Судьба мудрее. Глава 20. Личный мотив

      На втором курсе образовательная рутина стала вполне сносной. Конца ей не предвиделось, и студенты время от времени разбавляли учебное напряжение бесшабашным весельем. Молодежь, рано лишённая родительской опеки и вкусившая сладость свободы, часто собиралась небольшими группами в отдалённых комнатах общежития - подальше от зорких глаз коменданта. Поначалу и меня приглашали на встречи, организованные по поводу и без оного. Но я по привычке избегала шумных компаний, не курила, не жаловала пиво и водку. В конце концов моё отсутствие на разных вечеринках стало естественным.
      Милые подруги-одногруппницы приходили в наш дом реже и реже. Спокойные беседы, простая еда и чай с вареньем их уже не привлекали. Да и мама невольно держала все посиделки под контролем. Только при подготовке к экзаменам она жертвовала собственным сном и позволяла нам корпеть над учебниками по ночам. Такие авралы случались редко.
      Обычно после занятий в институте я уединялась, при этом к абсолютному одиночеству не стремилась. Потребность в духовной близости заставляла искать кого-нибудь себе подобного. Юные инвалиды в поле зрения не попадали. Из приветливых здоровых людей один Андрей показался мне желанно-необыкновенным. Я разглядела его среди множества симпатичных однокурсников и легко поддалась мечтательному настроению.

      Несмотря на смущение, светлое чувство увлекло меня по-взрослому. Своего избранника я считала идеальным! Он, и правда, был атлетически сложен, привлекательно светловолос, имел добродушный и честный нрав. Специальность врача выбрал осознанно, учился хорошо, собирался стать хирургом. Я не сомневалась, что всё задуманное случится, но позже. А сейчас глянул бы на меня ласково... Мимолётные встречи туманили разум, перед сном я обязательно вспоминала дорогое лицо, тёплые приветствия, шутливые вопросы, намёки. Воображала развитие романа, улыбалась и засыпала. А утром дотошно разглядывала себя в зеркало, накладывала на веки тени, подкрашивала брови, губы и ресницы.
      Тёмные свитера сменились на яркие кофточки, я красиво постриглась, купила недорогие клипсы и бусики. Обновив наряды, прекратила бессовестно просыпать утренние лекции. В отличие от меня, Андрей занятия не прогуливал. Мы как бы случайно усаживались рядом и на пару часов оказывались неразлучными. Смотрели в тетради, что-то усердно писали, но при этом сближали горячие ладони и замирали от пробуждающейся чувственности. Каждый день я ожидала большего, преддверие ещё непознанной игры манило тайнами и запретами, внутри неудержимо разливался жар постыдных мыслей и порывов. Они нескромно заполоняли повседневность и не притуплялись благочестивыми заботами.

      Скоро у нас с Андреем нашлась дополнительная точка соприкосновения – фотодело. Мы зацепились друг за друга стремлениями, увлечениями, привычками, затем и распалёнными невинными телами. Любовниками были страстными, но по неопытности быстродейственными – познания в области секса едва превосходили примитивный уровень, диктуемый природой. Энциклопедию половых отношений под названием "Камасутра" в советских магазинах не продавали, мальчиков и девочек по этому вопросу культурно не просвещали. Нас выручали картинки из журналов сомнительного содержания, которые невесть откуда появлялись в студенческом сообществе.
      Неким руководством к постельным действиям стал популярный кинофильм "Маленькая Вера", допущенный к широкому показу с интимными сценами. Наверное, едва дождавшись ночи, их повторила половина взрослого населения страны. Вслух плотские утехи не обсуждались. Ни для меня, ни для Андрея они не имели первостепенной важности, однако сверхурочные часы работы родителей каждый раз оборачивались праздниками любви. Неудержимый восторг, искренняя дружба и непродуманная близость слились в дурманящую смесь. Мы старались быть вместе и в институте, и за его пределами. В нашем распоряжении был целый город с зелёными скверами, цветочными площадями, брызгами фонтанов и стаями непуганых голубей.

      В поздние часы рокот шумных улиц утихал и прогулки под большеглазыми жёлтыми фонарями длились до рассвета. Я обожала этих недремлющих стражей порядка, похожих на одноногих оловянных солдат! Андрей не расставался с фотоаппаратом и делал множество снимков удивительного мира, где нас было двое.
      Мы скрывали свои отношения от чужих глаз, однако юношеская страсть незамеченной не осталась. Некоторые однокурсницы в открытую недоумевали, отчего столь видный парень приглядел вовсе не красавицу. Я игнорировала обидные выпады, держалась гордо, но, не имея житейской мудрости и добрых советчиков, горестно задумывалась о физических ограничениях: летом на пляж не отправиться, зимой - на каток. Танцы и турпоходы тоже недоступны. Даже под дождиком не пробежаться, взявшись за руки! А желающих развлечь Андрея до услады хватало. Я обжигалась искорками ревности, но считала, что удерживать любимых слабостями – последнее дело. Счастье крепится пониманием, не жалостью.

      За три года мы ни разу серьёзно не поссорились. Потом мама Андрея случайно узнала обо мне. Защитный родительский инстинкт спровоцировал крупный скандал. В глазах взбешённой женщины я выглядела негодяйкой, "обмишуривающей" полноценного юношу. Не дай бог, выйду замуж и сгублю его жизнь! Только не имели мои помыслы никакого расчёта! Не строили мы конкретных планов, просто нежно любили друг друга.
      Весь ужас несправедливых обвинений я приняла молча. По ночам плакала, а по утрам просыпалась в отвратительном настроении и почти без сил. Удивительно, что не забросила учёбу и не раскисала при людях. Но стоило остаться одной, груз накопившейся горечи давил и давил душу. В итоге я непростительно нагрубила Андрею, тем самым его от себя оттолкнув. Он тактично надеялся вернуть хотя бы приятельские отношения и собирался бороться за любовь. Но с кем? С мамой, что ли? Это невозможно! Встречаться, несмотря на родительский запрет, я не хотела. Жить отдельно мы ещё не могли. Надо было смириться и поверить, что дорогой человек достоин лучшего. Или лучшей. Главное, не мешать. Как в детстве учили. Я пойду по жизни сама. Тяжко, зато привычно и надёжно. Ничего, не пропаду!
      Боль вынужденного расставания была глубокой, но недолгой, дурного осадка не оставила. Мои страдания излились длинными стихами и скоро смягчились новыми знакомствами, симпатиями, заботами. Время неумолимо бежало вперёд, то залечивая внутренние раны, то снова тревожа их.


      Иллюстрация из сети Интернет.
      Продолжение - http://www.proza.ru/2017/01/18/363