Ответ - Главы 15-16

                Глава 15


        – Скажи, что для тебя главное в жизни?
        Олег не ожидал от Ивана такого вопроса и растерялся.
        – Мне трудно ответить, – помолчав, отозвался он. – Как может быть главным что-то одно? У меня много интересов в жизни даже сейчас, когда мы с сестрой попали в этот дом. Когда-то я стремился во всём быть первым. Зубрил учебники, очень много читал и не жалел себя на тренировках. Потом влюбился, и эта любовь ненадолго отодвинула в тень всё остальное.
        – Почему ненадолго? – спросил Зверев. – Разлюбил?
        – Потому что жизнь не может сводиться к любви, как об этом пишут в книгах. Если из моей исчезнет Зоя, я буду страдать, но лиши меня многого другого и этим тоже вызовешь страдания. Мне странно объяснять это тебе. Я потерял родителей и страдал, оказался вырван из привычной жизни, и это тоже не добавило счастья. Но нет ничего глупее, чем зацикливаться на своих страданиях. Нужно помнить прошлое, но жить будущим, поэтому я буду искать интерес в новой жизни. Всё проходит, а время делает боль потерь не такой острой, позволяя жить дальше. Ты ведь тоже не бросился с лоджии вниз головой. Страдал, но хватило ума понять, что жизнь важнее чувств. Другая любовь будет, а другую жизнь дают только в играх.
        Олег замолчал, и Иван не стал продолжать так неожиданно начавшийся разговор. Это был первый случай, когда он обратился сам, а не просто отвечал на слова соседа.
        «Лёд тронулся, как говорил в таких случаях Бендер, – подумал Олег. – Пожалуй, можно уже не выпендриваться, он скоро дозреет сам. Сходить, что ли, в парк, пока хорошая погода? Заодно поговорю с Зоей. Слышать её голос приятней, чем воспринимать мысленно».
        Он встал с кровати, причесался и направился к выходу из корпуса. Пока шёл к парку, вызвал свою любовь.
        – Хорошо, что ты позвонил, – сказала она. – Я сама хотела с тобой соединиться. Я сегодня из-за вас поругалась с отцом.
        – И в чём причина ругани? – спросил Олег. – Тянет с нашими родителями?
        – Вот как с тобой о чём-то говорить, если ты обо всём догадываешься? – засмеялась девушка. – Я спросила, почему нет результатов, а он ответил, что вообще вами не занимался! Представляешь, как я разозлилась? У него проблемы с бизнесом, а вам не горит! Сказал, что не будет формального усыновления, а найти порядочных людей, которые сами захотели бы взять детей в вашем возрасте, не так просто. А если на кого-то давить...
        – Правильно сказал, – одобрил он. – Мы нормально устроены и можем подождать. Я сам не стал бы кого-нибудь усыновлять формально. Если с детьми что-нибудь случится, за них придётся отвечать. Когда знакомились с директором, она сказала, что в её практике не усыновляли таких, как мы. Так что пусть твой отец решает свои сложности, а наши подождут. Не нужно на него давить.
        – Я скучаю, – пожаловалась Зоя, – а вот ты, похоже, не соскучился. Признавайся, много у вас красивых девчонок?
        – Я редко выхожу из комнаты, а они почему-то ко мне не бегают. Недавно встретил одну вместе с сестрой, когда вышел в парк. Мордашка и фигурка – всё на пятёрку, жаль, что слишком молодая. А вот ты меня разочаровала!
        – Это чем же?
        – Своей ревностью. Я не дал повода, а ты уже ревнуешь. Что же будет, когда появятся поводы? Надо будет хорошо подумать, прежде чем подавать заявление в загс!
        Они немного пообщались, а когда Олег разорвал связь, увидел Баха, гулявшего с какой-то девочкой. Догнав эту пару, он окрикнул мальчишку:
        – Привет! Вот уж не ожидал тебя увидеть. Познакомь со своей подружкой.
        – Олег! – обрадовался Аксель. – И вы здесь? Здорово! Познакомься, это Лена Никитина. Лена, это мой друг, с которым я летел из Бельгии в Россию.
        Олег не рассмотрел из окна машины встреченную в Польше девчонку, поэтому не смог её узнать, но вспомнил сказанные ею имя и фамилию.
        – Отца посадили? – спросил он и сразу же понял, что угадал.
        – Будет три года чистить пострадавшие города, – буркнула она. – Я с ним после этого поругалась и больше не разговаривала!
        – Тебя никто ни в чём не обвиняет, – успокоил её Олег и обратился к в недоумении уставившемуся на них Акселю: – Ещё не понял? Лена дочь того типа, который угнал у нас машину. Его осудили, а её отправили в детский дом. Удивительное совпадение в том, что мы здесь собрались.
        – Ну и ладно, – сказал мальчишка. – Для меня это ничего не меняет. Мало ли что сделает чей-то отец, главное – кто ты сам!

        – Тебя не пристроили к делу? – спросила Нина, увидев стоявшего у поручней Калхоуна.
        – Я предложил свои услуги, – ответил он. – Сказал, что готов выполнить любую работу. Наверное, позже что-нибудь найдут. Ты тоже, как я вижу, гуляешь.
        – Меня можно использовать на койке или на кухне, – невесело пошутила она. – Для этого нужно быть уверенным в том, что я не болею какой-нибудь гадостью. Судовой врач взял кровь для анализов, скоро скажет результат. Не знаешь, почему стоим?
        Час назад сухогруз вышел из порта, после чего почему-то выключили двигатели.
        – Ждём российский военный корабль, – объяснил Джон. – Ваше правительство по требованию египтян закрывает свою базу, вот один из кораблей и хотят отправить вместе с нами. Это хорошо, потому что в здешних водах появились пираты.
        – Сколько будем плыть? – спросила Нина. – Ты общаешься с экипажем...
        – Пять дней. Неужели с тобой никто не общается?
        – Я не видела никого из женщин, а мужики заняты своими делами. Одного окликнула, так он от меня отмахнулся, да ещё посмотрел как на шлюху. Знаю, что прибудем в Новороссийск, а там будут с тобой разбираться.
        – А что будем делать, когда разберутся?
        – Сейчас вернусь в каюту и свяжусь с тётей. Это самый близкий для меня человек из всех родственников. Попрошу, чтобы она перебросила на мой комм немного денег. Нам с тобой нужно добраться до Владимира, а это не сделаешь автостопом. Сейчас и у нас мало ездят на колёсах, больше летают. Колёсные только грузовики. Мы с тобой поедем поездом.
        – Где этот Владимир и почему обязательно в него?
        – В полутора тысячах километров от Новороссийска, недалеко от Москвы. Там у меня много родни, в том числе и тётя, у которой я думаю остановиться. Смотри, это не тот военный корабль, который мы ждём?
        С востока быстро приближался узкий, странного вида корабль с невысокими, обтекаемой формы надстройками. Какого-либо оружия они на нём не увидели.
        – Крейсер, – сказал Джон. – Сейчас их все делают такими. Так легче снизить радиолокационную заметность. Запустили машины. Не хочешь спуститься в мою каюту?
        – Не сейчас, – отказалась Нина. – И так будут говорить, что я шлюха, не хочу давать лишних поводов для болтовни.

        Повсюду, насколько хватало глаз, простиралось море. Час уходил за часом, но картина за окнами не менялась.
        «И слава богу, – подумал Исаак. – Утонуть – паршивая смерть. И в этом море полно акул. Летим уже шестнадцать часов, большая часть пути позади».
        – Сядем в Испании, – сказал сидевший на месте пилота Жиль. – Она не должна была сильно пострадать от цунами. Подожду, пока во Франции наведут порядок, и подамся туда. Нечего мне делать в Англии. Машину возьмёте себе, а я заберу золото. Никто не хочет присоединиться?
        – Я с тобой, командир, – отозвался Люк. – Испания – это то, что надо. В ней мало низменных мест, и почти всё должно сохраниться. И не будет много беженцев, поэтому и мы без труда устроимся, тем более с золотом.
        – Мы полетим дальше, – сказал Марк. – Где думаешь сесть?
        – Сядем в Саламанке, – ответил Жиль. – Я там уже был и остался доволен. Зря не хотите остаться, сейчас вам в Англии не обрадуются.
        – А куда полетим мы? – спросил Исаак. – У меня недалеко от Лондона должны жить друзья.
        – Я лечу в Ньютаун, – сказал Марк. – В нём живёт семья брата, а город далеко от побережья, поэтому должен уцелеть. Не хочешь переждать со мной, Феликс?
        – Если твой брат не выгонит, то останусь, – ответил наёмник. – Мне вообще некуда податься.
        Разговор увял, и молчали до подлёта к Испании, когда на связь вышел один из диспетчеров.
        – Пассажирам «мерседеса» с бортовым номером два ноля триста пятьдесят пять, – раздался из динамика автопилота голос на английском. – Сообщите свои коды и цель прибытия.
        Жиль включил звуковую связь с автопилотом и отчитался за всех, после чего каждому пришлось назвать свой номер.
        – Господа Леметр и Дюпре, – после минутной паузы сказал диспетчер, – вы собираетесь остаться у нас, а это возможно только при наличии у вас вкладов в испанских банках.
        – Вкладов нет, – ответил Жиль, – но есть золото. Его должно хватить на то время, которое мы планируем у вас задержаться. Место высадки – Саламанка.
        – Принято, – подтвердил диспетчер. – Учтите, что вы обязаны сдать в любой банк всё имеющееся у вас золото! Его оценят, и вам откроют счета. И не забудьте посетить полицейский участок. Приятного полёта!
        Вскоре показалось испанское побережье, изуродованное прошедшими цунами. Несколько минут летели над лишённой жизни землёй, а потом внизу замелькали зелёные рощи, поля и деревни.
        – Я же говорил, что они почти не пострадали! – обрадовался Люк. – Вот Англию должно сильно затопить. Зря вы не хотите остаться с нами.
        Ему никто не ответил, и до приземления больше часа летели молча. Жиль посадил машину на одну из площадей Саламанки, быстро простился с оставшимися и поспешил выйти. Обнявшись с друзьями, следом за ним ушёл Люк. На место водителя сел Марк, ввёл в автопилот код Лондона и приказал продолжить полёт.
        – Здесь уже есть связь, – сообщил он и включил свой комм. – Или русские не сбивали спутники, или их заменили резервными. Сейчас попробую дозвониться до брата. Во всяком случае, навигатор работает, и им можно пользоваться, а не лететь по компасу и карте.
        Оказалось, что связь работает только в Испании, поэтому они ни до кого не дозвонились. Мало того, через два часа перестал работать навигатор, и пришлось опять перейти на полёт по карте.
        Больше двух часов летели над Бискайским заливом и столько же – над Францией.
        – Ни одного зелёного пятна! – поражённо сказал не отрывавшийся от окна Феликс. – Всё залито грязью и мусором! И это Франция! Тяжело придётся французам, тем более что у них полно беженцев!
        – Меня больше интересуют не французы, а семья брата, – отозвался Марк. – Надеюсь, что у него всё благополучно, иначе нам нужно будет устраиваться самостоятельно. Связи нет?
        – Пока нет, – ответил пробовавший позвонить Исаак. – Это Английский канал?
        – Да, – подтвердил наёмник. – Берег будет минут через сорок. Может, тогда появится и связь.
        Связь появилась на несколько минут раньше английского берега.
        – Заработал! – радостно воскликнул Липман, показывая свой комм. – Сейчас попробую созвониться с другом. Если его не будет в Англии, есть ещё код жены.
        – Исаак? – услышал он удивлённый голос Джона. – Ты же должен быть в Африке.
        – С Африкой ничего не вышло. Я тебе расскажу потом, а сейчас ответь, могу я у вас устроиться? Меня везут на чужой машине...
        – Летите в Сток-он-Трент, – ответил друг. – Убежище сушим, а все, кто выжил из моей семьи, собрались в кампусе Стаффордширского университета. Найдёшь Гранта, он поможет устроиться на пару дней, а потом переберётесь в Сеймур-Хаус. Я пока в армии, но это ненадолго. Рад, что ты жив! Потом поговорим, сейчас у меня служба.
        – Я уже внёс в автопилот координаты Сток-он-Трента, – сказал Марк. – А сейчас помолчите, я поговорю с братом... Гарри! Рад тебя слышать, брат!
        – Марк? Слава богу, что ты жив, бродяга! – пришёл ответ брата. – Где ты сейчас?
        – Везу одного приятеля в Сток-он-Трент, а потом думаю с другим нагрянуть к вам в гости. Не прогоните?
        – У тебя есть совесть – задавать мне такие вопросы? Я приму тебя и с двумя приятелями! У нас всё в порядке и даже почти нет беженцев. Сильно поднялись цены на продукты, но я успел сделать большой запас. Уже начали наводить порядок, так что скоро будем жить не хуже, чем жили до войны, по крайней мере, до тех пор, пока не вернутся те, кто улетел во Францию.

        В большом гараже стояла новенькая «Волга 3000», на крыше которой была закреплена труба пускового устройства ПТРК «Штурм». Один из находившихся здесь мужчин сидел в салоне, а второй, высокий и худой, нетерпеливо мерил шагами гараж и время от времени смотрел на дисплей комма.
        – Ты долго будешь возиться? – не выдержал он. – Не укладываемся в отведённое время!
        – Не мешай, – отозвался работавший в машине. – Для заказчиков важно не время, а результат. Сказать, что с нами сделают, если не будет нужного? Знаешь, сколько это стоит? И расплачиваться будем не деньгами, а своими жизнями. Лично меня это не устраивает. Лучше ещё раз проверить программу, чем прятаться до конца жизни.
        Худой плюнул себе под ноги и продолжил нервно ходить по гаражу, пока его напарник не закончил работу.
        – Всё! – сказал выбравшийся из машины программист и захлопнул дверцу. – Теперь я уверен в том, что эта птичка прилетит куда надо и выпустит наш гостинец. Как твоя совесть? Через полчаса мы с тобой угробим уйму народа.
        – Все когда-нибудь умирают, – отозвался худой. – Президент угробил стольких, что нам за ним не угнаться. Хватит болтать, начинаем! – Он с помощью дистанционного пульта открыл раздвижные ворота и дал команду автопилоту на старт.
        «Волга» бесшумно выехала из гаража и включила турбины.
        – Лишь бы не сбили! – крикнул программист, провожая взглядом взлетающую машину.
        – Сбить могут на подлёте, а ракета пойдёт раньше, – сказал худой и опять сплюнул. – «Атаку» не собьют – кишка тонка! Хана Мурадову! А нам с тобой нужно уносить ноги. Сейчас такое начнётся!

        – Как это могло произойти? – спросил генерал армии Сергеев, махнув рукой в сторону дымящихся развалин, бывших полчаса назад элитным домом.
        – Применили армейское вооружение, на которое не была рассчитана охрана, – ответил генерал-лейтенант Скворцов. – По словам уцелевшего наблюдателя, это была сверхзвуковая ракета с лазерным наведением, которую выпустили с машины. Судя по пусковой установке сбитой «Волги», это управляемая ракета 9М120 «Атака». Они уже сняты с вооружения, но хранятся на складах. В машине не самоделка, а заводской пусковой комплект, видимо, снятый со списанной техники. Номера приборов сняты, но их восстановят по номерам блоков. Через несколько часов будем знать, откуда их украли.
        – Кто управлял пуском? – спросил министр обороны.
        – Управление было от автопилота, Валерий Алексеевич, – ответил Скворцов. – Кто-то взломал защиту искусственного интеллекта и заставил его выполнять свою программу. На такое способны очень немногие, поэтому мы быстро вычислим наиболее вероятные кандидатуры.
        Недалеко от них села машина, из которой вышел директор СБ России, генерал армии Андрей Валерьевич Сенчин. Приказав сопровождавшим его офицерам остаться, он направился к Сергееву. Поймав взгляд директора, Скворцов поспешил отойти в сторону.
        – Мне уже доложили о результатах, – нетерпеливо сказал Сенчин. – Меня интересует, что будем делать?
        – Армия задавит любое проявление недовольства, – ответил министр обороны, – но лучше до этого не доводить.
        – Вот именно! Выборов не будет, но остаётся Дума. По Конституции государство должен возглавить Карцев. Вас это устроит?
        – Я думал, что вы о нём позаботились, – усмехнулся Сергеев.
        – Правильно думали. Наш Алексей Васильевич узнал о гибели президента раньше меня и развил такую деятельность, что если бы его не остановили, то Дума уже заседала бы в полном составе. Беседа не помогла, поэтому его отправили под домашний арест и лишили средств связи. Я думаю, что нам мало сохранить стабильность и покарать участников заговора. Нужно воспользоваться случаем и убрать тех, кто мешает! Я говорил с Романом Николаевичем, и он полностью со мной согласен.
        – Может, Попову и поручим? У министерства внутренних дел больше возможностей, чем у вас, а привлекать к этому армию...
        – Надо собраться и всё обсудить. Я сейчас сам приглашу тех, кто будет нужен.

        – И это пенсия, которую тебе дали? – удивилась сестра. – Дважды пострадал от радиации, потерял здоровье – и цена этому пятнадцать тысяч?
        – Я не дослужил до конца, – ответил Дэвид. – И пятнадцать тысяч – это немало! Я рассчитывал на меньшее.
         Когда прилетели в Штаты, всех быстро допросили и отправили на обследование. По его результатам даже Бенсон мог продолжать служить, не говоря уже о рядовых. Он вспомнил о галмугудском инциденте и закатил скандал. В результате председатель комиссии предложил написать рапорт на увольнение. Ему занесли в комм двадцать тысяч, и дали разрешение на бесплатный проезд. Позже узнал и размер пенсии, который так возмутил сестру. Дэвид приехал к ней, потому что нужно было куда-то приткнуться, а она осталась единственным близким родственником. Учитывая обстановку в стране, к более дальним лучше было не соваться. Муж сестры работал инженером на фабрике чипсов в небольшом городке Салмон в штате Айдахо и уже должен был выплатить кредит на покупку их большого двухэтажного дома.
        – Это было хорошо до войны! – мрачно возразила Холли. – Сейчас доллар обесценился в шесть раз, а по ценам на продукты – ещё больше! Часть счетов заморозили, а по займам приходится платить! А в Конгрессе обсуждают предложение их индексировать! Мол, раз подешевел доллар, то и платить нужно больше! И говорят, что к тем, кто не пускает беженцев, их начнут селить насильно! Я вчера говорила с Атчесоном, так он сказал, что восстанавливать затопленные территории можно будет только лет через двадцать! Это наш профессор, ты должен его знать. Представляешь? Двадцать лет жить с совершенно чужими людьми! Сказали, что им будут строить жильё, но я уже никому не верю. Объясни, зачем мы полезли в эту Европу? Русские действительно нам угрожали, или это очередная ложь?
        – Я не знаю, – ответил он. – Может быть, угрожали европейцам, а нам врезали потому, что видели нашу подготовку к войне. Не вижу я других причин для вражды. Им ведь тоже досталось.
        – Ладно, – сказала Холли, – будем считать, что один беженец у меня уже есть. Как-нибудь проживём на зарплату мужа и твою пенсию. Не вечно же будет длиться этот кошмар. Лишь бы не было беспорядков. Все недовольны, и у многих есть оружие. У нас пока тихо, а на юге уже были бунты. Пока бунтуют темнокожие и чиканос, и их удаётся разгонять, но уже пошли слухи об отделении штатов! Многие не хотят брать на содержание беженцев, а правительство может только печатать деньги. Мало того что много заводов разрушила волна, так теперь повсюду сокращают производство. Тоби говорит, что и у них трудности из-за того, что не получают какую-то химию из Луисвилла, а больше её нигде не купишь. Как бы и его не уволили!

        Президент Франции Дайон Деларю обдумывал, что ответить на неожиданное предложение русского президента, когда в дверь постучал и, не дожидаясь разрешения, вошёл его секретарь.
        – Я извиняюсь, господин президент, – растерянно сказал он. – Вы отключили свой комм, а у нас срочное сообщение из России. Убит Мурадов...
        – Как убит? – тоже растерялся Дайон. – Объясните толком, Робер!
        – Было покушение... Вроде взорвали его дом. Достоверно известно только о смерти, остальное – это слухи. Официального сообщения пока не было. Власть в руках силовиков, а Думу не собирали. Наш посол считает, что и не соберут. Русских сейчас больше устраивает диктатура.
        – Идите! – расстроенно сказал президент.
        Его печаль не была следствием тёплых чувств к русскому коллеге, а объяснялась опасениями того, что отзовут предложение, которое вчера в личном разговоре передал Мурадов, ну и опасением диктатуры у такого сильного соседа, как Россия. Военные во всём мире предпочитают дипломатии язык силы.
        Немного подумав, Дайон включил комм и связался с министром иностранных дел Камю:
        – Фредерик, у меня для вас дело. Выйдите на русских и узнайте, что у них думают по вчерашнему предложению президента. Потом свяжетесь со мной по закрытому каналу.
        Всё шло так хорошо – и вот теперь это покушение! Вчера, незадолго до обеда, с ним связался Камю и передал приглашение Мурадова о приватном разговоре. Он вёлся через личные коммы по специальному межправительственному каналу связи. Оба прекрасно знали английский, поэтому обошлись без переводчиков.
        – Приветствую вас, Ваше Превосходительство, – поздоровался русский президент. – У меня есть предложение, которое хотелось бы обсудить.
        – И я вас приветствую, Ваше Превосходительство, – отозвался Делару. – Говорите, я внимательно слушаю!
        – Давайте общаться без лишних формальностей, – предложил Мурадов. – Скажите, вам очень нужны поляки?
        – Я вас не понял... – растерялся Дайон.
        – Вы потеряли половину территории, – продолжил русский, – и не сможете заняться восстановлением раньше чем через десять лет. При желании займёте земли Германии и Польши, но для этого потребуется ждать ещё дольше. Потеряны две трети пашен, больше половины промышленности и электростанций, а на уцелевших землях, помимо семидесяти пяти миллионов французов, собрались восемьдесят миллионов немцев, сорок – поляков и двадцать пять – англичан. Вы вынуждены покупать продовольствие в обмен на промышленное оборудование, которого и без того не хватает.
        – Вы не сказали мне ничего такого, чего я не знал бы! – рассердился Дайон. – Могли бы добавить и то, кому мы всем этим обязаны!
        – Не кипятитесь! – отбросив дипломатию, сказал Мурадов. – Я хочу помочь, а не поиздеваться, как вы, должно быть, подумали. Зная о неизбежности войны со США, мы приготовили большой жилой фонд и запасли продовольствие, чтобы было куда эвакуировать население из пострадавших районов. Планировалось, что таких переселенцев будет не меньше двадцати миллионов.
        – А их оказалось меньше, – догадался француз. – И чего вы хотите? Неужели поделиться с нами продовольствием?
        – В первом угадали, а во втором – нет, – улыбнулся Мурадов. – Мы не собираемся ничем с вами делиться, наоборот, я думаю, что вы поделитесь с нами беженцами. Скоро наступят холода, а у вас многие из них не устроены. Даже если улетят англичане, вам не пережить зиму без серьёзных потерь. Для этого недостаточно жилья, продовольствия и энергии. Не хватит даже лекарств лечить больных. Думаете, французы будут долго терпеть? К тому же от немцев в будущем получите большую пользу, а какая польза от таких неуживчивых и спесивых соседей, как поляки?
        – А для чего они вам? – спросил Дайон.
        – Они не любили русских без существенных оснований, а теперь такие основания появились, – объяснил Мурадов. – Через несколько лет их численность сократится вдвое, а выжившие вернутся на свои не сильно загрязнённые территории. Эта ненависть на много поколений. Мы были вынуждены поступить так, как поступили, но им бесполезно что-либо объяснять. Зачем нам такие соседи?
        – И вы хотите привести таких врагов на свою землю? – не понял Дайон. – Я это сделал бы с единственной целью – понемногу всех истребить.
        – Никто не собирается истреблять целый народ, – возразил русский. – Если вы их выгоните, многие сбегут на Украину и к вашим соседям или вернутся в Польшу. Но часть тех, в ком не так сильны страх и ненависть, уйдут к нам. Мы найдём им применение и запретим покидать место жительства. При длительной целенаправленной пропаганде можно изменить любого. Во всяком случае, их дети будут мало отличаться от русских.
        – А число выживших и вернувшихся в Польшу сократится намного больше! – добавил Дайон. – Вряд ли поляки уживутся с украинцами, и эта свара тоже пойдёт вам на пользу!
        – Вы бросили Украину, а мы не подобрали, – возразил Мурадов. – Для нас нет выгоды в страданиях её народа, но мы не собираемся вытягивать украинцев из того дерьма, в которое они влезли с вашей помощью. Не те у нас отношения, да и своих забот хватает.
        – Одно дело отказать в помощи, когда её нечем оказывать, – сказал француз, – и совсем другое – выгнать вон. Это неприятно и приведёт к тому, что ненавидеть будут не только вас и американцев, но и нас. Вы на это рассчитываете?
        – Вы окажетесь в хорошей компании. Вызовите ненависть поляков, но сэкономите продовольствие и лучше устроите оставшихся. Я даже готов вам помочь, но только лекарствами и тёплой одеждой. В конце концов, мы с вами не воевали.
        – Господин президент! – вышел на связь Камю, оторвав Делару от воспоминаний. – Я говорил с министром иностранных дел. Господин Бершин подтвердил, что сделанное президентом предложение сохраняет силу.


                Глава 16


        – Что ты возишься! – прикрикнула Вера. – Быстрее давай картошку!
        Проведённое судовым врачом обследование не выявило у Нины никакой заразы, поэтому она второй день отрабатывала свой проезд на камбузе. Здесь трудились три женщины, но и ей хватало работы. Чтобы три раза в день кормить экипаж «Александра Засядько», им нужно было работать не меньше десяти часов.
        Нина поспешила поднести ей таз с резанной картошкой, которая тут же была вывалена в огромную кастрюлю.
        – Перекур, девочки! – сказала Марья. – Второе у нас готово, суп скоро сварится, а с остальным управимся за полчаса. – Она сняла фартук и вышла из камбуза курить.
        – Пусть она портит лёгкие, а мы пока поболтаем, – Вера села на лавку и позвала остальных: – Садитесь, в ногах правды нет. Нина, ты у нас человек новый, да ещё с интересной биографией, поэтому будешь нас развлекать.
        – Нет в моей биографии ничего интересного, – отозвалась Нина, – да и не хочется мне об этом вспоминать. Сделала глупость, когда уехала в Турцию, а потом от меня уже ничего не зависело. В самом начале можно было попросить родню, чтобы прислали деньги, и уехать, но не сделала из-за стыда, а позже уже не дали бы. В Турции была хоть видимость самостоятельности, а когда попала в Аравию, не стало и её.
        – И многим ты давала? – спросила Вера. – Не ломайся, интересно же!
        – Я никому не давала, сами брали. Вы, девочки, просто не понимаете, что такое Восток.
        – Неужели там всё так плохо? – участливо спросила Светлана.
        – Кому как, – ответила Нина. – К своим женщинам относятся уважительно, а мы для них не люди. Восток – это свой мир, не хороший или плохой, а просто для нас совершенно чужой. У них своя жизнь, в которую не пустят неверных. Даже когда они сильно зависели от европейцев, было много ограничений, а сейчас вообще... В Турции или Египте это было не очень заметно, особенно на курортах, а в других странах не церемонились даже с мужчинами, что уже говорить о нас! Наши верующие чётко разделяют жизнь и религию, а арабы живут своим исламом.
        – Приняла бы их веру.
        – Думаете, это так просто? Если гяурка нарушает законы, какой с неё спрос! Вы сильно будете сердиться на собаку? Могут и побить, но если разозлить. С правоверной совсем другой спрос, а у меня не было ни денег, ни родни. Как вести нормальную жизнь?
        – Поболтали? – спросила вошедшая Марья. – Давайте сварим компот, а потом с час отдохнём и займёмся ужином.

        – У твоего брата есть девушка? – спросила Лена. – Он говорил, что занят.
        Девочки пообедали и, как обычно в последние дни, вышли гулять в парк. Было солнечно и тепло и стих дувший с утра ветер, поэтому они решили посидеть на лавочке и выбрали ту, которую не затеняли деревья.
        – Зря ты интересуешься братом, – ответила Вера. – У него любовь до гроба! Да и тебе только тринадцать, думаешь, он будет ждать, пока ты подрастёшь? Я по этой же причине не раскатываю губу на его соседа, хоть он и классный парень. Умный и красивый, только очень несчастный. А я ещё зря его побила!
        – Почему зря? Он же хотел ударить твоего брата.
        – Олег пять лет ходил на тэквондо и подолгу занимался дома. Знаешь, какие у него мышцы? Он сам потом сказал, что не защищался, потому что Иван всё равно не ударил бы. Ударила я, а он упал и ушиб ногу, да ещё порвал брату рубашку. А теперь при встрече отворачивается, хоть я и извинилась.
        – Хватит болтать о парнях, лучше расскажи о вашем возвращении. Ты в прошлый раз закончила на том, что у вас угнали машину.
        – Хорошо, что напомнила! – воскликнула Вера. – Знаешь, что сказал брат? Он вчера видел здесь и того мальчишку, которого мы забрали в Бельгии, и дочь угнавшего машину мерзавца! Он будет три года разгребать радиоактивные развалины, а её направили в наш дом. И теперь эти двое гуляют по парку, взявшись за руки! Нужно будет повидаться с Акселем и познакомиться с этой Никитиной. Я тогда её даже не рассмотрела. Она сказала Олегу, что поругалась с отцом и не отвечает на его звонки. И правильно делает! Остальное расскажу вечером, сейчас неохота. Давай лучше поговорим об убийстве президента!
        – А о чём говорить? – не поняла Лена. – Мы же ничего не знаем, кроме того, что передали в выпуске.
        – Это ты не знаешь, а я кое-что слышала!
        – Где ты могла слышать? Всё время ходим вместе.
        – Сегодня на лоджии. Под нами говорили две девчонки, которые подслушали разговор воспитательниц, а я подслушала их. Говорили об арестах, которые проводят военные. Мол, арестовывают и не дают связаться даже с семьёй. И таких много! Говорят, что арестовали даже председателя Думы Карцева!
        – Я его тоже арестовала бы, – сказала Лена. – Когда упразднили пост премьера, Карцев стал вторым человеком в государстве. Если что-нибудь случится с президентом, он его заменяет до выборов. А какие сейчас могут быть выборы? Не удивлюсь, если он замешан в заговоре. В нашей Думе куплены почти все депутаты!
        – А ведь точно! Мы изучали Конституцию, только я об этом не подумала. У него такая слащавая морда – точно заговорщик! Сейчас свяжусь с братом, может, он что-нибудь знает... Олег, мы тут обсуждали убийство президента... Хорошо, позвоню позже... Он сейчас слушает английскую станцию и попросил не мешать. Давай тоже послушаем, что передают англичане?

        – Что передают англичане? – спросил Иван. – Сделай громче, чтобы мне не искать самому.
        – Радуются, – ответил Олег. – По случаю убийства Мурадова у них объявлен национальный праздник. Вот французы удивили: нет никакой радости, наоборот, выразили соболезнование.
        После вчерашнего разговора о смысле жизни Зверев уже несколько раз обращался к нему по разным вопросам. Убийство президента не оставило юношей равнодушными, и о нём тоже говорили после правительственного сообщения.
        – После нападения на Соединенные Штаты, не имеющей прецедента по своей жестокости попытки уничтожить свободный мир цунами и ядерных бомбардировок стран Европы клика Мурадова развязала кровавый террор в собственной стране! – услышал Иван торжественный голос на английском. – Уничтожают самых богатых и влиятельных предпринимателей и финансистов – элиту российского бизнеса. Наверняка это очередной передел собственности, который обогатит сторонников убитого президента. Пострадали и видные деятели оппозиции, и правозащитники! Кровь на руках...
        – Я думаю, хватит, – выключив комм, сказал Олег. – Они ничего толком не знают, только слухи, которые могли передать из посольства.
        – А сам что думаешь об этих чистках?
        – Я начну думать, когда узнаю, кого вычищают и за что. Вряд ли успели раскрутить заговор, поэтому, если действительно идут аресты, значит, взялись за кого-то из олигархов и оппозицию. Лишь бы при этом не развалили экономику.

        – Вы можете войти! – сказал секретарь, открыв дверь перед невысоким мужчиной лет шестидесяти, с круглым лицом и пышными усами. – Господин президент ждёт!
        Прибывший тоже был президентом, только польским. Бронислав Каминский небрежно кивнул Роберу и вошёл в кабинет. Он обменялся приветствиями с французским президентом и по его приглашению сел в кресло.
        – У меня к вам крайне неприятный разговор, – сказал Деларю. – Франция потеряла половину территории и приняла сто пятьдесят миллионов беженцев, а это в два раза больше нашего собственного населения! Близятся холода, а мы не в состоянии обеспечить жильём и продовольствием даже спасшихся от потопа французов и нашедших у нас спасение немцев. Англичане скоро вернутся на родину, и вам придётся сделать то же самое! Заражена не такая уж большая часть Польши, а Россия вам больше не угрожает. Более того, мне передали, что желающие этого поляки могут найти спасение на её территории.
        – Всего от вас ожидал, только не этого! – с возмущением крикнул Каминский. – Теперь мне понятно, почему вы выразили им соболезнование! И это после того, что они сотворили!
        – Политика – это искусство возможного, – сухо сказал француз. – Я не больше вас люблю русских, но вынужден с ними считаться и действовать, исходя из своих возможностей!
        – Вам что-то пообещали? – более спокойно спросил поляк. – Интересно что?
        – Дело не в их обещаниях, а в нашем положении. Я сказал бы вам то же самое и без разговора с русским президентом. Нам и так будет нелегко, и я не могу морить голодом французских детей, чтобы кормить ваших! Если бы не цунами, такая возможность была бы, но не сейчас! На моём месте вы поступили бы точно так же.
        – Возможно, – не стал спорить Каминский. – Русские точно не займут Польшу?
        – Они предложили её мне вместе с Германией. Русским не нужны чужие территории, у них достаточно своих.
        – Им нужны мы, а не наши испоганенные радиацией земли. Мы уйдём, только они не получат ни одного поляка!
        – Мы объявим о русском предложении, а решайте сами. Вся возможная помощь транспортом будет оказана.

        Из двадцати трёх членов Совета Безопасности на совещании присутствовали только восемь. Было решено, что обязанности президента временно возьмёт на себя Сергеев, а министерство обороны возглавит начальник Генерального штаба генерал-полковник Берестов. Расследование покушения на Мурадова поручили персонально начальнику Следственного управления СБ Скворцову, а так же распределили работу по поддержанию порядка между силовыми министерствами и утвердили список тех, кого нужно было «раскулачить». Таких оказалось больше трёхсот. От ликвидации «раскулаченных» отказались, решив заменить её бессрочным заключением в одном из лагерей. Брались под полный контроль Центральный банк, три десятка ещё действующих частных банков и незакрытые биржи.
        – Мелкий и средний бизнес трогать не будем, – сказал Сергеев, – за исключением торговых сетей, а крупному в России не быть. Часть активов выкупим, остальное будет конфисковано. Уже создана комиссия, которая этим займётся. В основе всех крупных состояний лежит криминал. Если хорошо покопаться, почти не придётся платить, вот пусть и копаются! Собственность иностранных компаний национализируем. При Мурадове была проведена большая работа по подготовке перевода части промышленности под государственный контроль, теперь нам нужно сделать так, чтобы это прошло без потрясений. До частного капитализма мы пока не доросли, поэтому будет государственный. Экономикой должны управлять не люди в погонах, а профессионалы, которые уже занялись этим делом. Они есть и в министерстве Романа Николаевича, которого я попрошу заняться контролем.
        – Сделаем, – отозвался министр внутренних дел Попов.
        – Думу нужно распустить, – продолжил Сергеев. – Деятельность политических партий прекращается сроком на три года. Всё это нужно обосновать и довести до населения. Как только справимся с последствиями войны и закончим экономическую реформу, так и отменим эти ограничения. Что у нас по полякам?
        – Французы объявили о нашем предложении, но мне сообщили, что у поляков общее мнение  – отказаться, – ответил министр иностранных дел Ярцев. – Конечно, найдутся те, кто передумает, но их будет немного. Миллион-два, вряд ли больше.
        – Это хорошо, – довольно сказал Сергеев. – Я не был сторонником этой инициативы президента, но не стал ничего отменять, потому что она поссорит поляков с французами. Не так уж сильно они пострадали, поэтому обойдутся без посторонней помощи. Удрали не из-за радиации, а из-за боязни нашего вторжения. Вот пусть возвращаются и живут как хотят.

        – Чем займётесь, Артур? – спросил Фишер уже бывшего президента Камбелла.
        Вынесенный Конгрессом импичмент должен был прервать и его карьеру государственного секретаря, но только после избрания нового президента.
        – Идиоты! – высказался о демократах Камбелл. – Меньше всего нам сейчас нужны выборы! Они доиграются до развала страны! Вы, Дилан, тоже готовьтесь к отставке. Демократы не оставят никого из моей администрации, Мейси так и сказал.
         Лидер демократов выразился иначе, но Фишер был согласен со своим бывшим шефом. Все главные фигуры уберут, и хорошо, если дело не дойдёт до суда. Такого военного поражения и экономического ущерба Америка не знала никогда, и кому-то придётся за это ответить. Лично он собирался уехать.
        – Ну что, господа, будем писать мемуары? – обратился к ним Джейк Хардман, вышедший из зала, в котором до сих пор заседали уцелевшие сенаторы.
        Вчера импичмент почти единогласно приняли конгрессмены, а сегодня его в пожарном порядке утвердил сенат. Инициаторами, как и следовало ожидать, были демократы, но их поддержало и большинство республиканцев. Неудивительно, если учесть позицию ведущих СМИ и настроение избирателей. Министра внутренней безопасности вызвали в сенат для отчёта, и он только сейчас освободился.
        – Я буду писать только в том случае, если дадут срок, – невесело пошутил Фишер, – если засудят вас, я найду чем заняться.
        – Думаете, до этого может дойти? – озабоченно спросил Хардман.
        – Не знаю, но не собираюсь проверять.
        – Собираетесь уехать? – догадался Камбелл. – Пожалуй, я сделаю так же. Те, кто готовил нас к войне, погибли, а демократы будут срочно искать виновного. Скорее всего, им буду я, возможно, в компании с кем-нибудь из вас. Нужно было послушать совета Моллигана и начать войну с Бразилией. Для неё хватило бы остатков флота, а победа воодушевила бы американцев и заткнула рот Конгрессу. – Он не попрощавшись направился к выходу из холла.
        – Неудачник, – сказал Фишер. – Война! Как воевать, если разваливается экономика и на глазах обесцениваются деньги? Мало кто хочет работать засучив рукава, все могут только жаловаться и требовать! Если бы он её начал, точно всё развалилось бы!

        После набора кода входная дверь в убежище со скрежетом освободила проход.
        – Нужно ремонтировать, но пока сойдёт и так, – сказал Грант. – Нам обязательно надо запустить генератор, ну и выбросим испорченные матрасы, одному их неудобно носить.
        – Сухо и нет запаха плесени, – принюхался вошедший в тамбур Исаак. – Вторую дверь не ремонтировали?
        – У меня не сто рук, – ответил Сеймур. – Что успел, то и сделал. Наверное, не буду её ремонтировать. Это теперь не убежище, а жильё, для которого вторая дверь – это неудобство. Ну как здесь?
        Загоревшиеся светильники дали возможность рассмотреть большое, заставленное контейнерами помещение.
        – У меня три таких с продуктами и ещё холодильные камеры и теплица. Два дня назад на полу были лужи, а теперь сухо. Пойдём покажу генератор. – Грант вышел в коридор и открыл дверь в генераторную. – Красавец? Недалеко отсюда закопаны ёмкости с горючим. Блоки вроде сухие, сейчас проверю.
        Он один за другом вставил в направляющие электронные блоки и нажал до щелчка, вгоняя их в разъёмы.
        – Инженер снял крышки, а я не стал их привинчивать. На стеллаже накопители. Если запустим генератор, поставим их на зарядку.
        Стоило Гранту нажать пусковую кнопку, как двигатель генератора загудел, набирая обороты. Постояли несколько минут, но всё продолжало исправно работать, поэтому пошли в спальные комнаты за матрасами.
        – Я их уже снял, – сказал Сеймур, – так что мы быстро управимся. В городе обещали сделать точно такие же, а эти просто оставим снаружи, а потом отнесём куда-нибудь подальше.
        – А почему так много? – спросил Исаак при виде штабеля испорченных матрасов.
        – Потому что строилось на много жильцов, – ответил Грант, который не рассказывал приятелю сына о гибели семьи дочери и Алис. – Берись, будем выносить их по одному. Если завтра сделают замену, можно будет переезжать. Тогда и Джон бросит свою службу.

        – Эпицентр был прямо над кладбищем, – рассказывал офицер. – Неподалёку находились склады и несколько салонов ритуальных услуг. Может, было что-нибудь ещё – это неважно. Вы должны развалить всё, что уцелело, чтобы там была ровная площадка. Потом пустим вертолёты, которые обработают её полимером. Это гарантирует, что оттуда десять лет не будет распространяться радиация. Задача ясна? Ни в коем случае не расстёгивайте защитные костюмы и не убирайте маски, а то уже находились такие... умники. Вам нужно отработать три года и после этого не превратиться в доходяг! Если будете работать с умом, сохраните здоровье. Связь не по коммам, а по выданным рациям. Все по машинам!
        Виктор проверил ворот комбинезона и то, как сидит маска респиратора, и побежал к бульдозеру. Было уже пять вечера, а на работу им отвели три часа. С учётом уровня радиации и принятого заранее радиопротектора за это время они получат безопасную дозу.
        Впереди виднелось открытое пространство без признаков растительности и с остатками каких-то строений. Видимость была неплохая, только немного мешала неизвестно откуда взявшаяся дымка тумана.
        «Сколько же людей здесь погибло, – думал он, запуская двигатель. – Было уже рабочее время, а никого заранее не предупреждали. Здесь мы справимся быстро, а потом хотят перебросить в Смоленск. В основном будет работать авиация, но самолёты отбомбятся по зоне сплошной застройки, а остальное разгребать нам. Нас могут сколько угодно успокаивать, но я уверен, что, если выживу, остаток жизни проведу никому не нужным инвалидом. Денег много, толку от них! Сын где-то далеко и вряд ли вернётся, даже если ещё жив, а дочь не отзывается на звонки. Так и сказала, что у неё больше нет отца. Наверное, дело не только в моём поступке. Слишком мало я уделял ей внимания».
        Бульдозер подполз к развалинам одноэтажного кирпичного дома, взревел двигателем и снёс остатки стен, подняв тучу рыжей пыли. Никитин потратил несколько минут, разравнивая битый кирпич и обломки бетонных плит и направил машину к следующей цели.

        – Говорит «Центр», «Пятнадцатый», доложите обстановку! – сказал диспетчер.
        – Я «Пятнадцатый», – пришёл ответ. – Углубился на польскую территорию на тридцать километров. Как и предполагалось, радиацию несёт от базы под Люблином. Брест не заденет, а Пинску достанется. Продолжаю полёт.
        – «Пятнадцатый», осмотрите остатки базы и сделайте замеры, – диспетчер отключил передачу и обратился к сидевшему рядом генералу: – Людей и скот из сёл убрали, но я боюсь, что придётся эвакуировать и Пинск. Прогноз метеорологов неблагоприятный. Ветер усиливается и будет дуть в восточном направлении несколько дней, а дождей нет и не предвидится.
        – Лишних из него уже убрали, – ответил тот, – а оставшиеся пятьдесят тысяч трогать не будем. У всех есть средства индивидуальной защиты, а производственные помещения оборудованы воздушными фильтрами. Дома тоже оборудуем, а на улицы пустим поливальные машины. Нужно потерпеть. Резервы на эвакуацию есть, но они предназначены для населения Бреста. Наши возможности ограничены и не хотелось бы без крайней необходимости вывозить людей в Россию.
        – Решать вам, – пожал плечами диспетчер. – Вдоль границы пять очагов заражения, остальные расположены намного дальше. В ближайшие два дня мы дадим уточнённый прогноз, тогда будет ясность с тем, обойдутся в Пинске респираторами или вам надо будет обращаться к русским.

        По номерам блоков устройства управления стрельбой ПТРК «Штурм» быстро установили заводской номер изделия и то, что его установили на списанную шесть лет назад многоцелевую гусеничную машину. Не составило труда выяснить, что она была отправлена на утилизацию на базу военного городка под Подольском. В самом начале проверки узнали о пропаже с базы майора Уварова. Этот офицер пять дней назад не вышел на службу и не отвечал на вызовы, а его двухкомнатная холостяцкая квартира оказалась запертой.
        – Мы использовали главный компьютер Управления и запустили поиск Уварова по записям доступных камер Москвы и подмосковных посёлков, – докладывал Скворцову полковник Кобец. – Одновременно началась проверка личного состава базы с применением мер технического контроля. Наверняка Уваров сам монтировал «Штурм» на «Волгу», поэтому должен был хоть где-нибудь отметиться.
        – Короче, – поторопил его генерал. – Подробности расскажете потом.
        – Обнаружили с полсотни записей, – заторопился полковник. – Отсеяли двух двойников, а остальные записи были сделаны в Жуковке. Опросом жителей быстро нашли коттедж, в котором жил майор. В его гараже и стояла до покушения сбитая «Волга». Уваров не применял грима, так что это оказалось не трудно.
        – И кому же принадлежал этот коттедж?
        – Олег Митин. Это хакер, который проходит у нас по кличке Рязанец.
        – Значит, нашли и программиста. И где же они?
        – Уваров обнаружился в одном из моргов района Коптево. Его сбила машина, есть даже запись наезда. Номер оказался фальшивый, так что машину не нашли. Митин исчез и не зарегистрирован после покушения ни одной из камер. Мы считаем, что он применил грим. Быстро его не найдём. Скорее всего, никто из этой парочки не знал заказчика. Работали через посредника, но и его прикрыли, убрав майора. Может, убрали и Рязанца, но в моргах его нет.
        – Что дала проверка базы?
        – Пока ничего, но она не закончена. Уваров не мог действовать в одиночку, но даже если найдём сообщника, то это ничего не даст для дальнейших поисков.
        – Поднимали записи разговоров через их коммы?
        – Конечно. Уваров общался по комму только с сослуживцами две недели назад, а Митин только болтал со своими девушками. Видимо, был какой-то другой канал связи.
        – Плохо, полковник! Я понимаю ваши сложности, но постарайтесь найти Рязанца. Дайте на него ориентировку в наши территориальные управления и озадачьте полицию. Усилили контроль на границах?
        – Приняли все меры, Сергей Николаевич. Только если у него грим, надёжная «крыша» и много денег, можно искать годы. Вряд ли он сейчас сунется через границу, скорее, на время где-нибудь затаится. Искать будем, но я не могу обещать вам быстрых результатов.

        «Никуда не уйду, если кто-нибудь предложит стать сыном! – думал Аксель, гуляя с Леной перед ужином по дорожкам парка. – Разве можно её бросить? Сергей из сто сороковой комнаты уже к ней клеился. Пока я рядом, это не страшно, а если уйду? Я люблю её и буду любить всю жизнь! Все Бахи были однолюбами. И что делать, если потеряю любовь? Зачем тогда жить?»
        – О чём ты думаешь? – спросила девочка. – У тебя сейчас такое выражение лица... У меня было похожее перед визитом к зубному врачу.
        – О тебе, – признался он. – Я никогда не дружил с девчонками. А у тебя была такая дружба?
        – У меня было много поклонников в третьем классе, – засмеялась Лена. – В нём учились почти одни мальчишки, которые носили мне портфель, дрались из-за меня и провожали до дома. Потом мы переехали, и я поменяла школу. В новом классе было мало ребят и мне никто из них не нравился, а те, кто старше, не обращали внимания. Во дворе были мальчишки, но я никого из них не знала и не общалась. Хватало подруг, учёбы и комма.
        – Подруги звонят? – спросил Аксель.
        – Нет. Узнали о том, что отца осудили, а меня отдали в детский дом и, наверное, решили, что наша дружба была ошибкой.
        – Значит, это не настоящая дружба.
        – Наверное, – согласилась она. – Скучаешь по Бельгии?
        – Не скучаю, – ответил он. – У меня не было там ни родных, ни даже друзей, а здесь есть ты, да и вообще жизнь стала интересней. Вы какие-то не такие, а я не пойму, в чём разница.
        – Ты только смотришь фильмы? Этого мало, чтобы понять русских. Я советую прочитать «Войну и мир» Толстого или что-нибудь из Достоевского, – Лена говорила серьёзно, но едва сдерживала смех. – У вас говорят, что это самый хороший способ.
        – Сегодня же скачаю, – пообещал Аксель. – Я слушал утром радио и узнал, что вы пригласили к себе поляков. Меня это удивило. Конечно, вы когда-то жили вместе, но приглашать их к себе после атомных бомбёжек... Ведущий сказал, что никто не согласился.
        – Наверное, для того и пригласили, чтобы они отказались, – сказала девочка. – Мы ещё раз показали своё великодушие, а они – свою спесь. А бомбили не их, а американцев. Наверное, этим приглашением хотели чего-то добиться. Приглашал Мурадов, а он за всё время президентства ни разу не ошибся. Жаль, что его убили!

       Главы 17-18   http://www.proza.ru/2018/02/03/1512