Ответ - Главы 13-14

                Глава 13


        В комнате у сестры оказалась классная девчонка, а вот ему не повезло. Его сосед Иван Зверев отнёсся к новичку с нескрываемой неприязнью. Они пока не конфликтовали, но и не общались. У Олега мелькнула мысль попроситься в другую комнату, но решил пока воздержаться. Он даже спросил у лежавшего на кровати юноши, чем ему не понравился, но не получил ответа.
        – Ну и чёрт с тобой, – сказал Олег и вышел на лоджию поговорить с Зоей.
        Закончив рассказывать о детском доме, он выслушал короткий рассказ подруги и вернулся в комнату. Делать было нечего, поэтому сначала просмотрел информационный выпуск, а потом трейлеры новых фильмов. Чтобы не мешать соседу, переключил звук на мысленную передачу. Ложиться не хотелось, и он развлекался, сидя на стуле.
        В новостях не было ничего интересного, да и в фильмах тоже, если не считать спецэффекты. Олег обзвонил трёх ребят из своего класса, которых он считал друзьями, и с час пообщался. Они знали о его смерти, поэтому пришлось рассказать о приключениях в Англии. Каждый по-своему пережил войну и поделился своей историей с друзьями. Известие о детском доме всех расстроило.
        – Ты хоть не исчезай, – сказал на прощание Сергей Ильин. – Будем общаться по комму. Что такое год? Пролетит так быстро, что не заметишь!
        Когда он прервал контакт, на голо-экране вместо друзей появился пожилой мужчина с некрасивым лицом и седыми волосами.
        – Третьяков! – обратился он к удивлённому Олегу. – Я твой воспитатель Павел Олегович Рогов. Зайди в двести тридцатую комнату, нам нужно поговорить.
        Помещение, в которое он вошёл после пробежки по коридору, ничем, кроме размеров, не походило на комнаты воспитанников. Оно было не спальней, а рабочим кабинетом. Кроме стола и нескольких стульев в ней находились стойка с какой-то аппаратурой и что-то вроде картотеки из множества пронумерованных трёхзначными цифрами небольших ящичков, установленных на двух стеллажах.
        – Садись, – кивнул на стул воспитатель. – Удивлён тем, что я связался с тобой без вызова? У коммов есть функции, о которых ты не знаешь. В большинстве случаев их можно использовать только с разрешения прокуратуры.
        – У вас оно есть? – спросил Олег. – Или это правило не распространяется на нас?
        – Оно распространяется на совершеннолетних. Вмешиваться или нет в личную жизнь детей, решают их родители. Дальше продолжать?
        – Вы у нас вместо родителей, поэтому у вас все права. И как часто ими пользуются?
        – Редко, – ответил Рогов. – В каждой комнате есть система безопасности, которая начинает передавать звук и изображение по желанию воспитателя или при сильном шуме, например, криках или звуках ударов. Если подерёшься с соседом, я быстро вас разниму. Мы стараемся не вмешиваться в вашу жизнь без необходимости. При вселении новичка обычно смотрят реакцию его соседа.
        – Вам не понравилась реакция Зверева или моя? Я поэтому здесь?
        – Ты здесь по нескольким причинам. За день до вашего появления мне передали твою характеристику, составленную школьным психологом. Первое, на что я обратил внимание, – это твой IQ.
        – Он достаточно высокий, – согласился Олег. – Это даёт мне какие-то преимущества?
        – Это накладывает дополнительные обязательства, причём и на нас, и на тебя! Воспитанники с коэффициентом больше ста пятидесяти находятся на особом контроле, а у тебя он почти сто семьдесят. Второе, что бросилось в глаза, – это твоя неконфликтность.
        – Вас предупредили о том, что нас могут забрать? – спросил он.
        – Посмотрим, – ответил воспитатель. – Даже если тебя заберут, это случится не завтра. Не так легко найти родителей для детей вашего возраста и получить разрешение, для этого понадобится время. Почему бы тебе пока не помочь другим?
        – Кому я должен помочь сейчас? – спросил Олег. – Звереву?
        – Мы переселили Ивана в третий раз. Он потерял всю семью и любимую девушку и находится в депрессии. С воспитателями на контакт не идёт, с воспитанниками... ты сам видел.
        – Он отказался со мной разговаривать.
        – Вы знакомы несколько часов, и ты ничего о нём не знаешь. Конечно, можешь отказаться, только если судить по психологическому портрету...
        – Вы всегда так откровенны? – сердито спросил Олег.
        – Не вижу поводов с тобой темнить. У нас очень необычный детский дом...
        – Директор говорила, что в этом ваше преимущество.
        – Преимущество есть, – согласился Рогов, – но хватает и недостатков. Самый главный в том, что мы получили тысячу детей, которые недавно лишились родителей. Боль потери слишком сильна, и каждый такой ребёнок требует много внимания, заботы и индивидуального подхода, а воспитателей мало, и они работают в две смены! В обычном детском доме такими будут только новички. Поэтому мы используем ребят вроде тебя. К сожалению, вас тоже мало и у каждого своя боль. Я многое знаю о твоей жизни в школе, но ничего – о вашей пропаже и возвращении. Расскажешь?
        – Как-нибудь потом, – ответил Олег. – Расскажете о Звереве?
        – Всё, что тебе нужно знать, записано в твоём комме. К твоим папкам добавилась ещё одна с его фамилией. Иди и займись, всё равно у тебя сейчас нет других дел.
        Олег встал со стула и, не прощаясь, вышел в коридор. Он понимал Рогова, но неприятный разговор напрочь испортил настроение. Воспитательница говорила о контроле, но только в нескольких комнатах отдыха, а теперь он узнал, что это возможно во всех. Мало радости в том, что кто-то видит тебя насквозь и использует в своих целях. Пусть это воспитатель и цели у него благие – всё равно! Его откровенность тоже была неприятна. Никто не раскрывает секретов просто так, и его IQ не имеет к этому отношения. Олег не больше других любил жизненные сложности, особенно идущие от чужих для него людей, а теперь их у него будет в избытке! Станете вы всему этому радоваться?
        Вернувшись в свою комнату, он лёг на кровать, так повернул комм, чтобы соседу не был виден экран, и открыл папку «Зверев». В ней были два текстовых файла и несколько фотографий. Первой прочитал характеристику, составленную школьным психологом.
        «От этого будет мало толку, – думал Олег, рассматривая фотографии. – После такой встряски, как потеря семьи и любимой, любой может измениться до неузнаваемости. Вот он и изменился. В записке подчёркиваются его доброжелательность и лёгкость в общении, а что от них осталось? Вот как бы вёл себя я, если бы вдобавок к родителям потерял и сестру с Зоей? Об этом страшно даже думать! У этого юноши не осталось якоря в жизни. И что делать? Сыграть на его самолюбии? Симпатию я у него не вызову, только ненависть. Мне это надо? С лоджии он прыгать не станет и через две недели пойдёт на занятия. Со временем боль утихнет, а если появится девушка... Это фотография погибшей. Красивая... Фото семьи... Значит, у него были два брата. Плохо! А это его табель за десятый класс. Надо же, круглый отличник! И IQ только на шесть единиц меньше моего. Понятно, почему Рогов не может устраниться. Особый список, чёрт бы их всех побрал!»
        – Иван! – окликнул он соседа. – Не скажешь, почему решил после окончания школы стать военным?
        – А ты откуда об этом знаешь? – спросил повернувшийся к нему юноша.
        – Попросили вправить тебе мозги, – объяснил Олег, – и чтобы в этом помочь, поделились кое-какой информацией о тебе, твоей семье и Татьяне.
        – Я сам тебе их вправлю! – вскочил с кровати Иван. – Покажи, что у тебя в комме!
        – Вот смотри, – спокойным тоном сказал он. – Это твоя школьная характеристика, табель и несколько фотографий. Если хочешь, могу переслать тебе, а у себя сотру. Мне это сто лет не надо.
        – А для чего тогда записал? – не поверил Зверев.
        – Могу поклясться чем хочешь, что я ничего не писал. Знаешь Рогова?
        – Павла Олеговича? Ну знаю.
        – Он меня сейчас вызвал и сказал, что ты только немного глупее меня, поэтому тоже проходишь по особому списку. Ты в депрессии, а воспитателей мало, и они не могут носиться с каждым. Вот он и попросил взять над тобой шефство и сказал, что у меня в комме эти файлы. Я их только читал.
        – Умник! – с непонятным выражением сказал Иван. – Тебя для этого сюда подсадили?
        – Поселили, – поправил Олег. – Спрашивай у Рогова, я знаю не больше тебя. Он только сказал, что тебе несколько раз меняли комнату. Я с огромным удовольствием жил бы с сестрой в нашей квартире, а не здесь!
        – Почему с сестрой? – не понял Зверев.
        – Наверное, школьный психолог соврала и твой IQ на полсотни ниже, – ехидно ответил он. – Или ты из-за своего горя разучился соображать? Это детский дом для тех, кто в результате войны потерял родителей! У меня их нет так же, как и у тебя! Правда, мне повезло больше: уцелели сестра и моя девушка.
        – Стирай всё, что у тебя есть обо мне! – потребовал Иван. – И советую, пока не поздно, поменять комнату!
        – Уже стёр, – отозвался Олег. – Может, теперь ответишь на вопрос? Понимаешь, я уже окончил девять классов, но пока так и не определился с выбором профессии. Вот и думаю, может, и мне пойти в военное училище? Отец занимался бизнесом и оставил своё дело, но меня не тянет им заниматься. Твой пример...
        – Хочешь в ухо? – спросил нависший над ним Зверев и тут же полетел на пол, сбитый подсечкой.
        – Этот приём трудно проводить из лежачего положения, – не вставая, объяснил Олег ошарашенному юноше. – Быстрее ложись на кровать, а то на шум примчится Рогов, и тебе придётся в четвёртый раз менять комнату. А ведь мы уже почти подружились!
        – Ну ты и наглец! – удивлённо сказал поднявшийся Иван. – В гробу я видел таких друзей!
        – Вот, кстати, – оживился Олег. – С твоими близкими произошло несчастье, а друзья? Неужели у тебя их не было?
        – Отстань! – Зверев лёг на кровать и отвернулся к стене. – Придурок!
        «Для первого раза достаточно, – подумал Олег. – Через полчаса будет ужин, а после него погуляю по территории. А Иван пусть побудет один, иначе точно подерёмся».

        Спасшиеся солдаты укрылись в небольшом сквере. Бенсон несколько раз ходил в мэрию и выклянчил рулон полиэтиленовой плёнки. Кроме того, их переписали и начали снабжать едой. Её давали немного, но достаточно, чтобы не протянуть ноги, если при этом не вкалывать. Плёнку натянули между деревьями и обкопали свою площадку канавой, чтобы на неё не текла дождевая вода. Дожди шли редко, было ещё тепло, и они ночью не мёрзли, но тёплое время шло к концу, и Дэвид со страхом думал о том, что будет дальше.
        – Лейтенант, к вам пришли! – крикнул кто-то из рядовых. – Посыльный из мэрии.
        Бенсон поправил замызганный мундир и пошёл в ту сторону, откуда кричали. Возле канавы топтался неряшливо одетый француз.
        – Я лейтенант, – сказал он посыльному. – Что велели передать?
        – Вам нужно срочно идти в Нанси! – ответил тот. – Туда прилетел транспортный самолёт из Штатов. Это полсотни километров от нас, так что к вечеру должны дойти. Сказали, что задержатся до утра. Но даже если улетит этот, обещали, что будут другие. Если вы сможете улететь домой, то только оттуда!
        – Деррик! – заорал Дэвид, заставив дремавшего под одним из деревьев сержанта испуганно вскочить на ноги. – Немедленно организуйте уборку плёнки! Всё смотайте в рулон, возьмём с собой. За нами прилетел самолёт, но можем не успеть, и придётся ждать следующего. Лучше это делать под плёнкой. А я возьму троих и схожу в жандармерию за нашим оружием!

        – Едем уже три часа, – сказал Люк сидевшим в тёмном фургоне товарищам. – Где мы сейчас, командир?
        – Если не съехали с семьдесят пятого шоссе, то должны быть где-то в районе Каира, – посмотрев на экран комма, ответил Жиль. – Арлет гонит под сто пятьдесят. Может, передать, чтобы сбавила скорость?
        – Не стоит лишний раз болтать по комму, – отозвался Калхоун. – Она сама уменьшит скорость, когда будет объезжать столицу. Если ничего не случится, скоро будем в Порт-Саиде. Непонятно воюют египтяне. Проехали через половину страны, а нас так и не остановили для проверки.
        Грузовик резко сбавил скорость и остановился. Послышался приближающийся гул турбин, и рядом с ними села машина. С минуту было тихо, а потом услышали разговор на арабском. Что-то требовательно говорили двое мужчин, а Арлет отвечала таким тоном, что, казалось, сейчас заплачет. Раздалось несколько выстрелов, опять заработал двигатель грузовика, и он быстро набрал ещё большую скорость, чем ехали раньше.
        – Жиль, ко мне прицепились копы! – связалась с ними Нина. – Здесь запрещена езда без коммов, а мои оправдания были им до... В общем, они хотели, чтобы я вышла из машины. Пришлось стрелять. Оба мертвы, и их коммы наверняка уже сообщили об этом в участок. Теперь наше спасение в скорости! Если успеют отреагировать и перекроют дороги, я застрелюсь! Сейчас выключу комм, и вы сделайте то же самое со своими!
        Жиль выругался и выключил коммуникатор.
        – Слышали? – спросил он остальных. – Выключайте, может, нас не засекут. Как она гонит! Сумасшедшая баба!
        – Она точно нас угробит! – испуганно сказал Феликс. – Выжимает не меньше двухсот!
        – По крайней мере, умрёшь сразу, – невозмутимо пошутил Джон. – Сказать, что с нами сделают, если поймают?
        – У меня самого богатая фантазия! – огрызнулся наёмник. – Нужно было сесть в полицейскую машину! На грузовике мы привязаны к шоссе.
        – Совсем отшибло ум от страха? – спросил Калхоун. – Полицейские машины отслеживаются, и контроль быстро не снимешь, а мы рядом со столицей. Минут через десять точно сбили бы.
        Медленно тянулось время. Ревел двигатель, время от времени слышали вопли клаксонов, которыми встреченные водители выражали свои возмущение и страх, и больше ничего не происходило.
        – Наверное, мы сейчас на сороковом шоссе, рядом с Порт-Саидом, – сказал Марк. – Нам нельзя въезжать в него днём, тем более ездить здесь с такой скоростью! Наверняка в полицию сообщили о бешеном водителе, а там это могли связать с убийством полицейских!
        – И что предлагаешь? – спросил Жиль.
        – Пусть Арлет высадит нас здесь, а сама на небольшой скорости отгонит куда-нибудь грузовик. Нужно переждать светлое время и поднятую убийством тревогу.
        – Может, отгонишь сам, если такой умный? – ехидно предложил Джон.
        – Хватит! – прикрикнул на них Жиль и несколько раз сильно ударил рукояткой пистолета в переднюю стенку фургона.
        Нина услышала стук и остановила машину. Она выбралась из кабины и подбежала к открытому Джоном фургону.
        – Что на шоссе? – поинтересовался Калхоун. – Дай руку, я помогу. – Он втянул женщину внутрь и помог сесть на лавку.
        – Машин мало, – ответила Нина, – особенно грузовых, а в канале нет кораблей. Для чего стучали?
        – Какая местность справа от шоссе? – спросил Жиль. – Можно там спрятаться?
        – Проехала мимо нескольких деревень, а сейчас там что-то вроде рощи и сад с домом, по-моему, ферма. Хотите отсидеться до темноты? А как же грузовик? Съехать негде, а если бросим, скоро здесь будет вся полиция Порт-Саида!
        – А если куда-нибудь отогнать?
        – И отгонять должна я? А что потом?
        – Спрячешься, а ночью встретимся на шоссе.
        – Выметайтесь! – разозлилась Нина. – Как-нибудь обойдусь без вас! Только не забудьте оставить мне хоть одну сумку!
        – Я поеду с тобой, – сказал Джон. – В кабине достаточно места, а фургон закроем. И давайте поспешим, пока здесь никто не остановился.
        Наёмники вместе с Липманом перебежали на другу сторону дороги, а потом спустились с насыпи и быстрым шагом пошли в сторону росшей в двух сотнях шагов небольшой рощи, а Нина и Калхоун поспешили забраться в кабину.
        – Сволочи! – всё ещё злясь, сказала она. – Хоть бы предложили бросить жребий!
        – Ты для них чужая, как и я, – отозвался Джон, – а наш еврей не стал бы жертвовать собой ради других. Поехали, только не спеши. Нужно найти съезд и тоже дождаться темноты.

        – Долго он будет выкачивать? – нетерпеливо спросила Сандра, глядя на бьющую в сторону от входа в убежище струю.
        – Я уже жалею, что взял тебя с собой, – отозвался Грант. – Если надоело стоять, посиди в машине, но не нужно действовать мне на нервы!
        Они прилетели в Сеймур-Хаус два часа назад, и он сразу же установил и включил насос. Вода убывала, только не так быстро, как хотелось.
        – От дома не осталось даже фундамента, – сказала племянница. – Повсюду грязь! И как здесь теперь жить?
        – Фундамент остался, только его не видно. Со временем построим новый дом и посадим деревья. Главное – освободить убежище от воды и всё высушить, чтобы в нём можно было жить. Часть продовольствия должна уцелеть, надеюсь, что нам его хватит, чтобы переждать зиму.
        – Солнце светит так же, как до войны, а в душе нет радости. Мама погибла, отец опять облучился, и эта грязь повсюду... Вид как на Луне!
        – Сейчас у многих потери, – возразил Грант, – а грязью залита треть Англии. Лить слёзы нетрудно, гораздо трудней всё восстановить!
        Ждать пришлось больше четырёх часов. Первой ушла в машину уставшая Сандра, а вскоре к ней присоединился и он. Съели сделанные Элизабет сэндвичи, а после еды  ненадолго задремали. Вскоре после пробуждения Грант сходил в убежище и увидел, что осталось немного воды.
        – Я в резиновых сапогах, поэтому уже могу посмотреть, – довольно сказал он вышедшей из машины племяннице. – Не вздумай идти следом! Вода холодная, а ты у нас дохлая.
        Сеймур осторожно спустился по мокрым ступенькам и двинулся по коридору, разбрызгивая воду, доходившую до середины голени. Освещение обеспечивал закреплённый на лбу фонарь. Проверка одного из стоявших на стеллажах контейнеров вызвала такую радость, что он чуть было не закричал. Внутри было сухо! Вода не попала и в морозильные камеры, но они были отключены.
        «Здесь так холодно, что они не полностью оттаяли, – подумал он, открывая камеры одну за другой. – Если их быстро включить, всё замороженное можно сохранить! Значит, в первую очередь нужно заняться генератором и проверить проводку. Без этого я ничего здесь не высушу. Нужно включать нагрев и вытяжную вентиляцию. Сегодня уберём воду, а завтра попрошу слетать со мной кого-нибудь из инженеров».

        В последние дни он не выезжал в свою резиденцию или в Кремль и работал, не выходя из квартиры. Установленное оборудование позволяло получать любую информацию, приватно общаться с нужными людьми и контролировать выполнение своих распоряжений. Дополнительную охрану получили все родственники, а жена сидела в квартире вместе с ним. Были серьёзные основания поступать именно так, хотя принятые меры не давали гарантию безопасности. Звонок прервал нерадостные размышления.
        – Ты сильно занят? – спросил связавшийся с ним мужчина лет шестидесяти, похожий на актёра Янковского. – Хотел встретиться и поговорить.
        – Для тебя время найду, – ответил президент. – Поужинаешь с нами?
        – Я уже ел, поэтому только попью чаю. Буду через десять минут.
        – Оля! – крикнул Николай Дмитриевич находившейся в соседней комнате жене. – Сейчас подъедет Берестов. Анна здесь?
        – Она приготовила ужин и ушла, – ответила приоткрывшая дверь Ольга Егоровна. – Павел будет ужинать?
        – Нет, только выпьет чай.
        – Чай я заварю сама. Скажешь, когда вы закончите с разговорами.
        Президент связался с охраной и распорядился пропустить к нему Павла Берестова, после чего стал просматривать вечернюю информацию. За этим занятием его и застал гость.
        – Садись, – махнул рукой на кресло Мурадов. – Сейчас закончу и поговорим.
        – Что-нибудь интересное? – бросив взгляд на экран президентского комма, спросил Берестов.
        – Информация о сегодняшнем совещании в Карсон-Сити.
        – У них же только десять утра, – удивился гость. – Или американский президент собирает совещания по ночам?
        – Они недавно начали, – усмехнулся Мурадов. – Мне пока передали перечень обсуждаемых вопросов. Ночью он не будет работать, этим занимался только наш Сталин. Ладно, остальное подождёт. Что у тебя за разговор?
        – Ты долго думаешь сидеть взаперти? Учти, что если и дальше будешь ограничиваться полумерами, то рано или поздно тебя достанут. Нужно или двигаться дальше, или всё отыграть назад и надеяться на то, что тебя простят.
        – Если двинусь дальше, меня точно грохнут, – сказал президент. – Сейчас мной недовольны, а после этого будут ненавидеть. Чувствуешь разницу?
        – Их возможности убавятся, а твои возрастут, не говоря уже о поддержке народа! Сам же знаешь, что с ними невозможно двигаться дальше. Как и твой предшественник, ты использовал систему откатов и смог укрепить армию, но теперь этот ресурс закрыт, а из бюджета много не получишь! Как только соберёшь думских говорунов, тебе многое припомнят! Каждые два депутата из трёх куплены твоими противниками! Не собирать их вообще? Ты готов к диктатуре? Так ведь политическая власть без финансовой может быть только на время! Ты таскаешь за хвост ядовитую гадину и при этом не хочешь вырвать ей зубы!
        – Была бы у неё одна голова! – сердито ответил Мурадов. – Это гидра, у которой замучаешься рвать зубы, а у меня не так уж много сторонников. И мне чертовски не хочется раньше времени уходить к предкам! Ты прав в том, что эту ситуацию нужно как-то решать, но я пока не знаю как. Эта война больно ударила по многим, а я ещё добавил. Мои меры можно отменить, а потери уже не отменишь! Рухнула мировая финансовая система, и сгорели все хранимые в ней капиталы. Осталась реальная экономика и те активы, которые не потеряли цену, но я и здесь их прижал! И не прижать просто не мог, чтобы не допустить обвала в экономике! Я всех спас, но благодарности не дождусь, скорее, наоборот, постараются устроить последнюю неприятность!
        – Ну и устрой эту неприятность им, – посоветовал Берестов. – У нас это просто, а в Азии нужно убирать всю родню. Можешь взять всё себе, народ и этому будет аплодировать. Если ты после такой войны объявишь себя императором, поддержат и это! У людей есть вера в тебя и огромное желание перемен. Все разуверились в нашей элите и поверят любому, кто...
        – Давай не будем об этом, – прервал его президент. – Прежде чем так замахиваться, нужно многое готовить, иначе оторвут руку раньше, чем кого-то ударишь. А об императоре забудь, чтобы я больше не слышал от тебя этого слова!
        – Как скажешь, – согласился Павел Сергеевич. – Только если начнёшь, знай, что я тебя поддержу. И не только я, среди промышленников таких будет много! Они понимают, что не в наших силах было избежать этой пробы сил и нынешние трудности только на время, поэтому не винят в них тебя. Если расчистишь дорогу тем, кто хочет развивать производство, за тебя всех порвут в клочья! Нынешнюю Думу созывать нельзя, сначала нужно провести новые выборы, причём уже после чистки. У тебя в руках силовые министерства, а это реальная власть. Какое-то время можно продержаться, а если его правильно использовать...
        – Как все толкают меня к диктатуре! – невесело усмехнулся Мурадов. – Хочешь, скажу то, что никому не говорил? Я устал, Павел! Устал от власти, от изматывающей душу ответственности, даже от всеобщей почтительности! А если брать власть так, как ты говоришь, нужно становиться кем-то вроде императора. Стоит уйти – и конец! Все корешки не выполешь, так что уцелевшие найдут способ отыграться не на мне, так на моих близких, что ещё хуже! Твои друзья поддержат, пока я у власти и им это выгодно, а народ... Я уже вспоминал Сталина, вспомни и ты. Этого человека любили и боялись. Он боролся с врагами государства так, как считал правильным, и не грёб из государственной кормушки! После его смерти остались китель и пара сапог. Могут этим похвастать те, кто пришёл позже? И что в итоге осталось от народной любви? А ведь мне придётся действовать точно так же, разве что масштабы репрессий будут намного меньше. Так что не нужно меня подталкивать! Я должен всё обдумать и правильно рассчитать, чтобы сыграть без ошибки. Она будет слишком дорого стоить, и не для меня одного!


                Глава 14


        – Расскажи, как ты потеряла семью, – попросила Вера. – На тебе самой нет ни царапины...
        Она только что позавтракала вместе с соседкой по комнате, а после столовой девочки вышли в парк и сели на одну из скамеек.
        – Ты долго думала? – Лена постучала себя пальцем по виску. – Об этом не принято спрашивать. Если будешь приставать с такими вопросами, могут и врезать. Разве тебе самой приятно о таком говорить?
        – Сразу не могла, всё время ревела, – призналась Вера, – а теперь уже намного легче. Радости от такого разговора не будет, но бить кого-нибудь по лицу... Я просто подумала, что если ты была в убежище, почему в нём не спаслись они?
        – А где ты была во время войны?
        – Мы всей семьёй летали в Англию. Там родителей и убили, а нам в головы записали всякую чушь и продали в чужие семьи. Нам – это мне и моему брату.
        – Ни фига себе! – удивилась Лена. – С тобой всё ясно. Народ начали вывозить из городов и распихивать по убежищам в самом начале войны. Кто был дома или на улице, тех и забрали. Мои уехали на дачу, там их и накрыло. У девочки, с которой я сюда поступала, родители ехали в электричке. Заранее никого не предупредили, поэтому все занимались своими делами. Кому-то повезло, кому-то нет. Расскажи об Англии. Неужели там так мало своих детей, что хватают чужих и для этого убивают их родителей?
        – Похищают тех, кто приглянулся, и за большие деньги продают богатым, – объяснила Вера. – Умные, красивые и хорошая наследственность. В приютах в основном дети алкашей, поэтому их берут редко. Раньше такого не было, а когда научились писать знания в мозг... Смотри, мой брат! А этот юноша живёт с ним в одной комнате. Ой, они сейчас подерутся!
        Лена вскочила с лавочки вслед за соседкой и увидела на дорожке двух юношей. Тот, который был выше и, видимо, старше, схватил одной рукой младшего за ворот рубахи, а другую отвёл для удара.
        – А ну стой, сволочь! – закричала Вера, заставив обоих обернуться, и бросилась выручать брата.
        Высокий, видимо, не расслышал крика и не понял, что ей от него нужно. Пробежав за несколько секунд разделявшее их расстояние, Вера прыгнула на обидчика, сбив его с ног. Сама не упала, потому что поддержал брат.
        – Ну вы меня достали! – закричал поднявшийся юноша. – Ты кто такая?
        – Я его сестра! – Вера двинулась к нему, но её удержал Олег.
        – Такая же чокнутая! – зло сказал высокий. – Эх, жаль, что нельзя тебе врезать!
        – Будь с ним поосторожней, – сказал брат. – Это потенциальный жених. Видишь, какой красавчик? И он почти такой же умный, как и я. Хотя от ненависти до любви...
        – Он не будет ждать четыре года, – отозвалась она. – Если умный и красивый, скоро окольцуют. Кажется, я слишком сильно его толкнула. Тебе помочь почиститься?
        – Уйди! – отшатнулся он от девочки. – Оба психи! – И поспешил уйти, заметно прихрамывая на левую ногу.
        – Я помешала? – виновато спросила Вера. – Только сейчас сообразила, что он тебе не противник. Ой, Олег, у тебя разорван ворот! И в этом опять виновата я! Я зашью, нужно только найти чем. Лена, у тебя есть иголка и нитки? – обратилась она к подошедшей Игнатовой и сразу же представила её брату: – Это моя соседка, которую я тебе расхвалила.
        – Красивая соседка, – одобрил он, заставив Лену покраснеть. – Жаль, что она так молода, а я уже занят. Ладно, девочки, вы гуляйте, а я пойду. Не колотись, сам зашью.
        Олег вернулся в свою комнату и обнаружил Ивана, лежавшего на кровати в привычной позе – лицом к стене.
        – У тебя грязь на спине, – сказал он Звереву. – Давай помогу почистить, а то тебе самому неудобно.
        – Отстань, – ответил тот. – Если будешь приставать, сменю комнату!
        – Ты сильно меня напугал. Вань, как ты думаешь, мне очень приятно жить с таким, как ты? Весь день молчишь и демонстрируешь мне свою спину! Здесь все потеряли семьи, но прошло уже достаточно времени, чтобы утихла первая боль и люди не бросались на других! Многие малыши нормальнее тебя. Не пора ли взяться за ум? Скоро начнётся учёба, ты и тогда будешь изображать вселенскую печаль?
        – Ты потерял только родителей, – ответил Иван. – Тебе меня не понять!
        – Да, тебе тяжелей, – признал Олег. – Если бы погибли мои девушка и сестра, мне было бы хуже, но всё равно вёл бы себя иначе! Для тебя жизнь не закончилась, она только начинается! Родителей и братьев никто не заменит, а другую любовь найдёшь. Я понял бы какую-нибудь девчонку, которая живёт не умом, а чувствами, и бросается с балкона, когда на них не ответили, но ты же голова!
        – Что тебе от меня нужно?
        – Пока только иголка и нитки. Ты порвал мне воротник рубашки. Мог бы и зашить, но, так и быть, сделаю сам.
        – Возьми в левом отделении шкафа, – буркнул Иван. – Порвал не я, а твоя сумасшедшая сестра, вот пусть она и зашивает!

        – Что дашь? – спросил оборванец.
        – Полную сумку одежды саудовского принца, – пообещала Нина, торопливо расстегнула сумку и достала белоснежную джалабию. – Будешь одет богаче вашего премьера!
        – Есть золото? – спросил египтянин. – Одной одежды будет мало!
        – Дам свои серьги, – поколебавшись, решила она. – Больше ничего нет.
        – Жди, – сказал он и ушёл.
        Вчера, когда расстались с наёмниками, ехали недолго. Встретив съезд, Нина не задумываясь повернула на него грузовик. Вскоре увидели большой одноэтажный дом, окружённый финиковыми пальмами. Она остановила машину и направилась к собравшимся возле дома людям. Это были два уже немолодых египтянина и женщина лет тридцати. Они были так шокированы видом одетой в джалабию женщины, что даже не сразу заметили в её руках пистолет. Вид вооружённого автоматом Калхоуна добавил страха, и все без слов отдали свои коммы и были загнаны в одну из комнат. Джон запер окна ставнями и забрал ключи, а Нина разыскала две посудины, которые можно было использовать вместо горшков, и передала их узникам вместе с водой и кое-какой едой из холодильника. Ушли, когда начало темнеть. Перед этим хорошо поужинали и переоделись в одежду хозяев. Нина взяла с собой коммуникатор хозяйки, а Джон – один из принадлежавших мужчинам. Свои выключили и спрятали в одежде. Грузовик оставили, заменив его колёсной «шевроле». У египтян забрали всю еду, которая не должна была быстро испортиться. Их собирались позже освободить, позвонив в любой полицейский участок.
        До Порт-Саида доехали за полчаса и встретили только один патруль полиции. На них не обратили внимания и не помешали добраться до порта. А вот дальше получилось не так, как планировали. Неизвестно, по какой причине, но ночью порт охраняли военные патрули. Пришлось поездить по городу, пока нашли где остановиться и переждать.
        Утром в порту не было охраны, кроме нескольких скучавших полицейских. Нужен был корабль, который идёт в Европу, но Нина не могла ходить по пирсам, а Джон не знал языка. Пришлось рискнуть и договориться с увиденным бродягой.
        – Вряд ли он нас сдаст, – сказал Джон. – Не получит вообще ничего, разве что неприятности от полиции.
        Так и вышло. Примерно через час бродяга вернулся на то же место.
        – Давай серьги! – протянул он руку. – Скажу корабли, тогда отдашь сумку. У меня без обмана, клянусь Аллахом!
        – Держи, – Нина протянула ему серьги. – Ну!
        – Не торопи, женщина! – сказал он, внимательно осматривая украшения. – Вроде золото. Слушай, что скажу. В Европу идут только два корабля. Один везёт продовольствие во Францию, а второй поплывёт в Россию. Во Францию...
        – Чей корабль идёт в Россию и когда? – перебила она. – О Франции расскажешь потом.
        – В Россию сейчас может идти только русский корабль. Это какой-то сухогруз. Я не знаю, что на нём везут, а отходит завтра утром. Он где-то там! Будешь слушать остальное? Если нет, отдай мне сумку!
        – Джон, я еду в Россию! – сказала Нина, вернувшись к машине. – Здесь русский корабль, который уходит завтра утром! Это судьба! Если хочешь, поплывём вдвоём. Не знаю, как с этим сейчас, а до войны было нетрудно получить гражданство.
        – А есть другие, – спросил Калхоун, – или он один?
        – На день позже уходит во Францию какое-то египетское судно с продуктами. Туда меня точно не пустят, да я и не рвусь. Франция пострадала от цунами, перегружена беженцами, и мне там точно никто не обрадуется.
        – А на русское пустят?
        – Должны. Если бы было пассажирское сообщение, могли бы отказать, а сейчас не бросят соотечественницу. И судового механика возьмут. Переждёшь в России, а потом, если не понравится, сможешь уехать.
        – И как мы на него попадём?
        – Я была на том пирсе, где они швартуются. В порту вообще мало народа, а там не было ни одного полицейского. Ты загорел и не сильно отличаешься от араба. Щетина – это не борода, но кто к тебе будет присматриваться! Дождёмся кого-нибудь из офицеров и поговорим.
        Им не пришлось ловить русского офицера на пирсе, потому что, подъезжая к порту, встретили сразу двоих. Нина вышла из остановившейся машины, оглянулась и, не увидев поблизости египтян, крикнула:
        – Господа, вы можете остановиться и уделить мне несколько минут?
        Видимо, они приняли её за одну из тех русских дур, которые вышли замуж за египтян. Судя по выражению лиц, офицеры не испытали никакой радости от такой встречи, но остановились и подождали, пока она подбежит.
        – Помогите мне вернуться на Родину! – попросила Нина. – Я уже давно на Востоке и сыта им по горло! Со мной мой друг. Он англичанин, но хочет стать гражданином России. До недавнего времени был главным механиком на круизном судне.
        – Мы не решаем таких вопросов, – сказал старший из них. – Вам нужно говорить с капитаном. Если хотите, можем проводить. У вас есть документы и оружие?
        – Только личные коммы. Из оружия – два пистолета и автомат.
        – Оружие оставите в машине.
        – Автомат оставим, а пистолеты выбросим, когда договоримся с капитаном, – не согласилась Нина. – Если нас не возьмут, будет из чего застрелиться. Не хотелось бы себя топить.
        – У вас неприятности с законом? – догадался офицер.
        – Мы пробирались сюда из Саудовской Аравии через Судан, – ответила она. – Как вы думаете, можно это сейчас сделать, не нарушая никаких законов? Нам не один раз пришлось защищать свои жизни и свободу.
        – Ладно, – нехотя согласился моряк. – Отдадите свои стволы мне, а если не договоритесь с капитаном, я их верну.

        Ждали до темноты. Абрикосовая роща была маленькой, но в ней всё-таки можно было укрыться. Пока не стемнело, Люк сходил разведать местность и обнаружил, что неподалёку находится большая ферма, на которой выращивали оливки.
        – Давайте решим, что будем делать, – сказал Жиль. – Теперь с нами нет Арлет и некому выдавать себя за египтян. В порт соваться рискованно. Даже если будет нужное судно, можем до него не дойти. Да и на борт могут не взять, а платить нечем. Золота мало, а нас пятеро.
        – Вряд ли получится захватить самолёт, – внёс свою лепту в обсуждение Марк, – а если захватим и прилетим домой, могут арестовать как угонщиков. Никто не захочет ссориться с египетским правительством из-за каких-то наёмников.
        – И что остаётся? – спросил Феликс. – Мне в голову пришла мысль угнать машину...
        – Чокнулся? – возмутился Исаак. – Я в ней не полечу!
        – А почему? Заряда накопителей хватит на пять тысяч километров, а лететь около трёх. Наверное, это самый реальный план. Но ты можешь попробовать что-нибудь другое.
        – Лететь часов тридцать над водой. Даже не шторм, а просто сильный ветер...
        – Часто штормит зимой, – возразил Феликс. – Полёт через пустыню тоже был рискованным. Если можешь, предложи что-нибудь лучше.
        Ничего лучше не придумали ни тогда, ни позже, когда вышли на шоссе и шесть часов добирались до города. За это время проехало несколько грузовых машин, которые пропускали, укрывшись за насыпью. Когда выбрали место для засады, уже стало светать. В богатых домах машины стояли за оградой или в гаражах и тщательно охранялись. Спрятались возле здания делового центра в крошечном сквере, забравшись под лавки.
        Лежать пришлось больше трёх часов. За час до появления первых машин в сквер зашёл уборщик, который подмёл дорожку и высыпал собранный мусор в одну из урн. Под лавочки он не смотрел. Ждали до тех пор, пока не услышали гул турбин. Захват обговорили ночью и сейчас действовали быстро и без отступлений от планов. Как только машина села на площадку перед зданием, к ней метнулись Марк с Феликсом. Уже вышедший из неё богато одетый египтянин увидел бегущих к нему мужчин и попытался укрыться в салоне, но не успел. Его втащили в машину и сорвали с запястья коммуникатор.
        – Говори код, сволочь! – закричал Марк, направив ему в лицо пистолет. – Нам нужна только машина, а не твоя жизнь! Скажешь код – и свободен, иначе пристрелю!
        Он был уверен в том, что захваченный знает английский и выполнит требование, так и вышло. Проверив код и разблокировав управление, наёмник ударил египтянина рукояткой пистолета в висок.
        – Все здесь? – осмотрелся уже севший в салон Жиль. – Взлетай! Этого выбросим позже. Если узнают, чья машина, могут перехватить управление автопилотом. Нужно успеть убраться подальше, тогда это уже не получится!

        Вчера Грант вернул насос и расплатился с Тайлером контейнером с продовольствием. Ещё один был обещан инженеру, который уже полдня возился с генератором и проводкой. К счастью, вода затопила убежище не полностью, а только на два метра. Генератор оказался в воде, накопители – тоже, а проводка почти не пострадала.
        – Вам повезло, – сказал довольный инженер. – Накопители герметичные и были отключены от сети, поэтому не пострадали. Генератор не включали и в нём намок только приборный блок. Я отремонтировал повреждённую часть проводки, и вы уже можете пользоваться освещением и включить обогрев. Просушите приборы управления и поставите их на место. Я почистил контакты разъёмов, так что должно работать. Много у вас горючего?
        – Пятьдесят тонн в подземном резервуаре, – ответил он. – Был ветряк, но его унесло водой. Спасибо вам большое! Давайте я помогу погрузить контейнер.
        Инженер улетел, а Сеймур спустился в убежище, включил свет и ещё раз всё внимательно осмотрел. Кое-где на полу были лужи, но заработавшие нагреватели и вытяжная вентиляция должны были за два дня высушить. Он сегодня не бездельничал и, пока работал инженер, смог отремонтировать входную дверь и почистить воздухозаборники. Последнее, что сделал, – это включил холодильные камеры. Ёмкости накопителей должно было хватить на двадцать дней, а потом их надо было заряжать. Ничего, если заработает генератор, это не будет проблемой. Вот матрасы на кроватях нужно менять, а остальное пострадало мало. Закрыв дверь, Грант сел в машину и вылетел в Сток-он-Трент. Пролетев за полчаса уже привычный маршрут, он приземлился перед зданием кампуса. Услышав шум машины, к нему выбежала Сандра.
        – Возьми сумки с продуктами, – сказал ей дядя. – Это для жениха, наши я отнесу сам. Мы всё сохранили, поэтому можем немного поделиться. Только постарайся не распускать об этом язык!
        – А когда улетим? – спросила девушка.
        – Два дня будет сохнуть, – ответил он, – а я за это время отремонтирую кровати и всё остальное, что испортила вода. Расплачусь продуктами. Они запасались в расчёте на десятерых, а теперь нас только шестеро, поэтому хватит очень надолго. Я думаю, что порядок наведут раньше, чем они у нас закончатся. Сегодня объявили, что нам восстановят счета, правда, пользоваться ими можно будет только через пять лет. К этому времени может вернуться Алекс. В Штатах сильно пострадало Восточное побережье, а он жил на Западном, поэтому должен был уцелеть. Где Элизабет?
        – Возится с детьми. Дядя, если у нас такой запас продуктов, может, пригласим к себе Крайтонов? Будет не так скучно, и вообще...
        – Посмотрим, – сказал Грант. – Скорее всего, ты останешься здесь. Внуки могут жить в убежище, а ты должна учиться. Нужно удержать за собой комнату, а продуктами я обеспечу.

        – Зачем вы её принесли? – спросил второй пилот, с недоумением уставившийся на рулон бережно смотанной плёнки.
        – Ну как же... – смешался Бенсон. – Полезная вещь, она сильно нас выручила...
        – Мало того что сами грязные, так ещё тянут в самолёт всякую дрянь! – вполголоса сказал штурман бортинженеру. – Ты проверил их дозиметром?
        – Всё нормально, Артур, – ответил тот. – Не знаю, какую они схватили дозу, но нам не будет от них вреда.
        – Это все? – спросил подбежавший командир. – Мало, но мы не можем ждать! Лейтенант, что ваши люди возятся, как беременные тараканы! Подгоните их, если не хотите остаться здесь! Что это у них?
        – Плёнка... – ответил Дэвид. – Видите ли...
        – Я вижу, что это плёнка! – рассердился майор. – Объясните, почему ваши люди так в неё вцепились! И почему вы в костюмах радиационной защиты? Вам нужна помощь психолога?
        – Форма пришла в негодность! – сказал лейтенант, который вдруг вместо растерянности почувствовал злость. – А плёнка нас выручала, когда шли дожди. И незачем на нас орать! Эти парни выполнили свой долг, а о них забыли! Если бы не подачки французов, мы умерли бы от голода!
        – О вас никто не забыл, – ответил ему штурман вместо опешившего командира, – просто не было возможности помочь. Вы не знаете о том, что творится дома. Прилетите – сами увидите.

        Суд закончился, и отцу вынесли приговор. Девять лет колонии строгого режима, которые с его согласия заменили тремя годами работы ликвидатора последствий ядерных взрывов. Как она узнала, сейчас такое предлагали многим осуждённым. Те, у кого были большие сроки, чаще всего соглашались.
        До суда они жили вместе в гостинице, но практически не общались. Отцу надели специальный браслет, который гарантировал от того, что он пустится в бега. По её мнению, это было лишним. Для того чтобы бежать и где-нибудь начать жизнь сначала, у её отца не хватило бы храбрости и крепости характера. Как только его осудили, Лене сказали, что её отправят во Владимир. Там построен новый детский дом, в котором придётся жить, пока отец будет отрабатывать наказание. Сопровождения не было, ей разрешили забрать свои вещи и одну посадили в такси.
        Когда машина приземлилась, двери открылись и девочка с сумкой в руках направилась в административный корпус.
        В детском доме оказалось не так плохо, как она думала. Поселили в большой комнате, в которой было всё, что нужно для жизни. И кормили не намного хуже, чем Лена привыкла питаться дома. Она пока жила одна и не нашла, чем занять свободное время, поэтому много гуляла в парке. Скоро начнутся занятия и зарядят осенние дожди, и так уже не погуляешь. Об отце и прошлой жизни старалась не думать. Какой прок от таких мыслей? С тех пор как два года назад умерла мама, в её жизни не было ничего хорошего. Брат улетел жить в Германию и не беспокоил даже по комму, а отец... Он не жалел для дочери денег, вот на общение с ней вечно не хватало времени, а может, не было желания общаться. Ей нравился мальчишка на год старше, но у него была своя любовь. И с подругами не сложилось. Общалась с двумя девчонками из своего класса, но это были не дружеские отношения. Они наверняка узнали, о её неприятностях, и ни одна так и не позвонила. Ну и чёрт с ними! Три года – это не вся жизнь, а детский дом не колония, которую подлостью заработал отец. У неё приятная внешность, крепкое здоровье и умная голова, а детский дом – это не клеймо, хотя многие думают иначе. И без денег она не останется, даже если отец загнётся на своём ликвидаторстве. После похищения машины прохладное отношение к нему  сменилось неприязнью. Она усилилась, когда на суде сказали, что последствием их бегства стала смерть двух молодых мужчин.
        Девочка тряхнула головой, отгоняя неприятные мысли.
        – Что ты трясёшь головой, как лошадь? – ехидно спросил мальчишеский голос.
        Обернувшись, Лена увидела симпатичного мальчишку своего возраста в форме воспитанника.
        – Не твоё дело, – с неприязнью отозвалась она. – Что хочу, то и делаю!
        – Ты мне понравилась, – признался он. – Пошёл следом и увидел твои дёрганья. Это не последствия контузии?
        – Ты какой-то дурной, – сказала Лена. – Кто же так ухаживает за девочками? Ты бы ещё дёрнул за волосы!
        – Тебе это понравится? –  делано удивился он. – Сейчас дёрну!
        – Я тебе так дёрну! – девочка размахнулась, собираясь стукнуть нахала, но тот отскочил.
        – Меня зовут Аксель Бах, – представился мальчик уже без улыбки. – Извини, не хотел тебя рассердить. Вычитал в одной книге, что при знакомстве с женщинами нужно больше шутить. Кто же знал, что у тебя такая реакция на шутки. Наверное, это из-за смерти родителей. Здесь все из-за этого невесёлые.
        – А почему ты весёлый? – спросила Лена. – И зовут тебя как-то странно. Откуда ты сюда попал?
        – Я из Бельгии. А не такой грустный потому, что лишился родителей два года назад. Здесь только несколько дней. Пока живу один и совершенно нечем заняться. После того как записали в голову русский язык, смотрел ваши кинофильмы, но сейчас надоело.
        – Я не собираюсь тебя развлекать, – предупредила она.
        – Давай развлеку я! – с готовностью предложил Аксель. – Хочешь, расскажу о том, как добирались в Россию? У нас были такие приключения!
        «Неужели это случайность? – думала слушавшая рассказ Лена. – Хорошо, что он сидел в другой машине и не разглядел меня! Вот был бы позор! И как теперь с ним дружить?»

        – Он ещё долго не соберёт Думу, – сказал один из сидевших в комнате мужчин.
        Все пятеро были родственниками, но крепче родства их связывали общие интересы.
        – К нему сейчас трудно подобраться, – добавил другой. – Ахмат, что говорят твои люди?
        – Что тебя интересует, Закир? – спросил тот, кого назвали Ахматом. – Нынешнее положение дел или его намерения?
        – Меня интересует всё.
        – Люди из его окружения уверены в том, что принятые меры отменят очень нескоро. Вот по их ужесточению нет единого мнения. Большинство считает, что он ещё не определился. Но охрану усилили, а это говорит о страхе.
        – Это говорит о его уме, – не согласился третий и самый пожилой. – Война была неизбежной, как и наш ответ. Кто бы её ни начал, мы в любом случае многое потеряли бы, а он своими мерами удержал от развала экономику. Лично я не собираюсь сводить какие-то счёты. Мне интересно, что он собирается делать дальше! Если в отношении нас не будут принимать жёстких мер, я тоже не стал бы конфликтовать с властью. Сейчас это может плохо кончиться.
        – С этим человеком трудно быть в чём-то уверенным, уважаемый Дамир, – сказал Ахмат. – Я тоже считаю, что мы при любом исходе войны не обошлись бы без потерь, но война закончилась, а ограничения остались! И я не уверен в том, что он на этом остановится. Лучше всё-таки не рисковать. Его есть кем заменить, нужно лишь найти такой способ, чтобы не пострадать самим.
        – Если это получится сделать без риска, я не буду возражать, – согласился Дамир.
        – Исполнителями будут посторонние люди, которые не узнают заказчиков. Если покушение сорвётся, никто из семьи не пострадает, потеряем только деньги.
        – В таком случае можно не ждать. Начинайте, и да поможет нам Аллах!

     Главы 15-16   http://www.proza.ru/2018/02/03/1506