Урбан

Нам говорят, что война – это убийство. Нет. Это самоубийство. Р. Макдональд

Запись 1

Здравствуйте, потомки. Не знаю, кто найдет мой дневник и когда это будет. Просто хочу верить, что вы построите свою цивилизацию лучше, чем это сделали мы. Не повторяйте наших ошибок. А чтобы вы это не сделали, я расскажу вам свою историю.

Это было давно… То событие, что мы зовем Инцидентом. Он изменил нашу жизнь навсегда. Мы не видели ничего, только яркую вспышку и небо, что стало оранжевого цвета. Вспышка пропала, но цвет останется таким навсегда. Что это было… Версий было много, да и остается не меньше. Большинство верят, что это было экспериментальное климатическое оружие. Эксперимент, что пошел не по плану. Какой-то оператор за пультом пролил на себя кофе, растерялся и нажал не ту кнопку. А город погиб.

Раньше город был красивым. Но его больше нет. Теперь есть только то место, что мы называем Урбаном. Его разделило на двое: Верхний и Нижний. Две зоны, отделенные друг от друга. Но никакой стены нет, только тахионы. Так ученые назвали эти частицы, что витают в воздухе. Там, где их много – не может пройти человек, его просто рвет на части неизвестная сила. Да и техника не может – любое электричество пропадает, движки глохнут, броня не защищает, а плоть рвется на части. Поэтому люди и вынуждены жить на двух островках, где этих частиц почему-то нет. В Верхнем и Нижнем Урбане.

Верхний – район элиты. Его обслуживают роботы, не оставляя богачам никакой работы. Даже в творчестве они заменили людей. Я слышал, что местные художники и писатели совсем сторчались от какого-то технонаркотика. Но даже под допингом люди так и не догнали машин в качестве получаемого искусства. Мазки на картинах были совершеннее, предложения – красивее, а музыка – великолепной. Верхний впал в безвыходную депрессию.

Роботов они настругали еще до Инцидента, только с нами не поделились. Машины очень дорогие в производстве, а отправлять их в другой район бесполезно, не дойдут. А Нижний Урбан – наш район, рабочий. Раньше бы его назвали гетто. После Инцидента закона здесь почти нет, остатки власти попрятались от гражданских волнений, что захлестнули это место. Они бунтовали, просили от Верхнего Урбана помощи. Все без толку. Первое время, все, конечно же, пытались попасть туда, бежали за хорошей жизнью. Говорят, что тахионов тогда было меньше, очаги их были слабее и некоторых даже получилось. Хотя большинство просто пропало без вести во время бунтов и первых вылазок. Как и мой брат. Мы были близнецами, всегда делились всем. Тогда он подарил мне патрон, что я ношу который год, не снимая. Последнее напоминание о родном человек.

Люди в Нижнем – грязные, небритые, с кучей болезней. У нас нет дорогих очистителей воздуха и воды. Еда и вода уже стали роскошью. Приходится зарабатывать, как можем. Раньше я был обычным работягой. Строил дома, улицы, подземные переходы. Мне иногда казалось, что я построил этот город целиком, хех. Но все кончилось, когда наступил этот апокалипсис.

Мысли о том, чем заниматься, мне перебил старый товарищ. Он стал Мертвятиной. Так у нас называют местных сталкеров, что прыгали за забор, прямо в Зону, в очаги тахионов. Несколько лет вылазок любителей экстрима показали, что где-то концентрация тахионов в воздухе меньше, и в защите от радиации и противогазе можно пройти. Недалеко, конечно, пару километров всего от забора, дальше концентрация была слишком сильной, а очаги были слишком плотные. Но пару километров – были наши. Мы могли пройти на остатки былой цивилизации, ведь там оставалась огромная часть Урбана, с жилыми домами, строениями, и конечно же, с теми ценностями, что остались там, нажитые непосильным трудом горожан.

Старый друг предложил и мне стать Мертвятиной. Я все равно не знал, чем заняться, и согласился. Думал, на пару-тройку вылазок, но втянулся. Бизнес был неплохой, да и мне было это несложно. Я знал город наизусть, а за много вылазок выучил, где можно ходить, а где нет. Выучил и по-плохому опыту – много кто был моими напарником. Но… Зона не прощает ошибок. Шаг влево, шаг вправо, и ты труп. Опасное дело, но неплохо окупаемое. Можно было найти целые клады – золото, деньги, ценности. Ходили даже легенды об Артефактах – аномалиях Зоны, образованиях тахионов, что обладали невероятными свойствами. Но я таких никогда и не увидел.

Зато увидел много мутантов. Людей, что были в середине города во время Инцидента, в самом эпицентре. Тахионы им были нипочем – какая-то аномалия. Но человеческого в них не осталось – взрыв вызвал необратимые изменения их мозга. Мы делили их на два типа. Были Тихони, они меланхолично слонялись без дела, не обращая на нас, вторженцев, никакого внимания. Опасность была от Ревунов – агрессивных и очень опасных. Они были быстрее, сильнее и ловчее нас, обычных людей. Мы обходили их издалека.

Как мы понимали, где тахионы и опасные мутанты? Очень просто – у каждого сталкера было свое животное. Звери как-то чувствовали это, гораздо сильнее, чем люди и подсказывали нам дорогу. Ну, и конечно, опыт и хорошие напарники. Со временем у нас сформировалась крепкая бригада.

Имена в Урбане не в почете, и мы называли друг друга по кличкам. Был Пуаро – вроде бывший коп, все мечтал найти того похитителя детей. В Нижнем когда-то пропадали дети, говорят, что их как-то уносили в Верхний. Но мне всегда это казалась сказками. Пуаро так и потерял одну руку – очень хотел когда-то попасть в Верхний, только попал в очаг тахионов. С тех пор он потерял надежду, хотя и старался виду не подавать.

Был Фауст. Вроде бы киллер. Он много не говорил, был очень молчаливым. Меня он пугал. В прошлой жизни он зубами оторвал себе фаланги пальцев, чтобы не попасться в лапы закона. Но он был опытным сталкером и нас не раз выручал из беды.

Был Сойер. Самый молодой из нас. Вечно в долгах, но вечно навеселе. Адреналиновый наркоман. Он ходил в Зону даже не за деньгами, а за впечатлениями. Раньше он прыгал с парашютом, катался наперегонки с лавиной, а теперь новым экстремальным видом спорта стали для него вылазки.

И был я. Гудвин. Эту кличку дали мне ребята после того, как я, впервые в истории, вылез за пятый километр. Раньше это считалось невозможным, просто чудом. Поэтому я и стал новой легендой Зоны, волшебником, Гудвином. Правда никто не знает, какой ценой. Тогда я потерял двух молодых напарников, бросил их в очаге тахионов. Мне ничего не оставалось.

Каждый приходил сюда с какой-то целью, но в итоге это просто становилось нашей работой. Мы не верили друг другу, но доверяли на сто процентов. Это странные отношения, но других у нас не было. Не считая наших любимцев. У Пуаро, как у старого вояки, была немецкая овчарка, у Фауста – ворон, что дополнял его мрачный образ, у Сойера – какой-то экзотический попугай, понятия не имею, где он его достал. Ну и мой хаски. Ему в этом холодном городе было весьма комфортно. Мой единственный друг.

Мы были опустившимися людьми. Мы знали это. Бывшими убийцами, предателями, гордецами. Мы не говорили о личном, даже когда отмечали каждую удачную вылазку. Ну, как отмечали. Жалкое зрелище. Мы пили водку с сахаром, она хорошо выводила ту гадость, которой нас пропитывала Зона. Плохой воздух, воду, и мысли о лучшей жизни.

Я ведь так долго не видел чистое небо. Я вижу лишь Зону. Двести вылазок и каждая как первая и последняя. Это не только ради денег. Зона зовет меня, не отпускает. А деньги… Это обычная работа, за которую просто хорошо платят. А деньги нужны в этом городе, хотя и долго ни у кого не задерживаются. Преступность-то не дремлет. В этом городе у каждого есть пистолет. Хотя может тахионы съедят это место раньше. Новый выброс я встречу с широко раскинутыми руками и улыбкой, ведь буду знать, что все кончилось. Эсхатологический восторг.

Но каждый день я встаю с постели, зная, что пока жив – надо продолжать. Пока власть верхов не заметила еще мой тусклый свет. Вот и славно.

Укутаюсь в свои мечты и усну, не зная, что будет завтра. Такая работа. Работа смертником. Такая жизнь. Им все равно не поймать меня. Лишь у меня под ногтями местная грязь, а не на их постиранных кителях. Кто-то сражался за свою страну, стоя по колено в крови, но не они. Это были мы.

Запись 2

В моей истории появился новый поворот. Во время вылазки Пуаро увидел одного мутанта, не похожего на остальных. Животные так и не поняли, был ли это человек, или все-таки нет. Он тоже заметил нас и заговорил первым. Несмотря на отталкивающую внешность, он сохранил свой разум. Еще до Инцидента он готовился к ядерной войне и построил бункер на заднем дворе. Когда произошел тот взрыв, он встретил его там, заперевшись, поэтому на него он повлиял иначе. Чего не скажешь о его жене.

Он провел нас к своему нехитрому убежищу. Там на привязи мы увидели женщину, типичный Ревун. Он посадил ее на цепь, не выпускал, хотя было видно, что он все еще испытывает к ней теплые чувства. Она кидалась на нас, кричала, он ее успокаивал. Оказалось, что она оказалась на открытой местности, когда произошел Инцидент, поэтому разума в ней почти не осталось. Мутант много лет пытается вернуть ей человеческий облик. Он был каким-то ученым в прошлом, родом из Верхнего Урбана, но сбежал. Временно своей жене он может вернуть разум. Эффект дает смесь водки с сахаром, тот самый коктейль, что знает любая Мертвятина. Но теперь, после набегов сталкеров, в Зоне водка и сладкое стало редкостью, мы вынесли все в Урбан.

Мутант просил нас дать ему немного, чтобы он мог продолжить свои опыты по выведению формулы противоядия. У нас было немного, но… Отдавать ценный ресурс какому-то мутанту мы не собирались. Он, конечно, пытался силой забрать, но Фауст быстро поставил его на место, приставив пистолет ему к виску. Мутанты ловчее, но и они боятся пуль. Тогда произошло неожиданное.

Этот Тихоня предложил нам сделку. Мы отдадим всю водку, спирт, сахар и все сладкое, а он… Он проведет нас в Верхний Урбан. То, что считалось невозможным.
Все просто. Мутант не боялся тахионов и изучил тут всю местность. Искал мифические артефакты, вроде Яблока Искушения, которое исполняет мечты. И так однажды он нашел старое недостроенное метро, секретная ветка, чтобы вся верхушка власти могла путешествовать по железной дороге в тайне ото всех. Этих путей не было ни на одних картах, поэтому найти ее никто не мог. И самое главное – там нет тахионов, дорога идет глубоко в земле. Мы сможем пройти.

Мы долго спорили. Фауст говорил, что нас, как нелегалов, быстро поймают. Пуаро боялся, что мы банально не дойдем, мутант обманет нас и заведет в очаг тахионов. Сойеру же было просто все равно. А я… Я хотел туда. Мечта всей жизни, Верхний Урбан. Здесь я уже видел все – и Черные Болота, бывший городской пруд, и Красные Воды – маленькую речушку в прошлом, и Рыжий Лесопарк. Я устал медленно умирать. Я хочу хотя бы увидеть его, Верхний. Как говорил кто-то великий, жизнь ни стоит ничего против открытия.

Решили жребием. Решилось быстро – идем. Я выдохнул. Мы собрали все запасы, чтобы отдать мутанту и легли вздремнуть. Завтра нас ждет тяжелая дорога.

Запись 3

Мутант не обманул нас. Он провел до забора и удалился, боялся, что роботы найдут его. Мы вышли на поверхность и ужаснулись. Верхний Урбан, что казался утопией, оказался жалким местом. Видимо, наркотики изменили это место. Люды выглядят подавленными и несчастными. Хотя нам было плевать. Мы ринулись к фонтану с чистой водой – невиданной роскошью по меркам Нижнего. Тут то нас и поймали.
Вторжение быстро обнаружили охранные роботы и открыли огонь на поражение. Сойера убили сразу, остальные успели спрятаться по углам этой площади. Фауст был за часовней, Пуаро остался у фонтана, а я ушел во дворы. Я видел, как расстреляли Фауста, когда у него заклинил автомат. Пуаро же погиб следующим, роботы просто подошли и разорвали несчастного.

За мной они гонялись дольше всего. Я завел какой-то мопед и попытался уехать по подворотням. Но я не знал куда мне бежать. Роботы поймали меня быстро – израненного, в крови, в порванной рубашке, отчаявшегося. Помню, как они держали меня, готовясь порвать напополам, как Пуаро. Но что-то их остановило. Они поставили меня на землю, извинились и попросили следовать за ними.
Они привели меня к дворцу, Цитадели. Я ожидал там увидеть кого угодно, но только не него. Мой брат.

Он учтиво поприветствовал меня и попросил сесть. Нам предстоял долгий разговор. Он не пропал в тех восстаниях. Он попал сюда, в Верхний Урбан, причем поднял тут свою маленькую революцию. Стал важной шишкой. Роботы приняли меня за брата, поэтому не убили. Я смотрел в эти родные глаза и не узнавал их. Это место изменило его. Посередине его палаты стоял трон, как у царя. Раньше он не был таким.

Брат рассказал мне все. Артефакты на самом деле существовали. А люди из Верхнего Урбана похищали бедняков, чтобы испытывать артефакты на них, причем на детях эффект проявлялся сильнее. Я был шокирован. Они долгие годы видели нас, но не помогали. Даже делали хуже.

Брат был мне противен. Я до сих пор не знаю, почему он рассказал мне все это. На глазах у меня были лишь слезы. Я потянулся за пистолетом.
Брат сказал, что я не знаю всего и сильно ошибаюсь, но мне было плевать. Он все это знал, он видел, что мы дохнем, словно крысы и не сделал ничего. Я сорвал с шеи патрон, его подарок и зарядил его в пустой патронник. Такой конец мы заслужили оба.

Теперь я жалею об этом. Перед смертью брат сказал, что от тахионов в людях просыпаются гены мутантов. Скоро очаги тахионов приблизятся к Верхнему и Нижнему Урбану, а еще через пару лет – съедят города целиком и оставят лишь грязь и ужасных мутантов.

Он пробовал все. Они проверяли, спасут ли нас артефакты, или генная инженерия. Не помогало ничего. Была надежда на одного ученого с проектом «выжигателя мозгов», но талантливый ум сбежал, увидев пытки мирного населения, и когда его жена тоже стала мутантом.

Брат заливался кровью и слезами. Последней своей фразой он просил продолжить его дело. Спасти остатки человечества. Он просил самого неподходящего человека. Братоубийцу. Глупца.

Я сел в трон брата, весь в слезах. Охрана, прибежавшая на выстрел, тихо вытащила тело мертвеца, даже ничего не спросив. Я сидел в троне и ревел.

У человечества нет шансов. Может брат и знал, как спасти это место, но я убил его. А я не знал. Нашел себе злодея и убил его. Теперь мне лишь оставалось ждать такого же конца. Когда в эту палату ворвется другой человек, и застрелит меня, а я расскажу ему то, что он не знал. А потом… Они просто найдут нового злодея, нового монстра. Это их работа.

Я не знаю, как спасти это место.

Место, где я родился и вырос.

Урбан.

Добро пожаловать.