Аспирант

В пять утра было ещё совсем темно. В академ-городке тускло светили фонари, в свете которых кружился и крупными хлопьями опускался на землю снег. Из небольшого одноэтажного домика, в котором была котельная и дворницкая, вышел Павел. Одет он был в ватные штаны, фуфайку, валенки и шапку-ушанку. В руке он держал обитую жестью деревянную лопату.

За ночь навалило снега по щиколотку. Деревья стояли полностью покрытые снежным пухом. На извилистых дорожках академ-городка виднелись собачьи и птичьи следы. Кое-где можно было различить в полутьме красную грудку снегиря. Только шкрябанье лопаты Павла нарушало эту предутреннюю тишину. Павел всегда чистил дорожки до самого асфальта, помогая ломиком в тех местах, где лопата не справлялась. По краям дорожек после него оставались ровные аккуратные борты снега. Два года назад он часто ходил здесь и, когда снег попадал внутрь ботиночек, он всегда мысленно ругал ленивых дворников.

Город Таманитов был очень молодым. От центральной площади, где стоял кинотеатр и президиум научного центра уходил широкий проспект Фрундзе. Он как бы делил город на две части. С одной стороны было много типовых пятиэтажек с типовыми детсадами и поликлиниками. А с другой стороны в ряд стояли здания НИИ в величественном псевдо-имперском стиле. За институтами скрывались домики поменьше, там были лаборатории, опытное производство и склады. А ещё дальше была особая не типовая поликлиника, такие же детсады и совсем на краю стандартные, но в глазах людей такие очень необычные, жилые дома для научных сотрудников.

Павел вспотел и встал опершись на лопату отдохнуть и отдышаться. Очищенные им дорожки стекались к площадке перед зданием президиума. Раньше он часто смотрел на эту площадку оттуда, с шестого этажа, где за окнами выше человеческого роста был кабинет председателя научного центра члена-корреспондента АН СССР Кривошеева В.А.

Павел старательно чистил огромное мраморное крыльцо, относя на лопате снег в сторону. Перед зданием росли голубые ели, которые он всегда мысленно называл кремлёвскими. Посветлевшее небо осветило колонны и барельефы президиума. На крыше здания заблестел новый трёхметровый орден Ленина.

Площадка перед входом была идеально вычищена.  Павел стоял сбоку у снежного вала и наблюдал, как учёные мамочки и папочки ведут своих заспанных чад на главную ёлку города. Вот наконец подъехал знакомый чёрный автомобиль. Остановился. Хлопнули двери. Гордый профиль члена-корреспондента двигался ровно и непреклонно, словно памятник самому себе. Рядом семенила мама держа за руку Лидочку. Таня шла чуть отстав. Павлу показалось, что она смотрит на него и у неё в глазах блестят слёзы.

- Папа! Смотрите, там папа! - раздался звонкий детский голос.
- Ты обозналась внученька, это не твой папа.

А Павел шептал: «Господи, спаси и сохрани… Отца моего, маму, жену Таню, а особенно Лидочку. Господи, будь ей отцом вместо меня…»

Город Таманитов был очень молодым. Старинных церквей и храмов тут не было. А на рабочей окраине в двухэтажном деревянном бараке собирались баптисты. Когда по указке сверху их взяли, среди них был и он, Павел. Антисоветскую пропаганду ему не вменили, да у него вообще была возможность выйти сухим из воды. Стоило лишь от всего отказаться…

Павел Валентинович Кривошеев вздохнул, взял лопату и отправился обратно в дворницкую.