Т. Глобус. Книга 3. Глава 6. Договор

Глава 6. Договор с Жоржем

На каком рынке и в каком ряду торговал мясник? Тот, которого судьба угораздила оказаться похожим на Феникса.

Ни за что, ни про что мясник оказался похожим на Феню, чья душа в свою очередь похожа на летучую мышь - летучую по любым траекториям и даже головой вниз, одержимую ловлей прибыли - о, любой, любой прибыли! И бриллианты вкусны, и деньги в пачках. 

Что Рубенсу шелест растений, что степная трава и лесная листва?! Дешёвая чушь! Красота лица, волшебство ума, небесный свет - бред!

Денежная цифра - вот подлинная реальность, вот сила жизни! Шелест купюр - вот музыка сфер (афер, люцифер).

И эти монетарные шизофреники, инфернальные фантасты называют себя реалистами! Крат скомкал салфетку и положил в пепельницу вместе с навязчивым образом Рубенса. 

- В этой стране без хитрости нельзя, - искушённо молвил Жорж.

Наверное, он такими словами заранее приуготовлял Крата к некрасивым поступкам, которые замыслил совершить в процессе охоты на денежный куш.

Нечестные люди должны быть довольны, что проживают в России, поскольку она обеспечила их моральным оправданием: "в этой стране". То есть, по их мнению, она плохая и поэтому им всё дозволено.

Смешливое настроение Крата, созданное демоном, слетело с него (как тот "последний лист" с нагой ветви).

- А ты, я смотрю, интеллигент, не к столу будет сказано, - мрачно брякнул Крат.
- Не понял, - навострился Жорж.
- Это я не понял, - Крат внимательно посмотрел собеседнику в глаза. - При чём здесь "эта страна"? Если мы говорим о всякой ерунде - по-твоему, наша Родина виновата? Если ты, к примеру, лжец и проходимец, в этом страна виновата? 

Жорж растерялся, но Крата его испуг не остановил.
- Если я, к примеру, не умею общаться с людьми и не умею вести себя, разве люди, сидящие в этом кафе, будут в этом повинны? 
- Ты чего завёлся? - отстранился от стола Жорж, а люди в кафе обратили на них глаза.

- У блохи знаешь кто виноват? Пёс, на котором она живёт. Потому что этот пёс блохастый, он часто чешется и покоя блохе не даёт. Правильно? Мне Родина завещала наилучший в мире язык. С максимальной вероятностью - лучший во вселенной. А я ничего ей не дал. Я охотник за смыслами, несоциальное занятие, и тем не менее "эта страна" на меня не в обиде. Все неприятности, которые выпадают мне, заготовила мне не Родина, а я сам, мои близкие и кто угодно по частному произволу. И ты можешь сделаться автором моих неприятностей.

- Ты о чём? - попытался остановить его Жорж.
- О том, что не стоит путать страну с государством, с машиной управления. Согласен, машина плохая, но страна сама страдает. Посмотри, именно порченные люди - политические карьеристы, денежные воротилы, всякие носители гордого интеллекта - больше всех недовольны своей страной. Сами же её пачкают и сами же к ней придираются! Змеёныши, ароматные клопы, - завершил Крат своё искромётное возмущение.
  
Завершил и вмиг сконфузился, притих, ибо Жорж тут не при чём. 
- Ладно, поговорим о деле, - Жоржу удалось подавить в себе позыв к обиде или спору.  
- Я... не знаю, где торговал мясник, - собрался для объяснения Крат, отметив благородную выдержку собеседника (ну, не мог тот знать, что у Крата в уме живут причиняющие боль слова). - Я только знаю, как выглядит лавка, и попробую выяснить, где она расположена. Вероятно, лавка перешла к его жене. Концы можно найти, но мне надо понять, что ты с этими концами будешь делать. И какова моя роль?

- Мы вместе собираем доказательства вины Рубенса и продаём их ему же, или его адвокату. Лиля сказала… то есть я к тебе потому и обратился, она сказала, что ты уже начал расследование и кое-что выведал.
- Она могла узнать об этом только от Дола, который сам толком ничего не знает, - сказал Крат и заглянул в пустую чашку, повертел её.
 
- А касательно документального кино: где можно его посмотреть? - наклонился Жорж.
- Я вожу дружбу с… парнем из параллельного мира (о, округление слов!), он показывал мне это кино. По-приятельски, разумеется: это не широкий прокат.
 
- И что… - Жорж стал осторожно пробираться в кустарнике слов, - твой приятель много знает о деле Рубенса?
- Да, всё знает. Или может узнать.
- И… у него есть это кино?
- Да, есть кино.

В зал со стороны кухни вступила хозяйка. Вошла и ревниво оглядела всё и всех. Она богато одета и дорожит своим статусом. Она старается держать кафе на высоте и любит свою работу. Вступила в дело ради денег, но с ходом времени, по мере вложения в дело своей души, она полюбила его и теперь относится ко всему, что связано с кофейней "Трезвый студент", ревниво и чутко.

Юная официантка тут же потеряла миловидность лица и лёгкость движений. Хозяйка ничего никому не сказала, но её волевое присутствие опечатало сотрудниц полем внимания, и душа в каждой из них напряглась.

А что будет, если на Землю ступит с небес небесное существо?! - подумал Крат.

Разухабистые мечтатели сетуют на то, что не видят Всевышнего. Клиническая идея. Что с ними будет, если Он, облика не имеющий, ради их любопытства как-нибудь изобразит своё величие? Да они же сыграют в ящик. Всевышний так не поступит, успокоился Крат. Он издеваться не станет над бедной публикой. Такими шутками только Змей забавляется.

- Значит, Лиля не ошиблась, - обрадовался Жорж. - Я конечно заинтригован твоим источником информации, но главное, чтобы этот источник не отказал нам в дальнейшей помощи.      

Крат огляделся. Две девицы переговаривались, поглаживая пальчиками айфоны. Парень в наушниках слушал музыку, читая учебник. Старик учил внука ответственно и аккуратно кушать мороженое, но оба заляпались. Крутился пыльный пропеллер под потолком, где тени лопастей крутились. Из кухни доносился шум поварской работы. На раздаче постукивали подносы и чокались чашки.

Звучание кафе, дробь шагов и шорохи машин с улицы - всё это наполняло слух приятной истомой.

- Давай так, - он поднял глаза на Жоржа. - Я даю согласие на участие в расследовании, потому что мой приятель это одобрил. Но в коммерческой части я не при чём.
 
- Когда одобрил? - Жорж посмотрел по сторонам.
- Не важно… между делом. А насчёт продать... советую продавать сведения не Фениксу, а прокурорским сыщикам. Чего прижимать и без того прижатого человека! Если мой приятель нам что-то подскажет, у тебя появятся сведения исключительной ценности.
   
- Возможно, ты прав, - на что-то решаясь, сказал Жорж. - В любом случае, я выплачу тебе гонорар за содействие. Признаться, мне стало очень интересно. 

Чашка в ладонях Крата дрогнула. Он как раз подумал о том, каким способом Фокусник продолжит игру и проявит себя.

Жорж рассчитался и поднялся из-за стола. В нём ожило воображение, в нём поселилась надежда. Он стал таким же красивым, как вчера, потому что красота зависит от воодушевления.

Они вышли на улицу. Свежий воздух обнял Крата и напомнил о земном просторе.
Они простились, назначив себе встречу на завтра. 

Крат проверил дорожную монетку в кармане и направился к метро, к Лиле. По дороге вдыхал запахи города, озирался. В этот чудесный мир прочно влезли деньги, паспорт, прописка, преступления - местные занозы. И здесь живёт мама, которая Крата в эти занозы родила. Он-то здесь непричёмыш, но родила. Судьба, вестимо.

У мясника вот такая судьба: родился, рубил мясо и был застрелен за единственный выход на сцену. А у Крата какая-то своя судьба. Но это не главное. Несмотря на проблемы, ему, в целом, жить весело. У него - и у всех, у всех - есть небесная родина, которая была, есть и будет. Помнить о ней, душой прикасаться к ней - это такое богатство, что сделать Крата обделённым уже не в силах никто.

Спасибо маме! Вероятно, к небесной Родине проложен единственный путь - через земную жизнь. Значит, как бы ни было, спасибо. 

Скрип тормозов - две машины едва разминулись на перекрёстке - потому что светофор отключился. Прохожая бабушка остановилась и перекрестилась. В Крате сильней застучало сердце. И ему вновь подмигнула прозрачная сущность прохожих. Мигнула на такой короткий миг, что не успел всмотреться, однако успел догадаться: в последнем своём суждении он допустил неточность. Небесная родина для всех была и есть, но не для всех будет, потому что тёмный растворится в темноте.

Порыв ветра. Удивительно, как вон то дерево, сквозисто обнявшее воздух, встрепенулось и бросило на стену трагическую тень.

Окна перестали быть плоскими, в их стёклах потекли тополиные ветви и участки неба. Маленькими множественными ладошками дерево грелось на свету и вмиг взъерошилось, когда пролетел ветер.

Сизари, сидящие в хоромах дерева, повертели головами и мигнули блеклыми голыми веками.