, значит, открываем огонь. У меня эЛКа была…
 Выстрел «Луч» для пробивания слоистой композитной брони,  вставил ведущий.
 И у «замка» эЛКа была. На колено. С двух дали и обратно в укрытие. Танк задымил, зачадил и уехал. Метров сто проехал и там так и остался. Вывели боевую единицу из боя. С одного выстрела ты там хер его подобьёшь, какой бы он там старый ни был. Надо ещё так попасть удачно. Вернулись к роте. Я «семёрку» из рук не выпускаю, понимаю, что надеяться особо не на кого. Продвинулись через промсектор небольшой. «Чехи» наши ушли вперёд рубиться, а мы за ними. По дороге половину «Шмелей» прое – пип – бались.
 Потерялись. Советский реактивный пехотный огнемёт одноразового применения,  пояснил ведущий телезрителям и, нажимая на слово «потерялись», уточнил – Почему же они п-о-т-е-р-я-л-и-сь?
 Да, люди просто, бл –пип – ядь, «О! Какая тяжёлая ху – пип! – йня»,  Филиппов снял с правого плеча воображаемый ремень огнемёта и бросил на пол,  На, бл – пип – я!
 Настоящие военные! – поразился ведущий.
 Да, люди местные, все очень душевные, но они не убегали, стояли насмерть за свою землю, ну, просто они были не обученные парикмахеры и продавцы мороженного, ну, чего ещё от них хотеть? Всяких пиз – пип! – дорезов! Извините, я много матерюсь, да?
 Да,  односложно подтвердил ведущий.
 Не буду больше! – пообещал Филиппов и продолжил,  Выдвигаемся в промсектор, накрывает какая-то арта, «восьмидесятки», «стодвадцатки», куда-то рядом. По нам прилетает пару раз. Проходим по стеночке. Дожидаюсь, пока вся рота пройдёт через дыру в стенке, сам крайним выхожу, обгоняю роту, чтобы впереди уже идти. А там группа укров была, прикрытие. И рубиловка началась контактная. Они точечно стояли, где-то три-пять человек с РПК, СВД, калашматы с подствольниками. Пункт временного удержания. С ними начали рубиться. Огневым валом. Парни передового штурмового дозора засели, упали. Я пробегаю мимо них с «семёркой», кричу «За мной, бл – пип – ядь!» Они шу-шу, шу-шу, за мной. Ну, стрёмно, просто. Личным примером надо поднимать людей. У них в такой ситуации не возникает что-то там надо помочь и прочая ху – пип! – йня.
Ведущий мимикой дал понять рассказчику, что тот опять матерится.
 Простите, опять выскакивает! Но он так думает: «Бл – пип!  ядь, я сейчас побегу вперёд, меня там ё – пип! – бнут и всё. Моя история закончилась». Они там особо сильно не заморачиваются. Просто в голове тумблер есть, типа, «бл – пип! – ядь, сейчас меня убьют, лучше не побегу». В итоге, только личным примером, когда у человека включатся функция такая… «западло!» бл –пип! – ядь, что-то это он бежит, а я нет?» Только тогда люди поднимаются, потому что им тупо стрёмно…
 За вами поднялись?
 Да, забегаю за стеночку, по мне пару раз из подствольника выстрелили с той стороны, но перелёт каждый раз. Такой ф-ф-ф-ф-у, нормально! «семьдесят четвёртый» у меня за спиной, в руках «семёрка». Выхожу, на колено и с «семёрки»  ч-у-у-у-у – полетело. Дистанция была примерно метров сто. Там, получается поворот, домик, заборчик и оттуда лупилово. Ни хера не видно, хрен там что увидишь. Из «семёрки» туда лупанул. Как раз возле заборчика, дымом всё заволокло, всё  огонь прекратился. Парни говорят: «назад-назад!», я отхожу, и командир другое направление выбирает. Поспокойнее. Там пробираемся уже. Наши «чехи» вперёд утоптали, налево ушли, а мы пошли на контакт без прикрытия. Пробираемся, по нам оттуда стреляют, отсюда стреляют. Свои – не свои, хрен поймёшь. Просто огонь сразу ответный ведёшь, потому что, ну, бл – пип! – ядь, ты по нам огонь ведёшь, какая мне разница, что свои? Проходим, зачищаем. Передовой отряд залёг, стреляют из домика. Мы подбегаем с «замком», гранату «щ-у-уххх».
Филиппов опустил воображаемую гранату в трубу воображаемого РПГ, вскинул его на плечо.
 Граната по раме попадает и прилетает к нам обратно – под ноги отскакивает. Мы успели отбежать, упали, я в броне, нормально, все целые. Ещё одну гранату туда кидаем. Всё! Нормально. Посмотрели, а отовсюду стреляют, досматривать полноценно времени нет, крикнули только «Есть, кто живой, мирные?!» Потому что город он никуда не исчез, и даже от аэропорта люди не выехали полностью. Проходим дальше, по нам начинается лупилово. А нас где-то человек двадцать пять, полроты.
 А вторые полроты?
 Да, бл – пип! – ядь! В тылу где-то опять проё – пип! – бываются! Со стороны укров АГС лупить начал.
 30-миллиметровый станковый гранатомёт «Пламя»?
 Да. И перелёты. Дистанция близкая, метром семьдесят на дороге. Перелёты бум-бум-бум. Замком выскакивает наш и с РПГ – пи-у-у-у – стена сваливается. Я с «семёрки»  пи-у-у-у  прям туда внутрь. Нормально ёб – пип! – нули так, удачно! Остальные залегли, а я вскакиваю и кричу «Аллах акбар!»
 А почему так? – удивился ведущий.
 Деморализовывало противника, можно сказать, победу нам на войне принесло это «Аллах акбар». В некоторых ситуациях. Добегаю до здания, «семёрку» на сгиб сюда в левую руку, правой достаю ПМ…
 Пистолет Макарова.
 Да, там дверь, окно, хрен его знает, сейчас выскочит, не хочется впритык в пузо получать. Но никого нет, ПМ убираю. Наши подтянулись и началось огневое выдавливание  бронебойными всё прошивается успешно. По секторам, первый этаж, второй этаж,  Константин стрелял из воображаемого РПК. Я «семёрку» деду оставляю, «семьдесят четвёртый» беру, гранату в дверной проём кинул и, вслед за взрывом, забегаю. Слева коридор, справа коридор, хрен поймёшь. Гранату в правую сторону, перебегаю на ту сторону ещё до взрыва. Там проход и полно цинков с бронебойным БК. Мы потом смеялись «На хера бронебойные? У нас брони-то нет!» А нам пригодились. Мы потом себе всё это трофеями взяли. «Замок» с пулемётом заскочил, начал влево коридор зачищать, выдавливать. Дальше переть не стали, бесполезно уже. Рота подтянулась. Начали досмотр корпуса, а там уже никого нет, всё через чёрный ход съе – пип! – бались. Не было возможности обеспечить полное оцепление этого здания. Не было ни логистики, ни командного обеспечения качественного. Но, тем не менее, захватили, взяли. И как раз в это время арта начала е  пип! – башить: Бум! Бум! Бум! Бум! «Васильки» работали, а они работают очень резко, быстро, точечно и кассетный боеприпас.
 «Василёк»  это советский самоходный миномёт калибра 82 миллиметра?
 Да, его по звуку сразу слышно и прям  фщиу-фщиу-фщиу – это пиз – пип! – дец был!!! Я представляю, все скученны здесь, сейчас тут и нае – пип! – бнёт всех! А там подвальчик был ГО и ЧСный. Мы туда всех: «Всё! Давай, забегай-забегай-забегай!» В итоге, «замок» туда крайний забежал, «ком» крайний забежал, а я остаюсь и своих товарищей ПЗРК-шников…
 Переносной зенитный ракетный комплекс?
Да! Они все в броне и такие все а-х-х-х-а-а-а-а-а,  Филиппов закатил глаза как от усталости,  И я им давай-давай-давай!!! Сюда и туда – в подвал…
 А что делает кассетный боеприпас? – прервал скороговорку гостя ведущий,  На что он похож?
 Он рассыпался шрапнелью. Метров тридцать от нас. Близко-близко, над головой свистело. Потом арта закончилась. Мы из подвала повылезали. А я уже такой заё – пип! – банный был, прям сел без сил. Товарищ один мне говорит: «Давай я тебе магазин заряжу!» А у меня всего один рожок остался. Всё отстрелял. Шик-шик-шик, зарядил мне магазин. Так приятно было. Даже в такой мелочи. А мне-то уже похер было, так зае – пип! – бался!
Зарядились, я сам тоже, минут десять прошло, отдохнул. Пошли на досмотр. «КАМАЗ» нашли брошенный. «О! – думаю,  трофей!» А там «растяжка» под сиденьем, успели укры пихнуть. Вокруг двухэтажки, трёхэтажки. Стрёмно. В жилой застройке бой имеет такую особенность, что даже если нас там целая рота, но кто-то выскочит интересный, зае – пип! – башит и даже не поймут, что-где-откуда. Всё упадут. Никто ж не будет смотреть. Даже пятьдесят человек. Все упадут. Сначала зароются, а потом будут выглядывать, что там где. И поздно уже, там же кто-то просто вылез, пострелял и уе – пип! – бал! Победа в виде пары трупов или «трёхсотых» уже у него в кармане. Но таких героев у них не оказалось. Массовый съ – пип! – ёб был во все стороны потому, что мы давили там на полную.
Ведущий опять состроил для гостя студии укоризненное лицо.
 Ой! Извините! Ну, досмотрели, там бабка вылезает, второй этаж. Думали, там никого нет, а она вылезает: «Милки, дверь не выносите!» А там сарай у неё под окном. А я взводом командую: «Давай, выноси нах – пип! – уй!» А бабка: «Не ломай!!!» А я такой «Давай-давай, ломай!»
 А почему? Может у неё там запасы продовольствия, консервация или куры с поросёнком?
 А вдруг там не куры, а укры? – бессознательно скаламбурил Филиппов,  Я, конечно, всё понимаю, может, она там и сыночка в погребе держит. Дверь выломали, спросил у бабки: «Есть там кто живой?» Она: «Не-не!» Ну, туда гранату,  Константин сорвал чеку с воображаемой гранаты и забросил в ряды снимающих его операторов,  Заглянули, ну, никого нету, в самом деле. Ну, извини, бабка! Это война! Зачистили. Дошли до дороги, а оттуда по нам лупить начали: «семёрка», ПК чётко работали. Три-четыре ствола. Откатываемся. Нет уже смысла дальше ходить, потому что нам тут сейчас сбоку нае – пип! – бенят. Вернулись, подтянулись. Вводная новая. «Чехи» наши там попали в беду, пиз – пип! – дец, «двухсотые», «трёхсотые». Я сразу четырёх человек беру «ПКашник», «СВДэшник», «СКСник» и «АКашник»
 СКС  самозарядный карабин Симонова?
 Ну, так там настолько всё плохо было, что АК не у всех был, это я только потом увидел, что у него СКС. Так-то я лучше бы «АКашника» взял. Выбегаем. Продвигаемся по застройке потихонечку, осторожненько. Не спешим. Стрёмно же. Там лупилово контактное постоянно. С двухсот метров, с трёхсот, со ста метров, хер поймёшь, кто где. Городской пиз – пип! – дец, Сталинград своеобразный. Атра лупит. Продвигаемся до перекрёстка, по нам лупят, перебегаем. Орём, никто ни хера ничего не слышит. Все контуженные. «Семёрка» ещё тоже вещь такая… наушников не было, несколько раз лупанёшь и всё – ни хера не слышишь! Тут синий магазинчик. Водонапорка. Я по ней лупанул с «семёрки». Она задымилась. До «чехов» осталось метров двести, а сквозь дым по нам ПК лупит. На водонапорке у них, то ли корректировщик, то ли наводчик был. А двигаемся по дороге же. По кюветам, по бордюрам, по стеночкам. По дворам хуже нет. Там ни туда, ни обратно, накроет и пи – пип! – здец. Заминировано много. Это риск, лучше не лезть. И тут ПКТ по нам начинает лупить.
 Пулемет Калашникова танковый.
 Да, крыши, шифер, окна там попробивало, одного нашего накрыло. Не знаю, что он там, может, испугался или ещё чего. Брюхо вскрыло и в голову попало. Ну, хотя бы не мучился. Потом его забирали через пару дней. Правило чёткое, что всех вытаскиваем, но тогда там такая была усталость, восемь часов считай, общее состояние, похер всем было, на самом деле. Ну, прое – пип! – бался и прое – пип! – бался, это нормально было. На войне так происходит постоянно, сплошь и рядом. Главное, что большая часть вытащились. Потом, через пару дней приехали и забрали. Потеряться в такой момент хуже всего. Надеяться не на ко;го. Свои там, не свои, чужие, не чужие. Там же внешне все одинаковые – укры, ополченцы. Одеты одинаково, орут одинаково. Там все «не свои». Свои  это только своё подразделение. Которое тебя в лицо знает. Хер ты там докажешь какой-то группе шахтёров то, что ты не укр, что ты не нацепил эту георгиевскую ленточку. Всё равно, ё – пип! – бнут, на всякий случай. В такие моменты своя группа, как своя шкура, всегда дороже…
Откатились назад, думали роту поднять с тяжёлым вооружением. Нам «добра» не дали. С «замком» котомки какие-то взяли, набрали попить в том синем магазинчике. Соки, минералки. Я, наверное, литра три зараз выдул. Броня же, потеешь. Вернулись обратно, а там раненых притащили. И среди них наш комроты Недобор. У него три ПКашных попадания. Два в руки и одно подмышку, хуже не бывает. Руки ему забинтовали, но не осмотрели полноценно. А он кровью истекал. Когда я его перебинтовал там, где надо было, то поздно уже было. Первая стадия шока началась. Я ему противошоковое вколол, но понимаю, что человек уходит уже. А он такой «А-а-а, всё, хорошо…» Улыбаться начал. Я ему автомат в руки дал. Минералки – на, попей… Это очень важно, потому что, когда раненый... Он держится за жизнь или не держится. Когда ты ранен, это я по себе знаю, у тебя вообще в башке мыслей нет, как у ребёнка. У меня так и было, как у ребёнка. А со мной тогда, как раз этот командир был и говорил мне «братишка, держись» и я, такой: «А-а-а-а, не хотят, чтобы я умирал, значит, не надо умирать!» А не было бы его тогда в Иловайске, пробежал бы мимо, я бы, наверное, и умер бы там. Так оно обычно происходит… Скончался он, командир мой, Олег Николаевич…
В аппаратной Таис Кони, внимательно слушавшая Филиппова, услышала знакомые уже для неё, нехорошие ноты в голосе Константина и вскрикнула
 Эй! Графику!
 Что?! – обернулся режиссёр.
 Быстро заставку! – что-то в её тоне не позволяло вступать в пререкания.
 Скорей! – приказал режиссёр заслушавшемуся ассистенту за пультом.
Она встала, подошла к стеклу и закрыла глаза от жгучего стыда. Этот человек столько пережил, а она к нему со своей беременностью лезет разбираться.
 Приготовились к переходу! – невозмутимо скомандовал режиссёр,  Переходим на ВМЗ.
«Баб много, а такой мужик один,  думала Кони,  разглядывая Филиппова сквозь стекло аппаратной,  Его место на войне, а женщина нужна лишь для временного отдыха. Сунул, вынул и ускакал дальше воевать. А когда такой, как он, с женой по Икее ходит и пуфики выбирает, то они на двух лесбиянок похожи в этот момент».
11
Кони лежала перед врачом  ладной, белокожей и румяной, как Снегурочка. Тонкую цвета топлёного молока блузку Антонина Филимоновна прикрыла бледно-зелёным форменным халатом с вышитым лого «Комплекс» на нагрудном накладном кармане. По врачебной моде шапочка-таблетка была закреплена на осветлённых волосах заколками-невидимками.
В отличие от врача, ни рот, ни глаза Таис не были накрашены. Лицо, не боявшееся загара, не носило и следов тонального крема. Беременная была одета в голубенький, прозрачный одноразовый халатик, под которым темнел двубортный жакет с блестящими пуговицами. Под репсовым жакетом задранная снизу до грудей персиковая трикотажная блузка. Кирпичного цвета юбка-джерси спущена до паха.
Когда Антонина Филимоновна намазала округлившийся живот Таис специальным гелем и приложила к нему сканер УЗИ, то первое, что она произнесла, было «Хорошо». Казалось, врач склоняется к её животу, чтобы тишине и стерильности больничного кабинета открыть им тайну – каждому свою, матери и дитя.
 Ребёнок в порядке? – спросила встревоженная Таис.
Это было её первое УЗИ.
 Всё отлично! – заверила её врач и повернула монитор так, чтобы беременной тоже было видно.
Таис благоговейно взглянула на изображение. На экране был кусок большой пиццы с круглой долькой помидора.
 Вот! – указала Антонина Филимоновна левым мизинцем на переливающееся содержимое разрезанной помидорины.
 А-а-аххх! Боже мой! – вздохнула Таис, разглядывая динамичное чёрно-белое изображение куска пиццы на экране монитора УЗИ. Кони пытливо заглянула врачу в лицо, пытаясь найти нужный отклик.
 Это он?! – Кони показалось, что она узрела там какого-то человечка.
 Угу! – подтвердила врач, неопределённо улыбаясь.
 С ним всё хорошо?
 Лучше не бывает, прекрасно развивается! Послушайте! – и Антонина Филимоновна включила на клавиатуре звук.
Таис впервые в жизни услышала стук сердца своего ребёнка. «Это так странно,  подумалось ей,  Раньше я строила планы, мечтала. Теперь только вдох и выдох».
 Ну, вот,  врач вытерла салфеткой живот Кони и ушла за пластиковую ширму,  Я сделала для вас запись, можете пока понаблюдать, рада, что вы решились на пренатальные тесты!
Таис достала iPhone 6, включила фотоаппарат и, сделав снимок с экрана, разместила его в своём Твиттере с хештэгом #ЛюблюЧБ.
 Ты самое прекрасное из всего, что я видела! – прошептала она экрану, на котором переливался разными начинками «сектор пиццы». – Обещаю, что буду стараться! Ты пока сиди там, в тепле и уюте! А я разберусь с этой путаницей.
Именно с этого похода в «Комплекс» у Таис Кони появилась привычка разговаривать со своим животом.
11
Кто-то растоптал подмёрзшие за ночь лужи. Сосульки падали с высоты и рассыпались. Будто из окон выбрасывали бабушкин хрусталь. И осколками был усыпан уже весь асфальт под домом. Всё молчало кругом, только чуть шелестел чайник на кухне, выпускавший из носика клубы пара. Светлана ясно различала Таис в утреннем полумраке, но ничего не видела в отдалении, в окне за спиной Кони. Проводив Ра в Симферополь на очередное заседание Верховного Совета, они чаёвничали, прислушиваясь к утренним звукам, обнявшим Севастополь туманным покрывалом.
 Денис будет так счастлив! – заверила её Светлана Михайловна.  Соседский пацанёнок хулиганил в подъезде, и я за это назвала его шалопай. Шалопай! Как незаметно подкрадывается старость… Я хочу нянчить своего шалопая!
 Пообещай, что не скажешь ему! – попросила её Кони. – Ещё рано.
 Нет-нет, конечно, нет! Обещаю!
 Светлана, мне так жаль, что я не знаю, кто отец,  Таис хотелось быть скромной перед этой женщиной.
Старшая жена посмотрела на неё ещё ласковее.
 Не говори глупостей! Многие люди не знают, кто их родители!
 Так ты не расстроена? – осмелела Таис.
 Вовсе нет! Я счастлива! Даже я не уверена, была ли Лида дочерью Дениса или того тренера из теннис-клуба.
 М-м-м-м-м!
 Я пошутила! – щёки Светланы вспыхнули,  У Лиды была такая же родинка на левом ухе, как у Дениса… Просто скажи правду. От неё никому хуже не будет.
За окном на деревьях шуршали сухие листья, будто разведчики Новороссии крались осторожными шагами к своим неведомым целям.
12
Подражание эллинским храмам нашло отражение в оформлении здания Совета министров Республики Крым. Открытое, лёгкое и светлое, оно как бы улетает в пространство и в небо. Все наружные фасады здания выполнены под античный храм. Стилизованная колоннада пилястр с коринфскими капителями поддерживает массивный антаблемент. Сюда Таис приехала по телевизионным делам и отсюда отправилась к зданию Верховного Совета Республики Крым.
Это здание напоминало, скорее, египетские храмы с тяжёлыми стенами, массивными колоннами. Жители Симферополя именуют это строение «пентагоном», «вышкой», «верхушкой». Вот уже двадцать три года тут творится современная история полуострова. Митинги и палатки, драки и концерты  площадь и стены бывшего здания обкома КПСС видели всякое. Не мудрено, что неробкая журналистка с трепетом вступила в бесконечные анфилады коридоров в поисках Дениса Ивановича Ра, который как раз выступал перед депутатами:
…Речь идёт о небывалом отчуждении музейных ценностей, что сравнимо лишь с кражей объектов музея во времена итальянских походов Наполеона или фашистской агрессии. Приблизительно две тысячи артефактов «скифского золота» вывезли из музеев Крымского полуострова на выставку в музей Алларда Пирсона, который расположен в Амстердаме, в начале февраля 2014 года. Это произошло до воссоединения Крыма с Россией. После этого ни России, ни Украине так и не удалось определить, кому же возвращать древние объекты. Данную коллекцию обнаружили на территории Крыма, а значит, храниться ей следует здесь же…
Таис дождалась конца заседания и только потом подошла к Денису.
 Иди ко мне в кабинет,  дал он ей ключи,  Я скоро буду.
В Херсонской области «щеневмерлики» взорвали опоры линий электропередач, по которым электроэнергия шла из Украины в Крым. Поэтому Таис пришлось одиноко пробираться по тёмным переходам «пентагона», жутко напоминавшим ей пережитое в одесской тюрьме СБУ. Наконец, Кони добралась до знакомого кабинета, перегруженного вещами. Шкафы с книгами, папками, переплетёнными подшивками журналов по виноградарству и виноделию. Обои персикового цвета, карты – мира, СНГ, России, Крыма и Бахчисарайского избирательного округа.
Зашёл Ра, весь сосредоточенный, на деловой волне.
 Итак, что такое произошло, чего нельзя дотерпеть до разговора дома? – недобро спросил Ра.
 Денис… На улице так красиво… Жаль погасла новогодняя иллюминация…  Кони запнулась, вспомнив собственные ошибки, из-за которых теперь поплатилась.
 Таис!
Женщина присела на широкий подлокотник массивного кожаного кресла.
 Я… беременна… срок три месяца.
 О! Танцевальный конкурс?  Денис Иванович посмотрел на младшую жену лукаво и знающе, слегка прижав кончик языка к верхней губе, и женщина вспыхнула.
 Мда…  Таис сидела смятенная и притихшая.
 Полагаю, это самая замечательная новость за 2014 год,  медленно сказал Ра, прищуривая глаза, чтобы разглядеть чуть наметившийся, как ему показалось, животик Кони.
 Оу! – несколько неуверенно произнесла Таис, вспомнив о воссоединении Крыма с Россией и Светланы с Денисом,  Хорошо!
 А как ты себя чувствуешь? Ты счастлива? – недоумённо спросил Ра.
 Да-а-а, конечно, столько всего произошло с февраля 2013 года, к тебе вернулась жена, а у меня было несколько больших проектов… «надо сказать ему о Константине»  подумала Таис и начала:
 Но дело в том…
 Нет, не надо! Сейчас ничто не должно испортить мне настроение!
Таис приникла к Денису, и оба перестали заглядывать вперёд в неизвестную судьбу. Из безмерной дали будущего этого неродившегося ребёнка время его жизни уже потекло на них неторопливым потоком, неумолимо унося в прошлое невозвратимое.
«О, Боже! Ну и как я могу сказать ему сейчас?!»  Таис ещё крепче обняла мужа, и тот, растроганный, прижал её тоже.
Денис Иванович не хотел так быстро отпускать очаровательную гостью своего кабинета, четверть часа за четвертью часа заставляя её откладывать отъезд на телеканал. Наконец, Таис категорически заявила, что её съёмочная группа разбежится и ей пора отсмотреть снятое в Совете Министров интервью с министром энергетики по поводу блокады Крыма.
13
«Доброе утро, mes amis! #ЗаОкном в Севастополе +7С° и опять несёт каким-то то la merde, хотя свалки поблизости нет»  написала в своём Твиттере Таис.  «Когда удается разрулить неразруливаемое, хочется откинуться на спинку кресла и закурить, как после хорошего секса. Но есть де проблемки – не курю и не разрулила».
Денис Иванович и Светлана Михайловна уехали на выходные в Розовое, а Таис отказалась потому, что её держали дела на телеканале. Она прибиралась в квартире в джинсовом комбинезоне, какие носят беременные женщины и в абрикосовом трикотажном джемпере. В домофон позвонили. «Кого там ещё принесла нелёгкая»  подумала Кони и нажала кнопку селекторной связи.
 Кто там?
 Привет! Это отец твоего ребёнка!
 Костя?
 Да! Кто же ещё! Ты одна дома?
 Я дома не одна. Дома я и мои высокие моральные принципы. Поднимайся!
 Хорошо!
Таис открыла входную дверь и вслушивалась в мужские шаги, поднимавшегося по лестнице Филиппова с объёмным бумажным пакетом и большим дизайнерским букетом.
 Я никогда не дарил тебе цветов. Здесь парное количество бутонов. Как знак, что я хочу быть с тобой в паре!
 Не ожидала тебя увидеть.
 Сам не ожидал, что приду. Мне не нравится быть отвергнутым. Дважды.
 Надеюсь, у тебя в пакете торт! – Таис вопросительно посмотрела на новоросса.
 У меня в пакете бесплатный подарок,  серьёзно сказал тот, и звонкий смех был ему ответом:
 Бесплатный подарок  это как платная покупка!
 Знаешь, я много думал… Таис, новость о ребёнке меня ошеломила. Мы втиснули все наши отношения в один секс в руинах татарского дома. И тут же перескочили к фазе родительства. У нас с тобой даже не было второго свидания. Но случись оно, я бы пригласил тебя поужинать,  с этими словами Константин извлёк из бумажного пакета пластиковые контейнеры с едой от сербского ресторана «Ле Славиш»
 Оу!
 Ты бы заказала фирменные равиоли с морским коктейлем.
 Оу!
 Это очень вкусно! И полезно! А по возвращению в отель, у нас был бы невероятный секс! И следующие пару дней мы бы слали друг другу непристойные сообщения,  Филиппов набрал что-то на смартфоне и прозвучал звук «ву-у-ук»  улетела СМСка.
«Чин-чин»  iPhone Кони довёл до сведения, что что-то пришло по Вайберу.
Таис активировала экран, вошла в Viber и вспыхнула:
 Я бы не позволила делать такое после второго свидания!
 Но почему? – удивился Константин,  Ты и гораздо большее позволяла на первом!
Таис лукаво прищурилась, показав кончик языка между губами удивительно чёткого и в то же время детского очерка.
 Знаю, ты будешь самой лучшей матерью Новороссии!  Константин притянул её к себе вместе с этими детскими губами, и оба замерли.
«О! Нет, я не могу огорчать сейчас этого героя войны! А вдруг у него опять перемкнёт?! Надо всех собрать за большим столом. Семья – это сила. В семье всё и обсудим».
 Я тут подумал, было бы здорово жить вместе…  начал Константин, устроившись в массивном кухонном кресле.
Таис медленно покачала головой:
 А мы к этому готовы?
 Мне уже надоела эта служба в армии ополчения ДНР, жизнь в казармах и блиндажах, я же не профессиональный военный, в конце концов, десять дней, как у нас там заведено, напоследок окопы покопаю… Хочу вернуться к мирной жизни. Здесь, в Крыму. Мы могли бы стать семьёй. Ты, я и ребёнок. Что скажешь?
Таис стало жалко этого закалённого воина. Она подсела к нему, погладив его по-военному коротко остриженную голову.
 А если он не твой?
 Что?!
 Если это ребёнок Дениса Ивановича? Всё-таки я его жена.
 Ну… Тогда даже не знаю!... Хочешь, чтобы он был отцом?
 Оу! … М-м-м-да-а-а-а…
 Ты любишь его?
 Да. Он старше тебя, а ближе и понятен насквозь.
Таис ощущала, что любит и Дениса Ивановича и Константина, несмотря на то, что Филиппов был полной противоположностью её мужа. По всем принципиальным позициям они были кардинально разные. Ра – был её базой. С ним всё было предсказуемо. Правда, надо признать, что предсказуемость эта была всегда скучновата. А Константин был яркий, как вспышка. Опасный. С ним было очень интересно, но совершенно не предсказуемо. Она как-то чувствовала, что ему можно доверять, но доверяться ему она себе позволить не могла. Разведчик, вояка, рубака, он не мог быть надёжным отцом для её будущего ребёнка. Он был надёжным для своих боевых товарищей, но для неё, для беременной женщины он не был надёжным.
Она любила их обоих, но как-то по-разному. Это были две разных любови. Как два разных человека. Иногда любишь человека за то, что он не такой, как ты. А иногда любишь за то, что он тебе почти, как родной. К Денису Ивановичу она испытывала уважение, доверие, что-то нечто родственное, у них был длительный любовный срок, когда они отождествлялись, присоединялись, переживали с ним тяжёлые периоды жизни. Она могла себе позволить себе с ним заболеть и, действительно, расслабиться. А Константин привносил в её жизнь всю палитру чувств, какой-то трепет юности. Для её семейной жизни он был, конечно, разрушителем, но именно для него она старалась быть красивой, юной и ухоженной. Ну, сколько можно быть красивой и молодой для мужа? Это надоедает. А когда появился на горизонте Филиппов, ей опять захотелось быть юной и красивой.
 Костя, оставайся с нами на Новый Год? Мы отметим его всей семьёй, в Розовом!
 Чуть помедленнее Кони, чуть помедленнее! – опять непроизвольно скаламбурил Филиппов,  Ты приглашаешь меня в вашу семью?
 Я приглашаю тебя на завтрак «1января»! – Таис произносила это, подражая интонациями назойливой предновогодней рекламе.  Наше меню подарит вам атмосферу праздника на весь день! Оливье настаивается сутки при комнатной температуре и подаётся с предварительно открытой бутылкой шампанского. Традиционная сервировка с бумажной салфеткой в горлышке. Дабы полностью насладиться вкусовыми оттенками в качестве аудиосопровождения будет включен кинофильм «Иван Васильевич меняет профессию»! Хотя на самом деле, профессию будет менять Константин Андреевич!
 Ах, что за Кони мне попалась, привередливая! – воскликнул Филиппов, на этот раз он скаламбурил вполне сознательно и сгрёб в охапку свою любимую, чтобы горячо поцеловать, тем самым давая понять, что на всё согласен,  Ещё обещай мне салат «Бородино»!
 Это как? – удивилась Таис.
А чтобы, как у Лермонтова: «смешались Кони, люди»!..
На южном берегу Крыма солнце заливало землю ярким ослепительным светом, но не было той дивной прозрачности воздуха, свойственной Черноморскому побережью летом. Голубоватая дымка задёргивала дали, и мокрый морской холод казался стылее и пронзительнее, чем на Донбассе.
14
Путь в Розовое показался Филиппову бесконечной дорогой в глушь, одно радовало  плодовые сады, усыпанные первым снегом, безлюдные тропинки в никуда и поля, с первого взгляда из окна автомобиля кажущиеся густым липовым мёдом.
 Представляешь, Костя, сегодня пришла в церковь,  рассказывала ему Таис,  Стою и реву. Зашла женщина, которая начала реветь больше меня. Мне стало стыдно. Зачем пришла я? Если Бог есть, он и дома меня услышит. Если нет, и в церкви не докричишься.
Автомобиль подкатил к дому, свет фар на мгновение скользнул по веранде, высветив зелёное деревянное кружево резных наличников, болтавших и смеявшихся гостей. Шум мотора смолк, и Филиппов вывалился на дорожку, прижимая к груди огромный и тяжёлый пакет из обёрточной бумаги. Таис настояла, чтобы он переоделся в гражданское и Константин чувствовал себя не в своей тарелке от песочного цвета кашемирового пальто, в вороте которого белела рубашка и строгий чёрный галстук.
Дверь открыла Эсмеральда.
 Привет! – Таис поцеловала старую испанку в морщинистую щёку и представила своего спутника,  Константин Филиппов, он инженер.
 Константин Филиппов,  подтвердил гость, не удержался и добавил по-военному,  К ужину явился!
 Проходите! – просто ответила хозяйка дома и посторонилась, давая им проход.
 Это Эсмеральда, мама Дениса Ивановича! – представила Таис свою свекровь.
 Добрый вечер! – поздоровалась она отдельно с мужчиной,  Можно ваше пальто?
 А-а-а-а…  Константин давно уже не встречался с такой обходительностью и смешался, оглянулся на Таис, мягко улыбающуюся у него за спиной,  Можно!
Он снял пальто, явив свету слишком тёмный костюм, который больше подходил для свадьбы или похорон. Зачем-то свернул снятое пальто вчетверо и отдал старой женщине со словами благодарности. Хозяйка унесла пальто в гардероб.
Таис провела Константина в большую гостиную в бежевых и сиреневых тонах, где Денис Иванович беседовал с женщиной-ровесницей и опрятным стариком примерно вдвое его старше. Когда Денис увидел вошедших, то воскликнул «Константин! Входи-входи! Рад видеть!», подошёл поближе, но руку не протянул: то ли уже знал, что Константин не любит рукопожатия, то ли вовсе не хотел подавать ему руки.
 Ваша мама очаровательна! – сообщил ему Константин,  Но мне не сказали её отчества.
 Она не носит отчества,  пояснил Денис Иванович,  Тебе лучше его не знать, а то проговоришься ненароком! Пойдём, я тебя представлю!
Денис Иванович вывел Константина на середину гостиной и несколько возвысил голос:
 Прошу любить и жаловать! Константин Филиппов! Наш близкий друг и в то же время очень талантливый и опытный инженер.
С дивана поднялся седой, как лунь, но ещё вполне крепкий старик.
 Это мой отец, Иван Степанович! – представил его Денис Иванович.
 Очень рад знакомству, Иван Степанович, я надеюсь, что когда-нибудь смогу работать на ваших виноградниках!
 А ты за или против Сталина?  неожиданно спросил Иван Степанович.
 Все, кто против Сталина, наши враги, потому что они за Гитлера! – серьёзно ответил сын заводского парторга Филиппова.
  Тогда я дам тебе свою визитку и скажу в конторе, чтобы тебя встретили, как своего!
 А это моя жена Светлана! – представил Денис Иванович свою супругу.
 Для меня большая честь, Светлана Михайловна! – Константин галантно поцеловал ей руку.
 Очень приятно! – ответила ему женщина и улыбнулась как родному. – Можно на «ты». Ты любишь сыр?
 Сыр? – недоумённо переспросил Константин.
 Да, есть хорошие новости для сыроманов: твёрдый выдержанный сыр предотвращает развитие рака и фиброза печени. Чеддер, пармезан, а также сыр бри и сыр с плесенью омрлаживают. Так как содержат вещество спермидин,  пояснила Светлана и обратилась к Таис,  Тем, о чем ты подумала, его заменить нельзя!
Женщины рассмеялись.
 Моя Эсмеральда говорит: «Утром просыпаюсь и пока к зеркалу не подойду, думаю, что мне двадцать пять»,  поделился Иван Степанович, а я ей отвечаю: «Смотри в зеркало без очков!»
Эсмеральда, лёгкая на помине, тоже появилась в гостиной для того, чтобы объявить:
 Дорогие мои! Три моих любимый слова: «Прошу за стол!»
Константину показалось, что при этом она даже как-то кокетливо улыбнулась только для него. Гостям указали их места, раздался грохот отодвигаемых стульев, потом все уселись за стол и начали улыбаться друг другу.
 Знаете, позавчера заказал себе калоши,  сообщил Иван Степанович младшей жене своего сына, когда та накладывала на его тарелку оливье,  И вот уже вторые сутки их комплектуют и упаковывают. Судя по всему, мне нужно будет записаться на какие-то курсы по эксплуатации калош.
 Лично я не знаю долгой семьи с детьми, где мужика, в конце концов, не держали бы за непутёвую обузу или эмоционального калеку, с которым таки живут, используя для секса и обеспечения жизни потомству,  говорила Эсмеральда старшей жене своего сына, сервируя ей винегрет,  Чтобы жена, пережив с ним огонь и воду, говорила: я его уважаю, он восхитительный человек.
 Бедные мужики, сначала их не уважают матери, потом не уважают жёны,  высказал своё мнение Денис Иванович, подкладывая Константину немного селёдки под шубой,  Оставьте нам хотя бы продвижение по работе и первенство там. Всё, за что осталось цепляться  эфемерный культурный контекст, миф о силе, о патриархальном мире, но в каждом частном случае это всякий раз как-то по-другому!
Предупреждённые Кони заранее, они никто, ни единым словом не упоминали о войне.
Когда Эсмеральда с Иваном Степановичем унесли грязные тарелки на кухню, Таис сказала своим мужчинам
 Рада видеть, что вы друг с другом поладили, ведь у вас двоих… э-э-э… много общего.
Светлана Михайловна подбодрила её взглядом, мол, «давай-давай, не откладывай это дело на следующий год», и сказала
 О! У Таис для вас есть потрясающее сообщение!
Там самым она перекрыла Кони пути назад.
 Это довольно смешная история,  начала Таис, обращаясь к мужу, предварительно несколько нервно посмеявшись,  Видишь ли, в сентябре, в понедельник 22 числа, мы встретились на дне рождения у Наташи Голик…
 Я помню…  кивнул головой Денис Иванович.
 И сразу нашли общий язык…
Филиппов важно кивнул головой, сделав губы скобкой.
 И потом в Старом Крыму у нас была… вроде как близость…
«Он что, оказывается, ничего не знал?!»  озадачился Константин и с тревогой посмотрел на Ра.
 И на той же неделе, в самом её конце 27 числа после танцевального конкурса в клубе «Фрина» у нас с Денисом тоже была близость. Единственная с июля, если быть точным…  продолжала Таис, посматривая то на одного, то на другого мужчину.
Константин удивлённо поднял брови «до потолка». «К чему она клонит?»  успел подумать он, прежде чем услышал:
 И здесь начинается самое смешное… Очевидно, вследствие этих близостей в моём чреве зародилась новая жизнь.
Светлана Михайловна, не выдержав драматизма момента, принялась натирать салфеткой и без того чисто-скрипучие фужеры для шампанского.
 Так получается,  продолжала Таис,  что отцом ребёнка может быть кто-то из вас двоих.
Светлана оторвалась от стекла и взглянула на мужа и на гостя. Они, потеряв дар речи, смотрели поочерёдно, то на Таис, то друг на друга.
 Знаю, я должна была сказать вам об этом раньше, но…  Таис запнулась подбирая причину посущественнее и не найдя никакой, заикаясь произнесла,  …Но не сказала.
Кони обвела взглядом пригорюнившихся мужчин и проканючила:
 Вы были такими счастливыми!
Филиппов нахмурил брови, понимая теперь, что имела в виду Таис, когда спросила намедни «А если он не твой?»
 Поправь, если я ошибаюсь,  обратился он к беременной,  Ты сказала, что отцом может быть один из нас?
Кони вздёрнула бровки и на манер китайского болванчика покачала головой, дескать, «фифти-фифти».
 Так ты не имеешь представления, кто является отцом ребёнка? – грустно уточнил Денис Иванович.
Таис с шумом выдохнула воздух, поморщилась от мужской бестолковости, и сказала:
 Знаю, всё так запуталось… Прости!
Потом она повернулась в сторону Филиппова и с таким же полупоклоном вымолвила «Прости!»
Светлана решила, что самое время вступить в беседу. Она подошла к Таис и одной рукой обняла её за плечи.
 Как бы вы ни решили эту неловкую ситуацию,  сказала она обескураженным мужчинам и другую руку положила на живот молодой женщины,  Теперь самое важное находится там!
Первым собрался с мыслями Филиппов.
 Таис, скажу честно, я сейчас в шоке! Но я хочу, чтобы ты знала, не смотря на все обстоятельства, Светлана Михайловна права, сейчас важнее всего ребёнок! Уверен, мы откроем для себя много нового.
А что собирался сказать Денис Иванович, никто не узнал, так как в столовую зашёл его отец и объявил:
 Я прошу прощения, но берите шампанское и марш в гостиную! Наступает Новый Год, и мы послушаем нашего нового президента Владимира Владимировича Путина!
15
Утром 1 января на кухню, «на водопой» пришли первые ранние «пташки»  Светлана Ра и Константин Филиппов. Женщина налила в фужеры белого и красного вина, достала чёрную ленту, с позволения мужчины, завязала ему глаза и предложила угадать, какой именно фужер ему достанется.
Константин слушал, как позвякивает стекло, когда женщина крутила бокалы на столе, как напёрстки.
 Ну-ка, вот этот бокал,  сунула она ему в руки один из них.
Константин понюхал, задумался. Отпил немного и подержал во рту.
 Красное или белое? – спросила Светлана, дождавшись, когда он проглотит.
 Красное! – твёрдо ответил мужчина.
 Боже мой! – укоризненно произнесла Светлана.
 Ай, да ладно! – воскликнул Константин,  Ты меня разыгрываешь!
Одной рукой он сорвал повязку и увидел, что держит в другой фужер с белым вином.
 У тебя чувствительность, как у борова! – вздохнула Светлана Михайловна,  Но мы это исправим. Съешь кусочек лепёшки, чтобы очистить палитру, и надень обратно повязку.
 Так что, я влился в вашу семью? – спросил Константин, исполнив её указания.
 Ты привыкнешь! Всё нормально, успокойся!
 Ты с Денисом Ивановичем уже давно?
 Замужем двадцать четыре года.
 Можно тебя спросить? Когда вы с Денисом Ивановичем взяли второй женой Таис, вы никогда не задумывались «Что же мы творим? Это безумие!»
 Нет!
 Тогда может, скажешь мне? Что же я творю? Это ведь безумие!
 Ты просто счастлив. Так же, как и я.
 Тебя не интересует, что с этими отношениями станет в будущем?
 Будущее это сейчас! Мне уже сорок семь лет!
 Наверное!
 Нагорная проповедь Иисуса начинается со слов «Радуйтесь и веселитесь», но все в церкви предпочитают скорбеть и кручиниться. Знаешь почему?
 Почему?
 Они хотят, чтобы Иисус почувствовал себя виноватым и обеспечил после смерти райскую жизнь. Мои сорок семь лет – это коллекция счастливых моментов на этом свете и главное, пока я не умерла, собрать ещё их как можно больше.
 А меня учили про семейные ценности, про то, что муж и жена – это два сапога пара, а не три сапога и не четыре сапога!
 Кто тебя вырастил?
 Советские рабочие.
 Слушай, если хочешь быть хорошим мужем Таис, нельзя быть таким заурядным!
 …? – Филиппов, всё это время просидевший с завязанными глазами, стянул чёрную шёлковую повязку вниз и недоумённо взглянул на старшую жену Дениса Ра.
 Я приведу пример на известных тебе именах. В 1910 году, когда молодожёны Николай Гумилёв и Анна Ахматова проводили медовый месяц в Париже, она познакомилась с итальянским художником Амедео Модильяни. В 1911 году Ахматова уехала к Модильяни в Париж, где он написал с неё шестнадцать картин. На всех она обнажённая. В том же 1911 году Анна вернулась в Петербург к своему мужу Николаю. А в 1912 году родила сына  Льва Гумилёва. Художник Амедео Модильяни умер в 1920;году. Поэта Николая Гумилёва расстреляли в 1921 году. И какая нам теперь разница, кто из них был биологическим отцом великого русского историка? Ребёнка Таис родит мне! Ты понял, Константин Филиппов?
 Понял…
 Я очень хочу увидеть тебя ещё раз. А так же эволюцию твоих представлений о семейных ценностях,  властно заявила Светлана Михайловна.
Тем не менее, увидеть ей в следующий раз Константина довелось не скоро. Он вынужден был вернуться на фронт, где продолжались упорные бои за Донецкий аэропорт. Поэтому он не присутствовал на УЗИ, когда уже, наконец, можно было определить пол дитя, коего носила под сердцем тележурналистка Таис Кони.
«Это будет мой ребёнок» частенько повторяла Светлана Михайловна. В процессе беременности между Таис и Светланой сложились отношения, как между суррогатной мамой и её заказчицей. И если Таис была второй женой Дениса Ивановича Ра, то Светлана стала второй матерью её ребёнка. Она заботилась о том, чтобы Таис хорошо и правильно питалась. Хорошо и удобно одевалась. Чтобы носила безопасную обувь. И на второе УЗИ, чтобы посмотреть на плод, Светлана Михайловна повезла Таис сама.
 О! А это у нас... – воскликнула Антонина Филимоновна, когда вошла в кабинет, где на кушетке лежала Тиас, а на стуле сидела Светлана, врач хотела сказать «папа», но сказала,  Светка, ты что ли-и-и-и?!
 Пахомова не тормози-и-и-и-и! – передразнила её Светлана,  Я вторая мамочка!
Антонина и Светлана были давние знакомые. Обеих своих дочерей Светлана рожала у неё, но после монастыря встретиться как-то не случилось.
 Ну, в любом случае, я рада, что вы обе здесь в этот неповторимый и чудесный момент,  несколько наигранным тоном произнесла врач и, улучив момент, спросила у Ра,  Это ваша суррогатная мать, что ли? А почему я ничего не знаю?
 Долго объяснять, давай потом,  буркнула ей на ухо Светлана Михайловна.
 Прежде, чем мы начнём, вы хотите узнать пол? – спросила Антонина Филимоновна.
 Ну, а зачем я сюда пришла, Тонь?! – всплеснула руками старшая женщина,  Лучше быть подготовленными!
 Это девочка!
 О! Девочка! – воскликнула Кони.
 Наша дочь,  задумчиво произнесла Ра.
Когда все процедуры были закончены, Светлана Михайловна увела Антонину Филимоновну пошепаться:
 …Я ведь могу попросить тебя об одолжении, Тонь?... Когда они завтра придут, возьми у него анализы на ДНК…
На другой день всё в том же кабинете отворилась дверь, зашла Антонина Филипповна и со всем со своим скудным актёрством произнесла:
 Денис! Рада тебя видеть здесь с молодой мамочкой в этот волшебный и такой неповторимый день!
Таис сделала отсутствующее лицо. Денис Иванович заметно смущённый сказал:
 Привет, Тоня!
 У вас девочка! – фальшиво удивлённо воскликнула врач и повернула к посетителям экран монитора.
 Девочка!!! – вскричала Кони, курсы актёрского мастерства она когда-то заканчивала, да и порепетировала немного, поэтому Ра вообще ничего не заподозрил.
Он был занят гораздо более важным делом.
 Я думаю о Василисе.
 Что?  не поняла Таис.
 Назовём в честь твоего отца. А что? Прекрасное имя, сказочное, редкое и, кстати, греческое, означает «базилисса», то есть царица. Василиса Прекрасная!
 И Василиса Премудрая – задумалась Кони,  Василиса Денисовна звучит, как стихи! Мне по нраву!
«Чин-чин»  пропел iPhone Таис, оповещая, что Viber намерен что-то сообщить. Она активировала экран.
«Я вот что предлагаю,  писал из далёкого Донецка Константин,  У меня брат погиб, Вася. Давай нашу дочку назовём Василисой? Василиса Константиновна Филиппова. А уменьшительно-ласкательно Лиска! Мне так нравится!!!»
Он демобилизовался в конце февраля. Сразу после вторых Минских соглашений и окончании операции по уничтожению группировки украинских вооружённых сил в городе Дебальцеве. Как и обещал, приехал к Ивану Степановичу Ра и устроился на работу в новые виноградники сорта Педро Хименес Крымский, которые Денис Иванович посадил весной 2014 года для производства хереса. Ра-старший поселил демобилизованного в своём доме, благо места было много, а работы по дому ещё больше.
Константин многое пропустил, поэтому счёл себя просто обязанным приехать в середине мая в Севастополь, чтобы на тридцатой неделе беременности отвести Таис на первое занятие курсов подготовки к родам, кои проходили там же в роддоме №2 «Комплекс».
Светлана Михайловна, бывшая мотором и заводилой всего этого мероприятия, не дозволяла Таис зайти во внутрь «Комплекса», покуда ни явятся Филиппов из Бахчисарая и Ра из Симферополя. Первым прикатил Филиппов на роскошном ретро-мотоцикле Pann;nia TL250 вишнёвого цвета.
 Ух, ты! – разулыбалась Таис,  Это что у тебя за чудо-аппарат?!!
 Привет! – Константин сдёрнул с головы навороченный мотошлем Roads along,  Представляешь, в сарае у Ивана Степановича нашёл, венгерский, с автоматом сцепления! Здравствуй, Светлана Михайловна! Чудесно выглядите!
Светлана поцеловала мотоциклиста в гладко выбритые щёки.
 Ну, что? Идём? – спросил Константин, защёлкнув U-образный антиугонный замок на переднем колесе «Паннонии».
 Не-не, Дениса дождёмся и уж тогда! – остановила его порыв Светлана Михайловна,  Да, вон же он бежит!
Денис Иванович, в пиджаке с развевающимися фалдами, с депутатским портфельчиком, галстук на плече, бежал с платной парковки. В руке большой картонный стакан из Starbucks с их фирменным логотипом в виде двухвостой русалки.
 Погодите меня! – крикнул он издалека.
 Денис, мы без тебя с места не двинемся! – заверила его Светлана Михайловна.
 Привет! – поцеловал Денис Михайлович старшую жену и младшую жену.
 Костя! Ты на нём доехал?! – подивился Ра на мотоцикл,  В детстве я думал, что это самый красивый мотоцикл на свете!
 А он такой и есть, Денис Иванович! – заверил его Филиппов,  Красивее только наша Тася!
 Ну, ты скажешь тоже, Костя! – упрекнула его Светлана Михайловна,  Сравнил железку с живой женщиной! С нами идёшь до аудитории и всё, дальше нельзя, на тебе два кило грязищи, езжай к нам домой, на тебе мои ключи!
 Спасибо, Светлана Михайловна, давай свою сумку, я донесу! – предложил свои услуги Филиппов.
 Таис, а ты давай мне свою! – спохватился Денис Иванович,  Я принёс тебе чаю, это «Жасмин с апельсином».
 Ух, ты! – восхитилась Таис,  спасибо!
 Дэн, ну, ты нормальный? – возмутилась его старшая жена,  Там слишком много кофеина! В следующий раз привези нам свежевыжатый сок! Тебя, Костя, тоже касается!
 Да, Свет!
 Будет исполнено, Светлана Михайловна!
 Ну, что, пошли? – предложила всем Таис.
Вблизи стула с инструктором по подготовке к родам покоились большие разноцветные шары. Зеркала, покрывающие стены щедро отбрасывали на них пучки солнечного света из огромных окон. Лёгкая музыка лаундж заполняла зал равномерными вибрирующими звуками. Инструктор с какой-то пластиковой жизнерадостностью распростёрла руки и спросила у Таис, устроившейся на одном из резиновых шаров:
 И кто к нам пришёл?
 Это… Денис,  указала Кони на Дениса Ивановича,  А это… м-м-м… Светлана!
Денис Иванович чувствовал себя совершенно по-дурацки, сидя на детсадовском резиновом шаре в классическом костюме, белой рубашке и в галстуке.
 О-о-о-о! – протянула инструктор, ничего не поняв,  Как мило! Сегодня вы у нас первая пара с суррогатной матерью!
Остальные присутствующие зааплодировали, поддавшись на призывные интонации инструктора.
 Нет! – возразил Денис Иванович,  Вообще-то мы э-э-э…
 Безусловно! – оборвала его старшая жена. – Я не могу сама родить, но эта девочка делает нашу жизнь счастливой!
 А вы суррогатная мать? – опять обратилась инструктор после гримаски «чего в жизни не бывает!»
 Точно! – подтвердила Таис,  помогаю этой паре осуществить их мечту.
 Видите ли,  объяснилась Светлана Михайловна,  после тридцати пяти каждая семисотая женщина рожает дауна, поэтому мы решили не рисковать.
Когда они вернулись с курсов для беременных в квартиру, то застали Филиппова в отчаянии.
 Ты отвергаешь меня, Таис, уходишь от меня! У меня в России нет никого, кроме тебя, а теперь я тебе не нужен. Что я буду делать, если люблю тебя больше жизни?
Таким Константина никто ещё не видел. Сдержанный, суровый, он отходил от военных будней на виноградниках, оттаивая и «зеленея» душой вместе с молодой лозой.
Таис велела Константину лечь рядом с нею в своей спальне, гладила по голове и щекам, и, когда дыхание его стало ровным, объяснила мужчине очевидную причину, по которой она, как ему показалось, отдалилась от него. Филиппов успокоился, сел на постель, глядя на Кони с восхищением и некоторым недоверием.
 Не бойся, я не изменюсь,  рассмеялась Таис,  И буду с тобой такая же, как и прежде. Но не всегда же – придёт черёд, появится та, за которой и ты пойдёшь, куда глаза глядят! Познаешь сладость и горечь девичьей любви.
 Никогда! Кроме тебя я никого не вижу!
 Пусть так, пока ты не излечишься от потрясений войны. Любовь возьмёт своё. Но вообще-то, я говорила о дочери.
 О, Боже! Какой же я тупой!
Таис, смеясь, поцеловала его. Константин привлёк её к себе, упрямо хмуря брови, счастливый осознанием того, что Таис не отвергает его. А та заснула почти мгновенно, усталая от маленькой жизни, сосущей изнутри её соки, и впечатлений длинного дня.
16
Под окнами телеканала «Первый Севастопольский» голуби, раскрылившись бегали за голубками. Дворничиха с модной пластиковой метлой наперевес сметала в кучку окурки. Дворовый пёс скрёб по жестяному мусорному баку. И школьники прогуливали последние учебные дни перед летними каникулами.
 Татьяна, летом всё равно мёртвый сезон, так что я, пожалуй, до сентября уйду в отпуск,  сообщила Таис накануне Дня защиты детей своей начальнице.
 Кони, но вы ключевой сотрудник нашей программы! – нахмурилась москвичка, она полулежала в прохладе своего кабинета с климат-контролем и «умными» жалюзи.
Главным украшением кабинета Смайлиной служил постер с портретом Ланы Дель Рей, подписанный собственноручно новой американской поп-дивой.
 У меня сейчас более важный проект и я намерена отдать ему все свои силы.
 Но это нечестно! Как тогда, когда вы использовали эфир с гостем, чтобы выяснить, кто является отцом вашего ребёнка! – произнесла Смайлина, испытывающее глядя на Таис.
«Вот сучка! Она читает мой Твиттер!»  мысленно возмутилась Кони, но вслух сказала:
 Я имею в виду роды и грудное кормление хотя бы первые месяцы.
 Ах, это! – спохватилась Смайлина,  Всё в порядке, не переживайте!
 Можете мне не верить, но я была похожа на вас, когда начинала работать на телевидении. Правда, макияжа носила поменьше. Но так же, как и вы, хотела оставить свой след в истории. Мне по нраву ваше стремление сделать хоть что-то стоящее. Но вот что я вам скажу, раз уж речь о том зашла,  наши предки ходили босиком по снегу, но доживали лишь до тридцати лет; мы же, все насквозь больные, живём до семидесяти. Парадокс, да? …Можно регулярно делать омолаживающие процедуры, подкалывать губы, да и всё лицо, чтобы оно выглядело, как у двадцатилетних, можно не лениться в фитнес-клубе, но яйцеклетки наши всё равно после двадцати пяти лет становятся такими старыми, как будто мы умрём в тридцать. Это я к тому, что чем дальше откладывать роды, тем выше вероятность, что родится даун или глухой, или просто больной… из-за неизбежных генетических отклонений. Хожу вот теперь и трясусь от страха. И это занимает меня куда больше, чем ваш ребрендинг телеканала…
В один из последних дней июня, точнее, ранним утром одного из последних дней июня Таис проснулась от каких-то особенных потягиваний живота. Это не было очень больно, потягивания то появлялись, то пропадали, пока она одевалась и заправляла постель, но Кони осознала, что это они – первые схватки.
 Светлана! – заглянула она в спальню к старшей жене.
 Что такое, Таис? – Светлана Михайловна открыла глаза и посмотрела на часы, стрелки показывали семь утра.
 Нам пора,  просто пояснила Кони.
 Точно? А, ну, да… тридцать семь недель. Иди собери сумку, а я пока растолкаю Дениса, а то он там разоспался в воскресный день.
Таис вернулась к себе в спальню и достала сумку от одеяла из шерсти альпака. Сквозь толстый мягкий пластик просвечивали аккуратно сложенные вещи. Кони, прислушиваясь, как Светлана стучит в спальню Дениса Ивановича, ещё раз всё проверила по списку.
В отдельном файле были сложены:
1. паспорт;
2. бланк обязательного медицинского страхования;
3. медицинская карта с анализами за весь период беременности;
4. родовой сертификат, полученный ещё в апреле;
5. больничный лист.
В другом прозрачном пакете стопочками сплющились:
1. халат и сорочка;
2. тёплые носки;
3. пластиковые тапочки;
4. пара поллитровых бутылок минералки;
5. полотенце;
6. резинка для волос и гигиеническая помада.
Третий кулёчек её до сих пор немного страшил, ведь там были вещички для Василисы:
1. подгузники;
3. розовая шапочка;
4. пеленка из фланели;
5. розовые носочки;
6. байковое одеяло.
Они выехали в роддом на кроссовере Mini Countryman, только за руль сел Денис, а Таис и Светлана устроились на заднем сиденье.
 Так, Таис, не пытаться подавить боль,  командовала многоопытная Светлана Михайловна,  не зажимайся, не напрягайся и не ори. Устанешь, измучаешься, а больно всё равно будет. Я двух родила и ни разу не орала.
 Да, что же мне делать-то? – простонала Таис, гримасничая от накатившей боли.
 Вдыхай через нос на четыре счёта, а выдыхай через рот, но на шесть счетов. Вдох должен быть немного короче, нежели выдох. Давай начинай, я буду тебе считать. И! Раз-два-три-четыре! Губы «трубочкой» и выдыхай! Раз-два-три-четыре-пять-шесть!..
Этим Таис и занималась, пока её оформляли и провожали в родильное отделение. Кони осмотрела палату. Самое обычное помещение на первом этаже, с двумя большими окнами, со шкафами у стен, большим железным столом и низкой широкой кушеткой за ширмой. Кровати, на которую надо было лечь и рожать, не было. Кони, считая, вдыхала носом, считая, выдыхала, вытягивая губы, и это настолько её сосредотачивало, что как-то не оставалось внимания на переживания боли.
В палату зашла Антонина Филимоновна, деловая, как Смайлина после совещания у московского руководства.
 Так-с,  произнесла она, осматривая и ощупывая изнутри вагину роженицы,  Как у нас тут дела?
 А кровать где?  спросила Таис.
 Какая кровать, милая моя?! Рожать будем на корточках, как рожали бабы миллионы лет, а на спину их положили немецкие врачи в XIX веке, чтобы им, врачам-мужикам, было удобнее. А матери-то неудобно, не говоря уже о ребенке, так-то он использовал бы силу гравитации, но когда мать лежит, то ребёнок давит на спину, а мать выталкивает его «в гору». Вот тебе стол, обопрись на него локтями, устраивайся поудобнее… Что такое с тобой?
 Ох… схватки стали частыми…  тихо выдавила Таис.
 Всё идёт по плану, так, Денис, дыши с ней, помнишь как?
 По-собачьи? – уточнил Денис Иванович, одетый в одноразовые халат, шапочку и босой.
 Вот именно, давай, начинай, Светка, пойдём со мной, тоже поможешь.
Денис встал по другую сторону высокого железного стола, напротив Таис и стал примером своим показывать ей, как дышать поверхностно, с приоткрытым ртом, так, как дышат собаки в жаркий полдень. Кони и сама знала, как это делать, но стеснялась. А с седым депутатом парламента ей уже не страшно было казаться смешной. Они слегка касались друг друга лбами и, открыв рты, высунув слегка языки начали часто дышать.
 А помнишь, как мы снеговика в Трускавце лепили? – спросил её Ра,  Тогда ведь также запыхались, да?
 Да-а-а,  улыбнулась женщина воспоминаниям и попросила,  Дай водички хлебнуть, во рту пересохло.
Воды ей подала Светлана, но пить не разрешила, «Так, рот ополосни и всё»  велела она.
Когда у Таис начала раскрываться шейка матки, Светлана велела ей с началом схватки дышать быстро, поверхностно, вдох делать через нос, а затем быстро выдыхать ртом, сложив губы в трубочку. 
 Как паровозик из мультфильма, Тасечка, давай! Денис, дыши с ней!
Шли часы, роды затягивались. Мокрые пряди облепили лицо Таис, но от резинки, чтобы стянуть волосы в пучок, она отказывалась из суеверных соображений. Антонина Филимоновна привела ещё двух медиков, они о чём-то шептались за ширмой.
 Таис, если совсем нестерпимо, мы вколем тебе местное обезболивающее, ты как?
 Терпимо,  морщилась Кони.
Она так ещё ни разу и не закричала.
 Что сейчас с тобой происходит,  поясняла ей Пахомова,  гравитация тянет ребёнка вниз, всё, как ты любишь, в гармонии с силами природы. Если бы ты сейчас лежала, то было бы гораздо больнее, орала бы, как резаная, а мы все тут сидели, как в джунглях!
Денис и Светлана с готовностью рассмеялись. Таис тоже растянула губы в улыбке.
Врач надела стерильные перчатки и ещё раз ощупала изнутри её вагину.
 Хорошо… хорошо… Уже восемь сантиметров. Отлично! Соединительные ткани таза у тебя подвижные, всё хорошо. Родовые пути становятся шире, они приспосабливаются к тому, чтобы выпустить наружу маленького с большой головой и широкими плечами. Устала стоять?
 Очень, Антонина Филимоновна!
 Если же ты сейчас лежала, кости не могли бы двигаться свободно и родовые пути сузились. Потерпи, зато разрывов не будет. Не, ну ты можешь лечь, если совсем невмоготу, мы тебе там немного разрежем и всё.
 Я постою…
Как только интенсивность схватки спадала, и боль становилась менее ощутимой, Кони успокаивала дыхание. Это помогало «передышать» самую острую боль во время схваток.
Антонина Филимоновна отвела Светлану Михайловну в сторонку.
 Свет, что-то не так…
 Кесарево?
 Наверное, придётся… Таз у неё малой емкости, а плод крупный. Я сейчас позову бригаду.
 Не надо кесарево! – вмешалась Таис, она всё-таки расслышала их перешёптывания.
От боли и усталости Кони раскачивалась из стороны в сторону, как медведица в зоопарке. По велению Антонины, её с помощью Дениса и Светланы перенесли на кушетку за ширмой, где мужчина забрался на низкое ложе с ногами, а роженица повисла у него на руках, расставив ноги на ширину плеч.
 Туши свечу, Таис! – скомандовала ей Светлана и поднесла ей к лицу воображаемую свечку,  Вдохни носом, а выдохни ртом так, как будто задуваешь.
Кони старательно дула на эту воображаемую свечку во время потуги, одновременно она пела-скулила:
 У-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у!!!
 Всё! Головка появилась,  сообщила Антонина,  «портупея» тут у нас, вот оно что! Таис, опять дыши по-собачьи!
 Какая портупея? – прокряхтел Денис, изнемогая от тяжести роженицы.
Он стоял у неё за спиной, держа Таис под мышки и позволяя ей повиснуть у него на руках. Его ноги были немного согнуты в коленях, чтобы роженица могла опереться на них ягодицами.
 Пуповина через плечо перехлестнулась и не пускает нашу Василисушку! – пояснила ему Светлана. – Устал, Дэн? Обопрись спиной о стену, скоро уже всё!
 Вот она наша красавица,  наконец, объявила акушерка, извлекая ребёнка, всего перемазанного в белесой кашице и передавая его Светлане.
 Только это не Василиса! – заявила та, увидев между ног новорожденного, как ей показалось, непропорционально большой пенис.
 А кто? – недоумённо спросил Денис.
 Василий! – представила младенца старшая жена своему мужу и жене младшей.
Таис расхохоталась в голос – от радости, что всё кончилось, от неожиданности и от нелепости всей ситуации. Если бы не пуповина, всё ещё уходящая в самое её нутро, она подумала бы, что ей подменили ребёнка. Вместо девочки, с которой она полгода разговаривала, подсунули мальчика.
Светлана смотрела на младенца, а тот смотрел на неё живыми, казалось, недоумёнными глазами «Ой! Где это я? Что вообще происходит?!». Мальчик заметно отдувался и отфыркивался, как будто вынырнул из глубокой глубины.
 Как это он так прятал свою пипиську,  ошеломлённо потёрла лоб Антонина Филимоновна. Её лоб окрасился кровью и другими естественными выделениями, какие случаются у роженицы.
Она перерезала пуповину и они с подругой отнесли младенца на весы.
 Вес три шестьсот… Рост пятьдесят три… Богатырь! – объявила Антонина Филипповна,  Иди, Свет, положи уже его на грудь матери.
Таис, после всех необходимых процедур по извлечению плаценты, наконец-то, лежала на спине. Она держала за руку Дениса Ивановича и чувствовала себя самым счастливым существом во всей Вселенной.
 Чего ты хочешь, Тасенька? – нежно спросил её муж,  Может, молока? Помнишь, Свет, ты у меня молока попросила.
 Помню, конечно! А ты мне прокисшего принёс! – отозвалась Светлана.
 А во второй раз захотела шампанского… – опять беспощадно напомнил ей муж.
 Не хочу я ни молока, ни шампанского! – заявила Таис,  Дайте мне айфон!
«Василий Денисович улыбается!»  написала она в Твиттер.
 
ЭПИЛОГ
Свадьбу Таис Кони и Константина Филиппова справляли 1 сентября, в тот же день, когда Светлана Михайловна и Денис Иванович отмечали двадцатипятилетие своей. В селе Розовое, куда переселилась молодая мама с новорожденным. «Ребёнку нужен свежий воздух и покой!»  велела Светлана Ра. Когда собрали урожай винограда, других фруктов и прочих овощей. Когда много мяса и птицы. Когда спала жара. Когда Таис уже две недели, как перестала кормить младенца грудью. Молоко пропало само, но у Светланы Михайловны уже наготове были все необходимые молочные смеси и докормки.
Со стороны невесты не смогли приехать в Крым, ни Женя Файдюк из Киева, ни Людмила Евгеньевна с Эвангелией, ни Лена с Тарасом Мелько из Одессы, ни Анна с Эндрю Бликсен из Лос-Анджелеса. Правительства Украины и США преследовали своих граждан, посещавших российский полуостров. Зато из Севастополя приехали Наталья и Виктор Голик, а от телеканала «Первый Севастопольский» на свадьбе присутствовали и привезли в подарок огромный телевизор Таня Смайлина и Лёня Плешаков. Денис Иванович и Светлана Михайловна тоже считались гостями со стороны невесты.
Приглашённые со стороны жениха тоже были не особо многочисленные – во-первых, из Константиновки, и уже насовсем, приехали долгим путём через Москву  Андрей Степанович и Валентина Владимировна Филипповы. У их младшего сына был вклад в Сбербанке Абхазии, который позволил ему купить родителям дом в Розовом и ещё на собственный виноградник осталось. Во-вторых, оттуда же, из Абхазии, прилетели с маленьким сыном Османом супруги Тинат и Валера Литвишко. В-третьих, Иван Степанович и Эсмеральда Ра, у которых жил всё это время Константин, считались гостями со стороны жениха.
По длинной-предлинной ковровой дорожке, ведущей к арке со столом сотрудника ЗАГСа, выписанного из Бахчисарая для выездной церемонии, Филиппов и Кони шли неторопливо и неотвратимо, под запись песни Ланы Дель Рей «Gods And Monsters». Таис явилась «под венец» в белом, без рукавов, длинном пеплосе из лёгкой ткани в складках, полностью раскрытом на боках и удерживавшемся только плетёной завязкой на талии. Распущенные волосы гречанки струились густой смолой по спине, закручиваясь в кольца между лопаток, и заставляли ещё выше и горделивее поднимать подбородок, под которым открывалась крепкая шея, охваченная голубыми бериллами, сиявшими на медной коже.
Когда жених и невеста подошли к месту бракосочетания, к ним присоединились их свидетели  Денис и Светлана Ра, держащая на руках маленького Васю.
 Привет, зайка, привет! – улыбнулась младенцу невеста и поцеловала его в лоб.
 Ты прекрасна! – сказал ей Денис Иванович.
 Спасибо! – отозвалась Таис.
 Сегодня, 1 сентября 2015 года, в Бахчисарайском районном отделе записи актов гражданского состояния Республики Крым вступают в брак Таис Васильевна Кони и Константин Андреевич Филиппов – объявила дородная женщина с высоким начёсом обесцвеченных и налаченных волос.
 Уважаемые невеста и жених! Сегодня  самое прекрасное и незабываемое событие в вашей жизни. Создание семьи – это начало доброго союза двух любящих сердец.
«Четырёх сердец»  мысленно поправил её Филиппов, он уже был предупреждён Таис, что после свадьбы она переедет в Севастополь, вернётся на телеканал и будет жить в квартире Ра. «Я ушла от первого мужа потому, что он заставлял меня жить в деревне!  напомнила ему Таис, когда они обсуждали её волю,  Моё мнение по сему поводу нисколечко не изменилось!»
 …С этого дня вы пойдёте по жизни рука об руку, вместе переживая и радость счастливых дней, и огорчения. Создавая семью, вы добровольно приняли на себя великий долг друг перед другом и перед будущим ваших детей. Перед началом регистрации прошу вас ещё раз подтвердить, является ли ваше решение стать супругами, создать семью искренним, взаимным и свободным. Прошу ответить вас, невеста!
 Да! – звонко произнесла Таис и оглянулась на Ра.
 Прошу ответить вас, жених.
 Да! – твёрдо сказал Константин и покосился сверху вниз на Таис.
 С вашего взаимного согласия, выраженного в присутствии свидетелей, ваш брак регистрируется. Подойдите к столу и своими подписями скрепите ваш семейный союз.
Регистратор показала указкой место в документе актовой записи, где они поставили свои подписи. По команде Ивана Степановича зазвучал маленький оркестр, привезённый из Бахчисарая.
 Прошу вас в знак любви и преданности друг другу обменяться обручальными кольцами,  предложила им госслужащая.
 А у нас их нет! – напомнила Таис.
 Ах! Да! Меня предупредили, но я по привычке,  спохватилась регистратор,  Ну, тогда в полном соответствии с Семейным Кодексом Российской Федерации, согласно составленной актовой записи о заключении брака, скреплённой вашими подписями, ваш брак регистрируется. Объявляю вас мужем и женой. Ваш брак законный. Жених можете поцеловать невесту!
 Прощайте подколки про коней! – успела шепнуть перед поцелуем Таис новому мужу.
Она решила взять его фамилию, оставив свою маленькому сыну.
Дом старых Ра и молодых Филипповых возвышался над селом Розовое в окружении терновых рощ и богатых садов, где свисали с ветвей поздние сорта яблок. Старый каменный особняк, с выкрашенными свежей креветковой краской стенами, зелёными ставнями и буровато-красной черепичной крышей, с верандой, так густо заплетённой виноградом с тёмно-синими гроздьями, что в нижнем этаже даже в этот ясный день держались сумерки. Во дворе накрыли шесть столов, поставленных в два ряда, чтобы уместились все родственники и друзья, съехавшиеся на свадьбу.
Когда были вручены все подарки, к Таис подошёл старый табунщик Шевхи в низкой чёрной барашковой шапке, в рубахе с косым воротом, заправленной в широкие суконные шаровары и подпоясанный шерстяным зелёным кушаком, длинным и широким. Поверх рубахи табунщик надел короткую, бархатную, расшитую золотом безрукавку. На ногах его были мягкие сапоги-чизма, с подковами на каблуках.
 Ас-саля;му ‘але;йкум, Шевхи! – радостно поприветствовала его Таис.
 Уагъалейкум ассалам! Вот спасибо, уважили! Дал тебе Бог жениха хорошего, дочка! Эй! Нефизе! Приведи коня молодожёнам!
Денис Иванович и Светлана Михайловна загадочно переглянулись – это был их сюрприз. Таис ничего не успела расспросить, как послышался чеканный дробный перестук копыт. Подросшая Нефизе в длинной, ниже колен, холщовой рубашке, цветных шароварах и сафьяновых сапожках, въехала во двор на караковом, без единого пятнышка, коне. Его тёмная и блестящая шерсть переливалась искрами. Подстриженная грива чёрной полосой по холке соединялась с пышным, тонким у репицы хвостом, отливающиеся янтарём глаза делали животное по истине сказочным.
У него было удлиненное тело с крутыми боками, ноги с передними копытами большими, чем задние, широкий круп и маленькая голова с добрыми глазами. Таис смело подошла к коню, а Константин помог спешиться десятилетней девочке. Таис погладила коню морду и осторожненько положила свою ладошку ему между глаз. Жеребец не стал задирать голову, лишь легонько потряс ею и шумно выдохнул.
 Он признаёт её,  довольно сообщил Шевхи остальным гостям.
 Как его зовут? – спросил Филиппов.
 Ермак!
 Надо же, а я так хотел сына своего назвать, будущего,  поразился Константин.
 Ему шесть лет, и он хорошо выезжен. Садись, попробуй.
Константин снял пиджак, стянул галстук и, огладив каракового жеребца, вскочил в седло. Выехал на дорогу и пустил коня в лёгкий кентер (укороченный полевой галоп – авт.). Константин заметил, что Ермак, покачиваясь из стороны в сторону, ударяет двумя копытами одновременно. Конь переставлял сразу обе ноги с одной стороны – переднюю правую с задней правой, переднюю левую с задней левой. Это был иноходец. Про таких лошадей Константин читал, но никогда не видел.
Таис и Нефизе вместе любовались на развевающийся веером хвост удалявшегося коня со всадником в белой рубашке.
 Сколько ты классов уже закончила, Нефизе?
 Три, в четвёртый пойду.
 И как тебе сейчас в школе?
 Яхшы окъумакъ!  воскликнула девочка,  Хочешь, на татарском учись, а хочешь, по-русски, по своей воле выбираешь, не то, что раньше!
Караковый иноходец возвращался назад, сильно выбрасывая ноги, будто стараясь захватить побольше грунтовой дороги. Филиппов подлетел к вышедшей со двора группе гостей и осадил коня как раз в тот момент, когда они собирались отпрыгнуть в сторону.
 Понравился тебе наш подарок? – спросил у Константина старый табунщик.
 Очень! Ты знаешь, ведь моя фамилия означает по-гречески «любитель коней»? – ответил ему Константин.
 Яхшы! Заметил, это иноходец?
 Мы с Костей сами иноходцы! – загадочно усмехнулась Таис и от души расцеловала Шевхи.
 Проедешься? – спросил у неё муж, подводя коня.
 Куда мне в свадебном платье! – отказалась Таис, нежно лаская и целуя тёплую мягкую морду Ермака.
 А можно я покатаюсь? – попросилась Нефизе.
 Давай! – разрешил Шевхи и сделал пальцами охранительный знак.
Девочка взлетела в седло, а гости вернулись во двор, где их ждало угощение щедрой крымской земли. Таис устроилась во главе стола рядом с молодым мужем, раздумывая, не остаться ли ещё на месяц, и прислушиваясь, пока звук копыт ни затих где-то вдали, в виноградниках.
 
Конец