Как на нас надвинули капитализм

  Девяносто первый год. Я начальник отдела в строительной организации. Работа мне нравится. Строящихся объектов много и все разные. Разные  потому, что наше строительное управление  делает только нулевые циклы, а генподрядные управления монтируют  из панелей надземную часть, инженерные сети, отделку и вводят объекты в эксплуатацию.  Мы в системе большого строительного треста. Есть своё управление механизации, есть два завода крупнопанельного домостроения, во всех структурах работают грамотные специалисты.
  Сразу, когда я пришла на эту должность,  мне казалось, что это пустячная работа, а я опытный инженер, знаю и умею много больше. Но оказалось всё не так просто.  Объекты разбросаны по всей области.  Местами грунты слабые и нужно забивать сваи. Местами объекты попадают на подработанные шахтами участки, там своя, особая  технология строительства,  проектами всё предусмотрено, но, одно дело проект, совсем другое - воплотить его в жизнь. Нужно правильно сделать разбивку осей здания на местности, привязаться правильно к высотным отметкам, правильно выкопать котлован, в соответствии с проектными отметками.  Перенести оси здания в котлован, проверить отметки. А если сваи, то надо контролировать каждую сваю.  И ещё много всего, что надо было знать, делать и контролировать. Для любого здания очень важно правильно заложить фундамент. И я с головой погрузилась в свою ответственную работу. Политика тогда меня совсем не интересовала.
 Но, вдруг, обнаружилось, что моей зарплаты мне катастрофически не хватает дожить до следующей зарплаты.  Оказалось, что мир вокруг быстро меняется. Создаются кооперативы и у них, вроде, дела идут значительно лучше. А на всех государственных предприятиях дела обстоят куда хуже.  Я привыкла к своей работе, к своему коллективу, к стабильности. Работа – это бОльшая часть нашей жизни. Устанавливаются связи с людьми, с которыми приходится общаться в процессе работы. Устанавливаются дружеские отношения. У меня всё хорошо, моё окружение мне нравиться, нравиться моё начальство и мои подчинённые, и мой кабинет, такой уютный и такой привычный.  Но пришлось идти к начальнику просить внеочередной аванс.
  И я принимаю решение искать новую работу. Искала не только я, искали многие,  и это осложняло поиски. Узнаю случайно, что главный инженер из генподрядного управления, с которым мне приходилось работать, организовал свой кооператив. Позвонила ему, договорилась о встрече.  Он предложил мне работу мастера.   У него уже есть договора с заказчиками, есть рабочие, есть заместитель и есть бухгалтер, но нет мастера.  Пообещал мне зарплату в три раза больше, чем была моя. И я согласилась.  Мой начальник меня отговаривал, говорил, что надо переждать, всё наладится.  Но я уволилась.
  Теперь в подчинении у меня была бригада из восемнадцати разной квалификации мужиков. Нескольких человек и бригадира  я знала, они работали в нашей системе. С остальными пришлось знакомиться. Были ранее судимые и даже трое демобилизованных военных лётчиков.  А первый мой объект был в другой области, надо было в совхозе ремонтировать несколько коровников. Мои кооператоры за дешево купили у военных УРАЛ с пассажирским фургоном, тогда всё можно было купить. Больше у нас никакой ни техники, ни механизации не было. Мы работали, как раньше шабашники, только они работали в Союзе нелегально, а мы -легально, закон теперь позволял.
 Выезжали в шесть утра, возвращались в девять вечера. И так шесть дней в неделю. Мужики сидели в фургоне, а я в кабине, она теперь стала моим кабинетом.  Ехать надо было километров сто. Утром надо попасть на планёрку к директору, успеть и суметь взять нужную технику. Часть моих людей демонтировала старую кровлю, часть работала на пилораме, таскали бульдозером брёвна, потом пилили на доски, грузили на самосвал и везли на коровник. А часть начали делать новую кровлю. Мне приходилось быть у них и милиционером, и матерью Терезой, и нормировщиком, и сметчиком, и инженером по технике безопасности. Кто-то работал, кто-то  обнимался с доярками, кто-то умудрялся найти горячительное,  и напиться до поросячьего визга. И я жила в постоянном страхе, как бы они по пьяни не распилили кого–нибудь на пилораме. Машина эта пугала меня своей мощью и визгом пил. Там я увидела её впервые.
  Однажды, возвращались  после работы раньше обычного, и я, по наивности,  разрешила мужикам остановиться возле придорожного ларька,  пивка попить. Как-то потеряла бдительность, не увидела в их желании ничего плохого. О чём я потом горько пожалела. Мужики ввязались в драку с местными алкашами.  И мне, по долгу службы, пришлось вмешиваться в их потасовку, я была за всё в ответе. Спасибо, они при виде моей решительности, быстренько ретировались к машине.  Но добром, конечно, не кончилось. Кому-то  разорвали  рубаху, кому-то разбили нос.  Я испугалась, могло быть  и хуже.  Страшно смотреть на драку в кино, а в жизни ещё страшнее.
  Начальники мои на объекте не появились ни разу.  Спросила у бухгалтера, чем они занимаются, она сказала, что целыми днями играют в шахматы. И так продолжалось из месяца в месяц. Менялись объекты, а работа моя оставалась прежней. Бухгалтер мне по секрету сказала, что в списках на зарплату прописана вся родня обоих начальников и зарплата у них куда больше, чем у меня и моих мужиков. Я поделилась секретом с мужиками и они потребовали у начальника показать ведомости на зарплату.  Всё оказалось правдой. В то время мы ещё были наивные, взывали к совести. Трудно было понять, что хозяин - барин. Был большой скандал, после него я уволилась,  и  пошла снова искать работу. 
  Нашла на госпредприятии. Там к тому времени зарплаты прибавили, и теперь моя стала выше, чем была в кооперативе. Стала работать инженером по снабжению. Предприятие на грани остановки. Денег нет. Зарплату не платят, не за что купить материалы для производства, нечем платить за электроэнергию и газ. И я в таких условиях меняю "шило на мыло". Потом ваучеры и приватизация.  Вложила ваучеры всей нашей семьи в своё предприятие. Пришло время, когда каждый стал жить и работать сам по себе, каждый спасался, как мог. Вот здесь проявилась роль личности на каждом предприятии. У нас был мудрый руководитель и нам удалось выстоять и процветать среди общей разрухи. Но директора нашего заметили и пригласили в администрацию. Пришёл новый, с предпринимательской жилкой. Прикинул, как можно получить выгоду для себя. Создал ЗАО, на него перевели всё, что работало, и давало прибыль. А что не работало и всех лишних людей, оставили в ОАО. ЗАО продали и обогатились учредители, а ОАО обанкротилось, и все, кто там работал, остались с "носом".  В память о том нашем, теперь уже давно не существующем предприятии, у меня до сих пор хранятся акции, это всё, что я и моя семья имеем от ваучеров. Так вот и развалилось большинство предприятий. С тех пор прошло четверть века, но до сих пор стоят развалины больших производственных комплексов, памятник варварского уничтожения экономики нашей страны. И начали простые люди создавать свой "бизнес" на пустом месте, так называемое "малое предпринимательство", без денег и понимания, что такое бизнес. Работали "на коленке", ни техники, ни помещений, ни нормативной базы, ни специалистов и никакого контроля. Такое предпринимательство похоже на возвращение от трактора к сохе. Как в моём первом кооперативе. А какие были предприятия! И как всё целенаправленно и безнаказанно разорили.
  Джина выпустили из бутылки. Никто теперь не отдаст "свою" собственность. Да, некоторые предприимчивые люди, действительно, заработали свои капиталы своим трудом. Но это единицы. Остальные прихватили добро страны советов и теперь стали долларовыми миллиардерами.  С тех пор прошло много времени, мне пришлось поменять не одну работу, но ничего не поменялось в новых для нас отношениях работника и собственника.  А в Союзе, в первом классе, нас учили читать фразу в букваре - "Мы не рабы, рабы не мы". Мы читали и верили.