Т. Глобус. Книга 1. Часть 3. Глава 9. Обмен телами

Глава 9. Обмен телами

Сухой, как серия выстрелов, гром потряс клинику. На окна с силою морской волны налетел, набросился ливень. В стенах загудело.

В коридоре погасла вечно зудящая лампочка, и вертикальная щель между дверью и косяком пропала с глаз.
- Не обращай внимания, - призвал Тихон. - Рассказывай.
 
- Включаю свет, подбегаю к зеркалу и себя не узнаю. Это одно из самых жутких потрясений, что могут выпасть на долю человека. В зеркале стоял колдун - его мутная, смуглая морда, его чемоданистое тело, эти рачьи кисти рук, водянистые глаза и так далее. Вы меня видели, знаете. Так вот, это не я. Где он, подлец и мерзавец?! На утиных его ступнях я ворвался в комнату, надеясь, что он лежит на моём диване - я бы заставил его поменяться телами обратно, а там никого. Потом я метался по квартире. Искал свои документы, фотографии, чтобы доказывать людям, кто я такой на самом деле, но ничего не нашёл: он всё унёс.

- Погоди, так ты излечился от клаустрофобии? - спросил Разумник.
- Куда там! Я ещё сильней боюсь тесноты и темноты.
- И вечной мерзлоты, - добавил Разумник для складности.
- Чего смешного, чего глумишься? - обратился к Разумнику Тихон.
- Нет, разбавляю картину всякими глупостями, потому как… драматизма и колдовства чересчур много, - оправдался тот.
- Да, нечестно он с тобой поступил, не по-товарищески, - заметил Брыськин отвлечённым голосом.

Полыхнула молния, осветив палату хирургическим светом. С новым звучанием: дробно и струйно обрабатывал окна ливень. 
- И что потом? - спросил Тихон.

- Ну что потом? Я резонно оказался здесь. Кто-то из академиков на всякий случай решил изучать меня: вдруг имел место реальный обмен телами? В общем, повезло: здесь меня кормят и не бьют. В городе уже пристукнули бы. Этот мерзавец наделал долгов. Не понимаю, зачем колдуну мешки денег? Кроме того, на него объявили охоту две невероятно хваткие и злобные дамы - то есть на меня. Но самое гадкое, меня сразу начали посещать нечистые помыслы: колдун был извращенец до мозга костей. Я бы его расстрелял, утопил бы в сортире.

- Погоди, - вмешался Крат. - Душа ведь осталась твоей собственной. Откуда же дурные помыслы?
- Значит, у тела тоже есть память и помыслы, - извиняющимся тоном сказал Клаус.
 
- Как вы мне надоели, - трагически произнёс Мрачба, отчего все вздрогнули. - Как я устал. Долгая наука отличать ложь от правды утомляет, потому что ложь растёт горой и укрывает правду. Надежда устаёт прорастать через асфальт. Потом живёшь по инерции, ожидая смерти. Скорей бы скончаться. Надо умереть раньше, чем солнце погаснет, и умереть навсегда. Прошу больше меня не беспокоить. Никакой науки, никаких реаниматоров! Баста!

Молния резанула по окнам и гром обвалился, покатился обломками гор. Всплеснули кронами и зашумели деревья под натиском ветра, которому тоже всё надоело. Звенела жесть подоконников. Барабанила крыша.   
 
- Теперь скажите по правде, вы поверили моему рассказу? - озабоченно спросил Клаус.
Все сказали "да" на разные голоса.

- В банке, в полиции, на работе, в поликлинике - не поверили. И колдун это всё предвидел. Как он злорадствовал! Особенно, когда въехал в мою квартиру. Я заявлял о своих правах, но меня увезли в полицию, а потом сюда. Почему я заранее не раскусил его, ведь всё было написано на его гнусной роже! Итак, я живу здесь и живу в мерзавце. Надеюсь постепенно наполнить заново это тело нормальными чувствами. Обновить. Если успею, ведь я теперь старый.
 
- А раньше был молодой? - спросил Брыськин.
- Молодой, как ты. К тому же, стройный, красивый.
- О себе в прошлом все так говорят, - заметил Разумник.
- А найти его не пробовал? - спросил Тихон.
- Бестолку. Все доказательства на его стороне: фигура, лицо, отпечатки пальцев, радужка, группа крови, ДНК…. Он так обнаглел, что однажды сюда приехал полюбоваться на меня.
- Сюда?! - воскликнули разом.

Молния. И ещё, ещё. При вспышках было видно, как наглухо закрылся одеялом Брыськин, ставший похожим на могилу. Стёкла трепетали в рамах.
 
- Да, прямо сюда. А я как раз глядел в падающий февральский снежок. Вдруг подъехала моя машина, и выхожу я. Нет, за несколько месяцев он порядком испортил моё родное вместилище, завёл свою гниль. Он болен ложью, ему какое тело ни дай - испоганит. Я смотрел на моё бывшее лицо, на осанку мою и понимал, как это мне дорого, и как я это любил, сам того не сознавая. Он смотрел на меня с усмешкой. Помахал мне ручкой, сделал под козырёк - я бросился к выходу. Батый успел нажать блокировку, я врезался в дверь и упал. Услышал, что мотор завёлся - подлец уехал. Вот и всё.
 
Рассказ Клауса и белые молнии встряхнули Крата. Ему  при свете молний ещё видней стал обман бывшего друга. Ещё досадней.

Клаус умолк. Большая стая крупных капель, а то и с градом, пробежала по окнам. Шестеро молчали, перебирая рассказ.
 
- Слушай, Клаус, - подал голос Разумник. - Мы всё-таки в дурдоме, вдруг тебе это померещилось, а? 
- Когда колдун сюда приехал, рядом со мной стоял Макар Мурашкин. Он видел, как этот гость издевался надо мной воздушными поцелуями, как ручкой махал и кланялся. Макарка мог и номер машины запомнить: у него память невероятная. Он даже номера газет помнит, - без обиды ответил Клаус.

- Айда спросим у Мурашкина: было такое? - Тихон вскинулся с постели.
- Лежите, нечего людей тормошить, ночной режим, - проворчал Разумник.
- Лежи молча, оплаченный оптимист, - бросил ему Тихон, - Айда, Клаус!
- Мне-то зачем! Я и так всё знаю.
 
- Айда, Юра! Правды хочу отведать, хоть маленький кусочек, - настаивал Тихон.
- Напомните ему, что машина была голубая, а молодой нахальный мужчина был в кожаной кепке, - подсказал Клаус.