Т. Глобус. Книга 1. Часть 3. Глава 10. За правдой

Глава 10. Поход за правдой

Крат следом поднялся. Гроза проводила их канонадой. Но в коридоре тоже оказалась гроза, только с правой стороны. Здесь окна выстроились вереницей, и молния превращала их в поезд, везущий беглый свет. Между молниями предметы возвращались во тьму, в законную ночь.

Тихон стремительно вошёл в чужую палату. Его будто ждали, все головы торчали на плаву.
- Привет призракам! - сказал один, в котором Крат признал Зайца. - Гроза хочет мёртвых поднять.
- Мы уже поднялись, - ответил Тихон.

- А знаете, выходцы, отчего комары лютуют перед ненастьем? Потому что смерти боятся и жить спешат. Если капля дождя лупанёт комару по маленькой башке - чего хорошего?  А если град, представляете? Не только ноги протянешь - тут крылышки откинешь. А если молния по комару засветит - что останется? Поэтому они грозы боятся. 

- Да-да, понятно. У нас к Макарке вопрос… - Тихон склонился к Липунюшке. - Вспомни, мужчина приезжал сюда на голубой иномарке, ему лет тридцать пять, кожаная кепка, это было прошлой зимой. Февраль, снежок… Приехавший кривлялся тогда, глядя на Клауса, а вы с ним стояли рядышком. Помнишь такое?

Молния осветила две блестящие "точки зрения" Макара и его сучок-нос. Дальше произошло неожиданное. Липунюшка прямо на кровати быстро встал на колени. В позе кающегося он сцепил на груди руки, вскинул голову и завопил на всю клинику: "Не убивайте меня! Не надо! Не-ат! Не-ат!"

Его крик резал слух циркулярной пилой. Здание загудело от упругих ног. Хлопнула коридорная дверь, Батый ворвался на всех парах в палату. Верхний свет не включился, но Батый держал в руке здоровенный фонарь, из которого толстый, как бревно, луч бил по лицам и стенам.

- Кто тута? Новенький, да? Тихон, да?
- Они пришли меня убивать! Спаси меня, батюшка! - Макар на коленях, потрясая тощими руками, потянулся к Батыю. 
- Тихоня, иди на место, с тобой мы завтра побеседуем.
- Я без Юры не пойду.

- Пойдёшь, полетишь у меня, - движением левой руки Батый выкинул его к порогу.
В свете мятущегося фонаря перемещения участников сцены виделись ещё более стремительными.
- Учти, грамотей, ты не профессор, тебя по голове бить можно, - повернулся к нему Батый и ослепил.

Крат отвёл его фонарь в сторону и ударил Батыя под рёбра. Тело Батыя издало рыгающий звук и попятилось, приседая. Фонарь упал, покатился, продолжая светить на тапочки и ножки коек. В палату вбежали два охранника с фонариками на лбу.

Широкий завязался бой, наполнив палату и корпус аритмическим грохотом. Кровати сдвигались, терзая пол. Раздавались охи, стоны, удары - словно обухом в стену. Не умом и не зрением, а боевой мгновенной угадкой совершались сокрушительные движения. Крат, способный поднять одной рукой некрупного мужчину, встретил достойных соперников.

Когда барахтающийся на полу Батый обхватил его за ноги, Крат упал, а на него сверху медведями навалилась охрана.

Потом он видел пол в коридоре, его волокли под плечи, стянув руки за спиной простынёй. Охранники тяжко и злобно дышали. Батый плёлся позади, мечтая ударить пленника ногой, но сил уже не было. 

Крата протащили по лестнице вниз и затем в дальний угол подвала, где располагается карцер-чулан. Отворили, бросили, замкнули с лязгом.

В карцере черно: окошка нет, электричество отключила гроза. Черно и холодно. По шершавому бетону он побрёл на четвереньках искать лежанку и ткнулся в неё головой. Забрался на нары и задрожал. Он попытался утешить себя фразой то ли блаженного Августина, то ли Якова Бёме: "Зло не имеет собственной сущности".
 
- Конечно, имеет, - вслух откликнулся знакомый голос.   
- Кто здесь?

Голос хихикнул, и Крат узнал Фокусника. Вскоре тот объявился зримо - в виде классического привидения, сделанного как будто из газовой занавески.
- Привет, страдалец.
- Привет, - обрадовался Крат.

- Хватит маяться. Так ведь и помереть недолго Иди к нам в подвалы. Нам нужен сценарист и режиссёр. Чего думать, тебе податься всё равно некуда. 
- Верно ты заметил: некуда мне податься. А сейчас я вообще под замком.

- Эту проблему я решу, пока ещё не знаю, как. Моё нынешнее тело не может повернуть ключ в замке. Зато я могу заставить кого-нибудь. Надо придумать сюжет, как это исполнить правдоподобным образом, не ломая порядок вещей. Если я тебя отсюда выведу, пойдёшь к нам?
- Пойду.

- Вот и правильно. Заодно узнаешь, кто в кого стрелял.
- А ты знаешь?
- Я слежу за событиями. Для затравки сообщаю: в дурдом тебя упрятал Дупа с помощью твоего друга Дола.
- Это я понял, но зачем и за что?

- Лидочка сказала Дупе, что ты шаришь по театру и ведёшь собственное расследование.
- Понятно, - сникшим голосом произнёс Крат. - А я хотел за друга заступиться.
- Человеческое побуждение, - сатирически заметил демон.

- Ладно, я делаю глупости, согласен. Но ты! Не обременённый плотью, свободный от смерти, свободный от общества! Зачем тебе наши дрязги и страсти? Какое ты находишь в этом тепло? Глупости! Отчего не живёшь, как ангел? - воскликнул Крат и поморщился от боли в побитой голове.
Но Фокусник не ответил - исчез.
 
Тьма принялась корчить рожи. Крат смежил веки и незаметно уснул посреди своих тягостных переживаний. Он стоял на горбатом мосту, внизу текла багровая река...
 
- Заключённый Дементьев, подъём!
Крат увидел главного врача и горящую лампочку.

- Нынче у меня день рождения. По такому случаю объявляю тебе амнистию. - весело произнёс Валсер. - Не стану вдаваться в подробности ночной свалки. Но на будущее учти: не провоцируй Батыя и поменьше доверяй соседям. Люди по большей части врут. 
- Не так уж и врут, - уклончиво ответил узник, дрожа всем телом.

…Батый обиженно сидел за своим столом и едва удостоил их взглядом. Зато в палате Крата встретили овациями.

- Здравствуй, узник совести! Чудом вернулся ты в нашу обитель! - воскликнул Разумник.
- Мы тебя, считай, похоронили, а ты воскрес! - радовался Брыськин.
Тихон глядел на него восторженными глазами, один из которых утопал в синяке.
- Хорошо ты Батыю накостылял, он весь кривой сегодня, - поздравил его Тихон.

И только Мрачба ничего не произнёс. На лбу его мерцали крупные капли.
- Что с тобой? - Крат подошёл к нему.
- Тоска душит.
- Лежи, я тебе завтрак принесу.
- Завтрак уже был. Мне бы холодной воды.
 
Крат принёс ему в кружке воды, он отпил и кружку отставил на подоконник. Потом приподнялся и засмотрелся на эту композицию. Многолетняя, многослойная краска подоконника походила на участок некой белой, облупленной планеты, куда из космоса вдруг приземлилась дюралевая кружка - технический объект и вода с планеты Умывальник.
 
- Эй вы, из палат выходите! Вам строиться велели, - лениво объявил Батый, направив голос в коридорную даль.

Валентин Сергеевич собрал в Батыевом холле всех пациентов и медиков, чтобы поздравить себя с днём рождения. Напротив серой байковой роты встала белая группа медиков. Юбиляр прохаживался между ними.
 
- Тридцать семь исполнилось, так-то, братья по счастью и несчастью, братья по разуму и неврозу. Опасный возраст - берегите меня. Сегодня обед у вас будет особенный. Пирожных вам напекли, ещё будет натуральный лимонад, потому что я натуральных цитрусовых привёз… короче говоря, пир горой.
Женщины захлопали в ладоши.
 
- Между обедом и ужином состоится народное гуляние и собирание шишек… ну и мусора заодно. Обедать будем вместе: медперсонал и пациенты одним коллективом. Также хочу, чтобы праздничный обед разделил с нами Бирюк Жаманбаев - наш любимый комендант.
Женщины слаженно завыли, отвергая слово "любимый".

- Ну, всё-всё, тише. До обеда, - он посмотрел на часы, - вы можете сразиться в шахматы, по крайней мере, мужчины. А женщинам я привёз годовую подписку модных журналов. Отнял у дочери и жены, рискуя жизнью, как понимаете. Читайте, изучайте искусство обольщения, дорогие наши мегеры. Я покину вас на пару часов, потому что меня будут чествовать в Медицинской академии.

- По-здр-авля-ем, по-здра-вля-ем! - складно и звонко закричали женщины.