Чешуя-3

Дед подозрительно быстро адаптировался к новой старухе. То есть, это по факту она была новой, а фактически - старая его бабка, которую он мял полвека, не меньше.
Ну, померла, подумаешь, с кем не бывает. Теперь вон опять баламутит, да задом крутит. Забыли и проехали!
Дед оказался философом, что пришлось кстати.

Так и вышло: никто никому лишних вопросов не задавал.
Дед еще со школы помнил - что дадено, то и имеем. Это в геометрии так. Или в алгебре. Вот тут дед путался.

Бабка тормошила деда, как в лучшие годы, завела его, как часы. А он и затикал. Хорошо!
Всем было хорошо, кроме рыбки.
Она лопалась от злости и даже отчаянно объявила голодовку. Но бабку этим не проймешь - только зыркнула на рыбку, та и передумала.

Дед к рыбке относился, как к внучке - любил и баловал. Мечтал аквариум смастерить, чтобы любимица его в красоте да роскоши плавала, как сыр в масле.
- Мы не жили, так пусть хоть мОлодежь... - весомо говорил он бабке. Но так он неудачно говорил, что вроде бы и мечтает о красивой жизни, но как-то робко, что ли, неуверенно - без нахрапа.
Бабка об аквариуме не мечтала - вот еще! Она хитрая, бабка-то. С первого раза все про рыбку просекла и отложила мысль на подумать.
"Ишь, щучка!" - так она думала пока о рыбке. Затаилась.

Была бы бабка как дедка-простофиля, сидели бы они с аквариумом и последним шансом на исполнение желания. Профукали бы рыбку, как горох.
А бабка, когда рыбкину исповедь-то слушала, сразу смекнула, что ситуация серьезная и в дедовы руки отдавать ее - да дурой быть!

Она, как баба, догадалась, что рыбка, как баба, все как есть не скажет, хоть режь!

Бабка всю жизнь была хорошей хозяйкой и знала премудрости готовки. В холодной печи кашу не сваришь! Значит, что нужно? Правильно - печь подогреть.
Вот она и подогревала рыбку своим игнором.
«А пущай! Хуже не будет! Будет как шелковая!» - злорадствовала бабка.

Но и рыбка своим неожиданным признанием замкнула старуху на процесс обдумывания. Процесс затягивался, потому что она боялась прогадать, а куш маячил большой.
«Это, значитца, два желания — что захочу. Вот прям любое-прелюбое?!..» - озадачивалась бабка, совсем забыв про главное условие - желания должны быть дедовы.
«Тут самое главное эти желания-то... все что хочешь!.. а чего мне надо?» - мысли бабку угнетали и злили. Она не знала, чего ей надо! Жива-здорова, дед под боком, проблем нет...
Есть проблема! Одна - рыбка с искушением.

А дед жил-не тужил, не мучаясь выбором желаний. У него все было под рукой — и бабка родная, и рыбка любимая.
Вечерами, пока бабка хлопотала и гремела кастрюлями, он беседовал с рыбкой по душам.  Никто и никогда не слушал его так внимательно, как рыбка. И дед каждый вечер разглагольствовал — про все сразу, но ничего внятного.
«Как можно жить без мечты, желаний? Какая-то жизнь без аппетита. Хоть бы ляпнул что-нибудь» - с тоской смотрела на болтуна рыбка.
Иногда старческое многословие ограничивалось простыми и сложными междометиям - и этого деду было достаточно для самовыражения.

Рыбка страдала и бесилась. Ее подкосило коварство старухи: ведь на нее была вся надежда! Да если б рыбка знала, что бабка такая гадюка, разве ж она оживила б ее?..

Плакать и ненавидеть. Больше рыбке ничего не оставалось.
Ну да, еще надеяться.

Но надо было срочно ослабить натянутость ситуации и рыбка нашла правильный выход, то есть ход.
Она запела.
Бабка чуть концы не отдала от неожиданности.
Представьте: из цинкового ведра раздается глухое пение как из ведра. Голос у рыбки оказался зычным  - всем штормам во славу! Песни рыбка знала разные и непотребные в том числе. Так что разгул был обеспечен.
Разъяренная бабка подскочила к ведру:
- Это что за репертуар?! - завопила она. - Мы тебя кормим, поим, терпим, а ты вот как благодаришь? Хорошо, что дед не слышит ни хренушки! Бордельеро! - взвизгнула она, вспомнив развратное слово.
Не то чтобы бабка была уж такая святоша или одуванчик какой, нет. Нормальная, владеющая устным  крепким, когда надо и кому надо. Но вот чтобы так, средь бела дня, из ведра орать непристойности во всю глотку! Стыдоба!
- Килька ты! - накинулась оскорбленная добродетель на певунью. - Щас я тебя в чувство-то приведу! Щас ты у меня запоешь!  Барракуда! - распоясалась бабка, еще не зная что, но зная точно, что что-то сделает.
Дед удивленно вскинулся на бабкины крики:
- Ты че? На кого орешь? С дуба рухнула?
Бабка язык-то прикусила и оттеснилась от ведра.
- Да это я так, померещилось.
- Ты мне животную не напугай! - насупился дед и наклонился к ведру:
- У-тю-тю, ты не бойся, она не буйная, так - проорется, ну а потом все путем. Испужалася?

Ничего не ответила рыбка.
Воодушевленная дебютом, она готовилась ко второму раунду.

http://www.proza.ru/2018/02/07/1509