104 Годковщина 19 марта 1972

Александр Сергеевич Суворов

О службе на флоте. Легендарный БПК «Свирепый».

2-е опубликование, исправленное, отредактированное и дополненное автором.

104. Годковщина. 67-й ОДСРНК ДКБФ. 19 марта 1972 года.

Сводка погоды: Калининград, воскресенье 19 марта 1972 года дневная температура: мин.: -2.8°C, средняя: 3.0°C тепла, макс.: 11.5°C тепла, без осадков.

Что такое "годковщина" я узнал, познал, ощутил и прочувствовал на себе гораздо раньше, чем был призван на военно-морскую службу, потому что первым в моей жизни настоящим "годком" был мой собственный старший брат Юрий Сергеевич Суворов - матрос Черноморского флота, служивший в одной из авиационных частей ЧФ недалеко от Джанкоя. Мы с нашей мамой, Ниной Васильевной Суворовой, в июле 1966 года приехали к Юре в военную часть на принятие военной присяги и участвовали в этом торжественном акте военной службы. Хотя Юру и комиссовали по зрению, но всё же он успел "хватануть годковщины по полной", что позволило ему показать мне, его младшему брату, "где раки зимуют"...

Конечно, я шучу и "сгущаю краски", но всё равно, дух той традиционной дедовщины и годковщины 60-х годов, наследницы годковщины послевоенных 40-х и сталинских 50-х годов, был весьма силён, энергичен, крепок, разнообразен. В 60-е годы дух вольнодумства и "оттепели" уже витал в Советской Армии и на Военно-Морском флоте, но одновременно был очень силён дух советской коммунистической морали и нравственности, напряжённого ожидания беспощадной атомной войны, которую вот-вот должны были начать против нас США и из союзники по НАТО. Поэтому главными лозунгами того времени были: "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!", "Отстоим завоевания Октября!","Под знаменем Ленина, вперед, к победе коммунизма!", "Победа коммунизма неизбежна!", "Наши цели ясны, задачи определены, за работу, товарищи!", "Нет - НАТО!", "Миру - мир!", "Пятилетку в четыре года!", "Догнать и перегнать!", "Партия – ум, честь и совесть нашей эпохи", "Партия – наш рулевой!", "Слава КПСС!", "Народ и партия – едины!", "Вперёд  к коммунизму!".

Это только сейчас в 70-е годы XX века, после низвержения Генерального секретаря КПСС Никиты Сергеевича Хрущёва и установления власти "верных ленинцев" во главе с Леонидом Ильичём Брежневым, начался период разрядки, мирного сосуществования, стабильности в жизни, в культуре, в экономике и политике, а значит, прекратилось "победное шествие к коммунизму", началось строительство "развитого социализма", которое впоследствии будет обозначено словом-понятием "брежневский застой". На самом деле никакого застоя, конечно, не было, наоборот, борьба, конкуренция и соперничество между Западом и Востоком, между США-НАТО и СССР и странами Варшавского договора только усилилась, но в целом всё было планомерно, программно, по руководящим документам Пленумов и Съездов КПСС. Вот почему наша годковщина 70-х отличалась от годковщины 60-х, а тем более 50-з годов, она была подобна партийной, хозяйственной и государственной "номенклатуре".

Старослужащие "годки" на военно-морском флоте или "деды" в советской армии - это те же самые члены особой группы военнослужащих, которые занимали ключевые руководящие посты во всех сферах военной службы и на всех уровнях должностей, прежде всего, командных должностей всех уровней, в том числе и по сроку службы. Членство в КПСС или ВЛКСМ здесь особой роли не играло, потому что годок или дед - это, как правило, наиболее авторитетный, опытный, умелый, грамотный, знающий взрослый военнослужащий, прошедший все уровни и ступени роста от рядового до командира какого-либо подразделения. Аналогами годков или дедов были, например, воры в законе или смотрящие в блатной и воровской среде, бригадиры в производственных бригадах, старики и старшие в семейных кланах и т.д.

Ещё с первых лет установления советской власти в СССР характерными признаками номенклатуры, как руководящих работников или служащих, стало их освобождение от обычной, рутинной работы или службы, при этом номенклатурные работники не освобождались от ответственности за порученное дело и за работу своих подчинённых или подведомственных рядовых работников, поэтому одной из основных функций номенклатуры стал надзор и контроль над работами и работниками. Назначение на должности командиров отделений, групп и команд, как правило, осуществлялось из числа годков с учётом не только их фактических знаний и опыта, но и с учётом их авторитета среди рядовых военнослужащих (матросов). Например, Григорий Булат был, как говорится, "на голову" был лучше матроса Анатолия Мартынова как штурманский электрик, к тому же спокойный, выдержанный, прямой и честный, поэтому Григорий заслуженно был назначен на должность командира отделения штурманских электриков БЧ-1 БПК "Свирепый", а Толя Мартынов, обладающий повышенным чувством самолюбия, вспыльчивостью и физической силой, перешёл в ранг "традиционного годка".

Номенклатурная годковщина или дедовщина была общепринятой неофициальной системой отношений доминирования в советском партийно-государственно-хозяйственном сообществе, в советской армии и на военно-морском флоте, это была очень древняя и традиционная система отношений и сломить её или уничтожить практически было невозможно, она была всеобщей, естественной и поддерживалась существованием слабых духом, волей и бессильных людей, которые находили спасение в абсолютном подчинении, приспособились к ней, а затем, по прошествии определённого срока службы, сами становились ключевыми элементами этой системы, становились годками и дедами.

7 марта 1972 года в день прибытия в учебный центр 67-го ОДСРНК первых групп списанных и отверженных с кораблей Балтийского флота в экипаж новостроящегося БПК "Свирепый" было ровно 20 дней до выхода Приказа Министра обороны СССР о демобилизации военнослужащих весенне-летнего призыва 1969 года. Вот почему в сборном составе первого изначального экипажа БАК "Свирепый" сразу же проявились отношения системы доминирования годков над подгодками, молодыми и салагами. Все матросы и старшины всех сроков военно-морской службы начали утверждать свой статус, своё положение, доминировать в своей среде, на своём уровне срока службы. Причём все попытки кого-либо вне традиций и неписанных законов годковщины поменять свой штатный статус и уровень сразу же дружно пресекались годковской номенклатурой по принципу: "Богу - богово, кесарю - кесарево, а золотарю - горшок" или "Каждый сверчок знай свой шесток".

ДМБовские годки, которым после объявления Приказа о ДМБ служить осталось 2-3 недели, традиционно и ритуально, негласно и неформально практически освобождались от службы, вахт, работ, приборок, занятий и т.д. и привлекались к несению службы и ответственности только в чрезвычайных обстоятельствах, чтобы, например, прекратить ссору, бузу, конфликт, навести порядок на боевых постах или выполнить некую аккордную, то есть артельную эффектную работу - ДМБовский аккорд. Как правило, это была очистка и покраска днища корабля, якорей и якорных цепей или ещё что-то такое героическое, отчего ДМБовские годки могли гордиться.

Одной из самых традиционных функций годковской номенклатуры была функция распределения благ, работ, поощрений и наказаний. Годки решали кому сколько и чего дать: кому подзатыльник, а кому доброе слово, при этом официально и формально от годков командованием требовалось правильное, строгое и справедливое распределение, например, чёткое организованное распределение хлеба, "пайки", еды за общим столом, праздничных сладостей, флотской одежды, мест в кубрике (казарме) и т.д. Как правило годкам по их статусу доставалось всё лучшее, но иногда "правильные" и щедрые годки распределяли блага по справедливости, по-братски, по-флотски. Например, во время хозяйственных работ на плацу салагам доставались пыль, мусор и голяки (веники), молодым - лопаты, подгодкам - грабли, а наиболее сильным и выносливым из салаг, молодых и подгодков - носилки и тачки. Сами номенклатурные годки должны были выполнять особо важную работу - наблюдать, контролировать, направлять и руководить.

Также изначально и традиционно на флоте считалось, что офицерство и мичманство - это привилегия только самых умных, образованных и достойных членов общества, скорее потомственное, чем выращенное из самых нижних слоёв, отсюда некое офицерское чванство, высокомерие и брезгливость по отношению к нижним чинам, к рядовым матросам. Так было и так традиционно сохранялось в советской армии и на флоте. Даже те офицеры и мичманы, которые, как говорится "вышли из грязи в князи", став ими, вольно или невольно подчиняясь традиции, начинали себя вести "по-офицерски", то есть как административно-командная номенклатура, ранжированная чинами, званиями, должностями и "эполетами славы". При этом должностная субординация, то есть "следование установленным правилам взаимоотношений между лицами разных иерархических ступеней общества", а также обязательно-дисциплинарные отношения в системе уставных отношений: «подчиненный – начальник», «старший – младший», всеми без исключения офицерами, мичманами и годками ревностно и свято сохранялись.

Однако в эту древнейшую систему и структуру номенклатуры общества вмешалась Великая Октябрьская социалистическая революция 1917 года, которая радикально изменила и сломала кастовую систему наследственной и имущественной власти аристократов, дворянства, купечества и капиталистов. Теперь те, "кто был ничем", получили возможность своим трудом, талантом, стремлением к образованию и знаниям "стать всем", контролировать себя и окружающих, вершить свою судьбу, в том числе и завоевывать в конкурентной борьбе своё доминирующее или лидирующее положение в обществе, в группе, в команде, отделении, боевой части и экипаже. Вот почему в своё время в советской армии и на военно-морском флоте вернули погоны и традиции русского офицерства и мичманства.

Традиции и ритуалы годковщины и дедовщины - это только маленькие, порой вульгарные, элементы более обширной и глубокой системы отношений доминирования, корни которой уходят в животный мир, в историю человекообразных гоминид, питекантропов, неандертальцев и первобытных кроманьонцев. Традиции, законы, методы и ритуалы современной годковщины и дедовщины зарождались в группах и отрядах первобытных охотников и собирателей, в общинах, родах и кланах, в племенах и племенных сообществах, в древних культурах и цивилизациях, в частности в славяно-русских ватагах, артелях, дружинах и полках русской армии и русского флота.

Главным отличием русской номенклатурной системы от всех иных зарубежных систем отношений доминирования, основанных на крайнем индивидуализме-лидерстве и инстинкте самосохранения, является естественный инстинктивный коллективизм, братство, дружба, взаимовыручка, взаимопомощь, служение высшей цели, вера и следование неписанному правилу русского войска: "Сам погибай, а товарища выручай". Даже самые чванливые и высокомерные русские аристократы-офицеры в минуты смертельной опасности следуют этой изначальной традиции-закону и сражаются бок о бок с рядовыми матросами и солдатами не на жизнь, а насмерть (конечно, если они храбры, смелы, честны и порядочны, как нормальные обычные люди - автор).

В "ленинский период" становления новой советской власти выдвижение в новую партийно-государственную и военно-хозяйственную номенклатуру велось по признакам приверженности революции, революционным идеалам и целям, главными оценочными критериями были самоотверженность, целенаправленность, убеждённая стойкость и инициативность. Лучшим примером и образцом такой "ленинской гвардии номенклатуры" был простой солдат Василий Губанов из кинофильма "Коммунист" Юлия Ройзмана (1957), в исполнении Евгения Урбанского...

В "сталинский период" возникла новая номенклатура, стиль управления и облик которой проник и в советскую армию и на военно-морской флот, потому что главными критериями оценки поведения номенклатуры на любом уровне теперь были сталинские нормы партийной и государственной дисциплины: "Уметь осуществлять директивы, понять директивы, принять директивы, как свои родные, и уметь проводить их в жизнь», главным критерием годковщины стало требование выполнения приказа или распоряжения во что бы то ни стало.

В "хрущёвский период" главными критериями номенклатуры стало "следование линии партии", "досрочное выполнение программ и приказов", "инициативность в выполнении приказов". Например, наш цеховой парторг, который во времена власти Н.С. Хрущёва достиг предельных высот номенклатурного состояния и положения, так инструктировал меня, когда я стал комсоргом энергомеханического цеха №24 Севастопольского Морского завода имени Серго Орджоникидзе: "Суворов, я буду приветствовать и поддерживать любую твою комсомольскую инициативу при условии точного и своевременного выполнения тобой моих указаний".

В данное время моей срочной службы на флоте, то есть в 70-е годы XX века, в Советском Союзе возродилась почти наследственная система партийно-государственной номенклатуры, партийные функционеры, а по их примеру и военные руководители, командиры и офицеры, всё больше и больше превращались в чиновников, бюрократов, "больших людей", "допущенных" и "посвящённых". Вот почему в 70-е годы годковщина и дедовщина стала "статусной", "возрастной", то есть достигший определённого возраста на определённой службе или должности чиновник, начальник, матрос автоматически становился "годком", "небожителем", "большим человеком". Уже не надо было иметь "семь пядей во лбу", достаточно было только занять тем или иным способом определённое высокое или удобное место и ты становился "начальником", доминирующим, формальным лидером. Такая система отношений формального доминирования проникла буквально во все слои и группы нашего советского общества: в воровские шайки, в тюрьмы, "на зону", в партийные и государственные структуры, в военные части и подразделения.

Однако там, где жизнь, обстановка и объективная реальность требовали не формальных, а творческих, гениальных и героических решений и свершений, сохранялась та изначальная революционная ленинская система подбора кадров - лидером или годком становился тот, кто мог и способен был в трудный момент возглавить, взять на себя ответственность, справиться с трудностями, выполнить приказ даже ценой своей жизни. Таким, например, "супергодком" был гениальный Главный конструктор советских космических кораблей и систем Сергей Павлович Королёв, общепризнанный авторитарный, деспотичный, но гениальный руководитель (настоящий истинный авторитетный годок - автор).

Моему отцу, Суворову Сергею Ивановичу и мне, очень нравился кинофильм "Коммунист" с Евгением Урбанским в главной роли, мы с папой одинаково понимали и принимали этот фильм и героическую жертвенную смерть главного героя от множества пуль трусливого мещанского обывателя, дезертира и предателя, вместе с такими же как он молчаливо-послушными обывателями, грабившего поезд с мукой и продовольствием для строителей одной из первых советских электростанций по ленинскому плану ГОЭЛРО. А вот Юра, мой старший брат, иначе и критически воспринял этот фильм, потому что горячо потребовал от создателей фильма "правильной концовки", то есть расстрела всех потенциальных и явных врагов, которые показали свою "вражескую сущность" ещё в начале фильма...

Юра был как раз одним из таких и тех годков, которые обладали повышенным чутьём и "нюхом" на несправедливость и неудобство, они хотели всегда всего сейчас, сразу и в полном объёме, а когда это "сразу" не получалось, то они бросали начатое дело, стремились к другой возможности добыть, достать, получить, порой не трудным путём, а в результате героической операции, наскока, умелого воодушевления всех и каждого на подвиг. Такие годки были в первом экипаже новостроящегося БПК "Свирепый" и их было много. Именно они хотели поскорее выделиться, стать героями, совершить подвиг, не трудовой, нет, а героический, эффектный, результативный. При этом, как правило. личный подвиг - это талантливый инициативный труд, но для таких годков это неприемлемо (не по статусу - автор), поэтому такие годки стремятся быть либо формальными командирами (старшинами, командирами отделений, команд и групп - автор), либо неформальными лидерами - вожаками. Именно такие годки-вожди-вожаки, как правило, поднимаются на вершину своей годковской славы и власти по головам, плечам и трупам подчинённых...

В 70-е годы XX века поступление в коммунистическую партию Советского Союза стало номенклатурным - то есть не по зову сердца и души, а по расчёту, даже разнарядка появилась, чтобы инженеру или конструктору вступить в партию и получить возможность номенклатурного роста и карьеры, нужно было привлечь в партию 3-5 рядовых простых работников. Те же условия карьерного роста в должностях и местах службы теперь доминировали в военных структурах. Теперь должности и звания получали не по достижениям службы или работы, а по знакомству, "по блату", по степени лояльности начальнику или "хозяину". Вот так в 1972-1974 годах порой в отделении, команде, группе или даже в боевой части БПК "Свирепый" были одновременно формальные командиры и неформальные годки-вожаки.

Таким образом, во все времена номенклатура - это привилегированная группа, слой или класс людей в обществе. Прочём в советской номенклатуре 70-годов доминировали привилегии в снабжении товарами и продуктами, прежде всего дефицитными, через спецраспределители, по блату и «столы заказов». Привилегии номенклатуры были отличительные, то есть недоступные для всех остальных. Номенклатуре все доставалось по их статусу, в том числе и более качественное медицинское и любое другое обслуживание, внимание и забота со стороны подобной кланово-кастовой номенклатуры. Номенклатура, в том числе годки и деды, "свято", строго и ревностно хранили друг друга, поддерживали друг друга, охраняли своё годковское доминирование, но только до той поры, пока они были в таком положении. Готовясь "сыграть ДМБ", такие номенклатурные годки тут же забывали обо всех тех, кто обеспечивал их безбедную и безмятежную годковскую жизнь и службу...

Все эти рассуждения, конечно, сформулированы автором во время работы над книгой воспоминаний "О службе на флоте. Легендарный БПК "Свирепый", но все принципиальные положения этих рассуждений вызрели и родились у меня тогда, в первые недели и месяцы военно-морской службы, сначала в 9-м Флотском экипаже ДКБФ в городе Пионерский, затем во время краткой службы заштатным и внештатным рулевым-стажёром на БПК "Бодрый", особенно, в первые два месяца службы рулевым в экипаже новостроящегося БПК "Свирепый" в учебном центре 67-го ОДСРНК ДКБФ.

Дело в том, что я понял и открыл для себя секрет неформального авторитета моего отца, Суворова Сергея Ивановича и моей мамы, Нины Васильевны Суворовой, офицеров, участников и инвалидов Великой Отечественной войны 1941-1945 годов, не номенклатурных работников, а простых людей, учителя по труду и машиноведению в средней школе и старшей медсестры-военфельдшера в городской больнице. Этот секрет был в том, что они оба и каждый в отдельности в своей жизни, работе и службе были истинными неформальными "годками", то есть лидерами, вождями и вожаками не по должности, не по формальному статусу, а по сути, по своей жизненной позиции, по чести, достоинству и своей жизненной миссии: мой отец был Учителем, а моя мама - Сестрой Милосердия.

Однажды папа рассказал нам с Юрой о том, как он и его четыре друга кубанских казака, которые были в своей время репрессированы и сосланы на каторжное поселение за Урал, во время войны дважды добровольцами участвовали в кавалерийских рейдах дивизии конармии Белова по тылам немцев. Каждый раз, сдавая политруку свои ордена, медали и документы, все пятеро писали одинаковые заявления: "В случае моей смерти, прошу считать меня коммунистом". Четверо кубанских репрессированных казака-кулака отказывались вступать в партию большевиков, но всякий раз, уходя в смертельный бой, они такие заявления писали.

Папа объяснил нам, что они чётко различали понятие-статус "коммунист" от понятия-статуса "член партии", для них и для него эти понятия не были одинаковыми. Вот почему папа вступил в партию осознанно и только после того, как трое авторитетных коммунистов: командир кавалерийского полка, политкомиссар и ещё один из старейших членов парторганизации их полка сами предложили моему отцу, в то время младшему лейтенанту, командиру кавалерийского разведывательного отряда, вступить в ВКБ(б). Кстати, в боевую задачу папиного отряда входила разведка боем: группа конников выскакивала на передовую, разворачивала три тачанки и начинала наступательный бой, из-за линии наших окопов их поддерживали три папины пушки "сорокопятки". Гитлеровцы открывали ответный огонь, а наблюдатели засекали координаты и ориентиры огневых точек немцев. Кроме этого отряд моего отца выполнял диверсионные рейды по тылам врага.

Моя мама, оставшись рано сиротой, потому что рано умерла её мама, а папа, протоиерей Василий Никитич Максимов, был расстрелян в НКВД как "враг народа" в 1937 году, с помощью добрых людей поступила учиться в Орехово-Зуевское военное медицинское училище и училась так, что была сразу принята военфельдшером в Боткинскую больницу в Москве, участвовала в Финской войне в 1940 году и с первого дня Великой Отечественной войны 1941-1945 годов была призвана на военную службу и четыре года служила старшей операционной сестрой на военно-санитарном поезде ВСП-29. Комсомольцы и персонал ВСП-29 избрали мою будущую маму комсоргом поезда, всячески её оберегали от несправедливых нападок "бдительных особистов", любили и уважали её во время войны и после воны до самого последнего дня её земной жизни.

Мои мама и папа никогда не были "большими начальниками", не входили в партийную и хозяйственную номенклатуру, не "выступали", не мешали "сильным мира сего" царить и властвовать, не пользовались "блатом" и довольствовались тем, что они могли заработать или создать сами, своими руками, поэтому нашим семейным девизом и принципом стали слова-понятия - скромное достоинство.

Моя мама не могла простить смерть своего папы, отца Василия Никитича, который причислен к новомученникам Русской Православной церкви, она пережила очень много горя, бед и страданий, но осталась прежней, такой, какой ей воспитали родители - сестрой милосердия. Мой папа "сделал себя сам" - сам выучился, сам поступил на работу токарем на московский авиационный завод и стал лучшим мастером-токарем высшего разряда, а затем добровольцем-кавалеристом на фронтах Великой Отечественной войны.

После войны папа работал на стройках восстановления разрушенного войной народного хозяйства и партия направляла его организатором нового производства на новые места: на шахты подмосковного угольного бассейна, на строительство Черепетской ГРЭС и города Суворова. Всегда на всех рабочих местах и должностях мой папа был отличным руководителем и неформальным лидером, учителем и другом многих молодых работников, поэтому партия направила его в новую только что отстроенную суворовскую Среднюю школу №2 учителем по труду и машиноведению, чтобы он организовал подготовку из старшеклассников готовых специалистов рабочих специальностей на предприятия города Суворова, Суворовского района и Тульской области. Вот почему мой папа стал для множества мальчишек и девчонок Учителем с большой буквы, потому что он научил их труду, тому самому, что превратил биологическое существо в разумного человека.

Я не был против традиционной морской и флотской годковщины, но я никак не мог согласиться с уродливой, порочной и унижающей человеческое достоинство годковщиной годков-насильников, всё "величие" которых было только в одном - в сроке их военно-морской службы. Я был против номенклатуры, как системы, которая убивает человека в человеке, а порой и самого человека. Поэтому я, комсомолец и молодой матрос-рулевой, отслуживший на флоте всего 5 месяцев, восстал против той годковщины, которая доминировала в марте-апреле 1972 года в первом изначальном экипаже новостроящегося БПК "Свирепый".

Фотоиллюстрация: Июнь 1957 года. Город Суворов. Родительский дом по ул. Белинского, д.7 "а". Нина Васильевна Суворова (Максимова) и Сергей Иванович Суворов. Папе 39 лет от роду, маме - 35. Мои папа и мама пользовались в городе Суворове, на работе и на нашей улице среди соседей наивысшим человеческим авторитетом, потому что папа был Учителем, а мама - Сестрой Милосердия. Для всех и каждого...