Т. Глобус. Книга 1. Часть 3. Глава 11. Казнь слова

Глава 11. Казнь слова

В шахматном состязании чемпионом стал Заяц. Две женщины, Юля и Дика, приняли в турнире участие, но в основном для того, чтобы погостить на мужской половине. Дика постоянно наступала ногой на соперника. Юля пела песни и вращала глазищами по часовой стрелке.
 
- Я вам поддавался, - соврал Зелёный, проиграв Юле вследствие чрезмерного гендерного волнения.

В финал вышли Заяц и Брыськин.
- Ну, давай, Брыся, обыграй Зайца с космической помощью! А ты, Заяц, наполнись мощью Земли и дай Брыськину в морду, если начнёшь проигрывать, - подначивал финалистов Разумник.

Крату вспомнился ехидный голос Дупы и кровавый спектарь "Дружба насмерть". Его замутило; он про себя запел свою личную целебную молитву: "Просвети меня Твоим све-етом, Творче!"

Для всех остальных время тянулось нудно: все с нетерпением ждали обеда с пирожными, а время, как известно, растягивается и сжимается наперекор желанию.
- АбЕт, абЕт! - наконец объявил Батый. 

Работницы столовой поставили вдвое больше столов, чтобы пациенты и медперсонал пообедали вместе. Суп и котлета с гречкой у многих остались не тронутыми.
- Пи-ро-жны-е! - скандировали женщины.
 
Каждый ожидал чего-то большего от общения с другим полом, но интересного ничего не получилось. Мужчины стали неловкими, а женщины упражнялись в сарказме.
 
Наконец-то в столовую ворвался краснощёкий и пьяный Валсер. Все встали для приветствия. Зелёный, вставая, опрокинул тарелку. (Главный врач разрешил ему красить нос, чтобы создавать отличие от основной массы медицинских пленников. Зелёный, Брыськин и Заяц больше всего веселили женщин.)
 
Сестра-хозяйка произнесла тост во здравие Валентина Сергеевича и поднесла ему большое пирожное с инициалами. Все грянули песню: "Хэпи бёзды ту ю, хэпи бёзды то ю! Хэпи бёзды, ди-эр Валсер, хэпи бёзды ту ю".
 
Золотистый лимонад и влажные пирожные "Ямайка", пахнущие ромом и корицей, опьянили пирующих. Старожилы принялись вспоминать смешные и пикантные случаи, приотворив бездну прошлого. 
 
- Что-то лимонад показался мне крепче водки. Я пойду отдохну, а вы уж тут без меня, - не своим голосом произнёс Валсер, шатко поднимаясь.
 
- Валентин Сергеевич обладает таким очарованием… ему сегодня пришлось, я думаю, выпить не один десяток бокалов, - с добрым сочувствием произнесла Пелагея.
 
Она тоже вышла из столовой странной, заплетающейся поступью. Батый не ездил ни в какую академию, однако спал богатырским сном, свесив над пустой тарелкой свою тяжёлую голову.

Больные в тревоге переглянулись. Спала сестра Виолетта, раздатчица таблеток. И дежурная врачиха Ольга Тихоновна уснула у всех на глазах, как будто электричество в ней плавно закончилось. Учёная психиатричка Эльза Францевна, пишущая диплом на тему "локализация источника пси-деятельности", уснула головой в стол, едва успев закрыть свои близорукие глаза с фиолетовыми линзами.
 
То есть, весь персонал отключился от больничной реальности. 
"Вот оно!" - празднично помыслил Крат и послал Фокуснику импульс благодарности.
 
Внутри кухни спали в живописных позах поварихи, точно тучные белые голуби. 
Как овцы без пастыря, пациенты быстро доели пирожные и высыпали в холл.
 
И что? Тихон, осмотрев Батыев стол, нашёл под столешницей кнопку блокировки входа.
В дверях щёлкнуло. Свобода выманила пациентов на крыльцо.

Никого - неужели?! Да, свобода! Ну, то есть, в пределах ограды. Свобода дискретна и открывается концентрическими горизонтами.

Всё бросились на берег пруда. Здесь набрали веток и разожгли костёр.
- Слушайте, а давайте утопим их, пока они спят, - предложил Кислый.
- Тише ты, больной! Кругом камеры наблюдения!
- А я пойду их отключу, - уверено сказал Кислый и удалился.

Мужчины напрасно вглядывались в пруд, надеясь увидеть русалку или хотя бы рыбку.
- А давайте жениться! - воскликнула Дика. - У костра будет ЗАГС, а в кустах спальня.
- Да ну тебя, у тебя одно на уме, - возразила ленивая Лена в очках.
- Давайте играть в слова, - предложил Брыськин и указал на фронтон здания. - Вон они, буквы, мы их оторвём и будем складывать слова. Кто придумает больше, тот победил.
- Давайте! - поддержали женщины.
   
Тихон сказал, что имеет опыт монтажника-высотника, поэтому будет отрывать их сам.
Лестницу нашли на заднем дворе, там же в сарае с углём отыскался гвоздодёр. Стали искать верёвку, чтобы аккуратно опускать буквы на землю.
- Не бывает хозяйства без верёвки, - уверял Тихон, однако не нашли.

Вероятно, в дурдоме верёвка - предмет повышенного спроса. Впрочем, вместо неё отыскали провод.

Лёгкую раздвижную лестницу потащили всей гурьбой, ради непрерывной дружбы. Впереди шла полнофигуристая Нина. За нею шагал влюблённый в неё Макар-Липунюшка. Он горячо и безнадёжно взирал на её медную гриву и на двоично шевелящийся зад.

Крат замыкал шествие. Всё здешнее было ему уже безразлично, потому что он знал, как применит лестницу, после того, как о ней забудут вот эти весельчаки.
 
Лестницу раздвинули на полную длину и поставили под буквы на фронтоне, точнее - под вторую букву, чтобы Тихону сподручно было открепить первые три: Пэ, эС, И. Немало при этом кричали и толкались.
 
- Отойдите от стены, отойдите! - кричал Тихон, подбираясь к букве Пэ с гвоздодёром.
- Конец рейхстагу!
- Долой позорное название!
- Давайте придумаем новое!
Такие раздавались выкрики. 

Буквы крепилась к стене дюбелями, и штукатурка провожала каждый вырванный шуруп обильной осыпью крошек. Вот буква Пэ уже нацелилась упасть, но Тихон удержал её и, обвязав проводом, бережно доставил в поднятые руки. Весила буква немного, килограмма три, но в дурдоме необходимо вводить в оценку опасности натуральный коэффициент-множитель по числу присутствующих.
   
Все дружно воззрились на слово "сихоневрологический". Потом на слово "ихоневрологический".

- Слову больно, когда от него отрывают буквы. Оно не может защититься, оно терпит и погибает, - сказала медноволосая Нина, известная Крату по сценке с уколом в кабинете Валсера.

- Этому слову не больно, - подал реплику Крат.
- Почему?
- Потому что оно искусственное, неживое.
- Всё равно - это слово. На беду свою оно здесь укрепилось, - с чувственной болью сказала теплокровная Нина.

Сняв первые три буквы, Тихон спустился на землю. Здесь он попал в объятия женщин.
- Слава герою! Мы любим смелых!
Они громко расцеловали его. Тихон утёрся.

- А вот ещё герой! - Нина указала на Крата. - Он прошлой ночью с Батыем дрался и в карцер попал.
Женщины принялись всматриваться в его лицо, ища печать величия.
- Мы с Тихоном вместе были, - заслонился Крат.

Тихон взялся за нижнюю перекладину лестницы и с помощью товарищей переставил её правей. 
- Тихон, слышь! Ты отрывай до слова "логический"! Только "логический" оставь, - кричал Брыськин.
 
- А что, получится классно: "Логический диспансер номер два!" - идею Брыськина подхватили отзывчивые ротозеи. 

Буква Ха сидела особенно крепко. Тихон рычал, вытаскивая ближний угол её - аж угол погнулся. В конце концов на фронтоне остался "логический ансер № 2", а возле ступеней сложилась башня из букв.

- Снятые буквы давайте закопаем. В другом веке учёные будут их по-всякому складывать и размышлять: какими были те люди, что похоронили буквы? Какое слово они закопали? - придумала шахматистка Юля.
- Точно. И нам будет приятно, что о нас кто-то размышляет, - одобрил Заяц.

С неба упали первые капли дождя. Народ засобирался в корпус, чтобы в холле устроить танцы. Всё складывалось очень удачно. Крат забежал в палату, взял из тумбочки удостоверение и деньги. Потом прошмыгнул через женское отделение и постучался в кладовку Пелагеи. Хозяйки там не было, или она слишком крепко спала. Сокрушать её дверь он всё же не решился.
 
Вспомнил о паспорте и побежал в кабинет Валсера. Кабинет был открыт, но сейф был заперт. Доктор тоже спал, непробудно, медикоментозно.

Рыться в чужих карманах Крат не стал, да и поздно ему огорчаться: в подвалах "Глобуса" паспорт не нужен.