Т. Глобус. Книга 2. Часть 2. Глава 6. Змеевик

Снова по своду побежали буквы "а-у-к-ц-и-он". Голос Дола что-то объявил вдали и раскатился эхом. Оттуда донеслась музычка в ритме припляса заводной игрушки.

Огромной чашей там свет повис во тьме, как озеро ума в мякоти беспамятства.

Вдруг всё наполнилось звуком. Из динамиков грянул знакомый сволочной голос: "Мужчина с лопатой, вы ошиблись огородом. Наш инвентарь пронумерован. Положите на место и пройдите на ресепшен".

Крат, словно кот, взъерошился и сощурился. На черенке и впрямь стоял штрих-код на белом клейчике. Но тяжёлая кованая сталь с острым лезвием убеждала его в том, что это оружие.

- Не вздумай! - демон разгадал идею Крата.
- Лопату я не отдам: она там нужна, - объявил Крат.
- Там, в краю первичных похорон... А здесь дела у тебя тоже неважные: ты в розыске. Я способен что-то кому-то внушить, но не всей полицейской ораве.
 
- И что мне делать? - с нетерпеливой тоской спросил Крат.
- Прикинься уборщицей, ты же актёр! Должна быть хоть какая-то польза от твоей дурацкой профессии.
- А лопата?
- Она превратится в швабру, - решительно сказал демон и скинул с себя рубаху. - Обмотай железку, быстрей! Это будет половая тряпка. Запомни: не ты - половая тряпка, а вот эта, намотанная.

- А камеры наблюдения!
- Не трусь, вон сортирные кабинки.

Они шмыгнули в биотуалет, в одну кабинку вдвоём, что давно не в новинку. Теснясь, они взялись творить облик уборщицы из подручных материалов. Фокусник стащил с себя чёрный парик, чуть не ослепив Крата белым фарфоровым теменем; нахлобучил парик на Крата, повязал ему сверху тонкий платок, извлечённый из кармана движением иллюзиониста.
- Хватит вытаскивать! - взмолился Крат, увидев, что за первым платком начал вылезать второй.

Железную часть лопаты умельцы превратили в большой тряпочный узел.
- Обмакни, обмакни в сортир! - возликовал демон.
- А ты как выйдешь? - с тревогой спросил Крат.
- Просто, - сказал Фокусник и просто исчез.

Крат окунул инструмент в туалетную дыру, постучал узлом в пол, чтобы не слишком капало, и суетливо, мелким шагом вышел из кабинки.

Он волю свою собрал в одно тугое напряжение. Он стал излучать из себя чужой образ, принуждая всякое сознание и само пространство, глядящее на него, видеть сутулую уборщицу. То была неизъяснимая внутренняя работа, которую нельзя прервать ни на миг. И даже запелёнутая лопата была перекодирована, переколдована в толстую швабру-выжималку.      

Уборщица отправилась в сторону скопления людей. Попутно сцапала с дорожки кем-то брошенный фантик, сунула в карман халата с тихими присловьями: "Господами называются! А где чисто, там и насвинячат". Бабским жестом поправила рубчик платка на щеке.

Блестящие туфли получили образ влажной резиновой обуви.

Не прерывая гипнотического напряжения воли, Крат левосторонним плавным вниманием нащупал за двумя павильонами тот проход, где дежурит Валсер. Но что-то случилось впереди и справа, где торговая площадка. Он там увидел группу людей и демона, который увлечённо вырывал свои руки из рук охранников. На эту группу сверху смотрел Дол и что-то кричал. Получилась пантомима. Громкую связь отключили, чтобы не смущать дорогую публику дешёвой склокой. Крат поблагодарил хитрого демона.

В дежурке возле Валсера стоял форменный страж порядка со взглядом тяжёлым, как молот. Крат встретил этот взгляд невозмутимой уверенностью в подлинности своего образа - отразил удар волевой кувалды своим силовым полем, щитом. Это защитное действие Крат совершил уже на исходе сил.

Подсушенная долгим трудом уборщица уже теряла плотность и начала размываться; она вот-вот должна была исчезнуть, обнажив подлинного Крата, который старался не помнить себя… лишь бы не вспомнить!

Валсер и охранник уж было навострились остановить непонятное трудовое существо, но их удержал запах. Аромат швабры убедил их не делать этого. Некая догадливая кривизна отразилась в лице доктора Валсера, его глаза дрогнули, но всё же он поленился взломать образную оболочку Крата. Ему было бы достаточно приглядеться к собственным ботинкам на чужих ногах, но Крат, пока отворялся лифт, загораживал их мочевой тряпкой, а там - шмыг - и пальцем на кнопку "вверх".

Когда дверцы лифта смыкались, он перестал быть вообще кем-либо. Он принялся безымянно дышать. Гудело в голове, хотелось лечь. В лифте уже висел его портрет. Удивительно, как полицейские портреты не похожи на тех, кого ищут; однако ведь находят!

Шагнув из кабины, он столкнулся с полицейским, который приготовился шагнуть внутрь. Он испугался, потому что потерял нужный образ. Крат оказался просто ряженым, но выручила актёрская скорость. Он подслеповато сощурился и запричитал, верней, запричитала: "Ох испугал меня, огромный какой эскалоп! Это каких же младенцев рожают бедные женщины! Тужатся, несчастные… им должно быть кесаршу делают".

Уборщица удалялась от жандарма хромой утицей, а тот, бросив созерцать её зловонную фигуру, отвернулся к лифту.

Рано из образа выходить: ещё долгий коридор впереди, и фотка его, поди, всеми уже видана-перевидана.

Далее он пробирался так, чтобы ни с кем не встречаться глазами. Поднялся в переулки театрального космоса (в "слободки"), обогнул зал служебными проходами и вышел в фойе. Ему встречались знакомые лица, которые с любопытством взирали на невиданную работницу, но времени на то, чтобы они разобрались, Крат им не предоставил. Он топал с тупой шустростью. И вышел на крыльцо, на светлую площадь.   

На крыльце театра он двумя пальцами снял с лопаты тряпку и отправил в урну. Сорвал с головы платок и парик и бросил туда же. А если кто что видит - удивляйтесь, но не очень, ибо это театр, который начинается не с вешалки, а с крыльца! Или намного раньше. С роддома.

Расправив тело, уставшее в чужом тесном образе, он бодро двинулся через площадь в парк Змея.

Поливально-моечная машина каталась по площади, похожей на космодром, куда прилетали и откуда улетели небесные наставники. На всякий случай площадь для них всегда открыта и содержится в чистоте. (Усталый Крат не заметил, что своей лопатой отправляет им, небесным гостям, сигнальные зайчики.)

Войдя в парк, он успокоился: в халате и с лопатой он выглядел законно и убедительно - труженик зелёного хозяйства. Поэтому сел отдохнуть на скамью. Ногу положил на ногу, руки раскинул по спинке, голову подставил тихому ветерку, и тот взялся играть его лёгкими волосами.

Крат закрыл глаза и стал напрягать воображение. Как попасть ему отсюда к нечестной, но всё же родной жене?

Модный узкий ботинок на голой ступне мелко покачивался в такт его сердцу.

Воздух в парке пах тёплым грунтом и звучал голосами детей, словно голосами птиц. 

Как отсюда перенестись в давнее прошлое? Не было даже намёка на догадку. И он представил себе долгую-долгую дорогу, по которой он сейчас шагает. …Давний привычный шаг, лопата на плече, на голове шапка из газетной бумаги, золотистый воздух мреет вокруг. Вот он заходит в область ночи - в стоячее море звёздной темноты - и проходит эту область насквозь. Даль перед его глазами светлеет.

Из-под-над степью встаёт белое солнце. Оно освещает шёлковую ковыльную зыбь и бледную высь. Крат запрокидывает голову и улыбается, он смеётся, как будто он у цели. Он дошагал туда, куда направлялся. И прекрасный мир встречает путника утренним светом, стрёкотом цикад и вольной степью, которая начинается отсюда и простирается в даль и навсегда...
 
- Проснись, тебя вся страна ищет, а ты спишь, - насмешливо сказал демон.
- Что, что? - не совсем очнулся Крат.
- Лопату проспишь, ей чуть ноги не приделали.
- Где мы?
- В парке. Удачно ты выспался: не сцапали тебя. Поистине, доверчивость младенца - лучшая защита от злых сил.
- Нет никакой защиты, - очнулся Крат и огляделся.

Он мигом растерял своё счастье. Он снова закрыл глаза, чтобы вернуться в блаженный светозарный простор и в песню жаворонка, но вокруг был тёмно-синий мрак, сквозящий лучами фонарей, и тревожный шелест парка.

Он тряхнул головой и протёр глаза. Фокусник заботливо и даже умильно повернулся к нему, сидя на самом краешке скамьи.
- Зачем я проснулся? - посетовал Крат, ибо не находил в себе энергии жить.
- Чтобы отправиться в Эдем, к жене, - напомнил демон.

Крат только что заметил, как смешно выглядит на земной поверхности его подвальный друг. За один такой вид в сумасшедший дом упекут.
- Я так и не придумал, как туда отправиться, - пожаловался Крат.
- А я догадался, - ответил демон и для убедительности стащил с головы парик, чтобы погладить себя по белому кумполу.
- У тебя, что, мешок париков?
- У меня склад реквизита. Пойдём, - Фокусник поднялся, отряхнул сзади штаны, как заправский гражданин.

Они подошли к монументу Змея - к спиральной трубе. С одной стороны трубу венчала смешная драконья голова. С другого края к трубе приварили жестяной конус в качестве хвоста.
- Отрубай, - велел демон.

Кованая лопата оказалась мощным инструментом, и в несколько ударов Крат отрубил Змею жестяной хвост. Голова сидела ещё слабей, и Крат снёс её на раз.    
- Китайский пластик, фабричное литьё храмовых драконов, - пояснил Фокусник, тронув голову носком ботинка.

Затем выразительно изобразил ныряние в трубу. Поглядел на Крата и опять кивнул на дырку в трубе. Крат обомлел.
- Она же узкая! - воскликнул в ужасе.

- Она, вишь, толщиной с толстого человека, а ты не толстый. Только одежду скинь и поедешь туда, как по маслу… Я фонарик взял, я тебе светить буду с другой стороны. Как забрезжит свет в конце тоннеля, так считай: скоро свидание с женой.

- Я вылезу в этот же парк! - воскликнул Крат и поправился. - Да нет, я там застряну и умру от ужаса, - он замотал головой, сама мысль о пребывании внутри змеевика была невыносимой.
 
- Вылезешь, очень даже вылезешь, но не в парк, а в прошлое, в другой свет. Поверь, я никогда не подводил тебя, я не обманывал. Сейчас тебе страшно, понимаю, но потом будет ещё страшней, когда осознаешь свою трусость, и то, что здесь был единственный путь к больной жене.

Крат засунул в трубу голову - довольно просторно, однако далее труба ныряет вниз, а потом, значит, загибается вверх. И за что там цепляться? Как проползти? Его бросило в пот.

Демон сделал узкой ладошкой знак "стой и будь спок", после чего сошёл с постамента и скрылся в кустах. Через несколько минут он вернулся с бутылкой водки. 
- Презираю людей, говорящих о вреде алкоголя. В ответ говорю о вреде пустых рассуждений. Алкоголь, он что… - Фокусник неумело откручивал пробку, - лекарство от переутомления. Освободитель, упроститель…   

Крат отпил из горлышка.
- И в другом месте я, значит, окажусь пьяный? - спросил, делая передышку.
- Не знаю. Эксперимент! - признался демон. 

Вокруг фонаря крутились, мотылялись мотыльки, в роще подвижно шептались ветки, где-то в отдалении с мягким урчанием и шипением проезжали машины. По другую сторону клумбы уселись на скамейку два собеседника… вялые, медленные.

У Крата вовсе не было идеи лезть в трубу, он рассчитывал выпить и остаться в одиночестве. Потому что не может ему возразить небелковый подвальный житель, не может! У Крата нет перед ним обязательств.

Он сунул пустую бутылку в урну. Огляделся. Однако в мире не видно двери и нет щёлки, чтобы отсюда выйти. Только труба.

Фокусник смотрел куда-то мимо наличной реальности; глаза его застыли двумя холодными каплями. Крат снова поднялся на постамент, посмотрел в жерло, и тут его поманило в трубу. Он тронул пальцем внутреннюю поверхность, опасаясь наждака, но металл оказался почти гладким. Нет, ему было страшно туда... и всё же, а вдруг… а вдруг это есть путь? К тому же терять ему вообще нечего. Отчего же не испытать интересное предложение?

Он разделся до трусов, таблетки сунул в трусы, лопату кинул в трубу: "Первый пошёл!" - пробормотал ей вслед и послушал, как она там проедет, - ага, стукнула внизу.

"Я потом буду толкать её перед собой", - он ясно вообразил свои движения внутри спиральной норы. Главное, не впасть в отчаяние. "Главное - трезвость и собранность воли", - сказал он себе.

Фокусник не выходил из оцепенения. Ладно, Крат принял вызов. И не только обещанное лекарство и не только тоска жены (посреди того древнего, ещё не заселённого мира) звали его в дыру, но восстала его душа против собственного страха. Он вызвался и себя преодолеть, и границу между мирами проползти.

Ничего, если ритмично дышать, если разумно двигаться и не пугать себя, он проползёт.      

Руки вперед вытянул и склонился туда, потом по пояс всунулся - ничего. И весь подался вглубь. Нырнул. В трубе он медленно съехал вниз и остановился в изгибе. И сразу же стало ясно, убийственно ясно, что дальше ему не просунуться и вспять не отпятиться. И без того узкий изгиб ещё сильно утеснила лопата: черенок не вписался в дугу. И даже от лопаты он уже не мог избавиться, потому что своим весом её зажал. Головой он упёрся в стенку трубы и в металлическое полотно заступа; в живот ему сильно вдавился черенок, мешая дышать.
 
"Скоро кончится воздух, - сказал он себе. - Нет, не кончится: труба широкая, тут не задохнёшься, не впадай в панику! - Да где ж она широкая?!"

Но паника росла. "Я убью этого демона", - подумал он, однако отменил посторонние мысли, чтобы на них не сгорали силы. Ему надо было срочно выручать себя.

Только способов никаких не было. Он заметался в тесноте. Вспыхнула молния смерти - потрясла его, опалила. Он догадался, что жизнь вот-вот кончится, и мука пламенная вспыхнула в нём. И снаружи не холодный металл, а пламя объяло его.

Своего крика он не услышал. Его потрясла судорога, стеснённая стенками трубы.         

Два наркомана со своей скамейки видели, как один чудик нырнул в трубу, а нелепый приятель этого чудика решительно удалился. Как только из трубы раздался стон, этот приятель ушёл. Странный по виду человек, и удалялся он шарнирной походкой манекена, но ведь на то и кайф, чтобы люди вели себя странно.

И чего беспокоиться: просто один глюк в виде человека в трусах да ещё с лопатой залез в другой глюк, имеющий вид изогнутой трубы. И всё же один из наблюдателей набрал номер службы спасения.

- Зря кайф ломаешь и людей суетишь. Тут интересное дело: куда он вылезет? - произнёс второй наркоман с видом ученого корифея, который с ленцой наблюдает за опытами дилетантов.    

Вскоре проблесковый маячок спасателей замелькал на площади.