55 Письма домой 04-05 12 1971

Александр Сергеевич Суворов

О службе на флоте. Легендарный БПК «Свирепый».

2-е опубликование, исправленное, отредактированное и дополненное автором.

55. Письма домой. 9-й Флотский экипаж. 04-05 декабря 1971 года.

Перед призывом на военную службу я обещал маме и папе, что буду регулярно писать им письма, каждую субботу в мой "почтовый день". Для этого мне подарили "почтовый бювар" - набор фирменной почтовой бумаги, конвертов, блокнот и шариковую ручку. Письма я начал писать ещё во время нашего путешествия в "запломбированном эшелоне" севастопольских и крымских призывников. Затем уже в 9-м Флотском экипаже ДКБФ каждую субботу, а когда было невмоготу терпеть испытания, свалившиеся на меня, то через день я писал домой письма, только они, как мне казалось, не доходили до адресата. Например, письма, которые писались родителями ещё 18 ноября пришли к нам только 26 ноября 1971 года.

По первоначалу письма домой писали все призывники и всё наше молодое пополнение осеннего призыва 1971 года. По вечерам в ленинской комнате 9-го Флотского экипажа, которая была открыта до самого отбоя, собирались "страждущие" и писали письма домой, как раньше писали сочинения в школе. Ребята делились друг с другом удачными формулировками и оборотами, спрашивали друг у друга как лучше и правильно написать то или иное слово или предложение, зачитывали свои письма и письма родителей, спрашивали мнение, делились суждениями и оценками. Эти "письменные вечера" в ленинской комнате 2-й роты, которую называли по-морскому "ленкаюта", стали своеобразным клубом для душевного общения "новобранцев". "Новобранцами" назвал нас, молодое пополнение, наш командир полка, гвардии капитан 1 ранга, командир 9-го Флотского экипажа и с этих пор мы начали так называть себя сами.

Я писал, писал, писал, а ответа от родителей всё не было. Вероятно письма не доходили, или шли очень медленно. В субботу 4 декабря 1971 года в очередном письме родителям я осторожно намекнул, что наши письма могут быть кем-то вскрыты, потому что два дня назад, в среду 1 декабря я написал письмо, оставил его в своём подарочном "почтовом бюваре", а оно исчезло вместе с несколькими "фирменными" конвертами. Кроме этого, одному парню написали, что вложили в конверт вместе с письмом 5 рублей, но денег в конверте не оказалось. Вечером в "ленкаюте" выяснилось, что таких случаев среди нас новобранцев очень много, почти каждый третий не нашёл в конвертах писем от родителей или родственников присланных денег...

В этом письме я попросил родителей, если они захотят прислать мне по почте деньги, то вкладывать их между двух открыток или перекладывать чёрной бумагой от конвертов для рентгеновских снимков, иначе эти деньги видно в конверте через просвет на яркий источник света. Так я намекал моим папе и маме, что мне не хватает чуть-чуть денежек...

Дело в том, что командование 9-го Флотского экипажа разрешило придти к нам в роты городских фотографов из фотоателье для того, чтобы сделать нам первые коллективные и индивидуальные фотографии со службы. Мы получали ежемесячно денежное содержание в размере 3 рубля 80 копеек, естественно что-то тратили на печенье, зубную пасту, лимонад и "сгущёнку". Часть денег у нас "изымали" под разными предлогами старослужащие сержанты-старшины-годки, а часть денег мы отдавали в "общак", чтобы отметить чьи-то дни рождения. На индивидуальную фотографию размером 9 на 12 денег у меня хватило, а вот на коллективную - нет.

Суббота 4 декабря 1971 года оказался хорошим днём. С утра я встал без боли в ступнях, которые обычно к вечеру "гудели как бормашина" и болели как болят больные зубы. Ботинки, набитые скомканной газетой, за ночь высохли и не жали мне ступни, а мышцы, уже привычно, гибко и чётко сработали и понесли меня в строй на физзарядку. На построении нам объявили праздничную программу, потому что завтра в воскресенье 5 декабря 1971 года будет День Конституции СССР (в этот день 5 декабря 1936 года была принята так называемая "сталинская Конституция СССР", этот праздник отмечался с 1936 по 1976 год - автор). Нам пообещали праздничный завтрак, обед и ужин, праздничный концерт, новый кинофильм и тематический вечер в "ленкаюте".

После плотного субботнего обеда меня "нарядили" на натирку мастикой полов в классе, и пока мастика сохла, я писал родителям очередное письмо. Потом я брал щётку на длинной ручке и с усилием натирал до блеска мастику на полу, получалось так, будто пол (палуба - автор) были покрыты корабельным лаком. В очередной перерыв на сушку мастики, я опустил в почтовый ящик первое письмо моему старшему брату Юре. Я очень соскучился по Севастополю, по Чёрному морю, по брату, Олежке и Гале-Галчонку, все обиды, ссоры и недомолвки уже забылись, казались мелкими и ничтожными по сравнению с теми испытаниями, с которыми я справлялся сейчас.

Сегодня нам, новобранцам, выдали парадную форму одежды. Ботинки я взял 42 размера, брюки размера 6Н (шестой нормальный - автор), бушлат 48 размера рост 5, "суконку" - форменную рубаху матроса с воротником из чёрного сукна, "гадешку" - форменную ворсистую рубаху с воротником под гюйс синего цвета, лихую бескозырку с небольшой тульей (первая бескозырка была как обширная грузинская кепка и висла у меня на ушах - автор). Все эти вещи парадного аттестата мы тщательно выгладили с помощью влажных газет, вычистили щётками, а когда надели, то не хотели снимать, так были красивы, опрятны и строги в этой форме.

После окончания всех наших субботних трудов праведных нас повели в баню, настоящую баню, с  парным отделением, куда из котельной подавался пар и было так горячо, что ребята с поросячьим визгом выскакивали, когда дебелые дядьки из служащих 9-го Флотского экипажа поддавали пару. Впервые за всё время пребывания в Экипаже я вымылся начисто с таким огромным удовольствием и воспоминанием севастопольской городской бани, что я даже всхлипнул и вытер глаза от набежавших капель банной испарины...

К празднику "День Конституции СССР" я и наше 2-е отделение, наш 3-й взвод и наша 2-я рота приходили с отличными оценками в боевой и политической подготовке. Дисциплинарных взыскания я не имел, внеочередных нарядов мне не давали, на "губе" не сидел, мне были только устные и письменные благодарности от командования роты и полка. Даже с сержантами-старшинами-годками у меня не было особых конфликтов или ссор. Командование завело на каждого новобранца специальные "служебные карточки" или личные дела, в которых отмечались все наши успехи и неуспехи, замечания или поощрения. Я свою служебную карточку не видел, но знал, что там уже есть несколько хороших записей.

На праздничном тематическом вечере в "ленкаюте" заместитель командира полка по воспитательной работе с молодым пополнением, капитан 2 ранга, осторожно указал нам, что мы можем, а что не рекомендуется писать родным о военной службе. Он подробно рассказал нам на примерах как надо писать письма на родину, как сделать так, чтобы успокоить родителей, похвалиться, но не зазнаться. Отдельно он рассказал нам, что является военной тайной в Вооружённых силах Советского Союза. По его словам получалось, что практически всё, что нас окружает и что мы делаем - это военная тайна.

Таким образом, мы дружно, как под копирку, написали своим родным и близким, что мы бодры, веселы, здоровы и полны силой духа сломить и победить "любого вероятного противника". Как сказано в уставе: "стойко и добросовестно исполняем всё нам порученное, с улыбкой переносим все тяготы военной службы". Конечно, всё было совсем не так, как мы писали, но в целом всё было нормально. Главное, ни на что другое, кроме как на желания поспать, не хватало сил и кровать на втором верхнем ярусе казалась мне седьмым облаком на седьмом небе.

На самом деле у нас у всех первые дни после интенсивных строевых занятий и поглощения солдатской пищи болели животы и ноги. Мы страдали несварением желудка и т.д. пока не привыкли к перловой каше под названием "РБУ" (реактивная бомбомётная установка - автор) и к щам из недоварённой картошки, свекольных и капустных листьев, кусков моркови, свеклы и лука. Примерно на пятый день пребывания на военной службе мы уже не обращали внимания на качество пищи, главное было - поесть так, чтобы не ощущать дикий голод по ночам.

В начале декабря 1971 года мы, молодое пополнение новобранцев, уже настолько освоились в 9-м Флотском экипаже ДКБФ, что начали обращать внимание на окружающую местность, на природу, на деревья, снег, на недалёкий от нас город Пионерский, на ближайший к нам аэродром, а также мы с удивлением узнали, что совсем рядом с нами находится Балтийское море. Мне стало очень интересно и я решил во что бы то ни стало больше узнать о городе Пионерский, побывать на побережье, на пляже Балтийского моря, тем более, что погода этому благоволила, так как начало декабря здесь было таким же, как в Севастополе, - относительно тёплым.

Не получая писем из дома и от друзей (естественно, ведь я ещё никому, кроме родителей, не сообщал свой новый адрес 9-го Флотского экипажа - автор), я старался писать письма живые, весёлые, обо всём, что вижу и слышу, что было бы интересно моим родителям. При этом я помнил о строгом запрете писать о нашей службе, о программе курс а молодого бойца, о занятиях, о порядках в полку, особенно, о командирах и сослуживцах. Поэтому мне приходилось придумывать такие фразы, чтобы родители больше догадывались сами (зная мой характер - автор), чем узнавали что-то от меня.

Я писал, как бы рассказывал им вслух...

- Спешу. Но не кончаю писать. Будет время - допишу. Армия - это порядок, а по порядку сейчас натирка полов. Пойду.
- Ну вот, половина класса готова. Однако тяжело натирать мастикой паркет! Щётка не ножная, а с ручкой. Нажимаешь всем телом и трёшь, трёшь, трёшь...

Этими фразами я давал родителям понять, что здоров, но худой и мало вешу, что силёнок не хватает справиться за один час с натиркой полов в аудитории, в которой мы занимались изучением уставов и автоматов Калашникова АК-47.

- Ну, ладно, продолжаю писать письмо. Были у нас беседы с нашим руководством, из которых мы уяснили, что можно писать, а что нет. В уставе ВС СССР прочитали, что является военной и государственной тайной, поэтому многая часть моей здешней жизни описана не будет.

Здесь я намекнул маме и папе, которые сами были в своё время офицерами на Великой Отечественной войне 1941-1945 годов, что нам неспроста рассказывали о военной и государственной тайне. Дело в том, что мы все призывники-новобранцы 9-го Флотского экипажа невольно оказались очевидцами и свидетелями двух необыкновенно тайных события, о которых нам строго-настрого запретили даже обсуждать и говорить вслух друг с другом. Незнакомые злые и строгие офицеры нас предупредили:

- То что вы видели и чему вы были свидетели - на самом деле ничего этого не было. Забудьте и не вспоминайте никогда, потому что это государственная и военная тайна. Если мы узнаем, что кто-то болтает о том, что видел и слышал, то этого глупца немедленно привлекут к уголовной ответственности как государственного преступника.

Офицеры собирали и инструктировали не только нас - призывников-новобранцев, но и отдельно сержантов-старшин-годков, мичманов и офицеров 9-го Флотского экипажа, работников и вольнонаёмных служащих, всех, кто мог фактически или косвенно видеть и слышать то, чему я и мои товарищи были очевидцами и свидетелями. В следующих новеллах я расскажу о том, что тогда произошло...

- Напишу подробнее о себе. Я бодр и весел, как сказано в уставе "стойко и добросовестно переношу все тяготы военной службы". Ну, а если серьёзно, то, конечно, не всё хорошо получается, но в общем - нормально.

Мама и папа хорошо меня знали и понимали. Мама знала, что когда я говорю о супе или котлетах, которые она приготовила "нормально", это значит, что что-то не понравилось, что-то не так, не хорошо.

- За день находишься, ноги зудят (Мягко сказано! Ноги болели так, как будто вся ступня - это сплошной синяк! - автор) и постель кажется раем небесным. Бреюсь, чищу зубы, побрит, выглажен, когда время есть, так что внешне - всё нормально. Первые дни болел живот, сейчас - нормально. Привык. Сейчас декабрь, а у нас стоит тёплая погода, как в Севастополе. Снег тает, много воды, деревья стоят чёрные, я даже не знаю, что это за деревья, какой породы.
- Ездили на автобусе на работу. Кругом равнина (аэродром Нойкурен - автор), поля, дороги обсажены деревьями, дома типичной немецкой постройки, ведь ты, папа, проходил этими местами во время войны. Летом здесь, видимо, очень красиво, а сейчас обнажилась зелёная трава. Под снегом, но зелёная! А вообще мне здесь не нравится: небо - серое, деревья - голые, всё серое, тяжёлое, мокрое.
- Так, мастика сохнет, минут через 10 начну растирать, полировать. Да! Похвастаюсь на счёт парадной формы одежды. Первое, "гадешка", - это такая тёплая ворсистая рубаха с гюйсом (прямоугольный воротник на спине - автор). Примерно вот так (я нарисовал рисунок в письме - автор). С запасом ширины в плечах, но только чуть-чуть. Она не садится, когда стираешь, так что всё хорошо. Потом парадная чёрная рубаха такая же суконная, как "гадешка", но не ворсистая, высшего качества. Вот такая форма новая.
- Сейчас приборка. Моя территория чиста. Все бумаги убрал. Сейчас мы все строем пойдём на плац, а потом - гулять, ведь сегодня воскресенье. Поздравляю Вас всех с праздником. Пишите обо всём. Передайте всем привет и наилучшие пожелания. С балтийским приветом, моряк Дважды Краснознамённого Балтийского флота Александр Суворов. Пищите. Целую, Саша.

Я браво писал последние строчки, но никак не хотел прекращать писать, мне казалось, что если я прекращу писать письмо, что что-то между мной и моими папой и мамой оборвётся и останусь совсем один в этом холодном и пустом большом классе-аудитории с блестящими полированными полами из старого скрипучего паркета...

Фотоиллюстрация: 04-04 декабря 1971 года. Калининградская область. Город Пионерский. В/ч 87284 "Б" 9-й Флотский экипаж ДКБФ. Письмо и рисунок Саши Суворова родителям.