63 Вот и всё 22-24 декабря 1971

Александр Сергеевич Суворов

О службе на флоте. Легендарный БПК «Свирепый».

2-е опубликование, исправленное, отредактированное и дополненное автором.

63. Вот и всё. 9-й Флотский экипаж. 22-24 декабря 1971 года.

- Вот и всё, - писал я родителям в письме, - кончается наша служба в 9-м Флотском экипаже. Много было сделано нами за этот месяц: мы научились ходить строем; работать в службе суточного наряда; разбирать и собирать автомат Калашникова АК-47; прошли полный "курс молодого бойца"; изучили военные уставы; научились жить военным распорядком дня; научились подчиняться командирам и командовать собой, преодолевая свою леность, капризность, ребячество. Впереди дни новогодних торжеств, принятие присяги и распределение по местам дальнейшей службы.

По всем явным и косвенным признакам чувствовалось, что скоро будут крутые перемены в наших судьбах, расставание, разрыв дружб, привязанностей, отношений и мне это напоминало время, проведённое в пионерском лагере "Добрый", когда мы, школьники средних классов, тоже трудно сходились, крепко и интересно дружили, а потом со страданиями и переживаниями расставались.

Наши командиры приказали нам всем написать на самих себя автохарактеристики и автобиографии, то есть своими словами, но по формальному образцу бланка автохарактеристики, описать самих себя, свои личностные качества, темперамент, интересы, жизненные установки, принципы и т.д. Ребята, которые отличались скрытным или упрощённым характером, писали стандартно, по образцу, а те, кто обладал открытым и живым характером, как я, например, писали с увлечением, с выдумкой, с юмором, явно подтрунивая или даже потешаясь над собой. До сих пор не знаю, для чего это было нужно офицерам 9-го Флотского экипажа ДКБФ, вероятно, кто-то писал научную диссертацию?

Я написал свою автобиографию и автохарактеристику сначала "вчерне", а затем переписал её красивым каллиграфическим ("папиным") почерком, затем принялся за написание поздравительных открыток и писем. Трое из нашего отделения, завладев утюгами, гладили для всего отделения форменки и брюки, гюйсы и белые подворотнички, а остальные, после написания писем, также по дружбе должны были начистить кремом кожаные парадные ботинки для всего отделения.

Вчера в среду 22 декабря 1971 года состоялся отборочный концерт художественной самодеятельности полка 9-го Флотского экипажа ДКБФ. Концерт смотрела и оценивала специальная отборочная комиссия, которая отбирала лучшие номера на итоговый новогодний концерт-соревнование художественной самодеятельности ДКБФ. Исполнение нашим хором песни "Легендарный Севастополь" с моим сольным выступлением понравилось комиссии, но они нам сделали замечание, что "эта песня больше подходит для Черноморского, а не для Балтийского флота". Всё равно мне шепнул наш руководитель, что "тебя, возможно, возьмут в сводный хор и пошлют в Калининград на итоговый концерт". Мои друзья переживали за меня и ждали результатов заседания комиссии, а я шутил, волновался, и всем говорил: "Меня пошлют, догонят и ещё раз пошлют!"...

Сегодня уже четверг 23 декабря 1971 года, надо всех поздравить с Новым 1972 годом. Кругом все пишут новогодние открытки, письма, поздравления, работа кипит, перья скрипят, а на душе у меня "кошки скребут". От моего брата Юры нет ни одного письма, сегодня почту ещё не приносили, поэтому жду от него весточки завтра. Соскучился я по брату, по Гале-Галчонку, по Олежке, часто вспоминаю как мы жили в Севастополе, сначала я один готовился к экзаменам в институт, потом приехал из родительского дома Юра, потом приехала Галя-Галчонок и мы вместе ездили на двухтрубном пароходе "Адмирал Нахимов" в Новороссийск и обратно, а потом мама привезла нам Олежку и мы жили все втроём до ссоры, когда я окончательно ушёл летней ночью к себе в рабочее общежитий Севморзавода. Вот и у меня уже появилась своя история жизни...

Я вспоминал своего племянника Олежку и то, как мы с Юркой учили его ходить ножками, как он любил, когда я его подкидывал вверх и ловил, как мы с ним вместе играли на семиструнной гитаре. Гитара мне сейчас была бы весьма кстати, я бы тогда на концерте мог исполнить много песен Высоцкого или самодеятельных песен, которые принесли с собой на службу призывники-новобранцы. Кстати, многие песни и стихи я начал записывать в свою общую тетрадь-песенник.

Эх! Сел бы сейчас, да заиграл бы на гитаре, запел про "Алёнушку" Александра Дольского!..

Алёнушка, Алёнушка,
Алёна сероглазая,
ты сказку мне, Алёнушка
рассказывай, рассказывай.
Одним движением ресниц
расскажет мне Алёна
про стаи перелетных птиц
под небом побелённым.

Со лба откинув прядь волос
без слов поёт Алёна
про запах сена, про покос
и полдень опалённый.
А в меди медленной руки
я вижу изумлённо
теченье плавное реки
в тени берез и клёнов.

Алёнушка, Алёнушка,
Алёна сероглазая,
ты сказку мне, Алёнушка,
рассказывай, рассказывай,
о тридесятых странах,
что все в родной сторонке,
всю жизнь я слушать стану
тебя, моя Алёнка.

Над озером рябины
качаются, качаются,
а песни для любимых
поются - не кончаются.

А ещё у меня хорошо получались песни: "Жёлтый дождь" Евгения Осина и "Сигарета, сигарета" (слова и музыка народные - автор)...

Жёлтый дождь стучит по крышам,
По асфальту и по листьям,
Я стою в плаще и мокну зря.
Пропадают два билета,
Впрочем что там два билета,
Пропадаю в этот вечер я.

Это вроде бы не трудно,
Не дождавшись повернуться
И уйти пусть дождик льёт и льёт.
Только сердце шепчет тихо:
- Ты уйдешь а в это время,
Вдруг она возьмёт да и придёт.

Только сердце шепчет тихо:
- Ты уйдешь а в это время,
Вдруг она возьмёт да и придёт.

Воротник подняв повыше,
Я стою и все надеюсь,
А на что надеюсь не пойму.
Мне ни капли не обидно,
Просто жаль что этот вечер,
Коротать придется одному.

Если б чудо совершилось,
Если б сзади подошла ты
И глаза закрыла мне рукой.
Я бы взял твои ладони,
К ним губами прикоснулся,
Несмотря на дождик проливной.

Я бы взял твои ладони,
К ним губами прикоснулся,
Несмотря на дождик проливной.

Под дождём твой дом сутулясь,
Мокнет как и я весь вечер,
Мягкий тёплый свет в твоём окне.
Ты сейчас сидишь быть может,
Молча слушаешь транзистор,
Думая, наверно, обо мне.

Позвонить ты мне не сможешь,
Чтобы тихо извиниться,
Нету телефона у меня.
Ты грустишь не зная даже,
Что грустят с тобою вместе,
Двое в этот вечер дождь и я.

Ты грустишь не зная даже,
Что грустят с тобою вместе,
Двое в этот вечер дождь и я.


Если девушка уходит,
Я грустить по ней не буду,
Закурю я сигарету
И её я позабуду.
Сигарета, сигарета,
Ты одна не изменяешь,
Я люблю тебя за это,
Ты сама об этом знаешь.

Сигарета, сигарета,
Ты одна не изменяешь,
Я люблю тебя за это,
Ты сама об этом знаешь.

И зимой, и знойным летом
Я люблю дымок твой тонкий,
Я привязан к сигарете
Даже больше, чем к девчонке.
Сигарета, сигарета,
Ты одна не изменяешь,
Я люблю тебя за это,
Ты сама об этом знаешь.

Сигарета, сигарета,
Ты одна не изменяешь,
Я люблю тебя за это,
Ты сама об этом знаешь.

Если девушка вернётся,
Я опять грустить не стану,
Закурю я сигарету,
Голубой дымок завьётся.
Сигарета, сигарета,
Ты одна не изменяешь,
Я люблю тебя за это,
Ты сама об этом знаешь.

Сигарета, сигарета,
Ты одна не изменяешь,
Я люблю тебя за это,
Ты сама об этом знаешь.

Я не курил с детства и у меня даже тяги не было к сигаретам и папиросам, но эту песню я пел так, что друзья моего брата Юры, неизменно доставали сигарету и курили её, передавая друг другу, как величайшую ценность...

Как мы с Юркой пели песни! То он играет на гитаре, то я. Хорошо пели. Особенно маме нравилось, как мы с Юркой пели дуэтом её любимую песню "Уральская рябинушка" (слова: М. Пилипенко, музыка: Е. Родыгина - автор)...

Ветер тихой песнею над рекой плывёт,
Дальними зарницами светится завод.
Где-то поезд катится точками огня,
Где-то под рябинушкой парни ждут меня.

Ой, рябина кудрявая,
Белые цветы,
Ой, рябина, рябинушка,
Что взгрустнула ты?..

Сегодня в четверг 23 декабря 1971 года был в городе Пионерский в составе группы-команды матросов, которых выделили в наряд на подготовку киноконцертного зала для встречи Нового 1972 года. Не выдержал и вмешался в написание белой краской лозунгов на красных полотнищах растяжек. Завклубом тут же "впряг меня" не только в написание текстов, но и в рисование новогодних плакатов. Сначала я простым карандашом перерисовывал с журналов "Весёлые картинки" и "Мурзилка" всякие картинки на большие листы ватмана, а потом раскрашивал их кисточками и гуашью. Затем начальник поставил меня только рисовать контуры рисунков на плакатах, а старослужащие годки, которые вызвались "помогать" в художественном оформлении зала к новогодним утренникам и вечерам, должны были под моим руководством их раскрашивать красками...

На наш отборочный концерт пришли девушки из какого-то ансамбля, то ли певческого, то ли танцевального, но это неважно, главное, что в зале были девушки и они смотрели наши концертные номера. Ребята пели и выступали с подъёмом, старались, особенно девчонкам понравились наши самодельные военно-морские частушки и они то и дело прыскали смехом и шушукались друг с другом, глядя на нас блестящими глазами. Жаль только, что старослужащие сержанты и старшины не подпустили нас, новобранцев, к этим девчонкам...

В пятницу 24 декабря 1971 года, как и в предыдущие дни недели, опять было относительно тепло, пасмурно и шёл противный мелкий холодный дождь (8.8 мм осадков): ночью было всего 0.5°С тепла, утром - 3.5°С тепла, а днём - 5.5°С тепла. Чувствовалось приближение даты приема военной присяги, но настроение у всех соответствовало погоде.

Утром за завтраком я узнал результаты оценок нашего отборочного концерта, наш хор новобранцев и моё выступление получило 4 балла из пяти, так что в Калининград мы не поедем, но многие из номеров нашего концерта будут показаны в новогоднем концерте в киноконцертном зале города Пионерский.

22 декабря 1971 года я получил письмо с новогодними пожеланиями и новостями от мамы, которое она писала 18 декабря. Это письмо меня сильно взбодрило и мне было очень приятно от того, что мои письма все дошли до родителей и они их внимательно и с волнением читали. В ответном письме я сообщил маме о том восторге, который был у моих друзей, когда они кушали слоистый вафельный торт с шоколадом, который был в одной из маминых бандеролей. Шоколадный вафельный торт пришёлся всем по вкусу и мы дружно заказали у "нашей мамы", как теперь называли мою маму, новую посылку или бандероль, но я был уверен, что Новый 1972 год мы все будем встречать в новых военных частях и на боевых кораблях...

Пришло новогоднее письмо от моего школьного друга, товарища и брата Славки Юницина, у него всё было хорошо, он ко всему привык на службе, но всё ему уже порядком надоело. Единственно, что понравилось Славке, так это - Рига, в которой он захотел остаться после службы. Больше ни от кого писем и открыток не было.

Перед принятием присяги мы опять усиленно занимаемся строевой подготовкой, отрабатываем порядок подхода к столам с текстом присяги, рапорта, чтения текста присяги (учили её наизусть - автор), отхода от стола и вставания в строй и т.д. Наш 3-й взвод 2- роты пока самый лучший в социалистическом соревновании полка 9-го Флотского экипажа ДКБФ. Ребята в нашем взводе и во 2-м отделении взвода собрались самые разные и разных гражданских профессий и специальностей: агроном, финансовый инспектор, фельдшер, фермер (это был Сергей из Тбилиси - автор), мастер спорта (по шахматам - автор), шахтёр (Ваня Пецко - автор), а также лица, представляющие из себя боксёров, бегунов, но на самом деле "бездельников" (то есть лиц без определённых занятий - автор).

Долгое время всех нас, призывников, в полку 9-го Флотского экипажа называли по разному: "караси", "шнурки", "новобранцы", а чаще всего так: "Эй, ты!". Ближе ко дню принятия военной присяги нас начали называть "салаги", тем самым признавая нас уже почти матросами Балтийского флота. Случилось это после стрельбища, на котором мы впервые "стрельнули" из карабинов...

Сегодня 23 декабря 1971 года весь наш полк строевым, а потом походным шагом, совершил марш-бросок на стрельбище, на котором были оборудованы под навесом места для стрельбы из положения "лёжа". Начальник стрельбища и его пожилые помощники, как стюардессы в самолёте, показали нам карабин СКС - самозарядный карабин Симонова образца 1945 года и объяснили принцип и порядок стрельбы.

По очереди, получая патроны, укладываясь на грязные матрацы, заряжая карабины, прицеливаясь и стреляя, мы приступили к этим упражнениям и старательно, ошибаясь и переспрашивая начальников, начали стрелять по далёким мишеням. В прицеле они выглядели как маленькие чёрные кружки, под обрез которых нужно было подвести и ровно совместить мушку и планку прицела. Мой результат - две восьмёрки и девятка, в сумме - 25 очков. Это уже стрельба на оценку "отлично", но, правда, "отлично" только начинается с 25 очков.

Близился день принятия военной присяги и я напомнил в письме маме тот момент, когда мы в 1965 году стояли в строю родных и родственников новобранцев и смотрели как мой старший брат Юра принимает торжественную присягу. Теперь настала и моя очередь. Жаль, конечно, что не будет в этот день и момент моих папы и мамы, но я знал, что мысленно они всегда рядом со мной, я иногда слышал "внутренние голоса" и сам не раз говорил их голосами. Все мои родные и близкие, друзья и подруги всегда со мной, вот здесь, - в моём сердце.

Физически, фактически, реально и действительно рядом со мной теперь были мои друзья, соратники, сослуживцы по 2-му отделению 3-го взвода 2-й роты полка 9-го Флотского экипажа ДКБФ. Теперь они были самыми для меня близкими людьми и я знал по опыту пребывания в детском санатории в Чекалине и пионерском лагере в селе Доброе, что скоро начнётся обмен адресами, записями в дневниках и тетрадках-песенниках, фотографиями и клятвами в вечной дружбе, которые через несколько недель постепенно забудутся...

Одним из таких друзей стал парень из художественной самодеятельности, его звали - Алексей Мосякин (Алексей Яковлевич Мосякин - автор), он по специальности балетмейстер, родом из города Новомосковска Тульской области, жил в городе Узловая, великолепно играл на гармошке, с концертами приезжал к нам в город Суворов. Мы неделю вместе занимались в хоре, вместе убирали сцену и казарму-кубрик, однажды слушали песню о Туле и вместе в голос начали подпевать: "Тула, Тула, Тула я, Тула Родина моя!". Потом, естественно, вопросы: Кто?, Откуда?, Как? и т.д. Вот так у меня появился свой "земеля"...

С традиционными новогодними пожеланиями и приветами всем-всем вечером 24 декабря 1971 года я заканчивал писать последнее письмо моим родителям из 9-го Флотского экипажа и не знал (даже не догадывался), что последние дни в Экипаже будут самыми насыщенными приключениями, радостями и неприятностями, о них и будет мой рассказ в следующих новеллах.   

Фотоиллюстрация: Ноябрь 1971 года. Город Севастополь. Мой старший брат Юра, его жена Галя (Галчонок) и их сын, мой племянник Олежка, перед разводом. Юра уже не лейтенант милиции (ГАИ), но ещё и не мичман Черноморского флота. Это последняя общая фотография их семьи. По лицам уже отчётливо видны непримиримые позиции Юры и Галины и обречённый испуг Олежки. Наши мама, папа и я переживали этот разрыв очень тяжко.