Психология юмора и комизма - 2

Чувство юмора - это игривое, шуточное, ироничное (критично-забавное или критично-высмеивающее) отношение к любому предмету и, в огромной степени, к человеку.

Ирония к неживой природе возможна при олицетворении её, в игровом рефлексе, утрируя и создавая гротеск.
Именно, "создавая" гротеск,  ибо только такое восприятие гротеска - "в превращении", рождает иронию и воплощает шутку. Ведь, природная экзотика уже сама по себе гротескна, и сей факт становится привычным.

Но что такое гротеск? Гротеск есть выход за пределы обычного представления об окружающей действительности.
Представим, что мы нашли идеальной формы камень. К тому же, этот камень оказался из крепкой и красивой горной породы. Мы удивлены эстетически и, в целом, интеллектуально.
Если же мы нашли камень не полностью совершенной формы и цветовой гармонии, однако, необычный во всём том -  в этом случае, наше чувство удивления выбивается  тривиальностью, но остаётся впечатление и некий интерес. Также, здесь  произошла интеллектуальная вспышка восприятия новизны.
Теперь представим, что рассматриваемый предмет заявил о себе новыми, доселе неизвестными формами и образом, но всё это сводится на нет потому, что сам образ в чём-то изощрён, дисгармоничен, замысловато искривлён и, в целом, компрометирующий себя. Осознание сего факта рождает иронию.

В социальном аспекте сознания мы здесь высмеиваем  «любопытный продукт неудавшегося творения».
Как в песне Аллы Пугачёвой волшебник  недоучка: «Сделать хотел утюг, слон получился вдруг, крылья как у пчелы, вместо ушей – цветы».
Здесь же, подключается игровое поведение, как социальный инстинкт.

Параллельно, когда осознаётся гротескная картинка, происходит переигрывание эстетических идеалов: обнадёживающие блики совершенства – тривиальность – странный, нелепый, перемудрённый образ.
Вся эта неоднозначная оценка, по сути, тоже, игра чувств, при которой накапливается психическая энергия. Мозг, нервная и эндокринная система вырабатывают одновременно гормоны радости, удовольствия (эстетических чувств) и адреналин (внимание, осознание, некое разочарование).
Эта внутренняя игра чувств есть своеобразная щекотка психики. И это, также, находит отклик в игровом поведении уже на психическом и рефлекторном уровне, и завершается социальным аспектом игры.

Далее, стоит говорить о том, что по мере олицетворения  иронического объекта, наращивается социальный аспект природы юмора.  Это потому, что юмор и комизм приходят от человека.
Первый критерий иронического воплощения – Гротеска,  принадлежит человеческому разуму.
Гротеск и Ирония распространяются на всю неживую природу и растения.

Но как только появляется существо, имеющее лицо: рыбы, животные, птицы, здесь уже можно говорить о комизме. То же самое, относится к олицетворённой неживой природе и растениям.

Почему образ, связанный с ликом человека, имеет сильную комическую корреляцию?
Во-первых, у человека на лицо другого человека остаётся особый след памяти. Это связано с особенностями видового развития. Во-вторых, это психологический и эстетический портрет. Малейшее гротескное расхождение с эталоном воспринимается очень комично.

Лицо для человека само по себе  имеет  щепетильное отношение.  К тому же, оно атрибут всей социальной жизни человека.
По К.Юнгу, в коллективном сознании (бессознательном)  человека существует прообраз (архетип) шута – трикстер.  В нашем случае, комического восприятия, можно утверждать о прообразе «чудака» в наследственной памяти. Вместе с тем, можно сказать о прообразе «шута», как субъекта игрового поведения, юмора и комизма. «Чудак» - это гротескный образ всего человека и его поведения по всем социальным позициям. А «шут» это актёр-чудак, на гротескном портрете которого мы встречаем улыбку – атрибут игры и веселья.

Итак, о создании гротеска.

Например, если мы имеем эталон обычного медведя, то австралийский коала, как нечто экзотическое (гротескное относительно эталона) может вызывать иронию. То есть,  прежде мы даём наблюдаемому предмету социальную оценку, в которой кроме критичного отношения присутствует  эстетическое и философское удивление. Осознание здесь попадает  в неопределённость  игры идеалов – разум смущён, делается сентиментальным, память фиксирует на себе воздействие шутки. Далее,  запускается инстинкт игрового поведения и мы готовы отреагировать собственной шуткой, которая суть игра (розыгрыш) и творческая мысль. В частности, мы пытаемся объяснить какими-никакими вероятными процессами сие гротескное превращение обычного медведя в коалу.
Например, можно придумать правдоподобную, остроумную или просто находчивую и потешную версию, как обычный нормальный медведь «докатился до такой жизни». И при каких условиях: будучи коренным австралийцем или сосланным, сбежавшим и т.п. Или почему, собственно, «докатился» - может быть, Австралия – это медвежий рай?

Или можно поглумиться над кактусом, придравшись к его колючкам, выдумав смешную притчу об утрате листьев...

Или готовый пример гротескного превращения в объектах растительного мира, из  телепередачи «камеди клаб»:
«Лавровые листья придумали древние евреи, чтобы не тратиться на золотые медали для олимпийцев! А когда 1 из олимпийцев, отмечая победу, упал в чан с гороховым супом- лавровому листу, придумали еще и кулинарное значение!».
Можно, как говорится, и к столбу "иметь игривое, шуточное или ироничное отношение".

Олицетворение – это самый простой и распространённый пример иронии к растительной и неживой природе, к вещам. Здесь могут быть уже целые сюжеты и сценарии, на вроде,  «Приключения Чиполлино» или "Приключения Буратино"... воспитательные рассказы для детей, таких, как «Мойдодыр»... многие сказки и басни с олицетворением животных и чего угодно, с разными комическими эпизодами.
Сам факт олицетворения, в одном случае – сказочный или поэтический образ, в другом – это уже ирония.

Можно обратить внимание, что неожиданные, но точные, остроумные аналогии можно отнести, и к ироническому, и к художественному образу. Именно такие образы  рождают афоризмы, где остроумие есть способность лаконично и образно выражать мысль.
«В чужом глазу соринку видим, а в своём бревно не замечаем» - Иисус Христос.
«Не имей сто рублей, а имей сто друзей» - народная пословица.

Несколько шуток о растениях из интернета:

«Иногда хочется быть овощем — тебя поливают дерьмом, а ты от этого становишься только лучше».
Эта шутка цепляет социальные проблемы и удивляет парадоксальным выводом, который приходит из суждения по аналогии. Вторая интерпретация шутки – «забавные ассоциации».

«Самое умное растение — хрен. Он все знает!» - шуточное умозаключение, на основе  иронии по поводу странных изречений, проявления бескультурья.

«Клен. Клен, кудрявый. Раскудрявый лист резной! Кленовый лист-первая одежда древних людей. А когда в бане лист переполз на пузо - появился первый канадский хоккеист».
Здесь субъективно-игровое поведение, ассоциации и гротескное превращение – балагурные выдумки в развлекательном аспекте юмора, подслащенные или подсоленные предметами, наблюдениями и случаями из жизни.

Фотограф и иллюстратор Карл Уорнер, например, создаёт картины и делает пейзажи из еды, в том числе из растений, овощей - это выглядит несомненно красиво, в соответствующем месте оригинально и остроумно. Но есть в этом нечто странное  и чудачное.

Обратим внимание, что почти все выше приведённые примеры цепляют какую-нибудь социальную проблему, несовершенство, странность. Или находят и обличают это, как в последнем примере странного несерьёзного увлечения, своего рода, шоу. Однако, поскольку во всех этих примерах соль социальной проблемы не столь искрометна, приходится создавать шутку в количественном параметре, прибегая к различным ассоциациям, даже, обычному житейскому и балагурству – что отвечает развлекательному критерию юмора.

Теперь мы обратимся к аспектам юмора, объектом которого является человек.
Образ и поведение человека является основным и самым специфичным предметом юмора, человек -  источник комизма в социальной природе юмора.
Поэтому А.Бергсон пишет: «Пейзаж может быть красив, привлекателен, великолепен, невзрачен или отвратителен; но он никогда не будет смешным».
«В природе неорганической и растительной не может быть места комическому» (Чернышевский, II, 186).
«Единственный предмет комического — это человек (и человекоподобное в зверях, птицах и т.д.). Комическое поэтому чуждо архитектуре, а другим искусствам свойственно в разной мере». Чернышевский Н.Г.

Однако, юмором можно считать любую мысль, действие, аналогию или метафору, имеющие в себе хотя бы один из признаков в данном в начале статьи определении чувства юмора. Повторим ещё раз подробнее:

1. Игра - укрепление социальных отношений, развитие видовых и индивидуальных навыков.
В игре присутствует соревнование. У многих народов никакое  свадебное веселье не обходится без соревнования в острословии.
Также, всем известна телеигра КВН (клуб весёлых и находчивых).

2. Шутка - воплощает собою социальный аспект игры и юмора, а также, элемент соревнования (попытка разыграть) тренировка внимания и сообразительности.

Юмор имеет, прежде всего, два поведенческих аспекта.
Один - это шутка, другой - просто остроумие (удивительно точные, тонкие или оригинальные суждения) с творческим художественно образным мышлением (аналогия, уподобление, метафора, гротеск).

Справедливость такого разграничения можно показать на простом факте: когда ситуация не располагает к шуткам, но в ней высказывается нечто остроумное шуточное и критичное, то это воспринимается без эмоции смеха - просто, как  интеллектуальный и творческий продукт.

Причиной тому будет отсутствие игрового поведения, которое приходит через шутку.
Иначе говоря, мотив (эскизы, элементы) шутки, всегда имеющие место в юморе, при отсутствии или невозможности игрового поведения, становятся носителями просто остроумия и творческого образного мышления.
Как, например, то самое изречение Иисуса: «В чужом глазу соринку видим, а в своём бревно не замечаем».

3. Ирония.
А) Забавно-критичное отношение к предмету.
Б) Критичное высмеивающее отношение.

Юмор может рождаться из двух мотивов: ради забавы  (развлечения) и второй - как интеллектуальное  упражнение или творческое озарение - неожиданный специфический шуточный художественный образ.
Мотив игрового поведения и другие мотивы в данном случае не упоминаются потому, что речь идёт о специфических мотивах создания юмора.

Первое, собственно, можно отнести к эстетическому чувству, которое, как и инстинкт познания, связано с любознательностью, и само есть реакция на "перевёртыш", "двуликость", "двойной смысл", "превращение" (гротеск),  курьёз.

В эстетический мотив юмора через рефлекс "игрового поведения" включены разные  социальные мотивации и просто стремление к положительным эмоциям. Вот здесь можно говорить о психоаналитических концепциях в рамках "бессознательного" и "принципа удовольствия". Но не более того. 

Для всех этих случайных или созданных шуточных форм комического характерно специфическое нарушение смыслового контекста, поворот или дополнение в смысловом контексте.  Форма и характер смыслового "нарушения" в комическом всегда соблюдает альтернативный смысл, альтернативную  логику, иную смысловую версию, логическую композицию и эстетический образ.

"Прозаические" ошибки, прозаическая глупость и  человеческие недостатки не бывают смешными. Разве что, как уже говорилось, человеческое воображение увидит или создаст их эстетичными и шуточными.
На это как будто можно возразить. По замечанию французского философа Монтескье: «когда безобразие для нас неожиданно, оно может вызвать своего рода веселье и даже смех» - Монтескье. 1955. С. 753.
Но это потому, что "неожиданное безобразие" в положительном эмоциональном тонусе воспринимается, как гротескное превращение и поэтому может вызвать смех. Также, сама неожиданная ситуация всегда имеется в шутках и розыгрышах, и здесь возможно отреагировать подобным образом.

Понятие "безобразия", употребляемое здесь в отношении к смешному, имеется в виду всё, что отклоняется от нормы, не соответствует эталону - искажает идеальный образ.
Но можно привести примеры гротескного превращения с современным русским смыслом "безобразия". Например, эпизод в фильме "Ирония судьбы или с лёгким паром": когда в закрытой на ключ квартире, оказался спящий пьяный незнакомец.

Продолжая разговор о юморе в отношении образа человека и его поведения, можно проследить значение человека в специфике юмора на примере фантастических образов инопланетян.
Здесь можно обратить внимание, что самые смешные инопланетяне имеют образ более близкий к человеку.  А самый гротескный образ инопланетян - в каких-нибудь огромных насекомых,  далёк от человека и заставляет быть бдительным по отношению к ним.

Прежде чем определить перечень аспектов и смехогенных факторов  в комическом человека, приведу один интересный эпизод из «Педагогической поэмы» Макаренко.

«Шарин — очень красивый кокетливый брюнет с прекрасными вьющимися волосами, победитель сердцем губернских дам. У него толстые, красные и влажные губы и круглые подчеркнутые брови. Кто его знает, чем он занимался до 1917 года, но теперь он великий специалист как раз по социальному воспитанию. Он прекрасно усвоил несколько сот модных терминов и умел бесконечно низать пустые словесные трели, убежденный, что за ними скрываются педагогические и революционные ценности.
Ко мне он относился высокомерно-враждебно с того дня, когда я не удержался от действительно неудержимого смеха.
Заехал он как-то в колонию. В моем кабинете увидел на столе барометр-анероид.
— Что это за штука? — спросил он.
— Барометр.
— Какой барометр?
— Барометр, — удивился я, — погоду у нас предсказывает.
— Предсказывает погоду? Как же он может предсказывать погоду, когда он стоит у вас на столе? Ведь погода не здесь, а на дворе.
Вот в этот момент я и расхохотался неприлично, неудержимо. Если бы Шарин не имел такого ученого вида, если бы не его приват-доцентская шевелюра, если бы не его апломб ученого!»

Вот оно, тут же, объяснение – почему описываемый герой был очень смешон.

1. Гротескный перевёртыш образа для восприятия, как эстетическая шутка.

2. Удивительно красочное проявление глупости, как щекотка ума и изумление в социальной жизни.
Эстетические штрихи и безобидное противоречие в поведении (а также, в нравственности - социальных установках) позволяет доминировать положительным эмоциям в восприятии, где негативные моменты создают некий образ «эстетической дисгармонии». Во взаимоиндукции чувств эстетическое удивление растёт, а социальный выбор здесь – игровое поведение.
Несмотря на то, что комическое – это «радостное изумление со знаком минус» - Ю. Борев,  где психофизиологические процессы сопровождаются выбросом адреналина, смех – это выброс положительной эмоции радости при помощи антагониста - «адреналина».

Осмелюсь предположить, что в позитиве игрового шутливого поведения одним из факторов является полностью  снисходительный, покрывающий оплошность и недостаток, заученный рефлекс, подобный в отношении к малышам: воспитание любовью, надеждой и вдохновением. При котором положительная эмоция, тоже, своеобразно подчёркивает необходимость к исправлению и совершенству.
В общем же, игровое поведение включает в себя удаль и добродушное соревнование.
Однако, как точно заметил А. Бергсон: «Комическое для полноты своего действия требует как бы кратковременной анестезии сердца. Оно обращается к чистому разуму»
Но это, в основном, особенность психической конституции человека - при настоящем природном смехе сознание переключается на игровое поведение, здесь срабатывает игровой рефлекс.
Примечательно, что Бергсон далее пишет:
«Но только разум, к которому обращается комическое, должен находиться в общении с разумом других людей. Таково третье обстоятельство, на которое мы хотели обратить внимание. Смешное не может оценить тот, кто чувствует себя одиноким. Смех словно нуждается в отклике».

3. У животных существуют коммуникационные сигналы предупреждения об опасности и наоборот, о безопасном, благополучном месте обитания, с питательной средой, так и человек - через свою развитую, на высшей ступени сигнальной и коммуникативной функции, речь инстинктивно расположен делиться с членами своего сообщества всей, жизненно необходимой и эмоционально окрашенной, информацией.
И особенно, как чисто интеллектуальная прерогатива, у человека (уже на уровне инстинкта) заложена потребность сообщать о сенсации или о необычном.

И надо сказать, что социальная природа юмора восходит к этому социальному инстинкту.
Нечто причудливое в среде, тоже, предмет "необычный" и вызывает удивление.
Это специфическое удивление, где эстетическое имеет в себе элемент безобразного, где в разумном по форме кроется  глупость по содержанию, где мораль и нравственные идеалы театрально ложны, где в идеалы вторгается  критическое разочарование.

Особенностью комического является его двойная эмоциональная связь с социальным коммуникативным  инстинктом: как-будто, в передаче сигнала «тревоги» (из-за внутреннего выброса адреналина)  и в передаче сигнала радости – в одном коммуникационном сигнале.
Кроме того, остаётся упомянутая выше интеллектуальная потребность в «сообщении сенсации».

«Смех — всегда радостный «испуг» и радостное «изумление». И в то же время это и эстетическое изумление, прямо противоположное восторгу и восхищению. Радостное изумление со знаком минус» (Ю.Борев).

Восприятие комизма переживается психологической игрой  удивления и тривиальности. Далее, такая ситуация в рефлексии и самосознании получает социальную оценку, где возможен момент смущения; в лёгком замешательстве, незаметном сознанию, проходит выбор в нейрофизиологических  рефлексах, нарастание эмоций, энергетики.
И если в данный момент рядом будет человек, то срабатывает выше упомянутый коммуникативный инстинкт и игровое поведение.

Вместе с целостным (симультанным) опознанием  иронического образа, обычно продолжается его  осмысление: различение «несоответствий» в пародии (совершенное – не совершенное, настоящее – мнимое, значимое – ничтожное, красивое – вычурное, цель – средство, утрировка величины, гротеск). Интеллект фиксирует различные детали и нюансы от «любопытства»  до «удивления и признательности», которые возникают, например, при «внезапности» и «парадоксе» - интеллектуальных «авторитетах».

«Иногда говорят, что смешная мысль щекочет воображение; это так называемое щекотание ума любопытным образом похоже на щекотание тела» - Ч. Дарвин.