52 Самострелы 28 ноября 1971

Александр Сергеевич Суворов

О службе на флоте. Легендарный БПК «Свирепый».

2-е опубликование, исправленное, отредактированное и дополненное автором.

52. "Самострелы". 9-й Флотский экипаж. 28 ноября 1971 года.

В таких местах, как распределитель и учебная воинская часть 9-й Флотский экипаж ДКБФ, в которых новобранцы проходили обучение и подготовку по "курсу молодого бойца", всегда остро стоял вопрос: "Где, кем и сколько летя я буду служить?". Опытные командиры учебных воинских частей и экипажей в условиях жёсткого, порой жестоко жёсткого процесса обучения и подготовки, отсеивали малопригодных, слабых, недоразвитых и наоборот, стойких, терпеливых, мужественных и храбрых молодых новобранцев, отмечали их в своих записках и в личных делах военнослужащих, давали им характеристики и рекомендации для дальнейшего прохождения службы либо в плавсоставе на надводных боевых кораблях, либо на подводных лодках, либо в морской пехоте, либо в строю авиационных и морских механиков, служащих при штабах, строевых и даже подсобных работников. При этом жёсткие испытания курса молодого бойца выдерживали не все призывники...

Как правило, специалисты из числа рядового состава моряков срочной службы готовят полгода в специальных военных учебных заведениях ("учебках"), затем они приходят на корабли или в специальные военные части и служат 2,5 года. Некоторых призывников-новобранцев, таких как я отличников специальных школ ДОСААФ, пропускают только через "горнило" испытаний курса молодого бойца (до 45 суток - автор) и сразу же отправляют на корабли или в иные места службы. Однако некоторые новобранцы избирают для себя иную судьбу, иной путь, иные страдания срочной службы, - это "самострелы" или официально "военнослужащие, пытавшиеся освободиться от военной службы путём членовредительства".

Не секрет, что все люди индивидуальны, каждый человек обладает своим неповторимым характером и особенными чертами, но всё же все люди делятся на основные психотипы, например, на замкнутых в себе "интровертов" и открытых миру "экстравертов". На занятиях в 9-м Флотском экипаже нам этого не говорили и не объясняли, но мы, призывники, сами замечали между собой, что среди нас есть такие (интроверты), которые неохотно идут на контакт, живут в своём собственном внутреннем мире, не любят вмешательств в их личные дела. Наоборот, среди нас были такие (экстраверты), которые были очень общительные, даже приставучие, напрашивались на дружбу ко всем, к любому и каждому, особенно к сержантам-старшинам-годкам. Эти ребята охотно делились со всеми, кто с ними сближался, своими мыслям, идеями, чувствами и переживаниями. Среди таких (экстравертов) выделялись те, кто очень нуждался в защите, помощи, сочувствии и жалости...

Самая известная классификация психотипов - это деление людей по Гиппократу на сангвиников, флегматиков, холериков и меланхоликов. Я тоже заметил, что сангвиники, как правило, краснощёкие, энергичные, склонные к возбуждению, в них преобладает сила крови, чувства, они энергичные и отзывчивые. Такие ребята (сангвиники) хорошо переживали трудные испытания, стойко переносили обиды и жестокость годков, приспосабливались к военному распорядку дня и программе подготовке по курсу молодого бойца. Больше всего друзей и товарищей у меня было среди таких стойких ребят (сангвиников) и мы вместе переживали неудачи и преодолевали препятствия службы. Еще одно обстоятельство сближало меня с такого типа ребятами - мы все почти одинаково нетерпеливо и безучастно относились к скучной рутинной служье и работе, мы жаждали приключений, были любознательными ребятами.

Флегматиками были те призывники и новобранцы, которые оставались безучастными к военной службе, к программе подготовки курса молодого бойца, в событиям и планам отделения, взвода, роты, батальона или полка. Они оставались спокойными и невозмутимыми даже тогда, когда их оскорбляли словом или наказывали делом (нарядом вне очереди). Внешне такие ребята выглядели ленивыми, медлительными, спокоными, сдержанными на проявление эмоций, "тупыми оболтусами". Однако свою сдержанность и неторопливость они заменяли некоторым упорством, прямолинейностью, настойчивостью, граничащей с "прошибанием стен лбом".

Третьим психотипом среди новобранцев были "пройдохи", - хитрые, коварные, юркие, цепкие, предприимчивые, вспыльчивые, желчные и мстительные ребята (холерики). Они быстро вспыхивали обидой, ярились, лезли на рожон и в драку, пытались хитростью и коварством захватить лидерство в любой ситуации или положении. Они всегда куда-то спешили, не давали времени обдумать их предложения, а любимым развлечением для них была меновая игра "Махнёмся не глядя!". Эти ребята были очень неуравновешенные, легко сбивались "с понталыку", легко поддавались на розыгрыши, на призывы к "бузе" (бунту), на стычку, ссору, драку или на участие в наказании посредством "тёмной" человека накрывают с головой одеялом и беспорядочно бьют рук4ами и ногами, а потом разбегаются в стороны, как будто ничего не произошло - автор). Эти нервные ребята-призывники-новобранцы (холерики) отличались либо паническим настроением и страхом перед испытаниями и трудностями, либо безумной слепой яростной отвагой и неразумным героизмом. Им, как правило, не хватало упорства в достижении целей, они хотели всё сейчас, в полной мере и сразу.

Чётвёртым характерным психотипом среди новобранцев осеннего призыва 1971 года были так называемые меланхолики или "плаксы". Эти ребята были страдальцами на военной службе и при прохождении курса молодого бойца. Они, как правило, уже заранее, до призыва определили себе судьбу мучеников, страдальцев, страстотерпцев, они почти всегда были грустные, медлительные, обидчивые, боязливые, готовые к самому худшему, что может быть. Эти парни были настроены на тоску и печаль, на жалость к самим себе, на постоянные глубокие переживания, на депрессию. Они предпочитали одиночество, старались куда-то "зашхериться", спрятаться за спины других, избавиться от необходимости кому-то подчиняться и что-то делать трудное, неудобное, грязное.

После месяца пребывания в 9-м Флотском экипаже я интуитивно, как мне кажется, понял, по какому принципу кто-то формировал наше отделение "вышаков" (так нас называли за то, что у нас было неоконченное высшее образование - автор). В наше 2-е отделение 3-го взвода 2-й отличной роты собрали близких по характеру и психотипу парней - сангвиников. Даже наш великовозрастный "мальчик" Ваня Пецко, который из-за своей огромной массы и почти двухметрового роста отличался физической медлительностью, а по уровню интеллекта "застрял" где-то в возрасте 14-15 пацана, всё равно вместе с нами был больше сангвиником, нежели другим психотипом по классификации Гиппократа. Вот почему у нас всё получалось, почему мы друг друга принимали такими, какие мы есть, понимали друг друга и сильно дружили, поддерживая друг друга во всём.

Другим ребятам было гораздо труднее. Конечно, были и другие отделения, состоящие из таких же, как мы сангвиников и мы с ними соперничали, соревновались, дружили и сотрудничали. Так, например, из сангвиников сформировались три взвода нашей 2-й отличной роты. В других ротах было сложнее...

В первой роте было больше флегматиков и им поручалась спокойная работа или задания, связанные с приборками в штабе, работа с документами. Эти ребята сразу же обособились, стали меньше с нами общаться, сторониться нас ("рядовых" - автор). Третья рота, наоборот, состояла больше из "ухарей" (холериков), в ней происходило больше всего интересных или беспокойно-скандальных историй. В третьей роте ребята боролись за доминирование, за власть, за верховенство, зато эта рота побеждала всех на полосе препятствий, в кроссах и авральных работах. В т3-й роте часто "бузили", там активно процветала "годковщина" и "дедовщина", общение велось на блатном языке ("по фене" - автор), там обижали "меланхоликов" (меланхоликами называли в том числе и "самострелов", то есть тех, кто занимался членовредительством - автор).

"Меланхолики" были в каждой роте, в том числе и в нашей отличной 2-й роте. Не знаю почему, но эти ребята искали встречи со мной, пытались со мной дружить, рассказывали мне свои истории, делились переживаниями, читали письма, которые им присылали родители, родные, друзья и девушки, спрашивали совета, искали защиты и помощи. До сих пор не знаю, почему эти "плаксы" и не только "плаксы", а практически все ребята-призывники, кто был поблизости, делились со мной своими сокровенными мыслями и переживаниями...

"Меланхолики" или "плаксы", как их называли "холерики", почему-то мне нравились, я чувствовал к ним притяжение, понимал их, жалел, проявлял заботу, оказывал помощь. Я их выслушивал, слушал их рассказы, самодельные стихи и песни, искренне восторгался итми, записывал песни в свою тетрадь-песенник, а потом, перед Новым 1972 годом, выполняя призыв и приказ замполита полка, набирал среди "меланхоликов" отличных и послушных актёров, чтецов, певцов, художников-оформителей и даже танцоров традиционного матросского танца "Яблочко".

Вот только я никак не мог понять, принять и простить так называемых "самострелов" или тех ребят, которые сознательно хотели и пытались освободиться от военной службы путём членовредительства, путём отравления, нанесения себе ран, ломания себе пальцев, рук, ног, рёбер и т.д. Не понимал и не принимал. Жёстко и сурово, почти беспощадно...

Кроме этого военная организация быта, жизни и службы ещё поделила нас всех на определённые типы характеров и личностей и эта классификация психотипов военнослужащих тоже требует своего описания и анализа. Дело в том, что ребята, то есть призывники-новобранцы, сержанты-старшины, то есть "годки", а также работники-служащие 9-го Флотского экипажа, мичманы, офицеры и высшие командиры проявляли себя как "аристотелевы типы": вещисты, персоналисты, процессоры, временщики, наместники и философы. Все эти психотипы характеризовались типичными для них формами вопросительного отношения к окружающей действительности. Например, основной вопрос вещистов - "Что?" или "Почём?", персоналистов - "Кто?" - "Кого?", процессоров - "Как?" - "Каким образом?", временщиков - "Когда?" - "Сколько можно?", наместников - "Где?" - "Куда?", а философов - "Зачем?" - "Почему?". Все задают в жизни эти вопросы, но тот, кто чаще всего задаёт определённые вопросы, тот относится к определённому "аристотелеву типу".

"Вещистов" среди указанных людей всегда интересовали, прежде всего, вещи, предметы, обстановка, но не события, не слова, не отношения переживания, они редко обращают внимание на то, как относятся к ним окружающие, но зато чутко реагируют на всякого рода вещные подарки, гостинцы, подачки. Если им достался маленький кусок мяса или меньший уровень компота в стакане, то они чувствуют себя обиженными, обделёнными, несчастными. "Вещисты", как правило, оказывались больше эгоистами, накопителями вещей и предметов и степеньт их дружбы и участия в общих делах отделения, взвода или роты оценивалась ими ценой или значимостью реальной вещной пользы, которую они могли получить за своё участие в общем деле. "А что я с этого буду иметь?" - это был самый типичный вопрос и позиция "вещистов". Таких ребят терпели, использовали, но не любили и не уважали...

"Персоналисты", наоборот, очень персональные по поведению, склонны к проявлению своей личности и ценят личностное, броское, "звёздное" поведение окружающих, вождизм лидеров и сами не прочь стать лидерами, доминировать, хотя бы временно, напоказ, "понарошку". Они чутко относятся к персональному поведению окружающих, но часто не обращают внимание на вещи и предметы. "Персоналисты" постоянно нацелены на персональное общение, на контакт, на поиск взаимопонимания, поддержки и своего признания, для них это, вероятно, единственно приемлемый способ самоутвердиться, почувствовать свою значимость, особенность, лидерство. "Персоналисты" очень падки на лесть, на возвеличивание, восхваление и готовы ради этого совершать подвиги и геройские поступки. Кстати, Ваня Пецко был таким "персоналистом" и очень гордился собой, когда его хвалили.

"Процессоры" или те, для кого событие, процесс события, приключение, ссора, конфликт или отношения важнее результата этого процесса, для которых не важны ни люди, ни предметы, а только сам процесс жизни и службы, составляли небольшую часть полка призывников-новобранцев. Такие парни, обычно, даже не помнят где они были, но хорошо помнят, что они делали и могут подробно всё изложить. Именно такие парни рассказывали нам истории из своей жизни "на гражданке", в том числе истории своих любовных отношений и приключений. Среди них были такие ребята, которые выдумывали истории "на ходу", сочиняли байки и клятвенно уверяли, что "всё так и было". Самое интересное, что такие "процессоры" реально и действительно потом верят в свои небылицы, как в правду, только это "их правда", а не истина.

"Временщики" - это были те, кто озабочен временем или сроком службы, наказания, урока, тренировки, занятия, наряда. Для них время иногда несётся, как угорелое и эти "временщики", например, никак не могут выспаться, встать в строй одетыми по команде "Подъём!", успеть скушать всё за обедом, а бывает наоборот, - время для них длится и тянется, как тягучая липкая смола и тогда их ожидание становится мучительным невмоготу. Именно такие ребята в самом начале поддавались розыгрышам и покупали себе за реальные деньги чёрные погоны морских пехотинцев или авиамехаников, а потом наивно показывали их членами медкомиссии 9-го Флотского экипажа и уверяли офицеров, что они уже выбрали себе не три, а два года службы в пехоте. Для таких ребят служба и пребывание в 9-м Флотском экипаже казалось вечностью, но точно также они относились и к любому сроку любого события на службе, они тяготились службой и именно из них появлялись "самострелы" (членовредители).

Лучше всего чувствовали и вели себя на службе в 9-м Флотском экипаже так называемые "наместники", то есть те физически рослые, сильные, наглые, хулиганистые и предприимчивые парни, для которых "война, как мать родна", потому что они в любом месте находили повод и возможность для занятия определённого доминирующего места. Например, если считалось, что нижняя койка - это место для годка или для наиболее грузного человека, то есть самое удобное место для военнослужащего, то они обязательно, любыми способами, вплоть до драки занимали нижнюю койку; если было какое-то руководящее место или какая-либо должность, например, старший матрос (ефрейтор), командир отделения, хлеборез, командир группы наряда, старший в группе и т.д., то они из кожи вон лезли, но старались занять это место, любыми способами уговаривали, "убалтывали" или упрашивали командиров-начальников назначить их на какое-либо "место". Для таких ребят важнее всего было то место, которое они занимают в структуре, в иерархии, в системе отношений доминирования. Для них важнее всего было "доминировать всегда, доминировать везде, доминировать до дней последних донца"...

Когда "наместники" или "доминаторы", как я их называл, рассказывали о своей жизни "на гражданке", то они всегда рассказывали о том, где они были или куда они должны поехать или пойти, для них важнее всего было то, что они, например, были в каком-то знаменитом городе, театре, кинотеатре, но что они там делали, видели или испытали, - это было вторично, "за скобками". Как правило "наместники" или "доминаторы" важничали, напускали на себя "туман таинственности", хвастались и часто попадали впросак на обмане...

Самой малочисленной прослойкой среди 1000 призывников-новобранцев осеннего призыва 1971 года были так называемые "философы", то есть те люди, которые знали и понимали ценности военной службы, долга, чести, обязанности честно служить на защите Родины и Отечества. Это были ребята очень спокойного, точного, выдержанного, скромного, но достойного поведения. "Философы" были немногословны, сдержанны в эмоциях и чувствах, осторожны в дружбе, очень исполнительные, вдумчивые, сознательные, трудолюбивые и неприхотливые. Они никак не реагировали на приколы, подковырки, розыгрыши, хотя часто в них попадали, не зацикливались на досадных мелочах и трудностях военной службы, философски и стоически переносили неизбежные неудобства и физические страдания, терпели проявления "годковщины" и "дедовщины", потому что не могли и не любили давать сдачи так же, как с ними обращались наглые, сильные и подлые "наместники" или сержанты-старшины-годки. Странно, но именно таких сдержанных и достойных парней, которые очень чётко и точно выполняли все уставные требования и приказы командиров,  очень не любили все остальные, кто тяготился службой. "Философов", как правило, называли все либо "правильными", либо "идейными", что на языке наполовину блатных пацанов было не названием, а приговором...

На службе очень важно правильно определить для себя психотипы окружающих тебя людей, сослуживцев и командиров-начальников, потому что это позволяет строить правильные взаимоотношения, например, одному достаточно похвыалы и повышенного чуткого внимания и он считает тебя своим другом, другой нуждается в сочувствии и результат тот же, третий уважает только силу, волю, крепость и если ты выстоишь и выдержишь его наглость и натиск, то он не только начинает тебя "уважать" (опасаться), а принимает твое доминирование, а те, кто обладает самостоятельной личностью и скромным философским достоинством примут тебя в свою незримую компанию "достойных" и "посвящённых", если ты искренне, сдержанно, не явно, а знаково, символически, покажешь им своё расположение, понимание и уважение (для них иногда даже "взгляда понимания" достаточно - автор).

Однако среди нас были и такие ребята, в которых от каждого психотипа было по "чуть-чуть". Такие парни, как правило, само собой становились и инстинктивно естественно принимались всеми как лидеры, неформальные командиры, становились "душой и совестью компании", нравственным авторитетом, истинным командиром, "старшим", "смотрящим", "папой". К сожалению также иногда такими вождями или вожаками становились почти настоящие "отцы Карлеоне", "доны мафии", лидеры проникшей в советскую армию организованной преступности. Если это случалось, то в сообществе военнослужащих "расцветала годковщина или дедовщина" и жизнь рядовых военнослужащих превращалась в дикий беспредел, в ад, в кошмар. Вот тогда начинали появляться "самострелы" или членовредители...

Основным полем деятельности для вожаков годковщины или дедовщины были не занятия учёбы или боевой подготовки, здесь они могли сами показывать блестящие результаты, быть примером для отстающих и слабых, становились примером, образцом и лидерами, а свободное время, хозработы, приборки, наряды и ночь. Приборка или уборка помещений - это время и место доминирования сильных над слабыми, наглых, хитрых и коварных над доверчивыми, добрыми и послушными. В результате одни новобранцы могли делать вид, что работают, а другие работать за двоих, троих или за всех, кто над ним имывался...

На военную службу приходили парни с разным уровнем физической подготовки, образования и воспитания, с разными морально-нравственными установками. Да, мы все были советскими людьми, многие из нас были комсомольцами, но не все, были и замаскированные иноверцы, инакомыслящие, а то и откровенные враги советской власти, враги советского народа, враги нашего советского образа жизни, как правило, это были те, кто так или иначе познакомился в преступным миром, познал, что хитростью или силой можно получить себе то, чего не получишь знаниями и умением.

Среди призывников-новобранцев 9-го Флотского экипажа ДКБФ были даже такие парни, которые и на русском языке говорили плохо, не то, что знали математику, физику, литературу, читали книги или смотрели фильмы. Я не буду здесь описывать, как назвали "нерусских" злые языки и глупые умы, но как страдали молодые ребята национальных меньшинств, которые врождённо обладали и обладают своими понятиями добра, зла , чести и достоинства, и какие были последствия для них, я расскажу.

Те, кто изначально не хотел служить в армии или на флоте, кто хотел всеми правдами и неправдами "откосить" от военной службы, те старались "урвать" от своего положения "хоть что-то", служить не самим, а за счёт тех, кто в силу разных причин был слабее, простодушнее или неопытнее их. Когда таких "косарей" разоблачали и заставляли служить по честному, по правде, то есть в полную силу, а значит теперь над этими бывшими угнетателями в негласных взаимоотношениях главенствовали бывшие угнетённые, этим "косарям" не оставлось ничего другого, как заниматься членовредительство, но только бы избежать мести, скрыться в санчасти, попасть в госпиталь, в другу военную часть, а лучше всего, - быть комиссованными, списанными по непригодности к военной службе. Вот почему такие совали свои руки, ноги, пальцы, глаза и головы в разные части работающих машин и механизмов, получали увечья, переломы, сильные ушибы и сотрясения мозга и т.д.

Членовредительство - это "намеренное нанесение себе телесного повреждения (например, повреждения конечностей, органов зрения, слуха и т. д.)". Чаще всего добровольное членовредительство встречается на военной службе и в Уголовном кодексе это преступление называется так: "Уклонение от исполнения обязанностей военной службы путём симуляции болезни или иными способами". Членовредительство применяют для того, что избежать тяжёлой работы, в форме протеста или с целью уклонения от наряда, службы, а также, чтобы вызвать к себе жалость, жить за счёт жалости к себе, то есть заниматься попрошайничеством. Членовредительство противоречит инстинкту самосохранения, самому сильному из биологических природных инстинктов, поэтому нанесение себе глубоких порезов, ран и увечий, это, как правило, результат психических или нервных расстройств и заболеваний, а доведение человека до членовредительства или суицида (самоубийства) - это со всех точек зрения тяжкое и страшное преступление.

Кстати, к членовредительству относится и сознательное ухудшение больным своего болезненного состояния, болезни, но только тогда, когда человек желает получить от этого для себя какую-то пользу, например, освобождение его от военной службы, например, таки образом уклоняются от тяжёлых или аварийных работ, от призыва на сборы, от привлечения к уголовной ответственности и т.д.

Слабые телом и духом, как правило, просят кого-нибудь из смелых, наглых и предприимчивых, чтобы они совершили деяния членовредительства, при этом "самострелы", как правило, божатся и клянутся, что не выдадут членовредителей, но также, как правило, сдают их тут же следователям и командирам. Таким образом страдают и получают справедливое возмездное наказание оба - "самострел" и членовредитель. Наиболее распространёнными на войне случаями членовредительства были выстрелы друг другу или самому себе в руку или в ногу (отсюда и название - "самострел" - автор).

"Самострелов" или членовредителей в армии и на флоте не просто не любят, не жалеют, не уважают, а презирают и ненавидят, и ничто не помогает изменить к ним такое отношение, потому что это позорно, навредить себе, чтобы избегнуть трудностей. Также презрительно солдаты и матросы, старшины, сержанты, мичманы, прапорщики и офицеры всех уровней, всех видов и родов войск относятся к симулянтам, то есть к тем военнослужащим, которые создают видимость, притворяются больными, ранеными, расстроенными, сумасшедшими придурками...

Умышленная бытовая симуляция - это обычное дело во взаимоотношениях детей, например, школьников и сердобольных родителей, как бы "невинный обман", нацеленный на уклонение от учёбы в школе, от исполнения работ по дому, избежания наказания и т.д. Такая "невинная" симуляция привносится призывниками и новобранцами и на военную службе и с ней командиры и начальники борются примерно так же, как и родители призывников - укорами, шлепками и затрещинами. Однако на базе такой "бытовой симуляции" возникают и более тяжёлые и серьёзные случаи - симуляция психических расстройств.

В будущем на БПК "Свирепый" у нас в экипаже был один такой случай, когда матрос так талантливо симулировал энурез (недержание мочи), заговаривался, путался в словах и понятиях, замыкался в себе, совершал чудные, непонятные, нелогичные и опасные поступки, впадал в истерику (всегда в присутствии кого-то из сослуживцев - автор), а потом прошёл все тесты и испытания медиков и был комиссован со службы на флоте. Впоследствии он даже написал своим товарищам из боевой части, хвастаясь тем, что сумел успешно "откосить" и потешался над нами, говоря, "а вы служите, служите, дураки"...

В 9-м Флотском экипаже среди 1000 новобранцев были такие, кто очень хотел "откосить" от службы в армии или на флоте, я таких видел, общался с ними, по заданию командиров беседовал, пытался отговорить, внушить им уверенность в своих силах, своим примером и помощью сглаживал обиды и переживания, вызванные поведением сержантов-старшин-годков или грубых и наглых ребят.

Среди призывников-новобранцев были и такие ребята, которые были искренне убеждёны в том, что они больны неизлечимой болезнью, например туберкулёзом или раком, причём их сила самовнушения была такой, что они, например, харкали кровью или у них прощупывались уплотнения в животе (расстройства желудка и колики от недоброкачественной пищи - автор). Всякое недомогание они возвеличивали до пределов возможной фантазии и искренне мучились от психосоматических болей. При этом они в панике или в истерике расцарапывали до крови себе грудь, бока, живот, ноги, руки.

Я, например, наряжал специально ребят из моего отделения, чтобы они следили за одним "древоколом", чтобы он намеренно не поранил себя топором, другого "самострельщика" мы практически вытащили из-под вагонетки, когда он лёжа под специально срубленными ветками деревьев, выставил свою ногу на рельс узкоколейки. Ещё один парень договорился со своим товарищем, тоже "самострельщиком", что они капнут крепким раствором каустика (каустической содой, едким натром - автор) в глаза друг друга (их удалось отговорить - автор). Ещё один "самострел" искал и повсюду воровал различные лекарства, пил их горстями, с целью получения лекарственного отравления. Один из "неместников", жедая уйти из армии героем, специально подстроил ЧР (чрезвычайное происществие) во время погрузки тяжёлых- ящиков в кузов машины, он специально подставился под тяжеленный и большой ящик с каким-то оборудованием (электродвигатель или канализационный мощный насос - автор), чтобы получить увечье, но его спасли его же подчинённые, которые приняли на себя удар свалившегося ящика, один из них действительно получил увечье (открытый перелом ноги - автор), а этот гад получил только сильные ушибы...

В 9-м Флотском экипаже были опытные военнослужащие медики, врачи и психиатры, он имели многолетнюю практику и методы определения истины в случаях членовредительства, умели проводить успешные расследования, выявлять виновных и самострелов. Правда, при этом была "презумпция виновности", то есть априори считалось, что пострадавший потенциально сначала "самострел", а потом уж "потерпевший".

К одной их форм членовредительства в 9-м Флотском экипаже относили и искусственное голодание, отказ от правильного (нормального) приёма пищи и витаминов. За уменьшение ве5са военнослужащих командиров рот, сержантов и старшин строго спрашивали, а нас, как в пионерском лагере, всё время взвешивали и требовали, чтобы мы ели армейскую еду полными порциями. Однако есть то, что нам готовили и давали в столовой было почти невозможно: недоваренные щи из листьев капусты, целиковой хрустящей картошки, стеблей и листьев свеклы и не шинкованного лука; перловая клейкая каша с мутными остатками от мясных консервов; комковатое картофельное пюре, сваренное на воде; слипшиеся макароны и солёные огурцы из бочки. О! Эти солёные огурцы! От них у меня так болел и надувался живот, что впору было кричать от боли...

Выручал нас компот из сухофруктов и чай с маслом, сахаром и хлебом. Хлеб мы ели всегда и в большом количестве, иначе выдержать физическую нагрузку первого месяца пребывания в 9-м Флотском экипаже было почти невозможно. Только через две-три недели службы, когда я начал заступать в наряд дневальным по роте, а наше отделение нарядили в наряд на камбуз (в столовую полка - автор), я смог покушать по-человечески, почти так же, как кушали наши сержанты и старшины, мичманы и офицеры, потому что для них отдельно готовились первое, второе и третье на настоящих жирах, масле, из настоящих "гражданских" продуктов.

Что касается самострельщиков или членовредителей, то были такие, которые симулировали (а может быть и по настоящему - автор) показывали нам, что они психически больные, страдают истерией, шизофренией, эпилепсией, а также являются хроническими алкоголиками (тогда в 70-е годы XX века ещё не было наркоманов - автор). Эти самострелы уходили в самоволки в город Пионерский, находили там способ напиться, чтобы потом отправиться на другие приключения на гауптвахту, в дисциплинарный батальон или в чёрту на клички, только бы "подальше из этого проклятого Флотского экипаж, подальше от флота". Таких "самострелов" называли дезертирами и презирали все, без исключения.

Однако были и курьёзные случаи с самострельщиками. Одному парню кто-то из сердобольных старших друзей сказал, что "откосить " от службы можно, получив грыжу, таская тяжести. Желающий "откосить" один, без помощи других ребят, перетаскал из вагона узкоколейки в кузов грузовой машины 20 больших мешков с сахаром, но так грыжи и не получил, зато один добровольно выполнил наряд, порученный целому отделению новобранцев. Впоследствии этот парень, также по наущению друзей, много раз подтягивался на турнике (перекладине), но в результате только стал ещё здоровее и успешно освоился на военной службе (перешел в спортивную роту - автор).

Был ещё один способ членовредительства, которым пытались достичь желаемого некоторые предприимчивые самострельщики - это заражение опасными венерическими заболеваниями или туберкулёзом. С этой целью они тоже уходили в самоволки в город Пионерский, искали там воровские притоны, проституток, за деньги покупали "харканья туберкулёзников". Только их, как правило, ушлые урки или фраера обманывали, подсовывали всё что угодно, только не кровь или слюну больных туберкулёзом (в 70-е годы XX века в Советском Союзе в открытой форме "на гражданке" туберкулёз был полностью истреблён - автор). Что касается опасных венерических заболеваний, то местные девушки и женщины, которые оказывали военнослужащим за деньги интимные сексуальные услуги, хорошо знали и понимали меру уголовной ответственности за проституцию. Та что заразившиеся триппером, трихомониазом или гонореей "ходоки налево" после краткого и спешного лечения возвращались на военную службу, но уже "поражённые в правах", - их никто не уважал, не жалел и не терпел.

Были и такие случаи: некоторые "доброхоты" предлагали "самострелам" травмы барабанной перепонки и с удовольствием давали желающим увесистые затрещины (удары) по ушам, но как правило, сразу после "экзекуции" добровольно пострадавшие понимали, что их "надули" и шли в наряд с больными ушами, но со слухом. О желающих получить грыжи от натуги я уже рассказал, но были ещё и такие, кто иголкой и шприцем вводил себе под кожу жидкий парафин, таких быстро разоблачали медики и их потом со смехом и шуточками позорили "по всем статьям". Однако самым успешным методом членовредительства были так называемые "случайные порезы и "порубы" пальцев рук и ног" и искусственное вызывание различных кожных воспалений ("чириев").

Непосредственно самострелов, то есть членовредительства путём стрельбы себе в руки и ноги на моей памяти в 9-м Флотском экипаже не было. Возможно, отсутствие огнестрельных самострелов объяснялось тем, что оружие с патронами выдавалось только строго доверенным военнослужащим, принявшим военную присягу и наряженным в караул. За всё время нахождения в 9-м Флотском экипаже я ни разу не выстрелил из автомата или иного огнестрельного оружия, на все дела, связанные с использованием оружия, нам и мне лично выдавали только разряженный АК-47, правда, со штыком.

Случай применить автомат Калашникова АК-47 с примкнутым штыком в реальных "боевых условиях" мне представился только однажды, во время несения караульного наряда на подсобной хозяйстве 9-го Флотского экипажа Дважды Краснознамённого Балтийского флота, то есть на свинарнике.

Фотоиллюстрация: А.Б. Асташов "Членовредительство и симуляция болезней в русской армии во время Первой мировой войны". Новый исторический вестник. 2012. №34 С.6-18. Так называемые "палечники" - легкораненые в палец или кисть левой руки или правой руки. Только один из этой группы "самострелов" ранен в указательный палец правой руки. Это ранение делало его непригодным для несения военной службы в  боевых порядках пехоты. Осень 1914 года.