Ответ - Главы 1-2

                Ищенко Геннадий 2017 г
                anarhoret@mail.ru


                Ответ


        Подстроенная катастрофа и программирование личности полностью меняют жизнь сына предпринимателя Олега Третьякова, превращая его в Оливера Сеймура. Новая семья и другая страна, мучащая его амнезия, да к тому же ещё Третья мировая война...


                Глава 1


        – Может, слетаем на моей? – предложил Исаак Липман, имея в виду свой «Роллс-Ройс».
        – На моей доберёмся быстрее, – отказался Джон Сеймур и мысленным приказом открыл дверцы «Ленд Ровера 2000». – Садись быстрее, а то Алис вся на нервах.
        – Зря вы хотите взять русского, – недовольно сказал Исаак, сев на сидение рядом с другом. – Дикий и неуравновешенный народ. Не скажешь, когда с ними разделаются?
        – Теперь уже скоро, – отозвался Джон. – Это зависит не от нас, а от янки. Скорее всего, мы вообще не будем воевать. Подожди, сейчас настрою автопилот, потом поговорим.
        Мысленное общение с техникой требовало концентрации внимания, а разговор отвлекал. Получив адрес центра, автопилот включил турбины и запросил номер эшелона. Джон задал третий и в подтверждение права показал ему свою карту.
        – Использование служебного положения в личных целях, – усмехнулся друг. – Когда-нибудь ты на этом погоришь. Могли бы долететь и вторым.
        Третий эшелон был скоростным и наименее загруженным и использовался только правительственными чиновниками, старшими офицерами при исполнении служебных обязанностей и теми немногими, кто был согласен за это платить.
        – В полиции знают, что мы используем карты и давно с этим смирились, – сказал Джон. – Дослужись до командира эскадрильи, тоже сможешь многое нарушать.
        – Я лучше заплачу, – засмеялся Исаак. – Ты мне так и не ответил.
        – Полёт займёт десять минут, так что можно поговорить. Тебя интересовали русские? Сам понимаешь, что меня не посвящали в планы грядущей войны, иначе ты ничего не услышал бы. Американцы добились подавляющего превосходства и собираются этим воспользоваться. Двадцать тысяч гиперзвуковых ракет за несколько минут уничтожат большинство средств управления, противодействия и ответного удара. Если у русских уцелеют ракеты, они будут уничтожаться на старте, а их подводные ракетоносцы отслеживаются новейшими средствами и тоже будут потоплены. Вот после этого могут подключить нас. У русских неплохая армия, но у нас всего в десять раз больше, а у них будет нарушено управление. Через две-три недели Россия капитулирует. Не тот там сейчас народ, чтобы сражаться с нами до конца!
        – Я знаю этот план войны не хуже самих русских, – сказал друг, – и спрашивал только о сроках. И потом ты ничего не сказал о хранящихся на дне сюрпризах. Вы можете лишить русского медведя зубов, но если не остричь когти... Мне нет дела до миллионов американцев, которых смоют цунами, но ведь они дойдут и до нас!
        – Наверняка эти фугасы как-то отследили, – пожал плечами Сеймур, – или заняты ими сейчас. Возможно, что задержка с войной связана с этими работами.
        – Ну хорошо, оставим в покое Россию и поговорим об одном русском, – согласился Исаак. – Я знаю о том, что у вас больше не будет детей и мало одной Сандры, но зачем усыновлять этого мальчишку?
        – Я ещё не дал согласия, – ответил Джон. – Меня заверили, что у ребёнка исключительно развит мозг и идеальное здоровье. И его внешность отвечает нашим требованиям, а то, чего ты боишься, будет заблокировано программированием. В центре обещали сделать из него англичанина, а всё, связанное с его бывшей родиной, будет заперто в глубине сознания и недоступно для восприятия! Я обратился к тебе не для того, чтобы выслушивать нотации, а чтобы ты тоже смог его оценить и высказать своё мнение. По-моему, уже прилетели.
        Гул турбин стал тише, и машина начала быстро снижаться. Внизу промелькнул небольшой парк, и «Ленд Ровер» завис над зданиями центра. Получив разрешение на посадку, автопилот опустил машину возле одного из них. Сеймура уже ждали.
        – Рад вас видеть, майор! – обратился к нему мужчина лет пятидесяти, одетый в традиционный для медиков белый халат. – Вы не пожалеете о том, что воспользовались нашими услугами. Представите мне своего спутника?
        – Член правления компании Хевен груп Исаак Липман, доктор Тео Эртон, – представил мужчин Джон. – Показывайте свой товар, док. Посмотрим, а потом решим, брать его или обратиться к кому-нибудь другому. Вы и так сильно затянули с моим заказом.
        – Идите за мной, – пригласил Эртон. – Ваш заказ, майор, был не из простых и потребовал времени.
        Они вошли в здание, сели в кабину лифта и спустились на несколько этажей.
        – Нам сюда, – сказал доктор, подходя к одной из четырёх дверей, которая при его приближении бесшумно ушла в стену. – Садитесь в кресла. Это не стекло, а экран, поэтому юноша нас не увидит.
        – Красавчик! – оценил Исаак, рассматривая высокого плечистого юношу с красивым лицом и густыми чёрными волосами. – Ему действительно пятнадцать? Не похож на русского.
        – Знаете, что по этому поводу сказал их президент? – усмехнулся Эртон. – «Русский тот, кто с гордостью произносит слово «Россия». У этого государства и раньше была такая история, которая перемешала живущие в нём народы, а теперь, когда они открыли границы... Одним словом, русский – это не национальность, а состояние духа. А парню через пять дней исполнится пятнадцать. Он хорошо развит, потому что много занимался спортом.
        – Он мне нравится, – сказал Джон. – Расскажите о его семье.
        – Их уже нет, – ответил Эртон. – Третьяковы приехали к нам отдыхать всей семьёй. Машина упала с большой высоты, после чего воспламенился накопитель. Не часто, но такое бывает. Русскому консулу показали то, что от них осталось, так он даже не стал разбираться.
        – Это официальная версия, а как было на самом деле?
        – А вам не всё равно? – отозвался переставший улыбаться доктор. – Мы выполнили заказ, и теперь вам нужно принять его или отказаться. В машине сгорели родители и сестра. Олега мы программировали шесть дней. Теперь он Оливер Сеймур, потерявший часть памяти после падения с лошади в имении вашего брата. Вас он только знает, потому что мы не научились программировать любовь. Её придётся добиваться самим.
        – Беру, – решил Джон. – Сколько я вам должен?
        – Полтора миллиона, – ответил Эртон. – Мы выставим счёт обычным порядком. Будете забирать Оливера?
        – Мне нужно подготовить семью, поэтому привезите сами завтра, в двенадцать. И сбросьте на мой комм его фотографию.

        – Я так рада тому, что тебя вылечили! – сказала Сандра. – Плохо только, что ты многое забыл. Мы тебя любим, а в тебе не чувствуется любви!
        Оливер на самом деле не чувствовал любви к этой рыжеволосой веснушчатой девушке, которая была старше на год и приходилась ему сестрой. Было заметно, что он ей интересен, но этот интерес не походил на те чувства, которые испытывают сёстры. Эти оценивающие взгляды... В ней самой не было никакой красоты: обычная, ничем не примечательная фигура и лицо, которое он назвал бы грубым и некрасивым. Отец с матерью тоже не казались родными, хотя отнеслись к нему с большей теплотой и любовью, чем сестра. Оливера привезли сегодня, к ланчу, и он пока не видел других родственников, но был уверен в том, что не узнает и их. В памяти зияла огромная дыра, и это сильно напрягало и рождало мучительное ощущение потери чего-то важного и дорогого. В медицинском центре делали всё, чтобы вернуть ему воспоминания, но в конце концов пришли к выводу, что это невозможно.
        – Не нужно так расстраиваться, – утешал Оливера много работавший с ним помощник доктора Эртона Артур Леман. – Основное у тебя сохранилось, даже школьные знания, а забытое восстановишь, когда вернёшься в семью.
        Он действительно прекрасно помнил то, что учил в школе, и это удивляло. Не собственная память, на которую Оливер никогда не жаловался, а такая выборочная амнезия. И ещё вызывало настороженность то, что от школы сохранились только полученные в ней знания, а остальное исчезло. Он не мог вспомнить ни саму школу, ни тех, с кем в ней учился. В памяти осталось много знаний об окружающем мире, обо всём, кроме того, что касалось лично его. Сначала Оливер доверял врачам и верил тому, что ему говорили, позже пришло недоверие, которое удалось скрыть.
        – Я вас полюблю, – пообещал он сестре. – Не скажешь, почему я свалился с лошади? Неужели такой плохой наездник?
        – Я тогда не была у дяди, – ответила Сандра, – а потом не интересовалась. Мы были слишком напуганы, чтобы разбираться. Наверное, отец позже справлялся, поэтому спрашивай у него. Или узнаешь у дяди Гранта, когда прилетим в Сеймур-Хаус.
        В ответе было что-то неискреннее, но разобраться помешал позвавший на ужин дворецкий. Долговязый Себастьян Тёрнер выпал из памяти точно так же, как и остальные слуги Сеймуров: симпатичная молодая экономка Эрин Адамсон и ничем не примечательная кухарка София Девис. Была девушка, убиравшая в их двухэтажном доме, но её Оливеру не представили.
        Обедали в том же помещении столовой, где он уже ел ланч. За длинным, уставленным блюдами столом сидели родители, к которым они поспешили присоединиться. Ели какой-то жидкий суп, бифштексы с тушёными овощами, сандвичи с бужениной и бобы с цветной капустой. Были ещё соусы, ни один из которых Оливеру не понравился. И вообще он предпочёл бы в такое позднее время еду полегче, но не есть же одну траву! В конце ужина София подала горячий чай с пирожными.
        – Ну что, сын, узнал хоть что-нибудь? – спросил отец, когда закончили с десертом.
        – Не узнал даже свою комнату, – ответил Оливер. – Может, сохранился мой комм? Наверняка в нём много такого, что может мне помочь.
        – Он оказался не таким прочным, как ты, – пошутила мать. – Нам сказали, что не стоит надеяться на быстрое восстановление памяти. Кое-что может вспомниться, но для этого нужно время. До школы больше месяца, так что у тебя будет возможность отдохнуть. Если не получится вспомнить, будешь со всеми знакомиться заново. А новый комм получишь утром.
        После ужина его, наконец-то, оставили одного. Юноша поднялся на второй этаж в свою комнату и лёг на кровать, заложив руки за голову. Теперь можно было обдумать то, что он узнал за день. Многие на его месте давно бросили бы ломать себе голову над странностями такой амнезии, но аналитический ум Оливера упорно пытался в них разобраться. Он знал о многом из того, с чем сегодня столкнулся, но только как о наборе фактов. В памяти не осталось ни лиц, ни других образов. Похоже, что эти факты ему просто записали в мозг. В связи с этим возникает вопрос: для чего это сделано? То ли для того чтобы помочь восстановить утерянное, то ли заменили этими записями события, которые заставили забыть. Если верно второе, то сможет ли он когда-нибудь разобраться и хоть что-нибудь вспомнить?

        – Он очень славный, но какой-то странный, – сказала мужу Алис, когда дети вышли из столовой. – И мне кажется, что ему трудно смириться с болезнью.
        – Мне обещали, что он быстро привыкнет, – отозвался Джон. – У них было много таких ребят, и они прекрасно прижились в новых семьях. Ну что хорошего было у этого парня в России? Возможно, любящая семья, но мы сможем их заменить. Мне не нравится то, как себя ведёт дочь. Оливер выглядит старше своих лет, и он очень красивый парень, а у неё сейчас самый дурной возраст. Как бы Сэнди в него не влюбилась.
        – Я с ней поговорю, – пообещала Алис. – Тебе когда на службу?
        – Ещё не скоро. Отпуск закончится через двенадцать дней.
        – Вот и слетай с Оливером к брату. Только не берите с собой дочь.

        – Опять потеря в Англии, – прочитав сводку, сказал начальник Следственного управления центрального аппарата Службы Безопасности России генерал-лейтенант Скворцов. – Кто на этот раз?
        – Семья крупного предпринимателя Виктора Третьякова, – ответил начальник отдела внешних операций полковник Никитин. – У него производство ширпотреба и крупные торговые сети. Сейчас не выпускаем за границу никого из режимного списка. В остальном, Сергей Николаевич, нет ничего такого, о чём стоит докладывать.
        – Что выяснили по Третьякову?
        – Из консульства передали, что машина упала с высоты двухсот метров, а потом воспламенился накопитель. В том, что от них осталось, не стали разбираться. Близких родственников нет, поэтому взяли прах и организовали похороны.
        – Какая машина? – спросил генерал.
        – «Волга 3000», – ответил Никитин. – Он был очень богатым человеком и не привык ни в чём себе отказывать.
        – Не слышал, чтобы у нас разбилась хоть одна машина этой марки, – задумчиво сказал Скворцов. – А вспыхнувший накопитель – это из области фантастики. Наверное, англичане путают нас с индусами. Дети были?
        – Мальчик, почти юноша, и девочка на четыре года младше. У меня нет других подробностей по этой семье.
        – Девять происшествий за год, и во всех погибших семьях есть дети. И всё оформлено так, чтобы наши дипломаты не стали рыться в останках. Раньше они работали аккуратней.
        – Нас уже похоронили, для чего утруждать себя тонкой работой, – усмехнулся полковник. – Хотите, чтобы мы щёлкнули их по носу?
        – По носу нужно не щёлкнуть, а так врезать, чтобы умылись кровью! – приказал генерал. – Мы не можем запретить такие поездки или во всеуслышание заявить об их опасности, так хоть сократим число любителей устраивать нам подлянки!

        – Сэр, вас искал отец, – сообщил по комму секретарь. – С вами почему-то не получилось связаться.
        Исаак посмотрел на свой комм и мысленно выругался. Перед поездкой к Сеймуру он приятно провёл время в компании одной из своих подружек и, чтобы никто не мешал звонками, на пять часов отключил связь. Вызвав отца, он дождался соединения.
        – И где был на этот раз? – ехидно спросил Давид Липман. – Опять валял девчонок? Не забыл, что у тебя есть дело?
        – Девчонка была утром, – признался сын. – Из-за неё выключил связь, а потом забыл включить. Друг попросил помочь, и я не мог отказать.
        – И кому ты помогал? – по-прежнему с издёвкой спросил отец.
        – Джон Сеймур. Он попал в Сомали под ядерный удар и получил приличную дозу. Медики спасли, но детей у него больше не будет.
        – Я знаю эту семью, – уже без ехидства сказал отец. – У них только одна дочь, а твоему Джону нужен наследник. Так?
        – Угадал. Он обратился в один из центров, а сегодня попросил меня помочь оценить сына.
        – Оценил? И кого ему выбрали?
        – Классного парня из русских. Честное слово, стало так завидно, что захотелось самому...
        – Они когда-нибудь доиграются! – неодобрительно сказал старший Липман. – Мальчишки не роботы, чтобы их программировать, тем более русские. А ты заканчивай маяться дурью и ищи жену. Получишь от неё то же самое, что сейчас получаешь от своих шлюх, ну а я, может быть, получу внука и наследника семейного дела. На тебя в этом слабая надежда. А сейчас бросай свои дела и лети в правление. Есть разговор не для комма.

        – Вы знаете, для чего здесь собрались, – обратился президент Николай Мурадов к сидевшим в комнате мужчинам, многие из которых были в военной форме. – В связи со спецификой сегодняшнего совещания на него приглашены главнокомандующий ВМФ адмирал Татаринов и его первый заместитель и начальник штаба вице-адмирал Беляев. Мы с вами должны дать рекомендацию Совету безопасности, стоит ли и дальше ждать, пока на нас обрушат удар США и их союзники или нанести его самим. Первым предоставляю слово Фёдору Юрьевичу.
        – Установлено, что руководством США уже принято решение о нанесении нам полномасштабного удара всеми силами и средствами в ближайшие два-три месяца, – сказал директор Службы внешней разведки Фролов. – С придвинутых к нашим границам американских баз, морских носителей ракетного оружия и стратегической авиации будут выпущены гиперзвуковые крылатые ракеты, способные в считанные минуты достигнуть целей и поразить их даже в условиях повышенной защиты. Прогнозируемое число таких ракет составит двадцать тысяч, а наши потери могут достигнуть восьмидесяти процентов в средствах противоракетной обороны и примерно пятидесяти процентов ракет ответного удара. При этом у противника появится возможность поражать наши ракеты на активных участках траектории, а то и на стартовых позициях. Из-за нарушения управления войсками и потерь в ракетных частях и авиации уменьшится возможность противодействия вторжению сухопутных сил стран НАТО. У них даже сейчас в десять раз больше численность личного состава, в пять раз больше бронетехники и всех видов артиллерии и более чем в двадцать – авиации. Если мы понесём большие потери, не сможем отбиться даже с применением тактического ядерного оружия. Оно есть и у наших противников и, без сомнения, будет пущено в ход. Всё, что я сказал, не учитывает наших военно-морских сил, но они смогут только перехватить часть ракет первого удара с ракетных крейсеров и подводных лодок и усилят ответный удар по территории США и Европы. Считаю, что нам нет смысла так подставляться. Этим мы никому ничего не докажем. В мире считаются с сильными, а нас без всякой вины так облили грязью, что для многих слова «Россия» и «зло» – это синонимы. Если победим, ни одна сволочь не посмеет гавкнуть, а если проиграем... Я думаю, что вам и так всё понятно.
        – Раз разговор зашёл о наших военно-морских силах, пусть его продолжит Владимир Сергеевич, – сказал президент.
        – Мы сможем перехватить от десяти до двадцати процентов крылатых ракет морского базирования, – начал отчёт Татаринов, – и потопить две трети надводных кораблей, которые могут выставить страны НАТО. Их потери в подлодках будут меньше. Вот возможности нанесения ответного удара у нас существенно выше. Противник отслеживает положение известных ему подводных ракетоносцев при помощи созданных им систем акустических станций, спутников локации в сверхдлинном диапазоне радиоволн и дронов-прилипал и планирует их уничтожение боеприпасами с ядерной боевой частью. Часть лодок мы выведем из-под удара, остальными придётся пожертвовать. Они уже полгода ходят без экипажа и боевых ракет. Сохранённых ракетоносцев хватит для трёхкратного уничтожения основных намеченных целей с учётом противодействия американских систем ПРО. Но это резервный вариант, который чреват сильным заражением атмосферы. В первую очередь будут применены наши подводные сюрпризы.
        – А их не найдут? – спросил председатель Государственной Думы Карцев. – Не дураки же американцы, чтобы так рисковать!
        – Непременно найдут, Алексей Васильевич, – улыбнулся адмирал. – Уже нашли и сейчас подготавливают уничтожение. Только это ложные цели, а реальные термоядерные фугасы уже заглублены в грунт в местах тектонических разломов и ждут сигнала.
        – Мы просчитывали возможные потери при условии, если ударим первыми, – сказал президент. – Ознакомьте всех, Игорь Павлович!
        – Они будут в два раза ниже в частях ПРО и в пять раз меньше в средствах ответного удара, – отозвался начальник Генерального штаба Берестов. – Прогнозируемые потери среди гражданского населения не больше двадцати миллионов. Людей будем вывозить из заражённых районов в Сибирь. Жилой фонд и запасы продовольствия для этого имеются.
        – Вне зависимости от того, кто начнёт первым, война будет вестись с применением ядерного оружия! – сказал президент. – Крылатые ракеты – это только средство первого удара! Американцы рассчитывают справиться с нами за неделю, поэтому не планируют наносить ударов по городам, только по крупным войсковым соединениям. Зачем что-то разрушать и заражать радиацией, если это уже своё? А население можно сократить потом менее разрушительными средствами. Если сдадимся, так и будет. А вот при длительном сопротивлении достанется и городам. Это азбука современной войны. Помимо рассмотренных вариантов её ведения, есть ещё один – выставить усиленную оборону и при нападении нанести встречный удар, не дав противнику использовать все его возможности. К сожалению, нам трудно соревноваться с американцами и их союзниками в производстве ракет. Мы значительно усилили свою экономику, но не можем соперничать со всеми странами Запада. Сейчас каждому из вас дадут папку с документами, в которых подробно расписаны три варианта ведения войны. Вам нужно с ними ознакомиться и сделать выбор. А потом мы проголосуем.

        – Нельзя так убиваться, дочка! – Мать достала платок и вытерла Зое глаза. – Олег погиб, и с этим уже ничего не поделаешь. Я не знаю, дружба у вас была или любовь...
        – Всё ты знаешь! – отдёрнулась девушка. – Мама, тебе обязательно нужно ехать во Францию? Я тебя редко о чём-то прошу...
        – Рассказывай, что придумала, – сказала Ольга Павловна, сев на кровать рядом с дочерью. – Если хочешь заменить Францию Англией и составить мне компанию, то можешь дальше не продолжать!
        – Но почему?
        – Чего ты хочешь? – спросила мать. – Если только поплакать на его могиле, то это слишком незначительный повод, чтобы я меняла планы.
        – Нам больше не о чем разговаривать! – крикнула Зоя, вскочила с кровати и, прежде чем мать успела остановить, выбежала из комнаты.
        Зоя Вершинина познакомилась с Олегом Третьяковым в первом классе, когда их усадили за одну парту. Знакомство очень быстро переросло в дружбу, которую они уже несколько лет считали любовью. Известие о гибели Олега ввергло в отчаяние, и девушка две недели провела в слезах. Сегодня слёзы закончились. У неё ничего не получилось с матерью, но можно было надавить на отца!
        – Папа, мне нужна твоя помощь! – сказала Зоя, соединившись с ним через комм.
        – Мать уже звонила, – отозвался он. – Загорелось ехать в Англию? Хочешь припасть к могиле или не веришь в его смерть?
        – Вы поможете мне хоть раз в жизни? – воскликнула она. – Если не хотите поехать сами, отправь со мной одного из своих телохранителей! Наши расходы для тебя пустяк, а до школы ещё больше месяца! Между прочим, я в этом году нигде не отдыхала, кроме нашей дачи.
        – Значит, мы тебе не помогали, – хмыкнул Алексей Николаевич. – Ладно, я подумаю, что можно сделать.

        – У нас новое задание, – посмотрев на дисплей комма, сказал Сергей. – Помнишь последнюю сводку по пропавшим?
        – Третьяковы? – отозвался Николай. – Не могли почесаться раньше! Теперь будем ловить конский топот.
        Они были офицерами Службы безопасности России и уже пять лет работали в Англии под прикрытием от отдела внешних операций. Оба были совладельцами и работниками небольшой детективной конторы, расположенной в лондонском Хакнее. Воскресенье обычно проводили не в своём не слишком престижном районе, а в одном из парков. Стивена Крайтона и Марка Сондера, которых они заменили, закопали где-то в джунглях Анголы, а офицеров после коррекции внешности и внесения нужных изменений в базы данных отправили заниматься нелёгким трудом частных детективов и по совместительству выполнять деликатные задания Следственного управления. Заказов в конторе было немного, а родное управление вспоминало о них ещё реже, поэтому жилы не рвали.
        – Что у нас по пропажам? – отложив журнал, спросил Николай.
        – Год не закончился, а их уже девять, – отозвался работавший с коммом напарник. – Если учесть, что в последние годы сюда мало ездят, и характер происшествий...
        – А что не так с характером?
        – От погибших осталось так мало, что трудно было идентифицировать остатки. Никто этим и не занимался. И погибли только семьи с детьми.
        – Мы уже пятнадцать лет никому не отдаём своих детей, – сказал Николай. – Интересно, почём сейчас дети на чёрном рынке? Арабов или негров можешь не смотреть.
        – Не знаю, – ответил Сергей. – Есть объявления желающих получить ребёнка, но пока не нашёл объявлений о продаже. Видимо, продавцы выходят прямо на покупателей. Нужно работать, сходу мы ничего не выясним. Я найду денежных покупателей, а потом будем их отслеживать. Вряд ли таких будет больше сотни. И они не возьмут тех детей, которых изымают из неблагополучных семей. Как только снимут объявление, возьмём в разработку. А ты попытайся поработать с базами социальных служб. Завтра надо узнать всё, что сможем, о похоронах Третьяковых и пройтись по цепочке.
        – Нужно проверить те фирмы, которые имеют возможности прямой записи информации в мозг, – предложил Николай. – Если наших детей похищают для продажи, им будут менять память. Учитывая здешние ограничения, таких фирм не должно быть много.


                Глава 2


        Заканчивали завтракать, когда отец сказал, что через час вместе с Оливером улетает в имение брата.
        – А как же я? – с обидой спросила Сандра. – Всегда брал с собой, а сейчас хочешь оставить! Почему?
        – Есть причина, – ушёл от ответа Джон. – Мы будем отсутствовать два дня, а ты за это время пообщаешься с подругами.
        Девушка встала из-за стола и, ни на кого не глядя, вышла из столовой. Оливер получил разрешение отца, выбежал следом и догнал сестру.
        – Надеюсь, что ты злишься не на меня, – сказал он, взяв её за руку. – Я был бы только рад лететь вместе.
        – Ладно, два дня пройдут быстро, – вздохнув, ответила Сандра, – но я буду скучать. Наверное, действительно навещу кого-нибудь из подруг, а то почти всё лето общаемся только по комму. У дяди не осталось твоих вещей, поэтому возьми у Себастьяна сумку, а я сейчас отложу ту одежду, которая может понадобиться.
        Оливер сходил к дворецкому и выбрал большую спортивную сумку, в которую сестра собрала его вещи. Когда она вышла из комнаты, в неё зашёл отец.
        – Собрался? – спросил он, кивнув на сумку. – Это хорошо. Держи свой комм. Пароль для входа – четыре единицы, потом изменишь. Я занёс коды связи, а больше в нём пока ничего нет. Через полчаса жду тебя во дворе.
        Юноша вошёл в операционную систему комма, посмотрел коды для соединения с родственниками, прислугой и тревожными службами и поменял пароль. Личная папка, как он и думал, оказалась пустой. В оставшееся время пробежался по новостям, посмотрел погоду и трейлеры двух новых фильмов. В десять надел комм на запястье правой руки, повесил на плечо сумку и спустился к машине.
        – Точность – вежливость королей, – сказал отец и подтолкнул к открытой дверце «Ленд Ровера». – Садись в кресло водителя. Когда исполнится пятнадцать, получишь эту машину, а я куплю себе что-нибудь другое. У тебя в комме есть код Сеймур-Хауса, вводи в автопилот. Нам некуда спешить, поэтому полетим вторым эшелоном.
        Оливер посмотрел нужный код и мысленно передал задание. К его удивлению, автопилот не запросил подтверждения полномочий.
        – Не удивляйся, – улыбнулся ему севший рядом Джон. – Я установил для тебя полный доступ. Только не нужно этим злоупотреблять. Если куда-нибудь улетишь без взрослых, штраф полиции будешь платить из своих карманных денег.
        – А они у меня есть? – вернул улыбку сын. – Вряд ли я хранил наличные, а остальное пропало вместе с коммом.
        – Когда вернёмся, сброшу на твой комм пару тысяч. Ну что, отправляемся?
        Машина оторвалась от земли и ушла вверх, разворачиваясь на нужный курс.
        – Лететь десять минут, – сказал отец. – Давай решим, где ты будешь учиться.
        – А почему нельзя продолжить учёбу в моей школе? – спросил Оливер. – У меня в ней были какие-то проблемы?
        – Ты кое с кем поссорился, – объяснил Джон. – Это не обычные школьные разборки, а кое-что похуже. Неприятные и не слишком умные сыновья очень влиятельных родителей, которые могут доставить много неприятностей. Я не настаивал бы на замене, если бы не твоя потеря памяти. Тебе и так будет нелегко, а тут ещё эти придурки.
        – Как скажешь, – не стал возражать Оливер, у которого разговор о школе только усилил возникшие в медицинском центре подозрения. – Если я всех забыл, то безразлично, где учиться. Везде придётся знакомиться. Наверное, новая школа будет лучше. В старой меня знают, а в новой у одноклассников не будет такого преимущества.
        «Со школой так можно выкрутиться, – подумал он, – хотя позже я могу поинтересоваться своим классом и тем, почему у меня нет ни одной школьной фотографии. Наверное, не было времени сделать фальшивки или просто не сочли нужным. Это нетрудно даже с помощью комма. Но ведь в моём окружении будут не только родственники, которые заинтересованы в том, чтобы я никогда не узнал правду. И никто никогда не шепнёт её на ухо? На что же они рассчитывают? На то, что я получу миллионы, положение в обществе и любовь новой семьи и всё прощу? Может, и прощу, только сначала нужно узнать, что прощать».
        – О чём задумался? – спросил отец.
        – Неужели у меня в классе были одни враги? – спросил Оливер. – Может, всё-таки были друзья или девушка?
        – Настоящих друзей у тебя не было, так, приятели. А девушка была, но, увы, не твоя. Ты у нас, конечно, красавчик, но такой не один. Так что твой случай из тех, когда забвение – это благо. Будут ещё вопросы?
        – Почему я упал с лошади? Я спросил сестру, но она посоветовала обратиться к тебе.
        – Потому что выпендривался, – ответил Джон. – Разогнался на Амаре и попытался перепрыгнуть ограждение загона. В результате жеребец сломал ногу, а ты чуть не свернул себе шею и сильно ударился головой. Были и другие ушибы, но их быстро вылечили. Уже прилетели. Смотри, это и есть Сеймур-Хаус!
        Оливер выглянул в окно и увидел двухэтажный дом с двумя башенками, небольшой парк и какие-то хозяйственные постройки. Помимо этого в имении был большой луг, разрезанный пополам идущей к воротам дорогой.
        Автопилот получил у регулятора разрешение на посадку и опустил машину на площадку перед домом. Когда покидали салон, из парадного входа вышел пожилой мужчина, который с приветливой улыбкой поспешил им навстречу.
        Вчера Оливер смотрел семейные фотографии и удивился тому, как непохожи братья. Отец был высоким и худощавым, с резкими чертами лица, а его старший брат отличался полнотой, низким ростом и круглым расплывшимся лицом. У обоих были светлые волосы, но дядя и здесь выделился, сильно облысев.
        – Как поживаешь? – спросил он племянника. – Меня вспомнил? Ладно, ответишь потом, а сейчас пойдём в дом. К сожалению, Алекс сейчас в Штатах, а Изабель с семьёй во Франции и не смогла приехать, но Элизабет здесь и очень по тебе соскучилась.
        – Одна? – улыбнулся в ответ Оливер. – А где её малышки?
        Он уже изучил биографии родственников и знал, что его старшая кузина развелась с мужем, и от брака с ним у неё остались две дочери.
        – Люси приболела, и дочь оставила обеих с няней. Это вы рядом, а ей лететь целый час из Манчестера.
        Отсутствие девчонок, старшей из которых было только восемь лет, наверняка объяснялось не болезнью, а тем, что малышки не смогли бы убедительно изобразить любовь к неизвестно откуда взявшемуся родственнику. Оливер уже почти не сомневался в том, что ему все лгут.
        Элизабет ждала его в холле, обняла и изобразила поцелуй, дотронувшись губами до виска.
        – Как ты нас напугал! – сказала она, отступив от кузена. – Отец, не вздумай подпускать его к лошадям! Станет старше и умнее, тогда пусть ездит. Дорогой, я не видела тебя полгода, но как же ты вырос за это время! Уже не мальчишка, а юноша. Но твой поступок говорит о том, что ты вырос только телом.
        – Хватит его распекать, – остановил дочь Грант. – Лучше покажи всё в доме, чтобы не ждать, пока он вспомнит сам, а я поговорю с братом.

        «Кого навестить? – думала Сандра, после того как улетел «брат». – Подруг много, но не с каждой можно поделиться, а мне нужен совет! Надо же было отцу выбрать именно этого юношу, который сразу запал в сердце! И что теперь делать? Не могу я смотреть на него как на брата! Полечу к Кейт. Родители запретили болтать, но ей можно довериться!»
        – Мама, тебе нужна машина? – соединившись с матерью, спросила она. – Я думаю слетать к Мейсонам.
        – Сейчас не нужна, но может понадобиться позже, – ответила Алис. – Возьми такси, я его оплачу, а то вы будете болтать полдня. И помни о том, что тебе говорили насчёт брата!
        Девушка надела другое платье, расчесалась и осмотрела себя в зеркале.
        «Если нет красоты, не поможет никакая одежда! – с раздражением подумала она. – И до двадцати лет не разрешают менять внешность, а мне нужно сейчас! Кому я буду нужна через пять лет!»
        Сандра взяла подходящую к платью сумку, спустилась во двор и вызвала такси. Через несколько минут во дворе приземлился оранжевый «Ягуар-1050». Девушка села в салон и с помощью комма подтвердила возраст, а оплату перебросила на комм матери. Передав автопилоту код Мейсонов, она пристегнулась ремнём безопасности и во время полёта обдумывала, что сказать подруге. Предупреждённая Кейт встретила её во дворе.
        – Идём ко мне или посидим в беседке? – спросила она после приветствия и положенного поцелуя в щёку. – Мои разъехались, так что в квартире будем вдвоём.
        – А твои родители не включают регистраторы? – спросила Сандра.
        – Может, и включают, – пожала плечами подруга. – Кому интересны наши разговоры?
        – Тогда лучше поговорим здесь. У меня разговор не для чужих ушей. На всякий случай лучше выключить комм.
        Девушки зашли в беседку, и Сандра коротко рассказала об Оливере.
        – Ну ты даёшь, подруга! – с сочувствием высказалась Кейт о её рассказе. – Я вижу для тебя только один выход – срочно в кого-нибудь влюбиться!
        – Как это? – растерялась Сандра. – Я уже люблю!
        – Ты любишь глазами, – возразила Кейт, – а я говорю о другом органе! Если хочешь, могу познакомить с таким парнем, с которым ты забудешь о своём «брате». С девственностью мы с тобой расстались прошлым летом, а с таблетками нет никакого риска. Он из очень приличной семьи и сейчас свободен, поэтому ваша любовь может закончиться браком. Два года будете встречаться в отелях, а потом можете пожениться. Мы с ним недолго занимались любовью, сейчас у меня другой парень. Я тебе точно говорю, что Майк заставит потерять голову! А с Оливером не светит ничего, кроме мимолётной интрижки.

        Алис получила на свой комм счёт за поездку дочери, подтвердила оплату, а потом соединилась с Джейн Кроссман. Они не были подругами, но лет пять назад много общались. Потом в семье Джейн случилось несчастье с дочерью, и общение прекратилось. Этот звонок был связан с тем, что она узнала от мужа, что Кроссманы приобрели новую дочь в том же центре, который готовил для них Оливера. Алис не могла сказать, почему сын вызывал у неё беспокойство, и хотела узнать, как дела у Джейн с дочерью.
        – Алис? – удивилась звонку бывшая приятельница. – Это сюрприз. Не думала, что ты обо мне вспомнишь.
        – По-моему, это ты перестала звонить, – сказала Алис. – Я сочувствовала твоему горю и не в обиде. А звоню из-за твоей дочери. Мы недавно получили сына из того же центра. Надеюсь, что этот разговор останется между нами...
        – Какие-то проблемы? – догадалась Джейн. – Можешь не беспокоиться: я не собираюсь об этом болтать.
        – Мальчик ведёт себя нормально, но мне как-то не по себе... Постоянно кажется, что он обдумывает каждое наше слово и только делает вид, что верит в нашу любовь.
        – И сколько он у вас?
        – Сегодня третий день.
        – Можешь не беспокоиться, – сказала Джейн. – У нашей дочери тоже были странности в поведении в первые две недели, и её сильно беспокоила потеря памяти. Со временем это пройдёт. Он у вас русский? Сколько ему лет?
        – Да, взяли русского. Ему только пятнадцать, хотя выглядит старше.
        – Постарайтесь его полюбить, а не только говорить о своей любви, тогда и он вас полюбит. Надеюсь, что твой звонок не будет последним. Если захотите, можем познакомить детей. Оформите сына в ту же школу, в которой учится наша Паула.

        – Ты у себя? – связался с ним отец. – Поднимись ко мне!
        У Исаака были другие планы, но в семье Липманов никто не спорил с её главой, поэтому он поспешно вышел из кабинета и направился к лифту.
        – Долго ходишь, – встретил упрёком Давид, когда сын через три минуты появился в его кабинете. – Садись рядом со мной!
        Кабинет главы компании был раза в два больше знаменитого Овального, только без масонских извращений с формой. Возле огромного, во всю стену окна был устроен небольшой сад, а в противоположном конце стоял стол, за которым сидел старик. Вот этот стол был овальным. Длинной худой шеей, выпуклыми глазами и загнутым носом он напоминал грифа. Исаак подошёл к столу и сел в свободное кресло. Как только он это сделал, из пола выдвинулась перегородка, которая отделила сидевших за столом мужчин от остального кабинета.
        – Слушай внимательно! – сказал Давид. – Мы уже полвека строим убежища и даже подземные города. Наш бизнес оказался особенно востребован в последнее десятилетие, когда американцы, не скрываясь, начали готовить войну против России. Я совершенно точно узнал, что они начнут через два месяца.
        – И стоило предпринимать такие меры безопасности? – показав рукой на перегородку, спросил Исаак. – Я думаю, что это уже не секрет и для самих русских.
        – Ты будешь когда-нибудь думать головой, а не яйцами? – рассердился старик. – Это обыватели могут рассчитать на то, что США легко и быстро разделаются с Россией, а на Европу не упадёт ни одна бомба! Так вот, с Россией уже пытались проделать блицкриг, причём не один. Не получилось у Наполеона и Гитлера, не получится и у Камбелла! Даже если русских сломают, мир сильно изменится, и эти изменения не понравятся никому! На нас обрушатся или гигантские цунами, или дождь из ядерных бомб, а может быть, и то и другое! Америки больше не будет, и один бог знает, что останется от Европы, да и от остального человечества!
        – Возможный сценарий, – согласился сын. – Для этого мы и строим...
        – Ещё раз меня перебьёшь и выйдешь вон! – разозлился Давид. – Ты представляешь, что будет с мировой экономикой и долларом? И для чего десятки лет собирать богатства, если собранное мгновенно превратится в мусор? Человечество не погибнет, и через десять или двадцать лет уцелевшие начнут восстанавливать разрушенное. И единственным средством накопления будет золото! Я уже давно его скупаю и переправляю в один из построенных в Африке городов. Цунами там не будет, и вряд ли русские потратят на наши города часть своих ядерных арсеналов, а всё остальное можно в них пережить. Для тебя будет задание. В последние месяцы я усиленно распродавал активы компании и везде, где только можно, покупал золото. Это довольно трудно, потому что на него сильно вырос спрос.
        – Как это можно сделать, чтобы не заметили члены правления? – удивился Исаак.
        – Кое-кто в деле, остальных обошли, – усмехнулся старик. – Когда через месяц поднимется шум, мы будем в своём городе, но ты уедешь раньше. Твоя задача – отвезти в убежище тонну золота и всю семью. Я доберусь самостоятельно. Уже куплен корабль и нанята охрана, поэтому для тебя осталось не так много работы.
        – Я могу кое-кого предупредить?
        – В городе убежища на тридцать тысяч человек, поэтому тебе хватит баб.
        – Я говорю не о бабах, а о семье друга.
        – Сеймуры? Не возражаю, но только семья друга без других его родичей!

        – Внимание! Чужой дрон возле объекта Б12! Включаю камеры! – сообщил женский голос, и сразу же на мониторах в зале слежения за объектами проекта «Волна» Национального центра управления обороной России появилось изображение участка океанского дна и лежащего на нём объекта.
        – Какой он по общему счёту? – спросил приехавший в центр секретарь Совета Безопасности.
        – Десятый, – ответил сидевший рядом майор. – Остались ещё два. Смотрите, виден дрон.
        К лежавшему на дне муляжу ядерного фугаса спустился похожий на небольшую торпеду подводный дрон, освещавший дно своим прожектором. От него отделился диск, который подплыл к объекту, и сразу же стало темно.
        – Как и на остальных, магнитная мина, – сказал майор. – Два километра не такая уж большая глубина, могли бы спуститься и забрать. Если бы это были наши фугасы, при их разрушении загрязнили бы большой участок дна.
        – Как вы их контролируете? – спросил секретарь. – Неужели кабельная связь?
        – От каждого объекта проложен кабель оптической связи, – объяснил майор. – Длина от двадцати до пятидесяти километров, а дальше сигнал идёт по очень тонкому и прочному кабелю через цепочку погружённых на разную глубину дронов на спутник связи. Это самая сложная и уязвимая часть проекта. Проще было минировать разлом и подбросить муляжи, чем обеспечить их контроль. Управление связью и подрыв ядерных зарядов осуществляются через тот же спутник на ближний к поверхности дрон, а потом по кабелю. Дроны приходится заглублять при сильном волнении или приближении кораблей. Есть и резервное управление, но оно не обеспечит передачу изображения.
        – Остались два муляжа, – сказал кто-то из офицеров. – Их поиски не займут больше месяца, и столько же будут наращивать силы.
        – Да, примерно два месяца, – согласился майор, – а потом начнётся!

        – Скоро будет Ла-Манш, – сказал Павел Меньшов, – а потом пять минут лететь до контрольного центра. Вы уже решили, что будете делать дальше?
        Вопрос был задан Зое, сидевшей в соседнем кресле летящей в Англию «Самары-1100», а работавший в частном агентстве «Московский детектив» Павел был нанят отцом девушки для её сопровождения и охраны.
        – Сначала кладбище, – ответила она, – а потом будет остальное. Их похоронили в Челсфорде, у меня есть номер могилы.
        – И многое входит в «остальное»? – спросил Меньшов. – Поймите правильно, Зоя, я должен обеспечить вашу безопасность, а для этого нужно хотя бы приблизительно знать, чем будем заниматься. Алексей Николаевич сказал, что я должен выполнять ваши капризы, если они не будут мешать моей работе.
        – Я не буду капризничать, – улыбнулась девушка. – Вы ведь детектив, Павел? Или вас обучали только работе телохранителя?
        – Меня учили понемногу чему-нибудь и как-нибудь, – вернул он улыбку. – Неужели хотите с моей помощью узнать причину гибели своего парня?
        – Я говорила со специалистами, – ответила Зоя. – Так вот, из пятидесяти с лишним тысяч машин «Волга 3000» в России не упала ни одна! Был случай отказа основного накопителя, но машина приземлилась на резервном. Остальные аварии произошли на земле при столкновении с другими транспортными средствами или при покушениях.
        – Мне тоже кажется странным это падение и последующий пожар, – согласился Павел. – Но у нас нет никаких зацепок. К тому же очень сложно работать в чужой стране, и эта работа не для молоденькой девушки. Если их кто-то убил, вы рискуете жизнью, а я – репутацией.
        – Это у других нет зацепок, а у меня они есть! – возразила она. – Я каждый день много общалась с Олегом, и за день до катастрофы он сообщил, что отец встретился с замом бывшего мэра Москвы, который обещал устроить им экскурсию в старинный замок с настоящими приведениями. Из этой экскурсии они и не вернулись. Это зацепка?
        – Пожалуй, – вынужден был согласиться Павел. – У мэра были два заместителя, остаётся выяснить, с кем из них встречались.
        – Я уже выяснила. Это Фёдор Иванович Угрюмов. У Третьяковых нет близких родственников, но остались друзья. Я знаю жену одного из них. Она и сказала, что Виктор Николаевич был в хороших отношениях с Угрюмовым, а к Фрадкову, наоборот, чувствовал неприязнь. На запрос получила ответ, что никого из них сейчас нет в России. И ещё я знаю, что Третьяковы остановились в старом «Хилтоне» и в каком номере! Скачала и распечатала фотографии обоих замов, и есть фото семьи Олега. С этим уже можно работать?
        – Давайте договоримся, что я попробую кое-что выяснить, а вы в это время, как примерная девочка, посидите в номере? Иначе я и сам не смогу работать, и вам не дам.
        – Договорились, – согласилась Зоя. – Под нами вода. Это Ла-Манш?
        – Ла Манш, – ответил он и невольно уже не в первый раз залюбовался девушкой.
        В России много красивых женщин, потому что не так уж сложно собрать пятьдесят тысяч рублей на коррекцию внешности и просидеть два вечера в кабинете косметолога. Можно даже выпрямить кривые ноги, только это дороже и дольше. Эта красота была обманкой для мужчин, потому что не закреплялась в генах и не передавалась детям. А у Зои она была природная, да такая, что притягивала взгляды уже в её пятнадцать лет. В этой девушке не было изъянов, и для описания не годились слова. На неё просто хотелось смотреть, как на произведение искусства. Он и смотрел, решив для себя, что ни за что не позволит ей собой рисковать. 

        – Вариант с кладбищем ничего не дал, – сказал Николай. – Прах привезли работники консульства, они же всё оплатили. Из архивов полиции тоже не выудил ничего интересного. Узнал, что они поселились в триста двенадцатом номере старого «Хилтона», а машина упала за городской чертой. Один из работников отеля показал, что в номер к Третьяковым два вечера подряд приходил какой-то мужчина. Заходил вместе с Виктором, поэтому у него не проверили документы. Они даже составили фоторобот, но по полученной картинке можно опознать каждого третьего лондонца.
        Он только что приехал в агентство и сразу же отчитался напарнику.
        – Базы данных социальных служб тоже не дали ничего интересного, – отозвался работавший с коммом Сергей. – Объявления обработали и составили список медицинских центров. Всего полторы сотни потенциальных клиентов и тридцать два центра с нужными возможностями. Из них восемнадцать находятся в Лондоне и его окрестностях. Я попробовал забраться в их базы данных и получил по рукам. Хорошо, что работал с левым коммом, а то уже засветился бы.
        – У меня появилась идея, – ухмыльнулся Николай. – Давай поженимся и дадим объявление на ребёнка? Для такой пары это естественное желание.
        – Вообще-то, можно... – задумался Сергей, – только такие дети должны дорого стоить.
        – Через несколько месяцев вся валюта превратится в мусор, вот пусть и отстегнут нам пару миллионов, которые всё равно сгорят в огне войны. Соваться самим в эти центры... Там должна быть такая служба безопасности, которая пустит нас на ремни. Сделать им гадость не так уж трудно, трудно разбираться с их делами. Вариант с клиентами неплох, но он может занять много времени.
        – Я отправил запрос, – сказал Сергей. – Пока они решают, делать меня миллионером или нет, подумаем над тем, кто из нас будет предлагать руку и сердце, а кто – задницу.

        – Вас можно поздравить, господа? – спросил президент США Артур Камбелл вошедших в его кабинет министра обороны Гарри Брауна и министра ВМС Льюиса Перри. – Садитесь и рассказывайте!
        Министры сели в ближние к столу президента кресла, и Гарри Браун доложил о завершении работ по поиску в океане русских фугасов:
        – Согласно агентурным данным по проекту «Волна» русские заминировали разлом Чарли-Гиббса двенадцатью термоядерными зарядами, мощностью по десять мегатонн каждый. Два дня назад вам докладывали, что найдены десять из них. Мы настроились на длительные поиски, но удалось закончить за сегодняшний день. Заряды будут разрушены перед ударом по территории России. Одновременно уничтожим семнадцать спутников, через которые, по нашим сведениям, могут управлять подрывом ядерных фугасов.
        – Значит, можно начинать подготовку?
        – Мы начали её два месяца назад, – сказал министр обороны. – Ракеты уже на базах, туда же перебрасываются самолёты. Осталось перевезти в Европу необходимое усиление сухопутных сил и двигать к границам России ударные соединения ВМС. Хотя я опять скажу, что против переброски наших войск. Вместо этого нужно заставить воевать европейцев. Уменьшим свои потери и не так сильно напугаем русских. Дополнительные силы можно отправить, когда Россия будет разбита. Русские ждут войны, поэтому мы можем встретить сильное противодействие. Может, их хоть немного успокоить дипломатическими мерами?
        – Я свяжусь завтра с их президентом и предложу подписать договор о ненападении и сократить наши ядерные арсеналы, – согласился Камбелл. – Он, конечно, откажется и тем самым ещё раз покажет всему миру, кто противится разоружению и готовит новую войну. После нашего удара отпадёт необходимость в каких-либо ухищрениях, потому что Америка будет безраздельно править миром! Китайцы промолчат, а потом будут вынуждены принять наши предложения. Мир большой, его можно и поделить... на время.

     Главы 3-4   http://www.proza.ru/2018/02/03/1478