Т. Глобус. Книга 2. Часть 1. Глава 7. Ответы

- Плохой ты актёр. - сказал демон. - Хороший сумел бы светить собственными глазами.
- Это было бы колдовство, - скучно отреагировал Крат.
Фокусник белой рукой отмахнулся от филологии.

Эти реплики были произнесены из-за того, что, поднявшись в театр, они попали в темноту.

- Интересно, сколько сейчас времени? - шёпотом спросил Крат и коснулся пальцами стены. Он помнил расположение проходов.
- Отвыкай от часов. Кому они нужны? - базарно отреагировал демон.

Скользя рукой по стене, покрытой мурашками окаменелой краски, Крат добрался до зрительного зала, поднялся на сцену, включил в левом кармане малый сценический свет. Оглядел пустые ряды багровых кресел - широкофюзеляжный самолёт "Глобус" вновь приглашает их на борт.

- Я не люблю темноту, - признался Крат и вспомнил беднягу Клауса. - В темноте человеку кажется, что о нём забыли.
- Люблю, не люблю! Тебя никто и не спросит, - огрызнулся демон.
- И возникает страх о том, что погаснет собственное сознание.
- Погаснет-погаснет. Погорит и погаснет, - злорадно подтвердил Фокусник.

Они уселись в середине первого ряда.
- Я обещал тебе историю про покушение на Рубенса. Выполняю. Надеюсь, постановка не сорвётся по техническим причинам. То есть, не погаснет твоё сознание, - Фокусник посмотрел на него с улыбкой болванчика и потёр свои кукольные лапки.

Бедная сцена! Крат с горизонтального боку разглядел заусенцы на досках, оспины от гвоздей, царапины от декораций. "Тут босиком танцевать нельзя, надо пройтись шлифмашиной", - подумал он.

- Не о том думаешь! - укорил его прозорливый демон. - Сейчас ты увидишь правду. Ну-ка скажи, чем правда отличается от истины?
- Правда - то, что есть. Истина - то, что должно быть. 
- Хитрый ты, выкрутился. А кстати, отчего ты не умираешь с голоду? - Фокусник стал выказывать оживлённость. - Ты ведь ничего не кушаешь! Не по-людски, не по-людски. Тебе стоит перед спектарём набраться силёнок: он требует внимательности.

В животе Крата вмиг образовался жадный вакуум.
- Ладно, по-дружески организую тебе завтрак с доставкой.

Крат услышал гудение и увидел медленно летящий к нему прозрачный пакет с большим бутербродом. Пакет несли мухи, облепив его по краям. Поднесли и сбросили на колени.
- Кушай, - нежно молвил демон.

Ради бутерброда с ветчиной Крат пренебрёг удивлением и вспомнил о кофейном автомате в фойе.
- А кофе они не могут принести?
- Могут. Но в момент доставки могут обварить тебе яйца.
- Не велика потеря. Вряд ли пригодятся.

- Не зарекайся, Кратик. Хотя бекон и яйца всмятку - плотный британский завтрак.
- У меня есть минут пять на кофе-брейк? - Крат не в силах был отделаться от кофейного желания.
- Ради тебя - пять минут. Сбегай, насладись, - Фокусник находчиво вручил ему монетку-никель.

- Откуда взял? - Крат спросил и осёкся, ибо задавать бытовые вопросы демону не интересно: отбрешется. 
Он снова положил бутерброд в пакет и вышел через двери для зрителей.

На этом посту обычно работает Камилла Чернильцева. Билеты проверяет на подлинность и зрителей на порядочность. С нелепым личиком болонки, сильно завитая, она просит входящих не шуметь, не грызть семечки, не хрустеть чипсами, не обниматься (дома набалуетесь). Призывает заранее сходить в туалет, но так сходить, чтобы не обрызгать пол (не вам вытирать). Некоторых ругает за то, что билет помят. Мужчинам приказывает оставить алкоголизм дома. Женщинам советует не приносить в театр свои личные проблемы. Если кто огрызается, она подаёт ему своё подслеповатое личико впритык и приказывает держать язык за зубами: "Дома всякие глупости высказывайте, а тут храм искусства! Сюда со свечками надо!" На неё жалуются, но Дупе она понравилась. О ней пишут в соцсетях. Камилла Чернильцева стала героем фольклора и комиксов. Она стоит у входа на Ваганьковское кладбище и проверяет билеты: "Тихо! Здесь кладбище, а не театральный балаган!"   

Крат опустил монету в кофейный автомат. Получился давно не нюханный завтрак. Пустое фойе, слегка светящийся мрак в огромных окнах, тонкий лоск гранитного пола и отзывчивая тишина… если не считать тихого глотательного шума в голове Крата.
И вдруг с дикой громкостью зазвенел театральный звонок - звонок отозвался в позвоночнике, подъял замороженные волоса. "Дубина", - произнёс Крат в адрес Фокусника, засмеялся и вернулся в зал. 

Странный вид приобрела сцена и первые ряды кресел. Свет повис, консервируя предметы и выявляя глубину помещения.
- Долго мотыляешься.
- Кофе горячий.

Верхний свет погас. Перед задником засветился белый туман, текущий от пола вверх. Стена тумана оказалась киноэкраном. На экран легла надпись "Ответы на вопросы", после чего появился кабинет главного режиссёра.
- Ты смотришь трёхмерное кино, - шепнул Фокусник. 
- Почему сюжет проецируется на туман?
- Так похожей на правду. И вообще… так лучше. 

На экране лицом к зрителям сидит за столом Дупа, возле него спиной к зрителю стоят Крат и Дол. 
Дупа (выпятив нижнюю губу): Есть у меня пьеска, - выдвигает ящик стола, - крутой подонок сочинил, страшная вещица. Актёрам придётся переживать настоящие неприятности. В общем, не для трусов… пожалуй, не для вас.

Дол: Почему-й-то?!
Дупа: Ладно, вчитайтесь. Всего две страницы. 
Дол: А не могли бы вы дать нам рубль на обед, авансом, разумеется!
Дупа (величаво и человечно): Нате рупь, новенький, девственный, вчера выкатился из казны, сверкает, как… вы только не обожритесь.    

Когда рыцари театральной удачи покинули кабинет, главреж принялся шагать по кабинету и кусать губы. Потом его бросило к столу. Он схватил блокнот, послюнявил палец, полистал, нашёл номер.

Дупа (в трубку): Господин Душейкин? Я старую гвардию собираю. Только что меня навестили Крат и Дол. Всколыхнули во мне тоску. Я мигом вспомнил, как вы втроём брали на абордаж буфет на станции "Кубышкино". Гусарам до вас далеко. И помечталось мне о небывалой постановке, в которой у тебя будет секретная роль. Обсудим с глазу на глаз, жду в тринадцать ноль-ноль. ...А я-то как рад, несказанно, просто именины сердца! ...Два приятеля? Они завтракать пошли, я дал им целковый! …Ну, в столовую, куда-куда. У них бешенство желудка.
 
(Крату припомнился копеечный спор Дола и Коли Душейкина в столовой.)
Экран покинули персонажи первой сцены, и вверх потёк пустой туман, обретя лёгкость.
Затем в кабинет главрежа вошёл Коля Душейкин.

Дупа: Здравствуй! - (встал, раскинул руки, но обошёлся без объятий) - Пойдём-ка на воздух. У наших стен отменный слух, как у совы.
Коля (угодливо): Да-да, верно сказано.

Они вышли из театра, пересекли площадь и углубились в парк Змея. Здесь липы и клёны окропили их подвижной рябью. Веселье атмосферы противоречило мрачному лицу Дупы. В утробу его сердца не проник небесный свет.
Дупа: Коля, ты много должен Рубенсу?
Коля (сокрушённо): Весьма. С пятью нулями.

Сказав это, Душейкин опустил голову, будто положил на плаху.
Дупа: И мне ты должен. Предлагаю избавиться от долгов. Как порядочному человеку.

Душейкин резво поднял голову.
Коля: Рад бы, но как?
Дупа: Я наводил справки, в юности ты увлекался стрельбой.
Коля (по-мальчишески): У меня первый разряд!
Дупа: Коля, ты можешь попасть в человека?
Коля (растерянно): Попасть не проблема... вид оружия, расстояние...
Дупа (сквозь зубы): В негодяя.
Коля (на пороге понимания): Н-ну, да.
Дупа (педалируя тему): В негодяя, который через кредиты лишил многих людей жилья.
Коля: Да, могу.
Дупа: Сможешь! В негодяя легче попасть. И оба долга спишешь одним выстрелом.

Актёр обратил к нему испуганное лицо, ожидая имени.
Дупа (с явным страданием): Пойми, мне больше не к кому обратиться. Ты хоть и пьёшь, но ты свой. Я могу тебе довериться.
Коля (превозмогая тоску и несчастье): И я вам - всего себя!
Дупа: Это Рубенс. И сразу скажу почему. Он решил присвоить наш театр и сдать помещения в аренду.
Коля: Какая сволочь!

Главреж изрядно устал от ходьбы, так устал бы гиппопотам, поставленный на задние ноги. Он сопел и громко шелестел ляжками.
 
Коля (ощупывая будущее): А меня не заметут?
Дупа (играя в начальника мафии): Нет, я режиссёр, всё продумано. Лишь бы ты не подвёл. Там расстояние плевка. И шуму на сцене будет в избытке, дым, гарь... а ты за кулисой стоишь и целишься. Только в публику не попади!

Коля (встрепенувшись): Зачем вы так, Михал Яколич! С трёх-то метров… Лишь бы на вылет не прошла.
Дупа (осанисто): Не пройдёт. Оружие ближнего боя. Нынче вечером пристрелку сделаешь. У нас времени мало. А как дело выполнишь - хоть упейся.
Коля (с лицом слуги, который готов за барина в огонь): Не подведу, Михал Яколич.

Заговорщики смолкли возле гламурной мамаши, которая болтала с подругой по телефону и ненароком стряхнула пепел в коляску своего малыша. Они отдалились от неё.
 
Дупа (брезгливо): Тебе небось нужна авансом некая сумма?
Коля (кивает с трагической миной): Квартплата за три месяца. Меня на газон выкинут.
Дупа: Я бы дал, да боюсь, ты запьёшь, не удержишься.
Коля (в панике): Ни за что! Клянусь Дядей Ваней, Фаустом, Тремя сёстрами! Клянусь Шекспиром и Трептюком! Я за ум взялся.
Дупа (с презрением): Не обожгись.

Достал бумажник, прищурено всмотрелся в его мягкую щель, засунул туда пухлые пальцы (изображая сумасшедшего гинеколога) и пощупал там содержимое, отгородясь от Коли туловищем.

Коля Душейкин готов был от нетерпения подпрыгивать, но пришлось отвернуться и терпеть: таковы жестокие требования приличий.

Дупа (со злобой): Если кому слово обронишь, я тебя живьём закопаю. Впрочем, тебе и не поверит никто.

Вручил актёру купюры и двинулся на зрителя. По его мягко-мясистому лицу, обласканному сияющим воздухом, побежали камуфляжные пятна листвы.

Дупа размышляет вслух: "Кажется, я допустил ошибку, да, ошибку. На этого размазню нельзя положиться". Голос Дупы звучал будто в бочке, и, вероятно, акустической бочкой служил его череп. От волнения и досады он остановился, покрутил вспотевшей головой. "Надо отменить. А деньги, что я дал ему, пусть будут мне штрафом за глупость. Я скажу, пошутил… нет, скажу, что проверял его на преданность. Какие убийства, ты что, я художник!"

Потопал по открытой площади. В отдалении пестрели маленькие балаганы с пирожными и сувенирами, там собралась группа людей в лёгких нарядах. Центральная часть площади, где он ступал, была пуста и залита ликующим солнцем.
 
На грузном лице Михаила Яковлевича обозначились морщины, прекрасно и тонко прорисованные серебряным карандашом (Альбрехт Дюрер). Фигуру Дупы сопровождала чёрная короткая тень - это он волочил по земле свою неотвязную душу.   

В Крате зачесались вопросы, но Фокусник отменил их, кивнув на экран.
- Смотри! 

Дупа остановился у входа в "Глобус", громко прозвучал его монолог.

"Я киллера найму, чтоб Феникса убить. И Колю заодно. Увы! Земной свой путь пройдя до половины, я вышел на дорогу преступлений. Но может быть, пока ещё не поздно остановиться мне? Пролив чужую кровь, я не восстану прежним. Грех изменяет всё. И вазу можно склеить, но тяжкий грех раскалывает сердце. Иль это снится мне - всё то, что я затеял? Неужто я, конторская личинка, замыслил бойню?!"

Он поздоровался с Генриеттой Аркадиевной и перешёл на прозу. "Но, если не убить Феникса, он меня разорит, просто выбросит на помойку. Что делать? Я готов принять страшное решение, потому что слишком серьёзно к себе отношусь. Но ради чего? Жизнь скоро пройдёт. Невероятно, однако так: она пройдёт, и меня не станет. Впрочем, я в это не верю, это глупость, абсурд! Я не верю в смерть!"
 
Он с трудом открыл тяжёлую парадную дверь и вошёл в прохладную сень фойе. Посмотрел на кассу, где располагалась для работы Генриетта Аркадиевна, сместился вправо, заслоняя экран толстым плечом. Потом весь экран закрыл своим лицом - огромным и влажным. На скулах проступили старческие коричневые пятнышки. Он вновь заговорил с собой стихами.
 
"Что делать мне - убить иль не убить? Чужую жизнь расплющить каблуком, чтоб собственную шкуру сохранить и долю в предприятьи? Иль просто сдать на глупый самотёк сюжет событий? Душу оберечь! Проклятый выбор! Если есть душа…"

Последние слова он прочитал одышливым дыханием и протиснулся в дверь "для сотрудников".

Перебивкой между сценами снова послужил пустой туман.
- Спасибо тебе, что нет музыки, - с благодарностью Крат повернулся к демону.
- Я что, идиот, что ли! - отозвался демон.
 
В следующей сцене Крат увидел Феникса Рубенса.
Тот сидит в позолоченном кабинете, на его голове, как у связиста, дуга с большими наушниками. Он слушает и размышляет о важном. Когда мысль видится ему правильной, он сам себе кивает.

В левом верхнем углу экрана, как на иных иконах, появилась вставка из прежнего сюжета. В этом оконце видна прогулка Дупы и Коли Душейкина; фоном звучит их диалог об уничтожении Рубенса. И Рубенс вникает.
 
- А почему он их слышит? - прошептал наивный Крат.
- Дупа годами не меняет и не чистит пиджак. Агенты Феникса внедрили туда жучок. Это сделали недели две назад, когда жабий царь поссорился с Фениксом. После ссоры он пожаловался маме. Мама у него - ещё тот советчик. Она - бухгалтер в жэке, а до того работала бухгалтером в борделе. Мама твёрдо уверена в том, что закон это игра, в которую играют на публике. А в отсутствии зрителей действуют по хищному инстинкту. Мама дала ему совет - воспользоваться служебным положением и вплести убийство в театральное действие. Так появилась в репертуаре пьеса-убийца. Дупа сам её сочинил, так… минимально - одни изюминки. Наполнительное тесто он поручил тебе. Долго мучился над сюжетом, долго сомневался в актёрах, но ещё больше страдал, подбирая убийцу. Ему пришлось поторопиться, когда Феникс откопал в Договоре Акционеров зацепку. Там есть параграф, согласно которому - если вписать туда семь слов - Рубенс получает право отодвинуть Дупу и стать владельцем ЗАО "Театр "Глобус". Более того, Феникс Договор подделал и объявил о пересмотре прав. Дупа проверил свой вариант текста - там тоже оказались прописаны те страшные слова. Он отдал Договор на экспертизу, но эксперты не нашли подвоха. Рубенс этот раунд выиграл. Дупа озверел, и тут вы заглянули к нему, голодные парни… 
 
- Погоди, - замотал головой Крат. - Микрофон воспринимает звуковые волны, а как ты записал видео?
- Видео считано с моей памяти. Это Фениксу нужны жучки, а мне ничего не нужно, кроме личной заинтересованности.
- А мысли Дупы?

- Мысли я тоже сам отслеживал. Да не сверли ты меня глазами! Скоро подобные фильмы будут выпускать на любой студии. Биопротезы тебе известны; на днях появятся дистанционные мыслеуправляемые игрушки и гаджеты. А там рукой подать до записи кадров памяти. У меня, конечно, свои методы. В доме Рубенса или в мясной лавке я вёл запись без участия техники, поскольку сам работал записывающим устройством. Тебе главное знать, что снято и смонтировано всё по правде. Так что смотри!
 
Снова белый экран, а потом Рубенс - он греет уши наушниками. Звякнула телефонная панель. Он сдвинул на шею наушники и включил кнопку связи.
- Алло.

- Феня, это я! - запыхавшийся голос Дупы. - Приезжай в "Глобус", дельце есть. Нет, не ремонт поворотного механизма... нет, не юристы... надеюсь мы без них обойдёмся. Приезжай, приятно удивишься.
- Приятно? - Рубенс ухмыльнулся. - Сейчас говори, мне некогда ездить.

- В общем, я ставлю оригинальный спектарь. Там будет склока, дуэль… вкусная штучка, для публики. Там прозвучит фраза... обречённый больной скажет, что он завещал свою квартиру нашему театру, и тогда ты выйдешь на сцену, чтобы прочитать завещание.
- Не ходок я на сцену, - напомнил Рубенс.

- В данном случае ты обязан, Феня. Для натуральности, ради искусства. В зале будет восторг, и все поверят в реальность происходящего. Это высший приём, я сам придумал!

- Ну ты же режиссёр, тебе видней. - покладисто одобрил Феня.
- Вот именно. Только не подведи. Я знаю, какой ты стеснительный. В общем, умоляю. Дай слово. Прямо из первого ряда, где ты будешь сидеть, сделай десять шагов, потом четыре ступеньки - и ты на сцене. Подойдёшь к больному, вчитаешься в завещание и всё. Дай слово прямо сейчас.
- Ладно, выйду. А ты обещай... ладно, потом придумаю.
- Договорились, торговая душа.

Феникс усиленно стал кивать себе головой. Что-то решив, кнопкой вызвал помощника. К нему в кабинет явился корявый человек, похожий на обпиленное дерево, давшее поверху новую поросль. Это было дерево в синем костюме, с короткими толстыми ногами, толстыми короткими руками, торчащими в стороны, и с приоткрытым ртом, где могла бы поселиться птичка.

- Яша, - обратился к нему Феникс, не замечая неотмирность этой фигуры. - Закажи три-дэ-портрет актёра Николая Душейкина. В сетях нарой все фотки его и видеокадры. С готовой модели пускай снимут эластичную маску и затонируют под натуру. Ноздри, глаза - по оригиналу. Завтра к вечеру должно быть готово. Также закажи парик а ля Душейкин и не торгуйся там, Яша, не жмотись: не ты же платишь. За всё плачу я, как обычно.

Отпустив синего Яшу, вновь придавил кнопку вызова, и вмиг из дверей показался атлетический слуга с лицом киношного супермена.
- Слушай, Боб. Доставь сюда Зою Грушину. Заведует реквизитом у меня в театре. 
Пауза. Экран опустел.
- Фантастика! - объявил Крат.

Демон кивнул с авторской важностью. 

Крат встал и прошёлся вдоль рампы. Встряхнул руками, покрутил плечами, потёр уши ладонями. Пора было вспомнить, что у него есть тело, в котором он живёт. Оглянулся - спинки кресел грядками уходили в темноту, ряд за рядом, играя в горизонт.

На экране появилась комната, обставленная в показушном, новокупеческом стиле. Феникс в халате с кистями уселся за круглый стол, покрытый белоснежной скатертью. Влажные волосы Феникса забраны тонкой сеткой, на лице питательный крем. Перед резным буфетом топчется округлая женщина - жена его. Розовощёкая, жизнерадостная, обидчивая, отходчивая, всеми благами ублажённая и лишь тем недовольная, что ей не на что пожаловаться.
   
- Феня, ты мало обращаешь на меня внимания, ты не греешь меня своим сердцем, Феня! - сказала она жалобно и звякнула чашками. - Поэтому берегись, Феня. Я тебе чуть не изменила вчера на рынке.

Сама тут же не выдержала и расхохоталась, поболтав бюстом под атласным халатом в золотых гиацинтах.

Рубенс приподнял толстые дуговые брови и отхлебнул кофе из чашечки с золотым ободком.
- Ничего себе денёк начинается, - бросил невозмутимо.
- С мясником, Феня. Твоя копия, ну, вылитый! Съезди со мной, специально съезди!

Рубенс куда-то вперился умственным взором.
- Что ж, поехали.
Она удивилась такому повороту событий, и даже испугалась, но делать нечего: сама предложила.

Пауза - туман. В следующем эпизоде он входит в мясную лавку и видит своего двойника. Мясник отложил топор-тупицу и припал к минералке. Забулькал. Отёр лоб, он уморился разделывать говяду. Выпучил глаза на пришельца.

Рубенс тоже не мог наглядеться. Мясник нахмурился. Они застыли визави, один в шёлковом галстуке с платиновой прищепкой, в бархатном костюме и ботиночках из кожи оленёнка. Другой в окровавленном фартуке и резиновых сапогах. Один лощёный, надменный и хитрый. Другой грубый, хамоватый и хитрый. Если не общая мать их родила, то по единому проекту заплетались и расплетались их ДНК.
 
- Так, значит, вместо Феникса убили мясника! - прошептал Крат, очнувшись и глядя в стоп-кадр, где два землянина зеркально застыли друг против друга.
- Какой ты догадливый! - съехидничал Фокусник. - Да, нарядили, подкрасили без труда. Наш мясник в детстве мечтал стать актёром: наследственность. Его мать играла на сцене Дома культуры работников торговли. Офелия, мать его… мясника.
 
- Но ему ж надо было как-то растолковать, зачем подниматься на сцену, - озадачился Крат.
- Не надо. Ему сказали, что он войдёт в историю театра. Пускай он будет в чужом наряде, всё равно дети и внуки узнают, что это был он, Мясник Базарович. Разумеется, его попросили до поры-времени держать уговор в тайне. 
   
- Кто же стрелял в мясника?
- Подумай. 
- Анатоль? 
- Угадал!
- А почему не в Дупу?

- Был бы виден замысел. А теперь Дупа сидит. Его разговор с Колей Душейкиным был записан, и люди Рубенса подложили эту запись в Колину квартиру. Сыщики там её нашли, и вот открылось: Дупа заказал - Коля исполнил. 
- А что Рубенс?

- Он заявил, что создал себе двойника, потому что ему некогда посещать тусовки. Он занят мыслями о деньгах. Он формулирует математику и физику параллельной, монетарной реальности. И вдруг - о, горе! - убили двойника! Значит, не зря Феникс предпочёл надёжные деньги безнадёжному человечеству! Так он сказал и промокнул сухой глаз бриллиантовым перстнем.

- А зачем Дупа выставил преступником Дола?
- Не на кого было указать. И времени соображать уже не было. К тому же Дол подходил на роль убийцы. Но главное: Дупа извёлся от страха. Он слишком долго стоял над пропастью, готовясь принять решение, потом отменил договор с Колей, но выстрел всё-таки грянул! Толстый Жаб решил, что Коля ослушался и убил бархатного человечка.
 
- Сложную партию разыграл финансовый малыш! - уважил Феникса Крат.
- В области интриг и всякого паскудства этот малыш любую кобылу огуляет без подставки, - добавил фольклорную картинку Фокусник.
 
- И Дупа вынужден был убрать Колю, - догадался Крат.
- Конечно. И убил очень простенько: подменив этиловый спирт на метиловый. Итак, Зоя убита, Коля убит, Дупа в камере.   

Крат вспомнил Колю, когда тот, выйдя из столовой, застыл в позе танцора. Коля тогда мелко мерцал, исчезая-возникая. Жалкие черты его лица и поношенная одежда были так прорисованы и слеплены, как нарисовать и слепить невозможно. Коля состоял из трагической, жалкой и волшебной правды. 
- Я прошу тебя узнать, где Коля похоронен, - понуро попросил Крат.

В глубине сцены вверх текла тонкая пелена. В её рыхлой ткани попадались тёмные разрывы - пещерки в другой мир, поры в другой ум, который многое знает. (Нет, не всё. Всё знать невозможно, поскольку оно ещё в процессе.)

Туман с кривыми порами ехал вверх, туда, где прячутся подъёмные устройства; где узкая консольная конструкция тянется по стенам вблизи потолка - технический балкон для верховых монтировщиков и светляков. Там всегда пыль и тьма. И тех, кто там находится, никто не видит.