Виктория Вирджиния Лукина 3 тур

8.1
От Рождества до Рождества
http://www.proza.ru/2018/01/22/63

Дом со шпилем возвышался в центре затерянного города, напоминая изысканную турель в колесе рулетки, вокруг которой вились улицы. Его вытянутые окна, ребристые своды и стрельчатые арки завораживали и притягивали взгляд. Фасад был окрашен в малахитовые и турмалиновые разводы, а парадную дверь обрамляли витражи. Под покровом тьмы дом напоминал «забальзамированный» готический замок, а его остроконечная башенка излучала свечение цвета вишнёвой наливки.

Филипп обошёл здание со всех сторон - дом был мрачен и безмолвен. Он достал связку ключей - щёлкнула невидимая пружина, лязгнул антикварный механизм и тяжёлая дверь поддалась.
Луч фонарика выхватил из темноты очертания шёлковой банкетки и старинное бюро с массивной чернильницей, комод красного дерева и жардиньерку, уставленную пустыми цветочными горшками. Филипп помчался по крутым ступеням вверх, минуя холлы, спальни, залы и библиотеку и шагнул в освещённую башенку.

Он достал телефон и набрал номер последнего входящего звонка.
- Видимо, вы уже на месте, - ответил приглушённый мужской голос. – Станьте в центр, тогда шпиль будет прямо над вами – почувствуйте его энергетику! Я хочу, чтоб вы спроектировали Зимний Сквер Чудес. Срок – от Рождества до Рождества. Об оплате не беспокойтесь – будет исполнено ваше любое желание.
* * *
Архитектурное Бюро сверкало гирляндами, шарами и вездесущим золотым дождиком, а настроение коллектива точь-в-точь отражало положение шторы в рабочем зале. С одной стороны - приподнятое - для веселья, с другой - поникшее ниже плинтуса - для работы. Проекты «застывшей музыки» были отложены «на потом», а нынче все мечтали лишь о метелях, романтике и чудесах!

Их высокий худощавый шеф - средних лет, с серебристыми висками и еле заметной серьгой в ухе, открыл коробку пастели. Выбрав сине-зелёные мелки, он нарисовал на грифельной доске ёлку, прикрепил к ней именные конверты с премией и воскликнул:
- С наступающим Новым годом, друзья! Объявляю каникулы до десятого января!
- Спасибо, Фил! С наступающим! Завтра – католическое Рождество! – оживился народ и, заглядывая в конверты, наперебой заговорил о штолленах, индейках, утренниках и приезде дорогих гостей.

Весёлой гурьбой все высыпались на улицу, а Филипп остался стоять у окна, любуясь снегопадом. Он думал о том, что, будучи агностиком, привык ничего не принимать на слово.
- Подумаешь, Рождество Христово…  – тихо сказал он, считая, что нет достаточных оснований ни для подтверждения, ни для отрицания этого события и мешает познанию, прежде всего, кратковременность человеческой жизни. Рай, ад, шамбала, колесо сансары – всё недоказуемо, построено на домыслах и личных убеждениях. Стоит ли быть легковерным или нужно всё подвергать сомнениям? Где истина, а где заблуждение?

Он поставил турку с молоком на плиту, добавил мёд, специи, листья чёрного чая и с дымящейся чашкой масалы сел в рабочее кресло. Ночная вылазка не выходила у него из головы. Её вполне можно было принять за сон, если бы не связка чужих ключей в кармане. Проект диковинного Зимнего Сквера – заманчивая идея, но… кто заказчик?
Телефон завибрировал, и оглушительная тирада разорвала тишину:
- Филипп! Надеюсь, ты не забыл, что у тебя есть мать? Та, которая до трёх лет кормила тебя грудью, болела вместе с тобой ветрянкой и была вратарём твоей детсадовской футбольной команды?! Так вот, я жду тебя на Рождество! Забудь эту свою, как её там… она от тебя ушла и, слава Богу! Будь хорошим сыном, иначе… иначе, я верну тебе твоего хамелеона!
   - Ма, не драматизируй, - Филипп рассмеялся. - Я через час заеду, а потом у меня будет много работы. Люблю тебя!

   Весь следующий день он провёл в архиве, разбираясь в системе радиальных городов и изучая месторождения малахита и турмалина. Он всюду искал упоминание о доме со шпилем, но находил лишь похожие здания в стиле ампир. Он уже почти отчаялся, как вдруг заметил затёртую папку с надписью «Летопись рождественских чудес». Бегло читая заголовки о невероятных исцелениях, встречах и поворотах судеб, Филипп наткнулся на чернильный рисунок готического замка с башенкой на крыше. Её острый, словно портняжная игла, шпиль был устремлён в небо и увенчан самой яркой звездой ночного небосвода.
   «Станьте в центр - тогда шпиль будет находиться прямо над вами. Почувствуйте его энергетику!» - вспомнились слова незнакомца.
- М-мм, - он задумчиво свёл брови. – Объективная реальность существует независимо от того, верим мы в неё или нет. А вдруг, это была та самая звезда, и её прикосновение свершило чудо? Что это за летопись, в которой об этом нет ни слова… хотя, похоже, тут вытравлены целые абзацы - видимо, что-то пошло не так...
Филипп положил папку на стол и обратился к архивариусу:
- Не подскажите, в каком году была издана «Летопись рождественских чудес»?
- Впервые слышу о такой.
- Но я её только что держал в руках! - он оглянулся – стол был пуст.
  * * *
Всю ночь Филипп рисовал эскизы террас, беседок, мостиков и ледяных скульптур, а на рассвете вышел из офиса и побрёл перекусить в круглосуточное кафе.
Неутомимый снегопад всё ещё колдовал над деревьями, делая их похожими на гигантские белые кораллы, а из окон лилась тонкая, словно медовая нить, нота ночной мессы из Ватикана. Морозный воздух звенел, становился гуще, а потом вдруг наполнился нарастающим скрежетом.
 Вдали заснеженного бульвара показался бесформенный силуэт, извергающий скрип и грохот. Он решительно двигался Филиппу навстречу и тот, прищурившись, разглядел необъятную женщину – в тулупе, ушанке и меховых уггах. Она толкала перед собой скрипучую то ли телегу, то ли коляску с песком и, широким жестом сеятеля, рассыпала его по сторонам.
 Подойдя ближе, румяная толстуха расплылась в улыбке:
- Вот, дорожки посыпаю!
- Не женское это дело - по морозу с телегой бродить, - заметил Филипп. – Возьмите мои перчатки, а то – пальцы отморозите! Как вас зовут?
- Мне нынче сон привиделся про скользкий лабиринт вокруг старого зАмка, а верный способ отвести дурной сон – сделать наяву всё наоборот. А зовут меня Марией.
- Замок?! Расскажите, какой он был?
- Ой… и красивый, и страшный - мне о таком бабушка в детстве рассказывала. Жил в нём барон фон Зиг с молодой женой, которую привёз из края алмазов и вечной зимы. Он для неё дом самоцветами и окошками цветными украсил - чтоб северное сияние напоминал, и в разгар лета целый холм белого сахара насыпал - чтоб на санях каталась. Да только она всё равно тосковала по родным местам, а ещё  оттого, что детей Бог не дал. И вот как-то в канун Рождества увидела баронесса из окна башни огонёк посреди озера и плач детский услышала. Выбежала она в метель, добралась до полыньи, глядит – рыбацкий фонарь, а рядом, в корзине – младенец. Взяла его на руки, полами шубы укутала и бегом в замок. Смотрит, наглядеться не может - мальчик, словно её копия – глаза чёрные раскосые, скулы высокие, ротик маленький. Да только барон не признал ребёнка - всё виделась ему рыбина озёрная, и однажды тайком отнёс его рыбаку. Как узнала про то жена, тотчас полярной совой обернулась и умчалась в свою вечную Зиму. Правда, потом из года в год на Рождество возвращалась – сядет на высокий шпиль, поплачет-поплачет, а на рассвете улетает с северным ветром...
   - Вот как... спасибо, мне это было очень важно знать. А теперь, предлагаю поскорей закончить песочные посыпания и разбежаться по домам — мороз, однако!
   Они рассмеялись и, словно цветочной пыльцой «освятили» пешеходные аллеи и бульвар, проложили тропку на площадку для выгула собак и обезопасили пятачок у таксофона. Первые прохожие зашагали по хрустящему снегу, не догадываясь поблагодарить странную пару, толкающую коляску - развалюху. И тут вдруг Мария ойкнула, замерла и вцепилась в рукав Филиппа:
   - Как-то мне нехорошо
   - Что такое?!
   - Кажется, я рожаю! – сказала она и, присев на край своей колымаги, застонала: - О-ооой!
   Мария стянула с головы лохматую шапку и повернулась к Филиппу – совсем девчонка, с рыжими косами и синими глазами.
   Он даже смутился и отвёл взгляд, а потом - впрягся в повозку и с криком «По-осторони-иись!» помчался в сторону городской больницы.
   * * *
   Трое суток ушло на проектирование, и больше недели – на изготовление макета. Зимний Сквер Чудес представлял собой огромный круг, в центре которого возвышался Дом со шпилем, вернее – его маленькая филигранная копия. Всё, до мельчайших деталей, соответствовало оригиналу - вытянутые окна, ребристые своды и стрельчатые арки. Фасад был окрашен малахитом и турмалином, дверь обрамляли витражи, а на крыше «вишенкой» горела остроконечная башня. У входа сверкала длинная «сахарная» горка с парком финских саней, по сторонам - ледяные озёра и плывучие айсберги, скалы с пингвинами, домики-иглу и дворец Большой Белой Медведицы. Упряжки северных оленей были готовы к состязаниям, а над заснеженной поляной, стоило лишь щёлкнуть выключателем, загоралась северным сиянием, стеклянная небесная сфера. А ещё была самоходная тележка, посыпающая скользкие дорожки песком, и дюжина снеговиков, и шахматное поле с резными ледяными фигурами.
   За время работы, почти без сна и отдыха, Филипп ещё больше исхудал и даже отрастил бороду, но выполнил заказ в срок – от Рождества до Рождества, от католического – до православного. «Даже боги не рождаются дважды, - размышлял он. – И это ещё одно подтверждение тому, что кто-то заблуждается, полагаясь на недостоверную информацию. Так уж лучше праздновать дважды, чем ни разу!»

А в сочельник, прямо у макета, его, наконец, сморил сон. Он плюхнулся на шаткую раскладушку, успев сунуть под голову окончательно оборванную штору, и моментально захрапел. Ему снился барон фон Зиг - смуглый, черноволосый, с тонкими усиками и золочёным мундштуком в уголке рта.
   - Мои благодарности! - кланялся барон. – Теперь я целую вечность буду спокоен и готов исполнить любое ваше желание. Говорите, что угодно вашей душе и отправимся поскорее в Сквер Зимних Чудес! Просите же, ведь рождественская ночь подходит к концу!
Филипп улыбнулся:
   - Я хотел бы не всё подвергать сомнению, хотя по-прежнему предпочитаю доверять лишь своим глазам, ушам и чувствам… короче, я хочу увидеть Марию.
   - А-аа, Мария теперь с младенцем на руках, и это – чудо на все времена, поверьте! Кстати, мальчик... хотите взять в жёны?
   - Нет, я вовсе не поэтому... просто... дело в том... вы не так поняли...
   - Хорошо-хорошо, она уже ждёт вас. Скоро рассвет, нам нужно торопиться.
   Они вышли из мастерской и вмиг оказались у Дома со шпилем. Филипп достал связку ключей - щёлкнула невидимая пружина, лязгнул антикварный механизм и тяжёлая дверь поддалась. Он метнулся к лестнице, взбежал на самый верх и шагнул в башенку…

На тонком, покрытом изморозью, шпиле сидела белоснежная полярная сова. Барон фон Зиг протянул руку, и она опустилась ему на ладонь. Восходящее солнце окатило их потоком ослепительного света, и они растворились в нём, словно волшебный рождественский сон или обычный ночной туман…

8.2
Всему своё время!
http://www.proza.ru/2018/01/25/169

2070 год.
Марсианское Солнце оторвалось от горизонта. В его лучах загорелись сотни кратеров, вспыхнуло оранжевое небо, а вокруг диска стал набирать силу фиолетовый ореол.
Заискрились ледниковые шапки, вздохнули вулканы и помчались пылевые вихри. Один из них добрался до обитаемой зоны и взорвался красно-чёрными конфетти. Коснувшись ограждения, все они рассыпались в снежную пыль, и лишь один сумел пробурить в стене крошечное отверстие. Очутившись в пункте назначения, «лазутчик» перевернулся на, красную в чёрный горошек, спинку и поджал лапки.
* * *
Под сверкающим, словно гигантский мыльный пузырь, климатическим куполом просыпался город. В доме с мансардой утро пригрелось в ворсе ковра-поляны и заиграло золотом на стенах из оргстекла. Электронный лабрадор Фобос, приговаривая «завтракать пора» запрыгнул на хозяйскую кровать.
- Ну, ты и обжора! - белобрысый парнишка спросонья вставил его хвост в зарядное устройство и выставил программу: «Кролик в сметане»
Фоторамка на прикроватной тумбочке замигала синей кнопкой и, изображённая на ней девушка, сказала:
- Фрол, просыпайся! Сегодня – аттестация, наш проект Храма Всех Религий утверждён!
- Рад тебя видеть! - парень погладил фотографию.
- Ты меня разлохматил! – девушка взмахнула рукой, и его одеяло слетело на пол.
- Ах, так! – он вскочил с постели, подтолкнул Фобоса и тот радостно лизнул изображение.
- Ой, обслюнявил всю! – девушка нахмурилась и синяя кнопка погасла.
Фоторамка видоизменилась в куб с горящим циферблатом.
- Завтрак через десять минут и установи систему влажной уборки! –
распорядились часы маминым голосом и преобразились в аквариум.
- Установлю, - буркнул Фрол, высыпая в него щепотку разноцветных горошин. Он дождался, пока они размокли, покрылись чешуёй и стали носиться среди искусственных водорослей, как настоящие рыбки… потом взял полотенце и пошёл в душ.
* * *
Кухня напоминала кают-компанию: большой овальный стол, полукругом – диван и несколько разномастных кресел для душевных посиделок. На полках – модели космических кораблей, глобусы, причудливые сосуды из вулканических сплавов, коллекция инопланетных минералов, а стена напротив – сплошной сенсорный экран.
 
Фрол включил изображение: трёхмерная церковь, рассекая оранжевое небо, взяла курс на Венеру.
- Это общий вид, - объяснил он родителям, - есть ещё интерьеры, планы коммуникаций и алтарь, в котором мы использовали мотивы всех мировых конфессий.
- Замечательно! – восхитилась мама. – Буду рекомендовать твой проект для санаторно-курортного комплекса на побережье Ацидолийского моря. Оздоровление должно базироваться на доверительных отношениях с Высшим Разумом!
 
Папа, с микротелефоном в виде красной звезды в левом ухе, пил энергетический напиток чёрного цвета. Перед ним стояла банка с надписью «Десерт «Система Менделеева» Он намазал сладкую массу на бисквит, хлебнул из чашки и сказал:
- Сын, я горжусь тобой! Дорогая, - он взглянул на жену, - что нового на работе?
- Разрабатываем новинки зимнего туризма - лыжные курорты в зонах с низкой гравитацией. Очень перспективное направление - травматизм минимальный, тренировка вестибулярного аппарата, эмоционально – сплошные эндорфины, а значит – регуляция иммунной и нейроэндокринной систем. Геронтологи одобряют.
- Ма, а нормальным языком можно?
- Затяжные прыжки на лыжах с трамплина – источник радости и здоровья даже для столетних граждан! – покачала головой мама и принялась жевать салат из проросших капсул.
 
- Отец, а как твои кванты? – спросил Фрол, выжимая из тюбика вторую порцию глазуньи.
- Последняя модель квантового компьютера позволит решать задачи при участии параллельных вселенных. Думаю, это будет 250-значное число, а может и более того.
- А как его расшифровать?
- Для этого существует квантовая криптография, сынок. Язык цифр универсален для любого разума! Компьютеры прошлого раскладывали бы такое число лет двести, а квантовый – полчаса.
 
- И чего их раньше не придумали? - удивилась мама.
- Всему своё время, - папа отправил в рот очередной бисквит. – Симбиоз компьютера и лазера обеспечивает экспертной системе крайне высокий интеллект.
Он поманил Фобоса и обнял его:
- Как думаешь, псина, теневые фотоны из других вселенных воздействуют на лазерное излучение?
- Гав! Они размывают и рассеивают поток света, - отрапортовал пёс, - угостите пирожным, хозяин!
- Конечно, конечно, жуй дружище!
 - Что ты натворил?!! У него же нет системы пищеварения, он на аккумуляторах, - ахнула мама, заглядывая собаке под хвост, - Фобос, миленький, плюнь! Вход у тебя есть, а вот выхода - нет!
- Теоретически вход и выход возможны в одном месте, – уверил папа, обожающий научные эксперименты.
 
Красная звезда в его ухе замигала и он нахмурился:
- Звонили из оборонного ведомства. Сегодня на рассвете была совершена попытка проникновения. Нарушена целостность
оболочки, отверстие – около восьми миллиметров, уровень радиации за счёт проникающего ультрафиолета превысил норму.
- О чем ты? – изумилась мама. – Снаружи – минус сто пятьдесят градусов по Цельсию, а толщина стен климатического купола – два метра!
 - Разберёмся. Фрол, в университет тебе сегодня идти не нужно, отправляйся в Ретроград.
* * *
Разноцветные аллеи вливались в терминал уличных лифтов, развозивших горожан по трём уровням. В верхнем располагался деловой город, в среднем – спальные районы, а в нижнем - мир дачного посёлка. Первые поселенцы, возраст которых варьировался от девяноста до ста десяти лет, наслаждались здесь садоводством, рыбалкой, рукоделием и написанием мемуаров.
 
Фрол сорвал с клумбы пластиковую ромашку и стал пересчитывать лепестки: любит, не любит, любит, не любит… любит! Он рассмеялся и побежал мимо искусственного пруда к домику, увитому силиконовым клематисом. На заборе сидела вязаная кошка, вдали куковала механическая кукушка, а радио тихо пело: «Разбрелись возле тихой реки васильки, васильки, васильки…»
 Бабушка вышла ему навстречу в сарафане до пят, – стройная, загорелая, со смеющимися морщинками у глаз:
- Фролушка приехал!
Она накрыла стол в беседке, выставив самовар, мёд, оладьи… Когда в чашках задымился смородиновый чай, подошел дед – высокий, крепкий, с рубанком в руках.
- Привет, внук! Если у нас заночуешь, можем рыбу поудить, - он кивнул в сторону бассейна с радиоуправляемыми лещами.
- Заночую. А я привез вам новый время - накопительный компрессор - нужно прилечь и подключить прибор. Ночной сон - не считается. Соотношение - один к ста. Каждый час такого сна превращается в сто часов жизненного резерва! Это новая разработка, нам тоже такие выдали.
 
- Спасибо, - улыбнулась бабушка, - пригодится! У нас с дедом есть мечта!
Она подвела Фрола к садовому телескопу:
- Видишь зеленоватую звёздочку? Это Земля, мы родились на ней и с годами все чаще снятся нам трамваи нашего детства, школьные вечера и пионы на могилах родителей. Мы - невозвращенцы, но надеемся дожить до того времени, когда можно будет запросто слетать на Землю.
- Сейчас полёт займет двести суток по эллипсу и пятьдесят – по параболе, - сказал дед, - но космолет с ядерным двигателем сможет добраться до околоземной орбиты всего за пять-шесть часов! Так что будем копить время ради мечты, а сейчас давайте пить чай.
 * * *
По коридору Центра Технологий, скрипя металлическими суставами, двигался Робот–смотритель. На ходу заменив перегоревшую лампочку и высосав носком ботинка пыль вдоль плинтуса, он заметил ещё один непорядок – приоткрытую дверь в лабораторию. Включив максимальную дальнозоркость, он заглянул внутрь.
 
Профессор с красной звёздочкой в левом ухе склонился над микроскопом, а на гигантском мониторе высветилось увеличенное изображение - полимерные чешуйки, сегменты полукруглых крыльев, частицы красного пигмента, черные вкрапления шунгита, капроновые жгутики зрительного нерва, чип с системой координации и адаптации, запаянная ампула с цифровым информационным кодом.
Робот увидел, как игла-микрон поддела место спайки, и бесконечное количество чисел помчалось бегущей строкой.
 
- Двухсот пятидесятизначное число!!! – подпрыгнул профессор. – Я прав насчёт гипотезы мироздания: «Всему – своё время!» Пока квантовый криптограф будет подбирать ключ к шифру, сделаю учетные записи:
« Обнаруженная модель изготовлена из высокотехнологичных материалов, неподвижна, почти идентична реальному подвиду жесткокрылых членистоногих, обитавших на планете Земля и именуемых кокцинеллами, коровками Моисея, жуком Святой Девы Марии. По поверьям, считается слугой Богородицы и играет роль посланца, приносящего людям удачу»
Не отходя от микроскопа, он собрал все составные части жука, и словно красочную брошь, положил в специальный контейнер у окна. Робот тихонько прикрыл дверь, и никто не заметил, как через секунду чудо-экспонат бесследно исчез.
* * *
Двое малышей во фланелевых пижамах шептались, сидя на подоконнике.
- Ну, покажи, я никому не скажу!
- Клянись!
- Клянусь Поясом Астероидов!
Маленький кулачок разжался - на ладошке лежал красный шарик с
черными крапинками.
- Может, это кусочек кометы или застывшая капля заката?
- Она не застывшая, она – живая!
- Не верю…
- А я верю! Просто её нужно согреть.
Малыш сложил ладони коробочкой и стал дышать в них.
Шарик качнулся, по бокам у него появились лапки, выглянула чёрная головка, красная спинка в чёрный горошек разделилась надвое и… он взлетел!
- Это божья коровка!!!
- На Марсе никогда не было коровок!
- Теперь есть!
Дети, затаив дыхание, посмотрели на звёздное небо.
- Божья?!!!
- Да…
* * *
Наступила ночь. Город спал, звенели электрические цикады, из калориферов дул тёплый ветер с ароматом маттиол, а сквозь прозрачный климатический купол глядели россыпи созвездий.
В кухонной кают-компании горел свет. Папа величаво восседал в кресле из вулканического туфа, мама откинулась на высокую спинку красного кожаного кресла, а электронный лабрадор Фобос устроился в авангардном плетении из металлической лозы.
- Видите ли, - рассуждал папа, - нельзя идти вперёд, не оглядываясь, какие бы заманчивые горизонты не манили. Любая эволюция имеет начало, и ни в коем случае нельзя его отсекать, это все равно, что лишить структуру ДНК одного из звеньев.
- Не томи, - взмолилась мама, - даже Фобос отключился, потому что твои лекции, как снотворное. Что выдал твой квантовый компьютер?!
 
- Э-эээ, известно, что в прошлом употребляли спиртовые настойки по поводу и без повода. Сегодня у нас повод есть, давай чокнемся за счастье человечества!
- Давай! В аптечке припрятана реликтовая спиртовая настойка «Пертуссин».
- Наливай!
- За счастье!
Они выпили по столовой ложке густого сиропа и папа, наконец,вымолвил:
- В послании было сказано: «ВОЗРОЖДАЙ И ПИТАЙ КОРНИ, И ВЕЧНОЕ ДРЕВО ЖИЗНИ ОКРЕПНЕТ, А ЕГО МОЛОДЫЕ ВЕТВИ ПРОРАСТУТ К САМЫМ ДАЛЁКИМ ЗВЁЗДАМ»
Мама вскинула брови:
- Неужели пришло время оглянуться на покинутую Землю? Разве можно ждать милости от неё, после того, что с ней сделали люди?
- Да, дорогая, она уникальна и готова к возрождению! Всему своё время!